Лиан

Глава 1. Моя обычная необычная жизнь

Снег шёл прямо мне в глаза. Вот что интересно: в какую сторону бы ты ни пошёл — снег всё равно идёт в лицо. Развернись — и он разворачивается вместе с тобой. Когда я выходил из дома, ветер дул мне навстречу, словно намекал на то, что никуда ехать не нужно. Я с непонятным злорадством подумал, что, развернись я сейчас и пойди назад, ветер тут же изменит своё направление. Поэтому и продолжил путь, хоть и понимал, что ещё минут пятнадцать придётся терпеть невыносимый мороз.

Ехать предстояло в центр города. Там располагалось высокое здание светло-жёлтого цвета, в которое я направлялся уже третий раз. Но если первые два раза я был там чтобы подать документы и сдать вступительные экзамены, то сейчас меня ждало непосредственное общение с людьми. С теми, с кем мне предстояло учиться вместе пять лет. Такими же юнэми, как и я.

Единственный плюс стояния на остановке — возможность развернуться к ветру и снегу спиной. Я сделал это и опять злорадно захихикал про себя. Моё мнение: всё в жизни зависит от человека и взаимосвязей различных людей, не можем мы влиять лишь на погоду и болезни. Если дождь идёт, а мне надо выходить на улицу — хочешь не хочешь, а придётся надевать плащ, чтобы не вымокнуть. К примеру, если бы дождём заведовал какой-нибудь человек, с ним можно было бы договориться. Если бы я мог выключить дождь, я бы выключил. Настоящие же стихии не согласовывают свои действия с нами. Однако вот какой плюс: ветер может лишь дуть, и всё. Заставить меня не поворачиваться к нему спиной для него невозможно. Так что я всё-таки сильнее. И не только я — все люди сильнее именно тем, что у них есть мозг. У болезней нет причин и мотивов, они появляются просто так, ниоткуда, назло нам. Они могут разъесть наше тело — но не разум. Заставить человека думать иначе может только он сам. Это радует меня, поэтому даже если я вымок или мне в лицо идёт снег, я смеюсь про себя и мысленно показываю нечистым силам нехороший знак. Мол, ну и что, промок насквозь, и глаза запорошило — а всё равно насмехаюсь, запретите-ка мне! Не можете? То-то.

Да, эти мысли похожи на бред сумасшедшего. Но я и не утверждаю, что я нормальный. Да и вообще: быть нормальным скучно, главное — это индивидуальность. А она появляется лишь тогда, когда человека нельзя причислить ко всем остальным и сказать, что он «нормальный, как все».

Меня, к сожалению, можно.

Я, как и многие в Иерархии, отношусь к касте людей, которые называются Юнэми. Вроде такие же люди, как и все остальные — но у них почему-то более развита творческая часть мозга. Творят, создают произведения искусства, но тяжёлой работой не заняты. Работают за них кáуру.

Да, я уже догадался. Мало кому из непосвящённых людей мои слова покажутся понятными. Но кто непосвящён? Все, живущие в нашей прекрасной Иерархии, с рождения знают о кастах. А тех, кто в Иерархии не живёт, просто не существует.

Поэтому продолжим. И продолжим легендой. Взрослые мудрые люди поговаривают, что когда-то были боги. Они создали людей и поделили их на касты. Великий бог Ольт создал восемь мудрых человек и назвал их Ольто. Они должны были управлять миром, потому как мудры и знают всё. Бог Туран создал туранé — людей с управленческими задатками, которые были призваны объединить народ и помогать ольто править (от себя добавлю, что они были также хорошими торговцами, и именно они придумали деньги, которые всё испортили). Исит создал исùтов — воинов. Они рождались могучими, быстро учились владеть оружием и должны были защищать мир от внешних врагов, а также следить за порядком внутри. Юнэм создал таких людей, как юнэми — обычные жители, которых было больше, чем всех остальных. Но не больше, чем кауру, которых создал (кто бы мог подумать?) Каур. Этим людям повезло меньше всего, потому что это оказались именно те, кто в древности были рабами, потом — крепостными, а уж после — чернорабочими.

Такова легенда. Но немного иначе всё в реальности. Кауру считаются низшей кастой и не пользуются уважением, они трудятся на сельскохозяйственных работах, на заводах, убирают улицы, и так из поколения в поколение. Юнэми — вроде как творческие личности: писатели, художники, скульпторы. Правда, есть у них и такая отрасль, как учёные. Юнэми живут почти как кауру, ходят на работу, растят детей… только вот работа у них иная, чаще всего умственная и в кабинете. И зарплаты выше. Вот она — форменная несправедливость. Иситы — так называемые «стражи порядка», которые пользуются своим служебным положением при любом удобном случае, а туранэ — торгаши, предприниматели, и самые хитрые — мафиози. Есть ещё политики, которые помогают ольто, но их очень мало и их выбирает Ольра (так называется великая восьмёрка). Вот против этих ничего не имею — не думаю, что именно они виной такому неравноправию. Им, наверное, несладко управлять великой, но немножко глуповато построенной Иерархией. Кроме того, поговаривают, что им являются боги и дают советы, и что ольто не люди вовсе, а сами боги в человеческом воплощении (странно, богов-то всего пять, а ольто — восемь, кто такие ещё три человека?), и что нет у них ни родителей, ни потомков, и что сидят они в колбах и только и делают, что думают, а к ним подключены провода. Но я ничего такого не видел, так что утверждать не стану.

Но я забываюсь. Юнэми, как существа творческие и одухотворённые, построили дома знаний и назвали их юнэмирситеты. Туда люди ходят учиться и получать образование. Юнэмирситеты стоят в центрах городов, выглядят привлекательно и вызывают зависть и ненависть у низшей касты. Кауру не имеют образования и возможности его иметь. Они учатся в своих школах, десять лет — как все, и два — по специальности, которую выбрали. Потом — работать. Невесела их доля.

Идя по длинному коридору Адивского юнэмирситета, я думал об этой доле. Я солгал. На самом деле суетящиеся человечки, идущие по коридору, хлопающие дверями в кабинеты и переговаривающиеся на лестничных пролётах, не были такими же юнэми, как и я. Точнее, я не был юнэми. Точнее, был, но всего год. Просто я вынудил одного очень влиятельного человека перевести меня в эту касту. Не потому, что я хотел быть выше — иначе потребовал бы место в туранэ — просто хотел окончить юнэмирситет и создать мультипликационную студию. Это моя мечта — высокое зелёное здание где-нибудь на окраине города, где трудятся множество людей, создавая мультфильмы о придуманных мною героях: Неудачливый Боксёр, поросёнок Пиггес, Весёлая Вишня… И этих героев будут любить везде и всюду, от кауру до ольто, и я буду сидеть в своём зелёном здании и радоваться.

Вздор, подумаете вы. Взрослый человек, а такое в голову лезет. Опровергну: во-первых, не такой уж и взрослый — всего двадцать один год от роду. Во-вторых, мультфильмы были, есть и будут, и розового поросёнка Пиггеса может придумать не только маленькая девочка с бантиками, но и я.

А вот на справедливый вопрос, откуда у обычного кауру такой энтузиазм и умение рисовать — честно, не знаю. Кауру всегда были рабочими и трудились с помощью рук, среди них нет творческих людей. А я таким родился, и годам к пяти жутко напугал маму, когда что-то нарисовал. Потому что рисунок был лучше, чем могла нарисовать она сама. С тех пор я рисовал только тайно.

И вот сейчас, пытаясь среди множества коридоров отыскать нужный, ведущий к актовому залу, я волновался. Почему? Не знаю. Если я здесь, значит, я не кауру, и никто не станет коситься на меня с презрением. Никто не догадается, кем я был полгода назад: документы в порядке, я поступил и сейчас являюсь полноправным студентом первого курса Адивского юнэмирситета. Факультет изобразительного искусства, специальность — мультипликатор. Всё, как я хотел. Но волнение не отступало.

«Я — лучший воин северного континента!» — гордо подумал я. На самом деле северного континента не было, точно так же как и южного. На всём земном шаре был лишь один континент, более-менее круглый, на котором располагалась Иерархия. Но я говорил себе про воина каждый раз, когда волновался. Чтобы убедить себя в том, что всё не так страшно.

Кроме того, я верил в то, что говорил.

Кстати, неплохая идея. «Он появлялся на севере то тут, то там, и спасал слабых и бедных. Никто не знал его имени, но все знали, что он — Лучший Воин Северного Континента…» Интересный герой получится для мультика. Но сначала надо про Пиггеса закончить, и Вишню наконец-то оформить, потому что заставка готова уже, какие-то отрывки есть, но толком ещё ничего не сделано…

Я потрогал локтём правый кармашек рюкзака, чтобы убедиться, что телефон на месте. Конечно, я жил в ю-секторе города и сейчас был в юнэмирситете, где не встретишь кауру. Но я полагаю, что люди есть люди, и если юнэми считают, что кауру могут украсть, почему бы кауру не считать наоборот?

В рюкзаке лежал почти ненужный мне телефон, кошелёк с малым количеством денег, ключи от дома, новенький паспорт, диск с парой серий Неудачливого Боксёра, который я положил ещё неделю назад на всякий случай и забыл достать, и рубашка. Зачем — не знаю, у меня часто выходят какие-то странные действия, которые я не могу объяснить. Может, у меня имеется отклонение, и нужно срочно отправляться в лечебницу?

Я усмехнулся. И тут же изменился в лице, стараясь изобразить вежливую улыбку.

— Здравствуйте!

— Здр, — мимо меня пронёсся мужчина, преподаватель, кажется, веб-дизайна, который принимал у меня вступительный экзамен. Именно он пытался меня завалить, но я не держу на него зла. Иные преподаватели восхитились моими мультфильмами, и меня приняли. Может, поэтому этот человек, увидев меня, нахмурился и постарался отвернуться, сделав вид, что он идёт по стене. Я обернулся. Нет, похоже, не во мне дело. Две девушки, которые двигались за мной, удостоились такого же хмурого и неразборчивого приветствия.

Когда я приблизился к толпе, забившей весь холл и часть коридора, мне стало не по себе. «Успокойся, Лиáн, ты же лучший воин северного континента и вообще тут самый крутой!» — утешал себя я, и всё равно постоянно оглядывался в поисках шпионов. Тех, кто ищет кауру среди юнэми. Впрочем, я сомневаюсь, что такие вообще есть, но… есть люди, которые точно знают кто я. В основном это, конечно, ребята с окраины города, из к-сектора, парочка иситов и некоторые туранэ, которые редко бывают в центре города… но ведь всяко бывает. Нужно быть начеку. А заодно и проверю, нет ли здесь ещё кауру. Хотя как я определю это по внешнему виду? Эх, люблю я себя переоценивать…

— Извините, здесь актовый зал? — раздался голос снизу. Я повернул голову, затем развернулся сам. Передо мной стояли давешние девушки, которые с самого первого этажа шли за мной. Я быстренько рассмотрел их. Первая, та, что говорила — совсем маленького роста, с чёрными прямыми волосами, слегка полноватая, но без излишков, одета во всё чёрное; вторая чуть повыше, волосы, как у восьмидесяти процентов девушек, выкрашены в светлый, ресницы густо накрашены, губы тоже, демонстративно смотрит в сторону, но косит на меня голубым глазом. Да уж, первая приятней.

— Кажется, да, — я сделал задумчивый вид. — Я, честно говоря, тут первый раз, поэтому не уверен. Вроде этаж четвёртый, как и говорили, вроде толпа людей стоит. Выходит, актовый зал где-то здесь.

— Вы ведь с первого курса? — вопросительно глянула на меня брюнетка.

— Именно! — гордо ответил я. — А вы?

— Мы тоже. Мы с мультипликации, — улыбнулась девушка. — Меня зовут Иáна.

Общительная девушка, я смотрю. Кто-то другой бы прищурил глаз и подумал: «Почему она вдруг представилась, может, намекает на близкие отношения? Несомненно я понравился ей, потому что я высокий и широкоплечий!» Кто-то бы подумал, но не я: люди есть люди, независимо от касты и пола, и они могут знакомиться когда хотят, где хотят и с кем хотят, без всяких намёков, а также при любых обстоятельствах, в том числе и не располагающих к знакомству.

— Аса, — блондинка тоже представилась, внимательно посмотрела на меня, изучая мой взгляд и делая для себя определённый вывод, и снова отвернулась.

— Лиан, — вежливо кивнул я. — Я тоже с мультипликации, так что не исключено, что мы окажемся в одной группе.

— Конечно, окажемся! — улыбнулась Иана. — Мультипликаторов всего двадцать два человека набрали, не станут же их раскидывать по разным группам!

— Выходит, мы очень удачно познакомились, — сделал вывод я. — Почему вы избрали нелёгкую стезю анимации?

Вопрос был обращён вроде как ко всем, но Аса всё высматривала кого-то в толпе (уверен, что она просто делала вид, на самом деле она старалась таким образом привлечь моё внимание, которое привлекаться совсем не хотелось), поэтому проигнорировала меня. Я отбросил её как собеседницу.

— У меня мама художник, а папа программист. Я и рисовать люблю, и с компьютером возиться. Правда, только как пользователь… Ну вот мама мне однажды и сказала: иди-ка ты на мультипликатора, для тебя идеальный вариант. Правда, она сказала это за полгода до поступления, и у меня не было ни единого мультфильма, чтобы представить его на экзамене. Поэтому я просто какие-то отрывки приготовила, вроде осины на ветру и северного сияния…

— Ух ты, осины! Ты умеешь работать с природой! — восхитился я, безмятежно и беззастенчиво, а также бесхитростно и беспечно переходя на «ты». Я всегда так делал, потому как лёгок в общении. Разумеется, если человек был намного старше, я сохранял приличия… но вряд ли Иана была хотя бы просто старше меня, не говоря уже насколько.

Выходит, что ещё и безнаказанно. Девушка оказалась настолько же дружелюбной, как я.

— А ты что, не умеешь?

— Я больше по людям и гуманоидам, или просто живым созданиям.

— У тебя есть готовые мультфильмы?

— Конечно! — я скинул одну лямку рюкзака, перебросил его через локоть, расстегнул замок — и тут понял, что не смогу сейчас показать мультик, потому что отсутствует аппаратура. Такими же суетливыми движениями я вернул рюкзак в исходное положение. — Я потом покажу. Там восемь серий про Неудачливого Боксёра. Но у меня дома ещё есть…

— Вам мальчишкам всё бы драки, — усмехнулась Иана. — А про что-нибудь доброе?

— Можно, — не смутился я. — Розовый поросёнок Пиггес. Но про него я делаю полнометражку, поэтому он ещё не готов к просмотру. Но я обязательно его покажу!

— Поросёнок? — удивилась Иана. Я и не ожидал, что она воспримет это спокойно. — Это для детей?

— Да нет, — я пожал плечами. — Для всех. Там юмор имеется, немного…

— А кто же тебе фон делает?

— Сам, кое-как, — признался я. — Только если бы у меня специалист по пейзажу был, — я многозначительно покосился на Иану, потом перевёл взгляд на всё ещё отсутствующую Асу. — А твоя подруга как?

— Ну, она у нас… — начала девушка, явно собираясь много чего рассказать о подруге, судя по глазам подруги, нежелательного, но тут дверь в актовый зал открылась, и толпа повалила внутрь. Мы не остались в стороне, и сразу же потеряли друг друга. Если Иана и Аса ещё могли взяться за руки, чтобы не смешаться с толпой, я присоединяться к ним постеснялся и продолжил путь в гордом одиночестве.

Но в зале мы всё равно встретились, потому что когда я со счастливым видом уселся на одно из свободных мест в задних рядах и повернулся, чтобы ознакомиться с соседями, обнаружил там Иану. Аса сидела подле неё.

— Это судьба, — вздохнул я и хитро улыбнулся. — Похоже, Иана, вы будете наняты в мою студию фоновиком!

— У тебя есть студия? — восхитилась девушка. Я смутился.

— Ну, пока нет. Но через пять лет, когда мы закончим обучение, возможно, будет.

— А… — Иана улыбнулась. — Лиан, а Пиггес — это который у тебя на спине?

Я растерялся, потом вспомнил, что сегодня надел свитер, к которому сзади был присобачен Пиггес. Свитер чёрный, а весёлый поросёнок — розовый, так что он сразу бросается в глаза.

— Да, это он. Я когда-нибудь тебе Боксёра покажу, он у меня на нескольких майках. Моя любимая — это где он зелёный и улыбается.

— Зелёный?

— Ну, майка зелёная. А боксёр — нормальный, только у него лицо глупое и он улыбается. Это он только считает, что он крутой, а на самом деле его даже уборщица…

— Внимание! — раздался голос из динамиков. Все первокурсники дружно повернули головы в сторону говорящего. Это оказался высокий широкий мужчина в чёрном пиджаке и полосатом галстуке, представительный и грозный. Юнэми, а, возможно, и туранэ.

— Внимание, уважаемые студенты! — повторил он. — Я — Элáйт Каварáн, декан факультета изобразительного искусства Адивского юнэмирситета, — ага, всё-таки туранэ, из высших, потому что фамилия заканчивается на — ан. — Поздравляю всех и приветствую на нашем факультете!

Я не вслушивался в его слова. Ну да, поступил, теперь учиться буду пять лет. Чего так радоваться, деньги-то за обучение я не плачу. Вы же, товарищ, туранэ, вас только деньги волнуют, а тут ими и не пахнет. Вот академии — да, если я туда отправлюсь, придётся раскошеливаться. Но их всего три в Иерархии, и отделения мультипликации там нет, так что с чего бы мне туда идти? Вот так-то, товарищ… как вас там? Элайт Каваран!

Моя настоящая фамилия — Кансáу, окончание — ау указывает на принадлежность к кауру. Но в паспорте стоит Кансáми, что подчёркивает моё юнэмическое происхождение. Вот так я всех обманул.

Речь завершилась довольно быстро, и вскоре какая-то женщина начала перечислять все фамилии и объявлять, кто в какую группу зачислен. Я, а также Иана с Асой, оказались в восьмой, что меня несказанно обрадовало: восемь — моя любимая цифра. Также я сделал вывод, что люди всё-таки чуть-чуть верят в богов, потому что парней с именем Ольт оказалось пятнадцать, а Юнэм — аж двадцать девять. Даже девушка Исита оказалась, правда, всего одна. Но боги ещё не умерли в наших сердцах…

— Чтоб мне провалиться, это Лиан! — расслышал я голос где-то за спиной. Слушание было окончено, и все потихоньку расходились. Я, не оборачиваясь и стараясь держаться спиной к тому месту, откуда услышал голос, стал продвигаться к выходу.

— Лиан! Увидимся в понедельник! — крикнула мне вслед Иана. Я помахал ей рукой и скрылся. Проклятье! Зачем она назвала меня по имени? И чей это был голос?

Я перешёл дорогу и вступил в к-сектор. Здесь стояли небольшие частные домики, окружённые огородами. Правда, сейчас вся земля была засыпана снегом, и никаких полевых работ не велось, но месяца через два они опять начнутся. Кауру все живут в частных домах, квартиры им не дают. Чтобы трудились на участках и не забывали, что они — всего лишь рабочая сила. Юнэми презрительно называли кауру «курицами гнилыми», а если не гнилыми, то любыми, но с таким же смыслом. Иситы смотрели свысока на всех, могли найти управу даже на туранэ, потому как были щупальцами власти, которые есть всегда и везде и всё видят. Между туранэ и юнэми была вроде как холодная дружба. Их сложно было разделить на высшую и низшую касты: одни — творческие люди, их ещё называли средним классом, другие — бизнесмены, банкиры, юристы… те, кто близок к финансовым потокам и законам. Туранэ были очень умными, никогда не упускали мелочей и поэтому всегда оказывались на высоте, за счёт чего их и считали выше юнэми. К самим юнэми они относились снисходительно, но без презрения. В ответ их уважали, а некоторые испытывали зависть. А вот что сказать об ольто… их всего восемь человек, которых мало кто вообще видел. Я иногда сомневался в их существовании, потому что не мог убедиться в нём сам, но если они и были, то они не так уж плохи. Говорят, они даже издали пару законов, чтобы дать больше свободы кауру, и сейчас рассматривают законопроект, который призван позволить низшей касте селиться в многоквартирных домах. Но я не был в этом уверен, так как о политической ситуации в стране знал весьма немного. Да меня это и не касалось — я вообще живу своей маленькой жизнью, которая крутится только возле меня.

Конечно, можно было обойти к-сектор по периметру, но я пошёл напрямик, по ухабистым, залитым плохим асфальтом улочкам. Я не боялся, что кауру увидят парня-юнэми и начнут его колотить. То есть с любым другим они наверняка так бы и поступили, но не со мной. Во всяком случае, не в этом секторе.

К-сектор был на краю города, а мой многоэтажный дом, к которому я направлялся — и того дальше, возле леса. Я шагал по загибающейся влево улочке и смотрел по сторонам. Вот дом, где когда-то жил Ситтин, в детстве мы были в одной компании и частенько поколачивали ребят юнэми. Сейчас Ситтин живёт в другом городе, и, надеюсь, счастлив. О, а вот дом доброй тётушки Танайи, которая всегда помогала мне пришивать на одежду логотипы. Когда я уже переехал в свою квартиру, и мне были позволены вольности в одежде, которые были недоступны ранее, я придумал пришивать на неё свои рисунки. Приносил в салон диск, а оттуда уносил рисунки на материи. И эти кусочки к моей одежде пришивала тётя Танайя, потому что я, уж извините, шить ни капельки не умею. Не мой профиль.

А вот и он, гнилой забор. За ним стоит одноэтажный деревянный дом, не покрытый ни краской, ни пропиткой, и оттого почерневший. Сейчас он, возможно, кому-то и принадлежит, но раньше в нём жил я. Жил не тужил лет до шестнадцати, даже очень весело жил, отчего и разнеслась по окрестностям весть о загадочном Лиане (кстати, иногда я слышу о нём такое, что даже самому страшновато). А потом, когда мне исполнилось шестнадцать (я точно помню, это было на второй день после дня рождения), пришли какие-то люди, и так я попал в преступный мир. Мне там не понравилось. Совсем. Впрочем, не хочется об этом вспоминать. Я начал новую жизнь (правда, жаль, что только в двадцать один год), и сейчас стараюсь нести в мир добро. Портит мои великие планы лишь эта злосчастная преследующая меня слава.

Не хватало ещё, чтобы она разошлась по центру!

Я помотал головой, таким образом стряхивая с неё снег. Точнее, не с неё, а с шапки, на которой красовался неунывающий персонаж моих короткометражных мультфильмов — Весёлая Вишня. Я придумал её ещё в детстве, когда даже не помышлял о мультиках, и изредка изображал где попало. Мою Вишню мама любила больше всего…

Я опять помотал головой. Хватит воспоминаний! Если я решил начать новую жизнь, нужно постараться избавиться от печального прошлого! Сейчас я приду домой, пообедаю и возрадуюсь, а после непродолжительной работы в Ви-дрессе (программа для работы с движущимся изображением, на мой взгляд, самая удобная) пойду гулять. По той части старого города, что одним боком прилегает к ю-сектору, а другим — к лесу, который возвещает об окраине города и о границе с т-сектором.

Возле подъезда никого не было, и никто не косил на меня недобрым глазом. Я счёл это за хороший знак и взбежал по лестнице на третий этаж. Вообще-то я очень люблю высоту и требовал квартиру на восьмом, но получил, что было. Они умоляли меня принять хоть это, и я смилостивился.

— Привет! — я захлопнул входную дверь и помахал зеркалу. Я уважаю себя. Во всяком случае, стараюсь. А поскольку я живу один, беседовать приходится с самим собой. Парень в зеркале улыбнулся и помахал мне рукой, сказав то же самое. Затем он сбросил с себя тёмно-зелёную куртку с нашитыми на плечах металлическими продолговатыми пластинами (как у Гордиона, Невидимого Рыцаря, моего последнего персонажа), затем скинул чёрные зимние ботинки (с трещиной на носке, потому что кое-кто не удосужился купить новых), положил рюкзак на тумбочку и скрылся из поля зрения.

А это потому, что я отправился на кухню.

Эх, был бы я счастлив, если бы вообще не нужно было готовить! Но кто это сделает за меня? Поэтому я старательно покупал в магазине чёрный хлеб, масло, сыр и пиццы. Особенно пиццы. Я ел их на завтрак, обед, ужин и, если приходилось, полдник. Я ел их тогда, когда хотел есть. Я ел их тогда, когда понимал, что надо поесть. Да и вообще я почти всегда ел только их. Я, конечно, понимаю, что так и загнуться можно от недостатка витаминов, но это я тоже предусмотрел. Фрукты. Их я ел ещё чаще, чем пиццы. Ими был забит весь холодильник. Даже сейчас, ставя пиццу в духовку, я жую персик. Потому что фрукты — основа жизни!

Раздался телефонный звонок. Да, дома у меня был телефон, хотя мне он совершенно ни к чему. Тем не менее звонил не он, а тот, что я забыл в кармашке рюкзака. Я помчался в прихожую, по дороге гадая: кто? Мой номер знают в юнэмирситете, потому что я вписал его в графу «телефон», тётя Танайя, так как я дал ей его на всякий случай, врач, единственный, с кем я имел дело за всю свою жизнь, и ещё пару человек. Может, приключилось чего?

Оказалось, приключилось. Мобильный оператор с оптимистичным названием «Скор» грозился отключить мой телефон за неуплату. Ну что же творится с моей памятью? Неужели сложно положить денег на счёт в любом банкомате! Наверное, я всё-таки безнадёжен.

Через полчаса я опять стоял перед зеркалом и любовался на того самого парня. Парень отправлялся гулять. Он провёл рукой по недлинным, но спереди уже достигающим бровей тёмно-каштановым волосам, посмотрел своими малахитовыми глазами в мои, улыбнулся, по обыкновению помахал рукой и развернулся к двери.

Дверь хлопнула.

Снег давно перестал идти, и сейчас только лежал под ногами и слегка похрустывал, но не оттого, что начинал таять, а оттого, что был мороз. Этот самый мороз сразу ухватил меня за нос и за уши, и я понял, что долго гулять не буду. А также сразу вспомнил, что забыл шапку. Но на всякий случай всё равно проверил рюкзак — вдруг она там? Да, она оказалась там. И я хоть убей не помнил, как её туда положил.

Между лесом и окраиной города протекал канал, с двух сторон обнесённый каменными перилами. Я любил ходить вдоль перил туда-сюда, глядя на воду, на глупых уток, которые плывут мимо брошенного им хлеба, и ещё на людей. На то, как они смотрят на меня. Иногда меня это забавляло. Встречались даже такие люди, как этот парень, который сейчас стоял передо мной и глядел полными ужаса глазами.

Я остановился. Парень был примерно моего возраста, только чуть помельче. Нет, я вовсе не был крупным, напротив, мне часто говорили, что я слишком худ. Но за счет ширины плеч и роста — где-то метр восемьдесят пять — казался больше. А этот парнишка сейчас казался меньше, потому что плечи его были слегка сгорблены, а руки плотно прижаты к телу. Наверное, он хотел обойти меня стороной. Но слева были перила, а справа — забор, отделяющий дорожку от парка. А дорожка была узкой.

— Л-лиан? — дрожащим голосом спросил парень. Я неопределённо кивнул. Он полез в карман, вывернул его, затем вывернул второй. Из второго выпала какая-то бумажка, он поспешно наклонился и поднял её, затем протянул мне.

— В-вот…

— Зачем? — спросил я, стараясь не улыбаться.

— А что вам надо? — это было сказано уже не просто с ужасом, а с зачатком паники. Интересно, что же ему такого обо мне наговорили?

— Иди своей дорогой, — милостиво позволил я и отошёл почти вплотную к перилам. Парень сперва не поверил в такое счастье, потом медленно, бочком, стал двигаться вдоль ограды, чтобы не поворачиваться ко мне спиной. И когда полукруг был завершён, побежал от меня со скоростью жутко перепуганного человека, не оборачиваясь.

Я задумчиво глянул ему вслед. Когда же слухи улягутся, и загадочного Лиана забудут? Наверное, никогда, слухи имеют обыкновение раздуваться, как Злой Шар в одном из моих первых мультиков. Правда, мой Шар потом лопнул, а от слухов этого не дождёшься.

