Львы Эльдорадо

5. Под шатром из шкур

Стелла проснулась сразу и отбросила меховое покрывало. Через треугольный проем она видела долину и утоптанную площадку, вокруг которой стояли шатры из выделанных шкур. Ярко раскрашенные и разрисованные, они напомнили ей картинки детства, иллюстрации из книг об американском Западе. Она вышла из шатра. Солнце давно уже поднялось над вершиной горы, обрывистый склон которой был изрыт пещерами. Вокруг — ни души, лишь трое ребятишек играли на площади у подножия большого тотема, такие похожие на человеческих ребятишек, что ей трудно было поверить, что они не принадлежат к человеческому роду.

Земляне прибыли поздно ночью. Тераи привел лодку в потаенную бухточку, где стояли пироги ихамбэ; низко нависшие ветви скрывали их от непосвященных. Дальше они пошли по извилистой лесной тропинке, оставив позади рокочущие воды Ируандики. Шли долго. Наконец Тераи остановился и трижды переливчато свистнул. Ответный свист прозвучал, как эхо, и навстречу им из темноты выступил воин. Тераи обменялся с ним несколькими фразами на туземном языке, затем они двинулись дальше и еще через полчаса достигли лагеря клана Техе из племени ихамбэ. Стелла была так измучена, что сразу же уснула.

Из соседнего шатра вышел старик и недоверчиво уставился на девушку. Желтые глаза его под морщинистым лбом были все еще зорки и жестоки. Ей стало не по себе и захотелось быть поближе к геологу.

— Где Тераи Лапрад? — спросила она, сознавая, что делает глупость. К ее величайшему удивлению, старик понял.

— Россе Муту? Йейо!

Сухая рука его указала на один из шатров, вход в который был тщательно завешен шкурой.

— Лапрад!

Никто не откликнулся. Она приподняла шкуру и вошла. Он еще спал под меховым покрывалом, раскинув огромные голые руки. Стелла почувствовала неловкость и хотела уже выйти, когда легкий шум в другом углу шатра привлек ее внимание. Молодая туземка сидела там и шила кожаную одежду костяной иглой. Она поднялась и подошла к Стелле. Почти такого же роста, она выглядела совсем как земная женщина. Черные волосы, заплетенные в тяжелые косы, обрамляли лицо с тонкими чертами и прозрачными темными глазами. Только зубы, полуобнаженные в улыбке, были слишком мелки, и их было слишком много, да еще клыки выступали чересчур далеко, придавая ее улыбке что-то хищное. От нее исходил слабый пряный запах.

— Я Лаэле, — неуверенно проговорила она по-французски. — Ты кто?

— Стелла Гендерсон.

— Ты его жена? — она указала на Тераи.

— Нет, просто друг!

— Я его жена.

Улыбка ее стала еще шире.

— Если ты — его друг, ты — мой друг.

Стелла была потрясена. Значит, правду рассказывали в Порт-Металле, что Тераи живет с туземкой, с самкой, не принадлежащей к человеческому роду! Она смотрела на Лаэле с ужасом. Громкий зевок заставил ее обернуться: проснулся Тераи.

— Вы уже познакомились? Прекрасно. Лаэле покажет вам, как живут женщины, — для меня этот мирок закрыт.

— Как вы можете… — начала она по-английски. Взгляд его стал жестким.

— Не здесь! — оборвал он ее на том же языке. — Она поймет. Позднее!

Он сбросил покрывало и поднялся во весь рост, обнаженный, в одних плавках. Он потянулся, и мускулы заиграли под его смуглой кожей, невероятно могучие и в то же время гармоничные.

— Неплохой образчик мужчины, мадемуазель? — спросил он насмешливо. — Смесь четырех рас, и от каждой я взял самое лучшее!

Он шагнул к выходу, отбросил шкуру и снова потянулся, подставляя тело ласковым лучам солнца.

— До чего же хороша жизнь! Вы, городские жители, давно об этом забыли. Вчера мы были на волосок от смерти, а сегодня… Что скажешь, Лео, я прав?

Сверхлев возник неизвестно откуда и теперь терся о бедро гиганта, хлеща его хвостом по голым ногам.

— Где же ваши друзья ихамбэ? — спросила Стелла. — Лагерь пуст!

— Одни на охоте, другие на реке или где-нибудь еще. Хотите искупаться? В это время дня вода должна быть хороша.

