Ловцы видений

РАЗДАЧА ДАРОВ

Лесная земляника, которая буйно цвела на южном краю лагеря, дала первый летний урожай. При каждом удобном случае Роун бегал собирать сладкие ягоды – его излюбленное лакомство.

– Ты их поглощаешь с такой скоростью, будто завтра все кончится…

Роун с набитым ртом улыбнулся брату Аспиду:

– Как знать…

Брат Аспид рассмеялся в ответ.

– У меня есть для тебя кое-что еще… – Он протянул Роуну резной музыкальный инструмент. – Я нашел это в одном селении. Вот и подумал, может, и тебе для разнообразия сыграть что-нибудь твоему сверчку?

Роун взял подарок, ощутив вдруг благоговейный трепет. Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как он видел что-то похожее на эту флейту. По мастерству отделки она могла соперничать с изделиями мастеров Негасимого Света. У него мелькнула мысль, что он недостоин такого дара.

– В чем дело, Роун?

– Брат Аспид, а как ты встретился с Другом?

– Меня привела к нему работа. Друг дал мне удобное для жизни пристанище, и я смог лучше служить страждущим. А теперь, благодаря Другу, и ты к нам присоединился. То, что ты мне прочитал, твой опыт, обретенный в Негасимом Свете, позволят мне теперь делать людям еще больше добра.

Брат Аспид улыбнулся и ушел. Роун, оставшись в одиночестве, взял инструмент. Дружеские чувства, которые испытывал к нему брат Аспид, вызывали у Роуна неловкость, потому что он уже начал готовиться к тому, чтобы покинуть и это место, и этих людей. Своих братьев.

Роун уже начал привыкать к жизни в лагере, когда как-то вечером за ужином услышал голос старушки-козочки:

«ПОЛОЖИ ЕГО В КАРМАН».

Роун решил, что старушка стоит где-то рядом. Потом с опаской огляделся, пытаясь понять, видел или слышал ли ее кто-то еще из братьев, но все продолжали жевать как ни в чем не бывало.

«ПОЛОЖИ СУШЕНОЕ МЯСО В КАРМАН – СКАЗАЛА СТАРУШКА-КОЗОЧКА. – НАЧНИ СОБИРАТЬ ЕДУ ВПРОК. ОНА ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ, КОГДА УЙДЕШЬ ОТСЮДА. НО ПОМНИ – БРАТЬ НАДО ПОНЕМНОГУ, А ТО ЛЮДИ ЗАМЕТЯТ».

Роун хотел было ей возразить, но старушка уже исчезла.

Он хотел сказать ей, что ему здесь нравится. И шатер его нравится, и беседы с братом Аспидом, и занятия с братом Жало и братом Волком. Святой к нему относится как к сыну. Братья заботятся о нем, ценят его. С их помощью он надеялся отомстить за Негасимый Свет и даже отыскать Стоув. Если не брать в расчет брата Ворона, которого он недолюбливал, место это было совсем неплохим для жизни. С чего бы это ему отсюда уходить?

Но, с другой стороны, размышлял Роун, если он подготовится к уходу, вреда это никому не принесет. И незаметно положил немного сушеного мяса в карман. С этого дня после каждой трапезы он пополнял свой тайный запас.

Дни становились длиннее, и тренировки с братом Волком все больше усложнялись. Он подстегивал Роуна, работая с ним более жестко, чем с другими. Несмотря на жару, Роун выдерживал любой темп, который навязывал ему Волк. В тот день поставленные задачи были особенно сложными, и Роун работал на пределе сил.

– Удивительная выносливость! Ты делаешь большие успехи, Роун.

– Спасибо тебе, брат Волк.

– Ты уже овладел некоторыми самыми сложными приемами, но у тебя еще есть запас скорости и силы.

– Постараюсь исправиться, брат Волк, – полушутя ответил ему Роун, но ему стало немного не по себе: его тайные тренировки давали слишком явные результаты.

Волк протянул ему какой-то предмет, обернутый в тряпицу.

– Это поможет тебе добиться еще больших успехов.

Роун взял дар, развернул ткань – под ней лежал легкий и прекрасно сбалансированный меч-секач.

– Это мне? – спросил Роун, ошеломленный невероятной ценностью подарка.

