Магическая страсть

19

Это была очень длинная ночь. И я не знала, что самая длинная ночь в моей жизни еще впереди. Я коротала время, вспоминая самые светлые моменты: два года, когда мы вместе с Алиной ходили в школу, поездку с родителями на остров Тайри, парня, с которым я там познакомилась и с которым впервые поцеловалась по-настоящему, спрятавшись от родителей в высоких волнах. Мой выпускной, прощание с Алиной перед ее поездкой в Ирландию.

До рассвета оставались долгие часы, но снаружи наступила тишина.

С пяти до семи было так невероятно тихо, что я испугалась: тишина была космической, нереальной, я сидела в чулане, а снаружи Фейри вполне могли выиграть право первенства, и теперь я, вместе с банками и метлами, могла оказаться где-то посреди чего-то. Где находилось это самое что-то, я не знала, но в 7:25, на рассвете, было все так же невероятно тихо. Я взялась за дверную ручку, гадая, не откроется ли чулан прямо в открытый космос.

Это все бы упростило.

Я бы умерла, и мне не пришлось бы волноваться о том, что ждет меня впереди.

Если я открою дверь, мне придется выйти… куда-то. Я не хотела этого делать: чулан был уютным, безопасным и определенно всеми позабытым. А что ждет меня снаружи? Как мне выбраться из города? Что теперь там, за пределами Дублина? Могли ли во время вчерашней битвы потеряться какие-то части нашего привычного мира? И остался ли на месте Ашфорд, да и весь штат Джорджия, если уж на то пошло? А я? Куда мне идти? Кому доверять? Все настолько усложнилось, что даже «Синсар Дабх» отступила на второй план.

Я рывком распахнула дверь, увидела знакомую площадку и вздохнула с облегчением. Очень осторожно я снова надела ножны с копьем. Сила Невидимого струилась в моей крови, агрессивно требуя выхода. Так будет еще несколько дней, и все это время мне придется бояться собственного копья. Я вышла из чулана, убедилась, что прошлой ночью сюда не пробрались Тени, выключила лампочки и шагнула к лестнице.

Посмотрев на город, я снова с облегчением вздохнула: город выглядел по-прежнему. Все дома стояли на месте. Они не сгорели, не рассыпались, не исчезли. Дублин напоминал красотку после неудавшейся вечеринки: в порванном платье, на сломанных каблуках, с юшкой из носа, но все же живую, способную однажды встряхнуться и снова радоваться жизни.

Не было ни прохожих, ни машин. Город казался покинутым. На мостовой остались следы вчерашних драк: осколки стекла, мертвые тела, перевернутые автомобили, но не было ни людей, ни Фейри. Я чувствовала себя последним человеком, оставшимся в живых.

Фонари не горели. Я проверила телефон.

Вне зоны покрытия.

К ночи придется искать более безопасное место.

Я смотрела на город, пока рассвет не сменился днем и солнечные лучи не залили покинутые улицы. Прошло сорок пять минут, а я все еще не заметила никакого движения. Похоже, пехота Невидимых избавила Дублин от людей и ушла по своим делам. Сомневаюсь, что Тени тоже ушли. Я видела, что зелень осталась только на окраинах. Наверняка Тени спрятались при первых лучах солнца и затаились в темных углах.

Я благословила тот миг, когда додумалась сделать МакОреол. Похоже, он не раз спасет меня от опасности. Других способов остаться ночью на свету у меня не было: ни одна лампа в городе не горела.

Первым пунктом моего плана стали батарейки. Нужно будет набить ими весь рюкзак. Вторым пунктом шла еда. Третьим – может ли Бэрронс отследить меня по татуировке в мире, который переплелся с реальностью Фейри, а если может, то хорошо это или плохо? Станет ли В'лейн искать меня? Выжил ли кто-то из ши-видящих? Как там Дэни? Я не разрешала себе даже думать о том, что случилось дома. До тех пор пока я не найду работающий телефон и не позвоню в Ашфорд, я не могу позволить себе даже страх.

Остановившись на верху лестницы, я сняла ножны с копьем и бросила их вниз, целясь в дальний угол у двери. Если ступеньки снова сломаются подо мной, я, по крайней мере, не напорюсь на собственное оружие.

