Любовь оборотня

Глава 1 Золушка на балу

— Марин, ну сходи, — увещевала сестра, старательно копируя взглядом кота из Шрэка. — Ну что тебе стоит? Потусуйся полчасика, постой рядом с кем-нибудь из Волковых, чтобы журналисты фотку сделали, и домой.

— Ну зачем, Ир? Что я там забыла? Да и приглашение это, думаю, пришло по ошибке — где я и где Волковы?

— Ты же с их младшеньким вместе три года училась!

— И с выпуска ни разу не виделись, — педантично заметила я, по-прежнему не пребывая в восторге от желания сестры сбагрить меня на пафосную вечеринку.

— Ну вот и встретитесь после стольких лет! — оптимизмом Иры можно было подзаряжать генераторы. — Поздравишь именинника, обнимешь, быть можешь… Тебе ничего, а нам потом жить станет легче — все будут знать, что ты с Волковым на короткой ноге.

Вот ведь въедливая у меня сестрёнка. Третий день, с тех самых пор, как по почте пришёл вычурный конверт с вензелями и лаконичным приглашением на юбилей Волкова С.С., не отходит ни на шаг, только зудит и зудит, что я вознесу семью к элите одним своим присутствием на закрытой вечеринке.

Лично я в такой фантастической причинно-следственной связи сильно сомневалась. Но упрямством Ирка пошла в мать, которую я никогда не могла переспорить, поэтому уже вечером с лёгкой сестринской руки оказалась записана на маникюр, к стилисту, а из чехла было вытряхнуто единственное моё приличное платье, оставшееся в родительском доме ещё со студенческих времён.

— Отлично сидит, — вынесла вердикт Ира, когда я с превеликим трудом втиснулась в узкое блестящее платье.

Я со скепсисом посмотрела в зеркало. Ну, лет в двадцать я бы позволила себе одеться подобным образом, но сейчас…

— Мне кажется, юбка коротковата, — с сомнением протянула я, повернувшись к зеркалу спиной. Сзади отражение выглядело не менее провокационно, чем спереди. — И этот вырез…

— Да ты как моделька, Марин! Все мужики твои будут!

— Вот не надо мужиков, спасибо, — открестилась я. — Я уже давно переросла такого плана приключения. Да и Слава не поймёт.

— Он же у тебя не ревнивый.

— Не ревнивый. Но я и поводов ему не даю. А если я в этом соберусь на пафосную вечеринку «снимать» мужиков, повод появится сам собой.

— Так он же не узнает даже, — отмахнулась сестра. — Когда он там приехать собирался? В выходные?

— У него в пятницу самолёт, — уточнила я, нервно одёрнув подол, но лучше не стало — платье лишь сильнее оголило грудь и спину.

— Вот и отлично, а вечеринка в четверг. Как раз успеешь и с Волковым пообщаться, и Славу своего в аэропорту встретить.

Идея посетить день рождения Сергея Волкова-младшего мне по — прежнему не нравилась — жила же как-то после выпуска без его компании и горя не знала, но упрямица-Ирка своего не упустит. А ей кровь из носу нужна была заветная фоточка с мероприятия, чтобы доказать кому-то (а, может, и просто самой себе), что наша семья самую малость не дотягивает до рейтинга Fоrbеs. Глупо, наивно, но… но от меня же и вправду не убудет, зато Ирка искренне порадуется.

Так я и оказалась в элитном ресторане в центре города на улице, носящей имя известной фамилии. Может, кто-то из предков нынешних Волковых отличился? Или просто мать семейства, затеяв бизнес, специально решила разместить своё детище именно здесь для пущего эффекта.

Публика в ресторане собралась своеобразная, но я, как ни странно, вовсе не выделялась белой вороной среднего класса среди олигархов и творческой богемы. Скорее, наоборот — надменных лиц и вычурного блеска бриллиантов был самый минимум, да и тот локализован в лице одной-единственной дамы, облачённой в шелка. И мне эта дама была хорошо знакома.

Валентина Юрьевна Волкова, мать моего однокурсника, являлась весьма известной личностью в городе. Владелица трёх салонов красоты, двух ресторанов и сети отелей представляла из себя типичную российскую бизнесвумен, которая любит порой пустить пыль в глаза и кичиться своим богатством.

Была она, наверное, ровесницей моей матери, но отчаянно молодилась: в свежевыкрашенных волосах ни единой ниточки седины, лицо гладкое, подтянутое пластикой, а губы явно накачаны гиалуронкой. Иные инстаграм-дивы меньше химии в себя колют. Чёрный шёлк выгодно оттенял бархатистую кожу, а я уже успела краем уха услышать, что дизайнерский наряд от зарубежного модного дома был изготовлен под заказ, специально в траурном цвете. Сергей Волков-старший совсем немного не дожил до дня рождения единственного сына и наследника, скоропостижно скончавшись пару недель назад, но отменять праздничную вечеринку по этому поводу никто и не подумал. Вот оно, высшее общество во всей красе. И зачем только Ирка так стремится заручиться связями в этих кругах?

Никого из знакомых я так и не встретила. То ли больше никто из однокурсниц не пришёл, то ли моё приглашение и вправду было ошибкой — непонятно, но бестолково курсировать по залу мне вскоре надоело. Не спасал ни изысканный фуршет, ни дорогие вина, ни струнный квартет, исполнявший попеременно классику и аранжировки популярных сериалов. И Сергея для совместной фоточки, как на зло, нет… хотя парочка фотографов исправно щелкала затворами, даже меня разок заставили натужно улыбнуться на камеру.

Я всерьёз засобиралась домой, не дожидаясь горячего и появления виновника торжества, когда Волков-младший, наконец, явил себя народу. Мда, давненько мы с ним не виделись.

Мне Сергей запомнился надменным мажором. С группой общался он мало, частенько прогуливал и вообще всячески показывал свой статус перед студентами и преподавателями. Наверное, с его переводом все вплоть до ректора вздохнули с облегчением. Дружить, ясное дело, я с ним никогда не дружила, он даже здоровался со мной через раз, по настроению, тем страннее было получить это несчастное приглашение. Может, удастся поговорить и выпытать, зачем пригласил? Вдруг у него ко мне какое-то дело? Я, как-никак, благополучно перебралась из региона в столицу, освоилась, работу нашла и уверенно иду на повышение. Каким-то именем себя пока не зарекомендовала, но стремлюсь к карьерному росту, и профили в фэйсбуке и линкедин не забрасываю.

Сергей тем временем отлично поставленным голосом благодарил всех собравшихся. В приятном тембре слышались какие-то рокочущие нотки, ярко-зелёные глаза блестели в резком электрическом свете, как и густые русые волосы, лежавшие в художественном беспорядке. Мальчишка-красавчик вырос в весьма привлекательного мужчину, наверняка отбоя от девиц нет, даже странно, что с ним под руку не выпорхнула какая-нибудь фифа с белоснежными винирами и пергидролевой гривой в платье куда экстремальней, чем у меня. А если подумать, то и в институте обходилось без меняющихся, как перчатки, девушек…

Додумать кое-что нелицеприятное про странности наследника Волкова-старшего я не успела — мимо проходивший официант нечаянно подтолкнул меня сбоку, я пошатнулась на каблуках, неловко взмахнув бокалом, и дорогущее вино, повинуясь неумолимой гравитации, опорожнилось мне на подол. Шикарно, блин!

Побледневший официант затараторил извинения, но я жестом остановила бесконечный поток слов, интересуясь одной-единственной важной сейчас вещью — где здесь туалет? Дамская комната оказалась неподалёку, особо светиться в неприглядном виде не пришлось. Вот только зеркало отразило, что наряд мой, которым так гордилась Ирка, безнадёжно испорчен. Винное пятно посреди юбки — в таком виде фото с Волковым для показа всем желающим точно не сгодится. Значит, можно уходить. Делать мне тут точно больше нечего.

Кое-как оттерев мокрое пятно бумажным полотенцем, поспешила на выход, чтобы буквально столкнуться в дверях с виновником торжества. Запнувшись от неожиданности, я едва не рухнула Волкову-младшему в объятия. Сергей аккуратно придержал меня за плечи, чуть притянув к груди. Шумно вздохнул, почти уткнувшись носом мне в макушку, и вдруг резко отодвинул от себя, хмуро глядя в лицо. Обознался что ли? И глаза какие-то шальные.

Я завороженно глядела на расширившийся зрачок, на подрагивающие ноздри аристократического носа, на вздёрнувшуюся верхнюю губу, над которой наметились бисеринки пота… Вот так-так-так. Кто-то уже успел выпить чего-то сильно горячительного? Или это кое-что позабористее? Так и знала, что Лондон до хорошего не доводит, особенно золотых мальчиков.

— С днём рождения, — пискнула я, аккуратно выкручиваясь из хватки именинника. Сергей отпустил, разжав руки, но взгляда не отвёл. Да что не так то? У меня пятно только на подоле, а лицо-то нормальное, в отличие от некоторых.

— Мы… знакомы? — глупо спросил бывший однокурсник, пару раз осоловело моргнув. Я фыркнула. Как знала ведь, что приглашение попало ко мне по ошибке. Он меня даже в лицо не вспомнил! А ведь сколько лет вместе учились…

— Марина, — напомнила я, — из института.

— Марина, — повторил Сергей, растягивая гласные. Нет, он точно пьяный или под кайфом — и глаза эти сумасшедшие, и тягучий голос, и заторможенная реакция… Ох, Ирка, не знала ты, в какое гнездо порока родную сестру отправляешь ради заветного снимка. Это только по телеку и в сториз инстаграма высшее общество выглядит представительно, а на самом деле — как в желтой прессе и полицейских сводках.

— Я… мне пора… я пойду, — так и не дождавшись адекватной реакции, я бочком-бочком протиснулась мимо Волкова-младшего к выходу в зал. Выбравшись из тесного закутка, перевела дух, схватила с ближайшего столика стакан с водой и разом ополовинена. Что-то Сергей меня напугал. Или я просто напридумала себе всякого? Ну, напился парень, с кем не бывает? Странно, правда, что алкоголем от него совершенно не пахло…

Немного успокоившись, я направилась к гардеробу, бросив на мгновение безразличный взгляд на толпу гостей, да так и застыла. На противоположном конце зала Сергей нашептывал что-то на ухо своей матери, и они оба смотрели на меня. Именно на меня, никаких сомнений — я прямо-таки кожей чувствовала их изучающие, жадные взгляды. Что чёрт возьми происходит?!

Сбежать из ресторана я не успела — возле гардероба меня вежливо завернули и, невзирая на возмущение, передали в руки госпожи Волковой. Светская дама, сверкая бдительной охране благодарными улыбками, ухватила меня повыше локтя и с удивительной для её комплекции силой потащила вперёд по коридору мимо банкетного зала. Шум толпы и звуки голосов остались где-то позади, когда женщина, наконец, отпустила мою руку. Шипя от боли, я потёрла предплечье — от её железной хватки наверняка синяки останутся.

— Вы что творите? Я хочу домой!

— Извини, но домой ты пока не попадёшь, — призналась Валентина Юрьевна. Я озадаченно нахмурилась:

— Что это значит?

— Это значит то, что я сказала — ты пока останешься здесь.

— С чего вдруг?

— Ты понравилась Серёже, — просто ответила госпожа Волкова, небрежным жестом поправив причёску. А я вылупилась на неё, как на приведение. Вот так новость. Понравилась, значит? Серёже? И поэтому меня, как нашкодившего ребёнка, за руку притащили в какой-то чулан?

Впрочем, про чулан это я так, образно. Мы с моей «похитительницей» оказались в небольшом кабинете. Не вип-зона ресторана, скорее подсобное помещение, но статусом ничуть не уступающая основному залу. Кожаный диван, пара кресел, дубовый стол, шкаф, электрический камин на противоположной стене… И любящая мамочка-наседка, которая привела сыночку в логово понравившуюся девочку.

Может, так оно и происходит в этих «элитах»? Хватают, кто понравится, делают, что хочется, а потом, вдоволь попользовавшись, выбрасывают на улицу? Неприятная перспектива. И даже возможная моральная компенсация за неудобства не внушала оптимизма, а о ней мне пока и не думали намекать, хотя многие ради денег могут закрыть глаза на всяческие ограничения прав и свобод. Но я-то не такая! И Волков-младший, несмотря на миллионы и семейный ресторан в центре города, мне ни капельки не нравится!

Это я и высказала обнаглевшей бизнесвумен, взиравшей на меня с непередаваемой смесью высокомерия и лёгкой брезгливости. Честно, от этого взгляда хотелось как следует отмыться, настолько он был неприятным. Но я только неуловимо поёжилась, когда в глазах Волковой неожиданно сверкнула сталь, прорезавшаяся также и в голосе:

— Ты никуда не уйдешь. И останешься с Серёжей, как миленькая.

Ну и заявление! Кое-кто забыл, что крепостное право на Руси давным-давно отменили?

— У меня вообще-то парень есть!

Женщина пренебрежительно фыркнула:

— Парень? Да где он, твой парень? И что может против моего сына?

— Ну, знаете ли… — я зло сжала кулаки, наступая.

— Тише, девочка. Не наделай ошибок. Это сейчас я добрая, а могу и обидеться на пренебрежение Серёжей…

— Я вовсе не обязана вспыхивать чувствами к этому вашему Серёже! Да мы пять лет не виделись, а я и прежде в его фанатки не записывалась!

— Что? — озадачилась госпожа Волкова. — Ты… вы уже были прежде знакомы?

— Ну, разумеется. Мы же учились вместе. Целых три года, а потом я в Москву перевелась на магистратуру, а ваш Серёжа, если мне не изменяет память, вообще в Англию собирался.

— Собирался, — эхом откликнулась Валентина Юрьевна, чему-то едва заметно хмурясь.

— Не уехал что ли? — удивилась я. Точно помню, как Сергей хвалился будущей учёбой в одном из старейших университетов мира. Он бы не отказался от такого шанса, я уверена. Да я и сама бы не отказалась, появись такая возможность.

— Уехал, — бесцветно ответила госпожа Волкова. — А потом вернулся. У Серёжи сильна тяга к корням, не прижился на чужбине.

Я скептически вскинула бровь. Деньги что ли закончились? Или проблемы с законом? Обычно, если кому-то удалось уехать из России, обратно они уже не возвращаются, особенно в родной город, пускай и миллионник с тысячелетней историей.

— А я вот осталась в Москве после получения диплома, — невесть с чего похвалилась своими заслугами, — домой только к родителям приезжаю, в гости.

— Вот как, — неожиданно встрепенулась женщина. — А этот твой парень… он, значит, тоже из Москвы?

— Какая вам разница?!

— Просто любопытно.

— Думаете, у меня нет никакого парня, и я его выдумала?

— Нет-нет, что ты. Я же вижу — ты не девственница.

Видит она, ну как же! Прямо гадалка-гинеколог, а не дама высшего света.

— Мне почти двадцать шесть! Разумеется, я не девственница! Знаете, если ищете своему сыночку невинную овечку, присмотритесь к школьницам — с нынешними нравами найти непорочность можно разве что в другой, гораздо более младшей возрастной категории.

— Не о том ты думаешь, — покачала головой госпожа Волкова. — Невинность не столь важна, как принадлежность.

— Чего?

— Кого. Ты кому-то принадлежишь. Душой и телом. Вот я и спрашиваю, кто он? Москвич?

— Нет, он из Красногорска, — зачем-то ответила я.

— Вот как, — скривилась Валентина Юрьевна. — Красивый?

— Какое это имеет значение?!

— Красивый. Высокий, наверное. Зеленоглазый. На Серёжу похож. Иначе и быть не может, ведь ты — пара Серёжи.

Я вытаращилась на роскошную даму, как на сумасшедшую.

— Пара? Вы о чём вообще?

— Вот только не надо так удивлённо хлопать глазами, — фыркнула женщина. — Наверняка же слышала о маг-сообществе и оборотни для тебя не новость.

— Чего?!

— Ну-ну, не притворяйся. Вы, молодежь, сейчас всё знаете. Мы, старое поколение, еще как-то скрываемся по привычке, а молодые, я слышала, на ютубе ролики записывают, со своими обращениями из человека в зверя и обратно. И экотуров в поселения диких, которые уже не такие уж и дикие, с каждым годом всё больше, даже у нас за городом тем летом какой-то этно-фестиваль проводили, всех желающих пускали, а не только представителей маг-сообщества.

— Вы о чём вообще?! — ошарашенно пробормотала я свистящим шёпотом.

— Мы Волковы, милочка, — Валентина Юрьевна растянула накрашенные губы в улыбке, и на миг я заметила мелькнувшие во рту клыки. Показалось?

— И?

— Мы — волки.

Не показалось. Чёрт. Я осторожно шагнула назад, не сводя немигающего взгляда с женского лица. Теперь в нём чудились какие-то опасные, звериные черты — хищный разлёт бровей, чуть вздёрнутая верхняя губа, — которых я прежде не замечала. Волки? Серьёзно? Это что, Серёжа-мажорчик по полнолуниям бегает по окрестным лесам в звериной шкуре? И мама его где-то рядом деловито трусит, сняв с себя на время дизайнерские туалеты?

Я, конечно, слышала о магии — трудно не слышать, когда о ней трубят из каждого утюга. Знала, что есть и волшебники, и оборотни, и сказочной красоты эльфы с феями. Знала, но воочию как-то не встречалась, ведь обычных людей миллиарды, а этих, особенных, дай бог если тысячи, да и живут они обособленно, среди своих. По крайней мере я так думала, пока не оказалось, что умудрилась несколько лет проучиться бок о бок с самым настоящим волком-оборотнем. Кто ещё, интересно, на потоке не такой, как все? Катька из нашей группы, например, определённо какая-нибудь ведьма — я её фотки в купальнике в инстаграме видела, ну не выглядят так простые девушки, хоть ты тресни. Чтобы были и грудь, и попа, и осиная талия и всё это без единого шрама — это ж точно без магии не обошлось? Особенно вспоминая, как эта самая Катька выглядела в студенческие времена.

Но это я так, отвлеклась. Слишком новости оказались шокирующие. И Валентина Юрьевна, чтоб ей пусто было, глядела на меня, не отрываясь. Будто всерьёз опасалась, что я сбегу, вот и не моргала на всякий случай, чтобы не проворонить момент. Или подозревала, что могу банально рухнуть в обморок. Это уже куда ближе к истине, вот только психика у меня крепкая, закалённая суматошной столичной жизнью.

Благодаря парочке программ на Animаl Plаnеt я знала, что бежать от хищника нельзя. А кинематограф подсказывал, что и впадать в истерику не стоит. В ситуации с похищением и удержанием в заложниках куда полезнее находиться в здравом уме, просчитывая шаги и аккуратно прощупывая противника. Добром меня не выпустят, это ясно, но я же не одна-одинёшенька на белом свете, меня будут искать. Ирка наверняка забьёт тревогу, когда я не вернусь домой вовремя. И Слава начнёт беспокоиться, если не отвечу на звонок или сообщение. Так чего волноваться — меня в два счёта разыщут!

— Моя семья знает, где я нахожусь, они придут за мной, — как можно спокойнее сообщила я, но госпожа Волкова едко усмехнулась и категорично заявила:

— Не придут.

— Это ещё почему?

— Просто не смогут, — пожала плечами женщина. — Ты вошла по приглашению, а без него обычным людям путь сюда закрыт, они и двери-то не увидят, незрячие.

Как бы дико это ни звучало, госпожа Волкова явно не врала — я сама, отыскав ресторан на карте, задалась вопросом, как раньше не замечала старинный особняк в центре города. И настороженный таксист трижды переспрашивал, туда ли мы доехали… Иллюзия? Вероятней всего. Наверное, как в Гарри Поттере, «магглы» видят обветшалые развалины вместо вычурной вывески. И землю из-за этого наверняка продали за бесценок, и налоги с барака копеечные, и бизнес можно вести в тёмную — со всех сторон выгода.

Ох, ну что за мысли приходят в голову? Профессиональная деформация, не иначе. Меня похитили вообще-то. Нелюди! И спасатели при всём желании не спасут — представителей маг-сообщества в моём окружении как-то не водилось. Знала бы заранее, что надо расширять социальные связи, обзаводясь подружками-ведьмами, лайкала бы Катькины фотки, а не регулярно отправляла в бан за материалы провокационного характера.

— Ты посиди пока тут, подумай, — Валентина Юрьевна кивнула на диван возле стены, вторгаясь в мои нерадостные размышления, и спешно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Щелкнул замок. Кажется, меня заперли. Может, впору начать паниковать? Или…

Стукнув себя по лбу, я схватила сумочку, о которой благополучно забыла, и принялась рыться в её бездонных недрах. Вроде вечерний клатч, влезает самый минимум, а нужную вещь найти всё равно проблема. Выудив телефон, я с надеждой воззрилась на экран, но сеть не ловила. Зажав смартфон в поднятой руке, я методично прошла весь периметр кабинета, но сигнал так нигде и не появился. Даже в небольшом санузле, скрытом неприметной дверью. Как же так? Это ведь центр города, старый особняк, а не бункер какой-то с защитой от ядерной войны! Или опять нужно все странности списывать на магию? Хотя банальные глушилки сейчас и в школах вешают.

Мда, ситуация, конечно, аховая. Меня, обычную среднестатистическую девушку, взяли в плен. И кто — волки-оборотни! Такое в самой бредовой фантазии в голову не придёт. Может, я всё-таки сплю? Или выпила лишнего на голодный желудок и брежу? Надо срочно взять себя в руки и подумать, потому что становиться парой Серёжи нет ни малейшего желания. Да, пускай Мирослав и не торопится со свадьбой, но я его люблю и на всяких малознакомых перевёртышей менять не намерена.

Стоило вспомнить виновника торжества, как он тут же нарисовался на пороге. Впрочем, дальше этого самого порога Волков проходить не стал, попросту загородив собой дверной проём. Просто стоял и смотрел, изредка широко раздувая ноздри. Нет, он точно какой-то маньяк. Или принимает что-то тяжёлое. Нельзя же так стоять, не двигаясь и не моргая — это противоестественно!

Вот только и я стояла напротив, крепко сжимая телефон в руках, и не смела шевельнуться. Инстинкты, будто только сейчас пробудившись, вопили об опасности, хотя я и не могла поверить до конца, что передо мной не человек, а оборотень. Сколько фильмов про них снято, сколько книг, сколько психологов высказывались категоричным образом, относя диких скорее к животному миру, нежели к людям. И из-за жуткого немигающего взгляда, заострившихся скул и клыков, торчащих из-под верхней губы, я готова была с ними согласиться. Мне было по-настоящему страшно, до трясущихся коленей и суматошно стучащего в груди сердца.

— Не бойся меня, — неожиданно подал голос Сергей. Хриплый, грубоватый тембр с рычащими нотками совершенно не походил на ласкающий слух баритон, которым именинник обращался к гостям, и я неосознанно поёжилась, отступая. Или это в глазах сверкнуло что-то опасное, напугав ещё сильнее?

— Я не обижу тебя, — заверил оборотень со всей искренностью. — Тебя — никогда.

— Почему? — пискнула я.

Волков в ответ улыбнулся. Блаженно прикрыл глаза, глубоко вздохнул и изрёк:

— Ты — моя пара, я всю жизнь буду тебя защищать.

О, сколько театрального пафоса было в этих словах! Аж зубы свело. Зато в голове разом прояснилось и пальцы на смартфоне сжались уже от злости.

— Будешь защищать, держа взаперти? — едко выплюнула я, расправив плечи. Нет уж, покорным жертвенным агнцем я не буду, не дождётесь. И играть в эти ваши оборотнические игры тоже не согласна.

— Это временная мера, — вздохнул Сергей, поморщившись от моего тона. — Вынужденное ограничение.

— Чтобы я ненароком не сбежала от свалившегося на голову счастья?

— Чтобы ты привыкла. Природа возьмёт своё, иначе и быть не может — пара оборотня это навсегда, на всю жизнь.

— Значит, мне всю жизнь придётся провести под замком?

— Замок не понадобится, — заверил Волков. — Чувства оборотней всегда обоюдны.

— Ты, кажется, запамятовал, что я вовсе не оборотень.

— Это неважно, человек ты, эльф, маг или вампир. Если ты истинная пара оборотню, ты обязательно полюбишь в ответ, не сомневайся.

Я сомневалась. Очень сильно сомневалась. Не могут нормальные, здоровые отношения вырасти на почве из насилия и угроз. А те, кто упивается Стокгольмским синдромом, просто больные люди. И нелюди.

— Ключевое слово тут «если», — прищурилась я. Ну вот не верится в этот махровый фатализм, хоть ты тресни. Нельзя же так, по волшебству, разлюбить одного и полюбить другого. Ведь нельзя?

— Инстинкты не врут, — покачал головой Сергей со снисходительной улыбкой, явно заметив толику сомнения на моём лице. — Сердце можно обмануть, как и разум, но волчий нюх безошибочно чует свою пару. И ты — моя.

На этой ультимативной ноте меня оставили одну. Размышлять и свыкаться с новой реальностью, в которой я оказалась втянута в дрянное ток-шоу по сватовству с примесью странной мистики. Может, это и вправду какой-то розыгрыш со скрытыми камерами? Всякие пранки сейчас ужас, как популярны. Особенно, если в процессе человека почти до сердечного приступа доводят или травмируют ни за что ни про что. Я вот и травмирована — рука от хватки госпожи Волковой до сих пор болит, — и сердце заходится подозрительной аритмией, так что все симптомы удачного пранка налицо. Но маловероятно, что меня так не по — доброму разыграли — слишком уж известные люди замешаны, да и ситуация странная, и… и о чём-то подобном я уже точно когда-то слышала.

Увы, это не розыгрыш, а суровая правда жизни.

Глава 2 Дурная кровь

Меня оставили в одиночестве до самого утра. Ни подушки не принесли, ни одеяла — пришлось, свернувшись в три погибели, ночевать в коротком коктейльном платье на гладком кожаном диване, так что ночка выдалась весьма прохладная. Это оборотни так проверяют своих женщин на крепость здоровья или им просто всяческие человеческие удобства не интересны? Что же тогда они в людей оборачиваются? Жили бы волками, в пещерах, и дело с концом. Нет ведь, людьми маскируются, а по сути — настоящие звери.

Не удивительно, что проснулась я в скверном настроении — голодная, замёрзшая, с натёртым молнией боком и спутанными волосами… Красавица, ага. Да от меня такой даже чудовище сбежит. Может, и волк какой проникнется и плюнет на свои инстинкты? Хорошо бы, а то сидеть взаперти, без связи, еды и воды сущая пытка. Надеюсь, обо мне хотя бы не забыли?

Не забыли. Зашли проведать, да не с пустыми руками. Сергей, пожелав доброго утра и приветливо улыбнувшись, прошёл к столу с полным подносом еды, и я заинтересованно повела носом. Континентальный завтрак из омлета, бекона, легкого овощного салата, булочек и кофе был очень, очень кстати. Вот только десерт в виде волка-оборотня несколько портил мой здоровый аппетит.

— Как прошла ночь? — светским тоном поинтересовался Сергей, усевшись в кресле напротив меня. — Сегодня можешь переночевать в спальне. Со мной.

Ого! Да у кого-то самомнения выше крыши. Неужели реально срабатывает?

— Интересуешься, успела ли я проникнуться к тебе любовью? — флегматично отозвалась я, сделав глоток горячего кофе. Ох, хорошо. И вот эта булочка с маслом просто отличная.

— Это мой кабинет, — невпопад сообщил оборотень. — Мой стол. Мой… диван.

— И что? Предъявишь счёт за ночёвку на твоей территории? Извини, конечно, но ты сам меня запер, не оставив тем самым выбора, где ночевать. И диван у тебя неудобный, — пожаловалась напоследок, демонстративно разминая поясницу.

Волков озадаченно моргнул. Дважды. Протянул недоверчиво:

— Ты что, не чувствуешь?

— Чего?

— Запаха.

— Какого?

— Моего.

Я неопределённо хмыкнула, но принюхиваться не стала. Речь ведь явно не о парфюме. Но никакие посторонние ароматы меня не смущали. Ни ночью, ни сейчас. Омлетом пахло, беконом, кофе… ну, может, немного тянуло псиной, но терпимо и почти ненавязчиво.

— Ты серьёзно ничего не чувствуешь? — недоверчиво переспросил Сергей, поднимаясь из кресла. — И ко мне тоже… ничего?

Я отрицательно качнула головой. Ничего. Разве что раздражение за испорченный вечер и холодную ночь. Ну, еще на госпожу Волкову злилась, за её нахальное поведение.

— Может, ты ошибся? — наивно предположила я, сочувственно глядя на оборотня снизу вверх. Выглядел он как-то подавленно, будто и вправду ожидал, что я брошусь ему в объятия и отдамся на этом самом диване, сгорая от любви и страсти. Черт побери, он же мой ровесник, взрослый мужик — ну откуда такие наивные мысли? Я свою позицию донесла ещё вчера и менять не намерена даже в угоду каким-то там магическим законам бытия.

— Но я чувствую, — пробормотал Сергей, пару раз глубоко вздохнув с закрытыми глазами. — Чувствую, что ты — моя пара.

Ну что я могу на это сказать? Только руками развести:

— А я вот не чувствую.

— Это… это неправильно, ты должна…

— Я ничего и никому не должна, — холодно перебила я, резко вставая с места. — Я сказала твоей матери, что у меня есть возлюбленный. И тебе повторю, если она не передала. Извини, но я не заинтересована. Вообще. Ни капельки. Ты красивый, богатый и всё такое, но я люблю другого человека. Уже давно и взаимно.

— Но…

— Ну какие тут могут быть «но»? Ты сам сказал, что чувства в вашей паре взаимны, но я-то тебя не люблю. И не полюблю. Или ты намерен склонить меня к союзу силой?

Если вчера я как-то побаивалась волка-оборотня, то сегодня он уже не выглядел тем опасным зверем, с рычащими нотками в хриплом голосе. Вполне обычный мужчина, явно не склонный к абьюзивным отношениям — вежливый, воспитанный, хоть и мнит себя дамским угодником, вовсе таковым не являясь. Насилие мне не грозит — по глазам видно. По печальным, потускневшим глазам побитой собаки. Чёрт, а вот давить на жалось у него получается гораздо лучше, чем заниматься пикапом.

— Не намерен, — сглотнув, признал Волков и отвёл взгляд. Помолчал с минуту, будто ожидая от меня какой-то реакции, но так и не дождался — ушёл. И не забыл, собака такая, провернуть ключ в замке.

А я опять осталась одна.

— Что-то ты быстро вернулся, — заметила Валентина Юрьевна, внимательно взглянув на сына. Счастливым и довольным тот не выглядел, хотя от близости с парой всегда возникает душевный подъём, даже если просто молча посидеть рядом.

— Она ничего не чувствует, мама, — пожаловался Сергей, с волчьей тоской обернувшись на запертую дверь кабинета в конце коридора.

— Не волнуйся, — госпожа Волкова подошла ближе, погладила по плечу, успокаивая, как в детстве. — До людей порой долго доходит. Подожди еще немного — до вечера, или завтра до утра. Ты всё делаешь правильно, пару нельзя отпускать.

— Но это… бесчеловечно держать её так, взаперти.

— Так быстрее возникнет привязка, ты же знаешь, — продолжала увещевать волчица, мягко улыбаясь, хотя внутри кипела гневом на вздорную девчонку, вздумавшую как следует помучить её единственного сына. Удумала, глупая, что сможет противится магии притяжения. Ну, ей же хуже — чем дольше продлится отрицание, тем сильнее будет откат. — Запахи, аура — они помогают. Раньше и насилием не гнушались, чтобы сразу расставить все точки над i, но ты у меня не такой.

— Мама, а что если я… ошибся?

— Ну что ты такое говоришь?! — всплеснула руками Валентина Юрьевна. — Ты же сам сказал — почувствовал. Головокружение, нарушение сердечного ритма, желание защищать — это же самые верные признаки!

— Но я никогда раньше…

— Разумеется, никогда. Пару встречаешь лишь раз и на всю жизнь, но чувство это ни с чем не перепутаешь.

— Как у тебя с отцом? — грустно улыбнулся Сергей, глядя на мать. Госпожа Волкова, вздрогнув, чуть побледнела, отвела взгляд и тихо пробормотала:

— Да, разумеется. Как же иначе?

Её отношения с Волковым-старшим сложно было назвать любовью, но… но они оба волки, почти ровесники, из одной стаи. Сама судьба, родители и магический Совет подталкивали их друг к другу, так что Валентина Юрьевна — а в ту пору курносая Валечка — с детства знала, кто станет её мужем. Так и случилось, несмотря на возникшие на её пути препятствия.

Телефон почти разрядился и по-прежнему не ловил, а я порядком задолбалась от безделья в ограниченном пространстве. Все смс, письма и текстовые сообщения упрямо висели в мессенжерах не отправленными, невольно заставляя думать о том, каково сейчас семье, томимой неизвестностью. Я же для них пропала. Ушла на пафосную вечеринку и не вернулась. Ирка, наверное, волосы на голове рвёт, коря себя за напористость — я ведь так не хотела встречаться с Волковым, как чувствовала.

Меня покормили обедом — утка в вине оказалась просто превосходной. Даже жаль, что ресторан закрыт от не магической публики, такого шикарного повара скрывают. Впрочем, может он тоже какой-нибудь колдун и одновременно с великолепными соусами на соседней конфорке варятся опасные зелья из лягушачьих лапок и крысиных хвостиков. Брр… После таких мыслей мясо сразу показалось странным на вкус, и аппетит тотчас пропал. Как и желание полакомиться воздушным тирамису на десерт.

Они ведь тут наверняка все маги и волшебники. Что им стоит добавить в блюдо приворотного зелья, как в сказках, чтобы я разом забыла и родных, и возлюбленного, а смыслом всей моей жизни стал один-единственный оборотень с замашками киднеппера?

Ох, это по — настоящему жутко. И что теперь? Голодать? Даже воду не пить? Недолго я так продержусь. Собственно, только занервничала, как в горле пересохло, а рука сама собой потянулась к стакану с прохладным соком.

Поборовшись с собой несколько минут и позорно проиграв в битве с жаждой, я махом ополовинила бокал. Ммм, яблочный, без сахара — прямо как я люблю.

Я как раз закончила трапезу, когда за дверью что-то ощутимо громыхнуло. А потом ещё раз и ещё, будто сотрясая здание до основания. Землетрясение? На Восточно-Европейской равнине? Это что-то новенькое. Но не успела я как следует испугаться и броситься в панике к двери с требованием, чтобы меня выпустили, как всё закончилось.

Так я думала, ведь на самом деле по ту сторону двери всё только начиналось.

Мирослав сорвался в аэропорт ранним утром, по первому звонку, хотя почувствовал недоброе еще ночью, когда в ответ на очередной вызов ему отозвался механический голос, монотонно информировавший, что «абонент не в сети». Стоило, пожалуй, поверить интуиции, а не выдумывать причины, по которым внимательная и вечно собранная Марина могла забыть зарядить свой телефон, а то и вовсе потерять гаджет.

В общем, утро выдалось недобрым. Ирка ревела в трубку, захлёбываясь соплями, винилась во всех грехах и молила поскорей приехать и найти пропажу. Но поскорее не вышло — густой туман заволок столицу, и вылеты разрешили только около девяти, когда Мирослав успел известись и пару раз как следует наорать на сотрудников аэропорта. И только в воздухе, откинувшись на спинку узкого кресла, ненадолго успокоился. Но мысли то и дело соскальзывали на исчезновение Марины.

Что же случилось? Ира говорила о какой-то вечеринке, после которой сестра так и не вернулась домой. И на звонки не отвечала со вчерашнего вечера. Полиция, разумеется, развернула на пороге, посоветовав подождать с заявлением три дня, но разве можно сидеть и ждать, надеясь, что пропажа отыщется сама? Да и Мирослав слишком хорошо знал свою девушку — просто так, без повода, она бы не исчезла.

Казань встретила рваными сизыми тучами и мелкой моросью, задувавшей за воротник. Мирослав поморщился, да и только, хотя одет оказался совершенно не по погоде — в одной только футболке и джинсах. И багажа с собой нет. Вещи, заранее собранные для короткого уикенда, остались в коридоре — совсем вылетело из головы, когда он в спешке покидал квартиру и на ходу бронировал новый билет.

До родительского дома Марины удалось добраться относительно быстро — таксист, будто угадав мысли пассажира по зверскому выражению лица, летел, наплевав на все скоростные ограничения. В иное время Мирослав бы возмутился, может, даже корочку предъявил и провёл разъяснительную беседу об опасности пренебрежения правилами дорожного движения, но сегодня смотрел на явное нарушение закона сквозь пальцы. Ему и так казалось, что он безнадёжно опоздал и случилось что-то непоправимое.

Ира встретила его у ворот загородного дома. Курила. Пальцы с сигаретой подрагивали, глаза на мокром месте… выудить из этого комка нервов удалось немногое, но главное — адрес. И фамилию, от которой Мирослав неосознанно скривился.

— Я ездила туда, — призналась Ирина, выбросив окурок и зябко обхватив себя за плечи. — Ну, по адресу из приглашения.

— И?

— Это какой-то пустырь, Слава! Представляешь? Развалины за глухим забором. Это же бред какой-то! У нас весь центр к тысячелетию города перекопали, лоска навели, а там… я не понимаю… если Марина приехала, а там такое, то почему не позвонила, не посмеялась над ситуацией? Явно же какая-то ошибка в приглашении…

— Приглашение у Марины? — хмуро уточнил Мирослав. Ира кивнула. Пощупала себя по карманам, выудила мятую пачку и вынула очередную сигарету, но зажигать не стала, теребила в руках.

— Там написано было, что вход строго по приглашениям. И вообще выглядело пафосно и дорого, с голограммой какой-то в углу, я и подумать не могла… Это же я её надоумила, понимаешь? — девушка вскинула на него полный отчаянья взгляд. — Если вдруг что, это я, я виновата!

— Успокойся, — тихо, но весомо потребовал Мирослав. Ирка послушалась — коротко шмыгнула носом, сжала губы и стёрла слёзы со щёк. — Я её найду, обязательно. Всё будет хорошо. Веришь?

— Верю.

Сам он сильно сомневался, что всё действительно будет хорошо и решится так уж просто. Одна фамилия Волковых намекала на проблемы — и вообще, и для него лично. Была бы его воля, никогда не встречался с этой семейкой, но ради Марины стоило поступиться принципами. Ради неё и умереть-то не жалко.

Описанный Ирой пустырь за забором на самом деле оказался помпезным особняком в три этажа с ажурными балкончиками и замысловатыми барельефами. От здания остро тянуло магией. И псиной. Он явно пришёл по адресу.

У входа под вывеской ресторана «ВолкOFF» стоял навытяжку швейцар в чёрной ливрее и белоснежных перчатках. Русые волосы зачёсаны назад, морда породистая, кирпичом, но Мирослав не обольщался на аристократичный экстерьер, прекрасно чувствуя, что перед ним оборотень. Не самый сильный, но явно и не последний в стае. И просто так его, Мирослава, в особняк наверняка не пропустит, даже корочка не поможет.

Но делать нечего — нужно как-то попасть внутрь, поговорить с Волковыми и найти Марину, которая наверняка где-то здесь. И если для этого придётся ни за что ни про что начистить физиономию швейцару, он готов.

Мирослав подходил ко входу, судорожно сжимая кулаки и готовясь к битве врукопашную, но волк у двери только вежливо посторонился, пропуская. Даже голову почтительно склонил!

Нахмурившись, Мирослав вошёл в холл, огляделся. Никого. И тихо как-то… Неужели это ловушка? Да Господи, кому он сдался? Обычный следователь, пусть и в не совсем обычной полиции.

Так, надо собраться. И взять, наконец, след. Принюхавшись, Мирослав уверенно повернул направо, поднялся вверх по лестнице и почти уже достиг цели, когда буквально лицом к лицу столкнулся с еще одним волком. Рефлекторный оскал исказил лицо настолько, что незнакомец сперва отшатнулся, а затем зарычал в ответ. Низко, утробно, аж до печёнок пробрало. Но страха не было. И желания сбежать, поджав хвост, также не появилось.

— Ты кто? — рявкнул оборотень, сверкая зеленью глаз. — Что ты тут делаешь? Кто тебя пустил?

Мирослав зарычал в ответ, совершенно не способный к конструктивному диалогу. А всё потому, что от волка, стоящего напротив, тянуло ароматом Марины. Его Марины!

Пелена ярости застила глаза, и болезненности оборота он почти не почувствовал, бросаясь на соперника. От смертоносных клыков в раззявленной пасти тот увернулся в самый последний момент, плавно перетекая во вторую ипостась.

Они оказались почти одного размера, два волка палевого окраса, но если Мирославом двигали эмоции, ослепляя разум, то второй оборотень действовал уверенно и чётко, имея гораздо больше практики и навыков. Рычащий комок из диких зверей бился в узком коридоре, то и дело сбивая препятствия. Упала со стены картина, пошатнулась на тумбе в углу ваза с сухоцветами, чудом устояв, сорвался с панорамного окна тюль, еще сильнее спутав клубок…

Неизвестно, чем бы закончилась эта свара. Наверняка как минимум тяжкими телесными для обеих сторон внезапного конфликта, когда на сцене появилась третья сила — самая мощная на планете. Мать.

Госпожа Волкова топнула и гаркнула так, что затряслись стены. Двое волков отпрянули друг от друга, как застигнутые супругом любовники, часто дыша и не отводя взглядов. Первым вернулся к человеческому облику Мирослав, чуть морщась от боли — острые клыки разодрали плечо, залечить которое быстрее всего оборотом. Сергей поднялся следом, уже человеком, и задумчиво провёл пальцами по окровавленной скуле. Края раны стремительно смыкались, оставляя после себя лишь запёкшуюся корку. Но сам факт того, что какой-то заезжий оборотень дрался с ним почти на равных, напрягал не на шутку.

Он Сергей Волков, прямой наследник своего отца, будущий глава казанских волков. Урождённый альфа, в конце-концов, а его отметелили в его собственном доме!

— Кто ты такой? — требовательно спросил он, разглядывая чужака. Парень как парень — среднего роста, русый, светлая футболка с анималистичным принтом обтягивает подтянутый торс, но выдающейся мускулатурой и не пахнет. Но ведь силён, зараза. Хоть и дерётся бестолково.

Мирослав не спешил отвечать. Ему тоже было интересно взглянуть на Волкова-младшего. Говорили, сын пошёл в отца и, видя рядом его настороженную матушку, Мирослав был склонен согласиться. Сильный, быстрый, обученный… хороший вожак. Наверное, они могли бы даже найти общий язык и подружиться, но от Волкова пахло Мариной, и это меняло всё. Нельзя быть другом с тем, кто украл его возлюбленную.

А госпожа Волкова смотрела на обоих. Смотрела и… сравнивала. Почти одного роста и комплекции, неуловимо схожие черты лица — подбородки, нос, линия бровей. Она с первого взгляда поняла, кто перед ней. Трудно не догадаться, когда половину жизни страшишься этой судьбоносной встречи.

Но она видела и кое-что ещё. Кое-что очень, очень неприятное. Женщины-оборотни вообще куда прозорливее мужчин и куда лучше видят истинную силу, волчью ауру. А здесь и сравнивать было нечего — незваный гость, хоть и казался физически равным, на духовном уровне на голову превосходил её сына.

Вся картина мира разом перевернулась. Какую свинью подложил им покойный вожак стаи — незаконнорождённого ублюдка. Первенца, вобравшего в себя силу альфы! Истинного наследника!

Ну уж нет, он не посмеет лишить её всего того, чего она добивалась долгие годы. Стая будет подчиняться Сергею, и точка. А всякие подмосковные выскочки пускай идут лесом.

— Полукровка, — пренебрежительно фыркнула Валентина Юрьевна, окинув Мирослава оценивающим взглядом. Особенно задержалась на глазах. Разноцветных! Вот она, разбавленная кровь во всей красе — уродство налицо. Левый глаз был изумрудно-зелёный, как у её Серёжи, а правый блёкло-серый, как у той человечки, которую Волков-старший осмелился назвать своей парой тридцать лет назад.

Тогда она подняла все свои связи, надавила на Совет, и Сергей Волков, альфа казанских волков, поджав хвост, вернулся на родину. И с радостью согласился на магический обряд, связавший их судьбы крепче, чем какие-то там истинные пары. Появился Серёжа — наследник клана, жизнь шла своим чередом, со взлётами и падениями, но в прошлом месяце сильный матёрый волк вдруг неожиданно скончался. Пятьдесят восемь — самый расцвет силы оборотней. Некоторые и до ста лет сохраняли разум и подвижность, а альфы порой доживали до ста двадцати и старше. И вдруг тромб. Откуда вообще взялся тромб у чистокровного волка?!

Сейчас-то уже ясно, в чём дело. Она умерла. Слабая человечка, невесть отчего связанная по жизни с альфой. Совет утверждал, что обряд обрубил их связь, но нет, истинные пары не разбить даже магией. Или всё дело в том, что у них родился ребёнок, о котором никто и знать не знал?

И ладно просто ребёнок, Валентина смирилась бы с ублюдком, но ведь этот полукровка вздумал лишить её единственного сына самого главного — власти!

Тридцать лет игнорировал клан и нате, притащил на смотрины свою подстилку, чтобы законный наследник самым унизительным образом сделал стойку на выбранную сводным братом девицу. Вариантов тут не так уж и много. Точнее, всего один — Серёжа по неопытности спутал собственное чувство пары с отголоском связи альфы со своей избранницей. Немыслимо! Невероятно! Когда такое было, чтобы от союза человека и оборотня родился альфа-самец? Бета, гамма ладно, но альфа?! Магический мир сошёл с ума!

Валентина Юрьевна кипела гневом, мысленно виня волка-полукровку во всех своих бедах. В гибели супруга, в ускользающей из рук власти над стаей, в несостоятельности собственного сына… позабылось даже, что приглашения она рассылала сама, после встречи с ведьмой-провидицей, подготовившей список наиболее подходящих кандидатур для пары.

— Полукровка? — удивился Сергей, с куда большим любопытством разглядывая своего оппонента.

— Меня зовут Мирослав, — коротко представился тот, насупившись. Ни пренебрежительный тон госпожи Волковой, ни искреннее любопытство Сергея ему не нравились. Ему вообще многое тут не нравилось. Но в первую очередь то, что они украли Марину и заперли где-то здесь, совсем рядом.

— Миросла-а-ав, — едко протянула Валентина Юрьевна, сверкнув глазами. — Это кто ж тебе имечко такое придумал, а? Что-то не тянешь ты никак на былинного богатыря, только на серого волка. А что, именно твой случай — заявился в чужой дом, набросился на хозяина, как какое-то дикое животное…

— Я не животное. Я человек, — весомо, почти по слогам произнёс Мирослав.

— Ты — волк. Наполовину. Дурная кровь.

Мирослав зло сжал кулаки, оскалился, но госпожа Волкова не впечатлилась. Она больше четверти века стояла во главе стаи подле вожака, и никакие волчьи рыки и опасные взгляды её давно не пугали. А это ещё и не обученный, невесть как получивший ипостась… сын Сергея, тут нет сомнений, но к казанскому клану он не имел ни малейшего отношения. Кто же приютил обездоленного полукровку, кто его инициировал? И, главное, зачем?

— Плевать, кем вы меня считаете, — небрежно отмахнулся от словесной грязи Мирослав. — Я здесь только из-за Марины.

— Из-за Марины? — озадачился Сергей, бросив короткий взгляд на мать.

Госпожа Волкова скривилась — её опасения стремительно подтверждались:

— Значит, это именно ты её парень…

— Я, — спокойно подтвердил Мирослав. — И я пришёл за своей женщиной. Отпустите Марину.

— Ты сам отпустил её от себя! — воскликнул Волков-младший, не желая верить, что его пара уже принадлежит другому мужчине. И не просто мужчине — волку!

— Марина сама вольна решать, что ей делать, я никак не ограничиваю её свободу и общение с семьёй. И уж точно не запираю на десяток замков.

Камень в свой огород Сергей принял с достоинством, только на скулах чуть проступили красные пятна, но смутить будущего главу клана было не так-то просто.

— Да ты не оборотень, — убеждённо заключил он с ядовитой интонацией, копируя манеру разговора своей матери. — Оборотень бы не отпустил свою самку от себя. Никогда. Ни за что.

— Он полукровка, сынок. И воспитывала его человек, а это много значит. Он просто не знает наших законов и живёт, не ведая заветов предков.

— Я хотя бы не похищаю чужих девушек, — огрызнулся Мирослав, не сдержавшись.

— Чужих? — фыркнул Волков-младший с достоинством. — А кто докажет, что она твоя? На ней нет метки!

— Какие еще метки?

— Метка стаи, щенок, — выплюнула Валентина Юрьевна. — То, чего у тебя нет и никогда не будет.

Глава 3 Любовь оборотня

Госпожа Волкова явно обладала каким-то дьявольским талантом. Так играючи, с нарочитой небрежностью наступить на больную мозоль… Его ведь и вправду не приняли ни в одном клане. Даже Антон Северский, глава выборгских волков, углядевший в десятилетнем мальчишке, приехавшем на экскурсию в Питер, оборотня, не взял к себе в стаю. Сказал, обучая нехитрым премудростям перевёртышей, что не бывать такому, чтобы в клане было два альфы, а давать временный приют, чтобы затем выкинуть из семьи… это еще хуже, чем от этой самой семьи отказать.

Десятилетний Мирослав принял отказ стойко, хотя в клане Северского ему понравилось. Бескрайний лес, свобода, ветер свистит в ушах, а рядом — только руку протяни — трусят среди вековых сосен самые настоящие волки. И сам он — волк. Точнее, тогда ещё волчонок, мелкий, неумелый, сущая карикатура на фоне матёрых поджарых хищников, но всё меняется. И Мирослав вырос. Каким-то немыслимым образом прибился к местному маг-сообществу, хотя принимать туда парня без стаи долго не хотели, а потом перебрался из Красногорска в Москву. Сперва по работе, а потом и по жизни.

Удивительно, но отсутствие стаи особо не мешало, даже в личной жизни всё, казалось, шло просто прекрасно. Ему повезло встретить Марину — обычного человека, для которой все эти магические условности не значили ровным счётом ничего. А теперь везение закончилось. По законам маг-сообщества Мирослав и вправду ничем не мог подкрепить собственные слова, а Марина, как человек, и вовсе голоса не имела. Любой суд встанет на сторону Волкова — чистокровного волка, главы клана. А его, полукровку без роду и племени, даже не станут слушать.

— Я так просто не сдамся, — уверенно заявил Мирослав, взглянув поочерёдно на молодого вожака стаи и его мать. — Марина — моя пара.

— Что, и твоя тоже? — поражённо выдохнул Сергей.

— Тоже? — нахмурился Мирослав. Пусть он и не знал многого об оборотнях, но о феномене пары любой ребёнок в курсе, как и о том, что не может одна женщина принадлежать сразу двум мужчинам. Кто-то, возможно, фантазирует о подобном, и даже фильмы снимают определённого содержания, но с реальностью оборотней эти эротические мечты не имеют ничего общего.

Пока мужчины мерились взглядами, Валентина Юрьевна стояла в стороне и кусала губы. Эта Марина — ошибка. Её ошибка. Чёртова ведьма что-то напутала, и она пригласила на смотрины чужую пару. Да, девчонка без метки. Да, полукровка без стаи. Но и Серёжа не сделает эту девушку своей женой, просто не сможет — инстинкт защиты не позволит навредить, а Марина не отступится от своих чувств. Замкнутый круг.

Любовь оборотня сильна. А любовь к оборотню еще сильнее, уж это она прекрасно знала по себе. В то время как муж грезил о своей паре, оставшейся в сотнях километров, она любила за двоих, и любви этой хватало с головой. Но у Серёжи другой случай, здесь магия не поможет. Да и запрещено людей заколдовывать, министр за такое по головке не погладит, а мужик он суровый, к тому же выбрал себе в спутницы жизни человека.

Нужно сказать им обоим правду. Чем скорее, тем лучше. Отпустить девчонку на все четыре стороны и забыть эту встречу, как страшный сон. Пусть мальчишка проваливает в свою Москву, а они останутся здесь, дома. Будут жить, как прежде, а новую невесту она обязательно найдёт. Настоящую пару для Серёжи, а не какой-то там отголосок чужой связи.

Но язык не поворачивался сказать, что её первенец, её единственный сын — второй. Второй по силе, второй по рождению. Не наследник. Не вожак.

— Это невозможно, — низким, тяжелым голосом произнёс Мирослав, сжимая кулаки. — Марина — моя. И только моя.

— С каких это пор? — недоверчиво протянул Сергей, хотя мысли в голове скреблись совсем иного толка. От него не укрылось побледневшее лицо матери и шальной взгляд, метавшийся с одного оборотня на другого.

— С самой первой встречи, уже четыре года как.

Волков-младший вскинул брови. Четыре года? И Марина до сих пор девушка, а не жена? Кажется, с этим полукровкой и в самом деле что-то не так. Сам-то он и месяца не собирался ждать, прежде чем узаконить отношения с парой. И то виной всему лишь бюрократические препоны с подачей заявления в ЗАГС.

— Ты не шутишь?

— О таком не шутят, — весомо отбрил Мирослав. — Да и сам ты разве не почувствовал, что Марина уже занята? Что на ней мой запах? Не может его не быть — мы столько лет вместе.

Сергей смутился. Это действительно странно. Оборотни и безо всяких меток прекрасно чувствуют, если женщина занята кем-то из сородичей, а он даже не заметил чужого запаха. А такое может быть только в одном-единственном случае…

— Кто твой отец, Мирослав?

Полукровка упрямо сжал губы, нахмурился — отвечать ему явно не хотелось. А Волкову и не так-то был нужен ответ, хватило короткого взгляда на реакцию матери на его вопрос.

Валентина Юрьевна побледнела почти до синевы, дышала через раз и явно находилась на грани обморока. Для сильной, уверенной в себе волчицы просто нонсенс какой-то.

— Это важно? — разомкнул-таки губы Мирослав после затянувшегося молчания.

— Мне кажется, это многое бы объяснило, Мирослав Сергеевич, — хмыкнул оборотень, упиваясь своей догадливостью.

Госпожа Волкова от слов сына вскрикнула, истошно замахала руками:

— Нет-нет-нет, Серёжа, даже не думай!

— Скажешь, что я ошибся, и Мирослав мне вовсе не брат? — Сергей резко обернулся к матери, глянул испытующе. Валентина Юрьевна пару пару раз беззвучно разинула рот, как выброшенная на берег рыба, но солгать сыну в глаза не смогла, промолчала.

— Сводный, — педантично поправил полукровка.

— И старший, — вздохнул Сергей с потаённой грустью.

— Старшинство еще ничего не значит, — попробовал успокоить его свежеобретённый родственник, но Волков-младший только отмахнулся. Само по себе да, не значит, но почему-то магия всегда значительно щедрее отмечает первенцев. Даже, как оказалось, ребёнка от союза оборотня и человека, который Совет маг-сообщества еще пару лет назад за глаза называл извращением, а затем неожиданно изменил своё мнение, ратуя за вливание свежей крови. Не зря передумали, не зря…

— Я всегда чувствовал, что слабее отца, — тихо признался Сергей. — И не видел самого себя во главе стаи. Если бы не мама…

— О чём ты говоришь, Серёжа?! — перебила сына Валентина Юрьевна. — Кем бы ни был этот полукровка, ты законный наследник!

— Наследник? Неужели? И с каких это пор не альфа может встать во главе волчьей стаи?

— Ты мой сын! Ты не бета! Нет! Ты альфа! — возмущенно воскликнула госпожа Волкова, прищурив сапфировые глаза. — Ты сын альфы, по-другому и быть не может.

— Уж себе-то не лги, мама, — с горечью отозвался Сергей. — Я же не слепой. И не дурак. И я начал догадываться уже тогда, когда Марина не ответила на мои чувства.

— Серёжа…

— Хватит, мам. Прекрати. И не плачь. Тоже мне, нашла трагедию, — небрежно отмахнулся волк, вздохнув.

— Но клан… это твоя стая!

— Это по-прежнему будет моя стая, — ровно произнёс Волков-младший, на удивление легко приняв правду. — Просто я в ней теперь не вожак.

— Это неправильно! Ты не должен!

— Это мне решать, мама, — Сергей строго взглянул на мать, нахмурив брови. — И это единственно правильный вариант. Надо просто смириться, что я не альфа. И я не вижу в этом никакой трагедии.

Валентина Юрьевна послушно замолчала. Только тихо плакала, утирая слезы. Ничего, свыкнется, она сильная женщина. А новый более низкий статус, быть может, благотворно скажется на заносчивом характере. Власть, увы, развращает. И материнский пример для Сергея был главным тому доказательством.

Мирослав тем временем стоял и недоуменно хмурился. Что с того, что он оказался сыном Сергея Волкова-старшего? Разве это что-то меняет? Мать никогда не скрывала его личности, показывала фото, а сам отец даже навестил пару раз — в глубоком детстве и вскоре после обретения ипостаси, предлагал забрать с собой, в Казань, но Мирослав гордо отказался, предпочтя жить с матерью. В подарок на память от отца осталась лишь медная подвеска с волчьей мордой на фоне луны — знак клана, в который Мирослава официально так и не приняли. По идее, такие «фенечки» дарили близким — друзьям, избранницам — как знак принадлежности и защиты. Стоило, пожалуй, втихую повесить оберег на Марину, но кто же знал, что ею заинтересуются чужие оборотни? В Москве и области о его возлюбленной прекрасно знали, сказывалась работа в «органах» маг-сообщества, а о казанском клане Мирослав старался не вспоминать. Вот только отцовский клан сам напомнил о себе, заставив лицом к лицу столкнуться с настоящей семьёй Сергея Волкова-старшего. С законной женой и сыном, которым достались вся любовь и внимание старого волка.

Тогда, в детстве, маленький Слава ревновал. Не понимал, почему один сын отцу дороже другого. Уже потом, узнав суровые законы маг-сообщества, понял, что особого выбора отцу не дали. Простой волк ещё, быть может, мог жить на две семьи, скрывая любовницу, но глава стаи являлся примером и не имел права на слабости.

— Прости мою маму, — спокойный голос Сергея заставил Мирослава вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей. Оказалось, что в коридоре они остались вдвоём. Два брата, старший и младший. Два соперника, выбравшие одну женщину…

— За что?

— За оскорбления, — поморщился Волков-младший. — Ей не стоило говорить такого. Ни полукровке, ни кому бы то ни было ещё. Просто она… она очень любила отца, а ты разбередил старые раны.

— Ясно.

— Ничего тебе не ясно, — фыркнул Сергей. — Она любила его за двоих, потому что он всю жизнь продолжал любить твою мать.

— С чего ты взял?

— Пару невозможно не любить… и он бы не умер так рано, если бы их ничего не связывало.

— Это могло быть просто совпадение. Мама умерла почти два месяца назад, от рака, а болела больше года.

— «И умерли они в один день» лишь в сказках бывает. Но связь пары сильна настолько, что жить без неё можно, вот только… не хочется. Отец чувствовал, что скоро уйдёт — завершал дела, составил завещание… Мы его ещё не зачитывали, но не удивлюсь, если там будет твоё имя.

— Это ещё почему?

— Потому что ты — альфа. И это еще одно доказательство того, что отец очень сильно любил твою мать. Дети таких союзов всегда сильнее, ведь они рождаются в любви. Именно поэтому ты, полукровка, сильнее меня. А вовсе не потому, что старше на год или два.

— Сильнее? — удивился Мирослав. — С чего ты взял? Мы дрались на равных.

— Только потому, что твоим обучением явно никто не занимался. Такой бестолковой схватки и между щенками не увидеть. Но ничего, я тебе помогу. Научу всему, что знаю сам. Всему, чему меня научил отец. Наш отец.

— Зачем тебе это?

— Стае нужен сильный вожак.

— А я-то тут причём?!

— Так ты и есть будущий глава клана. По силе и по рождению.

— Но я не хочу быть вожаком!

— Как это не хочешь? — нахмурился Волков. — Ты — альфа, сын вожака, это твой долг.

— Вы же сами только что говорили, что у меня нет стаи. Меня не приняли ни в одну.

— Это и неудивительно, — пожал плечами Сергей. — Альфу никогда не принимают в клан, это клан создаётся вокруг него. И то, что отец когда-то не признал тебя официально, по закону, ничего не меняет. Именно ты — альфа казанских волков. А я твой брат, бета, защита и опора как для тебя, так и для твоей избранницы.

— Это… шутка такая? — наивно предположил Мирослав, но сам же увидел ответ в серьёзном взгляде сводного брата. Брата… как же непривычно это звучит. Он привык, что семьи, кроме матери, у него не было, а с её смертью никого близкого и не осталось, только Марина и её родственники, заполнившие пустоту в душе.

— Никаких шуток, Мирослав. То, что я почувствовал к Марине — это неистребимый инстинкт защиты избранницы альфы. Ты не думай, я не дурак, их в самом деле трудно спутать, в этом чувстве нет ни капли страсти, но мама утверждала, что пригласила кандидаток мне в пару, отобранных ведьмой, и… Я не знаю, как так вышло, что приглашение попало к Марине. Могу лишь в очередной раз попросить прощения.

— Проси прощения у Марины. Она же наверняка испугалась до полусмерти.

— Она ведь не знает о тебе, верно? — проницательно заметил Сергей. — О том, что ты оборотень? И о том, что она твоя избранная пара, ей неизвестно?

Мирослав кивнул, закусив губу. Не то, чтобы он специально скрывал, умалчивая о своей истинной природе, но Марина обычный человек, а он слишком боялся, что она не поймёт. Сперва не хотел спугнуть правдой о себе вскоре после знакомства, а потом… а потом показалось, что рассказывать уже слишком поздно. Он заврался, и от собственного вранья было чертовски противно, но страх потерять Марину из-за лжи никуда не делся. Замкнутый круг какой-то,и не выбраться из него никак.

— Ты должен ей всё рассказать, — посоветовал Сергей, без труда прочитав написанные на лице альфы эмоции. — Сейчас, не то будет слишком поздно.

— Только после того, как ты извинишься за похищение, — выставил условие Мирослав, нуждаясь хоть в какой-то поддержке.

— Хорошо, ловлю на слове, — улыбнулся Волков-младший, кивая в конец коридора. — Твоя принцесса как раз вот за этой дверью.

Мирослав вздохнул, распрямил плечи и смело шагнул навстречу своей судьбе.

Признаться, я уже почти настроилась коротать вторую ночь на кожаном диване, когда дверь неожиданно открылась, и в кабинет вошёл…

— Слава! — воскликнула я, бросившись ему в объятия. Не заметила даже, что за его спиной стоял Сергей Волков, проводивший мой эмоциональный порыв тоскливым взглядом. — Слава, Славочка, ты меня нашёл! — счастливо попискивала я, вися на шее возлюбленного. Он без труда удерживал меня на весу, как пушинку, и только тихо посмеивался, коротко целуя то лоб, то висок, то макушку. Какой же он у меня всё-таки замечательный! И отличный профессионал — нашёл, вызволил из волчьего плена.

От близости Мирослава сразу стало так легко и спокойно, что все тревоги разом отошли на второй план. И мысль о том, что войти в особняк без приглашения нельзя, пришла как-то вскользь, неосознанно.

— Как ты меня нашёл? — всё-таки полюбопытствовала я, снизу вверх заглядывая Славе в лицо. Он улыбнулся в ответ, привычно согревая теплотой своих невероятных разноцветных глаз:

— Сердце подсказало.

— Слав, я серьёзно, как? Мне тут такого наговорили…

— Марина, пожалуйста, не принимай слова моей матери всерьёз, — негромкий голос Сергея, донёсшийся от двери, заставил меня вздрогнуть и выскользнуть из уютных объятий. Оборотень стоял у стены, облокотившись на косяк, и смотрел со странным выражением. Печаль? Зависть? Тоска? А Мирослав вообще в курсе, что этот хмырь пытался ко мне подкатывать? А если в курсе, то почему не подсветил изумрудную зелень глаз контрастным фиолетовым фингалом?

— Какие именно? — хмуро уточнила я.

— Про пару, — с грустью отозвался Волков-младший, опустив взгляд. — Ты не моя пара, прости за это недоразумение.

Недоразумение? Серьёзно? Меня похитили и сутки держали взаперти! И это он называет недоразумением?

— Марина, не злись, — неожиданно вступился на защиту оборотня Слава. — Он правда сожалеет. И не виноват в том, что произошло.

— Не виноват? Сожалеет? Вы что там, спелись? Он… он тебе заплатил, что бы я не возникала и не обращалась в полицию?!

Я резко отшатнулась от Мирослава, требуя ответа. Не верила, что он способен на такое предательство — и меня, и своих моральных принципов, — но кто знает, какие миллионы могли пообещать Волковы за молчание. А у Славы ипотека, и следователи даже в столице не так-то много получают…

— Успокойся, Марин, никто мне ничего не платил.

— Тогда почему ты его выгораживаешь?!

— Потому что… потому что он мой брат, и это в каком-то смысле моя вина, что он принял тебя за свою пару.

Я поражённо открыла рот. Закрыла. Может, у меня слуховые галлюцинации? Или я сплю?

