Лучшая защита

Старший следователь Генеральной прокуратуры Руперт Ульрих никогда не просыпался так рано. Он и сегодня предпочел бы проваляться в постели до последнего, но будильник был особенно настойчив. Он будто чувствовал, что хозяину не следует залеживаться. А может, и знал это. Ульрих поморщился, пытаясь вспомнить, не давал ли трезвонящему извергу особо ценных указаний насчет сегодняшнего утра. Вроде бы ничего такого. Не до того было. Завалился вчера как обычно, без четверти три и в состоянии слабого алкогольного опьянения. Тьфу, зараза, даже не думается уже по-человечески. Поддатым уснул, пьяненьким в зюзю. Вот так-то лучше. А всякие там «состояния» пусть катятся к чертям! На работе, господин следователь, на работе «состояния», а в личной жизни все должно быть без протокола. Иначе совсем сдвинуться можно. И так голова кругом, если еще и дома о проклятых делах думать, обеспечен прямой путь в психушку. Ульрих нехотя откинул одеяло и почесал огромный волосатый живот. Будильник пропищал тревожную мелодию. Это означало, что хозяин уже опаздывает на службу. Руперт оценил выбранную прибором мелодию. Полифония полная, но неубедительная. Звуковых панелей в спальне не было, и приборчик пользовался собственным динамиком. Получалось нечто неопределенное: то ли трансляция симфонического концерта по водосточной трубе, то ли предсмертный вздох выброшенного в окно мультицентра. Руперт представил, как музыкальный блок домашнего компа стремительно уменьшается в размерах, а отсветы из окон нижних этажей делают его полет фрагментарным. Тридцать этажей до асфальта, двадцать, десять… Музыка истошно воет, но с высоты сорок четвертого ее голос уже едва различим. Он даже слабее и тоньше, чем у проклятого будильника. И вот – бац!

Ульрих перевалился на бок, сел, спустил ноги на пол и нащупал тапку. Разрушительная фантазия его почему-то взбодрила. Правда, не избавила от жажды и головной боли.

– Но первый кандидат в летчики – это ты, – погрозил он толстым пальцем будильнику.

Вряд ли тот испугался. Просто замолчал. Хозяин встал, а значит, свою программу приборчик отработал.

– Выслужился перед начальством? – проворчал Руперт. – Будильник, а туда же. Вот заменю вас всех одним новым компом, будете знать…

Угроза была формальная. Сменить электронную начинку жилища следовало еще прадеду Руперта, но ему и всем последующим Ульрихам было удобно и так. Какая разница, сколько в доме приборов и подключены ли они к «гипернету», если и без того все работает и вполне соответствует потребностям хозяина? Системный комп-администратор, конечно, ныл и упрашивал Руперта модернизировать берлогу, хотя бы из соображений пожарной безопасности, но Ульрих был глух к его мольбам. Тратить свои кровные на железки? Сумасшедший он, что ли? На выпивку еще куда ни шло, но на новый комп – дудки. Пусть будет отдельный будильник с гнусным характером, дряхлый мажордом с трижды устаревшей программой, кухонный автомат времен освоения Марса, автономный видеомузыкальный центр…

Последний был особенно дорог. Его еще дед покупал, на заре юности. На распродаже устаревших моделей. Тогда модно было обставляться «под старину». Красивый, серебристый, с настоящими колонками, а не подключенный к каким-то там говорящим стенам. А главное – на кремниевых процессорах. Это вам не биочипы, звук совсем другой. И видеокартинка на плазменном экране – это вам не объемное изображение, из которого всякие рекламные деятели так и тянутся к кошелькам доверчивых обывателей. «Мы знаем, что вам это не нужно, но как только вы купите эту вещь, то сразу поймете, что просто не могли без нее жить!» И ведь покупаешь. Сильно уж все реально. А если видишь эту гадость на плоском экране – ничего подобного. Не нужно и не понадобится!

По пути в ванную Руперт на секунду остановился у телевизора и, дыхнув перегаром, любовно протер потускневшую табличку «Сони-Эриксон». Старье безбожное, ну и что? Работает же. А что городской сервер, контролирующий всю электронику в зданиях Стокгольма, не в состоянии наладить коннект с такими вот раритетами, это его проблемы. А штрафы за техническую отсталость «сисадмин» может засунуть себе…

…Ульрих нашарил в аптечке аспирин. Запил таблетку водой из-под крана и мельком взглянул в зеркало. Глаза красноватые и блестят, как маслины. Не проспался. Мешки под глазами, багровый цвет внушительного, мясистого лица и глубокие залысины в седой шевелюре. Для «полтинника», да еще с похмелья, в общем-то, нормально. Еще бы побриться, а то щеки от седой щетины будто солью обсыпаны. А-а, перед кем выделываться? Руперт наклонился над ванной, набрал в пригоршню ледяной воды и плеснул в лицо…

…А штрафы этот нудный администратор пусть засунет в свободный разъем, этот, как его… «юэсби», кажется. Или нет, сейчас такие уже не выпускают. Ну, значит, в тот, который выпускают. В самый новый.

«Да, я ретроград. – Руперт вернулся в спальню и принялся неторопливо одеваться. – Ну и что? При моей профессии это полезно. Чем меньше доверяешь, неважно – людям или машинам, тем правильнее выводы. А ошибаться с выводами следователю никак нельзя…»

В лифте Ульриха, как обычно, атаковал упрямый комп-администратор. Он украсил стеклянные стенки множеством объемных рекламок на одну и ту же тему – новейшие модели мажордомов с мгновенным доступом в любую область гиперсети. Руперт привычно буркнул «прозрачно», и вместо надоевших картинок ему открылся вид на город.

Сегодня над столицей Земли повисла сплошная облачность. Мелкие капли дождя скользили по стеклу, смазывая очертания кварталов и жилых башен. И все равно вид был предпочтительнее голографических плакатов. Ульрих задумчиво уставился на далекий шпиль Дворца Наций и не отрывал от него взгляда, пока лифт не нырнул в холл. Яркие лампы разорвали серую ткань пасмурного утра, но когда Ульрих миновал стеклянные двери и вышел на площадку перед зданием, ткань сомкнулась вновь. Но теперь она была еще и насквозь промокшей.

Длинный прозрачный козырек над подъездом защищал от капель дождя, но не препятствовал движению влажного воздуха. Руперт вдохнул полной грудью и махнул стоящему на парковке «Вольво». На огромной пустой площадке машина выглядела сиротливо. Все ее соседки давно разъехались, увозя приличных людей по конторам, и она уже час скучала в одиночестве, ожидая недисциплинированного хозяина.

Машина включила габариты, послушно въехала под козырек и открыла дверцу. Следователь втиснул грузные телеса на задний диван и буркнул: «Прокуратура». Авто почему-то не послушалось. Ульрих удивленно взглянул на лобовое стекло-экран. На нем высвечивались параметры работы всех систем автомобиля. Руперт никогда не вникал в тонкости, но твердо знал, что неисправные блоки обозначаются красным. Сейчас же все светились зеленым, кроме пиктограммы закрытия дверей. Может, край плаща зацепился? Ульрих выглянул наружу.

– Простите, господин следователь… – В просвете двери стоял невысокий мужчина в старомодной куртке и светлых джинсах.

Теперь стало понятно, почему не едет машина. Человек придерживал дверцу рукой. На вид ему не было и сорока, но в темных волосах проступала седина, а глаза были какими-то погасшими, будто у столетнего старца. Руперт уже встречал людей с такими глазами. Но где и когда, он пока не припоминал.

– Ну? – Ульрих нахмурился.

– Я поселился здесь только вчера вечером и еще не оформил машину. Вы не подбросите меня в центр?

– Метро прямо и налево. – Руперт встретился с ним взглядом. – Руку уберите.

– К сожалению, я и кредитку пока не завел.

– Вчера родились? – Ульрих вдруг понял, где видел людей с такими глазами. – Сколько отмотал?

– Извините? – Новый сосед недоуменно поднял брови. – А-а, вы об этом…

– Об этом. Судя по одежке, не меньше десяти? И что, не насиделся? Если желаешь, могу устроить вторую ходку. Например, за вторжение в частные владения.

– Простите, господин следователь. – Мужчина убрал руку, и дверца машины закрылась.

Руперт взглянул в зеркало. Человек стоял на месте, глядя куда-то в пространство. Уходить он не спешил. Да, скорее всего, ему и некуда было идти. После десяти лет отсидки остаются только воспоминания и сомнительные знакомства, обычно приводящие к рецидиву. Хотя этот кадр на закоренелого уголовника не походил. А если присмотреться повнимательнее… Выправка как у военного и прическа… И взгляд этот проклятый! Ни дать ни взять – на смотре стоит, в строю. И словечек жаргонных не понимает. В военной тюрьме, что ли, чалился? Ульрих ткнул в сенсор, и дверца снова открылась.

– Эй, дембель, а что ты в центре забыл?

На русское словечко «дембель» мужчина откликнулся охотно. Он смущенно улыбнулся и спрятал руки за спину.

– Да мне все равно, куда… Я поговорить с вами хотел.

– Ну, приходи в прокуратуру.

– Так ведь у меня, кроме «справки о демобилизации», ничего нет. Ни доехать до вас, ни пропуск выписать.

– Пропуск и по справке можно оформить, – усмехнулся Руперт. – А вот доехать… Ладно, садись, если не брезгуешь в одной машине со следователем ехать.

– Я не уголовник. – Человек произнес это чуть обиженно. – И зла ни на кого не держу. Наказан я был вполне справедливо. Даже мягко. Будь я судьей, я бы…

– Двадцать дал вместо десяти? – Следователь недоверчиво ухмыльнулся.

– Расстрелял бы к чертовой матери. – Военный нервно потер ладони. – Выслушайте меня, пожалуй-ста, господин следователь, прямо сейчас.

– Что за спешка? – Ульрих приказал машине отправляться. – Десять лет дело терпело. Лицензия кончается?

– Я… – Человек обернулся и бросил взгляд на подъезд, будто стараясь запомнить, как теперь выглядит его жилище. – Я не хочу появляться в прокуратуре.

– Это почему? Ты же теперь честный человек.

– Я – да.

– Вот как?! – Ульрих удивленно крякнул. – А в Генпрокуратуре, значит, не честные?

– Не все. У меня есть доказательства, что один из сотрудников вашего ведомства замешан в… заговоре.

– Ну да, – рассмеялся Руперт. – В заговоре молчания. Чего ж ты ко мне подкатился? Может, я и есть тот негодяй, только хорошо замаскированный?

– Нет, это не вы.

– Это почему? – Следователь состроил смешную, по его мнению, физиономию.

– Я знаю всех подозреваемых поименно. В заговоре участвует как минимум полсотни человек из разных государственных и частных контор.

Ульрих подавился очередным смешком и вытаращился на соседа. Вообще-то такие погасшие глаза бывают не только у вышедших на свободу. Есть еще одна категория граждан – пациенты дурдома. В прокуратуру частенько приходят подобные типы, и большинство как раз с разоблачениями всевозможных заговоров.

– Ну-ну, – разочарованно вздохнул Руперт. – И кто из них главный заговорщик?

– А вот это мне неизвестно. – Военный пожал плечами. – Но я точно знаю, что он использует остальных вслепую. Проблема именно в этом, а не в самом факте заговора.

– Это как? – Ульрих решил поддерживать беседу, исключительно чтобы не дать мужчине повода сорваться с катушек.

Пока он бредит, он не опасен. А вот если объявить, что все его умозаключения полнейшая чушь, надломленная психика соседа может не выдержать. В одиночку унимать буйнопомешанного Руперту не улыбалось. Лучше пусть парень выговорится… До прокуратуры ехать недалеко. А там будет видно. Если что, охрана поможет скрутить несчастного и вернуть туда, откуда его явно преждевременно выписали.

– Никто, кроме этого человека, не знает, кому на самом деле выгодно существование Группы.

– Группы? И все?

– Да.

– Какое-то невпечатляющее название. Давайте назовем ее «Группа Возмездия» или «Группа Черный Шторм»…

– Я серьезно, господин следователь. Вы напрасно считаете меня сумасшедшим.

– Хорошо, будь по-вашему, просто Группа. Но в чем тут криминал? В том, что один заговорщик мутит воду, а остальные верят ему на слово? Он, как заправский сектант, выманивает у соратников деньги на борьбу с коварным противником? И кто этот противник по его версии? Прокуратура здесь каким боком?

