Люди талисмана

Глава 1. По темнеющему морю

Незнакомец говорил о нем. Высокий чужак, давно покинувший родные горы, одетый в простую кожу и не принадлежавший к этой деревне на краю болот. Он задавал вопросы, болтал, наблюдал.

Дзвид Хит знал это, будучи в том состоянии, в котором понимал, что находится в грязном Дворце Всевозможных Наслаждений Карлуны, что здорово пьян и что вскоре, когда он потеряет сознание, его, вероятно, вышвырнут через перила в грязь, где он может либо тонуть, либо отсыпаться — по его собственному выбору.

Хит плевал на это. Мертвому и безумному плевать на все. Он лежал, не шевелясь, на жесткой раме, обтянутой шкурами, в кожаной маске, скрывавшей нижнюю часть лица, и вдыхал теплый золотой пар, булькающий в похожей на каргиле чаше возле него. Он дышал и пытался уснуть, но не мог. Он не закрывал глаз. Он это сделает, когда потеряет сознание.

Будет момент, которого ему не избежать, как раз перед тем, когда его одурманенный мозг скользнет в забвение, — когда он, по всей вероятности, не будет видеть ничего, кроме населенной призраками темноты в мозгу, и этот момент покажется ему вечностью. Но зато потом, через несколько часов, он обретет покой.

А до тех пор он будет наблюдать из своего темного угла за жизнью во Дворце Всевозможных Наслаждений.

Хит чуть-чуть повернул голову. У самого его плеча, вцепившись кривыми когтями в край койки, скорчился маленький дракон с блестящей чешуей и встретил его взгляд красными, как драгоценный камень, глазами, в которых проглядывали странная симпатия и понятливость. Хит улыбнулся и вернулся к прежней позе. Нервный спазм потряс его, но наркотик ослабил спазм, так что он не был сильным и скоро прошел.

Никто не подходил к Хиту, за исключением изумруднокожей девушки из Глубоких Болот, которая снова наполнила его чашу. Она не была человеком и потому не обращала внимания на то, что он Девид Хит. Вокруг него была как бы стена, через которую ни один человек не переходил и не глядел.

Конечно, если не считать незнакомца.

Взгляд Хита блуждал вокруг. Мимо низкого длинного бара, где простые матросы лежали на подушках из мха и шкур и пили дешевый огненный фол; мимо столов, где сидели капитаны и помощники, играя в бесконечную игру в кости; мимо девушки из Мехали, которая танцевала нагишом при свете факелов; тело ее блестело от крошечных чешуек и было так гибко и бесшумно в движении, как тело змеи.

Единственная громадная комната была с трех сторон открыта в насыщенную паром ночь; это было последнее, на чем остановился взгляд Хита. Снаружи тьма и море, они были его жизнью, и он любил их.

Тьма на Венере — совсем не то, что на Земле или на Марсе. Планета жадна на свет и не позволяет ему уходить. Лицо Венеры никогда не видит солнца, но даже ночью здесь сохраняется память о солнце, затянутом вечными облаками.

Воздух цвета индиго несет собственный бледный свет. Хит лежал и наблюдал, как горячий ветер медленно наносит свет вокруг деревьев лайя, касается грязной гавани волнующейся вспышкой и постепенно переходит в бесконечный фонтан фосфоресценции Моря Утренних Опалов. В полумиле к югу река Омаз медленно течет вниз, вся пропитанная вонью Глубоких Болот.

Море и небо — жизнь Дэвида Хита и его гибель.

Тяжелый пар крутился в мозгу Хита. Дыхание его стало медленнее и глубже. Веки стали тяжелеть.

Хит закрыл глаза.

Впечатление возбуждения, острой тоски мелькнуло в его лице, смешиваясь со смутным недовольством. Мышцы его напряглись, он тихонько захныкал, кожаная маска приглушала звук.

Маленький дракон приподнял голову и застыл, точно резкое изображение.

Тело Хита, полуголое, в одной местной юбке, изогнулось и затем задергалось в спазмах. Недовольство в выражении углубилось, постепенно переходя в чистый ужас; жилы на шее натянулись, как проволока, когда он пытался кричать, но не мог. Пот крупными каплями стекал по его коже.

Маленький дракон вдруг поднял крылья и издал шипящий визг.

Кошмарный мир Хита качался вокруг него и раскалывался с глухими звуками. Хит обезумел от страха, он умирал; широко шагающие фигуры толпой выходили к нему из сияющего тумана. Его тело тряслось, трещало, хрупкие кости разлетались пылью, сердце выскакивало, мозг стал частью сияющего горячего тумана. Он сорвал с лица маску, выкрикнул: «Этна!» и сел, широко раскрыв невидящие глаза.

Откуда-то издалека послышался гром. Он говорил. Он называл Хита по имени. Новое лицо отогнало в прошлое фантомы его сна. Оно выступило и вычеркнуло другие. Лицо незнакомца с Высокого Плато. Хит видел каждую черту этого лица, нарисованную огнем в его мозгу.

Квадратная челюсть, твердый рот, горбатый нос, как клюв ястреба, белые шрамы на белой коже, глаза, точно лунные камни, но только жгучие; блестящие длинные серебряные волосы, связанные вверху замысловатым племенным узлом и закрепленные золотыми цепочками воина.

Руки трясли Хита, хлопали по лицу. Дракон кричал и хлопал крыльями, но не мог вырвать глаза у незнакомца, поскольку был привязан короткой цепочкой в изголовье у Хита.

Хит отдышался с дрожью и всхлипами и пришел в себя.

Он убил бы этого человека, укравшего у него его небольшое время покоя. Он примерялся это сделать в мертвой тишине, в то время как матросы, капитаны и помощники, а также и танцовщица не двигались, искоса поглядывая испуганными, ненавидящими глазами, но горец был крупным мужчиной и более крепким, чем Хит в свои лучшие дни. И вот теперь Хит, страдая, лежал на койке, больной, медленно умирающий, потерявший силу.

Незнакомец сказал:

— Говорят, ты нашел Лунный Огонь?

Хит удивленно смотрел на него одурманенными глазами и молчал.

— Говорят, что ты Дэвид Хит, землянин и капитан «Этны».

Хит опять не ответил. Резкий свет факела мигал над ним, рисуя свет и тени. Хит всегда был тощим и жилистым, а теперь совсем исхудал, кости его лица страшно выдавались под натянувшейся кожей. В его черных волосах и неухоженной бороде пробивалась седина.

Горец внимательно и задумчиво разглядывал Хита и наконец сказал:

— Я думаю, врут…

Хит невесело улыбнулся.

— Очень немногие добирались до Лунного Огня, — продолжал венерианец. — Только сильные люди, бесстрашные.

После продолжительного молчания Хит прошептал:

— Они были глупцами…

Он говорил не горцу. Он забыл о нем. Его темный безумный взгляд был устремлен на что-то видимое ему одному.

— Их корабли гниют в зарослях травы Верхних Морей. Маленькие драконы расклевали их останки, — Хит говорил медленно, грубо и однотонно. — За Морем Утренних Опалов, за травами и Стражами, через Драконье Горло, и еще дальше — я видел это, поднимающееся из туманов, из Океана-Не-Из-Воды. — Дрожь прошла по телу Хита, исказила изможденное лицо. Он поднял голову, как человек, старающийся вздохнуть, и факелы бросили на его лицо свет и тени. Во всей громадной комнате не было слышно ни звука, ни вздоха, только угадываемое дыхание молчащих ртов. — Только одни боги знают, где они теперь, эти сильные, храбрые люди, прошедшие через Лунный Огонь. Только боги знают, кто они теперь. Они теперь не люди, если вообще живы. — Хит помолчал. Глубокая дрожь потрясла его. Он опустил голову. — Я дошел только до окраины этого. Очень далеко.

В полной тишине горец засмеялся:

— Я думаю, ты врешь.

Хит не двинулся и не поднял головы. Венерианец наклонился над ним и сказал громко, чтобы землянин услышал через расстояние наркотиков и безумия:

— Ты похож на других, на тех немногих, что вернулись. Только они не прожили и сезона: они умерли или покончили с собой. А сколько времени ты жив? — Он схватил землянина за плечи и резко потряс. — Сколько времени ты жив? — кричал он, и маленький дракон на цепочке завизжал, дергая привязь.

Хит застонал.

— В аду, — прошептал он. — Вечно.

— Три сезона, — сказал венерианец, — целых три сезона и часть четвертого. — Он выпустил Хита из рук и отступил назад. — Ты никогда не видел Лунного Огня. Ты знаешь, как по обычаю обращаются с людьми, нарушившему табу, до тех пор, пока их не настигает кара богов? — Он сбросил со стола чашу, разбил ее, и пузырящаяся золотая жидкость разлилась по полу лужей с тяжелым запахом. — Ты хотел этого, и ты знал, как его добыть на весь остаток твоей тупой жизни.

Во Дворце Всевозможных Наслаждений послышалось тихое злобное ворчание.

Затуманенное зрение Хита различило квадратную жирную тушу приближающегося Карлуны. Больше чем три сезона Карлуна повиновался традиционному закону — кормил и поил парию, который был посвящен гневу богов, что ревностно охраняют тайну Лунного Огня. Теперь Карлуна был полон сомнений и очень зол.

Хит громко захохотал. Недостаточность выпивки сделала его безрассудным и истеричным. Он сел на койке и смеялся им в лицо:

— Я был только на краю, — сказал он. — Я не бог. Я даже не человек более. Но я могу показать вам, если вы хотите доказательств.

Он встал и автоматическим, как дыхание, движением отвязал маленького дракона и посадил к себе на голое плечо. Минуту он стоял, покачиваясь, а затем двинулся через комнату, медленно, неуверенно, но с высоко поднятой головой. Толпа расступилась, давая ему проход, и он шел в полной тишине, пытаясь сохранить остатки достоинства, пока не подошел к перилам, где и остановился.

— Погасите факелы, — сказал он. — Погасите все, кроме одного.

— Не надо, — решительно сказал Карлуна Хиту, — я и так верю тебе.

Теперь в помещении чувствовался страх. Страх и очарованность. Все смотрели по сторонам, куда бы убежать, но никто так и не ушел.

— Погасите факелы, — повторил Хит.

Незнакомец протянул руку к ближайшему и окунул его в ведро, и скоро все огромное помещение оказалось в темноте; горел лишь один факел в самом конце помещения.

Хит облокотился на перила и уставился в жаркую индиговую ночь.

Густой туман поднимался из Моря Утренних Опалов. Он полз над грязью и смешивался с парами болот. Хит жадно вглядывался в туман. Голова его была откинута назад, тело выпрямилось, он поднял руки жестом сильнейшего желания.

— Этна! — шептал он. — Этна!

С ним почти неуловимо произошла перемена: слабость и обреченность оставили его. Он стоял прямо и твердо, мускулы красиво выделялись на его тощем костяке в напряжении силы.

Лицо его тоже изменилось. В нем чувствовалась мощь.

Темные глаза горели глубоким огнем, пылали нечеловеческим светом, пока наконец не стало казаться, что вся его голова увенчана странным нимбом.

На один момент лицо Дэвида Хита стало лицом бога.

— Этна! — сказал он.

И она пришла.

