Лучший мир. Куш

– Да блин, – вновь вслух сказал я, устало закатив глаза, но не убирая ладоней с меча и не вчитываясь в многострочный текст перечисляющий необратимые последствия, которые может вызвать полное опустошение запаса манны. – Ну, если нельзя всю манну влить в очки характеристик, зачем спрашиваешь, вливай тогда четыреста и сотню оставляй в запасе!

Через десять секунд невидимый помощник выдал новое уведомление:

«Преобразование закончено. Характеристика сила увеличена на четыре единицы. Доступно 100 единиц манны. Дальнейшее использование манны заблокировано носителем интерфейса. Указать мастера в характеристиках меча?».

Я мысленно отказался и убрал трясущиеся ладони с оружия. Кинув быстрый взгляд на место сражения, я ужаснулся. За то время, пока я улучшал меч, гоблины сразили еще трех ветеранов, потеряв лишь одного своего товарища. Да и тот не валялся на земле, как легионеры, а стоял, опершись спиной о забор и прикрывая когтистой дланью кровоточащий бок.

Я перевел взгляд на отца. Он, злобно сверкая глазами гонял на напряженных скулах желваки, бессильно наблюдая за тем, как гоблины методично расправляются с его боевыми товарищами. Он уже по колено погрузился в зыбучий песок и сравнялся в росте с врагами, которые вот-вот должны были взять верх над оставшимся на ногах легионером и примутся за него. Получив колющий удар копьем в бедро, легионер выронил щит и тут же два топора ударили его в грудь, сбивая на землю. Крепкий нагрудник спас ветерана от неминуемой смерти, но о продолжении боя не могло быть и речи.

– Ну, чего встали, мрази, раненых собрались добивать, трусливые шакалы?! – Дайчин бешено закричал, обращаясь к гоблинам. – Только с ранеными и можете воевать, порождения болотных жаб и опарышей. Коричневые рыбы, плавающие в желтых лужах, оставшихся после табора гнолов. Идите ко мне, если вы настоящие воины, а не шакальи испражнения.

Спасая раненых товарищей, отец привлек внимание к себе, оскорблениями вынуждая гоблинов кинуться на него. Гоблины, некоторое время, находясь под действием противоречивых чувств, переводили взгляды с раненых ветеранов на отца, но его оскорбления возымели действие. Злобно вереща и потрясая оружием, они бросились к нему.

– Папа, держи! – я кинул ему меч, поменявший желтый окрас на красно-черный. И цвет был не статичен, складывалось впечатление, что черные протуберанцы и красные всполохи находятся в постоянном движении, пытаясь вытеснить друг друга.

Дайчин ловко поймал меч одной рукой и на мгновение на его лице промелькнуло удивление. Но он тут же собрался и, приложив силы, смог вырваться из плена зыбучего песка. Оказавшиеся рядом с ним шесть гоблинов недоверчиво оглянулись на шамана, который продолжал что-то бубнить, не заметив, как пленник вырвался из плена его заклинания. Заметив в руках ненавистного противника мифический меч, гоблины растерялись и уже было собрались отступить, но несколько быстрых, неуловимых росчерков острого как бритва меча прервали их жизненный путь, навсегда оставив на клыкастых мордах маску удивления и обиды. Раненый гоблин, до этого стоявший возле забора, ткнул шамана в плечо. Шаман моментально оценил ситуацию и тут же бросился прочь в сторону реки.

– Трусливый шакал! – прокомментировал отец действия шамана и не спеша подошел к стоящему у изгороди гоблину – Сдавайся! Отдай мне оружие.

Гоблин широко оскалился, видимо он так улыбался, отрицательно покачал головой и хрипло пробасил:

– Мора ждет меня, время уходить за кромку мира! – а затем кинулся на широкий наконечник копья, древко которого обратным концом было уперто в землю.

– Красиво ушел, по-мужски, – как-то грустно сказал отец и тут же, собравшись, стал раздавать команды. – Илу, помоги раненым. Куш, отнеси меч обратно в дом… Хорошо-то как! – Дайчин поднял лицо к небу и сложив ладони в молитвенном жесте перед грудью, чуть слышно прошептал. – Я слышу тебя отец Белфор, я осязаю твою длань на своем челе, я чувствую частицу твоей силы, перешедшую ко мне…

Чего? Я даже остановился, от услышанного. Что это такое с отцом? За те три года, что я его знаю, он ни разу не молился. Вспоминал богов, было дело, некоторых даже крепким словцом, а вот чтобы читать молитву… Его поведение заинтриговало меня, и я пристально вгляделся в его широкую спину. Тут же перед глазами всплыла информация:

Имя: Дайчин Сепп (неигровой персонаж).