Спускалась я медленно и осторожно, но перевести дыхание мне удалось только внизу. Я доела свой запас мяса Невидимого – так я чувствовала себя спокойнее. Но мне хотелось еще. Мне нужно было мясо! Кто знает, с кем мне придется драться?

Схватив ножны за ремешок, я перебросила их через плечо и вышла из колокольни, внимательно присматриваясь и прислушиваясь ко всему, что могло представлять опасность. Но в церкви по-прежнему было пусто и невероятно тихо. Я принюхалась – мясо Невидимого давало мне еще одно преимущество, обостряя обоняние. В воздухе пахло чем-то знакомым и… неопределимым. Этот запах беспокоил меня. Он что-то мне напоминал, но я не могла вспомнить, что именно. Ненавижу терять способности ши-видящей. Ненавижу понимать, что за углом может притаиться Фейри, а я не учую его, пока не увижу.

Я шагнула вперед и мысленно сделала четвертую пометку в сегодняшнем плане – сменить обувь. Мне понадобятся новые ботинки. А еще лучше теннисные туфли. Другая обувь плохо приспособлена для тихого и быстрого передвижения.

На полпути к выходу я остановилась. Слева от меня была мраморная лестница с ковровой дорожкой, которая вела к выходу из церкви. Справа – вход в часовню. Я чуяла ее запах – успокаивающий аромат свечей и благовоний – и другой, пряный и зовущий, который заинтересовал меня чуть раньше. В тусклом утреннем свете белые двери часовни буквально манили меня, звали к себе.

Я могла бы повернуть налево и выйти на улицы Дублина, могла пойти направо, чтобы поговорить с Богом, которому не молилась уже долгое-долгое время. Станет ли Он сегодня меня слушать? Или просто покачает головой, подхватит свой чемоданчик и отправится в менее развращенные места, чтобы начать все заново? И о чем мне с Ним говорить? Как я предала все, в чем клялась после смерти Алины? Что злюсь на Него, потому что осталась совсем одна?

Я повернула налево. С монстрами на улицах все гораздо проще.

На последней ступеньке лестницы меня окатило волной похоти, жажды, страсти, полностью смыв мою силу воли. Для разнообразия я была рада этим ощущениям.

– В'лейн! – воскликнула я, отдергивая руку от пуговицы на джинсах.

Я чувствовала его, стоящего возле церкви. Он двигался ко мне, по мощеной дорожке, по ступеням, по крыльцу… Он нашел меня! Я поймала себя на том, что благодарю Бога, с которым только что не хотела разговаривать.

Дверь открылась, и меня ослепил солнечный свет. Зрачки сжались до размера булавочной головки. Волосы В'лейна, стоящего на пороге, сияли всеми оттенками бронзы, золота и меди. Вот кто выглядел, как ангел мщения, – Бэрронсу с ним не сравниться. Вот чем был тот непонятно знакомый запах, который манил и пугал меня, – запах его кожи. Интересно, он всегда так пахнет или я учуяла это только благодаря силе Невидимого?

Кстати говоря, я совершенно не ощущала Фейри во В'лейне. Тошноты не было. Он выдал свое присутствие только волной сексуального желания, которое действовало на меня, как и на всякую другую женщину. Неудивительно, что на него пялились, куда бы он ни пошел. Влияние В'лейна было куда сильнее, чем обычно, но это, наверное, потому, что мои чувства ши-видящей сейчас стали слабее. В нормальном состоянии я могла ему сопротивляться, но не теперь, когда моя кровь отравлена Невидимым.

Как бы то ни было, сегодня В'лейн влиял на меня особенно сильно. Куда сильнее, чем во время нашей первой встречи, когда я еще не знала, чем он на самом деле является. Мои ноги стали ватными. Груди налились, соски болели. Я хотела секса, я нуждалась в нем. Дико. Как никогда раньше. Мне нужно получить разрядку, и плевать на побочные эффекты. Я хотела трахаться, трахаться, трахаться, до тех пор пока не смогу больше пошевелиться. Разве В'лейн не сказал, что может меня не убивать? Приглушить свои способности, защитить меня от изменений и вреда?

