Логово тьмы

Глава 11 Слово капитана

Оставшийся у входа в подземелья гном не обманул. До первого селения путники добрались за два дня, а до моря – за четыре.

Принадлежали эти места озерным гоблинам, одному из многих племен красного народа, раскиданного по Алиону, точно вещи – по комнате неряхи. От сородичей они отличались повышенной носастостью и лопоухостью, так что Арон-Тис рядом с ними выглядел почти человеком.

На странную компанию, явившуюся от гор, местные смотрели с удивлением, но без страха или враждебности. Пускали на ночлег, угощали всем самым лучшим и показывали дорогу.

На четвертый день стал виден Милес, один из портов небольшого государства, зажатого между Большим Огненным хребтом и Западной степью.

– Пришли, ха-ха, – сказал Гундихар, когда они заплатили пошлину и вступили в город. – Что дальше?

– Нужно отыскать корабль, который отвезет нас на Тенос, – ответил Арон-Тис, – а это легче всего сделать в порту.

Но задача оказалась неожиданно сложной. Нет, порт Милеса путешественники нашли быстро, но первый же капитан, услышав название острова, выпучил глаза и стал плеваться, словно верблюд. Второй разразился проклятиями и шарахнулся в сторону, будто столкнулся с оравой призраков.

– Что происходит? – поинтересовалась Саттия, когда третья попытка договориться закончилась ничем.

– Нечто не очень понятное, – алхимик покачал головой. – Ладно, сменим тактику.

Он подозвал одного из шустрых оборванных мальчишек, которых в порту было не меньше, чем крыс. После короткого разговора вручил ему серебряную монету и уверенно повел спутников за собой.

– Куда мы? – спросил Олен.

– К самому отчаянному капитану Милеса. К тому, кто повезет нас хоть к Адергу в пасть.

Самый отчаянный капитан, худой, жилистый, с ехидным прищуром на красной роже, обнаружился на старой, видавшей виды галере, и встретил он гостей, стоя у борта. Стоило Арон-Тису вступить на сходни, как хозяин корабля щелкнул себя по золотой серьге в ухе и заговорил:

– Не трать зря слова. Знаю, зачем явились, – громко заявил он и сплюнул за борт. – Хотите, чтобы я пошел в архипелаг, к тому самому острову…

– И что ответишь? – с достоинством осведомился алхимик.

Корабли тут были пришвартованы тесно, чуть ли не борт к борту, и Олен видел, что моряки с соседних судов жадно прислушиваются к разговору. На лицах их читалось приправленное опаской любопытство. На берегу постепенно росла толпа из всяческого рода зевак.

– А что отвечу? – капитан вновь сплюнул. – Ходить вокруг да около не в моих привычках. Пятьсот двойных сестерциев, и этот корабль, – он мягко постучал по фальшборту, – вместе со мной в вашем распоряжении.

По толпе пронесся стон – сумма была просто невероятной. Гундихар шепотом выругался.

– Пятьсот сестерциев? – спокойно уточнил Арон-Тис. – Это значит – примерно десять унций чистого золота?

– Ну да, именно так.

– То есть ты даешь слово капитана, что если получишь пятьсот двойных сестерциев или десять унций чистого золота, то отвезешь нас на Тенос?

Услышав название острова, капитан скривился, точно хлебнул уксуса, потом на его узком лице отразилось колебание. Толпа замерла, матросы на соседних судах затаили дыхание. Рыжий, стоявший у ног Олена, нервно дернул хвостом. Гундихар побагровел, глаза его налились кровью.

– Да, сожри меня сотня кракенов! – рявкнул капитан. – Я сказал!

– Очень хорошо, – так же бесстрастно кивнул Арон-Тис. – Тогда до скорой встречи. – Он повернулся к спутникам. – Пойдем отсюда. Нужно отыскать приличный постоялый двор. Насколько я помню, один был вон там…

Они прошли через рассеявшуюся толпу, свернули на кривую улочку, ведущую прочь от порта, и только здесь гном дал выход одолевавшим его чувствам.

– Десять унций! – горестно возопил он, хватаясь за голову. – Клянусь сокровищами всех кланов Серых гор, это невероятно много! Возмутительно много! И где ты собираешься добыть эту прорву золота?

– Не ори, – сказал Арон-Тис. – На нас оглядываются. И ты забыл, что у меня есть кое-что, способное излечить плоть земную от хворей? Сделать ее здоровой, чистой и лучезарной?

– Философский кам… – тут Гундихар сам зажал себе рот и с грозным видом огляделся – не подслушивает ли кто.

Сидевшая на заборе трехцветная кошка, чье внимание до сего момента поглощал Рыжий, посмотрела на гнома с презрением.

– Именно он, – кивнул алхимик, останавливаясь у покосившегося двухэтажного дома с вывеской над крыльцом. С вывески на чужаков недружелюбно уставился зеленый гад, свитый в причудливые кольца. – «Морской змей». Место, несмотря на внешний вид, удобное и безопасное.

Постоялый двор и в самом деле выглядел так, словно вот-вот рухнет – по стенам змеились трещины, вывеска скрипела на ветру. Но вставленные в окна стекла говорили, что заведение не бедствует.

– Я сниму несколько комнат, – сказал Арон-Тис. – Саттия, ты пойдешь со мной. А вы все отправляйтесь в ближайшую кузницу и купите там металлического лома на вес.

– И сколько тебе его нужно? – пробурчал Гундихар.

– Для надежности – унций одиннадцать. Возьмите деньги, – и гоблин протянул гному плотно набитый кожаный мешочек. – Мастеровой район у северной стены, это до конца улицы и направо…

Алхимик и девушка исчезли внутри «Морского змея», хлопнула закрывшаяся дверь.

– Ну что, пошли? – Бенеш шмыгнул носом. – Хотелось бы… ну, побыстрее… а то есть хочется, да.

– Пошли, – кивнул Гундихар.

На улицах Милеса на их троицу поглядывали без особого удивления, интерес вызывал оцилан. Дети восторженно пищали, взрослые цокали языками и покачивали головами. Кот шагал, пушистый и важный, посматривал по сторонам, словно император, обозревающий завоеванный город.

Оставили позади паутину припортовых улочек, большую площадь с храмом Акрата и оказались в мастеровом квартале. Первую попавшуюся им кузницу гном забраковал, сказав:

– Нет, эта не годится. Тут хозяин – раздолбай и неумеха, не будь я Гундихар фа-Горин.

Какими признаками руководствовался уроженец Льдистых гор, оставалось неясным. Но в кузнечном ремесле он, как и почти все мужчины его народа, разбирался отлично, и Олену с Бенешем оставалось только соглашаться.

Одобрил гном лишь четвертую по счету кузницу. Постучал в калитку и завопил во всю глотку:

– Эй, почтенный! Открывай!

– Иду-иду, – донесся в ответ могучий бас, и, услышав его, Олен удивленно вздрогнул – хозяин кузни был человеком.

Дверь открылась, и во двор вышел огромный мужик в штанах и кожаном фартуке. Блеснул могучий торс, покрытый потом, качнулся в руке тяжеленный молот, способный разбить череп йотуну.

– Ха, родичи? И гном? – удивился кузнец. – Дивно. И что вам надо, почтенные?

– Железного лома, – ответил Гундихар и потряс мешочком. Монеты в нем зазвенели очень красноречиво.

Кузнец широко улыбнулся, показав крупные желтые зубы, и зашагал к калитке. Проскрипел засов, взвизгнули петли, хозяин сделал приглашающий жест и отступил в сторону. Вслед за ним гости прошли через двор, зашли в здание кузницы, стоявшее в стороне от жилого дома.

Тут было жарко, пахло горелым. Двое мускулистых подмастерьев качали мехи, под горном ревело пламя.

– Забирайте, сколько надо, – кузнец махнул ручищей, похожей на окорок. Указал в угол, где грудой лежали обручи от бочек, какие-то штыри, сломанные лезвия от кос – и прочий хлам, имеющийся в любой мастерской. – Могу дать мешок или ящик. Сколько вам надо лома и сколько заплатите?

Гундихар хищно засопел и принялся торговаться.

Через полчаса они стали обладателями старого ящика, набитого железным ломом, а кузнец обогатился на несколько фераклеонских драхм.

– Ну, удачи вам, роданы добрые, – сказал он, проводив гостей до калитки. – Заходите, если чего. А то в этом городе редко лицо человеческое увидишь, все больше рожи красные или зеленые.

– Да мы, ну… скоро уплывем, – вздохнул Бенеш.

– Это куда?

– На Тенос, – брякнул маг и побледнел. Осознал, что так легко открыть незнакомцу, куда они направляются, по меньшей мере неразумно.

– Ха, – кузнец почесал щеку, оставив на ней пятнышко сажи. – Отважные парни. Про этот остров разные страсти последнее время рассказывают…

– Это какие? – спросил Олен.

– Да что оттуда все жители бежали еще пару месяцев назад, и что сам остров проклят, – судя по тону, кузнец не особенно верил в эти россказни. – Что повылезли там из земли чудовища всякие, горы рухнули, а на их месте появились какие-то страшные здания… Ерунда, в общем, полная.

– Так мы идем или нет? – Гундихару надоело стоять, держа на весу ящик.

Попрощались с кузнецом и зашагали обратно к «Морскому змею». Вновь свирепо глянул зеленый гад с вывески, жалобно взвизгнула дверь, и трое приятелей оказались в небольшом, уставленном столиками зале. Слева, из-за стойки, выглянул дородный гоблин в высоком белом колпаке, а из угла помахал Арон-Тис.

– Эй, идите сюда. Сейчас принесут ужин! – воскликнул он. – Почтенный Хрот-Пас, это со мной!

Толстый гоблин кивнул и исчез из виду, а Олен, Бенеш и Гундихар поспешили к столу. Едва расселись и поставили ящик на пол, как появились слуги и принялись таскать блюда и кувшины.

Поскольку кормили в «Морском змее» и в самом деле вкусно и обильно, то с едой покончили только через час.

– До чего ж хорошо, – пропыхтел Гундихар, утирая потный лоб. – Теперь можно и к делу. Железа мы тебе купили, а еще узнали кое-чего про Тенос…

И он пересказал то, что услышал от кузнеца.

– Занятно, – проговорил Арон-Тис. – Хрот-Пас щедро одарил меня слухами. Он поведал примерно то же самое, только упомянул, что месяц назад несколько сорвиголов во главе с магом с острова Виссос попытались узнать, что творится на Теносе. Не вернулся никто. И с тех пор проклятый остров стараются даже не упоминать. Ладно, пойдем наверх, вас ждет сон, а меня – работа…

Второй этаж «Морского змея» занимали комнаты для постояльцев, самые разные, крохотные и большие, роскошные и скромные. Двери, украшенные маленькими рисунками, где непременно присутствовала малахитовая змеюка, выходили в узкий коридор.

– Вот эти две наши, – сказал Арон-Тис, останавливаясь в дальнем правом торце коридора. – Ящик заноси вот в эту, – ткнул в дверь, на которой змей пытался заглотать слишком большой для него корабль, – а вам вчетвером придется заночевать вот в этой, – показал на дверь, где сплетались два зеленых чудища.

– Так ты всю ночь будешь работать? – спросила Саттия.

– Да, увы, – алхимик вздохнул. – Горячая трансформация очень быстра, но требует особой печи и высокой температуры. Мне же придется обойтись холодной, а она занимает много часов.

Гном потащил железный лом в комнату Арон-Тиса, а Олен открыл дверь в другую. Рыжий проскользнул внутрь, обследовал все четыре кровати и решил, что хозяин будет спать на той, что у окна. Пока разбирались с вещами, на улице стемнело, пришлось зажечь стоявшую на маленьком столике свечу.

Рендалл лег, некоторое время вглядывался в ее неяркое мерцание, вслушивался в шаги и бормотание гоблина за спиной, а потом уснул. Спал тревожно, несколько раз его словно подбрасывало. Открывал глаза, таращился в темноту, а в соседней комнате что-то негромко шипело, булькало и даже посвистывало.

Утром все спустились к завтраку и обнаружили, что Арон-Тис уже сидит за тем же столиком.

– Ну как? – нетерпеливо спросил Бенеш. – Э… ну, получилось?

Вид у алхимика был утомленный. Под лихорадочно блестевшими глазами набухли мешки, щеки и нос покрывали темные пятнышки – то ли въевшаяся сажа, то ли непонятно откуда взявшиеся оспины.

– Конечно, – самодовольно проговорил Арон-Тис. – Клянусь темными богами, это была самая тяжелая трансформация из всех, что мне довелось проводить. Но ничего, ведь столь опытный мастер, как я, постигший законы естества…

– Короче! – рявкнул Гундихар.

– У нас есть, чем заплатить, – сменил тон алхимик. – А теперь надо поесть и поспешить в порт, пока тот мошенник не удрал куда-нибудь.

Завтрак подали не менее обильный, чем вчерашний ужин. Расправившись с ним, путешественники расплатились с хозяином и покинули «Морского змея». Арон-Тис из своей комнаты вышел без ящика, добытого вчера в кузнице, зато его заплечный мешок стал гораздо тяжелее.

– Помочь? – предложил Олен, когда они оказались на улице.

– Нет, я сам справлюсь, – упрямо пропыхтел гоблин и затопал в сторону гавани.

Порт, несмотря на ранний час, бурлил жизнью. Рыбаки выводили баркасы на дневной лов, загружались или разгружались большие суда. Кто-то швартовался, купцы ругались с грузчиками, нищие клянчили милостыню, вороватого вида субъекты пытались утянуть все, что плохо лежит. Над водой висел полупрозрачный, точно вуаль, туман, море под его пологом нежилось, слегка подталкивая берег мягкими лапами волн.

На Арон-Тиса начали коситься, едва он оказался неподалеку от воды. Вскоре за алхимиком и его спутниками увязалась настоящая орава из любознательных гоблинов.

– И чего они прутся за нами? – недружелюбно проворчал Гундихар.

– Посмотреть хотят, – безмятежно улыбнулась в ответ Саттия. – Корни и листья, готова поставить что угодно, о вчерашнем разговоре ночью болтали во всех кабаках. А кто-то наверняка и пари заключил…

Олен оглянулся, зеваки сделали вид, что их очень интересует небо, земля под ногами, корабли и что вообще они тут совершенно случайно, просто так гуляют и никого не трогают.

Но стоило Рендаллу отвести взгляд, как из-за его спины вновь донеслось оживленное шушуканье. К галере, около которой вчера состоялся разговор, путешественники явились со «свитой» из нескольких десятков роданов.

– Капитан! Эй, капитан! – крикнул Арон-Тис, остановившись у сходней.

Вахтенный у борта вытаращил глаза и исчез из виду, послышался топот. Через несколько мгновений показался капитан, такой насупленный, словно только что узнал о смерти близкого друга.

– Чего тебе? – буркнул он без малейших признаков дружелюбия.

– Помнишь ли ты свое вчерашнее слово? – громко и четко поинтересовался Арон-Тис.

– Как не помнить, – капитан поморщился и щелкнул себя по серьге в ухе.

– Вот, – алхимик снял заплечный мешок, развязал его лямки и один за другим вытащил несколько кусков золота.

Толпа на берегу заволновалась, зеваки принялись вытягивать шеи, норовя получше разглядеть, что именно происходит. Кого-то едва не спихнули в воду, он заверещал, будто поросенок.

– Раскуси меня левиафан! – воскликнул капитан, и уши его встали торчком. – Это еще что?

– Золото. Ровно десять унций.

– Да? Но откуда я могу знать, что оно настоящее, а не колдовской морок? – хозяин потрепанной галеры не собирался сдаваться.

– Очень просто. – Арон-Тис улыбнулся вполне по-человечески. – Ты наверняка знаешь достойного и умелого ювелира. Сейчас я, ты и еще несколько заслуживающих доверия роданов в качестве свидетелей отправимся к нему. Он взвесит этот металл, – алхимик поднял повыше один из кусков золота, тот сверкнул, и толпа восхищенно загудела, – и определит, насколько он чист. Устраивает тебя такой план?

– Устраивает. Погоди только немного, – капитан сплюнул через борт и принялся раздавать указания подопечным.

– Я с тобой пойду, – проговорил Гундихар, наклонившись к самому уху Арон-Тиса. – А то кто знает этих гоблинов. Ограбят тебя в темном переулке, а затем скажут, что так и было.

– Не посмеют, – отозвался алхимик. – Эта толпа сейчас попрется за нами. А грабить на глазах у стольких роданов – делиться замучаешься…

– Я все равно пойду! – в том, что касалось упрямства, Гундихар ничем не отличался от сородичей.

Арон-Тис вздохнул и спорить не стал, знал, что если гном так уперся, то с ним можно только согласиться. Капитан закончил свои дела, сошел на берег и принялся выбирать «заслуживающих доверия роданов». Процедура несколько затянулась из-за того, что каждый зевака норовил оказаться свидетелем, лез вперед, толкая соседей и надсадно вопя.

Через некоторое время Олен слегка оглох.

– Мы пошли, – сказал алхимик, когда выборы после небольшой драки благополучно завершились. – Ждите нас тут.

– Мяу, – первым ответил Рыжий, которому в толчее едва не отдавили хвост.

– Подождем, – кивнула Саттия. – Куда же денемся?

Арон-Тис, Гундихар и капитан зашагали прочь от галеры, за ними повалила толпа. Олен, Саттия и Бенеш остались в блаженной тишине, нарушаемой репликами матросов, криками чаек и шорохом набегавших на берег волн. Но проскучали они недолго – вскоре издалека донеслись вопли, и стало ясно, что орава зрителей возвращается.

– Неужели все? Так быстро? – удивился Рендалл.

– Ну… это, определить, золото это или нет, достаточно просто, да, – сказал Бенеш. – Это даже я знаю. Да и взвешивание, оно не может занять слишком много времени…

С улочки, ведущей от гавани, на набережную выплеснулась настоящая процессия, во главе которой обнаружились гордый Арон-Тис, довольный Гундихар и невероятно мрачный капитан.

– Все улажено! – закричал гном еще издали. – Отплываем прямо сейчас!

Капитан проворчал, что «плавает дерьмо, а моряки ходят», и судорожно махнул рукой, показывая, что путешественники могут подняться на борт. Заскрипели сходни, плеснула под ними вода, и Олен первым ступил на просторную и грязную палубу.

Галера напоминала скорее большую лодку, чем морское судно, виднелись скамьи для гребцов, торчала мачта. Имелись три палубы, на носу, на корме и посередине, около мачты. Под ними располагались закутки, игравшие роль трюма, воняло соленой рыбой и мокрым деревом.

– Кинс дикос афедрон! Анэсос фэнгонмэ![35] – рявкнул капитан, едва оказавшись на судне, а затем повернулся к пассажирам. – Мое имя – Анкули-Рос, и я искренне надеюсь, что мы останемся в живых после этого плавания. Располагайтесь на носу. Там вы хотя бы не будете путаться под ногами…

Забегали, засуетились матросы, послышались возбужденные, сердитые голоса. Сходни убрали мгновенно, вытащили якорь – старый, позеленевший, весь в каких-то наростах. Загрохотали вставляемые в пазы весла, и галера стала неспешно отходить от берега.

Замершие на набережной зеваки начали расходиться.

– Клянусь чем угодно, но о сегодняшнем дне в Милесе сложат легенды, – сказал Олен, – и в них ты, Арон-Тис, достанешь из кармана золотой самородок размером с голову лошади, а мы окажемся злобными колдунами, вздумавшими погубить самого лихого капитана порта и его команду…

– Точно, – хмыкнул гном. – Гундихар фа-Горин наслушался таких историй очень много, да и сам готов их сочинять.

Галера вышла из гавани, стал виден город целиком – порт, поднимавшиеся от него дома, башни городской стены. Вверх по мачте поползла рея, развернулся парус, зеленый, с белым дельфином, и небольшой кораблик двинулся на юго-запад вдоль берега, туда, где над морем громоздились вершины Большого Огненного хребта.

Утыканные селениями берега остались позади на следующий день, потянулись безжизненные скалы, спускавшиеся к самой воде.

Ветер исправно нес галеру вперед, а когда он стихал, за дело принимались гребцы. Волны плескали о борта. Рокотали водопады, чьи серо-белые «бороды» свисали прямо в море. Настороженными глазами глядели со скал крупные горные козлы, торчали длинные витые рога.

Один день на крохотном суденышке не отличался от другого. Команда глядела на пассажиров с опаской, разговаривать с ними отваживался только капитан. Гном скучал, Бенеш и Арон-Тис проводили время в длинных и невразумительных спорах. Саттия и Олен старались даже не смотреть друг на друга, и это получалось, хотя и с некоторым трудом.

На девятый день плавания они прошли мыс Оборо и повернули на север, туда, где лежит остров Лемос. Зашли в один из его портов, чтобы набрать воды и купить провизии. Простояли на месте менее суток, пассажиры даже не успели посмотреть город, хотя и не особенно стремились к этому.

Галера углубилась в коварные, изобилующие рифами и мелями воды Закатного архипелага. По правому борту остался гористый Виссос, что размерами мог поспорить с иным графством. Мелькнул на горизонте и растворился в морской дымке остров Битра, зеленый даже зимой.

Когда он исчез из виду, капитан стал еще более мрачным, чем обычно.

– Немного осталось, – сказал он, поднявшись на носовую палубу. – Скоро увидим мы ваш… вашу цель.

Имя проклятого острова он, как и прочие гоблины, произносить не решался.

В ту же ночь Бенеш проснулся с громким воплем, напугав вахтенных и перебудив спутников. Внятно рассказать, что же именно он увидел во сне, молодой маг не сумел. Забормотал что-то о вонзенной в плоть мира игле, о лапах из грязи и не смог заснуть до самого утра.

А днем показался Тенос. Сначала на горизонте появилось что-то похожее на темное облако. Едва увидев его, наблюдатель в «гнезде» на мачте разразился воплем.

– Неужели прибыли? – спросил Олен, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.

Неужто и в самом деле подходит к концу путь длиной в тысячи миль, начатый в крохотном поселке у подножия Опорных гор? И осталось сделать только последний шаг, дабы разрушить то, что дает мощь проклятому узурпатору? Нанести удар и лишить врага могущества?

Остров приблизился, стала видна полоса золотистых пляжей, стена вечнозеленых джунглей. А надо всем этим – холмы, увенчанные жуткого вида строениями – огромными, черными, непонятно на что похожими. При первом взгляде на них Рендалл ощутил ужас, желание немедленно бежать отсюда…

Бенеш побледнел, Саттия выругалась, Гундихар мрачно засопел, и только Арон-Тис остался спокоен.

Гоблины из команды галеры, судя по голосам и взглядам, испытывали не самые радостные чувства.

– Где будем приставать? – спросил подошедший к пассажирам капитан.

– А где лучше? – осведомился Олен, будучи не в силах отвести взгляд от колоссальной пирамиды, опиравшейся на колонны-лапы и покрытой чем-то вроде чешуи. – Лучше бы там, где этих штук не видно…

Исполинские сооружения подавляли, внушали страх и отвращение.

– Это невозможно. – Анкули-Рос щелкнул себя по серьге в ухе. – От них не укрыться. Может быть, пока не поздно, повернем назад? Еще есть шанс, что проклятая земля отпустит нас.

– Нет, не повернем. – Олен покачал головой, и тут вновь закричал наблюдатель.

– Похоже, слухи о том, что тут нет ни единой живой души, несколько преувеличены, – сказал Гундихар.

Рендалл и капитан обернулись одновременно.

Из-за небольшого мыса, закрывающего южный берег острова, выворачивал корабль. Самая обычная галера, какие строят гоблины для плавания в водах Закатного архипелага, но только очень большая. На мачте виднелся белоснежный парус, украшенный багровым рисунком – крылатая рыба и над ней молот.

Чужое судно шло наперерез, и весла его гребцов яростно вспарывали синие волны.

От Стритона Горт Шолан повел галеру прямо на юг. Мимо острова Ригоссос, еще не попавшего под руку Господина, они проскользнули незаметно благодаря магическому туману. Оставили позади большой маяк, возведенный на скалистом мысу, и углубились в открытое море.

Ветер исправно надувал парус, а когда его напор ослабевал, гребцы старались изо всех сил. Если силы кончались у них, на весла садились гвардейцы, ничуть не чураясь этого малопочтенного занятия. Каждый истово верил в Господина и делал все, чтобы исполнить его волю.

Заложив крутую дугу, чтобы оставить далеко по левому борту населенные людьми клочки суши, галера повернула на юг. Через несколько дней показался Тенос. Вынырнул стремительно, точно нырявшая за донной травой утка, бесстыдно выпятил сосцы холмов, изуродованные жуткими строениями.

Даже Шолану стало не по себе, когда он глянул на антрацитовые кривые стены, чудовищные гребни на крышах и на ворота, напоминавшие жадные пасти.

– В жизни не видел такого, – проговорил гоблин – капитан галеры, опытный морской волк, битый ветрами всех морей Алиона, и уши его свернулись в трубочки. – Откуда эти штуки взялись? Я бывал на Теносе, лет пятнадцать назад. И тогда тут находились самые простые холмы, правда, повыше.

– Вот уж не знаю, – ответил Горт, прилагая все усилия, чтобы отогнать страх. – Но с нами сила Господина, и она поможет превозмочь любые испытания…

Капитан покачал головой и ничего не сказал.

Они прошли вдоль западного берега острова, лесистого, без следов присутствия роданов, и свернули к просторной бухте, на берегах которой стоял единственный город Теноса – Харид. Показалось устье неширокой речушки, стали видны пристани, дома и хозяйственные постройки, и в первый же момент Шолан понял, что довольно большой город мертв.

Не поднимались дымки от очагов, никого не было видно на причалах, а тишину нарушал только шум волн.

– Пристаем, – приказал Горт. – Прямо вон там. Приготовиться к высадке.

Гребцы налегли на весла, капитан встал на носовую палубу и начал командовать оттуда. А гвардейцы принялись натягивать кольчуги, надевать плоские шлемы с гребнями и забралами. Загудели натянутые на луки тетивы, заблестело солнце на лезвиях вынутых из ножен клинков.

Город приблизился, стало видно, что кое-какие дома разрушены, причем как-то странно, будто изнутри. Повеявший с суши ветер принес запах сырой земли, листвы и какой-то незнакомый, очень неприятный аромат.

– Что случилось тут, хотел бы я знать? – прорычал командир сотни, чернобородый, приземистый гном родом из Серых гор.

– Древняя сила пробудилась, – ответил Шолан. – Господин желает поставить ее себе на службу, но пока что она дика и необузданна. На всякий случай будьте готовы ко всему. Эта земля опасна.

Большего знать воинам ни к чему. Как и того, что Горт не имеет представления, что их ждет на суше.