– Мой отец никогда не был воином, он работал кузнецом-оружейником, и в этом ремесле ему не было равных. Он выковал два таких меча – они совершенно одинаковы и по форме, и по прочности. Один, сказал он, предназначен мне, а второй – моему лучшему ученику. Я обучаю людей военному искусству уже много лет, и этот меч по праву принадлежит тебе.

– Это большая честь для меня, – сказал Роун и склонил голову.

– Ты ее заслужил, – ответил брат Волк и ушел, не сказав больше ни слова.

Роун несколько раз взмахнул мечом в воздухе. Меч-секач был как бы продолжением его руки. Но радость мальчика омрачилась, когда к нему подошел брат Ворон – единственный человек, вызывавший в нем неприязнь и чем-то пугающий.

Настроение Роуна всегда поднималось, когда Ворона не было поблизости – временами он куда-то исчезал и не объявлялся несколько дней. Каждую неделю конные братья во главе с братом Вороном привозили свежие фрукты и овощи. Провизии было так много, что на разгрузку ее уходило около часа. Часть привезенного шла им в пищу, но основную долю припасов – зерно, горох, помидоры, огурцы, груши, абрикосы и многое другое – братья под надзором Поваренка куда-то уносили. Такое невероятное изобилие Роуна озадачивало: неужели столько продуктов и вправду им отдавали добровольно, как говорил брат Ворон, «их друзья и сторонники»?

– Прекрасный меч, – сказал брат Ворон, отвлекая Роуна от упражнений. – Должно быть, это замечательное оружие брата Волка.

– Так оно и есть.

– Ну что ж, – ответил брат Ворон, бросив ему желтое яблоко. – Вот тебе еще один подарочек, Роун! Замечательное яблоко!

Роун поймал его на лету и поднес к носу, вдыхая чудесный аромат. Такие же желтые яблоки выращивали в Негасимом Свете. Запах был ему очень хорошо знаком – может быть, это яблоко из их сада? Неужели? Что об этом известно Ворону?

Роун поднял взгляд и увидел, что Ворон пристально за ним наблюдает.

– Ты, наверное, думаешь сейчас, откуда это яблоко?

Стараясь скрыть свои мысли, Роун откусил первое в этом году яблоко. В последний раз он съел яблоко, когда мама дала ему несколько штук, чтобы он поделился со Стоув и друзьями. Роун вспомнил, как они с Эйденом побежали с фруктами прямо к Большому Дуплу, а следом с криками и смехом их догоняли Стоув с остальными. На вершине дерева Роун с Эйденом сделали вид, что собираются съесть все сами, а Стоув истошно вопила, пока они каждому не раздали по яблоку. Он вспомнил, как сестра и Эйден смеялись, а по их подбородкам тек яблочный сок… Чувство глубокой печали пронзило Роуна.

Он уставился на яблоко, которое дал ему Ворон, соображая, откусить еще кусочек или нет. А брат Ворон смотрел на него так, будто насмехался. Но откуда ему знать, какие мысли бередили Роуну душу?

Напряжение немного спало, когда раздался голос брата Жало:

– Тебя ждут на собрании Пятерых.

Роун вздрогнул, поймав на себе взгляд брата Жало. Может быть, кто-то нашел его тайник с едой или Ворон подсмотрел, что он занимается тайными ночными тренировками? Интересно, какое его ждет наказание?

Но подойдя к берегу ручья, где его ждали Волк, Аспид и Святой, Роун понял, что причина приглашения была совсем другой.

– Пришло время делать выбор, – торжественно проговорил Святой.

Брат Волк скосил на него проницательный взгляд.

– Ты готов к началу посвящения в Сообщество друзей?

Брат Аспид спросил:

– Ты хочешь к нам присоединиться?

Роун взглянул на брата Ворона, который хитровато ухмылялся. На какой-то момент его охватили сомнения, потом он посмотрел на бескорыстного брата Аспида, брата Волка, под угрюмой личиной которого билось великодушное сердце, на брата Жало, такого проницательного и требовательного, и на Святого, относившегося к нему лучше, чем к кому бы то ни было.

Братья сидели в гробовом молчании. До Роуна донесся ясный и уверенный голос старушки-козочки:

«ОТБРОСЬ СОМНЕНИЯ. ЭТО ТВОЕ ПРИЗВАНИЕ».

Воодушевленный ее словами, Роун твердо ответил:

– Я сочту это за честь.