– Прекрати, – пробормотала я и улыбнулась, поскольку моим словам не хватало убедительности.

Я была так рада, что он пришел!

Мой свитер вдруг оказался на полу. Я нагнулась, чтобы поднять его.

Фейри шагнул вперед, в лучи света, заливающие мраморные ступени.

– Ши-видящая, – сказал он.

Дверь за его спиной закрылась, отрезая поток слепящего света, и, когда глаза снова привыкли к полумраку, я поняла свою ошибку. Вскрикнув, я отшатнулась.

– Ты не В'лейн!

Взгляд странных глаз оценивающе скользнул по моей груди, прикрытой только крошечным лифчиком. Я прижала к себе свитер. Фейри издал низкий горловой звук, и у меня от возбуждения подогнулись колени. Я чудом устояла на ногах. Я хотела опуститься на колени. Я должна была опуститься на колени. Он этого желал. Он желал, чтобы я опиралась только на колени… и локти… Мысли из головы вымело начисто. Я открыла рот и беспомощно раздвинула ноги.

Он шагнул ближе.

Я с трудом заставила себя отступить.

– Нет, – сказал он, прикрыв глаза. – Я не В'лейн. Кем бы он ни был.

– К-кто ты? – заикаясь, выдавила я.

Он сделал еще шаг. Я отступила. На полу остался мой свитер. Черт.

– Конец, – просто ответил он.

За моей спиной открылась дверь, ведущая в часовню. Я ощутила сквозняк, который принес новую волну будоражащего запаха.

Похоть захлестнула меня сразу с двух сторон.

– Все мы – конец, – раздался холодный голос из-за моего плеча. – И начало. Скоро. Позже. После.

– Время. Не подходит, – ответил ему второй, – Круг – это круг.

– Мы всегда. Ты – нет.

С тем же успехом они могли говорить на иностранном языке. Я повернулась, стараясь снова научиться дышать. Под ногами у меня валялся мой лифчик. Вот черт! От прохладного воздуха я покрылась мурашками. Нет, я не буду спрашивать: «Что потом?» Их было двое. Два смертельно опасных и повернутых на сексе Фейри. Два принца. Смогу ли я с ними справиться? Смогу ли выжить? Они способны телепортироваться. Я сейчас между ними. Удастся ли мне их заморозить? О Господи, не удастся, потому что мои таланты ши-видящей отключились!

– Вы знаете В'лейна? Он принц Видимых.

Мне трудно было говорить, потому что губы болели и я чувствовала странную пустоту, которую можно было заполнить только именем В'лейна на моем языке. Но меня больше интересовал процесс размещения имени, а не результат. Я хотела раствориться в ощущениях. Заполнить чем-нибудь рот. Языком при поцелуе. Или другой частью мужского тела. Я смотрела, как один Фейри приближается к другому. Потом яростно замотала головой. Во рту пересохло, мысли путались.

– Он защитит меня.

Может, они друзья В'лейна? Может, они смогут его призвать? Или испугаются его и оставят меня в покое?

Меня не удивили бы злобные смешки или грубые комментарии – в конце концов, я стояла перед ними, раздетая до пояса. Я ждала от них хоть какого-то выражения эмоций, но они просто склонили головы набок, словно не поняли, о чем я говорю. И рассматривали меня такими нечеловеческими взглядами, что у меня кровь стыла в жилах.

Я поняла, кто они. Они не были друзьями В'лейна. Это жуткое, чужое выражение выдало их природу.

Я с трудом втянула в себя воздух.

Это были принцы Невидимых. Фейри, у которых не было возможности изучить нас, людей, узнать наши привычки и построить на них оттенки своей магии. Фейри не могли выучить наш язык, а потому пользовались метафорами. Они изучали наш мир с большого расстояния и наверняка не успели осознать даже главной концепции Фейри про изменение и покой. Эти Фейри никогда не были свободны, никогда не пили из котла, никогда не занимались сексом с человеческими женщинами.

Но они собирались проделать это со мной. Их желание накатывало на меня голодными, темными, жуткими волнами силы. Похоть заполнила комнату, готовясь взорваться, и я чувствовала, что долго не продержусь.

Сам воздух был пропитан сексом. Я вдыхала его, и каждый вдох заражал меня эльфийской лихорадкой.

