Луковая ведьма

Глава 6. "Лучики"

Река обнаружилась совсем рядом, скрытая под обрывистым берегом. Добравшись до нее, Тим понял, почему ее не было видно сверху, с территории «Лукоречья», хотя навигатор показывал, что она находится прямо у него под носом.

Край берега природным козырьком нависал над рекой, и спуститься к воде, не рискуя свернуть себе шею, можно было только по тропинке, оснащенной на крутых участках поперечными дощечками-ступенями. Спускаясь, Тим вынужден был внимательно смотреть под ноги и время от времени останавливался, чтобы полюбоваться открывавшимся сверху видом: извилистое русло реки просматривалось до самого горизонта, и казалось, что река утекает прямо в небо.

Луковый остров издали напоминал боярскую шапку с лохматой опушкой из ивовых кущей и с высокой тульей из сосновых крон. Яркими рубинами вспыхивали окна скрытых в глубине острова строений, до которых дотянулись лучи заходящего солнца, окунувшего свой нижний край в густые заросли ив на другом берегу. Тим, не избалованный природными красотами, залюбовался пейзажем и неизвестно сколько еще простоял бы на прибрежном склоне, если бы не комариная туча, налетевшая откуда ни возьмись. Множество острых жал впились в его тело в разных местах, заставив сдвинуться с места и вынуждая пошевеливаться.

Преодолев последние ступеньки, Тим пересек песчаный пляж и продолжил свой путь по дороге из бетонных плит. Дорога пролегала вдоль берега, поворачивала к насыпи и тянулась до самого острова. Плиты местами растрескались и выглядели старыми – возможно, их уложили еще в годы строительства пионерлагеря; стыки между ними густо заросли травой, среди которой кое-где пестрели яркие мелкие цветочки. Тим зашагал по насыпи, и речные просторы скрылись за зеленой изгородью из молодого ивняка, тянувшегося по обе стороны от дороги. Под ногами похрустывали речные ракушки и мелкие камешки, над головой метались, возмущенно щебеча, потревоженные пташки, и, как ни странно, совсем пропали комары, хотя Тим опасался, что в таких зарослях их будет еще больше.

По мере приближения к острову ивняк, окаймлявший насыпь, становился все выше, его ветви плотнее сплетались над дорогой, образовывая темный тоннель, наполненный шорохами и странными звуками. Иногда в этих звуках Тиму чудились чьи-то шаги, шаркавшие по плитам за его спиной, и он резко оборачивался, но каждый раз его настороженный взгляд пронзал пустоту и устремлялся к светлому пятнышку вдали, где виднелся кусочек песчаного берега, сиявший червонным золотом в лучах заката. В такие моменты Тиму отчаянно хотелось повернуться и пойти обратно, да не просто пойти, а помчаться со всех ног, как бывало в детстве, когда он просыпался ночью от собственного крика и в ужасе бросался в спальню матери, уверенный, что монстры из его кошмаров притаились у него под кроватью.

Воспоминания о матери помогали ему справляться с этими приступами малодушия, придавали ему решимости и наполняли смыслом каждый дальнейший шаг. «Нельзя забывать, зачем я здесь! – мысленно урезонивал себя Тим. – Нечего и мечтать о возвращении, пока Луковая ведьма не будет обнаружена и обезврежена, кем бы она ни была».

Кованые ворота, преградившие Тиму путь, выглядели в точности так же, как их описывал отец, разве что краска на прутьях потрескалась и облупилась. Вывеска над ними гласила:

Добро пожаловать в пионерский лагерь

ЛУЧИКИ

Дорога из бетонных плит тянулась дальше, за ворота, и через несколько метров упиралась в квадратную площадь из таких же плит с травяными вихрами в стыках. По углам площади, установленные на бетонные тумбы, возвышались скульптуры пионеров с горнами и барабанами, выполненные в натуральную величину: два мальчика и две девочки в пилотках и пионерских галстуках, изуродованные шрамами трещин и увечьями в виде отсутствия одного или нескольких фрагментов тела, полученными в неравной схватке со временем.