— Твой… брат? — я перевела ошеломлённый взгляд с Мирослава на Сергея, по-прежнему стоявшего у двери. Волков скромно потупился, всем своим видом выражая фразу: «Ну, извини, так вот получилось». Но если они родственники…

— Ты… — я буквально задохнулась от невероятного предположения. Да быть такого не может! Мы больше четырёх лет знакомы, живём вместе, я бы заметила! Такое ведь не скрыть, да и нельзя скрывать, тем более от близких!

— Сергей, оставь нас, пожалуйста, — негромко бросил через плечо Слава. Я тут же вскинулась:

— Нет, Серёжа, не уходи!

— Марина, не волнуйся, — вкрадчиво попросил меня Мирослав, неумолимо приближаясь и заставляя пятиться от него. Волков-младший, быстро оценив ситуацию, поспешил покинуть кабинет и даже дверь за собой запер. Снаружи. Вот ведь жук этот волк блохастый!

— Ты оборотень?! — выкрикнула я Славе прямо в лицо, упёршись спиной к стене.

— Да, — сознался он, остановившись в полушаге. — Я волк. Наполовину. Моя мама человек, а отец — Сергей Волков-старший. Но именно поэтому я смог войти в этот особняк — люди без магии его даже не видят. И именно поэтому я смог отыскать тебя — по запаху, по твоему уникальному аромату…

Я не находила ответных слов. Даже эмоций не было, никаких. Я просто смотрела на него и не узнавала. Они ведь действительно похожи! Не как две капли воды, конечно, но сходство очевидное. И как я раньше не заметила? Я вообще, как выяснилось, многого не замечала…

Со Славой мы познакомились в Москве, аккурат на Казанском вокзале, когда я, ещё зелёная выпускница, приехала покорять столицу. Покорила, ага. Буквально с первых минут. Какая-то ушлая цыганка украла мой кошелёк, да так, что я и глазом не моргнула, хотя прежде считала себя невосприимчивой ко всякого рода гипнозам.

В кошельке были деньги, билеты, карточки, а я первый день в чужом городе, абсолютно одна. Куда бежать, что делать? Благо, на моём пути встретился Мирослав. Уж не знаю, как он заметил в толпе осоловело моргающую девчонку, но сам подошёл и спросил, что случилось. На моё сбивчивое повествование о случившемся мужчина прореагировал коротким кивком и быстро куда-то скрылся. Думала, сбежал, но уже минут десять спустя он вернулся с добычей в виде моей законной собственности. Со всей наличностью внутри! Чудеса, да и только.

Конечно, я задумывалась, что это была постановка специально для наивных провинциалок. И первое время, когда Мирослав, представившись, пригласил перекусить в кафе неподалёку, относилась к нему с настороженностью. Но с каждой минутой неосознанно проникалась симпатией, настолько приятным и открытым оказался этот человек.

Заметил он меня случайно, но намётанным профессиональным взглядом. Даже полицейскую корочку показал со смешной бритой армейской фотографией. Оказалось, заглянул в выходной день встретить знакомого, но разминулся. Зато встретил меня.

Он всегда называл нашу встречу судьбой. Роком, предрешённостью. Во всех остальных вопросах Мирослав тот ещё прагматик и реалист, но стоило заговорить о том, что касалось нашей встречи, как в нём просыпался закоренелый романтик, истинно верящий в фатум и любовь с первого взгляда. Я с ним не спорила. Зачем? Тем более, что встретиться в многомиллионном городе двум людям действительно не так-то просто.

Мы как-то быстро начали жить вместе — общежитие при университете Мирослав тихо ненавидел и почти в ультимативной форме перевёз меня к себе спустя месяц нашего знакомства. Я училась, Слава работал, уверенно идя на повышение, но со свадьбой не торопились. Не то, что бы я совсем уж не хотела, но планировала сперва получить диплом, как следует встать на ноги, а уже потом задумываться о семье и детях. А без детей зачем нужен штамп в паспорте?

Мирослав тогда со мной согласился. Не препятствовал карьере, спокойно относился к командировкам и вообще радовал цивилизованным отношением без попыток загнать женщину на кухню.

А теперь оказывается, что он мне врал! Что домострой у него в крови, а сам он и не человек вовсе. Вот как, как я могла быть настолько слепой? Не замечала, что мой парень — оборотень! Ясно теперь, на какую охоту он с друзьями ездил. И еще яснее, почему не ревновал на ровном месте, как некоторые — чуял, наверное, что никем «чужим» от меня не пахнет. И кошелёк мой тогда, при знакомстве, он тоже наверняка нашёл по запаху, рыкнув пару раз на ушлую цыганку для острастки.

— Марин, — тихо обратился ко мне Слава. Протянул руку, робко коснулся плеча. Виноватым себя чувствует, ну надо же! А нечего было обманывать столько лет! — Марина, ну я же не изменился. Я всё тот же, что и был с нашей первой встречи, — продолжал напирать Мирослав, стоя почти вплотную. Я от его близости, как обычно, «поплыла» и постаралась отодвинуться, но он не дал, удержал за руку, переплетя пальцы.

— Ты не человек, — обиженно прошептала я. Ну серьёзно, я обиделась. Мы столько лет вместе, душа в душу, а он и словом не обмолвился о такой важной детали!

— Это что-то меняет? — нахмурился Мирослав. И руку мою сжал куда сильнее, чем стоило бы, я аж пискнула от боли.

— Я не знаю… — пробормотала в ответ, отводя глаза.

— Ты меня не любишь? — ровным тоном спросил Слава, и я вздрогнула. За нарочитым спокойствием явно скрывалась буря эмоций, да и сам вопрос… Как ему такое вообще в голову пришло?!

— Что?! С чего ты взял?! Я тебя люблю! Очень! А вот ты…

— И я тебя люблю, — с жаром выдохнул Мирослав, привлекая к себе. — Люблю больше жизни. Поэтому и боялся сказать.

— Боялся? Чего?

— Твоей реакции… неприятия… как ты сказала, я не человек, Марина. И чувства мои… я влюбился в тебя сразу, как увидел. Раз и навсегда, понимаешь?

— Как по волшебству?

— Магия, рок, судьба… какая разница? Я люблю тебя. Всегда буду любить. И не отпущу — никогда, ни за что. Не хочу, что бы к тебе опять приставали какие-то оборотни, понимаешь?

— Понимаю, — шепнула я, утопая в любимых глазах, задыхаясь любимым ароматом, с упоением касаясь кончиками пальцев любимого лица.

— Так ты согласна?

— Согласна, — отозвалась в ответ, даже на миг не задумываясь, с чем только что согласилась.

Впрочем, долго томить меня неведением не стали. Слава улыбнулся, мягко убрал мою ладонь со своей щеки и, чуть отстранившись, опустился на одно колено. Серьёзно? Вот на это я только что умудрилась согласиться?

— Ты чего? — ахнула я, изумлённо глядя на коленопреклонённого Мирослава.

— Давно надо было это сделать, но я всё ждал зачем-то, — невпопад хмыкнул волк, копаясь в карманах. Я затаила дыхание, сердце бешено стучало в груди, отдаваясь набатом в каждой клеточке моего тела… но вместо заветного кольца, к которому всё шло, Слава протянул мне какую-то позеленевшую медяшку на шнурке.

— Эээ, — взять эту вещицу я не решилась даже несмотря на одухотворённое выражение Славиного лица, будто он не кожаный шнурок мне протягивал, а ключи от новенького ауди. И вообще он в своём уме после стольких лет отношений дарить… такое?! Так ведь и обидеться можно, особенно после пережитого стресса и прессинга семьи Волковых.

— Надень, Марин, — попросил оборотень, но я упрямо замотала головой. Не надену. У этой медяшки вид, будто Слава её где-то на помойке подобрал или стянул у какого-то бомжа. Нет уж, спасибо, чужие бациллы мне не нужны, пусть даже из рук любимого человека.

— Марина, я серьёзно, надень, — Мирослав поднялся с коленей и попытался натянуть на меня подвеску силой. Я увернулась и отбежала на пару метров, начиная подозревать возлюбленного в самых нехороших вещах. Слишком многое о тайном обществе магов и волшебников я узнала за последние сутки, чтобы так спокойно принять чрезвычайно подозрительный подарок. Да, может, он и не заразный, но тогда стопроцентно магический, а такого добра мне тем более не надо. Простые человеческие отношения для меня куда ценнее каких-то там инстинктов и магических феромонов.

— Что ты пытаешься мне всучить? — нахмурилась я, выжидательно скрестив руки на груди.

— Это знак стаи, — признался Мирослав. — Моей стаи.

— И? Зачем он нужен?

— Чтобы все знали, кто ты такая.

— И кто же я такая, а?

— Моя пара, — спокойно ответил оборотень, подходя ближе. Обнял за плечи, притянул к твёрдой груди, заглянул в лицо. Взгляд разноцветных глаз был непривычно серьёзным, даже взволнованным, и я поняла, что конец признаниям ещё не наступил. — Моя женщина. Моя любовь.

От таких проникновенных слов растает любая женщина. Вот и я «поплыла», утонув в поцелуе, растворившись в крепких объятиях. Мирослав слишком хорошо меня знал, нежно массируя затылок и чувствительную зону между лопатками. И слишком хорошо целовался. Я потеряла счёт времени, опору под ногами и всякий стыд, столь откровенно целуясь посреди чужого дома, но останавливаться было смерти подобно.

— И что теперь? — прошептала я некоторое время спустя, греясь в горячих мужских руках. Короткое платье, из которого меня вытряхнули с каким-то остервенением, яркой тряпкой висело на спинке дивана, предавая ситуации изрядную долю пикантности, граничащей с откровенной пошлостью. Как будто того, что мы лежали абсолютно голые на чёрной коже, было мало. А ведь обычно я веду себя как хорошая девочка, но сегодня… сегодня во мне проснулась настоящая развратница. Наверное, это всё реакция на стресс. Или ответ на несдержанные, воистину звериные ласки Мирослава.

— Не знаю, — флегматично отозвался Слава, перебирая мои пряди. — Поженимся, наверное…

— Поженимся?!

— Ну да. Через месяц. Ты же не против скромной церемонии? Что-то серьёзное и масштабное за месяц не получится устроить…

— А почему тогда именно через месяц?

— Раньше нельзя, — вздохнул Мирослав как будто с сожалением. — Только по обстоятельствам, а у нас их пока нет. Но мы обязательно поработаем над этим.

— Поработаем над чем?

— Над детьми, — улыбнулся оборотень, крепче прижимая к груди. — Я хочу минимум двух. А ты? Только мне теперь, кажется, придётся переехать сюда, вряд ли обязанности вожака стаи можно исполнять удалённо.

— Переехать? Но…

— У тебя на работе же есть казанский филиал? Вот и отлично, мне тоже наверняка помогут устроить перевод. И родители твои теперь будут близко, не придётся летать дважды в месяц. Я дом могу купить где-нибудь неподалёку от них, за городом, поближе к лесу. Чтобы и я мог временами спокойно сменить ипостась, и дети, если родятся перевёртышами, быстрее привыкали к природе. Согласна?

— Ты что, всю жизнь нашу уже наперёд расписал?

— Не всю, — ухмыльнулся Мирослав, проведя обжигающе-горячей ладонью по бедру, — я ведь не могу предугадать, кто у нас родится первым — мальчик или девочка.

Я улыбнулась в ответ, прикасаясь губами к губам, рукой к руке, сердцем к сердцу. И даже не стала возмущаться, что в пылу страсти он-таки умудрился нацепить на меня украдкой свой знак стаи. Дешёвая медяшка на кожаном шнурке болталась на груди, приковывая потемневший взгляд разноцветных глаз, и я твёрдо решила не снимать украшение — пускай любуется. Ведь это тоже в каком-то смысле проявление любви — наплевать на эстетику и просто сделать ему приятное. А я люблю. И он тоже. Значит, всё у нас будет хорошо.

Галина Герасимова По разные стороны

Лето в Крейтоне всегда было жарким, но этот год решил переплюнуть остальные. Под знойным солнцем булыжная мостовая раскалилась, будто в аду не выдержали и подсунули сковородку пораньше. Впрочем, о том, что посредника воров ожидают не райские кущи, лис догадывался и без погодных подсказок. Он шел по горячим камням танцующей походкой, стараясь не останавливаться и не задерживаться на одном месте. Пшеничный хвост мотался из стороны в сторону, и никакая щетка не могла спасти его от свалявшейся шерсти.

Сегодня у Рентара выдался редкий свободный денек. Глава гильдии великодушно дал отдохнуть, и пусть он мог вызвать в любую минуту, лис наслаждался моментом. Конечно, можно было переждать самое пекло дома и выползти на улицу под вечер, когда безжалостное солнце скроется за горизонтом и настанет долгожданная прохлада… Но у Рентара закончились драгоценные камни. Порченую партию сапфиров, которую он сговорился выкупить по дешевке, обещали привезти только к концу месяца, а вставлять в золотую оправу обычные стекляшки было кощунственно.

Подарок требовалось закончить к выходным. Комиссар полиции, смотрящий на их махинации сквозь пальцы, недавно прозрачно намекнул о подарке на день рождения жены: она всегда хотела подвеску с драгоценными камнями. До торжества оставалось несколько дней, но Лис не привык тянуть до последнего.

Кто бы знал, что ювелирные лавки так задерут цены?!

Сапфиров в продаже не оказалось. Из подходящей замены были только изумруды, и за горсточку драгоценных камней пришлось раскошелиться. Здесь же Рентар прикупил для личных нужд несколько мелких аметистов со сколами, истратив почти всю оставшуюся наличность, и с видимым сожалением отказался смотреть алмазы. Зачем душу травить? Такие камни не по карману.

— Лис, загляни как-нибудь вечерком, потолкуем! — на выходе окликнул приятеля Фыр, здоровяк-орк, работающий в ювелирной лавке охранником.

С Рентаром он был знаком еще с тех пор, когда выступал на боях без правил в местном подпольном клубе. Но, официально устроившись на работу, бросил темные дела, раздобрел, женился и теперь вел себя как добропорядочный горожанин. Даже странно, что не прервал общение!

Лис вздохнул, представив очередную долгую нравоучительную беседу о честной жизни. Фыр считал, что Рентару пора завязывать с тёмными делами: руки есть, голова тоже — можно работать без обмана!

Можно, кто бы спорил? Вот только лис увяз в делах воровской гильдии настолько, что выпустят его оттуда только ногами вперед. Слишком многое он знал. Да и мысль уйти проскальзывала изредка, обычно в периоды осенней хандры. Уж никак не летом, когда в Крейтоне море туристов — самое раздолье, что бы повеселиться.

Пообещав приятелю заскочить на неделе, Рентар вышел из лавки. И сразу же стал свидетелем преступления. Какой-то достопочтенный джентльмен на другой стороне улицы хлопал себя по карманам, пытаясь отыскать кошелек, а юркий воришка уже скрывался в подворотне. Ну вот, а он о чем говорил? Да таких растяп грех не облапошить!

Лис спрятал улыбку, делая вид, что поправляет манжет, и в этот момент в него влетели.

— П-простите!

От удара Рентар пошатнулся, а мальчишка в низко надвинутой на нос кепке, с торчащим из-под нее непослушным рыжим вихром сбивчиво извинился и поспешил перейти дорогу. Голосок у него был высокий, почти девчачий, неуловимо знакомый. И приложил он его локтем знатно, все ребра отбил! Не будь лис посредником воровской гильдии, то есть априори неприкосновенным, решил бы, что его попытались ограбить средь бела дня.

Мужчина потер бок, сделал несколько шагов и, холодея, сунул руку в карман. Кошелька не было. Спасибо хоть, мешочек с камнями воришка не вытащил.

— Ах ты поганец! — зашипел Рентар, встопорщив уши и высматривая мальчишку, но того и след простыл. И кто это был? Какой-то не в меру расторопный новичок? Или один из тех, кто не признаёт законов Гильдии? Да он этого наглеца из-под земли достанет, весь Крейтон перероет, если потребуется!

Рентар опустил голову, принюхиваясь к собственному пиджаку. Поморщился. Запах был горьковатым, с нотками лимона, а цитрусы он не любил. Зато на летней жаре эта кислая нотка ощущалась особенно остро.

Лис ухмыльнулся, показывая белые зубы, и, не меняя маршрута, направился к рыночной площади. После обеда там начиналась настоящая толчея, и лучше места для карманных воришек было не найти. Ведь парнишка вряд ли удовлетворится той парой гантов, что умыкнул у него, попробует стащить добычу покрупнее.

Город обрушился лавиной запахов, и Рентар сразу понял, что прийти на рынок было дурацкой затеей. Он и забыл, почему предпочитал не заглядывать сюда в туристический сезон. Аромат спелых яблок смешивался с запахом свежей рыбы, прогорклая вонь от масла, на котором жарили пирожки — с протухшим на жаре творогом. Среди всего этого блуждали сотни страдающих от солнца людей, мечтающих о прохладной водичке и отчего-то думающих, что обилие вылитых на себя духов скроет запах пота!

Развернуться бы и уйти, а не искать самоуверенного воришку. Но в последнее время по-настоящему интересных дел не попадалось, лис скучал, а это было своего рода развлечение.

Заметив одного из карманников, выглядывающих потенциальную жертву, Рентар прошел сквозь толпу и схватил воришку за ухо прежде, чем тот опустил руку в карман дородному господину. Дернул в сторону, потащив за собой.

— Ай-ай-ай, простите дядечка, я так больше не буду! — запричитал Байка, но стоило Рентару цыкнуть, и парнишка моментально затих. Сообразил посмотреть, кто его тащит.

— Дядь Лис, вы чего? — совершенно спокойным и даже чуточку обиженным голосом пробасил он.

— Ты бы хоть по сторонам смотрел, прежде чем воровать! — мужчина понизил голос. — От него магией за милю воняет. Или за решетку захотелось?

— Да тю там магии! Обычная сигналка! — отмахнулся Байка, вырвавшись из цепкой хватки и одергивая рубашку. Повезло, что лис не выпустил когти, а то поношенная ткань разошлась бы по швам. — Всё на мази было. Ребята страховали. Сэмми вон у той палатки топчется.

— Только до палатки ещё добраться надо. — Лис едва заметно кивнул в сторону обходящегося рынок констебля. Тот зорко следил за порядком и меньше чем через минуту поравнялся с ними. Прошел мимо, мазнув безразличным взглядом. — Попался бы как раз ему в руки. Но дело твое, можешь попробовать.

Дураком Байка не был и ошибки признавать умел. Поэтому, оценив ситуацию с новыми вводными, замотал головой.

— Дядь Лис, а вы к нам по делу или как? — спросил он, стоило констеблю скрыться из виду.

— Хотел про новичка спросить, — посмотрев на парнишку, Рентар добавил примерно полголовы. — Вот такого роста, рыжий.

— Джин, что ли? — сообразил Байка. — Зачем вам?

— Дело к нему появилось, личное. — Признаваться, что у него увели кошелек, лису было не с руки, засмеют. А по шее он и без посторонней помощи надавать может. — Подскажешь, где найти?

Последняя мелкая монета, затерявшаяся в кармане, перекочевала воришке в руки, и тот протяжно шмыгнул носом.

— Джин на складе у бывшей текстильной лавки. Только там того…

— Чего? — недовольно уточнил мужчина, уже собравшийся за своим кошельком.

— Братья Киран. Я говорил, что прежде чем что-то делать, надо узнавать у старших, а с Киран вообще не связываться, но Джин никого не слушает. Кажется, с головой проблемы. — Байка покрутил пальцем у виска.

Лис емко выругался, высказав всё, что думает о ситуации. И где в это время носит Ворока?! Его же воспитанники влипают в неприятности!

— Может, они не договорили еще, — тише и с надеждой добавил воришка.

«А если договорили, то кошелек с трупа сниму», — подумал Рентар, ныряя в толпу. Различить одну-единственную нотку среди сотен запахов было непросто, но Лис справлялся, уверенно двигаясь в нужном направлении. Не то чтобы его сильно беспокоила незавидная судьба незнакомого мальчишки, но в какой-то мере он старался присматривать за малышней. А у Киран разговор с насолившими карманниками был коротким.

Когда Рентар добрался до склада, «беседа» с воришкой была в самом разгаре. Скрючившись, тот лежал на земле, закрыв голову руками, что бы укрыться от тяжелых сыплющихся на него ударов. Кепка валялась рядом, втоптанная в пыль, а короткие рыжие волосы окрасились кровью. Судя по хриплому дыханию, мальчишке отбили всё, что можно.

Два бугая, стоящие над ним, были Рентару хорошо знакомы. Братья не вступали в воровскую гильдию, да никто их туда и не звал, уж больно грязные методы они использовали. Грабили на большой дороге, стараясь избавляться от свидетелей.

Киран-старший, грузный загорелый мужчина, в избиении воришки не участвовал — он предпочитал сразу перерезать горло. Зато его сверкающий лысиной младший брат старался за двоих. Так вдарил мальчишке ногой, что тот закашлялся кровью. На неотягощенном мыслями испещренном оспой лице не отражалось никаких других эмоций, кроме неконтролируемой злости.

По-хорошему, уже и вмешиваться не стоило, всё равно мало чем поможешь, но тут Джин душераздирающе простонал и взглянул на лиса. С опухшего от побоев лица смотрели знакомые голубые глаза, и Рентар поначалу не поверил.

Пока разбитые губы не произнесли его имя.

Вместо того чтобы развернуться, лис пошел навстречу проблемам — ноги сами понесли. Он громко присвистнул, привлекая к себе внимание.

— Весело у вас тут.

— Свали в туман, — огрызнулся Киран-старший.

Рентар пару раз пересекался с ним, и бандит знал, кем является лис в гильдии. Именно поэтому сейчас не сунул нож под ребра, а вполне мирно предложил пойти своей дорогой.

— Да я б свалил, но мне одну вещь забрать надо. А то одолжить-то одолжил, а возвращать при таком раскладе кто будет? — невозмутимо ответил Рентар, подходя ближе. Какой уж тут лимон, от запаха крови голова пошла кругом! Еще пара ударов, и жертве окончательно отшибут мозги.

— Ну, подожди минуту, с трупа заберешь, — подтвердил его мысли младшенький.

Тянуть дальше было опасно.

— Вот еще, с мертвечиной возиться! — Рентар оттеснил лысого в сторону и наклонился к воришке, делая вид, что ощупывает карманы. Магом лис не был, исцелить раны не мог, а вот сунуть в рот пилюлю и заставить проглотить горькое снадобье, сумел.

— Ты что там возишься? — подозрительно покосился на него Киран-старший.

— Любимый ножик бабушки найти не могу. Она его до самой смерти носила, не снимая. Говорила, удачу приносит!

— Какая бабушка, Лис? Ты чего нам зубы заговариваешь? — процедил мужчина, невзначай вытащив собственный раскладной нож.

Рентар выпрямился, согнав с губ глупую ухмылку.

— Оставьте мальчишку. Буду должен.

— Не расплатишься. Он нам добычу спугнул. Там раззолоченная парочка из столицы была, а он их в наемный кэб посадил вместо того, что бы к нам отправить. Помощничек хренов!

— Так что с дурачка взять? Молодой еще, ошибся, с кем не бывает. Соглашайся, Киран. — Рентар бросил грабителю мешочек с аметистами. — Это компенсация.

Киран-старший повертел взятку в руках, затем сунул в карман.

— За такого придурка более чем приемлемо. Только не пойму, тебе-то он на кой сдался?

— Запас из него на зиму приготовлю, — хмуро ответил лис. — Смотри, какой костлявый, как раз на холодец пойдет.

Тащить «холодец» пришлось на себе. Было бы странно просить братьев Киран о помощи после того, как они чуть не превратили воришку в фарш. Зато Рентар на собственной шкуре осознал, что насчет костлявости погорячился: за десять лет, что они не виделись, Джин набрала в весе, даром, в росте не сильно прибавила. И как он не признал ее сразу? Конечно, из некогда девчонки-сорванца она выросла, но проблем меньше создавать не стала.

Нести ее в городскую больницу было нельзя, сразу началась бы волокита с документами, поиском родственников и последующим грандиозным скандалом. Мороки столько, что у Рентара от одной мысли зубы сводило. Поэтому он предпочел гильдейского костоправа Азека: пусть тот работал без лицензии и брал дорого, зато лишнего не спрашивал.

Где-то на полпути Джин ненадолго очнулась, затряслась мелкой дрожью и, выплюнув кровь, испачкала любимый костюм лиса. Наверное, у кого-то более сострадательного такая слабость вызвала бы сочувствие, но Рентар вместо этого ощутил огромное желание хорошенько прополоскать девчонку в Ферре. Хотя тогда пришлось бы нырять следом, что бы дуреха не утонула.

Стоически преодолев низменный порыв, он все-таки донес ее до целителя.

— Давненько ты ко мне не захаживал. — Смуглый черноглазый маг с повязкой на глазу открыл даже раньше, чем Рентар позвонил в дверной колокольчик. — Заходи. Только не наследи, я недавно подметал.

Может, он еще обувь помыть должен?

Глухое раздражение заворочалось в груди, пока целитель отлучился за бинтами и лекарствами. Ворча сквозь зубы, лис уложил Джин на кровать и начал расстегивать пуговицы на рубашке, кое-как оттерев с разукрашенного лица кровь. Левый глаз у нее заплыл, губы были разбиты. Но вроде девчонка дышала и помирать не собиралась. У склада Рентар решил, что ей полголовы разбили, но сейчас видел — Джин отделалась ссадинами. Если и получила сотрясение, то мозгов у нее всё равно отродясь не имелось!

— Отойди! — Целитель оттолкнул Рентара в сторону, мельком поколдовал над головой воришки, похоже, придя к тем же выводам, что и лис, а затем одним движением скальпеля распорол ткань рубашки, чтобы не терять время. — Давно избили? — деловито уточнил он, диагностируя повреждения.

— С час прошло. Я дал восстанавливающую пилюлю.

— Ясно. — Азек заставил девчонку открыть рот и насильно влил мерзкое на вид зелье, от острого запаха которого у Рентара окончательно отбило нюх.

— Что с ней? — хмуро поинтересовался он у целителя, водящего руками над неподвижным телом.

— Внутреннее кровотечение, сломано ребро. Я подлечил. Выспится и к утру будет как новенькая. Она крепкая, хоть по виду и не скажешь.

Маг закончил с ранами на груди, и его руки опустились ниже. Развязали тесемку, приспустили штаны. На животе и бедрах оставались длинные кровоподтеки.

— Мне нужна вода. — Целитель требовательно посмотрел на Рентара, заставив того оторвать взгляд от лежавшей без движения воровки, и кивнул на маленькую дверь в конце комнаты. — Сходи, набери. Там и тазик есть.

— Так тут кувшин…

— Вышел. Быстро! — не стал церемониться Азек.

Похоже, Рентара просто выставляли на время из комнаты. Господи, можно подумать, его интересовали чьи-то мослы!

— Воду тащить? — негромко спросил лис от дверей.

— Да, сказал же. — Маг снова склонился над воришкой, что-то прощупывая на животе, и от его рук поползли светящиеся колдовские нити.

Когда лис вернулся, штаны на Джин уже были надеты, а вот грудь — вполне себе развитая для особы двадцати пяти лет — так и осталась неприкрытой, и целитель аккуратно промывал ссадины на теле девушки спиртовым раствором.

— Переверни ее, — кивнул он, не прекращая своего дела.

Закончив обеззараживать ссадины на спине, Азек спустился к щиколоткам и продолжил колдовать. Спрашивать, сколько сломанных костей он зарастил, было страшно.

— Как ее зовут? — спросил целитель.

— Джинджер, — буркнул Лис, убирая с измученного лица девушки взмокшую челку.

Джин ненавидела, когда ее называли полным именем, и если Рентар сердился, всегда обращался к ней именно так.

— Из наших?

— Надеюсь, нет.

Лис попробовал оттереть засохшую кровь с ее щеки, но это оказалось непросто. К тому же после магических манипуляций ссадины заросли, а кровоподтеки остались, и теперь кожа расцвела яркими пятнами. Он думал, Джин вот-вот очнется, но она лишь сонно пробормотала что-то, не открывая глаз.

— Усыпил, — пояснил Азек. — До вечера проспит, здоровее будет.

— У тебя проспит? — на всякий случай уточнил лис и добавил, заметив сомнение на лице мага. — Я заплачу.

— Да ладно, будешь должен услугу, — щедро предложил целитель.

— Нет уж, лучше деньгами, — открестился Рентар. Он был не настолько наивен, чтобы покупать кота в мешке. Кто знает, что за услугу запросит ушлый маг в будущем?..

Наконец необходимые процедуры были сделаны, а девчонка, умытая и намазанная снадобьями по самые уши, мирно дремала в чужой постели.

— Что ей сказать, когда очнется? — поинтересовался Азек, убирая окровавленные бинты и пустые склянки.

— Пусть не попадается мне на глаза, — проворчал Рентар, осознавая, что убил целый день и кучу денег из-за очередной сумасбродной выходки подружки детства. Хорошо хоть, кошелек возвратил, а то без ганта бы домой вернулся!

Джин тихонько захныкала во сне, и он, помявшись, добавил:

— Слушай, а может, ты уговоришь ее уехать домой? Она наверняка по дурости к нам прибилась!

— Вроде не заболел, а такой бред несешь! — закатил глаза Азек, припечатав его лоб тяжелой мозолистой ладонью. — Иди домой, Лис. А душеспасительные беседы со своими подружками проводи как-нибудь сам.

Далеко Рентар уйти не успел. В густо пропахшем шиповником сквере, в квартале от дома целителя, к нему подлетел бойкий мальчишка-газетчик.

— Дядь, купи «Крейтонские известия»!

— Отвяжись. — Лис, и без того раздраженный испорченным выходным, попробовал обойти мальчишку, но тот перегородил дорогу.

— Ну, дядь, ну купи! Две монеты всего, со скидкой отдам.

— Да не нужна мне газета, — огрызнулся Рентар, но газета уже перекочевала ему в руки.

— Спасибо, дядя! — как ни в чем не бывало поблагодарил мальчишка и побежал к следующему прохожему.

Сообразив, что ему только что назначили встречу, Рентар развернул газету и уставился на всплывшее на странице слово: «Доки». Послание светилось не дольше секунды и пропало, оставив городские новости, объявления, фельетоны и сплетни.

Сложив газету, будто не найдя ничего примечательного, лис неспешно дошел до перекрестка. Сел в свободный кэб, попросив отвезти к порту. Хотя назвать таковым три сарая для лодок язык с трудом поворачивался.

Глава гильдии ждал на деревянном топчане под тентом, с удочкой в руках. Со стороны он выглядел обычным господином средних лет, успешно ведущим свои дела и изредка позволяющим себе маленькие радости вроде рыбалки. Сложно было поверить, что этот толстячок в добротном костюме с пенсне на носу-картошке заправляет одной из опаснейших гильдий в Крейтоне. Лис хмыкнул, вспомнив, как однажды зеленая молодежь решила напасть на этого «безобидного» горожанина. Целители их потом еле откачали.

— Вы хотели меня видеть? — Лис пристроился рядом на толстый канат, заглянув в ведро. Надо же, рыба и правда попадалась!

— Посмотри. Что скажешь?

Мужчина пододвинул ему проржавевшую банку с червями. От банки разило землей и слизью. Поморщившись, Рентар запустил руку в копошащуюся массу и, нащупав что-то твердое, вытащил крупный дымчатый камень. Едва не выронил от удивления — и хорошо, что не выронил! Потеряйся камушек, и пришлось бы месяц работать забесплатно.

— Откуда такая красота? — справившись с изумлением, спросил он и огляделся, нет ли вокруг посторонних. За топаз таких размеров могли убить, не раздумывая.

— Предложили организовать контрабанду в столицу.

— Контрабанду? Что за ерунда?

Рентар нахмурился. Перевезти драгоценные камни через пограничный пост не сумел бы разве что ленивый. Спрятать в бутылках с вином или заглотить и дождаться, когда камни вернутся естественным путем. Да в ту же подошву вшить, в конце концов! Никаких магов, проверяющих, сколько драгоценных камней ты везешь в своих карманах, на въезде в город не стоит.

— Вот и мне непонятно. Зачем платить кому-то деньги за такую сомнительную авантюру? Можно и самим справиться. — Глава гильдии дернул себя за пышный ус. Наверняка мужчина не первый час, а то и день, размышлял над проблемой. — Лучше скажи, с камнем всё в порядке?

— Вроде да, на подделку не похож. — Лис на всякий случай потер его о хвост и понаблюдал, как камень притянул к себе обрывок газеты. — Крупный, зараза! Такие редко попадаются, — завистливо вздохнул он, опуская топаз обратно к червям. Рентар уже представил, как великолепно бы смотрелся ограненный камень в изысканной шпильке: богато, но скромно.

— Ясно. Буду думать. — Глава махнул рукой и вернулся к созерцанию мирно покачивающегося поплавка.

Они замолчали. Вечерний Крейтон был тих, и пронзительную тишину нарушал разве что редкий всплеск рыбешки в камышах. Осознав, что продолжать разговор глава не планирует, Рентар откланялся:

— Приятного вечера, — и незаметно исчез с пирса.

Как добрался до дома, лис не помнил. По пути заглянул в один из баров промочить горло, а проснулся утром на диване в собственной мастерской, даже в комнату не поднялся. Солнце слепило в глаза, голова трещала, а хвост свалялся в колтуны. Забористый эль ему продали! Узнать бы, что наливали, чтобы больше никогда не пить эту дрянь!

Взлохматив шевелюру и надеясь хоть немного упорядочить разбегающиеся мысли, Рентар откинул покрывало и сел. Тут и понял, что именно здесь не так. Запах. В мастерской пахло лимонами.

— Чтоб тебя! — Рентар накрыл бедра пушистым хвостом и добавил несколько слов покрепче, надеясь, что всё еще спит, и что девушка, дремлющая в кресле — плод его воображения.

Увы. Исчезать Джин не собиралась, зато от громкого голоса проснулась и села, сонно потирая глаза кулаками. Азек подлечил ее на славу: на миловидном личике не осталось синяков, да и двигалась она пусть осторожно, но не морщилась от боли.

— Доброе утро! — со смущенной улыбкой поздоровалась Джин.

Ну прямо отличница из пансиона! Вот только воспитанные девицы не просыпаются незваными гостьями в чужом доме! Хорошо, что сегодня выходной, и ломбард, служивший Рентару жильем, не работает. Татрий же — владелец лавки и компаньон, в отъезде. Иначе попробуй объясни человеку старой закалки, что эта дурочка делает в комнате молодого и не обремененного нравственными комплексами мужчины!

Кстати, неплохо бы и самому это узнать…

— Ты что тут забыла? — хмуро поинтересовался лис, глядя на вчерашнюю проблему.

— Сплю, — честно ответила она, теребя краешек свободной рубашки явно с мужского плеча.

Видимо, это целитель отдал ей старую рубаху взамен испорченной. Спала Джин полностью одетой, и у Рентара отлегло от сердца. Мало ли что он мог натворить по пьяни! А разбираться с последствиями не прельщало.

— Я догадался. Почему здесь?

— Хотела лично поблагодарить за помощь. И, если честно, я ужасно соскучилась, — она широко улыбнулась.

Надо же, а он думал, что жизнь в богатом доме изменит ее привычки, превратит в чопорную леди. Значит, ошибся. Захотелось и самому улыбнуться в ответ, но помешало воспоминание, при каких обстоятельствах они вчера встретились.

— Боюсь спросить, как ты попала в дом, — пробормотал лис.

Джин фыркнула, молча указав на приоткрытое окно. Мол, сам виноват, что оставил открытым. Первый этаж, почему бы не влезть?..

— И ты не придумала ничего лучше, чем устроиться спать в кресле? — догадавшись, что ругать бесполезно, вздохнул он.

Джин развела руками.

— Я просто задремала. Собиралась почитать газету, пока ты не проснешься, и прикорнула. — В качестве доказательств она подняла вчерашний номер «Известий», действительно пылившийся на столе.

Лис с силой растер виски, стараясь заглушить бьющие в ушах отбойные молотки. Приди Джин к нему просто в гости, без вчерашних приключений, он действительно с удовольствием поболтал бы с ней, вспомнил былое и, может, угостил бы чаем. Но сейчас ему ужасно хотелось отшлепать ее, как в детстве, когда она семилетней малявкой творила глупости направо и налево, а с благородной леди так поступать было нельзя.

— Будем считать, что я выслушал твои десять минут благодарностей. А теперь давай поймаем кэб, и ты отправишься на вокзал, а оттуда домой! — сказал он, посмотрев на нее усталым взглядом мужчины, которого мучает похмелье.

Девчонка не шевельнулась. Не сдвинулась с места, даже когда Рентар встал и подошел к ней, хотя он спал по обыкновению голым. Джин только опустила голову, уставившись на руки, и ушки под коротко остриженными рыжими прядями стали пунцовыми.

— Мне некуда идти, — ответила она сконфуженно, изучая собственные погрызенные ногти.

— Не говори ерунды! Села на поезд и поехала! Или ты умудрилась разругаться со своим приемным отцом?

Она лишь сильнее стиснула кулаки и плотно сжала губы. А ведь Джин не до конца оправилась — выглядела бледной и измученной, но из гордости не упомянула о плохом самочувствии. Лис сел рядом и поймал ее за руку.

— Джин, что случилось?

— Дядя меня проиграл…

Она пробормотала это так тихо, что лису показалось, будто он неправильно расслышал.

— Что ты сказала?

— Он проиграл меня в вист! Больному на голову уроду! — Джин выдохнула признание сквозь зубы, с силой сжав его пальцы. Затем вскинула голову, глядя на него горящими глазами. — Хочешь узнать подробности? Тот урод любил причинять боль. Вот это, например, след от веревок. — Она закатала рукав, открывая продолговатый белесый след на запястье. — Если долго висеть на вытянутых руках, то веревка настолько впивается в тело, что раздирает кожу до костей. А вот здесь, под ребрами, есть шрам от крюка, на который…

— Джин, хватит, — прервал лис, заставив оправить задранную рубаху, и крепко обнял.

Девчонку колотила крупная дрожь. Он осторожно поглаживал ее по спине, давая успокоиться, а у самого шерсть встала дыбом. Ставка на приемного ребенка — давненько он не сталкивался с такими делами. Конечно, официально подобные сделки не проводились, но достаточно было устного соглашения между сторонами, а мнение «ставки» вообще никто не спрашивал.

Интересно, в приюте, откуда забрали Джин, знали о пристрастии мистера Кормана к азартным играм? Помнится, директриса, подписывая разрешение на удочерение, охарактеризовала его как благородного джентльмена с большим сердцем. С каким удовольствием лис разбил бы ему башку!

Он вздохнул — и Джин тут же отстранилась, невероятным усилием воли взяв себя в руки.

— Не вздумай меня жалеть, — серьезно попросила она, заставив снова взглянуть ей в глаза. — Не надо. Я не сломалась.

— Верю, — согласился Рентар, заведя рыжую прядку ей за ухо, и наконец отпустил.

Ругаться расхотелось. Неудивительно, что она сбежала и вела себя так сумасбродно. Джин и раньше справлялась со стрессом дикими выходками, приводившими руководство приюта в тихий ужас.

— Как давно ты в Крейтоне? — перевел он тему.

— Около недели. — Джин уютно устроилась у лиса под боком, сцепившись с ним пальцами.

На Рентара нахлынула ностальгия. Словно они снова сидели на сеновале в заброшенном сарае и делились мечтами о будущем.

— А до этого где жила?

— На вокзале. — Джин отвела взгляд. — Но меня заметил констебль, и больше там ночевать не получится. Байка сказал, что можно к мамаше Синти попроситься…

— Ну уж нет! — отказал Рентар поспешно. Не хватало ещё, что бы она оказалась в борделе. Мамаша Синти с удовольствием подбирала беспризорников с улицы и вряд ли прошла бы мимо Джин. — Останешься у меня.

— Правда, можно? Ты не думай, я не лентяйка! Отработаю. Я по хозяйству научилась и…

— Кошелек стащить можешь? — напомнил лис об их вчерашней встрече, и Джин окончательно стушевалась.

— Прости. Увидела тебя и не смогла сдержаться. Неудачно пошутила.

— А к братьям Киран зачем полезла? — Джин снова скуксилась, и Рентар вздохнул. — Ладно, проехали. — Он отошел к стулу, натягивая сваленную в кучу одежду. Это в одиночку он мог ходить по дому как заблагорассудится, а с молодой леди стоило соблюдать видимость приличий. Пусть даже она сто раз видела его без порток. — Завтрак приготовить сможешь?

— Конечно! Тебе какой завтрак? Изысканный аристократический или обычный деревенский? — шутливо предложила Джин.

— Из того, что найдешь на кухне. Там не разгуляешься, — остудил ее пыл лис и добавил: — Кухня на первом этаже, сразу за торговым залом. Я умоюсь и приду.

Он махнул рукой и ушел в ванную. А оставшись один, со всей силы саданул кулаком о стену, представляя, как разбивает рожу благородному мистеру Корману.

Готовила Джин неплохо. Определенно, лучше, чем в свое время в приюте: каша не пригорела, а кисло-сладкая подлива из овощей добавила пикантный вкус. Правда, себе девчонка положила ровно одну ложку, а ему навалила целую гору. Недолго думая, Рентар поменял тарелки местами — с похмелья есть не хотелось, а магическое исцеление забирало много сил не только мага, но и пациента. Джин попробовала возразить, но под его внимательным взглядом уткнулась в тарелку, послушно принимаясь за завтрак.

Глядя, как гостья уминает кашу, не забывая при этом пользоваться ножом и вилкой, лис размышлял, что делать дальше. Конечно, еще один рот его не объест, но не стоит Джин валандаться с ворами.

— Чем планируешь заняться? — задал он самый закономерный вопрос.

— Попытаюсь найти работу, — неохотно ответила подруга детства, проглотив наколотый на вилку кусочек брокколи.

— Могу добыть для тебя рекомендательно письмо.

— Правда? Ты меня очень выручишь. Сам понимаешь, без письма сейчас никуда. — Джин подобрала подливу кусочком хлеба и отставила пустую тарелку в сторону.

Что-то было не так. Выплеснув боль, девушка будто отстранилась. Или он преувеличивал? Все-таки Джин не могла вечно вести себя как ребенок!

Впрочем, она и в приюте не слишком делилась с кем-то переживаниями. Только в него вцепилась, как репей, и ходила за ним больше восьми лет, как собачонка. Директриса даже думала записать их родственниками и выпустить вместе, благо, Рентар был на пять лет старше Джин и мог позаботиться о пятнадцатилетней девчонке. Но тут неожиданно появился мистер Корман, пожелавший взять Джинджер под свою опеку. Глупо было выбирать между полунищим существованием и возможностью вырваться в большой мир!

Знал бы лис, что всё так закончится, никогда бы не отпустил Джин от себя. Но сейчас оставаться с воровским посредником для нее было слишком рискованно. Он больше не бедный, но честный парнишка. Преступный мир и опасность переплелись в его жизни в тесный клубок, и незачем ввязывать Джин в подобные авантюры. Лучше уж подыскать ей мирную и спокойную работенку. В Крейтоне достаточно одиноких тетушек, ищущих компаньонок и готовых позаботиться о бедной сиротке. Главное, правильно подготовить сцену и обыграть спектакль.

— О чем задумался?

Оказывается, пока он размышлял, Джин успела убрать посуду и сварить крепкий кофе. Поставила перед ним чашку с ароматным напитком, а сама грызла лимонную карамель, наверняка купленную где-то по дороге. Вот и разгадка запаха, раздражающего чуткий нос! Но делать замечание из-за конфет было бы слишком мелочно.

— Надо сходить в одно место. Не хочешь прогуляться?

— А куда? — полюбопытствовала она, поправляя сползающий на плечо ворот.

— Узнаешь.

Уговаривать не пришлось. Джин явно давненько не была в Крейтоне. Она живо осматривалась по сторонам, интересуясь не только благополучными районами города, которые они миновали довольно быстро, но и его загнивающей темной стороной. Было бы на что любоваться! Трущобы встретили их привычной грязью и вонью. Терпеть их в другое время года было можно, но в летнюю жару лиса едва не вывернуло наизнанку. Отбросы, мусор, мусор, отбросы. А может, кто-нибудь откинулся в темном переулке, вот и воняет!

За всё время, пока шли по трущобам, Джин напугалась только один раз. И не когда к ней пристал покрытый струпьями нищий, выпрашивая монетку, а когда из горы мусора вылезла, попискивая, толстая крыса.

Выбравшись из очередного темного переулка, лис остановился у замызганного здания с кривоватой нечитаемой вывеской на входе.

— Ну вот, мы на месте. Постарайся не сильно привлекать внимание.

Старый бар, служивший притоном для карманников, грабителей и прочей швали, приличные джентльмены обходили стороной. А вот Рентар бывал здесь часто: лучше места, чтобы собрать информацию или связаться с нужными людьми, было не найти. К тому же здесь никто не обращал внимания на его пушистый хвост и уши, разве что подавальщица, хихикнув, торопливо протирала вместе со столом ещё и стул, чтобы шерсть не слиплась от пролитого туда эля.

С утра народу в баре было немного, и Рентар направился прямиком к стойке, кивнув Джин, что бы следовала за ним. В конце зала компания молодых людей играла в дартс на ганты. Один из них, высокий брюнет со шрамом на губе, заметив старого знакомого, собирался подойти, но лис махнул рукой — мол, доигрывай. Посмотреть на игру было интересно, хотя игроки пока только примеривались. Рентар видел, как Ворок лениво крутит дротик в руках, приглядываясь к соперникам.

Два тура он проиграл, еще два выиграл, сравняв счет, и, наконец, отошел в сторону. Ему на замену тотчас встал незнакомый лису долговязый мальчишка, пробуя свои силы.

— Тренируешь?

— Меткость в нашем деле — полезная штука. — Ворок присел рядом с лисом, мазнув взглядом по Джин. — Иди, поиграй. — Он дал ей мелочь, отсылая прочь.

Девчонка бросила сомневающийся взгляд на Рентара, но тот кивнул. Ни к чему открыто демонстрировать их приятельские отношения.

Когда она присоединилась к группе мальчишек, разом распушивших перед ней хвосты, Ворок продолжил разговор:

— Надо же, Байка не соврал. Успел, значит, прежде чем Киран ее кокнули…

— Почти, — уклончиво ответил лис, не желая вдаваться в подробности. Он мог попенять Вороку, что тот недоглядел, ведь Джин была под присмотром гильдии, но ссориться с карманником было не с руки.

Собеседник посмотрел на него с интересом.

— Ты обычно не вмешиваешься.

— Было скучно, — протянул лис нарочито ленивым тоном.

Он почти не соврал. Если бы не скука, он не отправился бы ловить воришку из-за потрепанного кошелька с парой гантов.

— Сюда тоже от скуки пришел? Или дело появилось? — Ворок махнул проходящей мимо подавальщице, что бы принесла эля.

— Контрабандисты. Есть на них какая-нибудь информация?

— Волнуешься, что нас пытаются надуть? — понятливо кивнул Ворок. — Не переживай, ребята проверили. Они из Айштары, наладили небольшую нелегальную поставку камней из шахт и пытаются выбраться на столичный рынок. А у самих руки пока коротки. Вот и прощупывают почву, к кому присоединиться. Главная у них миссис Форден, вдова какого-то мелкого барона. Судя по слухам, та еще дамочка. Скорее всего, сама мужа и пришила, чтоб не мешался.

— А сколько всего людей? Были уже попытки контрабанды? Кто-нибудь с ними встречался?

Лис привычно выстраивал в голове образ потенциальных партнеров. Жаль, знал Ворок не так много. И что самое досадное, несмотря на его успокаивающие ответы, Рентара продолжал грызть червячок сомнения. Чувствовалось в этой истории что-то мутное, но поймать ускользающую за хвост мысль он не мог.

Пока они разговаривали, Джин взяла в руки дротики и под ободряющий смех парней пошла к мишеням.

Хлоп!

Дротик соскочил и упал на пол.

Хлоп!

В этот раз в мишень она угодила, но в районе пятерки. Кажется, приноровилась к весу снарядов.

— Зря полезла. Если две десятки подряд не выбьет, продует, — прокомментировал Ворок.

— Ты же сам ее отправил поиграть. Вот она и развлекается, как может. Да и деньги твои тратит, а не свои.

Лис договорил, когда дротик попал ровно в центр. Джин повернулась, чтобы посмотреть, видел ли Рентар ее удачный бросок, и подмигнула.

Спрашивается, зачем он попросил не привлекать внимания?!

Лис одним махом осушил кружку с элем и поднялся.

— Сразу видно, твоя девчонка, — щербато ухмыльнулся Ворок.

Отвечать Рентар не стал — слишком торопился на замену. Одно дело проиграть уважаемому посреднику, другое — девчонке, только примкнувшей к гильдии. Позора не оберешься! И если Джин попадет в мишень — а в том, что она выбьет десятку, лис не сомневался, — ребята могут серьезно обидеться. Не хватало, что бы они в ненужный момент решили отомстить.

Он успел. Перехватил руку подруги за мгновение до последнего броска.

— Я заменю, — невозмутимо сказал Рентар, отбирая дротик.

— Так нечестно! — возмущенно загалдели парни. Наверняка уже договорились между собой, кто будет отыгрывать злобного взыскателя долгов, а кто — благородного героя, готового постоять за «честь дамы». Знали бы, что дама и сама может за себя постоять!

— Ну-ка, цыц! О честности заговорили. А то я не знаю о припрятанных заговоренных дротиках, — прищучил их лис и кинул дротик, почти не целясь. Попал ровнехонько в десятку и, не дожидаясь поздравлений (или, скорее, проклятий), взял Джин за руку.

— Идем.

— Но выигрыш…

— Они все равно поддавались, — «сдал» он ребят, надеющихся понравиться симпатичной девчонке.

— Хочешь вернуться вместе со мной? — на всякий случай уточнил он, когда они вышли из бара.

Джин задрала голову, глядя на безоблачное небо над головой, а потом посмотрела на него с легкой улыбкой.

— Выбирая между тобой и мамашей Синти, о которой мне тут все уши прожужжали, я даже не знаю, кто предпочтительнее.

— Дурочка. — Лис нахлобучил ей на глаза забытую в баре кепку. — Идем домой.

Легко сказать «оставайся». Вопрос в том, куда поселить нежданную гостью? Конечно, комната хозяина пустовала почти неделю, и Татрий не планировал возвращаться ещё столько же, но кто знает, чем закончится его поездка к родне? В прошлый раз он сбежал на три дня раньше, не выдержав разговоров с тещей.

Отдать собственную спальню? Лис с сомнением покосился на логово, в которое превратилась комната. Сюда и пускать стыдно! Тем более он не хотел, чтобы его преследовал запах лимона. Джин обожала лимонные леденцы, грызя их втихомолку, и почти весь дом пропитался цитрусовым ароматом.

Подруга сама решила проблему: скромно указала на диванчик в мастерской, где он заночевал давеча, и спросила, может ли спать на нем. Потому что кресло, конечно, удобное, но не для сна.

И вроде Рентар не должен был ощущать стыда за утренний инцидент, но жаром от ее слов окатило. Будто это он виноват, что не обеспечил гостье достаточный комфорт.

Джин тем временем развила бурную деятельность. Она не соврала, когда говорила, что будет помогать по дому. И раз он не давал никаких поручений, начать решила со скопившейся в углах пыли, шерсти и паутины. Выпросила тряпку, нашла где-то в закромах Татрия ведро, сбегала за водой.

Убедившись, что будет третьим лишним в борьбе с грязью, Рентар устроился в мастерской и взялся за молоточек и чекан, да так увлекся, что забыл о времени. Украшение для жены комиссара получалось что надо: крохотные листья с изумрудами в обрамлении золотой вязи. Он не ошибся с выбором камней: изумруды в оправе смотрелись ничуть не хуже сапфиров.

О том, что дома он не один, Рентар вспомнил к вечеру, когда захотелось перекусить, а Джин нигде не было видно.

«Наверняка сдалась и теперь дремлет где-нибудь в уголке», — решил он, но, поднявшись на второй этаж, остолбенел. Подруга стояла на коленях спиной к нему, бесстыдно закатав штаны выше колен, и натирала пол, что-то мурлыча себе под нос. Услышав его шаги, она вскочила, едва не сбив ведро с водой.

— Ты уже всё? Подожди немного, мне остался коридор и спальня. — Девчонка с фырканьем вытерла лоб. Короткие волосы взмокли от пота, грудь тяжело вздымалась.

Лис с трудом заставил себя оторвать взгляд от длинных стройных ног. Что ж, Джин не соврала — ей действительно пришлось пережить многое. Сетки шрамов от щиколоток до колен раньше не было. Но даже с ней она выглядела безумно привлекательно.

И когда девчонка-сорванец так выросла?

Хвост-предатель заинтересованно мотнулся из стороны в сторону, и Рентар внезапно разозлился. На себя, засмотревшегося на подругу, на Джинджер, не подумавшую, что стоять в таком виде перед здоровым мужчиной небезопасно, и на ситуацию в целом!

— Ты убиралась всё это время? — чтобы отвлечься и не ляпнуть лишнего, спросил он.

— Нет, конечно, — к его облегчению ответила Джин. Но радость оказалась преждевременной. — Еще я приготовила ужин.

Рентар мысленно застонал. Что-то было не так с его гостеприимством, раз гостья взяла на себя все хлопоты по дому.

— Завтра доделаешь. Переоденься, и идем ужинать, — бросил он, сердито махнув хвостом, и направился обратно к лестнице.

— Мне не во что переодеваться! — крикнула ему в спину девушка.

Пришлось возвращаться. Его штаны тоже наверняка были велики, как и рубашка, но зато всё чистое и сухое.

— Держи.

Он протянул ей стопку одежды, стараясь не вдыхать цитрусовый аромат и не пялиться на нее слишком откровенно. Несколько раз пришлось напомнить себе, что перед ним та же девчонка, которой он подтирал сопливый нос с семи лет, которую таскал на спине и учил плавать… Но, черт возьми, Джин выросла, а он был вполне нормальным мужчиной!

Кажется, Рентар поторопился с решением оставить ее у себя дома.

Приглашение на встречу с миссис Форден почтальон принес поздним вечером. Не будь оно подтверждено главой гильдии, Рентар проигнорировал бы (ну серьезно, предупреждайте о таких вещах хотя бы за день!), а тут… Лис уныло покосился на часы и поплелся в ванную комнату, приводить себя в порядок. Щетина за день отросла, придавая лицу небрежный вид. Для свидания сошло бы, но не для деловой встречи.

— Куда-то уходишь?

Джин приподнялась на диване, когда Рентар проходил мимо. Рубашка сползла с округлого плеча, волосы были растрепаны сильнее обычного. Видно, девчонка задремала, и он случайно ее разбудил.

— У меня встреча.

— А мне с тобой можно? — Она откинула покрывало и села, потянувшись за висящими на спинке штанами.

— Нет, отдыхай. Ты целый день на ногах, — поспешно остановил ее лис.

Если б он шел к знакомым, то мог прихватить девчонку, чтобы не скучала. Но сегодня было первое знакомство с миссис Форден, и он понятия не имел, чего ждать от нового партнера: милой светской беседы или угроз. Но попробуй объяснить это Джин! Девчонка прищурилась, оглядев его с понимающим видом.

— Ясно.

То, каким тоном девушка это произнесла, не оставляло сомнений, что подумала она никак не о рабочей встрече, а о чем-то совершенно другом. И почему вдруг захотелось перед ней оправдываться?

— Я по делам.

— Да-да, конечно. — Взгляд недвусмысленно скользнул по его фигуре, по выглаженной рубашке, задержался на свежевыбритом лице. — Удачи тебе… с делами.

Рентар мог искренне гордиться, что сдержался и не встряхнул подружку за шиворот, хоть очень хотелось. Даже если бы он и правда пошел расслабиться в приятной женской компании, какое ей дело? Можно подумать, она не знала о его бурных похождениях в юности, когда гормоны у него бурлили и девушки сменялись одна за другой?!

Джин натянула покрывало на голову, и Рентар, больше не задерживаясь, вышел из дома, с наслаждением хлопнув дверью.

К полуночи лис добрался до «Осиного роя». Этот бар неслучайно считался местом, где можно найти всё, что душе угодно, и за приемлемую цену: выпивку, опиум, женщин. Причем желающих всегда набиралось немало: некоторым приходилось стоять на улице, прежде чем впускали.

Рентара на улице никто не задерживал, но бар он все равно не любил. В первую очередь как раз из-за опиума: чуткий нос улавливал его в огромных количествах. Да и девочек на ночь он предпочитал не снимать. Проще было завести мимолетную интрижку, тем более недовольной от него никто не уходил.

Поэтому когда за стол подсела пышногрудая молодящаяся брюнетка, обдав ароматом кориандра и ванили, и спросила, не нуждается ли он в компании, Рентар едва не отказался. Оборвал себя в последний момент, заметив блеснувший на цепочке камень, уютно расположившийся в завлекательной ложбинке на груди. Ночные прелестницы алмазы на цепочке не носили.

— Рад знакомству, миссис Форден, — вежливо сказал лис, галантно поцеловав ей руку.

— А ты действительно наблюдателен, — у собеседницы оказался приятный низкий голос. — Как мне тебя называть?

— Лис.

— Забавное прозвище! Захочешь, не перепутаешь!

Заказчица рассмеялась и устроилась рядом, проведя ладонью по пышному хвосту. А вот это она зря! Рентар с трудом сдержался, чтобы не выхватить его из-под чужой руки! Всё-таки притрагиваться к хвосту без разрешения — всё равно что облапить зад!

— Хм, он жестче, чем я думала. Ты везде такой твердый?

Ладонь бесцеремонно скользнула по его колену, грудь теснее прижалась к руке. Рентар едва не расхохотался! Не так уж далеко от своего предположения оказалась Джин! Давно его не соблазняли столь беззастенчиво. Интересно, заказчица считала, что у него нехватка любовниц из-за «пушистой проблемы»?

— Я везде твердый. А знаешь, где особенно? — ответил он не менее жарким шепотом, поглаживая ее руку.

— И где же?

— В вопросах сделки, — сверкнул зубами лис, и улыбка сползла с холеного лица собеседницы. Женщина с недовольным видом отстранилась. — Так что насчет камней? — спросил Рентар уже без смеха.

— Здесь первая партия. — Миссис Форден положила на стол маленький замшевый мешочек, и мужчина развязал тесемки. Камни были как на подбор, крупные, практически без изъянов.

— Я проверю? — уточнил он.

Женщина махнула рукой, давая разрешение, и лис вытащил из кармашка узкий флакон с зельем. Капнул из него в стакан с водой, а затем бросил туда камень. Ничего не изменилось. С остальными камнями он проделал ту же операцию.

— Убедился? — спросила миссис Форден с насмешкой, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц.

Лис не позволил себя смутить. В конце концов, это его работа — проверить надлежащее качество товара.

— Да, благодарю за ожидание.

— Если всё пройдет хорошо, получишь подарок от меня лично. А пока аванс. — Миссис Форден положила на столик крупный топаз, ничуть не хуже прочих, и встала. — Жду хороших новостей о доставке.

Женщина ушла, а Рентар задумчиво повертел подарок в руках. На вырученные от продажи деньги можно было без хлопот прожить неделю, и, если посчитать, сумма за продажу топазов из мешочка выходила немаленькая. Но и недостаточно большая, чтобы связываться с посторонними для доставки. Что — то в этом деле было нечисто…

Когда Рентар вернулся домой, Джин читала при слабом магическом светильнике, лежа на диване. Правда, стоило войти в мастерскую, и девчонка сделала вид, будто спит, спрятав газету под покрывало и закрыв глаза. Ее выдавало дыхание. Ухмыльнувшись, лис подошел и присел рядом.

Она действительно выглядела забавно, когда притворялась. Мужчина обвел пальцами контур ее лица, не дотрагиваясь до кожи и наблюдая, как подрагивают длинные ресницы. Он прежде не замечал, что они такого насыщенного медного цвета!

Интересно, если бы он вернулся не один, Джин тоже прикинулась бы спящей, позволив ему подняться с любовницей в спальню? Или испортила бы приятный вечер? Как далеко она готова зайти в своем притворстве?

Рентар наклонился ниже, почти касаясь губами кожи, и услышал, как ритм ее сердца участился, а щеки предательски порозовели. Глупышка! Он резко встал, отошел от дивана, и в спину ударил разочарованный вздох. Но когда лис с удивлением повернулся, хулиганка уже лежала носом к стене, и разглядеть выражение ее лица он не смог.

К утру о ночном происшествии напоминала только смятая газета на столике.

— Если хочешь почитать вечером, я мешать не буду, — поддразнил ее Рентар за завтраком.

Вспыхнувшие щеки лучше слов сказали, что замечание попало в цель.

— А у тебя, похоже, встреча прошла не так гладко, раз вернулся раньше?! — воскликнула она, вскакивая из-за стола.

— Ну почему же? Я получил, что хотел, — с довольным видом откликнулся лис, посмеиваясь над ее смущением.

Джин вылетела из кухни, пробормотав что — то о срочных делах.

За поддразнивание пришлось платить уборкой посуды, но мужчина был рад отвлечься. В голове всё крутились мысли о контрабанде и этой миссис Форден. Она ведь не торговалась, сразу согласилась с ценой, а услуги гильдии стоили недешево! Понять бы, где подвох, пока не стало поздно.

Времени на размышление оставалось только до вечера. Лис планировал встретиться с Вороком, передать ему камни, а дальше уже дело карманника найти подходящих людей для перевозки.

Хвост в раздражении забил по ногам, но Рентар даже не попробовал его успокоить. У лиса был свой замечательный способ лечить нервы. Если он где-то и мог собрать мысли в кучу, то в мастерской.

Только вот, похоже, не он один хотел отвлечься от тревог. Джин с любопытством рассматривала его инструменты и испуганно ойкнула, когда он неслышно подкрался сзади.

— Прости, я не специально.

Она поспешно отошла от стола, хотя Рентар видел, что девчонка ничего не хватала, просто смотрела.

— Помнишь, что это? — спросил он больше ради шутки. Наверняка у благовоспитанной леди были другие интересы, чем изучать тонкости ювелирной работы.

Но Джин не смутилась. Прикусила губу, глядя на инструменты.

— Вальцы, гладило, фильеры, ригель, — объявила она по очереди, изредка посматривая на него, правильно ли произносит слова. Назвала почти все инструменты, что лежали на столе, и пояснила под изумленным взглядом: — Ты же сам сказал, что пока я не выучу названия, ты меня к столу не подпустишь. Помнишь, еще в приюте? Я выучила.

В памяти всплыл разговор столетней давности, когда лис только начинал заниматься ювелирным делом и вместо драгоценных камней использовал обычные стекляшки. Надо же, а Джин запомнила!

— Раз так, то у меня нет выбора. Хочешь мне помочь? — предложил он, широким жестом обводя стол.

Про себя Рентар решил, что в ближайшее время непременно подыщет подруге нормальную работу, но хотелось оставить что — то на память от их мимолетной встречи. И так удачно попался вчерашний задаток от миссис Форден! Чудесный должен получиться кулон! Тем более у него достаточно материала, чтобы осуществить задуманное.

Сначала расплавить серебро, затем придать нужную форму в вальцах, запаять. Рентар не собирался мудрить, обычная «восьмерка» вполне подходила.

От жара горелки или от самого процесса щеки Джин раскраснелись, и лис невольно залюбовался ею. Он уже видел подругу такой воодушевленной — во время игры в баре или наведения порядка в доме. Сейчас ей снова было весело. А ему было приятно видеть ее улыбку.

— Теперь заключительный этап. Вставляем топаз в форму и…

Магию, выплеснувшуюся из камня, они почувствовали одновременно. И едва успели отпрянуть и нырнуть под стол, ожидая взрыва. Секунда, другая… Кажется, обошлось.

— Ты не говорил, что это артефакт! — с обидой воскликнула Джин, с подозрением разглядывая уже успокоившийся камень. С магическими камнями надо было работать предельно осторожно: любое неверное движение могло вызволить скопившуюся в них силу и привести к катастрофе.

— Я и сам не знал, — с кривой усмешкой ответил Рентар и посмотрел получившийся кулон на свет: камень треснул, выпустив магию, но плотно вошел в форму.

Зато теперь лис, кажется, понял, почему миссис Форден решила организовать контрабанду. Ведь за продажу магических накопителей она могла выручить в десятки раз больше, чем за обычные камни!

— Вот как… — Глава подергал себя за ус, выслушав рассказ посредника. — Нас решили надуть. Очень плохо, что могу сказать? Так дела не делаются.

Он оперся о стол, уставившись на мешочек с полудрагоценными камнями.

Проблема заключалась не в том, что контрабанда магических накопителей была намного сложнее, и тюремный срок за нее грозил больший. Воры всё равно взялись бы за дело, пусть и подняли бы цену. Но транспортировка магических камней требовала особой подготовки — такой камушек не проглотить, если не хочешь расстаться с жизнью. А раз миссис Форден умолчала о магии, то вольно или невольно подвергла их людей риску.

— Назначай встречу миссис Форден. Кажется, надо напомнить, с кем она связалась, — хмуро приказал глава.