В церковь вошел третий Фейри.

Как там сказал Кристиан?

«В наших мифах темные принцы четырех домов называются четырьмя всадниками Апокалипсиса».

Чума присоединилась к Смерти и Голоду в обители Божьей. Не хватало только Войны. Но я надеялась, что она не появится.

Фейри приближались ко мне с трех сторон, с каждым шагом немного меняя обличье. Они меняли форму, цвет и… что-то еще, ощутимое, но недоступное глазу. У меня трехмерное зрение, я не могла уследить за всеми изменениями. Мозг не мог воспринять даже то, что видели глаза, поэтому они отказывались видеть. В'лейн говорил, что ни один Фейри не приходит к людям в своем истинном обличье. Скорее всего, именно это я сейчас и наблюдала.

Я прогнала страх перед единственным оружием, которое могло им угрожать, выхватила копье и сдернула с него ножны. Я повела лезвием перед собой, угрожая.

– Не подходите! – скомандовала я. – Это реликвия Видимых. Она может убить даже принцев! И не пробуйте! – Я ткнула копьем в сторону ближайшего Фейри.

Он остановился, взглянул на копье, потом на своих собратьев, потом снова уставился на копье таким взглядом, что я тоже на него посмотрела.

И с ужасом поняла, что моя рука медленно, очень медленно поворачивает смертоносное лезвие прямо на меня. Острый кончик копья, от которого я могла сгнить заживо, приближался к моей коже. Я попыталась направить его на Фейри, но не смогла пошевелиться. Мозг отдавал приказы, но тело не слушалось.

Изнасилование само по себе было жуткой перспективой. Но умирать, как Мэллис, я не собиралась.

Когда острие оказалось в нескольких сантиметрах от моего тела, я попыталась отбросить копье, надеясь, что они забыли заблокировать эту возможность… Это сработало, механизм расслабления включился, в то время как попытка сопротивления – нет. Однажды я пойму, почему так происходит. Копье улетело вглубь часовни. Чаша со святой водой перевернулась, когда копье ударилось о нее; вода зашипела, коснувшись лезвия.

Принцы обрели форму и перестали меняться. Передо мной были невероятно прекрасные мужчины. У меня заболели глаза. Я беспомощно забормотала какую-то невнятицу. Фейри были совершенно голыми, если не считать ожерелий на шеях, которые казались слитками жидкой тьмы. Гладкие золотистые тела были покрыты сложной вязью татуировок, которые менялись, словно картинки в калейдоскопе. В сияющих глазах принцев сверкали молнии.

Мне показалось, что я услышала раскат грома.

Я не могла смотреть на принцев. Мои глаза отказывались воспринимать их красоту. Я отвернулась, но Фейри снова оказались прямо перед моим носом. Они заставляли смотреть на себя, приковывали к себе взгляд. Мои глаза открывались все шире и шире.

Я вытерла слезы, катившиеся по щекам. Они были кровавыми – в буквальном смысле слова. Кончики пальцев окрасились в розовый цвет.

И вдруг на моих пальцах сомкнулись губы принцев. Мягкие языки слизывали мою кровь, клыки обжигали холодом. Во мне проснулась тварь гораздо более древняя, чем Дикая Мак. Я совершенно не могла ее контролировать: она вскинула руки над головой, празднуя победу, наслаждаясь чувством свободы и похоти, которая ее разбудила.

Она была рождена для этого. Все это время она ждала возможности насладиться свободой. Здесь. Сейчас. С ними.

Ради такого секса стоило умереть.

Я сбросила ботинки. Фейри сняли с меня джинсы и белье, поворачивая, как куклу, целуя, пробуя, облизывая. Они брали меня снова и снова, забирая дикую жажду секса и возвращая мне ее удвоенной, утроенной, и постепенно эта жажда стала больше, чем я, чем они, чем мы все, – она превратилась в самостоятельно живущую тварь.

Каким-то дальним уголком сознания я понимала весь ужас того, что со мной происходит. Я целовала их прекрасные губы и чувствовала, что в принцах нет ничего, кроме пустоты. Под их гладкой золотистой кожей, под волнами эротизма, в котором я тонула, не было ничего, кроме океана… Меня.