— Охотно, но мой купальный костюм… остался в чемодане в отеле.

Он весело рассмеялся.

— Костюм? Своей собственной кожи здесь вполне достаточно, уверяю вас! Идете с нами?

Она покраснела от смущения. Ей уже приходилось купаться голой на некоторых шикарных пляжах в Гонолулу или во Флориде, но она чувствовала себя неловко под пристальным взглядом Лапрада.

— Вы что, боитесь проиграть от сравнения с Лаэле? Здесь, мадемуазель, совсем не те обычаи и условности, что на Земле. Никто не стыдится наготы, но боже вас упаси войти без приглашения в какой-нибудь шатер во время трапезы. Это будет кровным оскорблением, и вас убьют на месте. И никогда не произносите слово «пища»! Это менее страшно, но считается крайне дурным тоном. Если вы голодны, пользуйтесь иносказаниями, например, просите «того, что поддерживает жизнь». Ну так вы пойдете с нами на речку?

Это был маленький приток Ируандики, прозрачный а спокойный. Несколько десятков туземцев бродили по отмелям с острогами, охотясь за похожими на рыб водяными животными, другие, чуть дальше, просто купались в заводи. Стайка голых ребятишек, мальчиков и девочек, бросилась к Тераи с радостными воплями. Он схватил одного, высоко подбросил, поймал и поставил на землю. За первым последовал второй и третий, пока все ребятишки не побывали в его могучих руках. Визжа от восторга, они катались у его ног по песку.

— Это мой народ, мадемуазель. Они лучше, чем земляне, они не знают даже, что такое грех, а главное, не считают себя венцом творения. Раздевайтесь же — и в воду!

Лаэле уже отплыла от берега. Тераи бросился головой вниз, вынырнул и мощным кролем пошел к середине реки. Стелла озиралась, инстинктивно отыскивая местечко поукромнее, но такового нигде не было. Обнаженные мужчины и женщины проходили мимо нее без всякого стеснения. Она пожала плечами.

Что ж, назвался груздем, полезай в кузов! Свежая вода смыла пот, накопившийся за дни переходов. Она была превосходной пловчихой и вскоре, позабыв о стеснении, уже плескалась вместе с другими купальщиками. Тераи вынырнул рядом с нею, отфыркиваясь, словно морж.

— Браво, Стелла! А я уж думал, что ваши земные предрассудки окажутся сильнее и вы не пойдете с нами.

Они легли на воду и позволили течению отнести их обратно к песчаному пляжу. Здесь Стелла осталась лежать в воде, подставив спину солнцу, а Тераи сел на горячий песок.

— Полюбуйтесь на них! Какая великолепная раса, не правда ли? Жаль, что у них пятьдесят четыре хромосомы и сорок зубов! Если бы не это, я бы остался с ними навсегда!

— Что же вам мешает?

— Когда-нибудь мне придется жениться на женщине Земли, чтобы у меня были дети, чтобы мой род не угас. Впрочем, времени еще хватит!

Он нагнулся, схватил ее и перевернул на спину. В ярости она чуть не вцепилась ему в глаза!

— О черт, да не будьте вы такой недотрогой! Я хотел только посмотреть, не слишком ли я попортил вашу нежную кожу, когда вырезал ниамбу. А вы что подумали?

Он со смехом отпустил ее. Лаэле приплыла к ним и растянулась рядом с Тераи на песке.

— Видите, она уже ревнует! Женщины ихамбэ в этом смысле ничуть не лучше земных!

— Как вы подружились с этим племенем?

— О, это давняя история! Я только что прибыл на Эльдорадо вместе с Лео, который в то время был еще подростком. В ту пору от Порт-Металла до Ируандики можно было добраться без труда, умбуру еще не захватили свои теперешние владения. К тому же мне тогда было на все наплевать, жизнь я не ставил ни во что и сам лез в любую драку. Случайно мне удалось вызволить их вождя, отца Лаэле, из объятий болотного удава. Это да еще присутствие Лео помогло: племя приняло нас как своих. У меня не было, да и быть не могло никаких расовых предрассудков, и я легко с ними ужился.

Он встал.

— Пойдемте, мне надо с вами поговорить. — Она подождала, чтобы он отошел подальше, выскочила на берег и быстро оделась. Тераи насмешливо наблюдал за ней с вершины обрыва.

