Аргентина. Лонжа

За сынов твоих, Европа, ответчицей,

Безвинной будешь, храмы пока Христу,

Повергнутые, не восстановишь,

Алтари, покрытые черной гарью.

Пред властью Небес, помни, бессильны мы:

От них начало, к ним и конец ведем:

Как много бед за небреженье

Боги судили веку нашему!

Четыре лета терзала землю война,

Раны траншей не заросли еще.

Не сочли доселе и всех солдат,

Павших в братоубийстве грешном.

Объятая смутой, чуть не погибла ты

В 20-м, когда большевистский штык

Рвался сквозь Польшу неудержимо,

Чтобы в безбронную плоть вонзиться.

Лютер и Кальвин веры шатнули твердь,

Мерзость Вольтера в разум людской вошла.

Отсюда исходя, потоком

Хлынули беды на землю эту.

Вольностью женщин наш век прельстил.

Ныне равны они все, чтоб с нежных лет,

Стыд позабыв и нравы отчие,

Мысли стремить к любви свободной.

А там любовник, лишь бы моложе, им

И в ресторане сыщется: хоть банкир,

Хоть янки залетный с книжкой чековой,

За их капризы плательщик щедрый.

Им нет закона – и страха пред мужем нет.

Свобода во всем, супруги в грехах вольны.

Вровень и дети растут, Отчизну

Любя не пуще семьи попранной.

Иных отцов был юношей род, что встарь

Окрасил море кровью арабской, смерть

Принес бесстрашному мавру,

Турку-владыке, монголу-зверю.

Сыны то были воинов-пахарей,

Что не ленились глыбы земли копать

Франкской мотыгою острой.

Клич же заслышав вождя, не медля,

Отцовы доспехи спешили вздеть, меч

Дедов, в щербинах старых, цепляли,

В строй становились, воинской славы

Роду и племени алча сердцем.

Устоять ли ныне, Европа, сынам твоим,

Когда ветром суровым несет войну,

И зажигает новый пожар

Вождь бесноватый, германский фюрер?

Чего не портит пагубный бег времен?

Отцы, что были хуже, чем деды, – нас

Негодней вырастили; наше

Будет потомство еще порочней.