– Я же сказал, кое-кто из вашего ведомства состоит в Группе.

– Ну и на здоровье! Я, например, тоже состою в группе психоразгрузки. Каждый месяц в первую пятницу хожу на занятия.

Никуда, конечно, Ульрих не ходил, но собеседника надо было мягко увести в сторону от болезненной темы, и следователь старался, как мог.

– Вы упорно не хотите мне поверить. Пока Группа сориентирована на ложные цели, она опасна. Она держит под контролем все Нации и планомерно ведет их к полнейшему краху. Но что особенно скверно – члены Группы считают, что действуют во благо государства. Они уверены, что защищают Землю и колонии от происков внешнего врага.

– Какого это «внешнего»? – Руперт невольно заинтересовался. – Совсем внешнего? Чужих, что ли?

– Да.

– Знаешь что, парень… – Ульрих откинулся на спинку и тяжело вздохнул.

– Лечиться мне поздно, – перебил его военный. – Насчет угрозы инопланетного вторжения – не моя идея. Я отношусь к ней так же, как и все нормальные люди. Но Группа считает иначе. И я уверен, что в этом их убедил главный заговорщик. Ему это по какой-то причине выгодно.

– Причины ты, конечно, не знаешь, как и настоящего имени злого гения.

– Пока не знаю. Но у меня достаточно материала, чтобы распутать этот клубок. Не хватает только опыта в расследовании подобных дел.

– И ты решил обратиться ко мне.

– Давайте уже определимся, господин Ульрих, мы на «вы» или как бы выпили на брудершафт, – неожиданно заявил сосед.

– Давай. – Руперт смерил его снисходительным взглядом. – Только сначала представься… брат.

– Жорж Кювье, бывший лейтенант спецгруппы войсковой разведки.

– Кювье? – Ульрих прищурился, вспоминая, откуда ему знакома эта фамилия. – Айрин, пятьдесят первый год, не ты там ославился?

– Я.

– Тогда ясно, где ты пропадал столько лет. Ну и какой у тебя имеется материал? И откуда?

– Из надежного источника. А материал… Вот, почитай на досуге.

Он протянул Ульриху диск:

– Здесь подробно описаны главные события последнего десятилетия. Необъяснимые происшествия и явные противоречия выделены красным. Для наглядности.

– Только это?

– А ты хотел пакет с шестнадцатью пулями?

Руперт побагровел сильнее обычного. История с жертвами «Стокгольмской расправы» была еще свежа в памяти. Да, собственно, и дело пока не было закрыто. С фальшивыми уликами следователь «пролетел» едва ли не так же крупно, как и Кювье со своим необдуманным дезертирством десять лет назад, но все-таки без особо тяжких последствий. Так… скандал, три месяца кабинетной работы да лишение премии.

– Ты и об этом тут написал?

– Не я, мой «источник». Высади меня на перекрестке. Завтра я с тобой свяжусь.

– Я не успею прочитать.

– Успеешь. Захватит – не оторвешься, гарантирую.

Ульрих, не понимая почему, вдруг решил поверить этому Жоржу. По крайней мере, он был намерен дочитать до описания инцидента в Стокгольмском парке. Интересно же узнать, как оценили твою работу со стороны. Правда, неизвестно кто, но это вопрос второй.

Кювье вышел на перекрестке и сразу смешался с толпой. Ехать до прокуратуры было еще минут десять, и Ульрих не удержался. Вынул из кармана затертый комп и вставил в него диск. Объемный текст, вспыхнувший над компом, был оформлен вполне пристойно, как в голографических книгах, только без иллюстраций.

«Земля атакует. Год 2151…» Руперт усмехнулся. Даже с заголовками. Не иначе, к изданию готовили. Отчего же до сих пор не издали? Ах да, с концовкой не все понятно. Требуется расследовать, выявить истину и наказать виновных. Ну что ж, если не полный бред, можно и попробовать. За половину гонорара. Ульрих скользнул взглядом по начальному абзацу и осекся. На первой же странице упоминались сразу два громких имени. Десять лет назад, в пятьдесят первом, они еще не гремели, зато чуть позже…

Может, это просто месть Кювье своим обидчикам? В душе следователя затеплилась слабая надежда. Нет, хромая версия. Ведь материал написан не Жоржем. Взять хотя бы недавние события в Стокгольме. Кювье в тот момент еще сидел, значит, точно не его пера опус. Тогда кто это написал и зачем? Неужели и вправду заговор? Но в чем его суть?

«Проклятье! – Машина остановилась у прокуратуры, и Руперт спрятал комп в карман. – Придется действительно прочитать. А там будет видно…»

ЗЕМЛЯ АТАКУЕТ Год 2151-й

Командир «зет-группы» военной разведки майор Фирсов проводил взглядом БРМ, въезжающую в грузовой отсек десантного корабля «Пеликан-1». А если точнее – вплывающую. Новейшие модели бронированных разведмашин оснащались гравиподушками. Проходимость, маневренность, бесшумность – вот только часть преимуществ, которые обеспечивала новая система «шасси». То есть отсутствие шасси. Подобных машин пока не было ни у кого, кроме разведки. В связи с этим обстоятельством обойденные конструкторским вниманием танкисты и транспортники посматривали на разведчиков с легкой завистью. Вот и сейчас рядом с Фирсовым маялся командир одной из танковых рот капитан Сведеборг. Он то и дело вздыхал и бормотал какие-то проклятия на шведском.

– Будет и на твоей улице праздник, король Густав. – Майор похлопал танкиста по плечу. – Вот закончим кампанию на Айрин, покажем новые «брэмы» в бою, и настанет черед модернизировать твои дур-машины.

– Я тоже на это надеюсь, Влад, но почему было не оснастить гравиприводом хотя бы роту танков? Почему только твои коробочки?

– Потому, что все новое доверяется лучшим, – усмехнулся Фирсов.

– А лучшее – детям и военным, – поддел его швед. – Знаю. У вас, русских, все так. Нелогично, как у женщин. Вот если бы гравиподушки изобрели у нас, в Швеции…

– Первым делом ими оснастили бы «Вольво». – Влад усмехнулся. – Самые безопасные машины в мире.

– А что? Разве плохо?

– Погрузка окончена! – прервал их пикировку космодромный карго-мичман. – Господин майор, проверьте грузовой манифест и распишитесь.

– А где «пожалуйста»? – буркнул Фирсов, бегло просматривая ведомость.

– На гражданке, – нахально ответил бригадир погрузчиков. – Соответствует?

– Вполне. – Майор не обратил внимания на его колкость. Не та обстановка. Да и бессмысленно «строить» весь этот околовоенный люд. Во-первых, не за что: свою работу они выполняют со всем старанием, как бы ни кривились при этом и ни показывали, что дисциплина им по барабану, а во-вторых, напрягов хватало и без того. Война, как-никак, началась. Буквально вчера.

Фирсов вернул документы мичману и попрощался с Густавом:

– Свидимся на Айрин.

– Если удастся, – пожал швед протянутую руку.

– Если нет, после войны, в офицерском собрании.

Они разошлись по местам. Майор по медленно складывающейся аппарели поднялся в грузовой отсек корабля, а танкист побрел к ангару, где техники готовили к вылету «Пеликан-6». Подразделение Сведеборга стояло в очереди на погрузку шестым. После «зет-группы» фронтовой разведки, трех отрядов спецназа, инженерно-саперного батальона и десантников. Первые пять транспортов везли тех, кто должен был обеспечить и удержать плацдарм, как раз для высадки танковых бригад, ракетно-артиллерийских батарей, дивизий пехоты и эскадрилий штурмовых винтокрылов. Реактивную атмосферную авиацию на вражескую планету предстояло забросить другим кораблям – авианосцам. В отличие от десантных транспортов на поверхность они не садились. Просто входили в стратосферу и, двигаясь на высоте примерно пятидесяти километров, сбрасывали самолеты. Во время показательных учений на Земле выглядело это довольно эффектно. Огромная авиаматка была хорошо видна в обычный полевой бинокль, а особо зоркие могли рассмотреть ее и невооруженным глазом. В момент начала атаки она словно бы рассыпалась на сотни мельчайших серебристых искр, которые, в свою очередь, снизившись до десяти тысяч, выпускали тучу крылатых ракет, после чего заходили на движущиеся цели, наземные и воздушные.

Как все пройдет на Айрин, предположить было нетрудно. Точно так же. Планета мало чем отличалась от Земли. Те же горы, равнины, океаны. Другие очертания континентов, немного отличные от земных атмосфера и растительно-животный мир, но по большому счету все то же самое. У нее даже имелся примерно похожий на Луну спутник, ворочающий тяжелые приливы в местных слабосоленых морях.

В общем, никаких неожиданностей нынешняя кампания не сулила. Разведка, ракетно-бомбовое подавление огневых и радарных точек, бункеров и прочих стратегических объектов противника – все это силами орбитальной флотской группировки. Затем точечная бомбардировка военных объектов второго эшелона и подвижных целей – это уже с самолетов. А после – высадка спецназа, десанта и саперов для захвата и укрепления плацдарма. Как только это будет сделано, на полевой космодром опустятся транспорты прочих подразделений и начнется наземная фаза. Все просто и отработано на сотнях учений и в десятках похожих боевых операций.

Правда, при проведении первой Айринской кампании, десять лет назад, тактика была несколько иной, но тогда и задачи стояли другие. Планета попыталась подмять под себя одну из промышленных зон Кейта – местного астероидного скопления, в световом часе ближе к светилу, и обеспокоенные промышленники обратились к правительству Объединенных Наций Земли с просьбой о помощи. Мощнейшей армии Наций уладить вопрос было несложно. Война с Айрин за рудники Кейта продлилась всего две недели. Захватчики были разбиты, отброшены на свою планету, блокированы на ней и обложены контрибуциями. Как они умудрились собраться с силами и затеять новую авантюру, понять было невозможно. Режим военной блокады и экономических санкций не позволял айринцам закупать новое оружие, а то, что у них осталось после «рудной войны», безнадежно устарело. Идти с такими активами ва-банк было верхом глупости или отчаяния. Или всего вместе.

Но, видимо, с точки зрения айринцев новая затея не была настолько безнадежной и бессмысленной. Сотрудники Центральной Разведывательной Службы Земли были уверены, что на Айрин готовят очередную агрессию, причем в этот раз не против каких-то промзон или заштатных планет Объединенных Наций, а против самой метрополии. Аналитики разведслужбы в один голос твердили, что на планете есть оружие массового поражения, причем, вероятно, даже термоядерное. Или бактериологическое. Или химическое. Или все вместе. Убедительного и однозначного заключения аналитики так и не дали.

Хотя, может быть, они не говорили ничего конкретного только на широкой публике. Ведь президент и Совет Представителей их доводам вняли и объявили-таки Айрин войну, а значит, доводы были убедительными. Не может же быть, чтобы такое серьезное и дорогостоящее мероприятие, как военная кампания, началось с бухты-барахты, ради поднятия президентского рейтинга или потому, что затоварились склады с ракетами…

Фирсов потратил еще полчаса на проверку надежности крепления техники – при входе в атмосферу Айрин корабль могло серьезно тряхнуть – и поднялся из грузового отсека в десантный. Там как раз заканчивали устраиваться в креслах его подчиненные. На языке военных кодов – «зет-группа». Всего полсотни человек. Если смотреть на них, не зная, кто эти люди на самом деле, – ничего особенного. Два взвода бравых вояк. Если присмотреться повнимательнее – два взвода не просто бравых, но еще и опытных вояк. Но даже это заключение было далеко от реального положения вещей. Каждый боец разведгруппы Фирсова был тем самым универсальным солдатом, о котором всегда мечтали генералы всех армий мира. На отбор, обучение и тренировки этих ребят было потрачено примерно столько же денег, сколько на четверть остальной армии. И, надо признать, вложение средств было оправданно. Еще во время первой Айринской войны, когда Фирсов был только сержантом, командиром ударного отделения, «зет-группа» разведки сделала почти половину всей грязной работы и при этом единственная в земной армии не понесла потерь. Да что там говорить, «чистую» работу тоже выполнила исключительно «зет-группа». Разведчики захватили столько же высших чинов вражеской армии, сколько весь остальной спецназ. А взломав большую часть инфосетей и линий связи Айрин, «зет-группа» добыла столько же секретных документов, кодов и карт, сколько флотская разведка и технические группы сухопутных сил, вместе взятые. В общем, специалисты в команде Фирсова были что надо. Профи во всех отношениях.