Из синей тьмы, из туманов она плыла, изгибаясь, к землянину. Ее тело состояло из сверкающего воздуха, мягких капель тумана, воплощенное и окрашенное той силой, что была в Хите. Она была совсем юной, не старше девятнадцати, с розовым оттенком земного солнца на щеках, глаза были большие и блестящие, как у ребенка, тело гладкое, с нежной девичьей угловатостью.

Впервые я увидел ее, когда она спускалась по трапу, чтобы в первый раз увидеть Венеру, и ветер трепал ее волосы и играл с ними, и она шла легко и весело, как жеребенок по утру весной. Легкость и веселость всегда, даже когда она шла к своей смерти…

Туманная фигура улыбалась и протягивала руки. Лицо ее было лицом женщины, нашедшей любовь и с нею весь мир.

Она все ближе и ближе подплывала к Хиту, и землянин протянул руки, чтобы коснуться ее.

Мгновение — и она исчезла.

Хит упал на перила и долго оставался в таком положении. В нем теперь не было бога, не было силы. Он был, как пламя, внезапно вспыхнувшее и умершее в осыпающемся пепле. Глаза его были закрыты, из-под ресниц бежали слезы.

В сырой темноте комнаты никто не шевелился.

— Я не смог идти дальше в Лунный Огонь, — сказал Хит.

Через некоторое время он заставил себя выпрямиться и пошел к крыльцу, держась за перила и ощупывая путь, как это делает слепой. Он спустился по четырем ступеням на подгибающихся ногах, и грязь тропы обдала теплом его лодыжки. Он прошел между рядами плетеных и обмазанных грязью хижин — сломанное чучело человека, бредущее в ночи чуждого мира.

Он свернул на тропу, ведущую в гавань. Его ноги поскользнулись в глубокой грязи, и он упал лицом вниз. Он попытался встать, но это ему не удалось, и он остался лежать, все глубже погружаясь в черную, липкую грязь. Маленький дракон сидел на его плече, клевал его, кричал, но Хит не слышал.

Он не знал, что через несколько секунд чужак с Высоких Плато поднял его из грязи — его и дракона — и понес вниз, к темнеющему морю.

Глава 2. Изумрудный парус

Женский голос произнес:

— Дай мне чашку.

Хит почувствовал, что его голову подняли, а затем в его глотку полилась огненная жидкость с резким вкусом венерианского кофе. Он проснулся, как всегда борясь со страхом и реальностью, судорожно вздохнул и открыл глаза. Он лежал на собственной койке, в своей кабине, на борту «Этны». Напротив него сидел на резном сундучке высокий венерианец, наклонив голову под низкой красной аркой палубы. Рядом с Хитом стояла женщина и глядела на него.

Все еще была ночь; грязь, облепившая тело Хита, была еще влажной. «Как видно, они быстро работали, — подумал он, — доставляя его сюда».

Маленький дракон улегся на своем насесте — на плече Хита и, вытянув чешуйчатую шею, следил за посетителями.

— Теперь ты можешь разговаривать? — спросил незнакомец.

Хит пожал плечами. Он внимательно рассматривал женщину. Она была высока, но не слишком, молода, но не слишком. Тело ее было таким же, как у всякой женщины этого типа, широкоплечее и длинноногое, и она свободно и красиво двигалась. Одета она была в короткую тунику из шелка бессмертного паука, очень подходящую к ее мягким и кудрявым волосам, падавшим на спину, — блестящее чистое серебро с легким намеком на цвет.

Лицо ее было из тех, какие мужчины не скоро забывают. Щедро вылепленное природой, оно было создано для выражения прекрасных женских чувств. Но с ним что-то случилось: появилось выражение одновременно злобное, горькое и унылое, взгляд был потерянным и испуганным.

Хит смутно вспомнил день, когда ему захотелось бы решить загадку этого противоречивого лица. Далекий день, еще до появления Этны.

Он спросил, обращаясь к обоим:

— Кто вы и что вам от меня надо?

Затем он уставился прямо на мужчину со странным взглядом, выражая к нему черную ненависть.

— Мало ты издевался надо мной у Карлуны.

— Я только хотел увериться в тебе, — возразил незнакомец. — Убедиться, что ты не солгал насчет Лунного Огня.

Он наклонился вперед, сузив глаза и сверля ими Хита. Он сидел напряженно, тело его изогнулось как лук. При свете фонаря его красивое лицо со шрамами слегка подергивалось.

«Мужик спешит, — подумал Хит, — что-то ему поджаривает бока».

— А что тебе до этого? — спросил он.

Это был глупый вопрос. Хит уже понял, что происходит. Все его существо звало к отступлению.

Незнакомец не ответил прямо. Он сказал:

— Ты слышал о Культе Стражей Лунных Тайн?

— Древнейший культ Венеры и один из самых влиятельных. И самый удивительный тоже — на безлунной планете, — сказал Хит, ни к кому не обращаясь. — Лунный Огонь — символ их божества.

Женщина невесело засмеялась.

— Хотя они никогда не видели его, — сказала она.

Незнакомец продолжал:

— Вся Венера знает о тебе, Дэвид Хит… Слово бежит далеко. Жрецы тоже знают, Дети Луны. У них особый интерес и тебе.

Хит молча ждал продолжения.

— Ты подлежишь мести богов. Но месть не достигла тебя до сих пор. Возможно, потому что ты землянин и менее обязан повиновению богам Венеры. Как бы то ни было, но Дети Луны устали ждать. Чем дольше ты живешь, тем больше у людей растет искушение совершить святотатство, меньше веры в способность богов наказывать людей за грехи… Итак, — заключил он, — Дети Луны присмотрят за тем, чтобы ты умер.

Хит улыбнулся.

— Что же, неужели жрецы рассказывают тебе о своих секретах?

Человек повернул голову и сказал:

— Алор!

Женщина встала перед Хитом и спустила с плеч тунику.

— Вот, — сказала она с яростью, — смотри!

Ее злоба относилась не к Хиту, а к тому, что он увидел. Клеймо-татуировка между белыми грудями — перечеркнутый круг — символ Луны.

Хит глубоко вздохнул.

— Храмовая прислужница, — сказал он, еще раз взглянув ей в лицо. Ее глаза смотрели на него, серебряно-холодные, спокойные.

— Мы проданы с колыбели, — сказала она. — У нас нет выбора. А наши родители страшно гордятся тем, что их дочери выбраны для храма. — Горечь, гордость и тлеющая ярость рабыни. — Брока сказал правду.

Тело Хита как бы сжалось. Он глядел на них поочередно, ничего не говоря, и сердце его билось гулко и быстро, ударяясь о ребра.

— Они убьют тебя, — продолжала Алор, — и смерть твоя будет нелегкой, я знаю. Я слышала, как люди кричали по многу ночей, а их грех был меньше твоего.

Хит выговорил пересохшим ртом:

— Беглянка из храмовых садов и метатель копий. Их грех тоже велик. Они не пройдут половину Венеры только для того, чтобы предупредить меня. Я думаю, они лгут. И я думаю, жрецы идут за ними.

— Мы все трое — с тобой — вне закона, — сказал Брока. — Но Алор и я еще можем удрать. А вот тебя они унюхают, где бы ты ни был… кроме одного места.

— И где же это? — спросил Хит.

— В Лунном Огне.

После долгого молчания Хит издал грубый скрежущий звук, должный изобразить его смех.

— Уходите, — сказал он. — Убирайтесь. — Он поднялся, дрожа от слабости и злости. — Вы оба врете, потому что я — единственный оставшийся в живых из всех тех, кто видел Лунный Огонь, и вы хотите заставить меня вести вас туда. Вы верите в легенды. Вы думаете, что Лунный Камень превратит вас в богов. Вы сходите с ума, как все прочие дураки, по власти и славе, которые, как вы думаете, вы получите. Ну так я могу сказать вам: Лунный Камень не даст вам ничего, кроме страданий и смерти… — Он заговорил громче. — Уходите… лгите кому-нибудь другому. Напугайте Стражей Верхних Морей. Подкупите самих богов, чтобы они доставили вас туда. Но убирайтесь от меня.

Венерианец медленно встал. Кабина была мала для него, балки палубы ложились на его плечи. Он отшвырнул в сторону маленького дракона, схватил Хита обеими руками и сказал:

— Я дойду до Лунного Огня, и ты отведешь меня туда!

Хит ударил его в лицо. Брока на минуту опешил от неожиданности, а Хит сказал:

— Ты пока еще не бог!

Венерианец оскалился. Руки его передвинулись и крепко сжались.

— Брока! — резко крикнула женщина и, шагнув ближе, вцепилась в запястье венерианца. — Не убивай его, дурак!

Брока тяжело выдохнул сквозь зубы. Руки его постепенно разжались. Лицо Хита налилось кровью. Он упал бы, если бы женщина не подхватила его. Она сказала Броке:

— Ударь его, но не сильно.

Брока поднял кулак и осторожно стукнул Хита в определенную точку на челюсти.

Прошло не менее двух долгих венерианских часов, прежде чем Хит пришел в себя. Процесс этот, как всегда, происходил медленно — постепенный переход от неопределенного состояния к резкому осознанию всего, что случилось. У него было ощущение, что его голову надвое разрубили топором.

Он не понимал, с какой стати он проснулся. Наркотика было достаточно для нескольких часов тяжелого сна. Небо за дверью кабины изменилось: ночь кончалась. Хит полежал, размышляя, не болен ли он, и тут вдруг внезапно понял, что именно разбудило его.

«Этна» была на ходу.

Его так душила злость, что он даже не мог выругаться. Кое-как он поставил себя на ноги и пересек кабину. Он сразу почувствовал, что «Этна» идет не так, как надо, что утренний ветер силен, а она рыскает. Он пинком распахнул дверь и вышел на палубу.

Большой треугольный парус из шелка золотого паука, чуть видимый в синеве воздуха, бился о реи, сброшенный ветром. Хит бросился к нему, обретя силу в страхе за судно. Брока цеплялся на угрожающе пляшущей корме. Кильватерная струя, белая на черной воде, извивалась как змея.

Женщина Алор стояла у поручней, глядя на низкий берег позади.

Брока не протестовал, когда Хит отшвырнул его и взял кормовое весло. Алор повернулась и наблюдала, но ничего не говорила.

«Этна» была маленькой, с простой оснасткой, чтобы ею легко мог управлять один человек. Хит поставил парус, и через несколько минут судно выровнялось и пошло легко и изящно, как его тезка, и кильватерная линия вытянулась в струнку.

Проделав это, Хит повернулся к Броке и Алор и выругал их с большей яростью, чем, скажем, женщина, у которой украли ребенка.

Брока игнорировал его. Он стоял и смотрел на берег и светлеющее небо. Когда же Хит выдохся, женщина сказала:

— Мы должны были уехать. Может быть, мы уже опоздали. А ты не хотел нам помочь.

Хит ничего больше не сказал. Не было у него слов. Он повернул штурвал.

Брока одним прыжком оказался возле него и поднял руку. Внезапно Алор закричала:

— Погоди!

Что-то в ее голосе заставило мужчин оглянуться. Она по-прежнему стояла у поручней лицом к ветру, трепавшему ее волосы; короткая туника натянулась на бедрах. Ее рука была вытянута указующим жестом.