– Так мы завсегда готовы, – хмыкнул гном. – А в безопасное место таких, как мы, и не пошлют.

Галера подошла к одному из причалов. Несколько матросов перескочили через борт, намотали швартовы на тумбы. Закончили, поспешно юркнули обратно, и Шолан понял, что все смотрят на него.

На то он и предводитель, чтобы идти первым.

– За мной, – скомандовал Горт и вытащил из ножен клинок.

Трусом уроженец Норции никогда не был.

– Луки приготовить, – добавил командир сотни.

Шолан прыгнул на доски причала, те скрипнули под его весом. Осторожно пошел вперед, а когда ступил на землю, невольно остановился – пришло четкое ощущение, что шагает по чему-то зыбкому, ненадежному, по болоту, спрятанному под личиной морока. Помимо того, уловил жадный, изучающий взгляд, направленный на него от громадных строений на холмах.

Потряс головой, отгоняя видение, сделал еще шаг.

Пыль заклубилась над самой землей, взметнулась столбом. Быстро сложилась в гротескное чудовище, похожее на медведя с орлиной головой. Тварь распахнула пасть – черный провал – и шагнул вперед. Взмахнула лапами, на которых блеснули длинные и острые когти.

Горт прыгнул в сторону и ударил. Увидел, что зацепил зверя, что из раны потек темный дым.

– Пли! – рявкнул с причала сотник.

Десятки стрел вонзились в черное мохнатое тело, отшвырнули его назад. Тварь зашипела и… превратилась обратно в облачко пыли, а оно неспешно рассеялось.

– Кем бы они ни были, но боятся стали, – сказал Шолан, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. – Сотник, оставь несколько десятков охранять корабль, прочие со мной. Пройдемся, посмотрим, что к чему.

Гном отдал команду и вслед за предводителем сошел на берег. За ним полилась бряцавшая оружием шеренга воинов. Горт подождал, пока они догонят его, и уверенно зашагал в сторону города.

Прогулка по Хариду не заняла много времени. Гости с Калноса оглядели несколько домов, не обнаружили ни тел, ни крови, вообще никаких следов того, что тут кто-то с кем-то бился. Отразили два нападения выросших словно из-под земли гротескных чудовищ и не понесли при этом потерь.

Чувство, что они шагают по тонкому льду, не оставляло Шолана.

Молчали оседлавшие холмы страшилища из камня, и пялились с той стороны чьи-то глаза. Вечерело, солнце потихоньку опускалось к горизонту, и ползли отовсюду тени, живые и дрожащие.

– Возвращаемся, – приказал Горт после того, как оглядел храм Сифорны, точнее, то, что от него осталось. Стены из камня осыпались в пыль, непонятно почему уцелел алтарь со статуэткой акулы. – Завтра с утра разведаем дорогу к холмам и начнем строительство…

Выставили караулы, натаскали дров и развели большой костер на пятачке земли перед причалом. Впервые за долгое время поужинали горячим, и настроение у воинов и моряков немного улучшилось. Но ночевать на суше тем не менее не захотел никто. Все, кроме караульных, вернулись на корабль.

Ночь прошла беспокойно – от мертвого города доносились жуткие звуки, вой, чьи-то шаги, завывания. Здания на холмах в свете ущербной луны испускали еле заметное, призрачное сияние, но подножия их окутывал мрак. Многим на галере снились чудовищные кошмары. Опытные воины просыпались в холодном поту и орали, точно дети.

Рассвет встретили с облегчением.

После завтрака Шолан отправил десяток гвардейцев из следопытов разведывать дорогу к холмам. Половину матросов под охраной послал ломать ратушу, единственное здание, помимо сгинувшего храма, возведенное из камня.

Только из этого материала пристойно возводить храм тому, кто явился, чтобы изменить мир.

Сам только собрался сойти на берег, когда наблюдатель с мачты закричал и замахал руками.

– Что такое? – спросил Горт.

– Чужая галера, – ответил капитан. – На парусе – дельфин. Идет сюда, явно собирается приставать. Нас они, скорее всего, не видят.

– Так. – На то, чтобы принять решение, Шолану понадобилось несколько мгновений. – Ты, сотник, с полусотней бойцов остаешься на борту. Капитан, отваливай. Потопите корабль и убейте всех, кто на нем будет. Я не могу допустить, чтобы кто-то узнал, что мы здесь.

Сам с оставшимися воинами сошел на берег.

Наблюдать за морским боем можно и оттуда.

Трехмачтовый бриг под гордым названием «Владыка морей» вышел из Безариона хмурым зимним утром.

Заря едва занималась над промерзшим городом, сеялся мелкий снежок, по Дейну плыла шуга. Некому было смотреть, как корабль неспешно отходит от причала, ставит паруса и берет курс на запад, в открытое море. Его провожали взглядами лишь озябшие часовые на башнях городской стены и вахтенные на других судах, только и мечтавшие о стакане горячего вина и теплой постели.

«Владыка морей» никого не заинтересовал, и едва бриг исчез за горизонтом, о нем все забыли. А кораблик пошел по Деарскому заливу на юго-запад, мимо Рюнхата, Эстена, Хагарда и прочих городов могучего Танийского союза, державшего в руках почти всю торговлю северо-запада.

На мачте брига не было флага Союза с его гербом – скрещенными мечом и топором из золота на черном фоне. Там реял вымпел Безариона с наполовину поднявшимся над горизонтом солнечным диском. А в трюме, переделанном в казарму, скучали сто воинов гвардии Золотого государства.

Они полировали шлемы из вороненой стали, украшенные крылышками. Точили мечи, пили пиво и до одурения играли в карты и кости, развлечься на «Владыке морей» было более нечем.

А в отдельной каюте путешествовали три ничем не примечательных молодых человека, одетых в скромные торлаки из темного сукна, какие носят приказчики и мастеровые побогаче. Вот только капитан брига называл их «мессенами», беспрекословно выполнял любое желание и боялся до судорог.

Честно говоря, желаний у молодых людей не имелось, помимо самых простых. Один, высокий, с благородным лицом и мечом у пояса, много времени проводил на палубе, вглядываясь в горизонт. Наткнувшиеся на него матросы почтительно кланялись, но Корел, сын барона и его крепостной, не обращал на это внимания. Он целиком был поглощен тем, что «смотрел за горизонт», дабы вовремя заметить опасность и отвести ее.

По счастью, бригу почти ничего не угрожало.

Один раз пришлось сменить курс, чтобы уйти от встречи с пиратскими галерами, искавшими, кого бы ограбить, другой – чтобы увернуться от прущего к берегу урагана.

Другие двое учеников Харугота тоже не сидели без дела. Плечистый и вихрастый Савирт, проведший детство в одном из нищих припортовых районов Безариона, лежал на узкой койке, закрыв глаза, и «слушал Тьму». Это получалось у него лучше всех, и нередко голос невидимой и неосязаемой в пределах Алиона Повелительницы открывал ему немыслимые тайны.

В море уловить ее шепот было невероятно сложно, так что Савирт напрягал все силы.

Маленький и улыбчивый Лехайон, шестой сын купца из города Федер, некогда сбежавший из родного дома в поисках приключений, был занят тем, что наблюдал за командой и чернокрылыми. Он умел незамеченным проникать во все закутки корабля, слушал разговоры, пытался уловить недовольство и когда надо – вмешивался. Те, кто попадал под его воздействие, ничего особенного не видели и не слышали, просто гнев, раздражение или злоба куда-то уходили, а желание взбунтоваться исчезало.

И «Владыка морей» бежал себе дальше, оставляя за кормой милю за милей.

Разговаривали ученики Харугота между собой редко. Им просто не о чем было беседовать. Они знали, куда именно и зачем плывут, понимали, кто из них старший и каким образом выполнить задание наставника. Осознавали, что именно будет, если потерпят неудачу, и догадывались о том, что каждый видит в двух других прежде всего соперников, а потом уже соратников.

И поэтому не спешили делиться друг с другом собственными мыслями.

Бриг оставил позади населенные людьми земли, по левому борту потянулся низкий берег, за которым раскинулась бело-бурая шкура степи, кое-где прорезанная речушками.

Тут властвовали орки, а они не строили портов. Редко-редко попадались стойбища, раскинутые прямо у моря, и десятки глаз с вертикальным зрачком провожали корабль. На зеленых лицах читалась надежда, что ветер бросит бриг на камни, и вот тогда-то удастся его ограбить…

Курс «Владыка морей» сменил глубокой ночью, и к утру от земли на горизонте не осталось и следа. Корабль оказался в открытом море, а нос его нацелился на невидимый пока Закатный архипелаг.

На его южную часть, что принадлежит людям.

С этого дня Корел почти перестал уходить с палубы. Савирт отказался от еды, чтобы лучше слышать. Лехайон практически переселился в кубрики и трюмы, редко находя время для сна.

«Владыка морей» приближался к Теносу.

Глава 12 Проклятый остров

– Проклятье! – взревел капитан, разворачиваясь и бросаясь к корме, к рулю. – Нас атакуют!

– И вовсе не чудовища, клянусь всем пивом, что я выпил за последние двадцать лет! – Гундихар радостно оскалился и покрутил «годморгоном». – У нас будет шанс славно помахать оружием.

Чужой корабль приближался, видно было, как строятся на носу и на корме воины в белых плащах. Ветер надувал того же цвета парус, глаз рыбы с крыльями недружелюбно и хитро блестел.

На галере из Милеса матросы торопливо доставали оружие, опоясывались кривыми саблями и натягивали тетиву на арбалеты. Оружия у гоблинов оказалось не меньше, чем на ином пиратском судне. Хотя, кто знает, может быть, Анкули-Рос и промышлял время от времени морским разбоем?

– Помахать оружием… – Саттия откинула со лба волосы, потянулась за луком. – Опять. Я бы предпочла обойтись без этого.

– Держись! – донесся с кормы вопль капитана.

Их галера развернулась так резко, что пассажиров едва не выкинуло за борт. Арон-Тис выругался, Бенеш шлепнулся на задницу. Рыжий протестующее замяукал. Пролетел мимо борт чужого корабля, потные лица гребцов. Захлопал парус, и с грохотом свалилась торопливо спущенная рея.

Полетели стрелы. Одна вонзилась в борт, другую Олен отбил в воздухе, третья свистнула прямо над его головой.

– Ложись! – гаркнула Саттия, с нечеловеческой скоростью раз за разом спуская тетиву.

Попала она в кого-нибудь или нет, Рендалл понять не успел. Корабли разошлись слишком быстро.

– Первый раз мы смогли уйти от атаки, но второй навряд ли получится, – мрачно произнес укрывшийся за фальшбортом Арон-Тис. – У них гребцов больше, а значит – и скорость выше.

Чужая галера развернулась и теперь шла позади, быстро сокращая расстояние. Олен почувствовал, как в сердце закипает ярость – не для того он преодолел все опасности, прошел через горы, джунгли и море, чтобы погибнуть от стрелы или меча непонятно кого…

Сердце Пламени на пальце дернулось, напоминая о себе.

– Идите сюда, гнусные морды! – завопил перебежавший на корму Гундихар, встав во весь рост. – И я покажу вам, что значит, ха-ха, любовь по-горному!

И неугомонный гном с помощью «годморгона» изобразил нечто очень и очень неприличное.

В ответ снова полетели стрелы.

– Бенеш, а ты чего? – Олен глянул на мага, побледневшего так, что конопушки стали почти черными. – Сможешь утопить их корабль с помощью магии?

– Я… ну… постараюсь, – ученик Лерака Гюнхенского судорожно сглотнул. – Только я… ну… очень… э, испугался… я ведь не очень плавать умею… а если нас потопят? Что, ну, тогда?

– Не потопят, – пообещал Олен со всей возможной твердостью. – Постарайся собраться с мыслями.

Чужая галера настигла их, ее нос навис над кормой судна из Милеса. Полетели крючья на толстых канатах, чтобы связать два корабля в один, не дать беглецам уйти. Анкули-Рос попытался снова повернуть, но на этот раз его маневр разгадали, и руль сломался под вражеским килем.

– На абордаж! – команда с чужой галеры прозвучала на языке людей, а первым через борт сиганул, ко всеобщему удивлению, гном. Сверкнул топор, и бородатый воин с рычанием бросился на Гундихара.

Тот вскинул цеп, и закипела схватка.

– Попробуй что-нибудь придумать. Клянусь Селитой, только ты сможешь нас спасти. – Олен хлопнул Бенеша по плечу и побежал на корму, где начался бой. С вражеской галеры стали спрыгивать одетые и вооруженные примерно одинаково гоблины, эльфы, гномы и орки.

Рыжий обогнал Рендалла, прыгнул в лицо высоченному эльфу. Промахнулся, вцепился в плечо и заработал когтями. Брызнула кровь, сельтаро завопил, покачнулся и свалился за борт. Оцилан соскочил и яростно завыл, хлеща себя хвостом по бокам.

Олен вступил в схватку очень вовремя – облаченные лишь в легкие кольчуги гоблины отступали под натиском разноплеменного воинства, защищенного добрыми доспехами. Отбил один удар, второй, сделал выпад. Враг упал, заливая палубу кровью, соседний получил от одного из матросов веслом по голове…

На мгновение показалось, что сейчас атакующие дрогнут, откатятся назад.

Но они устояли, выдержали яростный, но хаотичный натиск. Гном с топором, что продолжал биться с Гундихаром, крикнул что-то, и его воины сбились теснее, принялись давить на защитников.

И боевое умение Олена тут помочь не смогло. Если только пустить в дело Сердце Пламени…

Додумать мысль до конца не успел. Вступил в дело забытый всеми Бенеш. Мягко сверкнуло, столб золотистого свечения прошел над головой Рендалла, едва не подпалив волосы, и врезался в один из канатов, что соединяли два корабля. С треском выросли из него сверкающие отростки, и в один миг все веревки были пережжены.

– Навались!! – надрываясь, завопил вынырнувший из круговерти схватки Анкули-Рос. – А ты бей в их корабль, маг!! Бей!!

Оставшиеся на лавках гребцы налегли на весла, галера из Милеса скакнула вперед. На чужом корабле, что отстал сразу на дюжину локтей, ничего не успели сделать. Бенеш нанес повторный удар.

И он оказался куда мощнее первого.

Вода под килем чужой галеры вскипела. Бурлящие струи ринулись вверх, словно щупальца невиданного морского чудовища. Поднялись над палубой и упали вниз, рыча и пенясь. Донеслись крики, с треском переломилась мачта, через борта полетели обломки и тела.

Жуткая сила, словно огромный молот, сплющила вражеский корабль. На том месте, где только что находилось довольно большое судно, поднялся настоящий гейзер высотой со столетнюю сосну.

– Держаться! – завопил Анкули-Рос.

Олен не очень понял, что это значит, но вздувшаяся над кормой волна заставила его похолодеть. Ревущее чудовище с легкостью настигло галеру и обрушилось на нее, словно хищник на жертву.

Рендалл едва успел схватиться за подвернувшуюся под руку веревку. Ощутил, что его схватило, понесло, принялось мять и корежить. Грудь сдавило, ребра хрустнули, под ногами вместо палубы оказалось что-то ненадежное, вязкое. Изо всех сил вцепился в эфес меча, и тут вода схлынула.

Галера по-прежнему находилась на поверхности и даже выглядела сравнительно целой. Но всех, кто не успел как-то закрепиться, смыло за борт, в том числе и большую часть врагов. Непостижимым образом устояли на ногах продолжавшие биться Гундихар и чужой гном.

От мачты остался жалкий обломок, на нем повис, впившись когтями, Рыжий.

– Добивай… добивай оставшихся… – пробулькал откуда-то из-за спины Олена Анкули-Рос.

Его воины не заставили себя упрашивать. С хриплыми криками ринулись вперед, на потрясенных и утративших боевой дух врагов. Олен отцепился от веревки, сделал шаг и поднял меч, едва удерживаясь на дрожавших ногах.

Но сражаться ему не пришлось.

Отчаянная атака гоблинов просто смела чужаков с галеры. Остался лишь упорный гном.

– Я сам! – заревел Гундихар. – Он мо…

Тренькнула тетива на носу, бородач с топором вздрогнул, в глазницу ему вонзилась стрела. По смуглому лицу потекла кровь, могучее тело шатнулось. Топор упал на палубу, следом рухнул его хозяин.

– Что ты наделала, девчонка?! – в голосе Гундихара звучал бешеный гнев. – А, эльфийское отродье?!

– Убила того, кто мог убить тебя, – холодно отозвалась Саттия. – А «отродье» я тебе еще припомню.

– Нет, ты лишила меня честной победы! – и гном выругался, помянув интимные места жвачных животных. – И я…

– А ну тихо! Потом будете ругаться! – вмешался в спор капитан. – Сейчас надо к берегу выгребать.

Галера и в самом деле едва держалась на волнах. Под лавками гребцов прибывало воды, слышно было, как бурлят потоки, врывавшиеся через пробоины. Перебравшийся на фальшборт Рыжий мрачно глядел вниз, и на усатой морде легко читалось беспокойство. Купаться кот не хотел.

На поверхности моря не было видно не единого родана – всех, кого смыло с двух кораблей, поглотила обезумевшая пучина.

– На весла! – скомандовал Анкули-Рос. – Кому места не хватит – вычерпывать!

Олен бросил взгляд на нос и обнаружил, что там Арон-Тис хлопочет над упавшим Бенешем. Забыв обо всем, метнулся туда, но остановился, когда за локоть ухватилась рука с четырьмя пальцами.

– Куда? – спросил гоблин, исполнявший обязанности боцмана. – А ну за дело!

Рендалл открыл было рот, собираясь выругаться. Но подумал, что помочь магу все равно ничем не сможет, а если галера пойдет ко дну, то Бенеш наверняка утонет. Поэтому рот пришлось закрыть. Молча взял у боцмана жестяное ведро и принялся остервенело вычерпывать воду.

Мускулы спины заныли, ободрал о борт руку, по груди и животу заструился пот.

– Давай-давай, навались! – командовал капитан, сам севший за весло на место погибшего гоблина. – Раз-два! Раз-два!

Галера медленно, рывками приближалась к берегу, к узкой золотистой полоске, зажатой между синевой моря и зеленью джунглей. Правее того места, куда целился ее нос, виднелось устье неширокой речки, точнее, даже ручья, а на западе, за мысом, торчали крыши домов.

Там, судя по всему, находилось большое селение, от которого и пришла чужая галера.

– Вот уж никогда бы не подумал, – прохрипел Олен, выливая за борт очередную порцию воды, – что тут, на проклятом острове, мне будет грозить опасность банально утонуть? Да, похоже, судьба любит шутить…

Работавший рядом гоблин понимающе усмехнулся, но ничего не сказал.

Под килем галеры заскрипел песок, корабль сначала замедлил ход, а затем и вовсе остановился.

– Бросай работу! – Анкули-Рос поднялся на своей скамье. – Парни, хватаем все что можно и выгружаемся. Эта посудина, заклюй меня осьминог, скоро развалится. Так что шевелите задницами!

Олен с наслаждением отбросил ведро, потер ноющую поясницу. Между суетившимися и вопящими гоблинами начал пробираться туда, где алхимик никак не мог привести мага в чувство.

– Что с ним? – спросил Рендалл, оказавшись рядом со спутниками.

– Надорвался. – Арон-Тис поднял глаза, полные искренней тревоги. – Все силы отдал… Но ты сам видел, какое могучее заклинание он сотворил?

– Да уж, никогда бы не поверил, что он на такое способен. Ну что, будем выбираться на берег?

– Конечно, – рядом появился Гундихар. – Давай я понесу парня, а ты хватай наши мешки.

Гном наклонился и поднял Бенеша легко, точно охапку сена.

Гоблины резво прыгали за борт, в прибрежные волны, несли, подняв над головой, бочки и ящики. Самые шустрые выбирались на сушу, бросали груз и спешили обратно на корабль.

Гундихар в первый момент погрузился с головой, но мгновенно вынырнул, ворча и отфыркиваясь, потащил мага к берегу. За ним последовала Саттия, Арон-Тис схватил свой мешок, Олен – сразу два. Когда спрыгнул в воду, почувствовал удар по плечу, возникшую там горячую тяжесть.

Скосив глаза, обнаружил невинно моргавшего Рыжего.

– Вот морда, – сказал Рендалл. – Так устроился, чтобы даже лап не замочить?

– Мяу, – не стал отпираться оцилан.

Кот спрыгнул, когда до берега осталось не больше двух шагов, замер, принюхиваясь и вопросительно изогнув хвост. Олен ступил на желтый песок, и ему показалось, что под ногами разверзлась бездна. Потряс головой, стараясь отогнать наваждение, но ничего не добился.

Все чувства, кроме зрения, упорно твердили, что внизу – глубокая яма.

– Что-то здесь не так, – изменившимся голосом проговорила Саттия. – Нечто чужое… и очень странное…

– Меня аж слабить начало, – признался Гундихар, бережно опуская Бенеша на землю. – Вот только отчего, непонятно.

– С этим потом разберемся. Сначала надо ему помочь, – и Арон-Тис принялся развязывать мешок. – Где-то у меня было снадобье на такой случай. Или остатки камня использовать? Там немного, но должно хватить…

Олен положил мешки, огляделся, вцепившись в эфес вспотевшими пальцами.

Мирно светило солнце, шуршали набегавшие на берег волны. Шелестели на ветру листья, и ничего не двигалось между стволами высоких пальм. Остров выглядел мирно, и все же он внушал страх. То ли жуткие постройки на холмах были тому виной, то ли что-то иное…

Рыжий взвыл, будто ему прищемило лапу.

Зашуршал песок, тонко и зловеще. Закружились в танце песчинки, образуя серый столб высотой в человеческий рост. И шагнуло из него несуразное чудовище, похожее на двуногого ящера, покрытого рыжей шерстью и с пучком шевелящихся щупалец на голове. Открылась пасть – черный провал, лишенный даже зубов, стеганул по песку длинный хвост.

Олен испытал что-то, похожее на облегчение. Когда есть видимый враг, куда легче, чем если приходится сражаться лишь с ужасом неведомого. Гоблины завопили яростно и испуганно.

– Вот тварь! – гном с отвращением сплюнул и поднял «годморгон».

Рендалл выхватил меч, сделал шаг, чтобы прикрыть Арон-Тиса и Бенеша.

Страшилище атаковало ловко и стремительно, хлестнули его щупальца. Гундихар увернулся, врезал по протянувшейся к нему лапе. А Олен не стал защищаться, напал сам. Ледяной клинок сверкнул, отразив лучи стоявшего в зените солнца, и проткнул нелепое создание насквозь.

Раздался звук, похожий на змеиное шипение, и тварь исчезла, с шорохом осыпались песчинки.

– Куда оно делось? Развалилось? – удивленно спросил гном. – Это нечестно, я только во вкус начал входить.

– Ничего, еще войдешь. – Олен сглотнул пересохшим горлом, повернулся к соратникам. – Ну как?

– Сейчас должен прийти в себя, – алхимик лил в рот Бенешу оранжевую жидкость из флакона, и маг слабо трепыхался, будто сопротивляясь. – Но колдовать, если я верно оценил ситуацию, сможет не скоро.

Бенеш захрипел и сел, судорожно хватая ртом воздух. В открывшихся глазах возник ужас.

– Где мы? Что под нами такое?

– Остров Тенос, – капитан ухитрился подойти совершенно бесшумно. – Проклятая земля. Теперь вы понимаете, что это так и есть?

Опять раздался шорох песчинок, с золотистой дюны сорвалась настоящая волна из песка, в полете обратилась в жуткую крылатую тварь с огромной пастью. Саттия спустила тетиву, стрела вонзилась в перепончатое крыло, но страшилище даже не замедлило ход. Бросилось туда, где стояли Рендалл и Анкули-Рос. Два клинка, простой и из кости йотуна, прямой и изогнутый, ударили одновременно.

Крылан развалился еще в воздухе.

– Моя команда напугана, – сказал капитан, опуская оружие. – И я тоже. Долго мы тут не протянем. Нужно убираться с этого острова как можно быстрее.

– Каким образом? – Олен задумчиво дернул себя за мочку уха.

– До острова Терадос чуть больше семидесяти миль на восток. Это расстояние можно при попутном ветре и хорошей погоде одолеть на простом плоту. А его мои парни выстроят за пару дней. Благо удалось спасти запасной парус.

– Собираетесь удрать?! – рыкнул Гундихар.

– Да, почтенный гном, – бестрепетно ответил Анкули-Рос. – Я не рвался сюда, и делать здесь мне нечего, а участвовать в ваших делах я не собираюсь. Но если вы захотите, то возьму вас с собой.

– Если до этого мы успеем сделать свои дела, то почему бы и нет? – пожал плечами Олен.

– Какие дела? – Белый, пошатывавшийся Бенеш поднялся. – Нужно уб-убираться отсюда к-как м-можно скор-рее!

– Вот эти, – и Олен показал на чудовищные строения, увенчавшие холмы в центре острова.

Все дружно посмотрели в ту сторону.

Сооружений было пять, стояли они рядком с запада на восток, и ни одно не походило на другое. Самое большое находилось в центре и напоминало сидевшую на корточках горгулью с прижатыми к спине черными чешуйчатыми крыльями. Толстенные колонны лап держали фронтон головы, а ворота смахивали на закрытую пасть. С правого края торчало нечто похожее на выросший из земли наконечник копья, с левого высилась пирамида, вся в черной «паутине».

Второй и четвертый храмы вообще не поддавались описанию – нагромождение колонн, фрагментов стен, портиков, каких-то обелисков, статуй.

– Да? – капитан щелкнул себя по серьге в ухе. – И что вы собираетесь с ними делать?

– Разрушить. – Олен вспомнил Ктари, уроженца Теноса, его бессвязные речи о храмах Предвечной Тьмы, что дают силу Харуготу. – Если это удастся сделать, то остров вновь станет таким же, как раньше, а все ужасы исчезнут…

От места, где гоблины разбирались с вытащенным на берег грузом, долетели истошные вопли. Моряки прозевали нападение нового чудища, и сложенная из зеленых листьев тварь сцапала одного. Схватила и стала запихивать в расширившийся рот, не обращая внимания на удары сабель. И когда матрос сгинул в бездонной глотке, страшилище бесшумно развалилось, а над одним из храмов поднялось что-то вроде гейзера из пепла.

Земля под ногами дрогнула.

– Она становится сильнее с каждым проглоченным, – сказал Арон-Тис, прижимая уши к голове. – А мы собираемся идти прямо к ней в пасть. Разумнее…

– Поздно отступать! – вмешалась Саттия. – У нас один вариант – пойти туда и победить. Нас не отпустят с Теноса так просто. И, кроме того, вы не забыли, что у нас имеется еще один враг?