По другой стороне реки тоже любили гулять. Те, кто жил уже за чертой города. Это были туранэ. Все города Иерархии построены одинаково: в центре — высотные дома с магазинами, салонами, офисами, развлекательными центрами и прочим, вокруг — ю-сектора, для того, чтобы юнэми было удобнее добираться до работы, на окраинах — к-сектора, потому что на кауру всем плевать, и наконец за кольцевой дорогой — коттеджи туранэ. Они все ездили на машинах, поэтому им было даже лучше жить подальше от беспокойного города. Иситы жили в районах, которых патрулировали и где следили за порядком, в высотных домах. А про ольто говорить не буду. Не знаю я ничего про ольто. Возможно, они и правда живут в Ка-Ольре, как говорят.

Я всмотрелся в сгущающуюся темноту (зимой у нас очень короткие дни, начинаются часов в десять утра, а заканчиваются уже около трёх) и разглядел нужного мне человека. Я шёл сюда не к нему, но всегда знал, что могу его здесь найти. Поэтому спокойно направился к мосту.

Или он меня не видел, или специально пошёл в другую сторону, но мне пришлось пройти почти всю дорожку, прежде чем мы с ним поравнялись.

— В чём дело? — осведомился он, останавливаясь и поворачиваясь ко мне лицом. «А боится-то как, боится!» — удовлетворённо отметил я. После того случая с Иерархом меня вся мафия боится.

— Решил найти общество в твоём лице. Скучно что-то, — улыбнулся я.

Человек изумился, в глазах промелькнул ужас. Он прекрасно знал, что просто так я к нему не подойду. Да будь моя воля, вообще бы никогда не подходил.

— Передай своему боссу, что мне нужна справка в юнэмирситет. Я договорился с ними об отсрочке, пообещал, что принесу позже, но долго они ждать не станут. Завтра доставишь её сюда в это же время.

— Время установит босс, — сказал Кэрт и внутренне зажмурился (это было заметно). Мы, к сожалению, были с ним знакомы, потому я и знал его имя. И ещё лучше мы были знакомы с боссом, но с ним приходилось общаться через Кэрта: боссу очень не понравилась наша последняя встреча.

— Ты забываешься, — спокойно, но с намёком заметил я. Кэрт сглотнул. Нет, я не собирался делать ему ничего плохого, просто грозил. — Завтра, здесь, в это же время.

Я развернулся и направился домой. Могу ручаться за то, что думал Кэрт: «Проклятый Лиан! Думает, ему всё можно? Вот скроемся с боссом, переедем в другой город, и никогда ты нас не найдёшь!» Ну-ну. А почему же ещё не переехали? Боитесь, голубчики, не отрицайте этого. Кроме того: ваш уход из моей жизни меня нисколечко не пугает. Я найду миллионы способов жить без вас. Вот, пожалуйста, справку мог попросить у моего старого доброго врача (ладно Лиан, себе-то хоть не ври — старый врач не может выписать справку для юнэми). Просто хочется же доставить вам хлопот, да и мне никаких трудностей: надо что-то — верный Кэрт выполнит всё, только чтобы я его не убил.

— Обещания мои пусты, мысли мои порочны… — грустным голосом говорил мужчина, печально глядя в воду на своё отражение. Его длинные чёрные волосы лежали на плечах, одна прядь выбилась и струилась по груди. Река была спокойной, прекрасно отражающей звёздное небо. Мужчина вздохнул, выпрямился и посмотрел вдаль. Я с досадой хлопнул рукой по столу и нажал на паузу. Да что ж у него глаз-то левый всё время дёргается?! Уже три раза корректировал, и всё равно дёргается! Может, это за счёт фона? Или за счёт ветра, который колышет его выбившуюся прядь? Надо удалить прядь.

Сделав вывод, я принялся за работу. Время обеда давно прошло, но я пропустил его. Есть я не хотел, а вот создавать мультфильм — очень. Этим и занимался.

И тут позвонили в дверь. Я замер, подозревая неладное. Кто мог прийти ко МНЕ? У меня никого нет, совсем никого! Может, перепись какая? Вряд ли звонящий знает, кто ему откроет. Но открыть надо.

Я подошёл к двери. Глазка на ней не было, точнее, раньше был, но я заклеил его куском розового пластилина, призванным изображать Пиггеса. Просто я люблю сюрпризы.

— Лиан Кансами? — вопросил стоящий у порога человек. Невысокий, лысоватый, раза в два старше меня. Я кивнул.

— Нужно проверить трубы, — сказал он и, не дожидаясь моей реакции, отпихнул меня и прошёл в квартиру. Я не стал ему препятствовать, просто закрыл дверь и развернулся. Человек действительно направлялся к трубам, то есть в туалет. Я взял с тумбочки ключи, запер дверь и положил ключи в карман. На всякий случай.

— Ну что, в порядке? — я подошёл к двери в туалет и встал на пороге.

— Вроде всё хорошо, — пробормотал человек, орудуя какой-то штукой. Мне даже показалось, что он хочет выкрутить винт.

— Позвольте ваше удостоверение из сервиса, — попросил я. Мужчина молча полез в нагрудный карман, вынул жёлтую книжечку и протянул мне. Я изучил её. Да, всё верно и очень правдоподобно. Судя по книжке, этого человека зовут Магер Илнау, и он обычный сантехник. Хм.

— Один мой знакомый, Иерарх, как его многие называют, очень любит удобство. И хочет, чтобы трубы были в порядке. Не только у него, но и у других, — задумчиво сказал я, глядя в потолок. Мужчина спрятал протянутую ему книжку обратно в карман, затем захлопнул ящик с инструментами и выпрямился. Я вежливо отступил. Сантехник щёлкнул выключателем и направился в прихожую, я молча, улыбаясь про себя, пошёл следом.

— Ваши трубы в порядке, — проговорил мужчина таким тоном, как будто это я его держу и навязываю ему своё общество. После этого он дёрнул за ручку двери. Но та не поддалась.

— Откройте мне дверь, пожалуйста.

— Только если пообещаете передать от меня привет Иерарху, — на этот раз я улыбнулся во все двадцать восемь зубов. Взгляд сантехника изменился и показал, что он вовсе не сантехник. Как у человека под водой заканчивается запас воздуха, так и у моего гостя закончился запас равнодушия, скрывающего его страх.

— Я в заложниках? — упавшим голосом проговорил он.

— Пока да, — согласился я, скрещивая руки на груди. — Иерарх не умеет выбирать людей. Вы, гражданин, провалили такую простую операцию — проникнуть ко мне в квартиру и сделать какую-нибудь гадость. Я пока ещё не знаю, какую. Но вы очень быстро сдались.

— Я… я не знаю никакого Иерарха… — пролепетал мужчина.

— Да, возможно. Просто я привык никому не доверять. Извините. Дайте мне ваш чемодан.

Сантехник замотал головой, пряча руку с чемоданом за спину.

— Чего вы боитесь? Я просто посмотрю инструмент, — я наклонился и выхватил чемодан. Мужчина побелел. А пока он был в ступоре, я раскрыл ящик и сразу же наткнулся на жучок. Маленькая деталь, которая долгое время была в моём туалете, записывая все звуки (ужас, неужели Иерарх такой извращенец?!), а сейчас ремешком крепилась к внутренней стенке чемодана. Я посмотрел на сантехника и продемонстрировал ему жучок.

— Это… это деталь…

— Я вижу, — я нахмурился. — Ну-ка, братец мой, колись, объясниться потрудись! — я не специально говорил в рифму, поэтому грозно сведённые брови слегка дрогнули, когда я вслушался в собственные слова.

— Это… он сказал, что один остался, в туалете, и надо снять, пока вы не заметили…

— Передай ему, что он дурак. Я же говорил ему сразу всё снимать, — вздохнул я. — Иди.

— Но… — мужчина смотрел на чемодан и делал какие-то движения руками. Я захлопнул его, вернул самозванцу и, вынув из кармана ключ, открыл дверь. Он, наверное, хотел ещё что-то сказать (я даже догадываюсь, что про жучок, который я всё ещё держал в руке), но я выпихнул его за дверь и запер её изнутри.

— Эй, Иерарх! — тихо сказал я, поднося жучок к губам. — Слышал? Если мне будет надо, я тебя найду!

Механизм я сломал одним ударом молотка и выбросил в мусорку. Потом снова сел за работу, однако перед глазами всё равно стояли воспоминания, словно кадры фильма.

— Они уже переписали её на тебя, — сказал Иерарх, кладя трубку телефона. У меня уже был новый паспорт, и квартиру переписали на новое имя. Также имелся и счёт в банке, который вполне мог обеспечить мне безбедную жизнь. Но я хотел предусмотреть всё.

— Отлично!!! — улыбнулся я прикованному к батарее мужчине. Вы подумали, я изверг? Нет, что вы, я постелил ему матрас, дал подушку и одеяло и хорошо кормил, мы с ним ели одну пищу. Единственное, что я сделал — так это пригрозил убить его, если что-то будет не так. Поэтому его люди не пытались проникнуть в мой дом и спасти его. Они не хотели терять своего драгоценного Иерарха, ведь он хоть таким образом удерживал меня дома. Никому не хотелось бы, чтобы я переключился на них, а они знали, на что я способен. Поэтому никто не донёс, что я взял его в заложники. Поэтому он выполнял все мои требования. Потому что искренне верил, что я могу его убить, ведь у меня было множество причин.

Сейчас я скажу, что не стал бы этого делать. Но тогда поручиться не мог.

— А теперь позвони опять и скажи, чтобы убрали из квартиры все микрофоны и замаскированные бомбочки.

— Квартира чиста, — ответил Иерарх.

— Что ж. Я позвоню иситам и скажу, чтобы они обследовали квартиру на этот предмет. И если они что-нибудь найдут…

Иерарх заволновался. Значит, я шёл по правильному пути.

— Подумай. По-моему, лучше, если это сделают твои люди сейчас, — он не спешил тянуться к телефону, поэтому я добавил. — Пока ты ещё жив.

— Я позвоню, — сказал Иерарх. Он сделал всё как надо. Он даже не сказал, что такого, как я, мальчишку-юнэми, иситы не станут слушать. Потому что меня выслушает любой, если я этого захочу.

Наверное, у вас создалось впечатление, что я — смазливый паренёк с завышенной самооценкой, да вдобавок ещё и криминальный авторитет. Это вовсе не так! Я не смазлив, я просто… довольно-таки симпатичен. Я вовсе не хочу быть похожим на тех парней, которых постоянно крутят по телевизору и радио. Я хочу быть личностью и отличаться от всех. Далее: самооценка у меня реальная. Я знаю, что могу и чего не могу. Разве я виноват, что могу почти всё? А насчёт криминала… было дело, но сейчас я стараюсь об этом забыть. А иногда запугиваю людей я просто по привычке. Но при этом я не делаю им ничего плохого!

В общем, хотите — верьте, хотите — нет, а я такой, какой я есть.

Я — Лиан.

Вот с такими мыслями я провёл все выходные, то есть всё воскресенье. Целый день не знал, чем себя занять, поэтому занял тем, что раньше казалось мне невероятным.

Для начала я помыл окна. И не надо смотреть так косо. Ну и что, что сейчас февраль, я мою окна, когда хочу! Да, холодно, и вода может легко замёрзнуть и превратить кусок стекла в ледышку. Но я же узнал об этом уже после того, как помыл! И тогда тщательно всё вытер.

Далее я решил добавить в своё времяпровождение колориту и начал шить. Достал свои потрёпанные штаны, на которых была дырка чуть выше колена, и извлёк из ящика старую нашивку. Настолько старую, что я даже не помнил, что на ней изображено. Кажется, какой-то мой герой. Ах, да, это, наверное, Чернь. Ну, такой персонаж, который превращался в грязь и пачкал всё подряд. А может, и не Чернь. А может, и Тёмный Человек. Эту маленькую кляксу можно по-разному истолковать. В конце концов я махнул рукой и косо пришил, что было. Мне не понравилось. Тогда я отпорол, пришил ещё раз и понял, что пришил не той стороной. Я бросил штаны на пол в комнате и вышел.

Стоя в коридоре и глядя в зеркало, я ещё раз подумал о своей нелёгкой доле. Когда я думаю о ней, моё лицо всегда принимает такое выражение, как будто я побывал на трёх войнах, получил с десяток ранений, да ещё и попал в плен, где меня пытали щипцами и иглой. Не знаю, почему всегда вспоминается игла. Возможно, потому, что меня действительно ею пытали…

Я пнул стену. Я часто пинал её именно в этом месте, после входа сразу налево. Хорошо, что догадался обить этот угол декоративной доской, иначе обои давно пришли бы в негодность. А впрочем, какая разница? Всё равно ко мне в гости никто не ходит, а я стараюсь поддерживать порядок для себя, лишь потому, что я эстет.

И как в семье кауру мог родиться эстет? Да и вообще, до сих пор для меня остаётся загадкой: почему во мне смешаны качества всех каст? Я люблю работать руками, два года обучался каменной кладке и чуть не пошёл работать каменщиком на стройке. Правда, ничего не вышло, но если бы и вышло, меня бы это не угнетало. Выходит, то, что я родился кауру, оправданно и ясно. Но почему я люблю рисовать, более того, умею?! Вот уж что непонятно, то непонятно. Откуда природная хитрость, которая позволяет мне вычислять неблагоприятных граждан, вроде давешнего сантехника? Почему я задумчив и постоянно обращаю внимание на детали? Зачем мне повышенное внимание, как у туранэ? Я же творческая личность, рассеянная и несерьёзная, или, на худой конец, рабочий, который думает редко. И, в конце концов, зачем мне воинские задатки, задатки иситов? Я в жизни вообще спортом не занимался, если не считать беспрерывных драк с детскими компашками, а после — усердной, но недолговременной физической работы. Но эта работа прекратилась полгода назад, когда мне выделили квартиру и я принялся за подготовку к поступлению в юнэмир. И тем не менее моя физическая форма вполне удовлетворительна, можно даже с горем пополам поверить, что когда-то я занимался спортом.

Да уж, видно, слишком опрометчиво я заявил, что меня можно с лёгкостью назвать таким, как все. Скорее наоборот, более необычного человека вы не встретите. Да, я хочу быть особенным, неповторимым… но не таким способом. ТАКАЯ индивидуальность мне не нужна, уж лучше быть обычным работягой-кауру или хотя бы кем-нибудь одним, а не взрывной смесью всех каст в удобной упаковке… а может, если я совсем не буду двигаться, то всё-таки одряхлею, и меня перестанут бояться?

Тут мне в голову пришла замечательнейшая мысль. А что, если одеться в старые дедовы штаны, надеть кирзачи, драную майку и тулуп и ходить, еле переставляя ноги? Неплохо бы ещё под глазом фингал нарисовать… или выдрать из головы клок волос, чтобы думали, что я лысею…

Что-то я размечтался. Я же пойду в юнэмирситет, а там люди культурные. И там много девушек. Не нужно оскорблять их любовь к прекрасному.

Было дело, я даже хотел покрасить волосы в белый и вставить синие линзы, чтобы меня не узнавали, но потом передумал, из-за пары причин. Во-первых: мне очень не хочется менять свою внешность. Она меня полностью и всецело устраивает. И во-вторых: меня всё равно кто-нибудь узнает.

Я махнул рукой и отправился в комнату, совершать следующую попытку по прикреплению к штанам чёрной кляксы.

На этот раз кусок ткани пришился крепко, но стал похож на большую складку, и я, стоная от отчаяния, опять принялся его отдирать. Можно, конечно, сходить к тёте Танайе, но цель ведь — не пришить, а сделать что-нибудь самому. Поэтому я с мрачной решимостью вновь принялся за дело.

Вдруг кто-то позвонил. Я протянул руку к небольшой чёрной трубке, сотовому телефону модели «Каатр». Сейчас я был готов сказать всё, что угодно, человеку, попавшему не туда.

— Да, я поднял трубку!!! — сообщил я и чуть не завыл, когда рука скользнула в сторону, стежок ушёл вбок и попытался скрепить верхнюю часть штанины с нижней, а когда я попытался остановить иглу, она ткнулась в мой палец и сломалась.

— Лиан Кансами? — деловито вопросил мужской голос. Ну конечно, кто же ещё? Я — Лиан Кансами! Только не надо говорить, что я тот самый Лиан и меня надо срочно арестовать! Моё имя не такое уж редкое.

— Да!

— Вас беспокоят из Адивского юнэмирситета, — я насторожился. Небось сейчас отчислять будут. — Ваши анимационные сюжеты заинтересовали одного медиамагната, он хотел бы поговорить с вами лично. Скорее всего, на предмет выпуска ваших работ в свет.

Я заликовал. Но, чтобы не подавать виду, холодно спросил:

— Кто этот человек?

— Гóлок Зеркáтан, — ответил мужчина. — Он будет ждать вас завтра в пять часов вечера в кабинете декана.

Человек положил трубку. Я перевёл дух. Голок! Зеркатан!! Крупнейший медиамагнат Адивы и один из ведущих во всей Иерархии!!! Насколько я знаю, ему принадлежит несколько телерадиокомпаний, вдвое больше журналов и втрое больше газет, а также несколько издательств и — о чудо! — анимационная студия! Если он одобрит мои проекты, то я буду работать у него… Я буду работать на студии КЮИТО, которая называется так по первым буквам каждой касты. А внизу радужными буквами доверительно приписано: «мультики для всех!»

Это же мечта!!!

Я плюнул на сломанную иглу (в переносном смысле) и выбросил её в мусорку. Затем сложил швейную машинку в коробку, отбросил штаны подальше и засел за работу. Во мне проснулся небывалый энтузиазм.

Так-так… Какие проекты я оставлял в юнэмирситете? Восемь серий про Неудачливого Боксёра, и ещё какой-то мини-мульт, специально для того, чтобы создать впечатление. Дело в том, что Боксёра я делал уже давно, и он не столь профессионален. Пиггес — тот уже лучше, но он не окончен, и я его не брал. А про Вишню всё никак не идёт работа. Поэтому я засел на несколько дней за компьютер и сотворил десятиминутный шедевр, где упор делался на живых существ и их движение, чтобы никто не обратил внимания, что мне не слишком удаётся фон и природа. Кажется, получилось так, как я хотел. Только интересно, что именно привлекло великого Голока — Боксёр или мини-фильм? Там и сюжета-то не было… но, наверное, всё-таки он.

Заснуть удалось с трудом. Я всё время думал о том, как завтра войду в кабинет декана, как на меня воззрится Голок и сразу пожмёт мне руку. А потом скажет: «Уважаемый Лиан, ваша работа бесценна! Я вижу, что вы — уникальный специалист, и не могу упустить такую жемчужину! Прошу вас, примите моё предложение стать ведущим мультипликатором на моей студии КЮИТО!» Да-а…

А ночью мне снился сон. Одна из множества частиц искажённых реальностей, частиц моего прошлого. Искажённых, но таких реальных…

— Где ты был? — дрожащим голосом спрашивает мама, зачем-то поправляя на мне куртку. Я старательно отвожу глаза.

— Мам, я у бабушки был… в Гаркале… честно… — на самом деле я действительно был возле Гаркалы, в горах, работал на стройке. Прятался от проклятого Иерарха и его шайки. Просто сбежал в один из больших городов и устроился на работу, жил там с какими-то другими кауру… Меня не было несколько месяцев, а родителям я ничего не сказал, иначе Иерарх нашёл бы меня. Я никому ничего не сказал.

— Лиан, звонила мама Карéбуса… он… ну, понимаешь…

— Что? — я насторожился. Мне стало очень и очень нехорошо.

— Она сказала, — мама с ужасом смотрела на меня. — Она сказала, что Каребус… что он умер…

— Что?! — взвыл я. — Как?! Что ещё она сказала?

— Лиан, всё хорошо? Что у вас там произошло? — мама была донельзя взволнована. Отец пока отсутствовал. Сестрёнка жалась к маминым ногам и с испугом глядела на меня.

— Мам, я к Бусу, поговорю с его мамой, — бросаю я и скрываюсь за дверью. Я понимаю, почему мама так хотела меня удержать — меня столько не было, и вот я опять ухожу… но я должен был, потому что я догадывался, чьих рук это дело.

Его убил Иерарх, потому что я отказался на него работать.

Я до сих пор помню глаза его мамы, её дрожащую руку, которая протягивает мне смятую бумажку, слабый голос:

— Это у него в руке было… я… я прочитала…

Там было написано: «Или ты соглашаешься, или он будет не последним». Мама Буса не догадалась, кому адресовано это послание, и показала мне его потому, что верила, что я смогу найти убийцу. Мне тоже очень хотелось его найти.

А когда я вышел из дома, прямо перед подъездом стоял Иерарх, а с ним и вся его шайка. Я улыбнулся, злорадно и неестественно, а потом набросился на них, и убил всех, каждого, кто осмелился посягнуть на жизнь моего друга. У меня не было никакого оружия, я расправился с ними своими собственными руками. И мне не было жалко тех, с кем я несколько лет работал вместе. Потому что все они не стоят даже волоска на голове Каребуса, друга, которого я знал всю жизнь. Который был кауру, но уважал юнэми, иситов и туранэ. Который знал всё о моей незаконной деятельности, но молчал и только неодобрительно качал головой. Который умер потому, что я отказал Иерарху.

Я открыл глаза и сделал глубокий вдох, потом — длинный выдох. Сон, всего лишь сон. Хорошо бы всё действительно так и было… посидел бы я в тюрьме некоторое время, потом вышел бы и начал новую жизнь. Но Иерарх жив, и я даже не знаю, хорошо это или плохо. Ведь, с другой стороны, — он обеспечивает меня кое-какими деталями, которые существенно облегчают мне жизнь.

Иногда меня посещает мысль: а может, зря я его тогда отпустил? Ведь скроется же, гад, где угодно, и мне будет очень трудно его найти… но, скорее всего, Иерарх видит во мне гораздо большую угрозу, чем я являюсь на самом деле, что к лучшему. Пусть боится.

Через пару часов я уже был в юнэмире, а в моём рюкзаке покоились три диска с мультфильмами.

Глава 2. Страх человеческий беспричинен

Сегодня был первый день учёбы. Я знал, что обучение в юнэмирситете не совсем такое, как в школе, но нужно было проверить всё самостоятельно. Чем я и занялся.

Для начала я разобрался с расписанием. В мои обязанности входило выслушивать несколько лекций каждый день в течение недели, а на следующей неделе применять знания на практике. Таким образом занятия, которые интересовали меня больше, то есть непосредственно работа с движущимся изображением, шли неделю через неделю. Но сегодняшний день нёс в себе лишь лекции. Правда, всего три, а это значит, что у меня есть три часа плюс перерывы, чтобы изучить обстановку.

Я поднялся на третий этаж, по дороге недовольно глянув в зеркало на свои красные от мороза щёки, и вошёл в аудиторию. Это был зал для нескольких групп, хоть и не очень большой. Сперва я не понял, что за лекцию будут читать, потому что кроме нашей группы в зале была уйма других людей, но потом додумался посмотреть в расписание. История изобразительного искусства. А-а-а, и зачем она нам? А вдруг меня пригласит к себе на работу Голок Зеркатан? Не думаю, что его волнует моё знание истории изобразительного искусства.

Я устроился на восьмом ряду из возможных двенадцати, посередине. Сиденья все были соединены между собой, перед ними, для того, чтобы удобно было писать, стоял единый стол. Сперва я думал, что это просто длинная доска, но потом присмотрелся и разобрался, что несколько.

У меня никогда не было привычки опаздывать, вот и сегодня я пришёл рано. В зале было около десяти человек. Пока что я не знал, есть ли здесь кто-нибудь из моей группы, но это было неважно. Я рассматривал классических молодых юнэми, ярко одетых и оживлённо переговаривающихся. Прямо передо мной, через несколько рядов, сидели две ничем не примечательные девушки и смеялись. На первом ряду слева находился угрюмый парень и, кажется, спал, уронив голову на грудь. Недалеко от него кому-то махала рукой невысокая девушка с чёрными волосами в ярко-розовой кофточке, к ней с улыбкой направлялся высокий (чуть ниже меня) худой парень представительного вида, в светло-жёлтой рубашке и с чёрным галстуком. Вот, хорошо людям, они до этого были знакомы, а я одинок, как пень.

Но оказалось, что и я не одинок. Миновав дверь, осмотревшись и сделав вывод, что в той части зала лучше, ко мне направилась Иана.

— Привет! — крикнула она и вскоре плюхнулась на сиденье рядом со мной. — Ты ведь здесь ни для кого не занимал?

— Тебе занял с Асой, — солгал я. — Кстати, где она?

— Не придёт, — Иана помотала головой. — Но сейчас Юнэм подойдёт с Лицей, и ещё Метса, правда, чуть опоздает. А вон Дейтана с Ольтом, — девушка указала на парня в галстуке и девушку в розовом.

— Откуда ты их знаешь? — удивился я.

— Да мы вместе на курсы ходили, когда поступали. Целый месяц. Из нас пятнадцать человек поступило, так что я, выходит, почти всю группу знаю. О, вон, гляди, Исита!

В дверях показалась девушка в светло-серой рубашке с закатанными рукавами и со светлыми волосами хвостиком. На одном её плече болтался рюкзак. Девушка имела счастливый вид, и с этим видом направилась к предпоследнему ряду.

— Она почти всегда улыбается, — пояснила Иана. — И вообще странная немного. Но, кажется, неплохая, хотя я с ней не общалась.

— А с кем она дружит?

— Не знаю. На курсах всегда одна была.

Наконец начали приходить люди. Иана рассказывала мне про каждого появившегося человека и делилась своим отношением к нему. К её чести, относилась она ко всем непредвзято и рассказывала лишь о том, что видела сама, за это я её зауважал и поверил её словам. Через три часа я знал о группе немного больше.

Был там и Ольт, который модно одевался, любил поговорить и делал плохие мультики. Но он был сыном декана, поэтому трудностей с поступлением у него не возникло. Была и Дейтáна, которая всегда одевалась в два цвета: чёрный и какой-нибудь яркий (сегодня — розовый). Она приехала из Сормена и с лёгкостью поступила, потому что в ней обнаружился талант и бешеная трудоспособность (я ревниво посмотрел на девушку и решил, что мой талант всё же чуть больше). Была странная Исита, которая часто улыбалась сама себе, и никто её не мог понять, а мультики её больше всего походили на отрывки. Что и говорить о полном угрюмом мальчике, который постоянно был чем-то недоволен; долговязой девушке в сапогах выше колен и зашнурованных так, что шнурки, вероятно, весили больше, чем сапоги; парне совсем маленького роста, который постоянно ходил в чёрном плаще и вертел в руках солнечные очки, которые, впрочем, не надевал… Людей было много, я всех не запомнил, но не расстроился, решив, что у меня ещё есть на это время.

После второй лекции болтовня Ианы закончилась, и начался разговор. И начался он так. Преподаватель объявил, что перерыв поступает в наше распоряжение, половина студентов побежала в буфет, половина оставшейся половины — в туалет (почему они бегают туда на каждом перерыве? Никогда не мог понять), а те, кто остались, легли на столы и сделали вид, что спят, лениво переговариваясь с соседями. Иана отложила ручку, которую она держала для вида, чтобы у преподавателя не оставалось сомнений, что девушка записывает лекцию (она и правда иногда делала в блокноте какие-то пометки, правда, не знаю, на какую тему), и сказала:

— Я в субботу слышала, кто-то крикнул: «Лиан». Причём таким голосом, словно это… тот самый.

— Какой — тот самый? — устало проговорил я, намереваясь всё отрицать, даже если мне под нос сунут мою фотографию, где я зверски убиваю ребёнка, с подписью «Лиан убивает ребёнка».

— Ну… тот… — Иана замялась. — Знаешь, говорят, в Адиве живёт какой-то Лиан, очень сильный, который никого не боится, а его все боятся. Говорят, он злой.

— Ну, — я кивнул.

— Ты ведь о нём слышал, да?

— Слышал.

— Но он ведь не учится с нами? Просто я вчера подумала, что он где-то здесь. Или кто-то решил подшутить?

— Ничего себе шуточки! — возмутился я, но тут же осёкся. А вдруг она подумает, что я как-то связан с Лианом?

— Я его не видела ни разу, — продолжала между тем Иана. — Только слышала, да и то… информация какая-то непонятная. Но я… знаешь что, я хочу про него мультик сделать. Хороший, настоящий. Только он у меня не злой будет, а обычный парень. Да и вообще я не думаю, что он так уж плох.

— Может, и не плох, — я улыбнулся уголком рта, который был по другую сторону от Ианы.

— Я ещё хотела в день нашего знакомства спросить, не тот ли ты Лиан, но решила, что обидишься, — закончила девушка и посмотрела на меня.