Назревала знатная потасовка, и к встрече Рентар готовился тщательно. Темная одежда, на которой не так заметна кровь, перчатки, несколько артефактов, широкий нож и револьвер за поясом. Когти тоже были неплохим оружием, но лис предпочитал не влезать врукопашную. Он вообще не любил подобные мероприятия, но если долго не показывать силу, всякие мелкие шайки начинают думать, будто могут манипулировать гильдией.

— Меня не будет до утра, не жди, — предупредил Рентар за ужином, когда подруга мыла посуду. Намыленная тарелка выскользнула из рук и чуть не разбилась.

— Тебе обязательно идти? — спросила Джин тихо. Не будь он лисом, не расслышал бы из-за шума воды.

— Ты о чем? — непонимающе нахмурился он. Весь вечер Джин посматривала на него с каким — то беспокойством. Она не спрашивала, что происходит, но волновалась. Пожалуй, это было приятно. Впервые за долгое время о нем кто-то тревожился.

— Останься сегодня дома. — Ее спина была непривычно напряжена, и девушка не смотрела в его сторону. — Давай посидим вместе, как раньше. Залезем на крышу, посмотрим на звезды… — Она с надеждой повернулась к нему.

Лис потер переносицу. Не вовремя ее ностальгия замучила. Или это не ностальгия, а приглашение на свидание? Неслучайно же у нее так колотится сердце, а щеки покраснели от смущения.

— Прости, но в другой раз. У меня работа, — с сожалением отказался Рентар и поспешно добавил: — И не вздумай лезть на чердак в одиночку, еще свернешь себе шею!

— А я полезу, если ты уйдешь! Вот специально полезу! — Джин топнула ногой, бросив полотенце на стол.

Лис даже опешил от удивления. Ну что за детские капризы!

— Свалишься, призраком можешь не приходить. Изгоню, — пригрозил он и вышел из кухни. Спорить не хотелось.

Девчонка нагнала его уже у входных дверей. Вцепилась в рубашку, уткнувшись носом куда — то между лопаток.

— Не уходи. Там опасно.

Неприятное подозрение царапнуло — и тут же отпустило. Конечно, она знала, что его «работа» полна рисков. Поэтому так говорила.

Городские часы пробили восемь, и Лис понял, что еще немного, и опоздает.

— Джин, отпусти меня.

Судя по возне, она яростно покачала головой, и тогда он развернулся. Подруга стояла красная от смущения и какая — то испуганная, но продолжала крепко его держать. Можно было силой отцепить ее от себя, но…

Рентар просто не мог больше сдерживаться! Он наклонился и поцеловал упрямо сжатые губы. Коротко, легко, как бы обещая, что дальше будет больше, лучше и интереснее. Поцелуй был кисло-сладким, как ее любимая карамель, но притягательным, не оторваться!

Было забавно наблюдать, как расширились от удивления голубые глаза Джин, и она ойкнула и отстранилась.

Чертовски жаль, что ему действительно надо идти!

— Не переживай, я вернусь.

Рентар провел рукой по ее щеке и стремительным шагом вышел из дома.

В «Осином рое» их ждали. Об этом Рентар догадался, когда вместо дружеской улыбки миссис Форден его встретила просвистевшая возле уха пуля.

— Это было близко.

Лис успел спрятаться за мусорным ящиком и оглядеться. Почти все их ребята прибыли на место, а местные жители благополучно попрятались кто куда. Влезать в разборки преступников и стать случайной жертвой никому не хотелось.

— Эй, миссис Форден, это невежливо, стрелять без предупреждения! — крикнул Рентар, почувствовав знакомый запах кориандра с ванилью.

Женский голос зло выругался, предлагая ему идти со своей вежливостью по известному маршруту.

Можно было бы посчитать ее слова блефом, но бывшие заказчики оказались предусмотрительны. Среди них явно затесался маг, а то и не один. Воздух вокруг сгустился, превращаясь в плотный туман. В таком на ярд вперед ничего не разглядишь.

— Дерьмо!

— Полностью согласен. — Азек попытался развеять волшебство, но охнул и схватился за плечо. Пуля застряла в кости, и рука целителя бессильно обвисла. — А они подготовились! — выдохнул он сквозь зубы.

— Мы тоже. — Ворок дал знак кому — то из ребят, и в баре громыхнуло. Обычная бутылка с зажигательной смесью, брошенная в нужный момент, действовала не хуже магии.

Теперь к туману прибавился густой дым и горестные вопли хозяина бара.

— Владелец нас убьет, — пробормотал Рентар, представив, во что превратится «Осиный рой».

— Платить всё равно будут проигравшие, — философски заметил Ворок, перебираясь на более удобную позицию.

Не прошло и пяти минут, как из охваченного огнем здания стали выскакивать противники. Перестрелка стала оживленнее, неудавшиеся контрабандисты ожесточенно боролись, явно намереваясь подмять под себя преступную связь в Крейтоне. Среди револьверных выстрелов громыхнуло что-то более мощное, и над Рентаром просвистел заряд крупной дроби. Рядом застонал раненый Шрам, Горбатый рухнул и больше не шевелился. Один из громил, размахивая дымящимся обрезом, добрался до Ворока, но карманник, проявив недюжинную ловкость, повалил его на землю и приложил по затылку рукояткой револьвера.

— Спасибо, Лис, — поблагодарил он, когда Рентар точным выстрелом снял очередного подкрадывающегося к нему мужчину.

Впрочем, Ворок быстро вернул долг, защитив его от удара в спину. В наступившем хаосе даже с лисьим чутьем за всем было не уследить.

В какой-то момент Рентар все-таки словил пулю и, чертыхнувшись, когтями попытался ее достать, понадеявшись на скорую регенерацию. Не вышло — пуля застряла глубоко в грудине. Стало тяжело дышать, а во рту образовался неприятный привкус. Кровь? Да ладно, он сто раз попадал в подобные передряги!

Азек сунул ему под нос какой — то флакон, и лис, не глядя, махом опрокинул в себя мерзкое зелье.

— Смотришь на меня, как на покойника, — криво ухмыльнулся Рентар, ощущая лишь неприятное жжение в груди.

В этот момент раздался громкий требовательный голос:

— Всем сложить оружие и оставаться на своих местах!

На мгновение наступила тишина, а затем гвалт и шум только усилились.

— Полиция? Сматываемся!

— Как они так быстро? Вызвал кто-то из местных?

— Кто-то настучал о сходке…

Если кто — то и сообщил, то точно не миссис Форден. Она была ошарашена не меньше. Рентар видел, как отчаянно сопротивляющуюся главу шайки контрабандистов тащат к экипажу, а она визгливо ругается.

— Лис, уходим, — поторопил Ворок, давая своим знак отступать, и мужчины скрылись в темном переулке.

В отличие от «гостей», воры прекрасно знали свой город. Уходили знакомыми переулками, потайными ходами. Рентар поначалу бежал довольно бойко, но затем перешел на шаг, и с каждым шагом идти становилось всё тяжелее. Когда они выбрались в безопасное место, его ощутимо колотило от кровопотери. Мужчина прислонился к стене, восстанавливая дыхание.

— Эй, ты чего? — Ворок повернулся к нему, побледнел и бросился на помощь. Его обеспокоенное лицо было последним, что запомнил лис перед долгим беспамятством.

Очнулся он под утро. Тонкие алые лучи солнца рассекали комнату на две части, на соседних койках спали такие же раненые неудачники. Хотя, как посмотреть, не совсем уж неудачливыми оказались воры! Они ведь были у Азека, а не в тюремном лазарете! Негромко, не просыпаясь, застонал Шрам, а следом за ним заворочался кто-то из новеньких ребят, всех по именам Рентар не помнил.

Грудь лиса была перевязана, от раны пахло лекарством. Мужчина сел в постели, прислушиваясь к собственным ощущениям: маг подлечил его, но тянущая боль никуда не делась. Сам целитель возился с кем — то из мальчишек, пострадавших в перестрелке, и на лиса внимания не обращал. Значит, можно было потихоньку собраться и уйти. Если бы ему был положен постельный режим, Азек не поленился бы и привязал его к койке.

— Я домой.

— Почитай сначала. — Целитель, не прекращая перевязки, кивнул на тонкий конверт на столике рядом с койкой.

Тревога кольнула, но Лис постарался беззаботно улыбнуться.

— Позже прочту. Джин наверняка волнуется…

— Лис, это от Ворока! А значит, срочно. — Азек лишь слегка повысил голос, и Рентар нехотя взял письмо.

Он уже догадывался, что там увидит. И всё-таки принять правду оказалось неожиданно тяжело.

Мистер Корман действительно проиграл Джин в вист. Пять лет назад, когда ей едва исполнилось двадцать. И почти два месяца девушка провела в руках местного графа, маньяка и садиста. Она должна была стать его очередной жертвой, двенадцатой по счету. Вот только обидчик не ожидал, что приютская девчонка сможет зубами перегрызть веревку, а затем той же веревкой его придушить.

Она сама пришла в полицию с повинной. Понимала, что смерть аристократа с рук не спустят, но надеялась смягчить наказание. Вот только вместо тюрьмы ей предложили работу: может, чтобы замять скандал, а может, восхитившись ее выдержкой и самообладанием — глупо было упускать такой бриллиант. Сметливая, ловкая и хитрая, Джин начала обычным стажером, а дослужилась до сержанта. Теперь претендовала на комиссара. Последнее ее дело касалось контрабанды крупной партии магических кристаллов…

Лис дочитал доклад и криво усмехнулся. Что ж, оказалось, и его можно было обвести вокруг пальца. Даже их встреча была подстроена, а братья Киран работали на нее. Джин с самого начала следила за ворами и контрабандистами, выжидая момент, чтобы схватить последних. И не прогадала.

В груди лиса заболело сильнее, чем от шальной пули…

— Если тебе интересно, то она приходила, пока ты спал, — мимоходом заметил Азек, вытирая руки полотенцем.

У Рентара дернулось ухо.

— Зачем?

— Волновалась. Да не переживай, ничего я с ней не сделал. Она не как сержант полиции заявилась, а как влюбленная дурочка. Слезы лила.

— Врешь, — безошибочно определил Рентар, не желая признавать, что на мгновение обрадовался.

— Преувеличиваю, — с иронией ответил Азек. — Зато ты перестал раскисать. Кстати, если тебя утешит, то твоя подружка нам помогла. Не останови контрабандистов полиция, жертв было бы больше. Там один маг окончательно крышей поехал, хотел полквартала подорвать вместе с собой.

Рентар стиснул доклад в руках. Обман оставался обманом, что бы ни говорил Азек. И лис не собирался прощать Джин. Видеть ее не хотел. Он собирался вычеркнуть эту предательницу из своей жизни!

Азек поправил повязку на глазу и понимающе усмехнулся.

— И чего ты ждешь? Поезд отбывает через полчаса. Еще успеешь.

Лис посмотрел на письмо, на часы, затем подхватился и бросился на улицу, к ближайшему кэбу.

Когда мужчина вбежал на вокзал, поезд уже набирал ход. Рентар не успел на каких-то пять минут. На последнем перекрестке перевернулась чья — то телега, и в объезд было далеко и долго. Лис выскочил из кэба, надеясь, что доберется бегом вовремя, но все равно опоздал.

В груди снова защемило, и Рентар сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь выгнать поселившуюся там боль. Это всё рана, точно рана! Зачем он бежал сюда? Что хотел ей сказать? Обвинить в обмане — или просто увидеть перед отъездом? Еще раз ощутить вкус нежных губ, знакомый аромат лимона, окончательно сведший его с ума!

Даже сейчас он продолжал его чувствовать!

То, что запах — не галлюцинация, Рентар понял, когда услышал торопливые шаги. Джин замерла за его спиной, и лис медленно повернулся. Сержантский мундир смотрелся на ней выгоднее безразмерной рубахи и потрепанных штанов. Вот только рыжие волосы по-прежнему топорщились в разные стороны.

— Почему ты ещё здесь? — спросил он, сдерживая пустившийся в пляс хвост, хмурясь и кусая изнутри щеку. Хотелось улыбнуться, но улыбаться было нельзя. Как бы он выглядел, если бы лыбился, как дурак, перед той, что водила его за нос?!

— Я поняла, что кое-что забыла. — Она сделала ещё несколько шагов, и лис заметил блеснувшую на ее шее серебряную цепочку с топазом.

— Забыла упомянуть, что работаешь на полицию?

— Забыла сказать, что давно тебя люблю. А еще я взяла увольнительную на неделю. Ты ведь покажешь мне Крейтон? — ответила Джин. А затем обвила его шею руками и поцеловала.

Наверное, в этом было виновато жаркое лето. А может, лис просто не до конца оправился после ранения. Ведь, целуя ее в ответ и крепко обнимая, он понимал, что не бывает отношений между сержантом полиции и вором. И лимонные леденцы у нее дурацкие, и эта неловко подрезанная рыжая шевелюра! И он абсолютно точно в неё не влюблен. Совсем. Ни капельки.

Но отпустить ее всё равно не получалось.

Мария Эрфе Волчья клятва верности

Джей

Сегодня Джей собирался в Клуб особенно тщательно. Новые дизайнерские джинсы с разрезами чуть выше колен, ослепительно белая обтягивающая футболка, которая выгодно подчёркивала загар и рельефную грудь, кожаный ремень от «Армани»… Он долго провозился, укладывая чёрные, слегка вьющиеся волосы, и на третий звонок Ника не стал отвечать. Схватил кожаную куртку, смартфон и выскочил из квартиры.

Напарник нетерпеливо барабанил тонкими бледными пальцами по рулевому колесу красного, ослепительно блестящего Феррари. Когда Джей запрыгнул в машину, Ник даже не посмотрел в его сторону, только буркнул себе под нос, что тот опоздал на двадцать восемь минут.

Машина с рёвом понеслась в Клуб. Самый дорогой и лучший в этом городе. Без Ника его бы туда не пустили. Джей прекрасно знал об этом и старался лишний раз не злить друга. Даже попытался искренне извиниться за опоздание, на что Ник только поморщился и неопределённо махнул рукой.

Два амбала на входе, увидев слишком высокого и слишком худого бледного юношу, сразу же расступились. Один из них услужливо открыл дверь.

— Припаркуй у чёрного входа, — сказал Ник, бросая охраннику ключи от Феррари. — Мы ненадолго.

Друзья прошли к зарезервированному столику рядом со сценой и опустились в мягкие удобные кресла.

Ник посмотрел на часы.

— Эй, расслабься, — Джей потрепал друга по плечу. — Попробуй хоть раз получить удовольствие от жизни.

— Я получаю огромное удовольствие, когда мои финансовые прогнозы сбываются, — отрезал Ник и уткнулся взглядом в меню.

— Я знаю расписание, — продолжил Джей. — Она появится на сцене через десять минут, будет танцевать полчаса, потом скроется в гримёрке. Мне нужно только встретить её у чёрного входа, и ты свободен. От силы час, не больше…

— Можно было провести этот час с большей пользой, — перебил Ник.

Джей только закатил глаза.

— В конце концов, она хорошо танцует, — сказал он, выдержав паузу минуты в две.

— Не понимаю, что ты в ней нашёл, — Ник покачал головой.

Джей и сам не понимал. Ему стоило только пальцем поманить, и любая в этом элитном клубе ушла бы с ним, и всю ночь делала то, что он пожелает.

За двадцать пять лет Джей ни разу не сталкивался с отказом. Высокий, красивый, неглупый и неплохо обеспеченный, он сводил с ума всех девушек и женщин, с которыми сталкивался. Они готовы были волосы друг другу повыдёргивать, лишь бы оказаться рядом с высоким черноволосым юношей, пусть даже только на одну ночь. Дольше Джей никого рядом не держал. Он никогда никого не любил и не знал, каково это — быть рядом с одним человеком дольше суток.

Но Кейт…

С Кейт всё иначе. С ней Джей впервые узнал, что такое — быть отвергнутым. Чувство ядовитой змеёй свернулось под сердцем и отравляло каждый день существования. Страдала гордость Джея, а этого он не мог терпеть.

Парень встретил Кейт неделю назад. Ник тогда впервые позвал друга в Клуб отметить особо прибыльную сделку. Точнее, Джей настоял, чтобы компаньон наконец-то уже провёл его в элитное заведение.

Джей был изрядно навеселе, флиртовал с десятком женщин одновременно и заказывал им всем выпивку. Но вдруг на сцену вышла она, и на полчаса оказалась для Джея центром Вселенной.

Парень смотрел, как плавно и грациозно она двигалась, и волны желания накатывали на него. А что Кейт вытворяла с пилоном?! О, это невозможно передать словами. Джей мечтал только о том, чтобы эти длинные ноги обвились вокруг его тела. А эти руки с длинными пальцами и длинными ногтями, покрытыми бордовым лаком, обнимали и ласкали его.

Когда Кейт сошла со сцены и быстрыми уверенными шагами направилась к выходу, Джей почти бежал за ней. Охрана не пустила его в гримёрку. Но скоро девушка появилась в дверях. На ней были обтягивающие чёрные джинсы, свободная голубая футболка с открытым плечом и кроссовки. Кейт хотела пройти мимо, но Джей окликнул её.

— Подожди, можно тебя чем-нибудь угостить? — стандартная фраза, на которую в ста процентах случаев он получал утвердительный ответ. Только не сегодня.

Девушка смерила его презрительным взглядом изумрудных глаз и отрицательно покачала головой. На секунду эти глаза показались Джею знакомыми, но ни имя, ни внешность не всплывали в памяти. Он моргнул и продолжил натиск.

— Если я куплю тебе бутылку самого дорогого шампанского, какое есть в этой дыре, скажешь, как тебя зовут?

Снова презрительный взгляд, но в глубине зелёных глаз появились лукавые искорки.

— Ладно, — протянула она. — Только не вздумай взять свои слова обратно, когда узнаешь цену.

— Деньги не имеют значения, — высокопарно ответил Джей и протянул руку.

Кейт несколько секунд смотрела на его ладонь, потом покачала головой и быстро зашагала к бару. Парень поспешил за ней.

«Пять с половиной тысяч баксов за бутылку шампанского?! Вы что, с ума сошли?!» — захотелось крикнуть Джею, когда он посмотрел в меню. Но ничего не поделаешь, пришлось купить напиток. Он никогда не отказывался от своих слов. «За эти деньги ты будешь неделю танцевать в моей квартире и не только танцевать», — подумал Джей, с застывшей улыбкой протягивая бармену кредитку.

Через минуту перед ними стояло ведёрко со льдом, в котором покоилась бутылка шампанского с невзрачной тёмно-зелёной этикеткой.

— Теперь могу я узнать твоё имя? — спросил Джей.

— Кейт, — небрежно ответила девушка, ловким движением выловила изо льда бутылку и встала.

— Ты куда собралась? — от возмущения Джей чуть не свалился с барного стула. — Разве не собираешься распить со мной этот божественный напиток? — самообладание начало понемногу возвращаться к нему.

Кейт развернулась и напоследок бросила ему через плечо:

— Я не пью.

Она скрылась в толпе танцующих тел. Джей был настолько обескуражен, что минут пять тупо смотрел в пространство, где стояла девушка и не шевелился. Позже он стряхнул оцепенение, вышел из Клуба, взял такси и поехал домой.

Всю неделю из головы Джея не выходил этот случай. Нет, он не жалел потраченных зря денег, — заработает ещё. Юноша не понимал, как простая девчонка, танцовщица в клубе, пусть даже элитном, могла отказать ему, Джефферсону Хаксли, преуспевающему молодому бизнесмену, красавцу, ради которого женщины были готовы на всё?!

И вот, он снова в Клубе, снова смотрит на это гибкое тело, длинные прямые ноги, плоский живот, пухлые губы, накрашенные ярко-алой помадой, блестящие чёрные волосы, собранные в тугой конский хвост, и невероятно-зелёные глаза… Джей почувствовал, как его засасывает в чёрную дыру, а Вселенная начинает таять и сужаться. «Да что со мной?!», — подумал он и провёл рукой по волосам. «Будто я девок красивее не видел?! Ничего особенного в ней нет, просто смазливое личико и длинные ноги».

Но что-то в Кейт всё же было. Что-то, что притягивало его со страшной силой. Джей понял гораздо позже, что его манило ощущение опасности, исходившее от девушки.

Он всегда страдал от нехватки адреналина, поэтому стал брокером. Потом началась бесконечная череда экстремальных развлечений: кайтинг, дайвинг, парапланеризм, прыжки с парашютом, сноуборд… Джейк не признавал только наркотики.

Присутствие Кейт заставляло его сердце биться чаще. Юноша чувствовал, что за маской танцовщицы что-то скрывается…

Их взгляды встретились, и Кейт едва заметно улыбнулась. Этой улыбки Джею хватило, чтобы простить выходку с шампанским.

В этот раз он не стал ломиться в гримёрку, а схватил Ника под локоть и вместе с другом направился к чёрному входу. Ждать пришлось недолго. Когда девушка вышла на улицу, Ник молча сел в Феррари, припаркованную рядом с обшарпанной дверью.

Джей стоял, облокотившись о стену и скрестив руки на груди.

— Привет, красавица! — бодро сказал он, перегораживая Кейт путь.

— А, щедрый мальчик, — растягивая слова и губы в хищной улыбке, проговорила девушка. — Хочешь меня ещё чем-нибудь угостить?

«А ей палец в рот не клади», — подумал Джей.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил он. — Хочу составить тебе компанию и проводить домой. Опасно такой красивой девушке ходить по городу одной так поздно…

— Я могу за себя постоять, — отрезала Кейт. — И в сопровождающих не нуждаюсь.

«Не сомневаюсь», — подумал парень, но вслух сказал:

— И всё же, я не смогу спать спокойно, — он прищурился, — если не буду знать, что ты благополучно добралась домой.

Джей видел, как по лицу девушки пробежала тень сомнения, будто в душе у неё шла борьба. Он знал такое выражение лица и взгляд, направленный внутрь…

— Ладно, — выдохнула Кейт. — Так и быть. Но ни на что не рассчитывай, — она развернулась и зашагала прочь от Клуба.

Почти всю дорогу шли молча. Джей пытался разговорить девушку. Но на все вопросы она отвечала односложно, либо меняла тему. Шутки Кейт не веселили. И постепенно энтузиазм Джея сошёл на нет. Он был почти готов забыть об этой ненормальной, вернуться в Клуб и снять первую попавшуюся девицу, когда танцовщица остановилась у бара с неприметной вывеской. Половина светящихся букв перегорело, и Джей не разобрал название.

— Подожди меня на улице, пожалуйста, — неожиданно мягко проговорила Кейт. — Мне надо кое с кем встретиться. Это на пару минут.

— Хорошо, но… — начал говорить Джей, но она уже скрылась за дверью.

Юноша чувствовал себя неуютно на плохо освещённой улице у непонятного заведения. Он переминался с ноги на ногу, вертел головой и постоянно смотрел на часы. Через пятнадцать минут не выдержал и зашёл в бар.

Глаза сразу же защипало от сигаретного дыма, плотными клубами висевшего в воздухе. Джей осмотрелся: народу немного, в основном работяги, никогда не просыхающие завсегдатаи сомнительного вида и девицы в дешёвых тряпках с пропитыми рожами и безвкусным макияжем. «Что Кейт забыла в таком месте?» — Джей передёрнул плечами.

Он увидел девушку за столиком в дальнем углу зала. Кейт сидела напротив какого-то мужлана в потёртой косухе и повязке на левом глазу. Они явно спорили: лицо мужчины было перекошено от гнева. Парень с удивлением понял, что Кейт выглядит виноватой.

Джей широкими шагами пошёл к столику.

— Эй, всё в порядке? — спросил он, положив руку на плечо девушки. Кейт вздрогнула.

— Да, всё нормально, мы уже закончили, — скороговоркой выпалила она и встала, едва не опрокинув стул.

— Это он? — пробасил мужик с повязкой.

Кейт молча кивнула, сунула ему пухлый конверт и побежала к выходу.

— Ты уверена, что всё нормально? — спросил Джей, когда они на квартал отошли от бара.

— Да, я была должна ему, — она не смотрела на парня. — Он хотел с процентами, но мы так не договаривались. Пришлось настоять на своём…

Джей обогнал её и сжал плечи, заставляя девушку встретиться с ним взглядом. На лице Кейт снова появилась маска несговорчивой девчонки. Он смотрел в её глаза несколько долгих мгновений, потом развернулся, и они пошли дальше. Джей так и не понял, соврала она или нет.

— Всё, пришли, — нарушила тишину Кейт. — Дальше я сама.

Они остановились у опрятного светло-бежевого пятиэтажного дома с небольшими балконами. С кованых решёток свисали горшки с цветами.

— Не пригласишь меня на кофе? — всё ещё придерживаясь обычного сценария соблазнения, спросил парень.

— Кофе не пьют по ночам, а до утра я твои шуточки не вынесу, — Кейт демонстративно закатила глаза. Но на мгновение Джей снова заметил в её взгляде тень внутренней борьбы. Это придало ему уверенности.

— Тогда, может, угостишь меня шампанским? — он, прищурившись, смотрел в глаза девушки. Она глубоко вдохнула, наконец-то на что-то решившись, и ответила:

— Хорошо, думаю, это будет справедливо.

Кейт достала ключи. Съёмная квартира, оказалась на пятом этаже. Девушка открыла дверь, включила свет и сняла кроссовки. Джей тоже разулся, видя, что в квартире довольно чисто. Кейт прошла на кухню, вымыла руки и два стакана.

— Извини, бокалов у меня нет, придётся так, — сказала она тоном, далёким от извиняющегося.

Джей только пожал плечами и улыбнулся. Какая разница! Если он в её квартире, значит, Кейт уже всё решила. Оставалось только выбрать подходящий момент. Он открыл бутылку и разлил шампанское по стаканам.

— За самую красивую девушку на этой планете! — сказал Джей.

— Сколько раз ты уже произносил этот тост?! — Кейт закатила глаза, но слегка коснулась его стакана своим.

Она осторожно сделала глоток шампанского. Джей разом отпил почти половину стакана — сказывалось напряжение вечера. Ему надо было немного расслабиться в обществе этой странной девушки.

— А ты говорила, что не пьёшь, — решил он немного подразнить Кейт.

— Только в Клубе, — без лишних колкостей ответила она. — И с незнакомыми парнями, которые могут что-нибудь подмешать в мой бокал.

— Ты всегда с таким недоверием относишься к людям? — удивился Джей.

— До сих пор это неплохо помогало выжить, — девушка пожала плечами. — Менять тактику пока не собираюсь.

Джей покачал головой. Какие же тайны скрываются за этой милой мордашкой? Ему хотелось знать. Тайны заводили парня больше всего.

Они сидели на кухне и болтали. Если не обращать внимания на колкости, которые иногда отпускала Кейт, общение можно было назвать довольно милым. На удивление Джея она оказалась неглупой и начитанной.

— Почему ты танцуешь в Клубе? — в какой-то момент спросил он. Джей боялся, что Кейт обидится, но девушка только улыбнулась. Так мило и искренне, что ему сразу захотелось её поцеловать.

— А почему бы и нет? — задала она риторический вопрос. — Если отбросить все предрассудки о профессии танцовщицы, то чем эта работа хуже других? — снова вопрос, не требующий ответа. — Мне нравится танцевать, — «вот, уже ближе к истине», — подумал Джей. — Когда танцую, забываю, кто я на самом деле… — Кейт оборвала себя на полуслове, явно пожалев, что сболтнула лишнего. — Уже поздно, тебе пора. А у меня есть еще и дневная работа.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — Джей тоже встал и протянул руку, чтобы коснуться её щеки. От его прикосновения девушка вздрогнула, но не отстранилась. — Ты мне очень нравишься, правда. Со мной такого никогда не случалось, — Джей старался сказать как можно больше, пока Кейт не прервала его очередной колкостью. — Меня тянет к тебе, как к магниту. И я ничего не могу с собой поделать. Знаю, что ты не веришь, и имеешь на это полное право. Но я, правда, кажется, в тебя влюбился. С самого первого взгляда.

Джей наклонился и прикоснулся губами к её губам. Он чувствовал, что с Кейт надо быть предельно осторожным. Никакого напора, порыва страсти и другого проявления силы. Неизвестно, через что прошла эта девочка, раз никому не доверяет. Мысленно парень был готов к тому, что она оттолкнёт его или влепит пощёчину. Но Кейт не сопротивлялась. Через три коротких удара сердца её руки оказались на его плечах, а меньше чем через минуту оба оказались в спальне.

— Только ничего не говори, прошу тебя, — прерывисто выдохнула Кейт между поцелуями и стягиванием одежды друг с друга.

Джей и не собирался вести светские беседы. А думал лишь о том, чтобы каждой клеточкой чувствовать её обнажённое тело. Кейт легко толкнула парня на постель и тут же оказалась сверху. Джей с удовольствием предоставил ей инициативу и прикрыл веки.

Он не ожидал, что девушка будет такой страстной. Что они вытворяли в этой крохотной спальне!.. Джей никогда и ни с кем не испытывал такого кайфа. Кейт будто читала его мысли и совершенно не знала, что такое стеснение, да и наверняка не имела никаких комплексов. Даже прыжок с двухкилометровой высоты мерк по сравнению с ощущениями, которые подарила ему странная, дикая и живая девушка.

Засыпая в её постели, Джей понял, что не он обладал Кейт, как мечтал всю прошедшую неделю, а скорее, она воспользовалась им. Но его эго от этого ничуть не пострадало.

Проснулся парень оттого, что кто-то грубо тряс его плечо.

— Эй, вставай, мне на работу пора, — прозвучал над его ухом голос Кейт.

— Можешь оставить мне ключи и адрес, куда их принести? — сквозь сон пробормотал он. В голове неприятно гудело, будто Джей выпил вчера не две трети бутылки шампанского, а как минимум литр вискаря. А когда он попытался открыть глаза, перед ними заплясали цветные пятна.

— Нет, — отрезала девушка и сдёрнула с него одеяло. — Прежде чем уйти, мне надо с тобой поговорить. Вставай!

Джей тихонько застонал. Он терпеть не мог утренние разговоры после бурной ночи. Но решил не злить Кейт и кое-как встал с кровати, натянул джинсы и пошатываясь побрёл на кухню следом за девушкой.

— Садись, — она кивнула на стул. Сама прислонилась к столешнице и скрестила руки на груди. Что-то в ней изменилось, решил Джей, посмотрев Кейт в глаза. В этом милом лице без следов косметики и немного раскосых глазах не осталось ни нахальной девчонки, которой она притворялась всё время общения с Джеем, ни страстной дикарки, которой она была ночью. В глубине зелёных глаз он видел печаль и злость. Только непонятно, на кого Кейт злилась. Ох эти глаза! Джей точно их где-то видел. Только вот где? Он вдруг подумал, что если вспомнит, то всё встанет на свои места. Но память ничего не подсказала.

— Слушай меня внимательно и не перебивай, — после долгой паузы произнесла девушка. — От того, насколько хорошо ты усвоишь мои слова, зависит, останешься ли в живых в ближайшее время, — такого утреннего разговора Джей точно не ожидал. В какие игры она играет? — Через три дня ты навсегда изменишься. Если не хочешь никому навредить, когда перевоплотишься, уезжай как можно дальше от людей. И от нелюдей тоже…

Кейт ненадолго замолчала. Джея всё это начало злить — сказывалась головная боль и нехватка сна. У неё что, не все дома?!

— Слушай, ты, наверное, книжек начиталась или фильмов насмотрелась… — начал говорить он.

— Я же просила не перебивать! — крикнула Кейт. В её голосе было столько неподдельной злости, что Джей сразу умолк и проглотил все язвительные реплики. — Найди дом в глухом лесу и сиди там. Чрез три дня ты станешь зверем, Джей. И я не шучу. Ровно три дня — время полнолуния — ты проведёшь в шкуре чудовища…

— Но… — попытался он прервать этот спектакль.

— Пожалуйста, слушай молча, — сквозь зубы процедила девушка. — У моего терпения есть предел. Я и так оказываю тебе огромную услугу. Если бы кто-то в своё время предупредил меня, рассказал, во что я превращусь… — она снова замолчала. Взгляд зелёных глаз стал рассеянным. — Когда ты поймёшь, во что превратился, и узнаешь законы нового мира, — Кейт недобро усмехнулась. — Можешь убить меня. Если найдёшь, конечно. Мстить за меня никто не будет, — она сделала шаг к столу и оперлась о край двумя руками. Джей почувствовал её горячее дыхание на своём лице. — Но предупреждаю тебя: я буду драться. Хоть и ненавижу эту жизнь, но расставаться с ней просто так не собираюсь, — Кейт смотрела парню в глаза, а Джею казалось, что он спит наяву. — А теперь одевайся и проваливай. Дверь можешь просто захлопнуть.

Девушка развернулась и ушла, оставив его наедине с противоречивыми мыслями и головной болью.

Кейт

Кейт перебежала улицу, ворвалась в кафе напротив дома и села за столик у окна. С этого места хорошо видно дверь, и она сможет вернуться домой, когда Джей уберётся из квартиры.

Девушка не врала насчёт дневной работы и три раза в неделю дежурила в больнице. Так она убеждала совесть, что немного искупает вину за ущерб, который причинила человеческому виду.

В прошлой жизни, до того как стала чудовищем, Кейт училась на врача. Диплом она так и не получила, но для исполнения обязанностей медсестры её знаний хватало. Очередная смена должна наступить послезавтра. Но уже сегодня Кейт будет так далеко от этого города, насколько возможно.

К дому подъехало такси. Через несколько минут вышел Джей. Он сел на заднее сиденье, и машина тронулась с места. Для большей уверенности Кейт подождала десять минут, надела огромные солнечные очки, скрывавшие половину лица, и вернулась в съёмную квартиру.

Она, не разуваясь, прошла в спальню, сдёрнула с кровати одеяло и простынь — девушке противно было даже прикасаться к белью, на котором он спал, — и легла на голый матрас.

Всё прошло по плану. Кейт совершила то, ради чего жила последние три с половиной года. Теперь его организм отравлен, и через три дня Джей станет таким же чудовищем, как и она, и все остальные оборотни. Но Кейт не испытывала ни малейшего удовлетворения.

«Может, когда он придёт за мной, и мы сразимся насмерть. И я заставлю его вспомнить, что он сделал… Может тогда я стану свободной и умру спокойно? Или Марк прав, и надо было просто убить его?..» — подумала Кейт. Но прямо сейчас она сама себе была противна. И не оттого, что переспала с Джеем, как последняя шлюха, а оттого, что в какой-то момент ей это даже понравилось. Девушка давно не была ни с кем близка. Поэтому губы, руки и красивое человеческое тело заставили её на время забыться. Так бывало, когда Кейт танцевала. Она будто перерождалась и выпускала на волю истинную сущность, не погребённую под ликом чудовища.

Три года Кейт искала его. Зная амбиции и нрав Джея, она искала в больших городах, на побережье, даже в соседней, богатой и процветающей стране, а нашла в глуши. Да его родители одно время жили здесь и оставили сыну небольшой дом. Но чтобы ради наследства поселиться в этом городе?! Кейт ничего не понимала, пока не стала наблюдать за парнем.

Потом она узнала, что причина — Ник. Он за год сколотил огромное состояние на каких-то сомнительных операциях на валютном рынке. Джей познакомился с ним, когда приехал продавать дом, и сразу почуял деньги. Теперь он был компаньоном Ника. А последнему всё равно, где жить. Весь его бизнес в сети. Главное, чтобы интернет работал без перебоев. Из своих наблюдений Кейт сделала вывод, что Ник — существо крайне непритязательное: единственная страсть — дорогие и быстрые машины.

Полгода она разрабатывала и воплощала в жизнь план. Для начала пришлось основательно изменить внешность и манеру разговаривать. Кейт оставила только цвет глаз. По непонятным даже ей самой причинам девушка решила дать Джею небольшую возможность узнать её. Но он не узнал. Что же, тем хуже для него.

Кейт хотела не просто обратить Джея, а влюбить его в себя. По плану девушка должна была поиграть с его чувствами дольше, но полнолуние не ждёт. Да и ей пора убираться из города. Кейт и так слишком долго задержалась на одном месте. А во всём виноват Ник. Она думала, что финансист приведёт Джея в Клуб гораздо раньше.

Кейт встала и подошла к шкафу-купе, достала походный рюкзак, покидала в него самые необходимые вещи, нацарапала записку для хозяйки и оставила её на кухонном столе вместе с деньгами за месяц вперёд и ключами. Перед тем как выйти из квартиры, девушка собрала волосы в конский хвост, надела бейсболку и очки. Она оглянулась. Это место за прошедшие шесть месяцев стало домом. Всего три года кочевой жизни, и девушка забыла, каково это — иметь дом. Кейт захотелось плакать, но она разучилась это делать.

Девушка мягко захлопнула дверь и пошла на ближайшую автобусную остановку. Она ни на секунду не снимала очки и бейсболку, несколько раз меняла автобусы и за двенадцать часов оказалась почти за пятьсот миль от злополучного города на окраине злополучной страны.

Кейт переночевала в лесу — не привыкать — а наутро продолжила менять автобусы и путать следы. Через сутки она углубилась в лес настолько, чтобы не встретить ни одного человека. Девушка старалась не убивать людей без особой нужды.

Внутренние часы подсказали ей, что до восхода луны осталось меньше тридцати минут. Девушка разделась, завязала вещи и наличные в холщовую сумку и туго обмотала ручки вокруг бедра. Телефон и кредитку она выбросила ещё в городе. Кейт, абсолютно голая, села прямо на землю и стала ждать.

Привычная боль обожгла позвоночник. Девушка встала на четвереньки, содрогнулась всем телом, выгнула спину неестественной дугой и превратилась в огромную волчицу — раза в три больше обычного животного. Тёмно-серая шерсть блестела в лунном свете, а жёлто-зелёные глаза сканировали пространство на наличие угроз и жертв. Ни того ни другого поблизости не оказалось.

Волчица рванула на север, углубляясь в лес. Трое суток она бежала и спала, выбрав укромное место в лесу. Для поддержания сил хватало свежей крови невезучих животных, которые попадались на её пути. Огромные волчьи клыки разрывали их горла и грудные клетки, маленькие звериные сердца прекращали биение в волчьей пасти, передавая свою жизненную силу оборотню.

Если бы на пути Кейт оказался человек, его постигла бы та же участь. Во время охоты всё человеческое в оборотнях бесследно исчезало. Поэтому девушка старалась в полнолуние выбирать такие места, где невозможно встретить человека. Или почти невозможно…

Через три дня, с первыми лучами солнца, она в очередной раз вернулась в человеческое тело.

Обнажённая, вся в грязи и запёкшейся крови, Кейт оказалась на окраине леса. Впереди, насколько хватало взгляда, простирались кукурузные поля. Она попыталась подняться, но ноги налились свинцом. Девушка лежала на лесной поляне, закрыв глаза и пытаясь вспомнить события трёх прошедших дней. Перед мысленным взглядом мелькали деревья, озёра, растерзанные трупы животных, отчаянный визг тормозов и светящиеся фары в опасной близости от волчьей морды.

«Похоже, людей в этот раз я не тронула», — с облегчением подумала Кейт и открыла глаза.

С третьей попытки ей удалось встать. Вокруг ноги болтался порванный в нескольких местах холщовый мешок. «Надо же, сработало!», — удивилась девушка. Этому трюку научил её Марк. До встречи со старым оборотнем Кейт не заморачивалась по поводу внешнего вида. Одежду и деньги всегда можно найти в ближайшем городке или посёлке.

Девушка прислушалась. Невдалеке шумел ручей. Она пошла к водоёму, тщательно смыла с себя кровь и грязь, оделась, рассовала деньги по карманам, выбросила рваный мешок и направилась в сторону деревни. Определить, где жили люди, не составило труда. Встроенный GPS оборотня, как шутил Марк.

Деревушка оказалась совсем крохотной — домов десять-пятнадцать. Кейт предпочитала скрываться в поселениях побольше. Но сил искать другую крышу над головой не осталось. Она постучала в дверь ближайшего дома и наплела какую-то чушь про парня, бросившего её посреди дороги в незнакомом штате. Пожилая пара — хозяева дома — с радостью приютили хрупкую девушку в потрёпанной одежде и накормили её.

Кейт о большем и не мечтала. Она поела и завалилась спать. Девушка проспала почти двадцать часов — спасибо пенсионерам, не решившимся потревожить её покой. Пришла в себя как раз к завтраку.

Пожилая пара так радовалась аппетиту Кейт, что девушка решила остаться. Хотя бы до обеда.

С того момента, как стала оборотнем, она никогда не жила с людьми — слишком опасно. Но эти супруги, без умолку болтавшие и наперебой предлагавшие ей одежду, деньги, телефон, машину, напомнили Кейт о родителях.

Фермеры потеряли дочь и внука в автокатастрофе и видели в случайно попавшей в их дом девушке знак судьбы. Они умоляли Кейт остаться, и она не смогла сказать «нет».

«До следующего полнолуния почти месяц — думала девушка — я не причиню им вреда. Надо только тщательно мыть за собой посуду и быть предельно аккуратной. Если они не будут контактировать с моей слюной, то им ничего не грозит. А через месяц я придумаю достойное оправдание ухода».

Так решила Кейт и осталась в уютном сельском доме. Девушка вымыла посуду после ужина, обдала её кипятком и пошла на второй этаж, в комнату погибшей дочери старых фермеров.

Джей

Весь день Джея лихорадило, головная боль то накатывала с силой тайфуна, то резко отступала, парень с трудом передвигал ноги и к обеду взял такси и сбежал из офиса.

Дома позвонил Кейт, но её телефон оказался выключен. «Может, она меня чем-то накачала? — подумал Джей. — Надо бы анализ крови сдать…». Но сил ехать в клинику не осталось. Тогда парень завалился спать.

Проснулся Джей только на следующее утро. На удивление бодрым и отдохнувшим. Дисплей смартфона явил семь пропущенных вызовов от Ника, два от девицы, имя которой он даже не потрудился вбить, просто назвал «экземпляр № 47». Почему сорок семь? Одному дьяволу известно.

Весь день Джей усердно делал вид, что работал. На самом деле он пытался найти Кейт. Её телефон по-прежнему был отключен, дверь квартиры никто не открывал, парень даже пришёл в тот бар, где она встречалась со странным типом, но ни девушки, ни одноглазого мужчины там не оказалось. Она как сквозь землю провалилась.

В рассказ Кейт он, конечно же, не верил. Джей думал, что это часть странной игры. Но его заводила мысль о том, чтобы снова держать танцовщицу в объятьях. Впервые Джей хотел встретиться с девушкой после того, как переспал с ней.

Но Кейт не объявилась, и парню пришлось снова уговаривать Ника пойти в Клуб в надежде увидеть танцовщицу на сцене. Там Джея тоже ждало разочарование.

Он познакомился с тремя девицами, которые пили шампанское с водкой. Джей решил, что пора перестать думать о ней, выкинуть из головы дерзкую сумасшедшую девчонку. В конце концов, кто она такая, чтобы он, Джефферсон Хаксли, тратил на поиски время и нервы?!

Девицы собрались уехать из Клуба, одной из них бывший муж оставил большой дом загородом. Джей решил составить им компанию. Они захватили еще двоих парней.

Ехали почти час. В такую глушь Джея ещё не заносило. Дорогу он не запомнил. Парня мутило, и кружилась голова. «Никогда больше не буду мешать водку с шампанским. Ядерная смесь», — решил Джей. Он чуть не упал, вылезая из машины.

Но дом оказался роскошным — надо отдать должное. Три этажа, просторные спальни и огромная гостиная с камином и овальным столом на двенадцать персон, бассейн, сауна и джакузи.

Джей развалился на кожаном диване. Рядом с ним тут же оказалась хозяйка дома — блондинка с огромными накачанными губами и слишком длинными и густыми ресницами. Джей терпеть не мог таких, но пришлось вымучено улыбнуться и сделать глоток бурбона из дружелюбно протянутого бокала.

Дальнейшие события парень помнил смутно. Утро застало Джея в одной из спален. Блондинка лежала рядом, зарывшись лицом в подушку. Всклокоченные обесцвеченные волосы разметались, напомнив ему распотрошённый стог сена.

Джей вспомнил, как в детстве приезжал на ферму к дедушке и частенько портил стога по ночам. Утром тот ругал несносного мальчишку, но прощал быстрее, чем бабушка успевала приготовить ужин. Иногда парень остро скучал по деду с бабкой. Он любил их гораздо больше, чем родителей. Может, если бы отец не продал ферму, которую завещали Джею, парень смог бы жить по-другому?.. Наедине с природой, где он никому ничего не должен, где мог быть собой и где рядом с ним могла быть такая, как Кейт…

Кейт… Вспомнив о ней, Джей окончательно проснулся. Он нашарил джинсы, выловил из кармана телефон. Два пропущенных от Ника. Джей набрал номер Кейт, не надеясь дозвониться. И оказался прав: абонент по-прежнему оставался вне зоны действия сети.

Джей умылся, оделся и вышел на террасу. Похоже, остальные еще спали. Парень вернулся в дом, открыл двухкамерный холодильник в поисках минералки или сока. Его взгляд наткнулся на заготовки для стейка. Одним движением Джей разорвал вакуумную упаковку и схватил кусок мяса. Кровь потекла по запястью и капнула на пол. Он проглотил сырой стейк и облизал дрожащие пальцы.

А потом побежал в туалет, где его вывернуло наизнанку. «Чёрт, что со мной такое?», — подумал Джей, умылся и тщательно прополоскал рот.

Парень вернулся на кухню, сварил кофе и выпил его, не чувствуя вкуса. Перед его мысленным взглядом то и дело возникал кусок сырого мяса. Джей вышел из дома. Участок оказался большим, но запущенным. Траву давно никто не косил, деревья одолели паразиты, а кустарники нуждались в том, чтобы их постригли. Но юноше здесь нравилось. Лес, видневшийся за изгородью, манил его…

Джей решил остаться еще на ночь. Но к вечеру почувствовал себя совсем плохо: он с трудом мог сосредоточиться на разговоре, в висках стучало, болела спина, и периодически немели руки и ноги.

Парень вышел на улицу. Его тянуло в лес. Неведомая сила влекла уйти как можно дальше от дома. Солнце закатилось за верхушки деревьев. Ещё немного и на небе появится луна. Джей с трудом открыл заржавевшую калитку и побежал в лес. Мимо проносились сосны, ели, кедры, берёзы и клёны… Он на секунду остановился, пытаясь понять, где находится и что делает, но ноги сами понесли парня дальше.

Последние лучи солнца погасли на небосводе, и мир погрузился в темноту. Джей резко остановился. Боль зародилась в позвоночнике, потом иглами впилась в шею, плечи, грудь, предплечья, живот, бёдра, голени и даже ступни. Он хотел закричать, позвать на помощь, но голос пропал. Тело Джея неестественно изогнулось, выпрямилось, потом снова согнулось пополам, и на лесной тропинке, залитой светом полной луны, появился волк. Огромный, с шерстью цвета тьмы и глазами цвета красного вина. Он почуял её, полную жизни. Девушка стояла всего в полумиле от Джея и звала его по имени. Глупая, она даже не представляла, что зовёт смерть. Волк рванул вперёд.

Блондинка вышла на террасу. Волосы собраны в пучок, на слепленное хирургами тело наброшен халат…

Сонная артерия оказалась самой притягательной. Кровь алыми розами расцвела на белом снегу халата. Оборотень вгрызался в свежее мясо, всего несколько часов назад служившее ему источником удовлетворения. Горячая кровь наполняла силой.

Но вдруг волк почувствовал опасность. Кто-то следил за ним и готовился напасть. Оторвавшись от тела блондинки, он увидел горящие жёлтые глаза. Тело сжалось и приготовилось к прыжку, но глаза исчезли. Он покрутился на месте и помчался в лес, туда, где секунду назад видел врага.

Деревья, ручьи, поляны мелькали перед рассеянным взглядом волка. Он бежал всю ночь, остановился только с первыми лучами солнца на берегу озера. Семейство оленей подошло к водопою. Волк слышал биение пяти сердец. Он напал. Свежая алая кровь омывала морду и лапы, с каждой каплей делала тело волка сильнее и выносливее.

Насытившись и умывшись в озере, он вернулся вглубь леса, нашёл более или менее безопасное место и задремал. Оборотень проснулся от ощущения опасности и вскочил на лапы. Взгляд кровавых глаз просканировал пространство сумеречного леса, но никого не обнаружил. Только едва уловимый странный запах. Он попытался пойти на запах, но вскоре понял, что блуждает кругами. Тогда волк бесцельно понёсся через лес, наслаждаясь ощущением свободы и бешеной скорости. Иногда нападал на мелких и крупных животных, которые попадались на пути. Люди, к их великому счастью, в такую глушь не забредали.

Джей очнулся на лугу, залитом солнечным светом. Он лежал под кустом бузины, свернувшись клубком. Парень потянулся и осторожно встал. Всё тело ломило, будто он несколько часов провёл в тренажёрном зале. Стоп. Тело. Абсолютно голое, заляпанное грязью и чем-то ещё, неприятно напоминавшем запёкшуюся кровь…

— Какого чёрта! — выругался Джей. — Что я здесь делаю?

Он огляделся. С трёх сторон наступал лес. Впереди небольшое озеро. И ни единой души, насколько хватало взгляда.

— Кхэ-кхэ, — кто-то кашлянул за его спиной, чтобы привлечь внимание.

Джей резко обернулся. Перед ним стоял мужик, с которым Кейт встречалась в баре. Ошибки быть не могло. Джей хорошо запомнил эту рожу.

— Доброе утро, — с насмешкой поздоровался мужчина. — Как себя чувствуешь?

— Может объяснишь, что всё это значит?! — набросился на него Джей.

— О, с удовольствием, — одноглазого явно забавляла ситуация. — Чем быстрее я с тобой разберусь, тем быстрее смогу заняться своими делами. А их, уж поверь, накопилось немало.

Марк — как позже выяснилось звали мужчину — рассказал Джею про мир оборотней. О том, что парень теперь один из них, и каждое полнолуние на три дня будет превращаться в животное. Огромное и кровожадное, в природе которого убивать. Марк перечислил основные законы того мира, частью которого теперь стал Джей. Все они сводились к одному главному правилу: не позволь людям узнать о существовании оборотней.

Джей решил, что перед ним разыгрывают дешёвый спектакль.

— И ты думаешь, я во всё это поверю?! — не выдержал он.

— Мне плевать, веришь ты или нет, — зло процедил Марк. — Я обещал Кейт присмотреть за тобой и всё объяснить. И выполняю обещание…

— Кейт? — перебил Джей. — Ты знаешь, где она?

— Не знаю и знать не хочу, — выплюнул Марк. — А если бы и знал, всё равно не сказал бы, — он явно не отличался большим самообладанием. — Ты что-нибудь помнишь о последних трёх днях? — неожиданно спросил мужчина.

— Нет, — честно ответил Джей. — Помню только вечеринку в загородном доме… Наверное, меня чем-то накачали, — догадался парень. — А потом привезли в лес. И устроили весь этот цирк…

— На, почитай новости, — Марк бросил ему смартфон.

Джей поймал на лету и открыл поисковик. Первым неприятным сюрпризом оказалось то, что прошло три дня, а он совершенно ничего не помнил. Парень набрал «новости» и название города. Сразу же открылась страница с ужасающим изображением знакомой блондинки в луже крови и с разодранной шеей. Джея передёрнуло, но картина показалась смутно знакомой. В статье говорилось, что на девушку напал волк. Её подруга увидела огромное серое животное, перед тем, как оно скрылось в лесу.

В статье говорилось также о том, что без вести пропал Джефферсон Хаксли. Поисковый отряд обнаружил только его телефон и обрывки одежды, но ни следов крови, ни тела найти не удалось. Полиция просит сообщить любую информацию о местонахождении молодого человека по номеру… В конце небольшая фотография Джея.

— Я бы на твоём месте не возвращался в город, — посоветовал Марк, когда парень вернул смартфон. — И в следующий раз не оставляй свидетелей. В нашем мире это карается жестоко. Первый раз тебя простят, потому что не знал правил. Но больше не совершай ошибок.

Джей не слушал. В сознании зрела ужасающая мысль, что всё это может оказаться правдой. Но парень всеми силами старался отогнать её.

Марк начал раздеваться. Он побросал одежду в кучу, а сверху аккуратно положил пухлый конверт.

— Пока, Джей, — весело проговорил мужчина. — Удачи тебе! Напоследок главный совет: если хочешь выжить в новом мире — никому не доверяй.

Марк рванул вперёд и на бегу обернулся огромным серо-коричневым волком. Животное протяжно завыло и унеслось прочь.

Джей долго провожал его взглядом, не веря собственным глазам. Потом сел на землю и автоматически протянул руку к конверту. В нём оказались наличные и записка.

«Привет, Джей!

Если ты это читаешь, значит, пережил первое обращение. Поздравляю! В ближайшие месяцы и годы ты в полной мере узнаешь, каково это — превратиться в чудовище, которым матери пугают непослушных детей. Узнаешь, как постоянно скрываться и от людей, и от таких же, как ты. Бывший король жизни, ты почувствуешь себя изгоем.

Но и это не самое страшное, Джей. Самое страшное впереди — когда ты поймёшь, что всю свою слишком долгую жизнь обречён провести в одиночестве. Ни семьи, ни друзей, ни любви… Хотя ты и так ничего об этом не знаешь…

Почему я обратила тебя? Чтобы ответить на этот вопрос, тебе нужно вспомнить. Вспомни, Джей. Несколько лет назад ты знал меня. Вспомни, что ты сделал со мной. Если вспомнишь, освободишь нас обоих.

А пока привыкай к новому миру.

Удачи!

Кейт».

Джей несколько раз перечитал письмо. Вспомнить! Что, чёрт возьми, он должен вспомнить?! Парень почувствовал головокружение. Встал, подошёл к берегу озера и нырнул в холодную тёмную воду. Там, в глубине, он увидел её глаза. Два горящих изумруда. Джей почувствовал, что вот-вот вспомнит, где видел эти глаза раньше, но воздух в лёгких закончился, и пришлось вынырнуть. А воспоминания так и остались в глубине.

Он отмыл кровь и грязь, переоделся в шмотки Марка — других вариантов всё равно не было. Джинсы оказались короткими, а ботинки слишком свободными, но вместе с вещами мужчина оставил телефон.

Джей включил навигатор и побрёл к дороге. Через час он шагал по пустынному шоссе в сторону ближайшего населённого пункта. А еще через полтора трясся на попутке. В одном Марк прав — домой лучше не возвращаться, пока Джей не разберётся во всём.

Водитель высадил парня у выцветшего указателя. Пришлось идти ещё полторы мили до поселения. Городок оказался безжизненным. С десяток улиц, заправка, несколько магазинов, мотель и какая-то жалкая пыльная забегаловка, гордо именовавшая себя «Ресторан».

Джей снял номер в мотеле и подключился к раздражающе медленной сети Wi-Fi. Все счета, как он и предполагал, заблокированы. Но у парня был запасной план. На случай если Ник кинет его, Джей держал крупную сумму наличных и поддельные документы в банковской ячейке. Надо только подождать месяц-другой, а потом забрать деньги. Джей сомневался, что кто-то будет долго его искать. Родители давно мертвы, близких друзей у него не было. Только Ник… Но интуиция и опыт общения с партнёром подсказывали Джею, что он не станет слишком упорствовать в поисках. А денег, оставленных Марком, должно хватить на два-три месяца.

Он оказался прав. Полиция сделала несколько запросов в соседние города, но никто парня там не видел. Вскоре Джефферсона Хаксли признали без вести пропавшим.

А в мире появился Джейсон Роберт Сноу. Его чёрные волосы длиною до плеч почти всегда стягивал кожаный шнурок. Джинсы, потёртая кожаная куртка, пыльные ботинки и тёмные очки, скрывающие глаза.

Этот Джей имел мало общего с Джефферсоном Хаксли. Он обходил стороной многолюдные места, никогда не заговаривал с девушками первым, а на их заигрывания всегда отвечал отказом. Этот Джей уже кое-что знал о мире детей луны — так поэтично называли себя оборотни. Постепенно он стал запоминать время полнолуния. Обрывочные, смутные воспоминания всплывали в голове оборотня, когда тот возвращался в человеческое тело. Иногда он встречал себе подобных. Некоторые охотно дополняли картину нового мира.

Джей узнал, что оборотни ведут кочевой образ жизни. Если кто-то и решает осесть в одном месте, то выбирают крупные города. Где легко выследить жертву, которую никто не будет искать.

От одного древнего волка Джей узнал, что оборотни могут жить до семи — восьми сотен лет. Но при одном условии: нужно постоянно убивать людей. Так жизненная сила жертвы передаётся охотнику. Убивая животных тоже можно существовать, но сила, а с нею и продолжительность жизни уменьшались. А ещё, чем старше оборотень, тем больше он контролировал зверя в себе. Только первые пятьдесят-шестьдесят лет нужна полная луна, чтобы обернуться.

Джей долго не мог принять новую сущность. Несколько раз его посещали мысли о самоубийстве, но парень пообещал себе, что вначале найдёт Кейт и узнает, почему она это с ним сделала. А потом убьёт. Возможно, их обоих. И пусть мир станет чуточку чище от исчезновения двух тварей.

Надо только найти её.

И он искал. Больше года Джей провёл в бесплотных попытках найти девушку. Или хотя бы вспомнить, откуда знал эти зелёные глаза. Он искал в больших городах, понимая, что там больше шансов встретить себе подобных, а заодно и расспросить о Кейт. Некоторые знали девушку, но никто понятия не имел, где она сейчас.

Когда Джей вспоминал её совершенное тело, мягкие пухлые губы и изумрудные глаза, желание накатывало на него с такой силой, что парню приходилось идти в ванную комнату и подставлять голову под струю ледяной воды. Чтобы вымыть её образ из памяти. Но это плохо помогало. Он должен был хотеть лишь одного — найти и убить Кейт. Но если бы кто-то задал вопрос: любит ли парень её или ненавидит, он ответил бы, что и то и другое. Но никто Джею таких вопросов не задавал, а самокопанием он предпочитал не заниматься.

Однажды парень снова встретил Марка. Тот сидел в шумном баре и в одиночку напивался.

— Не возражаешь? — спросил он у одноглазого, выдвигая стул.

Марк неопределённо махнул рукой. Джею показалось, что в прошлый раз повязка у него была на другом глазу.

— Слушай, Марк, — начал он разговор. — Всё хотел спросить… Что случилось с твоим глазом?

— С глазом говоришь, — мужчина хитро прищурился. — Да ничего. Так, антураж, — он похлопал Джея по плечу. — Чтобы людишки лишний раз не лезли и не нарывались. А ты думал, что у таких, как мы, могут быть проблемы со здоровьем? — Марк слишком громко рассмеялся. Парень и девушка за соседним столиком покосились на него. — Даже если бы мне вырвали глаз с корнем, — прошептал он, наклоняясь к Джею, — он всё равно вырос бы как новенький через год-другой, — мужчина снова заржал. Но на этот раз быстро стал серьёзным. — Многих уже убил, признавайся?

— Насколько помню, только одну девушку, — парень отвернулся. — В первый раз… Потом я старался уходить в лес так далеко, чтобы ни на кого не наткнуться.

— О, так ты, оказывается, вегетарианец! Ну-ну, — Марк усмехнулся. — Прямо как Кейт. Говорят, ты всё еще ищешь её?

— Да, — коротко ответил Джей. — Знаешь что-нибудь?

— Нет, — Марк покачал головой. — Больше года ничего о ней не слышал. И знаешь что?

— Что? — эхом переспросил парень.

— Если Кейт не захочет, чтобы ты её нашёл, никогда не найдёшь, — мужчина оскалился. — Хоть всю планету вверх дном переверни. Она умеет прятаться.

— Откуда ты, вообще, её знаешь? — решил сменить тему Джей. — И почему согласился помогать тогда, со мной?

— Отрабатывал старый должок, — нехотя ответил Марк. — Она спасла мою задницу, и я был должен. Теперь мы в расчёте.

— От чего спасла? — поинтересовался парень.

— Не твоё дело, щенок! — отрезал одноглазый.

— Ладно-ладно, — Джей примирительно поднял руки. Ему хотелось вытащить из Марка еще хоть что-нибудь про Кейт. — А ты не знаешь, как она стала…

— Только не вздумай произносить такие слова, — процедил Марк сквозь зубы. — Точно не знаю, — он откинулся на спинку стула. — Одно время ходили слухи об изнасиловании. Что, мол, на девушку в лесу наткнулся один из наших, когда учуял запах свежей крови… — мужчина ненадолго замолчал. — Не думаю, что это правда. Кейт никогда не рассказывала. Но если, действительно, всё было так, — Марк покачал головой, — то непонятно, как она осталась жива…

Джей не слушал. Он вспомнил. Всё вспомнил. Загородный клуб, куда они с друзьями поехали отмечать получение дипломов… Джей взял с собой Кэтрин только потому, что кто-то из парней шепнул, будто она девственница. Кэтрин Гарсиа — тогда её звали так — второкурсница, почти год бегала за Джеем. Ничем не примечательная: слишком худая, с волосами мышиного цвета и бледным, будто обескровленным лицом, она никак не могла рассчитывать на внимание самого красивого парня в университете. Но Кэтрин оказалась настойчивой.

Джей порядочно набрался и начал приставать к девушке прямо в клубе, зажав её в углу огромного мягкого дивана. Кэтрин влепила ему пощёчину и убежала в лес. Парня это ещё больше завело, и он устремился за ней. Джей хорошо помнил, как нагнал девушку на лесной поляне, одним движением разорвал дешёвое платье и повалил её на землю. Кэтрин пыталась звать на помощь, но он зажал девушке рот. Она быстро затихла и перестала дёргаться, только зелёные глаза, полные боли и отчаяния смотрели на Джея.

Когда парень удовлетворил все потребности, девушка не шевелилась, только широко распахнутые глаза уставились в небо, к безучастным и далёким звёздам. В лунном свете Джей увидел кровь на своих руках и на одежде Кэтрин. Он испугался и побежал в клуб. Оттуда вызвал такси и вернулся домой.

На следующий день парень ждал, что она вот-вот объявится и подаст в суд за изнасилование. Даже начал искать хорошего адвоката. Через несколько дней Джей решил сам пойти к девушке: извиниться — всё-таки совесть у парня была, и чувствовал он себя довольно мерзко. А если Кэтрин пошлёт его вместе с извинениями, как сделал бы Джей на её месте, то можно предложить денег. Лишь бы истории не дали огласку.

Но он не нашёл Кэтрин Гарсия ни дома, ни в университете. Прошёл месяц, потом другой, третий, а девушка так и не объявилась и повестка в суд тоже.

Парень вернулся к реальности, только когда Марк потряс его плечо. Попрощавшись с одноглазым, Джей пошёл в мотель. По дороге он старался ни о чём не думать. Только когда запер за собой дверь и сел на кровать, мысли обрушились на парня.

«Ничтожество! Трус! Трус! Чёртов трус! — ругал он себя. — Я должен был остаться с ней и помочь, а не бежать, как последний подонок. Теперь мы оба платим за мою ошибку…». Джей сжал кулаки и со всей силы ударил по спинке кровати. «Кейт, почему ты не убила меня?!» — выкрикнул он. Но потом Джей понял, что смерть была бы слишком мягким наказанием.

«Да, ты права, Кэтрин, права. И твоя месть справедлива. Но я должен найти тебя. Перед тем как покончу с этой мерзкой жизнью, ты должна узнать, как я ненавижу себя за то, что сделал с тобой».

И Джей с удвоенной силой возобновил поиски. Теперь, зная, что Кейт не охотится на людей, он стал выбирать самые тихие и заброшенные места. Такие, где шансы встретить себе подобного близятся к нулю.

Кейт

Кейт прожила у фермеров почти три месяца. Своё отсутствие в полнолуние она оправдывала поездками в ближайший крупный город. Но супруги не задавали лишних вопросов и искренне радовались присутствию девушки в доме.

Однажды ночью Кейт поняла, что так больше не может продолжаться. Она слишком привязалась к супружеской паре. Фермеры незаметно стали для неё семьёй. Но у оборотня не может быть семьи. Да, некоторые из них пытались организовать кланы… Ничем хорошим это, как правило, не заканчивалось. Иногда оборотни создавали пары. Но поскольку женщины среди детей луны встречались крайне редко, то и пары создавать было особо не с кем.

Кейт ушла ночью, не попрощавшись. Решила, что так им всем будет проще. Два дня девушка провела в лесу.

Приходя в себя после очередного полнолуния, она подумала, что жить в небольших городках или деревнях — хорошая тактика. Кейт давно знала, что оборотни предпочитают крупные города. Поэтому встретить себе подобного в глухой деревушке, где все жители друг друга знают, практически невозможно.

Так она и кочевала от одного богом забытого места к другому. Прошёл год, за который Кейт не встретила ни одного оборотня. Девушка немного расслабилась и позволила себе остаться на одном месте подольше. Три месяца она провела в маленьком городке на юге страны. Устроилась работать официанткой в баре. Народ здесь оказался мирным. Даже завсегдатаи сидели по углам и тихо потягивали напитки. Никаких приставаний, драк и всего того, что Кейт привыкла видеть в заведениях больших городов.

Девушке нравилось это место. Она даже думала задержаться здесь еще на несколько месяцев. Но однажды в бар заглянул оборотень. Кейт сразу почуяла сородича. Этот запах ни с кем не перепутаешь.

