ГЛАВА 21

— Джентльмены, всех женщин, которых мы там обнаружим, желательно взять живыми. За одним исключением. Кандейс Альдер, известную также под именем Каролины Блейк, необходимо застрелить в момент обнаружения. Не позволяйте ей говорить с вами или даже смотреть в глаза, просто стреляйте. Поверьте, это для вашего же блага. — Я обращался к бойцам группы захвата по дороге в Бристоль. По прибытии на место тратить время на инструктаж не хотелось, и потому было выбрано заочное обращение по радио. — Насколько мне известно, нашим объектом является стандартная муниципальная квартира на втором этаже, с двумя спальнями, одним входом и окнами, выходящими во двор и на улицу. Два человека должны оставаться под каждым окном, а остальные пойдут со мной. Никто не должен покинуть помещение без моего разрешения. И еще. Мы изображаем полицейских, так что в случае появления публики не забудьте о своих манерах. Это вряд ли произойдет, потому что местные власти выделили несколько ребят, чтобы сдерживать любопытных и охранять периметр, и я надеюсь, что мы успеем закончить операцию до появления журналистов. Противнику скорее всего известно о нашем приближении, так что будьте готовы к сопротивлению. Избегайте излишней стрельбы, но не допускайте глупостей. У меня все. Есть вопросы?

Я прояснил кое-какие подробности, пока мы ехали по окраине Бристоля, а затем до цели осталось пять минут езды. Местные полицейские уже поджидали нас и присоединились к операции, когда мы высаживались из машин и занимали позиции. Мы бегом поднялись на второй этаж, и я забарабанил в дверь.

— Вооруженная полиция. Открывайте!

Отсутствие ответа меня ничуть не удивило, и я кивнул парню, державшему наготове «быка». Пока я опускал на лицо маску, показывая пример остальной команде, тяжелая железная труба ударила в дверь у основания петель. Щепки полетели во все стороны, но вход оставался блокированным: дверь была укреплена. И этот факт не вызвал у меня шока. «Быка» пришлось отложить в сторонку, а по периметру двери быстро проложили детонирующий шнур. Через тридцать секунд раздался оглушительный грохот, и дверь рухнула в прихожую. Две первые пары, прикрывая друг друга, осторожно двинулись вперед. У каждой двери они останавливались, распахивали так, что створки ударялись о стену, потом с криком «Чисто!» бойцы возобновляли движение.

Вслед за ними шла еще одна пара, повторно проверявшая комнаты и готовая в случае необходимости подавить сопротивление огнем автоматов. У выбитой двери остались еще двое парней, охранявших вход, мой сопровождающий — тот же самый, что и в прошлый раз, — и я. Его отношение ко мне ничуть не изменилось, но меня это нисколько не беспокоило. По крайней мере, я, хоть и руководил операцией, старался не создавать ему проблем. Но, услышав по радио сигнал, позволявший мне начать работу, я откровенно обрадовался.

— Резчик, мы изолировали две цели. Ты можешь войти.

Я перешагнул порог и тотчас ощутил, как изменилась атмосфера. Враждебность, закрытость, злоба и налет отчаяния. Разбитые двери и перевернутая мебель указывали на маршрут группы захвата, и по их следам я добрался до самой дальней спальни. Двое парней у двери разошлись, чтобы меня пропустить.

Внутри еще двое бойцов держали под прицелами автоматов пару перепуганных женщин, отчаянно сжимавших в руках ножи. Первой я увидел Шарон Коуп, сорокалетнего бухгалтера. Эта женщина была мне известна как самая агрессивная из сестер, хотя и не самая сообразительная. Второй была Энни.

Я вздохнул. Имелся приказ привезти Энни на базу, чтобы попытаться привести ее голову в порядок, но в этот момент она не проявляла ни малейшего желания куда-то идти.

— Энни, я хочу, чтобы ты положила нож.

Она равнодушно взглянула на меня, и я вспомнил про респиратор. Очень медленно подняв руку, я стащил с лица маску.

— Билл? — Она меня вспомнила, но не пыталась достать своим ножом. Это уже хорошо. — Но ты… Я думала…

— Не сейчас. Положи нож, и мы решим, как вытащить тебя отсюда.

— Я… Я не уверена, Билл. Вы собираетесь нас застрелить.