— Да ты чего, я не обидчивый! — я махнул рукой. — Тотчас бы и сказал, что именно тот, и убил бы кого-нибудь для подтверждения.

— Ага, — Иана хихикнула. — Впрочем, Лиан — не такое уж редкое имя.

— Не такое уж? — я сделал вид, что обиделся. — У нас на курсе кроме меня ни одного Лиана нет!

— Ну да, — согласилась девушка. — Слушай, я вот спросить хотела. Ты из нашего города или приезжий?

— Из Адивы, — ответил я. И тут к нам подлетела девушка в розовой кофте.

— Иана, привет! Привет! — это она уже мне. — Пойдёшь отмечать поступление? Мы сегодня собираемся всей известной группой.

— Я - с удовольствием! — ответила девушка. — Я тут ещё одного типа знаю, — она кивнула на меня. — Лиан. Пойдёшь?

Я задумался. Очень крепко задумался, потому что для меня это было важно. Если постоянно отказываться от участия в студенческих гулянках, я буду выглядеть подозрительно в глазах однокурсников. А если постоянно туда ходить, рискую заполучить друзей… Впрочем, попробую.

— Я пойду, но давайте сперва согласуем время.

— Отлично! — обрадовалась девушка. Кажется, её зовут Дейтана. — Мы хотим в семь часов собраться возле корпуса, потому что многие в общежитии живут, а оттуда — к Ольту!

— Ему не жалко квартиры? — сощурилась Иана, оглядывая зал. Ольта не было.

— А он ещё не знает, что мы к нему, — пояснила Дейтана. — Ну что ж, мы вас ждём! — и девушка убежала.

Иана повернулась к каким-то людям, сидящим позади нас, а я задумался.

И всё-таки: кто мог окликнуть меня в субботу? Это был не кауру, иначе бы он тут не был. В лицо меня мало кто знает, особенно из творческой касты. Разве что этот человек из моего района. Да-да, совсем забыл: он и с моего курса, выходит, сейчас должен быть где-то здесь. Странно, почему он не обнаружился раньше? Боится? Или сегодня не пришёл?

Я встал, сделал вид, что хочу размять ноги, и пошёл в коридор.

Два парня возле окна беседовали, причём один горячо объяснял что-то другому, а у другого был несколько озадаченный вид. Но другой стоял ко мне спиной, и не видел, как я медленно приближаюсь сзади. А первый — видел. Он побледнел и вжал голову в плечи, сразу прекратив своё повествование.

— Привет, — сообщил я и смутился. Хорошо же я смотрюсь на первом курсе: я их всех тут как минимум на четыре года старше, переросток какой-то… немудрено, что этот парень меня опасается. Может, я забыл спрятать нож? Нет, вроде, всё хорошо, да и не было у меня никогда ножа. Я продолжил. — Можно тебя на минутку?

Парень слабо кивнул. Почему я обратил внимание на него? Да не обращал! Просто посмотрел, а он в этот момент как раз смотрел на меня, и лицо его резко изменилось. Не мог же я оставить это без внимания.

Мы отошли от друга, с опаской поглядывающего на меня. Я наклонился к парню.

— С тобой всё в порядке?

— Да… — парень быстро закивал.

— Ты бледен.

— Да всё хорошо…

— Тогда почему ты трясёшься?

— Я никому ничего не говорил, честно! — горячо уверил меня он, хотя только что, судя по всему, всё выложил другу. Я удивился.

— Не говорил чего?

— Что вы Лиан…

— Так, — я нахмурился. — Во-первых, меня не надо называть на вы, потому что я твой однокурсник. Во-вторых, ты этого Лиана видел? — парень помотал головой, потом закивал. — Не делай спешных выводов. И, в-третьих, — я не Лиан. Просто зовут меня так.

— Н-но я же…

— Я слышал о нём, — кивнул я. — Но у меня просто такое имя. Что тебе вообще про него наговорили?

— Что он ноги вырывает… — одногруппник сглотнул. Я постарался сдержать смех.

— Кто его сюда пустит, ноги вырывать? И не вздумай никому про это рассказать, запугаешь только.

Я отошёл. Парень вернулся к разговору с другом, и я убедился, что моим словам он ни капельки не поверил. Вероятно, ему очень хорошо меня описал кто-то из очень хорошо знающих меня людей, а может быть и снимок показал. Ну и пусть. Самое главное, что он не тот тип «знающих», которых надо бояться. Есть те, которые верят всему и из этого всего лепят нелепые слухи, вроде вырванных ног. Есть те, кто «что-то слышал, ну и пусть с ним боги разбираются». Они тоже не опасны. Опасны те, кто знают правду. Приверженцы Иерарха. Часть людей из моего района. Будь моя воля — никогда бы с ними не контактировал.

Хотя не могу поручиться, что они знают именно правду. Её, наверное, не знаю даже я. Ведь, по сути, Лиан, каким он является — бред. О, всемогущие боги, где же вы, приснитесь мне и скажите, что со мной происходит! Зуб даю, это ваших рук дело.

К богам я относился как к чему-то неизбежному. Вообще люди вроде верили в них, но, по-моему, это было больше похоже на какую-то игру в религию. Храмы существовали только как символы, и чаще всего стояли пустыми памятниками архитектуры. Люди считали, что боги приходят к тем, кого создали, во снах, и беседуют с ними. Но в наше время если кто-то и говорил, что ему приснился бог, его поднимали на смех. Втихаря, тайно, но поднимали, хотя вслух говорили: «Да, да…» и кивали с умным видом. Я считал, что в богов уже никто не верит. Не верит по-настоящему. Наверное, и я не верю, только говорю с ними постоянно. А с кем мне ещё говорить? Кому я могу рассказать то, что меня гложет?

Минула последняя лекция. Я как-то незаметно исчез и отправился в кабинет декана, Элайта Каварана.

Дверь была уже близко, и когда она оказалась совсем близко и я протянул руку к ручке, распахнулась и саданула меня по лбу. Я так и остался стоять, с недоумением глядя на появившегося в коридоре Ольта.

— О, привет! Ты в моей группе учишься? Мне Дейтана сказала, ты с нами пойдёшь на праздник.

— Пойду, — кивнул я. — Меня зовут Лиан.

— Я знаю, — кивнул Ольт. — Я Ольт. А ты к папе идёшь? Не иди, у него там великий мультипликатор сидит, помешаешь только.

— Именно к нему мне и надо, — ответил я. Ольт удивился.

— А, так ты из крутых? То-то я думаю, взрослый больно для первого курса.

— Неужели я выгляжу взросло? — обиделся я. — Что, не дашь 18?

— Мне 18, - сказал Ольт. Я отметил про себя, что он слишком взрослый для нашего первого курса — наверное, в школу позже пошёл. — А ты как мужик выглядишь.

С этими словами парень скрылся. Я украдкой потрогал подбородок. Да ладно, мужик! У меня даже бороды нет!

Для вежливости я постучал, затем зашёл. Наверное, получилось слишком развязно, но я привык к такому поведению за несколько лет и не подумал об этом.

— Здравствуйте! — объявил я, заметив, что в смежной комнате сидят двое мужчин и смотрят на меня. Я прошёл из первого кабинета во второй и предстал перед мужчинами для осмотра. Они изучали мой зелёный свитер с замочком, чёрные джинсы, торчащую из горлышка свитера белую майку и те самые злосчастные туфли с треснутым носком. Я в это время смотрел на них. Первый был мне знаком ещё с субботы, когда он расписывал студентам все прелести Адивского юнэмирситета. Второй же был знаком лучше, потому что мой телевизор постоянно был включён, когда там появлялся он. Это был молодой (лет 30) человек со светлыми волосами и коротенькой бородкой, в синем пиджаке и брюках. К пиджаку был приколот значок его компании — четырёхлепестной цветок синего цвета на белом фоне, с белой серединкой. Этот мужчина и являлся Голоком Зеркатаном.

Я не пришёл в щенячий восторг, не кинулся магнату в ноги, не рассыпался в любезностях, не стал переминаться с ноги на ногу, не состроил гримасу, призванную выражать почёт. Я просто стоял и ждал.

— Лиан! — ахнул Голок, и мне стало нехорошо. Мне стало очень плохо. Декан смотрел с непониманием.

— Лиан, — кивнул я, подтверждая. — Вы же меня вызывали.

— Садитесь, — предложил декан и вежливо, но не без удивления, встал со своего места, потому что Голок перешёл к дальней от меня стороне стола. Я сел на освободившееся кресло. Лицо моё выражало безысходность.

— Я посмотрел ваши работы, и мне они очень понравились… — робким голосом начал крупнейший медиамагнат Иерархии, о котором слышал каждый образованный человек. — Вы ведь не против, если я заключу с вами контракт на показ…

— Подождите, — перебил его я, — нам ведь нужно всё обсудить, решить, что в моих мультиках хорошо и что плохо, что исправить, что добавить и где удалить. Да я и не знаю, о каком мультфильме идёт речь.

— О любом, — уверил меня Голок. Мне показалось, что я сейчас перегрызу стол.

— Но вы видели только несколько мультфильмов, — возразил я.

— Вы можете принести любой, я выпущу его в эфир.

— Хватит! — взорвался я. — Я требую справедливости! Если мой мульт на что годится, так и скажите! И скажите какой! Вы знаете, на что готовы студенты моего курса, чтобы вы предложили им место на вашей студии? Так с чего мне такая честь?!

Мужчины побледнели и замолчали. Я чуть не стукнул кулаком об стол, но вовремя задержал руку над самой деревяшкой.

— Скажите, пожалуйста, почему вы хотите пустить мои мультфильмы в эфир? — медленно, с расстановкой проговорил я вопрос.

— Вы знаете, почему, — тихо ответил Голок. Декан кивнул. Он уже начал понимать своего гостя.

— Я хочу, чтобы меня не выделяли среди всех остальных, — начал я, ещё на что-то надеясь. Хотя этих не обдуришь, раз даже того мальчишку не удалось. Скорее всего, через доверенных лиц Голоку всё обо мне давненько рассказали. Интересно только, что он не проверил информацию о талантливом мультипликаторе прежде, чем приехал в юнэмирситет. — Я хочу, чтобы меня судили по совести и по справедливости. Я не собираюсь сжигать ваши радиовышки и убивать служащих, если вы мне откажете!

Голок окаменел, решив, что я ненавязчиво угрожаю. А я чуть не плакал.

— Да не хочу я, чтобы вы на всё соглашались! Скажите, хорошо я работаю или нет и что из моих произведений достойно увидеть свет!!!

Наверное, я слишком разошёлся. Ой, плохо, я делаю то, что делать не надо. Потом будет поздно. Хотя даже сейчас уже поздно.

— Скажите что-нибудь, — воззвал я, теряя последнюю надежду. Если они и сейчас промолчат, строя из себя фигуры из белого мрамора, я уйду и хлопну дверью. И пообещаю их всех закопать заживо.

Нет, ещё чего не хватало! Просто уйду и всё.

— Вы же знаете, почему господин Голок молчит, — наконец ожил декан. — Представьте себя на его месте.

— Он же великий человек! — с горечью сказал я. — Как он может бояться какого-то там Лиана…

— Какого-то? — на этот раз ожил и Голок. — Какой-то не станет держать в ужасе весь район и полгорода, и тем более сажать пленных на цепь!

Проклятье. Он знаком с Иерархом. Он из тех, кто знает правду.

Я молча развернулся и вышел из кабинета, не глядя дошёл до первого этажа, принял в гардеробе куртку и покинул высокое светло-жёлтое здание. Причём был уверен, что покидаю его навсегда.

Но это, конечно, было неправда, просто я всегда думаю очень категорично. Например, когда я жарю яичницу, а она подгорает, я говорю: «Никогда больше не буду жарить яйцо, и вообще никогда есть не буду!» Но это просто выброс эмоций.

«Я злой! Я должен смириться с этим!» — сказал себе я и подумал: всё, начну творить зло! Хватить довольствоваться ложными слухами! Хотят выдирания ног — они их получат! Надо же как-то оправдать своё имя.

Эх, имя-имя…

А вечером мне предстоит испытание. Надеюсь, Элайт не рассказал сыну о зверском убийце, который учится вместе с ним.

Когда я шёл домой, подставляя снегу лицо, настроение всё ухудшалось. Ни о чём хорошем не думалось, всё казалось бесполезным и дурацким. А на подходе к дому мне вообще ничего не хотелось, и я решил, что когда приду, лягу и буду спать.

Первым делом, войдя в свою просторную однокомнатную квартиру, я пнул доску, которая давно ждала этого. Она не удивилась — не в первый раз, всё-таки. Потом я залихватски сорвал с себя шапку и швырнул её об пол, куртка отправилась туда же, а ботинки разлетелись в разные стороны. После этого я прошёл в комнату и повалился на диван.

Я могу хоть завтра пойти к Голоку и сказать, чтобы он выпустил в эфир все мои мульты. Именно сказать, а не попросить или спросить, есть ли шанс. Могу сказать, чтобы он дал мне кабинет, чтобы выделил для меня студию и людей, которые будут на меня работать. Можно вытянуть из него деньги и построить новую студию, он не откажет.

Как это ужасно!!!

Многие не поняли бы меня. Такие возможности — а он недоволен! Но я не хочу, чтобы всё получалось само собой, я хочу знать, что что-то сделал для этого, так мне легче. И вообще, главное — мульты, а не деньги.

Впрочем, мне есть откуда тянуть деньги, но этот вариант я отбрасывал на случай крайней нужды. Этот вариант был: пойти к Иерарху и велеть ему дать мне крупную сумму. Но сейчас в этом не было необходимости. Кроме того Иерарх и так обеспечивает меня. Хотя, уже не Иерарх, так как все документы говорили в мою пользу. В банке на моё имя имелся счёт, он всегда пополнялся благодаря акциям компании «Нитроклаф», крупнейшего производителя медикаментов в Иерархии. Моя доля была очень мала — 3 %, но мне не нужно было больше. Сначала Иерарх хотел отдать мне всю долю, которой владел, 40 %, но я не взял. Так высоко можно было залезать лишь туранэ, а я от принадлежности к этой касте отказался. Ещё заставят банкиром быть… ну уж нет! Я не оставлю свои мульты!

Я некоторое время лежал на диване и думал о лете. Всегда его любил, сам не знаю, почему. День рождения у меня в декабре, 8 числа. Хотя при чём тут День рождения? Ладно, раз уж начал, вспомню-ка я даты своей жизни.

День рождения — единственная приятная из них.

Вот мне исполняется 16 лет. Я — обыкновенный парень, разве что чуть симпатичней и умней других. Я — главарь нашей мальчишеской банды, я — дворовая легенда. Меня или уважают, или боятся. По-настоящему дружит со мной только Бус, он лучший друг, мы с ним вместе с детства, да ещё Илинксар, если короче — Илин. С ним мы познакомились случайно, когда мы с моими ребятами поздно вечером гуляли по улицам. Илин — человек серьёзный, вдумчивый и совершенно безобидный. Так вот, шли мы, шли, а навстречу — Илин. Один. С книгой под мышкой и в очках. Мои ребята заградили ему дорогу. Таких они называли «мерзкие ботаны» и всегда старались им насолить. Но я, видно, тогда был в хорошем расположении духа и сказал, что над парнем издеваться не нужно, это же кауру, свой, как-никак. Меня послушались. Меня всегда слушались, хоть угрожать я перестал лет эдак в 14. А Илин (вот верх непосредственности!) спросил: «Ой, так ты тот самый Лиан, о котором все говорят?» И, что удивительно, он совсем меня не боялся, хоть был вечер, я был с бандой, и вообще обстановка не располагала. А я никогда не был злым. Ладно, вру, был в детстве. Но это не помешало мне разговориться с Илином, и мы подружились. Он оказался на самом деле очень умным и интересным человеком, и Бусу понравился. Правда, ходить с нами вечером по району и пугать прохожих он всегда отказывался, но я всё равно считал его своим другом.

На второй день после праздника мы с ребятами отправились в вечерний патруль, как мы называли наши прогулки. И возле того дома, что стоит лицом к лесу, на скамейках расположились люди. Взрослые мужчины с серьёзным видом. Их было человек пять, возле них стояли две иномарки. Мои ребята обошли их, потому что это не была вражеская банда, и вообще мы их видели в первый раз. Конечно, если бы они начали приставать, ни один из моих ребят не испугался бы и не бросился наутёк, несмотря на то, что мужчины были взрослыми и сильными. Просто с моими ребятами был я, а со мной они не боялись даже ольто. Но один из этих людей окликнул меня по имени.

Позже я узнал, что это Касаххáр, правая рука Иерарха. Кас предложил мне работу у них. Я сначала не понимал, какую, — что мог знать об этом шестнадцатилетний мальчик? — но сразу согласился. Кауру всегда небогаты, и деньги никогда не помешают, а мне предлагали большие деньги. Кас сказал, что они знают обо мне очень много, им известна вся моя репутация и что я им очень нужен. При этом все мужчины вели себя вежливо и, похоже, меня несколько опасались.

С тех пор я стал работать на Иерарха. Учился в школе, а по вечерам встречался с кем-нибудь из его людей и выполнял задания. Иногда уходил на ночь. Когда школа закончилась, я выбрал специальность каменщика и пошёл в училище, подрабатывая на стройках. Это мне нужно было для прикрытия, ведь денег, выплачиваемых мне Иерархом, было очень много. Чтобы не удивлять родителей, я отдавал им лишь малую часть и говорил, что подрабатываю с мальчишками где-когда, а остальное тратил тайно, и часто — всё с теми же мальчишками на разную ерунду.

Мне 19. Я заканчиваю учёбу и, по идее, должен идти работать. Так я и делаю. Говорю родителям, что устроился на нормальную работу, но не говорю, куда. Денег теперь приношу больше, и это не вызывает вопросов. Правда, папа насторожен, боится, что его сын пошёл по ложному пути, и его легко могут обмануть взрослые хитрые дядьки. Напрасно боится, знает же, кто его сын.

Я глянул на часы. Пора бы, наверное, собираться, не то опоздаю на гуляние. Да, жаль, к Кэрту уже не успею, он около трёх обычно на мосту. Впрочем… уверен, если я сейчас там появлюсь, кто-нибудь из людей Иерарха меня точно заметит, они, скорее всего, следят за мной постоянно.

Я вздохнул, отбросил нехорошие мысли и стал одеваться. Я решил предстать перед одногруппниками в белом свитере с нашивкой Весёлой Вишни, чёрных джинсах (совсем новых, недавно купил) и… ну нет, треснутые ботинки не надену! Подайте сюда белые туфли, которые… хм… летние, но… ай, ладно, надену треснутые! Не то ещё простужусь.

У меня вырвался смешок. Не помню, чтобы я когда-нибудь в жизни болел.

На мост я всё же успел заскочить. С удивлением отметил, что Кэрт там, и, более того, ждёт меня. (Эх, не знал я тогда, что Кэрт не просто приходит на мост в три, а работа у него такая: целый день с утра до вечера караулить меня, и за это он получает от Иерарха бешеные деньги…)

— Я знаю о твоём разговоре с Голоком, — сказал он, как только я приблизился.

— Ну и хорошо, — я кивнул. — Это что-то меняет в твоей драгоценной жизни?

— Я думал, ты опасаешься, что тебя исключат… — Кэрт с беспокойством покосился на меня. — Мы похлопотали об этом, тебя не станут вычёркивать из списков. Если хочешь…

У меня внутри всё похолодело. Не-е-ет!!! В юнэмирситет я поступил сам, без помощи всякого Иерарха, и даже сам Элайт Каваран был уверен, что к нему на факультет пришёл парень просто с похожим именем. Но если теперь Иерарх… всё, я покойник. Слухи распространяются быстро, и уж пусть лучше меня исключат, чем заставят учиться в среде тех, кто меня ненавидит. Ну, Иерарх, выследил, гад… жучок у него в туалете стоит…

— Я ничего не хочу, — прервал я Кэрта. — И не хотел, чтобы вы туда ходили. Теперь мне уже плевать, вычеркнут меня или нет!

— Лиан, никто ничего не знает, кроме Голока и Элайта! — уверил меня Кэрт, приобретя дрожащие нотки в голосе.

— Хорошо, — смилостивился я. — Кого вы сейчас пошлёте за мной?

Кэрт помялся, но всё же ответил.

— Милицéра.

— О! — расхохотался я. Милицер принадлежал к касте воинов, иситам, и служил куратором нашего района. По совместительству он работал на Иерарха. Я знал это и всегда думал, что именно Милицер помог Иерарху раздобыть для меня квартиру, паспорт и много чего ещё. Милицер был чуть постарше меня, года на три, и знал меня с детства. И никогда не любил. Потому что когда я появился во дворе, банда его ребят сразу отодвинулась на второй план, а половина его мальчишек перешла ко мне. И как он ни старался, победить меня всё равно не смог, хоть я не сильно и сопротивлялся. — Бедняга: целый день проводит в иситской, а потом ещё за мной невесть куда иди!

— Он уволился, — буркнул Кэрт. — Теперь работает только на босса.

— Интересный ход событий, — я задумчиво посмотрел на воду. — Я могу быть уверен, что меня доведут до дома в целости и сохранности?

— Да, — кивнул Кэрт, понимая, что мой вопрос является шуткой, но опасаясь оставить его без ответа. Я внимательно посмотрел на него, потом на ограду, отделяющую реку от дорожки. Она была сделана из бетона, но из очень старого бетона, потому что вся потрескалась, и кое-где из трещин торчали куски арматуры. Я размахнулся и всадил в бетон кулак, решив, что лишняя тещина забора не испортит. Забор не шелохнулся. Кэрт с интересом следил за происходящим. Убедившись, что приложенная сила не подействовала, я развернулся к реке спиной и словно невзначай махнул рукой. Кисть ударилась о бетон, снесла его часть и оставила в ограде полукруглую выемку. Словно след от гигантского зуба. Раздался громкий плеск.

Кэрт сглотнул.

— То-то, — сказал я и отправился к корпусу юнэмирситета, где должен был встретиться со своей группой.

Я пришёл на встречу третьим. Самым первым прибежал Ольт, хозяин праздника, точнее, квартиры, где тот должен был проводиться, а следом за ним почти сразу пришла Исита. А поскольку эти двое не общались совсем, хоть и знали, что учатся в одной группе, то так и стояли и переминались с ноги на ногу, пока не пришёл я. Ольт сразу ухватился за меня, как за соломинку — утопающий, и завёл беседу.

— Привет, Лиан! Как живёшь? Мы сегодня виделись с тобой, я здорово тебя приложил по лбу, да? А где же синяк?

— Забыл нарисовать, — улыбнулся я, пожимая парню руку. Исита тоже поздоровалась со мной за руку, и я успел её рассмотреть. Она была одета в белое пуховое пальто, сверху — чёрные шарф и шапка, на ногах чёрные сапоги чуть ниже колен, мягкие и, наверное, удобные. Да, она не похожа на Асу, которая старается одеться помоднее.

— Как думаешь, все придут? — вопросил Ольт, глядя на приближающегося к нам того самого угрюмого парня, который сегодня спал на первой парте. Я пожал плечами, продолжая разглядывать Иситу. Она глядела по сторонам, словно была в городе первый раз, но изредка поглядывала на нас таким взглядом, будто с каждым у неё имеется какая-то тайна. Когда она так на меня посмотрела, я испытал странное чувство: показалось, мы знакомы уже несколько лет и она мой близкий друг, а я забыл, поэтому не понимаю её взглядов. У девушки были серо-голубые глаза и светло-русые волосы, собранные в хвост. Лицо постоянно выражало искреннюю заинтересованность всем, как будто в каждый момент может произойти чудо. Я позавидовал ей — наверное, она просто умеет ценить жизнь и радоваться каждой секунде. Не то, что я. Да, Исита — полностью творческая личность, а у меня творчество-то есть, но кроме него в шкафу (то есть во мне) висит холодная расчётливость, врождённая жестокость и высшая самоуверенность. Да и вообще я плохой человек.

— Привет, — басом произнёс подошедший парень. Ольта он, вероятно, знал, потому что сразу повернулся ко мне и представился. — Каребус, можно просто Бус.

— Лиан, — сказал я, и от моего сердца откололся кусок. Я так надеялся, что в моей жизни не придётся общаться с людьми с таким именем. Теперь я постоянно буду слышать его, и с каждым разом терять немного сердца, а потом оно исчезнет, и я превращусь в холодный камень. И тогда уж точно всех поубиваю.

— Я полагаю, тот самый Лиан, который… — Бус подвигал бровями, показывая, что все и так знают, о ком речь. По его лицу было видно, что он шутит. В глазах плескались смешинки.

— Именно тот, — подтвердил я ледяным тоном. — Вырываю у людей ноги, отрываю им головы и закапываю в лесу, могу выжить после ядерного взрыва.

Исита повернулась к нам и недоуменно уставилась на меня. Мне стало неловко. На миг даже показалось, что она мне верит — такой непосредственный был её взгляд. Но я встряхнул мысли и улыбнулся.

Вскоре подошли все остальные. Ольт напрасно опасался — собралась вся группа, все 22 человека. Дальше мы пошли пешком прямо к высотному дому, в котором жил Ольт. Он жил не с отцом, а в своей квартире, в которую переехал, едва ему исполнилось 18 (остаётся лишь гадать, почему юный туранэ выбрал квартиру в высотном доме в центре города, а не в коттеджном посёлке). Уверив нас, что идти недалеко, Ольт бодро зашагал по снегу в неведомую сторону, весело переговариваясь с Дейтаной, которая на этот раз была в чёрно-жёлтом.

Пока мы дошли до дома (по-моему, это было не так уж и быстро, я успел изрядно заморозить руки и нижнюю часть ушей, не прикрытую шапкой), мне двенадцать раз задали вопрос, не тот ли я самый, и каждый раз я отвечал, что тот. Это возымело успех — все уверились, что я обычный парень, и потеряли ко мне нездоровый интерес. Хотя вряд ли он у них и раньше был, слишком мало ужаса было в глазах. А вот обычный интерес — был. Во-первых, я был достаточно симпатичен девушкам, а их в группе было больше, чем нас, парней. Во-вторых, я был старше всех, и никто не знал, где я потерял годы после школы, а знать хотели все. Юнэми — любопытный народ.

А потом, когда мы оказались в трёхкомнатной квартире и сняли верхнюю одежду, выяснилось, что еды-то у Ольта много, но фруктов — нет. Ольт сокрушался, что совсем вылетело из головы, а фруктов хотелось всем. Больше всего расстроился я, потому что кроме фруктов есть ничего и не собирался. Поэтому было принято решение: послать в магазин самого захудалого, неконфликтного и услужливого человека. То есть меня.

Вообще-то согласился я сам, и в частности по причине того, что у меня была карточка. Я пообещал, что всё куплю, а все потом вернут мне деньги, чтобы не толпиться сейчас в прихожей и не мять в руках разного достоинства бумажки. Не став слушать возражений, потому как их и не было, я скрылся за дверью.

Я опять вышел на улицу, в мороз. Да когда уже начнётся весна? Да, да, понимаю, только начался февраль, какая уж тут весна… Хорошо хоть снег не идёт, а то как пить дать шёл бы в лицо.

Где магазин, я не знал, и шёл наугад. И подумал, что слишком опрометчиво вызвался идти, не взяв с собой провожатого. Иану, к примеру. Она ведь живёт в общежитии, то есть в этом районе. И наверняка знает, где ближайший магазин.

Но тут вдалеке показались красные буквы «Магаз…», и я направился туда.

И столкнулся с Ианой сразу же, как только вышел наружу.

— Стоп! — объявил я и остановился. Оглядел её демонстративно снизу доверху. — Опознание: Иана. Что случилось? Я что-то забыл?

— Я думала, ты не найдёшь магазин, — призналась Иана. — Да и вообще: чего один ушёл? Мог бы позвать кого.

— Да, я и сам потом пожалел, — согласился я. — Ну что, домой?

— Много купил? — поинтересовалась девушка и заглянула в пакет. — О, так мы с тобой до самой смерти не расплатимся!

— Не бойся, я съем больше, чем вы все вместе взятые, — уверил я Иану. Она посмотрела на меня.

— Лиан, ты работаешь где-нибудь? И карточка у тебя есть, и Голок тебя вызывал… Ольт говорит, что ты из крутых.

