Любовь до гроба, или Некромант на замену

Глава 1. Всё гениальное внезапно

Хорошая идея – играть в карты на раздевание.

Плохая – с дедом (народная пословица).

В кабинете у закадычной моей подружки Эрши Патаки царил загадочный полумрак и пахло жжёными на огне травами. Сама она в цветастом платке, небрежно наброшенном поверх буйных смоляных кудрей, сидела на плоской ядовито-розовой подушке и заунывно выла:

– Аммммм… Амммм… Аммм…

Ноги она скрестила перед собой, а ладони разместила на коленях, соединив средний, безымянный и большой пальцы так, что указательный и мизинец смешно топорщились в мою сторону.

– Аммм…

Я чихнула в рукав и помахала перед лицом ладошкой.

– Ши, ну хватит!

– Аммм…

– Пожалуйста! У меня уже глаза слезятся!

– Аммм…

– Ну, ладно. Можешь мне погадать, но только чтобы никакого хрустального шара!

Она тут же распахнула глаза. Чёрные-чёрные, как самый горький шоколад, который Эрша так любит и который ей категорически противопоказан – она от него совершенно пьяной становится. Именно, пьяной. Медиумы, что с них взять, у них всё, не как у людей.

– Ну, Джина! Ну, нельзя быть такой букой бучной! Я его только в бездельник купила, на ком ещё опробовать?

– Бездельник? Подожди. Эрша, это что? Суббота или воскресенье?

– Суббота и воскресенье – это буходные, – радостно пояснила подружка. – А бездельник – это прошлый понедельник. Потому что после тех буходных, на которых кое-кто праздновал выпускной, работать было совершенно невозможно.

Что правда, то правда. Отметили мы на славу, я в новых туфлях подошву до дыр протёрла, танцуя. И это ещё мне повезло. Ириада Хольц, говорят, домой вообще без белья вернулась. Страшно представить, где она могла его протереть… То есть, потерять.

Может, когда на Ратушной площади в фонтане золотых рыбок ловила? А может, позже. Я после фонтана плохо помню…

– Про буходные давай не будем, – миролюбиво согласилась я, потирая левый висок двумя пальцами. Эрша в том фонтане, если мне не изменяет память, тоже купалась, но на сто процентов не возьмусь утверждать. – Я теперь до смерти ничего крепче горячего шоколада в рот не возьму.

– О, – сладострастно застонала подруга. – Горячий шоколад… с зефирками…

– Ши, ты знаешь, что женский алкоголизм не лечится? А пьяная мать горе в семье?

Она охнула и от ужаса чуть не навернулась со своей подушки.

– Какая мать? – завопила после того, как перестала хватать ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. – Ты что-то скрываешь? Бэш по бар тэ-хас, мро кар!* Если я только узнаю, подруга, что ты меня предала, прокляну, до седьмого колена, цыганской кровью клянусь, чтоб ей всей в землю уйти…

– Ши!

– Что?

– Переигрываешь.

Она фыркнула и подтянула к себе колоду потрёпанных карт. Тасовала их сначала справа налево, потом слева направо, потом протянула мне, чтобы я сняла «левой рукой на себя». И, наконец, начала раскладывать пасьянс.

– Вчера, сегодня, завтра, здесь, тридцать, восемь, сорок шесть…

– Ши!

– Ну что ты шикаешь? Это обязательная атрибутика. Я без неё в транс не могу войти.

– Да всё ты можешь!

– Джина, кто тут вообще будущее предсказывает? Ты или я?

Будущее из нас двоих предсказывать умела только Эрша, особенно хорошо у неё это получалось после пары плиток чёрного шоколада, но и без него порой такие перлы рождались – нарочно не придумаешь. Я бы за ней записывала, честное слово, но боялась, что и вправду проклянёт.

Цыганка всё-таки.

– Карты сулят вам незабываемые приключения интимного характера, – однажды предсказала она Итану Бергу, банковскому клерку, и когда у парня радостно загорелись глаза, задумчиво добавила:

– Возможно, вас вызовет к себе начальство…

И как в воду глядела! Недели не прошло, как Берг загремел на каторгу за растрату. Заседание суда было открытым, и этот неудачник во всеуслышание объявил, что он не виноват, что это звёзды так сложились. Мол, вон и цыганка Эрша подтвердит, она это всё предсказала.

Тогда-то в дом номер семь по Анисовой улице и повалил народ.

Столица большая. Дураков в ней полным-полнёхонько. Дураков и дур. Дур даже больше…

А я не дура, я не хочу, чтобы моя лучшая подружка снова принялась медитировать, а наоборот мечтаю вытащить её на улицу и прогуляться по вечернему бульвару. Съесть мороженого. Может быть полюбоваться, на то, как Мартин Марсель, развлекая публику, ходит по натянутому над Ти-ривер канату.

Поэтому я примерно потупилась и пробормотала:

– Прости, Эршечка, я молчу – ты гадаешь.

– Именно так. Вчера, завтра…

Гадай – не гадай, а я в безвыходном положении. Мой дед шутить не любит. Сказал, что леди Вирджинии Лэнгтон, внучке четвёртого графа Гловерского, не пристало служить в алхимической конторе, – значит не пристало.

– Но я ведь не в чужой! – пыталась спорить я. – Я ведь в своей. Ты же всегда говорил, что гордиться надо не тем золотом, что тебе в наследство от предков досталось, а тем, что сам заработал…

– Не пори чушь, – поморщился дед. – Я не тебе это говорил, а твои братьям. Они пусть зарабатывают, падают и поднимаются. Трудности закаляют мужчин.

– Но…

– А женщин они превращают в коров! – рыкнул дед. – В ломовых лошадей! Ты кто? Леди Лэнгтон или торговка на рыбном базаре?

– Но бабушка…

– Хватит! – Он стукнул кулаком по столу и небо за окном его домашнего кабинета налилось свинцовой тяжестью. – Я и без того сглупил, когда позволил тебе учиться в этом бедламе, а не в достойном твоего положения институте.

– Этот бедлам закончили все твои сыновья и внуки, – шёпотом напомнила я, впрочем, не уточняя, что учились они на другом факультете. Но дед никак не отреагировал на мои слова, продолжив:

– Поиграла – и хватит. Лавочницей она мечтает стать… Чтоб летом вернулась домой! Хорошее замужество быстро выбьет из тебя дурь.

– Я вообще-то, лучшая на курсе, – сквозь слёзы пробормотала я, уже выйдя за дверь. У деда язык, конечно, без костей, но мне и в самом деле нравилось то, чем я занималась последние пять лет. – И в работе лавочника, тем более – алхимика, не вижу ничего зазорного.

Мало того, вот уже несколько лет мечтаю открыть собственную аптеку. Небольшую, но чтобы и торговый зал был, и лаборатория. И зелья буду делать только на заказ.

Но вот беда – для того, чтобы начать своё дело, нужна довольно внушительная сумма. Аренда помещения, мебель, ингредиенты и материалы. Возможно, даже придётся нанять помощника или помощницу, потому что некоторые эликсиры только в четыре руки сделать можно. А где их взять?

И ведь до чего обидно! Я одна из самых богатых невест Бревиллии, а вынуждена экономить и каждую копейку считать, потому что…

Потому что, если четвёртый граф Гловерский сказал, что его внучке не бывать лавочницей, то он скорее меня наследства лишит, чем даст хоть один сек…

– На собственную лавку ты и за десять лет не заработаешь, – со знанием дела «обрадовала» меня Эрша, которая свой «ведьмовской» кабинет получила в наследство от троюродной бабки. – И то, если пахать будешь с утра до ночи.

– Как будто я сама этого не понимаю, – огрызнулась тогда я. – Я хочу «Золотую реторту» выиграть. А там взнос пятьдесят тысяч…

«Золотая реторта» – это известный на весь мир конкурс, который проводится раз в четыре года. Все страны-участницы борются за право провести его, и в этот раз победительницей стала Бревиллия. Именно мы в будущей осенью примем лучших алхимиков, отвоевавших своё место на десяти отборочных турах.

И я стала одной из них! Точнее даже не одной из! Моя наставница говорит, что у меня все шансы победить. Мне её уверенности не хватает, но даже если я войду в десятку, то получу такие призовые, что с лёгкостью смогу открыть собственную лавку, хоть в самом центре Сити.

Смогла бы.

Кабы не сущая ерунда – пятьдесят тысяч крон. Та сумма, которую каждый из участников должен внести в призовой фонд…

На самом деле это не такие уж и большие деньги – два жалования в любой алхимической лаборатории, аптеке или косметической лавке… И честное слово, я даже не сильно расстроилась, когда дед мне отказал. Подумаешь! За годы учёбы я такой клиентской базой обзавелась – закачаешься.

«Чёрная жемчужина» давно мечтает заполучить мой омолаживающий крем. Мадам Виолетта литрами заказывает у меня «Шарм» для своих девочек из кордебалета, а руководство аптечной сети «Семь трав», которая в пяти графствах насчитывает сто двенадцать филиалов, и вовсе предлагает мне стать главным алхимиком в сто тринадцатом…

Предлагало.

Ибо стоило любимому родственнику, четвёртому графу Гловерскому, написать пару десятков писем – и меня не берут даже восьмым помощником десятого алхимика в самой захудалой лавке, продающей лосьон от прыщей.

И если бы только в столице! Какое там! По-моему, за последние два месяца я связалась со всеми, кто имеет, хоть какое-то отношение к алхимии, но результат всегда был один:

– Простите нас, леди Лэнгтон, но связываться с графом Гловерским – себе дороже. Ехали бы вы домой, детишек рожали. Дедушке на радость. Такого дедушку радовать надо, а не расстраивать.

Мерзавцы! И даже на мои превосходные характеристики им было наплевать. А глава кафедры алхимических наук профессор Сара-Джейн Ллойд на добрые слова не поскупилась, искренне считая меня одной из лучших своих учениц…

– Уж не обижайтесь, леди Лэнгтон, но из гроба мне ваших характеристик всё равно видно не будет, – заявил хозяин аптеки на Почтовой улице, куда я пыталась устроиться на прошлой неделе. – А у меня дети…

– Семью восемь – сорок восемь, – продолжала бормотать Эрша. – Пятью шесть – тридцать два.

И вдруг как заверещит, у меня с перепугу даже голова болеть перестала, а она у меня всегда болит, когда подруга демонстрирует свои познания в арифметике.

– Вижу! – проорала Эрша и так хрястнула картой по столу, что на мраморной поверхности появилась тонкая-тонкая трещинка. – Смерть!

И глянула так бешено, что я мимо воли прижала руку к груди, после чего рискнула взглянуть на потёртый от старости и частого использования кусочек картона. Всадник в чёрном плаще и маске чумного доктора.

– Смерть до чего мы с тобой тупые, Джина! – продолжила вещать страшно громким голосом предсказательница моего безрадостного будущего. – Твой же дед только по алхимическим конторам письма разослал?

– Ну.

– Сейчас по лбу втяну! Джин, не глупи! Ты внучка графа Гловерского или только мимо пробегала?

Единственная внучка. Внуков у него вон целая толпа, и никому из моих многочисленных кузенов и братьев господин граф палки в колёса не ставил. Даже Патрику, который устроился работать в городской морг, даже Ипполиту, когда тот возжелал стать сторожем на кладбище домашних животных… И только счастливица я не знаю, куда деться от дедовского внимания и безграничной любви.

– Ши, просто скажи это. Не заставляй меня гадать. Ты же знаешь, у меня в школе по предсказаниям «тройка» была. И то лишь потому, что профессор до икоты деда боялся.

– Твоего деда все боятся. Тоже мне новость.

Эрша подалась вперёд, пронзила меня горящим от воодушевления взглядом и голосом, который не обещал мне ничего хорошего произнесла:

– Граф Гловерский. Некромант. Нет, король некромантов, император, бог!.. Да тебе на роду написано в некроманты податься. Давай мы тебя на какое-нибудь деревенское кладбище пристроим. Будешь себе потихоньку духов пасти, а там, глядишь, дед о тебе и забудет…

Я молча покрутила пальцем у виска. Эрша у меня, конечно, себе на уме, или как говорит всё тот же дед, «импозантная» – читай, «дура набитая», – но подругу я с детства люблю. В конце концов, дура – это не самый страшный грех. Не всегда самый страшный. Зачастую – нестрашный.

– Не, ну а что? – продолжила рассуждать она, вчистую игнорируя мой скепсис. – У некромантов при поступлении на должность никто даже корочек не спрашивает. Это раз.

– А всё потому, что никакому идиоту не придёт в голову их подделывать.

Ой, вру… Кому-то всё же придёт.

– Платят им хорошо, – Эрша загнула второй палец. – Это два.

И за дело. Энергетическая затрата у них – будь здоров. В смысле – лишь бы не сдохнуть. Поэтому им не только кронами платят, но ещё и карточки выдают. На питание. Я знаю, мои братья их в базарный день на самогон и брагу меняли.

– Жильё своё, опять-таки. Это три.

Ага, при морге или при кладбище.

– А работы – кот наплакал, – торжественно закончила подруга, и я деликатно отвела взгляд.

– Ши, какой кот?

– Ленивый, дурочка моя! – радостно отозвалась она. – Вот ты видела в своей жизни, хоть одно привидение выше первого класса?

Один: ноль.

В моей семье два десятка живых некромантов и пара сотен покойных, а привидение класса два или три я видела лишь на картинке в учебнике по начальной некромантии в подготовительной школе. А четвёртый и пятый класс даже на картинках не видела.

– И только не говори мне, что братья, отец и дед не научили тебя защите от нежити и прочим некромантским штучкам. Да что я говорю! Чему там учить? Они же у тебя в крови.

Два: ноль.

Научили. Упокоить я могу даже живого медведя-шатуна, если достаточно сильно испугаться. И это ещё вопрос, проснётся он по весне живым или мёртвым. Отец с дедом сами к берлоге выезжали, чтобы проверить, как я справилась… Но дело ведь не в этом.

– Конечно, жители могут попросить тебя обратиться к мёртвым, потребовать от них ответа, – счастливо улыбаясь, щебетала Эрша. – Но это вообще не проблема. Соврёшь что-нибудь. В самом крайнем случае, я тебе помогу. Раскину картишки, в хрустальный шар загляну…

Только не это! Предсказательница из моей подруги, как вы уже поняли, была примерно, как из меня пианистка. Когда я пыталась подобрать на клавишах мелодию, у моих учителей музыки шла кровь из ушей. К счастью, они очень скоро научились вставлять затычки в уши.

