Осколки сгоревших звёзд. 3. Лилии не стоили цены...

Глава 8

Исгерд смотрела на Ролана и не могла отделаться от ощущения, что слова о Волфганге что-то поменяли в нём.

Ролан закрылся, отвернулся и теперь по большей части смотрел на огни города далеко внизу.

Принесли очередную смену блюд, но Исгерд уже не испытывала интереса к еде. Она мучительно вглядывалась в лицо человека, сидевшего перед ней, и пыталась понять — знакомы они или нет.

Ни к месту вспомнился тот момент, когда она, выйдя из спальни, увидела Ролана сидевшим в гостиной в одиночестве. Исгерд видела его со спины — отросшие волосы расплескались по плечам, но в позе его, в сцепленных в замок руках и ссутуленной спине легко было угадать, что Ролан далёк от того, чтобы радоваться тому, что произошло.

В тот момент горло Исгерд пересохло, и она не смогла придумать ничего лучше, чем подойти к Ролану и обнять. На несколько бесконечно долгих мгновений она опустила лицо в мягкие пряди чёрных волос, пахнущих сандалом. И замерла, охваченная странным чувством, что не было прошедших шести лет. Что они расстались только вчера. А вернее всего — что она просто забыла, что они не расставались ни на день и всё это время провели вдвоём.

Она не могла заставить себя думать о Ролане как о враге. Заставить себя думать о нём как о хозяине она тоже не могла. Ролан был продолжением её — вывернутым наизнанку, оторванным бешеным вихрем космического ветра, но всё-таки её.

И сейчас, глядя на Ролана, ставшего бесконечно далёким в один миг, Исгерд вспоминала это мгновение и не могла избавиться от мысли, что от неё снова отрывают её собственную плоть.

Она хотела протянуть руку, коснуться Ролана, почувствовать, что тот в самом деле находится рядом, погрузиться в него и снова уплыть на волнах этого запаха, утонуть в дурмане исходившего от Ролана тепла.

«Ты моё пламя», — подумала она и сама почувствовала, как глубоко внутри, глубже сердца — на самом дне души — разгорается слабый огонек. Как под напором его света расступается тьма, воцарившаяся в ней — как отступает нехотя, маленькими шажками бесконечная космическая мерзлота.

Она смотрела на Ролана и понимала, что есть тысяча вопросов, которые стоило бы задать — но не могла произнести ни одного. Все они — начиная от поражения в войне и заканчивая историей побега Ролана — не значили сейчас ничего.

— Ролан, пойдём домой, — только и попросила она.

Ролан скользнул по спутнице невидящим взглядом. Кивнул и подал знак официанту.

Дождавшись, пока Ролан расплатится, Исгерд поднялась. К лифту они подошли одновременно и вошли в него плечом к плечу.

Исгерд чувствовала, как её колотит от этого едва заметного прикосновения сквозь четыре слоя ткани, как в том месте, где плечо Ролана касается её собственного, пульсирует, разбегаясь по телу, огонь.

Она развернулась и, поймав Ролана в объятия, развернула лицом к себе. Захватила его губы и проникла между них, не задумываясь, отвечают ей или нет. Она исследовала и овладевала, чувствуя, что каждое прикосновение языков снова делает её живой.

Ролан отвечал. Он тоже не задумался ни на миг. Он хотел больше, сильнее и глубже прямо сейчас.

Его руки заскользили по спине Исгерд, сжимая её, комкая ненавистный пиджак.

— Не оставляй меня… — прошептала Исгерд ему в губы, и дыхание её вибрацией пробежало по всему телу, едва не заставив Ролана взвыть. Слова отрезвили его ровно настолько, чтобы в голове промелькнула мысль, что в руках у него девушка, которая менее суток назад вырвалась из бесконечной тьмы — промелькнула и сама исчезла в темноте.

Исгерд уже снова целовала его, и Ролан растворялся в ней.

Лифт звонко пискнул, возвещая о том, что они оказались на первом этаже.

Ролан всё-таки взвыл.

— Проклятье… — выдохнул он.

Исгерд едва заметно улыбнулась и на краткий миг плотнее вжалась в него, а в следующую секунду уже выпустила Ролана из объятий, поймала за руку и потянула прочь.

Ролан не знал, как он пережил дорогу домой. Пониже живота пылал пожар, и каждый взгляд Исгерд, брошенный на него, разжигал его только сильней.

Наконец они оказались в гостинице, преодолели ставшую непростой преградой дверь и, сцепившись как два паука, добрались до спальни. Пиджак Исгерд первым оказался на полу. Майка, не прожившая и одного дня, отправилась за ним.

Ролан рухнул на колени, быстрыми рваными поцелуями покрывая грудь Исгерд, её живот, стаскивая брюки и бельё. Исгерд потянула его вверх и, уронив на кровать, уселась верхом, а затем сама принялась раздевать.

Она была нестерпимо осторожна, так что шесть пуговиц, казалось, заняли у неё всю ночь.

Наконец не выдержав, Ролан подмял её под себя и снова принялся целовать.

Они сплелись в объятиях, и какое-то время Ролан просто упивался ощущением этого неожиданно нежного, гибкого тела в руках. Его плавными линиями, которые так хорошо было прослеживать языком. Пальцами Исгерд, царапавшими его собственную спину, и её глазами — совсем рядом, напротив своих глаз. Он не понимал, что делает и куда ведёт их этот путь, лишь хотел исследовать это тело ещё и ещё.

Только когда рука его скользнула Исгерд между ног в инстинктивном стремлении ощупать самую глубину, та напряглась. Ролан посмотрел ей в глаза и почувствовал, что теряет её — хотя Исгерд и не сказала ничего.

Рука Ролана замерла. Он наклонился, касаясь поцелуем приоткрытых губ.

— Перестать? — спросил он. Палец очертил плотно сжатый вход.

Исгерд сглотнула. Руки её сильнее сжали плечи Ролана.

— Я соврала.

Ролан ждал.

— Я сказала, что обучена всему… Но это не совсем так. Ты будешь смеяться, но у меня это в первый раз.

Бровь Ролана в самом деле поползла вверх.

— В первый раз по-настоящему… не считая… тех.

Ролан стиснул зубы. Рука его исчезла с тела Исгерд, и он просто навис над ней, опираясь обеими ладонями о кровать и не зная, что сказать.

— Это было не по твоей воле, — наконец произнёс он.

— Я считаю, — задумчиво произнесла Исгерд, — что это вообще было не со мной. Это было как… Выполнить приказ.

Что-то неприятно царапнуло у Ролана в груди на этих словах, но он не хотел развивать этот разговор.

— Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо, — сказал он и провёл по щеке Исгерд рукой. Исгерд улыбнулась и шире раздвинула бёдра, приглашая его.

И всё же Ролан не хотел рисковать.

Он вернулся к ласкам, но теперь они стали неторопливыми и тщательными. По новой изучив грудь Исгерд губами, он скользнул рукой ей между бёдер и принялся поглаживать.

Исгерд задыхалась под ним. Руки её обвили шею Ролана так плотно, что казалось, вот-вот готовы её свернуть. И Исгерд первой утонула в наслаждении — от понимания того, что это Ролан ласкает её. И от нестерпимого удовольствия, затопившего её целиком.

Рука её скользнула по спине Ролана вниз, оглаживая в порыве секундной нежности, а затем тоже накрыла пах и принялась помогать.

Плоть Ролана оказалась горячей на ощупь, и Исгерд посетила мысль, что она хотела бы прогнуться вниз, прикоснуться к нему губами и попробовать на вкус — но она не успела. Ролан тоже излился и, отодвинувшись в сторону, на кровать, прижал её к себе. Уткнулся в плечо лицом. Исгерд обнаружила у себя на животе его руку и, накрыв своей, прижала плотней.

— Спасибо… — прошептала она.

Ролан ответил лёгким поцелуем в изгиб плеча. «Спасибо» было слишком мало для него, но он понимал, что сейчас бесполезно требовать ещё.

Исгерд развернулась в его руках и замерла, пристроив голову Ролану на плечо.

Какое-то время царила тишина, а затем Ролан спросил:

— А как же Волфганг?

Исгерд застонала, запрокинула голову назад, всматриваясь ему в глаза, и поймала пристальный, колючий взгляд черных, как два угля глаз.

— Никогда, — призналась она. — Я не хотела. А он — не смог бы заставить меня.

Исгерд помолчала и закончила:

— Там, на ринге, это было в первый раз.

Ролан поднялся с постели около трёх часов ночи, когда Исгерд уже крепко спала. Осторожно укрыл её одеялом, подобрал разбросанную одежду, отнёс в ванную и спрятал в корзину для белья, а пиджаки оставил на стуле с намерением дать указание горничной отнести их в химчистку.

Вернувшись в гостиную, подошёл к экрану видеовызова и выбрал номер, по которому звонил чаще всего.

— Три часа ночи… — всклокоченная голова Колина показалась на экране. На заднем плане царил такой же полумрак, как и у него самого. — Оу… Ты снял целибат?

— Вроде того, — Ролан пригладил волосы рукой. Стесняться Колина он не привык, но такой реакции легкомысленно не ожидал. — Ты далеко?

Колин посмотрел на часы, как будто от них зависел ответ.

— Я на Астории, — признался он, — хочешь выпить чего-нибудь?

— Да.

— Хорошо. Давай в «Золотой Орхидее» через час.