– Влад, когда отправляемся? – подал голос сержант Бойко.

Он уже устроился в кресле, распихал по штатным креплениям и рундучкам свое снаряжение, оружие и личные вещи, а потому теперь просто глазел по сторонам и отвлекал от дела товарищей. Невысокий, подвижный, будто на шарнирах, он всегда управлялся с текущими делами быстрее всех и никогда не упускал случая потрепаться.

– Невтерпеж?

– Типа того. Надоело уже хренотень патриотическую слушать. Куда ни плюнь, всюду репортажи о сборах в поход доблестной армии, бред о том, какие мы хорошие, а враги – плохие, да эта ахинея насчет айринского оружия. Мутит даже.

– Думаешь, в походе агитации будет меньше?

– Кто станет агитировать на боевой частоте, ты, что ли? Или Жорж?

– А что Жорж? – обернулся лейтенант Кювье, замкомандира второго взвода, худощавый белокурый флегматик с печальными голубыми глазами.

– Ты ж по происхождению айринец?

– Ну и что?

– Ничего, я и говорю. – Сержант снова взглянул на Фирсова: – Мы-то с вами отлично знаем, что на Айрин имеется, а чего нет и быть не может.

– У нас есть приказ, а приказы не обсуждаются, – пожал плечами майор. – К тому же мы не были на родине предков Жоржа десять лет, кто знает, что там произошло? Может, и вправду термояд у них в закромах появился.

– От сырости, что ли?

– Да остынь ты, Боек, – вмешался лейтенант Жданов, психолог и главный специалист по работе с агентурой. Внешне, как и положено «агентурщику», ничем не примечательный сероглазый шатен: среднего роста, среднего телосложения, сливающийся с любой толпой на любой планете. В шутку товарищи даже называли его «человек-невидимка». – Чего доскребся до командира? Есть там гиперракеты с тяжелой начинкой, нет там ракет, нам-то какое дело? Прилетим – разберемся. Если нет ничего, тем лучше для аборигенов.

– Я уверен, что там ничего нет, – высказался Жорж. – Прошу понять меня правильно, я не из-за происхождения. В прошлую войну оно не мешало мне выполнять свой долг.

– Никто тебя за пятую колонну и не держит, – успокоил его рядовой Агеев, двухметровый амбал по прозвищу дядя Бум, первейший во всей группе подрывник. – Так же, как ты, многие считают, да только «центральникам» виднее. А может, все дело в политике. Треба окончательно прижучить Айрин, а повода нет. Вот его и высосали из пальца. Нам в этом случае вообще не о чем раздумывать. Так, командир?

– Так, uncle Бум. – Фирсов бросил рядом со своим креслом огромный мешок с амуницией. – Стратегия и долгосрочные перспективы – занятие для генштаба, а наше дело – фронтовая разведка. Народ, заканчивай возиться! До старта десять минут. По местам!

– Так-то оно так, – буркнул напоследок Бойко, – да только нас же потом и вздрючат.

– За что? – удивился Жданов.

– Если ракеты на Айрин не найдем. Их же нам поручат искать, к бабкам не ходи…

Идти к бабкам никто и не собирался. Все и так понимали, что сержант прав. Кому, как не суперсолдатам из спецгруппы, искать эти гипотетические ракеты?

Фирсов задумчиво взглянул в иллюминатор: на Земле их не задраивали бронешторками, давали возможность полюбоваться родной природой…

Из штаба пока не поступило прямого приказа насчет ракет, но генерал Свенсен перед самым вылетом прозрачно намекнул, что задание у группы будет особо важным и до невозможности трудным. Прав Бойко. Однозначно – найти ракеты. Хоть какие-нибудь. Ржавые, устаревшие, без боеголовок… Лишь бы это были тяжелые стратегические гиперракеты «АС-22» или «Кедр-3М». Что может быть важнее, чем найти оправдание войне? Хотя какие тут могут быть оправдания? Слова, слова… Не стоят они ни единой человеческой жизни.

В то, что Айрин вновь вышла на тропу войны, Фирсов не верил точно так же, как Бойко или Кювье. Или любой другой солдат из спецгруппы фронтовой разведки. И никакая пропаганда не смогла бы их переубедить. Слишком хорошо они разбирались в таких вещах, как война и ее последствия, и помнили кампанию десятилетней давности, когда от военной мощи Айрин не осталось и следа, а промышленный потенциал был сведен почти к нулю. Какие тут, к дьяволу, гиперракеты? Как их построить, на каких таких заводах? На тех, которые сначала надо восстановить, заново оборудовать и снабдить сырьем? И на какие шиши все это проделывать? На пожертвования нищих граждан?

Но даже если допустить, что ракеты сохранились в шахтах, до которых так и не сумели добраться разведчики землян, уже к моменту «рудной войны» они простояли на боевом дежурстве лет пятнадцать, и плюс еще десять. В каком они могут быть состоянии без текущей профилактики и обслуживания? Ладно, вовсе беспредельный допуск – они в боевом состоянии. Ну и что? Военная блокада с Айрин до сих пор не снята, поблизости от планеты постоянно дежурит флот международных наблюдателей, значит, любой пуск будет зафиксирован мгновенно. А системы противоракетной обороны Земли легко перехватят любую АС-22 или «Кедр» прямо в гипердрайве. Сто процентов. Ведь это не будет массированным нападением. От силы три-пять устаревших ракет против трех сотен новейших радарных, противоракетных и лучевых комплексов. Трое фермеров с дробовиками против батальона спецназа, вооруженного по последнему слову техники. Причем в чистом поле…

В общем, толстые белые нитки торчали из всех швов. А еще вся эта подозрительная возня вокруг Айрин ставила под сомнение качество работы той же спецгруппы во время «рудной войны». Ведь получается, если Айрин готова сражаться, в прошлый раз ее не победили. Обиднее обвинения в липовой победе ничего быть не может.

По кораблю разлился мелодичный сигнал готовности. Почти как на гражданских лайнерах. Гомон стих, солдаты пристегнулись и откинулись на спинки кресел. Громадина «Пеликана-1» едва заметно вздрогнула и, быстро набирая скорость, пошла по взлетке. В момент отрыва корабль вздрогнул еще раз, затем последовал краткий миг перегрузки, и включился демпфер. Примерно десять минут ничего не происходило, только становилось все легче душе и телу, а после и вовсе наступила невесомость. Но вскоре корабль прыгнул в гипердрайв, и снова вернулась сила тяжести. «Пеликан-1» прошел сквозь барьер и взял курс на Айрин. Подготовительная фаза войсковой операции «Превентивная мера» началась…

– Я не уверен, что план агрессии сработает, – твердо глядя на президента, заявил генерал Свенсен, назначенный командующим армией вторжения. – В нем не учтен такой существенный момент, как подавление орбитальных оборонительных систем, и очень слабо проработан вопрос противодиверсионных мероприятий. Такое впечатление, что ваши аналитики не рассчитывают на сопротивление противника. Это не самый верный подход. Недооценка врага может нам дорого обойтись. Или я не в курсе каких-то стратегических деталей?

По голосу генерала было понятно, что вопрос о «стратегических деталях» принципиален.

– Каких еще деталей? – Президент Парсон взглянул на генерала исподлобья.

– Например, секретных переговоров и намерения правительства Айрин сдать планету без боя. Дабы избежать конфликта из-за ничего.

Свенсен, похоже, не верил в то, что Айрин готовит термоядерное нападение на Землю. Так же как не поверили в эту чушь и многие другие. Но правительству отступать было поздно. Война была объявлена.

Президент Парсон раздраженно отбросил листок с отчетом ЦРС и хмуро взглянул на Свенсена:

– Из-за ничего? Вам, генерал, следует перечитать данные разведки. Там все сказано. Армия планеты насчитывает до десяти миллионов солдат. Без боя она не сдастся. Техника, вооружение… все у них есть. Так что сопротивление нам будет оказано. И немалое. Но не в космосе, а непосредственно на планете. А если план вас не устраивает, почему вы не вмешались и не исправили его, пока он был в разработке?

– Разведслужба и отдел планирования Генштаба не в моем ведении, господин президент, – сдержанно ответил генерал. – Я получаю приказы… от вас и выполняю их. Только и всего.

– Вы планировали операции на основе приказов, когда были командующим армией? – Парсон перевел взгляд на госсекретаря Ричарда Хейли, в прошлом тоже генерала, сменившего мундир на гражданский костюм после первой Айринской войны.

– Я старался использовать максимально полные разведданные, – ответил госсекретарь. – Уверен, генерал Свенсен несколько упрощает. Военная разведка работала под прикрытием международной инспекции не менее эффективно, нежели ЦРС. Видимо, у генерала просто имеются возражения по поводу тактики, не так ли?

– Не так. – Свенсен оставался холоден и спокоен, как истинный потомок викингов. – С тактикой все в порядке, а вот цели и задачи выглядят дутыми. Это замечаю не только я. На Айрин не может быть никакого стратегического боезапаса. В подобную «утку» поверят домохозяйки, но никак не солдаты, особенно прошедшие первую кампанию.

– Это как-то повлияет на выполнение приказов верховного командования? – делано удивился Хейли.

– Ни в коем случае. – Генерал взглянул сквозь госсекретаря. – Дисциплина в армии по-прежнему находится на высоком уровне, но я не могу гарантировать достаточный боевой настрой. В прошлый раз все было ясно, мы усмиряли агрессора. Но как мне объяснить солдатам, за что они воюют теперь?

– А как же теракты позапрошлого года? – резко спросил президент. – Акции «Комбатос» в Буэнос-Айресе, Мадриде и в колонии Сидония на Марсе унесли семнадцать тысяч жизней.

– Связь террористов с правительством Айрин не доказана.

– Они финансировались с Айрин!

– У президента Лефлера нет лишних средств, да и забот хватает. Ему не до поддержки террористов. Его связь с «Комбатос» не доказана. Господин президент, мы же с вами не перед телекамерами, меня не надо агитировать. Если вы считаете, что атака необходима, я выполню ваш приказ со всей возможной тщательностью. Победу я гарантирую. Но я не могу гарантировать, что найду для вас оправдание.

– Я не нуждаюсь в оправданиях! – взорвался Парсон. – Просто примите к сведению данные Центральной разведки и проверьте их на месте!

– Они не подтвердятся, могу сказать это сразу.

– Вообще-то, я способен найти другого командующего миротворческими силами!

– Вы президент, – пожал плечами генерал.

Возникла тягостная пауза. Парсон нервно барабанил пальцами по столу, госсекретарь рассматривал ногти, а Свенсен не мигая смотрел на портрет первого президента Объединенных Наций Земли и Колоний, висящий над креслом президента нынешнего. Наконец Парсон немного успокоился и заявил:

– Менять командующего в данный момент нецелесообразно. Раз вы готовы исполнять мои приказы со всей тщательностью – исполняйте. В первую очередь приказ о скорейшем обнаружении пусковых шахт. Найдете ракеты, станете героем. Не найдете, так тому и быть, но сделайте все возможное.

– Задействуйте «зет-группу», – подсказал Хейли. – Ею до сих пор командует полковник Штейнберг?

– Нет, теперь там распоряжается майор Фирсов.

– Уже майор? – Хейли прищурился, вспоминая. – В мою бытность, помнится, он был сержантом.

– Прошло десять лет. Из прежнего состава осталось двадцать пять человек, ровно половина. Фирсов из них наиболее талантлив как командир. От природы.

– Вот и прекрасно, – подытожил президент. – Пусть группа Фирсова занимается ракетами. И ничем другим. Это тоже приказ.

– Слушаюсь, господин президент. – Генерал поднялся и, козырнув, вышел из кабинета.

Чтобы осмыслить приказы, у него было достаточно времени. Переброска войск в систему Айрин только началась. Фактически на рубеже атаки сейчас находилась только та самая группа Фирсова, которой предстояло «заниматься ракетами, и ничем другим». Спецгруппа получила бы это задание и без прямого приказа президента. Свенсен обдумал этот вариант еще накануне, когда провожал в путь первого «Пеликана». Но тогда он не хотел признаваться Фирсову, что так или иначе спецгруппа станет козлом отпущения. Слишком тяжелый груз в этом случае лег бы на погоны генерала. Груз ответственности не только за судьбу лучших солдат Наций, но и за суть и смысл всей войны. Теперь ответственность легла на плечи президента. Чтобы оправдаться перед мировым сообществом, этого Свенсену было вполне достаточно. Оставалось как-то объяснить все Фирсову, а также прочим офицерам и солдатам армии вторжения. Как это сделать – генерал не представлял.