– Сама подумай, – продолжила Ши. – Если в полицию не идти, да в армию не соваться, а устроиться каким-нибудь совсем провинциальным некромантом, то тебе только и останется что дорожки на кладбище подметать, да за тёмной энергией следить, а уж с этим-то у тебя никаких проблем. Три-четыре месяца поработаешь, соберёшь свои пятьдесят тысяч – и не поминайте лихом!

Три: ноль.

Деньги мне ой как нужны… Опять-таки, жильё. К тому же упокоить поднявшегося мертвеца я и правда могу, а тёмную энергию чувствую даже лучше кузена Ипполита, ну того, что с кладбища домашних животных. Кровь, как говорят, не водица…

– Ши? А что в твоём представлении совсем-совсем провинциальный городок? – задумчиво уточнила я. – Я на удобства на улице не согласна!

Эрша глянула на меня как на ущербную и ласково попеняла:

– Джина-Джина-Джина! Разве мы с тобой не дружим с самого детства?

Я закатила глаза.

– Разве я не расшибусь в лепёшку ради своей лучшей подруги?

– Ох.

– Разве я…

– Эрша, переигрываешь.

Она весело рассмеялась и, наконец, призналась:

– Джофа Беатри, троюродная сестра двоюродного брата третьего мужа моей бабушки… Ну, та, у которой утиная ферма в Литлвиладже, помнишь, я рассказывала?

Я кивнула, хотя, честно говоря, если у тебя в лучших подружках числится дочь цыганского народа, то ты при всём своём желании не упомнишь все имена и причудливые родственные связи членов её семьи. Сейчас же я и вовсе не пыталась вспомнить, кто такая Джофа Беатри, а старательно воспроизводила в памяти карту Бревиллии*. Литлвиладж… Где это вообще?

– Так вот, Джофа в пятницу по делам приезжала, и бабушка, естественно, собрала всю семью на обед…

Естественно… У Эрши старшей (мою подругу в честь бабушки назвали) был пунктик на почве еды. Из её дома ещё ни один человек не вышел голодным. И я в том числе. После семейных обедов в особняке Патаки я чувствовала себя шаром для игры в кегли – такой же круглой и тяжёлой…

Но где же всё-таки находится Литлвиладж? На побережье?

– Ну, как всю – только тридцать человек, – щебетала Эрша. – Из тех, кто смог… Но сейчас не об этом! Представь, какое совпадение! Джофа жаловалась, что у них как раз некромант пропал.

– Как пропал? Куда пропал?

– Да какая разница? Тебе не всё равно? Ты лучше слушай…

И так вкусно Эрша принялась рассказывать, что перед моими глазами, будто наяву предстал небольшой городок Литлвиладж.

Он раскинул свои улочки по живописным берегам двух рек: Айсривер и Биверкрик. В окружении вечнозелёных холмов и лавандовых полей, которыми так славится графство Хиль, его уютные, будто игрушечные, двухэтажные домики, с геранью на окнах и с виноградной лозой на кирпичной стене городской ратуши так и манили уставшего от суеты больших городов жителя…

Пастушки с пушистыми овечками и барашки.

Ивы, склонившие свои ветви над тихими водами прохладных речек.

Улыбчивые крестьяне в белоснежных рубахах и кожаных жилетах…

– К должности прилагается дом и жалованье, – нашёптывала Эрша. – И работа не бей лежащего. Местечко маленькое, тихое. За сто лет не то что привидение, даже полудохлого упыря никто не видел. Но и это не самое главное!

– А что же тогда? – опомнилась я.

– А то, что в Литлвиладже не любят чужаков.

Я от досады цокнула языком, и нарисованная моим богатым воображением пасторальная картинка мелкими осколками со звоном осыпались на пушистый ковёр.

– Умеешь ты, Ши, обломать. Так и знала, что во всей этой идиллии не хватает какого-нибудь очень жирного «но».

Эрша рассмеялась.

– Глупая! Ты ведь не чужая! Тебя же Джофа привезёт, а это лучше любой характеристики или рекомендательного письма. К тому же мэр Уоррен ещё не успел попросить у гильдии некромантов нового специалиста. Бросил, так сказать, клич по своим.

Я недоверчиво покосилась на подругу.

– Это как? Некромант же не горничная, чтоб его по рекомендациям соседей на работу брать.

Эрша поджала губы.

– И напрасно. Если б всех так на работу брали, может, бездарей вокруг было бы поменьше. Бабушка, между прочим, без рекомендаций даже уборщика в конюшню не возьмет.

Ну, если бабушка…

– Так что? Я говорю Джофе, что у меня на примете есть отличный некромант? Или поедешь с повинной к деду.

Я поморщилась. Может, и поехала бы, но кузен Хью в последнем письме намекнул, что мне успели подыскать жениха. А это уже ни в какие ворота!

Нет, я не из тех воинствующих дев, которые требуют равных прав с мужчинами и замужество считают самым страшным из женских наказаний. Я, в принципе, не против брака. Когда-нибудь я обязательно захочу выйти замуж, за славного парня, которого выберу сама. Мы с ним будем безумно влюблены друг в друга (как мама с папой), построим свой дом, заведём кучу детишек – трёх!..

Когда-нибудь.

Когда я сама захочу.

И не за того, кого выбрал мне дед, он и без того так часто вмешивается в мою жизнь, что мне иногда кажется, будто он хочет прожить её вместо меня.

– А знаешь, Эрша, – наконец решилась я. – Давай! Расскажи обо мне своей Джофе. Я поеду в этот ваш Литлвиладж. Где именно в Хиле он находится? Далеко от Сити?

– Смотря что ты имеешь в виду под «далеко», – уклончиво ответила та. – Железнодорожная станция там точно есть.

– В таком случае мне срочно нужно на нулевой километр. Хочу убедиться в этом лично!

В Сити напротив нулевого километра, символизирующего центр континента, находилась Большая столичная библиотека. В своё время я провела здесь немало времени, корпя над трудами алхимиков былых времён и разбирая составы сложных ядов. Сегодня же я планировала навестить географический отдел.

– Я с тобой! – Не смогла не увязаться за мной Эрша. – На обратном пути отметим радостное событие, съедим по шоколадному мороженому в новой кондитерской на Виноградной улице. Я слышала, оно там просто волшебное.

– Но только на обратном пути, – согласилась я. – А то я знаю тебя…

Поймав кеб, мы быстренько добрались до библиотеки, где планировали просмотреть самый большой атлас Бревиллии. Составители утверждали, что работая над его картами, не пропустили ни одного населённого пункта страны.

Ни одного, кроме Литлвиладжа, судя по всему.

– Дай лупу, – потребовала Эрша, выдирая у меня из рук библиотечный инвентарь. – Сама найду. Тебе совершенно ничего нельзя доверить!

Она нависла над картой, но очень скоро бросила это дело посмотрела на меня с упрёком.

– Вот чего ты придираешься, а? У тебя что, от предложений по работе почтовый ящик ломится?

– В моём почтовом ящике летучие мыши свили себе гнездо, – нехотя признала я. – Не обижайся, просто мне немножечко, самую чуточку страшно. Не обращай внимания, поехали в кампус, поможешь мне вещи собрать.

Официально я уже больше недели не была студенткой, но декан позволил мне остаться в прежней комнате до осени. Ну или пока мой дед не прикажет выгнать меня вон.

Основную часть своих пожитков я уже успела собрать – за пять лет учёбы их накопилось немало, но брать их все с собой в Литлвиладж было бы верхом глупости.

К чему мне там, скажите ради всех святых, вечерние платья, два десятка шляпок, модные туфли на острых, как шпилька каблуках и сумочки, расшитые речным жемчугом? Дорожки между могил можно и в обычном платье подметать, а от упырей сподручнее бегать в более удобной обуви.

Фарфоровый чайный сервиз, серебряные приборы, подсвечники и ковёр я тоже упаковала для отправки домой. А вот шёлковое постельное бельё, раскладную ширму и зеркало из закалённого стекла решила взять с собой.

– Надо в книжную лавку сходить, – пробормотала я, укладывая в сундук свои конспекты и самые любимые учебники. – Купить какой-нибудь некромантский самоучитель.

– Угу, – отозвалась Эрша, перебирая забракованные мною платья. – И не жалко тебе?

– Ты вообще слышала, что я сейчас сказала?

Подруга скроила кислую мину и качнула головой.

– Ты, Джина, как была занудой, так и осталось… Какие учебники, когда тут такая красота пропадает?!. Хотя по магазинам пройтись – отличная идея! У тебя же подходящего костюма нет!

Я закатила глаза, но была вынуждена признать правду. Костюма действительно не было.

Договорившись, встретиться с самого утра, мы сначала распрощались, но уже на пороге Эрша вспомнила про мороженое на Виноградной улице и сборы в Литлвиладж пришлось отложить до утра.

Подготовка к переезду заняла три дня, в течение которых я докупила всё необходимое, продала ненужное, упаковала и отправила лишнее в родовой замок.

Уже на почте, где я расплачивалась за пересылку четырёх сундуков, Эрша вдруг опомнилась и предложила оставить всё это барахло в доме своей двоюродной бабушки.

– У неё места завались, – горя взглядом, говорила она. – Если мы забьём твоим вещичками одну из её гостевых спален, она и не заметит.

Я протянула почтовому служащему двадцать восемь крон и тринадцать секов.

– Спасибо, не нужно. Только не обижайся! – Цыгане, они такие, уж если решили помочь, то только попробуй от их помощи отказаться! Могут так сильно обидеться, что случайно зарежут. Или задушат. Не то чтобы я опасалась за свою жизнь рядом с Эршей… К тому же у меня была весьма благовидная причина для отказа:

– Когда мои сундуки приедут в замок, дед точно решит, что я просто задержалась в пути. А пока суть да дело я, глядишь, и до Хиля доеду.

– Хитро! – восхитилась Эрша. – Но недостаточно. Ты ему ещё и письмо отправь, мол, подруга пригласила погостить…

Я захлопала в ладоши, чем изрядно напугала старушку, что подошла к почтовому окошку сразу после меня.

– Прошу прощения за несдержанность. – Я из вежливости поклонилась и, подхватив Эршу под локоть, поспешила с почтамта на воздух, нашёптывая по дороги ей на ухо:

– Напишу, что к Ириаде Хольц еду!

– Да ты коварная интриганка!

– Ага.

Всё дело в том, что графство Хольц граничило с нашим и, как водится, соседи друг друга на дух не переносили, то луга поделить не могли, то имение, то из-за береговой линии с войной выступали… В былые времена. Сейчас всё было не так критично, но осадочек, как говорится, остался. Поэтому открыто свою неприязнь никто не показывал. Мы, так сказать, держали вежливый нейтралитет. Матушка даже к Хольцам на крестины их внука ездила… Но речь сейчас не об этом, а о том, что никто, даже дед, не сможет запретить мне этот визит. А из-за непростых отношений между нашими семьями хорошо если к середине лета всплывёт, что я у Хольцев вообще не появлялась.

К тому времени мой след не только остынет, он инеем покроется, окончательно затерявшись на просторах Бревиллии, и даже графу Гловерскому, страшному и ужасному, не по силам будет его отыскать.

Даже с учётом всех его связей.

––

*Если верить Google это какое-то матерное цыганское ругательство. Но я не уверена. Все цыгане, которых я знаю, ругаются на чешском цыганском, а он, видать, от гугловского как-то отличается.

*Хиль – одно из пяти графств Бревиллии.

*Сити – столица Бревиллии

*Сек – разменная монета. В одной кроне – сто секов.

Глава 2. Болтун – находка для шпиона

Следующий поезд отошёл десять минут назад.

Журнал «Панч», 1871г

Изначально в Литлвиладж я должна была ехать вместе с Джофой Беатри, но ту задерживали в столице какие-то важные утино-фермерские дела, а бургомистр не хотел ждать и настаивал, чтобы я как можно скорее приступила к своим обязанностям.

– Езжай одна, чего тут думать? – шипела на меня Эрша, да с таким энтузиазмом, словно от того, устроюсь ли я на это место, зависит жизнь и здоровье её любимой бабушки. – А то ещё, чего доброго, уведут у нас это сладкое местечко из-под самого носа! То-то обидно будет…

Я скептически кривилась. Можно подумать, на эту должность желающие в очередь выстраиваются. Нет, я вполне допускаю, что тамошний бургомистр людей на работу принимает исключительно по протекциям, но что-то мне подсказывает, без нужды да по собственной воле в Литлвиладж мало кто поедет.

И ещё ладно бы просто далеко. В Атласе городок мы не нашли, но о его местоположении нас просветили в железнодорожных кассах. А то ведь на самой границе со Степливом, от которого нас отделяют лишь суровые Южные горы.

Степлив – самый странный из наших соседей. Об этом государстве толком никто ничего не знает. Известно лишь, что земли их – так называемые Живые степи – совершенно не приспособлены для жизни цивилизованных людей. Что живут там кочевники, дикари и чуть ли не людоеды. И что среди них встречаются человеко-кони, существа с туловищем коня и торсом человека. Якобы, они никогда не перебираются через горы, потому что копыта на камнях скользят.

Хотя, конечно, бред это всё. А вот то, что Литлвиладж даже на карте не обозначен – чистая правда.

– Поезд до Бигтауна отходит со второй платформы, – надрывался дежурный, яростно сотрясая медным колокольчиком воздух. – Провожающие, покиньте вагоны. Пр-ровожающие…

Я сглотнула сухим горлом и испуганно глянула на Эршу. Поездом мне ранее путешествовать не приходилось. Из дому на учёбу – каретой. По Сити – наёмным кебом.

– Не трясись, – велела мне подруга. – Сто же раз всё обсудили! Джофа обо всём договорилась. На вокзале тебя встретят, домик к твоему приезду приготовят. Главное – нос задирай повыше, и губы криви покривее. Помнишь главное правило некромантов? Некроманты – это люди…

– …а алхимики – это не некроманты, – привычно закончила я пословицу, ходившую по кампусу нашего университета. – Эрша, а если меня раскусят?

– Если раскусят, делай морду кирпичом и дави на то, что тебя заставили, – моментально ответила она.

– Но кто?..

– Какая разница? Скажешь, что боишься преследования, и упадёшь в обморок. Джина, кто из нас двоих умный? У кого из нас двоих высшее образование и золотой диплом? – Я печально вздохнула. – В самом крайнем случае, свяжешься с дедом. Хуже уже всё равно не будет.

– А давай без крайних случаев! – попросила я, и Эрша милостиво кивнула. Мол, ладно, давай без них, а потом оценивающе глянула на меня и так лихо присвистнула, что на нас стали оборачиваться.