— ЕСЛИ бы собирались, вы были бы уже мертвы. Я только хочу отвезти тебя домой и спокойно во всем разобраться. Мы найдем тихое местечко, и ты сможешь отдыхать, сколько потребуется.

— Какого черта делает здесь твой дружок? — вмешалась вторая женщина. — Я думала, он какой-нибудь клерк.

Энни на секунду смутилась, сбитая с толку борьбой двух половин своей души.

— Так и есть… — Она тряхнула головой, словно пытаясь от чего-то освободиться. — Нет, он полицейский. Консультант… Я не…

Она слегка покачнулась и прислонилась к стене спиной. Ее сознание пыталось пробиться сквозь сплетенную Альдер паутину. Сестры подавили личность Энни, но не агента службы. На миг я пожалел, что не знаю ее настоящего имени, оно помогло бы сделать решительный шаг. Но времени для сожалений не было.

— Энни, опусти нож и подойди ко мне. Я обещаю, мы во всем разберемся.

— Так ты с ним? Вот оно что! — Удивительно, что ей потребовалось так много времени, чтобы добраться до истины. — Ты полицейская шлюха!

— Да, отлично, глупышка, спасибо, что додумалась. Ты тоже можешь опустить нож, пока мы разговариваем. У нас есть к тебе несколько вопросов.

Но Шарон было не до нас, все ее внимание было поглощено открытием предательства со стороны одной из сестер. Не самое приятное известие для любого из нас.

— Ты продала нас! Шлюха!

И с этими криками Шарон, выставив перед собой нож, рванулась к Энни. Прогремели две короткие очереди, и шесть девятимиллиметровых пуль взорвали грудь Шарон, угодив точно в то место, куда были направлены: на два дюйма выше солнечного сплетения. Женщина упала на Энни, а потом они обе сползли на пол. Лицо Энни застыло от шока, глаза широко распахнулись, и кожа резко побледнела.

Я прыгнул вперед и отшвырнул тело Шарон, открыв живот Энни, из которого торчал нож. Рукоятка смотрела вниз, значит, лезвие пробило легкие. На губах Энни выступила розовая пена, в дыхании послышались опасные хрипы.

— О черт.

Я как будто со стороны услышал собственный голос. Военный медик уже подбежал к Энни и разрезал на ней одежду, чтобы осмотреть рану. По лезвию стекала кровь — яркая, только что насыщенная кислородом. Я взял уже похолодевшую руку и крепко сжал.

— Энни, все будет хорошо, док уже тобой занимается.

Мы оба знали, что это пустая болтовня, но в такие моменты невозможно подобрать правильные слова. Кровь пропитывала мою одежду, согревая меня, в то время как тело Энни быстро остывало. Она закашлялась, и изо рта вытекла тоненькая розовая струйка. Пены на губах стало больше, каждый удар сердца выплескивал через рану все больше крови из ее груди.

— Билл, мой коммуникатор… Инструкции… Пароль… — Она опять закашлялась, оттого что кровь попала в горло. Смерть грозила ей уже по двум причинам — Энни могла задохнуться, или истечь кровью. — Пароль «чернильница». Билл, я его потеряла…

— Энни, не беспокойся, мы его найдем.

Но она меня уже не слышала.

Группа захвата должна была как можно скорее покинуть объект, так что я послал бойцов на поиски сумки Энни с ее коммуникатором, а также приказал собрать все обнаруженные ноутбуки и телефоны — особенно из комнаты Шарон. Через десять минут они уже перевернули все вверх дном, собрали то, что было нужно, и упаковали для дальнейшего исследования. Мой сопровождающий вошел в комнату, когда я наконец опустил голову Энни на пол и стал натягивать маску.

— Пора идти, сэр, — сказал он.

— Она была одной из нас.

— Ох. — Он не нашел других слов и немного помолчал. — Мы сейчас уезжаем. Вы готовы?

— Разве у меня есть выбор?

Мы быстро расселись по машинам и покинули квартал в тот момент, когда прибыл первый фургон с репортерами телевидения. Разбираться с ними предстояло местным полицейским, а я отправился на конспиративную квартиру, чтобы узнать, что оставила нам Энни, и смыть с себя кровь.