Вид: человек (мужчина)

Уровень: 97.

Класс: воин.

Подкласс: гоплит (тяжеловооруженный пехотинец).

Профессия: кузнец.

Фракция: Порядок.

Бог-покровитель: Белфор.

Ага, понятно! Уровень вырос на единицу. Теперь все встало на свои места. Я, конечно, не вижу основные характеристики Дайчина, но думаю, за все время, что он здесь находится, он ненамного его поднял. Максимум на пять, по одному уровню за год, а тут, за полчаса, сразу целый уровень капнул. Ну что же, поздравляю! Игроки в такой ситуации, товарищу, поднявшему очередной уровень, обычно говорят: «Грац».

– Грац! – не удержался я и произнес вслух то, что было на уме.

– Что? – кузнец удивленно повернулся ко мне – Ты сказал «Грац»?!

– Да, а что?

– Откуда ты знаешь это слово?

– Не знаю, может слышал где-то, – принялся я выворачиваться из сложившейся ситуации. – Почему-то всплыло это слово, пока я меч в ножны вставлял. А что?

– Меч в ножны вставлял, – о чем-то задумавшись непроизвольно повторил отец мою последнюю фразу. – Ты вот что, сынок, – отец покрутил волосы на бороде, подбирая слова. – Ты вот что, лучше это слово вслух не произноси. Грац Корг, это двуликий бог времени, наслаждений и мучений, брат Хрона. Он хоть и спит, а лучше не привлекать его внимания.

– Почему?

– Потому что не понятно, каким ликом он на тебя посмотрит!

– О-о-о… -многозначительно протянул я, представив, как божество смотрит на меня ужасным ликом с окровавленными, гноящимися глазами. Меня аж передёрнуло от реальности картинки и вероятности всю жизнь жить под божественным дебаффом.

– То-то, – в тон протянул мне отец и подмигнул. – Вон, лучше посмотри, как мамка мужиков на ноги ставит. Искусная ворожея, одно слово.

И действительно, стоило Илу присесть рядом с раненным односельчанином и возложить на его рану изящные ладони с красивыми, длинными пальцами, как тут же рана затягивалась. Даже шрама не оставалось.

– Знаешь, как я с твоей мамой познакомился? – неожиданно раздавшийся над ухом полушепот Дайчина заставил меня вздрогнуть, что вызвало у него легкий смешок.

– Нет, не знаю, – в тон отцу ответил я. – Меня там не было.

– Ишь ты, – отец одобрительно крякнул и погладил меня по голове. – Ранили меня тяжело, при смерти был. И надо же было такому случиться, что императорский лекарь со своими учениками в это время отсутствовали в столице. А гарнизонный лекарь, хоть и опытный был, а поделать ничего не мог…

– А что произошло-то? Тебя в бою ранили?!

– Да какой там в бою, – кузнец махнул широкой ладонью. – Пошел я как-то с друзьями в харчевню к старику Гаю Октавиану, он из наших, из ветеранов, – отец присел на корточки, чтобы было удобнее разговаривать. – Ну, все чин по чину: выпили и закусили. Булочниц34 за стол пригласили…

– Кого?

– Булочниц! – не задумываясь повторил отец, и лишь затем посмотрел на меня и смутился. – Булок нам захотелось… – Дайчин сконфуженно закашлялся, ища выход из щекотливой ситуации. – Я, сынок, совсем забываю, что тебе всего пять лет.

– Ага, – я согласно кивнул головой. – Так что было дальше?

– Так это, дальше я пошел до ветру, а мне какой-то дроу35 в спину кинжал воткнул. Отравленный! Вернулся я в харчевню, промеж лопаток рукоять кинжала торчит, руки в крови…

– А почему руки в крови, – уточнил я, краем глаза отмечая, как мама, отхилила36 всех раненых и принялась за бессознательного гоблина.

– Да я сам-то не помню, видимо яд так подействовал, что всю память отрезало с момента коварного удара дроу до моего выздоровления. Со слов друзей, я этому дроу башку оторвал голыми руками, – Дайчин вновь смутился и крякнул. – И руки… и ноги. В общем, я когда инициацию прошел, мне Белфор даровал умение «Волчий вой»…

– Ага, я слышал, чуть штаны не обмочил! – я зябко повел плечами вспомнив ужасный вой.