– Нет, ну ты в этом костюмчике всё же невероятная красотка! – воскликнула она, наверное, в сотый раз. Надо сказать, что после нашего визита в лавку «Черепа и кости» она вообще загорелась идеей пойти в некроманты. Как будто это так просто!. Уж больно ей женский вариант их формы понравился. Серая шёлковая рубашка, чёрная курточка до середины бедра с кожаными вставками и серебряными нашлёпками, пояс со специальными отделениями для разного вида оружия, а также всевозможных склянок с эликсирами, и узкие чёрные брючки. В них я выглядела волнительно, однако жуть до чего неприлично.

Дед бы точно меня прибил, если б увидел в этом наряде хоть раз.

– Они все там перемрут от восторга! – хихикнула Эрша, а я возразила:

– Поплюй! Только лишняя работа мне. Иди лучше сюда, я тебя обниму.

– Только не вздумай реветь!

– Я и не думала!

– И правильно, – подруга хлюпнула носом. С тех пор, как нам исполнилось по двенадцать лет, мы впервые расставались на срок, превышающий летние каникулы. – Красный нос ещё никого не украсил. Разве что кузена Шандора, который шутом в балаган подался.

Я рассмеялась. Эрша – это Эрша. Никогда не унывает, никогда не сдаётся и сумеет рассмешить до слёз даже на похоронах.

Мы расцеловались, и я вошла в своё купе, закрыв за собой прозрачную дверь. Поезд в направлении Южных гор ходил старомодный, каждая дверь в нём вела не внутрь вагона, как в новых машинах, а на перрон. Не то чтобы я сильно во всём этом разбиралась, но когда стало понятно, что в Литлвиладж я поеду одна, я снова посетила нулевой километр.

Мисс Питкин, милейшая старушка, занимавшая пост главного библиотекаря, глянула на меня с ужасом, когда я изъявила желание ознакомиться с историей возникновения железной дороги. Ну, оно и понятно. В последние дни я чем её только ни пугала. И «Классификацией кладбищенских монструозных растений», и «Сто демонических прорывов сквозь плохо заколоченный гроб», и «Призракология для чайников». Теперь вот «Новейшая история железной дороги».

Пришлось соврать, что пишу приключенческий роман. Даже пообещала экземпляр подарить, когда он выйдет из печати.

Ждать отправления поезда Эрша не стала, ещё раз махнула мне на прощание, и, подхватив юбки, умчалась с перрона, а я глубоко вдохнула и огляделась.

В купе были два стоящих друг против друга кожаных диванчика с высокими спинками, миниатюрный столик, на который кто-то более прозорливый, чем я, мог бы поставить корзинку с припасённой в дорогу едой, к низу столешницы была приделана специальная сетка для рукоделия. На стенах обои с цветочным мотивом, тяжёлые шторы на окнах, по углам рожки с «холодными свечами».

Большой кофр я оставила на полу, а два маленьких устроила за ширмой в углу купе. Ридикюль поставила на сидение дивана.

– А знаете что, – пробормотала я рассматривая своё отражение в овальном зеркале, висевшем надо одним из диванчиков. – Здесь гораздо уютнее, чем в батюшкиной карете. Ведь так?

Девица в отражении, немного бледноватая от волнения, неуверенно кивнула. Я тихо хмыкнула и поправила выбившуюся из строгого пучка прядь, вагон легонько качнуло, и одновременно с этим в отворившуюся дверь моего купе влетела бойкая старушка с корзинкой, кофром и тремя узелками наперевес.

– Чуть не опоздала! – искренне и совершенно по-детски улыбнулась она и едва не выпала из вагона, когда поезд дёрнулся ещё раз. Я ухватила свою попутчицу за корзинку и легко втянула женщину внутрь купе. А поезд тем временем успел набрать приличную скорость, и дверь я закрывала уже на ходу, параллельно отмечая первый недостаток железной дороги перед каретой. Тут жизнью рискуешь практически на каждом шагу, а там разве что опоздаешь на пару часов.

Старушка рухнула на диванчик под зеркалом, выудила откуда-то из складок своей старомодной широкой юбки веер из плотной коричневой бумаги, и, щёлкнув замочком, принялась махать им перед своим лицом. Я тем временем пристроила её кофр поверх своего, а узелки затолкала за ширму, чтобы моим остальным пожиткам тоже не было скучно. Весьма увесистая корзинка нашла своё место на столике.

– Спасибо, милая, – женщина улыбнулась, но взгляд её был до мурашек внимательным и цепким.

Я аккуратно одёрнула форменную курточку.

– Стало быть, вот ты какая… – протянула она. – Я ожидала кого-то постарше.

– А?

– В Литлвиладж едешь?

– Но как вы…

– Некромантша, да?

– Некромантка, но…

У меня голова шла кругом? Как, ради всех святых, она узнала? Некромантка – ладно, это по костюму можно догадаться. Но Литлвиладж… Я специально посмотрела, на нашем маршруте четырнадцать остановок. Моя – предпоследняя.

– Будь тобой, я бы переоделась во что-то более… – Нежданная попутчица покрутила пальцами в воздухе, пытаясь отыскать нужное слово. – Привычное глазу.

Я смутилась и вполне искренне призналась:

– Просто это моя первая должность после академии. Хотелось сделать всё правильно.

Старушка одобрительно кивнула и я продолжила:

– Меня зовут Вирджиния Лэнгтон. – Идею назваться фальшивым именем мы с Эршей отмели сразу. Во-первых, вряд ли дед меня станет искать в некромантских списках. А во-вторых, одно дело наврать будущему работодателю о своих способностях, в конце концов, его же не под пытками заставляют подписывать со мной договор, и совсем другое – назваться чужим именем. За такое и в каталажку можно загреметь. – И я действительно еду в Литлвиладж на должность городского некроманта. Но как вы догадались?

– Ну, а я Роза Корн, – словно не услышав моего вопроса, представилась попутчица. – Семья моего мужа в Литлвиладже уже третью сотню лет держит аптеку. Поэтому, если захочешь разузнать что угодно о ком угодно из жителей, то сразу приходи к нам.

Из своей корзины миссис Корн вынула кусочек белого картона. От него ещё пахло типографской краской, и мои пальцы немедленно перепачкались свежими чернилами.

– Аптека «Корн и сыновья», – прочитала я вслух. – Дом номер два на Ратушной площади. Открыты с шести до шести. Выходной – воскресенье. Постоянным клиентам – скидки. В Литлвиладже много аптек?

– Одна, – с гордостью ответила миссис Корн и всё из той же корзинки вынула новый томик Джойса Хардмана – автора страшно популярных детективных романов, бумажный пакет с логотипом известной кондитерской, зачарованный чайничек, вязание и четыре румяных яблока. – А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно.

Пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Делать визитки, когда ты владелец единственного в своём роде заведения в городе – это странно и так по-провинциальному!

Но в целом очень мило.

– А мне вот интересно, ты в этом наряде собралась появиться перед людьми Литлвиладжа? Учти, встречать тебя придёт половина города, а вторая половина прилипнет к окнам своих домов, чтобы полюбоваться на тебя издалека. Запишут в гулящие девки, потом не отмоешься. Это я вижу, что ты совсем не такая, а народ, сама знаешь, какой, ему только дай языком почесать.

Я смутилась и снова одёрнула форменную курточку, но как ни крути, в юбку её не превратишь.

– Но это стандартная одежда, – пробормотала я, хотя и сама в этих брюках – слишком узких, на мой взгляд, – чувствовала себя неловко, но не признаваться же, что я их на себя впервые в жизни нацепила!

– В длинной юбке, которая путается в ногах, в случае чего, далеко не убежишь. А нечисть, она ведь только в сказках неповоротливая.

Однако миссис Корн по-прежнему смотрела на меня с осуждением.

– Вот по ночам своё непотребство и будешь надевать. И на похороны. Наш бывший некромант всегда так делал. А в другое время рубашку носил с жилетом. И брюки всегда у Софьи Кэптон заказывал. Две пары лёгких и одну утеплённых – на зиму.

– Софья Кэптон – это портниха?

– Лучшая в Литлвиладже!

Я решила не уточнять, есть ли у миссис Кэптон конкуренты, что-то мне подсказывало, что ответ будет отрицательным. Вместо этого я состроила жалобную мордочку и печально поинтересовалась:

– И что же мне теперь делать? – Вызвать неодобрение горожан в первый же день мне хотелось меньше всего. Тем более и договор с бургомистром подписан только на словах.

– Переодеваться, конечно, – всплеснула руками миссис Корн. – Что же ещё? До Мидлстоуна остановок не будет, а он по расписанию только через час… Платья-то приличные у тебя есть? Я помогу, если что. Видно же, что такая благородная леди не привыкла одеваться без посторонней помощи.

– Да с чего вы взяли, что благородная?

Я ещё готова была понять, как бойкая старушка догадалась о том, что я некромант, направляющийся в Литлвиладж, но то, что я благородных кровей…

– Волосы у тебя светленькие, – тотчас же отозвалась она. – А брови чёрные. Ещё бабка моя говорила, что это первый признак породы.

– И всё?

– Ну, ещё вон кофры у тебя все одинаковые, осанка оглобельная…

– К-какая осанка? – перепугалась я, на всякий случай расправляя плечи. В детстве мне здорово влетало от гувернантки за привычку сутулиться. Я часами ходила по комнате, держа на голове «Азбуку цветов», а когда пожаловалась деду, эту безобидную книжку заменили на справочник по некромантии, который был раза в четыре тяжелее.

С тех пор прошло много лет, но никто больше не смел упрекнуть меня в плохой осанке.

– Во-во! – хохотнула миссис Корн. – Об этом и говорю. Будто оглоблю то ли в зад вогнали, то ли к спине привязали.

– Оглоблю?

– Но, в принципе, симпатично. Переодеваться будешь? Шторки задвинуть?

Вздохнув, я открыла один из трёх моих одинаковых кофров и вынула зелёное дорожное платье. Изначально я именно в нём собиралась ехать, но Эрша настояла, что правильнее будет, если дословно, «показать товар лицом» и явиться пред очи бургомистра во всеоружии.

– Чтобы он сразу увидел в тебе специалиста высшего класса!

И вот сейчас я в тысячу первый раз мысленно отвесила себе подзатыльник и напомнила фразу, которую произнесла в день нашего знакомства с Эршей её бабушка:

– Деточка, ну, ладно, она, у неё мозгов, как у комара, но ты-то её зачем слушала? Хорошие идеи в голову моей внучке ещё никогда не приходили.

Но ведь у каждого правила должны быть исключения. Хотя бы одно! Разве нет?

В кофре платье почти не помялось, что меня несказанно порадовало. Наряд этот я приобрела в начале прошлой осени, и выложила за него, надо сказать, половину той суммы, которую батюшка выделял мне на месяц. Конечно, можно было бы написать и попросить ещё, но я решила поступить ответственно и, как говорится, затянуть поясок.

Ну и заодно эксперимент провести, такая ли я самостоятельная, как сама себе кажусь, или без родительских крон не выживу и дюжины дней. Результат эксперимента меня несказанно порадовал, как и платье, невольно ставшее его инициатором. Мастерица, у которой я заказывала этот наряд, уверяла, что ткань, потраченная на пошив, была на магической основе. Ткачи, мол, не только вплели магию в каждую нить, но даже краску ею напитали, чтобы ткань не линяла при стирке и не выгорала на солнце.

– Сносу не будет! – уверяла меня портниха. – Не мнётся, не рвётся, моль его десятой стороной обходит!

– Ещё скажите, что стирает само себя, – фыркнула я, за что удостоилась снисходительного взгляда.

– Не стирает, мисс Лэнгтон. Лучше. Оно почти не пачкается. Вот, я вам покажу.

Портниха схватила с письменного стола чернильницу и смело выплеснула её на юбку. По подолу тотчас же расползлось отвратительное чёрное пятно.

– Вы что? – ахнула я. За платье было уже заплачено, поэтому моё возмущение можно было понять.

Мастерица загадочно улыбнулась и покрутила пальцем перед моим носом.

– Смотрите. – В руках её оказалась какая-то ветошь. Опустившись передо мной на колени, женщина провела тряпицей по пятну и, к моему вящему удивлению, оно почти сразу исчезло, будто его и не было. – Ну, как вам?

– Чудеса! – согласилась я и приплатила ещё одну крону – на новые чернила.

А теперь, торопливо натягивая на себя этот волшебный наряд, я несказанно обрадовалась ещё одному его плюсу. Для того, чтобы снять его или надеть, не нужна была помощь постороннего.

Я усмехнулась про себя, застёгивая пуговички, обтянутые тёмно-зелёной тканью. Жизнь в кампусе быстро учит самостоятельности. Одеваться без посторонней помощи, ухаживать за одеждой, готовить что-то кроме чая. Столовая у нас была, но по выходным она не открывалась, поэтому или ресторации, на которые частенько не хватало времени из-за учёбы, либо крутись, если не хочешь голодать.

Опять-таки, можно было съехать на квартиру. Многие девушки, поступившие вместе со мной на первый курс, так и сделали. Чтобы вылететь с треском уже на втором. А нас ведь все предупреждали – и куратор, и старшекурсники, – что «домашние» до диплома не доживают. Только кампусовские.

– Ну как? Справляешься, или помочь?

Миссис Корн, деликатно повернувшись ко мне спиной, загораживала собою окно и терпеливо ждала.

– Вообще-то, я уже всё! – отозвалась я, аккуратно складывая форменную куртку и брюки на место, которое прежде занимало дорожное платье. – Но спасибо, что предложили.

Старушка окинула меня оценивающим взглядом и, одобрительно крякнув, постановила:

– Хороша! А теперь самое время чай пить!

К тому моменту, когда на станции Мидлстоун в наше купе наконец-то заглянул парнишка в костюме железнодорожного служащего, мы успели изрядно подружиться и найти общий язык.

– Леди, у вас всё в порядке? – спросил он. – Стоянка четверть часа. Советую воспользоваться случаем.

Смущённо кашлянул в кулак и вернулся на перрон, а я с удивлением посмотрела на свою соседку.

– О чём это он, миссис Корн?

– Святая простота! Об уборной! Тебе не нужно?

– О! – Об этом я как-то не подумала, хотя стоило бы. – Пока нет. Спасибо за беспокойство. Но я, пожалуй, посмотрю в расписании, кода у нас следующая остановка. Куда же я его подевала?

– Брось, пустое, – тут же велела мне моя попутчица и постучала ладошкой по диванчику. – Я все остановки на память помню. Лучше сделай-ка ещё раз свой фокус с чайничком, теперь розовый хочу, холодный. А пока ты колдуешь, я тебе поведаю страшную тайну о нашем бургомистре.