Наступал рассвет. На секунду Хит потерял всякое чувство времени. Палуба, чуть покачивающаяся под ногами, низкий туман, заря над Морем Утренних Опалов, заря, давшая морю это название. Казалось, никогда не было Лунного Огня, не было ни прошлого, ни будущего — только Дзвид Хит и его корабль, да свет над водой.

Свет шел медленно, просеиваясь точно дожди драгоценных камней сквозь многомильное жемчужно-серое облако. Холодный и медлительный вначале, он становился теплее, расширялся, превращал туманный воздух в капли розового огня, сияющего низко над водой, так что маленькое суденышко плыло как бы через опаловый огонь, обширный, как сама Вселенная.

Море меняло цвет от черного до синего, перечерченного молочно-белыми полосами, и маленькие драконы взлетали со своих травяных постелей, разбросанных по поверхности воды, и засверкали пурпуром, охрой и киноварью, и сами водоросли зашевелились в слабом ощущении жизни, протягивая к свету свои усики.

Одно короткое мгновение Дэвид Хит был совершенно счастлив.

Затем он увидел, что Брока выхватил из-под гакаборта лук. Хит понял, что они перенесли все свои пожитки на борт судна, в то время как он был у Карлуны. Это был большой лук горных варваров, и Брока согнул его массивную дугу, точно это был прутик, и положил на нее стрелу с костяным наконечником.

К ним подходило судно изящной формы, как жемчужина, летящая сквозь мягкую горящую завесу тумана. Его парус был изумрудно-зеленым. Судно было еще довольно далеко, но ветер подгонял его, и оно неслось, как пикирующий дракон.

— Это «Лахаль», — сказал Хит. — Интересно, что хочет делать Джахор?

Затем он с ужасом увидел, не веря своим глазам, что на носу приближающегося судна спущен и укреплен громадный таран с шипами.

Пока мозг Хита силился понять, почему Джахор, обычный торговый шкипер обычного корабля, хочет утопить его, Хита, Алор произнесла два слова:

— Дети Луны.

Теперь Хит различил на палубе четыре фигуры в черном.

Длинный блестящий таран наклонился и сиял в свете зари.

Хит бросился к кормовому веслу. Золотой парус «Этны» трещал от напряжения. Хит угрюмо оценил расстояние и сбавил ход. И Брока яростно обернулся к нему:

— Ты спятил? Они налетят на нас! Отверни в сторону!

— Здесь нет другой стороны. Меня просто прижмет к наветренному берегу.

Хита внезапно наполнила слепая злоба к Джахору и к четырем одетым в черное жрецам. Теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что Дэвид Хит еще достаточно живой и отобьется от них. «А если нет, — думал Хит, — я возьму «Лахаль» с собой на дно».

Брока и Алор стояли рядом у поручней, следя за быстро приближающимся зеленым парусом. Они молчали. Нечего было говорить. Хит увидел, что женщина время от времени поглядывает на него.

Теперь Хит ясно видел Джахора, управляющего судном. Он видел команду, скучившуюся на шкафуте — испуганных матросов, согнанных по приказу жрецов. Они были вооружены и держали в руках крючья.

На передней палубе стояли Дети Луны. Это были высокие мужчины. На их черных кольчугах драгоценными камнями был выложен символ Луны. Они ходили по качающейся палубе, их серебряные волосы раздувал ветер, и тела их были как тела волков, догоняющих жертву и пожирающих ее.

Хит боролся с кормовым веслом, стараясь выровнять корабль, боролся с ветром и расстоянием. А женщина Алор все время наблюдала за Хитом своими ожесточенными вызывающими глазами, и Хит ненавидел ее, как и жрецов, смертельной ненавистью, поскольку понимал, как он выглядит со своим тощим телом и изможденным лицом, дрожащий и покачивающийся над веслом.

Изумрудный парус подходил все ближе и ближе, округлившийся и блестящий, как грудь павлина. Жемчуг и изумруд, пурпур и золото на темно-синем море, блестящий, блестящий нацеленный таран — два ярких дракона бежали к соединению и смерти.

Ближе. Совсем близко. Яркие символы горели огнем на груди Детей Луны. Женщина Алор высоко подняла голову к ветру и закричала долгим, резким и звенящим криком. Он закончился именем, которое она произнесла как ругательство:

— Вакор!

На одном из жрецов была на голове украшенная каменьями повязка, что указывало на его главенство. Он поднял руки, и слова его проклятий, горячие и едкие, неслись по ветру.

Тетива лука Броки зазвенела, как гигантская арфа. Стрела не долетела до цели, и Вакор рассмеялся.

Жрецы перешли на корму, чтобы уберечься от сгибающегося шпангоута и не видеть полные страха лица матросов.

Хит выкрикнул предупреждение, и Брока и Алор распластались на палуба. Он видел их лица — лица мужчины и женщины, подошедших к смерти без радости, но и без страха. И Брока прикрыл женщину собой.

Хит повернул «Этну» носом прямо к ветру и остановил ее. «Лахаль» прошла мимо не более чем в трех ярдах, бессильная что-либо сделать.

Дернувшееся весло сбило Хита в шпигаты, едва не ослепив его. Он услышал громоподобное хлопанье паруса, чувствовал дрожь, сотрясавшую «Этну», и молился, чтобы уцелела мачта. Поднявшись, он увидел, как жрец Вакор прыгает на высокой корме «Лахали». Он был достаточно близко, чтобы Хит отчетливо видел его лицо.

Глаза Вакора были блестящими, дикими — глаза фанатика. Вакор был не стар. Тело его было стройным и мужественным, лицо же красивое, полный чувственный и гордый рот. Жрец дрожал от ярости, и его голос звучал против ветра, точно звериный рев:

— Мы последуем за тобой! Мы последуем за тобой, и боги убьют тебя!

Стремительное движение «Лахали» отнесло его, и Хит услышал последний отголосок из его крика:

— Алор!

Со всей силой, какая еще осталась в его руках, Хит успокоил свой поруганный корабль и дал полный назад с правого борта. Брока и Алор медленно встали на ноги. Брока сказал:

— Я думал, что ты погубишь судно.

Алор прошла на корму и наблюдала, как «Лахаль» ныряла и тряслась, пытаясь остановить свой стремительный бег.

— Вакор, — прошептала она и плюнула в море.

— Они пойдут за нами, — сказал Брока. — Алор мне сказала, что у них есть карта, единственная, которая показывает путь к Лунному Огню.

Хит пожал плечами. Он слишком устал, чтобы успокоиться. Он указал направо:

— Там сильное морское течение, вроде реки в море. Большая часть шкиперов боится его, но их корабли — не чета «Этне»… Мы пройдем там. А потом нам останется только верить в удачу.

Алор резко обернулась:

— Значит ты пойдешь к Лунному Огню?

— Я не сказал этого, Брока, принеси мне бутылку из шкафчика в каюте.

Но пошел не Брока, а женщина: она принесла Хиту бутылку и смотрела, как он пьет, а потом спросила:

— С тобой все в порядке?

— Я умираю, а она спрашивает, — сказал Хит.

Она посмотрела ему в глаза и, как ни странно, в ее голосе не было насмешки, а только уважение, когда она сказала:

— Ты не умрешь, — и отошла.

Через несколько минут течение подхватило «Этну» и понесло ее назад, на север. «Лахаль» исчезла в тумане позади. Она была капризна в точном управлении, и Хит знал, что Джахор не рискнет кружиться в течении.

Почти три часа Хит стоял на вахте и вел корабль. Когда течение повернуло на восток, он вышел из него в спокойную воду. Затем он упал прямо на палубу и уснул.

Высокий варвар опять поднял его и отнес на койку.

Весь остаток дня и всю долгую венерианскую ночь Брока вел судно, а Хит спал тяжелым сном. Алор сидела возле него, следила за тенями кошмаров, пробегавшими по его лицу, и успокаивала сотрясения его тела.

Он все время повторял имя «Этна», и странное тоскливое недоумение появлялось в глазах Алор.

Когда на заре Хит проснулся и вышел на палубу, Брока спросил его с варварской грубостью:

— Ты решишься?

Хит не ответил, а Алор сказала:

— Вакор будет охотиться за тобой. Слово прошло во всей Венере, где только есть люди. Для тебя нет убежища… кроме одного.

Хит невесело улыбнулся, обнажив зубы.

— И это одно — Лунный Огонь. По-твоему все так просто?

Однако он понимал, что она права. Дети Луны никогда не бросят его след. Хит был крысой в ловушке, и все выходы вели к смерти.

Но смерть бывает разная. Если он умрет, то не так, как хотелось бы Вакору, а с Этной. Этна, более реальная, чем призрак, снова будет в его объятиях.

Он осознал сейчас то, что всегда знал в глубине души: все три с лишним сезона он цеплялся за жизнь, не дорожа ею, потому что был уверен: когда-нибудь он вернется сюда.

— Мы пойдем к Лунному Огню, — сказал он, затем добавил: — И, может быть, станем… богами.

— Ты слаб, землянин. У тебя нет мужества, — сказал Брока.

Хит бросил в ответ только одно слово:

— Посмотрим.

Глава 3. Через барьер

Шли дни и ночи. «Этна» плыла на север по морю Утренних Опалов, на север, к экватору. Они шли далеко от торговых путей. Все это пространство было диким. По берегам даже не было рыбачьих деревушек. Большие крутые утесы поднимались из воды, и на них нельзя было даже найти опору для ноги. А по другую сторону Драконьего Горла лежали только голые смертельные ловушки Верхних Морей.

«Этна» бежала так легко, словно радовалась вновь обретенной свободе, свободе от грязной гавани и цепей. Перемена коснулась и Хита. Он снова стал человеком. Он стоял — прямой, чистый и выбритый — на палубе собственной яхты, и больше не надо было принимать решений и не оставалось никаких сомнений. Долгий страх, долгая отсрочка кончились, и он тоже был счастлив на своем горьком пути.

Они не видели больше «Лахали», но Хит отлично знал, что она где-то следует за ними. У нее не было такой скорости, как у «Этны», но она была крепкой, а Джахор — хороший моряк. Кроме того, там был жрец Вакор, а он потащит «Лахаль» даже по Горам Белого Облака, если понадобится, лишь бы поймать беглецов.

Однажды Хит сказал Алор:

— Похоже, что Вакор особенно ненавидит тебя?

Ее лицо скривилось от отвращения и стыда.

— Он — зверь, — сказала она. — Змея, ящерица, изображающая короля… — И добавила: — Он очень рад, что мы все трое здесь…

Управляя рулем, Хит смотрел на Алор с некоторым любопытством, Длинноногая, с резким ртом, она стояла и смотрела на белую пену, крутящуюся за кормой.

— Ты, видимо, очень любила Броку, — сказал он, — если нарушила свой обет ради него. Это примут во внимание, если поймают тебя.

Алор взглянула на него и невесело усмехнулась:

— Я ушла бы с любым мужчиной, который взял бы меня из храма. А Брока силен и почитал меня.

Хит был искренне поражен:

— Так ты не любила его?

Она пожала плечами.

— Он приятен на вид. Он вождь воинов, и он мужчина, а не жрец. Но любовь… — Она вдруг спросила: — Какая она, эта любовь… как ты любил свою Этну?

Хит дернулся.

— Что ты знаешь об Этне? — резко спросил он.