– Кто это, кстати, такие? – поинтересовался Гундихар. – Никогда не видел подобного герба – молот и рыба с крыльями.

– Ну… э, как бы. – Бенеш немного пришел в себя, голос его сделался чуть более твердым. – Под схожими знаменами воевали союзники Восставшего Мага. Те, кто, ну, считали его воплощением Тринадцатого бога… Есть предание, что существовал такой. Но некогда был лишен силы и изгнан собственными братьями и сестрами, да.

– Но последователи Восставшего сгинули много столетий назад? – Олен напрягся, вызывая из глубин памяти воспоминания того из предков, кто сражался с Восставшим Магом. И обнаружил, что в битве у Безариона некоторые полки на самом деле шли в сражение под белыми стягами с молотом и крылатой рыбой.

И, что самое странное, в этих полках рядом сражались люди и орки, эльфы и гномы. Совсем как в абордажной команде той галеры, с которой им довелось столкнуться сегодня.

– Значит, не сгинули, – мрачно проговорил Анкули-Рос, – и чего-то ищут на этом острове. Конечно, хотелось бы верить, что мы уничтожили всех. Но сдается мне, что это не так. Они, скорее всего, расположились в брошенном городе и захотят отомстить за погибших соратников.

– Пусть только попробуют! – и Гундихар молодецким ударом развалил начавшую вылезать из песка тварь.

– Чтобы их попытка не удалась, мы должны организовать укрепленный и защищенный лагерь. Причем там, где есть пресная вода, – несмотря на терзавший его страх, капитан мыслил на удивление практично. – В полутора милях к востоку я видел устье довольно большого ручья. Сейчас мы отправимся туда. Попытаемся перетащить вещи за один раз. Те, кто с оружием, понесут немного меньше. Возражения есть?

Олен и Гундихар переглянулись, Саттия пожала плечами.

– Нет. Вот и отлично, – кивнул Анкули-Рос. – Устроимся у ручья, расставим посты. Потом мы займемся плотом, а вы, если хотите, можете отправляться куда угодно…

Капитан бросил недовольный взгляд в сторону храмов, после чего развернулся и зашагал туда, где суетились его подопечные. Прямо на ходу принялся раздавать команды.

– План выглядит разумным, – сказал Олен, нагибаясь за мешком. – Пока последуем ему, а дальше посмотрим.

Спорить никто не стал.

Под присмотром Анкули-Роса спасенный с галеры груз был разделен между матросами. Носильщики выстроились длинной цепочкой. А по бокам, сзади и спереди встали те, кому предстояло играть роль охранников. Колонна неспешно двинулась вдоль берега на северо-восток.

Пока добирались до ручья, без потерь отбили еще пару нападений песчаных и лиственных чудовищ. Подойдя к устью, обнаружили, что выше по течению, скрытые деревьями и поэтому невидимые с моря, стоят дома.

– Поселок, – сказал Анкули-Рос. – Брошенный, судя по всему. Глупостью будет им не воспользоваться.

Цепочка роданов потянулась прочь от моря.

Жуткое ощущение, что ты шагаешь по краю бездны, никуда не исчезало. Самый невинный звук заставлял вздрагивать, казалось, что за спиной тихонько крадется кто-то невидимый, но очень опасный. Земля Теноса дышала враждебностью, как пропитанное ядовитыми испарениями болото.

Поселок – десятка три выстроившихся на правом берегу ручья хижин – выглядел оставленным. Распахнутые двери, брошенные вещи, груды мусора и никаких следов боя.

Отсюда просто ушли, не выдержав постоянного страха.

– Разбиться на группы по пятеро и ломать дома, – приказал капитан, когда все избавились от груза. – Лагерь устроим на главной площади и окружим забором. Достаточно крепким, чтобы остановить роданов и… не только их.

И это распоряжение тоже выглядело логично. Чудовища появлялись не под ногами, они возникали из песка, листьев или грязи чуть в стороне от гоблинов или людей и лишь потом атаковали.

Все еще слабого Бенеша оставили рядом с грудой вещей в компании Анкули-Роса, Арон-Тиса, Саттии и нескольких гоблинов, получивших в схватке легкие раны. Случись что – сумеют отбиться. А Олен с Гундихаром присоединились к одной из групп матросов и зашагали к ближайшей хижине.

Если снести ее, можно добыть много досок и вдобавок – убрать препятствие для кругового обзора.

Горт Шолан с трудом удержался от яростного вопля, когда обезумевшая морская вода вцепилась в его галеру, точно собачья свора – в медведя. Сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони, и заскрипел зубами. А бешеные волны жадно заглотали то, что еще недавно было кораблем.

А с ним – большую часть команды, ровно половину воинов, запасы провизии и даже жреческое облачение, много лет назад полученное в дар еще в Норции, от первого наставника…

Пострадало и чужое судно – лишилось мачты и получило течь. Но его капитан сориентировался быстро, развернул галеру и повел ее прямо к суше. Вскоре вытянутый силуэт исчез за мысом.

И только в этот момент Горт разжал сведенные судорогой пальцы.

– Как же так… – растерянно проговорил командир его личной охраны – высокий и очень широкоплечий человек. – Что же они?

– У этих гадов нашелся маг! – прорычал Шолан. – Но ничего, ни один колдун не устоит перед мощью Господина…

Повернулся на шорох, почти с радостью увидел, как из пыли поднялось новое страшилище – плоская змеиная голова на человеческом торсе, руки-сабли. Вынул меч, бросился в бой, опередив собственных охранников. Ударил раз, другой, вкладывая всю ярость и злобу.

И чудовище рассыпалось в земной прах, не успев ответить.

– Вот так, – проговорил Горт, чувствуя, что дрожит, – будет с каждым, кто встанет на нашем пути…

– А что нам делать дальше? – спросил десятник, не отличавшийся, похоже, особой сообразительностью.

– Работать, – ответил Шолан. – Сейчас мы отправимся туда, где трудятся в поте лица наши братья, и поможем им.

Что бы ни случилось, приказ должен быть исполнен. Они обязаны возвести храм, чтобы Тринадцатый ступил на Тенос и узнал, что именно тут творится, а заодно – о том, что его верные слуги лишились корабля. Только в этом случае он сумеет помочь, прислать с Калноса новую галеру.

– Не падайте духом, братья! – Горт возвысил голос, чтобы его услышали соратники, находившиеся рядом с причалом. – Господин посылает испытания, дабы мы могли укрепиться в вере! Не подведем же его, ибо твердый дух того, кто познал Истину, способен превозмочь любые препятствия!

Краткая речь возымела действие. Искаженные страхом и тревогой лица воинов – гномов, орков, людей, эльфов – изменились. Из карих, синих, зеленых и серых глаз исчезло затравленное, обреченное выражение. На смену ему пришло мужество и прежняя готовность умереть ради великой цели. Руки, хорошо умеющие держать оружие, крепче стиснули рукояти мечей и топоров.

И когда Шолан скомандовал «Вперед!», все бестрепетно пошли за ним, хотя каждый ощущал, что шагает не по земле, а по чему-то ужасному, готовому лопнуть и исчезнуть в один миг. Спокойно достигли ратуши, вокруг которой цепочкой стояли охранники, а крепкие стены рушились под ударами ломов и кирок.

– За дело, – сказал Горт. – Чем быстрее мы исполним поручение, тем быстрее уберемся отсюда.

– А как же те, кто погубил наших товарищей? – спросил десятник охраны. – Что с ними?

– С ними мы разберемся потом. Под покровом ночи. Это я вам обещаю. – Шолан обвел гвардейцев взглядом. – Мы убьем их всех. Одних – в бою, других – на жертвенном камне, чтобы кровь врагов послужила делу Господина.

Работали матросы и воины остервенело, от ратуши несся беспрерывный стук, будто в ней поселились десятки огромных дятлов. Летела каменная пыль, блоки, из которых были сложены стены, шатались и скрипели. Иногда прямо из земли появлялись чудовищные твари, но с ними справлялись часовые. Стрелы и топоры не могли убить страшилищ, но хотя бы заставляли исчезнуть на какое-то время.

План выглядел просто – сегодня заготовить потребные для строительства камни, завтра перенести их на нужное место, а послезавтра начать строительство. При этом не делить отряд на мелкие группы, которые легко могут стать добычей местных страшилищ.

К полудню ясное с утра небо затянуло тучами, закапал дождь, поначалу слабый, потом все более и более уверенный. Ближе к вечеру, когда лило вовсю, возвратились отправленные на холмы следопыты, причем не все.

– Докладывай, – сказал Горт, отведя чуть в сторону их предводителя – худощавого альтаро со шрамом на лице.

– Тропы есть, – проговорил эльф, – и довольно широкие. Но подойти ближе, чем на сотню шагов, невозможно. Что-то не пускает. Словно невидимая стена. Мы попытались узнать ее границы. Похоже, что она охватывает все холмы. Пройти невозможно – тело отказывается двигаться дальше.

– Сотня шагов? Думаю, что этого будет достаточно. Ты отыскал подходящую площадку?

– Да, даже не одну. И еще… – альтаро заколебался, на его лице, всегда бесстрастном, отразилось сомнение.

– Что?

– Этот лес, он… Мы не видели ни единой птицы, ни одного зверя, даже самого мелкого. Похоже, что их убили вот эти существа, – и эльф махнул туда, где часовые с озверением рубили на части очередное чудовище. – Они нападали на нас не раз, и двое моих воинов погибли.

– Всех зверей и птиц? – Шолан сглотнул, с тревогой глянул туда, где пряталось за тучами опускавшееся к горизонту солнце. Подумал, что ночью, не на безопасном корабле, а на жуткой земле им придется очень непросто. Если не предпринять кое-что. – Это плохо. Ты еще не знаешь, но наши припасы утонули вместе с кораблем. Пополнить их охотой теперь не удастся. Придется обшаривать город в поисках съестного.

Пришлось отрывать от работы два десятка воинов. Еще пятеро отправились рушить ближайший дом – на дрова.

Без огня нечего и думать выжить в агрессивной тьме Теноса.

По крайней мере, до того момента, пока Горт не сумеет воспользоваться силой Господина.

Отдав необходимые распоряжения, он опустился на колени и принялся молиться. Так, как могли только предводители ячеек, – продираясь разумом через какофонию Сил этого мира, достигая сознания того, кто известен как Разрушитель и как Творящий, как Сокрытый и как Тринадцатый…

Шолан не видел, как над его макушкой поднялся столб багрового свечения, как затанцевали в нем желтые огоньки, похожие на светлячков. Он вообще не видел и не слышал ничего из обычного мира, и только губы уроженца Норции двигались, шепча неразборчивые слова.

Воины и матросы поглядывали на предводителя со страхом и старались к нему не приближаться.

Отправленные в город сумели найти кое-какую еду. Другие натаскали дров и, когда небо начало темнеть, разожгли костер. Все побросали работу и собрались вокруг пламени, в круге света, за пределами которого начал густеть мрак. И лишь когда за тучами погасли остатки заката, Горт открыл глаза.

– Все сделали, как я просил? – поинтересовался он, с видимым трудом поднимаясь на ноги. Тело от долгой неподвижности занемело, и в бедра и спину точно впились сотни иголок. – Очень хорошо…

Столб алого огня не исчез, лишь побледнел, сделался призрачным, огоньки в нем образовали круг.

– Старший, не желаете поесть? – спросил десятник охраны. – Мы нашли сушеной рыбы и…

– Нет, ешьте сами. – Шолан покачал головой. – Господин дает мне силы, и он же даст нам всем силы отомстить этой ночью врагам. Но для этого один из нас должен пожертвовать жизнью.

На миг воцарилась тишина, а затем с разных сторон зазвучали искренние, громкие голоса:

– Я готов! Я готов! Я готов!

– Хорошо, братья. – Горт огляделся, поднял руку. – Подойди ко мне. Вера твоя крепка и воля нерушима…

Из рядов выступил могучий гном, поклонился, едва не коснувшись бородой земли. Снял искусно выкованную кольчугу, поддоспешник, стащил мокрую от пота рубаху и как был, голым по пояс, лег на землю. На смуглой коже заблестели капли дождя, побежали струйки.

– Жертвенный нож утонул, но и это сойдет, – сказал Шолан, обнажая меч. – Прощай, брат. Мы еще увидимся, в ином мире, который мы ныне строим не только для Господина, но и для себя…

Гном кивнул и даже не зажмурился, когда меч вонзился ему в грудь. Хрустнули ребра, потекла кровь, пламя над головой Горта засияло ярче. Возникшее на грани света и тени чудище не успело вскинуть уродливые лапы, как рассыпалось в прах. Шолан извлек сердце и поднял его, зажав в кулаке.

– Идите ко мне, братья… – голос предводителя прозвучал странно, будто заговорило сразу множество людей. – Причаститесь кровью того, кто пошел на смерть добровольно… и мрак не станет вам больше помехой…

Первым шагнул вперед эльф-следопыт. Протянул руку, поймал на палец каплю, вытекшую из еще живого сердца. Миг помедлил и лизнул соленую жидкость. Вздрогнул, когда тьма вокруг рассеялась, а страх, жесткой лапой сжимавший душу с момента, когда они высадились на Теносе, исчез.

Покинутый город перестал внушать непонятный ужас, безжизненный лес сделался обычными джунглями, исчезла невидимая бездна под ногами, и даже строения на холмах стали просто развалинами.

– Ничего себе… – восхищенно проговорил альтаро.

А к Горту поспешили его соратники.

Каждый причастившийся обретал возможность видеть во мраке и получал защиту от облака страха, висевшего над островом. Понимал, что, несмотря на усталость и дождь, готов идти в эту жуткую ночь и сражаться во имя Господина. Согласен отдать ему кровь, жизнь и даже нечто большее…

И через час Шолан повел за собой не испуганную толпу, а уверенное в себе, слитно шагавшее войско, пусть даже небольшое. Они переправились через речку и двинулись на северо-восток, туда, где высадился неведомый враг. Несколько тварей из грязи и листьев попытались напасть на роданов, но Горт уничтожил каждое из них движением руки.

От страшилищ не осталось и следа.

Дождь топтался по палубе тысячами мокрых крохотных ножек. Слышно было, как волны бьются о борта «Владыки морей», как скрипит такелаж, как разговаривают и тихо смеются наверху матросы.

А трое учеников Харугота из Лексгольма сидели в каюте и молчали.

В тесную каморку, куда с трудом поместить три лежака и крохотный столик, их загнала вовсе не непогода, обрушившаяся на бриг не так давно. Нет, весть собратьям по могуществу подал Савирт, и они тут же покинули наблюдательные посты. Корел ушел с палубы, Лехайон оставил трюм, где Чернокрылые опять начинали ворчать по поводу затянувшегося плавания.

– Слушаем тебя, – первым нарушил тишину незаконнорожденный сын барона. – Что случилось?

– Э, хм, да… – за годы обучения магии Савирт так и не выучился говорить гладко. Порой за косноязычие ему даже доставалось от наставника. – Я, значит… с каждым днем голос ее… все сильнее звучит. Громче, понимаете?

– Цель ближе и ближе, так что ничего удивительного, – покачал головой Корел. – Капитан говорит, что сегодня вечером, в самом худшем случае – ночью мы увидим берега острова.

– Это… да, – кивнул вихрастой головой уроженец Безариона. Лицо его побагровело от натуги, от тщетных попыток выстроить слова в правильном порядке. – Но она говорит, что… опасность… нельзя подходить к Теносу с той стороны, откуда подходят к нему… остальные.

– Именно так и говорит? – спросил Лехайон, и его соседи по каюте невольно вздрогнули, поскольку купеческий отпрыск словно пропадал совсем, когда молчал и не двигался. – Ты уверен?

– Конечно. – Савирт вновь закивал. – Только я не понимаю, что это означает.

– Я видел карту Теноса. В каюте у нашего капитана, – сказал Лехайон. – И, если мне не изменяет память, самая удобная бухта расположена на южном берегу, около города. И именно там мы должны причалить.

– Похоже, что приставать придется как раз с другой стороны. – Корел задумчиво почесал щеку. – Но что это может быть за опасность? Достаточно серьезная, чтобы угрожать нам. А, как вы думаете?

– Не зна… – Лехайон осекся на полуслове, поскольку наверху, на мачте дозорный закричал «Земля!».

– Наверх, – скомандовал Корел.

Трое учеников Харугота накинули плащи с капюшонами и торопливо выбрались на палубу.

Дождь лил потоками. Серые тучи закрывали горизонт, клубились так низко, что казалось – верхушка мачты скребет по отвисшим животам. А впереди, через повисшее над волнами марево, проглядывало нечто темное, достаточно большое. Угадывались силуэты прибрежных скал.

А потом тучи разошлись, через прореху глянуло спустившееся к самому горизонту солнце, и все находившиеся на палубе содрогнулись, будто от удара. Яркие лучи высветили остров, череду округлых холмов и стоявшие на вершинах сооружения – большие, черные и ужасающие, как и все строения сгинувших под пятой времени орданов.

Один из матросов вскрикнул, рулевой грязно выругался.

– Мессены, мы прибыли, – нетвердой походкой к ученикам подошел капитан. – Если вы позволите, обогнем Тенос с запада и причалим…

– Нет, не позволим. – Корел повернул голову, блеснули его черные глаза. – Мы должны подойти к берегу с северной стороны.

– Но как? Это невозможно… Тут рифы, нет никаких подходов! – испуганно забормотал капитан.

– Я думаю, что возможно, – вступил в разговор Лехайон. – Мои друзья встанут на носу и будут указывать курс. Для тех, кто может видеть через толщу воды, это трудно. Ну а я позабочусь о том, чтобы матросы работали споро и уверенно, несмотря на страх и усталость, – и он улыбнулся так, что спина капитана мгновенно покрылась потом.

– Ну, хорошо… – пробормотал капитан. – Эй, боцман, а ну свистать всех наверх!

Бриг с гордым названием «Владыка морей» спустил часть парусов и двинулся к крутому обрывистому берегу медленно-медленно, будто слепец, нашаривавший дорогу на незнакомой улице.

Всех, кто находился на борту, ждала крайне напряженная ночь.

Глава 13 Хранитель Тьмы

Гоблины провозились с обустройством лагеря до самого вечера. Когда закончили, стало ясно, что время потратили не зря. Там, где раньше находилась главная площадь поселка, возник забор. Двумя концами он уперся в ручей и охватил достаточно большое пространство, чтобы уместиться всем, кто спасся с галеры.

Успели натаскать дров и разжечь несколько костров до того, как тьма сгустилась полностью.

– Понимаю, что по огню нас легко заметить, – сказал Анкули-Рос, – но ночевать без света на этом… острове выше моих сил.

Спорить с ним никто не стал.

Обессиливающий ужас не слабел. Сердце то и дело сжималось, одолевало желание обратиться в бегство, помчаться прочь, не разбирая дороги и завывая на ходу. Донимало ощущение, что ходишь по тончайшей корочке льда над провалом, в котором ждут, открыв пасти, свирепые и алчные хищники.

Сохранять спокойствие удавалось с большим трудом.

После полудня пошел дождь, неожиданно сильный и холодный. Вдоль забора заняли места часовые, а те, кому не выпало стоять на страже, расположились около костров. Самый маленький из них, разведенный на берегу ручья, собрал вокруг себя пассажиров погибшей галеры.

– Что за мерзкая погода, клянусь брюхом Аркуда? – проворчал Гундихар, мокрая борода которого напоминала пучок водорослей. – Я думал, что тут, в Закатном архипелаге, всегда тепло и сухо.

– Ты ошибался, – холодно заметила Саттия. – Может быть, в такую погоду страшилищ станет меньше?

Как раз в этот момент чудище, сотканное из воды и грязи, врезалось в забор, затрещали доски. Получив несколько ударов мечом, тварь исчезла, превратилась в огромную лужу.

– Это ты ошиблась, – в тон девушке проронил гном, и физиономию его украсила довольная ухмылка. – Ну что, завтра отправимся вон туда, – он показал в ту сторону, где во тьме угадывались силуэты чудовищных храмов, – и надерем задницу тем, кто прячется в этих сараях?

– Вы можете не идти со мной, – заметил Олен, вытирая мокрое лицо. – Боюсь, что мечи и даже магия там мало чем смогут помочь. А я не сумею…

– Опять завел ту же песню! – сердито фыркнула Саттия. – Ты что, считаешь нас трусами? Раз уж мы забрались так далеко, то пойдем с тобой до самого конца, а не будем сидеть в тылу. Кроме того, никто не знает, где безопаснее – там или здесь.

– Верно, – поддержал девушку Арон-Тис. – Нельзя заранее сказать, какое именно умение пригодится тебе – работать кузнечным молотом, составлять эликсиры или метать стрелы?

– Мяу, – завершил дискуссию мирно дремавший до сего момента Рыжий. Подняв голову, он выразительно клацнул зубами и добавил, явно для не очень понятливых: – Мяу… мяу-мурр…

– Вопрос решен. – Гундихар подбросил в костер полено, напрягся и вдруг оглушительно чихнул, да так, что пламя с ревом отпрянуло: – Уфф… Ага-ха… Ррры… Осталось понять, что нам предстоит делать там, наверху? Ну, чтобы надрать задницу. В какое из зданий лезть?

– Не знаю. – Олен пожал плечами. – Ктари перед смертью не успел сказать почти ничего. Он только упомянул эти самые храмы, посвященные Предвечной Тьме, но сообщил, что они спят под землей. Похоже, что с того момента, как Ктари уплыл с Теноса, тут многое изменилось. Святилища оказались на поверхности, люди бежали отсюда, братья Ктари то ли погибли, то ли ушли с остальными…

– Короче говоря, ты не знаешь, что делать, – неприятным голосом проговорила Саттия.

– А я этого и не скрываю, – пришлось еще раз пожимать плечами. – В крайнем случае, – он поднял руку, и Сердце Пламени блеснуло, – пущу в дело вот это. Надеюсь, что перед ним не устоят даже эти храмы.

– Такой план, конечно, лучше, чем никакой, – алхимик почесал гребень, встряхнул ушами, с них полетели брызги. – Но ничего, в процессе разберемся, как говорил один мой собрат по Искусству.

– Что… э, за собрат? – заинтересовался Бенеш.

– А, Вастират Ородримский. Тот, что взорвал себя и треть Острона во время неудачного опыта.

Лицо мага вытянулось.

– В любом случае нужно ложиться спать. – Олен поднялся. – Наша очередь сторожить с утра, так что просыпаться придется рано.

Вслед за ним зашевелились остальные, принялись раскладывать одеяла на мокрой земле. Сам Рендалл лег около Рыжего и честно попытался заснуть. Но ничего не вышло – мешал страх, четкое осознание того, что стоит только закрыть глаза, как тьма из-за круга света ринется внутрь и сожрет тебя…

Слышал, как ворочается Бенеш, кряхтит Арон-Тис и ругается шепотом Гундихар. Саттия молчала, но, судя по отсутствию привычного посвистывания, тоже не спала. Всех терзало одно и то же. И только Рыжий безмятежно дрых, упрятав нос под пушистым хвостом.

От костров, у которых располагались гоблины, доносились приглушенные голоса, часовые прохаживались вдоль ограды. Капли дождя шипели, попадая в пламя, на глади ручья они хлюпали и булькали, и негромко чмокали, соприкасаясь с размокшей, жидкой грязью.

Монотонный шум потихоньку убаюкал Олена, и он почти задремал. Сумел, по крайней мере, прикрыть глаза, сознание начало меркнуть, растворяться.

– Тревога! – испуганный вопль одного из часовых хлестнул не хуже вымоченной в рассоле плети.

Тьма на западе разродилась многоголосым криком.

Олен вскочил, нашарил меч и выдернул его из ножен. Мгновением позже на ногах оказался Гундихар, блеснула стальная секция его боевого цепа. Оцилан поднялся гибким движением, выпустил когти.

– Что такое? – сонно пробормотал поднявшийся на локте Бенеш.

– Нас атакуют! – Саттия, как обычно, разобралась быстрее всех. – А ну вставай, слизняк недоделанный!

Алхимик суетливо пытался выпутаться из одеяла, руки его тряслись.

А с запада, от леса, через покинутое селение к забору бежали воины. Белели во тьме их плащи, неярко поблескивали шлемы и мечи в руках. Но самое жуткое – алым светом полыхали глаза.

– Ничего себе, – только и успел сказать Олен, и тут волна нападавших достигла лагеря. Двое или трое просто перепрыгнули через ограду, достигавшую в высоту пяти локтей, зазвенели клинки.

Тренькнула тетива на луке Саттии, и эльф с длинной саблей повис на заборе. Из глазницы, куда вонзилась стрела, потекла кровь, но ее тут же смыло дождем. Могучий воин, чьи глаза пылали, словно два факела, атаковал Олена. Тот отбил несколько ударов, попытался перейти в контрнаступление, но не успел – рядом с врагом появилось еще двое.

Гундихар выскочил сбоку, лязгнула цепочка его «годморгона», обвившись вокруг чужого клинка. Гном дернул и вырвал пвартер у одного из нападавших. Но лишившийся оружия воин, не раздумывая, прыгнул вперед. Насадил себя на меч Олена, отвлекая силы и внимание, давая соратникам возможность атаковать.

Если бы не память предков, сражавшихся на ратных полях по всему северо-западу Алиона, Рендаллу пришлось бы нелегко. А так он успел стряхнуть с клинка мертвое тело. Увернулся, и чужой меч только срезал прядь волос над ухом. Отвел выпад, нацеленный прямо в бок Гундихару, и поднырнул под удар…

Отличные доспехи не помогли вооруженному топором гному. Оружие шлепнулось в грязь, а за ним свалился и его хозяин. Соседа гнома завалил Гундихар, нанеся могучий удар по шлему, а последнего воина убил Рыжий, ухитрившись запрыгнуть на загривок и перегрызть позвоночник.

Воспользовавшись паузой, Олен огляделся.

В рядах врага сражались орки, эльфы, люди, все вперемешку, а на белоснежных плащах красовалась та же крылатая рыба, что и на парусе уничтоженной Бенешем галеры. Лагерь атаковали те же самые поклонники Тринадцатого бога, непонятно откуда взявшиеся на Теносе.

Сбившиеся в кучу гоблины отчаянно отбивались, но падали один за другим. Их было немногим меньше, чем нападавших, но те, судя по всему, являлись настоящими воинами и отлично владели оружием. Кроме того, у них имелись кольчуги и даже доспехи.

– Давай им поможем! – гаркнул Гундихар, показывая туда, где отчаянно размахивал саблей Анкули-Рос.