– Миссис Корн! – Я укоризненно покачала головой. – Говорила же, это не мой фокус, а стандартные артефакторные настройки.

Как выяснилось, своим замечательным магическим чайничком миссис Корн совершенно не умела пользоваться.

– Он мне всегда одно и то же заваривает, – жаловалась она. – Чёрный сладкий чай. А я люблю с лимоном и мятой. Невесткин подарочек. Знаешь, как говорят? Вот тебе, Дервила, что нам не мило. Это про неё, про нашу Кали.

И губы так показательно в тонкую линию поджала, что мне сразу стало невыносимо жаль беднягу Кали.

– Вообще-то, это очень дорогая вещь, – вступилась я за неё и осторожно взяла в руки маг-чайник. – Дорожная посуда из небьющегося фарфора, да ещё и зачарованная. Не меньше ста крон. Вот смотрите.

Я перевернула чайник дном к верху и указала на крохотные письмена, написанные в несколько строчек.

– Здесь есть чёрный чай с мёдом, какао, чай с лимоном, чай с мятой, чай с молоком и чай из розовых лепестков, холодный. С мятой и лимоном одновременно, к сожалению, нет.

– Давай просто с мятой! – велела она, и я четыре раза поскребла ногтем по пузатому, расписанному маками бочку. С минуту ничего не происходило, а потом послышалось бульканье воды, и из кокетливо вздёрнутого носика повалил ароматный пар.

Роза Корн восторженно ахнула. Немедленно признала во мне всемогущего мага, и тут же принялась выкладывать подноготную всех жителей Литлвиладжа, начав с собственной семьи.

Мне оставалось только слушать, в нужных моментах записывать, кивать и задавать наводящие вопросы.

И мотать на ус!

На перроне железнодорожный служащий свистнул в свисток, поезд дёрнулся и плавно покатился прочь из Мидлстоуна, а Роза Корн, с удовольствием потягивая розовый чай, принялась рассказывать мне о бургомистре из Литлвиладжа.

– Отис Уоррен у нас немножко себе на уме. Можешь не верить, он с детства мечтает стать магом. Уж ему маменька с папенькой рассказывали-рассказывали, что коли святые и светлый Боженька не наделили тебя волшебной силой, то и взяться ей неоткуда. Да всё без толку. По молодости он всё пытался в академию поступить. Даже в Сити ездил, но его, ясное дело, сразу же завернули обратно. Тогда он решил учиться самостоятельно. Накупил учебников и принялся изучать древний язык, чтобы самостоятельно заклинания читать. – Я фыркнула, не сдержавшись. – Ну, учился он, учился… Потом пришло время жениться, и беднягу немного отпустило, а как должность от батюшки своего унаследовал, так снова здорово! Булочку будешь? Последняя. Тогда я доем. Сначала Отис пытался в Литлвиладже магическую академию открыть. Но в Ковене ему сказали, что в нашем регионе уже есть одна, так и в ней недобор последние несколько лет. Тогда бургомистр с горя решил податься в алхимики. Выписал себе из столицы новые учебники, договорился с моим мужем. Хотел у нас при лавке алхимическую контору открыть, но тут уж волком взвыл Джеральд Уайт – наш тогдашний алхимик. Говорит, мол, и так еле-еле концы с концами свожу, а вы мне сюда ещё и конкурента вызвать хотите? Если коротко, то не задалась у Отиса Уоррена карьера мага. А в прошлом году случай был. Марджери Уоррен от сестры из Сити посылку получила. Разные там скляночки-баночки. Крем омолаживающий, мыло какое-то дивное, то, сё, и среди прочего странную баночку, на этикетке которой ни единого понятного слова не было. Бургомистр тут же опознал древний язык и так обрадовался, что сходу огорошил дражайшую супругу новостью о том, что он лично переведёт каждое слово из этой загадочной надписи.

Роза Корн забавно хихикнула, а я от нетерпения потёрла одна об одну ладошки, предвкушая смешную развязку.

– К вечеру выяснилось, что в столичной таинственной склянке находится какой-то исключительно редкий цветочный мёд и что использовать его нужно осторожно, не чаще раза в месяц. Баночка была небольшая, поэтому было решено употребить её на завтрак. Через неделю из Сити пришло письмо, в котором сестрица нашей бургомистрши интересовалась, пришёлся ли ко двору её подарочек и оценила ли милая Мардж сказочные свойства медового воска, который, будто по волшебству, удаляет с тела все-все волоски и ещё долго не позволяет им расти.

Я захохотала.

– Говорят, супруга так отходила нашего бургомистра кухонным полотенцем, что он потом три дня на улицу показываться боялся, – довольно улыбаясь, закончила свой рассказ миссис Корн. – А ты не смейся, а на ус мотай. Говорю же, бургомистр у нас с приветом слегка. Так что, коли хочешь ему понравиться, обязательно спроси, какой у него уровень магии. Он от этого млеет. А вот Марджери Уоррен – садовница. Ту на цветочки разные ловить надо. Если хочешь, чтобы она тебя в свой дом впустила, так спроси, правда ли, что она вывела новый сорт Раффлезии.

– Кого? – переспросила я, торопливо конспектируя за старушкой в записную книжку. – Как пишется?

Миссис Корн махнула рукой.

– Хотя, можешь не спрашивать. Всё равно расскажет. И как пишется, и как читается, и чем поливать… – Передёрнула плечами. – Только в дом эту сволочь не вноси, пожалеешь. Про кого тебе ещё рассказать? А! Знаю, про шерифа Форни. Барб Форни уверен, что без него жизнь в Литлвиладже очень быстро превратится в хаос. Поэтому не забудь, никаких мистеров – только шериф Форни. Который час? Станция скоро. У них кофейня прямо на перроне. Нужно будет служащего попросить, чтобы велел нам ещё закусок доставить. Распорядишься?

– Конечно, – улыбнулась я. Аппетит у Розы Корн был, как у гусеницы шелкопряда – челюсти не останавливались ни на секунду.

В Литлвиладж поезд прибыл строго по расписанию – без трёх минут четыре. Служащий помог вытащить наши вещи на перрон, и растворился со скоростью улепётывающей от опасности ящерицы, а я посмотрела на гору кофров и констатировала:

– Надо искать носильщика.

– Побойся Бога! – Миссис Корн осенила свой лоб святым знаком. – Откуда в Литлвиладже насильники? Мы тут привыкли своими силами справляться.

Я не удержалась от смешка.

– Не веришь? И напрасно. Сейчас появится мистер Корн и…

И мистер Корн действительно появился. Он шёл во главе шумной толпы, будто волна выкатилась из-за здания вокзала, вспугнула толстых голубей, омыла станционных хронометр, легко перескочила через клумбы, а затем, шипя и ластясь, разбилась о наши ноги.

Образно говоря.

По сути же аптекарь с нежностью обнял свою супругу и проворковал милейшим басом:

– Как доехала, булочка моя? – А потом как зарычит в мою сторону:

– Надеюсь, дорога была не очень утомительной?

– Никак нет! – ляпнула я на военный лад, и только что в струну не вытянулась, да каблуками не щёлкнула.

Миссис Корн потрепала мужа по щеке и покачала головой:

– Не пугай малышку, Кароль. Где твои манеры? Разве так встречают гостей?

Человеческая волна притихла, чтобы не пропустить ни одного слова дамы, которая, если я хоть что-то понимаю в этой жизни, по праву может носить звание первой сплетницы городка.

– Это же наша новая некромантша. Леди Лэнгтон.

– Некромантка, – полушёпотом исправила я. – Можно просто Вирджиния. Миссис Корн успела объяснить мне, что в люди в Литлвиладже, словно одна большая семья.

Мои слова горожанам явно пришлись по вкусу, потому что волна вновь зашумела – одобрительно! – подхватила кофры и нас вместе с ним, и понесла, понесла куда-то по солнечной, выложенной одинаковыми круглыми камушками улице, мимо здания вокзала, мимо замысловатого фонтана, бьющего в знойное небо голубоватой струёй прохладной с виду воды.

Меня толкали, по-дружески хлопали по плечу, спрашивали, какие дни я планирую сделать приёмными, интересовались, планирую ли открывать кабинет с частной практикой, а у меня голова шла кругом. И от шума, и от бесконечных вопросов, и от невыносимо знойного, в сравнении со столичным, солнца. Поэтому я лишь крутила головой, улыбалась, кивала, едва успевая пожимать плечами, и просила повременить с вопросами.

– Помилуйте! – воскликнула я, когда меня попросили «по-дружески» заглянуть в очередной семейный склеп. – Мы ведь с господином бургомистром даже договор ещё не успели подписать!

– Да что там успевать! – фыркнул молодой мужчина, одетый с иголочки и по самой последней столичной моде. – Я Алан Конарди. Секретарь в Ратуше и личный помощник господина бургомистра. К сожалению, вынужден сообщить, что господин Уоррен отбыл по неотложным делам прямо с утра.

– Прям-таки неотложным! – фыркнули в человеческой волне. – У евоной тёщи сучка любимая заболела. Вот наша садовница и угнала его в «Жасминовый двор».

– Однако свою подпись на бумагах мой начальник успел оставить, – как ни в чём ни бывало, продолжил Конарди. – Так что подписание договора – лишь простая формальность, и много времени у вас не возьмёт.

А затем громко добавил:

– Но это не значит, что горожане тут же начнут досаждать новому некроманту личными просьбами. Они ведь не хотят, чтобы он… Прошу прощения, леди Лэнгтон! Она. Чтобы она повторила судьбу нашего старого!

Народ притих, а я испуганно уточнила:

– А что с ним случилось?

– Та шо с ним могло случиться, – на южный манер растягивая слова, протянули женским голосом из толпы. – Сбежал, пёсий сын.

Я выдохнула, не зная, радоваться или огорчаться. С одной стороны, сбежал – это лучше, чем убили, а с другой – это смотря от чего. Как там Эрша говорила? Работка не пыльная? Только и дел, что дорожки между могилками подметать? А я ещё в должность вступить не успела и багаж не распаковала, как меня просьбами забрасывать принялись.

Ох, чувствую, погорю я в этом Литлвиладже! Выпрут меня отсюда с таким позором, что вовек не отмоешься! Да теперь уже ничего и не поделаешь. Поздно метаться. Коней на переправе не меняют.

Глава 3. В каждой избушке свои погремушки

Чем тише омут, тем профессиональнее в нём черти

(Автор неизвестен)

Всю толпу в ратушу не пустили суровые стражники во главе с шерифом Форни.

– Не положено! – рявкнул он в моржовые усы, и уже более миролюбиво добавил:

– Народ, не доводите до греха. Расходитесь по домам.

Народ поворчал, поворчал, но, когда мы с Конарди, поставив все подписи и заверив их печатью, вновь вышли на площадь, то увидели лишь плешивого жирного голубя, который лениво посмотрел на нас левым глазом, сделал вид, что собирается взлететь, а потом махнул на нас крылом и неторопливо проковылял в тень чумного столба.

– Светлый Божечка, – пробормотал стоявший за моей спиной Конарди. – Именно в такие моменты я благодарю тебя за то, что ты ниспослал этому городу Барба Форни.

– А в другие? – с оторопью уточнила я.

– А в другие Божечку благодарит шериф. Леди Лэнгтон…

– Вирджиния, – перебила я. – Нам с вами в силу моей должности придётся часто общаться. Я не ошибаюсь?

Он улыбнулся и кивнул.

– Не ошибаетесь.

– Тогда избавимся от лишнего официоза сразу. Вы можете называть меня по имени. Алан?

Он наклонил голову, давая согласие на упрощённый вариант общения, и предложил:

– А теперь, если вы позволите, Вирджиния, я бы хотел проводить вас к вашему новому дому. Ваши кофры мои люди уже должны были доставить на место.

– Вы крайне любезны! – мило улыбнулась я. – Но я не вижу экипаж.

Конарди дико глянул в мою сторону, и я мысленно хлопнула себя по лбу. Провинция, Вирджиния, это провинция! Никаких экипажей. Местные предпочитают передвигаться на своих двоих.

– Впрочем, я люблю гулять. Далеко нам идти?

– На окраину, – ответил парень. – Глупо было селить некроманта вдалеке от кладбища.

– Действительно.

– Но не подумайте ничего плохого! Это хороший район. Я знаю, о чём говорю, потому что вырос на этой улице. И кстати, моя матушка до сих пор живёт именно там. Вы соседи.

– Я рада, – криво улыбнулась я.

Вот только этого мне не хватало для полного счастья – шпиона, который станет доносить о каждом моём шаге в ратушу.

Впрочем, один год я уж как-нибудь протяну – а именно на такой срок мы заключили договор.

… Домик был точно таким, как я себе нафантазировала. Двухэтажный, покрытый плющом от фундамента до флюгера в виде русалки, игриво отставившей в сторону хвост. На первом этаже ужасно симпатичная лавка, над дверьми которой висела самая желанная в мире вывеска «Алхимик». Простая и без затей.

Я чуть не прослезилась от счастья.

– Что это? – на выдохе спросила я.

– Ваш дом, – ответил Конарди. – Точнее, ваша половина дома. Правый коридор, половина второго этажа и задний двор.

– А лавка?

У меня даже голос охрип от волнения.

– А… Лавка? Лавка алхимику. Ему же палисадник и оставшаяся часть второго этажа.

– О…

– Кухня, которая находится в задней части лавки – общая.

– А у меня тоже будет лавка? Хотя бы половина

– Зачем некроманту лавка? – изумился мой провожатый. – Что вы в ней продавать будете? Черепа и кости?

– Вообще-то я превосходный алхимик!

Хотелось вспылить или хотя бы обидеться, но нужно было держать лицо. Держать лицо и непрестанно себе напоминать: я некромант, я некромант, я…

– Я страшно талантлива, чтоб вы знали. Сразу на двух факультетах училась, и оба закончила с отличием. Показать?

– Пф! Да зачем? К тому же это место проклято. И я хочу сразу предупредить такую симпатичную мисс, что в нашем городе ни один алхимик не задерживается больше одного года. Вы просто не знаете ещё, но у «Корна и сыновей» для вас изготовят любое снадобье! А что не изготовят, можно купить в Бигтауне. Это всего пятнадцать минут поездом или три четверти часа дилижансом.