Он занял дальний столик у окна. Девушка взяла меню, блокнот и подошла к незнакомцу. Молча положила меню на стол и очень тихо, так чтобы никто, кроме оборотня, не услышал, прошептала:

— Надеюсь, ты не собираешься задерживаться в этом городе.

— Не очень-то ты дружелюбна со своими… — начал говорить оборотень.

— Просто живу здесь уже несколько месяцев и не хочу проблем, — перебила Кейт.

— Ладно, понял, — он поднял руки вверх и улыбнулся. — Сегодня же вечером уберусь восвояси. Но можно вначале угостить тебя чем-нибудь и поболтать?

— Хорошо, моя смена заканчивается в девять, — нехотя ответила Кейт. Любезничать с оборотнем она не собиралась, но и отказывать без явных причин не стоило. В отношениях с сородичами всегда надо соблюдать нейтралитет. — Определились с заказом?

Боб, как позже представился оборотень, сидел напротив Кейт и потягивал пиво. Он сказал, что заглянул сюда случайно по дороге в крупный город на побережье, и на территорию девушки не претендует. Они немного поболтали о новостях столицы. Впрочем, ничего действительно нового и интересного Кейт не услышала. Боб не упустил шанса предложить провести ночь вдвоём. Девушка мягко, но недвусмысленно отказала. Он только пожал плечами.

Оборотень поинтересовался, долго ли Кейт собирается жить в этой глуши. Она честно ответила, что еще несколько месяцев. Тогда Боб посоветовал не задерживаться слишком долго.

— Несколько лет назад я жил в одном городе почти восемь месяцев, — задумчиво проговорил он. — Потом тяжело срываться. Привыкаешь, расслабляешься, начинаешь терять бдительность… Зачем тебе лишние проблемы? Уезжай, пока слишком не привязалась к месту.

Они еще немного поболтали и разошлись. Боб сдержал обещание, и на следующий день его в городке не оказалось.

А Кейт всерьёз задумалась над тем, чтобы уехать. Но интуиция советовала остаться. Девушка чувствовала — что-то надвигается. И лучше встретить незваных гостей в немного обжитом и подготовленном доме, чем посреди леса.

«Как же я устала всё время бегать и бояться ножа в спину! — подумала Кейт, возвращаясь домой после вечерней смены. — Пусть лучше убьёт меня — хоть какая-то определённость. Но прежде хочу заглянуть в его глаза. Я должна знать, вспомнил Джей или нет. А если вспомнил — раскаивается ли… Почему думать о нём всегда так больно?! Неужели во мне недостаточно ненависти к ублюдку, по вине которого я стала чудовищем?!». Кейт хотелось выплюнуть эти слова в вечернюю тишину, но она сдержалась.

Давно, ещё будучи человеком, Кэтрин любила Джея. Любила так сильно, что готова была наплевать на гордость и чувство собственного достоинства. Потом, став оборотнем, она возненавидела парня и мечтала только об одном — отомстить.

Но и месть не принесла душе Кейт облегчения. Она потеряла смысл существования, за который цеплялась последние пять лет. И теперь не знала, за что цепляться дальше…

Кейт почуяла запах на крыльце. «Неужели Джей нашёл меня?» — пронеслось в голове девушки, пока она одной рукой открывала дверь, а второй доставала метательный нож из-за пояса.

— Ну, здравствуй, Кэтрин Гарсиа, — донёсся из темноты знакомый голос. Голос, который она так хотела, но не могла забыть. — Далеко же тебя занесло.

— Ты вспомнил… — прошептала девушка и включила свет. Нож выпал из безвольно опущенных рук.

Джей сидел на стуле посередине маленькой гостиной. Кейт смотрела на него и не узнавала. Куда подевался весь напускной лоск и самоуверенность? Где кривая ухмылка — постоянный спутник парня? Он отрастил волосы, лицо осунулось и побледнело, будто Джей несколько ночей не спал, под глазами залегли тёмно-фиолетовые тени, взгляд серьёзный и печальный, а уголки губ опущены.

— Можно одну просьбу? — Кейт постаралась взять себя в руки. Джей кивнул. — Пожалуйста, убей меня быстро и безболезненно.

Он вскочил со стула так стремительно, что девушка даже вскрикнуть не успела. В следующее мгновение Джей оказался перед ней на коленях. Он схватил дрожащие руки Кейт и прижал их к груди.

— Убить?! — выкрикнул он. — О чём ты говоришь?! Это я должен умолять о смерти после того, что сделал с тобой, — Джей посмотрел в её глаза. — Я был ничтожеством! Трусом! Знаю, что такое простить нельзя, и даже не прошу простить… — он ненадолго замолчал. — Но, Кейт, хочу, чтобы ты знала: я пытался найти тебя и не нашёл… Зато нашёл сегодня… Знаю, что недостоин жизни, даже такой… Но я должен был найти тебя и всё сказать… — Джей умолк, обнял девушку за талию и уткнулся лицом в живот.

Она неуверенно провела рукой по его волосам. В душе и сердце Кейт всё встало с ног на голову. Девушка понимала, что должна ненавидеть его. Несколько лет она мечтала отомстить. Превратить его в чудовище, а затем убить. И вот, Джей стоит перед ней на коленях и буквально умоляет привести в исполнение смертный приговор, а она думает только о том, как же он чертовски красив…

Кейт верила, что парень раскаивается и испытывает боль, но могла ли она простить?

Девушка опустилась на колени. Так, чтобы их взгляды встретились.

— Джей, — тихо произнесла Кейт. — Для таких, как мы, нет места на Земле. Ошибка природы. Не знаю, зачем она позволила существовать чудовищам…

— Ч-щ-щ, — парень приложил палец к её губам. — Если мы смогли найти друг друга, может, ещё не всё потеряно…

Кейт попыталась высвободиться из его объятий и встать. Девушке необходим был глоток свежего воздуха. Может, это вернёт ясность мыслей?

— Кэтрин, — Джей сжал её запястья. — Я люблю тебя. И надеюсь, что ты освободишь нас обоих.

Эти слова. Пять лет назад она готова была душу продать, чтобы их услышать. А сегодня?..

И сегодня слова клеймом прожгли сердце Кейт. Больше она не могла сопротивляться.

Девушка развязала кожаный шнурок, стягивавший волосы Джея, и запустила в них пальцы. Парень простонал что-то нечленораздельное, подхватил Кейт на руки и в три широких шага пересёк гостиную.

Эта ночь не была похожа ни на первую, ни на вторую их ночи, проведённые вместе. Оба старались быть предельно осторожными и нежными. Кейт подумала, что они нашли друг в друге если не любовь, то искупление. Но может ли это спасти их про́клятые души?

Засыпая в объятиях Джея, девушка вспомнила единственную пару оборотней, которую встретила за пять лет кочевой жизни. Оба были древними волками. Кейт чувствовала волны спокойствия и преданности, исходившие от них. Оборотни всегда были вместе, и слишком долгую жизнь прикрывали друг другу спину.

«Вот бы и у нас с Джеем получилось так же…». Девушка позволила себе дерзкую мечту.

Кейт разбудили первые солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь неплотно закрытые шторы. Она тихонько встала, чтобы не потревожить Джея, и пошла на кухню. Налила стакан апельсинового сока и поставила сковороду на плиту. Засыпала зёрна в кофемашину и достала яйца из холодильника. В этот момент девушка услышала шаги по ступенькам крыльца. Пять пар ног. «Охотники», — со стопроцентной уверенностью решила Кейт. Похоже, светлое безбедное будущее не их с Джеем удел.

Девушка знала, что есть ровно пятнадцать секунд до того, как они вышибут дверь и убьют их обоих. Или хуже. Возьмут в плен и выкачают всю кровь.

Она рванула в спальню, закатилась под кровать и дёрнула крышку люка. Кейт скользнула вниз, нащупала босыми ногами ступеньки и закрыла люк изнутри. Будить Джея и всё объяснять времени не было. Оставалось лишь надеяться, что охотникам дано задание поймать их живыми. Тогда есть шанс спасти парня.

Подвал — скрытое оружие дома — Кейт нашла не сразу. А когда обнаружила убежище, перетаскала сюда небольшой запас вещей, еды и скудный арсенал. За годы кочевой жизни девушка научилась неплохо стрелять и метать ножи.

Она дёрнула рычаг, и подвал залил тусклый жёлтый свет. Кейт подбежала к стеллажу, достала и разложила на столе два револьвера и винтовку. Зарядила оружие, потом оделась, собрала волосы в пучок и заткнула за пояс пять метальных ножей.

Сверху не доносилось ни звука. Выстрелов Кейт тоже не слышала. Значит, парня взяли врасплох. Помимо оружия, на столе лежал ноутбук. Девушка включила его и запустила программу слежения за домом. Очередная предосторожность, сделанная, как выяснилось, не зря.

Джей сидел на стуле посреди гостиной. Голый и скованный цепями. Судя по всему, серебряными. Кейт горько усмехнулась. Будто это имело значение! Обернувшись, Джей порвал бы любой метал, а в человеческом обличье ему не под силу разорвать цепи. Неважно, из серебра они или из железа.

Правый глаз парня заплыл, а на груди и торсе проступали синяки. Значит, он без боя не сдался. В комнате находилось еще двое. Один стоял за спиной оборотня с винтовкой в руках. Второй развалился на кровати.

«А где остальные?» — Кейт переключилась на камеру, установленную на кухне. Там было пусто. Ошибиться девушка не могла — у оборотней идеальный слух и скорость реакции, намного превышающая человеческую. Значит, трое пошли на поиски. Окно в спальне на ночь она всегда открывала. Охотники могли подумать, что Кейт сбежала через него и пустилась в лес. Девушка переключилась на наружные камеры, установленные в доме прежними хозяевами. Почти вплотную к двери припаркован чёрный джип. Один наверняка сидел в машине и следил за входом в дом. Камера во дворе показывала зелёную лужайку и скамейку. Никого. Значит, действовать надо быстро и бесшумно.

Кейт ещё раз просмотрела изображения всех камер и запомнила, где стоял охранник Джея. Она поднялась к люку, бесшумно отодвинула хорошо смазанную крышку, вынула оружие и зажала ножи в обеих руках. Девушка подтянулась и, стараясь не издать ни звука, распласталась под кроватью и медленно подползла к краю. Со скоростью, невозможной для человека, выкатилась из-под кровати, вскочила на ноги и бросила нож в охранника, стоявшего за спиной Джея. Он судорожно схватился за горло и упал на пол.

Второй нож полетел в парня, который, едва успев вскочить с кровати, снова повалился на неё. Кейт схватила винтовку, выпавшую из рук охранника, перекинула ремень через плечо и забросила оружие за спину.

Девушка пошарила в карманах невезучих охотников и нашла ключи. Быстро справилась с цепью, освободив Джея.

Он только покачал головой, осматривая истекавших кровью парней.

— Я подумал, что ты меня сдала, — прохрипел он, натягивая джинсы и футболку.

— Похоже, сдали нас обоих, — ответила Кейт, засовывая за пояс один револьвер. Второй и винтовку протянула парню. — Надеюсь, ты знаешь, как с этим обращаться?

Джей кивнул.

— Двое вылезли через окно, — подтвердил он догадку Кейт. — У тебя там что, бункер выкопан? — не выдержал парень.

— Всего лишь подвал. Достался вместе с домом, — девушка пожала плечами. — Как видишь, он пришёлся кстати.

— Неужели ты меня так встречать готовилась? — не унимался Джей.

— Нет, просто люблю чувствовать себя в безопасности, — она подошла к окну и осторожно отодвинула штору. На горизонте никого. — У входа припаркована машина. Думаю, один сидит в ней и караулит дверь. Что будем делать?

Джей предложил сыграть роль наживки. Убитых парней они быстро сбросили в подвал вместе с испачканным кровью покрывалом. Пятно на полу закрыли ковром. Одну винтовку и револьвер пришлось вернуть под кровать. Оборотень снова разделся и сел на стул. Кейт обмотала его запястья цепью и встала за дверью. Теперь оставалось прислушиваться к шагам и застать охотников врасплох.

— Знаешь, кто они такие? — тихо спросил парень.

— Охотники за головами, скорее всего, — прошептала она в ответ. — Не встречался с ними раньше? — он покачал головой. — Если есть чудовища, то должны быть и охотники, — Кейт недобро усмехнулась. — Прикрываются благородными мотивами, а на самом деле наживаются на крови оборотней.

— Крови? — удивился Джей.

— Ты и об этом не знаешь? — в свою очередь, изумилась она. — Ох, Джей, тебе ещё так много предстоит узнать о тёмном мире…

Кейт вкратце объяснила ему парадокс. Слюна оборотня для человека смертельно опасна — либо убьёт, либо превратит в чудовище. А вот кровь детей луны способна излечивать практически все людские болезни и в целом продлевает человеку жизнь.

Существовал белый и чёрный рынок. Некоторые продавали свою кровь и неплохо на этом зарабатывали. А некоторые отчаянные или просто сумасшедшие люди пытались поймать оборотня и выкачать из него всё, что можно, бесплатно. Иногда им это даже удавалось…

— А теперь молчи и слушай, — прервала рассказ Кейт. — Чувствую, что охотники вот-вот вернутся.

Интуиция девушки не подвела. Вскоре они услышали топот двух пар ног по крыльцу.

— Готов? — прошептала Кейт.

Джей кивнул и немного опустил голову, будто устал сидеть скованным.

Дверь широко распахнулась, и в комнату ввалились двое парней.

— Эй, а где Билли и Джим? — удивился один из них.

Кейт нажала спусковой крючок. Ещё двое охотников оказались на полу без признаков жизни. Тёмно-бордовая кровь растекалась по паркету. «Теперь этот дом пропитается кровью так, что и не отмоешь», — отрешённо подумала девушка, уставившись на распластанные тела. «Не отвлекайся! — приказала она себе, — Сейчас явится пятый».

И не ошиблась. В распахнутую дверь влетел еще один охотник. Он реагировал быстрее остальных и даже успел нацелить винтовку на Кейт и нажать спуск. Но вот с меткостью у парня оказалось плохо. Попал девушке в левое плечо. Она дёрнулась, но оружие не выронила, и следующий выстрел пробил охотнику череп.

Джей вскочил и подбежал к девушке. Она отбросила винтовку и зажала рану ладонью.

— Ты ранена, — тупо сказал он. — Давай перевяжу.

— Пустяки, — улыбнулась Кейт. — Выну пулю и зашью, а через неделю уже и шрама не видно будет. А сейчас нет времени. Одевайся, возьмём их машину, уедем подальше и утопим её в каком-нибудь озере. Скоро здесь будут полицейские. Не хотелось бы с ними встречаться.

Джей кивнул и быстро оделся.

— Не прикасайся к их телам и постарайся не наступить в кровь, — посоветовала Кейт.

Она разорвала простынь на широкие полосы и перевязывала плечо. Джей склонился над ней, чтобы помочь затянуть концы импровизированных бинтов. На мгновение они оба перестали следить за дверью. И именно в это мгновение раздался низкий прокуренный голос.

— Эй вы, руки вверх! Или бошки продырявлю.

Джей медленно развернулся и поднял руки. Кейт не стала вставать с кровати и подняла только правую руку.

— Так, ты, урод, садись на стул! — скомандовал охотник.

Оборотень подчинился и сел.

— Теперь ты, подстреленная, — продолжил мужчина. — Подойди к своему дружку и хорошенько примотай его к стулу. Да смотри мне, без фокусов! Одно лишнее движения — и вы оба трупы.

Кейт встала и подошла к Джею. Она осторожно обмотала его руки и грудь цепью, демонстративно щёлкнув, повесила замок и незаметно вложила в ладонь парня ключ.

— Давай сюда ключ, — приказал охотник. Он был невысокого роста, седеющий и с заметным брюшком. «Давно пора на пенсию, а ты всё туда же», — с раздражением подумала Кейт и протянула мужчине ключ от люка в подвал. По размерам он походил на замочный. — Умница! — съязвил охотник. — Теперь медленно подойди ко мне.

Девушка подошла, и охотник нацепил на её запястья наручники.

— Ложись на кровать, — на его лице расплылась мерзкая улыбка. — За то, что вы убили всех парней, будешь ублажать мою плоть. А твой дружок пусть наблюдает. А потом я его пристрелю. А потом выкачаю из вас столько поганой крови, что весь остаток жизни не буду ни в чём нуждаться! И не вздумай укусить меня! — мужик погрозил кулаком. — А не то башку снесу! Поняла?

Кейт кивнула и послушно легла на кровать. Она притворилась напуганной, а сама боковым зрением следила, как Джей аккуратно открыл замок и старался бесшумно распутать цепь.

Охотник немного повозился с ремнём и стянул с девушки джинсы и трусики. Потом расстегнул брюки и вынул сморщенное достоинство. В этот момент серебряная цепь обвилась вокруг его горла. Джей стянул её так туго, что мужик даже выругаться не успел, только судорожно пытался хватать ртом воздух. Через несколько секунд он перестал дёргаться и обмяк.

— Что так долго?! — с наигранным упрёком спросила Кейт, поспешно натягивая трусики и джинсы.

На самом деле девушку начинало трясти и к горлу подкатывали рыдания. Джей отбросил тело охотника и сжал её ладонь.

— Всё кончилось, слышишь, — парень смотрел в её глаза, стараясь ободрить. — Всё будет хорошо. А теперь давай уберёмся отсюда.

Она кивнула. Джей подхватил оружие, принадлежавшее Кейт, и цепь, так как на ней было полно его отпечатков. Они сели в машину. Кто-то из охотников заботливо оставил ключ в замке зажигания. Джей повернул его, выехал на дорогу и помчался прочь от тихого уютного городка, оказавшегося ловушкой для обоих оборотней.

По щекам Кейт потекли слёзы.

— Эй, всё будет хорошо, ты в безопасности, — он бережно провёл ладонью по лицу девушки, стирая влагу.

— Ты не понимаешь, — медленно проговорила она. — Мне никогда не приходилось намеренно убивать людей. Даже в полнолуния ухожу в лес так далеко, чтобы никого не встретить… А сейчас… — она закрыла глаза. Плечи тряслись от беззвучных рыданий.

— Послушай, ты защищала наши жизни, — Джей сжал её ладонь. — И эти люди гораздо хуже даже таких чудовищ, как мы.

— А как ты меня нашёл? — спросила Кейт, чтобы отвлечься от кровавых картин, которые возникал перед глазами, когда она опускала веки.

— Совершенно случайно, — парень усмехнулся. — Я искал тебя в крупных городах, потом в тихих, полуживых местечках, но нигде не находил даже следа. А недавно меня занесло на побережье. Там я встретил парня, назвавшего себя Боб. Мы разговорились за бутылочкой бурбона, и он упомянул, что встречал девушку по имени Кейт. Сказал, что ты отшельница и живёшь неподалёку, но вроде скоро собираешься переселяться. Господи, я готов был расцеловать этого Боба! — Джей демонстративно закатил глаза. — Выпытал у парня всё, что он знал, взял машину напрокат и рванул сюда. Остальное ты знаешь.

— Значит, Боб нас и сдал, — резюмировала Кейт. — Думаю, охотники следили за тобой. Потом выждали удобный момент и напали. Вот скотина! Убью, если встречу, — девушку снова затрясло.

Джей ничего не ответил, только положил руку поверх её ладони и сосредоточился на дороге.

Где-то через полчаса он съехал с трассы, остановил машину и заглушил мотор.

— Что ты делаешь? — Кейт открыла глаза.

Вместо ответа парень вышел из джипа, подошёл к пассажирской двери и открыл её. Потом взял девушку на руки и отошёл от машины на четверть мили.

Джей осторожно поставил Кейт на землю, взял её прохладные ладони в свои и опустился на колени.

— Кэтрин Гарсия, — он произнёс её давно забытое имя так, что девушке стало трудно дышать. — Я люблю тебя и прошу разделить со мной длинный или короткий путь, быть рядом в горести и в радости. Обещаю всегда прикрывать твою спину, — карие глаза Джея смотрели серьёзно и искренне. — Хочешь ли ты навсегда связать наши жизни? — парень ждал ответа, который изменит их судьбы.

— Джефферсон Хаксли, — медленно проговорила Кейт, — я согласна прикрывать твою спину. Только не слишком уж часто подставляй её опасности, — она хотела звучать саркастично, но голос предательски дрогнул.

Джей выпрямился, подхватил её на руки и поцеловал. Кейт потеряла ощущение реальности. Странное чувство, будто невидимая нить протянулась между ними, прочно связав сердца и души. «Клятва верности», — промелькнула где-то на задворках сознания мысль. И может её дерзкая мечта обрести любовь в про́клятом тёмном мире не так уж и несбыточна?

Милена Майн, Ксения Протос Достойная награда

Все время было темно. Но темнота нисколько не пугала его — он сам был ее частью, ее порождением. Гораздо хуже была тишина. Час за часом, день за днем он не слышал ничего, кроме собственного дыхания и стука своего сердца.

Раз в день за дверью раздавался звук шагов его тюремщика, слышался скрежет отворяемого оконца и на полу появлялся щербатый деревянный поднос с миской какой-нибудь дряни вроде плохо проваренной каши и кувшином воды. Ровно столько, что бы он не умер от голода и жажды. В первые дни он с озлобленным рыком швырял миску прочь и выкрикивал оскорбления своим надзирателям, но то время давно прошло. Теперь он жадно съедал все до последней крошки и, урча, вылизывал посудину дочиста.

Сколько минуло времени с тех пор, как его приволокли сюда, едва живого от тяжелой раны, с ног до головы закованного в цепи? Этого он уже не мог даже предположить. Когда-то он ещё чертил когтями линии на стенах, отмечая, по его предположениям, прошедшие сутки. Но в этом каменном мешке не было ни единого оконца, что позволило бы увидеть хоть луч солнца и определить, день сейчас или ночь. Минули ли годы или века? Да это было уже неважно, совершенно неважно. Он спал, когда хотелось спать, и бодрствовал, когда спать не хотелось.

Когда-то очень давно, в самом начале его заключения, к нему еще приходил лекарь в сопровождении целой толпы стражников. Точно бешенного зверя, его приковывали цепями к скобам на стенах, что бы обработать рану, и вновь освобождали, прежде чем уйти. Она заживала мучительно медленно, серебро жгло хуже яда… Но со временем он все же поправился. После этого перестал появляться и лекарь.

Когда-то он в бессильной ярости рвал когтями мореный дуб единственной двери своей темницы… Теперь же делал это лишь для того, что бы не дать когтям слишком отрасти и затупиться. Когда-то он ещё мечтал разорвать ими глотки своих пленителей, но теперь исчезло даже это желание. Впрочем, кроме мечты хоть раз наесться досыта, иных у него не осталось.

Его некогда серебристо-белые волосы отрасли так, что волочились следом за ним по полу грязными спутанными серыми космами. Они мешались, часто попадали в ту зловонную дыру в дальнем углу, куда полагалось справлять природную нужду, но, по крайней мере, не давали ему так уж сильно мерзнуть во сне.

Все это походило на бесконечный сон, от которого он никак не мог проснуться. Единственной радостью, что он испытывал и ждал с нетерпением, были ЕЁ короткие визиты. И пусть шаги ЕЁ были легки и неслышны, и она лишь молча стояла по ту сторону двери, он все же знал о ее присутствии. Ее запах, запах ночи и луноцветов, заставлял его беспокойно прижиматься к двери и тревожно прислушиваться и принюхиваться, с ужасом ожидая, когда она вновь уйдет. Прежде он окликал ее по имени, но она никогда не отзывалась. Теперь он не делал и этого — лишь стоял, молча прижимаясь щекой к истерзанному когтями дереву и пытаясь уловить тихий отзвук ритма ее сердца.

Когда-то его звали Гриффисом Ш'Каадом, Чёрным Маршалом, почти сумевшим огнем и мечом повергнуть Миреттскую Империю в прах и стереть род людской с лица земли, возвращая эльфам их исконную власть. Когда-то он был воплощенным ужасом четырёх королевств, а ныне лишь безымянным узником самой дальней камеры в подвалах Лидеона.

Вдруг его привычная тишина оказалась нарушена грохотом чьих-то шагов. Дверь камеры с натужным скрежетом распахнулась настежь, а по глазам росчерком клинка резанул свет факелов. В страхе шарахнувшись прочь, налетев спиной на стену, Гриффис заслонил лицо руками. Напасть на стражников, попытаться прорваться сквозь их ряды в коридор, навстречу к свободе? Подобные мысли даже не возникли в его голове, он лишь желал, что бы эта шумно дышащая, гремящая кольчугами, оглушительно переговаривающаяся толпа убралась восвояси и унесла с собой этот проклятый факел. Он, верно, закричал бы от ужаса, когда его, точно медведя-шатуна, прижали за шею к стене железной рогатиной и принялись заковывать в кандалы, да только язык давно разучился воспроизводить звуки. Потом узнику завязали глаза и поволокли прочь из камеры. Он пытался противиться; ломая когти, обдирая пальцы до крови, цеплялся за дверные проемы, вырывался, всем существом мечтая вернуться в привычное безмолвие и темноту своего узилища. Но некогда могучие мышцы одрябли за долгие годы бездействия, и более не позволяли оборотню раскидывать врагов, как щепки. Свет резал глаза даже сквозь ткань повязки, а чужие прикосновения жгли, точно пламя. Дрожа, как напуганный до смерти ребенок, Гриффис уже не сопротивлялся, когда кто-то аккуратно остриг его сальную гриву до приемлемой длины. Голос пробудился в нем лишь тогда, когда его с головой окунули в бадью и принялись отмывать. Он орал, брыкался, и один раз даже сумел вырваться из рук слуг… что бы едва не захлебнуться в мыльной воде.

Потом была мешающая, давно позабытая, непривычно пахнущая чистотой одежда. И снова цепи, снова коридоры. Затем его все же перестали куда-то волочь и на время оставили в покое. Гриффис тревожно принюхался, чуя кругом запахи множества незнакомых людей… И ОНА тоже была здесь. А еще кругом была пустота, а привычные, надежные стены были где-то далеко — пусть он не мог видеть этого, но чувствовал остро, до дрожи, до крика. Звеня волочащимися следом цепями, он слепо рванулся прочь, пока наконец не забился в угол и сжался там в комок. От этой беспокойной возни повязка чуть сползла на его впалые щеки, и ударивший в глаза слепящий свет вырвал из горла оборотня раскатистый рык.

— Я охотно верю вам, госпожа, что он когда-то был великим воином и полководцем. Однако же, боюсь, теперь толку от него будет не больше, чем от любого другого животного. — Раздался рядом полный презрения голос, а чья-то сильная рука до предела натянула цепь ошейника, заставив Гриффиса рухнуть на пол и захрипеть от недостатка воздуха. — Может, распорядитесь отправить его в зверинец, госпожа Кельда?

В глубине души злоба мгновенно вспыхнула злоба, порождённая не то агонией собственной гордости, не то тем фактом, что с ним, Чёрным Маршалом, кто-то смеет так обращаться при НЕЙ. Резко перехватив цепь руками, он рванул её на себя. Едва почувствовав, что это действие заставило его мечителя немного потерять равновесие, оборотень вслепую, на звук, нанёс удар по ногам. Судя по грохоту падения и последовавшей за ним приглушённой ругани — вполне успешно.

— Вот видите, дорогой мой Орлем, кое-на что он еще всё-таки годен, — Голос незнакомой женщины казался насмешливым и вполне довольным. — Наша гостья не ошиблась, предложив такого кандидата. Освободите его.

— Но он же…

— Выполняйте приказ. Он ничего нам не сделает.

Столь хорошо знакомые слуху шаги как никогда сильно за все эти бесконечные годы вдруг приблизились к нему, наполнив окружающее пространство запахом луноцветов и тёплого воздуха летней ночи. Тонкие пальцы мягко, но властно коснулись подбородка оборотня, заставив его поднять голову. Ошейник ослабил хватку, и наконец исчез вовсе.

— Ну здравствуй, Гриффис.

— Закройте шторы! — Голос второй, незнакомой женщины.

Раздался топот нескольких пар ног — дворцовая челядь спешно бросилась выполнять распоряжения. Тяжелые шторы плотно занавесили окна, и тронный зал окутала тьма, столь благословенная для отвыкшего от света взгляда. Почувствовав это, Гриффис перестал рычать и нетвёрдой рукой сдвинул с лица повязку. Зеленые кошачьи глаза настороженно вперились в лицо стоящей рядом женщины. Вертикальные зрачки расширились и округлились, испуганный зверь во взгляде исчез, уступив место медленно осознающему происходящее дроу. Рот чуть приоткрылся, как у выброшенной на берег рыбы, точно он что-то хотел сказать, но забыл, как это делается.

Мысли и слова медленно ворочались в его голове, будто старый мельничный жернов. Гриффис смутно вспомнил, что говорить — это совсем несложное дело, однако на все отчаянные попытки произнести хоть что-то язык его оставался нем.

Взгляд его приковала к себе ОНА. Единственная дровийка среди стаи ненавистных людей. Она давно убрала руку, а он всё смотрел и смотрел в её бледное, точно вырезанное из серого мрамора лицо в обрамлении иссиня-чёрных волос. Её оранжевые глаза производили почти гипнотический эффект, не давая ни малейшего шанса отвести взгляд прочь. Ничуть не изменилась за прошедшие годы. Годы?

— Де… Дерейла. Сколь. ко…? Сколько…? — Едва слышно выдавил из себя Гриффис. Дыхание его срывалось, легкие горели, непослушные, позабывшие о хоть сколько-нибудь длительной ходьбе ноги подкашивались от усталости.

— Сколько времени прошло? — Догадалась она. — Мне придётся рассказать тебе очень многое. Оставите нас наедине?

Та, вторая, человеческая женщина, что отдавала приказы, милостиво кивнула и первой направилась к выходу. Вся свита, включая настороженно косящуюся на оборотня стражу, спешно удалилась вслед за своей повелительницей.

— Присядь пожалуйста, мне придётся многое тебе рассказать.

«Ты выглядишь так, как будто вот-вот свалишься на пол», — Читалось на её лице.

Не видя причин для возражений, Гриффис пододвинул к себе ближайший стул и с облегчением вытянул ноги перед собой. Дерейла подала ему кувшин с водой и терпеливо дождалась, пока он жадно напьётся до конца.

— С тех пор, как и-за ошибки принца Тресшета твой отряд попал в окружение и был взят в плен, прошло почти тридцать лет.

Маршала словно огрели по голове боевым молотом, заставив в невольном недоверии вскинуть горящие зелёные глаза на собеседницу. Тридцать лет! Немалый срок даже для них, тёмных эльфов, и целая жизнь для иных людей.

— Трес не ошибался ни в чём, — Медленно и хрипло выдавил он с кривой усмешкой. Голос понемногу начал возвращаться к нему. — Он меня подставил, и тем самым занял второе место в очереди на престол Теш-Роса. А что с Шаадией, она жива?

— Закономерный вопрос, если исходить из твоих предыдущих высказываний, — Бледно улыбнулась дровийка. — Твоя старшая сестра жива и здорова, как и мать.

— И обе плевать на меня хотели, раз дали столько времени гнить здесь, — Оскалился Гриффис. — Оборотень в роду всегда был им как бельмо на глазу.

— Никто пока не желает новой войны между людьми и дроу, поэтому вытащить тебя силой не представилось возможным. Но они выбили для меня место дипломата при лидеонском дворе, как только обстановка немного улеглась. И велели приглядывать за тобой. — Покачала головой Дерейла. Как понимаешь, это было не так просто — подданые империи не очень-то жалуют некромантов.

«А заодно сплавили с глаз долой мою ближайшую подручную и неудобную кандидатку в невесты», — Зло подсказал внутренний голос. — «Наверняка надеялись, что местные святоши просто отправят тебя на костёр за пособничество тёмным силам. Ты же сама это всё понимаешь, так зачем оправдываешь мою демонову родню?».

— Всё это время я искала для тебя лазейку для освобождения, и наконец-то нашла. — Чуть склонив голову вперёд, тихо продолжила некромантка. Расценив его молчание как согласие слушать, она продолжила:

— Старик-император Амадео Второй недавно почил, на престол должна взойти его дочь, её Светлость Кельда Миреттская.

Гриффис поморщился от всех этих помпезных титулов, как от зубной боли.

— Будь добра, оставь эти пафосные подробности для придворных павлинов, — Попросил он. — Ты же знаешь, я по сути дела всегда был лишь солдатом. Месил грязь по дорогам и спал в казармах, как и все. Тебе ли не знать — ты всё это прошла со мной до тех пор, пока кто-то в Теш-Росе не решил списать нас со счетов.

— Знаю, — Вздохнула Дерейла, накрывая его исхудавшую руку своей маленькой ладошкой. — Позволишь продолжить?

Он кивнул, и некромантка снова пустилась в объяснения:

— По традициям Империи, незамужняя женщина не может взойти на престол, но вот среди очереди принцев на белых конях большой любви для юной правительницы так и не нашлось. А потому был объявлен турнир за руку и сердце Кельды.

— Отлично. А я тут причём? — Приподнял белую бровь Маршал.

— Я предложила тебя на роль её защитника. Тот, кто одолеет тебя в поединке через неделю, будет править Империей.

Оборотень издевательски расхохотался:

— А ты точно хочешь меня выручить, а не угробить окончательно? Хотя, признаюсь, смерть является совсем недурной альтернативой моей нынешней жизни.

Дерейла резко повернула к нему голову. В её взгляде плескалась непередаваемая буря обиды и затаённой надежды:

— Я не верю, что хоть один человек сможет победить Чёрного Маршала в честном бою. Даже в твоём нынешнем состоянии.

Его захлестнула волна стыда и горечи. Он и сам давно не верил в себя так, как верила беззаветно прождавшая все эти годы женщина. Жалкая измождённая тень себя самого — вот кем он стал теперь.

— Даже если я одержу победу над всеми, что тогда? — Тихо спросил оборотень.

— Тогда императором станешь ты. Ты же принц крови, и имеешь на то полное право. Просто ответила некромантка, вызвав у Гриффиса новый приступ хохота.

— В жизни не слышал ничего более глупого. Кому только в голову пришло так по-идиотски разыгрывать главный титул целой империи и предоставлять такой шанс злейшему её врагу? Тебя точно не обманули?

— Я не обещала, что это будет просто. А кроме того, все твои соперники будут магами.

«Они пошли на этот фарс только потому, что ни на секунду не верят, будто такой высохший скелет, как я, еще способен дать кому-то настоящий бой. — Его смех резко оборвался, сменившись злой решимостью. — Это должно быть просо представление для знати с весьма предсказуемым концом. Даже если выиграю, меня просто убьют. Впрочем, чем это не освобождение? В меня всё это время верила ты, и за это стоит сразиться».

Местом для испытания был выбран большой крытый манеж для верховой езды. Наскоро построенные трибуны не могли вместить всех желающих поглазеть на невиданное зрелище: поединок лучших представителей знати и злого героя страшных сказок, внезапно объявившегося из небытия. Полумрак и теснота крытой арены не смущали никого — любопытство пересиливало все неудобства.

Хмуря белесые брови, Гриффис, в свою очередь, разглядывал зрителей. Неутихающий гомон голосов и множество устремленных на него взглядов раздражали и выбивали из колеи. Но вот что было любопытно: на лицах собравшихся он не видел ненависти. Человеческая память слишком коротка, и новое поколение кругщоухих уже успело позабыло о тех ужасах, что принес дома их отцов и дедов Черный Маршал.

Вскинув голову, Гриффис заметил лоджию императрицы над противоположным краем импровизированной арены. Но на Кельду ему было плевать. Дерейла тоже была там — как всегда ослепительно прекрасная и далекая, точно луна в ночном небе.

Маршал вскинул правую руку с намотанным на неё алым платком — знаком защитника принцессы, который требовалось отобрать у него кандидатам в её мужья. Трибуны залились восторженным рёвом.

Потом появился и его первый противник. Без кольчуги и доспехов, вооруженный одной лишь шпагой. Молодой человек лет двадцати пяти-двадцати семи сверкал белозубой улыбкой на холеном смазливом лице и без конца поправлял то свои длинные завитые каштановые кудри, то излишне пышные для боя, богато расшитые одежды. И если бы он время от времени не забывал посылать девушкам воздушные поцелуи, то Гриффис бы всерьез уверился к его принадлежности к рядам мужеложцев.

Сам тёмный рыцарь на сей раз так же решил отказаться от тяжёлых доспехов. Распорядитель турнира настаивал на том, чтобы Маршал предстал перед зрителями в своих легендарных чёрных латах, но тот, не стесняясь в выражениях, послал его куда подальше. Да, они были привычны ему, но Гриффис не чувствовал уверенности в том, что ему достанет сил выдержать их вес в нескольких поединках… как, прочем, и долгое фехтование вообще. Даже оборотню не дано за неделю вернуть утерянную за несколько десятилетий силу… И уж тем более позабытые без тренировок навыки. Немного нервно ощупывая пальцами рукояти бастарда и нескольких метательных кинжалов на поясе, Маршал настороженно разглядывал противника: хоть он и казался расфуфыренным павлином, но должна была быть причина, по которой он стоял на этой арене и звался одним из лучших.

Когда герольд после долгого перечисления титулов и заслуг «павлина» наконец объявил начало поединка, Гриффис по привычке предоставил противнику первым выложить свои карты и атаковать. Это едва не стало его просчётом: лишь рефлекторно вскинув клинок, он уберёг себя от полетевшего в него ледяного шара. Глядя, как лезвие бастарда быстро обрастает изморозью, Маршал медленно моргнул. Отлично, Дерейла не ошиблась. Ледяной маг, значит…

Мысли метались стаей перепуганных крыс, но казалось бы забытые рефлексы сработали безотказно. Тело действовало само по себе, будто хорошо отлаженный, хоть и слишком долго простоявший без дела, гномий механизм. Оборотень несколько раз ловко перескочил через раскинувшиеся по манежу коварные ледяные дорожки, увернулся от пролетающих мимо ледяных копий… Что бы в конце концов грубо и без изысков заехать «павлину» бронированным локтем в холёное лицо и отправить на отдых ударом навершия меча по голове.

Тяжело дыша и осматриваясь по сторонам, Гриффис внезапно понял, что весь их бой занял не более пары минут. Тело ныло от непривычных нагрузок, но победа не досталась ему таким уж большим трудом. На лице Кельды проступила тень страха: её уверенность в непременном проигрыше тёмного чудовища из старых сказаний заметно пошатнулась. Знать на трибунах перешёптывалась, тревожно глядя на него. Цирковое представление понемногу стало перетекать в драму.

Слегка опьяненный злым азартом, Чёрный Маршал уже дождался второго соперника. Положенного времени на передышку ему не дали, этого и следовало ожидать.

Вышедший на песок арены молодой человек был уже гораздо осторожнее, и не стал с ходу раскрывать свои карты. Умудрённый недавним опытом поединка с криомантом, Гриффис тоже не рвался в атаку первым. Держась друг от друга на почтительном расстоянии, мужчины двинулись по широкой дуге, ни на миг не отводя от врага настороженных взглядов. Только вот у человека в этих затянувшихся гляделках было несомненное преимущество — он был полон сил. Тёмный эльф же понемногу начал ощущать, как снова начинают гореть усталые лёгкие и просят об отдыхе немеющие колени.

Он не мог видеть, как что-то шепчет под нос придворный маг, сидящий по правую руку от принцессы. Но Дерейла была настороже, она ожидала чего-то подобного. Дротик с медленно действующим ядом слишком бы бросился в глаза, вызвав бы гнев у черни, а портить представление организаторам этого фарса явно не хотелось. Оставались проклятия. А уж проклятия были стихией некромантки. Она ворвалась в чужое плетение, коверкая и разрушая его. Ещё один безмолвный, незримый посторонним взглядам бой развернулся в королевской лоджии между двумя чародеями.

В глазах у Маршала поплыло и он зашатался, отчаянным усилием воли заставляя себя стоять прямо. Его противник не упустил своего шанса, ринувшись вперёд с клинком наголо. Не один, двое, трое, совершенно одинаковых… Доплеры? Гриффис крутанулся вокруг своей оси, мутным взглядом пытаясь определить того единственного из молодых людей, кто был его истинной целью. Притупившаяся реакция подвела его, правый бок обожгло болью. Воздух наполнил металлический запах крови. Пошатнувшись сильнее, чем прежде, Чёрный Маршал с рыком зажал рукой рану. Серебро, конечно же серебро. Охотник прекрасно знал, на какого зверя идёт. Вот только раненный и загнанный в угол зверь становится в разы опаснее!

В голове внезапно прояснилось — где-то над его головой Дерейла выиграла свой поединок. Втянув воздух ноздрями, оборотень криво усмехнулся, неуклюже перехватив свой полуторный меч одной рукой. Банда доплерв вновь бросилась на него со всех сторон, на сей раз надеясь добить, уничтожить… Вот только острие бастарда быстро и безошибочно уткнулось в шею пытающегося зайти со спины к рыцарю единственного обладающего запахом оригинала!

Молодой человек отбросил своё оружие в сторону, признавая поражение и прося пощады. Гриффис движением головы велел ему убираться с глаз долой. С трибун засвистели, заулулюкали.

Бывший маршал поднял разочарованный, почти оскорблённый взгляд на откровенно побледневшую наследницу престола:

— Если это цвет людской нации, то я — троллья принцесса. Что с вами стало, люди? Вы измельчали и стали ещё более жалки, чем были!

Теперь его снова ненавидели. В этом было определённое удовольствие.

— Закрой свою поганую пасть, тёмная тварь! — На песок арены ступил новый претендент в отполированных до зеркального блеска доспехах. — Настало время положить этому конец!

Гриффис сверил очередного противника взглядом, полным усталости и раздражения. В ответ на бахвальство сияющего рыцаря тонкие губы Маршала тронул звериный оскал, искажённый болью и усталостью.

О да, предыдущие поединки, какими короткими бы они не были, утомили его до дрожи в ослабевшем за годы заключения теле. Часть его малодушно просила пощады и возвращения во мрак темницы. Но Дерейла слишком хорошо знала душу своего бывшего возлюбленного, что бы понимать: что бы ни случилось, как бы не обстояли дела, он будет биться до тех пор, пока раны или усталость не свалят его с ног. Как бы то ни было, единственное, что он мог и хотел сделать — это просто остаться в живых.

Глядя на приближающегося человека, Маршал глубоко вздохнул и тихо окликнул дух живущего в его плоти и разуме зверя. Он неотступно был рядом все эти годы, однако слишком давно Гриффис призывал его в последний раз намеренно.

И хищник откликнулся. Утомленный долгим ожиданием, изголодавшийся по крови и битвам, он упругой волной чистой первозданной силы пробежал по усталым мышцам и тихим рыком возвестил о своем появлении. Это была лишь частичная трансформация, почти незаметная неопытному глазу. Ставшие вертикальными зрачки, да кошачья плавность движений, вот и все, что можно было углядеть в этот миг, но главное — усталость на время метнулась прочь испуганной мышиной тенью.

Венценосный красавчик все еще нес какую-то чушь про ничтожество поверженного полководца, когда оборотень размытой черно-белой тенью возник рядом с ним, занося над головой клинок. Удар был неизбежен. Казалось: вот-вот, и златовласая голова покатится по песку манежа, нелепо пяля вникуда слепой взгляд. Но сталь застонала и заскрежетала, внезапно встретившись с камнем. Покрытая сверкающими кристаллами гранитная длань земляного элементаля даже не дрогнула от удара, в который оборотень вложил всю свою звериную мощь.

Удивленный, но не ошарашенный, Гриффис отскочил прочь. Маг. Опять маг! Его уже начинало тошнить от одного только этого слова.

Красавчик уже не улыбался, а на его гладком ухоженном лице проступила испарина страха. Лишь лукавая и мимолетная усмешка фортуны только что уберегла его от холодных обьятий смерти, и тёмный рыцарь понял это куда как более отчетливо. Но вот весы качнулись, и теперь уже оборотень вынужден был спасать свою жизнь, затравленным зверем метясь по арене.

Не раз и не два бастард находил свою цель, безустанно пытаясь впиться в тело каменного монстра. Но всякий раз на взрытый песок сыпались лишь искры да осколки кристаллов.

Гриффис ни на миг не задерживался на одном месте в ожидании, что колдовские корни обовьют его ноги и сделают легкой добычей элементаля. Но вместо этого мимо его головы просвистело каменное копье, возвестив о том, что красавчику надоело быть просто зрителем в этой битве.

В бесконечной круговерти блоков и уворотов Гриффис чувствовал, как бешено бьется в груди сердце и как капля за каплей стекает по спине горячий липкий пот вперемешку с кровью. Раньше, если бы они встретились в бою раньше! Но Маршал был в отчаянном положении, и с каждой секундой чувствовал это все острее. Нужно было кончать с этим, и кончать как можно быстрее. Куда более явная трансформация охватила тело, искажая облик, переплетая черты эльфа и зверя.

Взгляд Гриффиса упал на переплетение ледяных дорожек в дальнем конце манежа, оставшихся после поединка с первым его противником. Кажется, земля промерзла достаточно сильно, что бы попытаться воплотить в жизнь возникшую у него идею.

Продолжая пятиться и избегать прямого боя, оборотень теперь уже целенаправленно начал отступать к ледовому полю, стараясь держать элементаля между собой и магом. Замерзшая вода затрещала под шагами твари, пошла трещинами, однако выдержала чудовищный вес и заставила заскользить ее плоские кристальные ступни. Гриффис, оскальзываясь и едва не теряя равновесие затормозил… и, проскочив прямо под занесенной для удара каменной лапищей, оказался за спиной элементаля. Изо всех сил наваливались на не успевшую выпрямиться после замаха тварь, оборотень все же сумел заставить ее окончательно потерять равновесие и рухнуть наземь.

Угодивший рукоятью в лоб метательный кинжал заставил оборвать красавчика новое заклинание на полуслове. По холеному лицу от разбитой переносицы потекла кровь, и Гриффис не мог не признать, что зрелище это изрядно согрело его душу.

И пусть златовласый маг очень быстро пришел в себя, момент для дальней атаки уже был безнадежно упущен. Одноручный меч встретился с бастардом, и дал ему хоть и серьезный, но недолгий отпор.

Уже знаковый кое-кому из зрителей прием с ударом кулаком в висок поверг благородного господина на землю. Отшвырнув выпавший из руки противника меч далеко в сторону, Гриффис упер острие ублюдочного клинка в грудь мага. От искаженного гримасой страха лица его насквозь пробрало отвращение.

— Пощады… — Одними губами произнес красавчик.

Желание добить его было почти невыносимым, и под острием бастарда на богатых одеждах уже проступили первые алые капли. Стоит лишь надавить чуть сильнее и…

— Убирайся с глаз долой, пока я не передумал. Боги мои свидетели, соблазн очень велик.

С презрением глядя, как измазанный в песке человек ползком отползает прочь, Гриффис поднял усталый взгляд на лоджию:

— Еще желающие будут, или я наконец показался достаточно убедительным? — Прозвучал его хриплый, искажённый рычанием голос.

В глубине души оборотень очень сильно надеялся, что его худое осунувшееся лицо не выдает его прискорбного состояния, весьма близкого к обморочному. Внешний вид его понемногу стал возвращаться к истинному, эльфийскому, стирая искажённые черты.

Вместо ответа Кельда вскинула руку вверх. Откликнувшись на её приказ, отряд стрелков из императорской охраны наставил на него взведённые арбалеты. Игры в честный поединок закончились.

«Конечно, разве могло это закончиться иначе?»

Маршал выпрямил спину, и, вонзив острие меча в песок арены, сложил руки на гарду. Гордо вскинув голову, он приготовился встретить свою смерть.

— Нет! — Толкая фигурка метнулась к нему, в несколько прыжков преодолев разделяющее их расстояние.

Дерейла прижалась к оборотню, нимало не думая о том, что марает его кровью своё дорогое платье, безнадёжно стараясь заслонить Гриффиса собой.

— Вы называете нас тёмными тварями, бесчестными порождениями мрака! — Выкрикнула дровийка, в отчаянии глядя вверх, на ложу принцессы. — Но кто из нас в этой ситуации бесчестен?

Выкрики зрителей с трибун усилились, и не без горького торжества некромантка осознала, что на сей раз их поддержка на стороне Чёрного Маршала. Взгляд Кельды метался от пары тёмных эльфов на арене к беснующимся подданным.

— Мы все понимаем, что я не могу удовлетворить претензий дроу на престол Миретты, — Произнесла она, стараясь сохранить последнюю видимость собственного достоинства.

— Кажется, вы забыли об одной маленькой детали, — Подал голос Гриффис. — Мне не нужна ни Миретта, ни тем более вы, принцесса. Я давно уже получил свой приз.

С этими словами Чёрный Маршал, продемонстрировал императорской лоджии свою спину, удаляющуюся к выходу. На миг растерявшись, Дерейла поспешила вслед за ним, подхватив пошатывающегося мужчину под руку. Он обязательно поправится, как поправлялся раньше после более тяжёлых ран. Вот только будет ли у него такая возможность?

— Пусть уходят, — Вздохнула Кельда, провожая взглядом остроухую парочку.

— Он ведь вернётся госпожа, вернётся с новым войском. Дроу хитрые и злопамятные твари, он так не оставит собственного унижения, — Попытался воззвать к её разуму Орлем.

— Не преследовать. — С напором повторила свой приказ принцесса. — У них иное мышление и восприятие времени. Ближайшие его десятилетия будут заняты не нами, поверь.

Она чувствовала себя уязвлённой, хоть и понимала, что дровийский воин выбрал единственно верный путь. И, что даже будь у него иные варианты, не поступил бы иначе, ведь эта маленькая черноволосая женщина рядом с Чёрным Маршалом была для него куда ценнее, чем все королевства и сокровища мира.

Адика Олефир Волчья ночь

Есть после шести вредно для фигуры, но что делать, если хочется сгущенки, а рядом — круглосуточный супермаркет? Алиса считала, что ответ очевиден. Конечно же, надеть кросы, бейсболку и сбегать за сгущенкой! А чтобы сладость не пошла во вред фигуре, достаточно будет, возвращаясь из магазина, пробежать пару кругов вокруг парка.

Вымощенная красной плиткой аллея легко ложилась под ноги, и попавший под ноги корень дерева оказался большой неожиданностью. Алиса споткнулась и упала, а когда поднялась, то вокруг нее вместо ухоженного парка рос древний дикий лес.

— Я умерла или свихнулась? — Она поднялась и осмотрелась. От мощеных аллей, свежеокрашенных лавочек и горящих фонарей не осталось и следа. Под ногами шуршали листья, а деревья вокруг росли такие, что и втроем не обхватишь. Хорошо, что луна светила ярко, и только благодаря этому ночная темнота не казалась непроглядной.

— Ау! Есть кто-нибудь? — Шепотом позвала Алиса. Кричать в голос было слишком страшно.

— Есть. А тебе зачем? — так же шепотом ответил кто-то из темноты.

— Ой! Ты кто? — Алиса огляделась, ища невидимого собеседника.

— Я первым спросил.

— Ладно. Меня зовут Алиса, я не знаю где я и как тут очутилась. Надеюсь, ты мне поможешь?

— В том, что помогу, не уверен, — честно ответил голос.

— А можешь сказать, где я?

— Ты в Волшебном Лесу. Похоже, что он притянул тебя.

— Что за бред? Какой еще Волшебный Лес? Как притянул? И зачем?

— Иногда Лес заглядывает в чужие миры, вытаскивает оттуда случайных существ, и они тут живут, — охотно ответил голос.

— Зачем он это делает?

— Никто не знает.

— И как мне теперь домой вернуться? — Алиса снова огляделась, пытаясь увидеть того, кто говорил с ней.

— Никак. Если уж Лес тебя притянул, то тут тебе и жить.

— А если я не хочу?

— О, тут я тебе могу помочь.

— Правда? — что-то в тоне, которым ответил голос, насторожило Алису.

— Да. Я тебя съем и тебе не придется никуда возвращаться!

— Как съешь? Зачем? — Алиса испуганно сделал шаг назад, точнее попыталась. Оказалось, что ее ноги до колен опутаны то ли травой, то ли зелеными щупальцами. — Ай!

— Хороша добыча, вкусная, сильная, — голос причмокнул.

— Отпусти! А-а-а! Спасите! Помогите! Ай! Отпусти!

— Не могу. Я очень голодный, — ответил голос.

От неожиданного рывка Алиса упала, а говорливый людоед потянул ее к себе, как морковку на веревочке.

Движение остановилось так же резко, как и началось. Ноги обхватило нечто мягкое и толстое, словно одеяло. Алиса села и увидела цветок, отдаленно похожий на мерцающую алым светом мухоловку. Хищное растение могло похвастаться размером с детскую кроватку, а из его огромной, усыпанной влажными ворсинками пасти, свешивался ярко синий, слегка светящийся в темноте, язык. Как раз этот язык и окутал ноги Алисы, словно одеяло.

— Фу! Отпусти меня немедленно, мерзость какая!

— Я не мерзость! — обиделся голос. — Я красивый.

— Мерзость, конечно! — из-за дерева вышел парень и ударил дубиной по языку.

— Ой! Мне же больно!

— Отпусти девчонку, и больно больше не будет, — пообещал незнакомец. Одет он был в одни только штаны, но у каждого свои странности. Некоторые, например, по ночам за сгущенкой ходят, а потом с катушек съезжают.

— Так нечестно! Я ее первый поймал!

— А я сильнее, — пожал плечами парень, и замахнулся дубинкой.

— Не надо! — язык тут же свернулся в трубочку и спрятался в цветок.

— Спасибо, — Алиса тут же вскочила на ноги. — Не могу поверить, что такая жуткая тварь действительно существует.

— Да ладно, Пупс не особо опасный, просто голодный.

— А ты мне поесть не дал! — возмутился цветок.

— Поймаешь себе другое мясо на ужин.

— Ты тоже мог бы себе на ужин другую дичь найти, — обиженно сказал цветок.

— Я ещё не решил, есть ее или жениться.

— Ты сейчас о чем? — Алиса вдруг поняла, что неприятности только начинаются.

— Ты симпатичная, — парень обошел вокруг нее, принюхиваясь. — Мне жена нужна. Лучше — из чужачек, чтоб дети сильными рождались. Ты ведь точно не местная.

— Да что здесь происходит?! — Алиса нервно сжала ладони. — Где я?!

— В Волшебном Лесу, — ответил парень. — Я тебя себе заберу. Меня зовут Острый Зуб, можно просто Оз. А ты назовешь мне свое имя?

— Алиса.

— Алиса, — нежно протянули с другой стороны.

— Ой! — цветок поспешил плотнее захлопнуть створки, и даже, как показалось Алисе, уменьшил свое свечение.

— Пошел прочь, — Оз оскалился. — Я ее первый нашел. Она — моя!

— Девушка не горит желанием идти с тобой. — Из тени выступил настоящий эльф. А как еще назвать стройное чудо с длинными золотистыми волосами и торчащими остроконечными ушами? Голову эльфа охватывал тонкий золотой обруч.

— Уходи, — Оз издал низкий глухой рык.

— Не скалься, блохастый. Алису я заберу. Во дворце ей будет лучше, чем в твоем грязном логове.

Вместо ответа Оз обернулся гигантским волком и бросился на эльфа.

— Ох, мамочка… — для Алисы это уже было слишком. Последнее, что она услышала, прежде чем полностью потерять сознание, было голодное причмокивание говорливого цветка.

— Зачем надо было так сильно пугать бедняжку? — женский голос тихо выговаривал кому-то.

— Это не я, — обижено, но так же тихо ответил Оз. Его голос Алиса узнала. — Это все Миллениум. Приперся, хоть его не звали, и хотел забрать ее у меня. Пусть в другом месте себе королеву ищет, а эту рыжую я себе оставлю. Она хорошенькая, и пахнет приятно.

Не приснилось. Лес, цветок-людоед, оборачивающийся зверем парень — это все не сон. Алиса застонала и открыла глаза. Она лежала на постели под теплым шерстяным пледом. Прямо над кроватью с деревянного потолка свисали ожерелья лука.

— Очнулась? Вот и хорошо, — к ней подошла пожилая женщина с внимательными карими глазами. — Как ты себя чувствуешь, Алиса? Сильно мой внук тебя напугал?

— Сильно, — она села. — Где я?

В тесной комнате было не развернуться. Здесь, кроме кровати, с трудом помещался комод и прикроватная тумбочка. На стуле у двери сидел тот самый парень, который спас ее от цветка, а потом в волка превратился.

— Дома у этого охламона. Ты не бойся, Оз хоть и дурной, но добрый, в обиду тебя не даст. Меня Быхво зовут, что значит Быстрый Хвост.

— Послушайте, вы можете подсказать, как мне домой вернуться? Я очень благодарна Озу за помощь, но я домой хочу, — Алиса едва не плакала.

— Бедная моя девочка, — оборотница погладила ее по руке. — Кого Лес призвал, того он уже не отпустит. Домой ты вернуться не сможешь, и никто тебе в этом не поможет. Но ты не переживай, у нас здесь хорошо. Оз парень хозяйственный, и охотник он отличный. Ты присмотрись к нему получше, Оз только с виду такой грозный, а на самом деле очень добрый и пушистый.

— Да не хочу я замуж!

— Не хочешь, так не хочешь, — спокойно кивнула Быхво. — Мы не эльфы, голову дурманить не будем. Захочешь — в любой момент можешь уйти и сама свою жизнь устраивать.

В ответ на ее слова Оз недовольно заворчал. Ему явно не понравилась идея, что его рыжая может вот так просто взять и уйти.

— Не ворчи! — прикрикнула на него оборотница. — Хочешь жениться, так докажи, что ты этого достоин. Или думаешь, один раз помог девушке, так она должна сразу растаять и вино у тебя принять?

Оз хмуро поковырял пальцем стену.

— Покорми гостью, потом покажи ей тут все, пусть оценит, что потерять может. Быстрые нынче волки пошли, — она повернулась к Алисе. — В мое время меньше трех лун не ухаживали, прежде чем в логово звать. Нынче же молодежь скорая на решение пошла. Едва познакомились, сразу к костру вместе садятся. Ты не переживай, Алиса. Осваивайся, никто тебя никуда не гонит, и не торопит. Да, Оз?

— Да, бабушка.

Оборотница вышла. Едва за ней закрылась дверь, как Оз тут же с довольной улыбкой вскочил на ноги.

— Теперь будем знакомиться. Ты себя как чувствуешь? Нормально? Пойдем тогда, я тебе хозяйство покажу.

— Я не хочу замуж, — в который раз предупредила Алиса.

— Но ты ведь можешь и передумать, — пожал плечами Оз. — А для начала поесть нужно. Пойдем на кухню.

— Пойдем, — согласилась Алиса. Есть действительно хотелось. В то, что она в другом мире, верилось с трудом. Сходила, называется, за сгущенкой. А самое обидное, что сгущенка в процессе всего происходящего потерялась.

Из спальни они вышли в просторную комнату, служившую одновременно и кухней, и столовой. Здесь была печь, от которой тянуло теплом, у окна стоял застеленный белой скатертью стол, а пол устилали плетенные из соломы циновки.

— Моя комната там, — Оз показал на соседнюю дверь. — А в твоей раньше моя сестра жила, пока замуж не вышла.

— Я точно не дома, — Алиса в растерянности рассматривала убранство комнаты. Большинство местной кухонной утвари она видела впервые. Разве что стоящий у входной двери рукомойник выглядел знакомо: он напоминал Мойдодыра из старого мультика. Алиса осторожно потыкала пальцем в глиняный кувшин на столе. Тот не исчез и не превратился в чудовище, значит, не глюк.

Если она не найдет способ вернуться домой, то придется тут жить! И надо будет учиться печь топить и прочие неизвестные дела делать. Как там люди в средневековье выживали? Выбора ведь никакого, ну, разве что между оборотнем и эльфом. Алиса вспомнила светловолосого красавца. Это его Оз Миллениумом назвал? Странное имечко, хотя у них тут все странное.

— Смотри, что у меня есть! — Оз с гордостью снял с полки глиняный горшок. — Он волшебный. Сам кашу варит. Гречневую с грибами.

Он поставил горшок на стол и стукнул по нему три раза костяшками пальцев.

— Горшочек, вари!

Внутри забулькало и почти сразу запахло кашей.

— Вот видишь, у меня дома не нужно рано утром вставать, чтобы еду приготовить. Главное — обед свари, а на ужин всегда можно мясо запечь. Я хороший охотник, так что не волнуйся, мясо в доме всегда будет.

— Человечье? — вздрогнула Алиса, вспомнив его разговор с цветком.

— Почему человечье? — удивился Оз. — Я куропаток жаренных люблю, но и оленина в доме всегда есть. Могу и кабана принести, если хочешь. Только у секачей мясо не вкусное, поэтому я чаще молодых поросят ловлю. Эй, ты чего?

Он в недоумении уставился на забившуюся в истерическом смехе Алису.

— Волк… и трое поросят… Ха-ха-ха! А я — красная шапочка?

— Мне кажется, тебе надо поесть. Еда всегда успокаивает. Горшочек, не вари.

Оз насыпал в миски кашу.

С трудом успокоившись, Алиса взяла в руки ложку и с минуту заворожено рассматривала ее. Ложка была деревянной и раскрашенной, словно ярмарочная поделка. Дома такие только на сувениры и покупали. Да уж, угораздило, что называется. Неужели ее действительно затянуло в этот жуткий Волшебный Лес?

— Оз, скажи, часто к вам чужаки из других миров попадают?

— Раз в год обычно. Как раз в это время, — оборотень с аппетитом наворачивал кашу, но это совсем не мешало ему говорить. — Перед осенним равноденствием смешиваются пласты реальности, и можно в мгновение ока оказаться в любой части Леса. Ну и в это же время Лес заглядывает в другие миры, открывает на миг-второй окна, в которые и затягивает чужаков. В прошлом году оборотня-единорога так затянуло. Никогда не думал, что такие существуют.

— И где он теперь?

— У Миранды живет.

— А Миранда кто такая?

— Ведьма. У нее домик возле Лысой горы. Миранда на днях к нам приходила, груши рогорослые на копченое мясо меняла. Так она говорила, что Бигронс, ну, так единорога зовут, очень хороший жеребец. Всю ночь на нем скакать можно.

Алиса чуть не подавилась.

— Ты чего? Каша не понравилась?

— Нет, каша вкусная. Просто… э… выносливости ведьмы удивилась.

— Ну, видно ей очень надо было, раз верхом поехала. Обычно ведьмы на метлах летают.

— Да уж…

— Поела? Смотри, какая у меня волшебная метелка есть! — Оз достал с полки пучок перьев. — Раз! И готово. С уборкой у тебя тоже проблем не будет. Я запасливый, тебе хозяйство легко будет вести.

Он взмахнул метелкой над тарелками, и те стали чистыми.

— Почему ты так хочешь на мне жениться?

— Ты красивая, приятно пахнешь, — принялся перечислять Оз. — Ты из другого мира, а значит, точно не моя кровная родственница.

— У вас с этим проблема?

— В племени почти все друг другу родня, а те, которые мне точно не сестры в третьем колене, мне не нравятся.

— Можно ведь не только в племени жену найти.

— Можно. Вот я тебя и нашел.

— А в другом племени ты себе жену искал?

— Искал, — кивнул Оз. — Ни одна не понравилась. Хотел уже к людям идти, жену воровать, но тут тебя встретил.

— И что, вот так с первого взгляда решил жениться?

— Да.

— А вдруг я стерва какая или неумеха? Я ведь даже не знаю, как печь растопить.

— Я сам топить буду.

— И хозяйство я вести не умею. У меня в родном мире все по-другому.

— Не волнуйся, чему захочешь — научишься, а не захочешь — так я сам справлюсь. Я давно уже один живу, привык все сам делать.

— Жена тогда тебе зачем?

— Надоело одному. Хочу, чтобы рядом жила красивая жена и любила меня. Чтоб когда с охоты прихожу, она меня на пороге с улыбкой и поцелуем встречала. В пустой дом ведь и возвращаться не хочется.

— Я бы хотела выйти замуж за того, кого люблю и хорошо знаю.

— Ну, так! — Оз вышел из-за стола и, красуясь, встал посреди комнаты. — Разве меня можно не полюбить? Ты только посмотри, какой я красивый! — Он демонстративно поиграл мышцами на груди. — А еще я умный и заботливый.

Оз весело подмигнул.

Алиса не сдержала улыбки.

— Ладно уж, жених, уговорил, присмотрюсь к тебе. Только ничего не обещаю.

— Ничего, вот узнаешь меня получше, и обязательно влюбишься. Пойдем, я тебе двор покажу.

Экскурсия одним только подворьем не ограничилась. Оз провел ее по деревне и познакомил с соседями. Деревня оказалась даже меньше, чем Алиса представляла. Всего двадцать домов в разнобой стоящие на разных полянах. У каждого дома обширный двор и большой ухоженный огород. Оборотни питались не только мясом.

Домой Оз с Алисей вернулись поздно, и сразу занялись готовкой. Оборотень все делал сам, ненавязчиво рассказывая, что к чему. Алиса помогала, чем могла. Увлекшись, она на время забыла о том, что находится в другом мире, а симпатичный парень, который ее обхаживает, умеет превращаться в жуткого зверя.

Обедали на крыльце за небольшим круглым столиком. Алиса сама не заметила, как начала рассказывать о своей жизни в родном мире. Вспомнив о семье, она остро осознала, как далеко от них находится.