– И оставим без прикрытия наших?! – Олен кивнул на замерших в растерянности Бенеша и Арон-Тиса. Алхимик вытащил длинный кинжал, но держал его довольно неумело, а меч в руке мага и вовсе смотрелся нелепым украшением. – Если прорываться, то всем…

– У меня стрелы кончились! – рядом появилась Саттия. – Решайте быстрее, что будем делать.

Рыжий зашипел, прижался к земле.

Кусок забора длиной шагов в пять рухнул, словно от мощного удара. В пролом шагнул очень высокий человек, у которого не только глаза горели багровым, но и над головой сияло что-то вроде нимба. При его виде Бенеш вздрогнул, на лице его возник страх.

– Главный, что ли? – поинтересовался Гундихар, делая шаг вперед.

Но оцилан успел первым. Гибкое тело взвилось в невероятном прыжке, и… воин с нимбом легко увернулся. Рыжий шлепнулся наземь, вскочил, изогнув спину и яростно шипя.

– Славный котик, – заговорил чужак с северным акцентом, растягивая слова. – Но сейчас он будет мертвым.

Меч в руке высокого налился багрянцем, словно по нему заструилась кровь. Олен бросился вперед, вскидывая ледяной клинок. Отогнал мысль, что пора пустить в дело Сердце Пламени. Обращение к мощи Первородного Огня оставит его без сил, а те еще понадобятся.

Да и вообще это оружие лучше приберечь для главного врага – Предвечной Тьмы.

Напал чужак стремительно, но Рыжий успел отскочить. А второй удар багрового меча был встречен ледяным клинком, засиявшим нестерпимым голубым сиянием.

– Что это? – высокий воин зажмурился, отступил на шаг. – Откуда? Сила Господина да пребудет со мной!

Олен не успел удивиться странному кличу. Ему пришлось срочно отбиваться – от большого костра, где схватка заканчивалась, на помощь предводителю прибежали двое в белых плащах. Гундихар оказался рядом, «годморгон» в его руках замелькал, будто легкая тросточка.

– Саттия, уводи их! – завопил Олен во всю глотку. – Уходите в лес! Мы вас нагоним! Быстрее!

Девушка кивнула и, не тратя времени на слова, просто схватила Бенеша за руку. Потащила за собой, а Арон-Тис с мешком в одной руке и с кинжалом в другой побежал следом. Трое беглецов ринулись через ручей к берегу, где шелестели во мраке джунгли.

Олен и Гундихар отступили, прикрывая бегство соратников, высокий предводитель оказался за спинами своих воинов.

– Хорошо же, – проговорил он, пристально глядя на ледяной меч. – Я ожидал встретиться с магией, а наткнулся на что-то похуже…

У большого костра звенело оружие, кто-то там еще сопротивлялся.

Предводитель вскинул клинок, направил его точно в зенит и забормотал что-то. Красивое лицо исказилось, зашипели осевшие на коже капли дождя. Статную фигуру окутало облако густеющего пара, в нем замелькали алые огоньки, похожие на летящие искры.

Олену показалось, что кто-то глянул на него пристально и злобно, и облако пара с шипением потекло вперед. Воины в белых плащах отскочили в стороны, как по команде. И настоящий таран из белесого тумана с непостижимый быстротой врезался в Рендалла.

Он успел только вскинуть меч для защиты.

Голубое лезвие гневно зазвенело, как разбившаяся льдинка, замерцали в нем синие звездочки. Пар исчез в одно мгновение, а в стороны будто ударило множество сотканных из тьмы кулаков. Олен заметил удивление на лице высокого, когда того садануло в живот и отшвырнуло далеко во мрак.

С воплями улетели прочь воины, нападавшие на Гундихара и Олена.

– Мощно, клянусь своей бородой! – рявкнул гном. – И самое ценное, что нас не задело…

– Еще бы… – слабый голос донесся со стороны большого костра, где остались на ногах трое гоблинов и между ними – Анкули-Рос. – Не думал, что у меня на галере… – капитан закашлялся, – найдется столько колдунов…

Воинов, сражавшихся против моряков, отбитое ледяным клинком заклинание тоже отшвырнуло прочь.

– А я и не колдун, – сказал Олен. – Это все… мой меч. Он несколько необычный.

– Я заметил. – Анкули-Рос был покрыт кровью с головы до ног, а сабля его казалась проржавевшей насквозь. – Что дальше?

– Уходим, пока они не очнулись. – Рендалл показал клинком на противоположный берег ручья: – В лес, и как можно дальше. У наших врагов тоже есть маг, и не самый слабый. Совладать с ним будет нелегко.

Гундихар зарычал, но спорить не стал.

– Уходим, – согласился капитан. – Только захватим чего-нибудь из еды. – Он повернулся к сородичам и отдал приказ.

Из кучи поклажи удалось выдернуть несколько мешков. Рыжий вспрыгнул Олену на плечо, и отряд беглецов ринулся через ручей. Заплескала под ногами холодная вода, местами доходившая до середины бедер. Сбоку вылезло очередное чудовище, сотканное на этот раз из воды. Времени на него тратить не стали, Гундихар на ходу лишь отмахнулся «годморгоном».

Когда роданы выскочили на берег, монстр замер в растерянности.

Выходить на сушу он, похоже, не мог.

Над головой сомкнулись шуршащие кроны, ветви хлестнули по лицу, под ногами зашелестела трава. Рыжий спрыгнул с плеча Рендалла и побежал рядом, точно обученный пес.

– Не так быстро, – прозвучал из зарослей голос Саттии. – Подождите нас.

– Чего же… вы… не… удрали? – поинтересовался Олен, переводя дыхание после бешеного рывка.

– Хотели увидеть, чем все закончится, – ответила девушка.

Вслед за ней из кустов выбрались Бенеш и старый алхимик, и беглецы торопливо зашагали на северо-восток вдоль берега.

Рядом во тьме ворочался океан, огромный и могучий, совершенно равнодушный ко всему вокруг. Дождь продолжал идти, хотя и не такой сильный, как раньше, отдельные капли прорывались сквозь кроны, падали на лица. Частенько попадались лужи, и тогда к прочим звукам добавлялось бульканье и чавканье.

А в голове у Олена крутились вопросы, на которые не было ответов: что за силу призвал высокий чужак? Неужели и правда – мощь вроде бы не существующего бога, о котором неизвестно ничего, даже имя? Только странное прозвище Тринадцатый. Ну, а если этот брат обитателей Великой Бездны и Небесного Чертога способен на подобные вещи, значит, он существует. И имеет интересы на Теносе, связанные с Предвечной Тьмой. Неужели он хочет как-то подчинить Тьму себе, чтобы с ее помощью отомстить сородичам?

При мысли об этом Рендалл похолодел. Если уж Харугот, человек по рождению, сумел обрести тут подобное могущество, то на что окажется способным бог? Или он не в состоянии воспринять и использовать чуждую силу?

– Стойте, – неожиданно сказала шагавшая первой Саттия. – Пахнет дымом, тянет… ну, спереди…

Все замерли, Олен принюхался, но ничего не уловил.

Но это ни о чем не говорило. В тонкости чувств с четвертьэльфийкой мало кто мог сравниться.

– Похоже, что не все жители Теноса удрали, – сказал Гундихар. – Дай-ка, я пойду первым.

– Это почему? – неприязненно поинтересовалась девушка.

– В темноте вижу не хуже тебя, а напади кто – сумею отбиться лучше.

– Это еще неизвестно! Я…

– Тихо вы, оба, – неожиданно вмешался Арон-Тис. – Нашли время спорить. Гном пойдет первым, а мы за ним. Стоять на месте нельзя, враг может идти за нами по пятам. Поняли?

Саттия тихонько выругалась, но спорить не стала.

Примерно через сотню шагов в зарослях впереди мелькнул огонек. Потом стала видна одинокая хижина, построенная на берегу крохотного ручейка. Ее окно светилось так безмятежно, будто они находились вовсе не на проклятом острове под сенью Тьмы, а где-нибудь в долине Дейна.

– Тот, кто живет здесь, не боится чудовищ, – заметил Олен вполголоса. – Или умеет их отгонять.

– Одно другому не мешает, – отозвался Бенеш. – Я чувствую там… силу, ну… внутри… очень странную… да…

Дверь хижины открылась с мягким скрипом, прямоугольник света упал на заросли, стали видны летевшие сверху капли дождя. Раздался надтреснутый старческий кашель, а за ним голос, слабый, но уверенный:

– Негоже гостям стоять на пороге, – произнес он. – Заходите, во имя всех богов, и да будет дом мой укрытием от царящего вокруг ужаса.

Беглецы переглянулись.

– Это ловушка, – зашептал Анкули-Рос, – туда нельзя идти.

– Почему? – спросил Олен.

– Откуда посреди этого кошмара человек? – горячо заговорил алхимик. – Это не…

Разрешил сомнения Рыжий. Он уверенно затопал вперед и принялся обнюхивать того, кто стоял на пороге хижины.

– Привет, – сказал старик, нагибаясь и гладя оцилана по спине. – Не думал, что подобные тебе еще сохранились. Рад, что ошибся.

Кот ответил довольным урчанием.

– Кто хочет, может оставаться на дожде, – заявил гном. – А Гундихар фа-Горин принимает приглашение. Клянусь еще не родившимися отпрысками моих чресл, Рыжий не может заблуждаться.

Вслед за уроженцем Льдистых гор к хижине потянулись остальные. Когда подошли ближе, Олен разглядел стоявшего на пороге – седые редкие волосы, лицо покрыто язвами, одет в черную безрукавку поверх рубахи, а на поясе болтается короткий кинжал в ножнах из кожи.

Точно так же одевался и Ктари.

– Прошу вас, заходите, – старик шагнул внутрь хижины, сделал широкий жест. – Принять как следует не могу, но хотя бы кров предоставлю….

И он закашлялся, сотрясаясь всем телом.

– Вы… э, маг? – спросил Бенеш, задержавшись на пороге.

– Нет, – ответил старик, вытирая губы, – я Хранитель.

Хижина была небольшой, в центре горел очаг, струйку дыма утягивало в пробитую в потолке дыру. В дальнем углу виднелся большой сундук, служивший, похоже, столом, а пол украшали циновки. На стенах висели гарпуны, сети, топоры, пучки стрел, еще какие-то предметы, назначения которых Олен не знал.

– Садитесь, – проговорил старик. – Будем беседовать.

– Но за нами гонятся враги! – воскликнула Саттия. – Они в любой момент могут быть здесь, и…

– Нет, не могут. Слуги того, кого пока нет, в данный момент не думают о погоне. Садитесь, – повторил старик, и голос его прозвучал с неожиданной властностью.

Олен опустился на раскрашенную в ало-зеленые цвета циновку и только в этот момент осознал, насколько промок и устал. Рядом уселись остальные, кот свернулся в клубок у огня. Старик прошел к сундуку и расположился около него, на сложенном в несколько раз одеяле.

– Значит, Ктари выполнил свою миссию, – промолвил он, грустно улыбаясь, – и погиб.

– Вы знали его? – спросил Олен.

– Я учил его, и я отправил его на материк, чтобы он нашел тех, кто сможет убить того, кто некогда обвел нас всех вокруг пальца. Не я один, конечно. В этом участвовали все Хранители.

– А где они? – нетерпеливо поинтересовался Анкули-Рос. – И что вы, укуси меня акула, храните?

Двое его матросов лишь очумело моргали.

– Теперь уже ничего, – старик вновь улыбнулся, потом сморщился, точно от сильной боли. – То, что пряталось в земле Теноса, ныне выбралось на поверхность и готово уничтожить весь Алион. А братья мои погибли все до единого в тот день, когда мы попытались сокрушить Тьму. Я сам еле выжил, но проживу недолго. Тьма испятнала меня. – Он поднял руку, тронул одну из язв на лице. – Подобные штуки покрывают меня не только снаружи, но и внутри.

Мысли в голове Олена пустились в бешеный галоп, сердце забилось чаще. Похоже, они нашли того, кто сумеет объяснить, каким образом можно одолеть Харугота!

– И внутри? – Бенеш поморщился. – Это же, ну… очень больно, да.

– Никакая магия не способна излечить поражение, нанесенное Тьмой, или даже ослабить мучения. Я мечтаю о смерти, – очень серьезно произнес Хранитель. – Но просто так умереть не могу.

– Это почему? – поинтересовался Гундихар.

– Кто-то должен взять себе то знание, что внутри меня. Именно оно спасло меня от смерти в тот день, когда мы отправились к храмам. Сейчас я – не более чем знание в оболочке из смердящей, разлагающейся, мучающейся плоти… Стоит знанию уйти, и плоть обратится в прах.

– Э… это все, конечно, очень интересно. Но мы хотели бы выяснить, как победить того, кто известен как Харугот из Лексгольма, консул Золотого государства, – вмешался Олен.

– Понимаю. У вас в головах кружатся, как мотыльки около пламени, десятки вопросов – насчет Тьмы, преступника и святилищ, возведенных тысячи лет назад народом уттарнов, – старик вздохнул. – Но начни я отвечать на них по порядку, мне пришлось бы говорить не меньше месяца. Лучше мы поступим по-другому. Иди-ка сюда, дочка.

– Я? – синие глаза Саттии изумленно расширились.

– Да, ты. Именно тебе предстоит стать новым Хранителем.

– Это почему? – набычился Гундихар.

– Вы все – доблестные и достойные роданы, – мягко проговорил хозяин хижины. – Но для того, чтобы хранить знание, годится только она. Это я вижу так же четко, как признаки крови альтаро или сельтаро в ее жилах. Попробуй я передать знание любому другому, он лопнет, как ветхий мех. Не телом, а разумом, само собой. Превратится в безумца. Причина в том, что девушка прошла через смерть, стояла на самой ее грани.

Олен вспомнил Темный путь, нападение чудовищ и холодное, неподвижное тело на своих руках.

– А я? – тихо поинтересовался он. – Я тоже стоял у врат Адерга.

Старик повернул голову, пристально глянул прямо в лицо Рендаллу и удивленно покачал головой.

– Ты мог бы стать Хранителем, но у тебя своя ноша. Незачем рисковать.

– А если я не захочу быть этим самым Хранителем? – спросила Саттия. – Корни и листья, зачем мне это надо?

– Никто не может тебя заставить, никто не держит здесь. Идите, вы свободны. Попробуйте добраться до храмов сами. Но без принадлежащего сейчас мне знания сделать это сложно, просто невозможно. Вы погибнете быстро. В пасти созданий Тьмы или от мечей слуг того, кого нет.

Мгновение девушка сидела неподвижно, затем резко поднялась и шагнула мимо очага к старику.

– Хорошо, – сказала она, и Олену почудился отчаянный взгляд, брошенный в его сторону. – Что нужно делать?

– Садись напротив меня. – Хранитель улыбнулся, глаза его блеснули. – Закрой глаза и дай мне руки.

Саттия послушно опустилась на одеяло. Старик взял ее ладони в свои, несколько раз глубоко вздохнул.

– Будет не очень приятно, – сообщил он. – Потерпи. А вы прощайте, был счастлив увидеть перед смертью, что у этого мира все же есть надежда.

И, закрыв глаза, Хранитель резко наклонился вперед, прижался лбом ко лбу девушки. Пламя в очаге заревело, взметнулось огненным столбом до самой крыши, Саттия глухо застонала.

Олен с сочувствием подумал, что она может испытывать нечто похожее на пережитое им у Камня Памяти – хлещущие через мозг потоки чужих воспоминаний, боль не телесная, а какая-то другая, жуткая, непредставимая, ощущение, что ты разорван на сотни кусочков…

– О нет… не может быть… что это? – шептал Бенеш, и глаза его не отрывались от старика и девушки.

Столб пламени колыхался, в углах хижины плясали непонятно чем или кем отброшенные тени, черные и уродливые. Анкули-Рос и его матросы дрожали от страха, Арон-Тис был спокоен, а Рыжий спал как ни в чем не бывало. Негромко царапал крышу дождь, волны шумели, набегая на берег.

В какое-то мгновение тени замерли, а все звуки исчезли, точно умерли. Олен даже поднял руки, чтобы хлопнуть себя по ушам, настолько болезненной показалась тишина. Но в этот момент Саттия со вздохом оттолкнула Хранителя, и тот бесшумно упал на спину – высохший труп, словно пролежавший на солнце не один месяц.

Пламя опало, втянулось в очаг, оставив лишь угли.

И тут звуки вернулись.

Горт Шолан открыл глаза после того, как в лицо ему плеснули горсть ледяной воды.

– Старший? – произнес кто-то голосом, полным тревоги.

Горт лежал на спине, над ним было светло-голубое утреннее небо, неторопливо плывущие серые облака. Но самое странное – он никак не мог вспомнить, где находится и как сюда попал.

– Старший, вы в порядке? – повторил тот же голос.

Шолан повернул голову, обнаружил, что на него смотрит носатый гоблин в шлеме с гребнем. Нахмурился, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это лицо, и тут незримая заслонка в памяти упала, воспоминания хлынули потоком – жертва во мраке, путь через ночь, схватка у ручья…

Но вместе с ними пришла боль – в саднящих, точно обожженных руках, в спине и даже в зубах.

– Чтххо… почххему… – слова лезли через горло с мучением, словно утыканные шипами стебли шиповника.

– Вы атаковали того типа со светящимся мечом. – Гоблин все понял. – Потом нас всех разбросало и лишило сознания. Я очнулся первым, примерно час назад, помог прийти в себя другим. С вами пришлось повозиться дольше всего. Тех тварей, что рождает сам остров, не видно, ни на кого из находившихся в обмороке они не нападали…

Это не казалось странным – сила, вызванная Гортом во время жертвоприношения, еще действовала, судя по красным искрам в глазах гоблина. А рядом с мощью Господина ничего не стоят какие-то жуткие твари. Зато чудным выглядело другое – полупрозрачный, словно изо льда вырезанный меч, сумевший отразить атаку той же самой мощи.

– Уже утро? – с некоторым трудом, но Шолан сумел подняться на ноги. – Сколько нас осталось?

Он стоял на площади заброшенного поселка, недалеко от частично разрушенного забора. За ним виднелось кострище, клокотавший ручей. И что странно – нигде не было ни одного тела.

Будто проклятая земля всосала их в себя.

– Двадцать семь, – отрапортовал гоблин, подавая предводителю меч.

– Немного, – проговорил Горт. – Но достаточно. Как сказал Господин – горячая вера делает малое войско великим, а горящая сметает любые препятствия. А наша вера пылает. Ведь так, братья?

– Так! Слава Сокрытому! Слава Тринадцатому! – завопили выжившие после ночного боя гвардейцы и матросы.

Но Шолан не вслушивался в их крики, он напряженно думал – что делать дальше, как справиться с врагом, который не так прост, как показалось на первый взгляд? Что за сила противостоит им на этом острове? И как выполнить задание Господина с настолько малым отрядом?

Ничего дельного в ноющую голову не приходило.

– Будем молиться, братья, – сказал Горт, когда вопли стихли, – будем просить Господина даровать нам мудрость и силу. На колени!

Уговаривать никого не пришлось. Двадцать семь роданов повалились на колени как один. Сложили руки у груди и дружно забормотали вразнобой, каждый на своем языке.

Молитва – могучая сила, и хорошо, что об этом забыли поклонники ложных богов, давно утратившие веру. А уж групповая молитва, да еще и направленная на понятную цель, и вовсе может стать настоящим оружием. В руках того, кто умеет ею управлять…

Шолан опустился на колени последним. Погрузился в транс, как вчера, пытаясь достучаться до сознания Господина, но призвать на этот раз не его силу, а разум. Дабы понять, что делать, как поступить, а заодно, если получится, дать знать Тринадцатому, что происходит с его верными слугами.

Но сегодняшняя задача выглядела на порядок сложнее, да и сам Горт, если честно, устал. Долгое время ничего не происходило, несмотря на отчаянную, истовую молитву, и братья начали в сомнении поглядывать на предводителя. А он звал и звал, орал про себя, раскрывая сердце.

И кровь словно кипела в жилах, заставляя трепетать слабое тело.

А потом Шолан ощутил отклик – необычайно тихий, но очень четкий, и даже разобрал обращенные к нему слова.

– Возблагодарим же Господина! – сказал Горт, когда голос в голове затих. – Он явил нам свою милость. Слава ему!

– Слава! Слава! – зазвучали крики.

– Мы должны отправиться в погоню и уничтожить тех, кто посмел встать на нашем пути! – Шолан поднялся и огляделся. – Без этого не будет нам удачи, и Господин отвернет лик свой от нас!

Пока они молились, солнце взошло, по волнам к берегу от самого горизонта вытянулась золотистая дорожка.

– Кто готов встать на след?

– Я, – вперед выступил один из немногих выживших эльфов. – Милость Господина позволит мне обнаружить беглецов.

– Хорошо, веди нас. – Шолан обнажил клинок. – И приготовьте оружие. Сила жертвы скоро оставит нас, и от чудовищ этого острова придется отбиваться простой сталью.

И словно в ответ на его слова, мусор за одной из хижин зашевелился, сложился в жуткую шестиногую фигуру. Тварь, напоминавшая жука с волчьей головой, ринулась к роданам, но, не добежав нескольких шагов, рассыпалась.

Порождения Теноса не могли добраться до слуг Сокрытого.

Пока не могли.

Темное покрывало ночи упало стремительно, во мраке исчезли сеющие дождем тучи, пропал горизонт. Остался только силуэт Теноса и вздымающихся над ним храмов, испускающих слабое, призрачное свечение.

«Владыка морей» шел к берегу медленно, то и дело меняя курс. На носу стоял Корел, глаза его были закрыты, а вытянутые руки словно ощупывали в воздухе что-то невидимое. Савирт и Лехайон находились тут же, на шаг позади, и именно они давали команды капитану – «Направо», «Налево», «Стоп». Тот передавал их дальше, матросы торопливо спускали и поднимали паруса, рулевой крутил штурвал, бриг рыскал туда-сюда, напоминая потерявшую след собаку.

Но все же он потихоньку приближался к суше.

Корел видел, и даже не видел, а скорее чувствовал укрытые под водой зубцы рифов, вытянутые туши отмелей. От первых веяло прямой угрозой, они напоминали хищников в засаде. Вторые излучали гнилостное омерзение, точно старые, мертвые болота.

Хотя жизнь тут была – сновали рыбы, колыхались водоросли, ползали по дну крабы и еще какие-то существа.

– Направо, – бросил Лехайон, уловив переданную бастардом картинку.

– Право руля! – рявкнул капитан.

Бриг наклонился, заскрипели канаты, забурлила под килем вода.

Корел на мгновение ослабил сосредоточенность и тут же почувствовал, что впереди что-то не так. Даже открыл глаза и обнаружил, что все идет по-прежнему – льет дождь, плещут волны.

– Что-то, кто-то… – с натугой проговорил Савирт, – призывает силу на другой стороне острова… чудную силу…

Да, в самом деле за цепью холмов, отделяющих северную часть Теноса от южной, кто-то творил чародейство. Но какое именно, Корел понять не мог. Он, умевший почуять чужую ворожбу по малейшему следу и не просто почуять, а понять, на что она нацелена. И это выглядело странным.

Совершаемая на острове магия не принадлежала к той ее части, что доступна обычным людским колдунам. Тут не использовался Истинный Алфавит. Не ощущалось холодного дыхания эльфийского волшебства, опаляющего жара орочьей силы, тонкой вязи Искусства Ветра или тяжелой мощи гномьего чародейства. Чудное заклинание не походило вообще ни на что, но оно работало.

– Что он делает, хотел бы я знать? – через стиснутые зубы поинтересовался Лехайон. – И кто это?

– Не зря она велела нам… запретила там высаживаться, – выдавил из себя Савирт. – Это… опасно то, чего не знаешь.

– Потом, все потом! – воскликнул Корел, напоминая соратникам, что у них есть другая, много более насущная задача – провести «Властелина морей» к берегу. – А ну налево!

– Лево руля! – с облегчением выкрикнул капитан, вслушивавшийся в непонятный разговор молодых магов.

Чужое колдовство вскоре утихло, остался лишь едва понятный след. Но Корел заставил себя забыть о нем и сосредоточиться на том, что надо пройти очередной ряд рифов. И вновь зазвучали однообразные команды – направо, налево, опять направо…

Один раз пришлось пустить в ход собственную силу, дабы разрушить отмель, что словно высунулась из глубины перед самым носом. Море вздрогнуло, закипели волны, из ушей Корела потекла кровь, но зато и опасное препятствие перестало существовать, на его месте возникло облако песка.

Еще через какое-то время Корел рискнул открыть немилосердно саднившие глаза. Увидел, что дождь закончился, на востоке светлеет, а между берегом и бригом осталась лишь полоса чистой воды.

– Справились. – Савирт улыбнулся.

– Точно. – Лехайон вздохнул и уселся прямо на палубу. – Что-то устал я.

– Где будем причаливать? – осторожно поинтересовался капитан. – Подходящих мест, честно говоря, не видно.

С этой стороны берега Теноса поднимались, подобно бастионам могучей крепости. Ручьи опускались к морю небольшими водопадами, кое-где виднелись шершавые языки осыпей, но маленькие бухты не годились для большого корабля.

– Становитесь на якорь и спускайте лодки, – велел Корел. – Будем высаживаться так.

Капитану такой вариант явно не понравился, но спорить он не осмелился.

Вновь засуетились матросы, полетели за борт веревочные лестницы, с плеском шлепнулись в воду два довольно больших баркаса. В первый, помимо гребцов, сели ученики Харугота, во втором разместились десять чернокрылых. Заскрипели весла, суденышки двинулись к берегу.

Когда под днищем захрустело, Корел поднялся и первым шагнул через борт. Не обращая внимания на то, что вода попала в сапоги и намочила штаны, зашагал к земле. А едва вступил на нее, вздрогнул и замер, поскольку в тело словно вонзился длиннющий шип.

Выученики Харугота умели чуять силу Истинной Тьмы, но привыкли, что вокруг ее – ничтожно мало. Здесь же, на Теносе, силы этой были настоящие облака, и внизу, под обманчивой твердью, будто кипел громадный котел, наполненный раскаленным черным варевом.

И Корел рассмеялся, чувствуя себя рыбой, после прозябания в луже попавшей в океан.

С рокотом зашевелились перед ним камни, поднялась из них уродливая, сбитая из валунов фигура, отдаленно похожая на человеческую. Распахнула пасть – черную воронку без дна.

Но Корел только повел рукой, и фигура рассыпалась, камни покатились в стороны.

– Вот мы и дома, – сказал он, оборачиваясь к Савирту и Лехайону, остававшимся в лодке. – Выгружаемся.