О! Они просто не знают, на что способен по-настоящему хороший алхимик! А с миссис Корн я договорюсь. Какое там! Я ей же и стану продавать свои настойки по сходной цене. Литлвиладж – это, конечно, ни разу не Сити, в котором я мечтала открыть своё дело, но здесь, в лавандовом раю, можно было варить такие эликсиры, не тратя при этом на материалы и десяти крон! Голова пошла кругом от открывающихся передо мной перспектив. И я даже успела поклясться себе, что отныне всегда буду просить Эршу мне погадать, но тут Конарди радостно объявил:

– Да и вообще, Джофа Беарти посоветовала на это место своего человека, и господин бургомистр буквально вчера подписал договор с новым алхимиком, воспользовавшись услугами нашего телеграфа. Вы знали, что нынче это можно сделать по телеграфу?

Я скрипнула зубами.

– Не знала.

– Теперь будете! – радостно оскалился Конарди, и мне захотелось его ударить. С ума сойти! Я сама завязала петлю, на которой меня только что повесили. Убью Эршу с её идиотской идеей отправить меня сюда наряженной под некроманта! Уверена, замолви Джофа Беатри за меня словечко как за алхимика, бургомистр бы не отказал.

Настроение окончательно испортилось, и, уже не радуясь этому безумно очаровательному домику, я вошла вслед за секретарём ратуши в теперь уже свой внутренний дворик.

Но не успела сделать и трёх шагов по выложенной битым кирпичом дорожке, как мне под ноги выкатился чёрный, как уголь, петух.

Алый, воинственно скособоченный гребень, дрожащие от ярости серёжки, хвост, отливающий синевой на солнце, и только один глаз. Второй этот бандит успел потерять, судя по заросшей ране, ещё в годы своей буйной юности.

– Куо? – настороженно спросил петух, и я, непроизвольно повторяя его интонацию, окликнула Алана Конарди.

– Эй! Это что такое?

– Где? – Парень оглянулся и так радостно оскалился, что я сразу почувствовала наладное. – Ах, это. Это Кокот*.

Я не поверила своим ушам.

– Кто?

– Не я его так назвал, – прорычал парень. – Но злобная скотина только на это имя теперь отзывается. Цып-цып, птичка! Только без истерик. Это твоя новая хозяйка.

– Куо? – рявкнули мы с Кокотом в один голос.

– Хо-хозяйка, – уже не так уверенно повторил Конарди и вжал голову в плечи. Боялся он, как это ни прискорбно, явно не меня. – Я не виноват? Кокот не совсем петух! Точнее, совсем не петух! Он то самое проклятие, о котором я говорил!

– Но вы же сказали, что проклят был алхимик! – возмутилась я.

– Он. Много-много лет назад одной ведьмой из диких. Но некромантов он не трогает. Чесслово! Мы даже специально некроманта селим именно здесь, а не на кладбище. Ну, как бы… сами понимаете. Тьма, некромантия, чёрные петухи… Говорят, их кровь лучше всего успокаивает мёртвых.

– Куо?

– Меньше слушайте, что говорят, – проскрежетала зубами я. – А о таких вещах предупреждать надо до подписания договора!

– Так ведь… – Он пожал плечами, а я в сердцах плюнула. Только проклятия мне для полного счастья и не хватало!

Сопровождаемые злобным взглядом петуха, мы прошли за угол дома, и мне открылся вид на внутренний дворик, который, если верить Конарди, теперь полностью принадлежал мне.

– Куо?

И Кокоту.

Двор был небольшой, но совершенно очаровательный. Изумрудно-шёлковая кашка* пушистым ковриком устилала всё пространство, так любимых мною с самого детства цветочков ещё не было – кашка поздним летом и ранней осенью цветёт, но и без них картинка вызывала улыбку.

Я огляделась. В зоне пикника лежал кусок поваленного дерева, переделанный под симпатичную скамейку. Кострище было обложено идеально круглыми, белоснежными голышами. Пахло зноем и лавандой.

– Это волшебная трава. За ней почти не нужно ухаживать.

Заметив, что настроение моё улучшилось, Конарди заметно оживился.

– Я знаю. – Одна дорожка, та, что вела к крыльцу, была посыпана битым кирпичом, вторую, убегавшую ко второй калитке, что спряталась в зарослях дикого винограда, кто-то выложил каменной плиткой. – Что там?

– Там? – Конарди преданно улыбнулся. – Там кладбищенский сторож живёт. Если пересечь его двор, то вы выйдете на улицу Последнего пути.

– И что на ней?

– Так кладбище же! – Парень едва не лопался от восторга. – Правда, удобно?

– Очень.

Мы подошли к застеклённой двери, возле которой кто-то аккуратно составил мои кофры, и Конарди вручил мне ключ.

– Добро пожаловать домой, леди Вирджиния! – с торжественной и, чего уж там, немного идиотской улыбкой объявил он. – Надеюсь, Литлвиладж и в самом деле станет домом для вас.

– Вы очень любезны.

Ключ легко и бесшумно провернулся в замке, и дверь отворилась.

Пол в небольшом, но светлом коридоре был устелен самоткаными разноцветными половичками. Справа от двери сундук, слева – крючки для верхней одежды, а под ними обувная полка. Вся обстановка напоминала мне охотничий домик отца, куда мы ездили всей семьёй, и во дворе которого я однажды повстречала бедолагу медведя-шатуна.

– Очень мило!

Арка в конце коридора была завешана тонкими металлическими цепочками, которые встревоженно зазвенели, стоило нам их потревожить.

Вид кухни заставил меня непроизвольно застонать. И было от чего.

Чьи-то умелые и, не побоюсь этого слова, талантливые руки идеально разделили это помещение на две части: правая часть была мечтой любой поварихи, но зато левая… За такое рабочее место любой алхимик бы продал дьяволу свою бессмертную душу.

– Кухня общая. Вам придётся делить её с новым алхимиком, – попытался испортить момент очарования Конарди, но я только рукой на него махнула.

– Ерунда какая! В кампусе я кухню с десятком алхимиков делила, а лабораторию вообще с полусотней.

– Домоправительницы нет, – продолжил свои попытки разочаровать меня он.

– Я привыкла сама за собой убирать.

– А кухарка приходит лишь дважды в неделю

– На два раза больше, чем я рассчитывала.

– Но в городе вы без труда найдёте себе помощницу по хозяйству, если такая необходимость возникнет, а Джейми Танг…

– Мистер Конарди, – перебила я. – Алан. Поверьте, я давно вышла из того возраста, когда девочка нуждается в няньке. Я справлюсь.

Парень понимающе усмехнулся и махнул влево.

– Что ж. Тогда лестница на второй этаж – там. Вы осматривайтесь, а я пока найду кого-то, кто поможет поднять вещи наверх.

– А вы?

Я глянула на него, не скрывая насмешки. Кофры у меня, конечно, были немаленькие, но мы с Эршей ведь как-то сумели без посторонней помощи дотащить их до ворот кампуса, где нас дожидался наёмный экипаж.

– А я плечо повредил на прошлой неделе.

Конарди скорчил трагичную мину, похлопал ладонью по своему правому предплечью и с самым честным видом соврал:

– Доктор Бейли категорически запретил мне тяжести поднимать.

– Сочувствую, – хмыкнула я и, не оглядываясь на парня, начала подниматься наверх. – А о кофрах не беспокойтесь. Я справлюсь со всем сама.

На втором этаже было две спальни и уборная. Точнее, одна спальня и одно помещение непонятного назначения, потому что из мебели здесь был только камин, несколько пустых книжных полок и круглый стол на трёх ногах, который пошатнулся и упал от одного лишь моего взгляда.

– Ну что ж, – пробормотала я. – По крайней мере, не придётся далеко ходить за дровами для камина.

Пол был не очень чистый, по углам пыль, стёкла в окнах, судя по их виду, не мыли несколько лет.

– У меня есть работа и прекрасный дом, – напомнила я сама себе. А то, что он нуждается в уборке – это такие мелочи. Я ведь не безрукая. К тому же в спальне идеальная чистота. Хотя это и странно.

Интересно, откуда такая избирательность?

Вещей бывшего жильца в доме не оказалось. Как мне объяснил мистер Конарди, что-то мой предшественник забрал с собой, а остальное работники из ратуши упаковали в коробки и отнесли на склад, где они будут ждать конца лета, а после их продадут с аукциона.

– Вся прибыль пойдёт на благоустройство города в целом и дома некроманта в частности, – заверил меня Конарди.

Сейчас, увидев, в каком состоянии находится вторая из двух моих комнат, я посчитала это более, чем справедливым.

– Ладно, с этим разберёмся позже, – постановила я, и вернулась в спальню.

Чем-то она напоминала мою комнату в кампусе. Большая, светлая. Простая, удобная кровать, тумбочка, платяной шкаф, комод, письменный стол у окна, дубовый, надёжный, с лакированной столешницей, множеством ящичков и очень дорогим набором для письма. Точно такой же я получила на день ангела от моего кузена Макса.

– Держи, мелочь, – сказал он, вручая подарок. – Когда будешь записывать свои дьявольски сложные алхимические рецепты, черкни и мне пару строк.

В общем и целом, в новом доме меня всё устраивало. Особенно умилил букетик полевых цветов на подоконнике.

Я спустилась вниз и взяла два кофра поменьше, затем затащила в дом большой. Поднимать его наверх я не собиралась, почти все вещи из него можно было оставить внизу: салфетки, маг-посуда, обычные чашки и тарелки, кое-что из алхимической утвари и разные мелочи.

Так что я не лукавила, когда говорила Конарди, что справлюсь со своими кофрами сама. И я почти закончила с двумя из них, когда снизу меня окликнули.

– Мисс Лэнгтон, вы наверху? Могу я подняться?

Я выскочила из спальни и, подхватив юбки, поспешила вниз. Не знаю, кому я там понадобилась, но наверх в этом доме подниматься имеет право только один человек. И этот человек – я.

В коридоре, не решаясь войти в кухню, топтался мальчишка. По виду ему было не больше двенадцати лет. Он был босым, в штанах до середины икр и в простой холщовой рубахе. Иссиня-чёрные волосы его были собраны в небрежный хвост на затылке, а широкие скулы и разрез глаз вполне свидетельствовали о том, что по крайней мере один из его родителей был выходцем с востока.

– Привет, ты кто такой?

– Джейми Танг, – ответил он. – Меня мистер Конарди прислал помочь вам с вещами. Этот, что ли, сундук надобно наверх затащить?

Этот помощник влез бы в мой кофр с головой, ещё бы и место осталось. Поэтому я покачала головой.

– Нет, Джейми, в этом деле помощники мне не нужны. Но я буду тебе крайне признательна, если ты согласишься сходить со мной за покупками. И ещё. Ты не знаешь, есть ли тут где-нибудь ведро и швабра? Наверху ужасная грязь.

– Где грязь-то? – возмутился мальчишка. – Я сам всё давеча убрал. Даже окна помыл, хоть и не люблю это дело, и шторки свежие повесил.

– Цветы тоже ты принёс?

– Да, – проворчал он, внезапно покраснев. – Дед сказал, что женщинам такое нравится, вот я и…

– Мне и вправду понравилось. Спасибо, Джейми. И спальню ты убрал очень хорошо! Но… Не подумай, что я жалуюсь, только во второй комнате такой ужасный бардак!

– В зомбируме, что ли? – изумился он. – А зачем там убираться? Всё равно ж упыри нагадят.

– Прости, зомби… что? Ваш некромант… как его?

– Мистер Мёрфи.

– Да, он. Он держал нежить в доме? Рядом со своей спальней?

Судя по тому, как Джейми глянул на меня, ничего предосудительного в действиях моего предшественника он не видел.

– Ну, не в спальне же он их должен был держать…

Тут я даже не нашла, что возразить.

– Ладно, об этом позже, – пробормотала я. – Так ты поможешь мне с покупками?

– Только сначала принесу всё для уборки. Мыть полы в зомбируме… Прав был дед, никогда не знаешь, что этим женщинам в голову придёт.

В Литлвиладже было целых три хозяйственных лавки, кондитерская, бакалейная, мясников было двое, а к молочнику мой адрес Джейми записал, как только узнал дату моего приезда.

– Вообще-то, покупки лучше всего делать на рынке, – заметил Джейми. – Там намного дешевле. Овощи, фрукты, свежая рыба. Иногда дичь. Но сегодня уже поздно. Они к обеду всё продают, и разъезжаются по домам.

– Я учту это. Спасибо.

– Куда сначала? В хозяйственную, или в бакалею? Бакалея ближе, и если вам нужно мыло там, спички и всякая мелочь, то можно обойтись лишь ею одной.

Парень указал на лавку в конце улицы. Обычный магазинчик, по обыкновению маленьких городов занимавший весь первый этаж двухэтажного дома. В витринных окнах лежал товар. Над дверями красовалась новенькая вывеска «Саттон и Саттон». С обеих сторон от крыльца благоухали лавандовые клумбы.

– Отличная идея!

– К тому же Фил Саттон, может, и угрюмый молчун, – продолжил рассказывать Джейми, – но терпеть не может сплетников. А ещё он приезжий, что вас не может не радовать.

Я улыбнулась. В этом солнечном городе, наполненном запахом лаванды и ленивым жужжанием пчёл, отчего-то постоянно хотелось улыбаться.

– Почему это?

– Вся его родня живёт и умирает в Бигтауне. А в Литлвиладже у него только лавка и пока ни одного покойника.

– О!

Очень хотелось спросить, почему эта новость должна меня радовать. Я, может быть, и получила образование алхимика, но при этом не была полным профаном в некромантии. И готова завещать своё тело на опыты некромантам-первокурсникам, если ошибаюсь, но покойники – это последнее, чего стоит бояться магу смерти.

Получил тело, провёл обряд, проследил за тем, чтобы мертвеца предали земле, воде или огню – и всё. Конец. На кладбище, которое хорошо и правильно чистят, о покойниках можно не вспоминать.

– По крайней мере, так всегда говорил мистер Мёрфи.

– О… Ну, если он так говорил, тогда, конечно. Кстати, ты не знаешь, что именно мистер Мёрфи делал с нежитью в зомбируме?

Джейми глянул на меня с жалостью и ответил:

– Приводил в надлежащий вид.

– О…

– Мисс Вирджиния!

– Что?

– Может, мы всё же зайдём в лавку? Филу всё равно, даже если мы простоим на пороге ещё четверть часа, но у миссис Пуф, старушки, которая живёт в доме через дорогу, есть подзорная труба. Говорят, она была шпионкой, и умеет читать по губам. Не знаю, правда ли, но народ отчего-то верит всем байкам, которые миссис Пуф пытается выдать за правду.

– О! – в третий раз повторила я и, схватив парня за руку, втащила его внутрь бакалейной лавки. У меня ещё будет время расспросить его о зомбируме. За плотно задёрнутыми шторами, вдали от подзорных труб и любопытных подружек…

В лавке у мистера Саттона я купила почти всё необходимое. Кое-чего не нашлось, но владелец любезно предложил заказать для меня всё в Бигтауне.