Все встали. Роун оглянулся и увидел, что на церемонию пришли многие братья. Святой положил руки на плечи Роуна и гордо кивнул.

– Его посвящение начинается! – громко объявил он братьям, которые возвели руки к небу, – Во имя Друга!

– Теперь тебе надо поститься, – сказал брат Волк.

Брат Жало бросил на Роуна ясный взгляд:

– Не расслабляйся.

– Я очень тобой горжусь, – сказал брат Аспид, похлопав Роуна по плечу.

Брат Ворон, оскалив гнилые зубы, просто подмигнул ему.

Роун выслушал их пожелания, всех поблагодарил, потом, извинившись, сказал, что ему надо возвращаться к исполнению своих обязанностей.

Стоял полдень дня полнолуния, и Роуну не терпелось заняться рисованием песком. Рисунок был уже наполовину закончен, и центральный образ обрел полную четкость. На нем был изображен Друг с горящими глазами и могучими руками. Была видна и голова быка, рогами упиравшегося в тело Друга. Трудно было себе представить, что этот замечательный рисунок сделан на камне песчинками. Искусство художников было поразительным. Роун не мог дождаться, когда картина будет закончена.

– Картошечки поесть не хочешь? – подскочил к нему Поваренок.

– Нет, спасибо, я сейчас не ем. Мне надо поститься.

– Картошечка – пальчики оближешь. На углях запекал.

Тон Поваренка был дружеским, но Роун понял, что он чем-то озабочен.

– У тебя что-то случилось, Поваренок?

– Теперь, мне кажется, ты счастлив.

– Да, счастлив.

– А ты понимаешь, что, как только станешь членом Братства и узнаешь его секреты, путь обратно для тебя будет закрыт? Друзья никогда не дадут тебе уйти. Это – навсегда.

– Ничто не вечно.

– Да как сказать… Одни приходят, другие уходят…

– О чем это ты?

Губы Поваренка растянулись в вымученной улыбке.

– Не бери в голову, это просто слова из какого-то стишка. – Он протянул руку, чтобы обменяться с Роуном рукопожатием. – Поздравляю тебя. Ты это заслужил.

В неестественной улыбке Поваренка было что-то настораживающее, и пока Роун пытался понять, что кроется за этими словами, тот, понурив голову, заковылял прочь. Брат Ворон открыто наблюдал за ними из рощицы неподалеку. Что он надеялся увидеть? Роун уже собрался было пойти и выяснить отношения, но тут к нему подошли несколько братьев, чтобы поздравить его с посвящением.

Когда с востока стала всходить огромная луна, Роун работал с братом Аспидом в кузнице. Там ковали оружие и всякие инструменты. Роун держал в кузнечных щипцах кусок раскаленного докрасна металла, а брат Аспид бил его молотом, расплющивая и придавая форму лопаты. Когда работа была закончена, брат Аспид с озабоченным видом повернулся к Роуну.

– Тебя что-то тревожит…

– Я слышал, как кто-то из братьев говорил, что после того, как я соглашусь начать инициацию… – Роун тщательно подбирал слова.

Брат Аспид отхлебнул воды из фляги и протянул ее Роуну.

– Все очень рады, что ты решил стать одним из нас.

– Что значит: «Одни приходят, другие уходят»?

– Это строка из текста нашего основного учения. Первым посвященным был Друг. В одном из последних его испытаний ему надо было сразить быка. Мы произносим эти слова – «Одни приходят, другие уходят» – как благословение новому посвященному.

– Сдается мне, на благословение они не похожи.

– Это, наверное, потому, что слова вырваны из контекста.

– Может быть, – ответил Роун, решив больше к этой теме не возвращаться.

– Тебе нечего опасаться, Роун из Негасимого Света.

Но впервые слова брата Аспида его не убедили.

Незадолго до рассвета Роун почувствовал, что его кто-то тормошит. Он с трудом раскрыл глаза и в ореоле света неяркого фонаря увидел расплывшееся в улыбке лицо брата Жало.

– Настало время первого испытания в ходе твоей инициации, Роун.