Глава 14 Врата крови

Некоторое время Саттия сидела неподвижно, сгорбившись, а затем открыла глаза и обвела ими хижину. Олен, поймав взгляд девушки, вздрогнул – что-то новое появилось в этом взгляде, очень странное и нечто настолько чужое, что вызывало самый настоящий озноб.

Будто знакомыми синими глазами смотрела прожившая много столетий женщина.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно поинтересовался Арон-Тис.

– Неплохой вопрос, – улыбка Саттии оказалась прежней, и у Олена немного отлегло от сердца. – Как может чувствовать себя родан, душу которого вывернули и набили всякой требухой?

– И… э, какой же именно? – спросил Бенеш.

– Тьмой. Знанием об этой Тьме. Частички ее теперь в моей крови, а все, что ведомо о ней роданам Алиона, – в голове.

– Меня от мудреных разговоров мутит! – рявкнул Анкули-Рос. – Клянусь пастью кита-головача, я хочу есть.

– Вон там похлебка из мидий. – Саттия указала в сторону стоявшего на сундуке котелка с крышкой. – Кроме того, вы ведь захватили что-то из лагеря? Так что кушайте. А мы пока решим, что делать дальше.

– Одно другому не мешает, ха-ха, – и Гундихар первый завладел котелком. Вытащил из мешка ложку и принялся шумно хлебать. Гоблины взялись за собственные запасы, то и дело кидая на гнома сердитые взгляды.

– Что тут решать? – Олен подергал себя за мочку уха. – Нужно идти к святилищам этих… как он сказал?.. уттарнов и попытаться их разрушить.

– Все не так просто. – Саттия глянула в очаг, и угли тут же занялись пламенем. – Чтобы подойти к ним, нужно пробиться через… как бы это сказать… защитную оболочку. Для этого есть лишь один верный способ – магия крови.

– Нет! – воскликнул Бенеш, глаза его расширились.

– Да, – кивнула девушка. – Убивать никого не придется, утешься этим. Кроме того, вход в главное святилище закрыт. Чтобы открыть его, нужно пройти в храм, что стоит западнее всех. Он называется Дом Смерти.

– Это… – Олен вызвал из памяти картинку, – пирамида?

– Сейчас он выглядит, как пирамида, а вообще облик этих сооружений время от времени меняется. Вернувшись из Дома Смерти, нужно проникнуть в подземелья под основным храмом, Домом Ничтожества, отыскать там источник, место прокола. И заткнуть его. Если это сделать, то обрушатся все святилища, и лапа Тьмы будет вынуждена убраться из Алиона.

– Так просто? – Гундихар оставил наполовину опустевший котелок и сыто рыгнул. – Тогда почему никто этого не сделал до сих пор?

– Храмы прятались под землей и были неуязвимы. Хранители боролись с эманациями, проникавшими наружу, не больше. Но и Тьма тогда не могла непосредственно просачиваться в Алион.

– Как-то это сложно все… – пробормотал Олен, пытаясь осмыслить услышанное. – Почему она тогда не захватила весь мир?

– Тьма – как вода, протекает только в дыры, – пояснила Саттия. – Пока дырочка крохотная, поток ее невелик. Но если разрастется…

– Ха, слушайте, а почему вы уверены, что у нас хоть что-то получится? – с сомнением осведомился Гундихар. – Ведь Хранители во главе с этим хмырем, – гном показал на мертвеца, – попытались. И у них ничего не вышло. А уж они в этой самой Тьме секли получше многих.

– Верно, но у нас есть то, чего не было у них. – Саттия поглядела на Олена, и он вдруг подумал, что та порывистая, непосредственная девчонка, с которой он столкнулся на опушке Вечного леса, исчезла, осталась где-то в прошлом. Мысль эта вызвала грусть, захотелось вернуть те дни, когда они путешествовали вдвоем, чтобы многое изменить, чтобы сказать то, что он так и не сказал. А теперь, наверное, и не скажет никогда. – У нас есть меч из кости йотуна и кольцо, способное вызывать Первородный Огонь.

– Меч бессилен против Тьмы, – сказал Рендалл. – Я же не смог зарубить Харугота.

– Но не против ее порождений, – покачала головой девушка. – В любом случае, у нас нет иного выхода. Либо мы идем к храмам и пытаемся их сокрушить, либо погибаем просто так. Когда до нас доберутся создания Тьмы или тот высокий тип с багровым мечом. В то, что он оставит нас в покое, я не верю.

– Он не оставит, – пробормотал Арон-Тис. – Но ничего, и не с такими справлялись. А поесть и в самом деле надо. Эй, бородатый, там что-нибудь осталось?

– Обижаешь, – и гном протянул гоблину котелок.

Позавтракали быстро, а когда выбрались из хижины, обнаружили, что наступило утро. Солнце еще не выглянуло из-за горизонта, но небо посветлело, а дождевые тучи куда-то унесло. На их место явились шустрые серые облака, похожие на обрывки холстины.

– Надо похоронить Хранителя, – сказала Саттия, когда шедший последним Анкули-Рос шагнул за порог.

– Это как? – Олен нахмурился. – На то, чтобы рыть могилу, у нас нет времени.

– Я понимаю. Но этот дом… тут обитали десятки поколений Хранителей, и сила его подчиняется мне. – Девушка вскинула руку, из хижины донесся рев. Сквозь крышу ринулся вверх столб пламени. Огонь пополз по стенам, но и не подумал затронуть стоявшие рядом деревья.

Через миг все было закончено – пламя затухло, на месте хижины осталась черная проплешина.

– Впечатляет, – сказал Гундихар, а Анкули-Рос помянул кишки кальмара и еще какие-то органы каракатицы.

– Пошли? – осведомилась Саттия и повела всех на северо-запад, через джунгли в сторону холмов.

– Э, слушай… – ее догнал Бенеш, пошел рядом. – А ты не… вдруг ты помнишь, кто были эти самые уттарны? О них говорил тот старик, да. Кто они? Ведь о подобной расе нет ничего в книгах…

– До людей Хранителями много тысячелетий являлись сельтаро, – ответила девушка. – Но и они не застали уттарнов. Может быть, нагхи их видели? Одно могу сказать – строители этих храмов мало походили на роданов…

– Уж в этом-то я и не сомневаюсь, – покачал головой Олен, разглядывая каменные страшилища.

За ночь они и вправду немного изменились. «Наконечник копья» обзавелся парой опиравшихся о землю «крыльев», на верхушке пирамиды вырос блестящий шар. Главное святилище стало чуть выше, а стоявшее справа от него обзавелось парой башен, круглых и очень высоких.

Олен шагал за Саттией и Бенешем, держал руку на мече и не забывал поглядывать по сторонам. Глаза говорили, что идет он по твердой почве, а вокруг – густые джунгли. Рассудок же непонятно почему был уверен, что Рендалл топает по хрупкому и очень узкому мосту над пропастью, заполненной раскаленной лавой. Подобное несоответствие сбивало с толку, заставляло время от времени встряхивать головой и щипать себя в попытках отогнать морок.

Лес был довольно густой, но вполне проходимый. Высились столбы деревьев-исполинов, отходили в сторону могучие корни. Лианы струились, точно изумрудные водопады. Кустов не имелось вовсе, их заменяла высокая трава, похожая на осоку. При ходьбе она неприятно шелестела.

Пепелище осталось позади, начался подъем, пока довольно пологий, и тут слева зашуршали опавшие листья. Взлетели в воздух, закрутились и сложились в приземистую тварь, похожую на жабу.

– Вот и хозяева встречают, – сказал Олен, поворачиваясь к ней и вытаскивая ледяной клинок из ножен.

Чудовище успело только разинуть пасть, как меч вонзился в уродливую бугристую голову. Лезвие прошло через нее легко, и листья с шорохом посыпались на землю.

– Нехорошо так с хозяевами, – укорил Гундихар и тут же сам врезал «годморгоном» по морде монстру, высунувшемуся из зарослей. Удар разбил жуткую голову на куски, тварь исчезла, словно ее и не было. – Хотя с такими хозяевами только так и надо, клянусь руками Аркуда.

Подъем стал круче, Саттия повернула прямо на запад. Путники миновали болотце, где пришлось отбиваться от чудищ, сотворенных из грязи и воды. Одно зарубил Анкули-Рос с матросами, другое попалось под клинок Саттии.

Взошло солнце, стало подниматься выше и выше. Ближе к полудню устроили привал около выбивавшегося из-под скалы ручья, чистого и говорливого. Перекусив и немного отдохнув, зашагали дальше. А еще через пару миль Саттия скомандовала:

– Все, пришли. Теперь наверх.

Повернули направо, принялись карабкаться по довольно крутому склону, изрытому норами и заросшему густым кустарником. Ноги скользили по сырой после дождя земле, и идти было трудно. А когда через зелень впереди и вверху показались черные и блестящие стены пирамиды, Олен почувствовал что-то вроде толчка в грудь. Попытался шагнуть и понял, что не может этого сделать. Мускулы просто отказались повиноваться.

Зарычал Гундихар, с той стороны, где поднимался Анкули-Рос, донеслись сочные гоблинские ругательства.

– Стоп, дальше нам не пройти, – проговорила Саттия.

– Но я… ну, ничего не чувствую, – растерянно моргая, заявил Бенеш. – Совсем… тут нет никакой магии…

– А это и не магия, а сила Тьмы, – уверенно пояснила девушка. – Сейчас я постараюсь вызвать из памяти подробности ритуала, а ты пока собирайся с силами. Твоя помощь наверняка понадобится.

Она закрыла глаза и приложила пальцы к вискам, на точеном лице появилось страдальческое выражение. Олена даже передернуло от желания подойти к ней обнять за изящные плечи.

– Готово, я вспомнила, – голос Саттии прозвучал низко, как-то по чужому, и это желание мигом пропало.

– Что… э, нужно делать? – Бенеш захрустел пальцами.

– Приготовь нож. Твой как раз подойдет. – Девушка обернулась, поманила спутников: – Идите сюда. Понадобится кровь каждого, кто хочет войти внутрь. В том числе и твоя, – последняя фраза предназначалась Рыжему.

Тот недовольно пошевелил усами.

– А может быть, мы вас тут подождем? – предложил один из матросов.

– Оставаться одному – верная гибель. Рано или поздно ты устанешь или поддашься страху, – сообщил Арон-Тис, – и тогда порождение Тьмы доберется до тебя. И проглотит целиком, не оставив даже сапог.

– Не позорь команду, – сурово добавил Анкули-Рос и щелкнул себя по серьге.

Бенеш вытащил из ножен короткий ритуальный нож.

– Режь поперек ладони, не очень глубоко, но и не так, чтобы только оставить царапину. – Саттия протянула левую руку.

– Э… да. – Маг сглотнул и решительно надрезал нежную розовую кожу.

Потекла кровь, девушка сжала руку в кулак, а затем выбросила ее перед собой. Полетели багровые капли и… повисли в воздухе, точно уткнулись в невидимую стену.

– Остальные – то же самое. – Саттия отступила в сторону. – Нужно пометить кровью участок размером с дверь, чтобы все могли пройти.

– Хорошо, – и Олен шагнул к Бенешу.

По очереди они подходили к магу, он надрезал каждому ладонь. Новые и новые капли пятнали незримую преграду. Нанесенные первыми начинали потихоньку чернеть, но не размазывались и не скатывались вниз. Висели на месте, словно приклеенные.

– А теперь что ты чувствуешь? – поинтересовалась девушка, когда Бенеш раскромсал и свою ладонь.

– Э… ну-ка… а, да… – глаза молодого мага сверкнули удивлением. – Этот участок словно обрел плоть… стал твердым, да.

– А значит, его можно сокрушить, как и любую другую преграду.

Бенеш несколько мгновений изумленно смотрел на Саттию, потом убрал нож на место и повернулся к стене. Без раздумий принялся чертить между кровавыми точками буквы Истинного Алфавита. Первая вспыхнула гнилостным зеленым светом, по воздуху будто потекли ручейки густой малахитовой воды. Когда нанес последнюю, раздался глухой звук, похожий на отрыжку.

Сначала ничего не произошло, а потом все знаки разом исчезли, а вместе с ними и пятнышки крови. Осталась точно такая же пустота, что и до начала ритуала, но почему-то показалось, что это иная пустота…

– Э… у меня получилось, да?

– Сейчас проверим, – и Саттия решительно шагнула вперед.

Она легко прошла там, где раньше стояла непреодолимая преграда. Обернулась и нетерпеливо замахала, приглашая спутников за собой.

– Молодец, приятель, – Гундихар хлопнул Бенеша по плечу. – Заслужил пару кружек темного пива. Я бы тебя угостил, да взять его, увы, негде. Но ничего – при первой же возможности налью.

Маг только слабо кивнул, похоже, до сих пор не веря в собственный успех.

За гномом шагнул Арон-Тис, один из гоблинов-матросов, а Олен повернулся на подозрительный шорох. И едва успел увернуться от удара лапы, сложенной из толстых веток.

Очередной монстр, напитанный силой Тьмы, был раза в три больше лошади, и тело его составляли полусгнившие бревна.

– Бегите! Сюда! – крикнула Саттия. – Внутрь им хода нет!

– Сейчас… – Олен упал, перекатился, толстенная нога ударила рядом, оставив вмятину размером со щит. Истошно завопил Рыжий, глаза его вспыхнули яростным золотым огнем.

Но зато Анкули-Рос и второй матрос успели проскочить через проход, а капитан – еще и уволочь с собой замершего Бенеша.

– Вот тупая деревяшка… – Олен прыгнул вперед, избегая нового удара, оказался прямо перед круглой пастью. Оттуда потянуло тонким, еле ощутимым запахом гниения, ноги подкосились, перед глазами все закружилось. – Ах ты, зараза… ах ты…

Невероятным усилием заставил себя двигаться, бросился в сторону. Споткнулся, и это на самом деле помогло – пальцы-сучки едва не ухватили его за шею. В голове немного прояснилось, и Рендалл, не теряя времени, ринулся к двери в невидимой стене. Проскочил через нее и упал на колени, пытаясь отдышаться. Рядом обнаружился оцилан, ушедший с поля боя вместе с хозяином.

Громадная тварь вскинула руки-бревна и прыгнула вслед за человеком. Но точно так же, как и капли крови, налетела на незримое препятствие. Ее отбросило, и прямо в воздухе здоровенная туша начала распадаться. Наземь посыпались бревна, ветки, листья, какой-то мусор.

– Вот и все, – сказал Олен, поднимаясь на ноги. – Можно идти дальше.

Только в этот момент он осознал, что ощущение бездны под ногами исчезло. Но зато воздух сделался неправдоподобно горячим и каким-то липким, каждый вдох мучительной болью отдавался в груди.

– Тебя не задело? – поинтересовался Арон-Тис. – Дай-ка я посмотрю…

– Тихо, сюда идут! – воскликнула Саттия, и тут вверху, рядом со святилищем, появились люди, числом около десятка.

Мощные воины в длинных кольчугах из вороненой стали и округлых шлемах из того же металла, украшенных крылышками, выглядели очень опасными. На поясах, чьи пряжки украшало золоченое изображение половинки солнечного диска, висели короткие мечи в покрытых серебрением ножнах.

Олен испытал невероятно сильное желание ущипнуть себя и вырваться из жуткого сна. Чернокрылые, лучшие воины Харугота – откуда они взялись здесь, в тысячах миль от Безариона?

– Это еще кто такие? – недоуменно пробормотал Анкули-Рос, а воины, не тратя времени, выхватили клинки и побежали вниз по склону.

– Враги. – Олен поднял меч, ощущая, как от прилива крови покалывает лицо, а горло перехватывает от ярости.

Именно эти парни сожгли Заячий Скок, убили тех, кого Рендалл привык считать родителями. Они же попытались зарезать его в Золотом замке, не гнушались исполнять любые, самые мерзкие приказы своего господина…

Нет, их он щадить не станет!

Успел разглядеть удивление на лице одного из чернокрылых – высокого и статного парня, услышать азартный крик Гундихара. А потом все вокруг будто окуталось багровым туманом, звуки затихли. Остались лишь враги и запылавший нестерпимым лазурным огнем ледяной клинок.

Олен атаковал, стремительно и яростно, забыв о защите.

Меч летал, пробивая кольчуги и шлемы. По лезвию текли потоки темной крови, и казалось, что древнее оружие пело от наслаждения, упиваясь эманациями боли и смерти. Никогда ранее Олен настолько полно не отдавался боевой ярости, воспоминания о которой, что принадлежали предкам, обитали в его памяти наряду с другими, куда более мирными.

Но сегодня амок вырвался на свободу.

Минуту назад Саттия удивленно ахнула, а Рыжий зашипел, когда Олен неожиданно зарычал и побежал вперед, навстречу чужакам в черных шлемах. Играючи, уклонился от удара и ответным выпадом поразил высокого чернокрылого прямо в сердце. И тут же заплясал, завертелся, отражая удары соратников погибшего. Зазвенела сталь, полетели длинные белые искры.

– Стыдно отставать! – завопил Гундихар. – Поможем!

На месте остались только вымотанный до предела Бенеш и Арон-Тис с кинжалом в руке. Остальные кинулись в драку. Рыжий истошно замяукал, клинок Саттии отразил удар много более тяжелого меча, а цеп гнома ударил по шлему врага. Замелькали сабли Анкули-Роса и его подручных.

Схватка закончилась очень быстро. Рухнул последний чернокрылый, которого Олен просто обезглавил, и оказалось, что сражаться больше не с кем. На земле осталось десять тел в черных плащах и один из гоблинов-матросов с разрубленной шеей и диким удивлением на лице.

– Неужели все? – спросил Гундихар, недоуменно оглядываясь. – Ха-ха, так не интересно, кляну…

– Боюсь, что не все, почтенный гном. Это только начало, – от храма уттарнов спускался еще один человек, маленький и тощий, с черными волосами и улыбочкой на белом лице.

Одет он был в скромный торлак из темного сукна, оружия при себе не имел. Но при этом в глубоко посаженных глазах пряталось что-то, заставившее Бенеша вздрогнуть, а Саттию – подобраться.

Олен же, покрытый чужой кровью, словно мясник на бойне, без раздумий прыгнул на чужака. Сверкнул меч, способный рубить камни и даже, наверное, драконью чешую, и отскочил от вскинутой ладони черноволосого. И только Саттия разглядела, что эту ладонь окутало черное облачко.

– Зачем же так? – с издевкой проговорил человек. – Меня, увы, не поразить даже таким оружием…

Анкули-Рос метнул нож так стремительно, что остальные увидели лишь смазанное движение. Утяжеленный у кончика лезвия клинок ударил чужака в висок и отлетел, будто от валуна.

– Нехорошо… – голос черноволосого звучал странно, губы кривились, а очертания фигуры то и дело начинали дрожать. – Вы все умрете… и ваша смерть пойдет лишь ко славе Той, кому мы служим…

Он стремительно махнул ладонью, и капитан закричал. Вскинул руки к лицу, из глаз потекла кровь. Плоть начала отваливаться целыми пластами, обнажая белые кости. Вой перешел в хрип.

Наземь упала груда содрогающегося мяса.

– Бей его! – заорал Гундихар, и они все бросились одновременно – Олен ударил ученика Харугота в живот, гном замахнулся «годморгоном», Рыжий прыгнул, целясь когтями в лицо. И только Саттия, шепча что-то себе под нос и поглаживая меч, принялась обходить чужака сбоку.

Она единственная понимала, кто перед ними. Знала, что обманчиво хрупкого юнца, пустившего Тьму в собственную плоть, не возьмет никакое оружие, даже могучий клинок Олена.

Никакое, кроме того, что само насыщено той же Тьмой.

И когда ученик Харугота легко отбросил оцилана, небрежным движением сбил с ног гнома и просто не обратил внимания на атаку Рендалла, она ударила. Прямо в спину, чуть выше правой почки. Меч вошел легко, словно не в тело, а в туман, потекла обычная красная кровь.

– Что… как? – у раненого хватило сил на то, чтобы обернуться, лицо его сделалось еще белее, чем раньше.

После этого ученик Харугота медленно свалился навзничь и остался лежать неподвижно.

– Добрый удар, – гном с кряхтением поднялся. – За него я готов простить тебе, Саттия, того типа на галере. И кого-то этот урод мне напоминает, не будь я Гундихар фа-Горин.

– Он такой же, как тот, кого мы убили в орочьем поселке, – устало пояснил Олен, которого оставило боевое безумие. – Ученик Харугота из Лексгольма.

– Надо же. – Арон-Тис наклонился. – Честно говоря, я не особенно верил вашим рассказам, что они неуязвимы. И только увидев подобное собственными глазами, – он сглотнул, – я не знаю…

– Не время болтать, – прервала алхимика Саттия. – Он был явно не один, да и другие чернокрылые, готова заложить собственную голову, бродят где-то рядом. И все они спешат сюда, чтобы покарать нарушителей границы. Нам надо укрыться как можно быстрее.

– Но где? – спросил Олен.

Склон холма поднимался до самого храма совершенно голый, джунгли остались ниже, за завесой. Укрыться здесь смог бы разве что червяк, да и то – шустрый и не очень большой.

– Там, где не будут искать, а именно – в Доме Смерти. За мной, – и девушка принялась карабкаться вверх.

Туда, где холодно блестели грани черной пирамиды.

Горт Шолан невольно вскинул меч, когда шагавший первым эльф-проводник резко остановился.

– Странное что-то, – проговорил альтаро с сомнением в голосе. – Похоже на свежие следы пожара. Или очень большого костра. Но деревья рядом даже не обгорели, листья наверху не свернулись.

Горт сделал шаг и встал с проводником плечом к плечу.

Перед ними было черное квадратное пятно, настолько аккуратное, будто границы прочертили по линейке. Простой огонь не мог оставить такое, да и чувствовалось в корке пепла нечто чуждое, отпечаток какой-то странной силы, которая находилась в родстве с той, что обитала в храмах на холмах.

Это Шолан чувствовал, а вот понять и разобраться до конца – не мог, и это злило.

– Не время копаться, – сказал он. – След идет дальше? Или враги Господина сгинули в пламени?

– Нет, они пошли вон туда, – и эльф показал на северо-запад.

Потянулись джунгли, густые, но совершенно безжизненные. Время от времени из чащи выбирались разнообразные чудовища, слепленные из веток, листьев, земли и даже болотной воды. Разевали пасти, растопыривали лапы и тупо бросались в атаку. Но всякий раз, чтобы справиться с ними, хватало обычных мечей и топоров, силу Господина Горт в дело не пускал.

Ощущал, что она еще пригодится.

Вслед за беглецами они миновали болото, прошли леса в центре острова и вышли к самому западному из холмов.

– А тут, похоже, случилась драка, – заметил эльф-проводник, когда они выбрались на открытое место и полезли вверх.

Шолан тоже увидел, что выше по склону лежат тела, а земля испятнана кровью.

– Это еще кто такие? – спросил он, разглядывая воинов в шлемах с крыльями. – Откуда они взялись на этом острове? Что-то Тенос все больше напоминает базарную площадь, и мне это не нравится.

Но тут вновь догнавший альтаро Горт словно налетел на невидимую стену.

Чувство было такое, будто разом парализовало все мускулы. Уроженец Норции понял, что не в силах сделать ни шага вперед, хотя вполне может двинуться в сторону или назад.

Пришлось отступить.

– Но они же прошли… – пробормотал Шолан, опускаясь на колени и трогая землю. – И те, за кем мы гонимся, и эти, в черных шлемах…

Большинство трупов принадлежали обладателям вороненых кольчуг. А еще были двое гоблинов и маленький человечек, при взгляде на которого Горта непонятно почему пробрала ледяная дрожь.

Шолан, сотни раз приносивший в жертву Господину людей и других роданов, чуял здесь магию крови. Могучую, но в то же время изощренную и какую-то неполноценную. И это давало понять, что проход открывали, никого не убив, лишь пожертвовали немного живительной влаги из собственных жил.

Повторить подобное Горт, честно говоря, не смог бы. И, распрямившись, он точно так же, как и вчера, сказал:

– Один из нас должен отдать жизнь ради Господина.

– Я готов, – шаг вперед сделали все.

– Ты, – Шолан указал на гоблина, чья правая рука после вчерашнего повреждения висела плетью, а лицо было серым от усталости, – иди ко мне.

– Радость умереть во славу Господина, – истово прохрипел гоблин, стаскивая кольчугу, и запел: – Потерянный мир мы должны возвернуть, наставить разумных на верности путь…

Псалом, что долгие столетия звучал лишь в тайных капищах, полетел над Теносом. И рука Горта не дрогнула, когда он нанес удар и вырвал из груди гоблина окровавленное сердце. Пение оборвалось, а Шолан выкрикнул призыв и стукнул обагренной рукой по незримой преграде.

Тряхнуло, как показалось, весь остров. Храмы на холмах качнулись, из-под земли там, где пролегала невидимая завеса, рванулись фонтаны черно-багрового пламени. Лицо Горта опалило, он невольно зажмурился, но сердце из руки не выпустил и закричал так, что перекрыл гул катаклизма:

– Вперед, братья! За мной те, кто верен Господину!

И прыгнул в огонь.

Почувствовал дикий жар, сменившийся приятной прохладой.

– Прорвались! – торжествующе закричал кто-то за спиной.

– Слава Господину! – рявкнул другой из братьев.

А Шолан открыл глаза и понял, что их прорыв не остался незамеченным.

Вниз по склону холма бежали двойники погибших в вороненых кольчугах, и мечи в их руках блестели вовсе не дружелюбно. А за цепью воинов шагали двое людей, один – высокий, с открытым и благородным лицом, и второй – широкоплечий и рыжеволосый. И чувствовалась в них та же странная чуждость, что и в трупе маленького.

– Кто вы такие?! – крикнул Горт, понимая, что у врага – значительный численный перевес. – Мы не хотим вражды!

Господин не осудит, если придется вступить во временный союз с недругами. Главное – потом уничтожить их до последнего, чтобы никто не посмел встать на пути слуг Сокрытого.

– Скажи это нашим соратникам, которых ты убил! – ответил высокий. – Вперед! Разите их без пощады!

Объяснить, что к погибшим тут он не имеет отношения, Шолан не успел. Пришлось выхватить меч, отразить нацеленный в голову удар, потом еще один, а затем и вовсе отступить на шаг, к своим воинам, что сгрудились в кучу. На склоне холма закипел неистовый бой.

С некоторым недоумением Горт обнаружил, что обладатели крыльев на шлемах не уступают гвардейцам Господина в воинском умении. А преимущество в количестве стало сказываться немедленно, как и то, что воины Шолана ночью не спали и потратили много сил на погоню.

Упал эльф-проводник, заливая землю кровью из раны на шее. Свалился один из гномов, секира выпала из ослабевших пальцев, а тихий голос прошептал:

– Умираю за Господина!

