Лорд Альсаса (СИ)

А меня с каждым таким разговором постигает раздражение. До сих пор не верю, насколько пали люди в Рэдасе. Общая картина вполне неплоха, есть еще в обществе крепкие понятия чести и слова, но уж больно много пороков укрепилось. Особенно среди торгового люда. Даже разбойники не кажутся такими уж плохими. У тех хоть все честно, большинство с дубинами на дорогу по одной причине идет, жрать нечего, простейший выход — отобрать у другого.

А как мне торговцы пытаются патоки в уши налить, это за гранью добра и зла. Вот и попался к обеду последний проситель. Торговец из Озерного Города, столичный купец. Видать, попытался все-таки взятку Бруну еще раз всучить.

Торговец вошел в зал наглым, размашистым шагом, оставляя старика Бруна позади. Одежда его слепит богатством золотых узоров, россыпи алых рубинов украшают грудь. Мужчина резко остановился посреди зала, отчего колыхнулся объемный живот. Одутловатое лицо с красными щеками, короткий ершик волос, на пальцах золотые перстни.

Торговец выглядит богатым человеком, что кичится деньгами, а грузная фигура так и кричит о праздной жизни. Мутноватые глаза остановились на огоньках над троном, взгляд ползет вниз, упирается в герб Альсаса, идет еще ниже, пока не натыкается на меня.

— Хм, — взметнулись толстые брови торговца. — А мне говорили, что юному графу всего пятнадцать.

Стражи у стен шевельнулись, пара ребят даже положили ладони на рукояти мечей. Я же и говорить ничего не стал, просто облокотился щекой на кулак, да смотрю на этого… человека.

Брун, что у дверей в зал остановился, смотрит на затылок торговца так, словно сам готов снести голову с плеч. Поднес кулак к губам и красноречиво покашлял. Торговец недоуменно обернулся, получил злой взгляд от старика.

— Прошу прощения, — спохватился мужчина. — Я Елнук, сын Елнака. Народ меня зовет — Торговцем Нелюдью. Извините за манеры, граф, я просто удивился.

Елнук попытался поклониться, но объемный живот помешал, так что вышло коряво и немного потешно. Мне представляться излишне, да чувствую нечто неправильное в мужике. Рубины на его богатом камзоле немного напрягают, есть в них немного магии. Совсем капля, у меня в ногте больше наберется, но есть повод задуматься.

— Кровь Первых дарует много мелочей, — оторвался от разглядывания рубинов. — Например, вырасти немного побыстрее. Говори, с чем пришел, торговец. Не трать мое время зря.

— Да, конечно, — резко кивнул торговец, отчего заколыхался второй подбородок. — Я живу в столице и занимаюсь довольно прибыльным делом. Я покупаю и продаю разных монстров, уродов, плоды экспериментов Колдунов и просто диковинки. Некоторых даже удается дрессировать. И к вам я прибыл с весьма выгодным предложением… Правда, что на ваших землях поселился целый клан низушников?

Не понял. В столице что, не знают, что клан Турдум мои вассалы?

— Правда, — отвечаю кратко, уж больно блеск в мутных глазенках не нравится.

— Я говорил, что живу в столице, — торговец утер пот с виска, высказывается осторожно. — Вы знаете, что скоро король примет закон, равняющий низушников с монстрами? Когда я выезжал, уже готовили указ. Проще говоря, на землях Гондарии низушники — нелюди. А нелюди… Это мой товар.

Эта новость как кувалдой в лоб. Я с трудом держу на лице вежливое выражение, хотя внутри все кипит. Даже огоньки Светляков светятся ярче, словно ловя настроение. У Бруна слегка отвисла челюсть, я бы посмеялся, если бы сам не был настолько огорошен. Стражи у стен застыли статуями, не сводя глаз с толстого мужчины перед троном. А торговец решил, что это удачный момент.

— Я готов платить по десять золотых за мужскую особь, пять за женскую и… — торговец пошлепал губами, нахмурился, но со вздохом сказал: — Ладно, по два за детеныша.

— Ты… — подлокотники трона скрипят под жесткой хваткой пальцев.

— Я готов поторговаться! — отшатнулся Елнук. — Если вас что-то не устраивает, всегда можно найти компромисс!

Невероятно, невозможно, но это происходит перед глазами. Человек готов торговать жизнью кэхас, как товаром. Как рабом!

Даргал, дай мне сил не сжечь его кости в прах! В мутных глазенках торговца нет понимания, какую грязь извергает из уст. Что же, я просвещу его.

— Похоже, ты не понимаешь, Елнук.

— Да-да? — навострился торговец, словно сейчас пойдет привычный ему торг.

— Кэхас, живущие на моих землях — клан Турдум. Они даровали мне клятву верности. Почти двадцать тысяч кэхас вручили мне этот бесценный дар руками своих старейшин.

Торговец не дает продолжить речь, бесцеремонно перебивает быстрыми словами:

— Столько я пока оплатить не готов! Пять сотен еще могу… Вы же понимаете, надо реализовать товар в деньги, дело пока новое. Но прибыль обещает покрыть все затраты! Уверен, ваши войска сдержат недовольных, а там я за новой партией прибуду… Альсасу это пойдет только на пользу!

Пока торговец говорил, рубины на одежде медленно, по одному, трескаются под напором магии. Я уже не в силах сдержаться. Елнук замолк, с недоумением опустил взгляд на грудь, где как раз с тихим треском ползет трещина на самом крупном рубине.

Торговец дернулся, но не смог больше шевельнуться.

— Граф, прошу вас, упокойтесь, — торговец с улыбкой на толстых губах увещевает. — Я понимаю, честь Первых и все такое… Но, вы правитель! Возьмите себя в руки. Выгода всегда должна стоять на первом месте для вас. Ведь речь идет о благосостоянии Альсаса. Подумайте, сколько денег принесет наше общее дело. Граф, прошу вас… Лорд? Ваша милость! Лорд Азидал! Успокойте уже своего лорда! Эй, стража! Старик, скажи ему! Хватит, я понял! Хва…

Щупы магии обвили толстое тело подобно жадным змеям, стискивали тело, а на последних словах попросту обвили горло, придушили, мешая говорить. Молча я встал с трона, молча подошел с обнаглевшему купцу. Мутные глаза со страхом следят за приближающейся рукой. Страх перерос в ужас, когда на кончиках пальцев родились кристаллы льда, похожие на когти. Одно касание, лед растет, промораживая объемное тело насквозь, проникая в кости, стужей обвивая мышцы.

Лишь когда тело торговца обратилось в статую изо льда, что не растает еще десятилетия, я позволил себе разлепить сжавшиеся от гнева губы.

— Брун.

— Мой лорд? — спокойно отозвался старик, словно и не было ничего.

— Вряд ли он прибыл один. Отдай "это" его людям и объясни за что.

Когда стражи зала уносили статую изо льда, я видел, как злорадно улыбаются мои воины, глядя на искаженное в вечном ужасе лицо.

Брун вернулся спустя двадцать минут, спокойный и степенный, как всегда. Но в глазах старика я вижу торжество.

— Позволю заметить… У него наверняка были покровители, господин.

Я бы мог ответить, что мой покровитель — Бог, но вместо этого просто улыбнулся.

— Не переживай, Брун. Я справлюсь с последствиями.

— Прикажете подать обед? — спокойно отозвался старый слуга.

— В малую столовую. А я пока схожу освежусь. Хочется смыть с себя… Мерзость от слов этого жирдяя.

— Ванна будет готова через пять минут. Думаю, госпожа Вельда составит вам компанию… за обедом, — с поклоном и хитрой, довольной улыбкой, Брун пошаркал из зала.

Второй месяц лета подходит к концу, последняя неделя выдалась легкой, спокойной. Большей частью потому, что скинул всю рутину на нового управляющего, оставив себе только важные вопросы.

Управляющим стал Гданад, скинув с плеч махину проблем, под названием армия Альсаса. На пост главы воинов и стражи встал Ромул, сын Ромуха. До этого Ромул, тысячник и почитаемый воинами офицер, стоял на границе владений с севера, куда как раз отправился Диглад. Места там неспокойные, так что боевого опыта у Ромула столько, что обычным стражам города ему впору в пояс кланяться.

Меня он подкупил не этим, и не рекомендациями от Гданада и прочих офицеров. А прямой до абсурда честностью. За час нашего обстоятельного разговора он ни разу не слукавил, ничего не утаил, даже тени лжи в словах не мелькнуло. Да и в выражениях не стеснялся. К примеру, традицию, по которой владыкам Альсаса принято лично возглавлять войска в бою, считал глупым пережитком прошлого. Вместо повода для гордости Ромул видит в ней тупость. Мол, не дремучие времена, когда у лорда воинов горсть.

Резон в его словах был, только лорды Альсаса неустанно придерживались этой традиции, остальные лорды королевства давно носов из городов не показывают. Герцоги так вообще напоминают игроков в карты, скидывая на стол все новые карты-армии, претензии и уступки.

Такая прямота подкупала, ведь Ромул без сомнений высказывал все в лицо собственному лорду. И не боялся этот прямой, как меч, мужчина, ни плетей, ни смерти, ни разжалования в простые воины.

Он болезненно напоминал Гилана. Так же чисто выбривал лицо от "ненужной шерсти", мягко ходил с пятки на носок, взглядом черных глаз давил подчиненных, как сапогом котенка, хватался за рукоять меча по поводу и без. Только явственно рыжие волосы мешали увидеть в нем призрак умершего соратника. В общем, он пришелся к должности как клинок в хорошо смазанные ножны. Воинской доблестью подкупил Гданада, честностью меня, а Фрес в восторге от колких замечаний нового главы стражи. Мнение брата оказалось решающим, хоть я и знаю, что Ромул заглядывал в покои Фреса с бочонком Розарийского вина, где у них состоялся долгий и вдумчивый разговор.

Гданад, сменивший доспехи на богатый камзол, только вздохнул свободнее, даже как-то распрямился, убрав с плеч груз ответственности за молодых воинов. Как он сам признался за кубком вина, ему с каждым годом все сложнее было отпускать молодых ребят в бой. А бывший суровый вояка на должности управителя, это мощный аргумент. Просителей он строил не хуже новичков на полигоне, попробуй такому старому волку взятку дать, вмиг руки лишишься.

Избавившись от рутины я с новой силой взялся за магическое искусство, а прибывший Фрес добавил веселья и сумбура новыми идеями. Каждый день с заднего двора поместья раздавался грохот и веселые, беззлобные маты, а потом в казармах можно увидеть икающих стражников из новичков. Некоторые при мне и брате даже дышать опасаются, а мимо тронного зала ходят так тихо, что напоминают призраков или охотников в лесу. А ветераны еще добавляют жути, стращая молодых россказнями про проклятый меч, и что ни в коем случае нельзя брать из рук придворного мага никаких предметов. Гилан мертв, а дело его живет, хе-хе.

Альсас зажил спокойной, мирной жизнью, но в поместье лишь двое знали, что скоро это озеро спокойствия вскипит настоящим штормом событий. Фрес привез из Турдум добрые вести, он нашел решение проблемы Проклятья Мэлиас. Такие вещи в одиночку не решаются. Мы никому ничего не сказали, жили, как привыкли и с нетерпением ждали гостей.

Первый день нового месяца ознаменовался эпохальным событием. В Альсас начали прибывать Первые. Город волновался и бурлил все сильнее от каждого нового прибывшего. Первые приезжали по одному и по двое, изредка тройками, и не было среди них никого безвестного. Люди узнавали, слухами раздували пламя домыслов и гадали, что же забыли в Альсасе столь могущественные личности.

Говоря о славе, не лишь по слухам сильны пришедшие Первые. О некоторых есть упоминания даже в библиотеке Альсаса. К примеру, Гуртаур, прозванный Остроязычным. Этот мужик полвека назад прославился на весь мир, умудрившись уговорить демонов покинуть Озерный Город. Убедил словами. Ни договорами, ни обменам услуг или угрозами, а просто уговорил! Такого не бывало ни до, ни после.

Или более известный Разгал Красное Пламя, что спалил дотла три замка в Пакараме, что были захвачены Колдунами и их чудовищными созданиями. Спалил буквально, там уже три десятилетия как ничего не растет. Или Лубл Рубедский, из герцогства Рубедо. Мужик там не появлялся уже век, а люди еще помнят, как он погасил вулкан магией Воды. Извергающийся на город вулкан, Даргал его дери! Не уверен, что сам способен на такое. Усмирить может и смог бы, но не погасить противоположной силой.

Почти каждый из пришедших имеет за плечами славное деяние. Этих Первых знают, уважают, боятся и восхищаются. А Хэнье, уже которое десятилетие никак не могут прикончить их ни руками крыс среди людей, ни лично. И все они прибили в Альсас по моему приглашению.

К полудню город притих, во многом благодаря усиленной страже на улицах и возле трактиров, где остановились Первые. Я бессовестно обедал под выжидающими взглядами приближенных, а Фрес лишь хитро улыбался, когда Гданад пытался что-то шепотом выспросить. Вельда не сводит с меня взгляда, провожая каждую ложку неусыпным вниманием фиалковых глаз. Даже не думай, не поперхнусь.

Люди в поместье нервничают, слуги ходят тихо, стражи хранят угрюмое молчание. Их можно понять, ведь такого на памяти людской еще не случалось. Сейчас в городе тридцать два Первых. Нетрудно подсчитать, все или почти все Первые Гондарии в один момент собрались в Альсасе. И уже довольно вежливо попросили аудиенции у лорда. А могли и потребовать.

И я, и брат, мы ощущаем их силу. Для меня присутствие Первых, как словно в городе заполыхали гейзеры древней, первобытной магии, затопляя все вокруг. И многие из этих гейзеров не уступают по могуществу ни мне, ни брату. Захоти Первые взять штурмом Альсас, и они сделают это. Тем более сейчас, когда они уже внутри городских стен. Все это понимают, вот и нервничают.

А мы с Фресом выглядим, как два довольных жизнью человека. Такая мощь магии от собратьев магов, что разливается по окрестным землям… Так напоминает Даргамар. Только к гейзерам не помешает прибавить океаны Архимагов. Но чего нет, того нет. Никто из пришедших не обладает такой мощью, максимум седьмой ранг, и только один такой.