— Я просил вас пойти со мной, потому что не хочу, чтобы Лаэле слышала наш разговор. Она хорошо понимает французский и знает несколько английских слов. Вас, кажется, шокировало то, что я живу с туземкой. Почему?

— Но это же не люди!

— Да, это не люди. У них пятьдесят четыре хромосомы и сорок зубов, как я уже сказал. Кроме того, у них печень на месте селезенки и так далее. Но у них великолепное тело, а душа благороднее нашей, если только душа вообще существует. Почему же я не могу жить с Лаэле, если я ее люблю и ничто другое нам не мешает? Какие-то внутренние анатомические различия? На Земле попадаются люди, у которых сердце справа, — разве они от этого менее человечны? Ихамбэ не животные, мадемуазель. Если бы сходная эволюция сделала еще один шаг, если бы оба человечества оказались способными к взаимному оплодотворению, антропологам пришлось бы поломать голову, чтобы определить расовую принадлежность детей! Вы знаете, они очень близки к нам. Их пища подходит нам, серологическая реакция у нас одинаковая, их болезни заразны для людей, и наоборот. К счастью, и болезни у нас почти одинаковые, иначе на Эльдорадо давно остались бы одни скелеты.

— Но как это могло произойти?

— Вы спрашиваете меня, когда над этой проблемой бьются ученые многих научных институтов на всех планетах! Антропологи бледнеют при одном упоминании Эльдорадо! Может быть, так случилось потому, что Эльдорадо — единственная известная нам планета, которая обращается вокруг звезды, идентичной нашему солнцу, за 362 дня, равных 25 часам 40 минутам земного времени, с наклоном планетарной оси в 24 градуса… Но все равно удивительно, до какой степени сходными оказались пути развития жизни здесь и на Земле!

— И все-таки…

— Старые земные предубеждения нордической расы против черномазых, да? Ладно, думайте, что хотите, во я должен вам кое-что сказать. Вы мне заморочили голову и упросили привести вас сюда…

— За это вам заплачено!

— Думаете, мне так нужны ваши деньги? Ладно, теперь вы здесь, чтобы писать, и пишите себе на здоровье. Но если вы скажете хоть одно слово, которое огорчит Лаэле, я вас тотчас отправлю обратно в Порт-Металл, несмотря на всех умбуру, вместе взятых!

— Я вовсе не собиралась…

— А я вас ни в чем не обвиняю, просто предупреждаю. Давайте говорить серьезно. Что бы вы хотели увидеть? Думаю, ваших читателей меньше всего интересует истина. Им подавай что-нибудь экзотическое. Экзотики у вас будет вдоволь. Скоро, после большой охоты, состоится праздник Трех лун. Когда вам надоедят ихамбэ, я поведу вас в империю Кено — там у меня дела. После этого, надеюсь, вы будете удовлетворены?

— Да, пожалуй.

— Прекрасно. Я подыхаю от голода. Уже скоро полдень, а мы не ели как следует бог знает сколько времени. Пока мы здесь, вы моя гостья.

Безлюдная утром площадь теперь была заполнена мужчинами, женщинами и детьми; все посматривали на Стеллу с нескрываемым любопытством. Женщины хлопотали перед шатрами, готовя еду в глиняных горшках, поставленных прямо на угли.

Лаэле встретила их с улыбкой.

— Я не буду смущать вашу подругу? — спросила Стелла. — Вы ведь сказали, что совместные трапезы здесь табу…

— Ничуть! Поскольку вы моя гостья, это к вам не относится.

Все трое вошли в шатер, и Тераи тщательно занавесил вход шкурой. Сидя на низких табуретках у круглого столика, они позавтракали жареным мясом, кашей из зерен дикорастущих злаков и лепешками.

— Сколько человек в этом клане? — спросила Стелла.

— Чуть больше сотни.

— Почему же они так спокойны, когда на другом берегу умбуру вступили на тропу войны?

— Я мог бы ответить: потому что мы с Лео здесь, но в действительности все проще. Племя, к которому принадлежит этот клан, может выставить восемьсот воинов, а весь народ ихамбэ — двадцать тысяч, в то время как умбуру при всем старании едва ли наскребут больше семи сотен. Кланы умбуру с той стороны Ируандики — лишь незначительная часть народа умбуру, который живет за горами Кикеоро. Это маленькая группка, переселившаяся сюда в результате межплеменных раздоров. Но если весь народ умбуру поднимется, это будет другое дело. Однако, как вы уже слышали, я здесь для того, чтобы этого не допустить.