— Я больше никогда не увижу родителей. Боюсь представить, как им будет больно, никогда не найти меня.

— Смерть всегда приходит неожиданно, — кивнул Оз. — Близкие часто уходят, кто раньше, кто позже. Твои родители погорюют, а потом будут жить дальше. Тебе тоже нужно жить сейчас, и не думать о прошлом.

— Как ты можешь так говорить?! Потерять родных это ведь страшно и больно! А если мы никогда не увидимся, это все равно, как если бы я умерла. Только они не будут этого знать наверняка.

— Смерть всегда рядом, — пожал плечами Оз. — Одни умирают, а другие продолжают жить. Придет время, и мы тоже умрем. Какой смысл переживать о том, что неизбежно?

— Ты … да как ты можешь так говорить?! — она вскочила, опрокинув табуретку.

— Ты чего? Я ведь все правильно сказал.

— Бесчувственный сухарь! — не в силах сдержать набежавшие на глаза слезы, Алиса выбежала со двора.

Больно. И за родителей страшно, и за себя. И идти некуда. И домой не вернуться. Она села на поваленный ствол дерева и заплакала. Со слезами уходила боль, но смириться с тем, что ничего уже не изменить, было тяжело.

— Волкам нельзя доверять. Он тебя обидел? — рядом сел эльф и протянул ей платок.

— Спасибо, — Алиса привела себя в порядок и шмыгнула носом. Получилось слишком жалобно, она смутилась. — Оз сказал, я никогда не вернусь домой. Вы Миллениум?

Она узнала эльфа, который был той ночью возле цветка.

— Вернуться в родной мир можно, но сделать это реально только во время осеннего равноденствия. Если хочешь, я помогу тебе.

— Правда? А когда наступит равноденствие?

— Послезавтра. К переходу нужно подготовиться, будет удобней, если ты поживешь это время у меня.

— Почему ты хочешь помочь мне? — идти вместе с незнакомцем Алиса опасалась. Мало ли, наобещает сейчас с три короба, а потом съест или еще чего сделает. В этом безумном лесу все возможно.

— Я помогу тебе, а ты удовлетворишь мое любопытство и расскажешь о себе. У нас не так уж часто появляются выходцы из других миров. Я с радостью воспользуюсь возможностью узнать новое.

— Вряд ли я смогу рассказать что-то полезное.

— Зато поможешь развеять скуку. Мы, эльфы, живем очень долго, и успеваем заскучать прежде, чем выйдет отмеренный судьбой срок.

Миллениум мягко улыбнулся и поймал ее взгляд. Алиса замерла и бессмысленно улыбнулась. Зеленые глаза затягивали, словно омут. Взглянув в них один раз, уже нельзя было оторваться.

— Оставь ее! — резкий окрик вырвал Алису из транса. Она часто заморгала, приходя в себя.

Оз стоял рядом и злобно скалился. Его верхняя губа подрагивала, обнажая выросшие клыки.

— А если нет? — эльф сделал шаг к нему. — Что ты сделаешь? Что ты можешь сделать, блохастый?

— В эти дни сила на моей стороне. Тебе пора спать, Миллениум. Забейся в свою нору, и дрожи от холода и слабости, остроухий.

Алиса с ужасом наблюдала за двумя мужчинами. Напряжение между ними едва не искрило. У Оза волосы на затылке стали дыбом, на руках появились звериные когти, и он явно был в шаге от полной трансформации. Миллениум выглядел не лучше. Губы сжаты, глаза зло прищурены, в волосах проскакивают искры, а когда он поднял руку, Алиса увидела зажатую в пальцах шаровую молнию.

Эльф бросил искрящийся пульсар, и в этот же момент Оз прыгнул, уже в воздухе меняя облик. Громадный серый волк с черной полосой вдоль хребта приземлился на том самом месте, где за миг до этого стоял Миллениум. Досадливо рыкнув, оборотень снова стал полуголым парнем.

— Ушел, зараза. Волшебную тропу открыл и ушел, трус ушастый, а ещё король!

— Король? — Алиса все ещё пыталась прийти в себя после увиденного. В обморок на этот раз не упала, уже хорошо.

— Да, Миллениум — эльфийский король. Видать, не нашел никого на роль королевы осеннего бала. Вот и прицепился к тебе, как репей. Небось, думает, что сможет тебя использовать. Только я тебя ему не отдам, не бойся.

— Он сказал, что знает, как вернуть меня домой.

— Врет, — мотнул головой Оз. — Пойдем в дом. Я тебе квасу налью, он уже наверняка дозрел. А хочешь, завтра пива сварим.

— Нет, спасибо.

— Если передумаешь — говори. Я вкусное пиво варю, тебе понравится.

Алиса кивнула, не желая спорить. Может, Оз скрывал, что есть способ вернуться в родной мир, а, может, действительно не знал. Ведь эльфийскому королю наверняка известно больше, чем простому оборотню.

— Я не поняла, как Миллениум так внезапно исчез. Эльфы умеют телепортироваться?

— Он открыл волшебную тропу. Эльфы, как и ведьмы, умеют это делать. Они сокращают путь, создавая для себя тропинку, которая позволяет намного быстрее преодолевать большие расстояния. Чем сильнее эльф, тем быстрее тропа приведет его к цели. Миллениум очень силен, поэтому и смог мгновенно открыть тропу и уйти по ней.

— Ты тоже так умеешь?

— Нет, — мотнул головой Оз. — Я ведь не колдун, я обычный оборотень.

— Обычный оборотень… Уже то, что ты оборотень, необычно. В моем мире нет оборотней и колдунов. Нет эльфов и ведьм. У нас все очень … обычно.

— Расскажи мне о своем мире, — попросил Оз.

— Что ты хочешь узнать?

— Мне все интересно, — он пожал плечами. — Можешь о себе рассказать, как жила, что делала.

— Жила с родителями. Училась на художке. Ничего особенного.

За разговором они вернулись домой. Алиса сама не заметила, как рассказала о себе больше, чем намеривалась. Оз оказался внимательным слушателем и приятным собеседником.

Ночь прошла спокойно, хотя Алиса долго не могла уснуть. Ворочаясь, она вспоминала свой мир, маму с папой, и пыталась примириться с тем, что теперь она — в другом мире, и, скорее всего, не сумеет вернуться домой. Даже, если такой способ существует, то Оз его не знает, а Миллениум ушел, и вряд ли предложит помощь повторно.

Утром Алису разбудил аппетитный запах гречневой каши. На стуле ждала местная одежда: длинная просторная рубаха и штаны. Переодевшись, Алиса вышла на кухню. Оз уже встал, и хозяйничал у плиты.

— Доброе утро. Спасибо за одежду.

— Рад, что тебе понравилась. Вот, выпей.

Он взял с полки стеклянную бутылочку и накапал в кружку с водой несколько капель.

— Что это? — Алиса с подозрением принюхалась. Пахло валерианой.

— Это зелье от тоски. Миранда сказала, что оно поможет тебе справиться с грустью о родном мире. Ты не забудешь дом, но боль перестанет быть такой острой.

— Я все еще надеюсь вернуться, — Алиса покрутила в руках кружку.

— Не выйдет. Ты теперь часть Леса. Пей, а то снова будешь весь день горевать. Думать надо о будущем, а не о прошлом.

Алиса нехотя пригубила зелье, вкус которого оказался похож на обычный успокоительный чай. Ничего страшного не случится, если она выпьет валерьянки, пусть и местного производства. Да и если бы Оз хотел ее отравить, то мог бы подсунуть зелье в еду, и она ничего бы не заметила.

— Вечером у нас праздник. Все жители деревни соберутся у костра, будем пить пиво, танцевать и петь песни. Завтра ночь Большой охоты, наша ночь.

Он наполнил тарелки кашей.

— Вы уйдете на ночную охоту? — Алиса кивком поблагодарила, и принялась завтракать.

— Не просто на охоту! Раз в год, во время осеннего равноденствия, мы уходим на Большую охоту. Принять в ней участие может любой взрослый волк. Стая несется по Лесу в поисках достойного противника. Чудесная ночь!

— Разве в другое время вы не охотитесь?

— Большая охота только раз в году.

— И чем она отличается от обычной? — не понимала его восторга Алиса.

— Тем, что мы не пищу добываем, а силу свою пробуем. Но, если честно, последний раз мы дичь рвали семь лет назад. Четыре ведьмы ворожили на поляне, а тут мы! Жаркий был бой. Мне холку подпалили, а Серому Носу хвост оторвали. А лет десять назад мы великана загнали. Так он двоих наших убил, прежде чем помер.

— Вы что, на людей охотитесь?! — Алиса от волчьих откровений даже есть перестала.

— Зачем на них охотится? — не понял Оз. — Люди в такую ночь дома сидят и в Лес не ходят.

— А как же ведьмы и великаны? Они разве не люди?

— Конечно, нет! Кто в Лес ушел, тот больше не человек, даже если раньше был им.

— И раз в год вы за ними гоняетесь? Нападаете и убиваете ни за что?

— Все знают, что в ночь осеннего равноденствия мы выходим на охоту. Кто хочет силой померяться, тот ждет нас. Мы в дома не врываемся, никого насильно драться не заставляем. Жаль только, что редко с кем удается схватиться. В этот раз, наверное, тоже только пробежимся и охотничью песнь споем.

— Странно у вас тут все, — Алиса отодвинула пустую миску.

— Почему странно? У нас в Лесу хорошо. Тебе понравится. Главное — держись подальше от эльфов и фей, и никогда не называй им своего имени. Плохо, что Миллениум его подслушал, но если до завтра он тебя не заполучит, то потом в покое оставит.

— Зачем я ему? — Алиса достала волшебную метелку из перьев и помыла тарелку.

— Эльфы всегда стараются к себе на осенний бал человеческую девушку заманить. Еще ни одна из них празднество не пережила. Вот, надень. — Оз протянул ей сплетенный из волос браслет. — Носи, не снимая, тогда все будут знать, что ты под моей защитой.

— Спасибо, — Алиса надела подарок на запястье.

— Ты умеешь печь пирожки? — Оз уже снова стоял возле стола у печи, и заглядывал в миску, накрытую чистым куском полотна.

— Не очень, — осторожно ответила Алиса.

— Это не сложно. Тесто я уже приготовил. — Оз помыл руки и вернулся к столу. Вывалил тесто на доску и принялся месить. — Яблоки на начинку я тоже порезал. Вот там, на полке стоят. Мы с парнями на охоту сейчас идем, хотим оленя на общий ужин загнать. Сможешь пирожки налепить?

— Постараюсь. Только я никогда такой печью не пользовалась, — Алиса подошла к нему.

— Я покажу. Температура уже хорошая, я проверил. Так что лепишь, засовываешь противень внутрь, а как испекутся — доставай.

— На словах все просто.

— Не бойся, у тебя получится, — Оз вдруг оказался близко, слишком близко. Словно невзначай он коснулся ее щеки поцелуем. — Я ушел.

И, прежде чем Алиса успела среагировать, скрылся в дверях. Тем лучше, до вечера будет время подумать, как себя с ним вести, а сейчас нужно заняться пирожками.

Последний раз Алиса их лепила в детстве, когда гостевала у бабушки в деревне. Вот только у бабушки была электрическая духовка и прочие блага цивилизации.

Пришлось вспомнить курсы художественной лепки, но все равно, пирожок, который не стыдно было бы показать даже бабушке, получился только с пятой попытки.

Алиса вздохнула. Да уж, хозяйка из нее та еще. Хорошо было дома. Вышла в супермаркет, набрала свежей выпечки — и ешь, сколько хочешь. Главное, не забывать после каждого пирожка, пятнадцать приседаний делать. А тут… средневековье, одним словом.

Однако, несмотря на ее страхи, пирожки удались. Алиса, пока ждала Оза, успела это проверить. Четыре некрасивых пирожка оказались очень вкусными. У остальных, к сожалению, внешних недостатков не было, и Алиса сложила их в плетеную корзинку.

Оз все не возвращался, а сидеть просто так быстро надоело. Со скуки Алиса успела и дом изучить, и прогуляться по двору. Из живности оборотень держал лишь десяток кур и безрогую козу. Алиса как раз протягивала ей пучок травы, когда через забор серой тенью перемахнул Оз, в прыжке меняя облик на человеческий.

— Скучала? — Он широко улыбнулся.

— Нет, пирожки пекла. И они даже не очень страшные получились.

— Не волнуйся об этом. Я сейчас ополоснусь, и пойдем на праздник. На поляне уже костер развели.

Ради праздника Оз принарядился: надел меховую безрукавку и бусы из клыков. Заметив, что Алиса с интересом на них поглядывает, объяснил:

— Я два года назад жуткое чудище завалил. Оно, наверное, к нам тоже из другого мира попало. У нас такие монстры не водятся. Представляешь, оно было выше меня ростом, зеленое и с тремя головами! Я с ним еле справился.

— Судя по зубам, монстр действительно был крупным, — не то, чтобы Алиса поверила в рассказ о трехголовом чудовище, но что, если в этом мире они действительно водятся? Еще недавно она и оборотней с эльфами выдумкой считала.

Поляну для праздника украсили цветными лентами. На углях жарили мясо, а вокруг накрыли столы, на которые оборотни ставили принесенную из дома еду. Оз сорвал по дороге лист лопуха, и высыпал на него пирожки из корзинки. Не он один использовал листья в качестве одноразовой посуды. Алиса успокоила себя тем, что экология тут намного лучше, чем в ее родном мире, и есть с лопуха, наверное, вполне гигиенично.

Когда солнце стало клониться к закату, раздали мясо на шампурах, и разлили пиво. На деревьях вокруг поляны зажгли фонари, и казалось, будто звезды спустились с неба и запутались в ветвях.

— Красиво, — Алиса не без опаски отпила из кружки, но пиво оказалось вполне достойно на вкус.

— Попробуй это, — Оз протянул ей пиалу.

— Тоже пиво?

— Почти.

— Вкусно, — напиток был хмельной и пах ягодами.

Может, принятая утром настойка сыграла свою роль, а, может, пиво, но Алиса больше не ощущала тревоги. Волнения отступили, а тоска по дому сменилась покоем и тихой радостью.

— Потанцуем? — Оз подал ей руку.

— Я не знаю ваших танцев.

— Слушай музыку и позволь своему телу говорить за себя, — Оз потянул Алису к костру, где на вытоптанной земле уже вовсю веселились местные.

— Ладно, но если у меня не получиться — не смейся! — Алиса позволила увлечь себя на импровизированную танцплощадку.

Музыканты играли на тамтамах или чем-то похожем, Алиса первый раз видела такие инструменты. Ритмичная музыка завораживала, заставляя забыть о стеснении и отпустить на волю чувства.

— Ты прекрасна, — Оз поцеловал Алису посреди танца. — Ты словно пламя, такая же горячая и страстная. Ты будешь моей женой!

Он подхватил ее на руки и унес с поляны.

— Оз, отпусти меня, — Алиса смутилась и попыталась высвободиться из объятий.

— Почему? Я же знаю, что ты горишь желанием. — Он опустил ее на траву и принялся целовать.

— Я так не могу! Слишком быстро, — Алиса уперлась ему руками в грудь. Голое тело оборотня обжигало. Он был красив и притягателен, но вот так сразу? После дня знакомства? Алиса не могла решиться. — Ты мне нравишься, но давай не будем спешить.

— Я буду все делать медленно, — пообещал Оз, снова пытаясь поцеловать ее.

— Не спеши, пожалуйста. Дай мне время.

— Разве ты ещё не любишь меня?

— Прости, я не из тех, кто способен на любовь с первого взгляда, — неуверенно возразила Алиса. — Я тебя немножко боюсь.

— Только немножко? — уточнил оборотень.

— Немножко, — повторила Алиса.

— Не надо меня бояться. Я тебя никогда не обижу. Я тебя люблю.

— Во внезапно вспыхнувшую любовь я тоже не верю.

— Зря, — Оз лег рядом и нежно провел ладонью по волосам. — Ты — лучшая. У нас с тобой будет замечательная семья. Я все сделаю, чтобы ты чувствовала себя счастливой.

— Тогда для начала давай не будем торопиться.

— Тебя я готов ждать, сколько скажешь, — он встал и снова подхватил ее на руки.

— Я могу идти сама.

— Мне приятно тебя нести.

— До дома далеко.

— Я сильный.

— Хвастаешь?

— Нет. Я, правда, сильный.

— Хвастаешь, — Алиса положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Сидеть в крепких объятиях было тепло и приятно. Слабо верилось, что оборотень сможет всю дорогу нести ее на руках, но возражать Алиса не стала. Пусть несет, раз так хочет.

Ночью Алиса проснулась от того, что кто-то звал ее по имени. С минуту испуганно таращилась в темноту, пока не поняла, что голос идет со стороны окна.

— Кто здесь? — она с тревогой всмотрелась в темноту.

— Это я, Миллениум, — в окно проскользнула высокая фигура. — Пойдем со мной.

— Зачем? — Алиса плотнее закуталась одеяло. Спала она в одной рубашке, и вовсе не горела желанием показывать малознакомому эльфу свои голые коленки. Это же все равно, что в ночнушке перед незнакомцем дефилировать.

— Ты ведь хочешь вернуться домой? — вкрадчиво спросил эльф.

— Да, но…

— Пойдем со мной, — Миллениум, как и тогда на поляне возле прожорливого цветка, поймал ее взгляд. — Дай мне руку.

Алиса послушно встала с кровати и протянула ему ладонь. Воздух заискрился, и нательная рубашка превратилась в пышное белое платье, юбка которого едва поместилась в спаленке.

— Ты пойдешь со мной на бал и будешь моей королевой, — Миллениум резким движением сорвал с ее руки подаренный Озом браслет.

Вылезти через окно в пышном платье оказалось на удивление легко, словно ткань была лишь иллюзией. Однако стоило только об этом задуматься, как Миллениум снова заглянул ей в глаза, и тревожные мысли ушли, словно их и не было.

Едва эльф вывел Алису со двора, как лес вокруг начал меняться, словно кадры фильма на быстрой перемотки. Вот только что по обе стороны тропинки росли тенистые деревья, и вдруг вместо них — песчаный берег реки. Не успела Алиса моргнуть, как пейзаж снова сменился. Теперь они с Миллениум шли по залитой лунным светом поляне, а через пять шагов уже пробирались по кочкам через болото.

От всего этого у Алисы закружилась голова, к счастью, путешествие окончилось так же быстро, как и началось. Алиса и опомниться не успела, как оказалась на просторной поляне, в центре которой стоял величественный замок.

— Это мой дворец, — Миллениум повел Алису к широкой лестнице, по обе стороны которой журчали искусственные водопады.

Замок эльфов был похож на куль сладкой ваты: такой же белый и воздушный. Широкие ступени парадной лестницы напоминали зефир, а искусственные водопады по бокам — газировку.

Стоило подняться по лестнице, как двери распахнулись, и громкий голос возвестил:

— Приветствуйте его величество короля Миллениума со спутницей!

Миллениум повел ее в зал, мимо гостей и придворных, которые низко кланялись, приветствуя своего короля. Не будь Алиса очарована, она наверняка заметила бы, что в зале присутствуют одни мужчины. Среди нарядных эльфов, каждый из которых был красивее не только любого из ранее знакомых Алисе парней, но и голливудских секс-символов, не нашлось ни одного, кто пришел бы со спутницей. Но Алиса не обратила на это внимания. Она видела только красоту вокруг себя, а слышала только музыку и комплименты. Миллениум закружил ее в танце, и она потеряла счёт времени.

Музыка, словно полноводная река, подхватила Алису, заставив забыть и тревоги, и сомнения, и то, что она не умеет танцевать местные танцы. Миллениум вел ее под музыку, а тело будто само знало, что ему делать, куда поставить ногу, и как повернуть голову.

Алиса потеряла счет времени. Она не ощущала усталости, и только когда Миллениум подвел ее к трону, поняла, что едва стоит на ногах.

— Я устала.

— Мы танцевали полночи и весь день.

— Так долго? — Удивилась Алиса. — Я и не заметила, как бежит время.

— Время ничего не значит, — улыбнулся ей Миллениум. — У нас впереди вечность. Усталость скоро пройдет.

— Голова кружится.

— Потерпи немного. Сейчас я надену на тебя корону, и потом сможем удалиться.

— Корону?

— Я ведь говорил, ты будешь моей королевой.

В его руках вдруг возник венок из осенних листьев.

Музыка смолкла. Все эльфы опустились на одно колено и склонили головы.

— Приветствуйте свою королеву, лесной народ! Она сильна и молода, она залог нашего благополучия! Так почтите ее музыкой и танцами!

С этими словами Миллениум надел на Алису венок. В тот же момент ее голова раскололась от боли, словно тысячу булавок впились под кожу. Алиса судорожно сжала пальцы на подлокотнике, и беззвучно закричала.

— Не бойся, дорогая, голос вернется. — Успокоил ее Миллениум. — Нельзя портить праздник неэстетичными криками. Боль скоро пройдет. Уже ведь не болит, правда?

Алиса молча кивнула. Боль действительно утихла, и прежнее спокойствие вернулось. Разве можно нервничать, когда на тебя смотрят колдовскими зелеными глазами?

— Пойдем. Нас с тобой ждет длинная ночь. — Миллениум взял ее за руку и повел за собой.

Они шли бесконечными анфиладами комнат, похожими друг на друга, как зеркальные отражения. Это замок водит по кругу? Что если на самом деле комната всего одна, а остальное — коридор зеркал, по которому ее ведет король эльфов?

Хорошо, что нет усталости, вот только перед глазами все плывет и кружится голова.

— Сюда. Ложись.

Последнее, что осознала Алиса, перед тем, как упасть в забытье, это то, что Миллениум укладывает ее в кровать.

Оз проснулся сразу после восхода солнца. Алиса ещё спала. Оз покормил кур, отвел на выпас козу, подмел в доме, и, не зная, чем еще занять себя в ожидании, пока проснется его гостья и, как он надеялся, будущая жена, пошел в обход дома. Алиса ведь не обидится, если он заглянет в окно и убедится, что все в порядке?

Чужой запах Оз учуял сразу. Миллениум! Остроухий был здесь и ушел волшебной тропой.

Алиса?!

Запрыгнув в окно, Оз увидел только пустую кровать. Эльф увел его невесту!

Сердито зарычав, Оз превратился в волка и бросился в лес.

Эльфы прячут свой замок от посторонних, и найти его не так-то просто. Даже сейчас, осенью, когда их сила слабеет, замок по-прежнему надежно укрыт чарами.

— Миранда! Миранда открой! — Оз двинул плечом дверь, и та едва не слетела с петель. Принять человеческий облик волк не удосужился.

— Что стряслось? — ведьма вышла на порог. Она зябко куталась в шаль, а спутанные со сна волосы в беспорядке падали на плечи.

— Дай цветок папоротника. Я знаю, у тебя есть.

— Ишь ты какой! Папоротник тебе дай! А лесную корону тебе на блюдечке не преподнести? — ведьма громко зевнула.

— Нет, спасибо. Мне только цветок папоротника нужен. Миллениум украл мою невесту, сама знаешь, его замок просто так не найдешь, особенно сейчас.

— Это ту рыжую, что ли? — ведьма поежилась от утренней прохлады.

— Ее, — вздохнул Оз.

— Видно, у эльфов в этом году совсем плохо с силой. Неужто к празднику заранее королеву не нашли, и пришлось первую попавшую воровать?

— Алиса не первая попавшаяся! Она из другого мира, ее Лес притянул. Ее нужно спасти, пока эльфы ее не короновали и не иссушили.

— Будешь для меня весь год охотиться, — предупредила ведьма.

— Согласен, — не раздумывая кивнул Оз.

— Что, неужели и вправду влюбился? Ладно, жди. Сейчас вынесу.

Через несколько минут она вышла, неся в руках сухой цветок, цвета красной глины.

— Спасибо, Миранда. Я отработаю, не сомневайся.

— Не отработаешь — прокляну, — равнодушно пожала плечами ведьма. — Цветок нужно съесть. Потом подумай, куда хочешь попасть, и следуй по тропе, которая откроется. Только не надейся, что все будет просто. Эльфийское колдовство даже папоротнику трудно побороть.

Оз проглотил цветок и закрыл глаза, усиленно думая об Алисе. Она нужна ему! С той самой минуты, как он увидел ее в плену Пупса, он хотел только одного — чтобы она ответила на его чувства взаимностью. И сейчас он не позволит наглому остроухому превратить ее в удобрение для своего замка!

Под лапы легла едва видимая тропинка, и Оз сорвался на бег. Дорожка петляла, извивалась, пару раз едва не исчезла полностью, но Оз не отступал и бежал так быстро, как только мог. Защитная магия эльфийского замка боролась с волшебством ведьмы и силой цветка папоротника.

И все же путь оказался слишком длинным. Солнце начало клониться к закату, когда усталость все же заставила Оза перейти на шаг. Он посмотрел вверх. Скоро наступит время Большой Охоты, и его силы возрастут, а вот эльфы, наоборот, станут очень уязвимы.

Оз позволил себе отдохнуть, и снова перешел на бег, только когда взошла луна. Сила гуляла в теле и требовала выхода. Бег приносил удовольствие, от усталости не осталось и следа. Сейчас бы гнать дичь, упиваясь собственной силой и ловкостью, а потом повалить добычу и рвать ее зубами, глотая горячую кровь. Оз поднял морду вверх и вызывающе завыл. Кто посмеет выйти на тропу в Ночь Большой Охоты? Кто не побоится встретиться с оборотнем в пику его силы?

Азарт охоты полностью захватил Оза, и он на полной скорости пронесся мимо белого дворца. В последний момент опомнился и заставил себя остановиться. Во время Большой Охоты оборотням нельзя врываться в дома, такой закон, и тот, кто его нарушит, будет наказан Лесом и его королем. Оз замер, злобно скалясь. Шерсть на загривке встала дыбом. Алису нужно вытащить из дворца сегодня, до того, как эльфы перестанут плясать. Завтра уже будет поздно.

Сменить ипостась на человеческую оказалось очень сложно. Собственное тело не слушалось, и требовало бежать дальше, искать добычу, выслеживать. С трудом, Оз заставил себя обратиться и встать на две ноги. Нужно найти вход в замок. Через главные ворота его точно не пустят, но, может, где окошко закрыть забыли?

Глупая надежда, конечно, но кто ищет, тот всегда найдет.

Оз пошел вокруг замка, внимательно изучая его стены. Сплошной камень. Ни единого окошка, пусть даже забранного решеткой или закрытого ставнями. Эльфы что, в полной темноте живут?

Говорят, даже в замке графини есть окна, хоть она вампир и солнечный свет для нее губительный, а тут — дворец эльфов. Почему нет окон?

Оз свернул вдоль стены и пошел дальше. Вторая стена тоже глухая. Ни окон, ни дверей. Оп-па! А это что?

В стене зиял пролом.

Оз осторожно подошел и принюхался: пахло странно. Пылью, паутиной, живыми существами. Осторожно заглянув внутрь, он увидел огромную комнату, где ровными рядами сидели пауки разных размеров, и пряли нить. Самые маленькие были размером с кулак, а самые большие — с песчаный холм.

Осторожно проникнув внутрь, Оз остановился. Пауки на него внимания не обращали. В углу пылились сваленные кучей обрывки паутины. У стены ровненько стояли мотки пряжи.

Пауки выглядели очень занятыми, и Оз, стараясь не дышать, рискнул пойти дальше. Ничего не изменилось. Пауки все так же продолжали свою работу, словно не замечали его. Может, действительно не замечали. Оз тихо и быстро пересек зал, и только выйдя через двери с противоположного конца, выдохнул и вытер со лба пот. Так страшно ему ещё никогда в жизни не было.

Однако за себя волноваться некогда. Нужно искать Алису, пока не закончилось действие папоротника. Оз прислушался к обострившемуся чутью и поспешил туда, куда вела магия цветка.

Бежать пришлось долго. Принять волчье обличье Оз не решился. Не в эту ночь. Ни к чему гневить Лес, а с эльфом, если надо будет, он сегодня и голыми руками справится.

Драться не пришлось. Чутье привело Оза в круглое белое помещение, где из мебели стояла только кровать, оплетенная сочной зеленой лозой с широкими листьями. В кровати спала Алиса. Сейчас в ней тяжело было узнать рыжеволосую красавицу, которую подарил ему Лес. В кровати лежала сморщенная худая старушка. К утру от нее останется только выпитый досуха труп.

Эльфам нужна молодая девушка, чтобы насытить свой замок, свое убежище, силой, и перезимовать без потерь. Вот только этой зимой у них ничего не выйдет.

Оз когтями разорвал лозу, подхватил на руки Алису и со всех ног бросился прочь.

Вперед, к пролому в стене! Кто бы его ни проделал, оборотень был ему всем сердцем благодарный.

Эльфы опомнились не сразу. Их топот Оз услышал только когда уже подбегал к комнате с пауками-прядильщиками. Спустился вниз по крутой лестнице, пробежал между рядами, не обращая внимания на флегматичных монстров, и выскочил в пролом.

Сомнительно, что эльфы сегодня осмелятся выйти из дворца, но лучше не рисковать.

Оз закинул Алису себе на спину и крепко привязал поясом. Только после этого обернулся волком и помчал домой.

Эльфы не стали его преследовать.

Дома Оз бережно уложил Алису в кровать и отправился к ведьме. Миранда должна знать, что делать. Он, конечно, Алису и такой любит, но вряд ли ей понравиться доживать жизнь сморщенной старухой.

— Миранда! Миранда, открывай! Светает уже, ночь закончилась!

— Да что ж тебе неймется! — ведьма резко распахнула дверь. — Что на этот раз?

— Мне бы молодость вернуть.

— Ты ее для начала потеряй, — Миранда хотела захлопнуть дверь, но Оз не дал.

— Не для себя прошу, для невесты. Алису я спас, но эльфы с ней страшное сотворили. Боюсь, ей не понравится, что она так быстро постарела.

— Это не ко мне. За молодильными яблоками можешь в замок за калиновым мостом сходить.

— Так он же разрушен.

— У замка недавно новый хозяин появился, Рогатым зовут. Я слышала, он тоже с эльфами не в ладах. Пойди к нему, попроси, пусть угостит яблочком.

— Спасибо за подсказку, — Оз снова превратился в волка и побежал к замку.

Путь не близкий, но если он поспешит, то успеет вернуться к тому времени, как Алиса очнется. Главное — бежать со всех ног.

Алиса проснулась от слишком яркого света. Неужели уже день? Она потянулась за лежащей на стуле рубахой и замерла. Ладонь была словно чужая: сморщенная кожа в пигментных пятнах, желтые ногти. Алиса вскочила с кровати и пошатнулась от нахлынувшей слабости.

Что произошло? Последнее, что она помнила, это жаркие поцелуи оборотня. Или потом было еще что-то? Не сразу, но удалось вспомнить эльфа. Кажется, Миллениум пробрался к ней в комнату через окно, и уговорил уйти с ним. Дальше было мельтешение деревьев, ярких красок и огней. Что случилось потом — Алиса не могла вспомнить, как ни старалась.

Одно точно: она так изменилась после визита эльфа. Можно ли все исправить?

Быстро одевшись, Алиса вышла из комнаты.

— Оз! Оз, ты дома?

— Нет его, — в кухне хозяйничала Быхво. — Но ты не волнуйся, Оз скоро вернется.

— Вам не кажется, что я странно выгляжу?

— Нет, детка. — Оборотница с сочувствием посмотрела на нее. — То, что ты от эльфов живой вернулась, уже хорошо. А за молодость не волнуйся, Оз все решит.

— У вас есть зеркало? Я у Оза не видела зеркал.

— Не нужно тебе сейчас на себя смотреть. Вот Оз вернется…

— Да чем он помочь сможет?! — сорвалась на крик Алиса. Ей на свои руки смотреть было страшно, а уж представить, во что превратилось ее лицо, она и думать боялась.

— Алиса? Ты уже проснулась, — в дом вбежал Оз. — Прости, я думал, успею раньше. Вот, держи.

Он протянул ей яблоко.

— Спасибо. — Алиса повертела в руках ярко-алый фрукт.

— Ешь, — улыбнулся Оз. — Это молодильное яблоко. Оно поможет.

— У кого взял? — спросила Быхво, вытирая руки фартуком и подходя ближе.

— У нового хозяина замка за калиновым мостом. — Ответил Оз. — Там теперь Рогатый живет, а с ним вампирша. Бледная такая, и тощая. Как поганка.

— И что же, вампирша на дневной свет вышла? — с интересом посмотрела на внука Быхво.

— Нет. Меня в замок пригласили, в гостиную. Рогатый хотел со мной поговорить. Спрашивал об оборотнях и о наших традициях. Вампирша тоже слушала. Так и сторговались, он мне — молодильное яблоко, а ему информацию. Нашими тайнами он не интересовался, а остальное и рассказать можно.

— Видать, недавно в Лесу живет, раз многого не знает, — задумчиво произнесла Быхво, и переключила свое внимание на Алису. — Ты яблочко съешь, не бойся. Оно все исправит.

Алиса посмотрела на свою сухую сморщенную ладонь, в которой лежало сочное яблоко. Только не плакать. В этом странном мире все может быть, даже волшебные яблоки. Хуже точно не будет.

Алиса надкусила румяный плод. На вкус яблоко оказалось ещё вкуснее, чем казалось. Да и голод дал о себе знать. Алиса и не заметила, как съела яблоко вместе с огрызком.

— Помогло! — Оз расплылся в улыбке. — Ты теперь как раньше.

Алиса внимательно посмотрела на свои руки: ни морщин, ни пигментных пятен.

— Оз, а зеркало у тебя в доме есть?

— Конечно! Я через него с теткой из Белых волков общаюсь. А ты с кем поговорить хочешь?

— Дурень, — Быхво несильно стукнула внука по темечку. — Она не поговорить хочет, а на себя посмотреть. Обычное зеркало принеси.

— Понял. Сейчас сбегаю. На чердаке, вроде, лежит одно.

Оз выбежал за дверь, и через минуту послышался топот по потолку. Еще минута, и оборотень вернулся, неся крупный осколок зеркала.

— Протри его хоть, — неодобрительно покачала головой Быхво.

— Сейчас, — Оз быстренько схватил ветошь и смахнул пыль. — Вот. Можешь на себя любоваться. Я завтра к гномам схожу и куплю тебе новое зеркало. Будет тебе подарком на нашу свадьбу.

— Я не хочу замуж, — привычно возразила Алиса, отвлекаясь от изучения себя в зеркале. Надо признать, выглядела она, как и раньше. Словно и не было ничего.

— А ты еще долго будешь думать?

— Оз, не подгоняй девушку. Она только от эльфов избавилась. Вот придет в себя, тогда и спросишь, — Быхво ухватила его за плечи и развернула в сторону входной двери. — Займись хозяйством или на охоту сходи.

— Я тогда к гномам сбегаю. Алиса, не переживай, я быстро.

— Никогда не умел ждать. Как только охотником стал? — Быхво неодобрительно покачала головой.

— Он милый. Только я сейчас ни о каком замужестве и думать не могу, — Алиса снова посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что с лицом все в порядке.

— Давай я тебе чай с мятой заварю. И пирог бери. Я вам с Озом на двоих принесла. Пирог с мясом, а вкусное мясо всегда успокаивает и повышает настроение.

Оз говорил, что весна в этом году началась раньше обычного. Снег сошел, проснулись деревья, посветлело небо.

За зиму Алиса научилась управляться с печью, прясть, шить и пользоваться волшебными вещами. А еще пришлось признаться, что в Оза она действительно влюбилась. Тяжело не ответить на взаимность, когда к тебе относятся, как самой большой ценности. Это подкупало и заставляло отвечать тем же: заботой и нежностью.

Алиса сама не заметила, как воспоминания о родном мире потускнели, стали размытыми, а новый мир стал казаться наполненный цветом и радостью. Оз прочно занял место в ее сердце, и когда он, после первой весенней грозы, снова предложил ей выйти за него замуж, Алиса согласилась.

Платье, белое и струящееся, заказали у лепреконов. Алиса, вспомнив картинки из модных журналов, долго объясняла, какой именно фасон ей нужен. К счастью, волшебные портные не подвели, и создали именно такое платье, о котором Алиса мечтала.

Столы накрыли на той же поляне, где отмечали осеннее равноденствие. Костер также разожгли высокий, а когда собрались все гости, включая тетушку Оза из племени Белых волков, заиграли тамтамы и на площадку перед костром выкатили бочку вина.

Оз подал Алисе руку и подвел к костру. Быхво на правах старшей родственницы вынесла резную костяную чашу. Оз с поклоном принял ее, зачерпнул из бочки вина, отпил и протянул Алисе. Она так же молча приняла чашу и сделала глоток. Так в полной тишине, если не считать звуков тамтама, они вдвоем допили чашу.

Не нужны слова тем, кто принял решения, поэтому обряд должно было проводить в молчании.

Пустую чашу Оз вернул Быхве и только после этого поцеловал Алису. Поцелуй был вовсе не символический, а очень даже страстный и длинный. Гости успели досчитать до ста двадцати, прежде чем Оз отстранился и, подхватив Алису на руки, понес к столу на место для молодых.

— Я люблю тебя, — шепнула мужу Алиса.

— Я готов носить тебе добычу хоть каждый день, — горячо заверил ее Оз и снова потянулся за поцелуем.

Дарья Ланская Купальская ночь

Есения шла по залитой солнцем опушке леса и искала соцветия белоголовника. Зеленый ковер под ногами пестрел ярко-синими васильками, желтыми лютиками и пушистыми головками розового клевера, однако как назло нигде не было видно белых шапочек с маленькими цветочками, хотя Есения была почти уверена, что в прошлый раз собирала белоголовник именно здесь.

Ее бабушка, Лукерья Агафоновна, была известной травницей и лечила всю деревню, а Есения ей во всем помогала: собирала травы и корешки, сушила их и делала настойки. С возрастом бабушке все сложнее было ходить далеко в лес, поэтому внучка взяла это на себя.

Немного подумав, Есения решила свернуть к реке в надежде наткнуться на заветное растение. Совсем недавно девушке исполнилось шестнадцать вёсен, и она с завистью поглядывала на замужних подружек, которые хоть и были ее возраста, но казались такими взрослыми и счастливыми! Есения тоже мечтала о семье и детишках, и к ней даже пару раз сватались деревенские молодцы, однако сердце ее оставалось к ним безучастно. Она мечтала о любви, той самой, настоящей, о которой слагают сказания и которая преодолеет все преграды! Но где же встретить своего суженого, при виде которого у нее захватит дыхание, и душа подскажет: «Это он!»? Точно не в ее родной Вислянке… В своей деревне она знала всех и каждого, и пока ее душа упрямо молчала.

Замечтавшись, Есения не заметила, что на ее пути оказалась небольшая коряга. Она запнулась неожиданно и кубарем полетела в овраг. К счастью, приземлилась на мягкую траву, поэтому почти не ушиблась. Лишь левая рука чуть-чуть заныла от боли.

Приподнявшись, Есения первым делом вытащила из волос травинки и веточки, попавшие в толстую рыжую косу, а потом заметила, что на новом сарафане, который недавно пошила себе, порвался подол. Ну, вот что за невезение?

Но неожиданно все проблемы отошли на второй план, потому что она поняла, что в овраге не одна. Есения тихонько вскрикнула, заметив молодого парня в холщовых штанах и порванной рубахе, свернувшегося калачиком неподалеку. Парень не шевелился, и было непонятно, то ли он спит, то ли…

— Эй? — тихонько позвала она, но незнакомец никак не отреагировал. — Эй, ты живой?

Подобрав с земли веточку, Есения ткнула ею парня, но тот продолжал лежать неподвижно. Тогда она положила ему руку на плечо и осторожно потрясла, но его обмякшее тело лишь перевернулось на спину. В районе ребра алела колотая рана, будто кто-то хотел проткнуть его рогатиной. Но кому это понадобилось? Рогатину охотники используют только на дикого зверя, разве нет?

Бабушка многому ее успела научить, поэтому Есения смогла определить, что рана не должна быть серьезной. Грудь парня мерно приподнималась в такт дыханию, и это был хороший признак. Но требовалось немедленно остановить кровотечение, от которого испачкалась одежда молодца и пропиталась бурыми пятнами земля.

Есения огляделась по сторонам и заметила знакомые коричнево-зеленые листочки. Бабушка говорила, что красная затворница помогает остановить кровь. Есения сорвала все, какие увидела, и приложила к ране, а чтобы они лучше держались, примотала их оторванным от подола длинным лоскутом ткани.

Ее пальцы двигались быстро и ловко, перевязку Есения делала не впервые, однако в этот раз ощущала непривычное волнение. Незнакомец был худ, но достаточно крепок, под его кожей прощупывались сильные мышцы, и каждый раз, когда она их касалась, ее охватывало легкое волнение. Да что с ней такое?

Закончив с перевязкой, Есения убрала с лица юноши прядь темных волос, и ее сердечко пропустило удар. Какой же он красивый! Есения не смогла сдержаться и провела пальцем по его ровному широкому лбу, четко выраженным скулам, прямому точеному носу и тонким губам. Откуда он? Ей казалось, что она знает всех в округе, даже из соседних деревень…

— Потерпи немного, сейчас я как-нибудь вытащу тебя отсюда, — пообещала она.

Неожиданно незнакомец открыл глаза. Первые несколько секунд взгляд его был туманен, однако вскоре он сфокусировал зрение на Есении и сдавленно произнес:

— Кто ты?

Есения поразилась цвету его глаз — они были желто-янтарные. Она смело подалась к нему, зачарованная необычным взглядом.

— Меня Есенией зовут. Я пошла в лес за белоголовником, но запнулась об корягу, упала в овраг, где ты и лежал. Я нашла растение, которое помогает остановить кровь, бабушка называет его «красной затворницей». Так вот, я приложила его к твоей ране и…

Есения привыкла тараторить без умолку, но загадочный незнакомец так пристально смотрел на нее, что она смутилась и остановилась. Не хватало еще, чтобы парень считал ее пустомелей!

— Как тебя зовут? — спросила она.

Незнакомец долго молчал и смотрел на нее, будто размышлял, стоит говорить свое имя или нет. Наконец, он произнес:

— Я Деян. Не нужно тебе со мной возиться, Есения. Лучше беги… Беги как можно дальше и не оглядывайся!

— Что? Но почему?

Однако ответа она не получила, потому что он прикрыл глаза и замолчал. Его слова взволновали ее. Что он имел в виду, когда говорил, чтобы она бежала? Зачем? Ведь он ранен, ему нужна помощь!

Но Есении было некогда предаваться размышлениям, нужно было помочь Деяну, а сперва — выбраться из оврага. К счастью, он оказался небольшим, но Есения понимала, что в одиночку не сможет вытащить взрослого парня. Что же делать? Как спасти его?

Бабушка говорила, что в трудную минуту, когда, кажется, что помощи ждать неоткуда, нужно молиться богам и молить их о благодеянии, и если ты чист сердцем, то они обязательно помогут.

— Берегиня, матушка! Помоги довести Деяна до нашего с бабушкой дома! — взмолилась Есения. — Пропадет он тут один, кровью истечет, а я так хочу помочь ему! Пожалуйста, сжалься над ним…

И будто могущественная Берегиня услышала мольбы девушки, потому что неожиданно в лесной тишине раздались отдаленные голоса. От радости Есения подскочила к краю оврага и что было сил крикнула:

— Эй! Кто-нибудь! На помощь!

Ей пришлось повторить еще несколько раз, прежде чем над оврагом склонилось испуганное лицо Белавы. Ее огромные от природы голубые глаза теперь казались ещё больше, а рядом стоял краснощекий Святомир. Обоих Есения знала с детства. С ними она несметное количество раз играла в Гуси-Лебеди, гуляла по лесу и купалась в реке. Они с младых лет привыкли делиться друг с другом всем, их дружба была крепка и надежна.

— Что случилось? Как ты здесь оказалась? — спросил Святомир.

— Ты в порядке? — перебила его Белава.

— Да я шла собирать белоголовник для бабушки, но запнулась об корягу и свалилась сюда. Со мной-то все хорошо, но тут еще человек, он уже тут лежал, когда я упала. Помогите мне его вытащить! — протараторила Есения. Ничего она с собой поделать не могла, когда волновалась, слова так и сыпались из ее уст!

Святомир спрыгнул в овраг. Сперва он помог Есении, а потом подхватил Деяна на плечо и выбрался вместе с ним. Белава ждала их наверху с удочкой, ведром с рыбой и корзиной, забитой бельем. Видимо, она ходила на реку стирать, а Святомир там же ловил рыбу.

— Осторожнее, он ранен! — попросила Есения, придерживая Деяна.

— Ранен? — удивилась Белава, но потом заметила ярко-красное пятно, выступившее сквозь перевязку. — Ой! Как же так случилось?

— Да разве это важно, Белавушка? Я знаю только одно — ему нужна помощь! — решительно заявила Есения. — Святомир, пожалуйста, помоги донести его до нашего с бабушкой дома!

— Конечно, помогу, без вопросов! Только рыбу мою возьмите, — отозвался Святомир.

Друзья двинулись в путь через лес по тропинке, которая вела прямиком в Вислянку, а Есения то и дело поглядывала на спасенного парня и мысленно просила потерпеть его немного, не сдаваться. Но все же, кто мог на него напасть? Неужели, в их лесах появились разбойники? Почему-то мысли о новом разговоре с Деяном вызывали у Есении сладостный трепет, а в груди будто что-то сжималось.

Наконец, они через калитку вошли во двор, где проворно бегали пятнистые курочки, а на грубо сколоченной скамейке сидела бабушка Есении и перебирала разложенные на подоле высушенные травы.

— Бабулечка, милая! — воскликнула Есения.

Лукерья Агафоновна подняла взгляд, и в ее ясных голубых глазах появилось волнение. Не спрашивая ни слова, она тотчас сказала Святомиру нести раненого юношу в горницу, где его уложили на широкую лавку.

Порванную рубаху было решено снять, и хотя Есения уже видела тело Деяна, снова смутилась, заметив ярко выраженные мускулы и широкие плечи. И что с ней такое? Почему в груди так жарко, когда она смотрит на него?

Есения вкратце рассказала бабушке всю историю, и Лукерья Агафоновна похвалила внучку, что та вовремя остановила кровь, а затем скрылась за печной занавеской, чтобы найти нужные лекарственные травы. В этот момент незнакомец зашевелился, и Есения, повинуясь внутреннему порыву, с трепетом сжала его руку.

— Он очнулся! — воскликнула она. — Потерпи немного, пожалуйста, бабушка тебе поможет! Она всем помогает! Все будет хорошо!

— Пить… — практически беззвучно прошептал он.

— Святомир, ну что ты застыл, как каменное изваяние! У тебя ведь есть вода! — воскликнула Белава, толкнув друга в бок.

Немного замявшись, Святомир снял с пояса флягу с водой, но Есения тотчас ее отобрала и сама приложила к губам юноши, который с трудом сделал пару глотков.

— Где я? — спросил Деян.

— В нашем с бабушкой доме, она у меня травница, всех лечит, и тебя обязательно вылечит! У тебя рана в боку, не очень серьезная, конечно, но все равно…

Есения хотела еще спросить, кто на него напал, но ее опередили Святомир с Белавой:

— Откуда ты? Как оказался в наших краях?

— Кто напал на тебя?

Деян собрался что-то ответить, но, видимо, у него не хватило сил, и он сомкнул веки.

— И чего вы накинулись на человека со своими расспросами? Видите же, что ему нужно отдохнуть! — строго сказала Есения, глядя на друзей.

— Внучка права, не нужно сейчас молодца беспокоить, слаб он совсем, — вернулась к ним Лукерья Агафоновна, держа в руках настойку мутно-зеленого цвета.

Бабушке с внучкой было не впервой принимать раненых путников. Всех больных приводили к Лукерье Агафоновне, никому она не отказывала в помощи. Некоторые предостерегали ее, мол, бродяги могут запросто обокрасть, или вообще убить, но бабушка Есении отвечала, что лечить людей — ее предназначение, а если у кого, кто попадает в ее дом, недобрые намерения, пусть берут, что хотят, ей не жалко. Однако никто ничего у них не воровал, а лишь благодарили от всей души за помощь. В Вислянке говорили, что богиня Берегиня хранит дом Лукерьи Агафоновны от бед и напастей.

Вскоре Белава и Святомир ушли, а Есения с бабушкой обработали травами рану Деяна и перевязали чистыми тряпицами. Лукерья Агафоновна подтвердила, что рана у него не опасная, однако парень потерял много крови, и ему понадобится время, чтобы восстановить силы.

День клонился к закату. Теплые лучи заходящего солнца плясали над макушками деревьев, и в горницу попадали их золотистые отблески. Есения сидела рядом с Деяном и водила рукой по его темным волосам. Она чувствовала, что неслучайно они встретились, и даже порванный сарафан стоил того. Странно, ведь она почти не знала Деяна, а сердце почему-то начинало быстрее биться, когда смотрела на него. Ей хотелось поговорить с ним, узнать, кто он, откуда пришел, как попал в этот овраг — вопросов было столько, что все не умещались в голове. И главное, почему не хотел, чтобы она ему помогала?

— Есенюшка, помоги мне зрелки перебрать! — послышался со двора голос бабушки.

— Сейчас иду, бабулечка! — крикнула в ответ Есения, с сожалением отнимая руку от волос Деяна. Будь ее воля, она бы всю ночь просидела рядом с ним, только бы он поправился. — Ты спи, отдыхай, а я бабушке помогу и вернусь, — прошептала ему она, легонько коснулась губами его лба и ушла.

Деян не спал уже давно и чувствовал, как нежные девичьи руки гладят по голове. А когда Есения поцеловала его, пусть даже только в лоб, он чуть не открыл глаза и не поцеловал ее в ответ, однако вовремя сдержал себя. Ему не хотелось спугнуть эту робкую близость, от которой становилось так тепло!

Однако Деян знал, что не мог полагаться лишь на чувства. В его голове то и дело пульсировала мысль: «Бежать! И как можно скорее!». Да, Есения и ее бабушка сделали для него очень многое, но нельзя было допустить, чтобы о нем узнали в деревне, ведь тогда придется объяснять, кто он и откуда. А сделать это Деян не мог. Среди людей он жил от полнолуния до полнолуния, а как только луна достигает высоты нового чертога, то его тело разрывалось на части, и он… становился оборотнем.

Тот злополучный день, когда жизнь его изменилась раз и навсегда, Деян запомнил очень хорошо. Он стоял у колодца и набирал воду, как вдруг за спиной у него раздался негромкий старческий голос:

— Добрый молодец, не нальешь немного воды старухе? Пить хочется мочи нет!

Деян обернулся и увидел нищенку в лохмотьях, которая протягивала ему облезлую плошку. Старуха та была жутко уродливой: нос картошкой, на лице бородавки, а руки такие худые, как крюки. Глядя на нее, Деяна обуяло отвращение. С чего он должен ей помогать?

— Нет у меня лишней воды, старуха. Сама доставай! — огрызнулся он.

— Так как же я достану, у меня сил не хватит! А у тебя вода уже есть в ведре. Поделись, молодец, — прокряхтела она.

— Слишком много вас, оборванцев, развелось! Всех не напоишь! Отойди с дороги!

В порыве злости Деян оттолкнул нищенку, и она упала прямиком в грязь. Тут же глаза ее загорелись недобрым огнем.

— Злой ты, молодец, и жестокий, — прошипела она, глядя на Деяна. — Как волк жестокий. Так будь же им до тех пор, пока в ночь, когда солнце пойдет на зиму, а лето — на жару, не признается тебе в любви девушка, чистая сердцем и душой! Только тогда сможешь ты исцелиться и вернуть себе человеческий облик!

Старуха ещё что-то кричала ему вслед, но Деян ей тогда не поверил. Мало ли, что говорят бродяги? Однако вскоре проклятие сбылось.

Как-то ночью Деян проснулся от странного ощущения в груди. Казалось, будто кости ломаются, а сердце билось быстро-быстро. Отец, мать, маленькие братишки и сестренка — все спали, лишь через окно на пол падал луч лунного света. Деяну казалось, что ему стало трудно дышать, и он вышел во двор, ловя ртом обжигающий холодом ночной воздух, однако ничего не помогало, а сердце все ускоряло и ускоряло свой ритм… Деян ощутил, как страх окутывает все его существо, и он пошел, куда глаза глядят, затем перешел на бег, а потом бежал все быстрее и быстрее…

То, что происходило дальше, Деян помнил смутно. Лишь переполняющее чувство злости и невероятная легкость в конечностях — вот то, что сохранилось в его памяти. Очнулся он у реки и никак не мог понять, где находится и как сюда попал. Неужели, ночью так далеко забрел и уснул прямо в траве? По знакомой тропинке через лес Деян дошел до дома, и уж было собрался выйти из-за березы, росшей неподалеку от ограды, как вдруг услышал голоса.

— Ну, полно, Зоряна, полно плакать! Не вернуть так Деяна, — сказал отец.

— Две недели уж прошло, а его все нет… Куда он мог пропасть? Куда, Радомир? — плакала мать.

Деян замер. Его не было две недели? Целых две недели?

— Не знаю, лада моя, не знаю… — вздохнул отец. — Еще и волк повадился ходить у наших ворот, прямо-таки напасть какая-то!

И тут Деян все понял. Это он был тем самым волком, что ходил у ворот! Проклятие старухи сработало, и он теперь стал самым настоящим оборотнем. Деян сделал шаг назад, потом еще и еще один… Вскоре он уже бежал прочь от родительского дома, где ему отныне больше не было места. Ведь он не помнил, что делал в обличии волка, а вдруг бы навредил родителям или младшим братьям и сестре? Нет ему дороги назад, и Деян выбрал странствия. Да и глаза его внезапно изменили цвет, из темных, словно ночь, стали желто-янтарными, как у настоящего волка.

Он шел от деревни к деревне, прячась от людей, и всегда был один. Питался тем, что смог добыть охотой, собирал ягоды, пил дождевую воду, а ночевал в сараях, стоявших на окраинах. И хотя хозяева даже не знали, что ночью у них был гость, Деян всегда старался отплатить им добром за гостеприимство: то дров наколет, то ягод или грибов на крыльце оставит.

Ведь только в одиночестве и странствиях, повидав многое, он понял, как важна в людях доброта и взаимовыручка — то, чего раньше не было в нем самом. Со стыдом он вспоминал, как отлынивал от домашних забот в родительском доме, сбегая к реке или в лес, чтобы там вдоволь побездельничать, а если все же что-то делал, то без усердия. Мимо чужой беды проходил со спокойной душой, злословил и грубил. Деян многое отдал, только бы вернуться домой и работать не покладая рук, а проклятие оказалось кошмарным сном.

Одиночные странствия были непросты, и Деяну не всегда везло. Похоже, в этот раз его настигли охотники, и если бы не рыжеволосая девушка с колдовскими зелеными очами…

Вспомнив Есению, Деян сам себе улыбнулся. Как же она прекрасна! Так заботилась о нем, лечила, поила, а какая красавица! Но тут же Деян запретил себе о ней думать. Нужно поскорее уйти отсюда, чтобы защитить ее от себя самого. Ведь в обличии волка он может ей навредить!

Захваченный решительными мыслями, Деян резко поднялся, но от этого у него закружилась голова, а бок противно закололо, и он был вынужден снова лечь. Сквозь крохотное окошко внутрь пробивались последние лучи заходящего солнца, и Деян почувствовал, как его снова клонит в сон. Он пытался с ним бороться до последнего, но в итоге потерпел сокрушительное поражение.

Сколько себя помнила, Есения всегда жила с бабушкой. Мать ее скончалась при родах, а отец чуть позже погиб, защищая родную деревню. Изредка Есения просила бабушку рассказать о том страшном годе, когда в Вислянку нагрянуло племя воинственных кочевников, и как отважно сражался ее отец Ярослав. Однако бабушка в ответ лишь тяжело вздыхала и скупо роняла по этому поводу несколько фраз. Мол, захватчики не ожидали, что крестьяне дадут им серьезный отпор, поэтому вскоре покинули деревню, но такой счастливый исход стоил жизни многим, в том числе и ее отцу. Есения знала, как тяжело было бабушке пережить его смерть, поэтому помогала всем, чем могла.

Обычно она просыпалась с рассветом и принималась за дела, но в эту ночь спала плохо. События прошедшего дня не давали ей спокойно уснуть, поэтому Есения встала еще до первых лучей солнца. Наскоро умывшись и переодевшись, она прокралась к лавке, где мирным сном спал Деян. Его грудь вздымалась от ровных вдохов, а это значило, что с ним все хорошо. После этого Есения принялась за привычные дела, а их у нее было много: и тесто на пироги замесить, и корову подоить, чтобы к завтраку на столе было свежее парное молоко.

Пока она хлопотала по хозяйству, бабушка проверила состояние Деяна и подтвердила, что ему уже лучше, но будет хорошо, если он останется у них, пока рана не заживет окончательно. Услышав это, Есения с трудом сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши от радости. Она сможет быть рядом с Деяном хотя бы ближайшие дни! Как же это замечательно!

Вскоре и сам Деян проснулся, и первое, что он увидел, было прекрасное личико юной девушки, которая склонилась над ним.

— Есения… — улыбнулся он.

— Тише-тише, тебе не нужно напрягаться, я сейчас тебе рану перевяжу, а потом накормлю. Ты, наверное, голоден, — проговорила она, не отрываясь от врачеваний.

Заурчавший от голода желудок ответил вместо своего хозяина. Деян смущенно отвел глаза, но Есения лишь звонко рассмеялась в ответ и пообещала закончить перевязку как можно быстрее, чтобы он мог приступить к завтраку. Немного погодя перед ним появился кувшин с молоком и несколько румяных пирожков.

Есения с удовольствием наблюдала, как ее новый знакомый поглощает один пирожок за другим и запивает молоком, а сама развлекала его разговорами о том, что происходило в деревне. Как Верислав-кузнец на той неделе подковал за день десять кобыл, а Борислав посватался к дочке старосты, и свадьбу порешали устроить после жатвы.

— А в твоей деревне есть кузнец? — спросила Есения.

— У меня нет своей деревни, я странствую по миру, — ответил Деян, вытерев губы от остатков молока.

— Ох, как же это интересно! А расскажи о местах, где ты был? Что видел?

Деяну особо нечем было похвастаться, ведь он не так давно попал в шкуру волка, но глядя в восторженные глаза Есении, которая ждала от него чего-то волшебного, не решился ее разочаровать. Рассказывая о своих путешествиях, он ни капельки не врал, лишь старался описать те места, что видел, в самых ярких красках.

Есения слушала его с открытым ртом, ловя каждое слово. Она не была нигде дальше соседней деревни, где каждый год проходила ярмарка, поэтому все, о чем говорил Деян, казалось ей сказочным.

— Наверное, прекрасно все это увидеть своими глазами, — сказала она, внимательно выслушав его рассказ. — Но разве ты никогда не хотел иметь свой дом? Семью…

Она не заметила, как во время разговора придвинулась к Деяну ближе, и ее пальцы невзначай коснулись его руки. Деян вздрогнул от прикосновения, но руку не убрал, а, наоборот, накрыл ею маленькие девичьи пальчики. Ему до безумия хотелось, чтобы все было так, как говорила Есения, чтобы она была рядом… Но этого никогда не произойдет. Ведь рано или поздно наступит новое полнолуние, а это значит, что он снова станет волком — хищным и беспощадным.

— Я не могу задерживаться на одном месте надолго. Это моя… сущность, — наконец ответил он, с трудом подбирая слова.

— И никто-никто не сможет это изменить?

— Я не знаю, — признался он, вспомнив слова проклятия. — Не смотри так, Есенюшка, это мне неподвластно.

Девушка нахмурила рыжие бровки и неодобрительно покачала головой, и Деян, чтобы хоть немного ее успокоить, чуть сильнее сжал ее пальчики.

— Скажи, почему там, в овраге, ты не хотел принимать помощь от меня? Почему говорил, чтобы я бежала? — вскоре спросила она.

— Я такое говорил? Честно, я не помню этого.

— А как ты вообще там оказался? На тебя кто-то напал? Дикий зверь? Или разбойники лесные?

— Может, и зверь, а может, человек, — ответил Деян, и сам не зная всей правды. — Все произошло очень быстро, поэтому я мало что запомнил… Но я очень благодарен, что ты вовремя нашла меня! Ведь если бы не ты, Есенюшка…

Однако договорить Деян не успел, потому что в горницу вошла Лукерья Агафоновна, и они с Есенией разъединили руки, боясь быть пойманными за этой невинной лаской. Есении показалось, что бабушка не заметила этого жеста. Либо сделала вид, что не заметила.

— Ну что, молодец, проснулся? Как чувствуешь себя?

— Уже лучше, чем вчера. Только в боку немного болит, — ответил Деян. — Скажите, может, вам чем по хозяйству подсобить? Не привык я целый день без дела лежать.

— Ишь ты, какой резвый, — улыбнулась Лукерья Агафоновна. — Только рано тебе ещё хозяйничать, отдохни пару денечков, а там поставим тебя на ноги, и если все ещё захочешь помочь нам с Есенюшкой, мы будем только рады.

— Я захочу! Уверяю вас! — пылко воскликнул Деян.

— Хорошо-хорошо, будь по-твоему, — похлопала его по плечу бабушка.

Через два дня, как и обещала Лукерья Агафоновна, Деян уже смог вставать и начал помогать им с Есенией по хозяйству. Колол дрова, кормил корову, чинил крыльцо, топил печь и беспрекословно выполнял все просьбы женщин. Лукерья Агафоновна не могла нарадоваться на такого добросовестного помощника, ведь без мужской руки жить им с внучкой иногда бывало очень туго, а Деян был только рад стараться.

С Есенией они проводили вместе почти весь день, и он понимал, что с каждым разом ему все больше и больше хочется остаться с ней навсегда. Ее добрый нрав и любознательность были ему близки, а вдобавок ко всему она так красива… Наверное, Есения еще и сама не понимала, насколько она прекрасна. Какие у нее блестящие рыжие волосы, заплетенные в тугую косу, тонкая белая шейка и удивительные зеленые глаза. А губы… От одной мысли, что он может прикоснуться к ее манящим устам, у Деяна кружилась голова. Вот бы хоть раз поцеловать их…

— Ну так что, ты пойдешь? — спросила Есения, и Деян понял, что не слышал, о чем она говорила до этого. Так был увлечен своими мечтами.

Они сидели на лавке у печи и вместе лущили горох, разговаривая, как обычно обо всем на свете, но в какой-то момент Деян отвлекся.

— Куда? — спросил он.

— Как куда? На празднование Ивана Купалы! Там будет весело, вот увидишь!

— Нет-нет, я не могу…

— Почему?

Он тяжело вздохнул и покачал головой:

— Я же говорил тебе об этом, Есенюшка. Мне скоро придется уйти, я не могу оставаться у вас долго.

— Но ты и не ответил мне, почему. Все эти отговорки про то, что ты “должен”, это твоя “сущность”, меня не устраивают! — твердо заявила она. — Скажи честно, у тебя есть невеста? Ты к ней должен уйти?

Эта версия была единственной, которая крутилась в голове у Есении последние дни. И хотя она всячески старалась гнать ее от себя, нет-нет, ревность предательски колола душу.

— Что? Нет у меня никакой невесты, о чем ты? Я только о тебе думаю. Ты самая прекрасная девушка, кого я когда-либо встречал, лучше тебя нету в целом свете, Есенюшка!

Деян убрал на пол ведро с горохом, которое разделяло их, и взял Есению за руки, понимая, что совершает непоправимую ошибку. Он не должен признаваться ей в чувствах, ведь когда ему придется уйти, им обоим будет больно! Последние дни он то и делал, что уговаривал себя остаться ещё немного, хотя знал, что полностью окреп, а полнолуние уже близится… Однако Деян неожиданно понял, что сбился со счета дней и не помнит, когда он должен будет превратиться в волка. Через два дня? Или три?

Он заметил, что у Есении из косы выбилась прядь, и не сумел удержаться, чтобы заправить ее за ушко. Его пальцы коснулись нежной кожи, и вдруг Есения сжала рукой его ладонь и поднесла к своей щеке. Сердце от этого забилось сильней, а все внутренности будто обожгло огнем.

— Есенюшка, милая моя… — прошептал Деян, понимая, что больше не в силах сдерживать свое желание коснуться поцелуем ее прекрасных розовых губ.

— Пожалуйста, не уходи, — попросила она его. — Останься со мной…

Если бы Деян сейчас был волком, то завыл бы на Луну. Он ведь и сам хотел этого не меньше Есении! Остаться, жить нормальной жизнью и забыть о вечных странствиях… Как бы ему хотелось рассказать ей обо всем, поделиться своей тяжкой ношей! Но у него ещё есть время. Вроде бы есть. Во всяком случае, до Ивана Купалы он мог продержаться.

— Хорошо, я останусь на Купальскую ночь, но потом мне придется на какое-то время покинуть тебя, — наконец, сказал он. — Я очень не хочу этого, но я вынужден…

Вместо ответа Есения стремительно прижалась головой к его груди.

— Обещай, что потом снова вернешься ко мне, — прошептала она.

— Обещаю, — сдался он.