Я испытывал странное чувство, разбираясь в вещах Энни. Благодаря привычке работать в одиночестве мне не часто приходится терять товарищей. По крайней мере, коллег: информаторы не в счет, так же как и случайные марионетки. Чаще всего мне приходится иметь дело с парнями, которые меня прикрывают, — именно это я должен был сделать по отношению к Энни. Они лучше справлялись со своей работой, чем я. В случае внедрения в группу противника агент поддержки становится единственной связью с реальным миром, напоминанием, что жизнь, которую ты ведешь, не твоя, и убеждения, которых ты якобы придерживаешься, тоже не твои. Энни попала в такую ситуацию, что Альдер удалось перепрограммировать ту личность, которую она изображала, а вот действующий офицер службы все это время скрывался под слоем наносной чепухи. В последний момент Энни начала кое-что вспоминать, значит, у нас был шанс вернуть ее к нормальной жизни, если бы я сумел ее защитить.

Все мои рассуждения сводились к одному: я нес ответственность за Энни и допустил провал. Это и причиняло мне боль. Энни боролась изо всех сил — даже сумела сохранить тайну своей личности, по крайней мере, это следовало из слов Шарон. Теперь мне оставалось только позаботиться, чтобы в иной мир ее сопровождали достойные спутники.

В ноутбуках и коммуникаторе Энни я нашел перечень мест встречи, что давало сестрам возможность собираться вместе в течение двух месяцев. После этого было условлено пользоваться объявлениями в определенных газетах, и такой способ связи должен был действовать не один год. После прочтения всей информации складывалось впечатление, что сестры намерены уйти в глубокое подполье, сменить имена и лица и ждать, когда их призовут для выполнения следующего плана. Но я лично подозревал, что от них просто избавляются, как от ненужного балласта. При соответствующем оборудовании Альдер и Гамильтон легко могли завербовать себе новых последователей. Из членов внутреннего круга теперь оставались только две женщины кроме них, и, если бы мне пришлось выбирать между успешным бегством и двумя агентами, которых легко заменить, я бы ни минуты не колебался.

Несмотря на то что Гамильтон и Альдер, скорее всего, проигнорируют назначенную встречу, у меня появился шанс покончить с двумя другими членами внутреннего круга. Хоть они и не представляют такой опасности, как лидеры общины, лучше убрать их с улиц, я предпочитал не оставлять на свободе лишних противников.

Согласно записям Энни, ближайшая встреча должна была состояться в Лондоне, в пугающей близости от склада, где я оставил Джульетт. В моей голове мгновенно созрел план, и командиру группы захвата было послано подробное сообщение, дублированное рапортом Боссу. Все равно надо было известить его о том, что произошло в Бристоле, хорошо хоть теперь у меня появились и позитивные новости.

Следующую ночь я провел на складе, расположенном менее чем в четверти мили от места, где лежала Джульетт. По пути я заскочил к ней, чтобы дать воды (и проверить защитные чары). На тот случай, если она мне снова понадобится или кто-то сумеет уловить слабый след и решится его проверить, надо было позаботиться, чтобы она протянула подольше. Можете себе представить, как она «обрадовалась», увидев меня. Я с особым удовольствием поведал Джульетт, что еще две ее сестры мертвы, а две другие скоро к ним присоединятся.

На этот раз я расположил снайперов, чтобы они могли свободно обстреливать вход в здание, а неподалеку, менее чем в минуте езды, поджидала группа зачистки. Кроме того, не занятые на снайперских точках бойцы группы захвата дежурили рядом, спрятавшись в кузов фургона. Я хотел, чтобы этих двух женщин схватили быстро и тихо, без всякой стрельбы, так что постарался принять все меры предосторожности. Мы никого не ожидали до середины дня, но не знали, кто может наблюдать за домом и как долго. Магический барьер защищал всех бойцов от удаленных соглядатаев, а камуфляжные костюмы скрывали от любопытных глаз. Я и сам с трудом мог их отыскать, хоть и знал, куда надо смотреть.