– И к концу недели Вилли – мой подмастерье – всё сам принесёт к вам домой.

Мы с Джейми вышли из лавки и мальчишка тут же попытался забрать у меня самую тяжёлую корзину, а когда я не позволила ему этого сделать, отдав свёртки полегче, предложил:

– Если вы составите список продуктов, как только что у Фила, то я завтра утром могу сбегать на рынок и купить всё это для вас.

Я покачала головой и с сожалением отказалась.

– Спасибо за предложение, милый, но ты не должен мне помогать.

Парень насупился.

– Почему?

Получить такого замечательного помощника очень хотелось! Он не только убирает в комнате лучше любой горничной, так ещё и не стесняется посплетничать о городских жителях. Да и в доме некроманта ориентируется гораздо лучше меня, но, увы.

– Ох, Джейми… Сегодня ты оказываешь мне дружескую услугу, за которую я планирую расплатиться с тобой визитом в кондитерскую. И не красней, я видела, как ты смотрел на то пирожное. Но платить тебе жалованье на постоянной основе я пока не могу, потому что сама концы с концами еле свожу.

– Жалованье? – Он выпучил глаза и попятился. – Мне?

Я растерялась.

– Ну, как бы да. За работу принято платить. А за хорошую работу платить хорошо.

– Кронами?

– Ну не пирожными же! – рассмеялась я.

Джейми задумчиво пошевелил пальцами на ногах и, не поднимая глаз, заметил:

– Но мистер Конарди говорил, что кладбищенский сторож получает жалованье. И что помощь некроманту – это его обязанность.

– Ты работаешь сторожем?

Он быстро глянул на меня из-под бровей и снова отвернулся.

– Дедушка сторож. А я помогаю только. Вот мистеру Мёрфи помогал. Он меня хвалил, называл смышлёным. Жалованье не платил, но прошлой осенью купил зимние ботинки, а ещё раньше костюм для воскресной школы.

Я стиснула зубы и мысленно обругала бывшего некроманта Литлвиладжа жадной скотиной.

– Давай так, – приняла решение я. – В этом месяце ты помогаешь мне с ремонтом и уборкой в зомбируме, ходишь за покупками и… и рассказываешь мне последние сплетни. А я за это расплачиваюсь с тобой ужинами и завтраками, но, чур, ты помогаешь готовить. Повариха из меня так себе. А после того, как господин бургомистр выплатит мне первое жалование, и я пойму, сколько денег мне нужно на ведение хозяйства, мы обсудим наш договор ещё раз. По рукам?

Глаза Джейми засверкали, как звёзды на ночном небе, и я усмехнулась, понимая, что мальчишка согласился.

– Но с твоим дедушкой я всё же поговорю. Не хочу, чтобы он думал, будто я тебя использую.

– С дедушкой? – пискнул мальчишка. – Не надо с дедушкой! Он… у него… ему… С ним… я лучше сам с ним поговорю! Пожалуйста!

Скрестив за спиной пальцы, я пообещала пацану, что и слова деду не скажу, а когда тот снова повеселел, спросила:

– Ну что, теперь в кондитерскую?

Джейми слегка порозовел, но, сглотнув набежавшую слюну, заулыбался:

– Ага.

Мы прошли до конца улицы, но уже на самом пороге кондитерской нас перехватила низенькая кругленькая дама. Одета она была в ярко-зелёное платье и белоснежный передник со множеством мелких кармашков.

– Да как же это так? – Всплеснула она руками, загораживая мне проход и гневно сверкая глазами. – Это что же такое делается? Ещё дед моего прадеда в Литлвиладже хозяйственную лавку открывал, а вы за спичками и щёлочью к Саттону ходите!

Я покосилась на Джейми, и мальчишка, недовольно цыкнув, обронил:

– Точно по губам читает.

– У него ж ни могилки в Литлвиладже, ни склепика! – продолжила причитать женщина. – Жена и дети здоровые, дай им Боженька долгих лет жизни. А я? Мне кто поможет? Мой-то совсем развалился, еле ноги передвигает. Помощи от него, как от козла молока, а некромант наш новый по заезжим хапугам ходит. Где справедливость, люди добрые?

Я поставила на землю корзинки и подняла руки вверх, призывая женщину к тишине.

– Секундочку. Миссис…

– Вдова Споти, – шепнул мне на ухо Джейми.

– Миссис Споти. – Я бросила в сторону парня полный благодарности взгляд. – Давайте по порядку. Какая связь между тем, что я купила спички у господина Саттона и тем, что ваш помощник плохо справляется со своими обязанностями?

– Так прямая! – ахнула женщина. – Плут Мёрфи уж третью неделю, как сбежал. Разваливается мой помощник. Не сегодня-завтра, глядишь, руки отвалятся, а на кой мне безрукий помощник? Спасибо Боженьке, безруких у нас в семье хватает. Три сына, две невестки да племяшка, чтоб ему пусто было, кровопийце малолетнему, и дай ему Боженька долгих лет жизни! На одном муже всё и держалось, да зимой нажрался в трактире, скотина упрямая, упал в сугроб, уснул и помер! Раз в десять лет в Литлвиладже снег выпал, и весь на мою голову. Так поможете, миссис… как вас там?

– Леди Лэнгтон, – услужливо подсказал Джейми. – Вирджиния.

– Ага. Помогите, а? Совсем испортился мужик.

Я выдохнула и прикрыла глаза.

– Подождите. Подождите! Я вас правильно поняла? Ваш муж… зомби?

– Ну, да…

– Святые небеса, а я-то подумала, что у меня галлюцинации! – Вздохнула. – Джейми, пирожное переносится на завтра. Отнеси, будь добр, все покупки ко мне домой, и жди меня. Будем ужин готовить. А вы, миссис Споти, ведите. Посмотрю на вашего… кхм… помощника.

Женщина засияла ярче вечернего солнца за моей спиной, а я закусила губу. Дьявольски не хотелось её расстраивать, но… Но чем, чёрт подери, думал мистер Мёрфи?

Я, понимаю, что у него не было моего деда, который умел проблему тёмной энергии настолько популярно разложить по полочкам, что и пятилетний ребёнок понимал, но ведь где-то он учился, этот некромант. Очень надеюсь, что не на алхимическом факультете. Должен знать о возможных последствиях!

– Свет и тьма поделили этот мир поровну, – рассказывал нам в детстве дед, рисуя при этом на листе бумаги круг.

– Вот это наш мир, – говорил он. – Вот здесь живём мы. – Ставил точку на белой половине. – А здесь – создания тьмы. – Капля белой краски падала на тёмную половину. – Кого мы относим к созданиям тьмы?

– Лишённых души тварей, – хором отвечали мы. – Демонов, оживших мертвецов, нежить.

– Правильно. А чем питаются создания тьмы?

И на этот вопрос мы знали ответ:

– Живыми душами, кровью и плотью человеческой.

– И светом, – неизменно добавлял дед. – С тёмной энергией работать легко и интересно, она пластична и послушна воле хозяина. Не сопротивляется, льнёт к рукам и сама подсказывает магу, что и как надо сделать, чтобы заклинание не сорвалось и не рассыпалось снопом бесполезных искр. Но помните, детки, каждый раз, когда вы черпаете энергию с той стороны, вы показывается созданиям тьмы путь в наш мир. Она будет просачиваться, и просачиваться, и просачиваться…

Дед принялся водить кистью по нарисованному кругу, стирая границы и превращая весь рисунок в сплошное серое пятно.

– И что случится, когда её станет слишком много?

– Пустошь, – ответил тогда вместо нас вошедший в классную комнату папенька. – Пустошь случится.

И добавил укоризненно:

– Отец, ну что ты малышню раньше времени пугаешь? Практику на старших курсах никто не отменял. Вырастут, выучатся, по Пустоши погуляют – сами всё поймут.

Но разве дед когда-то прислушивался к чужому мнению? Конечно, он нам рассказывал и о Пустоши, и о том, откуда она взялась. Рассказывал о вымерших городах и мёртвых лесах, где нет места ничему живому. В этих лесах не водится зверьё, и птицы их облетают стороной…

А ведь когда-то на месте Пустоши жили люди!

До тех пор, пока не увлеклись экспериментами с тёмной энергией и не нарушили баланс. А тьма только и ждала, чтобы расползтись по нашему миру. Смешалась со светом и превратила когда-то плодородные земли и шумные города в десятки, сотни миль безжизненной пустыни.

Пустошь.

Самое печальное, что тьма, найдя однажды путь в наш мир, уже не хотела останавливаться, и просачивалась через самые тонкие, едва заметные щели, норовя захватить новые и новые территории. Обязанность некроманта – следить за тем, чтобы этого не произошло.

Следить! А не создавать дополнительные пути проникновения в наш мир. Я алхимик, и то об этом знаю!

Как мистер Мёрфи мог допустить такую оплошность?! Создать зомби, чтобы он подсобным рабочим на складе работал – это верх безалаберности! Натворил дел, а мне теперь расхлёбывай!

-–

Кокот – придурок в переводе с чешского, и одновременно неприличное слово в придуманном мною мире. Какое-нибудь дико неприличное. Вариант придумайте себе сами. Ну, или оставьте «придурка». Кстати, как мне тут подсказали читатели, в словацком языке это слово и без всяких придумок дико неприличное ругательство.

Изумрудно-шёлковая кашка – магически выведенный сорт травы, используемый для газонов. Отличается насыщенным зелёным цветом, густая, неприхотливая, максимальная высота – пять сантиметров. Цветы по форме напоминают миниатюрные разноцветные ромашки. В стрижке не нуждается.

Глава 4. Человек человеку – волк, а зомби зомби – зомби

В заботе о ближнем главное – не перестараться (Народная мудрость)

Зомби стоял посреди склада, жёлто-коричневый, угрюмый, с зелёным пламенем в пустых глазницах и без следа хоть какой-то тёмной энергии. Серьёзно, если бы мне не было известно, что этот мужик помер несколько месяцев назад, я бы назвала его маскарадный костюм самым лучшим в мире.

Увы, маскарадным костюмом это не было.

– Бертик, это наш новый некромант, мисс Вирджиния, – представила меня миссис Споти. – Поздоровайся.

– Ы, – прогудел Бертик и переступил с ноги на ногу. Со стороны могло показаться, что он испытывает некоторую неловкость, но я то знала, что единственное чувство, которое может испытывать зомби – это чувство голода. Кстати…

– Миссис Споти, а чем вы его кормите?

Питались зомби преимущественно мозгами, но не брезговали и прочими частями человеческого тела.

– Бертик, покажи! – велела женщина и её покойный муж с отвратительным, чавкающим звуком вытащил прямо из своей груди какой-то амулет.

– Он что же, вас понимает? – ахнула я. Не то чтобы я была большим специалистом по части оживших мертвецов, но в одном была уверена точно: мёртвый мозг думать не умеет.

– Не понимают меня сыновья – по сто раз объяснять приходится, – обиделась женщина. – А с Бертом мы почти тридцать годков считай душа в душу прожили. Он не просто понимает, он будто мысли мои читает.

– Ы, – согласился Берт и протянул мне амулет.

Это был кристалл, серебряной цепочкой прикрепленный к… к чему-то внутри самого зомби. Допускаю, что к рёбрам. Кристалл светился фиолетовым и вот от него, пусть и слабо, но всё же веяло тёмной энергией.

Таких штук я не видела ни у кампусных некромантов, ни у тех, с которыми состояла в кровном родстве. Поэтому, забыв о возможной опасности я, подошла к зомби почти вплотную и решительно вынула из его холодных пальцев так заинтересовавшую меня вещицу.

При ближайшем рассмотрении амулет оказался кристаллом-наокпителем. Боевики и некроманты подобные штуки брали с собой в Пустоши, чтобы использовать в случае необходимости. Например, когда резервы организма уже на пределе, а на вас несётся новая волна нежити. Или когда нужно накрыть охранным контуром целую деревню. В Гиблых землях1 такое случалось частенько.

У меня такой тоже где-то валялся. Полностью разряженный за ненадобностью.

Впрочем, обычные кристаллы от того, которым владел зомби по имени Берт, всё же отличался. Боевики и некроманты свои накопители напитывали светлой энергией, а этот абсолютно точно кто-то зарядил тёмной.

Не кто-то, а мой предшественник. Интересно, что ещё он творил в своём зомбируме?

– Ы.

– Берт ведь не единственный зомби в городке?

Вопрос я задавала для проформы, как говорится, заранее зная, каким будет положительный ответ миссис Споти, и когда женщина кивнула, прикрыла ладонью глаза.

КАК?! Как Мёрфи мог так безответственно сбежать?

– Скажите, миссис Споти, а господин Мёрфи не говорил вам, что случится, если вы, к примеру, забудете или по каким-то причинам не сможете зарядить амулет?

– Ну я ж объясняла! На куски развалится…

Значит, жрать человеческие мозги не начнёт. Хотя бы так…

– Ы.

Я поджала губы, внезапно осознав, что просто не могу уничтожить это существо. И вовсе не потому, что боюсь оставить его вдову без помощников, а из-за банального любопытства. Матушка всегда говорила, что я любопытна, как кошка, и что это когда-нибудь меня погубит.

Если не прославит.

Сейчас я смотрела в зелёное пламя, полыхавшее в глазницах зомби, и заранее знала, что не успокоюсь, пока не раскрою тайну пропавшего некроманта. Мне-то и раньше казалось, что он исчез из Литлвиладжа не просто так, а сейчас, когда я случайно раскрыла его секрет, то мои подозрения переросли в уверенность.

– А вы почему спрашиваете? Не знаете, как Бертика моего подлечить?

Местным жителям, похоже, было даже невдомёк, что практика оживления мертвецов для домашнего использования популярна только в этом регионе Бревиллии. И я пока, пожалуй, не стану убеждать их в обратном.

Я же не самоубийца. Да отбери я у них сейчас эту дармовую рабсилу, и меня завтра же из этого гостеприимного городка поганой метлой выметут, даже несмотря на договор. А то, не приведи Бог, «исчезнут», как предыдущего некроманта.

Не-ет… Спешка в этом деле совершенно ни к чему. Никаких опрометчивых поступков. Надо хорошенько во всём разобраться.

– Восхищаюсь тонкой работой своего коллеги, – не моргнув глазом, солгала я. – Миссис Споти, я вашего помощника на некоторое время заберу к себе. Но скорее всего он довольно быстро вернётся назад.

– Скорее всего?

– Точно вернётся, – исправилась я и даже пальцы не стала скрещивать. Если я в ближайшие сроки не разберусь, как Мёрфи заряжал свой кристалл тёмной энергией, то просто упокою бедолагу Берта и верну его туда, где ему давно уже надо было лежать – в семейный склеп.