— Ольт ошибается, — ответил я, лихорадочно ища ответ. — Просто я иногда пускаю свои мульты в оборот… делаю какие-нибудь ролики и продаю их небольшим компаниям…

— А сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— Так зачем тебе вообще юнэмирситет? — удивилась Иана. — В таком возрасте его уже заканчивать надо. А если ты уже работаешь…

— Я хочу совершенствоваться. То, что я умею сейчас, гораздо меньше того, на что я способен! — ответил я и с гордостью посмотрел на Иану.

— Просто странно, что ты сразу не пошёл учиться…

Вот уж любопытная юнэми! Что бы ей такого сказать? Не говорить же, в самом деле, почему я пошёл учиться только сейчас.

— Деньги нужны были, — ответил я. — Именно тогда.

— Ясно… — протянула девушка. Мы подходили к подъезду. — Большая семья?

— У меня нет семьи, — я опять загрустил. Если сегодня все разговоры, которые я буду вести, будут на это тему, я загнусь раньше, чем закончу фильм про Гордиона. Этого нельзя допустить.

— Ой! — испугалась Иана. Верно, никогда не сталкивалась со смертью. — Извини, пожалуйста! Я больше никогда не спрошу.

— Да ладно! — я даже улыбнулся. Хорошая она всё-таки девушка, хоть и любопытная.

Из подъезда вышел мужчина, так что нам не пришлось звонить в квартиру. Иана схватилась за дверь, чтобы не дать ей закрыться, а я несколько задержался, потому что мужчина замер, глядя на меня глазами размером с блюдце.

Эх, что бы я делал, если бы не моя находчивость…

Я съёжился и посмотрел на мужчину точно так же. Тот отступил. Я спустился со ступенек спиной вперёд и прижался к колонне, подпирающей навес. Мужчина, видно, удивился, но не двигался с места.

— Лиан, чего ты? — позвала меня Иана. Мужчина услышал имя, пришёл в ужас, колени его задрожали. Он пал ниц и взмолился.

— Пропустите меня, пожалуйста! Я никому о вас не расскажу!

Я хлопнулся на колени и, глядя на мужчину снизу вверх, взвыл:

— Умоляю, пропустите меня в подъезд! Я иду к другу, просто иду, я ничего не замышляю!!!

Мужчина был несколько изумлён, но двигаться не спешил. Иана смотрела на нас обоих как на идиотов.

— Что вы хотите? — прошептал мужчина. Я узнал его — когда-то он жил в моём районе, его сын примерно моего возраста. И однажды мы с ним подрались. С сыном, не с отцом. Этот человек не мог меня не знать.

— Я просто хочу пройти, пощадите, о милосердный! — проговорил я и стал бить челом. Повезло мне, что под коленями снег, высохнет — и всё. А вот мужчина сидит на не очень чистых ступеньках.

— Я не понимаю…

— О!!! — вскричал я, чем заставил мужчину вздрогнуть и сделать свои глаза ещё шире. — Всемогущие боги! О, великий Юнэм, ниспошли мне благо! Да не погубит меня сей доблестный муж в неравной схватке!

Пока я бил челом и отползал все дальше, за колонну, мужчина поднялся, отряхнул колени и вроде собрался бежать. Убедившись, что он уже не испытывает ужаса, или во всяком случае испытывает его наполовину с изумлением, я отполз ещё дальше и съёжился настолько, насколько можно. Мужчина спустился с лестницы, обошёл меня по большой окружности и припустил в сторону метро. Даже сумку свою забыл на крыльце.

Я поднялся с земли.

— Лиан! — Иана уже давно отпустила дверь, так что звонить нам всё же придётся. — Что это было?

— А чего он передо мной комедию разыгрывает, — пробурчал я, поднимая сумку. — На колени падает, хочет чего-то… — я отошёл от крыльца и поставил сумку на дорогу, чтобы опомнившийся человек её забрал. — Я что, хуже, что ли?

— Да нет… — Иана замялась. — Просто… ерунда какая-то…

— Да это прикол такой! — я пихнул девушку в бок и улыбнулся, как мог. Видно, улыбка ей понравилась, потому что она смущённо опустила глаза и тоже улыбнулась.

— Отряд прибыл, — возвестил я, набрав номер квартиры Ольта (его не знал ни я, ни девушка, и нам пришлось звонить по телефону и спрашивать). Услыхав в ответ «Позывной принял, выхожу на связь, двери закрываются» я сделал вывод, что человек, который со мной говорил, либо Ольт, либо Юнэм (тот тоже был шутник-шутником, от Ольта отличался лишь тем, что ему было плевать на внешний вид), а также плохо знаком с логической связью слов. Бус был слишком серьёзен, а больше парней в группе не было, разве что тот, который постоянно таскал с собой солнечные очки, но у него был низкий голос, я бы узнал.

Когда я наконец освободился от своей ноши и присел на диван, сразу появился собеседник. Он был одет во всё чёрное, в руке он небрежно вертел тёмные очки. Мне показалось, что они вообще женские, но спрашивать я не стал.

— Будем знакомы, я Элéйзер, можно просто Эл, — парень присел рядом со мной. — Ты, насколько я знаю, жестокий Лиан — Гроза Адивы?

— Я, — подтвердил я. И тут же подумал: вот как вскочу сейчас, да как разнесу всю квартиру, да как всех убью… Тогда ни у кого не возникнет вопросов.

— Ты ведь работаешь на Голока.

— Ну… он умолял меня пойти к нему на студию… но я отказался. Сказал, что не стану работать, пока не закончу юнэмир. Он был очень расстроен.

— Я знал! — Элейзер уверенно кивнул. Весь вид у него был такой, словно он предугадывает все мои действия и наперёд знает, что я скажу. — Знал, что ты шутишь. У Голока Зеркатана на студии не работают первокурсники.

— В этом ты прав, — я оглядел комнату, ожидая следующего вопроса. Я не собирался вести задушевных бесед, тем более таких, которые касались бы моей жизни. С определённого момента моя жизнь касается только меня, и очень надеюсь, что так будет до смерти.

Часть девчонок скрылась на кухне. Наверное, готовили что-то угрожающее. Нет, я вовсе не хочу никого обидеть, просто молодые девушки, приглашая друзей, всегда стараются приготовить что-нибудь эдакое. А здесь у нас — что-то вроде общей вечеринки, и девчонок тут много. В той комнате, где был я, их было всего четверо: Исита, стоящая возле окна и глядящая в тёмную даль, и ещё две девчонки, беседующие с Дейтаной. Кстати, пришла и Аса, которая старательно делала загадочный вид и постоянно косилась на меня. Я же старался вообще не смотреть в её сторону, чтобы она не восприняла случайный взгляд как знак.

— Как тебе девчонки? — словно отгадав, что я думаю о них, Эл кивнул на девушек. Я склонил голову набок.

— Что я могу тебе сказать… Все девушки прекрасны, потому что они девушки. Нам, парням, нужно только смотреть на них и наслаждаться.

— Я полагаю, ты смотришь на Асу, — Эл улыбнулся и хитро посмотрел на меня, всем своим видом говоря: «Я тебя раскрыл!» Что ж, не буду тебя разочаровывать.

— От твоего острого взгляда ничего не скроется, — вздохнул я. — Ты, видно, хорошо разбираешься в людях?

— Очень хорошо, — довольно кивнул Эл. — Я вижу также, как она смотрит на тебя.

«Да ну? И как я раньше не заметил?..»

— Правда? — я сделал вид, что очень рад. — Ты только… никому не говори, ладно?

— Да что я, предатель, что ли? Сам понимаю — любовь.

«Именно. Только даже если любовь и возможна, Аса стоит последней в списке».

— Учти: она девушка симпатичная, нравится многим. Не упусти свой шанс, — напоследок посоветовал Эл и отошёл. Я не успел спросить, почему он не надевает очки, и это меня несколько огорчило. Но парень он всё-таки забавный. Интересно, он и правда верит, что действительно меня разгадал, или это такая игра? Я, в отличие от него, не могу считать, что отлично разбираюсь в людях, потому что человек — самое сложное, что вообще может быть, и никому не дано его разгадать. Я даже не уверен, что эти пламенные взгляды Асы означают именно то, что я думаю. Может она так смотрит на тех, кого ей жаль. А может, это взгляд ненависти?

Я перевёл глаза на Иситу. Она по-прежнему любовалась чем-то, что было в окне. Мне отсюда была видна только тьма, и я не понимал, что Исита в ней нашла. Впрочем, может, она любит тьму. Нужно поинтересоваться.

— Что там тако… ух ты! — я даже не успел задать вопрос. Стоило мне подняться и чуть-чуть приблизиться к окну, как моему взгляду предстал прекрасный индустриальный пейзаж. Дом Ольта стоял на возвышенности, а этаж был десятый, поэтому видно было очень много. Поскольку все рядом стоящие дома были на порядок ниже, ничто не загораживало широкую равнину, до самого горизонта забитую небольшими коттеджными участками. Единственный в Адиве район, где дома туранэ находятся в самом городе. Не считая, конечно, случайных квартир вроде Ольтовой. Но Исита смотрела не на дома. Их и разглядеть-то в темноте было непросто. Она смотрела дальше, туда, где за всеми участками устремлялась в небо антенна. Возле неё располагались несколько вышек поменьше и большое длинное здание. И вся эта конструкция была освещена огнями. Они висели на главной вышке, чтобы предупреждать пролетающие самолёты и вертолёты, на иных вышках, и даже здание было облеплено ими. Ещё бы — как может не быть яркой студия Голока Зеркатана КЮИТО!..

Исита повернулась ко мне, увидела моё восхищённое лицо и улыбнулась. Того, что мои глаза сразу стали печальными, она не заметила.

— Хороший вид, правда? — спросила девушка и повернулась обратно.

— А я думал: чего ты в темноту смотришь? Может, по раме ползёт кто? — ответил я и тоже опёрся о подоконник. Подоконник не проломился и не треснул, и я который раз уверился в том, что для нанесения ущерба нужно желание и собственная воля.

Исита не ответила. Да, скорее всего, она процентов на 70 в ином мире. Какой же разговор мог бы её заинтересовать?

— Исита, какой твой любимый мульт?

— Я очень люблю «Лесной дворец», он такой светлый и добрый, и графика хорошая…

— Да, он отличный, — перебил я. — Мне тоже нравится. Но я говорил о твоих мультах. Какой ты уважаешь больше всего?

— Моих? — Исита задумалась. — У меня нет законченных мультфильмов, я создаю что-то вроде клипов. Без начала и без конца. Но если ты о самом любимом… Наверное, Заставка. Я его так называю. Там просто персонажи показаны, которых я выдумала, в определённом действии. Синт мчится на мотоцикле по дороге, потом ему встречается Борец, и камера переходит на него… ну, ты понимаешь?

— Да, я так тоже делаю. Правда, это у меня не отдельный ролик, а как заставка к мульту… но способ интересный. Уверен, я когда-нибудь увижу твою Заставку.

— Конечно! Я могу показать тебе любой свой мультфильм!

Беседа с Иситой оказалась гораздо интереснее, чем с Элом. Да и сама Исита… она не старалась кого-то из себя корчить, не прикидывалась, вопросы задавала те, которые её интересовали, а не которые могли заинтересовать меня, и отвечала то, что думала. Она была настоящей. Да, настоящей, каким был мой друг Бус, каким был Илин… и правда, Исита чем-то похожа на Илина — непосредственная и очень доброжелательная.

Я одёрнул себя. Похоже, она мне нравится. Впрочем, мне вообще нравятся девушки. Каждая из них прекрасна и достойна любви, но есть такие… например, Аса. Зачем она прячется? Вы можете меня не понять, ведь Аса не держит перед лицом веер и не укутывает голову в платок. Она прячется за напускной личиной. Ненастоящая, одним словом. Такие люди мне не нравились никогда.

Впрочем, я и сам хорош. Разве я такой честный и открытый, каким хочу быть? Вот то-то.

Тут я поймал себя на том, что смотрю на Иситу и не слушаю, о чём она говорит. Думаю о чём-то своём, а смотрю на неё. Если честно, она не красавица, и, скорее всего, её фотография на паспорт не внушает доверия, да и увидев её где-нибудь в толпе не запомнишь. Но стоит ей начать говорить — она словно расцветает. Улыбка — потрясающе искренняя, взгляд — доверчивый и честный. Один раз глянешь — забудешь, но чем дольше смотришь, тем сложнее оторваться.

Я потряс головой. Всё, теперь нормально. Нельзя долго на неё смотреть, иначе приклеишься. Кстати, о чём она сейчас говорит?

— …долго объясняла, потому что откуда они могут знать, что там? Они мне и сказали, что сюжет плохой, хоть графика и удовлетворяет требованиям. Но я уверила их, что сюжет бессмысленный лишь из-за недостатка времени, и я уже принялась за настоящий полнометражный мультфильм.

— И ты принялась?

— Нет… — Исита махнула рукой. — Может быть, примусь когда-нибудь… но мне кажется, что меня не хватит доделать его до конца. Вот отрывки — это по мне.

Когда наконец Ольт и Каребус, пыхтя, втащили стол, а за ними девушки внесли в комнату кушанья, началась возня. Блюда исчезали, едва успев появиться. И всё потому, что большинство (насколько я знал, четырнадцать человек из нашей группы жили в общежитии) очень проголодались и не желали ждать. Но когда еда закончилась, Каребус с Элом торжественно внесли две бутылки вина и огромную бутыль шампанского. Я видел когда-то такую в магазине. Ещё подивился, зачем бутыль размером с табурет. Но, как оказалось, нужна.

Веселье стало ещё веселее. Ольт, видно, не знал меры, потому что стал плясать. Если бы просто — нет, он принялся выделывать фигуры, на которые способен только пьяный кауру на свадьбе. До того, как перейти в новую касту, я никогда не был на свадьбе, но прекрасно помнил наши мальчишеские пьянки. В моей компании всегда были в основном кауру, поэтому я знал, как они выглядят в нетрезвом виде. В общем-то, пьяный юнэми не сильно от них отличается.

Эл, и так будучи уверен в себе, стал совсем раскрепощённым и принялся приставать к девушкам. Когда они с Асой уединились в уголке, я совсем потерял к ней уважение. Каребус, как я заметил, пил мало, наверное, поэтому и был таким грустным, и вскоре заснул. Юнэм плясал наравне с Ольтом, вокруг них скакали весёлые девушки. Скорее всего, шампанское называлось «Пляска Проклятых». Я наклонился и заглянул под стол, под которым валялась на боку бутыль с остатками напитка. Повернул. Нет, проще: «Весёлое застолье». Правда, смысл тот же.

— Я выпил два стакана! — радостно сообщил Эл, плюхаясь рядом со мной на диван. То, что мне вроде как нравится Аса, а он только что у меня её отнял, его вроде бы не волновало.

— Ты герой, — я уважительно кивнул.

— А ты сколько?

— Я не пил.

— Совсем? — ужаснулся Эл. Я не очень люблю людей, которых это удивляет. И вообще: как можно пить что-то, в чём есть спирт? Он же невкусный!

— Не вижу смысла, — объяснил я. — Спиртное на меня не действует, и оно противное. Зачем мне его пить?

— Ну… — видно, Эл хотел высказать ещё одну догадку относительно меня, чтобы вызвать во мне уважение, но его мыслительный процесс затянулся надолго.

— А почему ты очки всё время в руке носишь и не надеваешь? — наконец спросил я, заметив, что очки при Эле. Наверное, при общении с Асой он их тоже не выпускал.

— Так… не видно же ничего… темно… — объяснил Эл и ушёл. То, как он шёл, дало мне понять, что вечеринку пора заканчивать. К тому же, завтра нам на лекции.

Наверное, Дейтана (она дружила с Ольтом, поэтому во время его неполной вменяемости решения принимала за него) подумала о том же, потому что объявила конец вечеринки. Никому это не понравилось, но все принялись собираться. Огромной толпой вывалив из подъезда, мы начали расходиться. Те, кто жил в общежитии, двинулись в сторону юнэмирситета, кто-то отправился домой наземным транспортом. Я, Исита и ещё две девушки, родные сёстры, спустились в метро.

— Нам в Восточный, — сказала одна из сестёр.

— Мне на Северную, — Исита махнула рукой в сторону. — Тебе, Лиан?

Вообще-то мне надо было в ю-сектор Юг, то есть до конечной станции, противоположной другой конечной, куда ехала Исита. Но я не стал этого говорить.

— Как раз тебя провожу. Счастливо, девушки! — сёстры в это время сели на свой поезд и помахали нам уже из-за стекла. Исита повернулась ко мне.

— Ты где живёшь?

— Ю-сектор Юг, — я направился к подходившему к платформе поезду Иситы.

— Ты же сказал, нам по пути? — она была удивлена.

— Нет. Я сказал, что тебя провожу, — я улыбнулся. — Я мужик или портянка? Тем более, ты на Северную едешь, далеко не самый спокойный район. Говорят, там кауру очень много, и они не отличаются добрым нравом.

— Кауру не плохи, — тихо заметила Исита, чтобы никто не услышал. В метро могли ездить все касты, и обсуждать их вслух в общественных местах было не принято.

— Я знаю, — кивнул я и, пропустив Иситу вперёд, впихнулся в поезд. Людей, правда, тут было мало, и я предложил Исите сесть, но она отказалась.

— Я всегда стою. Я ведь могу, в отличие, например, от стариков и очень уставших людей.

— Ты никогда не устаёшь? — я хитро посмотрел на девушку.

— Никогда, — она так же хитро посмотрела на меня. — Я — Сириус!

Я многозначительно кивнул, догадавшись, что сказанное связано с каким-то её мультом. Я, например, Лучший Воин Северного Континента.

Недалеко от нас сидели два кауру, мужчина и женщина. Они были одеты в серые пальто (кауру нельзя носить яркие выделяющиеся вещи, одежду они покупают в специальных к-магазинах), вид имели уставший и недружелюбно косились на нас. Потому что мы были ярко одеты, улыбались и вообще были юнэми.

— Уступи дорогу слабому: ты пройдёшь всё равно, он — нет, — изрёк я и стал задумчиво глядеть в окно на проносящиеся мимо кабели.

Глава 3. Исита проливает свет на мою тайну

— Конкретно никто ничего об этом не знает! — уверяла Исита, вдохновенно размахивая руками.

— Чего тут знать — будет, и всё, — уныло сообщил я.

— Ты тоже не знаешь, — возразила Исита.

— Мне ли не знать, — вздохнул я.

— Если бы ты хотя бы видел его! — воскликнула девушка.

— А может, и видел. Ты не шла за мной по пятам, — бросил я вызов.

— Ах, так! — Исита задохнулась возмущением. — Ну… тогда я шла за тобой по пятам!

— И какого он цвета? — я сделал хитрые глаза.

— Кстати, о чём мы вообще говорим?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Ты вдруг воскликнула: «Конкретно никто ничего об этом не знает!» Откуда я знаю, что ты имела в виду?

— А… — Исита отмахнулась. — Это я так. Я иногда говорю всякий бред.

— Да, у меня тоже бывает, — согласился я. — Слушай, Исита, у тебя в районе есть какой-нибудь магазин швейных принадлежностей? — смущённо задал я вопрос.

— Имеется за углом, — подтвердила девушка. — Ты собираешься шить?

— Вовсе нет! — я замахал руками, имея в виду «упаси боги». — Просто у меня игла сломалась, я хочу новую купить.

— Она у тебя что, одна?

— Ну… не знаю… — я растерялся. — А что, две должно быть?

— Нет! — Исита рассмеялась. — Их должен быть целый набор запасных. Закончился?

— Наверное. Хотя не знаю, не искал. А где может быть этот набор?

— Там, где швейная машинка, — пояснила Исита и повернулась ко мне. — Дальше можешь не провожать, вон мой дом.

Дальше провожать и правда не было смысла. Дом находился недалеко от метро, теперь мне, чтобы добраться опять до станции, требовалось минут пять. Я распрощался с Иситой (хорошо хоть она не полезла целоваться в щёки, как делают многие девчонки, а нынче — о ужас! — и парни) и, развернувшись, направился к метро. Но через пару шагов оглянулся и посмотрел на то, как девушка скрывается за дверью. Она ни разу не оглянулась, наверное, уже забыла обо мне. Эх, мне бы её беззаботность…

Вообще-то я не боялся случайных неблагоприятных прохожих, я просто хотел убедиться, что люди Иерарха не сделают ей ничего плохого. Хотя вроде бы я беседовал с ней как с одногруппницей, на нейтральном уровне, но мало ли что могут подумать туранэ… Впрочем, и я хорош: не буду же я постоянно её охранять? И провожать не стоило, чтобы не привлекать к ней лишнего внимания. Иерарх очень, очень хочет мне отомстить, даже несмотря на то, что на весах справедливости его вина перевешивает на многие тонны. Иерарх боится меня, пока я один. Но стоит у меня появиться друзьям, и одновременно с этим у Иерарха появится козырь. Я остерегаюсь людей для их же пользы.

Не успел я дойти до поворота, чтобы вырулить на широкую дорогу, как передо мной вырос Милицер.

— Ну, здравствуй, Лиан, верх благочестия! — злорадно ухмыльнулся он. Вы можете удивиться, подумав, что Милицер сумасшедший, но это не так. Просто он знает (один из очень немногих), что я больше не причиняю людям вред, и безнаказанно этим пользуется.

— Привет, досточтимый исит, — я совершил лёгкий поклон. — Опять изнываете от зависти? Может быть, по причине вашей полнейшей беспомощности?

— Ты много говоришь, — прошипел Милицер. — А между тем я знаю, кого можно вас лишить, чтобы вы так не пели!

Да, самой большой угрозой Милицера всегда было убийство. Он знал, что я потерял всех близких людей, и сейчас только и ждал, чтобы они снова у меня появились. Чтобы убить и их.

А ненавидел он меня по вполне простой причине: я — ЛИАН, а он — милицеришко.

— А вот с этим позволь не согласиться! — я гордо вскинул голову. — Я — абсолютно свободен, и ты не сможешь меня задеть. Конечно, я расстроюсь, если ты убьёшь всех людей в Адиве, но ненадолго.

— Когда подрастёшь — поймёшь, как девушки могут тянуть тебя на дно, — усмехнулся Милицер.

«Ух ты! А я и не знал, что можно привязаться к девушке. Может быть, Милицер, ты думаешь, что в двадцать пять лет ты намного больше знаешь, чем в двадцать один?»

— Вот тогда и приходи.

— Ты не хочешь со мной драться! — Милицер полностью расслабился и даже сунул в карманы руки, которые до этого держал скрещёнными на груди, словно создавая ментальную защиту.

— Если ты очень хочешь кого-нибудь убить, выбери человека, покажи мне, и я сделаю вид, что с ним подружился, тогда будешь спокоен, — я продолжал играть с ним.

— Думаешь, ты очень умный? — нахмурился парень.

«Нет, ты умнее. Поверг в прах великого Лиана».

— Уйдёшь с дороги?

— Ненавижу тебя! — Милицер сжал кулаки и бросился на меня. Этого я и ожидал, потому что такие стычки происходили у нас чуть ли не каждую неделю. Проходили и заканчивались они всегда одинаково: сперва Милицер лупил по мне изо всех сил, бил мной асфальт, пинал ногами, а потом уходил, и я оставался валяться на земле в непотребной позе ещё некоторое время, чтобы совсем не расстраивать мелкую Милицерову душонку после предшествующей драке беседы.

Этот раз ничем не отличался от других. Я не сопротивлялся, лишь время от времени выкрикивал что-то вроде «Эй, Милицер, ты правой рукой бьёшь или задней кривой лапой?» или «А ведь я тебе говорил, бросок у тебя ерундовый!» Милицер ещё больше злился, и его удары становились лишёнными всякой изощрённости. Под конец он просто пинал меня ногами и выкрикивал что-то нечленораздельное и некультурное. Потом плюнул и ушёл. Конечно, если бы он плюнул на меня, я бы ему этого не простил, поэтому он поразил асфальт. Всё-таки опасается. И жутко злится.

Я раскинул руки, ожидая, когда Милицер скроется, и воззрился в небо. Оно было чёрным и совсем не имело звёзд, как очень часто бывает зимой. Эх, хорошо, что подо мною белый снег, моя Весёлая Вишня нисколечко не запачкается…

— Лиан!!! — этот вопль напоминал крик человека, при котором враг разгрызает зубами его лучшего друга. Я скосил глаза и наткнулся на лицо склонившейся надо мной Иситы.

— Что? — спокойно спросил я.

— Как ты?! — девушка упёрлась руками в снег и принялась осматривать моё лицо на предмет синяков и ушибов. Я моргнул.

— Нормально. Иди домой.

— Нет, нет! Сейчас мы вызовем скорую!!!

— Не нужно скорой, я живой.

— Но Лиан, тебя только что били! — Исита потрогала мой лоб. — Тебе, должно быть, очень больно!

— Вовсе не больно, — уверил девушку я и сел на снегу. Это почему-то её очень испугало, и она придвинулась ко мне ближе, чтобы обхватить и помочь подняться. Я деликатно кашлянул.

— Лиан, так не бывает, чтобы после такого не было больно, — возразила Исита, всё же отодвигаясь на пару сантиметров. Однако стоило мне начать подниматься, как она вцепилась в меня и, скорее всего, поверила, что встал я только благодаря ей.

— Я же говорю, нормально всё, — повторил я и серьёзно посмотрел на неё. Девушка была совсем маленького роста, поэтому рядом со мной казалась крошечной. И её беспокойные глаза… если она обо всех так тревожится, то она безгранично добра. А если именно обо мне… то, чего уж скрывать, мне очень приятно.

— Кто это был? Он так налетел на тебя, — спросила Исита и пояснила. — Я живу на первом этаже, видела всё из окна.

— Это Милицер. Он ненавидит меня ещё с детства, потому что я всегда был лучше него.

Исита уставилась на меня, как будто я был диковиной, которую она видит первый раз. В её взгляде сквозило недоверие. Ну не могла она поверить, что я вот так спокойно стою на ногах сам после побоев. Наверное, она всё-таки видела, как Милицер повалил меня на землю и три раза топнул по моей шее. Я же не знал, что ей сказать, чтобы успокоить, и как убедить её забыть это странное явление.

— Исита, он всегда был слабее меня. Он никогда не выигрывал, — я тщетно пытался заставить Иситу во что-то поверить, но прекрасно видел, что она не такая, как люди, верящие в отрываемые мною ноги. Ей нужна правда.

Я не хочу её рассказывать. Не хочу.

— Со мной всё в порядке. Абсолютно.

Не верит. Смотрит так же внимательно своими большими искренними глазами.

— Я очень крутой, — привёл я последний аргумент, теряя надежду. Я не хочу ей рассказывать о Лиане. Но что сказать, чтобы она поверила?

— Лиан, — начала Исита, и я перепугался. Как оказалось, напрасно. — Пойдём со мной. Я тебя осмотрю, помогу, если что.

— Мне не нужно никуда идти, — я замотал головой. — Я здоров, эта драка только для Милицера имеет первостепенное значение, я же её и не замечаю.

— Не замечаю?! — вспылила Исита, и я узнал, что она бывает в гневе. Правда, направленном на то, чтобы творить добро, но всё же… — Да он тебя так бил, что ты должен был умереть, а на тебе ни царапины! И ты даже не сопротивлялся! Что это за ерунда?

— Тише, не кричи так! — взмолился я, но было уже поздно.

— Если ты хочешь, чтобы я заткнулась, иди со мной и не спорь! А если нет, то почему мне нельзя кричать? Я говорю о чём-то недозволенном? И о чём же?

— Исита, я пойду с тобой, — сдался я, втайне надеясь, что если не сбегу, то, во всяком случае, останусь ненадолго. Девушка тут же успокоилась и, ухватив меня за рукав (так, сейчас сбежать не удастся) повела к себе. Впрочем, может и хорошо, что я не дал дёру. Прослыл бы трусом, кроме того, Исита, хоть ни с кем и не общается, могла рассказать всем о странной драке, и меня бы в чём-нибудь заподозрили. А тот парень, который узнал во мне Лиана, вообще грохнулся бы в обморок.

У Иситы дома были мать и отец. Они находились в зале и смотрели какой-то фильм по телевизору, поэтому никто из них не видел, как мы вошли. Девушка проскользнула в свою комнату и пропихнула туда меня. Там я был усажен на кровать, бегло осмотрен и запуган (мол, если встану — конец мне). После этого Исита куда-то ушла, затем в комнату заглянула женщина, обменялась со мной приветствиями и вышла; заглянул мужчина, тоже поздоровался и ушёл, предварительно осмотрев шкаф. Затем опять вернулась Исита с чаем и какими-то пузырёчками.