За площадью, придавленные разросшимися сосновыми кронами, виднелись длинные одноэтажные здания корпусов. Ряды выбитых окон пугающе темнели на фоне облезлых дощатых стен, производя впечатление рваных ран на теле давно поверженных догнивающих колоссов. Продолжая стоять у ворот, Тим скользил взглядом по территории пионерлагеря, находившейся в поле его зрения, и напряженно всматривался в те места, где сгущался сумрак: прежде чем войти, ему хотелось убедиться, что там нет ничего подозрительного. Вдруг что-то мелькнуло в одном из окон – слишком крупное, чтобы быть птицей, и слишком четкое, чтобы быть тенью. Тим вздрогнул и, не отдавая себе отчета, вцепился в прутья на воротах, отчего те заскрипели и открылись, впуская его внутрь.

Прошагав по инерции немного вперед, Тим остановился и огляделся. На глаза ему попалась сторожевая вышка, примыкавшая к одноэтажному кирпичному строению, утопавшему в зарослях кустарника. В кабинке вышки, расположенной на уровне крыши здания, сидел какой-то человек – вероятно, смотритель, который должен был послезавтра передать Тиму пост, но почему-то он никак не реагировал на его появление. Не заметил? Но сверху наверняка отлично можно было разглядеть и дорогу, и ворота, и площадь, на которой стоит сейчас Тим. Человек на вышке заметил бы его издалека, если бы…

«Если бы был жив!» – подсказал Тиму внутренний голос, вызывая у него кратковременный приступ паники. В ужасе всмотревшись в фигуру человека на вышке, Тим обратил внимание на то, что тот сидит в странной позе, неестественной для живого человека: плечи перекошены, голова низко опущена и склонена набок, а на лице с приоткрытым ртом и закрытыми глазами застыло выражение, похожее на посмертную гримасу.

Услышав позади себя приближающийся шорох, Тим молниеносно обернулся.

Внезапно налетевший ветер подхватил с земли слой лесного сора и закружил его по площади в стремительном хороводе, а потом подбросил повыше и швырнул в Тима все, что сумел собрать: кусочки коры, сухую хвою, прошлогодние листья. Тим начал отряхиваться и похолодел, увидев то, что слетело с его волос.

Это была луковая шелуха.

– Ч-черт, ч-черт, откуда взялась здесь эта гадость?! – невольно вырвалось у него, и в тот же миг сверху донесся грубый окрик:

– Эй, ты, а ну-ка притихни! И не вздумай тут чертыхаться и сквернословить, она этого не потерпит! Придет и сама тебе рот заткнет! Луковицей!

В проеме смотровой вышки маячила лохматая голова того самого человека, которого минуту назад Тим посчитал мертвым. Обрадовавшись его чудесному воскресению, Тим не обратил внимания на неприветливый тон незнакомца и, просияв улыбкой, ответил:

– Хорошая шутка! Я наслышан о Луковой ведьме и не прочь с ней познакомиться. Пусть приходит!

Лицо мужчины исказилось до такой степени, что Тиму стало не по себе: ему показалось, что суровый собеседник вознамерился его убить – всерьез, без всяких шуток. А потом лохматая голова скрылась за ограждением будки, послышался топот ног по железной лестнице, и в следующий миг сердитый незнакомец, спустившийся с вышки, налетел на Тима с негромким, но очень злобным криком:

– Слышь, ты че, совсем тупой?! Жить надоело?! Много тут было таких насмешников, да только никого не осталось! Отсмеялись уже, дурачье! Вначале зубоскалили, а потом чечетку зубами выбивали от страха. «Не буди лихо, пока оно тихо», – знаешь такую пословицу?

Мужчина подступал все ближе, извергая гнев и алкогольные пары, и Тиму оставалось лишь молча пятиться, ожидая, когда тот угомонится. Наконец поток брани начал иссякать, в нем появились паузы, и Тим улучил момент, чтобы вставить слово:

– Послушайте, не волнуйтесь так, я все понял!

– Ты уверен? – Незнакомец поскреб заросшую щетиной щеку, и рука его при этом ходила ходуном. – Точно не будешь зря свой рот разевать и нести ахинею?

Тим поспешно кивнул.

– Ладно. – Мужчина с облегчением выдохнул, опустил руку и, помедлив секунду, протянул Тиму свою широкую заскорузлую ладонь. – Геннадий!

– Тимофей, – сказал Тим, отвечая ему неуверенным рукопожатием, и добавил: – Я ваш сменщик, послезавтра заступаю на дежурство. Вот, пришел, чтобы дорогу разведать, познакомиться и на объект посмотреть.

– Завтра посмотришь, стемнеет скоро. Пошли в дом, пока еще солнце не село, а то потом можно и не дойти.