Кстати о склепах. Сегодня ночью я планировала отдохнуть, но, как видно, не судьба. Нынче же проверю тёмную энергию в районе кладбища.

За время моего отсутствия Джейми успел разобрать корзины с покупками, и ждал меня, удобно устроившись на крылечке. Кокот вышагивал вокруг, как солдат из почётного караула, но близко к моему помощнику отчего-то не подходил.

– Ы! – поприветствовал эту странную парочку Берт.

– Куо? – изумлённо наклонив голову на сторону, поинтересовался Кокот.

– Туо, – огрызнулась я. – Джейми, скажи, а в моих владениях нет какого-нибудь сарайчика ненужного?

– А вам зачем? – лениво отозвался мальчишка. Бродящий среди белого дня по улицам города зомби, по всем признакам, удивил его меньше, чем дождь в октябре. – Скотинку что ли разводить собрались? Крупную или мелкую?

– Среднюю… – Я покосилась на Берта. Стыдно признаться, но хотелось удостовериться, что зомби не обиделся на мои слова. – Так есть или нет?

– Есть каретник, но он у вас с алхимиком общий. – Мальчишка махнул рукой влево, где вместо забора возвышалась глухая стена. – Я туда садовый инвентарь складываю и разные мелочи. Карет у вас всё равно нет… – Посмотрел на Берта и задумчиво почесал бровь, очевидно сообразив, какую именно скотинку я собралась разводить. – Ну или баронский склеп. Чего добру пропадать?

– Что, прости?

– Склеп, говорю… Литлвиладж раньше – давно – частью баронского имения был. Про Уилкинсонов слышали, небось?

– Кто ж про них не слышал? Скандально известный род, в котором все, как на подбор, либо алхимики, либо аферисты. У нас практикум по ядам вёл один из представителей этого семейства – страх до чего умный мужик. Не знала, что он родом из этих мест.

– Так не из этих, – отмахнулся Джейми. – Говорю ж. Прадед их или прапрадед, тут точно не скажу, это в приходской книге можно посмотреть… Так вот прадед сильно проигрался и в долговую яму попал. А имение вместе с землями короне отошло. Это потом уже его наследники всё назад выкупили, да не захотели на старом месте селиться, новую усадьбу в Лавандовой долине отстроили, и покойников своих из склепа тоже туда же перенесли… Вот местечко-то на кладбище и освободилось.

Я посмотрела на Берта. Он угрюмо следил за Кокотом и не проявлял к нашей беседе никакого интереса.

– Поживёшь пока в склепе, – наконец, решилась я.

– Ы.

– Так вы для зомби-то? – оживился Джейми. – Мистер Мёрфи для того и организовал зомбирум, чтобы по кладбищам среди ночи не шастать.

– И слышать ничего не хочу! – Я передёрнула плечами. Нежить меня с детства не пугает, но от одной мысли, что зомби будет жить со мной через стеночку, становилось дурно. – У меня там столовая будет. Или гостиная. Я пока не решила… Отведи… э… Берта в склеп, а потом… Хотя нет, я сама отведу! Показывай, куда идти. Только давай пошустрее, дружище. Дел невпроворот…

Тёплое местечко, не пыльная работа… Не успела на новом месте устроиться, как на меня зомби словно перезрелые сливы посыпались. И неважно, что Берт пока только один. Уверена, за остальными не заржавеет.

…Прогулка до заброшенного склепа, который находился сразу за кладбищенскими воротами, заняла у нас не более получаса, а оставшееся до сумерек время мы с Джейми готовили ужин, а после ужина продолжили разбирать мои вещи.

– Книги и конспекты, я пока в меньший кофр переложу, – рассуждала я вслух. – В письменном столе всё равно места не хватит… А ты сможешь мне в зомбируме… Тьфу-ты! В гостиной… когда ремонт сделаем, полочки смастерить? Сможешь?

– Плотника попрошу, – ответил Джейми. – Он деду должен, не откажет… Только зачем же книжки в кофр прятать? Неудобно. Вы их в секрет снесите. Мистер Мёрфи всё своё некромантское добро там хранил. Говорил, что Госпожа Смерть чужих глаз не любит.

– В секрет?

– За камином. – Парень пожал плечами и улыбнулся. – Думал, вы знаете. Я покажу.

Джейми, не прерывая рассказ, торопливо подбежал к стене и засунул руку в камин.

– Мистер Мёрфи, как только в комнату вошёл, сразу сказал догадался, что камин ненастоящий – трубы-то нет. А всё почему? А потому, что разжигать его никто никогда и не собирался. Он тут только для отводу глаз нужен. Вот.

Послышался щелчок, а затем ненастоящий камин плавно и беззвучно отъехал в сторону, открывая мне проход в тёмную комнату.

– Господин Мёрфи называл эту комнату краденой. – Джейми хлопнул ладонью по стене и под потолком секрета, мерно зажужжали электрические свечи. – Потому что она забирает часть алхимической половины.

Я огляделась. Комната была не очень большой, но зато оборудованной под библиотеку. Все стены были уставлены стеллажами, на которых вперемешку с книгами стояли колбы, реторты, склянки с заспиртованными частями тел людей и животных, два человеческих черепа. Ловцы снов разных цветов и размеров висели тут и там. На небольшой ученической парте лежали в рядок соломенная куколка, кусок мела, кроличья лапка и вылепленная из воска фигурка русалки. С краю стоял ополовиненный графин с каким-то тёмно-коричневым напитком и увесистый квадратный стакан.

Рядом с партой находилось огромное кожаное кресло.

– Шарман, – пробормотала я и шлёпнула Джейми по руке, которую он потянул к бесстыжей русалке. – Лапами ничего не трогать!

Мальчишка засопел.

– Что вам жалко?

– Не жалко, – ответила я. – Но в тайной комнате некроманта руками лучше ничего не трогать, если не хочешь, чтобы тебе какое-нибудь проклятие прилетело. Это я тебе как специалист говорю. Сначала всё проверить надо.

Где-то за стеной надсадно прокукарекал Кокот.

– Который час? – всполошилась я.

Джейми с важным видом вытащил из-за пояса штанов огромную луковицу карманных часов и, небрежно щёлкнув серебряной крышечкой, сообщил:

– Четверть одиннадцатого.

– Святые небеса! Совсем я с тобой заболталась! Беги к деду, скажи, что сегодня мне понадобится его помощь.

– Мисс Вирджиния…

– Потом, потом! – Замахала руками я. – Покажи лучше, как комната закрывается.

Джейми тяжело вздохнул и показал, где в камине прячется рычаг, а когда парень ушёл, я вернулась в комнату и, схватив с парты мел, начертила на полу очищающую руну, чтобы избавить помещение от возможных проклятий, и сторожевую. А затем подумала немного и пририсовала ещё одну – маскирующую первые две. Я не параноик, а просто выросший в семье некромантов алхимик.

И уже после этого побежала переодеваться в некромантский костюм и с одиннадцатым ударом часов на ратушной башне ступила на кладбищенскую землю. Конечно, ужасно хотелось порыться в записях Мёрфи – откровенно говоря, я очень надеялась найти в них что-то о том, как напитывать кристалл тёмной энергией, – но сегодня мне важнее было проверить кладбище.

Тьма ищет пути проникновения в наш мир и днём, и ночью. И находит их постоянно, но ночью чаще. В академических лабораториях, там, где учёные маги проводят эксперименты с материей и энергией, на поле битвы, на месте казни или трагедии со смертельным исходом, и на кладбище – где льются слёзы сожаления и тоски живого по мёртвому.

Джейми ждал меня на крыльце сторожки. Поверх рубашки он надел тёмный сюртук, судя по размеру, дедовский, а светлые волосы спрятал под картузом. Смотрел на меня при этом недоверчивым волчонком.

– Дед спит уже, – буркнул он. – Да и не ходит он никогда с некромантом. Я мистеру Мёрфи сам всегда помогал.

И надо было, надо было настоять на своём, но я махнула рукой. Завтра с этим загадочным дедушкой познакомлюсь и переговорю.

Начали мы со склепов. На каждый порог нужно было бросить по щепотке заговорённой соли и нарисовать руну света. Рунами занималась, конечно, я, а Джейми шёл впереди и уверенно спал соль. Сразу было видно, что, в отличие от меня, он делает это не впервые.

Каждого из своих внуков дед обязательно брал с собой на кладбище – посмотреть, – но помогать разрешал только мальчишкам.

– Тебе не понадобится, – объяснил он своё решение.

– Зачем тогда вы вообще меня сюда водите?

– Чтобы ты научилась чувствовать тёмную энергию, девочка. Это полезное умение не раз и не два спасёт тебе жизнь. Ну и вообще, пригодится.

Дед, кстати, солью не пользовался. Он у нас маг такого уровня, что тьму разгонять может буквально силой взгляда. Ну и рунами, конечно. Руны у него такие сильные, что в нашем родовом склепе тьма даже не пыталась искать лазейку… Ну, по крайней мере ни мне, ни кому либо из моих братьев и многочисленных кузенов ни разу не удалось её там отыскать. В детстве мы, смеясь, называли наш склеп заговорённым от сил тьмы.

И если честно, я думала, что второго такого места нет в целой Бревиллии, а гляди-ка. Некромант на кладбище в Литлвиладже уже две недели не появлялся, по самому городу ходят восставшие мертвецы, и я не знаю, что ещё Мёрфи тут успел натворить, однако тёмной энергии на кладбище почти не было.

Не так, как в нашем родовом склепе, но всё же…

– Джейми, а как часто ты помогал мистеру Мёрфи?

Парень глянул на меня через плечо и уточнил:

– С солью что ли? – Я кивнула. – Раз в месяц. Мистер Мёрфи говорил, что у нас в городе живёт столько хороших и светлых людей, что тьма к нам ленится соваться…

И добавил встревоженно:

– Только вы господину бургомистру не говорите, а то он вам жалованье понизит.

– Уговорил, не скажу, – рассмеялась я. – Но обход давай всё же закончим. Знаешь, как говорят? Раз в год и палка стреляет. Обидно будет, если из-за нашей с тобой лени пострадает Литлвиладж. Я ещё не успела толком рассмотреть ваш город, но он мне уже нравится.

– Это потому что это лучший город в мире! – Радостно сверкнул глазами Джейми. – Я вам такие места покажу, такие… Вы от нас ещё и уезжать не захотите!

К полуночи мы закончили. Я проводила Джейми до сторожки и, сцеживая зевки в рукав, побрела к себе.

День выдался длинным и богатым на события. Поэтому этой поздней ночью я мечтала лишь об одном: упасть на свою новую кровать, закопаться поглубже в одеяла и проспать до завтрашнего обеда.

Но у судьбы на этот счёт были совсем другие планы. Потому что едва я забылась, уронив голову на мягкую подушку, едва утонула в свежем аромате полевых трав, которыми было напитано постельное бельё, как в спальне раздался жуткий стон, сопровождаемый чудовищным скрежетом.

– Святые небеса…

Кровь застыла в моих жилах, а волосы встали дыбом. От страху я не то что встать и включить свет не могла, мне было страшно даже пошевелиться. Я лежала под тонким летним одеялом, таращилась в темноту и дышала через раз.

Тихо тикали настенные часы. Сверчок пел песню любви для своей самочки, а я слушала, слушала, слушала… и сама не заметила, как снова провалилась в сон, чтобы проснуться спустя короткое время от душераздирающего:

– Кх-ы-р… Кхы… Кха! – А вслед за этим скрежет, словно камнем по стеклу и осторожный стук. В окно. Которое находится на втором этаже…

– Хорошо, что не в дверь, – прошептала я и медленно повернула голову.

Лунный свет еле пробивался сквозь тяжёлую штору, сквозь которую совершенно ничего нельзя было рассмотреть. Приходилось додумывать.

Мысль о том, что в окошко моей спальни скребётся зомби я отмела сразу, как еретическую: что-что, но летать живые мертвецы не умели, даже те, у которых были крылья. Другой же нежити в Литлвиладже быть не могло – и я воочию в этом убедилась сегодня ночью. Тогда что остаётся?

– Кха-а. А. А. Кых…

– Чья-то дурная шутка? – продолжила строить предположения я, впрочем не рискуя спустить ноги с кровати.

К последовавшему за стоном скрежету я прислушивалась не дыша. Звук точно доносился из-за окна, в этом я не ошиблась. Но как, кто и главное – за что? Кому я могла успеть насолить?

Потихоньку успокоившись, я заставила себя рассуждать логически. Как – это понятно. Допустим, приволокли лестницу, приставили к стене и, пользуясь тем, что девица в доме одна-одинёшенька, резвятся. А вот кто и за что… В Литлвиладже я ещё толком ни с кем не познакомилась, у меня тут не то что врагов, даже друзей пока не было… Разве что вдова запертого в баронском склепе зомби. Я попыталась представить себе, как низенькая, кругленькая миссис Споти, кряхтя, тащит лестницу и карабкается на второй этаж, рискуя сломать шею и при этом сыпля в мой адрес проклятия…

– Проклятия… – прошептала я, когда за окном снова застонали. – Да быть этого не может!

Решительно отбросив в сторону одеяло я, подгоняемая злостью и чувством праведного негодования, соскочила с кровати, на цыпочках, подбежала к окну и рывком откинула в сторону весёленькую шторку в цветочек.

Назвать птицей существо, обнаруженное мною на узком подоконнике за стеклом, не смог бы даже самый опытный орнитолог. Чёрные крылья воинственно растопырены, красный гребень горит демоническим огнём, а в единственном глазу полыхает адово пламя.

– Кха! – Увидев меня, Кокот не то чтобы обрадовался, но заквохтал зловеще и злорадно. – Куо-о-о. Куо-о-о…

Не знаю, кто дал этому гаду имя, но, надо признать, человек попал в яблочко.

– Убью! – взвыла я и швырнула в петуха стазисом. Это заклинание алхимики учили с азами, потому что без него редко какое зелье обходилось. Однако к старшим курсам использовали его не только в лабораториях. Хочешь, чтобы цветы в вазе простояли подольше, а не съеденная за азвтраком булочка осталась свежей до вечера? Поймать зудящего над ухом комара? Продлить запах дорогих духов на твоей коже? Поймать оборзевшего чёрного петуха? Даже не думай – сразу швыряй стазисом, а потом действуй.

Перепрыгивая через три ступеньки, я мчалась вниз по лестнице, не забывая радоваться тому, что вопреки настоятельным советам маменьки предпочитаю короткие сорочки, едва доходящие до колена. Они и во время сна в ногах не путаются, и бегать не мешают, в случае чего.