— Сейчас будем смотреть, — объявила она и уселась на диван возле меня, вручив мне кружку. Я взял её и стал внимательно следить за тем, чтобы чай не расплескался. Исита в это время говорила.

— Славно, что никто ещё не спит, и мы никого не разбудили. Мама у меня художница, у неё ненормированный день и она всегда поздно ложится, а папа писатель, ему тоже всё равно. А я сейчас тебя буду осматривать. Где твои фингалы?

— Всегда забываю нарисовать, — отшутился я, рассматривая комнату. Маленькая, заставленная всякими вещами, возле окна — диван, напротив, возле входа — шкаф, возле дивана рабочий стол, заваленный вещами, возле него тумбочка, заваленная вещами, а возле той — книжный шкаф, разумеется, заваленный вещами. Вообще-то комната не была неаккуратной, просто здесь всего было много. Обои были белыми, и на них красовались рисунки, выполненные фломастером. Оригинально. Жаль, я до этого не додумался. На потолке тоже было что-то изображено, но я не разобрал. Одна из книг в шкафу называлась «Библия мультипликатора», на столе лежал коврик для мыши с изображением четырёхлистника Зеркатана, а больше я не успел ничего запечатлеть. Исита вновь посмотрела на меня взглядом, который говорил: «Что за ерунда?»

— Исита, в чём дело? — спокойно спросил я. — Если бы ты не смотрела, как я ухожу, не увидела бы проклятого Милицера. Эх, отлупить его разок, и больше не полезет… шарф мне только запачкал, гад… Скажи мне, что ты хочешь услышать? Почему я здоров и не в обмороке? Не знаю. Всегда крутой был. Почему меня бил Милицер? Он меня ненавидит. Что ещё?

— Так не бывает, — тихо сказала Исита и опустила глаза. — Здесь что-то не так.

Вот тут-то я и понял, что она может подозревать самое главное. И дело даже не в имени. Она ведь воочию убедилась в моей неуязвимости.

— Мне нужно идти, — я поставил непочатый чай на краешек стола и поднялся. Исита сидела, не двигаясь. — Спасибо за заботу, я её очень ценю, но мне пора.

А ведь как не хочется уходить на самом деле! Но ей лучше этого не знать.

— Если хочешь, я забуду об этом случае, — тихо сказала Исита. По её тону я понял, что она никогда не забудет, но, во всяком случае, никому ничего не скажет. И я ей поверил.

— Хочу, — кивнул я. Потом добавил. — Спасибо.

— Я вижу, для тебя это важно, — продолжала Исита. — А теперь я тебя провожу.

Я благодарно кивнул. Девушка поднялась, чтобы пойти к двери. Я шёл впереди, поэтому протянул руку, чтобы дверь открыть (она не была закрыта полностью, небольшая щель имелась), но вместо этого почему-то резко выдохнул и приставил к двери ладонь. Она закрылась окончательно. А я повернулся к Исите. Она остановилась и недоуменно посмотрела на меня.

— Что такое?

— Ничего, — я взял её за плечи, отвёл к дивану и усадил назад. — Я расскажу. Только ты слушай, не перебивая, а потом сделай то же, что и обещала, то есть никому не говори.

Исита непонимающе кивнула, и я принялся за рассказ.

— Я это понял где-то в пятилетнем возрасте, когда все мои друзья, мальчишки, с которыми мы копались во дворе, плакали над разбитыми коленками, а я — нет. Мне никогда не было больно, я никогда не болел. Мои родители знали это с самого начала, с моего рождения, и водили меня к одному и тому же доктору, нашему знакомому, чтобы не было проблем с врачами. Потому что врачи ничего не смогли бы со мной сделать. Они не смогли бы меня привить, потому что любая иголка ломается об меня, и не смогли бы взять никакой анализ по той же причине. Я сначала не знал этого, но когда узнал, стал этим пользоваться.

— Так ты вообще ничего не чувствуешь? — взгляд Иситы опять изменился. Теперь вместо подозрительности и недоверчивости там появился живой интерес.

— Я чувствую всё, — возразил я. — Кроме боли. Да я даже сам себя бил — никакого проку. Когда мне было десять, все мои друзья щеголяли ссадинами и царапинами на руках и ногах, а меня впору было считать мальчиком-заучкой, который сидит дома. Но это было не так, просто меня невозможно поранить. Кстати, примерно в этом возрасте я начал становиться легендой. Я побеждал во всех драках, я никого не боялся и вёл себя, как король. Вокруг меня собралась дворовая компания, и мы с ней ходили по окрестностям и (я хотел сказать «устраивали драки с юнэми», но вспомнил, что вряд ли Исита поймёт это, а в подробности своей жизни я вдаваться не хотел) устраивали драки с другими компаниями. И всё. Я вошёл в историю, я стал известен на весь район как…

— Так ты и есть тот самый Лиан!.. — ахнула Исита. Я с какой-то отчаянной досадой кивнул. — Вот почему всё случилось? Потому что ты пользовался этим…

— Я был ребёнком, дети все не очень умны. Мне нравилось ощущение власти. Лет с пятнадцати я стал выбирать противников и просто так ни на кого не кидался. А в восемнадцать приобрёл ум и прекратил пользоваться своим несправедливым преимуществом. И сейчас меня очень напрягают эти слухи, — я поморщился.

— Но ты правда никого не бьёшь?

— Нет! Отныне — никого никогда, только если это наказание для плохого человека. Да я ведь не очень сильный, такой, как все, просто меня убить нельзя.

— А пытались? — с испугом спросила Исита.

— Конечно! — я довольно усмехнулся. — Мне было очень смешно. Знаешь, иголкой пытали, хотели под ногти загнать. Да я бы и сам не против посмотреть… А однажды в иситскую забрали, так я там полночи за решёткой просидел, доказывая им, что ничего они от меня не добьются. Причём я ясно сказал, что что-то скрываю, но не сказал, что. Там меня, конечно, не пытали… но не хотели выпускать, и я погнул решётку. Тогда выпустили.

— А где пытали? — осторожно спросила девушка.

— Да так… люди нехорошие, которые меня не любили, — я махнул рукой. — Ну что, теперь ты знаешь? Не против, если я пойду?

Исита помотала головой и направилась к двери. Всё время, пока я натягивал ботинки, куртку и шапку и повязывал шарф, она внимательно меня разглядывала. Так, что пальцы не всегда слушались и как будто заплетались. А когда я отвесил прощальный поясной поклон, приблизилась и шепнула, что она никому не расскажет, и что я могу быть в этом уверен. Я улыбнулся и сказал, что я уверен. На том и разошлись.

Итак, это был вторник. Второй день моего обучения в юнэмирситете. Конечно же, своих угроз я не исполнил, поэтому на учёбу всё же собрался пойти. Решил прислушаться к словам Кэрта. Поверю, что никто кроме декана и Голока не знает обо мне правды.

Стоп! Знает ещё один человек. Исита.

Я перевернулся на живот и накрыл голову подушкой. Зачем рассказал?! Ну и пусть бы всю жизнь мучилась и думала, почему я не погиб в той драке! Пусть бы постоянно терялась в догадках, кто я такой и почему молчу! В конце концов, мы и не друзья вовсе!

Хотя мне казалось, что она бы сама догадалась обо всём, так что лучше уж я сам.

Придя к выводу, что я молодец и сделал всё правильно (я всегда неизменно прихожу к этому выводу) я довольный поднялся с постели. Хотел сделать зарядку, но махнул рукой. Никогда её не делал, и хуже от этого не становилось. Лучше потратить утреннее время на раздумья.

Я очень задумчив. В частности потому, что мне не с кем говорить. Будь у меня хоть один друг — и меня можно было бы назвать болтуном, потому что даже наедине с собой, пусть и не вслух, я говорю слишком много. Если бы был ещё и слушатель, он погиб бы через пару дней от избытка бесполезной информации (а Иерарх не погиб лишь потому, что в его присутствии мне говорить не хотелось). Но друга нет, есть лишь я сам, и придётся довольствоваться тем, что есть.

Я выглянул в окно и остался доволен. Через тучи кое-где проглядывало солнце, снег не шёл. Ну и что, что минус десять градусов! Ну и что, что я терпеть не могу холод, и зиму не люблю, несмотря на то, что я зимой родился! Ну и что, что я не хочу идти сейчас в юнэмирситет и видеть уставшие лица девчонок и едва протрезвевшие — парней! Ну и что, что вообще всё плохо…

— Лиан! — укоризненно заметил я и воздел палец вверх. Я сделал себе замечание. Некому меня, горемычного, воспитывать, вот и занимаюсь этим сам…

Бросив прощальный взгляд на выключенный компьютер и вспомнив, какой прекрасный оборот я создал в мультфильме про Гордиона, а также посетовав, что не могу сейчас ещё чего-нибудь создать, я вышел из дома.

Как только я вошёл в аудиторию, сразу же понял, что оказался прав. Не все смогли оправиться после пьянки. Из нашей группы присутствовало лишь шесть человек, включая меня. Это была непонятная Исита, ответственная Иана, вездесущий Ольт, Дейтана и, как ни странно, Элейзер. На этот раз его солнечные очки красовались на лице. Видно, следы похмелья были, и значительные, а пропустить учёбу он не смог. Да, не забыть бы спросить у него, какие мульты он производит.

Я прошёл в заднюю часть аудитории и уселся на свободный ряд как раз между Ианой с Асой и Иситой. Последняя сидела ровно позади меня. Я галантно поздоровался с впереди сидящими, поклонился Иане, поцеловал руку Асе (и тут же об этом пожалел, потому что её взгляд мне не понравился), затем повернулся и обменялся крепким рукопожатием с Иситой. Её вид был всё так же непосредствен, однако взгляд старался выхватить из моего образа как можно больше. Видно, вчера я здорово её заинтересовал.

Оказалось, это так. Стоило лекции начаться, рука Иситы просунулась под моей левой рукой и вручила мне записку.

«Синяки нарисовал?»

«Сегодня нет, делаю вид, что замазал их тональным кремом», — написал я в ответ и захихикал. Исита определённо имеет чувство юмора, и правда меня не боится. Впрочем, она, может быть, не поверила мне, но тогда она будет продолжать допытываться, как я выжил. Подождём.

«Я спросила у мамы, и она мне рассказала. Есть такая болезнь, когда совсем не чувствуешь боли», — принял я следующую записку.

«Я знаю. Только тогда синяки всё равно появляются, потому что не действуют только нервы. У меня же — стальное тело!» — ответил я и передал записку назад.

Исита долго молчала, но под конец пары всё же написала:

«Так это правда?»

Я не стал портить бумагу. Просто повернулся к девушке вполоборота и тихо сказал:

— Правда.

А на перерыве, как я и ожидал, Исита потянула меня в коридор. И только когда мы оказались в самом углу, подальше от чужих ушей, начала:

— Значит, ты всё-таки Лиан? Тот, о котором ходит столько слухов? — в глазах девушки плескался живейший интерес. — Расскажи ещё что-нибудь! Я обещаю, всё, что от тебя услышу, буду хранить в секрете! Расскажи, как ты всё это время жил?

Я пожал плечами.

— Жил как-то. Стал самоуверенным. Ничего не боялся. — «Был кауру», мысленно добавил я, но вслух говорить не стал. Может, и скажу когда-нибудь, но не сейчас. — Ходил со своей шпаной по дворам и всех поколачивал.

— Значит, ты злой, — сделала прямолинейный вывод Исита.

— Злой, — не стал спорить я. — Но уже изменился. Когда поступил. Решил начать новую жизнь.

— Знаешь, что когда обещаешь себе начать новую жизнь, эта затея всегда идёт прахом?

— Знаю, — вздохнул я. — Потому что невозможно измениться. Я остался таким же, как и был, да ещё и слухи обо мне по всему городу. И ладно бы только слухи: ведь есть люди, которые меня узнают! Что делать? Людей избегать, что ли?

— Не обращай на них внимания, — серьёзно посоветовала девушка. Я посмотрел в её искренние голубые глаза, и мне захотелось прослезиться. Вот он, Илин! Мой лучший друг, частица которого сейчас в этой девушке! Эта святая непосредственность, беззаботность, искренность… но пока жив Иерарх, путь к дружбе мне заказан. Может, убить его всё-таки? Не думаю, что весь мир будет горевать.

— Так и сделаю, — пообещал я, и мне стало горько. Впервые по-настоящему горько за эти последние полгода. Здесь, в юнэмирситете, где столько людей — неужели я правда думал, что мне удастся ни с кем не сойтись? С Иситой всё случайно вышло. Ведь если бы она не была столь любознательна и не стала следить за мной из окна, всё было бы хорошо. А теперь…

— Я правда не расскажу, — раздался её голос. Видно, я задумался о своей тяжкой доле, и у меня опять стало лицо ветерана войны, и это встревожило девушку. Я улыбнулся и погнал от себя худые мысли.

— Я тебе верю. Пойдём, сейчас пара начнётся.

Исита предложила мне сесть рядом с ней. Я был польщён. Не то что бы девушка считалась первой в юнэмирситете — скорее наоборот, просто такие люди, как она, ходят одни не потому, что плохи или скучны. Я думаю, они всегда одиноки из-за того, что им ни с кем не интересно. Потому что они сами слишком интересны. И раз Исита посчитала меня достойным беседы, значит, я тоже не так плох. На минутку закралась мысль, что ей просто хочется наблюдать за Самим Лианом, но я всё ещё верил, что она Илин, и не стал порочить эту добрую мысль. Поверил в её искренность. Однако сесть рядом с ней отказался.

— Я буду лекцию писать, — объяснил я, считая, что это не должно вызвать возмущения. И не вызвало. Исита похлопала меня по плечу и уткнулась в какую-то тетрадку. Судя по виду, это не был конспект. А я уткнулся в свою. Это было что-то вроде дневника, но без всяких личных записей. Просто бред, который приходит мне в голову. Вот и сейчас я записал:

«Полностью отсутствует здравый смысл». И почти физически ощутил его отсутствие.

На улице Исита всё же подошла ко мне. Ненавязчиво, не говоря ни слова, просто шла слева и чуть позади, не отставая, пока я, засунув руки в карманы и постаравшись уткнуть нос в воротник, двигался к метро. Девушка видела, что я погружён в свои думы, и лучше всего для меня сейчас побыть одному. Пробегающие мимо люди не мешают находиться в своём мире. А вот случайный собеседник, с которым и говорить не хочется, и пройти мимо вроде не пройдёшь…

Я заметил Иситу только тогда, когда стал спускаться по лестнице в переход. Она не окликала меня и даже ступала тихонько, однако не отставала. Видно, что-то от меня хотела. Я минул одну ступеньку, вторую… ещё через несколько ступенек я всё же слегка повернул голову и тут же ощутил, как в незащищённую шею дует ветер. К вечеру разыгралась вьюга и пошёл колючий снег.

— Исита? Ты домой? — задал я дежурный вопрос, решив всё-таки начать первым.

— Да, как обычно, — ответила девушка и с облегчением спрыгнула на пару ступенек ниже, теперь двигаясь рядом со мной. Я насторожился, потому что это облегчение мне не понравилось. Словно она всё же боялась меня как Того Самого Лиана и поэтому опасалась заговорить. А ещё всё очевиднее я понимал, что она явно хочет что-то сказать или спросить, и ждала только того момента, когда я её замечу.

И вот в чём проблема: мне тоже хотелось с ней поговорить, ни о чём, просто беседовать, как со старым другом. И именно поэтому я напоминал ходячее бревно.

— Ты купил себе иголку? — вспомнила Исита мой вчерашний вопрос.

— Да нет… Я и не буду покупать, наверное, потому что шить больше не буду. Это я просто решил выходные разнообразить и заплатку прикрепить к штанам, но ничего не получилось. Буду лучше к тёте Танайе ходить, с меня всё равно никакого проку.

— Интересно, как ты вообще разобрался в швейной машинке, если не знаешь, что такое «шить»? — хмыкнула Исита.

— Сам не знаю, — я пожал плечами и помотал головой, стряхивая с шапки снег. Мы входили в метро. — Сел, в розетку воткнул, на педаль нажал. Вроде шьёт. Хотел штаны свои положить, но там уже тряпка какая-то лежала. Долго думал, как её достать.

— Иголку надо было поднять, — хихикнула Исита, проводя по щёлке турникета магнитной карточкой.

— Я знал, что надо, но не знал, как, — продолжил я, видя, что эта тема может отвлечь от гнетущего и немного развеселить нас обоих. — Наконец догадался и поднял иглу… Правда, попытки, наверное, с шестой, а то и с восьмой.

— Это почему? — опешила девушка.

— Оттого что опыт надо иметь. Вы, девушки, секрет шитья знаете, поэтому у вас с первого раза получается.

— Стоп, я что-то не понимаю, — Исита подняла вверх ладонь. — Как это может получиться не с первого раза? — тут её взгляд стал ясным, а на лице появилась такая улыбка, словно она увидела человека, тщетно пытающегося съесть вилкой суп. — Или ты…

— Я знаю, как двигается иголка. Жмёшь на педаль — и она ходит вверх-вниз. Ну, я жал и останавливался. Но не всегда удаётся остановить, когда игла вверху…

Исита уже откровенно хохотала. Я смутился. Больше, конечно, для виду, потому что не видел ничего постыдного в том, что не умею шить. Возможно, я и должен знать устройство всех механизмов и любой техники, чтобы чинить их, но при чём тут швейная машинка? При том, что она тоже втыкается в розетку?

— Там же справа ручка есть, вертишь её — и иголка медленно двигается! — наконец выдавила Исита. — Эх, ты…

— Да, никудышный я портной. Зато — грандиозный мультипликатор!

— Да, кстати, — Исита повернулась ко мне. Издали послышался грохот подходящего поезда, который шёл в её сторону. — Покажешь хоть что-нибудь?

— Пиггеса, — кивнул я. — Он уже окончен. И про Боксёра покажу. А всё остальное пока в разработке и доработке.

— Идёт! — улыбнулась Исита и помахала мне рукой. — Завтра увидимся!

Я помахал в ответ, а как только поезд девушки отошёл, опять завесил лицо маской отстранённости. Оглядел платформу, надеясь увидеть того, кто за мной шпионит. Знакомых лиц не нашлось. Ну и ладно. Как будто Иерарх пошлет за мной кого-то знакомого. Ах, да, Милицер. Кажется, вчера за мной следил он. Правда, выдал себя, и ох как некрасиво выдал… Сегодня, наверное, меня ведёт к дому кто-то другой.

Путь от конечной станции метро до дома мне не понравился. И тогда я, чтобы бросить вызов природе, решил сходить погулять. Чтобы сказать: ну, что, напугали меня морозом и пронизывающим ветром? Напугали идущим в глаза снегом? То-то же.

Злорадно улыбаясь, я напялил поверх кофты и свитера ещё один свитер, надел шерстяные носки, поменял чёрную куртку на старую дублёнку, которую ещё папа носил, нахлобучил меховую шапку и повязал шею шерстяным шарфом. Правда, шарф оказался несколько велик, и получилось, что я повязал им не только шею, но и половину лица. Но этого-то я и хотел. Натянув на кожаные перчатки огромные вязаные рукавицы, я покинул дом.

Уже стемнело. Я спокойно вышагивал по снегу по направлению к замёрзшей реке, спрятав в шарф всё, кроме глаз. До чего же, наверное, я сейчас похож на заправского сорокалетнего кауру! Впрочем, это не имеет значения. Пусть даже та сторона реки считается т-сектором и там обычно гуляют туранэ и немного юнэми, вход кауру туда не запрещён законом, дорожки возле реки — нейтральная территория. А ещё у меня в рюкзаке паспорт лежит…

Кстати, рюкзак я забыл. Так что паспорта при мне нет, и с таким видоном поди докажи, что я не кауру. Я на всякий случай проверил карман, чтобы убедиться, что положил ключ туда, а не в оставшийся дома рюкзак. Убедившись, что на этот раз никаких странных вещей не произошло, я улыбнулся и помахал Кэрту. Что-то часто мы с ним видимся последнее время…

Вообще-то я всегда любил гулять возле реки, и к Кэрту у меня никаких дел нет. Поэтому я бы просто проигнорировал его, не подойди он ко мне сам.

— Лиан, — поприветствовал меня он, на всякий случай совершив лёгкий поклон. Я тоже учтиво кивнул, дав понять, что сегодня пребываю в хорошем настроении. Хотя это, конечно, было не так.

— Милицер говорит странное, — начал Кэрт, причём почему-то заговорщицким шёпотом. Наверное, его впечатлила та демонстрация силы, которую я устроил вчера. Я огляделся и тут же наткнулся на отсутствующий кусок ограды. Кэрт проследил мой взгляд, заметил в нём нечто зловещее и поспешил продолжить. — Он сказал, что у тебя появился какой-то друг, и ему это не нравится…

— Вот как, — я задумчиво покрутил кистью, словно разминая её. Мои слова едва пробивались через шарф. — То есть Мил желает убить всех моих одногруппников?

— Он говорил о некоей Исите, — уточнил Кэрт.

— Ах, о ней. Да, это моя одногруппница. Я провожал её вчера домой, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я джентльмен. Кстати, возле самого её дома я его и повстречал, и у нас с ним вышел славный разговор.

Кэрт напрягся, но сделал вид, что к нему это не имеет никакого отношения.

— Я тебе вот что скажу, Кэрт, — продолжил я. — Передай Милицеру, что я знаю о нём гораздо больше, чем он думает. И если ему хочется тренировать на мне свои никудышные мускулы, пусть тренирует, меня это только забавляет. Но вот если он вздумает убивать каждого, с кем я заговорю — я сразу же его сдам. И, поверь мне, Лиану Кансами поверят, что он всё видел своими глазами.

— Я передам, — отозвался Кэрт. — Лиан, тут дело только в Милицере. Он бесится. Босс ничего о тебе не говорит.

— Ну умора! — я постарался сделать так, чтобы Кэрт поверил в сокрытую в шарфе улыбку. На самом деле её там не было, я сощурил глаза лишь потому, что усердно думал. — Я так понял, Милицер хочет повторить попытку Иерарха лишить меня всех близких людей. Всех до единого, чтобы мне даже поговорить было не с кем. Может, проучить его как следует?

— Может… — задумался Кэрт, потом спохватился. — С тех пор, как босс приблизил Милицера к себе, потому что он знает тебя дольше остальных, что-то изменилось. Милицер стал командовать нами, и нам это не нравится.

— Так скажите боссу!

— Это не так просто, — покачал головой Кэрт. — Милицер — единственный, кто соглашается за тобой следить. Он тебя не боится.

— А ты? — я усмехнулся.

— Я боюсь, — признался Кэрт. — Но приказ есть приказ. И пока что ты не сделал мне ничего плохого.

— И не сделаю, если всё будет по-прежнему, — уверил я Кэрта.

— Я всё передам, — пообещал тот, и внезапно я с поразительной ясностью осознал, что Иерарх и правда меня боится, поэтому за неполный год ничего и не произошло. Он хочет просто наблюдать, быть уверенным, что я его не трону. А вот псих Милицер — проблема ещё та. Потому что он может убить кого-нибудь из моих друзей без ведома босса. Правда, подозреваю, что с ним за это сделает Иерарх…

Встреча была назначена в два пятнадцать ночи в самом захудалом районе города, в т-секторе, и мне было плевать, что для кауру этот сектор практически закрыт, особенно в такое время. Я издалека увидел частный дом, окружённый высоким забором, скрывающим весь участок. Я шёл туда с какой-то мрачной решимостью. Уже не кричал, не плакал, как дома, не бился головой в стену и не мечтал всех убить. Хотел чего-то другого, даже скорее не зла другим, а добра себе. Хоть немножечко, потому что у меня уже не осталось.

Всего две недели назад у меня была семья, лучшие друзья… теперь никого нет. Теперь я один, мне не за кого беспокоиться, а за себя я не беспокоился никогда. Мне нечего терять.

Ворота оказались передо мной, и я пнул их изо всей силы. И про себя закричал: «Вы что, не видите, я обычный человек, такой же, как все! Нет у меня никакой особой силы, я не могу выломать эти ворота и скрутить стальную трубу в бараний рог! Я-не-си-лён!!!» Однако этот крик был бесполезен. Во-первых, его слышал только я, а во-вторых это было правдой лишь отчасти. Пусть я не мог разнести всё вдребезги, зато ничто не могло разнести вдребезги меня. Я был защитой, а не атакой. Защитой в прямом смысле слова абсолютной. Никто никогда за всю мою жизнь не мог нанести мне ущерб. Меня нельзя сдвинуть с места, если я этого не хочу. Я просто абсолютно, совершенно неуязвим, и поэтому я нужен Иерарху. Но он не понимает, что моё свойство работает только в обратную сторону. Я могу бежать на бетонную стену на полной скорости и врезаться в неё головой, и просто отскочу, без вреда для себя и для стены. Но если эту же стену обрушить на меня, лежащего на алмазной поверхности, стена рассыплется, натолкнувшись на меня как на преграду, в тысячи раз превышающую по прочности алмаз. Я могу защитить себя от всего, чего хочу, даже от ядерного взрыва… но я не смог защитить самых дорогих мне людей. Не смог.

Я помню, как мама рассказывала о том, как я родился. Папа с мамой как раз тогда были у бабушки в Гаркале, в деревенском домике под городом, и рядом не было врачей. Впрочем, роды проходили легко, и бабушка с дрожащим и полуживым отцом кое-как справились сами. Доктора, конечно же, вызвали, но не простого, а знакомого. И с ним очень повезло, потому что он сразу всё понял. Приехал, осмотрел меня и сказал, что со мной что-то не так. Родители сперва перепугались, но друг их успокоил и сказал, что будет за мной смотреть. С тех пор они возили меня только к нему. Он, правда, не был педиатром, он был хирургом, но это не мешало ему через знакомых врачей доставать необходимые справки о том, что «анализ сдан» или «прививка сделана». Хотя какие уж там прививки… Мама всё боялась, что второй ребёнок будет таким же, но напрасно. Сестричка оказалась самой обычной девочкой, хорошенькой (в маму) и весёлой (в папу). Как же я их всех люблю, особенно сейчас, когда знаю, что больше не увижу!..

Навстречу мне рванули два вооружённых человека, что-то быстро говоря в приёмники раций. Меня это не волновало. Я шёл вперёд, к двери в дом, не обращая на людей никакого внимания. Кажется, они стреляли, но я не жалел даже об испорченной пулями одежде…

Из дома тоже выскочили люди, но я не смотрел на них. Я просто шёл. Я не видел ни охранников, ни стен, ни дверей. Словно железный человек идёт вперёд, а на него, в тщетной попытке остановить, бросаются бумажные противники. Я их не чувствовал. Стальную закодированную дверь я даже не выбивал — просто прошёл. Прошёл и коридор. И вошёл в зал.

Они уже повскакивали со своих мест. Двое загородили от меня незнакомого мужчину и выставили перед собой оружие, но стрелять не спешили. А двое других… я их уже не видел. Я видел этого Иерарха, его лицо, которое мне не забыть вовеки, и меня разрывало чувство противоречия: как он может улыбаться после того, что сделал? Как?!

Я вспомнил, как вернулся из Гаркалы и узнал, что убит Каребус. Вспомнил, как через несколько дней получил известие о смерти Илина. Вскоре я лишился и семьи. Всё в такие короткие сроки, за несколько дней потерять всех, кто составлял мою жизнь, без кого я раньше не представлял ни одного дня… Разве может человек выдержать столько ужаса в такой короткий срок? Наверное, я бы умер от горя, боли, шока, в конце концов. Умер бы, не будь я этот легендарный, трижды распроклятый Лиан!!!

Раздался топот ног, в зал ворвались люди. Они даже не пытались ничего объяснить, потому что всё было уже понятно. Безоружный человек в одежде, изрешеченной пулями, не мог просто так попасть в хорошо охраняемый дом. Поэтому все ждали.

— Лиан… — несмело произнёс Иерарх. Я молчал. Я давил в себе желание убить его прямо сейчас.

— Уходи, иначе…

Я молчал. Другой человек на моём месте давно бы уже продавил в своих ладонях кровавые полумесяцы от ногтей, но для меня это была только мечта. Возможно, боль хоть чуть-чуть отвлекла бы меня, но я не знал, что это.

— Сэн, скажи первым действовать, — отдал приказание Иерарх.