И тут Горт понял, что у него остался последний шанс переломить ход боя – ударить мощью, полученной от недавнего жертвоприношения. А если прибавить к ней силу, что истекает из тех, кто сейчас тоже в некотором роде приносит себя в жертву Тринадцатому, то…

– Прикройте меня! – рявкнул Шолан, отступая в глубь боевых рядов.

Ему нужно было несколько мгновений, и он их получил.

Губы бывшего вышибалы зашептали молитву к Господину, одну из тех, что знают лишь посвященные. Взлетело к ослепительно синим южным небесам лезвие, налившееся темным багрянцем, и прянули от него в стороны струи пурпурного, густого дыма. Они приняли облик толстых безглазых змей или червей с зубастыми пастями и ринулись на воинов в вороненых кольчугах.

Кто-то попытался отмахнуться мечом, но клинок не причинил сотканной из дыма твари вреда. А вот клыки, обманчиво-бесплотные на вид, вонзились в плоть чернокрылых, кромсая ее и разрывая. К первому закричавшему присоединился второй. Слуги Господина ободрились, их противники, наоборот, отступили. Но никто и не подумал о том, чтобы обратиться в бегство.

Что бы о них ни говорили, чернокрылые не были трусами.

Шолан дрожал от напряжения, удерживая норовивший вырваться из пальцев меч. Продолжая шептать молитву, он ощущал, как вместе с обильным потом из тела вытекают силы.

Осталось продержаться немного, совсем чуть-чуть, чтобы мощь Господина обратила в прах неверных…

Но тут в дело вступили те двое, что шли вслед за воинами. Одновременно подняли они руки и сделали плавный жест, будто вскидывая что-то в воздух. Ясный доныне день омрачился, из-под земли забили струи жирного серого дыма, замелькали в них крошечные черные крупинки. Горт услышал бормотание тысяч шепелявых, исполненных неистовства голосов…

Удар был нанесен внезапно. Серое со всех сторон ринулось на алое, принялось душить его в объятиях. Исчезли из виду храмы, скрылось небо, мир поглотило двуцветное марево, словно Шолан попал во внутренности бутыли из мутного стекла. Он попытался дернуться и не смог, в ярости понял, что вызванная им сила насмерть сцепилась с чужой и что отступить теперь не удастся.

Только победить или умереть.

И Горт принялся читать молитву еще громче, почти выкрикивая слова, за которые в иные времена его ждал бы костер:

– Слава Сокрытому, становящемуся Явным! Слава тому, кто…

Голос пресекся, дым вокруг рассеялся, и Шолан совершенно безучастно подумал, что умирает. Он увидел тех двоих, что так и стояли, вскинув руки, различил тьму в их глазах, невероятно похожих на человеческие. Разглядел своих воинов, полегших до последнего, осознал, что так и не выполнил задание Господина…

И это оказалось самым постыдным.

Потом то ли мир прыгнул вверх, то ли сам Горт провалился. Он увидел Господина, но не в теле смертного, как обычно, а в истинном облике, который позволено зреть лишь избранным. Но не успел насладиться зрелищем, обнаружил себя в глубокой тьме, а перед собой – существо, лишенное лица.

Пару белых узких глаз на обрывке мрака, еще более темном, чем все вокруг.

«Вот ты и попался», – прогремел равнодушный, но мощный голос, и Шолан попытался закричать.

Но не смог, поскольку у него не оказалось рта.

– Он был силен, – сказал Корел, опускаясь на корточки около тела.

Поверженный враг так и не выпустил меча, но сейчас тот выглядел вполне обычно – пвартер из тех, что носят умелые хирдеры. Со смертью вызвавшего исчезли и червяки из багрового тумана.

– Да уж… – согласился Савирт, оглядывая поле боя. – Стольких наших положил.

Вдобавок к тем, кто пал ранее, погибло еще три десятка чернокрылых. Отправился в Предвечную Тьму Лехайон, ученик Харугота.

А ведь все так хорошо начиналось.

На рассвете они высадились на Теносе, перевезли на берег воинов, выгрузили палатки и припасы. Корел и Лехайон без труда одолели защиту храмов и провели всех внутрь. В ложбинке между самым восточным святилищем и соседним, напоминавшим кучу развалин, разбили лагерь. Осмотр сооружений пока отложили и отправили в дозор пару патрулей.

Когда один из них попал в переплет, на помощь поспешил ощутивший чужое колдовство Лехайон. А закончилось все самым настоящим побоищем и множеством убитых.

– Похоже, именно его чародейство мы почуяли ночью, – проговорил Корел, пытаясь вырвать меч из намертво обхвативших его пальцев. – Но и сейчас я не понял, какой источник силы он использовал.

– Это… да, сложно. – Савирт почесал кудлатую башку. – И герб этот… не знаю такого.

Воины, сопровождавшие убитого колдуна, носили белые плащи, на которых алыми нитками была вышита крылатая рыба.

– Да на этих островах всяких гербов навалом. – Корел оставил попытки вытащить меч из ладони мертвеца. Встал и повернулся к выжившему десятнику чернокрылых. – Все тела снесите к лагерю, позже мы их уничтожим.

– И врагов тоже?

– Я же сказал – все, – голос Корела остался спокойным, но десятник вздрогнул. – Труп врага мало отличается от трупа друга.

– Да, мессен. Немедленно исполним, мессен, – десятник рявкнул на воинов, те задвигались, хотя и с неохотой.

– А что он кричал… перед боем… что-то о мире? – Савирт наморщил лоб. – А… мы не хотим вражды. Зачем?

– Не знаю… хотя погоди, – незаконный отпрыск барона пристально уставился в землю там, где темнели крохотные пятнышки. – Хм, смотри-ка, тут какие-то очень странные следы.

– Э… – уроженец Безариона закрыл глаза и словно к чему-то прислушался. – Она говорит, что Лехайона погубило ее же оружие… – в голосе Савирта прозвучало удивление. – Но ведь этот, ну… – он ткнул в поверженного врага, – пользовался чем-то другим.

– Значит, нашего улыбчивого приятеля убил не он. – Корел почти уткнулся носом в землю. – И встает вопрос – кто? Или этот остров набит чародеями, как хламида нищего – вшами? А следы и вправду очень странные. Кто-то не ломал стену, а аккуратно отомкнул и вошел. Использовал магию крови, но без убийства.

– Да? – Савирт заморгал. – Но куда он… делся? Тут негде спрятаться… Или укрылся в одном из святилищ?

– По своей воле туда сунется только безумец. Так, – Корел потер руки, – похоже, что братец Лехайон еще может оказать нам помощь. Надо допросить его Тень, уж она-то запомнила, кто убил хозяина.

– Тень? Ну… остатки Тьмы, обитавшей в его теле… – Савирт нахмурился. – Злое это дело, честное слово…

– Сам знаю, но куда деваться. Давай-ка начнем.

Бастард подошел к телу Лехайона, перевернул его на спину. Одну ладонь положил на бледный лоб, другую на солнечное сплетение и застыл, словно изваяние. Потом медленно повел руки вверх, и вслед за ними из трупа начало выползать нечто черное, клейкое и тягучее, будто смола.

Корел тяжело дышал, но тащил и тащил. Тянувшееся за его ладонями темное облако постепенно принимало очертания мужского торса – точной копии Лехайона.

– Я буду держать, а ты спрашивай, – прохрипел бастард. – Быстрее, а то она в любой момент развеется.

– Да… сейчас… – Савирт бестрепетно наклонился к искаженному лицу Тени и сунул в него руку. Сотканная из тьмы фигура содрогнулась, по ее поверхности прошла заметная рябь.

Таскавшие мертвецов воины поглядывали на магов без особого страха или удивления.

– Ну что? – лицо Корела перекосилось от напряжения. – Долго еще?

– Отпускай. – Савирт выдернул ладонь.

Бастард глубоко вздохнул, повел руки вверх. Тень взглянула на него со злобой, глаза ее блеснули. А затем беззвучно рассеялась. Тело содрогнулось и стало выглядеть так, словно Лехайон умер не меньше, чем семь дней назад. Поплыл мерзкий смрад лежалой падали.

– Этого придется сжечь прямо тут. – Корел отступил на шаг, замахал рукой перед лицом. – Ну, что ты увидел?

Выслушав Савирта, он задумчиво прищурился.

– Гоблины, люди, гном, эльфийская полукровка да еще какой-то кот. Странная компания. Что им тут надо?

– Не знаю, – уроженец Безариона огляделся. – Но в любом случае нам придется смотреть в оба и быть наготове.

Глава 15 Узел в паутине

С близкого расстояния святилище уттарнов выглядело еще отвратительнее, чем издали. Черные стены пирамиды блестели, будто их намазали жиром, покрывавшие их тонкие линии образовывали сложные знаки. Паутина, опутавшая постройку от вершины до подножия, казалась живой, ее антрацитовые пряди шевелились, по ним пробегали судороги.

Темнел провал входа, необычайно высокого и узкого, похожего больше на щель, чем на дверь.

– Какая пакость, – сморщился Гундихар, замахнувшись «годморгоном» на потянувший к нему «ус» паутины.

– Не трать времени, – одернула его Саттия и бестрепетно шагнула во мрак.

«Ус» отдернулся, словно паутина почувствовала угрозу, а гном заспешил вслед за девушкой. Последним в темный тоннель вошел Олен и невольно пошатнулся – незримая тяжесть упала на плечи, как мешок с камнями. В лицо повеяло кислым зловонием, словно в недрах храма протухло нечто очень большое.

– Ну и вонь, – заметил Арон-Тис.

– Это для того, чтобы отогнать тех, кто попал сюда случайно, – сообщила Саттия. – Идите за мной. Первый коридор не очень длинный, и ведет он в Зал Стражи.

Олен, придерживаясь за стену, сделал несколько осторожных шагов, а потом тьма впереди стала редеть. Открылся просторный зал, освещенный вырывавшимся из круглой дыры в полу огнем, чьи языки постоянно меняли цвет, становясь то лиловыми, то белыми, то темно-багровыми. Напротив виднелся еще один проход, более широкий, почти круглый в сечении.

Вдоль стен выстроились уродливые статуи, многорукие, без голов, но с пастями на груди. В следующее мгновение стало ясно, что это не просто изваяния, – черные фигуры, словно высеченные из гранита, одновременно задвигались. От их тяжелых шагов задрожал пол.

– Вот и встреча, – сказал Гундихар, поднимая «годморгон». – Только хлеба-соли что-то не видно. И пива.

Олен шагнул вперед, выдернул из ножен меч.

– Уймитесь, – посоветовала Саттия. – Стражам надо показать, что мы имеем право находиться тут.

Она подняла руки, свела ладони вместе, а когда раскинула их, в воздухе повис дивный, словно сотканный из самой плоти ночи цветок. Развернулись антрацитовые лепестки, заблестела у их основания то ли звездная пыль, то ли капли воды. Изваяния остановились, а затем, не оборачиваясь, двинулись назад.

Черный цветок растаял с мягким шипением.

– Как ты этому… ну, научилась? – в шепоте Бенеша прозвучала зависть. – Раньше ведь не имела способностей к магии, да.

– Это не магия. – Девушка покачала головой. – Вы, чародеи, используете заключенную в пределах Алиона силу жизни, направляя ее с помощью знаков Истинного Алфавита или изначального родства со стихией. Я же могу лишь обращаться к могуществу Тьмы, и не более.

– Это все, конечно, очень умно и правильно, – вмешался Олен. – Но, клянусь Селитой, я бы лучше узнал, что нам предстоит сделать в этом… Доме Смерти. Кстати, почему он назван именно так?

– Насколько я понимаю, из-за того, что лишь смерть немного напоминает Тьму. – Девушка поглядела на Рендалла с неудовольствием. – Сейчас мы вступим собственно в храм, и там нужно будет отыскать ключ, открывающий двери Дома Ничтожества. Название дано из-за того, что мы, смертные, ничтожны рядом с Тьмой…

– Ладно-ладно, – нетерпеливо прервал ее гном. – Как выглядит этот ключ? Где находится? Что нужно сделать, чтобы его добыть? Клянусь пивоварней Толстомясого Грида, вряд ли его отдадут просто так.

– Вы все безумцы, – неожиданно заявил последний уцелевший гоблин из команды Анкули-Роса. Голос его поднялся до визга. – Нужно убираться отсюда, а вы думаете – куда идти дальше!

– Отступать поздно, да и некуда. Спасение лишь в том, чтобы идти вперед, – заметил Арон-Тис и добавил: – Эйнаи о антрадз.[36]

Моряк не перестал дрожать, но замолчал и уставился в пол, пытаясь совладать с собственным страхом.

– Как выглядит ключ – я не знаю, – проговорила Саттия. – Находится он, скорее всего, в главном зале святилища. А вот что делать?.. Пройти туда и взять его? Но, боюсь, сделать это будет не так легко.

– Ну тогда пошли. Чего даром время терять? – и гном грозно выпучил глаза.

Пересекли зал, вступили в круглый коридор. Тут оказалось довольно светло – по потолку непонятным образом текли тоненькие ручейки похожего на раскаленную лаву вещества. Через десяток шагов встретилась первая развилка. Здесь Саттия остановилась, резким движением откинула со лба упавшие волосы.

– Дальше лабиринт, – проговорила девушка сердито. – Настоящая паутина. А в ее сплетении узелок, который нужно отыскать.

Два тоннеля почти не отличались друг от друга, разве что в правом были гладкие стены, а в левом их покрывали наросты, похожие на наплывы воска на свече. Но и там и там с потолка свисали пряди той же паутины, что обвивала Дом Смерти снаружи, разве что тут она выглядела какой-то безжизненной.

– Пойдем сюда, – проговорила Саттия, указывая направо. – Олен, шагай первым. Если что, твой меч справится с чем угодно…

Ледяной клинок в подземельях древнего храма светился слабо, даже робко.

– Хорошо. – Олен прошел мимо Гундихара, ободряюще хлопнул по плечу Бенеша: – Ну что, вперед?

– Вперед, – кивнула девушка.

По новому коридору успели сделать всего несколько шагов. Рендалл ощутил, как святилище задрожало, на голову рухнуло нечто темное… и он обнаружил себя в гробу, в кромешном мраке, в тесной каморке из толстых досок. От нахлынувшего страха сердце чуть не лопнуло.

Олен забился, ударил руками в крышку, пытаясь ее поднять. И ощутил тяжесть сырой земли, лежавшей сверху.

«Стоп, – сказал он сам себе. – Это не может быть правдой. Только что я шел по тоннелю с мечом в руке, с Сердцем Пламени на пальце и мешком за плечами. А тут ни того, ни другого, ни третьего. Это наваждение, насланное Тьмой, попытка запугать, из человека превратить в воющий от животного ужаса кусок мяса. Но я не поддамся, не позволю сбить себя с пути…»

Вновь провал во тьму… и Олен обнаружил себя в коридоре храма, мокрым от пота, но вполне живым.

– Боги, о боги, – бормотал за его спиной привалившийся к стене Арон-Тис. – Нет, этого не может быть…

– Все кончилось, алхимик, – голос Саттии прозвучал глухо, безжизненно. – Нас всего лишь испытывают на прочность. Но мы выдержим эту проверку и пойдем дальше.

– А если не выдержим, то с нами будет то же, что и с ним, – сказал Гундихар.

Рендалл оглянулся, увидел, что гном и Бенеш склонились над упавшим гоблином.

Лицо у матроса с галеры было застывшее, неподвижное, глаза – выпучены, и в них застыла паника.

– Мертв, – сказал молодой маг и нервно захрустел пальцами. – Умер от страха. Не смог… не выдержал, да.

– И немудрено, – проворчал Гундихар. – Я как почувствовал, что меня червяки жрут, тоже немного испугался.

– Увидишь еще и не то, – пообещала Саттия. – Испытание пока не закончилось. Ну что, идем дальше? Тело оставим тут, хоронить его все равно негде и некогда.

– Идем, – отозвался Олен.

Не успел пройти и пяти шагов, как второе видение обрушилось, подобно черному водопаду. На этот раз Рендалл увидел, как умирают все, кто ему дорог, – родители из Заячьего Скока, друзья детства, Саттия и другие спутники. Но он вытерпел до конца, не дал страху даже на миг овладеть собой.

И возвращение в обычный мир далось много легче.

– Нам показывали смерть в разных видах и обликах, – выговорил Арон-Тис после новой волны жутких иллюзий. – Ее грязь и величие, притягательность и бессмысленность. Но зачем?

– Тьма не имеет разума, – ответила Саттия. – Никто злобный не следит за нами, не строит козни и не кидает камни под ноги. Просто это место так построено, чтобы вызывать… как бы это сказать? Соответствующий настрой. А заодно не допустить к своим тайнам слабых и недостойных.

Еще трижды их подхватывали темные воды видений, и всякий раз бороться с ними становилось все проще. А потом коридор закончился, вывел в квадратный зал, стены которого покрывали фрески – чудовищные крылатые твари с огромными пастями, а на полу лежало человеческое тело.

– Стойте, – проговорила Саттия, замирая на пороге. – Один из Хранителей. Но что могло его погубить?

– Сейчас узнаем. – Олен шагнул вперед.

Страшилища на фресках задвигались, ожили, обрели плоть, открылись пылающие зеленым светом глаза. Рендалл не успел ничего сделать, как проснулось Сердце Пламени. Вместо кольца из красноватого металла на пальце возник клуб бело-золотого огня. Волна его ударила во все стороны, заставляя крылатые тени отступить, вскинуть крылья в попытке укрыться от испепеляющего жара.

Труп на полу вспыхнул и сгорел в одно мгновение, не оставив даже пепла. А затем кольцо погасло, а Рендалл с трудом устоял на ногах от слабости.

– Вот и все, – сказал он, старясь, чтобы голос не дрожал. – Теперь, я думаю, нас пропустят дальше.

Фрески со стен не исчезли, но чудовища превратились в бесформенные черные пятна.

– Молодец, ловко ты их, – одобрил Гундихар. – Клянусь молотом Регина, никто не смог бы лучше, даже орочий маг.

Олен только слабо улыбнулся.

После зала с фресками коридор вновь начал ветвиться, но Саттия больше ни разу не показала неуверенности. Повернула два раза направо, затем вывела на короткую, но широкую лестницу. У ее основания обнаружился еще один труп, страшно искореженный, словно его мяли громадные ладони. Глаза вытекли, волосы напоминали водоросли, кожа местами покрылась чем-то вроде чешуи.

– Пострадал там же, где погиб первый, – сказала девушка, – но сумел дойти до этого места. И тут Тьма, проникшая в тело, взяла-таки свое…

Труп оставили позади и пошли дальше.

Олен шагал рядом с Саттией, держал меч наготове и думал, сколько раз он еще сможет прибегнуть к силе Сердца Пламени, прежде чем упадет без сил. Арон-Тис еле слышно шаркал подошвами, Бенеш время от времени что-то бормотал, Гундихар то и дело пытался напевать. Бесшумной тенью скользил Рыжий, глаза его горели, по спине бегали желтые искры.

В коридорах и залах Дома Смерти царила удушающая, мрачная тишина. Время от времени накатывал страх, казалось, что мрак в углах оживает, шевелится. И все же тут было немного легче, чем снаружи, – отсутствовало жуткое ощущение жадной, алчущей бездны под ногами.

– Почти пришли, – сказала Саттия, когда путь преградила решетка из металлических прутьев.

Олен пригляделся и вздрогнул – металл искусно обработали так, что каждый отрезок представлял собой руку, лапу или щупальце. И эти конечности вырастали одна из другой и держались одна за другую, образуя неровную, перекошенную, живую на вид преграду.

– Это что, рубить придется? – осведомился гном. – Если что, Гундихар фа-Горин всегда готов…

– Нет, надо только попросить открыться. На языке строителей храма. – Саттия покачала головой и издала нечто среднее между кашлем и соловьиной трелью.

Решетка затряслась и поехала вверх, крохотные пальцы начали конвульсивно сжиматься.

– Она и вправду… э, живая? – потрясенно произнес Бенеш. – Уттарны были, ну… великими магами…

– Это уж точно. На нашу голову, чтоб их вспучило раза по три, – и Гундихар покрепче ухватился за «годморгон».

Короткий коридор за решеткой вывел в исполинский зал.

Он занимал чуть ли не треть объема пирамиды. Виднелись косо сходившиеся вверху стены, кое-где поросшие той же самой паутиной. Горели висевшие в воздухе шары многоцветного пламени. Алые, белые, янтарные и зеленые блики играли на гладком, будто отполированном полу. Углы тем не менее окутывала полутьма, и в ней прятались самые разные предметы: огромные шкафы, сундуки, какие-то жертвенники, стеллажи, рулоны и даже мешки.

А в центре зала высилась огромная статуя – закутанная в плащ узкоплечая фигура, протянувшая вперед руку. Пальцы были размером с бревна, а ногти на них походили на кошачьи и блестели, точно клинки.

Остальные детали терялись в полумраке.

– Ой, – только и смог проронить потрясенный гном.

– Так уттарны изображали Смерть, – в голосе Саттии прозвучало восхищение. – Могучую и терпеливую хозяйку, которая рано или поздно заберет всех нас.

Статуя впечатляла, от нее веяло давящим, злым величием и грозным могуществом. Казалось, что она вот-вот шагнет вперед и схватит ничтожных смертных, осмелившихся прийти к ней в гости…

– В любом случае, они неплохо потрудились. – Арон-Тис остался спокоен. – А что это за хлам по углам?

– Сокровища Смерти. Где-то среди них ключ от Дома Ничтожества. Хранители добрались до этого зала. Не все, конечно, но тут они и остались, кроме главного. Он сумел отсрочить собственную гибель и выбраться.

– А почему они умерли? – поинтересовался Гундихар.

– Все предметы в этом зале убивают при прикосновении. Все, кроме одного. Кроме ключа.

– Ха, значит, у нас нет права на ошибку? – гном накрутил на палец одну из прядей бороды. – Это, хм, несколько усложняет задачу… Хотя, в любом случае, тут можно копаться тысячу лет, и без всякого толку.

Уроженец Мшистого пика не преувеличивал. Предметов в зале хватило бы на пару-тройку рынков в Терсалиме. Стеллажи, сундуки и шкафы были забиты самым разным хламом – статуэтками, оружием, разноцветными камушками, отрезами ткани и кожи, даже книгами. Каждый предмет стоял так, чтобы его можно было взять, не тронув другие.

Имейся у Олена тысяча помощников, а у каждого из них по сотне-другой жизней, они бы перебрали эту коллекцию за пару лет.

– Надо действовать по-иному, – решительно заявил Арон-Тис. – Нет смысла бродить тут, натыкаясь на трупы и гадая, что именно можно взять в руки и не окочуриться при этом.

– А что ты предлагаешь сделать? – Саттия иронически прищурилась.

– Использовать то, в чем мы сильнее Хранителей, а именно – магию. Она ведь подействует тут?

– Ну… э, – брови Бенеша поднялись к рыжим волосам, на лице отразилась неуверенность. – Я… чувствую течение силы, а значит… ну, смогу ею воспользоваться. Теоретически, да, поскольку очень устал…

– А я тебе помогу. – Гоблин скинул с плеч мешок. – Там, где не справится магия, найдет дорогу алхимия. А ну-ка, а ну-ка… выпей вот это, – в руке Арон-Тиса появился флакон из черного стекла с плотной пробкой. – Этот состав прибавляет сил, помогает взбодриться не только телесно, но и умственно.

– Да? – Бенеш осторожно взял флакон, чпокнула вынутая пробка, из горлышка поднялась струйка синего пара. – Ой! Так и должно быть?

– Да, клянусь темными богами. Пей. Все разом.

Молодой маг вылил содержимое флакона себе в горло. Заперхал, закашлял, лицо его побагровело, затем пошло белыми пятнами.

– Эй, ты не переборщил со своей отравой? – и Гундихар не очень дружелюбно пихнул алхимика в бок.

– Нет. Сейчас все будет в порядке.

Бенеш перестал кашлять, некоторое время надрывно сипел, потом лицо его приобрело нормальный цвет.

– Э… как здорово, ну, – произнес маг неожиданно звонким голосом. – Словно после долгого сна…

– Вот и славно. – Арон-Тис потер ладошки. – Теперь поработаем. Вот смотри, что нам сейчас понадобится… – он вытащил из мешка мутно-серый кристалл, обточенный под пирамидку. – Это – циркон. Он, как известно, обладает мощными свойствами аттрактора. Мы поместим в него образ Дома Ничтожества… ведь ты запомнил, как он выглядит?

– Да. – Бенеш нахмурился. – Но зачем?

– Магический ключ обладает схожими атрибутами с тем, что он отпирает, – уверенно заявил Арон-Тис. – Поместим аттрактор в центр волшебного круга, а затем ты создашь вихрь притяжения. И ключ притащится сюда. Понял?

– Э… Можно использовать Муин или лучше Руис, опираясь при этом на Петбал…

– Ладно, вы готовьтесь, – сказал Олен, чувствуя, что от алхимических и магических премудростей начинает пухнуть голова. – А я пока прогуляюсь по залу. Огляжусь тут немного.

– Только ничего не трогай, – тоном матушки, вразумляющей глупенькое чадо, проговорил Гундихар и сам же заулыбался.

– Как скажешь. – Олег глянул на Рыжего. – Ну что, ты со мной?

– Мяу, – заявил оцилан, и они пустились осматривать зал.

Он вправду напоминал сокровищницу, которую тысячелетиями собирали существа с повадками сорок. Тут было все, что может понадобиться родану, – инструменты, одежда и обувь, оружие, посуда, даже ковры и мебель. Стеллажи высились рядом со шкафами, лежали развязанные мешки, в сундуках блестели золотые и серебряные монеты странной формы.

Иногда попадались тела, все до одного – мужские, человеческие, одетые по моде Закатного архипелага. Выглядели они жутко – изъязвленные, точно объеденные, но без следов тления. Бесшумно пылали огненные шары, и пламя в них неистово кидалось на прозрачные стенки.

И надо всем этим нависала гигантская статуя Смерти.

– Нет уж, Рыжий, – шепотом сказал Олен, глядя на нее сбоку. – Нам тут делать нечего. Ну а те, кто это строил, были безумцами… гениальными безумцами.

На этот раз кот ничего не ответил, и они вернулись ко входу в зал. Тут Бенеш мелом, добытым из мешка алхимика, нарисовал на полу заключенную в круг звезду о шести лучах и теперь сосредоточенно выводил внутри нее буквы Истинного Алфавита. Они загорались белым огнем и тут же гасли.

Стоявшая рядом Саттия выглядела обеспокоенной, а гном – настороженным.

– А, вот и вы, – сказал Арон-Тис. – У нас как раз все готово. Ведь так?

– Э… можно начинать. – Бенеш выпрямился, отряхнул руки, и алхимик поставил кристалл-пирамидку в центр звезды. – Вы бы отошли на несколько шагов. Так, я думаю, будет, ну, безопаснее.

Маг подождал, пока все выполнят просьбу, а затем вытянул руки перед собой и развернул их ладонями вниз. Воздух под ними задрожал, задвигался, устремляясь в центр круга. Олену почудилось, что в горячем мареве промелькнул Дом Ничтожества – толстые колонны, чешуйчатая крыша…

Но видение исчезло так же быстро, как и появилось, а звезда, круг и символы внутри него загорелись синим огнем. Заколыхались тени на наклонных стенах, в углах раздался неприятный шорох, будто крошечные лапки, снабженные когтями, царапнули камень.

Гундихар поднял «годморгон», словно для удара, Саттия сузила глаза и нахмурилась.

– Держись, парень, держись, – прошептал Арон-Тис, и только в этот момент Олен понял, что Бенеш дрожит, трясется, словно от сильного холода, а зубы его клацают друг о друга.

По одежде мага бежали цепочки огоньков, устремлялись к рукам и низвергались с пальцев крошечными водопадами, летели в центр магического круга, внутри которого горело и вспыхивало.

Шорох прозвучал вновь, на этот раз сильнее, и все предметы, собранные внутри Дома Смерти, зашевелились. Дрогнули шкафы и стеллажи, задребезжали крышками сундуки, покачнулись клинки, что тысячи лет не видели солнца. Попытались развернуться покрытые вековой пылью ковры.

Превращенные в сокровища Смерти вещи будто попытались ожить, вырваться из вечного плена…

Но удалось это только одному.

Маленький предмет вылетел из дальнего правого угла, сверкнули его круглые бока, и Олен удивленно покачал головой. Ключ оказался самой обычной серебряной чашей, не особенно богато украшенной, не очень большой. Она упала прямо на кристалл и разбила его вдребезги.

Магический круг вспыхнул и погас, а Бенеш начал медленно заваливаться назад.

– А ну-ка, осторожнее. – Олен подхватил его, с другой стороны мага придержал Арон-Тис. – Это то, что нам нужно?

– Наверное, – сказал алхимик, высовывая язык. – Есть только один способ проверить. Ну… взять это в руку.

– Я могу попробовать, – без особого желания заявила Саттия. – Все же я сумею некоторое время противиться Тьме.

– Ага, а кто поведет нас обратно, если чего? – Гундихар хмыкнул. – Лучше я. Мы, гномы, ко всякому чародейству устойчивы. Глядишь, хозяйка этого храма и на этот раз обломает об меня зубы.

И, прежде чем кто-то успел его остановить, Гундихар шагнул вперед, нагнулся и поднял чашу с пола.

– Нет… – просипел начавший приходить в себя Бенеш.

– А чего – нет? – гном как ни в чем не бывало повертел посудину в руках, даже понюхал. – Ничего не чувствую, помирать не собираюсь. А сделана эта вещица скверно, сразу видно. Клянусь папашиным ремнем, я бы сумел не хуже.

– Похоже, у нас получилось… – Олен почувствовал, как отпускает страшное напряжение, охватившее каждый мускул. – Молодцы, Бенеш и Арон-Тис.

– И я тоже молодец, – гордо заявил Гундихар. – На, Саттия, держи. – Он протянул ключ девушке. Она молча взяла чашу и неожиданно поклонилась. – Эй, ты чего? А ну-ка ты давай прекрати. Лучше пойдем отсюда быстрее, а то от этой статуи у меня аж борода чешется.

– Пойдем, конечно, – слабо кивнул Бенеш. – Долго тут находиться… ну, не стоит. Очень опасно… Древний, старый воздух… он… это, подобен яду, – и маг сбился на невнятное бормотание.

– Вижу, что ты в полном порядке, – усмехнулся Олен. – Саттия, выводи нас отсюда.

Изваяние Смерти проводило незваных гостей равнодушным, но в то же время враждебным взглядом. А они дошли до решетки, та вновь поднялась, услышав слово языка уттарнов, и потянулись одинаковые, мрачные и пустынные коридоры старого храма.

Идти обратно было ничуть не легче. Точно так же волнами накатывал страх, одолевало желание тоненько взвизгнуть и броситься бежать, не разбирая дороги. В темных углах что-то шевелилось, пол время от времени начинала бить судорожная вибрация.

Напасть на них в этот раз, правда, никто не отважился, тени остались тенями, а фрески – фресками. Видения, связанные со Смертью, одолели путешественников в том же самом месте – в тоннеле перед залом со стражами.

Но выстоять на этот раз оказалось немного проще.

– Почти выбрались, – сказал Гундихар, когда они увидели черные многорукие статуи и языки пламени, рвущиеся через дыру в полу. – Эти парни стали мне как родные после того, что мы увидели там, в глубине…

– Возможно, что и выбрались, но ты забыл о том, что снаружи нас ждет вовсе не толпа радостных союзников. – Саттия остановилась. – Предлагаю пока всем дальше не идти, а отправить разведку. Остальные подождут здесь. Сами понимаете, что в этом зале не так опасно… – голос девушки дрогнул, – по сравнению с другими помещениями Дома Смерти.

– А разведывать, конечно, отправишься ты? – уточнил Арон-Тис. – Что же, это разумно.

– Я тоже схожу, – заявил Олен.

Саттия глянула на него удивленно.

Устроились у самого выхода из зала, подальше от жутких статуй. Гундихар вынул из мешка сушеную рыбину и принялся невозмутимо чистить ее, бормоча, что только пива не хватает для полного счастья. Бенеш сел и прислонился спиной к стенке, алхимик вытащил колбочку с каким-то светящимся порошком и стал ее внимательно разглядывать. Оцилан лег и положил морду на лапы.

– Готова? – спросил Олен, избавившись от груза. – Тогда вперед.

Судя по тому, что проникавший в пирамиду свет был довольно слабым, до вечера осталось совсем немного. Разведчики осторожно прошли до самого выхода, тут девушка остановилась и прислушалась.

– Тихо, – сказала она после паузы. – Рядом с выходом точно никого, а вот издалека какое-то звяканье доносится.

Сделали еще два шага и выглянули из узкого входа, окаймленного зарослями «паутины».

Уходивший вниз склон холма был пуст, словно не случилось тут утром никого боя. Дальше торчали верхушки деревьев, покачивавшихся под ветром, блестело на горизонте море. Солнце висело низко-низко, до половины утонув в темных облаках. Его диск казался отлитым из темной меди.

Олен вдохнул полной грудью, и лишенный подземной затхлости воздух показался удивительно вкусным.

– Ага, а вот и наши друзья, – проговорила Саттия с враждебностью в голосе. – Ходят, как воры в чужом доме.

Пятеро чернокрылых шли тесной кучкой. За эфесы мечей они держались, точно утопающие – за соломинку, и постоянно озирались по сторонам. Судя по всему, воинам Харугота на Теносе было очень не по себе.

– Как бы нас не заметили, – прошептал Олен, когда стало ясно, что дозорные намерены обогнуть пирамиду.

– Не заметят, – проговорила Саттия, отступая. – В этом коридоре за локоть ничего не разглядишь.

Чернокрылые прошли в нескольких шагах. В проход, где замерли, прижавшись к стенке, разведчики, они заглянули, но спокойно потопали дальше.

– Вот видишь? – проговорила Саттия. – Дождемся ночи, затем выберемся и попробуем добраться до Дома Ничтожества. Проклятый Харугот. Как он только почувствовал, что ему угрожает опасность?

– На то он и маг, – вздохнул Олен, и они пошли обратно.

– Ну, что там снаружи? – встретил разведчиков вопросом Гундихар, успевший обглодать рыбину и сосредоточенно ковырявший в зубах.

– Жизнь, – ответила Саттия. – Бенеш, ты не забыл сочетание знаков Истинного Алфавита, что помогает роданам видеть во мраке? А то наружу мы выберемся только ночью, и трое слепых кутят, – она глянула на Арон-Тиса, – могут сильно помешать.

– Не забыл, да… – слабым голосом отозвался маг. – Вот отдохну немного и все… сделаю, да…

Время тянулось медленно, словно бессонная ночь. Рыжий спал, Бенеш дремал, Саттия точила меч, Арон-Тис все возился со своей колбой, заставляя порошок сиять сильнее или слабее. Проникавший через отверстие входа свет постепенно мерк, пламя, вздымавшееся из дыры в полу, меняло цвета.

Стражи высились у стен, неподвижные и молчаливые.

– Пожалуй, пора, – проговорила девушка, когда снаружи окончательно стемнело. Одним текучим движением вскочила на ноги. – Бенеш, за дело.

– Э… конечно. – Маг поднялся, захрустел пальцами, разминая руки. – Давай, Олен, начнем с тебя. Закрывай глаза.

– Конечно.

Холодный палец коснулся лба, заскользил по коже. От него заструилась щекотка, поползла вниз, к бровям. Когда проникла в глаза, на миг стало больно, словно в каждый зрачок вонзили по тонкой игле.

– Все, готово, – и Бенеш зашаркал в ту сторону, где позвякивал какими-то стекляшками Арон-Тис.

Олен открыл глаза, переждал вспышку головной боли. Темнота в проходе обратилась в сумрак, так что даже удалось разглядеть шевелящиеся снаружи «усы» паутины.

– А ты уверен, что на меня это подействует? – с сомнением в голосе осведомился алхимик.

– Само собой, – и маг принялся чертить вспыхивавшие тусклым белым огнем символы на лбу гоблина.

Саттия скользнула к выходу из пирамиды, выглянула наружу и замерла в полной неподвижности. Потом обернулась и поманила спутников за собой. Рыжий зевнул, мягко клацнули его зубы.

– Пошли, – сказал Олен, подпрыгивая, чтобы проверить, не брякнет ли на ходу что-нибудь в поклаже.

– Пошли, – согласился гном. – Если кто зашумит – тому я сам… ну, сделаю что-то очень нехорошее.

Ночь встретила свежим прохладным ветром, запахом мокрой листвы и далеким рокотом волн.

– Двинемся вслед дозорным и обойдем Дом Смерти с севера, – прошептала Саттия. – За мной.

Она шагала совершенно бесшумно, словно не шла, а скользила. Олен использовал охотничий шаг, которым привык подкрадываться к чуткой птице. Рыжего вовсе не было видно и слышно, а вот с остальными дело обстояло хуже – Бенеш спотыкался, Арон-Тис погромыхивал запрятанными в мешок флаконами, а Гундихар сопел, точно задремавший буйвол.

Пирамида высилась рядом, подобно диковинному айсбергу из черного льда.

Затем она осталась позади, открылся второй, если считать с запада, храм – острые изломанные силуэты, фрагменты стен, что-то, напоминающее кривую башню. Возникло чувство, что все это живое, способно двигаться и просто замерло, ожидая, когда жертва подойдет ближе…

При взгляде на святилище уттарнов магическое зрение почему-то отказало. Олен, как ни старался, не смог разглядеть подножие храма, окутанное непроницаемым мраком.

– Дом Охоты, – прошептала Саттия еле слышно. – Обойдем его стороной.

Заложили дугу и пошли по самому краю уходившего к берегу откоса, довольно крутого и каменистого. И вот тут Бенеш споткнулся еще раз, из-под его ноги полетел камушек, с негромким стуком поскакал вниз, к морю. Затем тихонько булькнул, уйдя в воду, и стало тихо.

Саттия замерла, за ней остановились остальные.

Тьма у подножия Дома Охоты ожила, наполнилась бликами, игравшими на обнаженных клинках. А сильный голос насмешливо спросил:

– Кто же такой неловкий гуляет ночью?

Ложбина меж двумя холмами была достаточно широкой, чтобы поместились четыре большие палатки – для чернокрылых и одна маленькая – для учеников Харугота. Она стояла чуть в стороне, и около нее горел небольшой костер. Рядом с пламенем сидели на чурбаках Савирт и Корел.

Оба молчали и глядели в огонь.

Небо медленно темнело, ушедшее за горизонт солнце утягивало за собой желтые и оранжевые щупальца. Подходил к концу невероятно долгий день, начавшийся с высадки, вместивший в себя магическую схватку и гибель Лехайона.

От палаток чернокрылых доносились голоса, струился запах жареного мяса.

– Интересно, – заговорил Корел, вскинув голову. – Готов поклясться, что рядом кто-то колдует. Вон в той стороне, – и он показал на запад, туда, где одно за другим высились святилища.

– Невозможно, – нахмурился Савирт. – Тьма глушит любые заклятья, нельзя их ощутить… хотя постой…

Он нахмурился и прикрыл глаза.

Не зря Харугот из Лексгольма заметил рыжего увальня и сделал собственным учеником. Савирт не был особенно силен, но зато умел слушать Тьму, как никто другой.

– Ну что? – нетерпеливо поинтересовался Корел.

– Сейчас… да… рядом с самым западным святилищем… пирамидой… – голос Савирта звучал глухо. – Причем это самая обычная магия. Истинный Алфавит… что-то для того, чтобы прозревать.

– В Бездну подробности. – Корел поднялся и махнул рукой: – Эй, Тардис!

Сотник чернокрылых, седой и кряжистый, помнивший еще Речную войну и набеги орков на Безарион, подошел неспешно, сохраняя достоинство. Огладил роскошные усы и поклонился:

– Что угодно мессенам?

– Поднимай своих. Нам предстоит охота. – Корел повернулся к собрату по ремеслу. – Что-нибудь еще?

– Я понял, что они направляются к главному храму. – Савирт тоже поднялся.

– Вот и славно. Устроим засаду.

Палатки опустели, в лагере остались только раненые – следить за почти готовым ужином. А гвардейцы Харугота полезли вверх по склону холма, потом обогнули с севера два святилища и затаились около третьего, больше всего похожего на груду развалин. Тут Корелу и Савирту пришлось поработать, чтобы отогнать страх от собственного войска и сделать чернокрылых невидимыми.

И с тем, и с другим делом справились успешно.

Когда показались те, на кого они охотились, Корел удивленно хмыкнул – девица с примесью эльфийской крови, двое парней, один даже без оружия, гном с какой-то чудной палкой и старый гоблин.

Что свело вместе такую странную компанию?

Разглядел силуэт большого кошака, но тот мигом сгинул, и незаконный отпрыск барона тар-Херсти решил, что ему показалось. А когда тот из парней, что не имел меча, споткнулся, Корел глубоко вздохнул и спросил, наслаждаясь моментом собственного триумфа:

– Кто же такой неловкий гуляет ночью?

Он ожидал, что чужаки испугаются, растеряются, начнут бестолково метаться.

Но они повели себя так, будто только и ждали нападения.

– Бегом! – выкрикнула девица и выстрелила, судя по всему, на голос. В Корела не попала, но чернокрылый рядом с ним рухнул, судорожно хрипя и хватаясь за пробитое стрелой горло.

Шагавший за девкой парень выхватил меч, и тот засветился призрачным голубым огнем.

– Это же… это же… – удивленно забормотал Савирт, но его перебил сотник, рявкнувший:

– Вперед!

– Хотя бы одного взять живым! – завопил Корел без особой надежды, что чернокрылые его послушают.

Они подчинялись ученикам Харугота, но истинным лидером признавали только его самого.

Девица выстрелила еще раз, потом схватилась за меч. Маленький отряд, рванувший вперед, мимо засады, вынужден был остановиться, когда дорогу заслонили чернокрылые. Светившийся лазурным меч ударил раз, другой, завертелся цеп гнома, и наземь принялись валиться тела.

– Вот он, маг! – воскликнул Савирт за миг до того, как нескладный парень вскинул руку и начертанный им символ вспыхнул подобно крошечному солнышку. – Сейчас я его…

Что собирался сделать уроженец Безариона, осталось неясным, поскольку от земли ему в лицо бросилось что-то мохнатое. Прозвучал сердитый мяв, острые когти вонзились в лицо, и Савирт опрокинулся на спину, пытаясь оторвать от себя огромного кота, шерсть которого светилась золотым огнем.

– Что за тварь? – Корел выхватил меч, ткнул зверю в бок, но тот пригнулся, и клинок лишь срезал несколько рыжих шерстинок.

Замахнуться второй раз ученик Харугота не успел. Кот отскочил в сторону, стало видно лицо Савирта, превращенное в кровавое месиво, открылось распоротое горло, из которого с бульканьем вытекала кровь. Корел заледенел, почувствовал, как его начинает трясти от ярости, – ладно пасть от руки врага, в бою, но умереть вот так, от когтей и зубов неразумного хищника?

Но ничего, сейчас он ему покажет!

Силы вокруг для того, кто умеет обращаться к Тьме, было предостаточно.

Корел не стал мудрствовать, ударил свитой из частичек внемировой субстанции плетью, способной рубить все, даже сталь и гранит. Гибкая полоса, еще более темная, чем ночной мрак, хлестнула не успевшего разинуть пасть кота по боку и… рассыпалась в прах.

– Скотина! – взревел баронский отпрыск, ощущая болезненную отдачу, что сопровождает насильственно прерванное заклинание.

И, забыв обо всем, он кинулся на зверя. Тот отскочил, побежал во тьму, уводя противника в сторону от места схватки.

Глава 16 Исток

Заклинание Бенеша полыхнуло, заставив многих чернокрылых прикрыть глаза. А через мгновение с неба обрушился настоящий воздушный кулак и разбил ряды врага. Олен увидел, как направленные потоки воздуха выдавливают глаза, вырывают оружие из рук, ломают шеи.

А затем молодой маг качнулся и, не подхвати его Арон-Тис, несомненно, упал бы.

– Бегом! – снова закричала Саттия, но чернокрылые, которых было много, сомкнулись, погасили порыв маленького отряда. Олен успел сразить двоих или троих, но на этом все и закончилось.

Воины Харугота надвинулись с трех сторон, вынуждая Рендалла и его друзей отступать к обрыву. Рыжий куда-то пропал, но странным образом не проявили себя колдуны противника.

Олен отражал сыпавшиеся на него удары, прикрывая алхимика и Бенеша, и не думал о нападении. Справа орудовал «годморгоном» Гундихар, и боевой цеп исправно колотил по доспехам, раскалывал щиты и проминал кольчуги. Слева мелькал легкий клинок Саттии.

– А ну, дайте мне! – неожиданно выкрикнул Арон-Тис, когда маг немного пришел в себя и смог стоять на ногах.

Алхимик сунул руку в мешок и вытащил целую пригоршню слепленных из глины шариков размером с каштан. Размахнулся и швырнул их чернокрылым под ноги. Донесся негромкий треск, вверх рванули облака черного, быстро густеющего дыма. Попавшие в него воины Харугота принялись надрывно кашлять, тереть глаза, многие зашатались, один даже упал.

– Рты закрыть! И вот теперь – вперед! – гаркнул Арон-Тис, хватая Бенеша за руку.

Саттия вонзила меч в лицо разом утратившему подвижность противнику, Олен отпихнул с дороги еще одного, и они, задержав дыхание, бросились на прорыв. Дым принялся есть глаза, полез в ноздри, но его завеса оказалась не очень протяженной. Несколько прыжков, и беглецы выскочили на открытое место. Последним стал сам алхимик, волочивший за собой Бенеша.

Несколько чернокрылых из резерва попытались преградить дорогу, но были отброшены.

– За мной. – Саттия махнула рукой и побежала на восток, мимо стен Дома Охоты.

Этот храм остался позади, надвинулась темная глыба главного святилища, что испускало слабое, еле заметное свечение, ничего вокруг не освещавшее. Стали видны исполинские колонны, уходившие на высоту в сотни локтей, испещренные рисунками стены.

– Что это было такое, алхимик? – пропыхтел Бенеш, когда они обогнули Дом Ничтожества и оказались перед главным входом, похожим на огромную алчную пасть. – В тех шариках.

– Особая смесь, изобретенная лично мной, – не без самодовольства ответил Арон-Тис. – Так, всего понемногу. Кое-какие ядовитые травы плюс запал из вспыхивающих веществ, что горят при соприкосновении с воздухом.

– Тихо вы, не до болтовни сейчас. – Саттия остановилась, поскольку дорогу преграждали ворота.

Исполинские, точно щиты великанов, створки уходили вверх, к причудливо изогнутому козырьку, напоминавшему надбровные дуги над тремя глазами. Из царившей под ними тьмы словно и вправду кто-то смотрел, холодно и недружелюбно. Поверхность ворот, до отвращения похожая на покрытую оспинами кожу, шевелилась и вспучивалась, по ней пробегали и прятались бугры.

А в самом центре, где створки сходились, висело кольцо из черного металла.

– Ключ надо приложить сюда. Надеюсь, что нас впустят. – Саттия подняла чашу, шагнула к воротам.

Створки задрожали, их поверхность покрылась множеством выпуклостей, словно наружу пытались вырваться круглоголовые твари. Лишь внутри кольца остался островок спокойствия.

Когда чаша коснулась лоснившейся, изрытой «оспинами» поверхности, раздался глухой, еле слышный рокот. Дом Ничтожества встряхнулся, точно проснувшаяся собака, створки ворот дрогнули и медленно поплыли в стороны. Открылась щель, сначала шириной в волос, затем в руку, в локоть…

– Внутрь, – скомандовал Олен, – а то они скоро будут здесь.

Ничуть не удивился, когда первым, мазнув хозяина хвостом по ноге, в храм проскользнул Рыжий. Забегавшие по шерсти кота золотые огоньки вырвали из мрака невероятно высокий, но при этом очень узкий проход, черные каменные стены и блестящий пол.

– Явился, мохнатый, – буркнул Гундихар. – Где только пропадал, пока мы отважно, ха-ха, сражались?

Кот не удостоил гнома ответом.

– Жаль, что ворота не закроешь, – проговорила Саттия, когда все оказались в коридоре.

– Это верно, – вздохнул Олен.

Внутри Дома Ничтожества не было ни гнилостного запаха, ни ощущения жуткого страха, ни стражей-изваяний. Главное святилище уттарнов защищали только ворота, а тот, кто смог их открыть, считался достойным находиться здесь.

Через десяток шагов коридор вывел в точно такой же, как и в Доме Смерти, зал, но без статуй и без дыры с огнем в центре. Гостей встретили голые стены, двери в них и слой пыли на полу.

– Стойте, – проговорил Олен, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. – Дальше я пойду один.

– Это почему? – нахмурился Гундихар, а Бенеш часто-часто заморгал.

– Вряд ли вы сможете помочь мне там… – Олен ткнул в сторону ближайшей двери. – Тьма могущественна, и то место, где она вливается в наш мир, несет смерть всему живому. Но я-то смогу там уцелеть благодаря Сердцу Пламени и ледяному клинку. А вы нет…

– И я? – с вызовом спросила Саттия.

– Тот, кто умеет плавать, не выживет в водопаде, – покачал головой Олен. – Кроме того, кто-то должен прикрыть меня, не допустить слуг Харугота внутрь храма. Если займете оборону тут, то получите хорошие шансы продержаться.

Он всем сердцем, всей душой чувствовал, что дальше имеет право идти только в одиночестве. В глубине Дома Ничтожества находилось нечто намного более опасное, чем ловушки Дома Смерти. Незачем подвергать зряшному риску тех, кто ничего не претерпел от Харугота и его подручных.

Кроме того, здесь, у выхода, Саттия и остальные будут иметь лучшие шансы выжить, если Олен добьется успеха и храм рухнет. А он добьется – в этом уроженец Заячьего Скока не сомневался.

– Все ты говоришь верно… – сказал Арон-Тис и ожесточенно поскреб гребень на голове. – Но чем-то твой план мне не нравится. Идти внутрь Дома Ничтожества совсем одному, без помощи и поддержки…

– Почему одному? – Олен посмотрел на Рыжего. – Вот он явно не захочет остаться с вами.

– Мяу, – подтвердил оцилан.

– А вдвоем нам не страшен никакой враг, так что… – грудь почему-то стеснило, – мы все сделаем и вернемся. А вы, главное, не пустите внутрь шустрых парней, что присланы из Безариона.

Спутники глядели на Рендалла одинаково – с подозрением, печалью и еще какой-то обреченностью. Похоже, они понимали, что их обманывают, что шансов победить не так и много, но другого пути, ведущего к легкому успеху, просто нет и быть не может…

– Мы постараемся, – пообещал Гундихар. – Но только ты обязательно вернись. А то мне и пива не с кем выпить будет… – гном хлопнул Олена по плечу и страдальчески закряхтел.

– Ну, пусть будет твой путь удачным, да. – Бенеш грустно улыбнулся. – А уж мы тут как-нибудь… э, отобьем атаки…

– Я верю в тебя, – просто сказал Арон-Тис.

– И я, – кивнула Саттия. – Хотела бы пойти с тобой, но… – она заколебалась, – но это тебе не поможет… Отправляйся один…

Олену до боли в сердце захотелось, чтобы девушка шагнула вперед, обняла его, шепнула на ухо что-нибудь ласковое. Но Саттия этого не сделала, так и осталась стоять, лишь отвела предательски заблестевшие глаза.

– Хорошо. – Он судорожно сглотнул. – Увидимся. Пошли, Рыжий.

И, повернувшись, Рендалл зашагал к ближайшей двери. Кот обогнал его, первым толкнул створки из черного дерева. Те тихо качнулись, пропустили оцилана и человека, после чего вновь замерли. Спутники исчезли из виду, наследник трона Золотой империи остался один.

– Ну и хорошо, – прошептал Олен, давя в себе обиду, – так даже лучше. Не о чем будет переживать, нечего терять…

Он вытащил из ножен ледяной клинок и попытался выкинуть из головы все мысли о Саттии. Постарался сосредоточиться на том, что необходимо выжить в храме, некогда возведенном неведомыми уттарнами, дойти до истока Тьмы и заткнуть его так, чтобы не осталось и следа.

Пустынные коридоры ветвились, Олен шел дальше и дальше.

Качнулись и неподвижно повисли закрывавшие проход створки из темного дерева. Саттия закусила губу, давя рвущийся из глубины души крик – ну зачем он отправился на верную смерть? Что будет делать она, если Олен не вернется из недр Дома Ничтожества? А он, скорее всего, не вернется.

Ведь оттуда не возвращался еще никто. Хотя никто и не заходил туда.

С самого военного лагеря у Ла-Малады, когда сельтаро признали ее своей, Саттия давила в себе чувства, недостойные представительницы гордого народа эльфов. Пыталась убить позорящую ее страсть к человеку, и ей время от времени начинало казаться, что она близка к успеху. Что Рендалл ей вовсе неинтересен, даже неприятен…

Легче всего стало в хижине старого Хранителя, когда она приняла в себя груз темного, страшного знания. Научилась призывать разлитую в этом мире силу Тьмы и обращать ее себе на пользу. От обретенного могущества не закружилась голова, но простые эмоции и желания, какими живут роданы Алиона, отступили в сторону. На нее навалилось серое облако равнодушия, в котором белым огнем горела одна-единственная цель.