Радует, что Первые не скрывают силу, сразу показывают где они, сколько, и на что способны. В ответ мы тоже не скрываемся, позволяя магии свободно изливаться в округу, наполнять Черную Грань спокойной мощью, покорной и дружелюбной к гостям. Придавать мане налет эмоций и держать такой ровный фон весьма не просто для рядового мага, но это лучше всего покажет гостям отсутствие враждебности. Открыто приглашаем в гости. Не будет здесь угрозы, тут им рады.

Первые поняли намек. Пару раз я чувствовал, как острое внимание обращается к поместью, осторожно касается волнами чужой силы. Так удивительно приятно общаться с помощью магии, чувствовать, но не видеть, не услышав и слова, понимать, без догадок знать. А всего-то разок потоки маны скрестились. После проклятых демонов ощущать чистую магию других Первых — как глоток родниковой воды посреди болота.

Не успел я закончить трапезу, как Первые в городе зашевелились, стали собираться вокруг самого сильного.

— Они идут, — улыбнувшись, отпил из кубка сока, холодного настолько, что вкус вишни достигает языка спустя секунды после глотка.

Фрес кивнул, огладил жесткую бородку, густую и черную, как шерсть дикого волка. Хотя обликом брат вымахал на доброго медведя. Крепкий, мощный, в плечах как полтора стражника, кажется, что бордовая мантия по швам трещит от каждого вздоха. А магия явственно отдает мощью и непоколебимостью Земли. Ожившая скала. Если бы скала умела бухать похлеще меня прошлого, завлекать в свои покои служанок без счета и пускать из трубки по три десятка колечек в ряд.

— Чего делать будем? — Фрес пыхнул трубкой в последний раз, хитро повел ладонью и трубка испарилась, как не было.

Новый глава стражи встрепенулся, ожидая указаний, а Гданад лишь перевел взгляд с бумаг на меня.

— Гданад, встреть наших гостей и проведи в тронный зал. Ромул, убери стражу в зале, разговор не для лишних ушей.

— Как прикажете, — медленно отвечает Ромул.

О, аж губы поджал, обидчивый какой. Не в доверии дело, просто по таким вопросам, что мы будем обсуждать, слухи точно не нужны. Даже вредны.

— Вельда, милая моя красивая, — у девушки от таких теплых слов брови взлетели, как перелетные птицы. — Прикажи накрыть в трапезной на всю ораву.

Мое прекрасное настроение заставило ляпнуть, не подумав. Но Вельде вроде понравилось. Глазки довольно заблестели, лукаво прищурилась, но напрашиваться на новую порцию комплиментов не стала. Молча поднялась, парой изящных движений поправила складки белоснежного платья.

— Жрать на дармовщину будут больше чем я, — невзначай подсказал Фрес. — И пить тоже.

— Вчера пришло вино от кэхас, — тихо добавил Гданад, но с его баском, привыкшим орать и строить всех и каждого, шепот подобен громовому рокоту.

— Поняла, — тихо журчит ручей ее голоса. — Сегодня я устрою пир, на котором не стыдно принять королей. Вы долго будете говорить?

— Недолго.

— Азидал, — вздохнула Вельда, едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза. — О таких вещах надо предупреждать заранее. Я постараюсь все устроить за час.

От таких упреков я лишь развеселился, только представив, как этот девичий цветок будет стальными приказами строить поваров на кухне. Это при мне Вельда вся из себя покорная и смирная, ни черта она не изменилась, только научилась скрывать гордый нрав.

Только шуршание платья исчезло за дверью, как в малую столовую влетел запыхавшийся стражник. Лицо красное от бега, под стать доспехам, испарина градом на лбу, глаза бешеные.

— Мой лорд! — звонко выдал молодой воин. — Первые идут! Собираются перед воротами!

— Хорошо, спасибо. Гданад?

— Да, — старый воин без спешки утер губы белым платком, собрал в стопку бумаги, пододвинул стул за собой, не став напрягать слуг. — Пойду встречать. А ты чего в проходе бревном встал? А ну марш на пост!

— Есть! — ошалело выдал страж, исчезнув быстрее, чем эхо собственного голоса.

— Гданад, — Ромул хмуро сверлит взглядом в спину.

— Извини, привычка, — отмахнулся старый волк, упругим шагом удаляясь к дверям.

— Не обижайся на него, Ромул, — посоветовал Фрес, успокаивающе похлопал по плечу. — Он так до смерти будет всех вокруг строить.

— И ты такой же будешь, — уверенно сообщаю новому главе стражи. — Не сомневайся.

— Да не обижаюсь я, — хмыкнул Ромул, пятерней пригладил гриву рыжих волос. — Пойду выполнять приказ. А заодно дам пинка молодняку, чтобы меня слушались, а не всяких старых хрычей с бумажками.

А ведь Гданад не далеко ушел, может, и слышал все. Хотя Ромул всегда такой, вряд ли старик обидится.

— Идем, Фрес. Пока идут Первые, успеем кое-что обсудить.

— И то верно, — вслед за мной поднялся брат. — Вина захватить?

— Фрес…

— Что? Всего бутылочку!

В тронном зале царит тишина и спокойствие. Мы молча ждем. Не слышно ни звука, словно все поместье с обитателями затаилось в ожидании. Посередине зала установили длинный стол. Но вместо кушаний или вина на столе расстелены карты Королевств.

Карты большие и маленькие, точные и с едва видимыми, старыми набросками. Плод трудов Фреса, даже карту Альсаса из моего кабинета содрал. На карте множество красных камешков, сотни, и лишь один белый — на месте гор Турдум в Альсасе.

Долго ждать не приходится. В зал заглянул Гданад, кивнул, и спустя минуту показались гости. Первые заходят в зал без спешки, без оружия. Один за другим они появляются в дверях, цепкими взглядами оценивают зал и заходят. Немногие могут похвастаться богатыми одеждами, большинство в чистых, но простых одеяниях, без вышивки и украшений. Последним зашел мужчина, что выглядит много старше остальных. В черных волосах поселилось серебро седин, обветренное лицо полно мелких шрамов и морщин, по нему сразу видно — легкой жизнь не была.

Все тридцать два Первых застыли ровным рядом перед столом. От каждого веет силой, властным могуществом, некой мудростью и статью, особой, что недоступна и королям. Но каждый уникален по-своему. Зал наполнился магией за секунды, сам воздух искриться золотом, как прекрасный бокал вина под светом солнца. Я различаю эти ноты, как опытный бард, и вижу сходу, что кто-то тяготеет к Огню и Воздуху, кто-то давно и прочно сросся с Землей подобно столетнему замшелому валуну, а кто-то настолько роднится с водой, что даже моргает плавно, и дышит глубоко и мощно, под стать океану. Но лишь магу доступны эти чувства, для простых людей Первые передо мной выглядят братьями.

Черноволосы, высоки, выше обычного мужчины на полторы головы так точно. Глаза искрятся зеленью, спокойной уверенностью. Отличаются разве что шрамами на лицах и шеях, следами славных битв, мелких и не очень. Кто-то носит бороду или короткие усы, кто-то выбрит до гладкости, а есть и оригиналы, вроде вон того Первого с левого краю, что заплел бороду в тугой узел и обвенчал кольцом серебра.

Заметил и Малагора, что уже избавился от злости в глазах, но и усталости мертвеца тоже не видно. Он спокойно кивнул, почудилось даже, что с признательностью. Глупо было бы думать, что такой человек не раскусит мой легкий план. Малагор понял, и принял мою былую грубость во благо.

Я встретил их стоя, не как дорогих гостей, а как равных. За правым плечом застыл Фрес, можно не оборачиваться, знаю, брат улыбается. Я радушно раскинул руки, словно желая обнять каждого и всех разом.

— Добро пожаловать в Альсас, собратья. Чувствуйте себя дома.

Напряжения и так не было, но видно, как Первые немного расслабились, позволили себе улыбки. Шаг вперед сделал тот самый Первый с сединой в волосах. Пускай я задал тон беседе свободной и раскованной, сразу дал понять, что считаю их равными, но старший среди Первых склонил голову, а слова произнес с почтительностью в голосе и глазах.

— Мы приветствуем вас, Посланники Бога. Меня зовут Анхил, сын Архила.

— Для вас, просто Азидал. Но чтобы было честно… Азидал, сын Гидеона, в прошлом один из семи Мастеров. Мастер Контроля Гильдии Магов Даргамара, Верховный маг крепости Глад.

— Фрес, сын Гидеона, Придворный маг Альсаса, — брат уже в открытую ухмыляется, помахал рукой. — Старший маг Гильдии Магов Даргамара. В прошлом, ясно дело. Бухнем за встречу?

И невзначай початую бутылку из полы мантии показал.

— Фрес!

— Молчу.

— Простите его за легкомысленность, — помассировал переносицу под уже открытые смешки и улыбки Первых. — Пир, конечно, закатим, но позже. Как я понимаю, сообщение от нас вы получили?

Анхил обвел суровым взглядом строй Первых, улыбки исчезли, спины выпрямились. А ведь у самого уголки губ дрогнули в улыбке. Не дать, ни взять, Гданад перед строем ветеранов, хе-хе. Дисциплину разумеем, но когда не надо плюем. Но хотя бы уже ясно одно, сработаемся, одного характера все.

— Мы получили вашего… Вестника. Говорящий зверь из маны, — старший покачал головой, то ли одобряя, то ли укоряя. — Удивительно.

— За бочонок Розарийского научу, — прошептал Фрес на весь зал.

Парочка Первых за спиной старшего перемигнулись, кивнули брату.

— Это правда? — жестким, серьезным тоном хлестнул словами Анхил. — Проклятье Мэлиас…

Анхил замолк, словно не в силах поверить, договорить, произнести заветные слова.

— Правда, — спокойно встречаю вопрошающий взгляд от всех Первых. — Фрес.

Брат успокоился, разом исчезла легкомысленность во взгляде, словно играющего медведя тыкнули палкой. Один вздох, Фрес собрался с мыслями, открыл глаза, на секунду в зелени полыхнули искры. Шутки в сторону, теперь перед нами серьезный маг, изучивший и решивший грандиозную проблему.

— К делу, — брат повел рукой к столу, подзывая всех склониться над картами.

Места хватило всем, Фрес подождал, пока Первые обступят стол со всех сторон и начал. Слушают брата внимательно, жадно впитывая каждое слово, не позволяя себе прерывать вопросами раньше времени.

— Скажу сразу и прямо, хоть многим это может не понравиться. Проклятья Мэлиас, как такового, не существует. Мы много практиковались в целительном искусстве на наших воинах. Сотни людей, прошедших через наши руки говорили четко — или проклятья нет. Или мы попросту не можем учуять, что попросту смешно. Но люди же слабеют и это факт, который нельзя было отрицать. Скажу так, я нашел корень проблемы, нашел и решение. Но чтобы все было ясно и понятно, расскажу кратко весь ход исследований. Надеюсь, все тут располагают свободным временем? Отойти по ветру никому не хочется?

— Чтобы тебя демоны в жопу драли! — не выдержал Первый с бородой узлом. — Говори уже, хватит шуток! Проклятья Мэлиас нет?! Что за чушь!

— Мургун, — обернулся старший. — Усмири свой нрав и слушай.

Фреса короткая перепалка лишь позабавила. Даже головы не повернув на оскорбления, брат продолжил с легкой насмешкой в голосе.

— Я сказал, что нет Проклятья от Богини. Но не сказал, что она не поучаствовала в этом. Все было сделано руками ее народа, Хэнье.

— Демоновы костеухие, чтоб их… — сдержано матерятся в рядах.

— Вся загвоздка в том, — поднял палец Фрес. — Что проклинали отнюдь не самих людей! И даже не земли, где расположились поселения. Вам же всем известно о возвращении кэхас в Турдум? О жутком проклятье Хэнье, что лежало на горах столетиями? А ведь в те времена даже Королевств еще не существовало, только малочисленные поселения людей на этих землях. Вы хоть понимаете, что требуется, чтобы рождались сильные люди, подобные нам? Первых создал Даргал, Бог Магии. Смекаете, что к чему?

Фрес, никого не стесняясь, достал припрятанную бутылку вина, громко глотнул пару раз, грянул бутылкой о стол и жарко выдохнул:

— Они всех обманули! Хэнье! И их потаскуха Богиня! После Войны Трех Народов люди с победой и миром зажили на отбитых землях. Для нас война кончилась. Для кэхас тоже. Но кончилась ли она для хэнье? Нет. Ни хера они не смирились с поражением. Но союз людей и кэхас им был не по зубам. Что же они сделали? Народная молва говорит, что Мэлиас наслала проклятье на людской род. Вы сами-то в это верите?

— А вы нет? — старший из Первых скрестил руки на груди. — Почему ты отрицаешь это знание?

— Да потому, — ухмыльнулся брат. — Что Первые той эпохи насовали ей за щеку в войне. Ей и костеухим выродкам. Чего же она раньше себя не проявила? Если бы люди не пощадили хэнье, чего бы она делала?

— Думаю, у тебя есть доказательства, — спокойно отозвался Анхил, но пальцы нервно сжались в кулаки.

— Смотрите на карты, — кивнул на стол Фрес. — Видите красные камни? Сотни мест, тысячи! Знаете, что делали хэнье после поражения? Они медленно, веками, плавно и не вызывая подозрений снижали магическую силу наших земель. Самыми разными способами. Турдум — один из самых грубых и прямолинейных. В те времена люди еще были долгоживущими, и хэнье приходилось считаться с этим, стоит признать, они проявили терпение. Я копался в исторических хрониках, не только наших, но и кэхас. И смог сложить картину, как все было. Хэнье очень медленно и осторожно запечатывали мелкие места силы, природные и самые простые. Но не разом, а медленно, возможно, в десятки подходов. Они не гнушались ни чем. Артефакты, проклятья, демоническая помощь, их особая, божественная магия. И лишь пару тройку веков назад люди начали замечать разницу. Рождалось все меньше магов с хорошим потенциалом. Но разве у них было время на такую проблему? О нет, как раз в те времена…

— Междоусобные войны, — прошептал Анхил побелевшими губами. — Время создания Королевств.

— Думаю, в этом деле тоже торчат костяные уши, — кивнул брат. — Первые созданы Богом Магии, нам просто необходим высокий магический фон, чтобы дети рождались здоровыми и сильными. Сейчас же Первые — это уникумы, что в другое время легко бы становились Архимагами.