Я ждал. Я не был уверен в том, что родителей убил Иерарх, но и в обратном сомневался. Либо он сейчас прикидывается хорошим и делает вид, что не знал о гибели моей семьи, либо… скоро он узнает, что у него больше не осталось козырей. Ни одного.

— Они… они говорят… — пролепетал Сэн, стоящий возле босса. Этот-то уж точно не лгал, я понял это по дрожащей руке, которая держала рацию. Выходит, Иерарх ни при чём. — Они мертвы…

— Как?! — похолодел мафиози, сдерживая вспышку ярости. Сейчас ему было не до подчинённых, не вовремя сообщающих о важных событиях. Иерарх думал, что сейчас прикажет загадочным первым убить моих родителей, которых те держали на прицеле. Но родители погибли вчера, и теперь ничто не могло меня остановить.

— Я уничтожу твою семью… я убью тётю и дядю, и всех, кто входил в твою банду…

— Убивай, — я равнодушно пожал плечами и двинулся вперёд. — Если ты думаешь, что это что-то изменит.

Я знал, что у него не хватит времени. Пока его люди доберутся до тех, кем меня теоретически можно шантажировать, у меня в руке будет гораздо более крупный козырь.

Ни один из охранников не двинулся с места. Несчастные телохранители выполняли свой долг, загораживая Иерарха своими телами. Я резким движением выхватил у одного из них автомат. Не знаю, почему он не был направлен мне в лоб — возможно, взгляды стоящих за моей спиной людей говорили, что стрелять бесполезно. А возможно, об этом говорили дыры в моей одежде… В общем, я выхватил оружие и направил его на бывшего владельца. Владелец отошёл. Второй телохранитель прикинул шансы и решил, что пусть лучше Иерарх сочтёт его плохим работником, чем я — трупом.

Я был выше Иерарха на полголовы, и мне было очень легко заключить его шею в стальные тиски. В алмазные. Хотя правильнее сказать Лиановы, потому что я не находил ещё вещества, крепче меня самого. Иерарх не мог вырваться из плена, а я не прилагал никаких усилий. Я просто держал руку в определённом положении, и никаким силам природы не было дано её сдвинуть.

— Сейчас я убью вашего драгоценного Иерарха, и что вы будете делать? Разбежитесь в разные стороны? Размечтались! Я найду каждого из вас и своими руками порву на мелкие части, потому что я вас всех ненавижу, как и тебя, Иерарх! — я чуть сдавил его шею, отчего тот ухватился за мою руку, но я предпочёл этого не почувствовать. — Если вам будет очень грустно умирать, я отправлю вам вслед вашу семью. Не надейтесь убежать от меня или запереться в подвале — мои милые ручки способны на многое! — я с удовлетворением уловил полный ужаса взгляд одного из ребят, которые пытались меня остановить во дворе. — Да, именно поэтому сейчас вы будете стоять здесь и слушать меня, и если кто вздумает сдвинуться с места, тот умрёт самое большее через две минуты. Не гарантирую, что легко.

Сейчас, когда я вспоминаю это, мне кажется, что мои слова были словно взяты из стандартного фильма про гангстеров. В них не было чувства, эмоций, это были просто слова, и я играл ими, видя, что они имеют стопроцентный успех.

— Мне не нравится ваша компания, — сказал я, отчего храбрый телохранитель, который стоял ближе всего ко мне, слегка позеленел. Я часто отмечал именно это изменение в людях, которые знали, что я Лиан. — Я ухожу. Иерарх пойдёт со мной. Да, босс, мы с тобой ещё поговорим, — когда-то я называл Иерарха только на «вы» и сомневался, что вообще когда-нибудь его увижу — так он был недоступен, но сейчас это был просто перепуганный мужик (уж извините, по-другому назвать не могу), желающий только одного: выжить. И все его связи крупнейшего мафиози Иерархии были побоку. — Так вот, ребята. Теперь мне терять нечего, я один, единственный и неповторимый, а вдобавок ко всему ещё и непобедимый. И злой, очень злой. Если кто-то из вас мне не понравится, этому кому-то не понравится его последний день. Вы мне все надоели. И пусть хоть кто-то вздумает за мной следить или пробираться в мой дом! Ближе одного километра никто к моему дому не подойдёт, ясно? Кто попробует, будет убит. И сразу же умрёт Иерарх. С жуткими криками и долгой агонией. Не тряситесь, вы похожи на измученных жаб с эпилепсией. У кого-нибудь есть вопросы?

— Ч-чего ты хочешь? — спросил второй мафиози. Я подивился его мужеству, и поэтому ответил.

— Я сообщу вам об этом через… Герена, — я назвал Иерарха его истинным именем. Судя по реакции самого Герена, имя и вправду было настоящее. — Это всё?

Мёртвая тишина. Я развернулся и пошёл к выходу. Иерарх тащился за мной, неловко перебирая ногами и не в силах сделать что-нибудь. А я просто шёл, уверенный в том, что всё будет по-моему. Потому что в моих руках влиятельнейшая фигура страны — Иерарх. Гéрен Тулессáн. Его люди сделают всё, чтобы его освободить. И пусть даже мне по дороге встретиться целый наряд иситов — где вы видели исита, способного одолеть Лиана? Даже всем миром взявшись за мою руку, они не смогут её разогнуть. Так что Иерарх привязан ко мне на то время, которое установлю я. И я выжму из мафиози максимум пользы, потому что он должен мне до конца жизни и столько, сколько ему даже не снилось.

До дома я дошёл пешком, и плевать, что вдоль кольцевой и что три часа. Всю дорогу Герен молчал. А я думал, что же такое мне нужно, чтобы максимально компенсировать ущерб. Хотя бы один процент.

И всё время, пока Иерарх жил у меня, а его люди носились по всей стране, выполняя мои указания, я называл его не иначе как Гереном, зная, что так его называют только самые доверенные люди. Не сомневаюсь, что ему это было неприятно. И уверен, что за то время, пока он у меня жил (не больше месяца), он сделал то, чего мне не удалось за мои самые несчастливые пару недель — постарел на десятки лет.

Глава 4. Очередная неудачная попытка и откровения

Жизнь протекала невесело. Точнее, вокруг меня она прямо-таки бурлила, студенты ни секунды не могли просидеть спокойно. Даже на перерыве в десять минут они умудрялись вскочить и куда-то побежать, причём переделать за короткое время уйму дел. Я же на перерывах всегда оставался в аудитории и спокойно её созерцал. Если честно, ничего особо интересного в ней не было. Но иногда можно было стать свидетелем забавных случаев. Вот, например, как сегодня, в пятницу, последний день учебной недели. Нам оставалась ещё одна лекция, после которой студенты должны разбежаться домой (самые умные и старательные пойдут в библиотеку или компьютерный зал). И вот на этом перерыве, отметив исчезновение большей части своей родной группы, я махнул на всё рукой и сполз под стол, удобно устроившись на стульях. Через минуту я понял, что слово «удобно» мне только мерещилось, но сдвигаться с места не стал. Мне было лень. Я просто закрыл глаза и стал ждать, когда придут хозяева стульев, на которых лежат мои ноги (то есть Юнэм и сидящая рядом Иана) и смахнут мои конечности на пол. И тут до меня донёсся голос:

— Говорю тебе, он есть! Я сама видела! — голос принадлежал девушке, с которой я явно был незнаком. Вторая, её собеседница, тоже была не из моей группы.

— И что он делал?

— Как что? Шёл! Шёл по дороге и ни на кого не обращал внимания! Злющий, наверное, был, поэтому его все сторонились.

— Убил кого-нибудь? — вторая девушка относилась к словам собеседницы скептически.

— Нет. Ну почему ты не веришь? Я тогда на остановке стояла, а сзади мужик какой-то как завоет: «Лиан, Лиан!» Я аж дёрнулась. Смотрю — а мужик дрожащим пальцем на парня какого-то указывает. Я-то его раньше не видела, но спина мне его хорошо запомнилась. Широкая такая спина, как раз для таких, как он.

«Эй, что не так с моей спиной?» — про себя обиженно сказал я. Своей спиной я заслуженно гордился, потому что она имела классическую сужающуюся книзу форму, и каких-никаких мышц, кстати сказать, лишена не была. А то, что в чёрной куртке она кажется шире, так это даже лучше!

— И теперь ты его узнаешь, где бы ни встретила? — усмехнулась собеседница.

— Со спины — точно!

— А если он в другой куртке будет?

— Ну… — девушка замялась. — Не знаю. Но я тебе говорю — жуткий тип! Представляю, что было бы, если бы он повернулся!

— И что?

— Да он, наверное, жуть какой страшный! И зуба переднего у него нет, точно тебе говорю!

Я слегка приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, кто же так нелестно обо мне отзывается. Ничего себе — страшный! Да я ещё ого-го для своих двадцати с лишним лет! Ну и что, что я первокурсник-переросток, это ещё не значит, что я дряхл. И зубы мои вы ещё увидите!

Та девушка, что жестоко поносила меня перед подругой, оказалась худенькой, подвижной, с рыжими волосами в короткой стрижке. Вторая же носила длинную чёрную косу и платье в клетку. Мне это ни о чём не сказало. Если я и видел их раньше в аудитории, то не заострял внимания.

В это время в аудиторию вошла Исита, которая, как и все, на перерывах куда-то уходила, и я поспешил спрятаться вновь. Мне не хотелось, чтобы она заговорила со мной или предложила вместе провернуть какую-нибудь гадость. Так произошло один раз, в среду, с самого утра. Я встретил Иситу в коридоре на первом этаже, и она сразу же поведала мне дивный секрет, который вынашивала в себе уже три часа. Она задумала вместо жетонов опустить в жетоноприёмник плоские куски металла определённого веса. Я заинтересовался, и, несмотря на то, что у нас обоих были магнитные карточки, мы с девушкой весь учебный день конструировали из кусков железа кружочки. Потом мы выкрасили их в синий, чтобы издалека не было видно подмены, и положили на стол. Аудитория приобрела лёгкий аромат краски, причём Исита убеждала меня, что краска свежая, а я упорно в это не верил. Не поверили бы, наверное, и однокурсники, если бы мы сказали им, откуда запах. Но своё творение мы тщательно скрывали под поставленными домиком тетрадями и сложенными ладонями. А когда подошло время проходить через турникет, мы синхронно достали из карманов жетончики-самозванцы и опустили их в щель. Мой прошёл, а у Иситы то ли застрял, то ли прошёл не там… в общем, ей пришлось всё же использовать карточку. Нашего манёвра никто не заметил, хоть и косилась странно женщина-контролёр. Больше Исита ничего подобного не предлагала, несмотря на то, что трюк удался на 50 %. Впрочем, дело не в самом трюке, а в процессе изготовления подделок и, как следствие, весёлом дне. Только для меня этот день был ещё и сверхнапряжённым, потому что я боялся за Иситу. Хоть Иерарх и уважал меня теперь больше, чем когда-либо, но и ненавидел настолько же больше. Поэтому каждый раз после того, как мы разговаривали с Ианой, хихикали на последней парте с Юнэмом (с которым мы тоже сошлись из-за того, что он был таким же дурацким существом, как и я) или проворачивали какое-нибудь дельце с Иситой, я давал себе твёрдое слово больше не выказывать излишней дружелюбности. Но не мог. Не могу я один. Все эти десять месяцев после того, как я отпустил Иерарха, я был совершенно один, но я готовился к поступлению. Серьёзно готовился. И морально, уверяя себя, что в общении с юнэми нет ничего страшного. И практически, в спешном темпе готовя мультики. Я ведь и Пиггеса, и Неудачливого Боксёра сделал за эти десять месяцев. И сам себе удивлялся: откуда я это умею? В общем, это время я привыкал к новой жизни, ходил по магазинам и покупал запрещённую ранее одежду, приобретал вещи, на которые когда-то не хватало денег. А теперь, когда я привык быть Лианом Кансами, я понял, что не могу быть один. Мне нужно общество.

Тем не менее я избежал общества Иситы, и тут же с удивлением отметил, что она подсела к обсуждающим меня девушкам. Я напряг слух. Я доверяю Исите, доверяю… Я сказал, доверяю! Да что ж такое!.. Лиан, не волнуйся, она ничего им не расскажет, только послушает и дальше пойдёт. Успокойся и лежи смирно.

— Это у кого на руке шесть пальцев? — поинтересовалась Исита. Видно, она раньше была знакома с этими девушками.

— У Лиана, — шёпотом, доверительно сообщила девушка с короткой стрижкой. — Я не видела, но мне брат троюродный рассказывал. Говорил, что его друг видел Лиана.

«Да уж, достоверные сведения», — подумал я и решил, что девушки этой бояться не надо, но спиной к ней я всё же постараюсь не поворачиваться. Меня легко узнать сзади, потому что у меня походка короля!.. Так, во всяком случае, говорила мне мама.

— Ты же сама его видела! — напомнила подруга.

— Видела, но только со спины. А он видел лицо.

— Ну и что, нет переднего зуба? — заинтересовалась подруга.

— Он говорил, Лиан никогда не улыбается.

Исита хмыкнула, сдерживая смех. Я тоже улыбнулся. Верно, вспомнила, как мы с ней два дня назад красили жетоны, и какой при этом был у меня смех. Я и сам тогда удивился.

— Так откуда тогда про зуб знают? — встряла Исита.

— Ну, он же говорит, — объяснила девушка. — Вот зуб и виден.

— Так зуба же нет! — напомнила черноволосая.

— Ну, брешь видна!

— А знаете, что про него в Чойне говорят? — неожиданно для всех спросила Исита. Я насторожился. Не знал, что обо мне говорят в Чойне, небольшом курортном городке на северо-западе. Вообще-то Иерархия — страна маленькая, как и весь континент, который она занимает. Но климат здесь меняется резко. В Ка-Ольре, столице, расположенной высоко в горах, всегда холодно, снег выпадает даже летом. У нас, в Адиве, климат стабильный, без всяких резких отклонений и неожиданных изменений. А вот на окраинах всегда тепло и о снеге там и слыхом не слыхивали. Поэтому так много маленьких прибрежных городков, окружённых пустынями и степями, где люди наслаждаются летом. Чойн, кстати, находится почти на той же окружности, что и Адива, но там всегда теплее градусов на 20–30. Не знаю, как это получается. Сейчас там, пожалуй, и загорать можно в солнечный день. Говорят, это всё потому, что рядом горы, закрывающие район от холодных ветров, а ещё озеро, которое подогревается подземными источниками и греет землю. Вода в нём постоянно тёплая, независимо от времени года, и туда ходят купаться даже зимой.

— Что? — хором спросили девушки.

— У меня там бабушка живёт, — продолжала Исита. — Так вот, когда я там в последний раз была, мне подруга рассказывала, что Лиан часто утопающих спасает на озере.

— На том самом? На Периóнш? — уточнила одна из девушек. Исита не ответила, наверное, кивнула.

— В деревне, где бабушка живёт, о нём разные слухи ходят. И что у него четыре руки, и он две лишние прячет, и что он летать умеет, и что под водой у него вырастают плавники… — вдохновенно вещала Исита, и я подозревал, что она неприкрыто лжёт. Вообще-то я думал, что она честна, как мой друг Илин, но… а и правда, интересно, что там говорят обо мне в далёком Чойне?

— Я его, правда, не видела ни разу, — закончила Исита. — Но в Чойне его никто не боится. Наоборот, уважают даже.

— Так это что же, — разочарованно протянула девушка со стрижкой. — Он в Адиве поколачивает всех, а в Чойне — людей спасает? И где он вообще живёт тогда?

— По-моему, нигде. Точнее, и там, и там, — ответила Исита. — Не удивлюсь, если и в Гаркале ходят слухи о загадочном Лиане, и во всех прибрежных городах.

— Думаешь, Лиан — миф? — спросила девушка с косой.

— Я не знаю. Но пока я лично его не встречу, не намерена верить в его существование, — ответила Исита и, уловив в поле зрения лектора, отползла на задний ряд. Она сидела как раз за мной.

«Ты правда слышала обо мне в Чойне?» — гласила первая записка, которую я передал подруге.

«Нет. Просто хочу посеять сомнение в их рядах. А вдруг Лиан и правда не такой уж зверь?» — гласила ответная записка. Я не стал больше ничего писать, но буквально через пару минут передо мной шлёпнулся ещё один клочок. Я развернул его.

«Слушай, а Лиан правда только зло творит? Неужели он никогда никому не помог и не выручил из беды? Ты не слышал о таком?»

Я мысленно поблагодарил Иситу за то, что она говорит обо мне в третьем лице. Потому что если записку кто-то и прочитает, в ней не будет ничего предосудительного. Разве что опять спросят, не тот ли я Лиан.

«Те люди, что знают о Лиане хорошее, предпочитают молчать. Их могут посчитать его сообщниками. Во всяком случае, я никому не рассказываю о том, как Лиан защищал двух школьниц от приставучих мужиков».

«Может быть, после этого Лиан избил мужиков до полусмерти?»

«А пусть даже и так. На 50 % добрый», — ответил я. Исита больше ничего не написала. Ведь она не знала ничего, кроме того, что я Лиан. А поскольку плохого я при ней не делал, она предпочитала относиться ко мне нейтрально.

Когда закончилась пара, я вскочил и, ловко перекинув ноги через стол, пустился в бег. Я успел получить куртку в гардеробе как раз тогда, когда Исита к нему подбегала. Она явно хотела поговорить об избитых мною мужиках, но этого не хотел я. Всё, что было со мной до 29 марта 2008 года, я предпочёл забыть. Мне лет восемнадцать было, когда я этих школьниц спас. Да я вообще-то не злой по натуре, если и бил кого, то лишь тех, кто мне откровенно не нравился.

— Эй, Лиан, ты же хотел… — крикнула Исита, но продолжения я не расслышал. Увидев Иану, которая усиленно махала мне рукой, а также Юнэма, который бросился в мою сторону, демонстрируя какой-то мелкий предмет, я рванул на улицу. Даже в метро не побежал, решил свернуть на какую-нибудь улочку, где Исита меня не найдёт. И эта улочка вела в противоположную сторону от общежития и торгового центра, куда из юнэмирситета шли все мои одногруппники.

Я считал шаги. Очень часто, когда у меня было пусто в голове, или наоборот, меня терзала какая-нибудь надоедливая мысль, которую хотелось изгнать, я считал шаги. 25, 26, 27… я всё ещё очень близко к юнэмиру. 184, 185, 186… меня пока могут заметить. 410, 411, 412… вот я и за поворотом. Можно вздохнуть спокойно.

И тут, как на горе (я тогда ещё не знал, что это горе) меня посетили назойливые мысли. Причём сразу две. Сначала они мне очень понравились, но потом я ужаснулся, потому что обе мысли были несколько бредовы. И пусть идея купить жёлтое кресло была более-менее осуществима, то зачем мне прямо сейчас приобретать путёвку в Чойн на озеро Перионш? Ехать туда надо минимум на пять дней, а это целая учебная неделя. Нет, я, конечно, могу заставить Иерарха выписать мне справку, что я болел, заказать путёвку с вылетом прямо сегодня, и не будет проблем… Но я очень хотел выбросить Иерарха из жизни. У меня у самого приличный доход от акций, и доктор знакомый есть, который с удовольствием выпишет… Да, конечно, постоянно забываю — он же доктор для кауру, так что его справка мне не подойдёт… Но как же не хочется обращаться к Иерарху… Может, ну его? Поехать так, и прогулять неделю?

645, 646, 647, 648… Долой, долой навязчивые мысли! Считать шаги, иначе я действительно пойду сейчас и куплю путёвку! Как раз в торговом центре, что возле моего юнэмирситета, есть отдел «Туризми». Название говорит само за себя: организовываем туристические поездки для юнэми. Да, эти конторы делились, разграничивая касты. Только для кауру таких не было, во время своего непродолжительно отпуска они ездили в деревни, если таковые имелись, или оставались дома делать ремонт.

А ведь как всё просто и доступно! Торговый центр — рядом, паспорт — с собой, карточка банка «Пирамида» — с собой. Всё, что я хочу, и прямо сейчас.

«Будь прокляты мои внезапные желания!» — подумал я и развернулся в сторону торгового центра.

И вот я брожу по третьему этажу. На первом — многочисленные продукты, на втором — одежда, обувь, аксессуары и прочее, на третьем — как раз то, что мне нужно, то есть мебель, ковры, техника и т. д. И стоило мне сойти с эскалатора и повернуть направо, я сразу увидел ЕГО.

Это было мягкое кресло светло-жёлтого цвета, большое, глубокое и низкое. Я представил, как я, приходя после тяжёлого дня домой, валюсь в него и пружиню, подскакивая на полметра. Воображение вступило в спор с законом тяготения, и я изменил полметра на пятнадцать сантиметров. Это меня тоже устроило, и я направился прямо в нужный отдел.

— Сколько вы запросите за это чудное кресло? — вопросил я милую продавщицу, как только она собиралась поинтересоваться, что мне нужно. Вопрос был риторическим, потому что возле кресла висела крупная табличка, гласившая: «Кресло мягкое, «Нироль», Гаркала. 400 000 цен.» Да, фирма «Нироль» в Гаркале считается одной из лучших. Да и вообще любая фирма Гаркалы делает хорошую мебель, особенно корпусную, однако и мягкая у них ничего. В сиим чудном городе прекрасный густой лес, я помню его ещё с тех пор, как ездил к бабушке в гости. Правда, я зарёкся посещать Гаркалу с того злосчастного марта, однако не покупать оттуда мебель — об этом уговора не было.

— Четыреста тысяч, — вежливо ответила продавщица. — Кресло отличное, можете присесть, убедиться. Фирма «Нироль»…

Я и так это знал. Кресло и вправду было хорошее. Хоть я и в упор не понимал, что именно мне в нём нравится, но я хотел его купить, и всё тут.

— Я возьму его, — я повернулся к продавщице и улыбнулся. — Сколько вы берёте за доставку…

— Один процент от стоимости товара. Можно приобрести в рассрочку…

Но я не слушал. Потому что мимо мебельного отдела спокойно, глядя по сторонам со своим обычным счастливым видом, шагала Исита. Наверное, я очень удивил участливую продавщицу, потому что вжал голову в плечи, пригнулся и стал красться в сторону.

— Так вы… берёте? — несмело спросила девушка, округлив глаза.

— Да-да… Заверните, — я махнул рукой на кресло и спрятался за стоящий рядом чёрный в розовые кружочки диван. — Я пойду деньги сниму, — объяснил я и, сорвавшись с места, побежал к выходу.

Исита уже исчезла за поворотом. Что ей здесь надо? Тем более на третьем этаже? Ковёр? Ай, что думать, надо делать ноги!

Банкоматы были на каждом этаже. Я отыскал тот, что поддерживал банк «Пирамида», и встал в очередь. Впрочем, очередь была из трёх человек, включая меня, но для меня это было много. Потому что с любой стороны в любой момент могла появиться Исита, и тогда бы я уже не отвертелся от разговора. И дело не в том, что я её боялся. Просто мне бы пришлось рассказать много лишнего, или холодно сообщить, что своими секретами делиться я не намерен, и тем девушку обидеть. Я не хотел ни того, ни другого, поэтому нервничал.

Женщина получила деньги и отошла. Теперь перед банкоматом стояли мужчина и я. Иситы пока не было. Я молил великих богов, чтобы хоть кто-нибудь занял очередь за мной, тогда я худо-бедно смог бы спрятаться за этим человеком, но никто не приходил ко мне на выручку. Я был готов метаться из стороны в сторону, но тут мужчина завершил свои манипуляции и допустил меня к банкомату. Я дрожащими руками вставил карточку, набрал код. Всё сработало. Видимо, Иерарх не стал подкладывать мне никаких свиней. Я набрал длинное число и стал ждать, пока машина обработает заказ. Оглянулся. Всё чисто, Иситы нигде нет. Наконец из щели появились новенькие бумажки. Я вынул их, выхватил карточку и, ликуя, побежал в мебельный отдел.

— Ага, денежный мешок! — кто-то схватил меня за локоть. Наверное, нервы мои всё таки не железные, как я сам, потому что я сперва подпрыгнул, а потом присел, и лишь после узрел беззаботное лицо Иситы.

— Куда идёшь?

— Да так… за покупками… — ответил я, постепенно оправляясь от испуга. Может, она и забыла уже, что я написал.

— Лиан, ты правда злой, или так только говорят?

«Нет, нет, нет!!! Исита, что же ты? Я ведь сказал тебе правду не для того, чтобы ты допытывалась обо всём! Ещё, чего доброго, угрожать начнёшь, что расскажешь всем…»

— Я никого не бью. Никогда. Ты же видела.

— Да, но про мужиков… это была шутка?

Ну почему мне так сложно врать? Особенно если на меня смотрят такие глаза. Почему?!

— Да. И про то, что я ноги отрываю, тоже шутка. Злая, правда, но не я её выдумал.

— Знаешь, что я думаю? Что горшок лучше брать коричневый. Ты ведь одобришь такой выбор?

Меня несколько поразила перемена темы, но я не подал виду. В этих скачках из стороны в сторону, возникающих неизвестно откуда и не всегда понятных словах, а также дурацких идеях, была вся Исита.

— Это смотря какой формы. Если круглый, то жёлтый бери.

— Да, он круглый будет. Это маме на День рождения, она хочет туда лимон посадить. Да, кстати, а ты тут зачем?

— Да вот… хожу… Захотелось купить чего-нибудь… — опять начал увиливать я. В том, что я хочу купить кресло, не было ничего плохого. Но я ведь собрался заодно приобрести новые туфли взамен треснутых, джинсы, да ещё и путёвку впридачу, а она обойдётся никак не дешевле волшебного кресла. Просто я не хотел выставлять себя богатеньким.

— Предлагаю купить тетрадки. Штук двадцать. И пусть они у тебя дома лежат на полке, — сказала девушка.

Я знал, что Исита очень любит рисовать. На чём угодно, чем угодно и на любую тему. Однажды она принесла мне диск с видеофайлом, и я убедился, что она действительно отлично рисует. Как движущиеся, так и статичные фигуры. Правда, со смыслом у неё всё-таки нелады, но она по этому поводу не очень переживала. Я когда высказался в пользу её видеоотрывка, она сказала, что рисовала лет с двух, и с тех пор у неё постоянно куча карандашей, фломастеров, тетрадей и альбомов по всему дому. Они ей нравятся и когда пустые, и когда заполненные рисунками — просто нравятся.

— А что если купить жёлтое кресло?

— Кресло? — удивилась Исита. — А почему жёлтое? Я бы фиолетовое взяла.

— Ну, это понятно, фиолетовый — твой любимый цвет, — усмехнулся я. — И к глазам идёт. А мне лучше жёлтый.

— Или зелёный. Если под глаза.

В это время мы как раз дошли до нужного мне отдела. Кресла на том месте уже на было, оно было запаковано в целлофан и погружено на металлическую конструкцию на колёсиках.

— О, вот и вы! — кинулась ко мне продавщица. — Мы уже все упаковали, нужен лишь ваш адрес, имя и фамилия. И паспорт, конечно.

Про деньги она даже не заикнулась. Тактично. Зато напомнила про паспорт, потому что в этом отделе обслуживались лишь юнэми.

Я извлёк деньги, только что запрятанные в кошелёк (не все, остальные мне нужны на путёвку), и протянул продавщице. За это она дала мне бланк и ручку, и я тут же внёс необходимую информацию. Затем предъявил паспорт, который был со мной на всякий случай всегда, и, предупредив, чтобы грузчики не спешили, потому что я буду дома не раньше, чем через полтора-два часа, покинул отдел. Исита увязалась за мной.

— А я думала, ты пошутил про кресло, — сказала она, когда мы спускались на второй этаж.

— О, я великий шутник! — улыбнулся я. — Поэтому редко можно отгадать, говорю я серьёзно или же нет. Да я и сам не знаю, что это мне в голову стукнуло — купить жёлтое кресло!

— А я вот в среду зашла сюда, чтобы шоколадку купить, а купила три тетрадки и набор цветных ручек, — вспомнила Исита.

— Ага, значит, в следующий раз я приду за джинсами, а куплю тумбочку и шкаф-купе?

Исита засмеялась и потянула меня к отделу, где продавались цветочные горшки. Указала мне четыре и спросила, какой лучше. Я действительно не знал, но Исита требовала ответ, и пришлось указать левый. Наугад. Девушка тут же его приобрела и, погрузив в мешок, отправилась в отдел упаковки подарков. Я в это время оглядывался в поисках «Туризми». Вроде тысячу раз был в этом центре, а всё равно не запомнил, где тут что расположено. Кажется, возле магазина с детской одеждой… нет, тут корм для животных. Может, возле косметики? Опять же нет. О, вон яркая жёлто-голубая вывеска! Я направился туда и, войдя, сразу уставился на стенд информации. Операторы были заняты двумя другими клиентами, поэтому никто не мог спросить, чего бы я желал. Впрочем, это к лучшему.