Около одиннадцати утра наше терпение было вознаграждено. Михаэла Филипс и Сара Мэдсен, два последних члена внутреннего круга, если не учитывать Гамильтон и Альдер, медленно подошли к зданию. Сначала об их приближении доложили зоркие снайперы, а потом, когда они вошли внутрь и нерешительно остановились в тени, я и сам смог рассмотреть женщин. Они обе явно нервничали, говорили шепотом и пытались заверить друг друга, что все будет хорошо. Все их разговоры доносились до меня благодаря чуткому микрофону, но, говоря по правде, они не сказали ничего интересного. Это были просто две перепуганные женщины, только что осознавшие, в какую глубокую пропасть они угодили, и надеявшиеся, что кто-то придет и протянет им руку помощи. В некотором роде я испытывал по отношению к ним жалость: было ясно, что они вступили в общину совсем не ради этого. Но мое мимолетное сожаление не могло им ничем помочь; в данный момент они были врагами нации, и в интересах общественной безопасности и прочей подобной ерунды их надо было обезвредить.

Час, отведенный им в инструкциях на ожидание, тянулся очень медленно. Наконец я стал медленно спускаться на нижний этаж, осторожно приближаясь к женщинам. До момента захвата у меня еще оставалось несколько минут, и я воспользовался ими как нельзя лучше. К тому времени, когда они собрались уходить, между нами было не более пяти ярдов. По-моему, отличная позиция. Условленным кодом из коротких гудков я запросил снайперов о наличии какой-либо активности снаружи. Ответ был отрицательным; за пределами дома ничего не происходило. Еще один сигнал дал команду находящимся в фургонах группам заводить моторы и готовиться к движению, и его получение было немедленно подтверждено. Едва Мэдсен открыла дверь, я дал приказ приступить к захвату, и, когда дверь закрылась, я уже стоял у самого выхода и наблюдал через окошко.

Два ничем не приметных фургончика, какие постоянно снуют по улицам Лондона, взвизгнули тормозами у самой двери. Тогда я тоже вышел на улицу. Двери фургонов синхронно скользнули в сторону, и из-за них показались дула автоматов. Каждую из женщин втащили в фургон, и машины рванули с места, потратив на прием пассажиров не более десяти секунд. Вокруг все было тихо, словно ничего не случилось. Я отозвал снайперов, разрешив им покинуть точки, но быть наготове и ждать следующего приказа, а сам вышел на солнечный свет и зашагал к складу, приютившему Джульетт и мою машину. Утренняя работа закончилась успешно, и я с нетерпением ждал, какую информацию смогут вытянуть из пленниц наши дознаватели.

Джульетт я обнаружил на том самом месте, где и оставил. Новые свечи, зажженные, когда я приносил ей воды, горели прекрасно, и все было на своих местах, как я и рассчитывал. Лежащая на полу обнаженная женщина выглядела ужасно. Волосы свалялись, глаза покраснели и опухли от слез, запястья и лодыжки были содраны в кровь, пока она пыталась освободиться от веревок. Теперь она не представляла для меня никакой ценности, и надо было решать, что с ней делать дальше. Для допросов у нас имелись еще два члена внутреннего круга, и вряд ли третья женщина окажется полезной. Все же я решил хотя бы попытаться поступить правильно, а поможет мне в этом еще один фургончик группы зачистки. Я вошел в круг, вытащил шприц из кармана и впрыснул Джульетт хорошую дозу успокоительного. Она быстро отключилась, и теперь ее можно было перевозить на базу, не опасаясь, что женщина позовет на помощь. Я наблюдал, как ее пристегнули к медицинским носилкам и погрузили в фургон вместе с остатками свечей, курильницей ладана и прочими магическими атрибутами. Я стал тщательно удалять чары, и вскоре после отъезда фургона единственным свидетелем происходящего осталась моя машина.

Тем не менее меня что-то тревожило. Выражение ее лица после укола наркотика казалось мне странным: она улыбалась, словно знала какой-то секрет. Это было совершенно бессмысленно, поскольку она отлично понимала, что попадет не куда-нибудь, а в секретную лабораторию службы. Но улыбка на ее лице была точно такой же, как и в тот момент, когда она, едва оказавшись в помещении склада, начала мне угрожать. «Мы поймаем тебя, мерзавец, — говорила она тогда. — Ты станешь для нас игрушкой, и тебе это понравится».

Ее улыбка обрела смысл, когда чья-то ладонь закрыла мне рот и нос, и последнее, что я успел ощутить, был запах хлороформа.

Загрузка...