— Это невозможно, — прикрыл глаза Анхил, словно боясь верить. — Мы бы узнали, заметили… Кто-то бы из нас обязательно…

— А кто сказал, что не замечали? — фыркнул брат, перебив грустные слова. — То, что Первые пытаются решить проблему Проклятья, известно всем. Нам отец еще в детстве рассказывал. Вся соль в том, что все эти слухи про Проклятье Мэлиас — демонов ложный след! Не удивлюсь, если это очередная интрига хэнье. Первые очень старались, я уверен, но вот только копали не там, и не туда. А тех, кто все же догадывался и начинал исследования — убирали. Охота на Первых ведь все еще идет, не так ли?

— Разрази меня молния! — вскричал вдруг молодой Первый справа. — Я знал, что Ламбагаст не мог просто так исчезнуть!

Он плохо сдерживает эмоции и магию, так и полыхает недоверием и шоком. Соседи парня поморщились, но отодвигаться не стали.

— Ты это о чем? — спокойно интересуется брат.

— Он был моим учителем, — сбивчиво вещает Первый. — Жил отшельником в Пакараме, и постоянно что-то изучал. Как-то мне пришло письмо, он писал, что открыл нечто важное, великое. Просил, чтобы я прибыл и распространил это знание среди людей. В те времена я много путешествовал по Королевствам и просьба была не обременяющей… Думаю, он как раз обнаружил то же, что и Фрес. Но когда приехал, обнаружил лишь пепелище. Местные сказали, что охотники видели пару хэнье, ехавших мимо и слышали волчий вой по ночам и больше ничего. Я как глупец носился по тем лесам, искал волколаков… А надо было найти чертовых костеухих и развесить их кишки по ветвям!

— А я помню его, — хмыкнул Мургун, огладил бородку-узел. — Вроде он был последним Первым, что осмеливался жить на одном месте дольше года.

Вперед выступил я, обратив на себя всеобщее внимание.

— Хэнье сделали все, чтобы у Первых не было времени заняться проблемой. Колдуны и Ведьмы, Демоны, монстры, военные конфликты. Не мудро будет обвинять их во всех бедах, но как минимум треть смело можно приписать. И припомнить. Думаю, вы уже поняли, зачем мы вас собрали. Решение проблемы найдено, надо вернуть всю мощь магии, какой она была на землях людей сотни лет назад. Первый шаг мы уже сделали.

Я кивнул на карту Альсаса, где в гордом одиночестве красуется зеленый камешек.

— Горы Турдум, потрясающий исток магии. Проклятье сдерживало его, но теперь его нет. Сейчас мощь гор медленно раздвигает прежние рамки, питает землю. Пройдет еще три, четыре года, и мой город окажется внутри этой границы. Не трудно догадаться, что тогда случится.

Первые нахмурились, переглядываются. Фрес решил избавить от догадок, с улыбочкой сказал:

— Много-много маленьких Первых родится. И будет рождаться все больше с каждым годом.

— Хэнье не потерпят такого усиления людей, — угрюмо выдал Анхил.

— Вы здесь именно за этим, — я прошелся взглядом по каждому Первому в зале. — Нужна могущественная сила, чтобы оградить этот цветок будущего величия людей. Защитить, уберечь, научить, направить. И так уж получилось, что милостью Даргала именно Альсас оказался освобожденной областью. Здесь я могу предоставить все. Помощь власти, денег и народной лояльности. Защита новых поколений Первых, избавление земель от пагубного влияния хэнье. Работа не на один десяток лет. Пускай даже не мы, но наши дети или внуки ее закончат. Когда люди вернут себе силу, снова обретут магию в жилах… В Рэдас сможет прийти Даргал. И тогда ни Демоны, ни Мэлиас не будут больше угрозой. Готовы ли вы к подобному самопожертвованию? Жизни бродяг придет конец.

— Что ты предлагаешь? — глаза Анхила загорелись зеленью. — Служить тебе?

— Создать Гильдию, — уверенный ответ в ту же секунду. — Гильдию Магов Альсаса. И у вас будет уже один Мастер, один Старший маг, и даже целый Бог в покровителях.

Как и говорила народная молва, Первые мудры. На раздумья им понабилось меньше минуты переглядываний и жарких шепотков. Вперед всех вышел Анхил.

— Мы согласны.

Спокойным тоном, уверенным голосом и краткой фразой Анхил, сын Архила, ознаменовал начало новой эпохи человечества. Первого числа третьего месяца лета, двухсот пятнадцатый год от основания Гондарии. В этот день основана первая гильдия людских магов в истории Рэдаса. Гильдия Магов Альсаса.

— Ну, а теперь, — я усмехнулся, со светлой грустью припомнив отца с такие моменты. — Закатим пир за это дело!

— У нас там винишка кэхас завалялось пару бочек… — всего одной фразой брат повел всех за собой. — А уж какие у нас делают блюда, м-м! Служанок только не лапайте, и будем друзьями!

Я окинул взглядом карты с красными камнями, улыбнулся и пошел следом за удаляющейся толпой Первых. Пускай сейчас лишь Альсас начал освобождаться от гнета проклятий хэнье. Главное другое — начало положено!

Всего пара недель прошла, как мы основали Гильдию, а Первые так развернулись, что впору восхищаться. Мы быстро просветили Первых по всей структуре, обычаям и традициям, буквально и дня не заняло. Прямо за пиром все и обговорили. Уже на следующий день Первые показали, за что ими так восхищаются и чуть ли не боготворят.

Я дал им тоже, что было дано магам, основавшим Даргамар в моем первом мире. По сути, сделал их властью, раскрыл казну нараспашку, а кэхас Турдум и сами рады с Первыми сотрудничать. Выше Гильдии только правящая семья Альсаса и больше никто. Нам тут человечество из ямы вытягивать, некогда заниматься играми интриг и уговоров.

Я только с важными бумагами разобрался, а Первые уже успели поднять и успокоить бурю в городе. Прошерстили всех важных людей в городе, войсках, порубили в капусту парочку Колдунов, что в городе тише воды таились. Пересажали пяток крыс из стражи и повесили в поле приезжего торговца рабами. Рыбка помельче, чем замороженный мной, но все равно размах действий внушает.

Внушает то, что меня эти события вообще не коснулись. Первые сами всех всполошили и сами все утрясли и народ успокоили. На востоке города, ближе к горам, уже расчистили огромную площадку для будущей башни. Возведение Башни Архимага пока только в планах, ее будущий Архимаг сам себе поставит, но местечко уже подготовили, о будущем подумали.

Фрес не вылезает из комнаты на пару со старейшим из Первых, Анхилом. Фрес учит его Алхимии, а тот его тонкостям зачаровки кэхас. Анхилу уже почти два века с мелочью, он основание Королевств застал и знает мужик не просто много, а очень много. На пару они создают будущие Атрибуты Мастеров. С Доспехами Мастеров пока не торопятся, да и вербиума, особого металла, тут не существует. Но особые подвески на запястье должны скоро закончить. Создать алхимическое золото не простая процедура, требующая много терпения, труда и ресурсов. Как минимум сундучок золотых из сокровищницы Фрес уже утащил. Через пару дней как раз определятся остальные шесть Мастеров, что станут властью в Гильдии. Но по сути, вместо Архимага во главе Гильдии пока встану я. Фрес на пиру в шутку похвастался, что не каждому Архимагу довелось набить морду Богу. А мне довелось, пусть и в качестве Аватара Даргала, недолго, сдох после, но бил же, хе-хе. Демонов Изгну, чтоб тебе в посмертии вечность икать. Первых сильно впечатлили наши рассказы, и чего добились маги на ниве магических искусств в Кирне. Когда Даргал придет в этот мир, Язык Даргала, что использовался там для заклинаний, а тут просто как разговорный, обретет силу и мощь. Это если Бог Магии соизволит вписать свой язык в суть мира, как сделал это в прошлом. Но даже тени такого предложения хватило, чтобы Первые буквально полыхали энтузиазмом.

На пиру довелось пообщаться с каждым, наслушался таких историй, что проникся искренним уважением. С каким дерьмом приходилось сталкиваться Первым чуть ли не каждый день, это нечто. Особенно впечатлила история Библаса Кровавого. Хмурый парень, внешне не старше меня, а сколько горя хапнуть успел. Ему пришлось вырезать родную деревню, вместе с родными, стариками, женщинами и маленькими детьми. Демоны захватили их тела и души, а все из-за мелкой пигалицы, недоучки ведьмочки, что так желала силы, что продалась Демонам с потрохами.

Библаса потом нашел Анхил, буквально из озера вытащил, когда парень с петлей на шее и камнем туда бросился. Еле выходил рассудок парня, Библас в те времена еще совсем пацан был, только видениями прошлого и небольшими тренировками закаленный. Чем больше я слушал подобных историй, тем сильнее проникался истинной ненавистью к Демонам. Чертовых тварей надо выжечь из нашего мира!

Ну ничего, еще найдем на них управу и в незримом, милостью Даргала затопим огнем их измерение. Тем более и Бог Магии их сам очень не любит, глядишь и подсобит чем, когда сможет прорваться в Рэдас лично. Если задуматься, уж больно много врагов у людей, а они и сами не прочь друг друга кромсать, без Первых не долго было и веру в человечество потерять. Но то, как они спокойно относятся к порокам других, как с мудростью принимают людей такими, какие есть, и с какой неустрашимостью тащат всех за волосы из этого болота… Да, есть за что уважать подобных людей. И я уважаю. Даже перед Малагором извинился. А тот лишь по плечу похлопал и кубок протянул, выпить за дружбу и сам спасибо сказал.

Пока Архимага и Башни не предвидится, отдал Гильдии четыре здания в городе, и полигон стражи за городом. Самым большим домом оказался особняк ближе к центру, в три этажа и с двумя десятками комнат, почти поместье Черной Грани в миниатюре, только из обычного камня. Там уже над входом стяги Гильдии развеваются.

Долго над гербом не думали, Триада Даргала вновь увидела мир, а мир скоро увидит ее в полном величии. Знакомый знак всколыхнул чувство гордости, в груди аж все запело. На красном фоне золотом вышивка, три узких, острых лепестка одним концом в центр. Простой знак, но сколько в нем заключено.

Гильдия пока и без меня формируется, строит фундамент будущего величия. Удивительно, но я уже пару дней вообще ничем особым не занимался. Никто не дергает, с проблемами не бежит, все дела люди сами решают. Никогда не думал, что так получится. Так что, сегодня я спокойно выспался до полудня, засел в кабинете и просто отдыхаю.

Вино кэхас отлично пьется мелкими глотками, а наш, местный деликатес, полоски вяленного мяса снежного волка, исчезает с тарелки один за другим. Честно говоря, это мясо мне даже больше всех других нравится. Жаль, что за пределами графства вообще не ценится.

Ну, мы тут тоже от луковых похлебок Лимера или огненных крабов Рубедо не в восторге. А бухло Пакарама вообще отдельная песня, про похмелье. Да и распространенные блюда Озерного Города я тоже не очень жалую. Рябчики в меду еще ничего, но вся их кухня на этом и строится, жарить что поменьше в чанах побольше. Пробовал я вареных озерных улиток, та еще мерзость. Будто плотный кусок тины жуешь. Так что мясо волка пускай и жестковато, но если привыкнуть очень даже вкусное.

А ведь по приходу зимы снова придется расплодившиеся стаи волков убивать. Они у нас плодятся, как заколдованные, и не понятно откуда берутся. Вроде на лето в Турдум мигрируют. Зато шкуры — выше всех похвал. В зиму греют, а летом даже самые густые воротники не заставят взопреть, даже прохладой делятся. Не зря голова снежного волка — герб графства. Только у нас их столько. Жалко, что приручить невозможно, слишком агрессивны.

Если слишком расслабишься — жизнь тут даст под дых. Народная мудрость вспомнилась, как пришло письмо из столицы. Привез его расфуфыренный гонец, немного ошалевший от красот города, но все еще спесивый. Встретил его в тронном зале ближе к вечеру. Письмо гонец передавал с таким видом, будто крестьянину кошель с золотом бросает. Окинул меня на троне высокомерным взглядом и ломанулся напрямую через зал.

— Вы Азидал? Вам приказ короля!

Гданад встал на пути, письмо вырвал, он же парню и сказал:

— Тебе покажут, где отдохнуть.

Кивок стражам и попытавшего чего-то вякнуть паренька увели под локти. Еще и по печени незаметно ткнули, чтоб не орал. Но так, без злобы, просто вряд ли воинам интересно тащить отсюда еще одну ледяную статую. Я конечно, отдохнул, но могу и вспылить. Не зря Огонь так охотно слушается, вспыхиваю постоянно, просто давно научился не показывать внешне, и в руках себя держу. Да легкомысленность Воздуха сказывается…

Эх, Даргал, ну почему я не могу использовать магию эфира как прежде? Так спокойней было бы. А с маной столько подводных камней, и все на эмоциях, воле и желаниях. В чем-то даже проще, но мне, всегда полагающемуся на голый контроль больше, чем на мощь, это только мешает.

Уже не переделаешь, даже будь у меня резерв Архимага, все равно предпочитал бы решать все минимум сил. Ленивый я, хе-хе. Но вжарить чем посильнее всегда хочется, это всем магам свойственно, на полную катушку способности использовать, прорывать границы собственных пределов. Ладно, отвлекайся не отвлекайся, а письмо читать надо.

Принял его у Гданада, как кубок с ядом. Явно ничего, кроме проблем, внутри не ожидает. Желтоватая бумага, красная печать с трехзубой короной. Внутри всего два тоненьких листка из невесомой белой бумаги, такой тонкой, что проткнуть дыханием можно. Легкий, витиеватый почерк королевского писца.

Первым листом оказался Указ о Низушниках. Вторым — приглашение в столицу, на присягу королю. Меня там ожидают через пятнадцать дней. Неделю с лишним ехать, если не торопясь и с каретой, то две. Поеду через пяток дней, как раз успею пару деньков столицей полюбоваться. Да и вообще Гондарией, а то за границы Альсаса и не выезжал ни разу за пятнадцать лет.

А с указом короля поступлю просто. Листок вспыхнул в пальцах, за секунду обратился пеплом, что опал на красный ковер перед троном. Ну, погляжу, что же там за король такой, что Договор с Кэхас не чтет!