Озеро Перионш я отыскал в третьей строчке. Да, помню, уже не один год оно входит в десятку самых престижных мест для отдыха. Наверняка, и цена подходящая. Хотя, зимой…

Но вся проблема была не в этом. Вот уже полгода я привык получать что хочу и когда хочу. Потому что всегда и везде использовал Иерарха. А тут мне сказали, что ближайшая путёвка (билет на самолёте туда и обратно, оплата домика, где я буду проживать, пять дней пребывания в дивном краю) лишь на следующий понедельник. Я спрашивал, сколько надо заплатить, чтобы полететь сегодня или хотя бы завтра, но мне возразили, что это никак невозможно. Я уставился в стол.

«Иерарх — неделя — Иерарх — неделя — проклятый ненавистный Иерарх — неделя в юнэмирситете, где я боюсь одногруппников — Иерарх, от которого я бы избавился, если бы мог — неделя в юнэмирситете, в который я поступил сам по собственной воле».

— Отлично! Я могу получить все билет сейчас? — я расплылся в улыбке. Мужчина, который почти поверил, что я откажусь, оживился.

— Конечно! Паспорт, заполните несколько бланков…

Когда я вышел из отдела, Исита уже ждала меня снаружи с большой красной коробкой в руках. Сначала я хотел помочь ей донести коробку хотя бы до метро, но она оказалась на удивление лёгкой, и Исита отказалась от моей помощи. Покупку джинсов и туфлей я решил отложить на завтра. В конце концов, у меня есть ещё неделя до отлёта, успею приобрести всё необходимое. Солнечные очки, к примеру. Впрочем, в Чойне сейчас не жарко, но снега уж точно нет. Так что можно будет ходить в коротких шортах и тапочках. Я давно хотел попробовать зимой выйти погулять в майке и шортах, но моя нелюбовь к морозу всё же пересиливает. Ну не люблю холод — и всё. Хотя, по идее, учитывая мою абсолютную неуязвимость, я не должен быть подвержен никакого вида обморожениям. Ожогов ведь у меня не бывает. Помню, летом жгли костёр, папа насаживал мясо на шампуры и жарил в огне. А я это мясо просто в кулаке зажимал и в огонь совал. Так родители беспокоились, что прохожие увидят и подумают, что мама с папой меня истязают. А я чувствовал только лёгкое тепло. Может быть, и холод чувствуется только до какой-то степени? Например, сейчас где-то минус семь, сильный ветер, и на улице мне некомфортно. Но, я думаю, не хуже было бы при минус пятидесяти.

— Ты собираешься на отдых? — спросила Исита.

— Хм… Да, решил вот в Чойн съездить, на пару дне…

— Ой, так у меня бабушка там живёт! — не дослушав, Исита разразилась речью. — Точнее, не в Чойне, а в деревне Кагри, совсем рядом с озером, возле городка отдыхающих! Я как раз собиралась к ней на выходных!

— Поезжай, — милостиво позволил я. — Отдохнёшь заодно.

— Да ладно, разве можно туда на пару дней ехать? На один поезд двое суток потратишь, а если на самолёте, то столько платить ради двух дней… Так что я, наверное, недельку пропущу, поживу у бабушки, в озере искупаюсь… устала от поступления, от экзаменов этих, я думаю, можно немного поотсутствовать, пока зачёты не начались.

— Верно мыслишь, — опять кивнул я, опасаясь, что сейчас Исита предложит мне ехать вместе.

— А ты когда собираешься?

Сейчас я скажу, что в понедельник утром, и Исита обрадуется и воскликнет «О, давай полетим вместе!»

— В следующий понедельник, утром, — сказал я и внутренне съёжился. Только не это, только не…

— О, здорово! Давай вместе полетим! — воскликнула Исита. Мои надежды разрушились в прах. За что, за что? И ведь я хочу с ней лететь, потому что она тот человек, с которым стоит дружить. Она понимает меня, не боится, не кричит на каждом углу, что я Лиан, да и вообще… Но нельзя, нельзя же нам становиться друзьями, потому что если я и её потеряю, мне останется только бросить юнэмирситет и отправиться в горы, в Ка-Ольру, искать уединения с богами…

— Нет, — сказал я и сам испугался своих слов. Очень уж грозно они прозвучали.

— Почему? — Исита была искренне изумлена.

— Потому что самолёт, в котором буду лететь я, обязательно разобьётся.

— Что за глупости…

— Исита, я полечу один. Если хочешь, поезжай тоже, но ты поедешь к бабушке, а я — в свой домик, за который я отдал, между прочим, шестьсот тридцать тысяч.

Мы уже вышли на улицу и сейчас шли мимо длинного дома с множеством мелких окошек. Этот дом тянулся по всей длине дороги, связывающей торговый центр с нашим юнэмирситетом.

— Я ведь и не говорю, что мы поедем в одно и то же место. Просто по пути же! Вместе веселее.

Я промолчал. Исита не стала ни на чём настаивать, видя, что я вовсе не хочу говорить на эту тему. В конце концов, у каждого свои странности. А кому знать о странностях, как не ей.

— Значит, в понедельник? — сказала она таким тоном, словно что-то окончательно уточняла.

— Да, — я холодно кивнул. — Но ты летишь одна.

— Я о понедельнике, — поправила меня девушка. — О послепослезавтра. Мы ведь тогда увидимся?

Я почувствовал себя дураком.

— Увидимся, — на этот раз я улыбнулся, чтобы развеять осадок неприятного разговора.

— Я принесу кое-что, — заговорщицким тоном сообщила Исита, придвигаясь ко мне. Я украдкой глянул по сторонам. Несомненно, за мной сейчас кто-то следит. Возможно, даже Милицер. Но даже если и так, он не настолько близко, чтобы нас слышать. Может, сказать, почему я так отгораживаюсь от неё?

— Надеюсь, это будут не куски железа и не синяя краска, — усмехнулся я. Исита рассмеялась. Совершенно искренне, потому что она не из тех, кто заострит внимание на чём-нибудь неприятном и станет выспрашивать. Эта девушка умела радоваться жизни как никто другой. Жаль, я не умел.

— Ладно, Лиан, я пойду на троллейбус. Хочу ещё к тёте заехать, — Исита помахала мне рукой и направилась к остановке. Я распрощался с ней. И тут у меня возникла идея.

Нужно создать видимость, что друзей у меня уйма, и тогда шантаж отпадает. Не будет основной фигуры, лучшего друга. Кроме того, мои нынешние товарищи — юнэми, а их убийство расследуется гораздо тщательнее, чем убийство кауру, кем были Илин и Бус. Нужно сделать вид, что я безумно люблю всю группу.

Сегодня я был полон идей. Причём две из них уже осуществил. И третья, которая предполагала резкое пополнение количества моих друзей, должна была осуществиться вскоре.

Идея заключалась в том, чтобы позвать ребят к себе. Всех, кто сможет прийти. Предложил я это в понедельник, и все сразу же согласились. Кто ж откажется собраться с группой, особенно если есть, где! А я сказал, что у меня новая квартира, и мы будем отмечать новоселье. Вот, вроде как и повод появился. Поэтому где-то около двух часов дня в мою скромную обитель нагрянуло тринадцать человек (не вся группа, но достаточно много). Кроме того, заявился ещё один незнакомый человек. Это была подруга Асы, которой просто, наверное, хотелось повеселиться. Девушка поразительно привлекательная, в ней не было ничего отталкивающего, и вся она напоминала очень красивую картину. Я считаю, что полюбить человека невозможно, если его не знаешь. Только познакомившись поближе, можешь узнать, каков этот человек в душе, внутри оболочки, и тогда уж точно можешь ответить, любишь или нет. Но с уверенностью могу сказать, что я положительно влюбился в оболочку этой девушки. Я дал бы ей 9 баллов по десятибалльной шкале. Десять я даю только себе. Впрочем, если учесть, что она противоположный пол и я с ней конкурировать не могу по определению, тогда ей, пожалуй, тоже десять. Если бы эта девушка оказалась ещё и хорошим, стоящим человеком, я бы назвал её идеальной девушкой. Но я её совсем не знал. Она приносила мне лишь эстетическое наслаждение: передвигалась по моей квартире, рассматривала вещи, улыбалась. А я старался уследить за порядком и, чего уж греха таить, успевал посматривать на неё.

Я не ошибся, угадывая первый предмет, на который падёт всё внимание гостей. Им оказалось новенькое жёлтое кресло.

— О, жёлтое кресло! — возвестила одна из одногруппниц и сразу прошествовала к нему. За ней потянулись остальные. По мере того, как каждый раздевался и снимал обувь (поскольку места у меня было не очень много, обувью мы заставили коридор, а одежду свалили в углу на подстеленное покрывало), выстраивалась очередь к креслу. Каждый считал своим долгом плюхнуться в него и посидеть. Не сделал этого только Эл, объяснив, что он слишком суров для этого и вообще не любит ярких цветов, и Исита, которая сразу же уселась на поручень дивана, как только вошла в комнату.

— Немного же у тебя вещей, — заметил Бус, лениво обводя комнату взглядом.

— Не успел запастись. Вон, — я махнул рукой в сторону кресла, — только его и успел приобрести. Ещё похожу по магазинам. Как думаешь, в синем тоне нормально будет?

— Может, и так, — туманно ответил Бус и добавил. — Но я бы в фиолетовом сделал.

— А почему не в синем?

— Люблю, — пожал плечами парень и отошёл. Я тут же ухватил Юнэма и поволок его на кухню, чтобы он помог мне перетащить стол. Вообще-то лучше бы мне было взять Буса как самого крепкого, или Эла, он тоже не выглядел хилым, несмотря на свой маленький рост. Юнэм среди наших парней был самым худым, и казался самым хлипким. Но он просто попался мне под руку.

— Зачем ты сюда эту Алли пустил? — нахмурился парень, когда мы оказались на кухне. Пока что сюда ещё никто не добрался, чтобы заняться приготовлением еды.

— Это подруга Асы? — уточнил я.

— Именно. Такая же напыщенная гламурная девчонка, как и она!

— По-моему, она очень даже ничего, — ответил я. — Ты её знаешь?

— Нет, — неохотно протянул Юнэм. — Но мне она не нравится. Такая же, как Аса, только чуть симпатичней.

— Аса, кстати, тоже не уродка, — встал я на защиту девушки.

— Да ну… — Юнэм махнул рукой и взялся за стол, с которого я уже снял сахарницу, кружку и газету «Мир КЮИТО». Я подсобил ему, и вскоре стол был готов принимать блюда, которыми тут же занялась часть девчонок.

А когда вечеринка подошла к середине (то есть часть еды съедена, гремит музыка, свет включен только в коридоре, в ванной кто-то закрылся и издаёт странные звуки (потом я узнал, что там была не случайная парочка, а всего один человек, Эл, которому было плохо после спиртного), а какой-то человек (я так и не узнал, кто это был) спит на полу в прихожей в куче курток, накрывшись одной из них), в дело вступила кухня.

Ох, кухня-кухня! Чего только на ней не происходит. Я убедился, что каждый человек в моей скромной обители имеет собеседника и интересное занятие, и решил, что могу удалиться. Что странно, даже Исита, которая обычно общалась только со мной, потому что только меня забавляли её сногсшибательные идеи и непонятные изречения, сейчас беседовала с вышедшим из ванны Элом и пыталась выбить у него ответ, стоит ли бухать. Эл внятно ответить не мог по понятным причинам, и Исита тщетно пыталась добиться от него хоть какой-то информации.

На кухне не было ни одного человека (честно говоря, к этому времени четверо товарищей уже ушли домой), и я, не включая свет, стал спокойно смотреть в окно, краем уха слыша гам, доносящийся из комнаты. И вскоре этим же самым краем уловил отчётливые шаги. Кто-то шёл ко мне.

«Исита», — пронеслось в голове. Она могла и бежать с криками и гиканьем, и медленно и тихо красться, и просто идти. Могла кинуть что-нибудь мягкое в голову. Но этот человек просто спокойно подошёл и… обнял меня сзади. Меня это ужаснуло. Успокаивало только то, что это не парень, например, не пьяный Эл.

— Я вас слушаю, — я повернулся и участливо склонил голову. Этим ласковым человеком оказалась Алли, среднего роста стройная девушка с тёмными прямыми волосами и чёрными глазами миндалевидной формы. Сейчас эти глаза смотрели на меня очень откровенно, как будто она ими хотела что-то сказать.

— Мне скучно, — пропела она нежным голосом. — Все чем-то заняты… может, ты займёшь меня?

«О, нет! Она ещё хуже Асы! Та, во всяком случае, не приставала так открыто», — огорчился я, но виду не подал. А вдруг это её оскорбит?

— Вообще-то я собирался посмотреть в окно…

— Может, посмотрим вместе? — девушка приблизилась ко мне и обвила мою шею руками. Я положил руки ей на плечи, чтобы в случае чего дать отпор. Нет, она вовсе не была мне противна, но я не подпускаю к себе людей просто так. Говоря иными словами, я не размениваюсь на мелочи. Только если человек мне дорог, только если он для меня что-то значит, он сможет занять такое место в моей жизни, что я позволю ему безнаказанно меня обнимать… или чего ещё ему там захочется. Алли таким человеком не была, и, судя по её действиям, у неё не было шансов им стать.

— Алли, я буду смотреть один, — сказал я.

— Неужели я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — честно признался я. — Но только издалека.

Девушка отпрянула и с зачатком гнева посмотрела на меня. Хм, сказал не то. Наверное, она подумала, что я намекаю на плохой запах, или ещё что…

Впрочем, она вскоре овладела собой и опять приблизилась. Правда, на этот раз обнимать не стала, просто провела рукой от плеча вниз, по груди, потом по животу… там я её и поймал.

— Алли, у меня в комнате уйма парней, которым ты нравишься. Они лучше, чем я, поверь.

— Но мне нравишься ты! — упорствовала девушка.

— О, да, я нравлюсь всем. Так что же мне теперь, разорваться?

Её это нисколько не смутило.

— Что ж, сегодня ты со мной, а завтра сам выберешь… — она прильнула ко мне и стала производить какие-то действия с моей спиной. Я был в замешательстве. Моё тело, возможно, было и не против быть с ней сегодня, но Лиан, которым я был… я представлял всё это в ореоле ужаса. Завтра утром я умер бы от стыда перед самим собой и перестал бы себя уважать. Возможно, тело нам дано как раз для того, чтобы вовсю им пользоваться и получать разнообразные наслаждения, но ведь зачем-то дан ещё мозг. Полагаю, для того, чтобы телом управлять. А если получается наоборот — ты раб. Я себя рабом не считал, поэтому завёл руки назад, схватил девушку за запястья и развёл их в стороны. Сама Алли отлепляться не желала.

«Наверное, она несколько нетрезва, — утешал себя я, потому что не хотелось верить, что такая приятная глазу девушка может быть такой неприятной для души (уточню: ее поведение неприятно для меня, многие парни только обрадовались бы. Но я не причисляю себя к ним. Кто-то считает, что если парень, видя красивую девушку, начинает мечтать только об одном — он настоящий мужчина. Я же считаю, что настоящий мужчина должен иметь силу удержаться от безумства. Отличить пустое тело от личности в нём. В конце концов, девушка должна иметь гордость). — Возможно, будь она трезва, никогда бы такого не сделала, и завтра, когда вспомнит, ей будет неприятно…»

— Ну Лиан! Давай поиграем, что ты настоящий Лиан и меня поймал, а я вырываюсь! А-а, спасите! — тут же начала она кричать и вырываться. Я, разумеется, её выпустил. Она прошла два неровных шага в ту сторону, куда дёрнулась, и упёрлась рукой в стену.

— Ты ведёшь себя совсем не как парень! — возмутилась она.

— Не парень в твоём понимании — да, — кивнул я.

— Никто не может мне противиться!

— Я могу.

— Ты хочешь меня!!! — это было сказано уже слишком громко. Я подошёл к изменившейся в лице девушке и ласково взял её за руки.

— Никто не может тебе противиться, потому что ты очень красива и соблазнительна. Никто (зачем разрушать созданную иллюзию, подумал я). Просто я импотент.

— Что? — Алли изумлённо округлила глаза, не зная, как реагировать.

— Ну, понимаешь, у меня болезнь такая, лет с тринадцати. Уже и не помню, как называется, — принялся врать я. — Не получается у меня. Ну, понимаешь…

— Давай я проверю… — девушка хитро прищурилась и попыталась залезть туда, куда не надо. Я ухватил её за руку и умоляюще посмотрел в глаза.

— Алли, пощади! Мне однажды так «проверили», потом неделю всё болело…

— Хм! — фыркнула Алли и ушла. Я облегчённо вздохнул. Вроде и её не обидел, и сам остался в выигрыше. А что она будет обо мне думать, меня как-то, в свете последнего времени, не колышет.

Вообще-то у меня никогда не было девушки, ни в том аспекте, которого добивалась Алли, ни в каком другом. Впрочем, я был даже рад этому, потому что тогда Иерарх убил бы и её. А насчет, так сказать, интимного… я вообще этого боялся. Я ведь Лиан, в конце концов, у меня и тело другое, вдруг мне вообще нельзя с девушками быть, для их же блага? Я ведь один раз стальную дверь выбил, чего уж говорить о человеческом теле… ну, вы меня поняли.

Не прошло и двух минут, как на кухню вошла Исита.

— Представляешь, так напился — спасу нет! Двух слов связать не может. И как он домой поедет?

— Можно заказать такси, — предположил я, на всякий случай опасаясь, что Исита на меня набросится. Вдруг она пила то же, что и Алли?

— А вдруг у него денег нет?

— Я закажу, — успокоил её я. — У вас как там, весело?

— Вот, Лиан, я тебя не пойму, — Исита сделала серьёзное лицо, от которого мне каждый раз бывало не по себе. Когда она так на меня смотрит, мне кажется, что она знает обо мне всё, и что было, и что есть, и даже то, чего не знаю я сам. — Зачем ты всех позвал на вечеринку, на которой тебя нет?

— Как нет? Я же здесь! — возразил я.

— А все — там! — Исита махнула рукой в сторону комнаты.

— Да ладно, по-моему, я там никому особо не нужен.

— А мне нужен. Мне там скучно. Я хотела с тобой поговорить, но увидела, что ты с Алли на кухню пошёл, и пристала к Элу. Думаешь, мне очень с ним интересно? Я вообще пьяных не люблю.

— И я не люблю, — пробормотал я. Или мне показалось, или Иситу это уязвило. В смысле, то, что за мной пошла Алли. Она пошла за мной, а не мы с ней вместе! Но, кажется, Исите это не понравилось. Вероятно, из-за того, что я её друг и ей без меня невесело.

— Просто ответь мне, почему ты не хочешь ни с кем дружить? Просто ответь. Я всё пойму и не спрошу больше, и не буду к тебе лезть. Если хочешь, вообще к тебе не подойду. Просто ответь, — настойчиво повторила она и выжидающе уставилась на меня.

— Я… — я замялся. А что я ей скажу? Про всех убитых? Но как она на это отреагирует? Хорошо хоть я уверен, что в моей квартире нет диктофонов. После того, как ко мне приходил лже-сантехник, я всё-таки вызвал местных иситов для проверки, и они, тщательно исследовав каждый угол, убедили меня в том, что всё в порядке. Не нашли ни одного. И это ощутимо приподняло мне настроение: значит, Иерарх не пытался меня обмануть. Значит, он всё-таки меня чуть-чуть боится. И значит, просто так он теперь не станет никого убивать.

Но как мне не хочется об этом говорить!..

— Исита, я не могу… — тихо сказал я, и получилось как-то жалобно. Она всё ещё смотрела, не отводя глаз.

— Почему, Лиан? Разве плохо, что мы с тобой дружим?

— Нет, это прекрасно, — ответил я. — Просто я… не совсем такой, каким ты меня знаешь. Я гораздо хуже.

— Ты шутишь? — на этот раз Исита удивилась. — Ты лучший из всех людей, которых я встречала в жизни!

Меня это смутило. Я был рад, что в кухне не горел свет, иначе было бы стыдно за красные щёки. Исита — верх непосредственности, и очень искренняя. А ещё я на миг подумал, что я нравлюсь ей больше, чем друг, и испугался этого, потому что вряд ли у нас есть хоть какие-нибудь шансы. Впрочем, не знаю… Но хуже всего было то, что слова девушки не совсем правдивы. Возможно, сейчас я и гораздо лучше, чем год назад, но таким, каким меня видит Исита, мне, наверное, не стать никогда.

— Исита, ты меня совсем не знаешь… — начал я, но подруга была непреклонна.

— Лиан, знаешь что, — сказала она и упёрла руки в бока. — Пусть я знаю тебя всего неделю, но за это время я нашла в тебе только хорошее. И, что для меня очень важно, ты умеешь дружить. Ты можешь разглядеть во мне человека через женскую оболочку. И пусть я некрасива…

— Ну что ты…

— Пусть я некрасива, — продолжила Исита, выставленными ладонями дав мне понять, что я не должен перебивать, — всё же я девчонка, но ты ведёшь себя так, словно я твоя сестра. И мне это безумно, несказанно нравится! Я очень рада, что мы с тобой встретились!

После этого нам стоило обняться и разрыдаться, но мы ничего такого не сделали. Несколько секунд постояв и посмотрев друг на друга в изумлении (я — от нахлынувших комплиментов, Исита — вдумываясь в то, что только что сказала), мы смущёно улыбнулись.

— Я тоже очень рад, — сказал я. — Только… почему ты думаешь, что я не смотрю на тебя, как на девушку? — я хитро улыбнулся.

— Что?! — возопила Исита. — Я-то думала, а ты… говорила же мне мама… Лиан, это правда?

— Ну… — я задумался. — У тебя красивые голубые глаза, искренняя и совершенно неземная улыбка, лёгкие светлые волосы, летящая походка…

— Перестань! — Исита легонько пихнула меня в плечо. — Хочешь, так сразу в любви признайся. Но тогда дружба закончена…

— Почему же? — на этот раз я уже злорадствовал, придвигаясь к девушке всё ближе и грозно склоняясь над ней. — Ведь тогда я смогу обнимать твоё хрупкое нежное тело, целовать бархатные плечи, и…

— Лиан, прекрати! — Исита в притворном ужасе отшатнулась и прижалась спиной к стене. — Ну, раз так, то ты… ты строен и силён, а также мужествен и имеешь широкие плечи, зависть всех парней!

— А у тебя чувственные губы!

— А у тебя руки накачанные!

«Вот уж чушь! Никогда не качал».

— А у тебя… хм… попа мягкая…

Исита в изумлении замолчала, потом засмеялась, затем начала хохотать. Следом захохотал и я. И правда, наш спор по тону походил на жуткую ссору, а по смыслу — на глупый розыгрыш.

— Ну, тогда у тебя… у тебя… мягкие волосы, в которые так и хочется запустить пальцы… — продолжала выдумывать Исита, медленно, вдоль стенки, сползая на пол.

— Да? — я задумался. — Ну да, у меня красивые волосы.

Исита покосилась на меня. Я уже сидел рядом с ней, вытянув ноги.

— А ещё у тебя мягкие шелковистые завитки на груди! — выпалила девушка.

— Неправда! — вскричал я. — Тогда у тебя волосы секутся!

— А у тебя ногти на ногах грязные!

— А у тебя… — в голову почему-то полезло что-то непристойное, и я запнулся. — Сердце с правой стороны.

— Сердце у меня с левой, — тут же успокоилась Исита, почувствовав, что мне уже ничего не приходит в голову. — Ты, Лиан, каким бы красавцем ни был, всё равно моей руки не добьёшься.

— Это ещё почему? — обиженно протянул я. — Мне ещё никто не отказывал!

— А я откажу, — сказала Исита, и мне вспомнился недавний мой ответ Алли. Но я предпочёл забыть.

— Можешь оставаться просто моей подругой, — милостиво позволил я и уставился в тёмное небо через стекло. Исита откинула голову к стене и мечтательно произнесла.

— Может, я когда-нибудь встречу своего прекрасного бога…

— Бога? — лениво спросил я, подозревая, что она сейчас начнёт рассказывать о принце на белом коне.

— Да, — я не видел, но мне показалось, что Исита улыбается. — Он часто приходит ко мне во сне. Мы с ним беседуем, иногда он рассказывает интересные вещи. Я, правда, не знаю, как его зовут, но мне достаточно просто его видеть. Он такой красивый…

— А в жизни ты его встречала?

— Нет, — вздохнула Исита. — Я как-то звала его прийти, но он стал таким печальным, что я чуть не расплакалась и пообещала больше никогда его об этом не просить.

— Интересно… Бог… откуда ты знаешь, что он бог?

— Да он же необыкновенный! Он умеет творить чудеса. Знаешь, у него есть волшебный лук со стрелами, и когда он выпускает стрелу, получается что-нибудь прекрасное! Например, цветок, или дерево, или… один раз он создал для меня маленький домик на лесной поляне, и теперь, когда я засыпаю, то всегда оказываюсь там. Отдыхаю сердцем и душой. Но так грустно…

— Отчего же? — я заинтересовался. Первый раз встретил человека, который во сне может постоянно попадать в одно и то же место и видеть одного и того же собеседника.

— Он ведь бог, он любит всех людей, и… может, приходит ко всем так же, как и ко мне, и создаёт им чудесные домики… А я, кажется, в него влюблена…

— А ты говорила ему это?

— Нет. Уверена, он и так знает. Разве его можно не любить… Он… у него прекрасные зелёные глаза, добрые-добрые, и всегда светятся солнечным теплом, и когда он улыбается, мне становится так хорошо… я счастлива, когда он со мной… я всегда ложусь спать счастливая, потому что знаю, что увижу его. Стою и жду на пороге домика. И он приходит. Появляется из-за деревьев, такой высокий, стройный, в зелёной рубашке… у него длинные чёрные волосы, которые развеваются на ветру, а за уши заправлены две косички. И в руке он несёт свой чудесный лук. Стрел у него нет, но стоит натянуть тетиву, как они появляются. А какой у него ласковый голос…

Да, это было похоже на любовь. Но какая, должно быть, несчастная девушка Исита, если влюбилась в парня из сна. Сможет ли она полюбить какого-нибудь порядочного юнэми и выйти за него замуж? Эх, сложно, сложно это. Но, во всяком случае, у меня есть друг. И это в такой же степени прекрасно, как и ужасно. Ведь я боюсь навлечь на Иситу гнев Иерарха и в то же время считаю её своей подругой. Нельзя. Не-льзя.

— Исита, — начал я, готовясь рассказать ей самое ужасное. Не хотелось отвлекать девушку от возвышенных мыслей о её прекрасном боге, но раз она мне открылась, откроюсь и я.

— Что?

— Когда-то раньше я работал на мафию. Я делал очень нехорошие дела. Из-за того, что я такой неуязвимый, я привлёк Иерарха, и он предложил мне работать на него. Я согласился.

— Иерарх? — удивилась Исита. — Стой-стой. Я где-то слышала… влиятельная фигура, говорят, он негласно владеет почти всей страной, но его никто никогда не видел в лицо?

— Я видел. Более того, держал в руках.

— Он лилипут? — изумилась девушка.

— Нет, просто мы повздорили. Так вот, однажды, когда я уже давно работал у него, он сказал, что я должен убить. Первый раз.

— И ты согласился?

— Да, — кивнул я. Исита испуганными глазами смотрела на меня.

— Ты убил человека?

— Нет, я не смог. И задание было провалено. Иерарх очень разозлился и сказал, что я должен научиться убивать. Тогда я промолчал. Но однажды был момент, когда… в общем, задание было пустяковое, но в помещение попал какой-то лишний чел, и нужно было его убрать, чтобы он ничего не рассказал.

— И что? — прошептала девушка.

— Ничего. Я не стал его убирать, и Иерарх опять проиграл. И разозлился пуще прежнего. Тогда он думал, что я просто более крепкий, чем все его люди, и сильный. Он не знал, какой я на самом деле. Он приказал людям, с которыми я долгое время работал, схватить меня и приковать к стулу.

— Электрическому?