Кокот со стазисом справился на удивление быстро (Оно и понятно – тварь магическая, от простого петуха в нём только внешность и была.) и к тому моменту, когда я, прихватив по дороге метлу, выскочила на низенькое крылечко, ковылял по газону, приволакивая одно крыльцо.

– Ага! Значит, летать ты пока не можешь. Очень хорошо.

Паршивец в одно мгновение понял, что дело пахнет жареным и с места пустился в галоп. Я – за ним. А что мне оставалось? Отступи я сейчас – и о спокойной жизни можно забыть. Кокот, хоть и петух, а вёл себя, как самый обыкновенный хулиган. Раз покажешь такому свою слабость – и покоя уже никогда не будет.

Летать он из-за моего стазиса не мог, но бежал быстро и зигзагами, как знал, скотина, что я попытаюсь в него ещё раз магией бросить. Я и бросала. И стазисом, и пульсаром, и заморозкой… Раз даже попала, опалив паршивцу его хвост, но в целом, не причинив никакого вреда. Да и сама чуть не покалечилась, раз или два, растянувшись на влажной от ночной росы траве.

Я ругалась и обещала сварить из гадёныша суп, Кокот орал на своём петушином языке проклятия в мой адрес, но упорно продолжал носиться по двору и отказывался сдаваться. Я бы даже, пожалуй, зауважала его за упорство, но в другой раз…

На двадцатом или тридцатом кругу – бегали мы по периметру двора, потому как покинуть его Кокот по известным причинам не мог – петух начал сдавать, и я так обрадовалась, что снова едва не упала и так грязно выругалась, сквозь стиснутые зубы, что сразу вспомнила, как маменька однажды заставила кузена Ипполита за эти же самые слова вымыть рот с мылом.

На счастье, маменьки рядом не было, а был только бессовестный Кокот, а он-то как раз подобное слышал не впервые, потому как снизил скорость, глянул на меня искоса здоровым глазом и вдруг сел на землю, сложив крылья и трагично опустив голову.

– Ага! – радостно воскликнула я, но приблизилась к паршивцу осторожно, в любой момент ожидая от него какой-нибудь каверзы, однако Кокот нападать не спешил. Смотрел при этом настороженно и устало, но с изрядной долей любопытства.

Я остановилась в шаге от него, устало оперлась на метлу и вздохнула. За время погони жажда крови не то что улетучилась, скорее трансформировалась в желание всё же добежать до этого безумного финиша.

– Вот за каким демоном ты ко мне в окно полез?

Он молчал. А ко мне пришло осознание того, в каком я виде стою посреди двора. Растрёпанная, полуголая, босая, с грязными коленками… И из-за чего? Из-за дурацкой птицы? Узнает кто – засмеют…

– Напугать хотел?

Ни звука. К стыду примешалось чувство неловкости. Хороша я, загоняла бедную птичку до куриного инфаркта…

– Стоит признать, что у тебя получилось, – нехотя призналась я. – Но впредь давай договоримся, если ты хочешь спокойной и сытой жизни… – Алый гребешок едва заметно дрогнул. – … то прекращаешь свои попытки меня напугать, и ведёшь себя как нормальный петух. А я тебе чего-нибудь вкусненького куплю. Просо там или горошек. Что вы, петухи, больше всего любите? Ну? По рукам? То есть, по крыльям?

Кокот неспешно поднялся и вдруг издал тихий смешок и, не размыкая рта… тьфу-ты! Клюва. Не размыкая клюва, проговорил:

– А всё-таки смерть до чего забавные феечки в этом Литлвиладже живут. Знал бы, не затягивал так с переездом…

От неожиданности я чуть не рухнула на пятую точку, а Кокот вдруг воинственно распушил перья на шее, наклонил голову вперёд, растопырил в стороны крылья и опрометью кинулся к ведущей на улицу калитке, над которой тёмным пятном возвышалась широкоплечая фигура.

Поначалу я испугалась: ночь на дворе, а я тут один на один с незнакомцем, да ещё в таком виде, что хоть сквозь землю от стыда проваливайся. Потом разозлилась: ладно я сглупила – в собственном дворе, между прочим, – а он? Кто позволил ему там стоять и за опрометчивыми девицами подглядывать?!

Когда Кокот с разбегу наскочил на чужака, от моего петуха реальной угрозы не ожидавшего, а потому и не убравшего сложенных на заборчике рук подальше от зловредного клюва и острых когтей, окрестности второй раз за ночь огласило то самое ругательство, из-за которого некоторые из моих кузенов мыли рот с мылом. И я, удовлетворённо хмыкнув, велела:

– Фу, Кокот.

Незнакомец закашлялся, а я с победным видом удалилась в дом, очень надеясь, что у мужчины при возможной встрече хватит ума и такта не напоминать мне о досадном ночном происшествии. Я-то его рассмотреть не успела – в темноте было заметно лишь, что он чрезвычайно высок, да основательно широк в плечах – и вряд ли узнаю. А вот он мог догадаться, кто среди ночи бегает по некромантскому двору за проклятым некромантским петухом…

Поднявшись наверх я во второй раз за ночь ополоснулась, поменяла сорочку на свежую и снова легла в постель. Мне казалось, что после такой изнурительной пробежки, я засну мертвецким сон. Но сон не шёл. Постель стала неудобной, подушка слишком мягкой, одеяло тяжёлой, а звуки ночного дома откровенно бесили. Мне то мерещились чьи-то шаги, то слышался скрип половиц, то будто кто-то вздыхал внизу…

И когда я совсем уже решилась встать, чтобы заняться делами: например пойти в секретную комнату и попытаться отыскать записи Мёрфи, если они были, конечно, меня всё-таки сморило.

Во сне я ходила по кладбищу в сопровождении Джейми. Мальчишка по-прежнему был бос, но зато в цилиндре и смокинге. В руках его была веточка физалиса.

– Это цветы из сада супруги господина бургомистра, – сказал он и протянул мне цветок. – Она сама их вырастила.

Красные фонарики вдруг раскрылись, будто клюв у невиданной птицы, и оттуда на меня уставились горящие зелёным пламенем глаза.

– Куо! – сказал Джейми, и я бросила в него оказавшуюся в моей руке палку.

– Куо! – обиделся он и вдруг превратился в Кокота.

– Иди прочь! – велела я, но петух отказался уходить, он в клюве принёс мне мою палку, и я принялась её кидать, а он с радостным клёкотом бегал между могил и раз за разом мне её возвращал…

В общем, нечему удивляться, что проснулась я в холодном поту. Солнце уже встало, хотя поднялось невысоко, и я решила не залёживаться.

Переодевшись и умывшись, спустилась вниз. Насыпала Кокоту в миску обещанного гостинца – сегодня это были лишь хлебные крошки, но петух от угощения не отказался. Затем наскоро приготовила завтрак из нескольких бутербродов и, прихватив кувшин с молоком, оставленный молочником у крыльца, поспешила к своему помощнику.

А точнее, к его деду. Пришла пора познакомиться с кладбищенским сторожем, но Джейми меня опередил, влетев во двор с видом встревоженным и ошалелым.

– Мисс Вирджиния, – заголосил он, едва меня заприметив. – Как хорошо, что вы уже встали, а то там такое, что я прямо-таки не знаю, что и делать.

– Какое?

– Вот.

Мальчишка протянул мне сложенный листок, а я ему взамен – молоко и свёрток с бутербродами, и принялась читать.

«Дорогие сограждане, литлвиладжцы, друзья!

Довожу до вашего сведения, что сегодня, в пятницу, второго числа месяца июня, года тысяча восемьсот девяноста шестого от восхождения на небо Магической звезды в наш город прибыл новый некромант.

В отличие от многих из вас мне уже посчастливилось познакомиться с ней лично. Мисс Лэнг оказала на меня самое приятное впечатление…»

– Лэнгтон, – вслух исправила я и, вздохнув, продолжила читать.

«Мисс Лэнг оказала на меня самое приятное впечатление, сразу видно, девушка воспитанная, образованная, к делу относится серьёзно. Моего помощника латать на ходу не стала, забрала с собой, пообещав вскорости вернуть лучше прежнего.

А также велела наказать, что коли в Литлвиладже есть и другие помощники, их надлежит доставить до утра на кладбище, а всем, кто не доставит, будет выставлен штраф – три сотни крон.

Ежели же кто утаить помощника решит, так у мисс Лэнг от старого некроманта списочек сохранился. И в списочке том есть все, даже Натэлла Денисон, которая третьего дня на площади врала, будто у них в доме мёртвых помощников нет, а одни лишь живые, поколику у коров от мёртвых молоко сворачивается. Молоко-то, может, и сворачивается, а токмо я своими глазами видела у них на дворе старого Тони, а тот уж шесть годков, как помер».

На этом письмо обрывалось, но я ещё с минуту таращилась на кривоватые строчки, втайне надеясь на обман зрения. Ну или на продолжение своего безумного сна.

Минуты две спустя, когда стало понятно, что происходящее не бред моей воспалённой фантазии, а жестокая действительность, осипшим от шока голосом уточнила:

– Что это?

– Думаю, что вдова Споти, – прочавкал бутербродом Джейми. – Это она всегда за всеобщую справедливость радеет. Её рук листовка, зуб даю… Эту я с кладбищенских ворот на рассвете снял. Но дурковатый Патрик сказывал, что они по всему городу висят.

– Кто такой дурокватый Патрик? – обречённо спросила я.

– Пастух наш. Он каждое утро мимо кладбища городских коров гонит. А сегодня задержался, чтобы новостью поделиться. Говорит, народ со своими помощниками аккурат за стадом бредёт, того и гляди тут будут… И я сразу предупреждаю, все в баронский склеп не влезут.

– Дел кот наплакал, – пробормотала я. – Работа не бей лежачего… Ну, Эрша! Чтоб я тебя ещё раз послушала…

– Что, простите?

– Ничего, – проворчала я. – Ты вот что, Джейми, помощников этих всех по списку прими. И пусть они… не знаю, кладбище что ли убирают. Ну, те, что в склеп не поместятся.

– А вы? – Он отхлебнул из кувшина и сладко зажмурился.

– А я пока, это… подготовлюсь, в общем. Обряд предстоит непростой…

И скандал нешуточный, если в записках Мёрфи не окажется нужной информации.

Оставив Джейми на приёме требующих ремонта зомби, я опрометью бросилась в потайную комнату, открыла дверь при помощи спрятанного в камине рычага, вбежала внутрь, на ходу зажигая электрические свечи.

– Ауферетур! – шепнула заклятие, останавливающее действие маскирующей руны, и замерла на месте, не веря собственным глазам. Очищающая руна, отработав своё, исчезла, а вот по сторожевой кто-то основательно потоптался, оставив мне след от ботинка и отпечаток чужой магии, прошедшейся по письменному столу, по полкам слева и по склянкам с заспиртованными частями лягушки.

И что я не додумалась вместе со сторожевой поставить ещё и сигнальную?.. Теперь гадай, кто был в комнате без меня и как проник в дом. На Джейми я даже не подумала, сразу решив, что это дело рук какого-то чужака. И откровенно говоря, это пугало.

– Сегодня же попрошу врезать замки, – поклялась я себе и заглянула в ящик стола.

Здесь был набор старомодных перьев, чернильница-непроливайка, стопка чистой бумаги и ни следа записок или дневника… Эх, знать бы, что тут искал таинственный вор. Ладно, если деньги, а если то же, что и я?..

На книжных полках тоже не обнаружилось ничего занимательного, если не считать полудюжины старинных книг по некромантии и одного трактата знаменитого чернокнижника Доминика Клири.

Больше часа я листала книги, обнаружила несколько новых заклинаний, при помощи которых можно было быстро и без лишних магических затрат справиться с ожившим мертвецом, но ни слова о том, как этого самого мертвеца подлечить.

– Может, в артефакторике посмотреть? – принялась рассуждать я. – Мне ведь всего-то и надо, что напитать тёмной энергией магический накопитель…

Однако по интересующему меня предмету в тайной комнате учебников не было.

Паника прорвалась наружу пробудившимся вулканом, похоронив под дурными предчувствиями остатки надежды на благополучный исход. Я пыталась успокоить себя тем, что некромант должен не оживлять мертвецов, а как бы наоборот. И если господин бургомистр изволят выразить мне претензии по поводу исчезновения неживых помощников, я найду что ответить и чем возразить, но отношения с городскими жителями будут окончательно и бесповоротно испорчены, это хоть к гадалке не ходи.

Вспомнив про гадалку, я три раза поплевала через плечо и мысленно погрозила Эрше кулаком. Втравила меня подружка в историю, будь здоров… Хотя я, конечно, и сама виновата.

В голову пришла идея заранее покаяться бургомистру. Нет, не в том, что я на самом деле алхимик, а не некромант! Просто сказать, что приверженка старой школы, что мёртвым не место среди живых… И даже уже почти составила вполне приличную речь, когда снизу меня позвал Джейми.

– Мисс Вирджиния, спускайтесь! Тут к вам посыльный от господина бургомистра, да его Кокот во двор не пускает.

– На ловца и зверь бежит, – хмыкнула я и, поставив на этот раз одну лишь сигнальную руну, спустилась. Если вор решит снова забраться в секретную комнату, то незамеченным не уйдёт: визг такой стоять будет, что и в Сити стражники проснутся.

Глава 5. Ходить на работу – к жалованью

– Я приготовила для вас подарок!

– А им можно застрелиться?

(Анекдот)

Господин бургомистр прислал за мной не только посыльного, но посыльного с коляской. Пожилой мужчина в кожаном фартуке поверх серой рубахи назвался Якобом, и поклонился мне в пояс.

– А где мистер Конарди? – спросила я. – Он мне представился, как помощник мистера Уоррена…

– Так они помощник и есть, – с готовностью согласился Якоб. – А я токмо кучер. Господа сегодня поутру из деревни вернулись. Хозяйка сразу цветочки свои проверять побежали-с, али не подохли с голодухи, пока её не было. А хозяин мне и говорит. Ты, мол, Якоб, коляску не распрягай, а сразу езжай за леди Лэнг. Уж больно, говорит, горю желанием с нею познакомиться.

Я почесала переносицу.

– Ну, раз горит, значит, не будем заставлять его ждать. Трогай!

Говорить кучеру о том, что он нечаянно исковеркал мою фамилию, не стала.

Усадьба бургомистра находилась в пригороде Литлвиладжа. Этот белоснежный особняк уютно устроился в сердце зелёного парка, так сильно походившего на лес, что сразу становилось понятно – без рук человека тут не обошлось.