— Ты говорил о ней во сне. И Брока рассказал, как ты вызывал ее тень у Карлуны. Ты рискнул пойти к Лунному Огню, чтобы вернуть ее назад. — Алор бросила взгляд на костяную фигуру на носу судна — изображение женщины, молодой, стройной, улыбающейся. — Я думаю, ты дурак, — неожиданно закончила она. — Только дурак будет продолжать любить призрак.

Она ушла в кабину, раньше чем успел подобрать слова, раньше чем смог схватить ее за белую шею и сломать.

Этна… Этна!

Он проклял женщину из храмовых садов.

Он все еще был в ярости, когда Брока вышел из кабины, чтобы сменить его.

— Я останусь еще некоторое время, — коротко сказал Хит. — Думаю, что погода переменится.

На юге кипели облака, когда спустилась ночь. По морю бежала легкая зыбь, как было все эти дни, но что-то изменилось: пульс движения передавался через киль судна.

Брока, распрямив широченные плечи, посмотрел на юг, а затем на Хита.

— Я думаю, ты слишком много болтаешь с моей женщиной, — сказал он. Не дожидаясь ответа Хита, он положил руку на его плечо. Взял слегка, но чувствовалась сила, способная переломать Хиту кости. — Не разговаривай так много с Алор.

— Я не ищу с ней встреч, — дико рявкнул Хит. — Она твоя женщина, ты и заботься о ней.

— Я беспокоюсь не о ней, — спокойно ответил Брока, — а о ней и о тебе. — Говоря это, он смотрел сверху вниз на Хита, и Хит знал, какой контраст они представляли — его тощее тело против великолепной мощи крупного варвара.

— И она вечно с тобой на палубе и слушает твои россказни о море, — продолжал Брока. — Не разговаривай с ней так много, — повторил он, на этот раз довольно резко.

— О, господи! — насмешливо заметил Хит. — Неужели я такой дурак, как ты. Спятить надо, чтобы искать власти Лунного Огня и верить в верность храмовой девушки! И ты ее ревнуешь? — Он страшно ненавидел их обоих в этот момент, и ненависть заставила его продолжить: — Подожди, пока тебя не коснется Лунный Огонь. Он сломит твою силу и твою гордость. После этого тебе будет совершенно безразлично, кто и где болтает с твоей женщиной.

Брока бросил на него неподвижный и задумчивый взгляд, а затем отвернулся, разглядывая темнеющее небо.

Через некоторое время до Хита дошла смешная сторона всего этого, и он захохотал.

Они все трое шли к смерти. Где-то с юга приближался Вакор, как черный пастух, и гнал их к смерти. Мечты об империи, мечты о славе, путешествие, вызвавшее месть богов, — и в такое время варвар вздумал ревновать.

Хит вдруг ясно осознал, как много времени проводила с ним Алор. По привычке и старому, как море, обычаю он помогал ей проводить долгие тревожные часы матросскими байками. Оглядываясь назад, он видел лицо Алор, удивительно молодое и радостное, всегда она слушала его, он вспоминал, как она задавала вопросы, желая научиться управлять судном.

Он вспомнил теперь, какой она выглядела красивой, когда ветер путался в ее волосах; вспоминал ее крепкое сильное тело, когда она удерживала «Этну» в равновесии на повороте.

Гроза собиралась долго и наконец разразилась.

Хит знал, что Море Утренних Опалов не пропустит его без борьбы. Оно будет донимать его молниями, острыми рифами, мертвым штилем, грохочущими приливами и всеми хитростями течения, туманом и дрейфующей травой. Он должен будет со всем этим сражаться. Теперь он был совсем близко от Драконьего Горла, ворот Верхних Морей, и это был убийственный момент для шторма с юга.

Ночь стала черной. Море горело белой фосфоресценцией — кипящий котел ведьмина огня. Поднялся устрашающий ветер. «Этна» ныряла и тряслась, идя без паруса, и Хит еще раз порадовался силе Брока, когда они вместе боролись с кормовым веслом.

Он чувствовал, что рядом с ним кто-то есть, и понял, что это Алор.

— Иди вниз! — крикнул он и услышал только эхо ее ответа. Она не ушла, а навалилась всем своим весом на весло.

Стрелы молний, широкие, как хвост кометы, проносились с такой стремительностью и яростью, словно стартовали с другой звезды и набирали скорость, проходя через полгалактики. Они покрыли Море Утренних Опалов пурпурным огнем, пока гром, принесший мрак, не смел их. Затем хлынули потоки дождя.

Хит стонал про себя. Ветер и бурное море зажали между собой маленький кораблик, таща его куда-то вперед. С теперешней скоростью «Этна» должна быть у Драконьего Горла уже на заре, и она ударится о него на полном ходу, беспомощная, как дрейфующая щепка.

Свет молнии показал Хиту громадное напряженное тело варвара, мокрое и блестящее, его длинные волосы, освободившиеся от узлов и цепочек, растрепанные водой и ветром. Молния показала Хиту также и Алор. Их руки и плечи соприкасались в совместном напряжении.

Они сражались таким образом, казалось, целое столетие, но затем дождь резко прекратился, ветер утих и настал период полнейшей тишины. Голос Алор громко ударил в уши Хита.

— Кончилось.

— Нет, — сказал он. — Слушай!

И они услышали глубокий ровный гул далеко на севере — грохот прибоя.

Шторм начался снова.

Пришла заря немногим светлее ночи. Сквозь разлетающиеся водоросли Хит видел утесы по обеим сторонам, где сужается горная цепь, утягивая Море Утренних Опалов в пролив Драконьего Горла. Вода высоко поднималась между этими утесами, вспыхивая белизной на черных камнях.

«Этну» несло туда, как листок к мельничной запруде.

Утесы сходились все больше, пока пространство между ними стало не шире мили. Черные титаны, и у их ног пространства яростной белой воды, изорванной и раздробленной похожими на клыки скалами.

Драконье Горло.

Когда Хит проходил здесь раньше, была хорошая погода и были люди на веслах. Но и тогда это было нелегко. Сейчас он пытался вспомнить, где идет проток, пытался направить судно к тому месту, которое служило тропинкой между камней.

«Этна» набрала скорость и бросилась в Драконье Горло.

Она летела в слепом безумии потока, ветра и звука. Время от времени Хит видел перед собой вздымающуюся скалу и поворачивал корабль в сторону, стараясь уберечься от смерти, что пряталась прямо под бурлящей поверхностью воды. Два или три раза «Этна» вздрагивала со скрежетом, и Хит думал, что все кончено.

Однажды, когда уже не было надежды, Хит почувствовал, как рука Алор сжалась на его руке.

Высокая вода спасла их, захватила в собственное стремительное течение, пронесла над скалами и наконец через барьер в конце узкого пролива.

«Этна» вышла, покачиваясь, в относительно спокойные воды Верхних Морей, где волны казались нежными, и все вообще стало таким нежным и спокойным, что даже не верилось. Долгое время все трое стояли над кормовым веслом, не в силах осознать, что все уже позади, а они все живы.

Шторм выдохся. Ветер стал ровным. Хит поставил парус, сел, опустил голову на колени и задумался, почему Алор схватила его за руку, когда решила, что она сейчас умрет.

Глава 4. Я буду ждать!

Даже в такую рань было уже жарко. Верхние Моря шли вдоль экватора. Мелкая, окруженная сушей вода задыхалась от водорослей и была заполнена плавучими рифами грязи; выступающие массы гор резали ее на лабиринты озер и слепые протоки.

Ветер упал до полного штиля. Открытая вода осталась позади, там, где ее разметали течения Моря Утренних Опалов. Плывущие травы собрались вокруг «Этны», и их пятнистая желтая равнина шевелилась как живая. В воздухе пахло гнилью.

Под руководством Хита люди размахивали ножами-траворезами — большими лезвиями на скобах, укрепленных под носом судна. Затем, используя тяжелое кормовое весло, как гребное, они толкали «Этну» вперед силой своих вспотевших спин.

Тучи маленьких драконов с яркой чешуей, потревоженные кораблем, взлетали с шипящим визгом. Здесь было их родное место. Они сражались и гнездились в водорослях, и душный влажный воздух был полон шумом их крыльев. Они садились на поручни и на снасти, поглядывая красными глазами. Дракон, что сидел на плече Хита, испускал резкие возбужденные крики. Хит подкинул его в воздух, и дракон полетел к своим собратьям.

Под водорослями была своя жизнь, плодящаяся в горячей застойной воде, самых разных форм и даже вовсе без формы, скученная и вечно голодная. Маленькие рептилии скользили в траве, поедая драконьи яйца; то тут, то там появлялась маленькая черная головка, хватала и хрустела, глядя на «Этну» нелюбопытными глазами, пока жевала и глотала добычу.

Хит все время был настороже.

Солнце высоко поднялось над вечными облаками. Жар просачивался и усиливался. Весло ходило взад и вперед, нож резал, трава подтягивалась к корпусу судна, а за кормой разрез медленно сближался, когда водоросли свивались друг с другом.

Хит старался не поворачиваться к Алор. Он не хотел смотреть на нее, не хотел вспоминать прикосновение ее руки. Он хотел вспоминать только Этну, помнить агонию Лунного Огня и думать о награде, что лежит за Лунным Огнем… если у него хватит духу. Что значит храмовая девка по сравнению со всем этим?

Но он все-таки поглядывал на нее. И ее белые руки блестели от пота, красный рот был мрачным и усталым, но даже сейчас она обладала странной и дикой красотой. Время от времени она бросала ка него быстрый и голодный взгляд из-под ресниц, и глаза ее не были глазами храмовой девушки. Хит мысленно проклинал Броку за то, что тот заставил его думать об Алор, и проклинал себя, что теперь не может не думать о ней.

Они трудились, пока их держали ноги, а затем легли прямо на палубу отдыхать. Брока притянул Алор к себе.

— Скоро это кончится, — сказал он. — Скоро мы достигнем Лунного Огня. Тебе понравится это, Алор: ты будешь подругой бога!

Алор безразлично лежала в кольце его рук, отвернув от него голову. Она не ответила ему. Брока засмеялся.

— Бог и богиня. Двое близких, как сейчас мы. Мы построим себе такие высокие троны, что их увидит солнце. — Он притянул ее голову себе на плечо и внимательно поглядел ей в лицо. — Власть, Алор, сила. У нас будет и то, и другое. — Он накрыл ее рот своими губами, его рука ласкала тело Алор развязным, хозяйским жестом.

Алор оттолкнула его.

— Оставь. Слишком жарко, и к тому же я устала. — Она встала и отошла в сторону, повернувшись к Броке спиной.

Брока посмотрел на нее, потом повернулся и взглянул на Хита. Темная волна крови окрасила его лицо. Он медленно произнес:

— Слишком жарко, и ты устала, да к тому же — землянин наблюдает…

Он вскочил и схватил Алор за волосы и повернул ее кругом. Хит тоже вскочил и резко произнес:

— Оставь ее в покое!

— Она моя подруга, а я не могу трогать ее? — Он свирепо взглянул в горящие глаза Алор. — Так моя подруга или нет? — он отшвырнул ее и завертел головой, полуослепший от злости. — Ты думаешь, я ничего не вижу? Вы целыми днями смотрите друг на друга.

— Ты спятил, — сказал Хит.