Свенсену не позволила бы совесть просто приказать майору «найти» ракеты, например, привезя их с собой и спрятав в более-менее подходящих по размеру шахтах. Но реальной альтернативы он не видел. Разведчики из ЦРС подставили президента, тот подставил армию, в том числе генерала, а Свенсен теперь должен был либо все расхлебывать, либо подставлять фигуру помельче, например Влада. Ведь секрет «найденных» ракет обязательно будет раскрыт, и действующие лица этого фарса попадут под раздачу. Да и если разведчики заявят, что на Айрин ничего опасного не обнаружилось, результат будет тем же, только с несколько большим охватом персоналий.

Как выйти из этой щекотливой ситуации, генерал не знал. Существовала лишь одна зацепка, да и та довольно слабая. Дело было в том, что ЦРС вряд ли осмелилась бы замахнуться на репутацию главы Наций, не имея веских оснований. Значит, Парсона никто не подставлял. Зачем же он затеял всю эту авантюру? Ответ находился на Айрин, и президент намекнул генералу, чтобы тот не лез там куда не следует и помалкивал, если обнаружит нечто необычное. Вернее, вместо правды говорил всем, что находка, буде она состоится, имеет прямое отношение к гиперракетам. И приказ насчет спецгруппы эту версию только подтверждал. Чем меньше народу будет знать о находке, тем лучше. Что же такое разнюхали «центральные» шпионы на Айрин? Что это за тайна, ради которой стоит рисковать высочайшим положением и добрым именем? И почему нельзя было обойтись силами самой ЦРС, зачем понадобилась полномасштабная агрессия и «зет-группа»?

Свенсен был уверен, что найдет ответы на эти вопросы, но, к сожалению, лишь высадившись на Айрин. Никак не раньше. То есть еще не скоро. Штаб ударной группировки вылетал «Пеликаном-10» через сутки. Согласно плану вторжения как раз к тому моменту на Айрин должен был развернуться плацдарм.

Генерал вышел из президентского дворца и неторопливо направился к своей машине. Его тотчас окружили журналисты. Охрана как могла оттесняла назойливую толпу, но наиболее ловкие репортеры все-таки прорвались и забросали Свенсена градом вопросов. Генерал терпеливо выслушал всю эту словесную мешанину и уже у самой машины бросил короткую фразу:

– Все ответы у пресс-секретаря, майора Баума.

– Господин генерал, правда ли, что военная разведка уже на Айрин? – не унималась одна журналистка.

– Все ответы у майора Баума. – Свенсен сел в авто и только тогда сообразил, что голос девушки ему знаком. Он поднял взгляд на высокую, эффектную брюнетку с пронзительно синими глазами и узнал ее. Это была Наталья Томилина, дочь одного из близких друзей генерала. Свенсен коротко кивнул ей, приглашая сесть в машину. Наташа быстро протиснулась между охранниками и устроилась на сиденье напротив генерала.

Машина тронулась, и репортерская суета тут же улеглась. Все разошлись по своим «передвижкам». Часть фургончиков с логотипами инфоканалов и гиперсетевых газет двинулась за лимузином генерала, а часть осталась на месте в ожидании комментариев от майора Баума.

– Каким ветром тебя занесло в Стокгольм? – улыбнулся генерал девушке. – Как дела, как там отец, мама?

– Все в порядке, дядя Харальд. Отец почти не появляется дома, пропадает на полигоне, гравиподушки испытывает, а мама переехала на дачу, на все лето. Там лучше, чем в городе.

– Да, ваша дача просто райский уголок, – кивнул генерал. – Давненько я у вас не был. Отец достроил баньку?

– Год назад приезжали, – улыбнулась Наташа. – А отцу все некогда. Но он обещал нанять строителей.

– Закончим операцию, обязательно приеду в Москву на недельку-другую.

– Вы всегда так говорите, а приезжаете только на день.

– В этот раз точно на неделю приеду. – Генерал рассмеялся. – Как твоя карьера?

– Если дадите интервью, пойдет в гору. – Наташа лукаво прищурилась.

Свенсен укоризненно взглянул на девушку и покачал головой:

– Ну что с тобой делать? Спрашивай. На что смогу, отвечу. Только учти, о ходе операции я пока ничего не могу сказать, о планах командования – тем более, а все остальное уже давно известно.

– Вы верите, что на Айрин есть ракеты?

– Вопрос сразу в лоб. – Генерал рассмеялся. – Зачем иначе было объявлять войну?

– То есть верите?

– Ната, я же генерал, я выполняю приказы. Верить или не верить я не имею права. Однозначный ответ даст кампания. Если у противника есть оружие массового поражения, мы его найдем и покажем всему миру, но не раньше, чем возьмем Айрин под свой контроль. Так что придется тебе и твоим коллегам набраться терпения.

– А если неоткуда его набраться? – Наташа вздохнула. – Дядя Харальд, помогите мне получить аккредитацию.

– Ты хочешь, чтобы Дмитрий меня убил? Как я объясню ему и Ольге, что их дочь затесалась в ряды военных корреспондентов?

– А вы сделайте вид, что ничего не знали.

– Наивная. – Свенсен усмехнулся. – Командующий группировкой отвечает за все, даже если не знает деталей. Ничего не получится, извини.

– Я обещаю, что не выйду за порог фронтового пресс-центра! – Девушка молитвенно сложила руки. – Мне очень нужно попасть на Айрин! Иначе я так и буду всю жизнь торчать на подхвате у Сэма Тернера или Андрея Сомова. Я хочу заработать имя и репутацию, сделать карьеру. Помогите, дядя Харальд. Ведь это не опасно. Пресс-центр будет организован при штабе, ведь так?

– Так, но на войне нет безопасных мест.

– Вы считаете, что айринцы смогут оказать настолько серьезное сопротивление? Что они сумеют создать угрозу штабу? Ведь не верите, так ведь?

– Ната, вопрос закрыт. Ты не полетишь на войну. Если хочешь, я прикажу Бауму информировать тебя в первую очередь, будешь получать самую свежую информацию на полчаса раньше других. Но только здесь, на Земле.

– Но ведь те, кто прилетит на Айрин, смогут увидеть все своими глазами, без Баума. Их репортажи пойдут в эфир одновременно с моими или даже раньше. В чем же будет мое преимущество?

– Где тебя высадить? – Свенсен строго посмотрел на девушку.

– Ну, дядя Харальд!

– Ты для меня как дочь, Ната, и потому я повторяю – нет. – Генерал поднял руку, показывая, что дальнейший спор не имеет смысла.

– Я все равно проберусь на Айрин! – Глаза Наташи сверкнули. – Соблазню какого-нибудь военного клерка, и он выпишет мне аккредитацию!

– Баум проследит, чтобы этого не случилось… Иван, притормози у «Мировых новостей»…

– Тогда соблазню этого Баума, – насупившись, сказала Наталья.

Свенсен неожиданно рассмеялся.

– Ты унаследовала все семейное упрямство. Хорошо, я скажу майору. Будет тебе аккредитация. Но из штаба – ни шагу!

– Клянусь!

– И впредь не разбрасывайся обещаниями кого-нибудь соблазнить. Репутация зарабатывается иначе.

– Не буду. – Наташа опустила глаза и покраснела.

– Завтра в девять с вещами в приемной Генштаба. – Машина остановилась, и окрыленная Ната выпорхнула наружу.

Свенсен проводил ее задумчивым взглядом. Возможно, решение взять ее в поход было ошибкой, но чутье подсказывало генералу, что все как раз наоборот, что он поступил верно. В современной войне оружием может стать не только ракета или боевой лазер, но и репортаж нужного содержания. Особенно учитывая, что начавшаяся война тщательно перемешана с политикой.

– Иван, в штаб…

Лимузин миновал небоскреб – офис «Мировых новостей» – и покатил к военному космодрому. Штаб группировки уже три дня как располагался прямо на борту «Пеликана-10»…

Корабль вернулся в обычное пространство чуть дальше местной луны. Ее серебристый диск закрывал сине-белую Айрин почти на треть. Центр системы – желтая звезда G2-АК43 осталась позади и немного справа. В проходящих лучах светила и обрамлении из крупных ярких звезд планета и спутник выглядели красиво. И еще больше напоминали Землю с Луной. На это обстоятельство обратил внимание не только Фирсов.

– Надо было выйти ближе, так чтобы не видеть спутника, – пробурчал пилот. – Чтобы не было лишних ассоциаций.

Фирсов молча похлопал пилота по плечу и вернулся в десантный отсек.

– Стреляют? – тут же объявился неугомонный Бойко.

– Нет. – Майор сел в кресло. – Всем приготовиться к высадке. Работаем пятерками, зоны высадки обозначены на дисплеях у командиров групп. Время «Ч» минус шестьдесят минут.

– Неужели вообще никого? – удивился сержант.

– Заслоны есть, издалека вроде бы правильные и мощные, но, если присмотреться, какие-то они чересчур показушные. Пилоты засекли несколько рейдеров пограничного дозора, но те умчались, как только поняли, что обнаружены.

– Может, заманивают? – осторожно предположил Кювье.

– Увидим.

– Мы им не интересны, – выдвинул свою версию лейтенант Жданов. – Вот дождутся входа в систему главных сил, тогда и ударят. А что сказал штаб? Какой приказ?

– Тот самый. – Фирсов кивнул в сторону Бойко. – Как и предположил Боек, будем искать ракеты. Плацдарм остается спецназу.

– Искать будем везде? – обеспокоился Бойко. – Тут, говорят, моря холодные, даже на экваторе. А у меня недавно насморк был.

– Наша зона посреди континента, там только пара речушек и горы, не волнуйся. Купаться будут пятерки Симонова, Жданова, Картера и Чена. Где наш пятый?

– Тута я! – Недостающий воин из первой пятерки, рядовой Лопухов, плюхнулся в свое кресло рядом с Агеевым.

– «Тута», – передразнил его дядя Бум. – Коэффициент интеллекта у человека сто семьдесят с лишним, а все равно крестьянин…

– А что, крестьяне не люди? – На круглом, простодушном лице Лопухова отразилась легкая обида. – Вот ты городской, а тугодум. Чем ты лучше меня?

– Я хотя бы «тута» не говорю.

– А как говоришь, «здеся»? – Рядовой сдержанно рассмеялся.

Агеев в ответ шутливо ткнул его кулаком в плечо.

– Хватит трепаться, умники, – с напускной суровостью приказал Жданов, – командир задачу будет ставить.

– Внимание всем пятеркам, проверка боевой частоты. – Фирсов говорил негромко, но уверенно. – Все слышат?

«Сорок девять», – шепнул боевой компьютер-координатор.

Это означало, что все сорок девять бойцов ответили на вопрос командира утвердительно. Будь майор сейчас в шлеме, цифра продублировалась бы в виде проекции на прозрачном лицевом щитке-забрале. Чуть выше прицельной сетки, пониже счетчика боезапаса и левее картинки радарного контроля боевой обстановки. Но ни шлемы, ни защитные костюмы разведчики пока не надевали, а потому компьютер нашептывал основные цифры командиру через микроскопическую радиоклипсу на мочке уха.

«Время до посадки сорок три минуты. «Пеликан-1» вышел на ближнюю орбиту Айрин. Оборонительные системы противника отслеживают движение, но подачи мощности на силовые установки орудий не зафиксировано. Ракеты-перехватчики не активированы, рейдеры орбитальной обороны дрейфуют в семнадцати градусах. Вероятность атаки – ноль. В предполагаемой зоне высадки группы один – чисто. В зоне два – обнаружены системы противокосмической обороны, цель не отслеживают. В зоне три – чисто, четыре – обнаружены ПКО морского базирования, вероятность контратаки тридцать процентов. В зоне пять…»

И так далее. Фирсов выслушал сводку электронного координатора и продолжил:

– Лекцию компа, надеюсь, слышали все? Обстановка ясна? Предупреждаю, подавлять наземные системы «Пеликан» не будет. Сброс модулей должен пройти незаметно. Если засветитесь при посадке, лучше просто уходите обратно в космос и ждите, когда вас подберут. Поиск вражеских ракетных шахт производить всеми доступными методами, но строго по инструкции. Никакой самодеятельности и новаций. Стандартная процедура. Мы проделывали это не один десяток раз. Времени у нас более чем достаточно – сутки, а особого противодействия со стороны противника или гражданского населения я не предвижу. Не исключены, конечно, вспышки энтузиазма, но как нейтрализовать героев-одиночек, вы знаете не хуже меня. Лучше будет избежать даже таких стычек, но я понимаю, что хотя бы одна пятерка все равно засветится.