Тим хотел съязвить что-нибудь вроде того, что не настолько глуп, чтобы заблудиться в трех соснах, даже в полной темноте, но передумал и произнес совсем другое:

– Я надолго не задержусь, мне еще обратно идти.

Геннадий издал странный звук, похожий на хрюканье, – вероятно, это было нечто среднее между смехом и скептическим фырканьем.

– Не выдумывай, заночуешь здесь! У меня целый месяц выходных не было, с тех пор как предыдущий сменщик сбежал отсюда. Он так спешил, что даже зарплату не стал забирать. Я не хочу и нового сменщика лишиться, даже не отдохнув.

– Но я не планировал оставаться здесь на ночь… – забормотал Тим, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не разозлить Геннадия своим категорическим отказом. – Меня хозяйка ждет, я предупредил ее, что сегодня буду заселяться.

– Ничего, позвонишь и скажешь, что заселишься завтра! – отрезал тот, помотав лохматой головой, которой давно не касались не то что парикмахерские ножницы, но даже самая простая расческа. – А вообще, хорошо, что ты пришел: хоть разбудил меня, а то ведь я случайно задремал на посту. Разморило меня на солнышке, вот я и потерял бдительность. Здесь, чтоб ты знал, расслабляться нельзя, особенно после заката. Она ведь, как и положено любой нечисти, в основном по ночам шастает, дневного света не выносит, но если ее сильно потревожить, то и средь бела дня явиться может. Пока я тут один, много шума не произвожу, она меня почти не беспокоит, а вот как только хозяин стройку затевает, так и начинается… Ну и быстро заканчивается. Несколько трупов – и снова тишина, до следующего раза.

– А почему вы так уверены, что это ведьма всех убивает? – осторожно полюбопытствовал Тим, следуя за своим суровым спутником.

– Так ведь она всюду свои «амулеты» разбрасывает! Луковицы, то есть. Недаром ведь ее Луковой ведьмой прозвали. Правда, неизвестно, зачем она так делает и почему это именно лук, но, видимо, на то у нее есть свои причины.

Они подошли к кирпичному зданию рядом с вышкой, имевшему жутковатый вид из-за оконных проемов, лишенных стекол и затянутых плотной полиэтиленовой пленкой. С внутренней стороны их прикрывали доски, уложенные либо крест-накрест, либо горизонтально, с небольшими промежутками, так, чтобы некоторое количество дневного света проникало внутрь здания.

Заметив, что Тим разглядывает окна, Геннадий пояснил:

– Я заменил стекла пленкой и укрепил досками на всякий случай, а то, бывало, как начнет она в окна скрестись, аж оторопь берет… Пока рассвета дождешься, с ума можно сойти!

Тим мысленно усмехнулся, подумав, что едва ли Геннадию стоит опасаться сойти с ума, ведь, судя по всему, этот этап у него уже в прошлом. Однако для поддержания беседы он спросил, стараясь придать своему лицу заинтересованное выражение:

– А вы хоть раз ее своими глазами видели?

– Хоть раз?! – Геннадий коротко хохотнул и, осекшись, опасливо огляделся, а затем повернулся к Тиму и злобно прорычал: – Ты, я вижу, мне не веришь!

Тим отвел глаза. Пора бы уже понять, что задавать вопросы этому типу слишком рискованно: он совершенно неадекватный. Нужно подумать о том, как поскорее от него отделаться и двинуться в обратный путь, пока солнце еще не село. Вот только как это сделать, если они уже вошли в дом и Геннадий запер дверь на огромный железный засов?

– Мало кому удалось увидеть ведьму несколько раз: большинство после первого раза не выживают. Но я один из счастливчиков! – Геннадий, судя по всему, почувствовал себя внутри дома в относительной безопасности и потому, осмелев, хвастливо подмигнул Тиму. – На моей памяти немало встреч с Луковой ведьмой! Ну она и красавица, скажу я тебе!

– Красавица? – удивился Тим, отмечая про себя, что Геннадий впервые упомянул прозвище ведьмы, а до этого говорил о ней не иначе как «она».

– О, поверь, увидев ее, ты пожалеешь, что не родился слепым! – Геннадий захохотал – громко, раскатисто и бесстрашно. – Эта старая кошелка точно мертвая! Поверь, я хорошо ее рассмотрел. Она – трупак, без сомнений, в лице нет ни малейшей искры жизни, разве что глаза… Кажется, что они запросто могут прожечь дырку в твоей душе. И голос гипнотический. Если услышишь, затыкай уши, иначе она заставит тебя жрать лук. Бывали здесь такие случаи со смертельным исходом…

Потом Геннадий проводил Тима в помещение с длинным столом, рассчитанным как минимум на два десятка человек, с кирпичной печью в углу и массивным угловым диваном, занимавшим две противоположные от печи стены. Вскоре на столе появились две железные кружки, исходящий паром чайник и сковородка, прикрытая забрызганной жиром крышкой.