Я захлебывалась и понимала истинную природу этих Фейри. Они стремились к тому, чего были лишены изначально, к тому, чего хотели больше всего: к страсти, желанию, огню жизни, способности чувствовать.

Давным-давно в них исчез какой-то жизненно важный компонент. Может, он вымерз за семь долгих тысячелетий, проведенных в тюрьме, или же его недоставало изначально, поскольку эти Фейри были созданы неполной, неверной Песнью Творения, такой же несовершенной и пустой, как они сами. Как бы то ни было, они могли чувствовать только через секс. Они являлись властелинами похоти, вечной музыки, которая отсутствовала в их реальности, они окружали себя тем, что могли создавать только при помощи людей.

Пока человек мог чувствовать, они тоже это могли, поэтому пользовались возможностью до тех пор, пока их «музыкальный инструмент» не рассыпался в прах. Тогда концерт заканчивался, а человеческое тело, которое делилось с ними эмоциями, становилось таким же пустым и холодным, как то, что заменяло им душу.

Мучаясь от ощущения пустоты, Фейри находили очередную жертву, чтобы снова играть, снова вызывать в ней самые чистые, ничем не замутненные эмоции, которые они могли понять и принять через секс. Они усиливали полученное, возвращали – и опять отнимали. Мой оргазм каждый раз казался мне смертью и возрождением. Секс был жизнью, кровью, которой Бог наполнил пустоту во мне. Я снова и снова делилась этой жизнью – и получала ее назад.

Секс убивал меня.

Я это знала.

И все равно хотела еще и еще.

Мы, три темных принца и я, перекатывались и скользили по мраморному полу, пытаясь найти опору на ковровой дорожке. Один из них был подо мной, второй сзади, третий – передо мной, я ласкала его ртом.

Они двигались во мне, наполняли меня ощущениями такими же разнообразными, как татуировки на их телах. Я распадалась на кусочки и возрождалась заново, чувствуя себя то крошечной, то огромной. Принцы пахли темными экзотическими специями; их тела были твердыми, прекрасными, совершенными, и леденящее прикосновение ожерелий, розовых языков и острых зубов было совсем не большой платой за то, что они творили внутри меня.

Я чувствовала, что мое сознание ускользает: перед глазами проносились картинки из прошлого и исчезали в каком-то неведомом уголке памяти. Я плакала, мысленно умоляя отпустить меня, но мой рот произносил требования: больше, глубже, сильнее, быстрее!

Последний месяц в Дублине, со всеми надеждами и тревогами, промелькнул у меня перед глазами – и забылся. Я увидела день, проведенный с Алиной на пляже Фейри, вспомнила Мэллиса и Кристиана, О'Банниона, Фиону, Бэрронса, встречу с Ровеной в баре, самую первую ночь в Ирландии. Воспоминания о лете ожили и исчезли. Меня целовал кто-то четвертый. Пробовал. Почему я его не вижу? Кто он такой?

Память вернула меня в день похорон Алины, унеслась дальше, туда, где ничего не произошло, и продолжала лететь назад, как пленка при ускоренной обратной перемотке.

Целуя Чуму, я забыла о колледже. Попрощалась с воспоминаниями о школе, пока Голод двигался у меня во рту. В объятиях принцев Фейри я отреклась от воспоминаний о детстве. Если и был четвертый, я не видела его лица, только чувствовала странное присутствие того, кто не был похож на остальных.

И я забыла о том, что родилась.

Я существовала только сейчас.

Только в этот момент. В этом оргазме. В этом голоде. В бесконечной пустоте. В этой бессмысленной и бездумной тяге.

Я почувствовала, что в комнату входят другие, которых я не видела за спинами Темных Принцев. Мне было все равно. Лишь бы Фейри не останавливались.

А потом принцы отстранились от меня, и мое тело пронзил смертельный холод. Я свернулась на полу, умоляя их продолжать.

Кто-то дотронулся до меня.

Я потянулась к прикосновению, отбросила волосы с глаз и посмотрела вверх, прямо в лицо Гроссмейстера.

– Думаю, теперь она будет повиноваться мне, – пробормотал он.

Повиноваться ему?

Я бы умерла за него.