– Обижаешь, командир, – буркнул рядовой Коробков. – Мы ж «зет-группа», а не пехота бестолковая…

– Поставлю каждому по литру виски, например «Револьвера», и ящик персонально Коробкову, если о нашем присутствии на планете не узнает ни одна живая душа.

– Вообще не узнает или в ближайшие сутки? – невозмутимо уточнил Коробков.

– До прибытия штаба.

– Забились, – согласился Коробков. – На кон ставлю свой «Порш». Не подведите, парни, не оставьте без колес боевого товарища!

– Коробок, у тебя нет «Порша», – заметил Жданов.

– И не будет, – добавил Агеев. – Прав командир, если б у нас месяц был на прочесывание, растворились бы, как сахар в речке, а за сутки целый шарик чисто не обыщешь. Так и в инструкции сказано – в сжатые сроки разрешено применять все доступные методы, от скрытого наблюдения до провокаций и разведки боем.

– Верно, дядя Бум. О любых подозрительных объектах докладывать немедленно. Мой дублер – Крематорий, то есть капитан Прахов. Вопросы?

По отсеку пролетели смешки. Прахов, чернявый, с тонкими чертами лица и ранней сединой на висках, встал и театрально поклонился. Прозвища были нормальным явлением, и никто на них не обижался, поскольку давались они не просто так, а по делам. Даже если казалось, что они всего лишь производные от фамилии. Так, Коробок, то есть сержант Коробков, специализировался на вождении всех видов транспорта, питая особую слабость к БРМ, на военном языке – «коробочкам». Прозвище Прахова появилось тоже безотносительно к связи праха с крематорием. Когда группа действовала в полном составе, он управлял самоходными системами огневой поддержки. Эти машины использовались там, где требовалось применить тактику «выжженной земли», на языке спецназовцев – «устроить крематорий». Был неформальный позывной и у Фирсова, но применяли его редко, соблюдая хотя бы видимость субординации. Чаще всего его называли просто командиром.

– Ну, так есть вопросы, рота злых дядек, или нет?

– А кто дублирует капитана?

– Лейтенанты. Начиная со Жданова и так далее по количеству годовых нашивок. Но я надеюсь, до Кювье мы не дойдем. Столько боевых потерь Птичкин нам не простит.

Смешки возобновились. Птичкиным бойцы называли генерала Свенсена, единственного непосредственного начальника «зет-группы», а теперь еще и командующего армией вторжения.

– А если «айры» нас прижмут, поддержка будет?

– Нет.

– Как всегда, – притворно вздохнул Лопухов. – Что за работа?

– Нормальная работа, – негромко сказал самый опытный боец подразделения, рядовой Клюев. Он служил в спецгруппе семнадцатый год и в свое время даже шефствовал над молодым Фирсовым, но до сих пор оставался «убежденным рядовым». Что, кстати говоря, не имело принципиального значения. Когда дело касалось военных хитростей и мнение Клюева не противоречило приказу, оно считалось своего рода истиной в последней инстанции. – Надо бы первым делом горный район Сен-Поль прочесать. В прошлую заварушку мы там почти не шарили. Если шахты существуют, они там, в горах. Я думаю.

– Там та-акие дебри! Пока до голых скал доберешься, заблудишься на фиг, – притворно вздохнул Бойко.

– Вот потому и надо, – веско сказал Клюев.

– Дед, смотри, одышку заработаешь, по горам-то скакать… – хохотнул Коробок.

– А я на твоем ослике поеду, – невозмутимо парировал рядовой. – Хоть посмотрю, что это за штука – антиграв.

– Щас!

– По плану в районе, близком к Сен-Полю, высаживается первая группа, – задумчиво сказал Фирсов. – Наверное, Дед, ты прав. Этот кряж стоит прочесать получше. Пока менять план не будем, но морским пятеркам приказываю не задерживаться на глубинах. Если пусковые в море, то либо на шельфе, под куполами, либо на плавсредствах. Глубже мили искать бессмысленно. Как только закончите, выдвигайтесь в центр главного континента и заходите на Сен-Поль с юга, юго-востока и запада. Встретимся на плато Трибьюн.

– Принято, – в унисон ответили капитан Прахов и лейтенант Жданов.

Симонов, Картер и Чен подтвердили получение приказа короткими «есть». В этот момент снова забормотал комп-координатор.

«Минутная готовность, активирован демпфер, «Пеликан-1» вошел в стратосферу. Высота шестьдесят четыре тысячи, перешел на горизонтальный полет. Пятеркам занять места в модулях».

– С богом! – Фирсов приподнялся и махнул рукой сразу всем бойцам.

Ответа он дожидаться не стал. Сел и пристегнулся. В ту же секунду палуба десантного отсека лязгнула, в ней раскрылись узкие щели, и вокруг каждой из десяти пятерок поднялись многослойные борта модулей. Борта вошли в пазы на потолке, и снова послышался лязг. Теперь не под верхней палубой, а где-то глубже. Это сработали замки – расцепляя десантные отсеки и соединяя каждый из них с положенным по спецификации модулем в грузовом трюме.

Спустя секунду в днище корабля с шипением раскрылся первый люк. Дальше все прошло без лишнего шума. «Пеликан» вышел в расчетную точку, отстрелил первый десантный модуль с подвешенным к брюху контейнером-модулем грузового отсека, задраил люк и помчался дальше. Вторую пятерку он должен был сбросить через пятнадцать минут в четырех тысячах километров от места высадки первой…

Фирсов не сумел проводить взглядом «Пеликана» – тень корабля мелькнула на фоне солнца неуловимо быстро, но это не имело значения, даже ритуального. Важнее было правильно приземлиться: мягко и скрытно. Вот это имело огромное значение, и не только потому, что гладкое начало операции по всем приметам сулило аналогичный финал. Кроме «военно-народных» примет, Фирсов полагался на элементарный здравый смысл. Если модуль сядет незамеченным, о прибытии разведгруппы в окрестности Сен-Поля – городка, одноименного горному массиву, – не узнает противник, а значит, разведчикам не придется отвлекаться на глупости вроде заметания следов и на всяческие игры в прятки с местной контрразведкой.

Модуль снизился до стандартной радарной высоты, и автоматика включила на полную мощность все виды маскировки, от генераторов «стелс-волн» до оптических преобразователей. Теперь посадочный челнок нельзя было обнаружить ни визуально, ни приборами. Разве что случайно с ним столкнуться, но никаких летающих объектов поблизости не наблюдалось; местные авиатрассы проходили далеко в стороне.

Киберпилот уверенно завел модуль на посадку в самый центр дремучего лесного массива, примерно в десяти километрах от городской окраины. Снизившись до сотни метров, он сбросил скорость на ноль и на мгновение завис, будто раздумывая, как бы поаккуратнее протиснуться меж ветвей высоченных хвойных деревьев. Совсем без шума приземлиться ему не удалось. Десяток высохших сучьев все-таки обломились, но в целом посадка вышла чистой.

– Вот бы сейчас выбраться наружу и сразу бункер найти, – мечтательно вздохнул Бойко. – Целые сутки в запасе! Можно было бы и на солнышке поваляться, и грибы пособирать. Грибная жареха под сметанкой… м-м… верх блаженства!

– Мечтатель, – фыркнул Агеев, с привычной легкостью облачаясь в боевой костюм. – Жорж, тут грибы произрастают?

– Не сезон сейчас. – Кювье уже собрался и теперь проверял оружие.

– Обломись, Боек, с жарехой. Сухпаем обойдешься.

– Готовы? – Фирсов закрыл щиток шлема.

– Как пионеры…

Агеев толкнул в бок замешкавшегося Лопухова. Тот нахлобучил шлем и встал в короткий строй в проходе между креслами.

– Жорж, смотришь прямо и вверх, Бум, Боек – влево, вправо, Лопух – держишь тылы. Я буду следить за почвой и перспективой.

– Вряд ли они успели тут растяжек наставить, – заметил Агеев. – Да и перспектива в лесу… спорная.

– Разговорчики. Если больше комментариев нет, пошли!

Корма модуля раскрылась двумя створками – вверх и вниз, – и десант спустился по нижней как по пандусу на мягкую хвойную подстилку древнего, почти непроходимого леса. На Айрин снова ступила нога захватчика…

Штурм-крейсер «Адмирал Макаров» дрейфовал на стационарной орбите, методично обстреливая промышленные кварталы столицы Айрин города Браво. Каждый залп тяжелых орудий корабля вызывал в атмосфере явления, похожие на мешанину из молний, полярного сияния и облачных вихрей. Примерно полчаса после каждого залпа город было невозможно рассмотреть из-за клубов дыма и сконденсированных плазменными зарядами облаков. Правда, наведению орудий это не мешало. В боевом охранении штурм-крейсера стояли восемь малых рейдеров и два десятка перехватчиков, но все они бездельничали. Орбитальные заслоны айринцев – дюжина челноков с лазерным оружием, небольшой отряд истребителей и два устаревших фрегата – ушли на ночную сторону планеты и сели в джунглях малого южного континента. Примерное место их посадки отследили контролирующие темное полушарие штурм-крейсеры «Орегон» и «Прага», но штаб флота пока не отдал приказа бомбить, и «ночная» группировка просто держала карликовые космические силы Айрин под прицелом. Из прочих оборонительных систем на орбите осталось полтора десятка спутников и боевая станция «Аллюр», но орудия на спутниках были разряжены, а станция захвачена десантом с абордажного корабля «Майкоп». Еще двенадцать штурм-крейсеров землян и сопровождение из полутора сотен кораблей меньшего класса заняли позиции над планетой, перекрыв все возможные зоны подлета и старта с ее поверхности. Флот Наций контролировал ближний космос и воздушное пространство Айрин целиком и полностью.

Впрочем, без нескольких мелких инцидентов все-таки не обошлось. Один из кораблей-авиаматок, войдя в стратосферу для сброса истребителей, отклонился от курса и пролетел в опасной близости от зоны орбитальной бомбардировки. Вследствие этого два самолета погибли под огнем своих: радиопомехи во взбудораженной плазменными зарядами атмосфере расстроили системы навигации, и самолеты столкнулись. Другое происшествие случилось в космосе. Какой-то неопознанный гражданский челнок опасно приблизился к малому рейдеру «Скользящий» и взорвался. Судя по силе взрыва и полученным рейдером повреждениям, челнок был под завязку набит взрывчаткой и металлическими болванками. Сразу после этого командующий флотом отдал приказ сбивать любые подозрительные суда и корабли, но больше ни одного камикадзе в окрестностях Айрин не появилось, и приказ остался невыполненным.

Последний, третий, мелкий сбой отлаженной программы захвата произошел на поверхности планеты. Едва с плацдарма, обеспеченного спецназом и десантниками, маршем на Браво отправилась первая танковая колонна, в роте капитана Сведеборга обнаружился ренегат. Как выяснила позже военная полиция, командир одного из танков был уроженцем Айрин, потерявшим во время первой войны всех родственников. Как ему удалось записаться в армию и дослужиться до лейтенанта, еще предстояло разобраться армейской прокуратуре. Предатель застрелил водителя и наводчика, сел за рычаги и благополучно умчался в густые леса предгорий кряжа Сен-Гош. Поиски дезертира заняли почти двенадцать часов. Когда вертолетное звено обнаружило танк, он бесстрашно вступил в неравную схватку и даже сбил одну из винтокрылых машин, прежде чем был уничтожен. Спецназ, обследовавший обгорелый остов танка, не нашел в нем трупа переметнувшегося лейтенанта, но больше искать его не стали. Обстановка требовала сосредоточения всех сил на главном направлении.

В Курьи, втором по величине городе планеты, внезапно завязались серьезные бои. Генерал Свенсен был вынужден разбить силы группировки на два фронта и осадить Курьи. Впрочем, ненадолго. К исходу первых суток операции город полностью перешел под контроль оккупантов, и армия двинулась дальше – на столицу – снова в полном составе, хотя и с приличным разрывом между первой, не участвовавшей в осаде, и второй, уже «понюхавшей плазмы», войсковыми группировками.