— Да, — ответил Брока, — я спятил. — И он сделал два шага к Хиту. — Достаточно спятил, чтобы убить тебя.

— Если ты это сделаешь, ты никогда не дойдешь до Лунного Огня, — сказала Алор.

Брока остановился, раздираемый противоречиями между страстью и мечтой. Он стоял лицом к корме. Что-то заставило его отвернуться от Хита, и постепенно выражение его лица изменилось. Хит тоже быстро обернулся, и Алор приглушенно вскрикнула.

Далеко позади них, слабо различимый в насыщенном паром воздухе, виднелся изумрудный парус.

«Лахаль», видимо, прошла через Драконье Горло сразу же, как кончился шторм. Имея на борту гребцов, они выигрывали против «Этны» во время штиля. Теперь она уже тоже была в водорослях, весла были бесполезны, но зато там были люди, чтобы резать траву, так как она шла быстрее «Этны» и шла без остановок. А Хиту, Броке и женщине отдыхать почти не приходилось.

Они качали кормовым веслом весь оставшийся день и всю лунную ночь, впав в отупение от работы, наполовину загипнотизированные ритмом, как те животные, что вечно крутят водяные колеса, идя по кругу. Они работали по двое, в то время как третий отдыхал, и Брока не сводил глаз с Алор. Благодаря своим чудовищным силам, он не спал, и в те периоды, когда Хит и Алор работали на весле, они не обменивались ни словом, ни взглядом.

На заре они увидели, что «Лахаль» подошла ближе.

Брока сидел на палубе и смотрел на зеленый парус. Хит видел, как сверкали глаза Броки и как он вздрагивал, несмотря на давящую жару.

Сердце Хита упало. Верхние Моря были рассадниками лихорадки, и было похоже, что большой варвар имел несчастье подхватить ее. Сам Хит был невосприимчив к ней, но Брока привык к чистому воздуху Высоких Плато, и яд быстро срабатывал в его крови.

Брока прикинул скорость продвижения обоих судов и проговорил:

— Ничего не выйдет. Нам придется остановиться и сражаться.

— Я думал, ты хочешь найти Лунный Огонь, — злобно ответил Хит. — Я думал, ты сильный мужчина и можешь победить там, где всякий другой потерпит неудачу. Я думал, ты собираешься стать богом.

Брока встал:

— Пусть у меня лихорадка, но все равно я сильнее тебя.

— Тогда работай! Если нам удастся удержаться впереди до тех пор, пока мы не расчистим траву…

— Лунный Огонь?

— Да.

— Удерживайся впереди, — сказал Брока. Он согнулся над веслом, и «Этна» поползла вперед через водоросли. Ее золотистый парус безжизненно повис в страшном безветрии. Жара так давила на Верхних Морях, точно само солнце падало сквозь дымку. А за кормой ровно шла «Лахаль».

Лихорадка Броки усилилась. Время от времени он поворачивался и проклинал Вакора, крича изумрудному парусу:

— Нас тебе не поймать, жрец! Я — Брока из племени Сари, я побью тебя и добьюсь Лунного Огня! Ты будешь лежать на брюхе, жрец, и лизать мои сандалии, прежде чем сдохнешь! — Потом он повернулся к Алор, сверкая глазами: — Ты знаешь, Алор, легенды? Человек, искупавшийся в сердце Лунного Огня, имеет силу богов. Он может построить мир для себя, он может стать королем, лордом, мастером. Он может дать своей женщине-богине дворец из бриллиантов и с золотым полом. Это правда, Алор. Ты слышала, как об этом говорили жрецы в храме.

— Это правда, — ответила Алор.

— Новый мир, Алор. Мир только для нас. — Брока с неистовой силой завертел веслом, и тайна Лунного Огня снова захватила Хита. Раз уж жрецы знали дорогу туда, почему же они сами не стали богами! Почему никто из людей не возвращался оттуда в своей божественности — только очень немногие, вроде самого Хита, которые не прошли весь путь?

А божественность была. Хит знал это, потому что в нем самом была ее тень.

День тянулся бесконечно. Изумрудный парус подошел еще ближе.

К концу дня послышался треск полета маленьких драконов, и вся жизнь в водорослях замерла. Рептилии застыли неподвижно с недогрызанными яйцами драконов в пастях. И ни одна голова не высунулась на поверхность в поисках пищи. Драконы улетели шипящей тучей. Внизу наступила полная тишина.

Хит схватился за весло и остановил его.

— Тихо, — сказал он. — Смотрите… Туда.

Они повернулись в направлении его жеста. Далеко впереди по траве прошла рябь, направляющаяся к ним. Такая рябь, словно бы все дно Верхних Морей пришло в движение.

— Что это! — прошептала Алор, но, увидев лицо Хита, замолчала.

Рябь приближалась вроде бы лениво, но со страшной скоростью. Хит достал из кормового ящика гарпун. Следя за движениями водорослей, он видел, как оно постепенно замедлялось и остановилось как бы в замешательстве. Хит швырнул гарпун так далеко назад, насколько позволили его силы.

Рябь поднялась снова. Она обогнула судно Хита и заторопилась туда, где упал гарпун.

— Она атакует только то, что движется, — пояснил Хит. — Они оставили нас только потому, что мы стоим. Следите.

Травяной покров поднялся и лопнул; его лохмотья на огромной чешуйчатой спине. Создание, по-видимому, не имело формы, так как голову его нельзя было различить. Это была просто громадная голодная чернота, распространяющаяся вверх и в стороны; вся живность, не успевшая скрыться, была тут же проглочена.

— Что это? — снова прошептала Алор.

— Один из стражей, — ответил Хит, — стражей Верхних Морей. Идущий корабль они разламывают в щепки и сжирают команду. — И он оглянулся на «Лахаль». Она тоже стояла. Хитрый Вакор тоже учуял опасность. — Мы должны ждать, пока этот страж не уйдет.

Брока глядел на Хита. Лихорадка сильно захватила его, и глаза его стали базумными. Он забормотал что-то бессвязное, и можно было разобрать только «Алор» и «Лунный Огонь».

Внезапно он отчетливо произнес:

— Лунный Огонь без Алор ничто. Ничто! — повторил он несколько раз, стуча кулаками по коленям. Затем стал оглядываться, как бы ища кого-то. — Она ушла. Алор ушла. Она ушла к землянину.

Алор говорила с ним, касалась его, но он отталкивал ее. В его обезумевшем от лихорадки мозгу жила только одна мысль. Он встал и пошел к Дэвиду Хиту.

Хит встал.

— Брока, — сказал он, — Алор рядом с тобой. Она не ушла.

Брока не слышал и не остановился.

— Брока! — закричала Алор.

— Нет, — сказал Брока, — ты любишь его, и ты больше не моя. Ты смотришь на меня, как на пустое место. В твоих губах нет тепла.

Он тянулся к Дэвиду Хиту и был слеп и глух к остальному, кроме желания рвать, топтать, уничтожить соперника.

В ограниченном пространстве палубы никуда нельзя было деться; Хит попытался ускользнуть от больного варвара, но Брока прижал его и поручням. Волей-неволей Хит должен был защищаться, но от этого мало было толку. Брока сейчас просто не чувствовал физической боли.

Своим весом он придавил Хита к поручням так, что чуть не переломил ему спину, и руки его нашли горло Хита. Хит бил и бил Броку и думал в отчаянии, как глупо умереть в бессмысленной ссоре из-за женщины.

Вдруг он осознал, что Брока выпустил его и сползает на палубу. Затуманенные глаза увидели Алор, стоявшую тут же с поднятым шкворнем. Он вздрогнул — в какой-то мере реакция, но в основном злость, что для спасения его жизни понадобилась помощь женщины; Брока лежал, тяжело дыша.

— Спасибо, — коротко сказал Хит. — Плохо, что ты его ударила. Он же не соображал, что делал.

— Разве? — спокойно спросила Алор.

Хит ничего не ответил. Он хотел отойти, но она схватила его за плечо, вынуждая взглянуть на нее.

— Вполне возможно, что я умру в Лунном Огне, — сказала она. — У меня нет такой веры в свои силы, как у Броки. Поэтому я скажу тебе сейчас: я люблю тебя, Дэвид Хит. Мне все равно, что ты подумаешь об этом и нужно ли тебе это, но я люблю тебя.

Она пристально смотрела на его лицо, как будто хотела запомнить каждую черточку. А затем она поцеловала его. Губы ее были очень нежными и сладкими.

Она отступила и спокойно сказала:

— Мне кажется, Страж исчез. «Лахаль» на ходу снова.

Хит молча пошел за ней на корму. Ее поцелуй горел в нем сладким огнем. Хит дрожал и был совершенно растерян.

Они тяжело трудились, пока Брока спал, но не решались сделать передышку. Хит уже мог различить на борту «Лахали» маленькие согнутые фигурки гребцов, работавших все время со свежими силами. Он видел черную одежду Детей Луны, стоявших на передней палубе.

«Этна» шла все медленнее, по мере того, как проходили часы, и брешь между двумя кораблями все время уменьшалась. Наступила ночь, и в темноте был слышен голос Вакора, завывавшего позади.

Брока проснулся около полуночи. Лихорадка оставила его, но он был угрюм и молчалив. Он грубо оттолкнул Алор и взялся за весло. «Этна» прибавила в скорости.

— Далеко еще? — спросил он, и Хит, задыхаясь от усталости, ответил:

— Теперь уже близко.

Пришел рассвет, а они все еще не избавились от водорослей. «Лахаль» была так близко, что Хит видел драгоценную повязку на лбу Вакора. Тот стоял один на верхнем креплении ножа-травореза, смотрел на них и смеялся.

— Работайте! — кричал он. — Трудитесь и потейте! Эй, Алор! Женщина садов! Здесь лучше, чем в храме? Брока — вор и нарушитель закона — растягивает твои мышцы. Ну, а ты, землянин, вторично бросаешь вызов богам! — он наклонился над травой, будто намереваясь дотронуться до «Этны» и схватить ее голыми руками. — Потейте, тяните, собаки! Все равно не уйдете!

И они тянули и потели, а на весла «Лахали» села свежая смена и гнала судно все быстрее и быстрее. Вакор хохотал на своем насесте над тщетными стараниями «Этны» уйти от погони.

Но Хит смотрел вдаль угрюмыми, горящими глазами. Он видел, как поднимается туман, собираясь на севере, как меняется цвет травы-водорослей, и понукал своих спутников. Теперь в нем была ярость. Она пылала все ярче и сильнее, чем ярость Броки — это была та стальная ярость, которой даже сами боги не смогли бы загородить дорогу к Лунному Огню.

Они держались впереди — немного впереди, почти на расстоянии полета стрелы от «Лахали». Но вот водоросли стали реже, и «Этна» стала увеличивать свою скорость. И внезапно они обнаружили, что вышли в открытую воду.

Они что есть силы работали веслом, и Хит вел «Этну» туда, где, как он помнил, проходило северное течение, тянущееся в Океан-Не-Из-Воды. После страшной борьбы с водорослями им казалось что они летят. Но когда их стал обволакивать туман, «Лахаль» также освободилась и поспешила за ними, посадив на весла всех своих людей.

Туман сгущался. Черная вода кое-где стала поблескивать золотыми искрами. Здесь начинались острова — мелкие, низкие и со странной растительностью. Тут не было ни летающих драконов, ни Стражей, ни маленьких рептилий. Было лишь очень жарко и весьма тихо.