— Вы очень высокого мнения о себе!

— Не о себе, а о пулеметах, которые хранятся в моей лаборатории. Хотите взглянуть на нее?

За шатрами узкая тропа поднималась к подножию обрыва с многочисленными пещерами, выходящими на юго-запад. Тераи указал на них рукой.

— Там клан зимует. Одна из пещер была слишком большой и открытой, и никто не хотел в ней жить. Я ее оборудовал по-своему и устроил в ней лабораторию, склад и свое зимнее жилье.

Вход в пещеру преграждала стена из камней, скрепленных цементом. Тераи достал из кармана плоский ключ и открыл металлическую дверь. Он повернул выключатель, пещера осветилась. Глубиной метров в тридцать при ширине около двадцати, она была вся заставлена запертыми стальными шкафами. В промежутках по стенам тянулись стеллажи из досок, на которых лежали образцы различных минералов и ящики с провиантом. Один угол пещеры был превращен в лабораторию. В глубине за толстой стеной, не доходящей до потолка, стоял маленький атомный генератор Борелли. Вся передняя часть, отгороженная деревянной панелью, представляла собой комнату со столом, стульями и огромной кроватью, на которой сейчас не было ни матраца, ни одеял. Здесь же стояла электрическая плита. Полки у стены были заставлены книгами.

— Моя скромная обитель, мадемуазель. Без меня сюда никто не может войти. Хотите поговорить с Порт-Металлом? Послать первую статью? Мой передатчик к вашим услугам.

— Нет, благодарю. Мои статьи должны составить единую серию, я их напечатаю, когда вернусь.

— Как вам будет угодно. Садитесь, посмотрите книги, а мне нужно кое-что передать. Он сел перед аппаратом.

— Вызывает RX2. Вызывает RX2. Записывайте. Алло, Сташинек? Говорит Тераи. Код номер три.

Он включил автоматическую шифровальную машину и продолжал:

— Мы только что прибыли к ихамбэ. Дело плохо. Гропас убит в стычке с ихими, которых мы уничтожили. Все здешние умбуру на тропе войны, но я не знаю, против кого они поднялись. Кроме того, мы убили четырех михос, вооруженных ружьями. Да, ружьями. Карабины «мазетти». Ты понял? Посылаю отчет с Акоара. Таламбэ тоже убит. Посылаю также фотоснимки и ружье. Свидание как обычно. Он будет на месте через десять-двенадцать дней и подаст условный дымовой сигнал. Мисс Гендерсон? Она здесь, жива и здорова. Конец.

— У вас прекрасная библиотека, месье Лапрад!

— Вы находите? Да, недешево обошлось мне перевезти все эти книги сюда с Земли! Здесь собраны почти все шедевры мировой литературы — во всяком случае, все, что я считаю шедеврами. Кроме того, у меня есть научная и специальная геологическая библиотека, которой позавидовали бы многие университеты, если не на Земле, то уж на новых, недавно освоенных планетах наверняка. Стараюсь тут не одичать. Обидно было бы, если бы золото нашей культуры утекло из рук как вода.

— Но я вижу, у вас очень мало современных земных писателей.

— А зачем они мне? На большинство и времени терять не стоит. Что может быть скучнее мелочного ковыряния в чувствах, а тем более в пороках городских людишек-муравьишек? Может быть, для вас и для всех, кто вырос в больших городах, в этом есть какая-то ценность. А для меня… Читать об интригах салонных хлыщей, которые и дня не прожили, если бы их вынуть из-под стеклянного колпака, — нет уж, увольте!

— Однако Биллингуэй…

— Самый фальшивый из всех! Терпеть не могу любителей авантюр, или вернее — авантюристов-любителей. Такие сваливаются на еще не освоенную планету, проводят там два-три месяца, «деля труды и опасности с первопроходцами», как они выражаются, потом возвращаются в свой беленький курятник на Землю и начинают нести, как курица яйца, романы, в которых кровь льется на каждой странице. И их еще принимают за настоящих мужчин!

— Но это их профессия! Что же им еще делать? Я тоже в таком положении.