Не зря я задержался. За день до отъезда Фрес и Анхил закончили Атрибуты. Снова собрались все Первые, как в день создания Гильдии. Я встречал их уже с подвеской на правом запястье. Золотая цепочка со знаком Даргала свободно покоится на руке. Алхимическое золото внешне даже прекрасней настоящего, кажется, что цепочка и знак светятся еле заметным, солнечным сиянием. Невесомая физически, она ощутимо тяжела в магическом мироощущении. Как верный молот для кузнеца, как меч для воина, вес быстро стал привычен, как часть тела.

Атрибут не просто знак, для всех, кто имеет хоть каплю дара, подвеска будет слепящим предупреждением, словно маяк для кораблей. Перед тобой Мастер, склонись или беги. Мы вколотим это понимание во все разумные и не очень головы, пускай это займет сотни лет.

А пока же это просто подвеска из алхимического злата, что только поможет обнаружить хозяина и друзьям и врагам.

Первые стоят полукругом перед троном, а закат бросает через окна розовый свет заходящего солнца. Каждый из входящих в зал до этого момента, постоянно косился в темный угол, где стоит Брун с тяжелым свертком в руках. оттуда тянет сильной магией. Я улыбнулся собратьям, кашлянул в кулак и произнес:

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы избрать Мастеров Гильдии. Лучших из нас в одной из семи граней магии. Мастер Контроля уже перед вами, осталось шестеро. Имена их уже известны, осталось лишь вручить первые Атрибуты.

Фрес вышел из рядов, в руках раскрытая шкатулка из черного дерева, внутри алый бархат и шесть слепящих глаза подвесок, что уютно устроились в специальных выемках. Взгляды магов буквально прикипели к Атрибутам, и я прекрасно их понимаю. Прекрасные творения, законченные в своей изящной простоте. Неразрушимые знаки власти и признания.

Я начал церемонию, приковав пылающие зеленью взгляды.

— Начнем с Мастеров Стихий, — я свел ладони вместе, а когда развел, в воздухе передо мной остались четыре разноцветных огонька.

Простое действие, со стороны похожее на балаганный фокус. Но испарина на моем лбу всем ясно показала, каких сил стоило призвать подобных мелких порождений магии.

Такого Первые еще не видели, наблюдают за огоньками жадным вниманием исследователей. Алый огонек более всех похож на обычный огонь, но лишь дурак без опаски коснется его. Алый Огонь, что может жечь души и демонов, как сухую солому. Эссенция Огня, сама его суть. Даже в таком малом количестве огонек трепещет и яростно вьется язычками, словно желает накинуться на всех и спалить дотла.

К нему вышел Разгал, по прозвищу Красное Пламя. Будущий Мастер Огня обрядился в дорогую мантию из темного шелка, без украшений и вышивки, ему их заменила королевская осанка и гордый взгляд. Лицом Разгал похож на всех Первых, но его отличает тонкий шрам на левой щеке, подобный черному отпечатку от языка огня. По слухам, он его сделал, желая подчеркнуть свою связь с Огнем. Разгал поднял раскрытую ладонь и Алый Огонь устроился в ней, как ласковый котенок потерся о пальцы.

Вообще без труда подчинить саму суть Огня…

— Достоин, — кивнул я довольному магу.

Разгал сжал ладонь, навеки оставив еще один черный шрам в виде языка пламени, только на ладони. Даже не поморщился от боли, с достоинством склонил голову, принял подвеску из рук Фреса и занял свое место в рядах Первых. Маги тихо похлопали его по спину и плечам, шепотом поздравляют, а Разгал лишь улыбается белозубым оскалом, радуясь так же яростно, как в гневе сжигал целые замки.

Следом вышел Лубл Рубедский, что когда-то потушил целый вулкан. Этот Первый чужд роскоши, предпочел простую одежду из кожи и меха, больше похожий на простого охотника, чем на солидного мага. За простотой кроется скромная суть могущественного Первого. Даже для Первого он выглядит зрелым мужчиной, что опытен, как старый волчий вожак. Лицо посетили намеки на морщины, губы сжаты в намеке на улыбку, а за спиной покачивается свободный хвост волос до лопаток.

Лубл принял синий огонек, вот только вблизи видно, что язычки вовсе не из огня, вьется к потолку зала Вода! Лубл удивил, Вода спокойно успокоилась на ладони, оставив белый след в виде пенистой волны бушующего моря, а следом маг попросту испил из ладони Эссенцию, как обычную воду!

— Удивил, — хмыкнул я довольному магу. — Достоин.

К белому огоньку Воздуха вышел Гуртаур Остроязычный, и честно говоря, я мог бы удивиться, не знай того заранее. Гуртаур не выглядит легкомысленным и легким на подъем, как сильный воздушник. Иссеченное лицо, лишь удачей не тронутые шрамами глаза, суровый взгляд, кажется, что им Гуртаур сможет дробить камень и волю врагов. Но все это до момента, как он откроет рот. Тут же посыплются остроты, забавные истории и такие заковыристые ругательства, что сам Гданад не постесняется взять урок бранной речи.

Сейчас же Гуртаур изволил быть серьезным. Подошел, укротил суть Воздуха меж сжатыми ладонями, продемонстрировал знаки урагана на мозолистых руках. С поклоном принял Атрибут и лишь тогда брякнул:

— Служу Гильдии Альсаса! Благодарю за доверие, братья! Чтоб мне осьминог три дрочил, если опозорюсь!

Взрыв хохота не сразу успокоился, и утих лишь когда Фрес передал мне шкатулку. Брат с легкостью укротил огонек из мелкой пыли, оставив на ладони черный знак горы, похожей на пик Турдум. Улыбнулся всем, принял шкатулку обратно. Только я заметил, с каким восторгом брат смотрит на Атрибут Мастера, как блестят глаза Фреса и как быстро он моргает, пытаясь сдержаться.

— Осталось двое, — приглушил я шепотки в рядах. — Кто из нас достоин Атрибута Мастера Маны?

Из рядов вышел Анхил, старейший среди Первых Гондарии. Обязанность Мастера Маны изучать саму природу магии, изобретать и изучать. Анхил по общему признанию в этом достиг немалых высот, саму жизнь он посвятил магии и обучению собратьев. Уважение к нему от Первых безмерно, а так же, на сегодняшний день он пока сильнейший среди нас. Седьмой ранг, он ближе всех к званию Архимага.

— Достоин, — кивнул ему, поведя рукой к шкатулке.

Демонстрировать Анхилу ничего не нужно, принял Атрибут, тут же нацепил на запястье, поклонился мне, показав начинающую седеть гриву, потом остальным и встал в строй.

— Остался последний. Тот, кто будет карающим мечом и ужасом врагов Гильдии. Сильнейший в бою и любом сражении! Кто из нас достоин звания Мастера Мощи?

Тишина поселилась в рядах Первых. Но лишь на секунду, ряды шевельнулись и вперед вышел мой старый знакомец. Малагор. Аура первобытной мощи и магии окружает его как и прежде, но добавилась к ней острота внимания хищного зверя, что до этого дремал, утомленный жизнью скитальца и бесконечных сражений в порождениями незримого. В глазах застыл огонь зелени, лицо спокойно, теперь Малагор избрал в жизни новую цель, путь, по которому идешь с улыбкой без усталости, не щадя ни себя, ни врагов. Ему я вручил Атрибут лично.

Фрес захлопнул шкатулку. А я подозвал слугу из темного уголка зала. Старый Брун подоспел ко мне, держа на вытянутых руках тяжелый сверток. Я забрал его, почуяв приятную тяжесть, пальцы коснулись бархатной ткани и золотую тесьму на торчащем уголке.

— Собратья, — я рывком развернул стяг, а потом запел его на края нитями маны, подвесил справа. — Жители Альсаса вручили нам этот бесценный подарок.

Как только знамя развернулось, все увидели прошитый золотыми нитями герб гильдии, с головой волка на фоне. Вот только цвет волчьей головы оказался непривычным белым, а состоял из переплетений светлых и черных нитей, с вкраплениями белизны и рыжины.

От знамени веет сильным фоном магии, что наполнят зал, целебной аурой окутало всех нас, откинуло усталость, поселило улыбки на лицах.

— Это Знамя Гильдии Альсаса, — мой тихий голос наполняет каждый уголок зала. — Каждый житель города и окрестных деревень подарил по волоску для этого знамени. Это Знамя, не просто кусок ткани, это воплощенная надежда и вера в нас, братья. Мастер Анхил зачаровал его, Знамя не сгорит и не утопнет, никогда не истреплется на ветру, а враг, что прикоснется к нему, будет обращен в пепел. Все вы чувствуете его силу, надежду людей, что плелась в саму суть Знамени. Не посрамим же ее.

Фрес воздел руки, и камень пола шевельнулся под красными коврами. Резко пробила себе путь черная пика камня, взмыло справа от трона. Камень выбросил в стороны еще по острой пике, разведя перекладины, словно черные крылья. Штандарт почти готов. Знамя обвенчало его, с тихим шелестом прикипев навечно. Солнце за окнами опустилось за горизонт, но Знамя словно не пожелало оставаться в темноте, золотым светом озарило зал, мягким свечением приласкало лица магов.

Никто из нас не посмел прервать торжество этой минуты, лишь выйдя в трапезный зал для пиров Первые бурно засмеялись, обмениваясь хлопками по плечам, поздравлениями Мастеров и предложениями опустошить мои винные подвалы.

— А, Даргал с вами, — сдался я под веселыми взглядами. — Завтра все равно уезжаю в столицу. Слуги, тащите вино!

— И мяса побольше! — крикнул Фрес в коридор, где уже слышен топот удаляющихся слуг. — Сегодня празднуем!

А у меня в голове только одна мыслишка засела. Лишь бы не спиться опять, как уже бывало со мной в прошлом. Вроде давно избавился от напасти винных пристрастий. Но с такими товарищами это не долго и повторить…

Утро, только рассвело. По улице разносится цокот копыт от десятка всадников. В этот мерный звук примешивается неуловимый скрип от колес кареты. Я выехал утром, как и хотел.

Не знаю, где слуги достали карету, я ее никогда в усадьбе не видел. Но выглядит шикарно. Всяко лучше ехать на атласных подушках, раскинув ноги, чем трястись в добротном, но жестком седле. На черных бортах по щиту с гербом графства, позади место для пары сундуков с походными мелочами. Внутри места для пятерых хватит, и тянут эту прелесть всего двойка резвых лошадок.

В карете нас трое, места навалом. Я полностью занял одну сторону, развалившись на мягких сиденьях. А с другой стороны пара магов из Гильдии. Один уже успел где-то ослепнуть на один глаз, красуется бельмом и рваным шрамом через бровь, отчего кажется, что оставшийся глаз полыхает зеленью еще сильнее. Этого Орвальдом зовут, а второй Шагам, у него хоть с рожей все в порядке.

Ребятам и полувека еще нет, по силам третий и четвертый ранг. Вместе со мной таких сил хватило бы на любое путешествие, но нас сопровождает еще десяток из воинов Альсаса. Оба мага время от времени задерживают взгляд на подвеске Мастера, что болтается на моем правом запястье.

Я глянул в окошко, как раз застал момент выезда из города. Но толком не видно, стражник на коне все загораживает. Задернув шторку, откинулся на подушки.

— Жаль, что такой шик только до Серебора, — начал я разговор.

— Серебор не балует хорошими дорогами, — виновато пожал плечами Шагам, словно это он виноват.

— Я больше люблю быструю скачку, — прокуренным баском вклинился Орвальд. — На верном коне, да против ветра…

— Хорошее дело, — кивнул ему с улыбкой. — Особенно, если в гущу сражения.

Орвальд потер шрам на брови, но ответил улыбкой. Разговор завязался. О чем говорить трем Первым в поездке? Да еще и из одной Гильдии. Разумеется, о выпивке, бабах, приключениях и магии. Вопрос политики молчаливо согласились не заводить. Во-первых, я как лорд больше в этом смыслю, тут они разговор хоть и поддержат, но будет он не интересный. А во-вторых, на кой демон еще о ней и говорить в обычной беседе? И так лезут со своими интригами, письмами и намеками.

Кто лезет? Герцоги, знамо дело. После первого такого письмеца я просто кидал их в камин. Я и так прекрасно догадался, почему так долго шло письмо короля с приглашением на присягу. Система лордов в Гондарии овеяна немногими традициями, но самая важная — присяга лордов королю.

Когда один из лордов умирает, его наследник берет дела в свои руки. Король дает немного времени привести все в порядок, а потом шлет приглашение. В это время считается, что территории еще не давшего присягу лорда являются Свободными Землями.

А потом новый лорд приезжает к королю, дарует тому свою верность и вуаля, все до следующего раза. Иногда на принятие присяги собирается неплохая толпа других властителей, познакомиться, основать новые союзы, заключить соглашения. На их приглашение тоже нужно время.

Не надо быть мудрецом, чтобы понять, почему со мной так тянули. Кто-то из опальных герцогов проворачивал свои делишки и желал, чтобы Альсас в них не смог вмешаться. Формально мое графство пока не часть Гондарии, словно отдельное, маленькое государство. Именно поэтому я позволил себе не распространять пока Указ о Низушниках.

Как же меня раздражает все это! Почему я должен лавировать между интересами великих мира сего? У меня другая задача — защитить человечество. Приказы Бога не обсуждаются, не откладываются и не забываются.

После идет долг лорда перед Альсасом. Защищать людей, добиваться процветания графства, решать проблемы на всех уровнях.

Потом уже долг Мастера Гильдии. Как Мастер Контроля я обязан изобретать тончайшие способы использования магии. А так же командовать наравне с остальными Мастерами и решать задачи, поставленные на Совете Семи. Пока я рулю Гильдией могу и скинуть на других большинство дел, но все равно почивать на лаврах не стоит.

И только потом я ставлю ступеньку с королевскими проблемами, интригами других лордов и прочие развлечения властителей.

— Скажите, Мастер Азидал, — сбил с мысли Шагам. — А что вы будете делать, когда мы сможем освободить Источники? Когда людям вернется мощь?

— Вряд ли я до такого доживу, — хмыкнул на такие вопросы. — У меня пока планы простые. Управлять графством лет до тридцати, потом заделать наследника и скинуть всю эту головную боль на него. А сам отойду в сторонку и спокойно буду заниматься магией в Гильдии. Давно мечтаю стать Архимагом… В прошлом мире всего две ступеньки не дотянул. А там или помру в процессе, или таки добьюсь, чтобы Даргал смог явиться в этот мир.