Дальнейшее сопротивление айринцев свелось к мелким стычкам с боевым охранением наступающих земных войск и к редким диверсиям в тылу. Складывалось впечатление, что в задачи аборигенов входит не реальное противодействие захватчикам, а лишь его имитация. С одной стороны, это можно было объяснить тем, что айринцы сознают бесперспективность борьбы с превосходящими силами агрессоров, но с другой – это казалось странным. Почему бы не выбросить в таком случае белый флаг и не решить все проблемы сразу? Зачем нужна эта видимость сопротивления?

Как бы то ни было, армия вторжения была уже в двадцати километрах от центра Браво. Танковая рота ославившегося капитана Сведеборга только что отбила у президентских гвардейцев столичный космопорт.

– Снова этот капитан? – выслушав короткий рапорт адъютанта, проронил Свенсен. – Комбат сначала подал на него дисциплинарный рапорт, а теперь дал шанс реабилитироваться?

– Видимо, так, – согласился адъютант. – Хотя формально Сведеборг ни в чем не виноват. Того лейтенанта прохлопала кадровая служба.

– Пометьте в очередном приказе – взыскание с капитана снять. Что еще?

– Небольшая неприятность. Во время штурма космодрома погиб журналист инфоканала «Сегодня» Майк Карлайл.

– Гибель человека – это большая, огромная неприятность, – назидательно сказал генерал. – Как это произошло?

– Нашей вины в этом нет. Все остальные журналисты целы и невредимы, поскольку соблюдали инструкцию и не высовывались из бронемашин, а этот Карлайл пробрался в оперативный тыл наступающего батальона и запрыгнул на броню. Его сбросило взрывом на горящий остов вражеского танка. Перелом позвоночника и множественные ожоги. До госпиталя он не дотянул.

– Передайте Бауму, чтобы представил все в самом героическом свете, и прикажите закрепить за каждым журналистом по няньке из резерва пехоты… И выдайте им всем по бронежилету.

– Целая рота выпадет из дела, – с досадой покачал головой адъютант. – Черт бы побрал эту свободу слова.

– Никуда не деться, – согласно кивнул Свенсен. – И еще… там есть журналистка из «Мировых новостей», Наталья Томилина.

– Я как раз о ней хотел доложить, – оживился офицер.

– Да? – Генерал перевел настороженный взгляд на помощника. – Что она натворила?

– Пока ничего, но девица определенно ищет неприятностей. Мало того, что ходит в рейды со спецназом, она еще и умудряется брать интервью у айринцев.

– У пленных?

– Нет, у местных жителей и даже военных. Ее трижды видели среди обороняющихся в Курьи, и один раз разведка засекла ее в центре Браво.

– Где она сейчас?

– Предположительно в Сен-Поле.

Свенсен скрипнул зубами и снова уставился на карту. Сен-Поль, третий по значимости город Айрин, родина президента Лефлера, располагался на полторы тысячи километров севернее столицы и значился в плане оккупации под номером четыре, после Курьи, Браво и урановых месторождений концерна «Дюпон». То есть войска землян должны были высадиться там не раньше завтрашнего утра. Это означало, что найти и отшлепать непослушную девчонку генерал пока не сможет. И уберечь от опасности тоже. Послать за ней группу спецназа? Все «волки» и «котики» сейчас были заняты в операции по захвату рудников. Вызвать бойцов Фирсова? Майору и его ребятам тем более не до того. До истечения контрольного срока оставалось четыре часа, а никаких пусковых шахт они так и не обнаружили. На успех поисков Свенсен особо и не рассчитывал, но, так или иначе, отвлекать «зет-группу» от основного задания не мог. Личный приказ президента все-таки.

Четыре часа. Да, надо выждать всего четыре часа. В двенадцать по Гринвичу программа комп-координатора «зет-группы» выдаст заключение, что стандартная процедура поиска исчерпана, и Фирсов получит полную свободу действий. Вот тогда-то и можно будет отправить одну из его пятерок на небольшую прогулку по Сен-Полю. С пользой и для операции «Превентивная мера», и для Натальи. Бойцы Фирсова в любом случае должны будут переключиться с технического поиска на сбор агентурных данных, захват «языков» и наблюдение, так пусть заодно «захватят» и чересчур активную журналистку. Да, так и следует поступить…

– Выйдет на связь Фирсов, соедините со мной. – Генерал махнул рукой, отпуская адъютанта.

– Вы, кажется, хотели что-то приказать насчет Томилиной, – напомнил офицер.

– Нет, ничего. Позже. Все равно пока нам ее не достать. Кстати, что там в Сен-Поле?

– Практически чисто. Спутниковая разведка наблюдала сосредоточение вооруженных формирований на южной окраине, но это было четырнадцать часов назад. Последние наблюдения никакой активности не выявили.

– Не выявили? А как же те формирования, разоружились?

– Возможно, это были резервисты. Увидев, как развиваются события, они могли просто разойтись по домам…

– Или уйти в леса, – закончил Свенсен. – По предварительным данным разведки, на планете под ружье было поставлено до десяти миллионов солдат. С резервных складов было выведено множество военной техники, но в плен на данный момент попало не больше двадцати тысяч, причем как раз тех немолодых ополченцев, с которых нечего спросить.

– Мы почти сразу отпускаем их к семьям, продолжать вести хозяйство, – вставил офицер.

– Вот именно. А трофейная техника и оружие нам достаются только устаревшие. Где вся молодежь и нормальное оружие?

– Техника и оружие не обновлялись здесь десять лет.

– Трофеям гораздо больше десяти лет, они были анахронизмом уже в прошлую кампанию. Я спрашивал об оружии не самом современном, но и не таком древнем. Об оружии, которым была оснащена регулярная армия Айрин. И о солдатах этой армии. Против нас воюют исключительно президентские гвардейцы. Ну, еще ополчение создает толпу и видимость массового сопротивления. Где остальные?

– Да-а, вопрос, – озадачился адъютант.

– Вот именно.

– Может быть, они готовятся дать серьезный бой при Сен-Поле, все-таки родина президента, символ…

– Вряд ли. Но что-то этакое они, несомненно, готовят. Какую-то каверзу.

– Может, все-таки удар гиперракетами?

Свенсен поморщился. Офицер развел руками и поднял брови: «просто спросил»…

– Что бы они ни замышляли и как бы ни шифровались, мы все выясним. Знаете что, дайте мне Фирсова прямо сейчас…

Майор выглядел свежим, будто не носился уже почти сутки по местным городам и весям, а развлекался с перерывами на обед и крепкий сон. Свенсен выслушал рапорт и приветственно кивнул:

– Что нового?

– Девяносто шесть процентов программы отработано. Результат нулевой. Осталось прочесать сердце кряжа Сен-Поль. Восемь пятерок уже здесь, идем по спирали к центру, но пока ничего. Сплошные буреломы и непроходимые дебри. Здешние леса – это не подмосковное редколесье. Если б не новые «брэмы», ноги переломали бы при первой же высадке.

– Сколько делали высадок на сотню квадратов?

– В соответствии с программой не менее одной. Хотя, честно говоря, ничего подозрительного с воздуха мы не увидели ни разу и высаживались для очистки совести. А здесь вообще ничего не видим. Деревья в три обхвата, и кроны у них такие, что на земле местами снег лежит, хотя по здешнему календарю июнь на носу и широты не самые высокие. Ну а пешком по лесу и ста метров за час не пройти – сплошь завалы да ямы с оврагами. Да еще москиты… зар-разы. Только поднимешь забрало, тучей налетают.

– Понятно…

Генерал замялся, что для него было нехарактерно, и Фирсов насторожился. Неужели новая вводная? Или штабные теоретики решили зайти с другого конца? Например, дать «зет-группе» команду отловить местного президента и выбить из него признание, где он, гад, прячет ракеты. В принципе, идея безнадежная – президент Лефлер бесследно исчез еще за неделю до начала кампании, – но не настолько, насколько безнадежны слепые поиски. Да и вторая фаза как раз такие варианты предполагает. А до начала второй фазы оставалось… меньше трех часов. В самый раз, чтобы продумать и обсудить тактику.

– Ты как дальше действовать собираешься? – наконец разродился Свенсен.

– Пойду «в народ». А ребята займутся прочими вариантами. Крематорию и Симонову поручу отлов старших офицеров. Группы Чена, Картера и Жданова займутся технической разведкой, вскроют инфосети, наладят радиоперехват да пошарят в секретных базах данных минобороны и госбезопасности. Айринских.

– Смотри не перепутай с нашими, – усмехнулся генерал.

– В наших все давно как родное. – Фирсов тоже улыбнулся. – Две группы продолжат поиск с воздуха, по второму кругу и без этих никчемушных высадок, а группу Белкина запущу в космос, пусть проверят станцию «Аллюр» и лунные ретрансляторы. Если ракеты есть, то либо на орбите, либо на спутнике найдется дублирующий пульт управления пусками.

– Думаешь? – с сомнением взглянул на Фирсова генерал.

– Уверен. «Асы» и «Кедры» ведь наши системы, русские. А отечественную технику я знаю достаточно хорошо. Выносной пульт – их стандартная подстраховка. Такой вот расклад.

– А сам пойдешь в Сен-Поль? – уточнил генерал. – Слушать и мотать на ус?

– Как обычно. У меня лейтенант Кювье по происхождению айринец. Прикинемся туристами-сочувствующими, их накануне войны сюда много прилетело, потолкаемся, послушаем…

– Кювье? Я бы на твоем месте был поосторожнее… Слышал, что в роте Сведеборга случилось?

– За Жоржа я отвечаю головой. Да и айринец он номинальный, такой же, как Генри марсианин. До сегодняшнего дня на родине предков всего разок и побывал. В прошлую кампанию.

– А у лейтенанта Генри есть родня на Марсе? – удивился Свенсен. – И контрразведка молчит?

– По материнской линии. Если раскинуть, на четвертую часть он краснопузый. – Майор коротко рассмеялся. – А глава вашей контрразведки тоже с душком, у него бабка была из Сидонии-2, потому он и молчит.

– Да уж… Но вернемся к Сен-Полю. У меня будет личная просьба, Влад. Когда вдоволь натолкаешься по рынкам и площадям, найди там одну девицу и отправь с кем-нибудь в штаб.

– Нет проблем, давайте код, заряжу ее в поисковик.

Генерал набрал на панели код и отправил его Фирсову. В компьютере майора тотчас всплыл подробный файл с фотографиями в различных (пристойных) ракурсах и характеристикой от службы психологического контроля.

– Журналистка? Красивая… но, видимо, довольно взбалмошная.

– Там все написано.

Свенсен вздохнул. Взбалмошная – это точно. Даже характеристику читать необязательно. Будь она покладистой, сидела бы в штабе и строчила репортажи под диктовку Баума.

– Написано, – Фирсов пробежал взглядом текст, – вижу… Вижу, что с такой характеристикой ей ни за что не дали бы военную аккредитацию. Ваша протеже?

– Это Димы Томилина дочка.

– Дмитрия Анатольевича? Как же я сразу-то… написано же: Наталья Дмитриевна, да и похожа.

Генерал Томилин был куратором «зет-группы» до Свенсена, и Фирсов знал его преотлично, еще со времен первой войны.

– Верни ее, Влад, даже силой. Иначе Дима нас с тобой живьем закопает.

– Начнет с вас, – усмехнулся Фирсов.

– Теперь и ты в курсе, – парировал генерал. – И вообще, что за вольный тон?! А ну, смирно!

Голос был строгим, но глаза не очень. Фирсов вытянулся в струнку и уставился немигающим взглядом в пространство перед собой. Или внутрь себя. В общем, изобразил нечто исключительно уставное.

– Сгинь, – приказал Свенсен. – И учти, девчонка – «вырви глаз», в штаб отправляй с кем-нибудь непробиваемым и особо бдительным. Красавчиков, типа твоего Жоржа, или кобелей, вроде Бойко, оставь при себе.

– Ясно. Агеева пошлю или Клюева. Этим пожилым Иванам Царевичам Василиса Прекрасная уже по барабану – говорящая лягушка интереснее. Честь имею!

– До связи…

…Фирсов переключил канал и быстро уточнил диспозиции пятерок. Все шло по плану. Программа поиска была выполнена на девяносто восемь процентов. Никаких ракетных шахт не обнаружилось и в предгорных лесах Сен-Поля. Но майор не спешил. Он прекрасно знал, что война войной, а «разбор полетов» пройдет в мирной обстановке, и председательствовать там будут не боевые генералы, а военные бюрократы. Знаем, плавали. Если выполнять все пункты боевой программы с предельной точностью, докопаться жирным боровам будет не до чего. Так что спешить не стоит. Сначала обязательные выступления, а уж после – вольная программа. В меру вольная, конечно. Ведь отчитываться придется и за нее тоже. А что поделать? Таковы требования времени. «Прозрачность информации», «цивилизованная война», точечные бомбардировки и «гуманное оружие». Полный бред и лицемерие, но бороться с системой бессмысленно. Да и не майорское это дело.

Фирсов выбросил из головы все лишние мысли. Пока его делом оставалось выполнение приказа. Найти эти долбаные ракеты. Майор вызвал свою пятерку и «главного агентурщика» Жданова. «Хождение в народ» было его основной специальностью, и согласно инструкциям лейтенант должен был участвовать в таких мероприятиях, хотя бы как координатор. Когда все собрались, Фирсов вкратце обрисовал задачу.

– Мы с Жоржем отправляемся погулять. В штатском…

– Мне бы надо пойти, – с осуждением сказал Жданов. – Я же по чужой психологии специалист.

– Кювье у нас местный, так что я беру его, – ответил Фирсов. – А ты будешь нас консультировать в эфире. Прикрывать будет дядя Бум. Боек, остаешься с транспортом. Лопухов, жди в полной боевой, если что-то пойдет не так, отвлечешь местную контрразведку.

– Всю?

– Да.

Рядовой вздохнул.

– Пленных брать?

– Герой, – усмехнулся Агеев.

– И на десерт… – Майор сбросил на персональные компы бойцов файл Натальи Томилиной. – Эту барышню требуется найти, нежно взять под белы рученьки и отправить в штаб.

– Вот это фифа! – присвистнул Бойко. – Разрешите, я лично ею займусь!

– Отставить. Опекать ее будет Агеев.

– Нет тебе доверия, Боек, – приосанился дядя Бум. – Не тот у тебя к девицам подход.

– А чего к ним подходить? Упал-отжался – и все дела.

– Балбес. – Агеев вздохнул. – Балбес и самец-террорист. Ничего святого для тебя нет…

– Задача понятна, командир, – прервал их пикировку Жданов. – Когда выдвигаемся?

– Когда комп-координатор закроет поисковую программу. Через два часа. Готовьтесь пока.

– Насочиняли штабисты дурацких программ да алгоритмов, а мы выполняй, – проворчал Лопухов. – Сами бы хоть раз попробовали с их помощью боевую задачу выполнить, вот бы удивились…

– Ну и любишь же ты поворчать. – Агеев покачал головой. – Идем, сухпаем разговеемся, а то в животе бурчит. Еще спугнем местную армию непотребными звуками, с кем воевать будем?

Центральный рынок Сен-Поля был приличным настолько, насколько это возможно в небогатом городке на провинциальной и ущемленной в правах планете. Основные павильоны определенно требовали ремонта, но содержались в чистоте, а вспомогательные пластиковые палатки были позаимствованы из комплектов полевых госпиталей, поступавших на протяжении всей блокады в рамках «гуманитарной помощи», и потому были просто в идеальном состоянии. Рынок занимал приличную площадь, но все равно кишмя кишел покупателями, продавцами и прочим околоторговым людом. Затеряться здесь было как дважды два. На какого-то конкретного человека другой конкретный человек обращал внимание, только если первый спрашивал «почем?» и начинал торговаться. Все остальное время никто ни на кого особо не смотрел.

– Будто супермаркетов им мало, – удивленно пробормотал Кювье. – Не понимаю этих провинциалов. Здесь все то же самое, только без упаковок и голограмм гарантии качества.

– Рыночная гарантия – торговое место, – пояснил Фирсов. – Попытаешься торговать тухлятиной, недели не продержишься, вылетишь из бизнеса с волчьим билетом, безвозвратно. А упаковки… кому что нравится. Я, например, люблю, когда товар можно выбрать самому, без менеджера за плечом, поторговаться, о погоде посудачить… Совсем другая жизнь, другое настроение, и еда потом кажется вкуснее.

– Вот именно, что кажется. А сколько времени потеряешь на все эти разговоры… Нет, не для нашего столетия эта традиция. Наш век скоростной, динамичный. Некогда современным людям «изящное питание» культивировать.

– Ничего ты не понимаешь, – вздохнул майор. – Хотя это как музыка. Например, джангл-тек и классический рок. Каждый слушает то, что нравится, спорить бессмысленно. Но, заметь, рокеры не считаются заскорузлыми ретроградами, тормозящими технический прогресс и динамичное развитие общества.

– Сдаюсь, – усмехнулся Жорж. – Но все равно рынок – это архаика.

– Зато какая сладкая! – Фирсов взял с ближайшего лотка сочную, спелую вишенку и, блаженно щурясь, отправил ее в рот.

– Помыл бы… – скептически заметил Кювье.

– Не делай такое лицо, никакую дизентерию не подхвачу, – успокоил его майор, сплевывая косточку, – на рынке все стерильно.

– Ну конечно!

– Но главное – ты выдаешь себя с потрохами, – негромко добавил Фирсов.

– Командир, малый комп-координатор обнаружил объект, – вышел на радиосвязь Жданов. – Пол Симсон, согласно нашим разведфайлам, один из «подлежащих задержанию». Будем брать?

– Нет. Симсон был бухгалтером при Управлении делами президента Лефлера. Ничего ценного он не скажет. Разве что номера счетов в марсианских банках. Так это мы знаем и без него. У нас другие задачи. Девушку не видишь?

– Не вижу. А у вас как?

– Пока никак. Народ болтает о чем угодно, только не «об оружии возмездия». Их вообще, похоже, не сильно беспокоит присутствие на планете оккупационной армии.

– Мне кажется, даже наоборот, не беспокоит, а радует, – добавил Кювье. – Торговля пойдет в гору, и, может быть, международные наблюдатели порекомендуют отменить блокаду. Примерно так тут все думают.

– Блажен, кто верует, – усмехнулся Жданов. – Не поднесут Лефлера на блюдечке – никто их не помилует, а они, похоже, сдавать своего президента не собираются…

Лейтенант внезапно сбился и что-то неопределенно промычал. Затем откашлялся и продолжил уже сухим, деловым тоном:

– Вас засекли. До двух десятков штатских пишут вокруг спираль. Захлопнуть мышеловку им пока мешают палатки и грузовик слева от вас. Но шагов через полста вы окажетесь в зоне досягаемости.

– Понял. – Фирсов собрался. – Ничего не предпринимай и даже не высовывайся. Раз подкрадываются, значит, боятся. Справимся.

– Разрешите, Лопуха с Агеевым подтяну поближе.

– Подтяни, но никаких телодвижений. Еще неизвестно, что тут назревает. Может, и ничего.

– Есть. – Жданов закрыл канал, но спустя секунду открыл его вновь. – Агеев и Лопух в кольце! Боек не отвечает! Тревога, командир! Обложили нас, гниды.

– Эфир записывается, – спокойно напомнил майор.

В минуты обострения обстановки он всегда становился особенно сосредоточенным, спокойным и строгим. Возможно, поэтому его и выбрали из прочих равных претендентов на должность командира спецгруппы.

Фирсов уже и сам обнаружил агентов местной контрразведки. Они старательно делали вид, что прицениваются к товарам, но Влада их игра не обманула. Да и играли они, если честно, на «троечку». Но было их гораздо больше двух десятков, тут лейтенант Жданов ошибся, и низкое качество маскировки вполне компенсировалось таким серьезным количеством.

– Жданов, накрывай наш участок рынка низкочастотной сетью, – шепнул майор. – Пусть понервничают.

Низкочастотные – они же психотронные – генераторы должны были дезориентировать противника, вызвать у него приступ безотчетного страха. Под такой «шумок» уйти из капкана, смешавшись с паникующей толпой, было вполне реально. Но лейтенант Жданов не ответил. Это было уже совсем негоже.

Агенты сомкнули кольцо и пошли на сближение. Торговцы и покупатели быстро, но без суеты разошлись, и внутри кольца не осталось никого, кроме чужаков. Этот приемчик Фирсов оценил выше. На «четыре с плюсом» или даже на «пять с минусом». Прикрыться было некем и нечем. Для окружения айринцы выбрали идеальное место – ни одного лотка или машины поблизости. Кювье встал спиной к спине Влада и негромко спросил:

– Ближний бой?

В общем-то, справиться с тремя десятками человек, даже без оружия, было возможно. Теоретически. Но при условии, что контрразведчики собираются брать лазутчиков живьем. Если же они откроют шквальный огонь без выяснения, кто пожаловал к ним в гости, не приближаясь на расстояние удара, то шансы становились минимальными. «Танцевать», упреждая выстрелы противника, бойцы спецгруппы умели, но не в прицеле тридцати стволов. Против такой огневой мощи долго не продержаться, а бежать, похоже, некуда.

«Здание рынка, четвертая дверь слева ведет в сквозной коридор, – вдруг ожил комп-координатор «Пеликана-1». Он умудрился отыскать командира и выйти на связь, несмотря на приличную технику постановки помех над Сен-Полем. – Вам следует переместиться на двадцать метров левее…»

– Поздно перемещаться, – процедил Фирсов, – но все равно, спасибо.

В этот момент айринцы, как по команде, достали оружие и остановились в десятке шагов от разведчиков. Их кольцо было двойным, агенты стояли в шахматном порядке, прикрывая друг друга. Третью линию оцепления составили пять подруливших машин с открытым верхом. Вместо второго ряда сидений на машинах были установлены турели мощных лазерников.

Если минутой раньше у майора и мелькали мысли о сопротивлении, теперь они окончательно исчезли. Одно провоцирующее движение – и не спасут никакие боевые навыки. Только мгновенное перемещение в пространстве, вроде телепортации. Но до такой техники армейские инженеры пока не додумались.

– Замри, – приказал Влад лейтенанту и буквально затылком почувствовал, как тот расслабился.

– Добро пожаловать на Айрин, майор, – послышалось сзади.

Влад медленно обернулся. В дверях того самого четвертого выхода из здания рынка стоял улыбающийся человек в гражданской одежде. Улыбка его не была торжествующей или снисходительной. Складывалось впечатление, что он действительно рад пришельцам. Этакий заждавшийся хозяин на пороге гостеприимного дома встречает друзей. Фирсов окинул человека внимательным взглядом, но в памяти не возникло ровным счетом никаких ассоциаций. И это при том, что физиономии руководителей айринской армии и контрразведки в группе «зет» все знали, как свои. Не принадлежал этот айринец и к верхушке политического руководства планеты.

– «Пеликан», узнать, – едва слышно шепнул Фирсов, почти не раскрывая рта.

«Субъект не опознан, – пришел ответ. – Завожу файл».

Все это было немного странно. Неужели это простой офицер? Тогда его узнал бы комп. На всех, даже самых незначительных сотрудников вражеских силовых структур, в инфобазе земной разведки имелись хотя бы минимальные данные. Что такое несколько миллионов файлов для современных компьютерных баз? Капля в море. Но комп «Пеликана» – местный «провайдер» земной военной сети – его не узнал. Кто же это? Доброволец? Но агенты явно ждут его приказа. Секретный религиозный лидер? На Айрин религия не играет особой роли в жизни людей. Тайный богатей, местный мафиозо? Вариант, но при чем тут контрразведка? Единение нации перед лицом внешней угрозы?

Все эти мысли промелькнули в голове за полсекунды. Дольше держать паузу было невыгодно.

– Мы не знакомы. – Фирсов окончательно развернулся к собеседнику и почувствовал неприятный холодок в спине. Столько стволов были готовы ее продырявить – вовсе обморозить можно.

– Верно, – согласился человек. – Но это не имеет значения. У меня есть то, что вы ищете.

– Вот как? Девушка, брюнетка, глаза синие, на вид около двадцати пяти?

– Дочь генерала Томилина? – Незнакомец покачал головой. – Нет, ее в Сен-Поле видели последний раз около пяти часов назад. Сейчас она на пути в Джой. Но более конкретных сведений у меня нет, в англо-язычных провинциях планеты мы не всевластны.

– Мы – это кто?

– Патриоты южных территорий Айрин.

– Не слышал о такой партии.

– Это не партия, а буквальное понятие. Но ведь вы лукавите, майор, вы искали не сбежавшую журналистку. Вам нужны секреты. Могу обменять их на что-нибудь стоящее.

– На прекращение оккупации? – Влад покачал головой. – Если так, сделки не будет.