— Пусть испытают в жизни то, о чем пишут! Может быть, им удастся создать всего одну книгу, но это будет правдивая книга. Однако вы здесь не для того, чтобы обсуждать мои взгляды на литературу. Пойдемте, я вас познакомлю с самыми интересными людьми племени.

Тераи тщательно запер за собой металлическую дверь.

— В селении поразительная чистота. Это ваше влияние?

— Да и нет. Ихамбэ очень следят за собой, но гораздо меньше заботились о том, что их окружает, до моего прихода. Теперь они подметают площадь и прибирают в шатрах и в пещерах. Тем хуже для будущих археологов!

Навстречу им шел воин с великолепной фигурой и высокой прической, украшенной перьями.

— Эенко, старший брат Лаэле, — шепнул Лапрад. Он подозвал его движением руки; воин остановился, уперев в землю тупой конец своего длинного копья.

— Ниэите, Эенко!

— Ниэите, Россе Муту!

Лицо ихамбэ было как каменное, однако Стелла почти физически ощущала, как его черные, холодные глаза буквально ощупывают ее с головы до ног.

— Представляю вам самого великого охотника и храбрейшего воина не только в его племени, но и среди всего его народа. В этом году он возглавит большую охоту. Оффи енко Стелла эта хоте ниэн? — спросил он воина.

Внезапно улыбка вспыхнула на каменном лице, и оно, утратив всю свою свирепость, сразу превратилось в лицо обрадованного ребенка.

— От эго ре, сига!

Он рад, что вы здесь, — перевел геолог. — Кенто, кэ, на!

— Что означает «Россе Муту»? Я уже несколько раз слышала, как вас так называли.

— Человек-Гора, мадемуазель. Некоторые ихамбэ, как вы уже видели, немногим ниже меня ростом, но я на три десятка килограммов тяжелее любого из них! Идемте, а хочу представить вам еще кое-кого, хотя бы старого вождя Оэми, отца Лаэле и Эенко.

Спускалась ночь. На площади горел, потрескивая, большой костер, вокруг него на звериных шкурах сидели воины, женщины, дети. Пламя освещало круг шатров, отбрасывая танцующие треугольные тени, и легкий ветер уносил искры, исчезавшие во мраке, как рой огненных пчел. Над горой поднялась бледная луна, и ее сияние разлилось там, куда не достигал свет костра. Время от времени рев хищников, вышедших на ночную охоту, нарушал торжественную тишину.

Один из воинов встал, приблизился к костру. Тихонько, не открывая рта, он затянул печальную мелодию. Он пел все громче, затем появились слова, и мелодия превратилась в песню, обращенную к звездам. Под эту песню воин начал плясать медлительно и однообразно — танец его напоминал длинный переход под проливным дождем. Голос певца был низок и звучен, и Стелла, не понимая слов, невольно поддалась очарованию грустного ритма. Певец умолк, тишина словно сгустилась.

— О чем он пел? — спросила она шепотом.

— О жизни, мадемуазель. Это ритуальная песня восьмого дня перед праздником Трех лун. Завтра пропоют песнь большой охоты, послезавтра — песнь воина.

— Могу я их записать? Мне бы хотелось иметь их в моей фонотеке.

— На следующий год, если вы еще будете здесь.

— Вы бы могли меня предупредить!

— У меня они давно записаны. Если хотите, я перепишу их для вас. А теперь смотрите!

Старый вождь поднялся, в свою очередь, приблизился к костру и бросил в огонь горсть какого-то порошка. Над костром взвилось сине-зеленое пламя. Вождь пристально смотрел на него, пока пламя не опало. Затем он вернулся на свое место. Тогда встал один из юношей. Он обогнул костер, сел напротив группы девушек и запел веселую быструю песенку.

— О чем он?

— Хм, это трудно перевести. Он перечисляет достоинства красотки, в которую влюблен. В этот вечер, вечер Голубой луны, юноши сватаются к своим избранницам. Сейчас она ему ответит.

Ответ был коротким.

— Не повезло бедняге! Жалко его. Это Блей, он выбрал Энику, самую красивую девушку, но у нее жестокое сердце.

— Что же он теперь будет делать?

— Будет ждать до следующего года… или попытает счастья с кем-нибудь еще!

Второй юноша приблизился и сел напротив другой девушки. На этот раз ответ ее был долгим и явно благоприятным, и они ушли вместе.