Парни переглянулись, Орвальд решился осторожно поинтересоваться.

— Мастер, можете нам рассказать про магов Даргамара? И еще ту историю… Как Даргал стал Богом Магии. Это довольно интересно.

— Я бы тоже послушал, — горячо поддерживает Шагам. — Вчера я был пьян до демонов в глазах и все пропустил!

— Да без проблем, — я нагло разлегся напротив магов. — Дорога долгая. Есть на землях Небесной Империи одно большое озеро. Иногда люди видели силуэт из звезд, явственно напоминающий юную девушку, прямо в небе над озером. Это была Дева, Богиня, создавшая весь мир. Она принимала к себе души умерших, и это четко видно в отражении озера, всегда гладкого, как зеркало. Люди прозвали то место Озером Девы. И вот однажды, добившийся всего Архимаг Даргал…

Под мой рассказ историй, что каждый ребенок в Кирне знает, шел час за часом. Перекусили прямо в карете, чем Даргал послал. А пыльная бутыль вина из моих запасов скрасила беседу до самой ночи. Минули Белый Сад, патруль из деревни сопровождал нас еще пару часов, весело болтая со стражами кареты. Распрощались на кромке полей, где виднеются высокие стога сена и далекие фигурки работающих мужиков с косами. К вечеру переехали широкий каменный мост через реку Тихую и спокойным темпов ехали до самой ночи, пока не остановились на опушке небольшой рощи, неподалеку от деревни Лудянка.

До самой деревни еще несколько часов на быстром коне, но заезжать туда не стали. Двинулись по дороге сквозь поля и так же тихо мирно ехали день за днем, минуя поля и леса, огибая небольшие холмы. Через пару дней дорога вильнула в сторону, по широкой дуге огибая озеро Алус. Еще одна точка силы, полная всяческих тварей. Местность вокруг озера давно превратилась в топкое болото. Будем надеется, что Гильдия вернет этим землям былую красоту.

К деревушке Приречной, что уже на границе с Серебором, прибыли утром, ближе к полудню. Я еще не видел новую твердыню на своих землях. Замок Шадовида показался резко, словно выскочил из-за пологих холмов близ деревни. Внушительный замок, что нависает над бурной рекой и деревушкой, как великан над мелкими детьми.

Серый камень стен, зубчатые башни, стрелометы на стенах, черные бойницы крестом. Размером с небольшой город, и легко вместит четверть людей из столицы графства. Кэхас не посрамили свою репутацию, ничего более неприступного в этом мире я еще не видал.

Чем ближе мы к замку, тем выше кажутся стены. Как и стены Альсаса, все оплетено зелеными побегами. Кэхас и тут решились подарить свою защиту. Теперь слабая магия для замка не проблема, а любой коснувшийся корней на стене будет выпит досуха.

Карета с сопровождением быстро проскочила деревенские дороги, люди сами отходят в стороны, завидев стяги с гербами. Я вижу в окошко, как с обочины машет нам цветком мелкая девчушка, помахал в ответ. Девочка что-то радостно взвизгнула, побежала к домам, где и схватила внушительный материнский подзатыльник.

На стенах нас давно заметили, вижу, как суетятся фигурки в серых доспехах. Просто так в замок не въедешь, от реки подведен широкий ров, и проехать можно только через опускающийся мост. Гремят черные цепи, опуская мост, с лязгом врезался в землю перед всадниками, отчего кони недовольно заржали, попытались отойти, но жесткие рывки за уздечки сдержали.

Гремят подковы под окованному железом мосту, а впереди медленно поднимается огромная решетка. Толстые пруты настолько плотно друг к другу, что палец не просунешь, солидная преграда, с тараном тут делать нечего.

Но вот мы и внутри, первая часть пути окончена. Дверь кареты распахнулась, выпуская нас на свежий воздух. Где я тут же попал в крепкие объятья Шадовида. Такой же внушающий холодом власти, безразличный ко всему, с черной маской до глаз и белоснежной шевелюрой. Но стиснул так мощно, что плечи хрустят.

— Добро пожаловать, — шепнул сквозь маску барон.

В ледяном взгляде на миг показалась теплая искорка, но тут же исчезла, как в черной пучине. Барон отстранился, бросил холодный взгляд на мое сопровождение.

— Вы можете отдохнуть в казармах, вас проводят. А для уважаемых магов уже готовы комнаты.

Парочка воинов вздрогнули от ледяного тона и шипения в словах Шадовида. Барон до сих пор не желает восстановить отрезанные Колдуном губы, и хотя научился разборчиво говорить без них, угрожающего шипения и рваных звуков в его словах хватает с избытком.

— Мне ничего не может угрожать здесь, — с улыбкой киваю воинам и Первым. — Отдыхайте, отправимся в путь на рассвете следующего дня.

Мои воины с любопытством оглядывают все вокруг, слуги барона уводят лошадей и карету.

— Отдохнуть не помешает, — потянулся Орвальд. — Покажете, где можно помыться с дороги?

— Слуга! — хлесткий приказ заморозил на месте проходящего мужичка. — Покажи гостям купальни.

— Сию секунду ваша милость, — засуетился бедолага, с поклоном тараторит: — Прошу за мной господа, сюда, пожалуйста, не извольте беспокоиться, все в лучшем виде…

— Как насчет показать мне замок? — с интересом оглядываюсь вокруг. — Выглядит мощно.

— Как пожелаешь, — легко согласился барон, резко развернулся на пятках, бросил: — Идем.

Шадовид повел меня к лестницам, а оттуда наверх, в башню, чтобы все оглядеть с высоты. Но я итак примерно увидел что здесь и как. Замок — маленький город, в чем-то похожий на мой Альсас, но куда более грубый, мощный, созданный, чтобы защищать.

Об этом кричит все вокруг, высокие, толстые внешние стены, циклопические башни с острыми зубцами, узкие переходы с одного участка на другой. Барон привел меня наверх, взмахом руки отогнал парочку воинов, что возились со стрелометом.

Отсюда внутренний двор как на ладони. Донжон замка — как еще одна твердыня, крепость в крепости. Это лишь еще раз подтвердило, что замок это маленький город. Внутри внешних стен уместились десятки зданий, мелких и высоких, жмущихся к стенам. Все здесь отдано в угоду практичной защите. Если бы замок обстреливали, ни один снаряд не попадет внутри во что-то важное. Даже гореть здесь нечему, все из серого, грубоватого камня.

Сотни людей здесь живут, занимаются своими делами. Воины на стенах бдят, вон на следующей башне возятся лучники, а внизу, во дворе, бегает невесть откуда взявшаяся ребятня. Слышны звуки рубки, как на лесопилке, но это лишь тренировка воинов на далеком полигоне. Я вижу, как мелкие фигурки долбят палками по манекенам. Только обостренное зрение позволит отсюда увидеть краску на тех манекенах, уязвимые точки, куда новобранцев учат бить.

Замок буквально кипит жизнью, чувствуется, что это дом для сотен людей, для тысяч. И его хозяин гордо оглядывает все это вместе со мной. Почуять в Шадовиде каплю гордости, это ли не чудо? В первые дни нашего знакомства я думал, что этот человек не способен на эмоции, что барон навечно заковал свое сердце в холод.

Но потом я увидел, как яростно он может ненавидеть, так яро и крепко, как может лишь лесной пожар. И только спустя годы он показал, что есть в нем и иные чувства. Но прячет их так умело, что даже магу сложно подцепить хоть толику эмоций, распознать того труднее.

— Вон там конюшни, — тыкает пальцем в здания барон. — Кузни, потом мастерская стрелометов, вон дубильня, там кожевники сидят. Пыточная под северной башней, а там казармы, если что, своих воинов там найдешь, на третьем этаже. А вон еще одна кузня, только для кэхас, там дома слуг…

Под шипящий говор барона я внимательно осматриваю здания, строя в голове карту всего замка. И мысленно содрогаюсь от шипящих звуков. Я спросил лишь раз, почему барон не желает восстановить губы, ведь сейчас для нас это возможно воплотить.

Ответ барона удивил, показал, что в нем остались еще чувства привязанности, но извращенные жестоким прошлым. Барон сказал, что это увечье служит памятью, о том дне, когда он в последний раз видел свою семью, запытанную до смерти Колдуном. Пусть останется такое воспоминание, полное боли, но яркое, какое не может дать не один памятный предмет.

По мне, так это все равно, что жить с дырой в сердце и кровоточащей раной на душе. Но таков уж барон.

— Скажи, Азидал, — прервал рассказ Шадовид резким вопросом. — Что будешь делать с кэхас?

— Ты про Указ короля, не так ли? — глупый вопрос, но он дает время собраться с мыслями.

Шадовид кивнул, не сводя пугающего взгляда черных глаз.

— Ответь мне, Шадовид, а что ты сам думаешь теперь о кэхас? Теперь, когда узнал их куда лучше и когда получил от этого народа подарок, что не смеют получить короли.

Получить такой замок бесплатно, это бесценный подарок. Насколько я знаю, после такого барону пришлось сломать свое представление о низушниках, смирить неприязнь и общаться на равных. А ведь он был первым, кто высказался против нашего союза.

— За эти годы я узнал их лучше, — медленно, словно нехотя отвечает Шадовид. — Раньше я бы легко принял это глупый закон, равняющий кэхас с тварями. Но теперь…

Барон подошел к краю башенной площадки, огладил ладонью острые края зубцов.

— Теперь я рад, что оказался неправ. Мне пришлось много общаться с кэхас, и это разрушило мои представления о них. Низушники — удивительный народ.

— Это так, — согласился я.

— Сначала я думал, что они отличаются от нас лишь ростом… Но узнав ближе, понял, это было по-детски наивно. У них своя культура, свои понятия о чести. Многое схоже, словно это люди в чем-то копировали традиции кэхас.

Я не стал говорить, что Шадовид попал догадкой в самую точку. Так и есть, на заре времен люди многое переняли в кэхас.

— Но между нами есть одно огромное различие в одном вопросе, — жестко перевел тему барон. — Кэхас не знают, что такое нейтралитет. Они иначе относятся к Добру и Злу.

— Да, это так, — признал я под вопросительным взглядом. — Даже в их языке нет слова "нейтралитет". Ты знаешь, почему?

— Нет, — спокойно признает барон. — Я лишь понял, что кэхас помнят Добро в равной степени, что и Зло. В этом наше удивительное различие. Помнить Добро так же, как и Зло… Люди так не умеют.

Шадовид буквально выдавил последние слова, полные горечи.

— Горькие слова, — признал я. — Но мудрые. Видишь ли, я кое-что знаю об этом. На днях ко мне зашел Старейшина Турдум. Они уже знают об Указе короля. Знаешь, что он мне сказал?

Внимание барона, с каким он впился в мое лицо, можно нарезать и подавать на стол.

— Чтобы ты понял его слова, немного объясню. Их Бог, Кардас, даровал кэхас понятия Добра и Зла. В каждом из кэхас словно есть невидимые весы с двумя чашами. Чаша Добра и Чаша Зла. Свое отношение к миру и каждому явлению, событию или личности, они строят через призму этих весов. Ты был прав, говоря, что кэхас не знают нейтральности. В их глазах мир ровно делится на две половины. Если они считают тебя другом, то пойдут в огонь за тебя, бросят все, чтобы помочь. И будут помнить столько, сколько удержит память поколений. А если ты враг, то будут считать настоящим Злом, и не пожалеют жизней, чтобы уничтожить. Никаких полутонов, лишь камешки на весах Добра и Зла.

— Вот как, — Шадовид не особо удивился, или же просто не позволил себе испытывать подобное. — Что-то такое я и представлял.

— Чтобы ты понял окончательно… — говорить или нет, хотя, будь что будет. — Если бы кэхас не умели помнить прежнее добро, давно бы заполыхала война меж людьми и низушниками. Их сдерживает только это и остатки Договора меж Первыми и Кэхас. Старейшина Турдум, что навестил меня, высказался кратко. Единственный камешек, что держит весы на стороне Добра — это я.

— Значит, Указ короля — последняя капля, — хмуро подытожил барон.

— Да. Если я не смогу уговорить его при личной встрече… Если Указ не будет отменен и начнет действовать на моих землях…

Продолжать не приходится. Кэхас не поднимут бунт против меня, нет, такого не будет. Просто они будут считать всех вне Альсаса врагом. И не успокоятся, пока Королевство Гондария не исчезнет с лика земли. Они пойдут войной на Гондарию, рано или поздно, может, даже втайне от меня. И сейчас, даже барон понимает, кэхас будут сражаться до последнего воина, до последней капли крови. Они умеют дружить, это так. Но пока лишь Хэнье знают, как низушники умеют ненавидеть. Не дай Даргал и людям познать этот опыт.

Время ближе к ночи, завтра мы пересечем реку и отправимся дальше, через Серебор прямиком в королевские земли, а там уже и до столицы недалеко. Дня три или четыре пути. Как раз успею денек погулять по столице, собрать парочку слухов, просто поглядеть, как там люди живут, вблизи от властителя всего королевства.

А пока же я расслабленно развалился в кресле, после прекрасной бани шевелиться лень. Попиваю вино в компании с бароном. То, что я поначалу принял за необычный донжон, оказалось замком в замке. Настоящая усадьба, сделанная под крепость. Внутри все пышет богатством, подтверждающим слухи о золотых запасах беловолосого семейства. Изумительные ковры в коридорах и залах, статуи дев и монстров, что выполнены так искусно, что кажутся живыми. Высокие вазы из Хрозалии, пустые доспехи в стиле Дафгаарда, изумительное оружие на стенах, витражи окон, что собраны из тысяч разноцветных кусочков, настоящие картины из стекла.

Поначалу красивым это все не показалось. Словно в боевую крепость набили пошлой роскоши. Но уже через час я стал находить в этом своеобразную красоту. Словно богатые, в каменьях и золоте ножны, что прячут простой, но надежный клинок.

Такими же выглядят и воины барона, только немного наоборот. Серая краска и туники на доспехах кажутся аляповатыми, неумело покрашенными. Но если обратить внимания на саму броню, то узнаешь в мимолетном блеске лучшую людскую сталь.

Поведение серых воинов тоже обманывает неискушенный взгляд. Поведение разбойников, развязная манера речи, всюду ругань и пошлые шутки, веселье, как в бандитском лагере. Но если отдалиться, то бросится в глаза жесткая дисциплина, буквально вбитая в тела суровым начальством. Никто не отлынивает, не смеет спать на постах, а за один лишь запах вина могут выпороть плетьми.