Разрушить святилища, не дать Тьме уничтожить мир.

Умирающий ли Хранитель вложил в свою наследницу это стремление, или она сама прониклась им, познав истину о том, что происходит на Теносе, – это было не так важно.

Но сейчас, когда Олен пошел умирать, чувства вернулись. Нахлынули с такой силой, что Саттия едва не забыла о том, где они находятся и что происходит. Ей в одно и то же время захотелось рассмеяться, заплакать, выругаться и осушить большую кружку крепкого пива, чтобы только заглушить боль в душе…

– Эй, ты в порядке? – от переживаний ее отвлек вопрос Арон-Тиса.

Гоблин смотрел уроженке Ланийской марки прямо в глаза, и взгляд его был до отвращения понимающим.

– Да. – Саттия отогнала желание рявкнуть на алхимика. – Готовьтесь. Чернокрылые скоро будут здесь.

Она уже слышала торопливые шаги, раздававшиеся вне пределов храма, резкие команды и позвякивание кольчуг.

– Будут-то будут, – Гундихар невозмутимо скинул с плеч мешок, похлопал по нижней секции «годморгона», – да у нас найдется чем их встретить. Эй, Арон-Тис, у тебя еще каких сюрпризов не будет? Вроде тех шариков.

– Поищем, – с достоинством ответил алхимик. – А вот восстанавливающего силы снадобья больше нет. Тебе, Бенеш, оно бы пригодилось, я думаю.

– Ничего, я так … справлюсь. – Маг глубоко вздохнул, потер уши, точно гуляка, решивший слегка протрезветь.

Едва успели занять позицию, как в коридоре, идущем от ворот, зазвучали шаги. Трое Чернокрылых, укрывшись щитами и выставив мечи, двинулись на разведку в глубь строения.

Саттия убила их одного за другим, вогнав каждому стрелу в узкую щель между шлемом и щитом.

Легче на душе не стало.

– Ловко, – одобрил Гундихар. – Дальше они, если я хоть чего-то понимаю в тактике, полезут скопом.

– А тут я их встречу. – Арон-Тис продемонстрировал выточенный из камня круглый сосуд, заткнутый тоже каменной пробкой. – Тут у меня желчь зроита, жутко ядовитая и дорогущая штуковина. В смеси с летучим порохом. – Бенеш вытаращил глаза, гном хмыкнул. – Убьет даже дракона. Правда, быстро теряет силу, но нам же и не надо, чтобы этот проход стал непроходимым на год-другой?

– Не надо, – улыбнулась Саттия. – Ну и где там эти шустрые парни из Безариона?

Чернокрылые не заставили себя упрашивать.

– Ешли дело так и дальшшхе пойдед, то мы остахнемся бес людей, – горло и лицо Савирта покрывали жуткие шрамы, один глаз закрылся навечно, второй с трудом поворачивался в глазнице.

Но самое главное – рыжий маг был жив.

Он непременно умер бы, не окажись вокруг столько силы Тьмы, которая не дала так просто сгинуть верному слуге.

– Это точно, – покачал головой Корел. – Пятнадцать человек погибли в один миг, едва шагнув в проход. Причем без всякой магии. Как такое возможно, хотел бы я знать? А?

Повисшая над Теносом ночь шла к пику своего могущества. На востоке всходила луна, ее серп висел над самой водой, будто взлетевший корабль. Ученики Харугота стояли около входа в самое большое святилище, неподалеку толпились уцелевшие в недавних передрягах воины.

Меньше чем за сутки из сотни осталось чуть больше двадцати, причем все были испуганы до последней степени.

– Да ушххх… – кивнул Савирт, морщась от боли в разодранном когтями горле. – Что делхать будем?

Корел почесал бровь, подумал, что неведомо откуда взявшаяся на Теносе компания совсем не проста. Взять хотя бы кота, неуязвимого для Тьмы, умеющего прятаться даже от взгляда мага. Да и остальные, судя по попытке ворваться внутрь главного храма, тоже не обычные роданы.

Среди них есть маг, лучница, скорее всего – алхимик, и еще тот тип со светящимся мечом…

Зачем они появились на проклятом острове и что им нужно в самом большом из древних святилищ? Ответ может быть только один – чужаки желают каким-то образом сокрушить храм, сделать так, чтобы Тьма перестала сочиться в пределы Алиона.

А долг учеников Харугота – помешать им, сохранить источник сил для себя и для наставника.

– Похоже, настало время поработать нам самим, – проговорил Корел. – Хватит прятаться за спины других. Необходимо проникнуть внутрь и уничтожить всех, кто опасен для нашего дела.

– Кхак? – прошипел Савирт.

– Я знаю способ, – и Корел изложил свой план.

Двое учеников Харугота встали лицом к лицу, подняли руки. Тьма вокруг них заходила ходуном, закрутился, поднимаясь от земли, вихрь из черного тумана, завыл налетевший ветер. Хмарь взметнулась исполинским плащом, затмила звезды, умерила сияние месяца.

Чернокрылые мрачно наблюдали за ритуалом, но даже опытные рубаки, всякого повидавшие на службе консула, вздрогнули, когда марево распалось, а на месте двоих колдунов обнаружился один, тот что с порванным горлом. Второй исчез бесследно, словно провалился сквозь землю.

А Корел, вздрагивая от терзавшей тело боли, двинулся ко входу в храм.

Нет, он не сделался невидимым – подобное чародейство не по силам даже тем, кто учился у величайшего мага Алиона. Он просто позволил Тьме разъять свою плоть, стал менее вещественным, почти прозрачным, невидимым для обычного зрения, особенно в ночном мраке.

Но за это приходилось платить жуткими мучениями и балансировать на самой грани того, что Тьма вырвется из-под контроля и расчленит на части доверившееся ей существо, погасит его сознание. Поэтому Корел двигался со скоростью ползущей без спешки черепахи.

Он проник в коридор и почти дошел до его конца, когда его заметили. Враги, из этого состояния выглядевшие светившимися силуэтами, задвигались, а девушка-лучница схватилась за оружие.

Стрела неожиданно причинила боль, Корел понял, что долго не продержит нужную концентрацию. Отшвырнул с дороги попавшегося под руку гоблина и поплыл к нахальной девице. И тут с необычной четкостью ощутил ведущий в глубь храма след, полосу белого огня.

И этот след просто кричал: «Тот, кто оставил меня, опасен!»

Остальные чужаки, а их в небольшом зале было четверо, не таили никакой угрозы, а вот тот, кто отважился пойти в глубь храма, нес с собой такую силу, что могла пошатнуть саму Тьму…

Корел уклонился от второго выстрела и, забыв обо всем, поплыл по следу.

Необходимо настигнуть врага и покарать его, остальное – ерунда.

Очередной коридор вывел Олена в зал, размерами не уступавший тому, что скрылся под сводами Дома Смерти.

Вот только тут не было ни пылающих шаров, ни статуй, ни всяческого хлама, именуемого сокровищами. Лишь надписи на стенах и потолке, светившиеся зеленым огнем, да небольшая пирамида в центре, гостеприимно распахнувшая прямоугольник входа.

– Похоже, нам туда, – сказал Олен. – Рыжий, ты как думаешь?

Оцилан ничего не ответил, только раздраженно дернул хвостом.

В коридорах Дома Ничтожества они не встретили ничего и никого: ни ловушек, ни стражей, ни видений. Пару раз забрели в тупики, но затем легко выбрались и нашли дорогу.

– Ну, раз хозяева не возражают, то туда мы и отправимся, – проговорил Олен и зашагал прямо к пирамиде.

Вступив под ее гладкие черные своды, пошатнулся – в лицо ударило что-то вроде горячего и одновременно холодного ветра. Рыжий зашипел, засветился ярче и распушил шерсть на хвосте. На следующем шаге напор «ветра» усилился, Олен вынужден был едва ли не продавливать себе дорогу.

Ощущение возникло такое, словно шагаешь против течения, погрузившись с головой, а вода вокруг постепенно твердеет, превращается в лед, но при этом не теряет текучести.

– Напор Тьмы, – прохрипел Олен, понимая, что сделать следующий шаг он просто не в силах.

Напрягая мускулы до такой степени, что захрустели связки, обнажил меч и в то же время попытался обратиться к силе Сердца Пламени. Клинок ответил первым, в стороны из него выросли две плоскости искристо-голубого сияния, завернулись, подобно крыльям, создали что-то похожее на щит. Кольцо отозвалось мгновением позже, из него полетели искры цвета осенних листьев.

Силы огня и льда столкнулись, и Олен испытал невероятную боль. Как тогда, в поселке орков, показалось, что его разрывают надвое, одновременно сжигают и мучат холодом.

Но боль ушла. Голубой щит покрылся желтыми и оранжевыми прожилками. Напор Тьмы перестал ощущаться.

– Так-то лучше, – сказал Олен. – Что, Рыжий, пошли дальше?

– Мяу. – Кот обнаружился у самых ног – глаза горят, спина выгнута, вид воинственный, будто у разозленного гуся.

Идти стало немногим легче. Исчезла необходимость давить всем телом, сокрушая незримую преграду, но зато нужно было держать клинок на весу и не опускать руку с кольцом.

Черные, совершенно гладкие, без швов и стыков стены медленно уплывали назад. Открылась камора с округлым потолком, а в ее центре – уходящая в пол винтовая лестница. Олен подошел, глянул в темную дыру, и голова закружилась – внизу не увидел никакого дна, лишь черный зрачок провала да окружавшие его бесчисленные кольца из ступенек.

– Мяу. – Рыжий ступил на первую, поглядел на человека, словно приглашая следовать за собой, и тут уши его прижались к голове.

Олен не понял, что произошло. На стене шевельнулась непонятно откуда вылезшая тень, слабая и размытая. Повеяло холодком, могучий удар обрушился на затылок, ломая позвонки, вышибая сознание. Рендалл устоял на ногах, но волшебный щит растаял, исчез без следа.

Напор Тьмы вернулся. Последовал удар в лицо, и в следующий момент Олена прижало к стене с такой силой, что стало невозможно пошевелить рукой или ногой. Попытался повернуть голову, не смог, в плечах, копчике и других местах, где коснулся очень холодного камня стены, появилась боль.

А в центре каморы сгустилась тьма. Она образовала фигуру высокого мужчины с мечом на поясе и благородным лицом. Кинулся на него оцилан, но повис в воздухе, бессильно извиваясь.

– Тут я много сильнее, – сообщил коту чужак. – Тот трюк, что прошел наверху, никак не прокатит. Ну что, настало время умирать? – вышедший из тьмы посмотрел на Олена без враждебности, даже с некоторым интересом. – А вот клинок твой я заберу, да и кольцо очень интересное…

Рендалл попытался что-то сказать, но язык не послушался. Зато двинулась левая рука, Сердце Пламени словно потащило за собой палец, ладонь, запястье, предплечье и локоть очень медленно, почти незаметно.

Чужак улыбнулся, поднял ладонь, и в ней появился короткий клинок без гарды, сотканный из мрака. Блеснуло широкое у основания лезвие, украшенное желобком, на острие зажглась крохотная звездочка.

Олен, будто завороженный, следил за тем, как черный меч отводится назад для тычка, как звездочка стремительно приближается к его груди, к тому месту, где под кожей и мышцами бьется сердце…

И в этот миг сердце Пламени выбросило сноп огня, чисто-белого, сверкающего. Рассыпался в прах столкнувшийся с ним черный клинок. Чужак отшатнулся, затряс обожженной рукой, другой прикрыл лицо. А Олен обнаружил, что может двигаться, и бросился в атаку. Он не забыл, что убить ученика Харугота невозможно даже ледяным мечом, и поэтому ударил эфесом.

Грубо и просто – по зубам.

Хрустнуло, треснуло, раздался крик боли, по белой коже заструилась кровь. Сбоку выскочил яростно воющий оцилан, вцепился чужаку в плечо. Темный маг попытался еще что-то сделать, вскинул руку, но она тут же была сломана безжалостным ударом – от подобных повреждений Тьма своего клеврета защитить не могла.

А потом Рыжий добрался до горла мага, и все было кончено. Клыки оцилана так же легко располосовали пропитанную Тьмой плоть, как и обычную.

– Порядок, – сказал Олен, борясь с накатывающей слабостью и ощущая, как напор Тьмы вновь начинает давить на лицо. – И стоило так глубоко забираться, чтобы погибнуть, а? Мог бы и сам себе глотку перерезать, нам было бы проще…

– Мяу, – согласился кот, умывая окровавленную морду.

Олен поднял руки, меч и кольцо быстро ответили на его призыв. Соткался сине-оранжевый щит, давление ослабело. Когда ступили на первую ступеньку, на мгновение вернулось, но быстро пропало.

Рендалл ступал, не торопясь, глухо отдавались шаги, рыжим облачком плыл рядом оцилан. Лестница казалась бесконечной, виток за витком, она уходила в земные недра, как будто собиралась вывести прямо на тайный путь гномов или во владения Тьмы, лежащие за пределами Алиона. Ощущение давящей на плечи и голову каменной массы становилось все сильнее.

– Так дело не пойдет, – проговорил Олен, когда спустился, по всем расчетам, не на одну милю, а ноги стали дрожать от усталости.

Выглянул за край лестницы, но опять, в который уже раз, не увидел дна, только черный кружок. Задрал голову, но вверху обнаружил то же самое. Потолок каморы давно пропал из виду.

– Мурр. – Рыжий дернул шкурой на спине, показывая, что недоволен.

– Вот и я так же думаю, – кивнул Олен. – Кажется, тут можно идти сотню лет и до дна не добраться. А если попробовать способ побыстрее? Прыгнуть вон туда. Ты что думаешь об этом?

Кот отвечать не стал, просто оттолкнулся от пола и взлетел Рендаллу на плечо. Пощекотал хвостом щеку, уселся, слегка прихватив когтями одежду, и только потом сообщил:

– Мяу!

– Готов, значит? – Олен невольно усмехнулся. – Тогда вперед.

Сердце бешено заколотилось, когда он шагнул прямо в черную бездну. Засвистел в ушах воздух, замелькали кольца похожей на исполинскую змею лестницы, не отличимые одно от другого. Страх пропал, сменился бешеным восторгом, а потом все вокруг слилось в неразличимое пятно. Ощущение падения исчезло, Рендалл будто плыл в желтовато-сером тумане, а кот на его плече шипел и вертел головой.

Сколько это продолжалось, сказать он не мог – мгновение, час или целый год. Время, похоже, не имело доступа в подземелья под Домом Ничтожества. Или просто боялось тут появляться.

Закончился полет чудовищным ударом. Снизу вылетело нечто черное, сапоги Олена врезались в твердое, и его швырнуло, покатило, бросило, как фишку в игрище гигантов. Отлетел в сторону оцилан, прозвучал и утих его рассерженный мяв, и стало темно.

Сердце Пламени заалело, разгорелось крохотным маячком, темнота отступила, и Рендалл обнаружил, что лежит на каменном блестящем полу, что стены и потолок, если они тут вообще есть, очень далеко и что неподалеку виднеется что-то вроде небольшого фонтана.

Бортик высотой в локоть, и из окольцованного им пространства поднимается струйка не то воды, не то дыма. Поднимается, становится все тоньше, пока не тает совсем…

И при взгляде на эту струйку нутро Олена скрутил жестокий болезненный спазм. Душу охватило бешеное, неконтролируемое отвращение. Олен понял, что видит Предвечную Тьму в том ее облике, в каком она просачивается в мир. Вздрогнул, осознав, что оказался не просто глубоко под землей, а где-то за гранью тех пространств, что достижимы для смертных Алиона.

Подняться удалось со второй попытки.

Слабое человеческое тело прижимало к земле, давило, грозя сломать позвоночник, обратить плоть в кашу из костей и мяса. Даже воздух тут был странным, очень сухим и в то же время жирным. Каждый вдох давался с трудом, его приходилось пропихивать в грудь.

Чуть в стороне зажглись две золотые точки, стал виден ползущий Рыжий, похожий на диковинную мохнатую гусеницу.

– Что, и тебе тут плохо? – пропыхтел Олен. – Клянусь Селитой, никто из твоих сородичей не забирался так глубоко.

Слова породили странное, шелестящее эхо, а кот прижал уши и задрожал всем телом.

– Ничего, – говорить было трудно, челюсти едва повиновались, да и вообще тело слушалось плохо. – Сейчас сделаем дело и полезем назад. Наверх полезем. Если мы лестницу найдем, конечно.

Шаг, еще шаг, открываются внутренности диковинного «фонтана» – неглубокая чаша и маленькое отверстие в самом ее центре. Не больше ногтя на мизинце, но именно через него сочится «дым», тянется его тонкая струйка вверх, пронизывает земную толщу, чтобы обернуться на Теносе давящим ужасом и смертоносными чудовищами, дать силу Харуготу и его ученикам…

Шаг, еще шаг, каждый дается тяжелее и тяжелее. Ноги словно прирастают к полу.

Олен шел, напрягая все силы, выжимая из себя все без остатка. Он не знал, как именно будет затыкать отверстие, он только видел цель и понимал, что обязан дойти до нее.

Страха не было, он остался где-то далеко вверху, там же, где обычная жизнь.

Жалобно мяукал Рыжий.

Шаг, еще шаг… самый последний…

Олен перекинул одну ногу через бортик, поставил внутрь чаши «фонтана», и в уши ему ворвался многоголосый шум. Рев, визг, бормотание и стоны проникли в голову, заметались там, словно эхо в горной пещере, заставляя рассудок задергаться в испуге, сводя с ума…

Это походило на то, что Олен испытывал во время видений, насланных ледяным мечом. Но там голоса шептали, мягко подсказывали, здесь же они орали и ревели, выли, причитали и чмокали. Кому принадлежали они – оставалось неясным, то ли самой Тьме, бесконечной, вечно голодной, то ли ее Владыкам, таящимся в провалах между мирами, где вроде бы не может быть ничего живого.

Это не имело значения, главное – Олен сумел выдержать их бешеный напор, сохранить ясность рассудка. Сделать еще шаг, поднять руку с Сердцем Пламени и вскинуть ледяной клинок, такой тяжелый, такой неподъемный…

Позади шорох, скрежет когтей по камню – Рыжий вспрыгнул на бортик «фонтана», глаза горят, шерсть словно охвачена пожаром.

– Получи! – выдавил Олен и ударил одновременно мечом и вызванным из кольца огнем.

По крошечной дырочке, через которую сочилась Тьма.

Каждая частичка его тела просто завопила от боли, когда соединилось несоединимое – жар бушующего пламени и холод вечных ледников. Олен почти увидел айсберг с город и стену огня высотой до неба, различил чудовищный, басовитый рокот, пошедший со всех сторон.

Пламя и лед ударили в одну точку, алое и голубое смешались, заставили дрогнуть струйку Тьмы. Олен увидел, как «фонтан» начал рушиться, по чаше и бортикам побежали трещины. Хлынул свет, в тысячи раз ярче солнечного. Почти ослепшие глаза наполнились слезами.

Рыжий вновь замяукал, и Рендалл ощутил, как его подбрасывает. Налетевший вихрь подхватил человека и оцилана, понес их вверх. Мелькнуло что-то, похожее на зеленовато-синий ковер, вышитый белыми блестками, пронесся мимо желтый шарик, раздался громкий треск.

И лишь в этот момент Олен потерял сознание.

Саттия выстрелила еще раз, но стрела отскочила от стены и упала на пол.

– Кто это был? Где он? – Гундихар вертелся на месте, держа наготове «годморгон», а Бенеш прижался к стене.

– Один из наших врагов, – ответила девушка. – А вот куда он пропал – не знаю. Словно растворился…

– Эй… ну… – Маг поднял дрожащую руку. – Что с ним?

Все трое одновременно посмотрели на Арон-Тиса.

Алхимик лежал на полу, и одежда на его груди намокла от крови. Дышал гоблин хрипуче, с трудом, глаза его были закрыты, а руки – сжаты в кулаки, показывая, что их хозяин испытывает сильную боль.

– Эй, что с тобой? – Гундихар опустился на колени. – Ты ранен?

Открылись глаза, когда-то розовые, почти белые, а сейчас – черные, наполненные мукой.

– Нет, – просипел алхимик. – Не совсем… Просто я умираю.

– Хватит глупости болтать! – рявкнула Саттия. – Не таких из пасти Адерга вытаскивали. А ну, Бенеш, осмотри его!

Молодой маг поспешно присел, затрещала разрываемая одежда. Открылась словно намазанная кармином грудь, и в самом ее центре – кровоточащая рана, в глубине которой трепетало сердце.

– Э… ну. – Бенеш побледнел. – Чем это сделано, да?

– Клинком из Тьмы, – ответила Саттия, не забывая прислушиваться к тому, что творится снаружи. – Ты сможешь его вылечить?

– Ну… я, это… могу… постараться, хм…

– Не сможет, – вновь подал голос алхимик. – Ничто и никто не сможет мне помочь, я знаю. Разве что камень мудрецов… но его запасы я потратил в Огненных горах и в Милесе… но я не жалею.

Гундихар зарычал, стиснул здоровенные кулаки.

– Не грустите. – Арон-Тис сделал попытку улыбнуться. – Я и так прожил очень долго… для гоблина, конечно… Узнал столько, что хватит на десять роданов… особенно… да, после встречи с вами… столько осталось непознанного, но все постичь не дано и богу. Нет, я не жалею…

Говорил алхимик медленнее и медленнее, и сердце в ране замедляло ход.

– Надеюсь только, что все было не зря… что… Олен… достигнет… цели… – Арон-Тис улыбнулся, и глаза его остекленели.

Сердце остановилось.

– Нет, не может быть… – пробормотал Гундихар. – Это просто невозможно. Но почему погиб тот, кто знал и умел больше всех нас? Где справедливость?! – последний вопрос гном прокричал, и в углах зашушукалось эхо.

– Ладно орать, – поморщилась Саттия. – Горевать будешь потом. У нас есть задача – больше никого не пустить в храм, чтобы Олен дошел до цели. Ее и будем выполнять, чего бы ни произошло. Ты понял?

– Конечно. – Гундихар стиснул рукоять цепа так, что крепкое дерево затрещало. – Пусть только они сунутся…

Но уцелевшие чернокрылые не спешили внутрь Дома Ничтожества. Снаружи было тихо, лишь иногда доносились приглушенные голоса или шаги. Тоскливо ревел в небесах ветер.

Время тянулось с мучительной неторопливостью. Саттия, Гундихар и Бенеш почти не разговаривали, лишь иногда обменивались ничего не значившими репликами. Сидели около входа в зал и ждали, когда посланцы Харугота попробуют проникнуть в святилище. Но пока этого не происходило.

Начало светлеть, в Дом Ничтожества заползла серая лапа утра, затем видимый через проход кусочек неба стал по-дневному голубым.

– Ну где же он? – прошептала Саттия, чувствуя нарастающее беспокойство. – Или он… не сумел?

Отогнала дурные мысли, принялась бороться с желанием немедленно вскочить и помчаться в глубь храма, на помощь Олену. Гундихар закряхтел, а Бенеш посмотрел на девушку с укором.

Наступил полдень, когда недра Дома Ничтожества дрогнули, откуда-то снизу долетел могучий рокот.

– Что это? – Саттия вскочила на ноги, лишь на мгновение отстали от нее соратники.

– Не знаю… – Гундихар уставился на потолок, по которому побежали трещины. Полетела пыль, шлепнулся на пол обломок каменной плиты, за ним еще один, третий ударил мага по голове.

– Ой! – воскликнул Бенеш. – Это… ну…

– Бежать надо! – Гундихар схватил мешок. – Эта древняя хрень сейчас рухнет!

– А он?! – Саттия указала на тело Арон-Тиса.

– Что может быть лучше такого погребения! – гном отскочил, и рядом с ним разбился на куски камень размером с голову.

Дом Ничтожества качался и трясся, как танцующий исполин. Трещины терзали не только потолок, но и стены, и пол, от каменной пыли было трудно дышать, от громыхания закладывало уши.

– Вперед! – выкрикнула Саттия, первой бросаясь в проход.

Рокот, похожий на рычание грома, догнал их у самого выхода. Девушка выскочила на открытое место, из клубов пыли вылетел кашлявший Бенеш, и за ним – Гундихар, и тут храм начал рушиться. Завалились исполинские стены, разломились колонны толщиной с матерый дуб.

К небесам ударил столб серого дыма, в нем мелькнуло что-то похожее на огромную шаровую молнию, исчезло в облаках. С неба повалили черные хлопья, похожие на пепел, солнечный свет померк.

– Вххот они! – из бушующего хаоса вынырнул рыжий парень в темном торлаке, со шрамом на шее и бешено горевшими глазами. – Всять ихххх…

Ученик Харугота поперхнулся, лицо его побагровело, глаза выпучились. А в следующий момент рыжий здоровяк беззвучно лопнул, превратился в облако таких же самых черных хлопьев. На земле осталось овальное пятно, напоминавшее след от костра.

– Тьма сокрушена! – завопил Бенеш. – Олен победил!

Шагавшие за темным колдуном чернокрылые в ужасе попятились, и тут же их накрыл фрагмент рухнувшего фронтона. Под грудой обломков исчезли вычурные шлемы с крылышками, черные плащи, обнаженные мечи, удивленные лица и выпученные глаза.

– Прочь! А то и нас завалит! – крикнул Гундихар.

– А Олен? – Саттия попыталась остановиться, но ее схватили за руки и просто потащили за собой.

Успели отбежать на полсотни шагов, когда начали рушиться остальные храмы. Остров затрясся, к небу поднялись грибовидные облака черного дыма, подсвеченного багрянцем.

Что-то горело там, в древних развалинах, пылало жарко и весело.

Катаклизм закончился через несколько часов. Перестала содрогаться земля, дым унесло ветром, и там, где ранее высились чудовищные святилища, остались аккуратные воронки с гладкими и блестящими стенками. И самое главное – исчезло ощущение, что под ногами таится бездна. Земная твердь вновь стала твердью.

Бенеш, Саттия и Гундихар осмотрели все ямы, особо тщательно – ту, что возникла на месте Дома Ничтожества, но не нашли никаких следов Олена и Рыжего.

– Похоже, он того, погиб… – сказал гном и сердито кашлянул.

– Нет, я в это не верю, – глаза Саттии остались сухими, но голос чуть заметно дрогнул. – И не просто не верю, а знаю, что он жив и обязательно вернется…