— С этой минуты они считаются мужем и женой.

— А если родители не согласны?

— Они бы сказали об этом юноше заранее. Но, как правило, это не удерживает влюбленных.

Одна за другой так соединилось еще пар десять.

— Смотрите-ка, Эенко! Наконец-то он решился. Интересно, кого он избрал?

Великий воин явно колебался. Наконец он обогнул костер и сел перед Стеллой.

— Дьявольщина! Только этого не хватало! — процедил сквозь зубы Тераи.

Стелла не знала, куда деваться.

— Что же делать? — прошептала она. — Что он говорит?

— Женщина издалека, твоя кожа белее перьев ики, твои глаза сияют, как Голубая река, твои волосы желты, как лепестки теке! Ты не смертная, ты, наверное, богиня Синэ, сошедшая к людям, чтобы сводить их с ума. Скажи, кто твои враги, и я принесу тебе их окровавленные головы. Скажи, куда ты хочешь пойти, и я расстелю под твоими ногами ковер из драгоценных мехов и самых прекрасных цветов. Эенко великий охотник, в шатре твоем всегда будет лучшее мясо, и зубы твои никогда не останутся праздными. О богиня, сжалься над смертным, который тебя полюбил!

— Это очень красиво, Тераи, но у меня нет ни малейшего желания выходить замуж за этого… В общем за этого человека иного мира!

— Говорите что угодно, только нараспев. Я постараюсь выпутаться.

Эенко ждал: лицо его, освещенное отблеском костра, было печально и покорно.

— Скажите ему, что я не могу стать его женой, что моя религия запрещает мне выходить замуж за человека другого народа, что я сожалею об этом, потому что он великий охотник и воин… и потому что он очень красив, — закончила она вполголоса.

Тераи перевел. Эенко молча поднялся и исчез по другую сторону костра.

— Дело плохо! — буркнул Тераи. — Надо было мне подумать об этом раньше и не приводить вас сегодня к костру. И все из-за того, что вы чертовски красивы, — вы это знаете?

Она тихо рассмеялась.

— На сегодня мне хватило бы и одного признания. Но почему вы сказали, что дело плохо? Разве мне что-нибудь угрожает?

— Нет. Но я люблю Эенко. Это на самом деле великий воин, и он уже не молод. То, что для другого было бы обычным, ничего не значащим отказом, может его глубоко ранить. Эти ихамбэ очень самолюбивы и горды!

Огонь пожирал саванну. Он шел с запада, подгоняемый ветром, и дым клубился перед ним. Огненный вал шириной в десятки километров катился к оголенной бесплодной полосе у реки, которую ихамбэ использовали для загона с незапамятных времен, каждый раз вырубая заранее редкий кустарник. И перед этой стеной огня бежали животные, хищные и травоядные вперемежку, объединенные великим братством страха.

Тераи, выпрямившись во весь свой гигантский рост, стоял рядом со Стеллой на выступе скалы. Несмотря на то что они были довольно высоко, клубы горького дыма временами поднимались и сюда, и девушка спрашивала себя, как выдерживают этот ад охотники внизу, на равнине, где можно было задохнуться. Временами она видела, как они стреляли из луков по отставшим животным и как женщины тут же разделывали туши и бегом уносили шкуры и мясо, спасаясь от наступающего огня.

— Ваших друзей не назовешь спортсменами, — заметила она. — Это не охота, а скорее бойня!

— Да, это и есть бойня. Большая осенняя охота не забава, а способ обеспечить себе пропитание. Они закоптят мясо по-своему или засолят, как я их научил и будут есть его всю зиму. Когда начнутся большие дожди, дичь здесь практически исчезнет.

— Сколько времени длится сезон дождей?

— От двух до трех месяцев, год на год не приходится. Иногда почва настолько пропитывается влагой, что в ней тонешь по колено.

— Мне казалось, что при таком климате здесь должны были разрастись настоящие джунгли.

— Они и разрослись там, дальше, на юге, как вы сами видели. Но мы не на Земле, растительность здесь другая, а, кроме того, пожары, случайные или намеренные, держат лес в его границах.

— Погода портится.

— Да, скоро будет гроза. Поэтому ихамбэ и торопятся. Посмотрите-ка на женщин!