Сквозь тишину прорывался голос Вакора, поднимавшийся до дикого визга, когда он ругал гребцов.

Течение стало более быстрым, и золотые блестки на воде затанцевали. Лицо Хита приобрело странный нечеловеческий вид. А весла «Лахали» вспарывали воду, и лучники стояли на передней палубе, готовые к стрельбе, как только позволит расстояние.

Но случилось невероятное: Вакор издал долгий пронзительный вопль, взмахнул рукой, и весла «Лахали» остановились. Вакор поднял над головой сжатые кулаки и прокричал страшное слово проклятия.

— Я буду ждать вас, богохульники! — кричал он. — Пока вы живы, я буду ждать вас здесь!

Изумрудный парус уменьшился, потускнел и пропал в тумане.

— Они же почти взяли нас. Почему же они остановились? — спросил Брока.

Хит указал рукой. Весь северный участок тумана вверху окрасился дыханием пылающего золота:

— Лунный Огонь!

Глава 5. В Лунном Огне

Хита вели безумная мечта, навязчивые сны и воспоминания; они вели его сюда, несмотря на страх перед бесспорной гибелью. Теперь все стало реальностью, и он не мог отделить ее ото сна.

Он снова следил, как меняется океан, пока «Этна» не оказалась не на воде, а на золотистой жидкости, которая плескалась о ее корпус мягким струящимся огнем. Его снова окутал туман, сверкающий и яркий.

Первая слабая покалывающая дрожь пробежала по его венам, и он знал, что будет дальше — обманчивое чувство удовольствия, идущее через экстаз к нестерпимой боли. Он видел тусклые острова, низкие и черные, он видел лабиринт, в котором корабль может блуждать вечно, так и не найдя источник удивительного живого света. Он видел остовы кораблей, погибших в поисках. Лежали они на отмелях островов, и туман покрыл их блестящим саваном. Их было много. Некоторые были такими древними, что раса, построившая их, давно исчезла из памяти Венеры.

Притягивающая сверхъестественная красота ударила щемящей тоской в сердце Хита; он боялся смерти, но был полон страстного желания и ужасного голода.

Брока глубоко втянул в себя воздух, точно впитывая чудесную силу Лунного Огня.

— Ты найдешь его? — спросил он. — Самое его сердце.

— Найду.

Алор молчала и не двигалась. В этом свете она была вся серебряная, усыпанная золотой пылью.

— Ты боишься нарушить табу? — спросил ее Хит.

— Привычки ломать трудно. — Она повернулась к нему. — Что такое Лунный Огонь?

— Разве жрецы тебе этого не говорили?

— Говорили, что у Венеры когда-то была Луна. Она ходила в облаках огненным диском, и бог, живший в ней, был самым главным из всех богов. Он следил за поверхностью планеты и за всем, что на ней делается. Но меньшие боги завидовали ему, и им однажды удалось разрушить дворец Лунного Бога. Все небо Венеры осветилось от этого разрушения. Горы падали, моря выходили из берегов, вымирали целые народы. Лунный же Бог был убит, и его сверкающее тело упало через облака, как сверкающий метеор.

Но Бог не может умереть по-настоящему. Он только спит и ждет. Золотой туман — это пар от его дыхания, о сияние его тела — и есть Лунный Огонь. Человек может получить божественность из сердца спящего бога, но все боги Венеры проклянут его, так как смертный человек не имеет права посягать на их власть.

— И ты не поверила этой истории, — сказал Хит.

Алор пожала плечами.

— Ты видел Лунный Огонь? А жрецы не видели.

— Но я не был в его сердце, — сказал Хит. — Я только видел край кратера и свет, исходящий из него. Просто адский свет. — Он вздрогнул и замолчал не в первый раз об истине, что скрывается за тайной Лунного Огня. Затем медленно сказал:

— Луна когда-то была, это ясно, иначе и не было бы такого понятия в фольклоре. Я уверен, что здесь радиоактивность… какой-то элемент, который еще не открыт или вообще не существует на Земле и на Марсе.

— Я не поняла, — проговорила Алор. — Что за «радиоактивность»? — она повторила земное слово, сказанное Хитом, потому что в венерианском языке не было его эквивалента.

— Это особый вид огня, что горит в некоторых элементах. Он съедает их, питаясь их атомами, и излучение от этого огня очень мощное. — Он полузакрыл глаза. — Вы чувствуете его? Маленький огонек, горящий в вашей крови?

— Да, — прошептала Алор, — я чувствую.

— Это как вино, — заметил Брока.

Хит продолжал, вкладывая в слова старые-старые мысли.

— Луна была разрушена, но не завистливыми богами, а столкновением с другим телом, может быть, со стероидом. А возможно, взорвалась от избытка собственной энергии. Я думаю, фрагмент Луны уцелел и упал сюда и его излучение распространилось и изменило море и окружающий воздух.

И тем же способом оно изменяет людей. И похоже, оно меняет электрическую структуру мозга, усиливая его мощь далеко за пределы обычного человеческого мозга. Оно дает мозгу силу воли, достаточную, чтобы управлять свободными электронами в воздухе — творить… — Он сделал паузу и быстро закончил: — В моем случае — творить только призраки. А когда произойдет мутация, человеку плевать на проклятия богов Венеры. Я получил очень немного, но и этого было достаточно.

— Стоит потерпеть боль, чтобы стать богом, — сказал Брока. — У тебя не было силы.

Хит криво улыбнулся.

— Много ли богов вернулось от Лунного Огня?

— Один скоро будет, — ответил Брока, схватил Алор за плечи и притянул к себе, заглядывая ей в лицо.

— Нет, — возразила она, — не один. Двое.

— Возможно, что и трое, — заметил Хит.

Брока повернулся и бросил на него спокойный холодный взгляд.

— Не думаю, — сказал он, — что у тебя после этого прибавилось силы.

После этого они долгое время не разговаривали. «Этна» шла, скользя по медленному течению между островами. Они иногда подгребали кормовым веслом, и его большая лопасть скрывалась в огненной пене. Золотой блеск увеличивался, и с ним усиливался звенящий огонь в крови людей.

Хит стоял у штурвала, прямой, сильный, прежний Хит, который проходил пролив Лхила в зубах летнего шторма и смеялся над ним. Усталость, слабость, боль — все ушло. То же самое произошло и с другими: Алор высоко держала голову, а Брока вскочил на носовое украшение и громко выкрикивал вызов всем богам, которые захотят остановить его.

Хит смотрел в глаза Алор. Она улыбалась в ответ, нежно и приветливо.

— Я думаю, никто из нас не останется в живых, — прошептала она. — Может, ты найдешь свою тень, Дэвид, прежде чем умрешь.

Но Брока снова повернулся к ним, и момент для ответа был упущен.

Под вуалью Лунного Огня не было ни дня, ни ночи, ни времени. Хит не имел представления, давно ли пурпурный нос «Этны» бороздил золотой поток. Звенящая сила прошла по всему телу и пульсировала в нем и пьянила его, и острова проплывали мимо, и не было ни звука, ни движения, кроме движения «Этны», во всем этом торжественном море.

Наконец они увидели перед собой сверхъестественный свет, льющийся из сердца Лунного Огня, живое ядро всего сияющего тумана. Хит увидел землю, темную и неопределенную, тонущую в пылающей дымке, и пошел туда по знакомому пути. Теперь в нем не было больше страха. Он перешагнул его.

— Корабль! — вдруг закричал Брока.

Хит кивнул:

— Он и раньше был здесь. И будет, когда следующий найдет путь сюда.

Две длинные руки острова вытянулись и образовали изрезанную бухту. «Этна» вошла в нее. Они миновали брошенное судно, терпеливо плавающее, недосягаемое здесь ни для ветра, ни для течения, ни для океанского гниения. Его голубой парус был свернут, снасти чистые, готовые. Судно ожидало начало путешествия домой. Оно ждало долго, очень долго.

Подойдя ближе к земле, они увидели другие корабли; они не сдвинулись, не изменились с тех пор, как Хит видел их три года тому назад.

Их было очень немного — тех, кто нашел Драконье Горло и прошел через него, прошел живым через Верхние Моря и лабиринт островов Лунного Огня и добрался до цели. Некоторые корабли все еще плавали, когда команды покинули их, их грязные паруса повисли на реях. Другие лежали на отмели, как будто спали. Здесь были странные плоскодонки, каких уже не было на Венере тысячу лет. Золотой туман сохранил их, и они ждали, как свора верных собак, возвращения своих хозяев.

Хит подвел «Этну» к берегу в том самом месте, где сажал ее на мель в прошлый раз. «Этна» мягко заворчала. Они сошли на берег. Хит еще помнил странную хрустящую текстуру черной земли под ногами. Он вздрогнул от силы, ударившей в его плоть. Как и тогда, она билась теперь на границе боли.

Они молча шли в глубь острова. Туман сгустился вокруг них, наполнился танцующими искрами света. Бухта потерялась за его призрачным занавесом. Они шли вперед, и дорога стала медленно подниматься. Они шли точно во сне, свет и тишина давили на них великим благоговейным страхом.

Они набрели на мертвеца. Он лежал лицом вниз, вытянув руки вперед, к тайне, что лежала впереди; они все еще тянулись к славе, которой мертвец так и не достиг. И они молча прошли мимо.

Давящий туман, яркий свет, золотые точки, кружащиеся и мерцающие в безумном танце. Хит прислушивался к голосу боли, говорящему в нем; этот голос поднимался с каждым шагом, доходя до беззвучного вопля.

«Я помню, я помню! Кости, плоть, мозг, каждый атом их — отдельное племя, взрывающееся, рвущееся к свободе. Я не могу идти дальше, я не могу вынести этого! Я скоро проснусь, живой и невредимый, в грязи позади заведения Карлуны…»

Но Хит не проснулся, а земля ровно поднималась под его ногами, и было в нем безумие, страсть и страдание, какие человек не в силах вынести.

Однако он вынес.

Кружащиеся точки начали собираться в неопределенные фигуры, в бесформенных гигантов, которые шагали рядом с людьми. Хит услышал стон ужаса Алор и вынудил себя сказать:

— Они — ничто. Призраки из нашего мозга… начала власти.

Они шли все дальше и дальше. Наконец он остановился и, взглянув на Броку, показал рукой:

— Твоя божественность лежит там. Иди и возьми ее!

Глаза варвара, ошеломленные, дикие, устремились на темную туманную линию кратера вдали, на немыслимый свет, сиявший там.

— Оно бьется, — прошептал он, — бьется… как сердце.

Алор, глядя на этот свет, отступила назад.

— Я боюсь. Я не пойду.

Хит видел, что ее лицо исказилось, тело тряслось, как и у него самого. Ее голос поднялся до рыдания:

— Я не могу идти! Я не могу оставаться здесь. Я умираю! — Она схватила Хита за руку. — Дэвид, возьми меня отсюда! Уведи меня обратно!

Раньше чем он успел подумать или сказать что-нибудь, Брока оторвал от него Алор и нанес ему страшный удар. Хит упал, и последнее, что он слышал, был голос Алор, выкрикивающий его имя.