– Ты же в одной рубахе, какие штаны и чем ты их чуть… – начал было удивленно задавать вопрос отец, а затем, поняв образность выражения, весело засмеялся. – Ишь ты, чуть от страха, значит, того, не описался! – он вытер выступившую слезу. – Молодец, что не намочил! Так вот, а когда я стал «Чемпионом Коллизея», в тот год игры в честь Вогана проводили, бога смелости, удачи и безумства. Мне его светоч, в качестве награды, подарил еще один навык: «Берсерк». Я, ежели при смерти нахожусь, моя сила увеличивается в два раза на одну минуту. Понял?!

– Понял, – ответил я, а сам подумал, что был бы не против иметь такие абилки37, как у отца. – Ты этому темному эльфу голову оторвал и все остальное, вернулся в харчевню, тебя отвезли к гарнизонному лекарю, а он ничего поделать не может. Так?!

– Так! Друзья меня тогда погрузили на носилки и бегом к верховному магу империи, но и он ничего поделать не может. Он все больше по боевой и защитной магии, лечение не его стихия. А я уже совсем плохой, в сознание не прихожу, позеленел, как гоблин. Что делать? Одно остается! Осмелились друзья потревожить жриц храма богини Виты-милосердной. И там незадача. Верховная жрица с имперским магом столицу покинула. Без ее благословения сёстры-служительницы на такой ответственный шаг идти боятся. А вдруг умру, кто виноват будет? Вот и показали они от ворот поворот.

– И что потом?

– И ничего, умер я!

– Как умер? – я в удивлении даже рот приоткрыл. – А потом заново родился?!

– Да шучу я, глупенький, – отец потрепал меня по волосам и рассмеялся. – У самой обители встретили послушницу, несущую в обитель охапку лекарственных трав. Сжалилась она надо мной и взялась выходить. Отнесли мое бесчувственное тело к ней в дом, и она три дня и три ночи сидела у моей постели. Отварами, заклинаниями и молитвой к богине Вите-милосердной смогла вырвать из объятий красавицы Моры, богини смерти.

– Красавицы? – вновь задал я вопрос.

– Ага! – отец кивнул головой. – Очень красивая, руки нежные, губы страстные, глазища, как два черных озера: глубокие и манящие. Она меня в подземное царство тянула, а я вишь стою на границе яви и нави, а двинуться не могу. Ни в одну, ни в другую сторону. Со стороны яви меня послушница тянет, а со стороны нави сама богиня Мора. И не могут они друг друга пересилить. Тогда разозлилась Мора и отпустила меня. Вот в тот же миг я и ожил, в себя пришел.

– И с мамой познакомился?!

– И с мамой познакомился, с Илушкой моей.

– Получается, мама тебя из рук Моры вырвала?!

– С чего это вдруг такой вывод?

– Э-э-э, – я даже растерялся от нелогичного вопроса отца. – Она же тебя три дня и три ночи выхаживала.

– Кто?

– Да мама! Папа, ты чего? Тебя видимо серьезно топором задели, раз не помнишь. Что пять минут назад говорил.

– Не говорил я такого. Скажешь тоже. Да что ж она делает?! – отец смотрел в сторону мамы и резко подскочил, чтобы не дать ей произнести заклинание над раненым гоблином, но было уже поздно. – Тьфу ты! Что теперь с этим гоблином делать, ума не приложу.

– А зачем мама его вылечила? – задал я вопрос Дайчину, задумчиво почесывающему подбородок.

– Не может она иначе. Клятву богине давала, что будет помогать любому живому существу, независимо от того друг он или враг.

– Ну, вызови гоблина на бой и убей тогда.

– Нельзя. По их закону, он теперь её должник и будет служить ей верой и правдой, пока свой долг не искупит. А я муж Илу, он теперь меня даже пальцем тронуть не посмеет, – Дайчин посмотрел на меня с верху вниз и закончил. – И тебя с Союн тоже.

– А когда его долг закончится?

– Пока ей или нам жизнь не спасет! Тьфу ты, – отец в сердцах сплюнул в дорожную пыль. – С собой его в столицу тащить придется. Запомни, сынок, мы в ответе за тех, кого спасли!

– И приручили!

– Хм, – отец одобрительно кивнул головой. – Тоже верно, метко подметил. Ладно, мужики уже в себя пришли, надо их накормить-напоить…

– Я сейчас на стол соберу, – произнесла утомившаяся, но довольная мама, проходя мимо нас. – Давай меч на место повешу.

– Держи, – отец передал меч в руки Илу и насупившись посмотрел на гоблина, скромно стоящего в стороне и забито глядя на людей. – Иди сюда, как тебя зовут?

– Арзых, муж госпожи моей, – гоблин расправил плечи и смотря Дайчину прямо в глаза, повторил. – Арзых-ловкач, третий сын вождя клана «Красной рыси».