В деревне Есении праздник Ивана Купалы проводили на берегу реки, где обычно собирались все местные жители: от маленьких ребятишек до дряхлых стариков. Девицы плели венки и гадали на суженого, водили хороводы, молодцы пели песни, а повсюду горели костры. В середине одного из них, самого большого, стояло горящее на шесте колесо — символ Солнца. Обычно погруженный в тишину берег реки в Купальскую ночь был окутан звуками песен и веселого смеха.

Белава, Святомир, Есения и Деян пришли на праздник к самому его разгару. Девушки нарядились в красивые сарафаны с красным орнаментом, а парни надели белые кафтаны. У Деяна, конечно, не было своего, вся его одежда состояла из простых штанов и рваной рубахи, но Святомир пришел ему на выручку. Правда, его кафтан был Деяну велик, однако Есения быстро нашла выход и принесла красный тканый пояс, которым он и подпоясался.

— Ох, как весело! — захлопала в ладоши Белава, глядя на праздник. — Идемте же скорее петь и веселиться!

Она, как птичка, упорхнула к хороводу, а Святомир сказал, что пойдет сперва собирать иван-да-марью.

— По поверьям, если сорвать это растение именно в Купальскую ночь и разложить в доме, то в него никогда не проберутся воры, — с важным видом сказал он. — Вы идите с Белавой, а я потом вас найду.

— Ну что, ты готов? — спросила Есения, глядя на своего любимого, когда Святомир ушел.

Деян смотрел на веселящихся людей, среди которых, как он стал считать после обращения в волка, ему не место. Ведь он другой, не такой, как они… Однако по его подсчетам полнолуние должно быть завтра, поэтому у него есть последняя ночь, которую он хотел провести со своей милой Есенией. И почему бы не повеселиться? Что плохого может случиться?

— Готов, — решительно ответил он и взял ее за руку.

Они присоединились к гуляниям, и Деян впервые за последнее время ощутил, каково это — быть среди людей. Быть частью чего-то большого. Особенно, когда они с Есенией и Белавой встали в хоровод с другими парнями и девушками, Деян почувствовал невероятный прилив счастья. Оказалось, что память его сохранила слова купальских песен, которые он пел вместе со всеми.

Купала, Купала,

Где ты летовала?

Летовала я в лесочке

Под ракитовым кусточком,

Под березовым листочком.

Купала, Купала,

Где ты зимовала?

Зимовала на лужочке

Под беленьким снежочком.

А когда солнце скрылось за горизонтом, было объявлено о начале прыжков через костер. Есения с Деяном без всяких сомнений прыгали вместе со всеми так высоко, как только могли, и ни разу руки их не разомкнулись. Белава уверенно заявила, что это к скорой свадьбе.

— Ох, как же хорошо! Как весело! — заливисто смеялась Есения, когда они с Деяном, устав от прыжков, сели под деревом вдали от шумной толпы.

— Очень! — улыбнулся Деян и провел большим пальцем по ее лицу.

От его прикосновений у Есении все внутри задрожало, и она прильнула к Деяну и сама накрыла его губы своими. Ей хотелось, чтобы ночь эта никогда не заканчивалась, и они всегда были вместе, чтобы стали одним целым…

Неожиданно Деян отстранился от нее, и во взгляде его читался страх и ужас.

— Что такое? Что с тобой, милый мой Деян?

Есения взяла его за руку, но он неожиданно отскочил от нее и попятился в темноту леса.

— Я… Мне… мне нужно уйти… — пробормотал он.

— Куда ты? — вскочила за ним Есения.

— Не ходи за мной! Не ходи! — его голос стал злым и грубым.

— Но почему? Деян, я… — начала Есения, но вдруг он сорвался с места и скрылся в лесной чаще.

На траву падал мягкий лунный свет, где-то вдалеке слышались купальские песни и звонкий девичий смех, а Есения изо всех сил звала любимого, но он не отзывался. В бессилии она подняла голову к небу, взывая к помощи Берегини, но на нее смотрел лишь яркий диск Луны, сверкающий на безоблачном небе, и вдруг… Полная Луна, странствия, слова о том, что ему скоро придется уйти, и он не может остаться с ней — неожиданно все это сложилось у Есении в единую картинку. Она вспомнила бабушкины сказки, и поняла. Оборотень. Деян — оборотень!

Неожиданное открытие сперва привело Есению в смятение, но она тут же спросила себя: изменятся ли от этого ее чувства к нему? И сердце ответило твердое “нет”. Нет! Ей все равно, кто он, она будет любить его всегда, потому что он для нее тот самый, единственный.

Ночью лес выглядел грозным и зловещим, темные силуэты деревьев с изогнутыми ветками были похожи на страшных чудовищ из сказок, но Есения знала, что должна войти в темную чащобу и найти Деяна, где бы он ни был. Любовь давала ей силы преодолеть любые преграды.

Есения шла по лесу, ориентируясь только на лунный свет, который, как она была уверена, вел ее к Деяну. Круглый диск Луны сверкал над кронами спящих деревьев, и Есения то и дело поднимала взгляд, чтобы убедиться — лунная богиня Дивия все еще помогает ей. Она шла все дальше и дальше, но Деяна нигде не было, а вскоре Есения поняла, что забралась слишком далеко и заблудилась…

— Деян! Прошу тебя, отзовись! — остановилась она и крикнула так громко, как только могла.

Где же он? Как его теперь найти?

— Деян! — снова позвала она, но в ответ раздалось лишь зловещее уханье совы.

Есения поежилась от холода, тонкая рубаха совсем не грела. Вдруг где-то поблизости раздался хруст ветки, и Есения вздрогнула. Она осталась одна в диком лесу, где водятся не только зайцы и птички, но и злые хищники, одним из которых был ее любимый Деян. Обернувшись, Есения поняла, что попала в ловушку. Перед ней стоял серый волк и злобно скалил зубы.

Сжав рот ладонью, чтобы не закричать, Есения в упор смотрела на хищное животное и мысленно молила богов о помощи. А в это время волк медленно, шаг за шагом, приближался к ней…И вдруг она заметила, какого цвета у него глаза — те самые, желто-янтарные. Есения сердцем почувствовала, что перед ней он.

— Деян… Это ты? — спросила она, чувствуя, как на глаза навернулись слезы.

Волк неожиданно спрятал зубы, но потом снова обнажил их и к тому же грозно зарычал.

— Я знаю… Я чувствую, что это ты! Милый мой, милый Деян… Это же я, твоя Есенюшка! Прошу, вспомни меня! — молила она, не отрывая взгляд от его глаз.

Есения присела на корточки и протянула вперед руку.

— Хороший мой, так вот, в чем дело. Вот, что ты так усердно скрывал от меня! Ты боялся, что я убегу от тебя, да? Но я никогда тебя не брошу. Слышишь, никогда?

Есения всем сердцем молила, чтобы Деян услышал ее даже в обличии волка. Но пока он лишь внимательно смотрел на нее и сделал шаг навстречу.

— Теперь я понимаю, почему ты говорил о своих странствиях. Ты ведь не мог нигде задерживаться, верно? Ты боялся, потому что был один, никто не мог поддержать тебя… А я могу. Я хочу быть всегда рядом с тобой. Всегда, слышишь? Потому что я тебя люблю…

Она сказала это искренне, от души, которая требовала поведать о своих чувствах, и даже представить не могла, что произойдет дальше…

Неожиданно волк громко завыл, а затем его фигура озарилась ярким светом. Он был настолько ярок, что Есения закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела, как перед ней лежит Деян, сжавшись в комок.

— Деян! — воскликнула она и со слезами на глазах крепко обняла его, а потом взяла его лицо в руки и принялась неистово целовать.

— Есения… — прошептал он, приходя в себя. — Ты в порядке? Я не ранил тебя?

— Нет, милый, все хорошо. Со мной все хорошо!

Деян обнял ее за плечи и прижал к себе. Он все ещё помнил, как первый раз будучи в шкуре волка сумел почувствовать что-то человеческое, понять, кто стоит перед ним, и сколько для него значит эта девушка. И тогда волчье сознание стало постепенно уходить, он смог вернуть над собой контроль, а потом случилось чудо.

— Ночь, когда солнце пойдет на зиму, а лето — на жару, признается тебе в любви девушка, чистая сердцем и душой… — произнес Деян слова зловещего проклятия, и от волнения у него задрожали руки.

— Что ты говоришь? — не расслышала Есения.

Но Деян лишь улыбнулся и коснулся ее губ долгим и сладким поцелуем:

— Спасибо. Спасибо за то, что спасла меня. Я тебя люблю… Теперь мы всегда будем вместе.

Через некоторое время Деян вернулся в отчий дом, где его уже не надеялись увидеть живым. Мать долго не выпускала его из объятий, братья и сестра всё кружили возле него и наперебой галдели, а отец лишь спросил, где он был так долго. Деян ответил, что ему нужно было время, чтобы найти себя и стать лучше, и попросил родительского благословения на женитьбу с прекрасной Есенией, которая приехала вместе с ним. Однако, получив благословение, они вернулись обратно в Вислянку, где их с нетерпением ждала Лукерья Агафоновна. В тот же год Деян и Есения поженились, и через положенное время у них родился малыш, которого назвали Златозар.

Когда проклятие было снято, Деяну больше не нужно было убегать и скрываться, теперь он жил в деревне наравне со всеми и перестал бояться полнолуний. В волка он больше не обращался, а глаза его потеряли свой желто-янтарный блеск. Они с Есенией решили, что это будет их общая тайна, и никому не рассказывали о случившемся в Купальскую ночь, позабыв об этом, как о страшном сне. Лишь иногда, когда он выходил ночью на крыльцо, Деян смотрел на сияющий лунный диск и благодарил ту нищенку, которая прокляла его. Ведь если бы не она, он бы никогда не повстречал свою милую ненаглядную Есению.

Анна Неделина Зверь всегда найдет дорогу назад

— Ну, здравствуй, темный лес! — весело приветствовал Ройвел, наблюдатель от учебного совета, обязанный проследить, что Нейт добрался до места распределения и не сбежал по пути. Веселость его была притворной. Еще бы, пришлось тащиться с провинившимся выпускником за тридевять земель, на другую сторону Митили, почти до самой западной границы Рольвена. Проще было выгнать проблемного студента с позором, вместо диплома показав вслед кукиш. Шутка ли: подопечный едва не отправился прямиком на рудники по обвинению в покушении на сына советника Берлита, которому, как говорят, едва горло не перегрыз. Одно слово — оборотень.

Ехали они, конечно, не в лес, а в маленький городок под названием Тальмер. Но Ройвелу уж очень хотелось позлорадствовать.

— Самое для тебя подходящее местечко, — хмыкнул он. — Видал, какая глушь вокруг?

— Видал, — лениво откликнулся Нейт, который большую часть пути попросту проспал, несмотря на все неудобства. Но даже при этом Ройвел успел ему надоесть своими бесконечными шуточками. Может, Нейт и правда сбежал бы, только не от распределения, а скорее — от докучливого провожатого.

— Говорят, тут разбойников — тьма. И нечисть водится. Не заскучаешь! — ехидно заметил Ройвел.

— Удивительно, что никто не попытался напасть на карету, — пробормотал Нейт. Негромко, но провожатый все же услышал и примолк. Видно, задумался, что Нейт-то в Тальмере останется, а ему еще обратно в столицу ехать придется…

Но молчать долго Ройвел не был способен. И собственную обиду облек в очередной намек:

— С тобой ещё хорошо обошлись. Мог бы сейчас в застенках сидеть, в королевской тюрьме, как особо отличившийся маг.

— Милостью его величества и мудростью ученого совета минула меня чаша сия, — отозвался Нейт. На самом деле, горькая чаша миновала его только чудом. У чуда были волосы цвета спелой пшеницы, длинные светлые ресницы и глаза, зеленые, как весенняя трава. Эти глаза были полны печали…

Нейт помнил и другие взгляды. Неприязненные, презрительные, раздраженные. Помнил шепотки. Пустили отребье в Магическую Академию — вот вам и результат. Отребьем Нейт не был. Его отец всю жизнь трудился, будучи торговцем. Но кого это интересовало? Давайте перестанем пускать неблагородных в Академию! Ужесточим экзамены, будем проводить ежегодные проверки на благонадежность!

Однако среди магов добрая треть — без роду-племени. Дар не по знатности дается. Так что никаких ограничений на поступление в Академию не последовало.

Нейт снова подумал о девушке с зелеными глазами.

У нее было звучное имя — Клотильда. Тилли Бран. Она была племянницей графа Кайлена Брана, телохранителя его величества короля Альвета.

А он… просто оказался рядом.

— Ну, что скис? — поинтересовался Ройвел. — Небось, о местечке при дворе рассчитывал? Сдался ты там кому…

Нейт сам не знал, на что рассчитывал. Отец всегда учил, что если талант дан — нельзя лениться, нужно развиваться по мере возможностей и сил. Возможности поступить в Академию были — вот он и двигался вперед, пока мог. Кто бы мог подумать, что в итоге он получит должность городского мага в каком-то Тальмере?

Нет, должность сама по себе достойная.

Но он оказался так далеко от столицы. Можно считать, что наказание все равно его настигло.

Семь месяцев назад

Из-за густых зарослей акации донеслось:

— И за что же нынче дядюшки признают приблуд своими родственниками?

— Должно быть, милашка не без фантазии, раз заинтересовала самого Кайлена Брана.

Отвратительные слова. Мерзкий смысл. Говорившие не знали о присутствии Нейта, а он не видел лиц. Только понял, что там девушка и не меньше троих насмешников — против нее одной. А ведь дело происходит не в какой-нибудь подворотне, а во дворе Магической Академии Тейна.

— Достойные суждения для людей, которые стремятся оказаться на королевской службе, — девичий голосок звенел. — И вот такие мысли бродят в головах благородных отпрысков уважаемых фамилий?

Нейту очень захотелось увидеть ту, что это сказала.

— Не тебе судить, дура безмозглая, — прошипел один из задир.

— А кто дал вам право судить графа Брана? — поинтересовалась девушка. — Уверены, что найдете подтверждение своим словам перед лицом королевского суда?

— Да кому ты нужна, чтобы разбираться королевским судом?!

— А при чем тут она? — подал голос Нейт. Не нужно было выжидать так долго. — Вы только что нанесли оскорбление графу Брану. Уверен, что с ним драться будет так же легко, как и с девушкой?

Нужно было видеть эти покрасневшие физиономии! Казалось — аристократики сейчас попросту полопаются от злости.

Нейт рассудительно добавил:

— Глупо вести подобные разговоры во дворе Магической Академии.

К этому моменту тот из мерзавцев, что стоял к девушке ближе остальных, наконец, взял себя в руки. Презрительно усмехнувшись, он поинтересовался:

— И кто тут у нас подал голос? Еще один бродяга…

— Этот бродяга что-то слышал, — напомнил Нейт. — Господа желают продолжить разговор в кабинете декана?

— Страшно, не могу! Твое слово против моего… уже дрожу.

— Хватит! — решительно сказала девушка. — Это переходит все границы, Дегорт! Мое слово тоже будет что-то значить, не забывай об этом.

Дегорт скривился:

— Пф! Еще связываться!

Нейта толкнули в правое плечо, потом в левое: подпевалы Дегорта один за другим потянулись за своим предводителем.

А девушка осталась с Нейтом.

— Ты всерьез собирался против них выступить? — спросила она. — Между прочим, это был Дегорт Берлит.

Разумеется, фамилия «Берлит», принадлежавшая королевскому советнику, произвела на Нейта впечатление. Но вида он не подал.

— Они вели себя недостойно. Их следовало поставить на место.

— Даже если после этого в опасном положении окажутся другие люди? — поинтересовалась девушка. Вроде и не осуждала, но одобрения в ее голосе тоже не чувствовалось. Над ее словами стоило задуматься.

Девушка подошла к скамейке неподалеку, взяла с нее свою сумку, расшитую бисером. Такие нынче были модны среди студентов.

— Почему они были так жестоки к такой симпатичной девушке? — спросил Нейт.

Она обернулась.

— Ты издеваешься?

— Вовсе нет. Спрашиваю совершенно серьезно.

— Да, конечно!

Нейт озадаченно почесал за ухом, не задумываясь о том, как выглядит жест. Девушка наблюдала за ним с удивлением. Не удержалась, улыбнулась.

— Ты совсем как зверек, — заметила она.

Нейт смутился, пожал плечами.

— У каждого дара свои особенности. Иногда так увлекаюсь наблюдением через животных, что невольно перенимаю их повадки.

— Через животных? — девушка склонила голову набок. Выбившаяся из строгого пучка светлая прядь упала на шею.

— Я могу видеть их глазами. По сути, совмещаю свой разум с сознанием какого-нибудь зверя… — пояснил Нейт.

— Так ты оборотень? — напрямик спросила она. — Я слышала, как девчонки судачили. Должно быть, сами они тебя ни разу не видели.

— Почему?

— По их рассказам ты — угрюмый, страшный здоровяк с клыками и грязью под ногтями.

— Обычно-то я их чищу, — Нейт продемонстрировал руки, но тут же сжал кулаки. Ногти у него и правда были не в лучшем виде: неровно обкусанные. Этой своей привычки Нейт тоже не замечал и прежде она его не беспокоила. — Наверное, кто-то из твоих подруг застал меня, закапывающим косточку в саду…

— Не может быть! Ты должен знать, что в Академии вечно все меняется местами. Кость потом можно и не найти!

— Но и без запасов нельзя, — задумчиво пробормотал Нейт.

Девушка рассмеялась.

— Еще говорят, ты превращаешься в любого зверя, какие только существуют.

— Я могу присоединиться к сознанию любого зверя и направить его в нужном мне направлении. Это, конечно, влияет на меня самого. Я меняюсь… начинаю мыслить, как зверь, вести себя по-звериному, двигаться быстрее, чем обычные люди…

Он не добавил, что и опасен становится тоже как хищный зверь. Об этом слухи рассказывали куда красочнее, чем было на самом деле. Пугать девушку он не хотел. И опасался, что вот-вот проявится брезгливость. У всех его знакомых рано или поздно начиналось неприятие. Довольно мило возиться с котенком или щенком. Но когда человек внезапно с интересом принюхивается к сырому мясу или опускается на четвереньки, потому что так проще взять след — это уже совсем не мило.

Короче говоря, Нейт знал, каково это: опасаться, что тебя начнут сторониться просто потому, что молва идет впереди. Девушка, похоже, именно такой опаски и ждала.

Нейт, конечно, слышал о племянниках графа Брана: одаренных молодых людях, которых дядя сделал своими наследниками за неимением собственных детей. Беда была в том, что племянников лет до пяти воспитывала мать, как говорили — деревенская простушка. Терин и Клотильда, так их звали. Они были бастардами, их родной отец никогда не женился и вряд ли собирался соединить судьбу с простолюдинкой. Впрочем, Браны — не первые незаконнорожденные дети благородных отцов. А зависть людей велика… Терин Бран имел какой-то порок дара, в Академии он не доучился, но, говорили, что он стал появляться при дворе, получил какую-то незначительную должность и даже завел знакомство с принцем Тилем Линезским, наследником трона соседнего государства. Не каждый рольвенский аристократ в столь юном возрасте может похвастаться подобными успехами. Вот люди и завидовали.

Только Нейту было совершенно все равно.

— Ну, вот, значица, дом городского мага, — в очередной раз повторил градоправитель. Нейт огляделся. В жилище предшественника царило такое же запустение, как и в маленьком садике, прилегавшем к нему. Такое впечатление создавалось, будто из дома бежали в спешке. И прежде того — еще изрядно колдовали.

— А что случилось с прежним магом? — поинтересовался Нейт.

— С Аурелем-то? Срок службы закончился, он сразу и уехал, — простодушно сообщил градоправитель.

— У вас тут так тяжело работать?

— Скорее, скучно. А без мага — бывает непросто, это да. Понимаете, господин Гарвель? Вот мы и обрадовались, когда узнали, что про нас, наконец, вспомнили. Вы-то, как указано в бумагах, здесь пять годков проработаете. Мне все спокойней будет…

Нейт кивнул. Градоправитель не упомянул, что в бумагах также указано: «Обязан отработать по решению суда». Неужто после такого действительно можно говорить о спокойствии? Интересное место этот Тальмер.

— Других магов в городе нет?

— Отчего же, парочка найдется. Только они ж все без сопроводительных бумаг. Не могут ответственные должности занимать.

А Нейт по приговору суда, выходит, может. И это градоправителя не особенно беспокоило.

Ну, что же. Нейту нравилось, когда люди судят без предвзятости.

— Дом теперь ваш, значица, — заключил градоправитель. — Располагайтесь тут со всем удобством. Горожан прежний маг принимал здесь же. За этой дверью у него кабинет был. Там кое-какие бумаги остались, вы уж разберитесь. А здесь вот подъемные, честь по чести.

Градоправитель передал Нейту увесистую связку ключей, тощий мешочек, в котором ободряюще звякнуло, и поскорей исчез, отговорившись делами, которых невпроворот.

Новоиспеченный городской маг отпер дверь кабинета.

И обнаружил заваленный бумагами письменный стол. Постоял на пороге, пытаясь на глазок оценить масштаб трагедии.

Потом запер дверь и пошел разбирать вещи.

Градоправитель рискнул заглянуть к нему только спустя четыре дня. В кабинете уже воцарился порядок, хотя сам дом все еще выглядел пустым. Нейту было лень убираться везде, много места ему не требовалось. Он лишь осмотрелся, чтобы убедиться: никаких магических тайников или забытых предметов в доме не осталось.

Количество бумаг на столе не уменьшилось, даже начало прирастать после того, как люди узнали, что дом городского мага снова открыт для посетителей.

— Ну, как идут дела? Наслышан от людей, что вы им помогаете по мере сил, — сказал градоправитель бодро.

Нейт вздохнул.

— Гоняю крыс, ищу призраков, избавляю от проклятия неудачной женитьбы… В большинстве случаев — пустая трата времени. Призраков нет, проклятья — пустышка, вот разве что крысы неизменно присутствуют.

— Кхм… ну, люди просто рады городскому магу. К тому же молодому. Холостому, опять же…

— То-то со вчерашнего дня девицы идут жаловаться, что им кажется, будто их преследует злой дух, нашептывающий в сгущающихся сумерках странное, — хмыкнул Нейт. — Кстати, господин градоправитель, у меня вопрос.

— Да-да?

— Я нашел записи своего предшественника. И был несколько удивлен. Каков профиль его дара?

— Стихийник он был, вполне обычный водный маг, как все.

— Да, но он очень активно занимался целительской практикой. Понимаете, не простым затворением крови или утешением боли. Я подумал, он увлекся знахарством и травничеством, раз прописывал горожанам настои. Но в доме нет намека на лабораторию, в которой можно было бы готовить необходимые снадобья… У него было другое жилье в городе или за его пределами?

— Нет, что вы. Он отсюда нечасто выходил.

Нейт с тоской покосился на бумаги. Не удивительно.

— Но ведь отловом нечисти он тоже занимался?

— Истинно так! Бывало, прибегут к нему несчастные: домовой со свету сживает, помоги! Он достанет карту города, начертит на ней угольком путь от дома к реке, да и приказывает: «Домовой, злодей, а ну, пшел за порог, чтобы тебя больше не видали и не слыхали в Тальмере!» И с того момента — тишь да гладь воцаряется.

Нейт впервые слышал о том, чтобы подобные способы изгнания были действенными. Он и домовых ни разу не видел, разве что в учебнике по духоведению.

Впрочем, если горожанам становилось спокойней — пожалуйста. Но что Нейта беспокоило — это настои, которые городской маг раздавал довольно щедро, не уточняя в записях содержимое.

— Вы ведь говорили, что магов, имеющих право на практику, в городе нет? Целителя, как я понимаю, тоже не имеется? — уточнил он.

— Верно понимаете, господин Гарвель.

— Почему же вы его не наняли? По Магическому регламенту, в городе вроде Тальмера у городского мага должно быть не менее двух помощников и хотя бы один целитель.

— К сожалению, всем им необходимо платить из городской казны. А нам и господин Аурель дорого обходился.

Про самого Нейта градоправитель не упомянул. Видно, пока он в тягость городу не был.

— Но я — не целитель и услуг такого свойства оказать горожанам не смогу.

— Что же, жаль, конечно. Но это не беда, как-то же жили прежде.

Вот Нейту и было интересно — как же это так они тут жили и откуда у городского мага появлялись лечебные настои и отвары. Вообще-то, среди бумаг Ауреля нашлась подсказка. Попалась она Нейту среди многочисленных жалоб. Видно, городской маг строчил их от скуки. Привычка к бумажной волоките давала о себе знать, не иначе.

— А куда делась госпожа Регина Линнель, которая занималась в Тальмере целительством в прошлом году? — поинтересовался он.

— Да никуда, живет себе спокойно, — удивился градоправитель. — Только она не целительница.

— Но в жалобах господина Ауреля говорится именно так.

— Хм-хм, и правда, что-то такое было… В сущности, госпожа Регина — травница. Целительницей люди называют из уважения.

Имя неизвестной Нейту женщины градоправитель и сам произносил с заметным почтением.

Нейт кивнул.

— Подскажите, где мне ее найти.

— А стоит ли тревожить добрую горожанку, господин Гарвель?

— Постараюсь обойтись без тревог, — пообещал Нейт.

Градоправитель вздохнул.

— Ну, удачи вам, значица…

Дом был старый, но крепкий. Крышу не так давно ремонтировали. Видно было, что кто-то переложил черепицу, перекрасил наличники на окнах. Ухаживали за жилищем.

Нейт даже не успел подняться на крыльцо. Из-за угла дома вышел мужчина в черной рубахе и черных же штанах, босой, с полотенцем в руках. Волосы его были мокрыми.

— Чего тебе? — спросил мрачно этот тип. Нейт решил, что он здорово смахивает на разбойника. А еще — от незнакомца пахло магией, травами и гарью. Будто мужчина ещё недавно ходил по пепелищу.

— Я ищу Регину Линнель, — миролюбиво сказал Нейт.

— Считай, нашел. Слушаю, — еще больше помрачнел тип.

Нейт улыбнулся, стараясь сохранить дружелюбный тон.

— Вы на госпожу Линнель не похожи, — заметил он.

— Не выспался просто, — буркнул мужчина. — Так что тебе нужно?

— Я бы все же хотел поговорить с Региной…

— Перехоти.

Вот ведь бывают такие неприятные типы.

— Я обнаружил довольно много жалоб предыдущего городского мага, господина Ауреля. Из них видно, что госпожа Линнель занимается целительской практикой, не имея на то разрешения.

— Жалобы, значит, — процедил незнакомец и шагнул к Нейту. — Слушай внимательно. Сейчас ты развернешься и уйдешь. И больше я тебя возле этого дома не увижу.

— Иначе?

— Иначе и в городе тебя больше никто никогда не увидит. Как и господина Ауреля, — имя предшественника Нейта мужчина произнес с презрением. — Тебе что-то непонятно?

— Это вам, судя по всему, непонятно, — спокойно отозвался Нейт, — что вы угрожаете магу при исполнении…

— Плевать, — сообщил незнакомец. — К Регине я тебя не подпущу.

— И как же вы намерены мне помешать? Примените магию против человека на королевской службе?

— Магия не понадобится. Я тебя и так вышвырну.

Нейт не любил доводить дело до драки. И уж тем более не любил драку начинать. Но угрозы его не напугали, как, возможно, рассчитывал незнакомец.

От первого удара Нейт уклонился, разозлив противника. Мужчина прорычал что-то недовольное и ударил вновь. Нейт поднырнул под его кулак, а потом, выпрямившись, нанес удар локтем, метя в лицо. Мужчина будто не заметил. Мир крутанулся. Нейта оторвало от земли, и он полетел, рухнув в колючую крапиву уже за невысокой оградой.

Когда Нейт поднялся, противник стоял напротив, по ту сторону ограды и брезгливо отряхивал руки.

— Иди отсюда, — посоветовал он.

Но Нейт был уже достаточно зол, чтобы оставить все так. Он прыгнул, перелетев через забор, как это смогла бы сделать собака. Звериное проснулось в нем стремительно. Мир потерял краски, зато обострилось чутье. Нейт видел только врага перед собой. Попытался вцепиться ему в руку. В горло не метил, человеческое все же еще сохранялось где-то на задворках сознания.

Незнакомец пропал. Вот он стоял прямо на пути — и вдруг нет его. Нейт приземлился на все четыре лапы… то есть, на руки и ноги. Ворча, приподнялся, готовясь к новому прыжку. Запах шел слева…

Потом его снесло потоком воды, опрокинуло назад, развернуло боком. Маг ударился о какой-то валун, и, наконец, врезался прямиком в злосчастную ограду, которая с треском проломилась под его весом.

У нависшего над Нейтом незнакомца в глазах загорались золотые искры.

— Щенок! Что-то все же умеешь! Какое приобретение для города. Так и быть, не стану тебя калечить, если прямо сейчас…

— Верс, что случилось? — от дома к ним шла молодая женщина в светлом платье.

Мужчина уже протянувший было к Нейту руку, словно намереваясь схватить за шкирку, замер. Нейт тут же подался в сторону.

Мужчина глянул через плечо.

— Иди в дом. Я разберусь.

— Нет уж, остановись. Ты этот забор только на прошлой неделе поставил. Объясните-ка, что происходит!

— Простите, госпожа Линнель, — пропыхтел Нейт, поднимаясь на ноги. — Мое имя — Нейт Гарвель, я новый городской маг Тальмера.

— Нашел жалобы Ауреля, вот и прискакал, — процедил мужчина.

— Ах, вот оно что, — в голосе госпожи Линнель появилась прохладца. — Не думала, что снова услышу об этом. Быть может, выпьете чаю?

— У себя дома, — мрачно добавил ее дружок.

— Не откажусь, — внезапно решил Нейт и взглянул на недавнего противника: — Вы ведь Верс Плантаго?

— Он самый. Что, Аурель и на меня жалобу накатал? Смотри-ка, — он повернулся к Регине, — выходит, все же поднабрался смелости.

— Вообще-то, у меня для вас послание, — произнес Нейт. — От Терина Брана.

— Вот как, — уже куда спокойней отозвался Верс. — Ну, пошли в дом. Расскажешь, как это тебя угораздило столкнуться с Бранами.

Пять месяцев назад

Чем больше Нейт узнавал о Тилли Бран, тем больше глухого, непережитого раздражения скапливалось в нем. Он старался скрывать от нее при встречах, насколько его злит ситуация. Но Тилли слишком легко понимала его чувства и старалась успокоить. У нее была прекрасная улыбка. Тилли не всегда думала о людях хорошо. Их пороки она угадывала так, словно люди для нее были открытой книгой. Девушка не высказывала этого вслух, но по ее отношению, видимо, люди догадывались.

Поначалу Нейту казалось, что Тилли достается из-за успехов ее брата. Аристократы цепляются к ней, потому что не могут задеть Терина Брана. Но постепенно он начал понимать, что некоторые опасаются самой Тилли. Ее внимательного взгляда, от которого невозможно укрыться.

— У нас с братом дар видеть больше, чем обычные люди, — сказала она как-то. — Терину доступно будущее. Точнее, он иногда угадывает отдельные детали или события. Дар дается ему с трудом. Это от магического проклятья, которого задело его в детстве. Его резерв надолго был подорван и до конца так и не восстановился. А я вижу, что происходит с людьми. Или уже произошло. Чем лучше я знаю человека, чем ближе он становится — тем выше вероятность, что я смогу узнать и о его прошлом. Не боишься?

— Наверное, нет. Ты пользуешься полученными сведениями, чтобы шантажировать богатеев?

— Ты прямолинеен, — задумчиво заметила Тилли. — Не знаю, хорошо это или плохо.

— Ты уже видела мое прошлое? — поинтересовался он.

Тилли улыбнулась.

— Все-таки беспокоишься?

— Скорее, хочу понять: насколько близким человеком ты меня считаешь, — пояснил он.

Тилли Бран долго молчала. Потом пообещала:

— Я скажу тебе, когда случится видение.

Он приносил ей подарки, которые и подарками-то нельзя было назвать. Орехи, ракушки с речного берега. Тилли смеялась:

— Ты и правда как зверек. Все жду, когда ты притащишь мне косточку.

Его обычно называли «зверем».

— Надо подумать, делиться ли с тобой запасами, — протянул он. Тилли засмеялась.

Из ракушек она соорудила украшение для мешочка, в котором носила письменные принадлежности.

Тилли принимала Нейта таким, какой он есть.

Меньше месяца назад

Нейт возвращался в свою комнату из академической библиотеки. Строгий смотритель решительно запретил выносить из читального зала старинные свитки с раскладками печатей. «В Академии и так не найдется места, которое не перестраивали бы по вине умников, которые упражняются в применении незнакомых заклинаний без требуемой внимательности, — ворчал он. — Есть правила. Правила должны соблюдаться». Он долго ворчал на Нейта, хотя тот и не пытался настаивать или сбежать с драгоценными записями.

Было уже темно. Луна то выныривала из-за туч, то вновь пропадала.

Нейт уловил запах людей раньше, чем они появились. Он чувствовал чье-то присутствие достаточно долго, чтобы понять: за ним следят, а впереди ждет ловушка. Он попытался сменить курс. Но скоро выяснилось, что ловушка была не одна. Его очень настойчиво пытались поймать.

Он предпочел напасть первым, чтобы сохранить преимущество внезапности, и поначалу ему везло. Но вскоре подоспела подмога. Нейту ничего не оставалось, как пробудить звериную сущность. Это дало ему скорости и неожиданности поведения.

Он смог задеть как минимум двоих. Потом его спеленали заклинанием, накинули на голову мешок и тогда уже отходили так, что он на время потерял сознание.

Мешок оказался бесполезен: Нейт неплохо разглядел всю компанию. Среди нападавших был даже сам Берлит. Наверное, мерзавцы надеялись, что темнота станет их надежным помощником.

Убивать не собирались — когда Нейт пришел в себя и стянул с головы мешок, поблизости уже никого не было. Он кое-как добрел до общежития и едва не свалился на пороге своей комнаты.

А утром его вытащила из постели охрана. Задержали не только его, но и аристократов. Их нашли по крови. Нейт даже обрадовался, когда узнал, что больше всего досталось именно Берлиту.

Их обвинили в участии в магической дуэли. Оказалось, поединок заметил сторож — и как раз тогда, когда нападавшие перешли к активному использованию заготовленных печатей. Бесчувственного Нейта он не заметил. Или не захотел заметить… если видел, как Нейт двигался по-звериному и догадался, что в драке участвует «оборотень», о котором ходят слухи.

Магические дуэли на территории Академии были под запретом и карались арестом. Поэтому Нейт в тот же день очутился за решеткой. Естественно, аристократики компанию ему не составили — оказались заперты по домам.

Потом дело обернулось скверно. Берлит сильно пострадал. Поначалу он и его дружки, как видно, подтвердили идею о магической дуэли, а потом…

И очень скоро появилась другая версия. Нейт напал на Берлита в зверином облике и пытался убить. Дружки его защищали и тоже были ранены.

Нейт превратился из хулигана, каких среди студентов Магической Академии было множество, в преступника, пытавшегося убить сына советника.

Пять дней он провел в камере. Тилли ни разу не пришла. Да, наверное, к нему никого и не пускали. И вообще: почему он ждал, что она придет? Но мысли жгли.

В один из дней между прутьев решетки проскользнула маленькая юркая птичка. Должно быть, погналась за каким-нибудь насекомым. Вот уж кому в тюремной камере было вполне удобно! Нейт поделился с гостьей сухой лепешкой. И сам не заметил, как «зацепился» за птицу, а его желание направило кроху к особняку Бранов.

Птица сделала несколько кругов вокруг здания. Потом на втором этаже открылось окно, мелькнула тонкая рука. Птица опустилась на ветку перед открытым окном. И Нейт глазами своей невольной провожатой увидел Тилли.

Девушка сидела на подоконнике, обхватив руками колени. Она была печальна.

Раздался стук в дверь.

— Могу я войти, Клотильда?

— Конечно, дядя, — Тилли поспешно соскочила с подоконника. В комнату вошел мужчина, который выглядел немногим старше племянницы. Обладатели дара надолго сохраняли молодость.

— Тайком слезы льешь? — спросил он.

— Нет, но… Ты же знаешь, как все это несправедливо! — ответила Тилли.

— Ничего непоправимого не случилось, не горюй. Нельзя исправить только смерть. Но впредь — не скрывай ничего ни от меня, ни от брата.

— Я ведь и подумать не могла, что он окажется способен на такое злодейство! Настоящий зверь… — выдохнула Тилли. Кайлен Бран обнял ее.

— Каждый получит то, что ему причитается… — глухо произнес он.

Тут птица увидела очень красивого жука… Связь ослабла, и Нейт снова осознал себя в тюремной камере.

Он долго смотрел на клочок темнеющего неба, перечеркнутого решеткой — все, что можно было увидеть в окошке, прорезанном в стене под самым потолком.

В ушах все ещё звучали слова, которые произнесла Тилли.

Способен на злодейство.

Зверь…

Да. Она, наверное, побоялась приходить.

На следующий день надсмотрщик, обычно не особо вежливый, открыл дверь камеры и с уважением произнес кому-то, кого Нейт пока не видел:

— Вот здесь он и сидит, душегубец. Вы бы поосторожней, ваше сиятельство. Говорят, оборотень он. Зубами мальчишку рвал. Правда, за все время, что тут провел, был паинькой. На луну не выл, на дознавателя не рычал. Наверное, пропала у него звериная охота. Он сюда-то попал крепко избитый, да поглядите: все зажило уже, как на собаке!

Вошел человек, которого Нейт сразу узнал.

Кайлен Бран. Дядя, которому позволено обнимать Тилли. И, хотя в увиденной вчера картине не было ничего такого, на что намекают лживые слухи, Нейт все равно злился. И еще — завидовал. Он зверь, ему — можно.

— Выйди, мы поговорим наедине, — разглядывая его, но обращаясь к смотрителю, распорядился граф Бран.

— Что же, ежели вы так решили…

Смотритель ушел, прикрыв дверь.

— Да уж, и не верится, что ты Берлита с дружками одолел, — проговорил Бран. — Не страшно было влезать в дела аристократов? Или так хотелось перед девушкой покрасоваться?

— Ее там не было, — уронил Нейт.

— Рассказал бы ей потом. На жалость надавил.

— Не о чем было бы рассказывать.

Граф вдруг усмехнулся.

— Герой, значит. Промолчал бы… Из-за твоего благородства такая каша заварилась. Да и она хороша.

Нейт вскинулся, недовольный его словами. А ведь Тилли о дяде всегда отзывалась только хорошо. И добрый он, и заботливый. Вот какова его забота. Чуть скандал — сразу и недоволен.

Кайлен Бран шагнул к нему. Решительно сказал:

— Не вздумай завтра на суде хоть слово против высказать или прикрыться ее именем! В отличие от нее, я тебя не пожалею. Что уготовано — то и примешь.

Нейт ничего не понял. Кроме того, что «она пожалела». Его пожалела.

А как же «зверь»?

Выходит, Тилли говорила не о нем, а о Берлите? В душе загорелась надежда.

— О службе в столице можешь забыть, — продолжил граф Бран. — Поедешь, куда скажут. И будешь там сидеть тише воды, ниже травы. Чтобы здесь твое имя забылось. Должность получишь — и ладно. А что в глуши… — он вдруг усмехнулся. — Там тебе будет у кого поучиться.

Нейт озадаченно нахмурился. Должность? О чем вообще граф толкует?

Дознаватель доходчиво объяснил, что ждет Нейта ссылка и рудничная работа. На долгие годы. Нарушение правил Академии. Нападение на аристократа. Да не на кого-нибудь — а на представителя семейства Берлит…

— Гляжу, ты еще и недоволен, — граф по-своему истолковал его недоуменное молчание. — Да знаешь ли ты, что она из-за тебя едва не согласилась выйти за Дега замуж. Он ей жизнью твоей грозил, обещал сгноить на рудниках.

Звучало дико. Неделя не прошла, а тут — какое-то замужество. И кто мог ей угрожать? Что еще за «Дег»? Дегорт Берлит?!

Нейт осознал, что глухо рычит, лишь когда граф Бран прикрикнул:

— А ну, цыц! Смотри-ка, и правда — пес. Порычи мне тут! Доказательств у девочки нет. Он же ей на словах угрожал, а предложение сделал честь по чести. Запрос в королевскую канцелярию отправил. Обставил все так, будто у вас уже давно все оговорено было. А потом она с тобой спуталась. Брат возразил, им обоим досталось за недостойное поведение.

— А где были вы?! — не удержался Нейт от горького вопроса.

Граф тяжело вздохнул.

— Не в Тейне. Вернулся в самый разгар скандала.

— Ваше слово для короля что-то значит. Неужели вы не могли ее защитить?

— Ее я защитил. А вот ради тебя король с советником ссориться не станет.

Нейт невесело усмехнулся.

Да уж. А как же: «Каждый получит, что ему причитается»? Или, может, граф полагает, что Берлит — не такая уж дурная партия? Подумаешь, угрожал… И с чего только жениться собрался? То презирал, а то вдруг — свататься полез. Решил таким образом отомстить? С женой Берлит мог бы поступать как вздумается. В такой семье уж точно сор из избы никто бы не позволил выносить… Или Дегорт прознал про дар Тилли и заинтересовался?

— Клотильда — фрейлина королевы, — сообщил вдруг Бран. — Ей было позволено учиться в Академии, потом она должна была появиться при дворе. Разумеется, скандал затронул королеву. Ее величество наложила запрет на свадьбу. На неопределенный срок. Пока Тилли не восстановит свое доброе имя. И потому ты не будешь делать глупостей. Иначе все испортишь. Ты понял меня?

Куда уж дальше было все портить? И так все испорчено.

Нейт думал, что граф собирается уходить. Но тот вдруг спросил:

— Ты мне только одно скажи: почему сразу к декану не пошел? До этого поединка?

— Да не было никакого поединка. Я же неблагородный… — поморщился Нейт. — А она просила. Не хотела создавать неприятности. Для брата и для вас.

Бран слышно скрипнул зубами.

— Воистину люди способны усложнить себе жизнь куда надежней, чем это сделают недоброжелатели.

— Терин Бран просил передать вам поклон, — сказал Нейт.

— Ну, передавай, — кивнул Верс и выжидающе уставился: мол, кланяйся, как велели. Нейт почувствовал острое желание снова затеять с наглецом драку. Что могло связывать Терина с этим странным типом, выглядевшим как бандит?

На брата Тилли Нейт, кстати, тоже был зол. Он видел младшего Брана перед самым своим отъездом из столицы. Граф Бран больше не удостоил его вниманием. А вот Терин явился… вроде как под предлогом нелепой просьбы — передать весточку Версу Плантаго. В послании, кстати, была ещё одна часть: «Приглядите за Нейтом Гарвелем, пока он будет нести службу в Тальмере». Но об этом Нейт решил умолчать. Нужны ему такие наблюдатели…

Он задал Терину один вопрос, который разъедал душу. Если младший Бран такой из себя провидец, почему не понял, что происходит с сестрой, почему не вмешался раньше? И получил ответ. Видите ли, Терин и Тилли — близнецы. Практически одно целое. А дар Терина таков, что о самом себе он никогда не мог увидеть ничего… А заодно не было у него видений и о Тилли. Глупость несусветная. Зачем вообще такой дар нужен, если никому не способен помочь?!

— Так о чем вы хотели узнать, господин Гарвель? — спросила Регина Линнель.

— Не у вас ли Аурель покупал лекарственные настои?

— И что, если так?

— Я намерен предупредить, что не стану закрывать глаза на нарушение закона. Если у вас было соглашение с господином Аурелем и вы готовили снадобья, не имея на то разрешения…

Регина печально улыбнулась.

— Соглашения не было. Боюсь, Аурель был посредственным магом и наши с ним взгляды… сильно расходились. Зелья же он покупал, насколько мне известно, у одной травницы в ближайшей деревне. Правда, больше она не практикует. Можете проверить. Зелья были не самого лучшего качества, как выяснилось.

— Хм… — произнес Нейт, слегка озадаченным тем, как повернулся разговор.

— У меня есть разрешение от магистра Магической Академии Литена, заверенное королем, — добавила внезапно госпожа Линнель. — Я имею право применять целительские способности, если положение требует немедленного вмешательства, а поблизости нет иного целителя.

Нейт о таких разрешениях никогда не слыхал.

— Я могу взглянуть? — спросил он.

— Конечно, — подтвердила Регина. Упомянутая бумага у нее действительно была. И королевская печать на этом странном документе тоже имелась.

— Случалось, я успевала исправить последствия недостаточно лечения, которое назначал Аурель, — добавила женщина. — У нас с ним случались ссоры. Тогда он писал жалобы.

Нейт постепенно обживался. Рутинная работа отнимала большую часть времени. И чтобы развеяться, но стал исследовать окрестности города, «подселяясь» в сознание зверей и птиц.

Он изнывал от бездействия.

Оттого что не может поговорить с Тилли.

Не может сказать ей, чтобы она ни в коем случае не шла на поводу у шантажиста. Нейт за свою жизнь постоит сам.

Он просто хотел удостовериться, что с Тилли все в порядке. Граф Бран наверняка позаботился о племяннице. Но мрачные мысли все равно одолевали по ночам и тогда Нейт подозревал недоброе.

Постепенно он стал удаляться все дальше и дальше от Тальмера. Это отнимало силы, но остановиться Нейт не мог. Эти путешествия вошли в привычку, как входит в привычку алкоголь… Он просыпался иногда прямо на полу, свернувшись калачиком, как кот. Порой обнаруживал себя на чердаке в компании летучих мышей.

А однажды ночью Нейт решился. Он никогда не делал таких больших переходов, тем более что пришлось преодолевать воду. Он двигался с «пересадками» — цепляясь за сознание то быстрого оленя, то стремительной птицы. Через реку переплыл в компании с юркой рыбкой. И наконец, оказавшись в Тейне, подтолкнул попавшуюся на пути белочку пробежаться до имения Бранов. Однако заветное окно было темно. И белочка зря прождала, надеясь на чудо. То есть, надеялся на чудо Нейт, а зверек стал невольным соучастником.

Потом Нейт вспомнил, что Тилли фрейлина. И начался путь в королевский дворец. Однако дворец — это не графское имение. Он куда больше. Как найти в нем одну-единственную девушку?

В тот раз Нейт «вернулся» в Тальмер ни с чем.

Во вторую ночь его снова постигла неудача.

И лишь на третью, наконец, повезло.

Он увидел Тилли на террасе. Девушка стояла, озаренная лунным светом.

Невзрачный воробышек порхнул на перила. Проскакал прямо к девушке. Остановился, разглядывая Тилли. То есть, разглядывал, конечно, Нейт — птичьими глазами.

Девушка улыбнулась нежданной гостье, которая не боялась компании человека. Протянула руку. Воробышек прыгнул к ней на ладонь. Тилли засмеялась. И Нейт понял: она не поняла, что он рядом.

Тогда воробышек соскользнул с ладони Тилли, долетел до ближайшего розового куста и сорвал один лепесток. Вернулся и уронил в руку девушки.

Тилли смотрела на лепесток долго, будто читала послание.

— Нейт, это ты? — спросила она, наконец.

Он не мог заставить птицу говорить. Но чириканье воробья получилось такое радостное, что Тилли засмеялась.

— С тобой все хорошо? — спросила она. — Прости меня.

Воробей прошелся по ее руке. Строго чирикнул.

— Но тебе пришлось уехать…

Возмущенная трель.

И тут у Нейта закончились силы. Его просто выдернуло из сознания птицы и утащило во тьму беспамятства.

Он провалялся в постели без сил целые сутки. Даже рукой пошевелить и то не получалось.

Но это было не главное.

Главное — он видел Тилли.

Тилли его помнила. Переживала за него.

Это вселяло надежду.

На следующее утро в дверь начали колотить с такой настойчивостью, что, спустя немалое время Нейт понял: придется все же идти и открывать. С трудом дотащился до прихожей.

На пороге обнаружился Верс Плантаго, за спиной которого стояла Регина Линнель.

— Ну вот, — проворчал Верс. — Никуда он не сбежал. Просто дрыхнет.

Нейт попытался захлопнуть дверь, но сил не хватило. Он сам не заметил, как оказался грубо водворен в гостиную и уложен на диван. Регина укрыла его пледом и попросила у Верса:

— Сходи за чаем.

Разумеется, Плантаго не помчался через полгорода к себе домой, чтобы принести требуемое. Нисколько не стесняясь, он направился на кухню Нейтова жилища. И почти тут же вернулся с кружкой, в которой дымился ароматный чай. Странно, ведь Нейт даже не пытался согреть воду.

— Магическое истощение, — вынесла вердикт госпожа Линнель и строго сказала молчавшему Нейту: — Вы совершенно безответственно довели себя до такого состояния. Пожинайте плоды: теперь Верс будет вас поить.

Плантаго поморщился, явно не обрадованный перспективой.

— Я сам… — начал Нейт.

— О! — хмыкнул Верс. — Гляди-ка, ожил.

И эти двое странных типов присматривали за ним ещё три дня. Верс даже общался с посетителями. Причем Нейт ни разу не слышал, чтобы случился спор или горожанин ушел недовольным.

— Пропал, господин маг. Каська-лесоруб. Уже, значица, второй случай выходит.

Нейт озадаченно слушал.

— Второй?

— Как есть, второй. Первым-то Луш пропал, пошел тетку проведать. Она у него в Овражках живет. Да только не видали его там, говорят. Каська же и рассказал. Они с Лушем дружбу водили, — объяснил градоправитель.

— М-м, — многозначительно сказал Нейт. — Уверены, что на них не напали разбойники?

Раз градоправитель явился к нему, значит — речь пойдет о магии.

— Я бы не пришел, господин маг, вам, видно, все еще недужится. Да ведь беда у нас. Явился Рикен и начал кричать о чудовище. Охотник он. Зверья всякого повидал и мастак истории сказывать. Но такого ужаса от него раньше не слышали. Глаза безумные, трясется весь. А ведь здоровый был мужик, жена у него, трое детей. С самого утра только одно от него и слышно: зверь, дескать, исполинского росту, высотой с вековую сосну, с клыков каплет дымящаяся слюна и глаза горят. Ну, никак он это сам не мог придумать, господин Гарвель.

— Такое больше чудовище не мог заметить только один человек, — возразил Нейт.

— Это да. Вот только люди теперь боятся в лес ходить.

— Понятно. Я хочу поговорить со свидетелем.

— Вот это правильно! — одобрил градоправитель. — Он вам, конечно, ничего нового не скажет, но надо же с чего-то начинать. Обеспокоены все очень.

— Разберемся, — пообещал Нейт.

Градоправитель проводил его к дому охотника Рикена. Дом стоял почти на самой окраине города. Возле забора собрались соседи. Людей было не очень много, но и этих достаточно, чтобы разнести слухи по городу. Градоправитель не зря волновался.

— Расходитесь, господа, расходитесь, — сказал он неодобрительно. — Что вам здесь. У человека беда приключилась, оставьте его.

— Как же, оставьте! — всплеснула руками одна из женщин. — Или ты не слышал, что Рикен наговорил? Выходит, сгинул мой Каська, не вернется.

— Ты, Сольга, раньше времени не вой. Кто сказал, что на твоего мужа чудовище и напало?

— Да кому же ещё он нужен?

— Сама знаешь: он и прежде пропадал, да потом все одно — возвращался. Да и не так просто его со свету сжить. У него дар есть, какой-никакой.

— У Луша вон тоже был, а толку? — возразила Сольга.

— Дар? — переспросил Нейт. Градоправитель кивнул.

— Умеют они оба кое-как с водой управляться. В академиях, конечно, не учились. Так, подсказать, где колодец копать. Каська и в лесу никогда не плутал. Как найдет ключ какой — так и сразу знает, куда от него идти, чтобы жилье отыскать.

Вода, значит, путь подсказывала. Дар невелик, конечно, если только этим ограничивался. Настораживало, что пропали уже два человека, склонные к стихийной магии.

— А Рикен? — спросил Нейт у градоправителя. — Тоже магией владел?

— Да что вы, господин Гарвель. Разве что амулеты защитные всегда при себе носит. В лесу осторожность нужна.

Ну да, раз уж там такая живность может повстречаться.

Пока они вот так беседовали, из дома вышла Регина Линнель, увидела Нейта и градоправителя, направилась к ним.

— Вас уже известили, господин Гарвель? Рикен успокоился и уснул. Он совершенно точно трезв, но напуган до ужаса. Хотите знать, где он увидел чудовище, о котором рассказывает? Боюсь, мысли его спутаны. Мне так и не удалось добиться внятного ответа. Говорит, видел огромного волка.

— И как спасся? — уточнил Нейт.

— Говорит, зверь преследовал его, но внезапно пропал.

— Выходит, где-то есть следы, — пробормотал маг. История охотника звучала сомнительно. И в то же время, вполне могла произойти. Если, например, Рикен наткнулся на «пугало» — заклинание, охраняющее зарытый в лесу клад.

— Каська говорил, он как-то раз рык услышал. Такой страшный, что спрятался под лапник и там полдня пролежал. Вроде как бродил кто-то поблизости. Потом все стихло, — сказала вдруг Сольга. — Никто ему не поверил! И вот…

— Потому что пил твой Каська и сам в этом признался, — пояснил градоправитель.

— Для смелости кто б ни выпил при таких-то делах?

— Он говорил, где именно? — спросил Нейт.

Градоправитель кивнул.

— Стража осматривала место, где он обычно лес рубил. Думали: может, приключилось что. Топор соскользнул. Да только не нашли ничего.

Оказалось, искали Каську три дня назад. Нейт тогда ещё отлеживался дома.

— Я осмотрю окрестности, — сказал Нейт. Он чувствовал свою ответственность. Мог бы узнать обо всем произошедшем раньше. Конечно, на должности городского мага Тальмера он оказался не по своей воле. Но ведь оказался.

Регина внимательно посмотрела на него.

— Постарайтесь воздержаться от излишней траты резерва, — попросила она.

Госпожа Линнель, кстати, выглядела не особенно взволнованной. Сохраняла присутствие духа. А ведь ей стоило беспокоиться хотя бы за своего сожителя Плантаго. Тот пропадал неизвестно где и непонятно чем занимался. Да ведь он маг-стихийник, и явно не самоучка… Очень странный тип. Да и сама Регина с этим ее разрешением, подтвержденным королевской печатью…

Стоило вспомнить о Версе, как он тут же и появился. Оказалось: пришел проводить Регину домой. На Нейта он взглянул недобро, будто хотел о чем-то предупредить. Поди разбери…

Если бы чудовище действительно существовало — в погоне за Рикеном оно должно было проторить себе заметный путь из поваленных деревьев. Но ничего такого в окрестностях Тальмера обнаружить Нейту не удалось. Он смотрел с высоты птичьего полета — так было проще. Затем исследовал вырубку, на которой трудился пропавший Каська. И тоже ничего не нашел.

Нейт предположил было, что Луш мог пропасть где-то поблизости от того места, где искали Каську. Но нет, выяснилось, что дорога на Овражки лежала значительно северней… Тем не менее, Нейт «полетал» и там.

И обнаружил что-то странное. Выжженное пятно земли в стороне от дороги, в одном из оврагов. Он изучил место, отправив туда волка, к разуму которого присоединился. Земля была выжжена и оправлена. Но деревья у оврага стояли нетронутыми. Выше огонь не пошел. Круг был ровный, какой мог получиться только от магической печати. Очень похоже на сработавшую ловушку. Запах в выжженном овраге напомнил ему о первой встрече с Версом Плантаго. От мрачного сожителя Регины Линнель пахло очень похоже…

Но вот незадача: следов возле сработавшей ловушки почти не было.

Почти.

Нейт все же отыскал отпечаток. Маленький, будто детский.

Или женский.

— Я ведь говорила, чтобы вы не расходовали резерв, — раздалось рядом. Нейт упустил связь с волком и очутился на пороге собственного дома в Тальмере. Регина стояла прямо перед ним.

— Горожане уже начали обсуждать, что городской маг обещал разобраться, а сам весь день на крылечке греется. А между тем, недавно дождь прошел.

Нейт оглянулся. Крыльцо и правда было мокрым. Как и он сам. Надо же, не заметил.

— Нашли что-нибудь? — спросила женщина. Нейт настороженно покачал головой.

Не потому ли Регина и Верс находились рядом все предшествующие дни? Хотели точно знать, что городской маг бездействует…

Зачем — непонятно, конечно. Но сбрасывать со счетов подозрительную заботу, в сущности, малознакомых людей не стоило.

Регина принесла ему бульона и заставила согреть чаю. Бульон оказался наваристым и вкусным, никаких подозрительных примесей в нем Нейт не уловил своим звериным чутьем.

Но подозрения все равно остались.

Нейт потребовал от градоправителя раздобыть ему лошадь. Городскому магу не отказали и уже к вечеру он был у того самого оврага, который привлек его внимание. Пятно от ловушки уже поблекло. След тоже нашелся. Не один, но цепочка была довольно короткой. Вскоре показалась маленькая речушка. Следы оборвались прямо у воды. И на другом берегу не появились.

Хитро.

Нейт «подхватил» сознание волка быстроногого зайца и направил зверька вдоль берега. Долго осматривать окрестности не пришлось. Тот, кто пытался скрыться по воде, рано или поздно все равно должен был выбраться на сушу.

Это произошло ниже по течению речушки.

Нашел!

В тот же момент Нейта настиг удар по голове, вогнавший его в темноту.

Когда маг пришел в себя, была уже ночь. Руки были связаны сзади и для верности еще примотаны к туловищу. Лодыжки тоже скрутили. Нейт лежал на боку, на холодной земле. Выяснить что-то ещё не получилось — стоило попытаться использовать свой дар, как голова начала гудеть.

И тут он услышал тихие голоса.

— Ничего он не ожил! Я ему так по голове треснул!

— Ожил, шевелится.

— Чудится тебе…

Голоса были детские. Один, кажется, девчачий.

— Не подходи к нему.

— Я только водички…

— Я сказал: не подходи!

— Но Лорин…

— Дай сюда. Я сам.

Кто-то подошел. Нейт пошевелился, пытаясь сесть, но у него ничего не получилось.

— Будешь дергаться — я тебя опять тресну, — пообещал мальчишечий голос.

Нейт повернул голову. Звериное зрение почти не работало, но угрожавшего все же разглядеть удалось.

Мальчишка был щуплый, маленький. Лет десять ему было на вид. Грязный и в давно нестираной как следует одежде. Это Нейт и без магических способностей смог определить, достало и человеческого обоняния. В руке мальчишка держал плошку.

— Ты кто? — спросил Нейт хрипло.

— Не твоего ума дело, — огрызнулся мальчишка, присел рядом на корточки, протянул к его губам плошку: — Пей давай.

В горле пересохло, так что Нейт не стал отказываться. У воды был странный травяной привкус. Похоже, какой-то отвар.

— Это чтобы ты колдовать не смог, — сообщил мальчишка.

Нейт усмехнулся.

— А, так это не попытка помочь пострадавшему.

— Зачем нам тебе помогать?

— А зачем на меня нападать? — парировал Нейт.

— Ты сам пришел! Мы защищались.

— Я не угрожал.

— Рассказывай!

— Лорин, — к ним подошла девочка, кажется, еще младше. Нейт перевернулся, чтобы оглядеться. И насчитал пятерых оборвышей. А ещё — рядом было какое-то здание. Покосившийся старый дом.

Дети приблизились, разглядывая лежавшего на земле Нейта. Чтобы их не пугать, он решил пока не шевелиться. У пары мальчишек в руках были палки. Мало ли, еще начнут размахивать…

— Вам следовало быть гостеприимнее, — заметил Нейт.

— Да помолчи, — оборвал тот, кого называли Лорином. Он всучил пустую плошку девчонке и взял у соседа палку. — Будешь выступать — получишь.

Нейт вздохнул.

— Не буду выступать. Тебе нечего бояться, Лорин. Я не причиню вам зла.

— Конечно, ты ж связан. Щелкуна на нас навел, гад! — процедил Лорин. Дети сдвинулись, кто-то из мальчишек взял за руку всхлипнувшую девочку.

— Щелкуна? — спросил Нейт. Он почему-то только теперь озадачился тем, что разговор ведется хоть и недружелюбно, но полушепотом. Ладно, у него самого голоса почти не было. А дети специально шептались.

Никто ему не ответил.

— Мы далеко от города? — попытался еще раз Нейт. Впрочем, он уже догадывался. Когда «летал» над лесом, видел полуразвалившуюся заброшенную деревеньку — три-четыре двора. Покружил над ней, но ничего не заметил. Детишки неплохо скрывались. Или жили в другом месте.

— А взрослые здесь есть?

— Я взрослый, — сообщил Лорин.

— А взрослее тебя кто-нибудь?

— Только ты, — хмыкнул мальчишка. — И от этого тебе не лучше, правда?

— Здесь опасно, — увещевал Нейт. — Вам нужно к людям…

— Никуда нам не нужно! Пока ты не появился, опасности и не было! — прошипел Лорин.

Девочка снова всхлипнула.

— Щелкун! — пробормотал кто-то из мальчишек. И все дети разом затихли, застыли, кажется, даже перестав дышать. Лорин накрыл ладонью девочке рот. Но это было и не нужно — ей даже плакать было страшно.

Нейт снова оглянулся, пытаясь понять, что их так напугало.

И услышал протяжный, полный угрозы вой, перешедший в какой-то жуткий кашель и щелканье. Потом впереди — всего на расстоянии десятка шагов — полыхнуло, Нейт увидел слишком уж крупного зверя… Уж точно — не исполинского роста, но… Вытянутая морда, два длинных клыка, не помещающихся в пасти, мощные лапы, шерсть, черная, как смоль. Это был не волк. Странное видение вообще не было похоже на обычного зверя.

Еще мгновение — и все пропало.

— Ушел, — выдохнул кто-то из мальчишек.

— Вернется, — буркнул Лорин. — Теперь — уж наверняка. Тогда-то мы тебя ему и скормим!

— Это и был щелкун? — уточнил Нейт.

— Не боишься? — хмыкнул Лорин. — Еще испугаешься. Он жрет магов. Так что мимо тебя не пройдет!

— Потому он за вами и охотится?

— Да с чего ты взял?!

— Кто-то поставил ловушку, которая его отпугнула. И приготовил отвар, чтобы заблокировать мой дар. Среди вас не меньше двух талантливых магов. Стихийник и целитель. Угадал?

— Не угадал! — процедил Лорин. — А чтобы ты, наконец, заткнулся…

Детишки оказались весьма решительны. Четверо прижимали Нейта к земле (он чувствовал давление магии, но так и не сообразил, что это, к нечисти, такое было!), а Лорин зажал ему нос, заставив вдохнуть ртом. И тут же всунул кляп. Грязную тряпку. И ведь даже не попытались решить дело миром, просто навалились гурьбой. Хотя это понятно: по одному подходить к незнакомцу детям было страшно. Только Лорин храбрился, раз «взрослый». Впрочем, следовало отдать им должное: без света они передвигались свободно. Видно, щелкуна боялись больше, чем темноты.

Дети скрылись в доме. Скрипнула дверь и — все стихло.

Нейт остался валяться на земле, гадая: возвратится неведомый щелкун или нет?

Встречать опасность связанным не хотелось. Нейт перевернулся пару раз, пытаясь найти хоть что-то острое — щепку какую-нибудь, расколотый камень. Двигаться удавалось с трудом. Отвар, похоже, был еще и с усыпляющим свойством. Ну, детишки! И ведь не пожалели…

Последнее, о чем подумал Нейт перед тем, как соскользнуть в сон: выходила ли Тилли ещё на ту террасу в надежде встретиться с ним?

Дети вели себя тихо. Они не бегали и не резвились. Без надобности не уходили далеко от дома и как будто специально держали друг друга в поле зрения.

Днем они рискнули разжечь костер — только для того, чтобы приготовить еду и согреть воду. Потом зарыли угли и утоптали землю.

Наконец, избавили Нейта от кляпа, чтобы напоить. Он пытался уклониться. На него снова навалились скопом. Пришлось глотать знакомый отвар.

— Да поймите, я могу вас защитить, — выдохнул он, прокашлявшись.

— От щелкуна никто не защитит, — огрызнулся Лорин. — Пусть лучше тебя сожрет, чем нас!

Нейт перевел дух.

— Слушайте, раз вы меня убивать не собираетесь…

— Щелкун падалью не интересуется, — со знанием дела объяснил мальчишка из тех, что помладше.

— Прекрасно. Тогда вам придется мириться с потребностями живого человека. Не при даме будет сказано, но мне очень нужно…

— Твои проблемы, — отрезал Лорин.

— Даже с военнопленными обходятся лучше. А вы вроде не со мной воюете, а с ним. Так проявите каплю сострадания.

Он зря надеялся, что сможет освободиться. Лорин согласился, но сначала — заставил выпить очередное снадобье. Пришлось пообещать: все же хоть какая-то возможность. Нейт рассчитывал, что просто не будет глотать горькое варево… Однако уже через пару минут тело налилось тяжестью, а мысли замедлились. Никакого сопротивления уже не хотелось. Нейт едва встал на ноги, так они затекли, да еще треклятый отвар! И кто ж у них такой умелец?!

— Попробуешь бежать — пристрелю, — пообещал Лорин, продемонстрировав самодельный лук. В общем, пришлось справлять нужду под присмотром. Хорошо хоть, всем скопом не потащились следом.