Глава 6. Конец мечты

Видимо, Хит недолго был без сознания, потому что, придя в себя, еще увидел тех двоих вдали. Брока бежал как безумный по склону кратера, неся на руках Алор. Вот он встал на край, а затем прыгнул вниз и исчез.

Хит остался один.

Он все еще лежал и старался сохранить ясность ума, борясь с муками плоти.

— Этна, Этна, — шептал он, — это же конец мечты.

И он медленно, дюйм за дюймом, пополз к сердцу Лунного Огня.

Теперь он был ближе к нему, чем в прошлый раз. Странная грубая земля резала ему руки и голые колени. Текла кровь, но боль от этого была меньше, чем от булавочного укола, по сравнению с космической агонией Лунного Огня.

Брока, наверное, тоже страдал, но все-таки даже бежал к своей судьбе. Возможно, его нервная система была более примитивной и сильнее сопротивлялась шоку. А может быть, он просто целиком был охвачен жаждой власти.

Хит не нуждался в ней. Он не хотел стать богом. Он хотел только умереть и знал, что это случится очень скоро. Но прежде чем умиреть, он хотел сделать то, чего не сумел в прошлый раз: он хотел вернуть Этну. Он хотел снова услышать ее голос, посмотреть в ее глаза и вместе с ней ждать финальной тьмы.

Ее образ исчезнет с его смертью, потому что исчезнут его мозг и память. Но он не увидит, как жизнь уходит из нее — он видел все это в прошлые годы на Море Утренних Опалов. Она будет с ним до конца… нежная, любящая, веселая, какой и была всегда.

Он полз и называл ее имя. Он пытался не думать ни о чем другом, чтобы забыть о страшных нечеловеческих вещах, происходивших в нем.

— Этна, Этна, — шептал он. Его руки хватали землю, колени раздирались землей, и блеск Лунного Огня окутывал его золотыми знаменами тумана. Но он не останавливался, хотя душа выскакивала из него.

Он добрался до края кратера и заглянул вниз, в сердце Лунного Огня.

Весь обширный кратер был морем сверкающего пара, такого плотного, что он двигался мелкими волнами, покрытыми искрящейся пеной. В этом море был остров, напоминавший по форме упавшую гору: он горел с ослепляющей интенсивностью, на которую могли смотреть только глаза бога.

«Она плыла в облаках, точно огненный диск…»

Хит знал, что эта гипотеза была правильной. Но теперь это не имело значения… Тело спящего бога или обломок упавшей луны — оно могло вернуть ему Этну, ну а Хит хотел только этого.

Он подтянулся через край и покатился по склону вниз. Он вскрикнул, когда пар сомкнулся над ним.

После этого настал период наибольших странностей.

Казалось, некоторая сила разделяла атомы организма, называемого Дэвидом Хитом, и перегруппировала их по-новому. Была боль, равной которой он никогда не испытывал, но затем она вдруг исчезла. Его тело стало здоровым и целым, мозг — ясный, живой и чистый, с зарождающимся знанием новой силы.

Он оглядел себя, поднес руки к лицу. Он не изменился. Но он знал, что стал другим. На этот раз он получил полную силу радиации, и она, по-видимому, докончила перемену, начавшуюся три года назад, Возможно, он не был тем же самым Дэвидом Хитом, но он не был больше на полпути между прежним Хитом и новым.

Он больше не чувствовал, что идет к смерти, и уже не желал этого. Он был полон великой силы и великой радости. И он возьмет обратно свою Этну, и они будут жить здесь, в золотом саду Лунного Огня.

Надо быть здесь — он был уверен в этом. В прошлый раз он был только на окраине Лунного Огня, но наверняка не только потому не мог творить ничего, кроме теней. Вне Лунного Огня нет достаточной концентрации лучевой энергии, при которой может функционировать телекинетическая сила мозга. Вероятно, даже в других туманах Лунного Огня нет столько свободных электронов. Но здесь, близко к источнику, воздух дробился на них. Сырая материя, из которой можно создавать.

Дзвид Хит встал, поднял голову и со страстным желанием протянул руки. Прямой, сияющий, сильный, стоял он в живом свете, и его смуглое лицо было лицом счастливого бога.

— Этна, — шептал он. — Этна, это не конец мечты, а начало.

И она пришла.

Властью, торжествующей силой, что была в нем, он взял ее из Лунного Огня. Этна, скользящая и улыбающаяся, неопределенная сначала, точно тень в тумане, но постепенно прояснявшаяся, подошла к нему. Он видел ее белые руки, бледное пламя волос, ее красные губы и задумчивые глаза.

Хит с криком отступил. Это была не Этна, а Алор.

Некоторое время он не мог пошевелиться, а только смотрел на то, что создал. Явление улыбалось ему, и лицо это было лицом женщины, нашедшей любовь, а с нею и весь мир.

— Нет, — сказал он, — я хочу не тебя, а Этну! — Он выкинул из своего мозга мысль об Алор, Изображение увяло, и он снова позвал Этну.

И когда она опять пришла, она снова оказалась Алор.

Он разрушил видение. Злоба и разочарование были так сильны, что он готов был броситься и заблудиться в тумане. Алор! Алор! Зачем эта храмовая шлюха навязывается ему теперь?

Он ненавидел ее, но ее имя пело в его сердце и не хотело умолкнуть. Он не мог забыть, как она поцеловала его, как смотрела на него, и ее последний крик был обращен к нему.

Он не мог забыть, что в его собственном сердце царил ее образ, а имя Этны помнила лишь сознательная часть его мозга.

Он сел, склонил голову на колени и заплакал, определенно зная теперь, что это конец его мечты. Он навеки потерял старую любовь, не сознавая этого. Это была жестокая мысль, но это была правда. И он не мог примириться с этим.

А Алор, может быть, уже умерла…

Эта мысль оборвала его отчаяние. Он вскочил, полный смертельного страха. Он стоял, дико озираясь, и пар был как золотая вода, так что он мог видеть едва на несколько футов здесь. И он побежал, выкрикивая имя Алор.

Он бежал, может быть, целые столетия в этом безвременном мире и искал ее. На его крики не было ответа. Иногда он видел фигуру в тумане и думал, что нашел Алор, но каждый раз это оказывалось телом мужчины, умершего бог знает как давно. Все они были одинаковые: истощенные, словно умерли от голода, и все улыбались. Казалось, их открытые глаза все еще видят последние видения.

Это были боги Лунного Огня — горсточка людей из разных веков, которые нашли свой путь к последнему финалу.

Жестокая шутка. Человек мог обрести божественность в золотом озере. Он мог сотворить в нем собственный мир, но не мог уйти, потому что в этом случае пришлось бы оставить мир, где он был королем. Они, эти люди, наверное, узнали это, когда пошли обратно к гавани, прочь от источника. А может, они никогда и не пытались уйти.

Хит шел через прекрасный, неизменяющийся туман и звал Алор, но ответа не было. Он сознавал, что ему становится все труднее сохранить разум в этих поисках. Вокруг него мерцали полусформировавшиеся образы. Возбуждение его росло, и с ним настоятельная потребность остановиться, чтобы строить и творить.

Он боролся с искушением, но настало время, когда пришлось остановиться, потому что не было сил идти. Он сел, и безнадежность его поиска навалилась на него. Алор пропала, и он никогда не найдет ее. Предельно угнетенный, он закрыл лицо руками и думал о ней, и вдруг услышал ее голос, зовущий его. Он вскочил: она была здесь и протягивала к нему руки.

Он прижал ее к себе и целовал, чуть не рыдая от радости, но вдруг ему пришла мысль. Он отступил и спросил:

— Ты настоящая Алор или только призрак из моего мозга?

Она не ответила, но потянулась поцеловать его. Хит отвернулся, слишком усталый и разочарованный, чтобы уничтожать видение. А затем подумал: «Зачем ее разрушать? Если женщина для меня потеряна, почему не сохранить сон?» Он снова взглянул на нее, и это была Алор с ее теплым телом и ласковыми глазами.

Искушение снова взметнулось над ним, и на этот раз он не боролся. Он был богом, хотел он этого или нет. Он мог творить.

Он бросил всю силу своего мозга в золотой туман, и отравление странной властью опьянило его, наполнило безумной радостью.

Сверкающее облако спустилось и стало горизонтом и небом. Под ногами Хита рос остров теплой приятной земли, богатой травами и цветами — рай, затерянный в спящем море. Мелкие волны шептались на широких отмелях. Склонившиеся ветви деревьев лениво шевелились на ветру, с пением проносились яркие птицы. В аккуратной маленькой бухточке покачивалось судно, какое могли построить только ангелы.

Идеал, недостижимое желание души. И Алор была с ним, чтобы разделить с ним это.

Теперь он понял, почему никто не уходил от Лунного Огня.

Он взял за руку видение Алор. Они бродили по берегу, и тут он заметил, что чего-то не хватает. Он улыбнулся… и снова на его плече сидел маленький дракон, и Хит похлопывал его, и теперь в этом маленьком раю не было никакого изъяна. Дэвид Хит обрел божественность.

Но какой-то упрямый уголок в сердце Хита предал его. Он говорил:

«Все это ложь, и Алор ждет тебя. Если ты замешкаешься, она умрет, как все другие, улыбаясь Лунному Огню…».

Он не желал слушать. Он был счастлив. Но что-то принуждало его слушать, и он понимал, что пока реальная Алор жива, он не может по-настоящему радоваться мечте. Он знал, что должен разрушить этот рай, пока рай не разрушил его самого. Он знал, что Лунный Огонь смертоносен; люди не могут получить власть богов и остаться в здравом уме.

Но он не мог уничтожить остров. Не мог!

Ужас переполнил Хита: он так сильно поддался искушению, что потерял контроль и над собственной волей! И он разрушил остров, море и любимый корабль… и это было куда больнее, чем если бы он срывал с костей свою собственную плоть.

И он разрушил видение Алор.

Он понимал, что если хочет спастись от безумия и смерти Лунного Огня, он не должен творить даже одной травинки. Абсолютно ничего. Потому что иначе у него не останется сил противиться нечестивой радости творения.

Глава 7. Божественная поступь

Он снова бежал, крича в золотой туман… Спустя много лет — а может, через минуту он услышал слабый и далекий голос Алор, называвший его имя. Он двинулся на звук, громко крича, но не слышал ее больше. Затем он увидел замок, маячивший сквозь туман в призрачном величии. Это было типичное укрепление Высоких Плато, но много больше любого замка варварских королей, и был он построен из громадного малинового драгоценного камня, вроде того, что называется Драконьей Кровью. Хит сообразил, что видит часть мечты Броки.

Ступени золотой лестницы вели к громадной двери. Два рослых воина в усыпанных драгоценными камнями доспехах охраняли ее. Хит прошел между ними, но они схватили и крепко держали его. Ненависть Броки к землянину была вложена в тех, кого сотворил его мозг.

Хит попытался вырваться, но их сила превосходила человеческую. Они повели его по фантастическим коридорам, по полам из жемчуга, хрусталя и драгоценных металлов. Вдоль стен стояли открытые сундуки, наполненные всеми сокровищами, какие только мог вообразить варварский мозг. Бесшумно скользили рабы, выполняя приказы, воздух был тяжелый от благоуханий и пряностей.

«Как странно идти по холмам чужого сна», — подумал про себя Хит.