– Картошка с грибами. Угощайся! – небрежно бросил Геннадий и, протянув Тиму погнутую алюминиевую ложку, занял место за столом.

При других обстоятельствах Тим ни за что не стал бы есть неизвестные грибы, приготовленные чокнутым типом вроде Геннадия, но сейчас не стал отказываться, не в силах больше выносить муки голода, терзавшие его уже давно.

– Имей в виду, парень: побывав здесь, в логове Луковой ведьмы, и почувствовав источаемое ею зло, ты уже никогда не будешь прежним, как бы банально это ни звучало, – проговорил Геннадий после того, как отправил себе в рот как минимум треть сковородки своей стряпни. – Никто здесь долго не задерживается, хотя такую зарплату еще поискать! Ведь наверняка и ты, как узнал, сколько тебе отвалят за месяц, подумал, что это нехилые денежки, а?

– Точно, именно так и подумал! – охотно подтвердил Тим, разомлев от горячей еды, которая оказалась не просто съедобной, но и очень даже вкусной. Хотя говорят ведь, что голод – лучшая приправа. Пожалуй, сейчас Тиму показался бы вкусным даже черствый сухарь.

– Клюнул и я на эту приманку, да сдуру взял огромный кредит: ну, раз зарплата позволяет, почему бы и не взять? Решил кучу всяких проблем, порадовал себя новым автомобилем, а только теперь привязан я к этому месту. И хотел бы уволиться, да никак: долги прочно меня здесь держат! Но ты не переживай. Если будешь меня слушать, делать все как надо и не делать, чего не надо, ничего страшного с тобой не случится. Есть же техника безопасности на вредных и опасных производствах, вот и моя наука вроде того. Перво-наперво заруби себе на носу: если вдруг во время обхода территории тебе почудится что-то странное – голос услышишь или тень где-то мелькнет, – не вздумай туда пялиться, и уж тем более не суйся в то место, а дуй оттуда на всех парах и не оглядывайся. Ну и не ори, само собой. Помощи все равно не дозовешься. В полицию звони только в том случае, если заметишь в лагере посторонних: на ведьму полиция давно не выезжает, я пробовал – бесполезно. Еще и оштрафуют за ложный вызов. Задергали их с этой ведьмой, ясное дело! Но если они и приедут, ничем тебе не помогут: ведьма на то и ведьма, что сама выбирает, кому на глаза показаться. Полиция ее не найдет и уедет, а ты с ней снова один на один останешься, так что не зли старушку, и все будет «окей», как вы, молодежь, выражаетесь. Главное – до заката запрись в сторожке и, пока не рассветет, к окнам не подходи. На стук и голос не реагируй, а лучше уши берушами заткни. Помни: в сторожку она никак не проникнет, если ты сам ее не впустишь, а такое вполне может произойти, потому что любая ведьма всегда хитрее человека, даже самого умного. Заговоришь с ней, и она обведет тебя вокруг пальца, ты и глазом моргнуть не успеешь, так что не будь слишком самоуверенным! Ну вот и вся наука. А теперь пора на боковую! – Геннадий залил опустевшую сковородку водой из чайника, накрыл крышкой и поднялся из-за стола. – Посуда пусть стоит, завтра вымою. Располагайся на диване, а я пошел к себе. По пустякам меня не дергай, спросонья я злой, могу и в ухо дать ненароком, имей в виду!

Его грузная фигура выплыла из кухни, едва вписавшись в дверной проем. По коридору прокатился скрип половиц, взвывших разлаженными скрипками, затем глухо хлопнула дверь, и стало очень тихо. Несколько минут Тим сидел неподвижно, дожидаясь, когда Геннадий уляжется и уснет. Вскоре из глубины дома донесся такой богатырский храп, что Тиму показалось, будто стены и пол сотрясаются от легкой вибрации. Больше не опасаясь быть услышанным и спеша как можно скорее покинуть эту пропахшую табаком и мышами сторожку, он подхватил свой рюкзак и бросился к выходу. Не без труда отодвинув засов, Тим распахнул дверь и… остолбенел.