– Ого, – отец даже присвистнул от удивления, – что клан «Красной рыси» привело в наши места? Неужто вы порвали с союзом гоблинов и покинули туманный остров, решив обосноваться в дельте Въялки?

– Нет, – гоблин отрицательно покачал головой. – Клан не покидал острова. Я покинул остров, клан и отца, чтобы смелостью в боях доказать свою воинскую доблесть и жениться на прекрасной Ррых, дочери верховного шамана.

– Ага, размечтался, – отец грустно улыбнулся, глядя на гоблина. – Нужен ей третий сын вождя, когда любой вождь, любого клана ее в главные жены возьмет. Верховный шаман второе лицо в союзе, у него всё: и власть, и богатства, и рабы, и скот.

– Я подумал, что если вернусь осененный воинской славой…

– Да понял я всё, Арзых, – отец махнул рукой и сверху вниз посмотрел на ссутулившегося гоблина. – Любовь чувство созидательное, а ты же грабить и убивать собирался. Неужто ты думал, что Маххабат, богиня любви и сострадания, после того, как ты принесешь в этот мир горе и печаль поможет тебе в делах сердечных?

– Я другому богу молюсь.

– Йобе?!

– Нет, Вогану!

– Ну, братец, ему на твои сердечные муки вообще наплевать. Выбрал ты, конечно, себе покровителя, – отец крякнул неодобрительно крутя головой и двинулся вглубь двора, где на удалении от хлева находился небольшой сарайчик, который отец оприходовал под столярную мастерскую. Мы двинулись следом за ним. Открыв замок, Дайчин приглашающе махнул гоблину рукой. – Заходи, у меня здесь обустроен уголок для отдыха, спать тут будешь, принимать пищу вместе со всеми, в доме. Все понятно?

– Понятно, – гоблин, не поднимая глаз кивнул головой.

– Ну и хор… – отец не успел договорить, как во двор выбежала растерявшаяся Илу с дорожками слёз на щеках. Она растеряно покрутила головой, ища нас и, увидев, кинулась к Дайчину.

– Беда, Дайчин, беда! – мать всхлипнула и, закрыв лицо руками, ткнулась головой отцу в грудь.

– Что? – отец испуганно схватил Илу за плечи и попытался заглянуть ей в глаза. – Да что случилось-то, что с Саюн? – в сердцах он тряхнул Илу так, что у нее клацнули зубы, а гоблин напрягся, с явным настроем вмешаться в происходящее, если хозяйку и дальше будут подвергать опасности.

– Деньги украли! – с надрывом произнесла Илу и снова закрыла лицо руками. – Всё, что копили на переезд в столицу, всё пропало.

– С Союн что? – будто не слыша слов Илу, вновь спросил Дайчин. – С дочкой что я тебя спрашиваю?

– Ничего. В смысле, все хорошо.

– Тьфу ты, – отец смачно сплюнул под ноги и вытер вспотевшее от волнения лицо предплечьем. – Напугала!

– Так деньги же… – удивленно глядя на отца, начала говорить Илу, но тот остановил ее взмахом руки.

– Главное, все живы и здоровы. Не в деньгах счастье. Мы же каких-то три года назад даже не подумывали вернуться в столицу… – отец тяжело уперся ладонью левой руки в стену сарайчика, а правую положил на горло. – Что-то дышать трудно! – чуть слышно прохрипел он и грузно осел у стены, закатив глаза. До этого румяное лицо, побледнело и стало больше походить на восковую маску.

– Дайчин! – с душераздирающим криком Илу кинулась к бесчувственному телу мужа, на ходу кастуя заклинание. От рук женщины потекли чуть заметные, золотистые потоки, обволакивая тело Дайчина в подобие кокона, но никакого положительного эффекта не происходило. – Всё. Больше не могу! Силы закончились, – Илу опустила ладони и через мгновение кокон исчез. – Мне его не вылечить, в нем какая сильная отрава.

– Может за колдуном сбегать или жрицей богини Виты? – предложил я, но в этот момент гоблин звонко шлепнул себя ладонью по лбу и, покопавшись в недрах своей холщовой сумки извлек флягу. Открыв ее, он склонился над Дайчином и с помощью Илу влил несколько глотков ему в рот. Через секунду на щеках кузнеца заиграл румянец, а через минуту он уже самостоятельно поднялся на ноги.

– Что это было? – глядя на Илу и Арзыха, спросил он. – Мора опять приходила за мной, до сих пор чувствую ее холодную ладонь на своем запястье.