Его провели в громадную комнату, где пировало множество людей. Там были арфисты, певцы, танцовщицы и толпа рабов, борцы и танцоры с мечами. Мужчины и женщины за длинным столом походили на вождей и их жен, только одеты были в простую кожу, без всяких украшений; стражники Броки и даже рабы были много наряднее, чем гости.

Над криками и шумом веселья восседал Брока на высоком троне — серебряном драконе с распростертыми крыльями, украшенными драгоценными каменьями. На Броке были великолепные доспехи, а на лбу между бровями висел резной бриллиант, какой мог носить только верховный властитель. Он лил вино из золотой чаши и следил за пирующими; и в его глазах не было ни малейшей человеческой искры. Бог или демон — но человеком Брока уже не был.

Алор сидела рядом с ним. На ней был наряд королевы, но лицо ее было спрятано в ладони, а тело было неподвижно, как мертвое.

Крик Хита пролетел сквозь шум пира. Брока вскочил на ноги, и все сразу затихло.

Стражи, вожди, рабы — все повернулись и смотрели, как Хит идет к трону; и все ненавидели Хита, как ненавидел его Брока.

Алор подняла голову, посмотрела Хиту в глаза и спросила его же словами:

— Ты настоящий Дэвид Хит или только призрак из моего мозга?

— Я — Дэвид, — ответил он и про себя порадовался, что разрушил свой рай.

Безумный взгляд Броки остановился на Хите.

— Я не думал, что у тебя хватит силы, — сказал он и захохотал. — Но ты не бог! Ты стоишь здесь как пленник и не имеешь власти.

Хит знал, что может побить Броку на его же собственной территории, но не решался. Одна проба этого экстаза чуть не погубила его. Если он попробует это еще раз, то он и варвар будут бросать друг на друга свои призрачные армии, пока не умрут, и он сам станет таким же безумным, как Брока.

Он оглядел враждебно настроенные создания, достаточно крепкие и реальные, чтобы убить его по слову Броки, и спросил Алор:

— Ты хочешь остаться здесь?

— Я хочу уйти от Лунного Огня с тобой, Дэвид, если можно. Если нет — я хочу умереть.

Яд еще не коснулся ее, и она пришла сюда не по своему желанию. Хотя она омылась в Лунном Огне, она была все еще в здравом уме.

Хит повернулся к Броке:

— Ты видишь, она не дорожит тобой.

Лицо Броки потемнело от ярости. Он схватил Алор своими громадными руками и сказал:

— Ты останешься со мной. Ты — часть меня. Послушай, Алор, нет ничего, что я не мог бы дать тебе. Я построю другие замки, создам другие племена, покорю их и положу к твоим ногам. Бог и богиня будут вместе, Алор! Мы будем править миром!

— Я не богиня, — сказала Алор. — Отпусти меня.

— Сначала я убью тебя, — сказал Брока и кинул взгляд на Хита. — Я убью вас обоих.

— Разве высшие боги унижаются до того, чтобы раздавить муравья или червя! — заметил Хит. — Мы не достойны такой чести — ни она, ни я. Мы слабы, и даже Лунный Огонь не может дать нам силу. — Он заметил искру мысли в глазах Броки и продолжал: — Ты же всемогущ, нет ничего, чего бы ты не смог бы сделать. Зачем тебе груз подруги, слишком слабой, чтобы работать с тобой? Сотвори другую Алор, Брока! Сотвори Богиню, достойную тебя!

— Сотвори женщину, которая будет любить тебя, Брока, — добавила Алор, — а нас отпусти.

В полной тишине пирующие, танцоры и рабы стояли неподвижно, и их глаза блестели в ярком освещении. Затем Брока кивнул:

— Ладно. Встань, Алор.

Она встала. В лице варвара появилось выражение власти и дикой радости от возможности вылепить сердечное желание из ничего. Из золотого воздуха он выделил другую Алор. Это была не просто женщина, а смесь снега, пламени и чуда, так что рядом с ней настоящая Алор выглядела бесцветной и некрасивой. Вторая Алор поднялась на трон, села рядом со своим создателем, взяла его за руку и улыбнулась.

Брока велел отпустить Хита. Хит подошел к Алор, и Брока сказал презрительно:

— Убирайтесь с моих глаз!

Они прошли сквозь толпу к двери, откуда Хита ввели сюда. Стояла прежняя тишина. И никто не шевельнулся.

Когда они дошли до прохода, он вдруг исчез. Осталась сплошная стена. Брока засмеялся со своего трона, и вся его компания взорвалась диким хохотом.

Хит крепче обнял Алор и пошел к другой двери, но она тоже исчезла, и издевательский смех снова зазвучал, отражаясь от свода.

— Думаете, я выпущу вас отсюда? — кричал Брока. — Вы оба предали меня, когда я был человеком! Даже бог может помнить!

Хит увидел, что стражники и другие приближаются, увидел их горящие глаза. Черный страх наполнил его, и он загородил собою Алор.

— Слабак! — кричал Брока. — Даже для спасения своей жизни ты не можешь творить!

Это была правда. Хит не решался. Люди-призраки тянулись к нему бездумными глазами, в их лицах выражалась жажда убить.

И вдруг пришло решение.

«Я не буду творить. Но я буду разрушать!»

Руки людей-призраков протянулись и оттащили его от Алор. Он слышал их вопли и знал, что если он промахнется, их обоих разорвут на куски. Он призвал всю силу, что была в нем, всю свою любовь.

Лица людей-призраков стали корчиться и расплываться. Их руки ослабели, и вот они уж стали только тенями, туманной массой в крошечном замке снов.

Богиня Броки растаяла с драконьего трона, королевские доспехи Броки превратились в паутину воспоминаний, едва заметную на простой коже.

Брока вскочил с диким хриплым криком. И Хит почувствовал, как оба их мозга сомкнулись и закачались в этой странной борьбе. И как Брока старался удержать свои видения, объединяя частицы энергии в подобие материи, так Хит стремился разорвать, рассеять их. И призраки все время находились в промежуточном виде между существованием и небытием.

Стены замка закачались, потекли как красная вода и исчезли. Богиня-Алор, танцовщицы, рабы и вожди исчезли; остался только золотой туман и рослый варвар, лишенный своих грез, мужчина Хит и женщина Алор.

Хит посмотрел на Броку и сказал:

— Я сильнее тебя, потому что я отказался от божественности.

— Я снова построю! — задыхаясь, выкрикнул Брока.

— Строй! — согласился Хит.

И Брока начал строить. Глаза его горели и массивное тело дрожало от силы его воли.

Скоро все снова было на месте — замок, драгоценности, толпа пирующих. Брока крикнул своим людям-призракам:

— Убить!

Но как только их руки потянулись уничтожать, так они снова стали слабеть и таять.

Хит крикнул:

— Если ты хочешь сохранить свое королевство, Брока, то отпусти нас!

Замок теперь был не более чем призрачным контуром. Лицо Броки взмокло от пота. Руки его хватали воздух. Он качался от своих страшных усилий. Темные глаза Хита были холодны и суровы. Если он сейчас и был похож на бога, то на бога безжалостного и непоколебимого, как судьба.

Видение окончательно рассыпалось и исчезло.

Брока опустил голову, Он не хотел смотреть на Хита, стыдясь своего провала.

— Уходите, — прошептал он. — Уходите и пусть Вакор встретит вас.

— Та смерть будет чище, чем здесь, — заметил Хит.

Алор взяла Хита за руку, и они пошли прочь через золотой туман.

— Он будет счастлив, пока не умрет, — проговорил Хит, имея в виду Броку.

Алор пожала плечами.

Они уходили все дальше от пульсирующего сердца Лунного Огня, по склону кратера и вниз, в дальний путь к гавани… Наконец они снова оказались на борту «Этны».

Пока они медленно продвигались через лабиринт островов, Хит держал Алор в своих объятиях. Они молчали. Губы их часто встречались в мучительном коротком поцелуе… Золотой туман редел, и огонь в их крови слабел, и опьяняющее чувство силы исчезло, но они этого не замечали, и им было, все равно.

Наконец они вышли из вуали Лунного Огня и увидели впереди зеленый парус «Лахали». Вакор ждал.

— Прощай, моя любовь, мой Дэвид! — прошептала Алор, и ее горькие слезы упали на его губы.

Два корабля стояли бок о бок в спокойной воде. Вакор с другими Детьми Луны ждал, пока Хит и Алор подойдут к борту. Он махнул матросам, стоявшим неподалеку:

— Взять их!

Но люди боялись и не хотели касаться их. Хит увидел их лица и удивился, но, взглянув на Алор, понял, что она уже не та, какой была раньше. В ней было что-то чистое и сияющее, новая глубина и новая спокойная сила, а в ее глазах — новая странная красота. Он понял, что и сам изменился. Не оставаясь больше богами, они все же омылись в Лунном Огне и уже никогда не будут прежними.

Он без страха встретил взгляд Вакора. И жесткое, волчье лицо жреца частично утратило свою уверенность. По нему скользило необычное сомнение.

— Где Брока? — спросил Вакор.

— Мы оставили его там. Он строит в тумане империю…

— В сердце Лунного Огня?

— Да.

— Ты лжешь — вскричал жрец. — Вы не могли вернуться из сердца спящего бога. Никто никогда не возвращался.

Хит пожал плечами.

— В сущности, не имеет значения, веришь ты нам или нет.

Наступило долгое и странное молчание. Четверо высоких жрецов в черном сказали Вакору:

— Мы должны им поверить… Посмотри в их глаза.

Сделав торжественный ритуальный жест, они отошли, оставив Вакора одного.

— Это не может быть правдой! — прошептал Вакор. — Закон… табу построены на этом камне. Люди возвращались от окраины, как вернулся ты, Хит, но возвращались разрушенными и проклятыми за свое святотатство. Но никто и никогда не возвращался из чрева Лунного Огня. Никогда! Вот поэтому и не был создан закон, иначе вся Венера умерла бы в грезах.

Алор спокойно сказала:

— Все другие жаждали власти. А мы искали только любовь. Нам больше ничего и не надо.

И снова молчание. Вакор смотрел на них, борясь с собой. Наконец он выговорил.

— Вы вне моей власти. Спящий бог принял вас и позволил вам уйти невредимыми. Я же только Дитя Луны. Я не могу судить.

Он закрыл лицо руками и отвернулся. Один из молодых жрецов сказал Джахору:

— Дай им людей на весла.

Хит и Алор поняли, что они свободны.

Через несколько недель Хит и Алор стояли на рассвете на берегу Моря Утренних Опалов. Ветер дул с берега. Он наполнил золотой парус «Этны», и она вытягивалась на державших ее канатах, желая свободы. Хит наклонился и снял их.

Они стояли и смотрели, как маленький кораблик набирал скорость и шел легко и изящно, один в утреннем свете. Костяное изображение на ее носу поднимало руки к заре и улыбалось, и Хит ждал, пока последний яркий отблеск паруса не исчез и с ним все, что оставалось от его прошлой жизни, воспоминаний и грез.

Алор ласково коснулась его. Он повернулся и обнял ее, и они пошли под лита-деревья, а в небе разгорался новый день. И они думали, насколько свет солнца, которого они никогда не видели, прекраснее и более полон обещания, чем все голые чудеса Лунного Огня, которые они держали в руках.