Потом ему снова связали ноги и оставили сидеть на земле. Нейт уже достаточно пришел в себя, чтобы снова попытаться задавать вопросы, но Лорин шикнул на детей и те побоялись отвечать.

— Щелкун вернется, — заметил Нейт. — Он бы вас все равно нашел, следы-то остаются.

Он так и не понял, почему зверь ушел. Что там была за магия. Какая-то защитная печать, не иначе.

— Вы молодцы, поставили очень хорошую защиту, но…

— Вот потому ты еще и жив, — зло бросил Лорин. — Чтобы ему было, чем брюхо набить.

Девочка начала всхлипывать. Это Лорина разозлило ещё больше, и он многозначительно посмотрел на кляп, который валялся тут же на земле. Нейт благоразумно примолк. По крайней мере, на время.

К полудню начался сильный дождь.

Дети уговорили Лорина отвести Нейта в дом. На этот раз ноги ему не развязывали. Пришлось прыгать. Можно было с гордым видом остаться под дождем. Но Нейт решил взглянуть, как детишки живут.

Окна в доме были выбиты, закрытые ставни висели косо. Ветер все равно задувал. Внутри было даже прохладней, чем на улице. Только что не мокро, а сыровато. Но печь растопить никто даже не думал. Вообще, не было понятно, где дети спят. В доме не было никакой мебели. Ни тряпья, ни соломы Нейт тоже не заметил. Потом решил, что на ночь, должно быть, они прячутся в подпол.

Дети грелись, сбившись в кучку.

— Откуда взялся этот щелкун? — решил снова попробовать Нейт.

— Не твоя забота, — нехотя отозвался Лорин.

— Откуда знаешь, что он охотится на магов?

Лорин дернул плечом. Девочка шепотом объяснила:

— Дядька рассказывал, что его давным-давно сделал злой колдун, который хотел быть самым сильным. Он приказал щелкуну убивать магов. А потом маги кончились и щелкун уснул.

— Уснул?

— Ну да, он же придуманный. Бессмертный.

— А где сейчас дядька?

— Умер, наверное, — сообщил Лорин. — Лучше бы его самого щелкун съел.

— И откуда вы?

— Откуда надо!

Нейт прикинул. Перезимовать они в таких условиях вряд ли могли. Значит, жили где-то в другом месте. Да и в окрестностях наверняка бы слух пошел о странных детях из заброшенной деревни. Значит, перебрались сюда не так давно.

А вместе с ними, выходит, и щелкун.

— Дядька всегда был злой, — вдруг сказала девочка. — Он заставлял Лорина и Марко воровать. И еще… зелья делать. Гадкие. Я песенки пела… только он всегда был недоволен. И говорил, что если мы сбежим, то щелкун пойдет за нами и всех съест.

— Не рассказывай ему ничего! — шикнул Лорин.

То есть, кто-то пользовался способностями детей, да еще и запугал какой-то историей.

Вот только история оказалась правдой. Нейт ведь видел этого щелкуна. Рикен, конечно, приврал. Должно быть, с перепугу дополнил образ.

— Пора, — сказал Лорин. Дети переглянулись. В поле зрения появилась знакомая плошка. Опять клятый отвар?!

— Я смогу вас защитить, — быстро заговорил он. — Но для этого мне нужна магия. Понимаете?

Дети загомонили:

— Ты привлечешь его внимание!

— Убежишь!

— А он…

— Он такой страшный, — сказала девочка.

— Не убегу, — увещевал Нейт. — Я — городской маг. В мои обязанности входит защищать людей от нечисти. Я смогу с ним справиться.

— Врешь ты все! — презрительно бросил Лорин. — Мы-то не из города, нас ты защищать не должен.

— Но он уже нападал на горожан, — возразил Нейт. — И я не собираюсь бросать вас здесь. Просто развяжите меня. Я отведу вас к людям. Там вы будете в безопасности. А потом я поймаю этого щелкуна, и он больше никому не будет угрожать. Но я ничего не смогу сделать, если вы опять заставите меня выпить эту гадость…

— А какая у тебя магия? — спросила девочка.

— Я стихийник. Маг земли, — пояснил Нейт. Кажется, детей это совершенно не впечатлило. Тогда он добавил: — Ну, и еще я — оборотень.

Вот это уже показалось им интересным.

— Оборотней не бывает, — отрезал Лорин.

— Щелкунов тоже, — заметил Нейт спокойно.

— А ты кушаешь людей? — спросила девочка.

— Нет, только злых чудовищ.

Он, разумеется, привирал. Но, кажется, сумел убедить малышню. Лишь Лорин и еще один мальчик постарше настороженно переглядывались.

— Хватит! — оборвал Лорин. — Кого вы слушаете? Хотите оказаться у очередного дядьки?!

И Нейт понял, что проиграл. По крайней мере, сейчас. Все его слова были бесполезны, хотя он и пытался ещё уговорить их. Но отвар в него в очередной раз влили. Предварительно обездвижив с помощью каких-то совершенно диких магических приемов.

Кучка детворы одолела городского мага. Рассказать кому — не поверят. Да и стыдно рассказывать.

Лорин не остановился на достигнутом, но ещё и заткнул Нейту рот кляпом. А чтобы Нейт не вытолкнул тряпку — сообразил завязать магу рот еще одним куском грязной ткани.

К вечеру дети вышли из дома, оставив Нейта в одиночестве. Он выждал короткое время, потом упал набок и, оттолкнувшись ногами от стены, начал ползти к печи. Там валялся какой-то мусор. Должно же найтись хоть что-то, с помощью чего он освободится.

Нейт так сосредоточился на поставленной цели, что не сразу услышал шум снаружи. Это было странно. Ведь дети скрываются.

Раздался крик, потом ещё один. По крыльцу дробно простучали быстрые шажки. В дом влетела перепуганная, зареванная девочка.

Нейт был уже у самой печи.

— Что? — выдохнул он.

— Щелкун, щелкун! — ревела девчонка.

Нейт задергался, показывая, чтобы его освободили. Как иначе он сможет помочь? Любой бы понял это. Девчонка только всхлипывала:

— Он… он…

На пороге появился второй из недоверчивых мальчишек, Марко. В порванной рубахе, чумазый. Он посмотрел на плачущую девочку, на Нейта…

— Щелкун Лорина утащи-и-ил, — подвывала малышка. Марко достал нож. Нейт приготовился обороняться. Ну, в самом деле, даже если все они тут маги-самоучки.

— Я перережу веревки, — сказал Марко, избавляя Нейта от кляпа. — Ты… поможешь?

— Быстрей давай! — выдохнул маг, стараясь не кричать. Мало ли, вдруг мальчишка передумает. — Где мой меч?

Девчонка всхлипнула, полезла в подпол. Когда Марко перепилил веревки, она приволокла пояс Нейта вместе с ножнами. Маг ещё некоторое время растирал затекшие руки.

— Куда? — коротко спросил у Марко.

— Покажу… а ты прячься! — мальчишка не забыл шикнуть на девочку и та послушно нырнула обратно в подпол.

Две маленькие фигурки Нейт увидел на крыше соседнего дома. Тот стоял достаточно далеко… Под самыми окнами бродил, припадая к земле, рогатый волк, поглядывая на испуганных мальчишек. Лорина нигде не было видно.

— В дом, — приказал Нейт Марко. Некогда сейчас было выяснять, какой у мальчишки дар и чем он может помочь в бою.

— Эгегей, рыло мохнатое! — заорал маг, двигаясь по направлению к зверю. Тот вот-вот должен был прыгнуть. Но передумал, развернулся, уставился на Нейта. Он прищелкивал зубами, звук получался преотвратный.

Безмозглая шпана! Магические силы только-только начали просыпаться. Нейт чувствовал всколыхнувшуюся внутри звериную ярость.

Чудовище бросилось на него. На мгновение мир сделался черно-белым. Нейт стремительно ушел в сторону, полоснув тварь мечом. Тот будто через кусок подтопленного масла прошел. Нейт развернулся, удержавшись на ногах.

Чудовище сверкало налитыми кровью глазами. Припало к земле, собираясь прыгнуть.

— Назад! — прикрикнул знакомый голос. Нейт застыл. Чудовище смело огненной волной. Оглушительный визг оборвался резко, словно ничего и не случилось. Вместе с огнем исчез и щелкун. Без следа, будто его и не было.

Нейт оглянулся. У дома, на крыше которого прятались мальчишки, стоял Верс Плантаго, баюкая обожженную правую руку (откуда взялся огонь, Нейт так и не понял, ведь Верс определенно был магом водной стихии). Рядом жался к стене помятый, но вполне живой Лорин.

— Что, щенок, рад меня видеть? — поинтересовался Плантаго и мрачно усмехнулся.

— Как ты здесь оказался? — спросил Нейт.

— Не ты один тут следопыт, — хмыкнул Плантаго. Потом, посерьезнев, сообщил: — Давно искал умельца, который кривые печати по лесу разбрасывает.

Регина отпаивала Нейта укрепляющими отварами уже два дня. Хотя тот чувствовал себя вполне сносно, госпожа Линнель отчего-то сочла, что ему нужно лечение.

— Надо было девясила добавить, а не клевера, — проворчал Лорин, принюхавшись. Он пока жил в доме городского мага, чему сам маг был вовсе не рад.

— Учту, — улыбнулась Регина. — Я и тебе сделала. Вот, выпей все.

И остановилась перед Лорином, явно намереваясь удостовериться, что он выполнил распоряжение. Мальчишка скривился, но смирился с тем, что теперь его принуждают пить какое-то подозрительное варево. Нейт даже испытал некую тень злорадства.

Остальные дети жили пока у Регины. Лорин же, раздраженный ее «неправильным» лечением сбежал к Нейту. Признаться, маг был немало удивлен. Он-то считал, мальчишка его терпеть не может. Разделять детей было опасно — это их пугало. А когда они боялись… получались неожиданности.

Верс и Нейт возвращались в заброшенную деревеньку и тщательно там все осмотрели. Не нашли ни следа щелкуна.

Его действительно не существовало. Это была какая-то пародия на животное, собранная будто из случайных частей. Такими бывают невиданные звери на детских рисунках. Возможно, и самого щелкуна кто-то когда-то изобразил…

«Злой дядька» пугал малолетних необученных магов, не задумываясь о последствиях. Просто пользовался ими, как вещами. Наверняка не рассчитывал, что они проживут долго и когда-нибудь станут опасными. А они каким-то непостижимым образом, собравшись вместе, воплотили свой страх… сначала щелкун появлялся, только если детей находил кто-то из взрослых. Дети боялись, что их поймают. И щелкун нападал… По сути, они вызвали нечто вроде «мстящего духа». Страхи множились, дети пугали сами себя все больше. Они даже не догадывались, что за зверь идет за ними по пятам. Считали, что он охотится на них. Ведь злой дядька говорил, что щелкун питается магами. А дух питался их страхами, постепенно становясь сильнее.

Тем и опасна нечисть: если упустить контроль, она нападет на того, кто ее призвал. А дети даже не пытались контролировать…

Верс считал: Нейту повезло, что дети опоили его, лишив магии. Напугай он их, и щелкун явился бы куда раньше. Нейт на это ответил, что, сохранив магические способности, он бы с чудовищем справился — настоящее оно там было или выдуманное. Верс пренебрежительно усмехнулся. Способности Нейта он оценивал невысоко.

Кстати, выяснилось, что Лорину четырнадцать, просто выглядел он совсем мелким. Печати рисовал Марко: видел в какой-то книжке у злого дядьки и пытался повторить. Получалось у него не очень. Но Верс все равно заинтересовался, наткнувшись однажды на самодельную недоловушку. Он подумал — кто-то взялся охотиться на людей.

— Завтра принесу вам еще отвара, — пообещала госпожа Линнель.

Нейт и Лорин тоскливо переглянулись.

Нейт смог сделать очередную вылазку в столицу лишь спустя неделю.

Тилли ждала его на месте их первой встречи.

На этот раз Нейт «прислал» к ней белочку, которая ещё прихватила с собой пузатый орех из тайника в дупле одного из деревьев королевского сада. Белочка положила подарок перед Тилли на перила. Девушка взяла подарок, сжала в кулаке.

— Нейт, — прошептала она. — Если ты меня еще раз так напугаешь… если я узнаю, что ты там опять во что-то ввязался… Не смей, слышишь?! Не смей так рисковать!

В ее словах сквозило отчаяние.

— Что это было за чудище? Как ты только умудрился… Ты вообще способен обойтись без неприятностей?! — выпалила Тилли.

Белочка прикрылась пушистым хвостом.

Нейта, наконец, настигло осознание: она говорит о щелкуне. Она видела… Она видела!

Выходит, оказавшись так далеко от девушки, он все равно стал для нее близким человеком?

— Обещай мне, что будешь осторожен!

Белка зачарованно слушала.

Тилли вздохнула.

— Нейт, просто помни, пожалуйста: я люблю тебя и жду твоего возвращения. И очень рассержусь, если ты снова пострадаешь. Понял?

Белка радостно пискнула.

Нейт понял только одно.

Она. Его. Любит.

И Тилли могла даже не спрашивать. Он собирался вернуться, во что бы то ни стало.

Потому что она его ждет.

Срок службы — всего лишь время, которое закончится. И даже если на пути возникнут новые препятствия — не беда.

Зверь все равно найдет дорогу назад.

Кларисса Рис Когда луна бессильна

На улице стоял яркий день, но Эдварад Швац презирал солнце и ненавидел его. Оно не причиняло ему вреда, однако Эдварад его не любил, так как помнил историю собственного народа, кровь которая течет в его венах. Кровь его матери, наследной принцессы северных вервольфов. Швац не знал об этом вплоть до третьего курса военной Академии. Именно тогда, в один из холодных вечеров, директор вызвал его к себе почти в приказном порядке. Швац шел, не надеясь услышать ничего хорошего в свой адрес, но в этот раз он ошибся.

Тамирад Сакусади представил юному вояке пожилого старика, который едва мог стоять на ногах и представился странным именем — Халагадор. Просто Халагадор, без фамилии, титула или прочих заморочек. Именно этот мужчина впоследствии стал для него и отцом, и учителем, и другом, и черт его знает кем еще. Халагадор рассказал Эдвараду правду о его происхождении, точнее, о том, к какому народу относилась его мать, и историю его собратьев. С тех пор Швац не любил Солнце. Оно прокляло его предков и загнало их в глубины дремучих и непроходимых лесов, которые они могли покидать только под пологом ночи.

Высшие или, как их теперь принято называть, разумные народы не изучали древних и великих постулатов и принципы силы, считая, что маги должны создавать лишь гармонию. Но постепенно сторонников силы становилось все больше и больше, и это напугало тех кто считал себя выше других. Испугавшись они обратились к небесам и своему солнечному божеству, чтобы те спасли их. Молитвы достигли небес и были услышаны.

Небеса разверзли землю и обрушили на всех кто жаждал силы невиданный ливень. В огромную расщелину хлынул поток дождевой воды, унося с собой всех, кто видел в силе выход. Когда последний из последователей нового течения оказался не в состояние жить под ликом солнца, светлые создания устроили праздник. Они пили, гуляли, веселились и придумывали небылицы про своих коллег. Именно с того пира и с одной нечаянно оброненной фразы жаждущих настоящей силы стали называть темными.

Темные же в свою очередь озлобились, но духом не пали. Они построили подземные и теневые города, которые своим величием могли посоперничать с древними городами людей. Темные нашли выход даже в своем бедствие, они начали торговлю с людьми и благодаря этому получали все необходимое для обустройства жизни. Однажды они отомстили за себя, совершив набег на своих бывших собратьев и убив каждого. И стариков, и детей, и женщин. Город светлых остался совершенно пустым, но темные не вернулись в него, они остались под покровительством тьмы и луны. Солнце низвергло их, и они не хотели иметь с ним ничего общего. Даже день.

Они привыкли жить в темноте, но иногда все же выходили. В основном из-за торговли и добычи ресурсов. Несмотря на то что темные не хотели иметь ничего общего со светлыми, все же одно яркое сходство осталось: они категорически не хотели ассимилировать с не звериными народом, тем более людьми. Так было вплоть до того, как вервольфы приступили к осуществлению своего плана. Так как контактировали с людской расой они не часто, то информации об их слабостях было мало, а контроль был жизненно необходим.

Поэтому было принято решение направить группу оборотней в семьи обычных людей и волшебников, чтобы те на собственной шкуре прочувствовали уклад их жизни. Среди этих детей была и принцесса. Это было сделано для того, чтобы будущая правительница сама знала слабости врагов, а не руководствовалась информацией, полученной от третьих лап. Для большей пользы принцессу решили сначала поместить в семью ученых, чтобы уже оттуда она отправилась в волшебный мир, а конкретнее, в единственную на континенте магическую Академию Познания и Рождения. Подготовив наследницу и вложив в ученых ложные воспоминания с помощью фэйри, ее переместили к людям. Отныне ее нарекли новым именем — Лилит Захарис.

Но дальше все как обычно пошло не по плану. Некоторые оборотни выдавали себя, и за ними приходилось убирать свидетелей оборота. Другие же влюблялись в людей и, создавали с ними семью, оставались в технологическом мире, становясь источником ресурсов и информации. Ко второй категории относилась и принцесса Хамитариса, а именно так от рождения звали мать Эдварада. Она тоже влюбилась, хорошо хоть в волшебника и родила ему сына.

Встреча молодой принцессы с престарелым отцом была сложной, но в конце концов было принято решение, что она вернется и взойдет на трон вместо отца. Поэтому Хамитариса пообещала вернуться к людям лишь за мужем и ребенком. Но эта ночь стала для нее последней! Летучий отряд Смих напал на их деревню и стер все без остатка. Не выдержав потери дочери, сердце короля остановилось. Благо перед смертью он успел распорядиться, чтобы внука оставили людям, и повторили путь матери. Для того чтобы когда тот взойдет на престол, он знал с кем имеет дело. Насколько мерзкое у них общество!

На совете всех темных родов, состоявшем из приближенных правящего совета, который было созван только через тринадцать лет, приняли решение. Наследнику пора возвращаться. Пришло его время взять бразды правления, на безголовым родом. Хватит оборотням быть без правителя. Посланником и наставником был назначен Халагадор, верховный жрец лунного культа, единственный проводник их величайшего божества. И именно с его прибытием Швац узнал всю правду.

Эдварад тогда отправился в Угустаридукван, но там не остался. Он решил исполнить желание покойного деда и продолжить наблюдать за людьми. Халагадор обучал принца принципам силы и власти тьмы, на удивление многих у Шваца хорошо получалось. Он понимал, что это может пригодиться ему в мести тем, кто убил его семью. Он не собирался оставлять Авалара в живых. Он и его шавки из Смих помрут самой ужасной смертью. И это действительно помогло. Благодаря темной мощи, Эдварад смог удержать свою почти полностью уничтоженную и мертвую душу в теле и заставить себя жить дальше не смотря ни на что.

Все праздновали победу, но Эдварад было не до нее. Он понимал, что на этом его миссия окончена, и ему нужно уходить домой. И только тогда Швац нашел в себе силы и рассказал своим друзьям правду о себе. К его глубочайшему удивлению, они радушно приняли эту новость. Эдварад был поражен этим, но постарался не подать виду. Люди могли работать с магическими существами, но крайне осуждали любое кровосмешение с ними: полукровкам жилось очень несладко.

Эдварад разрывался на два мира. Он продолжал перед обществом людей играть роль героя и поддерживать образ порядочного семьянина, но с вечера и до утра он убегал к себе на родину, чтобы оправдывать свою корону. В таком безумном темпе четыре года пролетели незаметно, и сейчас Эдварад впервые вел своих родственников в Угустаридукван на обряд по посвящению сына в свой род и наделению его титулом принца.

Швац переместил их на цветочный луг перед горами и повел в сторону раскидистых зеленых крон векового леса. Дойдя до большой сосны, Эдварад направился в темноту. По тропинки меж черных стволов разносилось эхо от тихих шагов людей и мягкой поступи оборотня. В темноте не было ни лучика света, поэтому им приходилось ступать осторожно, доверяя инстинктам. Но через какое-то время просвет начали светлеть, и чем глубже они заходили в тайный лес, тем ярче становился блеск серебра. Свернув на очередном развилке, они увидели, что по бокам мощеной дороги стоят невысокие фонари, напоминавшие уменьшенную в стократ луну.

На следующем повороте перед ними предстал высокий город. Люди за спиной Эдварад тихо ахнули от шока. Дома были высечены из черных стволов и украшены платиной, изумрудами и чистейшими бриллиантами. Когда Швац в первый раз увидел эту цветовую гамму, то невольно усмехнулся тому, что злосчастное воспоминание преследует его всегда и везде, но ничего не сказал. От каждого строения веяло силой, мощью и величием. У темных не было маленьких домов, все здания были многоэтажными, и эта высота до зеленого плотного неба только усиливала ощущения.

Улицы города были заполнены оборотнями и другими народами. Ни один из семейства Черитар никогда раньше не видел чистокровных темных представителей, но теперь они понимали, что в Эдварад Шваце течет именно их кровь. Они все как на подбор были высокие, мускулистые, с идеальной кожей, белоснежными, словно первый снег в горах, или черными, как смоль, волосами и яркими глазами.

Завидев семейство правителя оборотней, каждый едва заметно, но почтенно склонялся и отступал, освобождая королю дорогу. Эдварад уже привык к такому в отличие от его человеческой семьи. Адоль шла с неуклюжим высокомерием, за которым пыталась скрыть неловкость. Жаким глазел по сторонам, открыв рот и только после того, как Халила шикнула на него, принял более приличный вид. Канстанс и Дик были тише воды ниже травы, что никак не вязалось с обычным образом тещи и тестя. Заликс, сидевший на руках у отца, вцепился в его пиджак, и не издавал ни звука.

Эдварад вел их по центральной улице к массивному храму, украшенному статуями верховного божества. Юмиласида — покровительница темных оборотней и родоначальница королевской династии. Зайдя в храм, они оказались в темном коридоре, который был едва освещен факелами с неярким серебристым огоньком. Дойдя до массивной двери, Эдварад произнес что-то на древнем наречии, и она отворилась. Перед ними предстала главная комната старинного храма силы.

В центре круглого помещения находился серый мраморный алтарь, около которого стоял Халагадор. В его руках был длинный изогнутый посох главного жрица, увенчанный когтистой лапой волка, державшей большой и яркий изумруд. Халагадор внимательно посмотрел на пришедших гостей и слегка склонился в знак почтения. Эдварад махнул остальным, чтобы те оставались на своих местах, и направился к старцу.

Заликс сжался и с силой прильнул к груди отца в попытках найти там защиты и укрытия. На ребенке была длинная черная шелковая ночнушка, которая полностью скрывала ноги и руки маленького оборотня. Стоило только Швацу поднести сына ближе к алтарю, как древни письмена темных народов, которыми было богато исписано одеяние кандидата в наследники престола, засветились темным, почти живым серебром.

— Приветствую вас, Ваше королевское величество, — почтительно произнес Халагадор и, переведя взгляд на ребенка, добавил, — и будущего наследного принца. Пусть ваши года освещает луна, и никто не посмеет изменить этого решения. Да будут предки мне в этом свидетелями.

— Здравствуй, Халагадор. Рад видеть тебя, — отозвался Швац, усаживая сына в центр алтаря.

— Я тоже рад вам, Король Эдварад, — улыбнувшись, старец ответил любезностью на любезность, и низко кланяясь правителю.

Швац скривился и усталым тоном заговорил:

— Ну хоть ты меня так не называй. Надоело до кости в пасти. Уже столько лет прошло, а я никак не могу привыкнуть к этому титулу. Какой из меня король, даже нормально не могу собственный род в совете представлять. Нелепо как-то звучит. Просто Эдварад. Хорошо?

— Разумеется, Эдварад, — ответил жрец, акцентируя внимание на имени волка.

— Думаю, пора начинать, — сказал Швац, сдергивая нервным жестом капюшон с головы сына. — Сиди здесь и ничего не бойся. Все, что тут будет происходить, не опасно. Ты все понял? — дождавшись неуверенного кивка, Эдварад поцеловал трясущегося от истерики сына в лоб и отошел.

— Отойдите и встаньте за изумрудную линию, — повелительно сказал старец, наливая в углубления на алтаре первую мутно-серую жидкость.

Все присутствующие выполнили указание жреца и замиранием сердца и с неподдельным интересом наблюдать за происходящим. Халагадор обвел их взглядом и, удовлетворенно кивнув, начал нараспев читать заклинание. Серая жидкость засветилась и резко подпрыгнув взмыла в воздух. Над ними теперь парили небольшие светящиеся мягким жемчужным светом сферы.

Буквально через мгновение они завибрировали и, перелившись всеми цветами радуги, раскрылись. Тем самым выпустив в мир живых души в длинных парадных одеяниях, чем-то напоминающие одежды принца. Только эти были с призрачными коронами на лохматых головах. Предки парили вокруг наследника, создавая ощущение быстрого и лехарадочного танца. Души перешептывались, подлетали к Заликсу и, посмотрев тому всего мгновение в глаза, улетали обратно в созданный ими круговорот.

Халагадор трижды ударял основанием посоха о пол и затем залил новое зелье в проемы алтаря. Эти размеренные действия он проделал ещё пять раз, пока не вызвал все поколения за пять тысяч лет. Всех, кроме одной. Оставшаяся жидкость засветилась потусторонним белым светом и вновь взмыла вверх. Зелье стало собираться воедино, образуя собой очертания огромного волка.

Он был больше остальных духов. Словно сотканный из крупиц льда, снега и самого холода. Основательница ярко мерцала в свете серебряных факелов. Она пританцовывая спустилась к мальчишке и облетела его несколько раз, придирчиво осматривая и журя свои небесно-голубые глаза. На очередном круге основательница рода замерла и посмотрела в немного испуганные бледно карие глаза ребенка. Юмиласида выпрямилась и, сказав что-то Халагадору, махнула остальным душам. В следующую секунду раздался хлопок и души предков испарились. Оставляя пораженного до глубины души жреца стоял белее горного снега.

— Что? Что произошло? Они не могли отказаться от наследника! — в запале выкрикнула Адоль.

Халила попыталась успокоить Адоль и уговорить сестру своего мужа не паниковать раньше времени. Но золовка выдернула свою руку из ладони невестки и, чеканя шаг, направилась к сыну. Схватив ребенка, миссис Швац прижала его к себе и нетерпеливо произнесла:

— Ну? Так что! — кипела гневом рыжая.

Ничего не понимая, Эдварад не спеша подошел к алтарю и тихо позвал:

— Халагадор?

Жрец перевел шокированный взгляд с рыжей девушки на своего короля, и обратно. Пока наконец-то не нашел в себе достаточно сил и заплетающимся от шока языком промолвил:

— Правильно. Они не могут отказаться от наследника. Такого никогда не было, нет и не будет. Но только перед нами сейчас сидит не наследник оборотней. Они не могут принять этого ребенка, быстрее настоящего наследника, которого будут ждать хоть столетие. Ребенок слишком слаб, и он не идет ни в какое сравнение со старшим ребенком. Его кровь, слишком сильно испорчена, и принцесса, берет вверх над ним, даже на расстояние

Все пораженно переводили взгляд с Шваца на Адоль и обратно. Эдварад зло посмотрел на супругу и спросил:

— Заликсу не мой сын?

Миссис Швац негодующе взглянула на мужа и уже набрала в легкие воздуха, чтобы выдать злобную тираду, как в разговор вмешался старец.

— Нет-нет, Эдварад, это твой сын, — поспешно пролепетал Халагадор, — просто это твой второй ребенок. Не первенец. Пойми же, предки сказали, что у первого ребенка идеальная кровь. Пусть и смесока, но она получила лучшее от родителей, и они согласны на такую самку в королевах. Пусть и заносчива девица будет. Да и мать там далеко не подарок но все лучше, чем твоя нынешняя запечатленная. Короче, они одобрили развод и твой второй брак. На моей памяти это впервые.

Теперь все шокированные взгляды были направлены на короля. Эдварад удивленно смотрел в глаза наставника и не знал, что сказать. Швац набрал воздуха, чтобы резко ответить. Но потом неожиданно тяжело выдохнул, так ничего в результате и не промолвив. Эдварад нахмурил брови, и между ними залегла глубокая неровная морщинка. Но уже через секунду на лице Эдварад отразилось понимание и какое-то прозрение. Словно пазл сложился воедино.

— Сволочь, — прошипел Швац и, крутанувшись, исчез в сером тумане.

Молодой парень несся по коридорам магического собрания, не замечая ничего вокруг. Он был зол, как стадо демонов во время гоно, и мрачен, как дождевая туча перед грозой. Большинство проходящих мимо просто шарахались от него и боялись даже поздороваться. Добравшись до финансового отдела, Эдварад прямиком направился в кабинет начальника.

— Оу, мистер Швац, простите, но сейчас вас принять невозможно, там важная встреча, — на ходу щебетала секретарша, пытаясь остановить главу департамента правопорядка.

— Плевать! — зло выплюнул Эдварад и распахнул тяжелые дубовые двери.

Оказавшись в кабинете, Эдварад прожигающим взглядом посмотрел на посетителей. Бедные мужчины встрепенулись и подобрались. Переглянувшись между собой, они смущенно поприветствовали мистера Шваца, но, так и не услышав ответа, вжались в казенные стулья еще глубже. Эдварад Швац был самой влиятельной фигурой последнего столетия во всем магическом сообществе. Уже только этот факт наводил на людей благоговейный страх перед ним, а то, что он был сейчас в бешенстве, совсем вгоняло в первозданный ужас.

— Немедленно. Покиньте. Этот. Кабинет, — отчеканив каждое слово, медленно проговорил Швац.

Мужчины сразу же подскочили и, схватив чемоданы, рванули к выходу.

— Все! — взглянув мельком на секретаршу, с нажимом сказал Эдварад.

Та посмотрела мимо злого начальника правопорядка на своего непосредственного начальника и, видимо, получив утвердительный жест, вышла из комнаты. Эдварад запечатал помещение, выставил заглушающие заклинания и только после этого посмотрел на того, кто сидел в кресле.

— Какими судьбами, Швац? — растягивая слова, проговорила Минасид. — У тебя проблемы с налогами, или ты просто так решил распугать моих подчиненных? Или у главы опять не сошелся баланс по вашему отделу и ты прибежал мне угрожать всеми карами небесными?

Оценивающим взглядом Эдварад осмотрел Минасид и про себя отметил, что та прекрасно выглядит. За эти четыре года Франческа повзрослела, но осталась такой же прекрасной принцессой из сказок. Плавные черты лица, цепкие глаза, которые не могут оставить равнодушным, слегка розоватые губы и платиновый блеск волос, игриво прикрывающие глаза цвета закаленной стали. Минасид поднесла руку к лицу и ладонью подперла щеку. Рукав соскользнул, обнажая белоснежную кожу запястья.

У Эдварад перехватило дыхание. Воспоминания нахлынули слишком стремительно. Эдварад помнил, как при помощи обычной кисточки, голубой краской рисовал на этой белой коже свои инициалы… Швац всегда любил запястья бесстыдницы… Настолько тонкие и хрупкие на вид, что использовать наручники или веревки было просто страшно. Только серые атластные ленты, которые ярко контрастировали и подчеркивали белоснежно-снежную кожу.

Эдварад невольно опустил взгляд ниже и обомлел. Никакая государственная униформа не могла скрыть грациозных изгибов тонкого стана. Швац слишком хорошо помнил каждый… Эдварад был готов прямо там истерично рассмеяться от досады. Четыре года. Четыре года они всячески избегают друг друга и стараются не попадаться друг другу на глаза. Оба надеялись, что так прошлое растворится в новых воспоминаниях. Зря!

Треклятая память было все так же свежа и явственная. Швац видел по стальному блезку глаз, что и Франческа все прекрасно помнит… Но сейчас было важно не это, и Эдварад задвинул назад чувственные образы хрупкого девичьего тела, бесстыдно растянувшегося на черном шелке простыней, и уверенно спросил:

— Помнишь, мы расстались с тобой четыре года тому назад? — Минасид нервно сглотнула, но все же послушно кивнула. Было видно, что Франческа не ожидала подобного выбора темы. — И при расставании ты сказала, что никогда ничего ко мне не чувствовала, все, что между нами произошло, это лишь подростковые гормоны и желание попробовать запретное? Признавалась, что любишь Джеремайро, а я тебя в постели не удовлетворяю? Помнишь?

— И что? — в мгновения ока взвилась Франческа. — Ничего из того, что ты перечислил, не преступление.

— Значит, помнишь, — ледяным тоном Арктики констатировал Швац.

— Помню, — напряженно подтвердила Франческа, про себя опасаясь того, к чему может неотесанный болван Швац.

— Так какого черта оказывается, что у тебя есть от меня ребенок?! — взревел Эдварад. — Скажи мне честно, ты вообще собиралась мне об этом когда-нибудь сказать?

Серые глаза пораженно распахнулись, и резко удлинившимися ногтями Франческа впился в кожаные подлокотники рабочего кресла.

— Швац… — еле слышно выдохнул Минасид, смотря на брюнета не верящими глазами. — Ты в своем уме? Волшебницы не могут забеременеть без специального ритуала и ободрения богов. Поэтому нас так мало. Очнись ты наконец! Это не сказка, в которой возможно все, а реальная жизнь.

Эдварад усмехнулся и прошипел:

— Я в своем уме. И я знаю, что волшебники не могу размножаться без танцев с бубнами и кучи зелей, — Эдварад выдержал паузу, твердо смотря вглубь серых глаз, и потом хлестко выдал. — Но зато нимфы, с примесью демонической крови могут. Не так ли, Франческа?

— Не понимаю, о чем ты, — не слишком уверенно сказал Минасид. — Я не специализируюсь на магических существах. И вообще с этой темой не ко мне. Я ничего о них не знаю. Моя отрасль если ты не забыл — финансы. Вот про годовой отчет и должников я могу тебе часами рассказывать.

— Да неужели? — глумливо спросил Эдварад. — Хочешь сказать, что в тебе нет крови магических существ? Бред! — с рычащими нотами Швац выплюнул последнее слово. — Я знаю, что ты нимфа. Я знал это еще задолго до того, как мы в первый раз переспали.

— Даже если и так! — выкрикнула Франческа, сверля Шваца взглядом, — то, что я нимфа, это еще не значит, что я от тебя тогда залетела!

— Да, ты права, — со вселенским спокойствием согласился Эдварад. Минасид недоумевающе посмотрела на брюнета, и тот продолжил. — Точнее, была бы права, если бы не то, кем являюсь я.

— И кем же? — усмехнулась блондинка. — Мальчиком-у-которого-все-как-не-у-людей? — с каждым новым словом Франческа заводилась все сильнее и начинала кипеть от злости. — Думаешь, что раз ты всегда попадаешь в неординарные ситуации, то и тут не должно быть исключений?

— Именно, Франческа, не как у людей, — нейтральным тоном произнес Швац и скрестил руки на груди. — Потому что я не человек. Моя мать не была волшебницей. Она — наследная принцесса оборотней. Во мне течет кровь темных существ, и именно благодаря ей я чувствовал в тебе треклятую нимфу — создание, сотканное из солнца и нежного прикосновения первой росы.

Эдварад замолчал, потому что воспоминания вновь стали мелькать перед глазами. Швац помнил то, как ненавидел надменную девчонку, буквально на клеточном уровне. Но понял он природу своей ненависти только позже, на пятом курсе, когда распознал в блондинке нимфу. Солнечные дети. Прекрасную как первородный грех. Такую светлую и утонченную, что ее хотелось уничтожить и стереть с лица земли.

Легенда о таких, как она была слишком стара, поэтому мало что дошло до наших времен. Согласно ей, из сочетания солнечного света упавшего на первую капельку чистейшей, словно слеза невинного младенца, росинку появлялись прекрасные создания. Красивые и непостоянные, вечно ускользающие из рук, словно испаряясь. Соблазнительные нимфы, которые очаровывали всех своей утонченной и великолепной внешностью.

Швац тогда лишь насмехался над этим, совершенно не замечая за лютой ненавистью, которая текла в его крови, привлекательности блондинки. Пересмотреть отношение к Минасид его заставила одна лунная ночь. Эдвараду не спалось. Точнее, ему было страшно засыпать. В последнее время кошмары из прошлого часто давала о себе знать. Стоило Эдварад только закрыть глаза, как он проваливался в память предков и вкушал все прелести королевского рода оборотней. Увидев это в очередной раз, Швац вскочил посреди ночи. Его сердце билось, как загнанная в клетку птичка.

Ополоснувшись в душе ледяной водой, Эдварад оделся и, накинув форменный мундин, ушел из гостиной своего отделения боевого дивизиона. Он даже не знал, куда бы пойти, а просто шел, доверяя инстинктам, и оказался около смотровой и давно заброшенной башни. Поднявшись, Швац сел на щербатый подоконник и стал смотреть на звезды. Внутри было холодно и пусто. То, что он видел глазами умерших, словно вытягивало из него всю душу без остатка. У него даже не было желания обернуться и посмотреть на того, кто, открыв дверь, смело входя внутрь.

Впрочем, гость не заставил себя долго ждать. На противоположный край подоконника опустилась легкая и невесомая Минасид. Будь Швац в другом состоянии, он бы схватил девицу из подразделения по обеспечению и закону за шею и прижал к стене. Но сейчас… Эдварад прислушался к себе и понял, что даже кровная ненависть не хотела просыпаться. Жестокость, которую чинили в све время его предшественники, не давала Эдвараду сил поддерживать озлобленность в своей собственной душе.

Швац закрыл глаза и, тяжело вздохнув, подумал, что ему сейчас как никогда хочется чего-то теплого и светлого. Словно прочитав мысли брюнета, Франческа раздвинула ноги Шваца и села между ними. Дрожащими губами Минасид поцеловала его и быстро отпрянула. Эдварад в шоке посмотрел на блондинку и даже не сразу понял, что изменилось в ней. Взгляд…

В расширенных серых глазах притаился страх быть отвергнутой. Швац пораженно выдохнул и дотронулся ладонью до щеки замершей девушки. Франческа вздрогнула, но потом все же сама жадно прильнула к сильной руке. В следующее же мгновение Минасид окружило золотистое свечение. Швац усмехнулся, понимая, что видит сущность Франческа. Минасид сняла свои ограничения и выпустила на волю нимфу, подпорченную изрядной долей демонической крови, на свободу.

Эдварад чувствовал аромат соблазняющих чар, но он не желал сопротивляться. Впервые за столько лет он захотел солнечного света, и тут, как нельзя кстати, появилась Минасид, которая просто источала жар и свет каждой клеточкой своего хрупкого стана. Ну так зачем тогда отказываться от своих желаний?

Эдварад стремительно двинулся к блондинке и впился в ее губы жадно, почти до боли кусая. Швац резким движением подхватил Минасид и, спустившись с ней с подоконника на пол, стал с остервенением раздевать ее. Минасид покорно позволяла обнажать себя и со смирением терпела все грубости Шваца. А на них Эдварад не поскупился. Он кусал, царапал Франческу и вжимала ее стан в себя до боли, до хруста.

Минасид периодически поскуливала, но принимала жесткое поведение Шваца. Почувствовав, что он опять переходит за черту ненависти, Эдварад сбавил обороты. Швац стал покрывать нежными поцелуями все светлое тело, чем срывал томные стоны с мягких, пухлых губ. Прошептав заклинание смазки, Эдварад стал медленно погружаться в манящее тело. Франческа вцепилась ногтями в плечи Шваца, но ничего не сказала. Она лишь рвано дышала, пока Швац заходил в нее все глубже и глубже. Из серых глаз неожиданно потекли слезы, и Франческа закинула голову назад, надеясь так скрыть это от парня.

Не получилось! Эдварад поцеловал подбородок блондинки, и Франческа посмотрела в его пылающие огнем глаза. Только когда их взгляды встретились, Минасид поняла, что Швац сделал это именно для того, чтобы увидеть влажный блеск в ее расширенных глазах. Франческу обидело такое желание Шваца, и она собрался было отвернуться, но Эдварад поймал ее губы своими и стал чувственно целовать.

Франческа задыхался. Все, чего она так хотел, сбывалось. Швац стал неторопливо двигаться в ней, не прекращая поцелуя. Франческа резко прогнулся, когда Швац с силой преодолел приграду и, оторвавшись от губ Эдварад, застонала в голос. Минасид окутала их алым свечением, и Эдварад понял, что все-таки даже на него чары демониц имеют воздействие. Сознание Шваца начало затуманиваться, и он мог думать только о мягком девичьем теле в своих грубых руках.

Швац закинул ноги блондики себе на талию и стал резче входить в нее. Франческа зашипела и положил ладонь Швацу на грудь, тем самым прося остановиться. Эдварад замер, ожидая дальнейших действий Минасид. Франческа на мгновение закрыла глаза и попытался восстановить дыхание. Эдварад склонился и стал языком не спеша играть с набухшими розовыми бугорками сосков. Ухмыльнувшись, Франческа посмотрела на темную макушку и запустила пальцы в непослушные волосы.

Прикусив сосок и получив за это стон вперемешку с шипением, Эдварад поднял голову и сквозь завесу темных волос посмотрел в глаза блондинки. Франческа шумно втянул воздух, увидев озорной блеск в колдовских глазах. Швац расцепил длинные ноги и опустил их на пол. Эдварад осторожно просунул ладони под лопатки девушки и резким движение поднял ее. Крепко держа Франческа, Эдварад осторожно сел и усадил Минасид сверху.

Блондинка смотрел на него ошалевшими от вседозволенности глазами и дрожащими пальцами прикоснулась к смуглой груди, но затем обхватила Шваца за шею и придвинулась ещё плотнее. Обняв одной рукой Минасид за талию, Эдварад резко прижал девушку к себе, тем самым заставляя Франческу прогнуться и застонать. Эдварад оставил невесомый поцелуй между клавишами выступающих ключиц и его руки, как змеи, заскользили по тонкой спине.

Минасид несильно качнулась вперед и сжала внутренние мышцы. После такого Швац, может быть, и сдержался бы, но она посмотрел на него настолько порочным взглядом, что у Эдварада просто на просто сорвало крышу. Он скользнул ладонями на плечи Минасид, таким образом удерживая блондинку, и стал в ней двигаться резкими рваными толчками.

Франческа вскрикивал и стонала, губы не слушались, но она пыталась целовать Шваца. Когда Эдварад особо сильно вошел до самого упора, Франческа прогнулась и уже сорванным от стонов и криков голосом прохрипела. Волосы и глаза девушки засветились серебром. Швац не знал, то ли луна так обрамляет страстную нимфу, то ли это еще какая-то соблазняющая уловка демоницы. Отвлечь Шваца от этих размышлений Франческа не составило особого труда.

Минасид бережно, самыми кончиками пальцев взялась за лицо Эдварад и наградила его настолько невинным, но таким личным и интимным поцелуем, что сознание просто пропало. Смотря в светлые глаза, Эдварад слегка прикусил нижнюю губу блондинки и вернул ей такой же легкий поцелуй. Щеки девушки еще больше заалели, она крепче обнял Шваца за шею и максимально близко прижался телом к нему.

Руки Эдварад скользнули вниз, теперь удерживая блондинку за бедра. Франческа тихо захныкала от того, насколько тугой узел закручивался у нее внутри, клубясь туманом похоти в желудке. Эдварад просунул руку к горошинке и стал неторопливо ласкать ее, и чем дальше, тем сильнее Швац наращивал и наращивал темп. Франческа не успевала дышать, она не попадал в ритм Шваца и просто задыхался. Хватая воздух урывками, она таяла.

Франческа что-то шептал на языке древних нимф. Дойдя до пика, Швац впился пальцами и ногтями в беззащитные белые бедра. Повинуясь инстинктам, Минасид вскрикнула и, уткнувшись Швацу в волосы, с силой сцепила зубы. Так она пыталась сдерживать крики из последних сил, но когда Эдварад довел ее до оргазма, парой отточенных движений, Франческа все же разжала зубы и судорожно, тонко и протяжно застонала.

Минасид обмякла в сильных руках, не имея сил даже на то, чтобы посмотреть на Шваца. Эдварад обхватил блондинку и лег на пол, потянув Франческу за собой. Швац почувствовал, как он выскользнул из Минасид и как пара капель спермы вытекли наружу и, соскользнув с белой кожи, попали на него самого. Но Шваца совершенно не волновала необходимость применения очищающего заклинания.

Его заботила только блондинка, которая отключилась и уже мирно спала на его груди. Швац провел пальцем по губам девушки так нежно и осторожно, что защемило сердце. Ее ресницы дрогнули. И Эдварад испуганно убрал руку, не желая разбудить ее, но все же повторил снова. Франческа вздрогнула всем телом, напряглась, прижалась крепче и расслабленно выдохнула. Эдварад невольно улыбнулся, увидев улыбку на нежных, искусанных в кровь, но сладких-сладких губах. Швац невесомо поцеловал светлые пряди волос, приманил к себе два пиджака и, укрыв ими нимфу и себя заодно. Вслед за прекрасным видением отправился в царство Морфея.

Проснулся Швац от того, что солнечный свет проказливо бил в лицо. Эдварад поморщился, но все же, разлепив глаза, сел. Швац осмотрелся и с досадой отметил, что девушки и след простылд. Швац посмотрел на солнце и грустно усмехнулся. Теперь у него есть Солнце. Но только оно исчезло не пожелав разделить с ним утро, и вот на его месте появился большой красный самозванец.

В дальнейшем персональное Солнце светило Швацу каждую ночь в течение целых шести месяцев. Но где-то за месяц до финального противостояния и свершившейся мести за родителей, Франческа сообщила Швацу об их разрыве. Эдварад тогда без скандала отпустил Минасид, но после ее ухода вдребезги разнес больничные покои. Когда гнев спал, Эдварад проплакал всю ночь, осознавая, что все же проклят солнцем.

Швац встрепенулся, возвращаясь из воспоминаний в реальность, и, посмотрев на застывшую в шоке блондинку. Мысленно сравнив ту Минасид, которая изменила всю его темную жизнь, и ту, которая сейчас сидела перед ним, он понял. Ничего не изменилось! Это все та же Франческа — единственное небесное светило, которое он любит. Эдварад грустно усмехнулся и продолжил рассказ, глядя на притихшую начальницу финансового департамента.

— Вот как раз сегодня мой первенец должен был вступить в наследие, но род отказал его принять. А знаешь почему? — уверенно прошептал парень.

— Потому что кровь твоей запечатленной идиотки слишком омерзительна? — пытаясь язвить, пробубнила Франческа, кривя нос.

— Нет, потому что они сказали, что это мой второй ребенок, — не услышав возражений в ответ, Эдварад добавил. — Не первенец, Франческа, не первенец.

— И что с того? — разведя руками, спросила Минасид. — Все знают, что в школе у тебя была бурная жизнь. Ты переспала там с половиной девушек. Любая могла от тебя забеременеть. Так что не факт, что этот ребенок должен быть у меня. Иди опрашивай ту толпу, которая грела тебе койку.

— Факт, Франческа, факт, — не выдержав, грозно прошипел Швац. — У королевских династий существует древнее заклинание, которое не позволяет появляться бастардам. Так я даю указания своей магии, и она заботится о том, чтобы никто не забеременел от меня без моего желания. Да, у меня была бурная жизнь в Академии, — подтвердил Швац, уверенным и цепким взглядом держа внимание паникующих глаз. — Но на всех тех, с кем я спал, я выставлял этот запрет, Кроме тебя… Я никогда не давал магии права блокировать возможность появления у нас детей. Не спрашивай, зачем я это делал. Я не смогу ответить. Сам не знаю. Наверное, меня безумно возбуждала вся эта ситуация, которая складывалась каждую ночь. Ты прекрасно знала, что ты нимфа. Знал, что любая наша ночь может иметь для тебя вполне определенные последствия, но все равно приходила каждый вечер. Бессовестно провоцировала меня на то, чтобы я трахал тебя ночи напролет, ты настаивала, чтобы я всегда кончал только в тебя… И мне нравилась даже мысль о том, что у тебя под сердцем может быть мой ребенок… Наш! Наверное, поэтому я тогда и делал для тебя исключение. Так что тут нет вариантов, Франческа, — Эдварад заметил страх в глазах цвета стали, но самый важный вопрос все же задал. — Алисамида — моя дочь?

Минасид сидела бледная и ошарашенная. Она понимала, что Швац загнал ее в угол. Тут и правда не могло быть других вариантов… Отпираться уже бесполезно. Любой анализ крови сможет подтвердить факт отцовства. А уж ретуал и подавно. Франческа опустил голову и еле слышно выдохнул:

— Да…

— Почему? — неторопливо и как-то слишком умоляюще спросил Эдварад.

Он не знал, о чем именно спрашивает. Да и не нужно было понимать. Это просто был единственный вопрос, который крутился в его лохматой голове. К горлу Франчески подступил колючий ком нервов и истерики. Подняв на Шваца полные боли и дикой всепоглощающей тоски глаза, дрогнувшим голосом она выкрикнул практически на выдохе:

— Потому что я люблю тебя, придурок!

Испугавшись Франческа откинулась в кресле и, оперевшись локтями на подлокотники, прикрыла ладонями рот. Швац замер, не в силах пошевелиться, он просто примерз к полу. Но стоило ему только узреть, как из зажмуренных глаз блондинки покатились прозрачные слезы, он сразу же обогнул рабочий стол. Резко развернул кресло Франчески к себе и сел перед ней прямо на пол, положив руки той на мягкие и такие родные бедра.

— Франческа, — тихо начал Швац. Он дотянулся до лица Минасид и пальцем смахнул блестящии капли. Серые глаза распахнулись и посмотрели в его. — Я тогда не понимаю, почему ты ушела от меня. Мы же могли сейчас быть вместе и…

— В том-то и дело, что не могли бы! — горько с надломом и надрывом ответил Франческа. — Хочешь правды? Хорошо. Я расскажу тебе. Все расскажу, — сказал Франческа, рукавами вытирая катившиеся слезы. — Видит Запирастик, как я тебя ненавидела после того, как ты отказала мне на первом курсе. Я никогда и никого так не презирала. Только тебя! Но когда на четвертом курсе я неожиданно стала понимать, что кроме ненависти у меня есть к тебе другие чувства… — Минасид гулко сглотнула, — абсолютно противоположные… меня окатил ужас. Я пыталась вытравить это из себя, ища утешение в ещё больших издевательствах, но все было без толку. На последнем курсе я не смогла терпеть… я больше не могла отрицать своих чувств, — Франческа несколько секунд молча смотрел во внимательные глаза и затем продолжила. — К тому моменту я знала, что ты спишь со всеми без разбору, и в моей голове появился план. План, как получить от тебя куда больше, чем то, на что я вообще могла рассчитывать. Мне нужен был ребенок. Твой ребенок. Я знала, что мне будет по силам соблазнить тебя. Я не сомневалась, что ты не откажешься провести со мной ночь. По идее, я должна была забеременеть. Потом сказать тебе, что эта ночь была ошибкой и чтобы ты про нее забыл. Затем в срочном порядке выйти замуж на Джеремайро, уехать с ним во Францию, чтобы быть подальше от наших родственников. Там промыть этому идиоту мозги, чтобы считала себя папашей. И после рождения ребенка он признал бы, что это наше дитя. План был безупречен! Но ты же Швац! — с горечью протянул Франческа. — Откуда мне было знать, что ты оборотень?! Будь ты человеком, я бы забеременела сразу, я для этого все сделала, а вот дети у разных видов магических существ — это редкое явление. Я была поражена, когда после той ночи на смотровой башне у меня не было ребенка. Поэтому мне пришлось идти к тебе снова. Я была близока к безумию: меня убивало, что ты рядом, целуешь, ласкаешь, шепчешь слова любви… мечта так близко, но ей не суждено сбыться. Ты убивал меня каждую ночь. И так на протяжении всех проклятых шести месяцев безумной любви. И когда я наконец поняла, что беременна, то сразу с тобой порвала. Ты даже не представляешь, как это было больно! Была бы это одна ночь, я бы пережила, но шесть месяцев купаться в твоей любви, а потом все разрушить… я думала, что сдохну прямо под дверью больничного корпуса. Единственное, из-за чего я выжила, это был осознание, что внутри меня наша дочь. А дальше я сделала так, как планировала с самого начала. План, как ты понимаешь прошел успешно. Официально это ребенок Джеремайро.

Закончив свой монолог, Минасид вновь вытерла слезы и прикрыла ладонью рот, сдерживая эмоции, рвущиеся наружу. Ее едва не трясло от напряжения и боли, что разрывали душу и сердца.

— Ты так и не ответила, почему у нас ничего бы не получилось. Ты же знала еще тогда, как я тебя люблю… Франческа…

— Эдварад!!! — раздраженно вскрикнула девушка. — Разве ты сам не понимаешь? Тут все против нас. Ты — проклятый победитель мирового заговора, я — дочь правой руки! От тебя ждут семьи как символа счастья — такого правильного и такого до тошноты святого! От меня — как символа исправления и покорения воли глав совета. Мы оба не могли зачать ребенка без позволения на то родовой магии, это не мир людей, где такое чуть ли не норма. Это волшебный мир. Да, многие не брезгуют сходить налево, но заводить детей вне семьи… это хуже убийства. Потому что фактически такие дети уничтожают возможность рождения полноценных потомков с магическими способностями, — Швац хотел возразить, но Франческа ему этого не позволила, предугадывая вопрос. — Хочешь сказать, что у нас-то с тобой дети могли бы быть? Верно, но тогда бы нам пришлось рассказать о моем происхождении, точнее, о наших происхождениях. И это бы общество точно не приняло. Наша жизнь бы стала адом. А так… я получила от наших отношений самый дорогой подарок.

Франческу трясло от эмоций, бушующих в ней. Она тяжело дышала, и дрожащими пальцами вытирала невольно катившиеся по алым щекам слезы. Швац смотрел куда-то в сторону, и между ними повисло тяжелое и гнетущее молчание. Не тягостное, а какое-то… задумчивое.

— Больше ты от меня не сбежишь, — твердо сказал Эдварад, поймав взгляд серебряных глаз. — Не получится.

Швац потянулся наверх и поцеловал Минасид. Языком Эдварад раздвинул соленые от слез губы блондинки и стал дико и страстно ее целовать. Он не прикасался к ним слишком долго, не позволяя себе даже помыслить долгие четыре года. Сейчас у него было только одно желание: насладиться этими губами сполна. Зацеловать их обладательницу до полусмерти

— Эдварад… а если они о нас узнают… — спросила Франческа, переводя дыхание. — Твоя запечатленная?

— Пускай. Семьи мы создали, детей родили, а про происхождение им знать не обязательно. А то, что мы вместе, они как-нибудь да переживут.

— А если и не переживут, то и не жалко их, — фыркнула Франческа, обнимая Шваца за шею.

— Правильно, — усмехнулся Эдварад. — Предки дали мне позволение на развод, они хотят видеть королевой тебя.

— Но твой народ… Он должен ненавидеть меня… Как и ты… И вообще, не факт, что мои предки позволят этого.

— Думаю, подарив мне вас, солнце достаточно извинилось перед темными родами за свой поступок.

— Вашими родами, — подчеркивая это, повторил Минасид, — но ведь есть еще и светлые роды, которые ненавидят темных. Никто не позволит младшей принцессе, даже из побочной ветви выйти замуж за оборотня.

— Им придется смириться с тем, что король оборотней влюбился в дитя света и что в их общем наследнике есть тьма и свет, — Швац замолчал и, нежно коснувшись губ блондинки, продолжил. — Думаю, настало время что-то менять. Эта обида глупа и стара. Ну так и зачем тогда ненавидеть солнце, когда можно наслаждаться его сказочными дарами?

Светлана Титова Моя усатая проблема

Конец марта выдал холодным и не по-весеннему промозглым. Посмотрев по сторонам, вяло удивилась соответствию настроения и погоды. Принято радоваться наступлению весны, особенно в свои двадцать два, особенно, когда у тебя стрижка, которая тебе идет, и свои ресницы не хуже нарощенных, на тебе симпатичное пальто и сапожки, подаренные родителями по случаю вступления в самостоятельную жизнь. Но что принято, редко работает. И настроение было где-то между «паршиво» и «совсем мерзко». Два дня тому хозяйка квартиры уведомила, что поднимает оплату, а сегодня на работе мне дали срок две недели, чтобы подыскать другое место.

Поднять оплату почти вдвое! Это за квартиру на окраине, которая последний раз видела ремонт еще в девяностые!

Проблем много, а решений ноль. Измученный сырой зимой, парой простуд и авитаминозом мозг отказывался работать и искать выход. Хотелось забиться в уголок и плакать, жалея себя. И я торопилась в этот, пока ещё мой уголок, поскальзываясь на высоких каблуках и придерживая поднятый воротник пальто у груди. Можно было поехать на автобусе или взять такси, но в кармане лежала последняя «тысячная». Это все, что осталось до следующей зарплаты, вернее расчета. А до него ещё дожить надо. Вернее как-то выжить. Вот я экономила на такси и уже второй месяц проходила мимо любимой кафешки с капучино и умопомрачительными хрустящими круассанами, которые я просто обожаю. А сейчас срезала путь темными и глухими дворами, чтобы скорее добраться домой.

Немного страшно, но… День еще. Всего-то пять вечера. И по-весеннему времени еще светло.

— Связывай ему лапы! Ну же! Или он сбежит! — донеслось из ближайшей подворотни.

Темный провал прохода вел на чей-то задний двор, куда мне точно не надо. А инструкторы по безопасности жизни строго наказывают даже не соваться. Голоса тонкие, ещё не сломались. Значит мальчишки-подростки.

— Ай, он царапучий, гад! Н-на-а! Будешь знать! — донесся другой голос. Жалобный кошачий мявк подтвердил, что мучают кошку. — Когти ему выдернуть за такое. Стой, я домой за плоскогубцами сбегаю, пока батя на работе.

Сдавленно мяукнул кот и затих, словно, захлебнулся собственным криком.

— И зажигалку захвати. Спички отсырели, не зажигаются, — это был уже третий голос, говорящий ломким баском. — Я не пойду, от меня бензиком воняет. Мамка обязательно унюхает, подумает токсик и не отпустит. Ты скорее там, стемнеет скоро, и «живой факел» ваще отпадно получится.

Я остановилась, догадавшись, что малолетние живодеры решили заживо сжечь несчастного кота. Быстро прошла темную арку, проникая в чужой двор. Оглядела небольшой пятачок заднего двора старенькой многоэтажки. Пусто, несколько мусорных контейнеров издавали непередаваемое амбре. Из-за них показался рослый подросток в замусоленной куртке и заляпанных грязью кроссовках. Не оглядываясь, он ссутулился и рванул в сторону прохода к подъездам.

А они не так малы, как показалось в начале. Блин, страшно! Сейчас даже школьники употребляют всякую гадость, и я рискую.

На секунду инстинкт самосохранения притормозил. Но кот мяукнул вновь, как-то совсем уж безнадежно, словно понимал, что проиграл и сейчас умрет. Сердце сжалось от жалости, и я потопала за контейнеры. В углу дворика, у самой сетки, ограждающей территорию, курила парочка светловолосых подростков лет четырнадцати, а на земле валялся связанный, истерзанный крупный кот. Несчастный дергался всем телом и пытался перегрызть веревку, врезавшуюся в челюсти. Глаза бешено таращились, он урчал, то рычал, то тихо мяукал. На мордочке у носа и глаз запеклась кровь. Темная шерсть свалялась, и было не ясно колтуны от грязи, или это шерсть слиплась от крови. Сердце пропустило удар. Хотелось просто размозжить головы обоим нелюдям, истерзавшим несчастное животное.

Ведь паспорта наверняка есть, а совести и человечности ни грамма.

— Привет, — пытаясь быть дружелюбной, произнесла я.

Оба парня лениво подняли мутные взгляды, уставившись куда угодно только не в лицо.

— Че надо? — «поприветствовал» один, сплюнув сквозь зубы. — Прикурить? Так мы не курим.

Он демостративно стряхнул пепел на землю. На меня уставились холодные и злые щелочки малолетнего отморозка.

— Топай откуда шла, — проявил «вежливость» другой, глумливо улыбаясь.

— Я кота своего ищу. И вот нашла. Это Васька мой. Отдайте, ребята, — стараясь не выказывать агрессии, проговорила я.

— Ага, как же твой, — осклабился один из них. — Ты вопще кто? Даже не с нашего района. Я всех телок местных знаю. И кот не твой. Это бабки Афанасьевны, что пару дне назад померла. Барсик ёйнный.

— Афанасьевны-Хренасьевны, — «пошутил» другой и заржал над собственной шуткой.

— Может и Барсик. Но я бы этого взяла. Отдайте, раз у него хозяйки больше нет.

— Есть, — отрезал первый и затушил окурок о лежащего кота. — Теперь я его хозяин!

Притихший было зверь, заорал, извиваясь на месте, стараясь вырваться из пут. Оба живодера заржали, глядя на мучения несчастного. Не думая больше, я подхватила извивающегося, не помнящего себя от боли зверя на руки и прижала грязное тельце к пальто.

— А ну положь, — рявкнул «хозяин», поднимаясь, в руке блеснул нож. — На место, сказал!

— Развлекуху нам не порть, — встал рядом другой, сплюнув и перестав смеяться, — а то мы сейчас тебя вместо кота…

Оба жилистые и рослые, выше меня на голову, наступали, глумливо скалясь. Я пятилась назад, сжимая кота все крепче. Тот перестал орать и лишь хрипел, выпуская розовые пузыри слюны.

— Ну! — цыкнул на меня «хозяин».

Не думая долго, сунула руку в карман, вытянула тысячную купюру и кинула в парней.

— Это вам на развлекуху, — и, не оглядываясь, рванула из арочного проема, унося ноги.

Ключ никак не хотел попадать в замок, когда я открывала дверь. От пережитого руки тряслись. Переступив порог, сразу прошла на кухню. Там пристроила все ещё связанного кота на мягкое сиденье. Он уже не кричал и не извивался. Прикрыв глаза веками, казалось, спал. Но только мои руки сменила мягкая ткань подушки, приоткрыл глаза и тихо мяукнул.

— Сейчас, сейчас, погоди. Я разденусь и помогу тебе. На «ветеренарку» у меня денег нет. Так что как смогу. Извини, если будет больно. Я первый раз, — я быстро разделась в прихожей и вымыла в ванной руки.

Из комнаты захватила аптечку, из ванной полотенца и ножницы. Кот опять спал или впал в забытье. Я осмотрела связанные веревкой лапы, сломанный хвост, порванное ухо. Прикоснулась к мордочке. Прежде всего, нужно снять этот кляп с пасти. И ножницами осторожно поддела веревку, стараясь перерезать. Кот очнулся, заурчал, остановил на мне измученный взгляд. Темный, расширенный зрачок занимал весь глаз.

— Я просто хочу убрать веревку, — успокоила его. — Хочу помочь. Ты же не будешь буянить и царапаться?

Он закрыл глаза. Видимо на-кошачьем это означало согласие. Аккуратно сняла все путы, стершие в кровь кожу. Обработала раны и ожоги антисептиком. Кот только вздрагивал и тихо стонал. На меня смотрели измученные глаза почти с человеческим выражением боли. В них стояли слезы.

Вот, уроды! Надеюсь, им достанется не меньше!

— Ничего, котенька, подлечу тебя, и будешь как новенький, — ласково уговаривала страдальца, бинтуя хвост. Еще за кошками сто лет бегать будешь. Ты же у нас… — бросила взгляд на пару грязно-серых шариков под хвостом, — …почему-то не кастрированный, — закончила свою мысль. Странно, почему хозяйка тебя пожалела.

Тихое, но отчетливо угрожающее урчание было мне ответом. Голубой в красных прожилках глаз из-под века зло блеснул. Я закапала ему глаза, отмыв от корочек гноя и крови.

— Ладно тебе, — усмехнулась, удивившись, что кот меня понял, — я же не посягаю на твои сокровища. И то хорошо… Вон как ожил, а то умирал совсем. Сейчас пить будем лекарство и молоко из пипетки.

Сам бы он пить не смог, да и губы изранены. В воде растворила те, что были антибиотики, надеясь, что они подходят и животным. Из пипетки по капельке поила бедолагу, завернув в мягкое полотенце. Потом подогрела молоко и так же попыталась напоить. Он слабо фыркал, тянулся мордой к чашке, лакать сам, и отворачивался от пипетки.

— Да ладно тебе. Я понимаю, что так отпаивают маленьких котят, а ты типа взрослый и вообще альфа. Но обещаю, что никому не скажу и не уроню твой авторитет перед усатыми мурками, — шутила с ним, подбадривая больше себя.

За заботами о коте, забывались собственные проблемы.

Кот глянул на меня скептически, но из пипетки пить согласился. Я принесла коробку, настелила старых полотенец и устроила место под теплой батареей. Мой спасенный не возражал.

— Все, котенька, выздоравливай! Завтра, если все хорошо будет, вымою тебя. Надо же узнать какой ты у нас масти.

Он покорно улегся, прикрыл глаза и заснул. Я выдохнула и пошла гуглить признаки предсмертной агонии у кошек. Своим способностям ветеринара я не очень доверяла. Переодевшись, залезла в интернет, открывая вкладки и внимательно изучая все, что было по теме.