За оголенной для защиты от огня полосой маленькие фигурки, похожие на прямоходящих муравьев, быстро утаскивали санки, нагруженные кровавыми кусками мяса.

— А отсюда до селения пять километров! И потом они еще будут плясать всю ночь!

— Охота была удачной?

— Да, слава богу. Если бы дичи было мало, мои друзья могли бы подумать, что это вы принесли им несчастье, и я не знаю, смог ли бы я их разубедить.

— Похоже, они не любят меня. Я видела это по глазам вашей… Лаэле.

— А за что им вас любить? Вы здесь всего несколько дней…

— Однако Эенко…

— Это другое дело. Признаюсь, когда вы ему отказали, я вздохнул с облегчением. Иначе все намного бы усложнилось. Вспыхнув, она повернулась к нему.

— Неужели вы могли подумать…

— Ба, некоторые дамы из Порт-Металла прошли через это. Любопытство!

— Нет, извращенность! И если вы считаете, что я такая…

— Уже давно я ни за что не осуждаю себе подобных, — насмешливо прервал ее Тераи. — Встречаются же волки и собаки, шакалы и гиены!

— Кто же тогда вы сами?

— Я волк, мадемуазель. И мои друзья — тоже волки.

— Значит, я, по-вашему, собака?

— Я вас слишком мало знаю, чтобы судить, но, по-моему, в вас тоже есть что-то от волчьей породы. И когда-нибудь она себя покажет!

Стелла рассмеялась.

— Вы ошибаетесь! Скорее я из породы кошачьих.

— Красивые и опасные звери! Во всяком случае, самцы. Самки хуже — они рабыни своего естества.

— Ну, это ко мне не относится! Пойдемте отсюда — противно смотреть на это побоище.

Низкие черные тучи неслись по небу, застилая свет. Стелла и Тераи спустились к подножию скалы. Когда девушка спрыгнула на траву с последнего каменного уступа, неподалеку послышалось глухое рычание.

— А, вот и Лео! Где это он бегал? — сказала Стелла. Тераи оттолкнул ее назад так резко, что она упала.

— Вы просто… грубиян!

— Молчите! Это не Лео! Это псевдотигр! А у меня нет с собой карабина. Я думал, что перебил их всех на сто километров вокруг!

Он говорил вполголоса, всматриваясь в нагромождение глыб, казавшееся еще более хаотическим в мертвенном предгрозовом освещении.

— Что же делать?

— Затаиться. Может быть, он пройдет мимо… Вот он!

Молния разорвала темное небо, озарив все вокруг, и Стелла увидела на миг хищника: оранжевого цвета, с редкими черными полосами, он показался ей гораздо крупнее и массивнее земного тигра. После яркой вспышки сумерки словно сгустились, и теперь она различала в темноте лишь два узких глаза, горящих зеленым огнем.

— Йох — йох-х!

Боевой клич Тераи раскатился по долине, и скалы ответили ему гулким эхом. С ножом в руке он двинулся навстречу хищнику. Хриплое рычанье послышалось сзади, и Стелла, резко обернувшись, увидела второго псевдотигра, самку, которая ползла к ним, извиваясь в высокой траве.

Стелла поняла, что это смерть. Несмотря на мужество и силу ее спутника, даже он не мог справиться с двумя хищниками. В отчаянии она оглянулась, надеясь найти какое-нибудь убежище. Но второй зверь уже отрезал их от скал, да и в любом случае она не успела бы взобраться достаточно высоко, чтобы он ее не достал. Ужас пригвоздил ее к месту. Гривастое тело обрушилось на спину тигрицы словно с неба, и два зверя сплелись в желто-оранжевый ком. Одновременно самец прыгнул на Тераи. Тот увернулся в последнее мгновенье, рука его мелькнула, и нож вспорол бок хищника. Псевдотигр прыгнул снова. Сбитый массивной тушей, Тераи упал, хищник тоже по инерции покатился в траву. Но человек, оглушеный, не двигался, а зверь встал и пошел к нему, судорожно разевая клыкастую пасть. В отчаянии Стелла схватила камень и швырнула его изо всех сил.