Узнал я и название замка. Барон назвал его Гландуир, на языке кэхас, отдавая им таким образом честь за постройку твердыни. Если передать смысл, то в переводе — Дом Белых Голов или Беловолосых.

Из уст кэхас звучит куда более певуче и красивее, чем из уст людей. Люди называют замок двумя словами — Глан Дуир, я же предпочитаю манеру кэхас.

— Еще вина? — спросил Шадовид, уже подливая в золотой кубок.

— Да, спасибо.

Наедине барон позволил себе снять маску. Зрелище не для слабых духом. От былой красоты остался лишь след, но когда то барон точно покорял девичьи сердца одним взглядом. Теперь же… Голые зубы в остатках подживших, черных губ, что когда-то прижгли каленым железом. Не знаю, как он ест без губ, но по манере пить примерно представляю. Просто запрокидывает голову и открывает рот, разом заливая вина из небольшого кубка, как раз на один глоток.

— Вельда все же не приехала, — резко начал новую тему барон.

— Причин не сказала, — покачал я вино в кубке. — Просто осталась в Черной Грани.

— Я и без того знаю эти причины, — недовольство мелькнуло в безразличном голосе. — Она все еще цепляется к тебе?

— В последние месяцы ее попытки стали несколько… тоньше?

— Ее детская влюбленность переросла в одержимую страсть, — с толикой одобрения ответил барон. — Наши женщины всегда были немного дикими. Жаль, что она не желает понимать правды.

— О чем ты?

— Знаешь, как мы попрощались в последний раз? Нет? Я просто прямо высказал ей, почему вы не сможете быть вместе. Ты Первый, она простая аристократка. Это все равно, что скрестить рыбу и орла. Был у меня друг из Первых, рассказывал, насколько иначе вы воспринимаете мир. Вам просто не понять друг друга. Когда страсть пройдет, что останется? Тусклые угли общих тем. Да и срок жизни не на последнем месте…

Я не заметил, когда успел сжать бокал до скрипа. Осторожно возвращаю посуде нормальную, круглую форму. Золото кубка плывет под пальцами, немного аляповато, но вернул, как было.

— Вы сказали ей то, на что я не решился. Не думал, что она все понимает… Боялся ранить.

— Ха, — холодный смешок без капли веселья. — Молодая, влюбленная дурочка. Но упряма, не отнять. Знаешь, что сказала в ответ? Что если я отдам ее Серебору, она скорей перегрызет мужу глотку прямо на брачном ложе, чем даст к себе прикоснуться. А на следующий день сорвалась в Альсас, не сказав больше и слова. Даже на письма не отвечает, дрянная девчонка.

Несмотря на грубые слова, я чую в них гордость. Он искренне гордится характером племянницы. Пожалуй, я понимаю, как искренне любит барон остатки некогда большой семьи. Он ведь довольно посредственный воин, может, чуть сильнее обычного бойца из армии Альсаса. Окружить себя верными воинами — верное решение. Но барон так не сделал, он отправил свою охрану вслед за Вельдой.

И я знаю, что два десятка лучших воинов отправлены в Альсас. Элита войска Беловолосых, а вместо охраны своего владыки крутятся возле племяшки.

В Черной Грани их не видно и не слышно, но только Вельда делает шаг за порог, как рядом ненавязчиво крутятся люди в серых доспехах. А Ландик всегда тенью за ней, даже в купальне за дверьми дежурит. Сам глава армии барона занимается простой охраной всего одной девицы. Только когда девушка рядом со мной, воины барона позволяют себе отдохнуть.

— И что же мне делать?

— Ха, — снова холодный, отрывистый смешок. — Я не полезу в ее отношения. Мог бы запереть ее в замке, или выпороть так, что кожа с жопы слезет. Но это разрушит наши узы, я никогда так не поступлю. Думай сам…

Пару минут мы молчали, погрузившись в свои мысли под треск поленьев в камине. Тепло, после бани тело так расслабленно, что думать ни о чем не хочется.

— Знаешь, Азидал, я даже не понимаю, о чем она думает. Что она знает о семье, на что надеется? Вот что она видела соплячкой? Мой брат не любил жену, да и Хаскария отвечала ему тем же. Медовид просто выбрал самую красивую крестьянку и сделал своей женой. Вечно был в военных походах, грабил соседей, а когда возвращался, попросту трахал женушку до звенящих яиц. Вот и вся любовь. Все, что их объединяло — дети.

Новая страница их жизни в Пакараме. Философия жизни как у диких хищников, сильнейший получает все. Из Вельды так и не получилось вытравить подобное отношение к жизни. Барон вроде стал помягче… Я молчал, пытаясь подобрать верный ответ. Но от этого только голова разболелась, все что осталось, это ответить:

— Время само все расставит по местам.

— Хороший тост, — одобрил барон, запрокидывая в глотку новую порцию вина. — Мне нравится твоя мудрость, как правителя. Да и как человека тоже. Я слыхал историю про ледяного торговца, хорошо, что ты научился, наконец, быть жестоким. Мудрость пуста без силы. Таким и должен быть настоящий лорд. Тебе пока далеко до отца, но задатки Гидеон вложил хорошие.

— Благодарю.

— А ведь пара моих приближенных советовали свергнуть тебя.

— Что?!

— Что слышал, — ледяной голос барона мог бы затушить огонь в камине, обладай он магией. — Молодой лорд, потерянный от убийства близких, это ли не лучшая цель для пакарамких головорезов?

— И что же ты ответил, Шадовид? — мой голос сравнился холодом с его.

Проверка или нет, я тебя в стену живьем закатаю, если предашь. Я смог передать это одним взглядом, на что барон лишь издал свой знаменитый смешок сквозь зубы.

— Я отрезал этим советчикам языки, прижег каленым железом обрубки и отправил в подземелья, надзирателями для худших ублюдков, что только водятся в окрестностях. С запретом до самой смерти видеть свет Солнца. Они сгниют там, в темноте, вместе с узниками Глан Дуир.

Я думал, барон стал чуточку мягче? Грандиозная ошибка, его сердце все так же полно жестокости. Любой властитель был бы в панике от подобного вассала, что только ждет, как зверь, что алчет возможности вцепиться в загривок.

Но, я читаю души и помыслы людей, и опыт у меня достаточный, чтобы разбираться в самых неприглядных пороках. Барон так же не прост, как и его замок, как и серые воины. За фасадом черноты и жестокости сидит крепкий стержень принципов. В Пакараме живут правом сильного, это так, но если бы там бароны не чтили традиции верности и слова, было бы совсем кисло.

Пока я силен, пока как лорд храню свои обеты сюзерена, барон никогда и ни за что не предаст. Скорее выгрызет собственное сердце, чем пырнет в спину. Особенно после того, как я прибил Колдуна, что терзал его семью, уничтожил всех близких, а самого барона поставил на грань безумия.

Такая личность, что не сломалась и не прогнулась под жестокий мир, скорее перережет себе вены, чем нарушит принципы чести.

— Я никогда не предам тебя, Азидал, — словно прочитав мысли, сказал Шадовид. — Беловолосые никогда не нарушают Клятвы. Даже если Вельду возьмут в заложники и буду сдирать с нее кожу прямо передо мной.

— Даже так…

— Она поняла бы, — гордо отвечает барон. — И сделала бы тоже самое.

Его слова полны уверенности, ни тени лживой лести. Но только сейчас я понял, что барон попросту пьян! Он стал моргать, впервые на моей памяти! Если это не показатель, то я не знаю, что им является. Прекрасная выдержка, но еще пару кубков и барон рухнет лицом в камин.

— Нет слов более приятных для лорда, — учтивый комплемент и пора откланяться. — Пожалуй, пора на боковую. Только прогуляюсь по вашему чудесному замку.

— У тебя еще есть силы гулять? — с толикой одобрения ответил барон. — Замок в твоем распоряжении, ходи, где хочешь.

Я поднялся, с удивлением заметив, что мне действительно хочется пройтись по внешним стенам, почуять в волосах песню ветра, полюбоваться звездами. Откровенный разговор наладил мысли на философский лад, а такими размышлениями лучше заниматься в одиночестве.

— Ночь еще молода, — с улыбкой прощаюсь с бароном, что стал моргать аж раз в минуту. — Доброго сна.

— Не навернись со стены в темноте, — для барона такое пожелание это максимум теплоты.

Я оставил его, зная, что как только закрою дверь, Шадовид тут же уснет прямо в кресле. Надо сказать слугам… Хотя, если они хорошие слуги, то уже знают все и так.

Так и оказалось, только я завернул в боковой коридор, как уловил тихие шаги возле кабинета и шуршание ткани, похожей на шелк. Думаю, сейчас барона накроют узорным шелковым пледом и оставят до утра.

А спустя пяток шагов навстречу попались два воина серых, что учтиво поклонились и как можно тише пошли к кабинету, охранять сон своего повелителя. Хорошие все же люди, пакарамцы. Надо только узнать их лучше и не обманываться грубостью слов и поступков.

Через пару поколений они станут гордостью Альсаса, как полноправные подданные, но сохранят тот стержень, что позволил им выстоять во всех преградах судьбы.

— Так, что-то я слишком задумался, — огляделся, узрев незнакомые картины битв и статую голой девушки. — Даргал дери… Я заблудился.

Вот мне и занятие на ближайшее время, найти свои комнаты. Ну, не так уж и плохо, только темновато, но я маг или нет? Я сам себе светильник. В ладони трепещет синий огонек, отдавая бликами на лакированные рамы картин. Начну, пожалуй, с коридора направо…

Второй день пути по Серебору, утро. Проснулся я от рассветного блика в глаза, рядом всхрапнул конь, тут же послышалось:

— Тише, тише… Скушай яблочко.

Воин увещевает встревоженных коней. Лошади вообще умные животные, зря волноваться не будут. Но я пока ничего тревожного не ощущаю. Вокруг на тысячи шагов ни единого деревца, только трава, камни, чахлые кусты и разбитая дорога. Серебор это край скал и камней, травянистых полян и мелких озер, больше похожих на глубокие лужи.

Богатая на металлы земля, но скудная на пропитание. Даже редкие леса здесь похожи на чахлые, больные рощи, словно отравленные серостью.

Всего дня в Сереборе хватило, чтобы почуять все уныние здешней жизни. Словно проклятая меланхолией земля, все серое, невыразительное. Даже магические потоки двигаются тут лениво и неспешно. Камни серые, трава желтоватая, деревца почти без листьев. Возле реки еще было нормально, но чем дальше, тем унылей становилось вокруг. Никакого движения, минимум жизни и камни, камни всюду. Пожалуй, только хороший маг Земли будет чувствовать себя тут как дома.

Мы на притоптанной полянке близ дороги, развернули здесь небольшой лагерь. Палаток решили не брать, о чем сегодня жалею. Шея затекла из-за седла вместо подушки, а тонкое шерстяное одеяло мокрое от утренней росы.

Мы тройкой магов утроились в центре, а воины вокруг. Парочка часовых лениво оглядывают окрестности, легкий храп доносится от спящих воинов. Хм, одного воина с конем не хватает. На разведке или охоте?

Возле наших коней оказался Рапал, капитан отряда. Обычный воин Альсаса, каких у меня тысячи. Молодой, обученный рубить и людей и монстров воин. За толику таланта лидера назначен десятником отряда. Можно сказать, что он человек нового главы стражи, потому что парень раньше служил там же, на севере графства.

Рапал обхаживает своего вороного, расчесывает гриву жесткой щеткой, да что-то нашептывает в ухо. Конь косит карим глазом, и благосклонно принимает ласку хозяина.

Да, королевских коней нам выделил барон Шадовид. Все черные, как ночное небо, шерсть лоснится, гривы на ветру играют. Мощные, красивые, легконогие скакуны, самое то для недолгого похода. Мой конь особняком стоит, без уздечки и сумок на крупе, немного больше и мощнее других.

Мирный и очень любопытный, так и норовил меня при знакомстве за волосы пожевать. Но мы быстро сладили друг с другом, немного магии и послушнее коня не найти. Он даже стоит без привязи, травку жухлую щипает, да косится на людей, изредка потрясая гривой.

Личный подарок от Шадовида. Я дал ему имя, назвал в забаву Кронх. С языка кэхас Кронх переводится как конь. Конь не возражал, спокойно откликается на новое имя. Раньше его заумно красиво называли Ночным Ураганом, но по мне так это лишний пафос. Не буду я коня под собой называть Ночным Ураганом, это даже произносить стыдно.

Маги еще спят, а костер подле меня потух еще ночью. Подкинул в золу тройку бревнышек, запалил на ладони желтоватый огонь, а потом сдул его прямо на дровишки. Языки огня жадно накинулись на угощение, костерок занялся мгновенно, взвились горячие искры в прохладный воздух.

Первые проснулись мгновенно, Орвальд вскочил, наполовину вытащив клинок из ножен, с которым спал в обнимку так близко и сладко, как с самой прекрасной девой на свете. Шагам же сначала огляделся совершенно не сонным взглядом, и только потом скинул одеяло.

— Мирного утра, Мастер, — кивнул Шагам.

— И тебе.

Орвальд буркнул что-то тихонько, да стал разминаться, охая, как старик при каждом наклоне.

— Спину отлежал, — морщится Овальд. — Надо было с той стороны лечь, чертов камень…

Огонь костра обогрел озябшее тело. Подставляя ладони под тепло огня и слушая возню просыпающихся воинов, я лениво пробуждаю разум легкой медитацией. Сосредоточится на кончике указательного пальца, потом рассеять внимание на все вокруг. Теперь на мизинец, а следом состояние без мыслей…

Разминка для разума закончена, я бодр и весел. Мана встрепенулась, прошла через тело оживляющим потоком, словно под водопад встал. Костер полыхнул в такт магии во мне, сыпанул искрами углей. Все, проснулся окончательно.

Пока я завершал утренний ритуал "проснулся — медитация — встряска маной", остальные уже успели парочку костров разжечь и завтрак на всех сделать. Без брезгливости взял себе миску каши из общего котла, пару полос вяленого волчьего мяса и яблоко.

Навстречу попался Рапал, на ходу отряхивает рукава от конских волос.

— Доброго утра, мой лорд, — ярко улыбнулся парень. — Как спалось?

— Тревожно спалось. Будьте начеку, — негромко сказал я Рапалу. — Чувствуется что-то… Нехорошее.

— Понял, будем глядеть в оба, — Рапал кивнул, заправил прядь выпавших волос за ухо и двинулся к своим.

И без моего предупреждения в воинах чувствуется небольшое напряжение. Воинская чуйка она такая, будет терзать, даже если опасность не для тебя, а просто где-то рядом.

Мы все немного настороже. Вчерашний день пути по Серебору дал не очень приятную пищу для размышлений. Реку пересекли на широких паромах, а потом двинулись вглубь баронства. Кроме паромщика и пары воинов в зеленых доспехах нас никто не встретил.

С этой стороны не оказалось ни деревень, ни даже нормального поста стражи Серебора. Только пустая дорога со следами повозок, что мы из Альсаса каждую неделю отправляем в Шанхар, столицу баронства Серебор.

Воины барона нас встретили молча, угрюмо проводили взглядами и уселись за пару ящиков, в карты играть.

Дальше путь стал еще страннее. По дороге попалась пара развилок, но разведчик нашел там только покинутые шахтерские городки. Вот только в заброшенных шахтах и домах часто селятся монстры, нельзя так просто бросать бывшие поселения. Нашего вояку там чуть не сожрали.

Зачищать чужие земли не стали, это проблема Серебора, не наша. Мы поехали дальше, и только спустя три часа встретилась первая деревенька. Но опять никаких воинов, вообще никакого гарнизона, как в деревнях Альсаса.

Шагам раньше бывал в здешних землях, помогал жителям, но даже он удивился, не встретив никого знакомого. Только дети, женщины и старики. Мужчин нет, крестьяне по домам прячутся. Ясно, что мужики все в шахтах, но близ деревушки оказалось плохо возделанное поле, которое никто и не думает убирать.

Да, земля паршивая, каменистая, но хоть немного урожая можно собрать. А тут не следа нормальной работы крестьян…

Задерживаться и расспрашивать не стали, видно, что люди нас опасаются и не хотят говорить. Их дело, следом демонов или монстров не чуется и ладно. Хотя Орвальд хотел хорошенько потрясти старосту, но я запретил.

Мы здесь чужаки, и они не мои подданные. Ни мне учить их как жить и ни мне разгребать их проблемы. Своих достаточно. Набрали фляги водой у колодца и двинулись дальше, до темноты ехали и встали лагерем.

Пока ясно только одно, что-то неясно в славном Сереборе. И хорошо бы это "неясно" нас не коснулось. У меня нет времени для приключений на благо другого властителя, пускай и союзного Альсасу. Но весь наш союз строится на хрупком правиле, мы им еду, они нам деньги. Мы так живем полтора века, и еще ни разу не прерывали соглашения. Но в последние годы как кошка меж нам пробежала.

В Альсас больше не заглядывают торговцы Серебора, а баронская семья ни разу за мою жизнь не нанесла визита, хотя раньше мы семьями дружили, как отец рассказывал.

Рассвело, Солнце медленно прогревает землю, дарит теплые лучи всему живому. Мы следуем дальше, по извилистой дороге меж древних валунов. Миновали еще одну деревеньку близ провалов в толщу земли. Шахтерская деревня тиха, ни шума детворы, ни лая собак, проехали так же тихо, провожаемые взглядами из щелей и окон домов.

Встреченные на дороге путники шугаются по обочинам, или сразу бегут, лишь заслышав стук копыт.

— Да какого демона, — ругнулся рядом Шагам, следя за убегающей фигуркой крестьянина. — Всегда меня тут встречали, как дорогого гостя! Ничего не понимаю…

— Может они думают, что мы бандиты? — сам не веря, спросил Орвальд.

Разговор затих, не начавшись. Дорога вьется вглубь баронства, исчезает под копытами коней, то заведет на очередной скалистый холм, то рухнет косой стрелой в разлом очередной скалы.

Дорога иногда теряется, но чаще мы сами срезаем путь под руководством Шагама, что знает тут каждый ориентир.

— Видите вон ту скалу, — показал рукой на далекий одинокий пик на горизонте. — Вблизи похожа на стоящий хер, ее крестьяне так и называют. На картах обозначается как Пик Одиночки. За ним, с той стороны как раз Шанхар, так что нам сильно направо. К ночи уже будем близ границы с Королевскими Землями.

— Если дождя не будет, — пессимистично добавил Орвальд.

Десятник воинов только кивнул, тихо поведал остальным слова Шагама. Воины Альсаса в этой серости скал как мишень на стрельбище. Алые цвета, блеск доспехов и шлемов, белоснежные воротники мехов. Если нас кто-то ищет, то легко найдет.

Я, как и собратья по Гильдии, предпочли черные цвета и минимум брони. Из оружия у меня меч из семейной оружейной, Орвальд тоже предпочитает добрый клинок, а вот Шагам оказался мастером копья. На одном из привалов к нему воины специально за уроком подходили, Шагам никому не отказал. Показал парочку финтов, даже меня заставив восхититься и подумать о копье как об основном оружии.

Шагам показал, как в секунду обезоружить воина с мечом, да еще и чиркнуть по глотке острым наконечником. А потом еще один финт, и еще, он пользуется полутораметровым копьем так же ловко, быстро и точно, как обычный человек тычет пальцем.

Кони с каждым часом дороги волнуются все больше. Даже мой смирный Кронх то и дело пытается понести, всхрапывает, трясет гривой, заставляя вцепляться в нее пальцами, чтобы не вылететь из седла. Зря я от уздечки отказался…

Переглядываемся с Шагамом и Орвальдом. Мы трое уже давно догадались, кто же никак не желает нас отпускать с самого утра. Мы как раз миновали гористую местность, выехав на пологие луга, что больше напоминают опаленную Солнцем степь, чем нормальные луга.

— Ладно, мне это надоело, — четко и громко привлекаю внимание воинов. — Всем остановиться! За нами волколак!

— Или волколаки, — тихо сказал Шагам.

— Слезайте с коней, — уверенно командует Орвальд. — Встречать их на лошадях дурная затея.

Воины молча и быстро выполняют. Вбили пару копий в землю, привязали коней. Никто особо не волнуется, обычная предбоевая обстановка. Проверяют, как выходят мечи из ножен, крепления щитов, ремешки на шлемах. А вон один из воинов с удовольствием на лице вышибает из снятого сапога мелкие камушки. И где успел нахватать на голенище?

— Мой лорд? — подошел Рапал.

— Прислушайся, — прижал палец к губам.

За скалами, через которые мы проехали минут десять назад, слышно эхо далекого воя.

— Волколак кого-то погнал, — со знанием дела произнес Орвальд. — Наверное, того бедолагу…

— Охраняйте коней и припасы, — командую десятнику. — Сделайте круговую оборону и не лезьте сами. Если тварей окажется много или мы истощим силы, то отступим за вас.

— Забзабад видел дальше небольшую рощу, — Рапал кивнул на щуплого воина, разведчика. — Успеем настругать кольев для частокола?

— Они еще далеко, — хмыкнул Шагам. — Даже пожрать успеете. Но не советую. Волколаки опасные твари… И воняют.

— Мы уже сражались с такими, — с достоинством сообщил десятник. — Не раз и не два. Мои парни знают свое дело. Мы не будем путаться под ногами.

Орвальд недоверчиво усмехнулся, но промолчал. А я наоборот горделиво выпрямился, мол, видали какие у меня бойцы? Даже обычные воины могут на волколаков ходить!

Но я бы не хотел видеть их бесславную гибель от когтей волколаков. Не для того я клятвы их принимал, чтобы прямо перед собой обычных ребят под монстров подкидывать. Для подобного есть маги Гильдии, воины отныне лишь поддержка.

— Ты слышал план, — спокойно смотрю в глаза воина. — Исполняй.

Рапал прикрыл глаза на секунду, но смирил недовольство. Бухнул кулак по груди, развернулся на пятках и пошел к остальным. Но шел с такой прямой осанкой, что прямо каждым шагом выражает всю глупость мира и некоторых Первых в частности.

Пока воины делали круглый частокол, усмиряли взволновавшихся коней и занимали позиции, мы трое просто ждали, молча. Вой волколака разносится в округе, но на этот раз куда ближе.

Орвальд и Шагам переглянулись, кивнули и встали передо мной. Орвальд вытащил меч из ножен, упер острием в землю, оперся на рукоять и застыл. Шагам же покачивается с пятки на носок, поигрывая копьем. Крутанет древко в ладони, наконечник свистит, ввинчиваясь в воздух. В обоих я ощущаю предвкушение схватки. Застоялись ребятки в Альсасе, избавившись от почти каждодневных приключений.

Я не возражаю, честно говоря, очень хочется увидеть, как сражаются другие маги в этом мире. Не буду встревать, посмотрю, на что способна моя охрана.

Но на всякий случай уже напитал тело маной, а по каналам с огромной скоростью струится магия, готовая обратиться Огнем или Воздухом. Пока что две родные стихии даются лучше всех и откликаются куда быстрее. С Водой тоже лучше стало, уже не такой слабак, что только ледяную статую из человека наморозить может или плетью водной хлестнуть. А вот с Землей как было паршиво, так и осталось. Я не настолько спокойный и умиротворенный, как Фрес.

В Кирне Фрес был больше известен как учитель магов. Особенно детей, он наставлял их, учил, утешал, делился мудростью и всеми знаниями Гильдии. У меня бы терпения не хватило. Молодых, но уже знающих что-то магов я еще согласен был подучить чему полезному. Но не детей.

Оглянулся, на лицах воинов Альсаса нет страха, в глазах спокойная решимость. Если этих тварей одна или две то они могли бы и сами справиться, причем без потерь.

У Альсаса достаточно богатства, чтобы добавлять в оружие серебро при изготовлении. Всего одна монетка в металл и шкура темной твари будет прорезана как теплое масло.

— Мастер, может, постоите со всеми? — осторожно спросил Орвальд. — Не хотелось бы отвлекаться…

— Настолько меня недооцениваешь? — с долей иронии ответил я. — Ладно, не волнуйся. Буду в резерве. Покажите мне, чего вы стоите.

Оба Первых промолчали, но магия вокруг них уплотнилась, став ощущаться как острый, опасный клинок. Сойдет лучше любого ответа.

Одним прыжком перебрался через острые колья в полметра высотой. Густо наставили, волколакам придется перепрыгивать, если не захотят напороться, и прыгнуть прямо на клинки и копья ожидающих воинов.

— С вами постою, — сообщил я Рапалу. — Насладимся зрелищем?

У меня на поясе неприметная сумочка с кулак размером, там всего три вещи. Трубка, кисет с табаком и флакон концентрированного зелья жизни. Полечился, покурил и дальше в бой. Или в любом другом порядке.

Рапал с легким удивлением наблюдает, как я спокойно набиваю трубку табаком под истошный волчий вой неподалеку. Хм, эхо от скал отражается уже не таким многоголосием, они близко. Но не достаточно. Теперь уже можно различить оттенки воя, волколак там точно не один. Трое или четверо.

— Расслабься, — советую Рапалу и заодно воинам рядом. — У нас еще минут пять, десять.

Рапал совету не внял, только больше напрягся в приближении битвы. Но, молодец, решил хоть своих бойцов отвлечь.

— Господин, мы тут с ребятами как-то спорили, откуда берутся волколаки. Правда, что если укусит, то можешь сам превратиться?

— Чушь, — я фыркнул от возмущения. — Байки крестьян. Волколаки не так размножаются.

Слышу шепот позади, чей-то досадливый вздох и звон пары монет. Кто-то продул давний спор, хе-хе.

— Вообще-то волколаки появляются от обычных волков. Если стая долго живет вблизи проклятой области, то один из волков может стать проклятым. Первое, что делает новорожденный — сжирает собственную стаю. Это безумная тварь, которая убивает все живое. Волколакам плевать за чем гоняться, за оленем, белкой, человеком, и ему плевать, сможет он сожрать столько или нет. Встретит стадо оленей — убьет всех, и не сожрет, так хоть покусает. Они преследуют жертв пока не настигнут, и только потом переключаются на следующую. Иногда встречают собратьев и это единственная цель, которую они не готовы жрать и даже объединяются.

— Ясно, — задумчиво ответил Рапал, от рассказа незаметно для себя расслабился.

— И вы это должны были узнать на подготовке, — не мог я не вкрутить шпильку упрека.

— Эм… — молодой десятник перевел взгляд, делая вид, что заметил что-то интересное.

— Я вас не виню, — успокоил парня. — Знаю, что после выматывающих тренировок читать или слушать о сотнях различных монстров довольно сложно, а запомнить все и того хуже. Но все же самых распространенных надо знать. Ты понял, десятник?

— Так точно! — вытянулся Рапал. — Изучу все по возвращению.

— В казармах при усадьбе потрясающая библиотека для офицеров, — качаю головой. — И почему ей никто не хочет пользоваться…

Я прислушивался к вою, что уже совсем близко и полон предвкушения от близости жертвы. Ну-ну, посмотрим еще кто тут охотник.

— Нам важно знать, как убить, — шепотом для себя оправдывается Рапал. — А не из какого чрева это зло вылезает.

Воин рядом с ним кивнул и тут нас наконец достигли твари. Четыре темных фигуры выскочили из-за валунов близ скал. Резко остановились, выскочив на открытое пространство, заметили людей и рванули так, что земля комьями из-под лап летит.

Выглядят как обычные волколаки, так что можно выдохнуть, мы не ошиблись. Огромные волки с облезлой шерстью, торчащими от вечного голода ребрами и такими пастями, что увидавший бы их крестьянин стал бы заикой на всю жизнь. Острые клыки не умещаются во рту и рвут губы и щеки, а регенерация заставляет пасти постоянно кровоточить, орошая землю едкой черной кровью.

Десяток секунд и они уже рядом, рвутся к нам, почти летят над землей, издавая торжественный вой. После того демона в пещере от этого воя у меня даже мурашки не побежали, а Рапал рядом разом побледнел, только в рукоять меча вцепился.

Я затянулся покрепче, попытавшись на выдохе повторить подвиг Фреса и выдуть разом три десятка колечек. А волколаки все ближе.

Шагам слегка присел, заняв устойчивую стойку. И через мгновение взорвался свистом уколов копья. С острия грянула настоящая буря Игл Ветра, одного из слабейших навыков в магии Воздуха. Но зато и было много.

Шагам за пару секунд умудрился спустить резерв вполовину. Но затеи своей добился, стая распалась, посеченная шкура окрасилась кровью, волколаки сбились с ритма, парочка покатилась кувырком, получил магией прямо в морды.

— Неплохо, — покивал я, глядя как в кольцах дыма видны завывающие от боли твари.

— Да, — сдержанно отвечает Рапал, а у самого глаза от восторга блестят. — Потрясающая магия.

— Вообще-то я про дымные кольца, — спокойным тоном поддеваю десятника, выбил остатки табака парой ударов трубки о ладонь. — До тридцати не дотянул, но и десять уже неплохо. А их магия слишком слаба. Шагам использует копье для формы Игл Ветра, а Орвальд слабоват в Земле, ему бы Огнем бить…

Предпочитаю вместо этой детской потасовки смотреть на облака, запрокинув голову. Фраза "покажите себя" была понята неверно, парни скорее зрелищностью впечатлить пытаются. А я ведь чувствую, что они могут за секунды убить жалких волколаков.

— Лорд Азидал, — с неодобрением косится Рапал. — Не будьте столь легкомысленны.

Пока мы тут болтаем, Орвальд надевает тушки волколаков на Колья Земли. Плохо то, что слабенько выходит, колья ломаются под весом тварей, а те скулят, но бросаются дальше. Стараются разойтись полукругом, чтобы вцепиться в Первых со всех сторон разом.

И в такой ответственный момент слышу, как один из моих воинов, уже обзаведшийся морщинами и седоватой щетиной, шепотом говорит Рапалу:

— Наш лорд еще совсем юнец, дай ему почувствовать себя крутым. Мы все равно страхуем, если что.

Ох, в этом и проблема этого отряда. Они служили на границах, когда я еще под столом от выговоров матери уползал. А слухи о моей силе… Слухам опытные вояки никогда не доверяют.

Я прислушался к эмоциям того не меру говорливого. К собственному удивлению замечаю там отнюдь не пренебрежение, о нет. Самая настоящая отеческая гордость и ожидание возможной смерти, готовность к ней. Этот воин верен мне и не думает насмехаться, наоборот он горд… Просто воспринимает меня со своей точки зрения опытного воина.

Пожалуй, наказывать при всех его будет не очень для моей репутации, особенно сейчас. Пока Первые гоняют волколаков перед нами, изображая напряженную битву, я тяну тонкую ментальную нить к разуму воина. На краткое сообщение моих скудных навыков хватит.

— Смотри на меня.

Воин резко повернул голову по конец фразы, с удивлением узрев сомкнутые губы и прищуренный взгляд.

— На первый раз я проигнорирую. Скажешь еще раз нечто подобное — накажу.

К чувствам вояки прибавилась толика страха, непонимания, но быстро задавились силой воли. Осталась только легкая досада и понимание. А потом чуточку благодарности. Разнос был, но о нем никто не узнал.

Надо бы впечатлить своих воинов разок, а то так и будут считать меня мелким лордом. Как говорится, лучше раз узреть, что басню услышать и спеть.

— Шагам, Орвальд!

Маги быстро глянули за спину, а потом шустро, едва касаясь земли подбежали к частоколу. Волколаки быстро оправляются от ран, с хрустом встают на место кости, шкура зарастает. От голода в глазах тварей пробирает всех, они очень хотят жрать. Человечину.

— Дайте и вашему Мастеру развлечься, негоже веселиться одним.

Запыхавшиеся Первые переглянулись, Шагам скривил губы, а Орвальд сказал с иронией:

— Говорил же, что заметит.

— Вы о чем? — бедный Рапал только переводит взгляд с меня на магов, чем-то недовольных.

Ну да, десятник даже не осознает, что то, что для него серьезная битва на грани, для Первых лишь легкая забава. Попросту не видал подобных нам в деле.

— О том, мой дорогой Рапал, что они сразу могли сделать вот так.

Вытянул руку, сжал кулак. Вокруг каждого волколака взвились Колья Земли, заключив в своеобразные клетки. Щелчок пальцами и Огонь рождается всполохами на кровавой шкуре. Немного Воздуха и Огня и вот волколаков пожирают яростные вихри пламени. Жар тугой волной хлестнул в лица, запах паленой шерсти впился в ноздри тошнотворной волной.

Волколаки визжат и скулят так, что в ушах еще долго остается противный писк. Кони бы сорвались в галоп от такого, но мы ноги связали, не убегут, только пытаются поводья порвать, да на дыбы встают. Огонь не оставляет волколакам и шанса на пощаду, за секунды пожирает плоть, превращает кости в обугленные, черные останки.

— Магия на третий и четвертый ранг, — охотно объясняю десятнику. — Как раз как у наших доблестных магов.

— Подумаешь, — пожал плечами Орвальд. — Просто решили немного размяться. Дорога скучна.

— А-а, — Рапал захлопнул рот, спрашивает осторожно: — А у вас какой ранг, господин?

— Пятый, почти шестой.

— Понятно, — только и ответил десятник, погрузившись в раздумья.

Думаю, скоро его посетит мысль, что они, в общем-то, не нужны. Только в качестве почетного эскорта. А ведь Ромул им так и говорил перед отправкой, я слышал, пока в карету забирался. Но лучше они будут знать наши силы и пределы, чтобы четко понимать ситуацию на поле боя и знать, на что можно рассчитывать.

— Разбирайте частокол, — приказал я воинам.

Даже в Альсасе, где лорд — маг, моя собственная армия не до конца понимает, что можно ждать от Первых и других наделенных даром. Разве что от Колдунов и то мутно понимают. Грустно это, но легко объяснимо. Нас пока слишком мало, слишком…

Судя по эмоциям, не особо воины и обиделись, только мрачной решимости набрались, хотят показать мне, что тоже чего-то стоят. Жаль, что не могу рассказать им про свой первый разговор с Малагором, где опустил Первых и вознес обычных вояк куда выше прославленных зеленоглазых.

— Эх, копье мне в гузно, — тихо бурчит тот самый говорливый, с напарником пытаясь раскачать и выдернуть кол из земли. — В последний раз так себя чувствовал еще молодняком на обучении.

— Скажешь тоже, Умбак. Будто тебя там так давили? Ты же вояка не из последних? — так же тихо спросил его другой воин Альсаса.

— Видел когда-нибудь мышей? Таких маленьких, сереньких мышек с мизинец?

— Конечно, — фыркнул молодой. — Я из деревенских, не забыл? По амбарам лазили только так детишками.

— А, ну да… Нас тогда сотник гарнизона так херачил и матом крыл, что мы себя чувствовали… Ну, вот представь что ты шерсть на мышиной мошонке. Вот как-то так.

Я прекрасно слышу их тихий разговор, пускай и до источника десяток метров, не мешает даже треск кольев, которые просто ломают ударами с ноги. Чудом не заржал в голос, только отвернулся. Не надо всем знать, насколько остер мой слух. Да и Первые тоже подозрительно краснеют, губы дрожат, но держат суровые мины на лице.

— Сам ты шерсть на мошонке, старая и седая, — обиженно отозвался воин, кинул неприязненный взгляд на Шагама и Орвальда. — Мы им еще покажем…

Ехать сразу не стали, после трудов праведных не грех и отдохнуть. Отъехали от воняющих останков волколаков и устроились на вполне нормальной поляне. Наконец-то пошли хорошие луга, пускай маленькие и зажатые мелкими скалами со всех сторон, зато земля здесь уже не напоминает россыпь ножей из камня, хоть присесть толком можно.

Дороги тут опять не нет, Шагам снова завел в места, известные лишь местным. Самое напрягающее — нет звуков животных, даже птиц. Словно в Сереборе все давно вымерло. Странно, не могли же волколаки распугать все живое на таких пространствах?

Я расчесывал гриву своего коня, когда один из воинов заметил движение от покинутых скал.

— Эй, там человек бежит!

Обернулся, и правда, бежит к нам, прямо со всех ног. Рапал кивнул парочке у костра, что ломают сухостой на дрова.

— Парни, ну-ка примите бегуна.

А взглядом так и косит то на меня, то на Первых.

— Успокойся, — хмыкнул Орвальд. — Человек это, не тварь.

— Да хрен его знает, — бурчит десятник, — чего тут теперь ожидать.

Не знаю, кто тут чего ожидает, а я просто на бревно сел, да кашу из деревянной миски наворачиваю. Сыр вприкуску грызу, да хлебушек баронский, честно воинами на кухне замка выклянченный.

Приведенный воинами человек оказался обычным мужиком, в рубахе на голое тело, штопанных штанах с потертым поясом, да крепких башмаках. Непонятная повязка в кровавых пятнах висит на локте, чудом не падает.

Пыльный весь, чумазый, борода в колтуны сбилась, прическа торчком. На вид крепкий, мускулистый, шея бычья, хоть в воз запрягай. Вот только щеки впавшие, да губы потрескались.

Воины его передо мной поставили, а тот не знает куда руки девать, то за спину спрячет, то перед собой в замок сложит. Стоит то ровно, но коленки дрожат, хотя страха от него не чую. Неужто так бежать устал?

— Ваша милость, — хрипло, сипло, словно неделю не говорил, произнес мужик. — Я…

На колени бухнулся, да так, что трава под коленками соком брызнула. А следом и лицом бухнулся. Прямо возле моих сапог рожей и приземлился, еще чуть и зубы бы вышиб о стальные набойки.

— Обморок, — уверенно сказал Шагам.

— Сам вижу, — с интересом наблюдаю характерные следы на спине мужика.

Рубаха на спине в рваных дырах, как от когтей, но крови нет, повезло ему.

— Приведите его в чувство, магией подлечите, если надо. И еще…

Волчий вой не дает договорить. Близкий, проникающий в кости вой волколака.

— Орвальд, — киваю ему на скалы, где отражается эхом мерзкий звук. — Похоже, еще один остался, разберись.

— Я с ним, — твердо вызвался Рапал.

А в глазах решимости на пятерых хватит. Хм, упертый, не желает быть балластом.

— Да как хочешь, только не помри.

— Есть не помирать!

Орвальд с десятником ушли, воины оттащили мужика к костру, над ним Шагам склонился, брызгает водой горстями в бледное лицо, наговоры шепчет. Только я настроился на трапезу, ложку ко рту поднес, как…

— Мой лорд, — неуверенно зовет меня тот самый говорливый воин.

Ложка снова не доходит до рта, падает обратно в почти полную миску каши. Ароматной, с мяском да травами, еще горячей. Чтоб их всех!

— Чего тебе, Умбак? Дадите своему лорду сегодня поесть спокойно?

Воин намеки профессионально не понимает.

— Зачем вам этот доходяга? — с любопытством косится на магию Шагама. — Или это еще один Герой в обносках?

Герой в обносках, надо же. Не знал, что мои воины Диглада не особо привечают, теперь буду в курсе. Только за это не стоит горячиться и посылать к демонам настырного вояку. По делу ведь спрашивает.

— Это обычный мужик. Только доведенный до истощения от жажды и голода. Мне интересно, зачем он навел на нас волколака. Эта тварь цели не меняет, точно за ним прибежала.

— Он что сделал?! — Умбак хищно прищурился, мигом поменяв расслабленную позу на готовую к броску. — Я эту паскуду…

— А еще интересно, что тут вообще творится в Сереборе. Деревни полупустые, совсем рядом волколаки уже стаями носятся, воинов барона не видать. Лезть в это времени нет, так что это просто любопытство.

Другие воины, что уши навострили, да спокойно кушали, теперь награждают бедолагу крестьянина совсем не миролюбивыми взглядами. Если бы не в обмороке был, мигом бы потом изошел.

Они еще от тех четверых тварей не отошли, а тут еще одну прямо на драгоценного лорда наводит какой-то презренный мужик. И все равно, что лорд может волколаков пачками в курганы складывать. К этой мысли им еще надо привыкнуть.

— Я сделал все что мог, — подошел к нам Шагам, присел рядом, получил свою порцию от отрядного воина-повара. — Очнется через пару минут. Только пожрать ему нормально дайте, а то точно околеет, бедолага.

— Запасы еще переводить, — бурчат у котла. — У меня все рассчитано.

— Не ной там! — вяло прикрикнул Шагам, устало прикрыл глаза. — Человек слишком истощен и устал, еще немного и он бы пал, как загнанная лошадь. Свою порцию ему отдам.

Первый спокойно встал, подошел к лежачему мужику, положил миску на траву, сверху краюху хлеба, ложку свою серебряную достал, протер, на платочке белом оставил. И все это без сожалений в чувствах, хотя после боя и трат маны наверняка голоден, как бездомный пес. Вместо обеда флягу с водой достал, сидит рядом с мужиком, ноги скрестив, воду прихлебывает, да ждет, пока очнется. Не удивлюсь, если с ложечки покормит, если надо.

На такое воину ответить нечего, молча поварешкой в котле мешает. Пристыженный повар выглядит забавно, спиной стоит, а уши красные, как вареные раки.

Так их Шагам, пускай благородства Первых черпают да равняются. Это мне здесь положено жестоким и хладнокровным быть, а еще властным, несгибаемым и прочий шлейф обязательного поведения лорда. Надеюсь когда-нибудь смогу отойти от этих глупых традиций и буду вести себя по-мужицки, просто и бесхитростно. Но сейчас, в начале правления, надо репутацию ковать, а потом она будет рубить за меня.

Сейчас есть только один человек, с которым не надо вести себя образцово. И этот человек уж очень круто устроился. Фрес у нас теперь просто брат лорда и Мастер Гильдии. В придворном маге нужда отпала, зачем, когда теперь под боком целая Гильдия. Брат спокойно изучает магию, обменивается опытом, бухает и девиц тискает. Сволочь, аж завидно. Вроде я тут лорд, а позволить себе такого не имею права.

Опять репутация, чтоб ее. Если пятнадцатилетний лорд не покажет народу мудрое поведение и правление, будет очень нехорошо. У меня от этих закидонов благородной крови уже мозги кипят. А из-за того что Первый все еще хуже, куда уж тут еще благородней быть.

Но это нытье лишь в моей голове и никогда не обратится в слова. Сижу с каменным лицом, да кашу трескаю. Владыка делит трапезу с верными воинами, оказывает честь, и никак иначе. И даже если все окружающие все понимают, то все равно будут делать вид, что так и надо. Нечто вроде правил поведения за столом, типа не жрать руками или желать приятного аппетита, только повыше приоритетом.