Он взял кусок ткани и наложил повязку Роуну на глаза. Дрожащего, ничего не видящего и совершенно не ориентирующегося мальчика брат Жало вывел из шатра на прохладный воздух. Роун шел вперед с вытянутыми перед собой руками, босой, иногда спотыкаясь о выбоины и колдобины. Через какое-то время он услышал шум воды и понял, что они подошли к ручью. Шум усиливался, значит, они двигались в направлении горы, с которой стекал ручей.

Со временем шум превратился в мощный рокот, перекрывая который прозвучал голос брата Жало:

– Сначала мир был ничем… Потом раскололась огромная каменная глыба и родился Друг… Он поднял завесу тьмы, и стало можно видеть…

В этот момент с глаз спала ткань, и Роун чуть не ослеп от сияния восходящего солнца. Он повернулся и увидел, что позади стоят все семьдесят пять братьев. Водопад, дававший начало ручью, срывался с утеса, находившегося совсем рядом. К обеим рукам Роуна привязали веревки, концы которых держали братья. Они подвели его к водопаду, потом потянули за веревки, широко раскинув ему руки, и толкнули его в мощные струи потока. Перед тем как уйти под воду, Роун изловчился вдохнуть полной грудью. Вода обрушивалась ему на голову и плечи, но он не сгибался под ее напором. Проходили минута за минутой, но Роун сдерживал дыхание и заставлял себя не поддаваться панике. В конце концов от недостатка воздуха у него закружилась голова, и мощные струи падавшей сверху воды сбили его с ног. Внезапно натяжение веревок ослабло, и он упал на колени. Напрягая последние силы, он высунулся из-под воды и стал судорожно дышать.

Братья развязали ему руки. Святой склонился над ним, держа в руках длинный сверкающий меч.

– Любовь его озарит мир, – сказал Пророк, – а клинок его освободит!

Святой вытянул левую руку, покрытую белыми шрамами, и сделал еще один надрез между двумя из них, из раны пошла кровь. Потом взял мокрую руку Роуна, сделал на ней такой же надрез и поднес к нему свою руку так, чтобы капавшая из надреза кровь смешалась с кровью Роуна.

– Мы – братья! Навеки. Все хором повторили:

– Братья. Навеки.

Каждый брат один за другим прижимал свою руку к руке Роуна – шрам к его открытой ране, и говорил: «Мы – братья».

Когда это сделали все семьдесят пять мужчин, Святой вручил Роуну меч.

– Его клинок освободит мир. Мы служим Другу. Ему вторили семьдесят пять голосов:

– Его клинок освободит мир. Мы служим Другу. Роун почувствовал, как его поднимают десять рук, а Пятеро стояли кругом и взирали на происходящее, улыбаясь.

Святой пристально смотрел прямо в глаза Роуна.

– Друг приветствует тебя.

– Добро пожаловать! – подбадривая его, кричали все.

Никогда еще никто так не чествовал Роуна.

«ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ТЫ ПОЧУВСТВОВАЛ СВОЮ СИЛУ».

Он ощутил ни с чем не сравнимый головокружительный восторг.

«ОНИ ХОТЯТ, ЧТОБ ТЫ ПРОНИКСЯ ИХ ЛЮБОВЬЮ».

Братья пожимали ему руку, похлопывали по спине, обнимали его, а Роун светился восторгом и счастьем.

«А САМ ТЫ ЧТО ЧУВСТВУЕШЬ? НЕУЖЕЛИ ЭТО ВСЕ НЕ СОН?»

Роун увидел сидевшую на берегу крысу из своих видений.

«КТО ЭТОТ ДРУГ? КТО ЭТИ БРАТЬЯ?»

Роун взглянул на своих новых братьев. На берегу увидел Поваренка, который ревниво за ним наблюдал и улыбался через силу. Ворон по обыкновению скалил зубы, пристально разглядывая тело Роуна, как будто соображая, куда лучше всадить нож. Святой – гордый и ликующий – был преисполнен таинственной значительностью.

Действительно, хотя Роун и пробыл здесь довольно долго, он почти ничего не знал об этих людях.

«НЕТ, НИЧЕГО-ТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ».

Обратно братья несли Роуна вдоль ручья на плечах. Восторг его стихал. Все их поздравления и приветствия казались ему теперь никчемными. Они вошли в шатер для трапез, чтобы отпраздновать это событие печеными яйцами, свежими соками и мясными блюдами. Все это время Роун улыбался и кивал братьям, отвечая на поздравления и пожелания. Но угощение показалось ему пресным.