Камень отскочил от толстого черепа, но внимание зверя было отвлечено. Неторопливо, словно насмехаясь, он двинулся к Стелле. Она со стоном упала на землю и словно в кошмарном сне смотрела, как багровая клыкастая пасть приближается и приближается. Время остановилось. Стелле казалось, что она уже целую вечность слышит рев самки в ее последней смертельной схватке и глухое рычание Лео. Псевдотигр дыхнул ей в лицо, её обдало горячим гнилым дыханием, и она закрыла глаза. Боль… смерть…

Не было ни боли, ни смерти. Она открыла глаза и приподнялась. Тераи сидел на псевдотигре верхом и пытался двумя руками заломить ему голову вверх. Зверь отбивался, но лапы его шлепали по земле, не достигая противника. «Где нож? Где нож?» — мелькнуло у нее, и вдруг она увидела: кинжал Тераи воткнулся в землю метрах в четырех от них. Она бросилась к нему, вырвала нож из земли и протянула геологу. Тот мотнул головой. Нет!.. Она не знала, что делать ей в этой схватке титанов.

— Жи… вот, — выдохнул наконец Тераи. Невероятным усилием он перевернул зверя на спину, подставив его серебристое брюхо, испачканное грязью.

— Скорее!

Она подбежала, неловко ткнула ножом, удивленная и испуганная тем, что шкура оказалась такой упругой. Затем, стиснув зубы, надавила изо всех сил. Лезвие внезапно вошло по рукоять, кровь брызнула ей на руки, и псевдотигр взревел. В то же мгновение Тераи последним усилием вывернул набок его страшную морду.

Кости хрустнули. Он отпрыгнул, но недостаточно быстро. В своей агонии псевдотигр располосовал ему правое плечо. Тераи поднялся, шатаясь, и воздел руки к небу, низвергавшему на него водопады.

— Йох-йох-хооо!

Молния осветила его огромную фигуру, залитую кровью и дождем. Взгляд его упал на Стеллу. Под этим взглядом девушка сжалась в комок. Он шагнул к ней, схватил ее за плечи и грубо, жадно поцеловал. Сначала Стелла не сопротивлялась, слишком испуганная и пораженная, во потом пришла в себя и начала отчаянно отбиваться.

— Нет. Тераи, нет, не надо!

Он выпустил ее и, понурив голову, отступил на шаг.

— Простите меня, — глухо проговорил гигант. — После боя, когда приходится драться вот так врукопашную, я сам зверею…

— Ничего, я понимаю. И благодарю за то, что вы еще раз спасли мне жизнь!

— Если бы вы не запустили в этого дьявола камнем!.. — сказал Тераи. — Ну ладно, пойдемте взглянем на Лео. Боюсь, что ему досталось.

Лео сидел рядом с мертвой псевдотигрицей. При виде Тераи он встал. Тот внимательно осмотрел своего друга, но не нашел ничего серьезного, кроме длинной царапины на левом боку.

— Отделался легким испугом. А вот вы… Откуда на вас кровь?

— Я не ранена, это кровь тигра. Покажите-ка лучше ваше плечо!

— Пустяки! Продезинфицирую рану, и все будет в порядке.

Трое воинов ихамбэ выступили из темноты, держа луки наготове. Они увидели мертвых хищников, не веря глазам, повернулись к Лео, к Тераи.

— Россе Муту! — пробормотал самый старший из них с благоговением, почти с ужасом.

— Шкура самца почти не пострадала, — сказал Тераи. — Я прикажу ее выделать для вас. На Земле это будет неплохим сувениром.

Станислав Игрищев по прозвищу Сташинек посадил свой личный вертолет на вершину одного из холмов Мато в десяти километрах севернее Порт-Металла. Ночь была непроглядная, луны скрывались за низко бегущими тучами, холодный ветер шумел в листве деревьев внизу у подножия холма. Игрищев взглянул на часы на приборной доске вертолета.

— Полночь! Он уже должен быть здесь.

Помедлив немного, он ощупал в кармане пистолет, выбрался наружу и замер, прислонившись к кабине вертолета. Кругом только тьма да шум ветра в листве. Подождав еще минуту, Игрищев включил свой фонарик и направился к кустам. Слабый стон привел к Акоаре, который лежал у кустов в луже крови. Он нагнулся над ним. Какое-то движение за спиной заставило его обернуться и вскинуть руку, инстинктивно защищая голову. Тяжелое стальное лезвие мачете разрубило ему пальцы и раскроило череп.

Заметка из газеты НОВОСТИ ПОРТ-МЕТАЛЛА: