Лиса и Дракон: История Химико

Глава 2: "Взгляд в бездну"

С начала войны прошёл год. Быстрой победы, которую обещали военные советники из Гипербореи, не случилось. Мир был изрыт траншеями, в которых, каждый день, погибали тысячи людей, гиперборейцев, эльфов и прочих разумных существ, но ни одна из сторон не могла нанести решающий удар. Даже поднятые в небо новейшие самолёты и дирижабли не могли изменить ход конфликта на основных фронтах. Такой неслыханной бойни мир ещё не знал, хотя в нём всегда было место жестокости, коварству и захватничеству. Яматай же была вдалеке от битв двух колоссов, лишь иногда устраивая рейды против авалонского флота. Тем не менее, к концу первого года войны, ситуация начала меняться, когда эльфы заметно расширили Восточный флот и сами начали морские операции против маленькой империи. 22 числа пятого месяца третьего года Цукихи произошло крупнейшее морское сражение между имперским флотом Яматай и флотом Его Величества (авалонским), закончившиеся тотальным поражением для людей. Теперь острова были практически беззащитны перед внешней угрозой.

Одним из погибших стал адмирал Ёсинори Асикага – сын градоначальника Тогенкьё Ёсимицу Асикага. Символические похороны героя происходили в дождливый весенний день, когда все острова накрыла стена тропических осадков. Несмотря на непогоду, тысячи людей пришли попрощаться с адмиралом и другими погибшими земляками. Мужчины, женщины и дети стояли с поникшими в трауре головами, прикрывая их зонтиками, на площади перед храмом. Поминальную церемонию проводил сам настоятель – Сайгё. Окуривая гробы благовониями, Фудзивара громко читал молитву, которую за ним повторяли дочь и внучка, стоявшие рядом. Участие в каждой такой церемонии всё больше подогревало злость и обиду внутри Химико. Она чувствовала свою вину, потому что не могла пойти на фронт сама и помогать солдатам в бою, как когда-то её дедушка.

К вечеру буря стихла, оставив после себя лишь, затянутое тучами, небо и волнующееся море, тяжело бившиеся о скалистый берег. Жизнь в Тогенкьё шла своим чередом, несмотря на все ужасы, происходившие в мире. Витрины на рынке были полны рыбой, из забегаловок доносились вкуснейшие ароматы, а люди мирно прогуливались по мощёным тротуарам. Тем не менее, после первого большого поражения, в воздухе повисло тяжёлое ощущение тревоги, которое не могло обойти никого из подданных Яматай. Угроза иностранного вторжения впервые встала во весь рост перед восточной страной, отчего становилась лишь страшнее в умах её жителей.

Пока простые горожане вели свою обычную жизнь, Химико посвящала всё свободное время подготовке к войне. Тем вечером она так же была на импровизированном полигоне, который сделала сама, недалеко от дома. Несколько брёвен, с накинутым на них тряпьем, превратились в специальные тренировочные манекены, на которых юная Фудзивара практиковала битву на мечах, несколько банок из-под персикового сока на жёрдочке превратились в тир, а поле, полное ям, имитировало траншеи и минное поле одновременно. Прыгая между “окопами”, Химико ловко стреляла по банкам из игрушенчого револьвера, затем выпрыгивала к чучелам и отрубала им набитые соломой головы. За всем была вынуждена следить Макото, чтобы прийти на помощь, если госпожа поранится.

В разгар тренировки к “полигону” пришёл Сайгё, освободившийся после заседания военного совета. Окинув усталым взглядом полянку, он заметил внучку в одной из ямок. Услышав голос дедушки, который позвал её к себе, Химико наконец прервала занятие.

– Нам нужно поговорить, Химико – серьёзно сказал Сайгё – сколько раз мы будем возвращаться к разговору об учёбе?

– Сколько пожелаешь нужным – насупив нос, ответила Химико – разговоры, ведь, не я начинаю…

– Зато ты заставляешь меня их начинать! – повысил голос Сайгё – почему ты убежала сразу после церемонии? Ты даже не принесла соболезнований Ёсимицу-сан!

– Потому что мне стыдно, ясно?! – закричала Химико.

– А за грубость тебе не стыдно?

– Нет, мне стыдно, что я сижу в школе, когда могла помочь Ёсинори-сан!

– И как же ты бы это сделала?

– Сделала бы… всяко лучше, чем просто смотреть! – замешкавшись ответила Химико.

Тяжело вздохнув, Сайгё взялся за сердце и тяжело упёрся на трость. Химико и Мако подхватили старейшину и отвели к ближайшей скамье, на которую аккуратно его посадили. Немного отдышавшись, старший Фудзивара почувствовал себя лучше.

– Ты ещё не понимаешь, что такое война, Химико – тихо сказал Сайгё, сидевшей рядом внучке – и лучше тебе никогда её не видеть.

– Я уже вижу…

– До чего же ты упрямая, вся в бабушку – вздохнул Сайгё – всё, что я тебе говорю, Химико, ради твоего же блага, поверь мне. Меньше всего на свете мне хочется потерять тебя, как своих братьев…

Достав из сумки на поясе трубку, Сайгё закурил, тяжело выдыхая табачный дым. Вся жизнь семьи Фудзивара всегда была связана с войной, как и у других самурайских родов. Пожилому главе клана пришлось лицезреть потери многих своих близких, включая отца и троих старших братьев, исчезнувших навсегда в пламени феодальных конфликтов. Сайгё верил, что нынешние времена смогут прервать вечную войну, добиться мирной жизни для будущих поколений, но судьба вновь приготовила страшное испытание для Фудзивара и всей Яматай. Химико же не понимала дедушку. Ей казалось, что один из трёх великих кланов Тогенкьё не может сидеть сложа руки, пока их земляки в опасности. Бессилие очень злило её, не давая думать ни о чём другом, кроме войны.

Поняв мысли внучки, Сайгё нежно взял её за руку.

– Пообещай мне, лисичка, не делать ничего важного безрассудно – сказал старейшина, глядя Химико в глаза.

Глаза старшего Фудзивара были, как никогда, серьёзны, Химико ещё не приходилось видеть такой видеть столь суровый взгляд от дедушки. Не решившись спорить, она смогла лишь кивнуть в ответ. Удостоверившись, что внучка всё поняла, старейшина встав со скамейки и, покуривая трубку, направился в сторону дома.

– И да, Химико, прекращай свои игры здесь и принимайся за учёбу – сказал Сайгё, чуть отдалившись.

– Да, дедушка – угрюмо ответила Химико и присела на скамейку.

– Что вам угодно делать дальше, Химико-сама? – выдержав небольшую паузу, спросила Макото переживательным тоном.

– Ты можешь идти, Мако, тренировка, на сегодня, окончена.

– Уверены, что вам больше не понадобится моя…

– Уверена, иди – перебив служанку, резко ответила Химико.

Макото поклонилась и послушно пошла домой. Химико долго думала над словами дедушки, глядя на своё тренировочное поле, пытаясь выбрать, что делать дальше. С одной стороны, продолжать игнорировать дедушку было действительно неправильно, тем более, что юная Фудзивара, правда, очень его любила, но и оставаться в стороне, словно столичная аристократка, ей совсем не хотелось.

Махнув рукой, она решила всё же пойти позаниматься уроками. Встав со скамейки, Химико уже пошла в сторону дома, но тут резко повернула в другую сторону. Прежде, чем перейти к занятиям, ей захотелось посмотреть на пингвинов, чтобы слегка развлечься перед “каторгой”. Придя на скалистый берег, юная Фудзивара увидела на одном из камней Сиро, сидевшего поджав ноги. Он был совсем один и грустно смотрел в бескрайнее море, не обращая внимания на ходивших совсем рядом птиц. Аккуратно подойдя к другу, Химико присела рядом. Сагису не сразу её заметил, явно глубоко погрузившись в свои мысли. На его глазах были едва видны проступающие слёзы.

– Сиро – тихо позвала друга Химико, увидев слёзы на его лице.

– А, Химико – пришёл в себя Сиро и быстро вытер глаза – ты давно тут?

– Не очень, что с тобой? Ты плачешь?

– Чёрт, больше всего не хотел, чтобы ты увидела – сказал Сагису, растирая глаза – прости, тебе, наверное, противно такое видеть.

– Ты не должен…

– Мой отец погиб в той битве, Химико – словно отрезал Сиро.

Химико ошарашила эта новость. Хоть она и была на прощании с моряками, имён и портретов было так много, что отец Сиро оказался ею не замечен. И самого друга юная Фудзивара на прощании не увидела.

– Прости, Сиро, я правда не знала – взволнованно сказала Химико.

– Ничего, я понимаю – грустно ответил Сиро – я сам не пришёл на прощание… к тому же, его самого там не было, теперь он в море навсегда.

Это был первый раз, когда погибал кто-то столь близкий к Химико. Больше всего она боялась, что её семья или друзья столкнутся с потерей, в которой, как она считала, будет виновата и сама. Чувство вины подступило к ней с новой силой, застряв комом в горле. Ей хотелось срочно что-то сделать, но разум совсем запутался в столь неожиданной новости. Юная Фудзивара и сама была готова расплакаться, но, чтобы не допустить этого, пару раз ударила себя кулаком по лбу, повторяя про себя: “не смей, не смей”. Не найдя ничего лучше, Химико обняла друга и сказала:

– Прости меня, Сиро

– Говорю же, тебе не за что извиняться – немного удивился он.

– Нет, извини, что из-за меня стеснялся плакать, сейчас это не стыдно, правда

– Спасибо, Химико – обняв подругу в ответ, сказал Сиро.

Младшей Фудзивара не было дома до вечера. Нодзоми, в отличии от аристократок прошлого, проводила большую часть времени с ребёнком, привлекая няню только в особых случаях. Ухаживая за Акирой, она почти не замечала отсутствия дочери дома, тем более, что та давно стала самостоятельной. Вечером того дня, когда младший Фудзивара уже уснул, Нодзоми вышла на веранду, где могла спокойно отдохнуть, наслаждаясь тёплым вечерним ветром. Она хотела было закурить и потянулась за мундштуком на столике, но тут во двор вошла Химико, запыхавшаяся и с потерянным взглядом.

– Лисичка, ты сегодня поздно – сказала Нодзоми – совсем перетренировалась.

– Мам, дедушка дома? – подбежав к маме, спросила Химико.

– Нет, ещё не вернулся с военного совета, а что случилось?

– Мне нужна “Слеза дракона”!

– Зачем это? – удивилась Нодзоми.

– Надо!

– Так не пойдёт, нельзя брать такое оружие ради забавы.

– Ни ради забавы!

Нодзоми заметила, что дочь в необычном замешательстве. Глаза были покрасневшими, будто до этого Химико долго плакала, шея и руки были взмыленными от пота, а волосы неопрятно торчали в разные стороны.

– Присядь-ка рядом – сказала Нодзоми, похлопав рукой по креслу рядом.

Помешкав немного, Химико устало села в кресло, положив руки на подлокотники и запрокинув голову к спинке. Закрыв глаза, младшая Фудзивара долго пыталась отдышаться.

– Что всё-таки случилось, Химико?

– Отец Сиро погиб – грустно ответила Химико.

– Ох, несчастье – тяжело вздохнула Нодзоми – я даже не заметила их семью сегодня.

– Они не приходили на похороны – открыв глаза, сказала Химико – неужели мы совсем ничего не можем сделать, мам?

– Увы, мы не всесильны, лисичка – попыталась утешить дочь Нодзоми – но мы вносим свой посильный вклад…

– Его не достаточно – перебила Химико.

– Так ты искала меч, чтобы пойти с ним на войну? – спросила Нодзоми, на что Химико кивнула.

Взяв в руку мундштук, Нодзоми вставила в него сигарету, зажгла её спичкой и закурила. Ей было легче вести трудный разговор, пока нервы успокаивал табачный дым.

– Я хорошо тебя понимаю, Химико, но, боюсь, меч ничем не сможет тебе помочь.

– Почему?!

– Слеза дракона не просто мощное оружие, это части души Курикара, самая обозлённая и мстительная. Такой меч не может быть орудием добрых дел.

– Но разве не человек решает, что делать своим оружием?

– Так оно и есть, но… в случае со Слезой, мало кому удавалось.

– Даже дедушке?

Выдохнув табачный дым, Нодзоми кивнула в ответ, положив затем мундштук на стол.

– Самое главное во время войны, Химико, чтобы каждый был на своём месте. Ты ребёнок, которому нужно ещё много узнать и перенять у взрослых их обязанности, когда потребуется. Разве ты не хотела этого?

– Хотела, но я не думала, что всё будет так – грустно отвечала Химико – почему мы не смогли их спасти, мам?

– Никому не под силу спасти всех, Химико. Ни одна война не обходится без потерь, особенно, когда враг сильнее тебя – встав с места, Нодзоми подошла к дочери и положила руки на её плечи – Сагису-сан был очень хорошим человеком и точно не был бы рад видеть тебя на поле боя.

– Ты так думаешь?

– Я уверена в этом. Всё обязательно наладится, лисичка, только не убегай от нас, хорошо?

Встав из кресла, Химико обняла маму. Из её глаза лились маленькие слёзы, которые девочке не удалось удержать. Хоть она была очень смелой и серьёзной, для своего возраста, гибель такого большого количества людей, включая отца Сиро, не могла оставить равнодушной.

– Прости меня, мам – сквозь слезы сказала Химико.

– Что ты, дорогая, всё хорошо – сказала Нодзоми, поглаживая Химико по голове.

***

Спустя неделю обстановка в городе внезапно оживилась. На смену отчаянию в воздухе витал дух надежды, отражавшийся в оживлении горожан. По всему городу появились флаги союзников Яматай, а вдоль дороги, по тротуарам, до самого губернаторского дворца, толпились зеваки, ожидавшие чего-то необычного. Перед ними стояли суровые жандармы, не допускавшие людей на проезжую часть. Толпа была, в основном, радостной, размахивала флагами и выкрикивала ободряющие военные лозунги.

В восточной стороне города, на аэродроме, выстроившись в линию, три старейшины Тогенкьё ждали прибытия высоких гостей. Городской голова Асикага нетерпеливо смотрел на наручные часы, которые уже отмерили двенадцатый час дня. Союзники опаздывали на два часа, что давало поводы для волнения. Авиационная группа из Гипербореи должна была преодолеть огромное расстояние через океан, где их могли нагнать вражеские силы. Мицухидэ судорожно перебирал сухими пальцам, иногда щёлкая костяшками, пытаясь себя успокоить. Сайгё же с некоторым раздражением смотрел на облака, будто зная, что союзники медлят без серьёзной причины.

– Уверен, что с ними всё в порядке? – спросил Ёсимицу у Фудзивара, стоявшего по правую руку от него.

– Такую катастрофу я бы точно предвидел. Вот-вот появятся.

– Гадания не всегда дают точные ответы, Сайгё – ворчал Муцухидэ – ты многое не смог увидеть.

– Скорее переоценивал свои возможности что-то изменить, как и ты, к слову.

– Прекратить пререкания! – скомандовал Асикага – не место и не время!

Тут из-за облаков показались два небольших самолёта, вслед за которыми выплыл нос гигантского авианосного дирижабля, сопровождаемый ещё десятком крыльев. Два летевших в авангарде аппарата легко совершали головокружительные пируэты, петляя рядом друг с другом, пикируя и вновь стремительно поднимаясь под самые облака. Дирижабль же, словно огромный корабли, плыл по небу, внушая трепет одним своим массивным видом. Сделав несколько фигур в воздухе, самолёты направились в сторону аэродрома, эффектно приземлившись, почти не снижая скорости. Из машины с красным фюзеляжем выпрыгнул знаменитый гиперборейский лётчик – Альберт Рихтгофен. Он был одет в кожаную куртку, украшенную белым мехом, блестящие чёрные сапоги и такого же цвета кожаные перчатки с рисунком одноглазого белого тигра на них. Очень быстро ас предстал перед изумлёнными старейшинами, не ожидавшими столь рискованного поведения от союзников.

– Guten Tag, господа! – радостно улыбаясь, воскликнул Альберт – этот город ещё красивее, чем на картинках, потрясающая бухта! Вы обязаны, однажды увидеть это с высоты птичьего полёта, не пожалеете!

Асикага некоторое время был в замешательстве и не до конца слышал слова гостя, наблюдая за самолётами и дирижаблем.

– Ох, прошу прощения – наконец пришёл он в себя – большая честь видеть вас, Рихтгофен-сан, мы вас очень ждали!

– Взаимно, герр Асикага, и вам очень рад, господа…

Тут к офицерам подошёл лётчик второго самолёта – царевич Сарматии Владислав. Как и большинство жителей царства, он принадлежал к расе архонтов, очень похожих на людей существ, отличающихся крайне белой, как снег, кожей, пепельного цвета волосами, а также красными зрачками. Архонты почти полностью бессмертны, убить их можно лишь поразив слабое место на лбу. Сарматия вступила в войну, как вассал Гипербореи, давно находящийся в зависимом положении от Империи. Владислав был очень привлекателен внешне, за исключением нескольких длинных шрамов на его лице. Царевич был одет в красивую военную форму синего цвета, украшенную золотыми орнаментами с изображениями правящей династии Сарматии. Правая рука юноши была скована гипсом. Рядом с монаршей особой был его помощник, высокий архонт Генрих, внешне похожий на мужчину среднего возраста в больших очках с чёрными толстыми оправами. Владислав учтиво поклонился, как и его сопровождающий.

– Наши приветствия, господа офицеры – сказал Генрих – прошу извинить, Его Высочество испытывает проблемы с коммуникацией, поэтому иногда я буду говорить от его имени, меня зовут Генрих.

– Безмерно рады знакомству, Ваше Высочество и вы Генрих-сан – ответил Ёсимицу – моё имя Асикага Ёсимицу, а это Муцухидэ-сан и Фудзивара-сан.

Завершив знакомство и дождавшись прибытия дирижабля, старейшины и высокие гости направились во дворец градоначальника на автомобилях. По пути их следования, машины встречали горожане, радостно приветствующие гостей. Иностранцы были редкостью в этих краях, поэтому жители Тогенкьё с большим любопытством рассматривали союзников. Рихтгофену очень льстило такое внимание и он радостоно махал зевакам рукой, пока Владислав тихо сидел на своём месте, будто тяготясь шумной толпы. Старейшины не реагировали на народ, сохраняя гордое спокойствие, но иногда украдкой наблюдая за гостями. Дворец губернатора был самым высоким зданием во всём городе, расположенным в самом центре города на пересечении четырёх дорог. Замок окружали высокие каменные стены с воротами, выходящими на каждую сторону света. В стенах располагался элитный гарнизон, составленный, в основном, из солдат вассальных семье Асикага кланов. Сам замок состоял из пяти башен разной высоты из белого кирпича, увенчанных крышами из чёрной черепицы. В прошлом, это была могучая крепость, сдерживающая осады больших феодальных армий, но сейчас она превратилась в простую резиденцию главы города и его семьи.

По прибытии гостей сопроводили в большой зал, выполнявший функции штаба местных войск. Вдоль стен комната была украшена старинными доспехами и древним оружием, которые семья Асикага хранила долгие столетия. По середине стоял большой стол, на котором, в небольшом углублении, лежала большая карта Тогенкьё с расставленными на ней деревянными фигурками, символизирующими разные отряды местного гарнизона. Вокруг стола были заранее расставлены пять стульев, по одному – для старейшин и два – для высоких гостей. Ёсимицу сел на своё привычное место посередине, два других старейшины по обе руки от губернатора, а Альберт и Владислав чуть по отдаль от них, Генрих стоял за царевичем. Когда все расселись по местам, прислуга принесла присутствующим чай.

– Прошу прощения, что сразу начинаем наш разговор в штабе, господа, однако боевые действия сейчас наш главный приоритет – сказал Асикага.

– Что вы, герр Асикага, ради этого мы здесь! – ответил Альберт.

– Как нам сообщили в столичном штабе, у вас есть важная информация о планируемом нападении на наш город…

– Совершенно верно, Его Высочество имеет доступ к эльфийскому штабу, через шпионскую сеть, всё благодаря им!

Генрих достал на стол кейс, из которого достал средней толщины папку с бумагами.

– Прошу ознакомиться с докладом нашего агента, господа – сказал Генрих, поднеся папку губернатору.

Ёсимицу, надев пенсне, начал внимательно изучать бумаги, передавая прочтённые листы двум другим старейшинам.

– Если говорить коротко, эльфы очень воодушевились победой над яматайским флотом – сказал Рихтгофен, почти залпом выпив чашку горячего чая – теперь они считают, что смогут одолеть вас малой кровью.

– Увы, у них есть на то основания – печально сказал Асикага – или, по крайней мере, были, до вашего прибытия.

– Это верное замечание, герр Асикага, рад, что вы верите в наши силы!

– Однако, позвольте узнать, полный состав ваших экспедиционных сил.

– Всего у нас тридцать аэропланов, а также батальон наземной пехоты.

На лицах старейшин появилось нескрываемое удивление.

– Прошу простить, Рихтгофен-сан, но мы рассчитывали на несколько большую поддержку… – сказал Асикага, сняв пенсне.

– Увы, это всё, что наши державы сейчас способны предложить – развел руками Альберт – однако, можете не сомневаться, этих сил хватит, чтобы противостоять авалонскому десанту.

– Как уже сказал господин Рихтгофен, эльфы не намерены задействовать крупные силы при атаке на город – вступил в разговор Генрих – битва в Серебрянном море хоть и была выиграна Авалонией, однако нанесла ущерб её локальным силам, кроме того обстановка на основном фронте остаётся крайне тяжёлой…

– В общем, у них не так много сил, поэтому даже наш экспедиционный корпус справится с вторжением – продолжил Альберт – достаточно наших крыльев и вашей артиллерии.

Внимательно взглянув на все разведанные, Сайгё нахмурил лоб, будто пытаясь вспомнить, что он мог упустить.

– Вы уверены, что эти данные точны, Ваше Высочество? – спросил Фудзивара.

– Вы не уверены в правильности данных, господин Фудзивара? – спросил Генрих.

– У меня есть сомнения, что столь небольшие силы могли выделить для десанта в крупный порт. Даже если предположить, что эльфы очень возгордились последней победой, разве они могут себе позволить так рисковать?

– Я многое знаю о авалонской армии, господин Фудзивара – хриплым голосом ответил Владислав – они всегда уверены в своём превосходстве над другими расами, даже если реальность говорит обратное. Поэтому такой риск, с их стороны, не выглядит противоестественным.

– И всё же, жаль, что ваше командование так сильно доверяет этим данным. Подстраховка никогда не бывает лишней.

– Прекрати, Сайгё, ты обвиняешь принца во лжи! – полушёпотом сказал Мицухидэ.

– Благодарю за поддержку, господин Мицухидэ, но я не в обиде – спокойно сказал царевич – подозрения привычны для меня, к тому же господин Фудзивара имеет на них право.

– Полно, господа, не хватало нам только поссориться между собой – попытался успокоить союзников Рихтгофен – можете поверить моему опыту, гер Фудзивара, век сухопутных армий и морских армад прошёл, главное поле битвы сейчас – небо, а там нам равных нет. Мой самолёт “Асгард” и “Крылатый гусар” Его Высочества стали притчей во языцех среди эльфов, настолько они устрашающие.

– Я не пытался уличить вас во лжи, господа – продолжил Сайгё – просто, я привык готовиться к любому возможному развитию событий.

– Я вас понимаю, но ваше волнение излишне. Вся операция продумана совместно с вашим генеральным штабом, так что все возможные исходы уже продуманы.

Допив остатки чая, Рихтгофен привстал с места, чтобы взглянуть на карту.

– Судя по нашим данным, с запада к городу двинется около десяти транспортных кораблей, в сопровождении двух мониторов, с неба их будут прикрывать пятнадцать самолётов или шестнадцать, вместе с авианесущим.

– Выходит, наша эскадрилья больше в два раза? – спросил Асикага.

– Так точно, хотя, даже будь мы на равных или будь у них превосходство в числе, им не удастся превзойти наше мастерство – довольно покачав головой, сказал Альберт – наша эскадрилья, в начале, уничтожит оппонентов в воздухе, а затем поможет береговой артиллерии разделаться с кораблями, если кому-то из эльфов всё же удастся высадиться на берег, их встретят наши совместные пехотинские силы, командованием ими останется вам, господа.

– В нашем экспедиционном корпусе есть мои гвардейцы, это самые элитные войска в Сарматии – сказал Владислав.

– Да, это будут самые живучие солдаты, которыми вам довелось командовать – засмеялся Рихтгофен, но не получив ответной реакции неловко замолчал.

– План действительно звучит хорошо, господа, мы не сомневаемся в ваших силах – сказал Ёсимицу – сколько у нас есть времени на подготовку?

– Вторжение ожидается через неделю, рано утром – сказал Генрих – мы заметил, что берег уже хорошо укреплён вами, остаётся лишь распределить пехоту.

– Думаю, мы займёмся этим завтра утром, сегодня вы, должно быть, устали после долгого перелёта? – спросил Асикага, взглянув на наручные часы.

– Благодарю вас, герр Асикага, перелёт был действительно сложным, особенно для Его Высочества.

– В моём замке уже готовы комнаты для вас, с вашего позволения, я вас сопровожу.

– Благодарю за заботу, герр Асикага, но я хотел бы заночевать на нашем дирижабле, там мой кабинет и всё… мне необходимое. Ваше Высочество?

– Не сочтите за невежливость, но я тоже хотел бы ночевать на дирижабле, там мне комфортнее – сказал Владислав.

– Что же, не смею вас удерживать, господа. Продолжим нашу беседу завтра. Свяжитесь со мной, если вам что-то понадобится.

Попрощавшись, гости покинули зал, оставив старейшин наедине. Те были в смешанных чувствах и некоторое время сидели молча. Сайгё достал трубку и закурил, Асикага молча сидел, сложив руки на столе, а Мицухидэ с раздражением смотрел на Фудзивара.

– Ты чуть не лишил нас последней надежды, Сайгё – прервал тишину Акэти Мицухидэ – неужели не понимаешь, как важны для нас эти самолёты?!

– Понимаю, но я видел недоброе предзнаменование – спокойно ответил Фудзивара – нам придётся столкнуться с изменой и, сомневаюсь, что она будет исходить от кого-то из нас.

– Хочешь сказать, кто-то в экспедиционном корпусе хочет нас предать?

– Думаю, да, хотя мне не удалось раскрыть суть предсказания до конца. Имя предателя мне не явилось.

Акэти насмешливо ухмыльнулся.

– Ты всё больше доверяешь суевериями, нежели здравому смыслу.

– А разве план эльфов, который выдали наши “друзья” имеет смысл? Говорят они складно, но гарантии подлинности этого плана не убедительны.

– Что же ты предлагаешь?

Сайгё сделал глубокую затяжку и выдохнул в сторону большое облако дыма.

– Я предлагаю действовать по нашему старому плану, с некоторыми корректировками. Наши основные силы осядут в подземных бункерах, ты, Акэти, вместе со своими солдатами, отправишься в глубь острова, сопровождая беженцев, однако часть воинов придётся оставить на берегу, вместе с войсками союзников.

– Хитро придумано, отсидеться в бункерах, пока другие воюют за твой город! – с иронией сказал Мицухидэ.

– Мы не отсидимся, а застанем врага врасплох, когда он займёт город.

– Почему ты так уверен, что он его займёт?! Ты даже не хочешь попытаться дать прямой бой?

– Эта попытка будет стоить нам слишком дорого! – повысил голос Сайгё – часть сил ты спасёшь, а мы задержим эльфов, это и будет наш шанс!

– Только не говори, Ёсимицу, что ты согласен с этим планом?

– Чутьё Сайгё редко нас подводило, Акэти – сказал Асикага с сожалением – нам лучше подготовиться к худшему.

– Не верю своим ушам! – ошарашенно воскликнул Мицухидэ – как два храбрейших война, что встречались мне, могут так поступить?!

– Не начинай истерику, Акэти – сказал Ёсимицу, положив руки на лоб – для нас, это тоже тяжёлый шаг…

– Это не шаг, а бегство! Вы хотите ослушаться приказа Его Высочества, это преда…

Не дав Мицухидэ договорить, Сайгё ударил кулаком по столу.

– По-моему, ты начинаешь забываться, Акэти! – встав со своего места, сказал Сайгё – как ты смеешь говорить такое о нас? Ёсимицу спас нам жизнь, а теперь ты обвиняешь его в измене? Как у тебя язык повернулся?

Мицухидэ разочарованно взглянул на друзей, встал со своего места и направился к выходу, у которого остановился, не успев открыть дверь.

– Делайте, что хотите, но я прятаться не буду. Мои люди останутся здесь и будут защищать город. По старой дружбе, останавливать вас не стану, но наш разговор не окончен.

С этими словами, Акэти вышел из зала, громко хлопнув дверью.

– Ты точно уверен в том предсказании, Сайгё? – с надеждой спросил Асикага.

– Хотел бы я ошибаться друг мой, но не в этот раз…

Ёсимицу закрыл лицо руками и опёрся локтями о стол. Ему было почти невозможно принять факт, что город, которому он посвятил всю жизнь, придётся передать врагу. Потеряв сына, губернатор теперь терял собственный город, родину своих предков. Сайгё выглядел сдержанней, лишь взглядом выдавая свою грусть.

– С твоего позволения, в городе останусь я, а ты уходи с беженцами – сказал Сайгё, положив руку на плечо Ёсимицу.

– Нет, в городе должен остаться я – ответил Асикага – только пообещай, что не дашь моим внукам погибнуть.

– Буду защищать, как своих, обещаю.

Старые друзья крепко пожали друг другу руки, будто это была их последняя встреча. Соблюдая этикет, Сайгё поклонился губернатору на прощание и направился к выходу. Тишина надолго повисла в зале, оставив старейшину с его тяжёлыми мыслями, которые даже ему было едва под силу собрать воедино. Глядя на доспехи своих предков, Асикага мысленно просил их о силах, которые помогли бы принять ему свою судьбу.

***

Следующий день Сайгё начал рутинно. Каждое утро старейшина начинал с дел в храме, прежде всего с молитвы: вместе с учениками, он сидел перед алтарём на деревянном полу, кланяясь статуе Курикара каждые пятнадцать минут в течении часа. Закончив с утренним ритуалом, Фудзивара занимался мирскими делами обители, давая послушникам поручения, разбирался с документами и счетами, делал звонки в столицу или дворец губернатора, когда была необходимость. В то утро привычный распорядок не поменялся, хотя пришлось уделить чуть больше времени одному звонку.

В суматохе дел, Сайгё неожиданно заметил Химико, которая незаметно подошла к дедушке, когда тот был во дворе храма. Младшая Фудзивара выглядела взволнованной и явно хотела спросить о чём-то важном, но будто стеснялась, что было, для неё нетипично.

– Что случилось, лисичка? – спросил Сайгё – от чего так грустишь?

– Папа сегодня не позвонил – ответила Химико – я целый час ждала, но ничего не было! Потом сама решила позвонить, но никто не ответил!

– Не расстраивайся, лисичка – приобняв внучку, сказал Сайгё – скорее всего, он просто очень занят. Сама знаешь, сейчас у него много дел.

– Обычно, отвечает хотя бы секретарь, а сейчас совсем никого!

– Значит и он занят, только и всего. Не расстраивайся, папа обязательно позвонит сегодня, он же знает, как ты его ждёшь.

Тут разговор прервал помощник Сайгё.

– Фудзивара-сама, к вам приехал Его Высочество Владислав, желает посетить храм, с вашего позволения.

– Вчера он об этом не говорил – сказал про себя Сайгё, а затем обратился к помощнику – конечно, пусть проходит.

– Мне уйти? – спросила Химико.

– Это будет невежливо, останься.

Спустя пару минут, Владислав и его помощник появились перед Фудзивара. Принц был всё также безэмоционален и будто совсем не отдохнул за ночь. Увидев монаршую персону, Сайгё и Химико поклонились, что в ответ сделали и гости, подойдя ближе.

– Простите за неожиданный визит, господин Фудзивара, однако я не смог совладать с искушением посетить это место, когда проходил мимо – сказал Владислав.

– Что вы, Ваше Высочество, мы всегда вам рады – ответил Сайгё – разрешите представить, моя внучка – Химико.

– Приятно познакомиться – скромно сказала Химико.

– Взаимно – отрезал Владислав, быстро перенеся взгляд на Сайгё – мне очень интересна тема легендарного оружия, господин Фудзивара, я слышал, что в этом храме есть “Слеза дракона”, это правда?

– Да, вас не обманули, это главная реликвия нашего храма. Если изволите, я могу сопроводить вас к месту его хранения.

– Буду очень признателен.

Сопроводив гостей к ходэну, Сайгё остановился перед ступенями к зданию, что привело царевича в замешательство. Сам старейшина молча стоял на месте, глядя на деревянные узорчатые двери.

– Мы не пойдём дальше, господин Фудзивара? – спросил Владислав.

– Увы, Ваше Высочество, заходить внутрь могут только члены семьи Фудзивара – ответил Сайгё.

– Не могли бы вы сделать исключение для Его Высочества? – спросил Генрих.

– К сожалению, нет, мне нельзя ослушаться закона.

На лице Владислава появилось заметное разочарование, сменившее небольшой энтузиазм, который принц испытал подойдя к святилищу. Погладив перевязанную руку, принц грустно взглянул на двери ходэна.

– Что же, закон есть закон – сказал Владислав – не будем испытывать судьбу. Однако, не могли бы вы, хотя бы на словах, описать мне меч? Вы видели его?

– Да, видел, более того, мне приходилось им воспользоваться – задумчиво сказал Сайгё – знаете, сам по себе меч чрезвычайно красив, нет во всём свете такой же прозрачной стали, как у Слезы дракона. В бою она придаёт невероятных сил, которая переполняет всё твоё тело! Кажется, что никогда ты не и будешь столь же могущественным, как в этот миг… однако, когда всё заканчивается, понимаешь, сколь чудовищными были твои поступки, насколько безжалостным ты был, не слушал криков и мольбы о прощении – тут старейшина сделал небольшую паузу, погладив седой ус – никому и никогда нельзя держать это оружие в руках, поэтому оно так строго охраняется.

Химико впервые слышала такое описание меча. Ранее Сайгё лишь пространно говорил о Слезе дракона, говоря лишь о том, что это оружие опасно и слишком сильно. История о том, что дедушка использовал меч ошарашил юную Фудзивара. Царевич же выглядел скорее впечталённым, в его глазах появился ранее не видимый блеск, а на лице возникла тонкая ухмылка. Казалось, он услышал ровно то, что хотел, но будто сдерживался, чтобы не показать восторг слишком ярко.

– Владение мечом определённо несёт в себе издержки – сказал Генрих, пытаясь не допустить лишних слов от царевича – однако, неужели они закрывают собой всю потенциальную пользу? Всё же, война часто предполагает жестокость.

– Поверьте, вы очень сильно пожалеете о такой жестокости. Это не упёртость и не страсть, скорее одержимость, которой невозможно управлять, словно страшная стихия поселяется в вашей душе.

– Вы не готовы пожертвовать частью своей свободы воли, ради победы, господин Фудзивара? – сказал Владислав, держась за правую руку.

– Однажды я сделал это, но цена этой жертвы оказалась слишком велика – грустно сказал Сайгё.

– При всём уважении, господин Фудзивара, мне всегда не нравилась в людях одна черта – сказал Владислав – ваша жизнь очень коротка, поэтому вы слишком цепляетесь за своё прошлое, поэтому вы редко идёте на риск, даже когда это было бы вам на пользу. Может, стоит перестать прятаться от тяжёлых битв?

Поняв, что разговор уходит в рискованное русло, Генрих попытался вмешаться в диалог, чтобы сгладить углы, но Владислав остановил помощника, не дав проронить и слова.

– Лучше подумайте над моими словами, господин Фудзивара, это ещё может вам помочь.

Сказав это, Владислав и Генрих развернулись и покинули территорию храма. Сайгё молча проводил их взглядом, в котором едва заметно читалась тревога.

– О чём это он, дедушка? – спросила Химико.

– Не забивай голову – ответил Сайгё – ты ведь придёшь сегодня вечером потренироваться, Химико?

– Ты же сказал, что сейчас не сможешь…

– Сегодня можно, приходи обязательно, Химико – строго сказал старейшина.

– Х-хорошо…

Впереди был ещё целый день. Весна уже подходила к концу, потому солнце очень долго оставалось на небосводе, лёгкие освежающие ветра сменялись штилем, сулившим начало тропической жары. Пингвины уже разбились по парам, собирая гнёзда из водорослей и веток деревьев, которые вынесло в море штормом. На прибрежной линии обороны кипела работа по распределению экспедиционного корпуса по новым местам, в которой участвовали все три старейшины и союзные командиры. Сам город же чувствовал приближающуюся битву: богатые горожане собирали вещи, готовясь уехать в столицу, находившуюся в глубине острова, а жители победнее продолжали работать, как прежде, лишь надеясь на лучшее.

Школа заметно опустела за время войны. Многие уехали подальше, в безопасные города, а кому-то стало просто не до учёбы. Химико, как и её друзья, были среди немногих оставшихся. В тот день, юной Фудзивара не хотелось идти в школу, но после утреннего разговора с дедушкой, огорчать его хотелось в последнюю очередь. Химико даже пришла вовремя, не отвлекаясь на развлечения или происходящее в Тогенкьё. Несмотря на это, разум девочки был полностью погружён в размышления о рассказе Сайгё. Отвлечённость подруги сразу заметила Хината, которая вновь присела с подругой за одну скамейку на школьном дворе во время большой перемены.

– Что случилось? – сразу спросила староста.

– Знаешь, сегодня я впервые испугалась войны – ответила Химико слегка дрожащим голосом.

– Ты испугалась?! Ты?! – удивилась Хината.

– Да – ответила Фудзивара, сжав портфель в руках – когда погибли Сагису-сан и Асикага-сан, я чувствовала злость, жажду мести, но не страх. Мне казалось, что война – это просто, что я смогу быть такой же храброй, как дедушка… но, сегодня он такое рассказал…

– Что он рассказал, Химико?

– Про Слезу дракона, дедушка сказал, что меч будто контролировал его разум.

– Правда?

– Да, сказал, что лишился милосердия к умоляющим о пощаде… и мне подумалось, что если я сейчас такая же?

– О чём это ты?

– Я ведь никого не жалела, Хината! Я не знаю, как поступила бы, будь такой выбор передо мной!

– Ты поступила бы правильно, Химико – уверенно сказала Утада.

– Почему ты так уверена?

– Потому что знаю тебя, конечно! Ты всегда действовала по справедливости, помнишь? К тому же, у тебя ведь нету Слезы дракона, поэтому будешь делать только то, что сама хочешь, разве нет?

Химико грустно упёрлась подбородком в колени.

– Ты просто очень добрая, Хината.

– Может быть – кокетливо ответила Утада – но я, всё-таки, староста. Знать всё о тебе, ещё и часть моих обязанностей.

Химико слегка улыбнулась, но быстро погрустнела вновь. Хикару легонько положила руку на плечо подруге, пытаясь не быть слишком навязчивой.

– Я понимаю, почему ты сейчас боишься, Химико – сказала Хикару – все мы напуганы, даже мои родители и твои, думаю, тоже, это нормально. Главное – всегда делать то, что подсказывает совесть, в пределах твоих возможностей.

– А если совесть говорит, делать что-то за пределами возможного?

Хината задумалась, пытаясь подобрать правильные слова.

– Тогда попросить друзей о помощи – сказал Сиро, незаметно появившийся рядом со скамейкой – на нас точно можешь рассчитывать, принцесса.

Химико взглянула на обоих своих друзей.

– А если вас не будет рядом?

– А мы будем – ответил Сиро, присев рядом – если ты сама этого хочешь, конечно.

– Хочу.

– А вы, староста?

– Совсем не против – с иронической вежливостью ответила Хината.

– Видишь?

Химико улыбнулась и положила руки на плечи друзьям, вальяжно развалившись между ними.

– Раз так, то и вы можете положиться на меня, если вы не против, конечно – кривляясь сказала Фудзивара.

Друзья рассмеялись. Они ещё не знали, что это последние весёлые мгновения, проведённые вместе. Никто из них ещё не знал о грядущем, меньше, чем через неделю, вторжении эльфов и точно не догадывался о будущих событиях сегодняшнего вечера, но им очень хотелось быть всегда вместе, чтобы, даже в самый тёмный час, прийти на помощь и успокоить друг друга. Минуты счастья ещё ощущались, как обыденность.

Вечером Химико, как и просил дедушка отправилась в храм на урок фехтования, которыми Сайгё занимался с внучкой с десяти лет. Вечер был тихим, огни в городе не зажигали из-за опасности авианалётов, машины и рикши почти не ездили по улочкам, в небе кружились чайки, а в траве запевали свои трели цикады. Повсюду чувствовалось необычное затишье, будто всё вокруг решило сделать короткий выдох перед будущей бурей. Переодевшись из школьной в форму для тренировок и захватив боккэ́н, юная Фудзивара побежала в Белый храм, где её уже ждал старейшина. Сайгё стоял на полянке со статуями лисиц, глубоко задумавшись о чём-то. Взгляд его перемещался то на одну из лисиц, то на алое предзакатное небо. Отвлёкся от размышлений он только, когда пришла Химико.

– Что-то случилось дедушка? – спросила Химико, увидев дедушку в задумчивости.

– Нет, прости, я немного отвлёкся на старческие воспоминания – ответил Сайгё – молодец, что пришла, Химико. Сегодня нам нужно сделать кое-что важное. Мне придётся передать Слезу дракона тебе.

– Сегодня?! Почему?

– Скоро вы втроём поедите к папе в столицу, а меч будет опасно оставлять здесь.

– Хочешь сказать, город захватят?

– Будет большая битва, произойти может всё, что угодно.

– Поэтому гиперборейцы и архонти здесь? – грустно спросила Химико.

– Да, именно так.

– Можно мне остаться с тобой?

– Ни в коем случае! Ты увезёшь из города меч и будешь защищать маму и Акиру.

– А как же ты?

– За меня не волнуйся, лисичка – сказал Сайгё, положив руку на голову внучки – я постараюсь задерживать их, как можно дольше, чтобы вы успели уехать в столицу…

Химико обняла дедушку, из её глаз лились маленькие сзлёзки.

– Поехали с нами, пожалуйста – сказала она, сквозь слёзы – умоляю, дедушка.

– Мы ещё обязательно увидимся, Химико – сказал Сайгё, гладя внучку по голове – что бы со мной не случилось, я буду рядом.

Дедушка и внучка застыли в объятиях. С детства Химико была сильно привязана к Сайгё, который души в ней не чаял и именно с ней делился своим огромным опытом и мудростью. Расставание навеки было для них невыносимым, но старейшина не мог бросить родной город, который клялся защищать вместе со своими названными братьями из двух других великих семей. Химико же не хотела отпускать дедушку, не смотря ни на что. В окружении статуй, они сами напоминали живой памятник любви двух родственных душ.

Прервал прощание топот десятка пар сапог, надвигающийся на двух Фудзивара. Заметив незваных гостей, Сайгё спрятал внучку себе за спину, откуда она увидела двадцать сияющих, как рубины, красных глаз. Это был Владислав, его помощник Генрих и ещё восемь охранников с винтовками, направленными в сторону Сайгё. Царевич был, как всегда безэмоционален, лишь придерживая загипсованную руку, пока адъютант прикрывал его, направив револьвер на старейшину.

– Как это понимать, Ваше Высочество?! – грозно спросил Сайгё.

– Не сочтите за личную неприязнь, господин Фудзивара, однако у меня есть приказ от вашего принца, Его Высочества Тюай, о вашем аресте – заявил Владислав – указ пришёл на наш телеграф, сегодня утром.

– Почему я узнаю об этом только сейчас?

– Приказ был секретным, Его Высочеству не хотелось тревожить войско, а потому мы выбрали более спокойное время. Что касается вашей семьи – взглянув на Химико, сказал царевич – их приказано взять под домашний арест, до выяснения всех обстоятельств.

– В чём же Его Высочество изволил меня обвинять?

– В государственной измене, господин Сайгё, вы изволили прятать лояльные войска, уводить их с будущего фронта. Его Высочеству было угодно квалифицировать это, как подготовку к перевороту, к которому причастен и губернатор Асикага.

– Признаться, я вас недооценил, Ваше Высочество – нахмурившись, сказал Сайгё – из многих мест я ожидал измены, но вас в расчёт не брал до самого конца.

– Измене? Извольте не обвинять меня в своих грехах, Ваше Превосходительство! – сердито сказал Владислав – а если вы думаете, что я доложил о ваших планах в штаб, ошибаетесь. Этим мы обязаны вашему другу господину Мицухидэ, именно он предупредил нас.

– “Старое трепло” – пробубнил про себя Сайгё.

– Ваши дочь и внук сейчас тоже взяты под стражу…

– Мама! – крикнула Химико и кинулась было вниз по склону.

– Стой, Химико! – остановил внучку Сайгё, схватив её за шиворот и прижав к себе.

– Советую вам не сопротивляться, если хотите, чтобы они пострадали – спокойно продолжил Владислав.

Сайгё наклонился к Химико и прошептал ей на ухо:

– Стой позади меня и беги только, когда я скажу, поняла?

Химико кивнула и снова встала позади дедушки. Встав во весь рост, Сайгё опустил правую руку в большой левый рукав своего кимоно и резко вытащил оттуда меч. Его остриё было словно хрустальным, переливающимся на солнце своим прозрачным блеском, а рукоять походила на голову чёрного дракона Курикара. Это была Слеза дракона. Один лишь взмах лезвия будто создавал сильный воздушный поток, который почувствовал каждый на поляне. Взяв рукоять обеими руками, старейшина Фудзивара встал в боевую стойку, готовясь принять вражеский удар. Из старика он будто превратился в матёрого зверя, готового бросится на охотнка. Владислав тоже изменился в лице, на его бледном лице появилась Сирокая зубастая улыбка, напоминающая оскал бешеного зверя. Солдаты и Генрих же были явно, пусть и не совсем осознанно. Ещё даже не вступив в бой с мечником, они чувствовали страшную силу, исходящую от него. Химико тоже видела меч впервые, а потому удивилась не меньше иностранцев.

Тут Владислав начала срывать с руки гипс голыми руками. Острые ногти впивались в тяжёлый материал и крошили его, словно слегка засохший белый зефир.

– Вы уверены, что хотите использовать его сейчас, Ваше Высочество – в страхе спросил Генрих.

– Следите за ним, а не за мной, Ваше Превосходительство, не забывайте, что у него в руках! – крикнул царевич.

Не успел он это сказать, как крайний солдат из ряда упал замертво с рассечённой головой. Сайгё не двинулся с места, одного взмаха меча хватило, чтобы нанести удар по врагу.

– Прикрывайте меня – сказал Владислав, быстро переведя взгляд от погибшего солдата к помощнику.

– Огонь! – крикнул Генрих.

Раздалась канонада выстрелов из винтовок и револьвера адъютанта. Старейшина быстро двигал мечом, не давая пулям достигнуть своего тела. Когда выстрелы стихли, один из солдат заметил:

– Он разрезает пули!

Взглянув на землю, Генрих аккуратные половинки гильз, словно разрезанные тончайшим ножом с невероятной точностью. Вслед за следующими двумя взмахами Слезы, повалилось ещё двое архонтов с двух концов ряда. Сайгё пытался расчистить путь для Химико, выводя из строя солдат с огнестрельным оружием, в первую очередь. Адъютант был в замешательстве, но продолжал закрывать собой царевича, но стрелять уже не пытался.

– Достаточно, господа! – скомандовал Владислав – теперь мечом займусь я! Дай мне встретиться со Слезой взглядами, Генрих.

Помощник послушно отошёл в сторону, что позволило увидеть старейшине руку царевича во всей “красе”. Почти по всей длине мертвецки бледной конечности, из неё торчали рукояти мечей, словно воткнутые в ствол дерева, только лезвия не высовывались с другой стороны. Даже пожилому Сайгё не приходилось видеть такого раньше и он не смог скрыть удивление на своём лице.

– Понимаю, никому, из видевших это, не удавалось подобрать слова – ухмыльнувшись, сказал Владислав – какой из них лучше всего подойдёт лучше всего, господин Сайгё? Впрочем, не отвечайте, сам знаю.

Взявшись за одну из рукоятей, царевич вынул из руки длинную саблю, сделав глубокий выдох, словно избавившись от сильной боли, а затем одним взмахом смахнул с лезвия чёрную кровь. Энергия меча показалась Сайгё знакомой, хотя он никогда не видел её раньше, тем не менее, от сабли не исходило такой опасности, как от Слезы, потому старейшина не стал слишком заострять на этом внимания.

– Отойдите подальше и не стреляйте – сказал Владислав Генриху – девчонку брать живой, просьба нашего яматайского друга.

– Слушаюсь! – ответил Генрих, отступив, вместе с солдатами на пару шагов назад.

Взмахнув саблей, Владислав на мгновение взглянул на её лезвие, а затем резко рванул в сторону Сайгё, скрестив с ним мечи. От удара двух мечей, земля под соперниками треснула, а по округе прокатилась ударная волна, сбившная с ног Химико и солдат. Следом последовала серия ударов клинков друг о друга, мелькающих с невероятной скоростью. За движениями рук старейшины и царевича было невозможно уследить, они были быстрее взмахов крыльев стрекоз и будто пропадали в воздухе. Спустя пару минут, противников отбросило друг от друга. Сайгё был вымотан и на его лице небольшой порез, из которого сочилась кровь. Владислав же выглядел более уверенно и улыбался в лицо врагу.

– Похоже, вы уже не столь хороши в бою на мечах, господин Фудзивара – сказал Владислав, вертя шашкой в руке – впрочем, признаю, в этом не только ваша вина. Вы допустили большую ошибку, дав мне себя ранить, зато я не ошибся с выбором клинка.

– Что это за меч? – запыхаясь, спросил Сайгё.

– Не узнаёте? Хотя вряд ли вы его видели вживую. Этот меч родственен вашему, его имя “Зуб грома” и это тоже часть тела, почитаемого вами, дракона.

– Не знал, что от Курикара остался ещё один меч в это мире.

– “Век живи – век учись”, как говорят у меня на Родине. Способность этого благородного оружия – вытягивать энергию противника через открытые раны. В наших краях этот меч не столько эффективен, раны на наших телах быстро заживают, а вот против людей работает идеально.

– Очень нерасторопно говорить о способностях своего оружия врагу.

– Для вас, это уже не имеет значения. Как только Зуб коснулся вас, исход битвы был предрешён.

Сайгё чувствовал, как силы покидают его. Даже Слеза дракона не помогала восполнить всё, что вытягивал вражеский клинок. Ситуация, действительно, была почти безысходной. Старейшина пытался придумать план отступления, параллельно не сводя взгляда с царевича, который будто специально не спешил продолжать атаки, время было на его стороне. Неожиданно со стороны храма послышался крик десятка людей, бегущих в сторону сражающихся. Это были монахи и союзные Фудзивара солдаты, которые смогли выбраться из плена архонтов. В их руках были винтовки и мечи, с которыми они храбро шли в атаку.

– Займитесь ими! – крикнул Владислав Генриху, на секунду отвернувшись в его сторону.

Пока царевич был отвлечён неожиданной атакой, Сайгё и Химико пропали. На путь их отступления указывали лишь небольшие лужицы крови, оставленные раненным старейшиной. Разгневанный Владислав, устремился по следу, уходящему глубоко в лес.

Тем временем, Сайгё принёс внучку на полянку, окружённую высокими старинными деревьями. Сквозь густые зелёные кроны, лучи солнца освещали старинные каменные статуи лисиц и деревянные тории, покрытые мхом и заросшие лианами. Упав рядом с большими корнями одного из деревьев, старший Сайгё уже весь истекал кровью. Сил уже не хватало даже на то, чтобы устоять на ногах. Химико сорвала рукав со своего кимоно и попыталась перевязать им плечо дедушки, пока тот не остановил её.

– Не надо, Химико – хрипящим голосом сказал Сайгё – тебе нужно бежать в Китаяму, там тебя не выдадут, потом обязательно доберись до столицы и найди отца, поняла?

– Я не брошу тебя одного! – воскликнула Химико.

– Я ведь уже говорил, Химико, моя судьба остаться здесь, а твоя жить дальше.

Сайгё провёл рукой по бледному лицу внучки, смахнув слезу с её щеки. Химико взяла дедушку за руку, в которой всё ещё ощущалась ощущались сила и жажда жизни, всегда остававшиеся в старейшине из клана Фудзивара, даже в его преклонные года.

Пожимая руку дедушки, юная Фудзивара поняла, что меч куда-то пропал.

– Дедушка, меч! – удвилённо сказала Химико.

– Он обязательно появится, когда будет нужен тебе – улыбнувшись, сказал Сайгё – главное – помни, кто ты такая и что никто ещё не смог победить Фудзивара – старейшина пожал руку внучки на прощание – а теперь беги, чтобы ни случилось, не останавливайся!

В последний раз взглянув на дедушку, Химико бросилась бежать. Сайге остался наедине. Держа в руках рукав внучки, он взглянул на одну из лисьих фигур, стоявших на небольшом возвышении, такую же, как рядом с храмом. Из его глаз полились слёзы, падающие на красивую фиолетовую ткань. Старейшина хотел было достать трубку и закурить, но понял, что времени у него уже не осталось.

– Вот и всё, Михару – сказал Сайгё, глядя на статую – прости меня за всё.

Спустя пару минут на поляне появился Владислав, который застал лишь бездыханное обезглавленное тело Сайгё. Осмотрев покойника и полянку, царевич с досадой заключил:

– Может вы и остались непобеждённым, но Слеза всё-равно будет у меня.

Химико бежала со всех ног по лесной чаще, то и дело почти спотыкаясь о корни деревьев и валуны. Дневное солнце едва освещало путь, сквозь плотную листву, от чего бежать было ещё сложнее. Глаза застилали горькие слёзы, а дыхание перехватывало от кома в горле. Юная Фудзивара едва понимала куда бежит, но, помня слова дедушки, не останавливалась ни на секунду. Спустя небольшое время, Химико заметила погоню, кто-то быстро следовал за ней, хрустя ветками и листьями под ногами. Пробегая мимо большого дерева, девочка потеряла сознание от сильного удара чем-то тяжёлым. Так клан Фудзивара пал жертвой самого большого предательства в его истории.