Наутро, вновь накормив страдальца молоком, убежала на работу, клятвенно пообещав ему, что вернусь очень скоро. Рассказала ситуацию на работе, показала фото моего котика, и сердобольные девушки ссудили меня деньгами на лечение бедняги.

Купив курицу для бульона и необходимые лекарства, я торопилась домой. Срезать дворами впредь зареклась. Спотыкаясь и кляня выкрутивших лампочки жлобов, в полутьме поднималась по лестнице, открыла дверь, прислушалась к тишине.

— Котенька, ты как? Живой? — и как была, прошла на кухню.

Кот меня ждал. Он выпил все молоко, съел колбасу с бутербродов, которые я забыла на столе и, сидя в кресле, пытался вылизывать замотанный бинтом хвост. Вполне живой. Если бы не грязные колтуны на шерсти, повязка на хвосте, рваное ухо, не подумаешь, что вчера едва дышал и был при смерти.

На меня уставилась пара голубых глаз. Но если присмотреться правый скорее серый. Неприметный дефект. Я положила пакеты на стол и присела рядом с креслом, разглядывая выздоровевшего не иначе как чудом, кота. Протянула руку, и в ладонь уткнулся влажный нос. Счастливо выдохнула, чувствуя, как тиски сжимавшего сердце страха за него, расслабляются.

— Ты здоров. Почти. Это антибиотики? Или чудо? — я на ходу снимала пальто и сапоги, прыгая на одной ноге в коридор.

Вернувшись, не удержалась, провела между ушей пальцами, чувствуя засохшую грязь и кровь. Купания никак не избежать. Он боднул меня в ладонь и потянулся к пакетам. Встав передними лапками на стол, влез головой в тот, где курица.

— Стоп! Сначала тебя отмыть надо, — я решительно убрала пакет с тушкой в раковину, размораживаться. — Ты как к водным процедурам относишься? Уж извини, но придется потерпеть.

Кот обиженно проводил глазами пакет и недовольно фыркнул. Он демонстративно отвернулся и смотрел упрямо в стену.

Ну, точно обиделся. Надо же какой чувствительный! Характер!

— Давай не дуйся, красавчик! — миролюбиво провела ладонью между ушек. — Вымою тебя и погреюсь в ванной сама. На улице продрогла. И давай не будем время терять, мне еще нужно по сайтам полазить и работу поискать. Это благотворительность, а она не бесконечна.

Я ткнула пальцем в сторону курицы. Кот дернул ухом, но позволил взять себя на руки. Он не испугался ванны, только вздохнул, когда я опустила его лапки в тазик с водой. Аккуратно придерживала хвост, и намыливала, не веря, что передо мной кот, а не собака. Такой покорности ещё поискать. Воду пришлось менять дважды, пока она перестала мутнеть от грязи. Завернув его в полотенце, уложила сверху на стиральную машину, решив принять ванну. Пока набиралась вода, разделась, с удовольствием стянув надоевшую за день водолазку и белье. Сладко потянулась, разминая тело. Покрутилась перед зеркалом, разглядывая себя, показала язык отражению. Вынула из прически все шпильки, тряхнула волосами, мурлыкая под нос песенку.

— Котя, как думаешь, лучше бомбочку или соль? — я протянула в сторону котика упаковку и замерла. — Ты чего?

Кот, до того старательно вылизывавший мокрую шерсть, не мигая следил за мной. Вертикальный зрачок расширился. Из горла доносился странный хрип. Взъерошенный, в иголочках мокрой темной шерсти. Часть волосков усов и бровей белая. Из приоткрытой челюсти торчал кончик розового языка. Он выглядел скорее жалко и забавно, чем опасно. Я усмехнулась.

— Удивляешься, что я сняла всю шерсть? Да, вот такие мы люди странные. Снимаем свою шерсть и остаемся голыми. Голые мы тоже ничего… некоторые, — я хихикнула, удивляясь себе, что разговариваю с Котей, будто он способен меня понять. — Я тебе нравлюсь?

Хихикнула своей шутке и застыла в позе перед ним, слегка выгнувшись телом назад, запустив пальцы в волосы. Удивленно замерла, мне показалось, что кот, продолжавший буравить меня взглядом, кивнул. Потерла виски, отгоняя глупые мысли.

Конечно, показалось, он икнул, скорее всего, от голода. Так что быстрее в ванную мыться и варить бульон. Завела мужика — корми. Сколько телесами перед ними не сверкай, они есть хотят. Хоть шерстяные, усатые и хвостатые, хоть обычные.

Наевшись мясного бульона, я засела за ноут, а котя улегся на моей кровати. Он обсох, распушился, удивляя окрасом. Я любовалась зверьком, а он поглядывал в мою сторону и растянулся, показывая себя во всей красе. Если не мордочка и забинтованный хвост — натуральный соболь.

И в кого ты такой шоколадно-коричневый? Что за порода такая?

— Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец… — напевала, выискивая породу своего спасенного, пока тот продолжал прихорашиваться.

На этот раз он воевал с бинтом на хвосте, пытаясь стянуть повязку.

— Стоп, стоп! Там перелом. Он так быстро не пройдет, нужно потерпеть, — осторожно убрала хвост от царапучих лап, истрепавших бинт. — Давай, ты еще потерпишь. А то хвост останется кривой. Жалко же портить такую красоту.

Голубые глаза посмотрели на меня со снисхождением, хвост недовольно дернулся, хозяин согласился потерпеть, уступая моим требованиям. За поисками вакансий засиделась допоздна. Когда добралась до кровати, кот уже спал, нагло растянувшись на половину кровати. Повязку он все-таки стянул и хвост вылизал. Хмыкнув на упрямца, я пристроилась рядом. Уже засыпая, почувствовала, как влажный нос уткнулся в ложбинку груди, а шерстяной бочок притиснулся ближе. Обняв его рукой, услышала урчание и провалилась в сон.

За неделю с небольшим Котя окреп, перестал тяжело, не по-звериному вдыхать и вздрагивать во сне. Совсем ещё молодой зверь, но спокойный, полный достоинства. Часто ловила на себе его изучающий взгляд, непривычно внимательный, когда рассказывала о своих проблемах или новостях по поиску работы. Никаких «тыгдыков» по ночам, как у других котов, исцарапанной мебели и меток в тапочках. Он неизменно возлежал на стиральной машине каждый раз, как я принимала ванну или душ, следя, чтобы дуреха-хозяйка не утонула. Следил и не убегал, даже когда вода попадала на шерсть или мордочку. По ночам теснее прижимался ко мне, влезая мордой за пазуху ночной сорочки ближе к груди, как котенок. Я махнула рукой на мокрый нос и щекотные усы, терпела, понимая, сколько он намучился. В природе существует равновесие во всем. Одни его искалечили, другим придется исправлять.

Я привыкла к нему, к его «мявк» на мое утреннее и вечернее «Котенька, привет!» У нас появился свой ритуал встреч и прощаний. Он легко сносил поцелуи в нос, не вырывался и не чихал, как другие коты.

В этот вечер так же спешила домой, купив ему вкусняшек, плюнув на свои любимые круассаны. На работе дали полный расчет, и я спускала деньги на своего «мужчину». Смотреть с каким удовольствием ест сырые купаты мой кот оказалось намного приятнее, чем есть что-то вкусное самой. Кошачью еду Котя сразу отверг, но с удовольствием ел приготовленную для себя. Когда застала его, лакающего из чашки кофе с молоком, только усмехнулась, разглядывая самодовольную мордочку, нагловатый прищур, в котором не было ни капли раскаяния за содеянное.

«Мужик» у меня теперь точно есть. Не очень требовательный, но знающий себе цену, чистоплотный и ласковый. Жизнь нас обоих не особенно любила, мы и привязались друг другу. Я так думала…

— Котенька, я вернулась. Ты как? Проголодался? — закрывая дверь, снимала пальто, ожидая его привычного и краткого «мявк».

Меня встретила непривычно тихая квартира.

Заснул, наверно.

Я прошла на кухню, включила свет и поняла, что Котю можно не искать. Уходя утром, забыла закрыть форточку. И сейчас она, раскрытая настежь, хлопала вздувшимся от сквозняка пузырем занавески. Раньше я как-то не следила за окнами, натерпевшийся от садистов кот сам не рвался на улицу и ходил в лоток. А теперь, видно, осмелел и ушел гулять. Этаж первый, для него не препятствие.

Ну, да конец марта же! Самое время для кошачьих гулянок.

Внутри заворочалась ревность к незнакомым усатым муркам, на которых меня променял мой «мужик». Подавила подступившие слезы. Ну чего я собственно? Он же «мужик», хоть и шерстяной. Погуляет и вернется. Мое дело верно ждать и не заглядываться на других котов… даже в интернете. Печально улыбнулась собственной шутке.

— Эх, Котя, Котя! — с обидой произнесла я, и пошла раздеваться.

В прихожей зазвонил телефон. Допотопный, дисковой монстр, доставшийся с мебелью от хозяйки. Я сняла трубку и поморщилась. Резкий звук голоса подруги Ирины неприятно резанул ухо. Мы бывшие одноклассницы и лучшие подруги. Всегда были. Только вот жизнь раскидала, пусть недалеко, но выкроить время и встретиться, посидеть — всегда проблема.

— Даш, ты не забыла?

— Что не забыла? — произнесла я, уставившись на отражение в зеркале.

На меня непонимающе таращилась кареглазая шатенка с растрепавшимися от ветра волосами, обветренными губами и естественным румянцем.

Накраситься забыла. М-да, вот так целый день проходила.

— На субботу мы заказали столик в «Эдельвейсе», — терпеливо объясняла Ирина.

Видно, я не единственная, кто забыл.

— Мы хотели как все в феврале, но из-за эпидемии отложили. А тут как раз все праздники прошли, и нам скидку сделают, — она объясняла и объясняла, а я рассматривала себя, печально сознавая, что стрижку надо бы обновить, а денег нет.

— Ир, у меня сейчас с финансами туго, — прервала словесный поток подруги.

— Ты уже заплатила. Скидывались еще до Нового года. Забыла что ли? — с раздражением произнесла Ира, устав объяснять не один раз одно и то же. — В семь вечера что бы была как штык… и это… кавалера прихвати. Ты ж за двоих сдавала. Все, чмоки…

В трубки раздались гудки прерванной связи. Я положила ее на рычаги, скривила унылую рожицу отражению и пошла в комнату. Есть не хотелось. Ничего не хотелось. Не включая свет, не раздеваясь, уселась на диван и уставилась в окно на соседний дом, где зажигались один за другим окна домов. Я вспомнила мокрый декабрь, и звонок Иры, предлагающей собраться, как положено на встречу выпускников в родном городе. И мои планы, которым так никогда и не суждено было сбыться. Тогда я только начала встречаться с Антоном. Спортивный, интересный, целеустремленный. В нем было все, чего так не хватало мне. И деньги за двоих я сдала в надежде представить всем его, как моего парня. Казалось, у нас может получиться. Долго так казалось. До тех пор, пока я не заболела. Новый год провалялась с температурой. Он позвонил, поздравил, но опасаясь подхватить грипп, не рискнул приехать. Зачем ему сопливая и кашляющая я, если в телефоне фоном играла музыка, и слышался заливистый женский смех. С кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь. Точная примета. С Антоном мы расстались. Он даже не расстроился, скорее злился, что бросали его, а не наоборот. Мужское самолюбие и только. Но хотелось рядом человека, а не самолюбие. Наверно, я требую много, но… вот такая я. На меньшее не согласна. Поэтому и одна, что планку высоко задираю.

В окнах напротив мелькали чужие люди, вернувшиеся в свои дома. Сорились, обнимались, ужинали, курили и жили своей жизнью. И никому не было до меня дела. Слезы полились сами, я не сдерживала рыдания. Плакала, чувствуя бесконечное одиночество, ненужность и заброшенность. Уход кота и звонок подруги стали последними каплями, прорвавшими плотину под названием «сильная, все могу сама».

— Даже ты, даже ты меня бросил, — всхлипывала, упрекая кота, отправившегося гулять. — Неужели со мной хуже, чем на улице?

Умом понимала, что у кота инстинкты, и против них он бессилен. Но жалость к себе и обида были сильнее. Я уже представляла себе роскошную квартиру и уставленный вкусностями стол. Хозяйку — полную блондинку лет за сорок в ярком кимоно с роскошными павлинами, угощавшую моего Котю.

Наревевшись вволю, долго стояла под душем, первый раз без пристального наблюдения моего кота. Упав в постель, долго ворочалась. Оказывается, привыкла к мокрому носу, урчанию и шерстяному греющему бочку.

— Вот возьму и назло тебе заведу другого, — прошипела в темноту, — здоровенного блондина. А ты иди к своим… павлинам…

Приняв решение, вытерла слезы, уткнулась в подушку и заснула.

Перехватив поудобнее небольшую коробку, я молилась про себя, чтобы не попасть каблуком в какую-нибудь щель в асфальте и не загреметь в весеннюю грязную лужу. Сегодня был последний день на старом рабочем месте. Я не стала устраивать трагедий, быстро собрала свой немудрящий скарб и отправилась домой, отложив очередной поход по вакансиям на завтра.

Денег на такси пожалела, долго ждать свой автобус с оттягивающей руки коробкой не хотелось, и я отправилась вдоль дороги, наматывая на усталые ноги километры кварталов. Срезать дворами не хотелось тем более. Пару дней назад по местному телевидению только и разговоров было о троих зверски замученных и заживо сожженных подростках. Маньяка продолжали искать, а родители теперь боялись выпускать своих чад на улицу без присмотра. Я хоть и не подросток, но мало ли…

За три дня Котя так и не вернулся, хотя форточка не закрывалась ни днем, ни ночью, рискуя привлечь воров. Другого кота я так и не завела, хотя и был соблазн пригреть еще одного хвостатого.

— Девушка, вас подвезти? — отвлек от размышлений женский голос.

Из открытого окошка притормозившей «легковушки» приветливо улыбалась симпатичная девушка. Зеленоглазая шатенка. Безрукавка из дорогого меха. Кожаные брюки. Чуть старше меня. В марках машин я не разбиралась. Но ее иномарка выглядела новой и дорогой.

— Мне в Рабочий район и… мне заплатить нечем, — уныло улыбнулась я, понимая, что сейчас окно закроется, и она уедет.

Рабочий — это окраина. Туда такие не ездят, тем более задаром. И чего остановилась? По мне не видно, что я не из платежеспособных?

— Садитесь, — кивнула зеленоглазая, открывая дверцу.

Я осторожно уселась, устроив коробку у себя на коленях, прикрывая дверь. Замки мягко клацнули. Двигатель тихо заурчал, под шинами зашуршали остатки грязного снега. Иномарка легко влилась в поток машин. Меня окутал аромат хорошего парфюма, кожаного салона и еще чего-то приятного. Оглядевшись, поняла, что машина не просто из дорогих, а очень дорогих. Фильмы-то я смотрю про Джеймса Бонда. У него была похожая. Я тупо уставилась на мятую картонную крышку перед собой, неловко чувствуя себя в дорогой машине.

— На новую работу? — девушка кивнула на коробку и легко свернула в сторону моего района, уходя с основной магистрали.

— Почти, — скованно улыбнулась я, — как устроюсь. А сейчас… каникулы.

Поддерживать разговор с человеком, который видел мою жизнь, как и я ее только в фильмах, было сложно. Нужных слов не находилось, а что отыскались, застревали в горле. Жаловаться бессмысленно, она не поймет. У нее бензин в баке стоит дороже моего завтрака, обеда и ужина вместе взятых. А кичиться нечем в принципе, не то, что перед ней. Странно, что она вообще знает, что в городе есть район Рабочий. Туда такие машины не заглядывают.

— Мой брат, Феликс Рагозин, набирает новую группу в отдел рекламы. Если предложение заинтересует, вот, — бросив следить за дорогой, достала откуда-то с панели визитницу и протянула мне кусочек плотного картона с серебряным тиснением, — и еще… ваш номер телефона я запишу. Диктуйте.

Она все той же рукой нашла телефон и вопросительно подняла на меня взгляд. Я отвела взгляд от черного с золотом девайса и продиктовала, проговоренный за последние дни раз сто номер.

— Как вас записать? — она что-то строчила, не поднимая глаз.

— Дарья Шелестова, — произнесла, вглядываясь в мелькающие пальцы незнакомки, забивающие мой номер в память. — А вас?

Вот только в память ли? Мне показалось, что она набирала кому-то сообщение. Но мало ли что это могло значит. Не обязательно, что она лично занимается подбором персонала для брата, вот и перепоручила меня нужному человеку.

Мы мягко катили по дороге, раздолбанной машинами за зиму. Но авто ни разу не тряхнуло. Оно словно плыло над колдобинами и ямами. Вспоминая тряску на маршрутке, удивилась качеству заграничного автопрома.

— Регина. Рагозина Регина, — она спрятала, курлыкнувший сообщением о доставке смс, телефон. — Ваша улица и номер дома, Даша?

— Знаете этот район? — удивилась я. — Ленинская, дом один.

— Приходилось бывать, — уклончиво ответила девушка. И мне показалось, что глаза нехорошо блеснули, а руки сильнее сжали небольшой руль. — Значит, завтра в одиннадцать утра я вас жду в головном офисе. Договорились? Если планы изменятся, звоните.

Я кивнула, смущаясь перед шикарной дамой за свой обшарпанный дом и подъезд.

Дома я рассмотрела визитку и невольно улыбнулась. Мне предстояло двигать в массы изделия местного мясокомбината, владельцем которого, как и много ещё чего, являлся Рагозин Феликс Алексеевич. Но вспомнив свои работы в стиле Энди Уорхола, которыми вполне заслуженно гордилась, учась в вузе, я припоминала все эти рекламные слоганы типа «Папа может», виденные по телевизору. Теперь и я должна буду продуцировать что-то похожее. Обижать пап, как в известной рекламе, не хотелось.

С тоской глянув на открытую форточку, ждущую гуляку кота, с гудящей головой отправилась в душ. Остаток вечера убила на наведение лоска на костюм и туфли. Спать легла, долго ворочалась в холодной постели, вновь вспоминая о Коте.

- Отлично! Вся группа в сборе, как раз со всеми познакомишься. Смелее, — невесомо подтолкнула меня Регина, — у нас отличная команда и Феликс нормальный мужик. Мы все тут как одна семья. Станешь ее частью… если захочешь.

Я нерешительно переступила с ноги на ногу, нервно поправляя волосы. Вопреки моим предположениям, Регина сама занялась мной. Встретила на парковке, куда я приехала, раскошелившись на такси. Хотелось сохранить прическу и макияж и произвести хорошее впечатление. Девушка сама проводила к кабинету на втором этаже, где я тормознула перед дверью с табличкой ФИО руководителя рекламного отдела, за которой сейчас слышался смех. Нервно одернула полы офисного пиджака. Регина улыбнулась краешками губ, понимая мою нервозность, и открыла дверь.

Новый взрыв смеха резанул по ушам. Глаза быстро облетели светлый кабинет, обставленный стандартной офисной мебелью, открытые настежь окна, колышущиеся занавеси.

Это в конце марта!

Порыв сквозняка вздул их парусом, листки на столе дружной стаей взмыли в воздух. Мои волосы, тщательно уложенные в прическу, последовали их примеру. Сидящие за столом молодые мужчины и женщины со смехом бросились ловить свои записи.

Молодой, темноволосый мужчина с хорошей стрижкой и в дорогом костюме, сидящий во главе стола легко поймал порхающий листок и захохотал от души, откинувшись на спинку кресла. Я застыла, не понимая, что происходит. Антураж говорил о совещании, но атмосфера веселья и беззаботности совершенно не соответствовала. Перед моим носом мелькнул белым еще один беглец, и я автоматически схватила его пальцами, заметив набросок смеющейся свиной рожицы. Регина громко хлопнула дверью, привлекая к нам внимание.

— Наш новый сотрудник, Дарья Шелестова, — отрекомендовала меня Регина, оглядев честную компанию, поглядывающую в мою сторону. Обернувшись ко мне, она добавила:- Даша, всех представлять не буду. В процессе работы познакомитесь со всеми. Вот разве что руководителя нашего отдела… Феликс Алексеевич Рагозин собственной персоной.

Веселящийся шатен оказался мои будущим боссом. Собрав все документы, группа расселась и даже сделала серьезные лица. Регина затерялась среди них, оставив меня, как приговоренную под расстрелом чужих взглядов, у двери. Мужчины поглядывали в мою сторону с интересом, женщины с неприкрытым недоумением. Мне показалось, или все дружно вдохнули воздух. Легкий шепоток донесся до меня.

Я странно пахну? Вроде нет. Второпях забыла про французские духи, припрятанные на такой случай. М-да… Похоже, все разочарованны. Здесь ждали Энди Уорхола, не меньше.

Я стушевалась под перекрестьем любопытствующих взглядов. Рагозин смотрел прямо и открыто. Этот настойчивый взгляд светлых глаз мне напомнил кого-то.

— Добро пожаловать в наш дружный коллектив. Надеюсь, мы подружимся, — проговорил Феликс. — Включайтесь, Дарья…

Я перевел взгляд на молодого мужчину лет тридцати, еще улыбавшегося, ожидающего, что я назову отчество.

— Просто Даша.

— Тогда что скажите, Даша? — он кивнул на листок у меня в руках. — Опрос показал, с этим рисунком реклама не эффективна.

Я растерянно глянула на бумажку, что все ещё сжимала в руках. На меня радостно скалилось свиное рыло. Рядом также оптимистично улыбалась коровушка, зажевав в уголке рта ромашку. Понимая, что обижать собрата по профессии не дело, немного помялась и начала оптимистично.

— Для молочных продуктов интересная находка. И дети обязательно обратили бы внимание. Они любят улыбчивых мультяшек…

Послышался насмешливый фырк, и я замолчала, понимая, что критика не лучший способ представить себя. Но так решил босс. Не понравилась ему, и решил сразу же выжить из коллектива?

— Но… — Феликс подначил продолжить, улыбаясь, поглядывал на кого-то из команды.

— Но молоко — это не ваш… то есть наш профиль. Улыбка — это знак расположения и дружеских намерений. Люди не любят причинять боль тем, кто им улыбается, — скомкано объясняла я, ожидая потоков возмущения. — Улыбка — это знак дружбы. А друзей не едят.

При этих словах Феликс удивленно вскинул брови. Как я вошла, он не отрывал от меня взгляд, казалось, с удивлением разглядывал меня.

— Что же вы предлагаете, Даша, — отозвалась одна из сидящих, смерив меня неприязненным взглядом.

Платиновая блондинка. Точеные черты породистого лица. Костюм из дорогой кашемира. Бриллиантовые капельки серег и подвески во впадинке ключицы. Похоже автор эскиза.

— Здоровье, — отозвалась я.

Насмешливый фырк блондинки поддержало несколько человек.

— Сделать акцент на здоровом продукте. Окружить продукт дольками свежих овощей: томатов, огурцов… перья зеленого лука… Или изобразить схематично витамины, как улыбающиеся смайлики… разноцветные…

— Веточку петрушки или улыбающийся кругляшок каротина, — поддержал кто-то из мужчин. — А что, это может сработать. У потребителя давно польза продукта на первом месте. Хочется вкусного и полезного в одном. Как считаете, Феликс Алексеевич?

— Альбина и займется этим. Жду два варианта эскизов на утверждение. Текст тоже меняем, делая акцент на полезности. Готовим новый опрос, — вспомнил Феликс свои обязанности. — Все свободны. А вы, Даша, останьтесь.

Мимо меня на выход потянулись сотрудники, приветливо улыбаясь и кивая. Регина подмигнула и показала большой палец. В кабинете нас осталось трое. Сквозняк трепал шторы, но никто и ухом не вел. Я зябко повела плечами.

Неужели они простуд не бояться?

Блондинка подошла к Рагозину и низко склонилась над сидящим боссом, так чтобы красивый вырез декольте был перед его глазами. Она что-то шепнула на ухо, но Феликс нахмурился и резко хлопнул ладонью по столу. Девушка недовольно нахмурилась, отпрянула и зацокала каблучками к выходу. Блондинка смерила меня ревнивым взглядом и закрыла за собой дверь. Феликс поднялся, прикрыл окно и виновато извинился:

— Мы привыкли вот так. Закаляемся. А вам холодно, наверно? — подошел ближе, вынул из рук эскиз и сжал ладонь горячими пальцами. — Пальцы совсем заледенели. Предлагаю выпить горячего кофе и съесть что-нибудь в городе.

Меня окутало тепло тела и приятный аромат мужского парфюма.

— А как же рабочий день? — удивилась я.

— Не переживайте, Даша, — он взялся за ручку, — солдат спит — служба идет. Вы не против «Граната»?

Дверь открылась, пропуская меня вперед, через минуту мы уже спускались вниз по лестнице. Высокий, поджарый, Феликс двигался легко и уверенно. Когда ловил мой взгляд на себе, чуть улыбался, щуря на меня светлые глаза.

Против, конечно. Там такие цены, что от нулей в глазах рябит.

— Спасибо, я обедала, — попыталась отнекаться, не уронив достоинства.

Встречные сотрудники кивали боссу, с интересом поглядывая на меня. Мне все казалось, что как только я останавливалась рядом, каждый, или почти каждый, втягивал ноздрями воздух. Он повел меня к выходу, накинув пальто на плечи.

Странно, я же ничем не пахну! Или это их удивляет? Это ладно, как открутиться от обеда? Он-то, понятно, может себе позволить. Компания не бедствует, судя по парку машин перед офисом. Я уже не говорю про машину Регины. Но я-то не их поля ягода. Обед деловой и платит каждый за себя. Я же в этом «Гранате» разве что чай могу себе позволить.

— Это деловой обед за счет компании, — произнес Рогозин таким тоном, что решила не возражать. — Не нервничайте, Даша.

— Деловой? Вы хотите обсудить какие-то вопросы?

— Я хочу сделать вам предложение, — серьезно произнес Рагозин, открывая передо мной дверцу своей машины.

— Что? Я вас совсем не знаю, — от обиды закусила губу, понимая, что босс так шутит.

Он только хмыкнул, закрывая мою дверцу. С кошачьей грацией мужчина скользнул на свое место, заполняя воздух ароматом своего одеколона.

— Разумно. Тогда я сделаю предложение другого рода. Деловое, — он повернул ключ зажигания, и двигатель заурчал.

Я пристегнулась, оглядывая салон.

— Нравится машина?

Пожала плечами и отвернулась, уставившись в окно, где проплывал унылый пейзаж еще сонного после зимы города. Голые ветви тополей качались на ветру, мимо пролетали замызганные машины, выдавая порции грязных фонтанов из луж. Вспомнив, что нужно что-то ответить, а лучше похвалить хозяйского «коня», вяло улыбнулась:

— У вас с Региной стильные авто. Очень вам подходят.

— Нам обоим нравится «Ягуар». Но сестренка любимица у отца и рассекает на спорткаре, а я на том, что сам заработал.

Он развел руки, словно оправдываясь за машину. Я бросила на салон взгляд, такая модель называется кроссовер. Пробовала как-то создать рекламный набросок для похожего.

Мне бы ваши горести. Если реклама пойдет, заработаешь и на спорткар.

— Я тоже кошек люблю. Обычных, — сказала, что пришло в голову, чтобы не молчать.

— Я так и понял, — он кивнул на почти не заметный на светлой ткани пальто отпечаток Котиной лапки, оставшийся, когда я удирала дворами от садистов.

Я погладила пальцем пятнышко, сдержала тяжелый вздох, сердце кольнуло тоской. Машина плавно затормозила, останавливаясь в ряд возле широкого крыльца. Густо-рубиновая вывеска сообщала всем о недавно открытом ресторане «Гранат», славящемся отличным обслуживанием и запредельными ценами. Потому-то в ряду на парковке стояла всего пара иномарок.

Феликс поддержал меня под руку, помогая преодолеть ступеньки. Галантно открыл дверь, и мы окунулись в ароматное тепло. Феликс заботливо помог раздеться и проводил к столу. Тепло помещения расслабляло, лилась тихая, приятная музыка. Посетителей не было. Я пробежалась глазами по дорогой обстановке. Зал был из категории «вип». Для таких как Рагозин они работают круглосуточно. Непривычная роскошь немного напрягала.

Босс постоянно, словно невзначай, прикасался, старался быть ближе, чем дозволяли правила. И я не была против. Внутри не сжималось протестом от мимолетных касаний, от его аромата, которым дышала. Скорость, с которой он завоевывал, немного пугала. Голубоглазый шатен был далек от моего любимого типажа: сурового нордического викинга. Скорее прямая противоположность. Улыбчивый, располагающий к себе, с врожденной грацией хищника. Он обволакивал, размывал границы, приручал к себе… и скорее всего, вызывал зависимость.

Глядя на красивые губы, перечисляющие официантке заказ, представила, как они целуют меня. Целуют шею, находя чувствительные местечки, о которых дрожь по коже. Обжигают плечи и потяжелевшую грудь. Ласкают там внизу, где все ноет от желания, требуя разрядки. Я почувствовала, как жаркая волна прокатилась по телу, свернувшись внизу живота томлением. Щеки предательски вспыхнули, я прикрыла глаза, стараясь успокоиться.

Что на меня нашло? Я знаю его всего-то пару часов! Я же не какая-нибудь, чтобы среди дня сидеть в людном месте, на деловом обеде и фантазировать про босса.

Стряхнув наваждение, мельком глянула на девушку, зачарованно глядящую Феликсу в глаза, приоткрыв рот.

Похоже, я не одна попала под убойное обаяние босса. Заказ принесла другая девушка. Рагозин только усмехнулся и принялся за… обычные купаты. Мне же подвинул тушеное мясо под кисло-сладким соусом с длинным и труднопроизносимым названием. От вина я отказалась.

По улыбке поняла, что он прекрасно догадывается, как действует на женщин. И ему безразлично. Я засмотрелась, как длинные пальцы легко управлялись с ножом и вилкой. Вспомнила, какие они сильные и нежные одновременно, когда нужно опереться. Фантазия представила их сжимающими уже не холодный металл. В узком пиджаке стало жарко, я выдохнула, отложив приборы. Стакан прохладной воды оказался как нельзя кстати.

Стараясь успокоиться, пила мелкими глотками, пытаясь не смотреть на Рагозина. Разглядывала кусочки мяса на своей тарелке, но аппетита не было. Тело требовало другого, а именно — мужчину напротив.

— Вам не нравится? — Феликс заметил мое состояние.

— Аппетита нет, — выдавила из себя. — А вы любите простую еду?

Я смотрела на прожаренные колбаски на его тарелке.

— Купаты? Да, вот полюбил недавно, — согласно кивнул босс, откладывая вилку.

Он откинулся на спинку, ожидая, пока я оторвусь от стакана. Сложив руки на коленях, я уставилась ему в глаза. И… успокоилась. Мое самообладание ко мне вернулось.

— Поговорим о деле. Вы отлично справитесь с работой в нашем отделе, но я хочу вам предложить другую должность. Раньше ее занимала Регина. Обстоятельства так складываются, что ей нужно уехать. А на ее место не подойдет абы кто.

В моей голове нарисовался образ брутальной Регины — личной телохранительницы. Разглядев свои слабые руки, только подивилась богатству воображения.

— И что это за должность? — продолжала смотреть ему в глаза.

— Мой личный помощник, — повисла пауза, Феликс ждал моей реакции.

Мне представилось, как я бужу его по утрам на работу, выбираю рубашку и галстук в тон.

Разве это не забота жены или близкой подруги? Наверняка у него кто-то есть? Такой мужчина не может быть один.

— И какой же круг моих обязанностей?

— Я… вся моя жизнь, ее организация, — обтекаемо пояснил Рагозин. — В том числе личная.

Личная, значит. Обычно под этим подразумевают походы налево от жены или подруги. А я тебя должна прикрывать. М-да, неожиданный поворот.

— А как ваша близкая подруга примет смену помощника? Регина сестра, а я посторонний человек.

— У меня нет подруги, так что вам не придется испытывать на себе чужую ревность… если только мою.

Он не улыбался и говорил вполне серьезно. Спокойно ждал, пока я переварю сказанное, и отвечу.

— Есть основание для вашей ревности? — от изумления у меня брови полезли вверх.

— Личный помощник — это член семьи. Вам придется жить у меня в доме, чтобы всегда быть под рукой. Вы узнаете обо мне больше, чем сестра. Как сестра, она была просто помощником. Вы же станете по-настоящему личным. Узнаете меня и многие мои тайны, вкусы, пристрастия… со временем, — увидев, как вытянулось мое лицо, он усмехнулся. — Ничего криминального… скорее всего, но я не обещаю.

— И каков срок работы? — я чувствовала, что где-то подвох, но не могла понять где.

— Бессрочно… — на лице даже мускул не дернулся.

Перед моими глазами пронеслась будущая жизнь, где красавец босс лихо устраивает свое благополучие с блондинкой Альбиной, а я медленно старею. И став старушкой, меня на инвалидном кресле его внуки спроваживают в дом престарелых.

— Вы будете влюбляться, жениться, детей заводить, а я покупать вам фирменные шорты и следить, чтобы всегда под рукой были презервативы?!

— Я предпочитаю боксеры, — он спокойно смотрел мне в глаза и назвал сумму моей будущей зарплаты.

Рвано выдохнув, я опустила глаза, понимая, что от таких предложений не отказываются, но перед глазами стоял он в этих самых боксерах.

Незаметно вытерла вспотевшие ладони о салфетку, понимая, что лицо горит, и он это заметил. Поднять глаза и убедиться в верности своей догадки не хватило смелости.

И подписанный нами контракт будет соблюдаться обеими сторонами. Ему тоже не выгодно терять того, кто знает много.

— Но почему я? Вы же совсем меня не знаете, — проговорила едва слышно.

— Даша, я знаю о вас достаточно, чтобы сделать такое предложение, — сказано уверенно и таким тоном, что я поверила, что он точно знает.

Регина рассказала обо мне больше, чем мне думалось. Он пробил по базе данных мой номер телефона. А его связями узнал все, что ему нужно.

— Мне нужно подумать, — мысли метались в голове и нужно время, чтобы успокоиться и все осмыслить. — У меня есть родные. Я же могу их навещать?

— Конечно, у вас будут выходные и возможность навестить родных и все такое, — он не выказал ни малейшего нетерпения, словно наперед знал все, что я скажу.

Может, так оно и было. Скорее всего, исход разговора знал тоже, потому и не волновался.

— Еще одно, — я замолчала, понимая, что сейчас скажу очевидную глупость, — требование жить в вашем доме. Я не могу бросить квартиру. У меня кот. Он загулял, но вернется, а меня не будет…

Тень прошла по красивому лицу, глаза потемнели. Тело напряглось. Лучащийся довольством и добродушием мужчина исчез. Передо мной был хищник. Напряженный, словно сжатая пружина. Я нервно сглотнула сухим горлом.

— Кота завели? — в голосе промелькнули стальные нотки.

— Да. Отбила Котю у мальчишек на улице. Подлечила, — я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, — а он подлечился и сбежал. Март… кошки… инстинкты.

Я кусала губы, понимая, что все что говорю, звучит нелепо, после озвученной им суммы. Но всегда есть то, что не продается. Для меня есть и останется.

— Котя, значит, — он уже улыбался, заметно расслабившись. — Котиков обижать не будем. Давайте так решим, Даша. Если согласны на работу, то переезжаете ко мне. Два этажа, семьсот метров квадратных более чем достаточно, чтобы не ссорится из-за очереди в ванную. Раз у вас квартира съемная, то я оплачу еще месяц. Будете наведываться и проверять. Дольше месяца нет смысла ждать.

Я промолчала, считая, что можно ждать сколько угодно. Но мне понравилось, как легко решает проблемы Рагозин. Еще один плюс ему, и еще крючок, которым он цепляет.

— Вы не против кошек в доме? Когда Котя вернется, я могу его забрать? Если нет, то я останусь жить у себя, — тихо, но решительно произнесла я.

Он едва заметно дернул уголком губ, сдержав какое-то слово, тихо рассмеялся и покачал головой.

— Я не против.

Одернув легкое платье, я взглянула на лодочки, хмыкнула, не понимая причуды хозяина ходить по дому при всем параде. Мы же не ждем гостей, и есть домашняя удобная одежда. Но в контракте прописана вот такая форма. Мне не трудно, но странно же.

— Феликс Алексеевич, ваш кофе, — я зашла в кабинет, пару раз легко стукнув в темную полированную дверь.

Босс поднял голову от бумаг, на секунду показалось, что зрачки светлых глаз вертикальные. Но мужчина моргнул, и устало взъерошил волосы. Работает и в выходные. Всегда ответственный, волевой, собранный. Бережет отца после болезни, тянет на себе весь семейный бизнес, хотя числится начальником рекламного отдела.

Феликс без возражений сопроводил меня на встречу одноклассников, обаял там всех моих подруг. Ну а недруги в очередной раз получили повод меня не любить.

С семьей познакомил на следующий же день, как я переехала к нему в дом. Приветливые и хлебосольные люди. Встретили как родную. Единственный момент напряг, когда, как по команде, оба родителя принюхались.

У меня уже комплекс на этот счет. Сама уже к себе принюхиваюсь.

— Даш, мы договорились на «ты», — напомнил мне Феликс, с удовольствием отхлебывая напиток. — Ты мне скажи, записалась на курсы вождения?

— Я… да, записалась, — кивнула, понимая, что пропустила несколько занятий.

Не то, чтобы я не хотела научиться водить. Но одно дело ездить по делам в такси и беспечно зависать в интернете, и совсем другое — напряженно следить за дорогой.

— Даш, я купил машину специально для тебя. Такую, как ты хотела. Что не так? — он отставил пустую чашку.

— Я не хотела, — поправила его, — это была ваша… твоя идея. И машину выбирал ты, а я устала, и голова болела от запахов автосалонов… но ты ведь не отстанешь. Целый день был убит на выбор, а могли поехать на объект, там новое оборудование прибыло…

Я осеклась. Он трясся от беззвучного смеха, прикрыв лицо рукой. В кармане тренькнул телефон, сообщая о доставке заказанной Феликсу одежды. Сегодня должны были привезти к вечеру. Обычные для меня заботы.

— Даш, я-то надеялся, что угадал с подарком, — он смотрел на меня уставшими от долгой работы глазами, но губы улыбались. — Ладно, пойдем другим путем.

Я отвела взгляд, понимая, что сегодня, кроме нас в доме никого, и не нужно давать волю фантазии. Прошло две недели, как я согласилась на работу личным помощником. Если не считать того, что я должна носить дома платье и туфли, делать прическу и макияж, когда сам хозяин мог спокойно разгуливать в одном полотенце передо мной, никаких особых проблем не возникло. Я потихоньку вникала в дела. Регина помогала на первых порах. К графику Феликса я приспособилась, к особенностям тоже. Например, ему нравились купаты только одной фирмы. И, если они заканчивались, то приходилось шоферу среди ночи ехать в мой бывший район, где продавались такие, как надо. Или эта его намеренная демонстрация своего тела, едва прикрытого узким полотенцем. Показать есть что, кто спорит! Спортзал Рагозин посещал регулярно, три раза в неделю. Но ходить передо мной в таком виде, когда я и так засыпаю, приняв полпузырька успокоительного, — это форменное издевательство. Вот и сейчас он откинулся в высоком кресле, а под халатом ничего, только брюки с низкой посадкой ещё оставляют место фантазии. А она у меня, благодаря провокациям босса, включается автоматом. И, кажется, за две недели могла бы привыкнуть к литым мышцам и кубикам пресса, но каждый раз как взгляд цепляет, бросает в жар. Но он босс. Где он и где я. Как ни обидно, но я его, похоже, совсем не привлекаю. За эти дни с его стороны никаких намеков не было.

— Даш, ау, — голос возвращает меня в действительность. Феликс довольно улыбается, а я смущенно отвожу глаза. — Собирайся. Едем в одно место. Поможешь мне с выбором. А потом к тебе на квартиру. Пора уже кончать с этим.

— Во сколько быть готовой? — я забрала чашку.

— Минут через десять, — он уже шел к выходу, передвигаясь мягко и грациозно.

Когда я вышла на крыльцо, окинув высокие заборы элитного коттеджного поселка привычным взглядом, «Ягуар» Рагозина уже урчал на выезде. Гадая, куда он собрался, села рядом, поглядывая искоса на мужчину.

Выглядит устало, последнее время часто задерживается в офисе допоздна. Не Альбина ли причиной?

Ревность неприятно царапнула внутри. Несколько раз она звонила на его телефон, но натыкалась на меня. Есть у меня дозволение лазить в святая-святых босса — его девайсе.

Ворота поползли в стороны, открывая выезд. Колеса прошуршали по гравию, и кроссовер вырулил на дорогу. На вечереющем небе зажигались первые звезды. Месяц показал свой тонкий рожок. По бокам от дороги мелькали фонари, фары выхватывали из темноты кустарник и фрагменты ограждений. Вспыхивали стоп-сигналы впереди едущей машины.

Но я не злоупотребляю разрешением. Не открываю его личные фото и видео. Только информацию по работе. Не из высокоморальных убеждений. Не хочу делать себе больно, столкнувшись с правдой. Он интересный мужчина, и у него есть потребности. И где-то, и с кем-то он их удовлетворяет. Эти мысли я гоню, стараясь не думать о модельного вида Альбине и ей подобных, которые, чего уж, подходят ему больше.

От мыслей об Альбине и личной жизни босса стало неприятно. Мы вливаемся в общий поток на автостраде. В салоне темно, разноцветно горит подсветка панели. Горячие пальцы находят мои и сжимают.

— Ты замерзла, — он поднес ладонь к лицу и прижался губами к пальцам. — О чем задумалась?

От прикосновения притихшее желание напомнило о себе. За эти несколько дней, он впервые прикоснулся ко мне. Выдергивать руку не хотелось. Я прикрыла глаза, стараясь дышать ровно.

— О тебе, — сказала как есть, устав бороться с собой, сдаваясь и признавая, что влюбилась в собственного босса.

Глупо влюбилась, безнадежно и бессмысленно. Такие как он на таких как я не западают. Если только на время или для коллекции. Для коллекции я бы не согласилась. Если сказать честно, то общего у нас не было ничего. Я не любила автомобили и быструю езду. И купаты не любила тоже. Не любила фитнес, обожаемый Рагозиным. Вкусы на музыку разве что… Он, как и я любил классику в современной обработке.

Открыв глаза, поймала обжигающий взгляд Феликса. Он молчал, не спросил, что именно думаю. Да я бы и не призналась никогда.

Машина свернула на другую улицу, прокатила ещё метров сто вперед, притормаживая, и остановилась рядом с ювелирным салоном.

Пока я привыкала к непривычно яркому свету, заставляющему ослепительно сиять витрины, к Рагозину подлетели сразу три местные нимфы и, белозубо улыбаясь, стали предлагать самые дорогие украшения, безошибочно определив в нем богатого клиента и возможного спутника. Ну, если повезет. А девушки были в себе уверенны. Кукольно прекрасные лица, идеальный маникюр и шелк длинных волос трех оттенков блонда. Достойная конкуренция Альбине. Три модных аромата духов смешались, создавая непередаваемое амбре. Рагозин недовольно морщился, разглядывая все, что предлагали консультанты. Я вдруг подумала, как смотримся мы с ним со стороны. На ум пришло сравнение павлина и его серенькой курочки.

— Это все хорошо, но мне нужны два кольца, — прекратил девичий щебет Феликс.

Он обернулся, ища меня глазами.

— Даша, ну где ты? Выбирай! — в голосе мужчины звучало недовольство и раздражение.

Я подошла ближе и замерла. Девушки выставляли перед ним образцы парных обручальных колец. Щурясь от радужных всполохов на гранях разных оттенков золота и прозрачных алмазах, лихорадочно перебирала в уме всех женщин, кто крутился вокруг Феликса последнее время. По всему выходило, что Альбина стала той счастливицей, которой я выберу кольца. Сердце рухнуло вниз. Новый вдох дался с трудом. Быстро он определился со второй половинкой. Мне придется уйти, и не только из-за злобных и ревнивых взглядов, которые она бросала на меня, когда я появлялась в офисе. Сама не смогу смотреть каждый день на любимого мужчину, обнимающего другую. Захотелось на улицу из душного, пропахшего дорогим парфюмом помещения. Я потянула ворот водолазки.

— Даш, не нравиться? — напомнил, где я и кто я Рагозин.

Вспомнила алмазные капельки в ушах блондинки-дизайнера и будущей миссис Рагозина на подложке из белого золота. Пробежала глазами сияющие золотые ободки. Нашла нужные, где меньший красовался бриллиантовой дорожкой, и указала на них.

— Ты уверенна? — с сомнением протянул Феликс, он покрутил в руках оба кольца.

— Альбине нравятся бриллианты и белое золото, — ответила, не думая, что говорю.

— При чем тут Альбина? — Феликс поставил коробочку на стекло витрины и сверлил меня взглядом сбоку.

Девушки консультанты притихли, ожидая взбучку, адресованную мне.

Значит, избранница не Альбина, а другая. Надо как-то выкручиваться.

— У нее хороший вкус, — похвалила рекламного дизайнера компании.

— Даш, ты можешь выбрать для себя, — в голосе звучали истерические ноты.

Кажется, Феликс на грани. Я кивнула и сразу указала на обычные тонкие ободки из красного золота. Классика.

— Себе я бы выбрала эти.

Сказала и отвернулась, не разглядывая, что именно покупает Рагозин. Понятно, что мой выбор ему не понравится. Для его будущей жены такие выглядят простовато, так что вряд ли он их купит. Скорее остановится на варианте «для Альбины».

— Девушки двадцать второй и шестнадцатый размер, — Феликс делал заказ, а мне подумалось, что пальцы у избранницы тонкие, как мои. — И то колье бриллиантовое тоже.

Ноги сами вынесли меня на улицу. Пока мы были в салоне, окончательно стемнело. Остановилась на крыльце, зябко передернув плечами. Мимо торопливо шагали люди, спеша с работы домой. Пролетали, сияя фарами, машины. Я вдохнула прохладный воздух, раздумывая, как попросить расчет у Рагозина.

Контракт разрывала я, значит, придется рассказать о причинах. Это все равно, что признаться. А может признаться — это самое лучшее. Он же поймет и отпустит по-хорошему. Так и сделаю. Вот приедем ко мне на квартиру, проверить, не вернулся ли Котя, и там ему все скажу. Он же человек. Сам наверняка влюблялся и понимает, что такая ситуация для меня невыносима.

Я стерла слезу со щеки, загоняя предательские слезы поглубже.

Что-то я последнее время часто плачу и все больше из-за мужиков красивых и голубоглазых котяр. Глупая, глупая Дашка-мышка с тобой поиграли и выпустили, порвав сердечко в лохмотья о коготки… Дважды… Значит, ты безнадежная дурочка.

— Даш, куда ты сбежала? — Феликс появился рядом бесшумно.

— Душно там. Голова заболела, — нашла отговорку, делая шаг по направлению к машине.

— Ты часто повторяешь это, — он развернул меня к себе, пальцы коснулись подбородка, заставляя посмотреть в глаза. — Любишь отказывать в постели, ссылаясь на головную боль?

Сил не было возмутиться, что его не касается моя личная жизнь.

— Кому отказывать? Подушке? — я мягко высвободилась и пошла к мягко клацнувшей замками машине, сжимая до боли кулаки.

Феликс не проронил ни слова, пока мы ехали к моему району и дому. Со мной в квартиру тоже не стал подниматься. Ну да, что может быть интересного в старенькой «хрущевке» человеку, живущему в доме, где можно разместить начальную школу. Площадка встретила привычной темнотой. Долго рылась в сумочке, искала ключи. Зашла в прихожую и прислонилась к зеркалу. Дверь за спиной захлопнуло сквозняком. Не зажигая свет, прошла на кухню. Оглядела привычный интерьер, даже в свете, падающем от уличного фонаря, кажущийся убогим по сравнению с ненавязчивой роскошью Рагозинского особняка.

— Котя, — привычно позвала кота.

Ответный хрипловатый «мявк» оглушил. Дрожащей от волнения рукой нашарила выключатель, тусклый желтоватый свет осветил сидящего на своем любимом кресле Котю. Голубые глаза смотрели прямо на меня. Он еще раз мяукнул. На ватных ногах подошла к нему, опустилась на колени и прижалась лицом к теплой мягкой шерстке. Он боднул меня, приветствуя, и заурчал на ухо. Я обняла его обеими руками и прижала к себе.

— Не уходи больше. Не бросай меня, — прошептала в шерсть и слезы, так долго сдерживаемые, сами полились. — Мы сегодня с тобой переночуем в другом месте, а завтра вернемся. Я больше не могу там оставаться. Он женится на другой. А я его слишком сильно люблю, чтобы остаться и видеть каждый день, как он целует другую. Хватит того, что я выбирала ему обручальные кольца.

Шершавый кошачий язык прошелся по щеке. Я поднялась, прижимая кота к груди, прикрыла полой от пальто. Выключила свет и отправилась на выход. Кроссовер Рагозина стоял за углом. Тесные подъезды к дому всегда были забиты машинами, и развернуться не получилось бы. Одинокий фонарь освещал пустынную дорожку к дому. Я заторопилась, прижимая теплое тельце кота. Двое появились из-за припаркованного в конце вереницы машин грузовика. Преградили дорогу. Ноздри уловили крепкий запах алкоголя. Я попыталась обойти, но мне не дали.

— Стой, цыпа, — пьяно растягивая слова, проговорил один, — давай все: деньги, цацки, телефон, сумку.

Сглотнула, давя в себе панику. Попыталась крикнуть и позвать на помощь, но от страха лишь просипела что-то невнятное. Остается только бежать.

— Ребята, берите, мне домой нужно. Бабушка больная ждет, — шепотом попросила подонков, понимая уже, что это бесполезно.

Я послушно сняла сумку и протянула парню. Он схватил за ремешок и дернул на себя. Устояла, отпуская скользкий ремешок. Я оттолкнула его и рванула бежать, нога поскользнулась. Я на секунду задержалась, стараясь удержаться и не упасть. Второй оказался трезвее друга и перехватил меня со спины. Затрещали, отлетая пуговицы. Рука, пахнущая бензином, перехватила шею. Я дернулась, пытаясь вырваться. Он сжал сильнее, переживая горло. Я отпустила руку, чувствуя, как кот соскользнул с тела.

— Куда ты бабушкина внучка? — пьяно хихикнул он на ухо, обдавая перегаром. — Так ты Красная Шапочка? А я Серый Волк и у меня тоже красная… шапочка.

Оба пьяно заржали. Я едва дышала, чувствуя, как в голове звенит, а перед глазами вспыхивают разноцветные пятна.

— Я тоже Серый Волк, — осклабился первый, — ну спроси, почему у меня такой большой хе… Щас узнаешь…

Он потащил меня в темноту, за грузовик, я слабо трепыхнулась, почти теряя сознание.

— Эй, сказочники хреновы, быстро отпустили девушку, — тихий рык донесся со стороны поворота.

Давление на горло ослабло, и я вдохнула и закашлялась, сквозь пелену слез разглядев в свете фонаря Феликса, босого, одетого в одни брюки.

— Ты, торчок обкуренный, канай отсюда, — второй отшвырнул меня в сторону.

Послышался щелчок, с которым раскрывается нож. В темноте блеснуло лезвие.

Первый кинулся на Феликса, налетел на кулак, послышался хруст ломаемой кости, короткий крик, напавший осел сломанной куклой на снег.

— Ах, тыж, мать твою, Стасяна поломал! — рявкнул второй, кидаясь на обидчика.

Я вздрогнула, когда кулак Феликса, пробив грудную клетку, вышел со стороны спины. Парень захрипел и задергался. Стряхнув с себя тело нападавшего, Феликс повернулся ко мне. На темном лице, забрызганном чужой кровью, светились зеленым светом глаза. Он вытирал руки о чужую одежду.

— Позвони в службу безопасности, — он кивнул на мою сумочку, — объясни ситуацию. Пусть приезжают немедленно.

Я послушно набрала номер, деревянным голосом рассказала все, что произошло, продиктовала адрес начальнику СБ, не спуская глаз с Феликса. В трубке послышались гудки, я опустила руку, не зная, что делать дальше. Он оттер руки и нерешительно шагнул в направлении меня. Кинулась сама.

— Ты же простудишься, — обняла невероятно горячее тело, чувствуя, как напряглись бугры мышц под пальцами и зашептала:- Спасибо, спасибо. Я так испугалась… за тебя. С тобой все в порядке? Он не ранил тебя ножом?

— Ш-ш-ш, у тебя истерика, — успокаивающе проговорил Феликс, легко поднял на руки и понес к машине.

Я прижалась к груди, всхлипывала от пережитого ужаса. Знакомое тепло и запах салона вернуло самообладание. Пару раз всхлипнула, успокаиваясь, поглаживая обнимавшие меня руки. Устроившись на заднем сиденье, Рагозин молчал, давая мне время успокоиться. Свет не включал, благоразумно заблокировав дверцы.

— Почему ты раздет? — я растерянно смотрела в поблескивающие в темноте машины глаза.

— Даш, я… а к черту, надоело притворяться, — он отвернулся, и очертания мужского тела расплылись.

Через секунду силуэт исчез, и я почувствовала, что сижу на диванчике, а рядом… кот. Знакомый кот. Хриплый «мявк» развеял последние сомнения. Передо мной был Котя.

Но как? А Феликс? Я сошла с ума?

Протянув руку, коснулась шерсти между ушами. Кот заурчал, привычно подставляясь под ласку. Сомнений не было, это мой Котенька. Еще один «мявк» убедил меня, что я не ошибаюсь. А через минуту на месте кота сидел Феликс. На этот раз без брюк. И злой. Он смотрел в сторону, а я не могла оторвать от него взгляда. Чувствуя под пальцами, которые только что гладили пушистую шерсть кота, горячую кожу.

Я сошла с ума или попала в сказку? Он оборотень? Но это выдумки!

— Ну что скажешь? — зло проговорил в сторону Феликс. — Как я тебе такой? Больше не нравлюсь?

— А это правда, — только и смогла проговорить, нервно сглотнув, — ты можешь в кота и обратно? Не галлюцинация?

Молчание было красноречивее ответа. Он зло пробормотал что-то на незнакомом языке, потянулся за сброшенной одеждой.

— Так мой Котя — это ты?

— Я…

Одежда трещала под пальцами. Он рывками запахивал и застегивал, не попадая и рыча от злости. А я не сводила с Феликса глаз, все ещё не в силах поверить, что вижу перед собой чудо. Живую сказку. Настоящего оборотня.

О, черт, я же перед ним вытанцовывала голышом! И неделю мы спали вместе! Вот стыдобища! Не стеснялась ведь! Кот же…

Он воевал с мелкими пуговицами манжет.

— Феликс, я… — коснулась плеча ладонью.

— Что? Берешь свои слова обратно? Передумала? — он скривился, отворачиваясь. — Такой не нравлюсь?

Я вспомнила про признания на кухне коту, что люблю его. А он решил, что стал мне противен только потому, что раскрыл свою тайну, когда защитил от отморозков.

— Не говори ерунду. Я просто в шоке. Привыкнуть нужно. Ты же для меня сказка.

Он плюнул и закатал рукава. Резко повернулся и неверяще уставился.

— Сказка? — он невесело усмехнулся. — Про прекрасного принца, ставшего чудовищем? Или не считаешь меня чудовищем? Я же порвал их пополам?

Глаза светились в темноте, всматриваясь в мое лицо.

— Плохо, что пополам. Теперь плохих парней станет в два раза больше, — пошутила я, невесело усмехнувшись и протягивая к нему ладонь, дотрагиваясь до щеки.

Он вздрогнул от прикосновения.

— Шутишь. Самое время, — уже без прежней злости проговорил Феликс.

Прижал мою ладонь поверх своей. А я поняла, что Коти у меня больше нет. Если Рагозин и Котя — одно, то теперь они оба принадлежат другой. Его избраннице. Слезы сами полились из глаз.

— Даш, это запоздалая реакция. Шок, — он притянул меня на колени, прижимая к себе. — Спасибо, что спасла тогда. Я ведь не смог обернуться из-за веревки. Они к ведьме полезли воровать, напились какой-то гадости, а тут я. Оглушили и скрутили ее веревкой. Дальше ты знаешь.

Я вспомнила, как спасла Феликса, свой страх, прижалась к груди.

— Ты обещал… — я всхлипывала, — ты обещал, что не бросишь, а сам… сначала сбежал, а теперь… женишься…

— Дурочка, — он поцеловал висок, — мне нужно было уйти ненадолго. Наказать тех подонков. А потом Регина тебя нашла. Я хотел сам, но боялся испугать. Котов ты любишь, а парней не очень.

— Откуда тебе знать? Моим котом ты был, а парнем — нет, — обиделась я, вытирая слезы.

— Я пытался, — сцеловывая слезинки, оправдывался Феликс, — я даже дарил подарки. Но у меня плохо получается. Даже в ювелирном ты выбрала то, на что бы я не посмотрел.

Он напомнил мне о кольцах, о свадьбе, и сердце, измученное за этот месяц, заныло.

— У тебя свадьба скоро, — убитым голосом произнесла я. — Совет да любовь.

Прижимая к себе, он тихо поглаживал по спине. Я чувствовала невесомые поцелуи на висках и щеках. И думать не хотелось, почему он собрался жениться на одной, а утешает сейчас меня.

— Рано желать. Невеста ещё не дала согласие.

— Таким как ты не отказывают, — рвано вздохнув, тихо млела под нехитрой лаской.

— Значит, ты согласна? — выдохнул мне в губы, замерев.

— Согласна.

В этот момент мне было безразлично, на что я согласилась, если могу побыть еще какое-то время с ним.

— Завтра же едем заказывать платье и все, что нужно. Ресторан выберешь, меню придумаешь, и приглашения нужно написать, — начал планировать босс.

Оказывается, я ещё и распорядитель на его свадьбе. Так вот на что я согласилась.

Я застыла, слушая, как звучит родной до боли голос, уже зная, что завтра уеду из города навсегда. Возле него было надежно и спокойно, и больше всего мне хотелось назвать этого мужчину своим. Но хотелось только мне.

— Феликс, отпусти меня, — он разжал руки, не поняв, чего я от него требую. — Ты мне очень дорог. Даже больше. И я не смогу… притворяться, когда вы с ней… Я не смогу смотреть как ты другую…

Плакать уже не было сил. Я просто лежала у него на груди, глядя как тень от фонаря метается по боковому стеклу.

— Что случилось? — он встряхнул меня за плечи. — Даш, не пугай меня. Ты про какую другую?

— Про жену твою будущую.

— Ты же согласилась ею стать, или я что-то не так понял? — он заледенел.

— Ты мне делал предложение? — чувствовала себя полной дурой, не понимая, то ли он шутит так, то ли я окончательно свихнулась.

— Ты сказала, что таким как я не отказывают, — голос не потеплел ни на градус.

— Просто скажи это еще раз, — попросила я, замирая от страха.

— Даша, ты будешь моей женой?

В особняке Рагозина тихо. Все, в том числе прислуга гуляют в ресторане, откуда мы с ним сбежали. Завтра утром нас ждет самолет и свадебное путешествие. Я ещё не знаю куда. Феликс молчит и загадочно улыбается на все мои расспросы.

В его спальне, которая теперь наша темно. Ему не нужен свет. Оборотень прекрасно видит в темноте. Сняв фату, комкаю пальцами капрон, нервно кусая губы. В окне отражаются огни фонарей пустой подъездной дорожки.

Застежка-молния на спине ползет вниз, губы Феликса повторяют ее путь. Утомительное свадебное торжество позади, и мы наконец-то вместе. Я так хотела этого мужчину, а сейчас, когда мы остались одни, цепенею и нечего не могу с этим поделать.

Платье с шуршаньем падает к ногам, я прикрываю грудь руками. Глупо вести себя как девственница, но сейчас, когда окружает тишина, подняли головы мои страхи, которые все это время до свадьбы упорно гнала от себя.

— Феликс… — в одном слове мольба, страх и просьба понять.

— Что не так? — он замирает, я чувствую теплое дыхание на коже.

— Я не могу… я боюсь, — честно признаюсь.

В мгновение взлетаю и приземляюсь на колени к севшему на постель мужу. Он уже снял пиджак и расстегнул рубашку. В распахнутом вороте красиво перекатываются мышцы. Провожу по ним ладонью, чувствуя, как они напрягаются под пальцами.

— Боишься меня, того, что произойдет, последствий? — он проводит пальцами по ажурной резинке чулка, касаясь кожи.

— Последствий, — выдыхаю я, чувствуя, как начинаю заводиться от этой ласки.

— Беременность. Ты не хочешь детей? От меня или вообще? — голос спокойный, но я чувствую, как каменеют мышцы теперь от напряжения, а ладонь застывает на бедре.

— Я хочу детей… твоих… от тебя, но боюсь. Они ведь будут необычные. Вдруг УЗИ покажет котенка? Меня упекут в какую-нибудь лабораторию, и опыты начнут ставить, — вываливаю все, что копилось внутри последний месяц.

Я порывисто вдохнула, представив себе все эти ужасы. Горячие пальцы вновь поглаживают бедра.

— Это все твои страхи или есть еще что-то? — муж выдыхает с заметным облегчением.

— Наши дети, маленькие оборотни где-нибудь в школе, на улице будут играть с другими детьми и превратятся в котят, — продолжала делиться с ним кошмарами, которые терзали мозг наяву и во сне. — Феликс, я же ничего не знаю о вас. Совсем ничего.

Я поворачиваюсь, всматриваюсь в спокойное лицо мужа. Это мнимое спокойствие. Он пожирает глазами мое раздетое тело. Рвано выдохнув, отворачивается, в голосе с трудом сдерживаемая страсть:

— УЗИ покажет обычного малыша. Обещаю. Первый оборот происходит после первого года жизни, — пальцы ныряют в волосы, он аккуратно выпутывает из волос шпильки и украшения, распуская прическу. — У всех по-разному. Мне было три года, когда я впервые превратился.

— Сколько тебе лет на самом деле?

Он помолчал немного и огорошил ответом.

— Сто двадцать семь.

Отмотала назад век, с трудом представила его, ровесником вождей революции, понимая, что разговора о его прошлом не избежать. Но не сегодня. Прогнала ревнивую мысль о том, сколько женщин было у него за все это время. Теперь он мой и его прошлое не имеет значения. Феликс все так же не спеша разрушал двухчасовой шедевр мастера, расплетая перевитые в локоны волосы.

— И сколько ты проживешь еще?

— Столько же или больше.

Что? Как! Меня уже не будет, а он даже не постареет, останется все таким же молодым!

— Как же я? — прошептала потрясенная открывшейся правдой.

— И ты тоже, — он прикоснулся к виску губами. — Беременность запустит механизм регенерации, и ты станешь стареть гораздо медленнее.

Пальцы зарылись в волосы, легонько массируя затылок. Я закрыла глаза, наслаждаясь лаской. Перехватила его руку, прижала ладонь к губам, виновато прошептала:

— Трудно со мной? Я испортила нашу первую ночь глупыми страхами, — едва сдерживала слезы, поняв, что переживала зря, и могла бы отложить разговор на потом, не портить особенную ночь.

— Иди ко мне. Паникерша ты моя, — он легко развернул меня, сажая лицом к себе. — Бояться неизвестного нормально. Я слишком сильно люблю тебя, подожду, пока ты будешь готова. У нас бездна времени впереди.

Он осторожно прикоснулся губами, словно прося разрешение на поцелуй. Откинулся назад, потянув меня за собой. Через мгновение я лежала на нем, и мы целовались как сумасшедшие.

— Тогда в ресторане я просто с ума сходила от желания, это какая-то ваша особенность? — облизнула ноющие губы.

— Животный магнетизм, — мурлыкнул Феликс. — А ты сходила с ума? И сильно хотелось?

Он довольно щурился, пальцы выписывали узоры на спине.

— Хуже мартовской кошки. Так ты специально! — шутя, стукнула кулачком по груди.

— Рядом со своей парой это невозможно контролировать, — перехватив руку, потянулся к губам продолжить дело поинтереснее разговоров.

— Я твоя пара? — все же не утерпела, выдыхая вопрос ему в губы.

— Ты мое все.

Прозрачная волна накатывала, преданно лизала щиколотки и нехотя откатывала обратно. Ноги зарывались в мелкий, белоснежный песок. Подобрав край парео, шла за Феликсом вдоль океанического прибоя, щурилась, пытаясь разглядеть в слепящей дали океана яхты отдыхающих.

Час назад небольшой частный самолет доставил нас на остров в одноэтажное бунгало, затерявшееся среди густо стоящих пальм.

— Что это за остров?

— Место, где живут семьи нашего клана. Пять домов, включая наш. Мы не особо гостеприимны, и у всех создается ощущение, что остров принадлежит исключительно им, — он окинул взглядом пустынную полоску пляжа. — Одно из немногих мест, где мы можем быть такими, какими нас создала природа и ничего не опасаться.

Мгновение и от волны отпрыгнул кот, отряхивая лапки и намокший хвост. Он недовольно фыркнул. Я рассмеялась и получила в ответ укоризненный взгляд. Рванула завязки парео, накрыла легкой тканью недовольного Котю, и шагнула навстречу волне. Через секунду сильные руки подхватили, легко вскинули на плечо. Я замолотила кулачками по спине. Феликс, смеясь, потащил меня на глубину.