– Зачем же? Оккупация нам выгодна. Ваши солдаты живые люди. Им требуется еда, питье, развлечения. После десяти лет изоляции мы рады встряхнуться и заодно поправить торговые дела. К тому же есть шанс, что собрание представителей снимет с планеты блокаду… Нет, решительно, нам не в чем вас обвинять.

– Вот как? – Фирсов усмехнулся. – Почему же вы не пошли нам навстречу раньше?

– Это вопрос не к нам, а к вашим политикам. Возможно, им был нужен образ врага, чтобы оправдывать военные расходы, ведь, кроме Айрин, других «полюсов зла» в колонизированной землянами части Галактики почти не осталось. Так, по мелочи… Или причина в чем-то другом, я не знаю. Политика – грязное дело, мне оно не по душе. Но один закон из ее кодекса я усвоил прочно: если нет противника – создай…

– Вы говорили о секретах, – перебил его Влад. – Что вы хотите взамен?

– Права на горные разработки. Наши горы весьма богаты цветными металлами.

– Конкретно в массиве Сен-Поль?

– Да. Другие горные кряжи не столь интересны.

– Я свяжусь с командованием, но прежде мне нужно узнать ваше имя и получить точные данные о предмете сделки. Хочу удостовериться, что мы говорим об одних и тех же секретах.

– Имя вам ничего не даст. Отчасти оно созвучно с названием моего родного города, но это вряд ли станет зацепкой для аналитиков вашей разведки. Я Поль Лемье. А что касается секретов… Вы же ищете старые пусковые шахты гиперракет, не так ли?

– Вместе с содержимым.

– Уверяю вас, они полны содержимым под завязку. Но координаты, по известным причинам, я сообщить вам не смогу. Только в обмен на контракт.

– Я не думаю, что командование будет против.

– Да-да, понимаю. – Лемье улыбнулся. – Но для собственного спокойствия я подстрахуюсь. Когда сделка состоится, я отпущу сорок восемь пленных офицеров вашей армии. Если вы попытаетесь меня обмануть…

– Захват заложников противоречит правилам… – попытался возразить Фирсов, но айринец повысил голос:

– Заметьте, я отпустил ту журналистку, поскольку не беру заложников! Я беру в плен солдат вражеской армии! К тому же не участвующих в открытых боевых действиях, а орудующих в нашем тылу. То есть диверсантов, тех, на кого правила ведения войны не распространяются. По всем законам я должен их допросить и уничтожить. Но я сохраню им жизнь и даже верну свободу. Что вам еще надо?

– Нам?

– Именно так, майор. Вам и всей вашей «зет-группе», временно размещенной в лучших казематах нескольких секретных бункеров по всей Айрин.

Фирсов потерял дар речи. Элита земной армии в полном составе попала в плен к айринцам?! Бред! Наверняка этот Лемье просто блефует! Набивает себе цену!

Влад взял себя в руки и как можно спокойнее ответил:

– Я доложу командованию обо всех нюансах. После того как удостоверюсь, что вы говорите правду.

– Вот и славно. – Айринец сделал шаг в сторону и жестом пригласил пройти в здание рынка.

Отказываться не было ни причин, ни желания. Спина уже просто заледенела…

Ответ из штаба пришел ближе к полуночи. Свенсен, скрипя от неудовольствия, как плетеное кресло, признал, что лучший выход – договориться с Лемье.

– Вообще-то я бы высадил спецназ в этом Сен-Поле да захватил вашего загадочного информатора вместе с подручными, но главнокомандующий считает, что переговоры надежнее.

– Я тоже так считаю, господин генерал.

– С каких это пор ты стал политиком, майор? Ты же боевой офицер.

– В бою важно быстро ориентироваться в обстановке. Сейчас нам выгоднее пойти на компромисс…

– Но держать спецназ наготове, – добавил генерал.

– Согласен, хотя для профи, которые сумели захватить всю «зет-группу», уйти от нежелательной встречи с противником не проблема. Важно их не спугнуть. От этого зависит освобождение пленных.

– Ты уверен, что их освободят?

– Нет, но пока этот Лемье не сделал ничего такого, чтобы я перестал ему доверять. Да и выбора у нас нет.

– Ладно. Документы на разработки будут оформлены к утру. Передадим их тебе. Сбросишь на диск и отдашь Лемье, когда… в общем, по собственному усмотрению.

– Слушаюсь, господин генерал.

– До связи.

Фирсов вырубил канал и помассировал веки. Двое суток на стимуляторах. Спать не хотелось, но не привыкшие к таким длительным нагрузкам мышцы век устали, и глаза закрывались сами собой.

Чтобы отвлечься, майор активизировал голографический экран предоставленного хозяином бункера компа и в сотый раз открыл видеоканал. Сорок восемь сетевых видеокамер. Фирсов вновь перебрал кадры один за другим. Прахов, Валевски, Бойко, Генри, Чен… все были целы и невредимы, но пребывали в довольно мрачном расположении духа. Это нетрудно было прочесть по лицам. Связи с командиром у них не было, но они будто чувствовали, что Фирсов их видит, и поглядывали на зрачок веб-камеры немного виновато. Следующая линия – Лопух, Агеев, Жданов, Коробок… эти сидели скорее всего в другом месте. Стены каземата были сложены из светлого песчаника. Имея нехитрый инструмент, в такой кладке можно было запросто пробить дыру, но… Во-первых, инструмента у пленников не было, а во-вторых, казематы располагались явно под землей. Никаких зарешеченных окон в их стенах не наблюдалось. Картер, Симонов и Белкин содержались и вовсе в какой-то стальной коробке с решетчатыми дверями, за которыми маячили настороженные охранники. Возможно, на каком-нибудь судне или субмарине.

Определенно, шансов найти сразу всю группу было мало. А значит, следовало договариваться. Фирсов не сомневался в своей правоте, но почему-то все равно раз за разом просматривал видеокадры и пытался найти хоть какую-то зацепку, хоть что-то, от чего можно оттолкнуться в планировании операции по освобождению пленных. Специальные навыки въелись в подкорку. Но каждый раз результат был нулевым. Определить местонахождение ребят не представлялось возможным, а значит, не находилось основы для планирования.

Единственный, кто был относительно доступен, – Кювье, его точно никуда не увозили, но майор не видел своего подчиненного с момента ареста. Не было кадра об условиях содержания лейтенанта и на видеолинии.

– Как успехи?

Дверь камеры раскрылась, и на пороге возник Лемье. Он смело вошел и сел за стол напротив Фирсова. Охрана замерла в коридоре. Правда, дверь осталась открытой, и майора взяли на прицел.

– Все идет по плану. Документы будут готовы к утру. Штаб передаст их мне, а я вам. Но лишь когда сам окажусь в шахте и увижу гиперракеты, а вы освободите моих людей. Контракты составлены таким образом, что без моей цифровой подписи в силу они не вступят.

– Разумно. – Лемье кивнул. – Уверен, у вас не будет причин отказать мне в подписании контракта. Я серьезный бизнесмен.

– Надеюсь. – Фирсов взглянул на айринца с легкой неприязнью. – Меня беспокоит отсутствие кадров о содержании лейтенанта Кювье.

– О, не волнуйтесь, господин майор, с вашим товарищем все в полнейшем порядке.

– Я хотел бы с ним поговорить.

– К сожалению, это невозможно. Там, где он находится, нет средств связи.

– Вы ставите под угрозу исполнение контракта.

– Разве вы станете подвергать опасности жизни сорока восьми своих солдат из-за таких пустяков?

– Если с лейтенантом что-нибудь случилось, это не пустяк. – Фирсов нахмурился. – Это мое последнее слово.

– Ну-ну, не надо ершиться, майор. Ваш Кювье жив и здоров. Просто его захотели повидать… родственники.

– Кто?! – Внутри у Влада будто опрокинулась кастрюля с кипятком.

– Родственники, – спокойно повторил Лемье. – Ведь Жорж айринец.

– Я вам не верю. В прошлую кампанию никакие родственники его не навещали. И вообще он землянин!

– В прошлый раз все было иначе. – Лемье развел руками. – К большому сожалению разлученных семей. Ваше подразделение было недоступно для контакта. А теперь все наоборот. Я не мог отказать своим землякам в просьбе повидать заблудшего родича.

– Если он пострадает, сделки не будет, – твердо заявил Влад.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Но в этом случае могут погибнуть остальные. – Айринец испытующе взглянул на майора.

– Мы все одна команда. Любой из них меня поймет.

– Похвально, – криво усмехнулся Лемье. – Но не переживайте, никто не причинит Кювье никакого вреда. Это действительно простая встреча с родней. Мы здесь все такие сентиментальные…

Фирсов ему не верил. Он не думал, конечно, что айринцы станут вымещать злость на соотечественнике, сражающемся в рядах оккупантов, но попытаться «промыть мозги» они просто обязаны. Лейтенант «зет-группы» – весьма ценный кадр. И даже если его не удастся склонить к открытому сотрудничеству, вполне реально заронить в его душу зерна сомнений, которые, возможно, дадут всходы, и лет через десять, когда о плене все забудут, у айринцев появится союзник-информатор в самом сердце земной армии.

Впрочем, Кювье действительно был айринцем только номинально. Вряд ли его тронут душещипательные беседы с «родней» и посулы контрразведчиков.

Влад представил себя на месте лейтенанта. Фирсов был русским, родился и вырос в Лондоне, служил в Стокгольме, а в России, как и в прочих странах Объединенных Наций, бывал либо на учениях, либо «по делам». Как бы он чувствовал себя, реши, не дай бог, россияне выйти из состава Наций? Ведь тогда их непременно попытались бы приструнить с помощью армии. Выполнил бы Влад Фирсов свой долг, не терзаясь сомнениями и не испытывая сочувствия к братьям по крови? Наверное – да. Прежде всего он был командиром спецгруппы фронтовой разведки, майором армии Объединенных Наций Земли, гражданином планеты и так далее, а уж в десятую очередь – русским. А вообще-то, кто знает…

– Я понимаю ваши сомнения, – заверил Лемье, – но рекомендую не забивать голову такими пустяками. Если дело выгорит, все ваши люди, в том числе и лейтенант Кювье, окажутся на свободе еще до захода солнца.

– Пока оно даже не взошло. Вы сообщили моим подчиненным об этой перспективе?

– Нет. К чему обнадеживать людей, пока нет гарантий?

– Я же вам сказал, документы будут утром.

– И я мгновенно оповещу ваших товарищей, что ждать им осталось недолго, – пообещал Лемье, поднимаясь. – Спокойной ночи, майор. Вам следует выспаться. Завтра будет трудный день.

– Мы пойдем пешком?

– Утром, – покачал головой айринец. – Все подробности утром…

…Утро было совсем не таким, как предыдущий вечер. За ночь ветер пригнал сплошную серую облачность. Воздух заметно остыл, и хотелось накинуть что-нибудь посущественнее легкой рубашки. Но Лемье и десяток его агентов были одеты примерно так же, как Фирсов. Видимо, они не верили в «похолодание», поскольку хорошо разбирались в особенностях погоды на родной планете. А может быть, они просто не хотели светиться. Ведь, глядя на людей в легкой одежде, не подумаешь, что они намерены пойти в лес, да еще и надолго. Единственное, что выдавало их намерения, – обувь. Высокие, но удобные и легкие ботинки на толстой подошве. Владу вручили точно такие же. Отказываться майор не стал. Пешая прогулка требует в первую очередь надежной обуви. А еще каждый агент взял по небольшой сумке, тоже ничем не напоминающей туристский рюкзак. Но Лемье и Фирсов пошли налегке. Что, в общем-то, было выгодно. Чем путь дальше, тем тяжелее любая ноша, даже самая невесомая.

– Пойдем прямо отсюда или хоть сколько-то проедем на транспорте?

– Пойдем, – кивнул Лемье. – Вы получили документы?

Фирсов продемонстрировал диск:

– Все здесь.

– В таком случае будьте любезны… вашу гарнитуру…

Фирсов нехотя отдал ему приборчик связи и карманный комп. Лемье спрятал все в металлическую коробочку, которую сунул в карман. Влад про себя выругался. Радиомаячок был нейтрализован. Оставалось надеяться на визуальное обнаружение. Вот только – кем? Возможно, в Сен-Поль проникли еще какие-нибудь разведгруппы, но в утреннем тумане что-либо разглядеть сложно. Даже с помощью современной техники. Тут нужны особо продвинутые приборы. Например, орбитальные. И это, пожалуй, единственная надежда. Если по выходе из бункера группу не засечет спутник наблюдения, след будет потерян.