— Нет, обычному. И стали меня пытать. Хотели, чтобы я согласился делать всё так, как надо. Вот тогда-то я и заставил их задуматься. Потому что ни иголки, втыкаемые мне под ногти, ни кипящая вода, в которую опускали мои руки и ноги, ни клещи не приносили должного эффекта. А я смеялся, посвистывал и советовал прекратить пустое.

— И… что? — Исита с нетерпением ждала продолжения. Но самое страшное было впереди.

— Они поняли, что меня не проведёшь, а разозлённый пуще прежнего Иерарх сказал, что даёт мне время, и если я не соглашусь, будет хуже. А я, как только вышел из этого закутка, сбежал в Гаркалу и стал работать на шахте.

— На шахте? — ужаснулась Исита. — Но ты же юнэми! Они не могли тебя взять.

— Поправка: уже юнэми. Тогда я был ещё кауру.

— Так ты… кауру? — столько информации на Иситу ещё не выливалось. — Ну и ну! Рассказывай!

— Я работал там три месяца, и ни один из людей Иерарха меня не побеспокоил. Но когда я вернулся домой, узнал, что мой друг детства убит. Его убил Иерарх.

Исита выражала искреннее понимание, глазами она говорила, что сделал бы всё, чтобы я забыл об этом дне. И молчала, чтобы не сказать лишнего.

— Почти сразу же мне позвонил человек Иерарха и сказал, что ждёт ответа. Я… я идиот… в гневе бросил трубку, а потом… потом они убили моего второго друга. И я, самый неуязвимый, который ничего и никого не боится, не смог спасти друзей…

Я склонил голову и опустил её на колени. Мне нужно было рассказать ещё и о семье, но казалось, что я не смогу. Слёзы стояли перед глазами пеленой. Я почувствовал на плече маленькую ладонь Иситы и поднял голову.

— Следующий звонок… в общем, мне позвонил мужчина, который всегда работал со мной, передавал задания от Иерарха. Этот человек сказал, что я должен согласиться на задание, если хочу сохранить семью живой. И я согласился, хоть меня душила бессильная злоба. Окутывал страх за семью. На задание мы отправились вдвоём с Касом — тем парнем, который звонил. И… знаешь, в него попали… ранили, очень серьёзно… Я хотел позвонить нашим, сказать, но они всё равно бы не успели. А Кас перед смертью вспомнил, как он… В общем, он сказал мне, где я могу найти Иерарха. А мне очень надо было его найти, увидеть лично, хоть я и не знал, что буду делать. Он сам ни за что не вышел бы ко мне, после того, как убил моих друзей. К тому времени он уже знал, на что я способен. Кроме того, один раз он даже общался со мной лично, правда, через экран монитора, то есть я знал его в лицо… И Кас сказал, что через два дня намечается встреча Иерарха с важным человеком, сказал где, во сколько… И пал на поле боя…

Я сглотнул, увидел, что Исита слушает, причём разделяет каждое моё слово, будто всё случилось с ней. И мне стало чуточку легче.

— Я понимал, что если я пойду к Иерарху, он может убить моих родителей и сестричку. Потому что он зверь. Он на всё готов ради своей никчёмной жизни. Я разрывался на две части, потому что одна моя сторона кричала: «Ты должен расправиться с ним, он — твой злейший враг!», а другая возражала: «Его жизнь не стоит и волоска на голове твоей мамы, а ты можешь потерять всю семью…». И вот, в последний день раздумий, мы с семьёй поехали на рынок. На автобусе. А когда возвращались домой, автобус… взорвался…

Слеза всё-таки скатилась, причём с левой щеки, и Исита прекрасно это видела. Она придвинулась ко мне и крепко обхватила руку возле плеча.

— Я не смог их спасти, понимаешь! — говорил я. Присутствие Иситы, её доверие и искренность тянули из меня слова, которых я боялся. Я первый раз кому-то об этом рассказывал. — Я могу от чего угодно защититься, я могу выжить после ядерного взрыва… да ты знаешь… но их спасти не смог! И корчился дома от слёз и бессильной злобы. Наверное, попадись мне тогда Иерарх, я бы уничтожил его своими собственными неуязвимыми руками! Исита, у меня даже ни один волос на голове не поседел!..

Я дёрнулся, чтобы схватиться за волосы, но Исита тут же взяла меня за руки, погладила их, потом обняла, успокаивая.

— Скажи мне, Лиан, что было потом? Ведь что-то изменилось?

— Да, — пробормотал я, не отрываясь от плеча подруги. — Я пришёл в то место, которое указал мне Кас. Даже не посмотрел на охранника, который старался быть незаметным. Я просто шёл прямо. На ходу вышиб дверь, откинул подальше людей, которые бросились наперерез. Затем распахнул последнюю дверь и оказался в зале. Следом за мной забежали трое и остановились, глядя с ужасом. Один руками задвигал, второй стал рот беззвучно открывать. Иерарх в ужасе вскочил со своего места. Перед ним сидел какой-то мужчина с двумя телохранителями, у Иерарха их тоже было два. Я сразу ничего не делал, просто стоял. Иерарх позвонил людям, которые караулили мою семью… и узнал, что я уже ничего не боюсь. Ничего. И я просто пошёл на него. Я не сказал ни слова, ни когда хватал его за горло, ни когда выводил из здания, ни когда мы шагали по кольцевой до моего к-сектора. А когда приехали ко мне домой…

Исита напряглась, не прекращая между тем гладить меня по голове.

— …он месяц жил у меня. И всё это время я вымогал у него всё, что мне нужно, и его люди выполняли мои прихоти. Сначала я заказал паспорт юнэми, потом квартиру, постоянный источник дохода… много чего. А потом, когда проверил всё, что они мне обеспечили, выставил крупнейшего мафиози на лестницу и пнул под зад.

— Он сделал столько ужасного, а ты… даже ни разу не ударил его… ты святой…

— Я думал об этом, но когда увидел… и подумал, что могу стать вот таким же, который на расстоянии горы сворачивает, а при личной встрече мямлит что-то бессвязное… Мне просто противно стало, — вздохнул я и отлепился от девушки. — Спасибо, что поняла, — и добавил со значением. — Уверен, что о нашем разговоре никто не узнает.

— Никто, — поклялась девушка и кивнула на коридор. — Может, пора развозить всех по домам?

— Ты права, — я неловко поднялся и подошёл к окну. — Ты пойди там намекни, а я скоро приду.

Исита кивнула и отправилась разгонять вертеп. Я смотрел вдаль. Пытался отыскать караулившего меня человека. Пытался понять, правильно ли я поступил, рассказав всё Исите. И прислушивался к себе, разбираясь: мы с Иситой действительно стали настоящими друзьями после этого вечера, или это мне только кажется.

Темно. Тихо. Не слышно ни одного шага. Я переглядываюсь с Касом. Он кивает на дверь в конце зала, намекая, что мы должны попасть в помещение за ней. Я усмехаюсь. Я, конечно, могу просто туда пойти, я же не боюсь, что мне выстрелят в спину. Но мы не должны выдавать себя.

Что в этой комнате, я знал частично. Здесь была перестрелка, двое наших убиты, и у одного из них была какая-то важная вещь. И мы с Касом должны её забрать или убедиться в отсутствии, пока не приехали иситы разбирать дело.

А ведь с такой же целью сюда могут прибыть люди противников Иерарха. Да, я по-прежнему работаю на него. Убив двух моих лучших друзей, криминальный авторитет решил остановиться и предложить мне выбор: либо я всё-таки соглашаюсь работать на него и отодвигаю на второй план своё категорическое нежелание убивать, или желание убивать просыпается у Иерарха. Впрочем, я бы сказал, желание продолжать убийства. Он грозил уничтожить мою семью. И тогда мне пришлось согласиться, хоть я и скрипел зубами и про себя обещал когда-нибудь добраться до него. Неважно, что я не уверен, как он выглядит. Тот человек, которого я видел на экране на второй год моей работы у Иерарха, вовсе не обязательно был им самим.

Зацепить нас пулей могли только сверху, со стороны лестницы, поэтому я отправился наверх для проверки. Кас остался на месте. Он был в безопасности, в опасности был только я. Впрочем, можно сказать, в теоретической. Но убивать я не собирался. Я работал на Иерарха несколько лет, и мне не приходилось сталкиваться с вопросом лишения человека жизни. А когда я первый раз отказался убивать, убили моего друга. Я согласился работать, но от идей не отказался. В конце концов, зачем Иерарху делать из меня убийцу? Разве мало того, что меня можно отправлять на заранее безнадёжные задания, например, проникнуть в дом, полный вооружённых людей, и вынести диск. Я вынесу. Даже не трону людей. Но нет — подавай ему уничтожителя, который не только диск вынесет, но и никого не оставит в живых… А на экране вроде такой вежливый человек был… Зверь.

И тут раздался выстрел. Он пришёлся по мне, причём очень метко. Рубашка порвалась как раз на груди, возле сердца. Я начал всматриваться в темноту и различил какое-то шевеление. Потом ещё выстрел. Я бросился на звук и тут же наткнулся на человека. Мне ничего не стоило схватить его руку с пистолетом в свою и во весь голос объявить:

— Один есть!

Потом наклонился к отчаянно вырывающемуся противнику и тихо спросил:

— Сколько вас?

Противник молчал, только удивлённо взирал на мою не двигающуюся с места руку.

— Да ладно, не удивляйся, я всегда такой, — усмехнулся я. — Ты не вырвешься, просто скажи, сколько вас.

— Я один, — выдавил он, продолжая тщетные попытки.

— Говорит, один, — снова громко объявил я. И стал лихорадочно соображать. Кас в безопасном месте, пули его не достанут. Я, напротив, на месте открытом, и если есть ещё люди, почему они не стреляют?

Я сбил своего незадачливого противника с ног и наступил ему на руку. Легонько наступил, но вытащить он её не мог и извивался теперь на полу. Затем я выпрямился и чуть сгорбился, осматриваясь и делая вид, что остерегаюсь атаки.

Атаки не было. Кто-то ждал. Впрочем, я стоял как раз там, откуда удобней всего было стрелять, больше таких мест не было…. Разве что на лестнице, за моей спиной, но оттуда до Каса достать было нельзя.

— Я контролирую, — сказал я и расслышал внизу тихие осторожные шаги Каса. Мы с ним довольно долго работали вместе, и он был отличным напарником. Правда, не скрывал, что не доверяет мне, а я не доверял ему. Тем не менее у нас никогда не было стычек, и я уважал парня за мастерство. И за опыт — он был старше меня на десять лет.

Кас дошёл до двери и выбил её ударом ноги, спрятавшись за стенкой. Оттуда не раздалось ни звука. Я понимал, что мне надо идти туда, чтобы принять первый удар на себя, и потащил пленника вниз. Вскоре мы оказались возле двери, с противоположной от Каса стороны.

— Там есть ваши? — спросил я пленника. Он промолчал, из чего я сделал вывод, что есть. И, перекинув парня Касаххару, шагнул в проём.

Выстрелов не было. Было пять человек, лежащих на полу в неестественных позах. Была кровь. Я заставил себя обойти помещение, в которое кроме нашей двери вела ещё одна, открыть её и убедиться, что в коридоре за ней никого нет.

— Чисто, — объявил я, и Кас вошёл. Пленник, я уверен, был уже связан, а то и усыплён при помощи шприца. Я слегка удивился, почему Иерарх не приказал убить его, но почему-то решил, что Касаххар действует своим методом.

И тут раздалась сирена. Это к месту перестрелки подъезжали иситы.

— Скот! — выругался Кас и стал быстро шарить по карманам одного из бывших соратников. Я обыскивал другого. И стоило моему напарнику бросить: «Уходим!», а мне вскочить и броситься к выходу, как я услышал звук, напоминающий выстрел из пистолета с глушителем, и сразу же обо что-то споткнулся. Тело. Раньше его здесь не было.

— Скотный двор! Кас, ты живой? — я наклонился над парнем, глядящим на меня мутным взглядом. — Я тебя вынесу!

— Нет… стой, — попросил Кас и вцепился в куртку. — Я знаю, что ты чувствовал, когда умерли друзья…

— Кас, прекрати болтать ерунду, иситы здесь! — я подхватил его на руки и понёс ко второй двери. Это был хороший выход, как раз со стороны леса, и когда мы скрылись за деревьями, Кас настойчиво попросил опустить его на землю. Я выполнил просьбу.

— Слушай, Лиан, слушай, и не перебивай, — тяжело заговорил он, глядя на меня с необычайной серьёзностью. — Когда я начинал у Иерарха, у меня тоже… так… было. Мои родители… они…

— Он убил их? — изумился я.

— Да. Шантаж… я понимаю тебя, Лиан. Слушай. Если хочешь встретиться с Иерархом, во вторник, в два пятнадцать ночи, т-сектор-5 на юге города, дом 15… ты найдёшь… У него там встреча с одним из… таких же… ты можешь увидеть его…

— Я его ни разу не видел вживую! — принялся лихорадочно соображать я. Да, больше всего я хотел увидеть Иерарха лично, хоть и не знал, что буду делать. Но правду ли говорит Касаххар? — Ну, видел только один раз, да и то на экране…

— Это был он… — прошептал Кас. — Лиан, ты отличный напарник… ух, хоть перед смертью успел сказать, — он попытался улыбнуться, но получилось как-то криво. — Будь я как ты, давно бы уже своё дело открыл… но ты не такой, как мы, ты… лучше… ты запомнил?

— Д-да, — я не понял, что он имел в виду: координаты будущего местоположения Иерарха или про то, что я хороший, но запомнил я и то, и другое.

— Мы провалили задание, — сказал Кас и улыбнулся, причём так искренне, как не делал этого никогда. — Как я мечтал об этом раньше… но он мог меня убить… Лиан, он боится тебя, поверь, он… если ты…

И это были последние его слова. И всё. Я был рядом с умирающим, пусть не другом, но напарником, слышал его последнее слово, последний вздох, и я, всемогущий Лиан, ничего не мог сделать.

Касаххара я донёс до наших и сказал, что он погиб, как герой. О проваленном задании никто не заикнулся — как-никак, Кас был правой рукой Иерарха (или одной из его правых рук), и если кто и должен его попрекать, пусть уже и мёртвого, то лишь босс.

Его похоронили на Северном кладбище, поставили большой мраморный памятник о пяти углах и написали: «Туранэ, не посрамивший свой род». И всё. После этого я пару раз приходил на его могилу, даже сказал ему пару слов. И всегда, когда я смотрю на этот памятник и эту надпись, в голове не возникает ничего, кроме этого объемлющего «и всё».

Глава 5. Замести следы собственных злодеяний

Началось всё с Ольта. Оказалось, что ему нравится Аса, и кто-то доложил ему (уж не Эл ли?), что я в неё влюблён и не потерплю соперников. Я усердно хмурился и, поскольку особых разногласий у нас с Ольтом никогда не было, пытался решить вопрос мирным путём. Подойти к Асе и спросить, с кем из нас двоих она согласиться встречаться, я отказался. Я боялся, что она выберет меня. Как я тогда скажу, что пошутил? Заполучить врага на свою голову? Ну уж нет!… В итоге решили, что я уступаю Ольту как гораздо более авторитетному (о том, что его влиятельный отец меня боится, я не сказал), и вопрос был решён.

Примерно ко второй паре мня стали интересовать постоянно проходящие мимо двери в наш кабинет люди (мы уже занимались практикой и работали в отдельных для каждой группы аудиториях), которые заглядывали внутрь, находили меня и тут же исчезали, думая, что я не обратил на них никакого внимания. Я и не обращал, первые раз десять. Потом мне надоело. Я вышел в коридор и узрел, что он полон людей. Причём я не знал никого из них. Довольный тем, что он осведомлён обо всех тайнах, Эл рассказал мне, что эти люди пришли на меня посмотреть.

— Потому что я Лиан? — я скептически изогнул бровь.

— Потому что ты отказал Алли, — хихикнул Эл. — Она же у нас на втором курсе учится, на художника. Её весь второй курс и знает… как не отказывающую никому красавицу Алли. Я, кстати, тоже не могу понять: и чем она тебе не угодила?..

— И не поймешь, — отстранённо проговорил я, глядя поверх головы Эла на косящихся на меня второкурсников. И почувствовал разгорающееся желание показать им, чем я знаменит на самом деле.

— Знаешь, они сперва действительно думали, что ты импотент, — продолжил Эл, не заметив искры гнева в моих глазах. Да нет, вообще-то эти люди не злили меня, но их же целый курс, а это почти сотня человек, и ходят все, ходят… как будто я зверь какой диковинный! А я всего лишь хочу быть таким, как все!

— А потом?

— А потом девчонки тебя увидели и сказали, что возможно нет. И решили, что ты гей.

— Ну? — если бы я был более впечатлительным, я бы сейчас закатил глаза и разразился протяжным стоном.

— А парни мимо тебя пару раз прошли и сказали, что вряд ли. Не похож ты на гея, Лиан… — горько вздохнул Эл.

— А жаль, — так же горько вздохнул я, не понимая, почему расстраивается Эл. Возможно, будь я геем, обо мне можно было бы ещё что-нибудь придумать…

Я пережил этот день, уткнувшись в экран монитора и старательно работая с движением симметричных объектов. Я с головой окунулся в работу. Пожилой преподаватель был за это очень мне благодарен, потому что все остальные во время пары обсуждали какие-то свои дела (даже догадываюсь, какие) и совсем не хотели работать.

Но это было ещё не всё. Что-то произошло с Иситой. Она поздоровалась со мной, как обычно, однако никаких шуток за весь день не выдала и вообще была поразительно серьёзна. А когда я спросил её, в чём дело, она непосредственно заявила, что я либо ольто, либо бог. Это заявление заставило меня впасть в лёгкий ступор, в котором я и отправился домой.

По времени был ещё день, но по положению солнца — уже поздний вечер. Начинался пятый час, на дворе стоял февраль, пусть и заканчивающийся. Но вечер я любил — это моё самое любимое время суток. Таинственно, красочно, особенно при ясном небе, и даже запах какой-то особенный появляется… Утро тоже бывает красивым, но обычно в это время всегда хочется спать. День прекрасен, но полон забот, и не успеваешь его рассмотреть. А ночь… может, там и есть тайны, которые многие видят, но они спят, чем бы я и посоветовал заняться этим многим. Кроме того, ночью темно и не видно ничего.

Я подходил к подъезду, когда заметил привычное мне с детства явление: компанию мальчишек, которые производили какие-то действия. Я усмехнулся про себя: наверное, местные юнэми, которые пришли на замену прежней пацанве. Эх, помню я эту пацанву — Домира, с которым мы дрались по несколько раз на день, Сокта, который, завидев меня, бросался в бегство… Эти парни здесь больше не живут. Да и вообще — все юнэми, которые знали меня, поразъезжались по разным городам, чтобы быть подальше от ненавистного Лиана. А кауру, мои бывшие товарищи… чего скрывать, меня боялись с самого детства. И даже несмотря на то, что были со мной в одной компании, всё равно опасались и не доверяли. Друга у меня было только два. И только они сохранили отношения со мной, когда я ушёл к Иерарху. А я тогда прекратил свою хулиганскую деятельность, и что стало дальше с моей авторитетной компанией, не знаю. Но, полагаю, что ребята повзрослели и пустили на своё место мальчишек помоложе… А здесь-то что происходит?

Наконец я разглядел, чем занимаются хулиганы, и разозлился. Они крепко держали пытающуюся вырваться девушку, при этом громко хихикали и говорили явно непристойные слова. Вроде до рукоприкладства пока не дошло, но могло и дойти, и я должен был это пресечь. Надвинув шапку на брови, я медленным спокойным шагом пошёл к кучке ребят, которые стояли возле угла. Было очень похоже, что я собираюсь этот угол обогнуть и зайти за дом, к подъезду, но я остановился за спиной одного из них и спокойно спросил:

— Что здесь у нас происходит?

— Тебе дело? — выступил один из парней, на пару лет младше меня. Если назвать парней разбойничьей шайкой, то этот был у них атаманом. Эх, нет у него того авторитета, что когда-то был у меня… я улыбнулся.

— Тебе знаком контроль-исит ю-сектора-4? — спросил я. Ход был хитёр: если незнаком, они подумают, что это я, и им придётся уйти, будь они кауру или юнэми. А если знаком…

— Ну, — пробасил атаман. — Октор Тарнис, я его знаю. Сказать, где он?

Парни захихикали.

— Я знаю, где он, — невозмутимо продолжал я. — Недалеко. Как думаете, то, что вы делаете, законно?

— А что мы делаем? — расплылся в улыбке атаман. Действительно, пока что они ничего не сделали.

— Юная леди, чего хотят от вас эти милые мальчики? — я повернулся к девушке. Она воззрилась на меня большими синими глазами, испуганными и полными надежды.

— Ни… ничего…

— Вот то-то, — атаман склонил голову набок и посмотрел на меня сверху. Он был выше на полголовы и гораздо крупнее меня, вероятно, с детства усердно занимался своим телом. — А теперь иди своей дорогой.

— Так, — я недобро нахмурил брови, отодвинул аристократа и включил второго Лиана. — Если вам интересно, это — моя территория, с которой вы сейчас уйдёте, оставив девушку в покое.

— Ха! — видно, я позабавил парня. Он подал знак своим ребятам, и они расступились. Двое по-прежнему держали бедную девушку. Теперь я уже не сомневался, что она не заодно с ними. Я прекрасно видел под упавшими на лицо светлыми волосами слёзы.

Я не хотел никому угрожать, никого бить и уж тем более не хотел выдавать себя. «Да и вообще не стоило обращать внимание на какую-то гнилую компанию!» — шепнул внутренний голос, но голос был моим, и повелевал им я. Я заткнул его. И чутьё, присущее только туранэ, меня не подвело: позже я понял, что если бы не вмешался, не узнал бы много интересного.

— Десять, девять, восемь… — неторопливо начал считать я. Стоящий напротив меня атаман, с улыбкой оглянувшись на своих товарищей, умело и сильно ударил меня в живот. Я сказал «Семь». В это время один из парней, который стоял в сторонке, отошёл ещё дальше и сказал что-то вроде «Ребята, пойдёмте лучше…» Атаман удивился, но атаки не прекратил. Я всё считал. Думал, если этот парень, знающий меня (я его помню, он пару раз ходил с нами «патрулировать» несколько лет назад), не убедит своих дружков, или они на худой конец сами не догадаются, я им напомню.

— Ноль, — на выдохе я размахнулся, развернулся всем телом и ударил атамана. Он был устойчив и гораздо сильнее меня (в определённом смысле), но на землю всё же упал. Я сделал шаг вперёд.

— Ты кто такой? — спросил меня один из держащих девушку. Я зловеще улыбнулся одними губами.

— Ты… ты… — сказала почему-то девушка, хотя здесь, похоже, права слова у неё не было. Я думал, что все эти парни — юнэми, а девушка — несчастная кауру. Но я не испытывал особой злости к парням из-за их кастовой принадлежности. То же самое было бы, будь они — кауру, а девушка — юнэми.

— Вы, четверо, отпустите девушку и уходите, — ещё раз сказал я. Двое отпустили, и она сразу же прижала руки к груди, будто защищаясь. Длинная чёрная зимняя куртка, разношенные сапоги, нет ни шапки, ни перчаток. Похоже, она действительно кауру, они всегда небогаты.

— Ты кто? — на этот раз голос раздавался снизу. Я посмотрел на лежащего передо мной атамана, потом резко подался вперёд и рявкнул:

— А ты ещё не догадался?!

Через десять секунд возле угла стояли только я и девушка. Когда крики «Лиан!!!» затихли, я облегчённо вздохнул, поправил шапку и, дружелюбно улыбнувшись девушке, сделал шаг вперёд.

Определённо эта была самая необычная девушка в моей жизни, даже необычнее чем Исита. Во всяком случае, меня никто ещё так не удивлял.

— Ты… Лиан… — она ещё крепче прижала кулачки к груди, глядя на меня каким-то странным взглядом, и через миг накинулась на меня и принялась терзать. Именно терзать: царапать ногтями, хватать за волосы, стараться разорвать одежду. Пару секунд я стоял ошеломлённый, потом схватил её за руки и попытался заглянуть в лицо.

— Что-то не так?

— Ну и бей меня! — закричала она. — Избей до смерти, мне теперь уже всё равно! Я тебя ненавижу!!!

— Да в чём дело? — тоже крикнул я. — Объясни!

— Ты — Лиан, убийца, я тебя ненавижу!!!

— Это я уже понял. Только вот с чего ты взяла, что я Лиан?

— Они узнали тебя! Риобрéд крикнул, что ты Лиан!!!

— Ты думаешь, он прав?

Девушка замолчала. А меня заинтересовал тот факт, что она знала своих недругов. Знала по имени.

— Но ты Лиан?

Странная она какая-то… Только что хотела уничтожить — и вот уже интерес во взгляде. Хотя… что-то такое неуловимое в нём проскальзывает… словно отрешённость. Убитость какая-то. Как у меня.

— Меня зовут Лиан, — представился я, и девушка опять начала вырываться и лицо её исказилось яростью. — Только я не понимаю, почему ты хочешь мне зла лишь из-за того, что меня так зовут?

— Ты тот самый Лиан!!! — кричала девушка, лягаясь ногами и пачкая мои джинсы.

— Ну с чего ты взяла, глупенькая? — я постарался придать голосу как можно более ласковый тон. — Да, я победил этого Риобреда, или кого там… но я с пяти лет на борьбу хожу, у меня шесть медалей! Ты за это меня ненавидишь?

Девушка замерла, глаза её опять стали испуганными. Потом она виновато опустила голову:

— Прости. Ты меня выручил, а я… — и заплакала. Я не переставал поражаться переменам. Интересно, все девушки такие, или только эта? Говорят, женщина — вечно неразгаданная тайна. Похоже, это так.

— Хочешь, я тебя домой отведу? — спросил я, и тут же получил тычок в плечо. Девушка теперь рыдала в голос, уткнувшись в мою куртку и вцепившись в меня, как клещ. Я осторожно приобнял её и стал ждать. Но рыдания не прекращались, поэтому я наклонился к её уху и сообщил:

— Всё-таки нужно уйти, соседи начнут беспокоиться.

Девушка отлепилась от меня, посмотрела полными слёз глазами, всхлипнула и прошептала:

— Я не хочу домой, там они… опять…

— Кто — они?

— Риобред и… его… — девушка задвигала руками, потом бессильно опустила их вдоль тела. — Я лучше тут останусь, пускай меня в иситскую забирают. Я ведь кауру, мне в вашем секторе только днём находиться можно.

— Стоп, не понимаю! — я замотал головой. — Ты вместе с Риобредом живёшь?

— Я из детского дома, — пояснила девушка и снова всхлипнула, пытаясь сдержать рыдания. Я пригляделся к ней внимательнее. Да, ей едва ли есть восемнадцать, возможно, она правда живёт в детском доме. Он находится в моём бывшем к-секторе, много мальчишек оттуда были моими товарищами в пору хулиганства. Но странно: почему кауру обижают кауру, к тому же девушку, если они стараются всегда держаться вместе и хором ненавидят проклятых юнэми? Что-то здесь не так…

— Как тебя зовут? — спросил я, беря девушку под локоток.

— Кларéна… Рена… — тихо проговорила она.

— Пойдём поговорим в более удобном месте. Если не хочешь ничего рассказывать, во всяком случае, успокоишься. У меня есть дивный чай из чёрного листа и… кажется, шоколадка, если я вчера не съел. Апельсины любишь?

— К тебе домой? — Рена в ужасе воззрилась на меня. — К юнэми? Нет, нет!

— Не бойся, я ведь сам тебя зову! Пойдём! — я обнял девушку за плечи и повёл к подъезду, она покорно шла рядом. А ведь ей правда штраф выпишут, если обнаружат в к-секторе без определённой причины в неподходящее время. Но со мной не спорит. Кауру. Они всегда подчинялись и роптали только про себя, в душе. Вот почему раньше Лиан был таким беспощадным — хотел показать, чего может стоить его каста.

И если такая покладистая, неконфликтная кауру, как Рена, бросилась на меня с кулаками, будучи уверена в том, что я Лиан (броситься на Лиана!!!), — это уже что-то из ряда вон выходящее. И мне нужно немедленно узнать, что же этот легендарный тип натворил на этот раз.

Я завёл девушку в свою квартиру и предложил снять куртку, но она молча помотала головой, мол, всё равно, чем раньше она уйдёт, тем лучше. Но, по-видимому, уходить ей не хотелось — у меня тепло, я вроде не злой, да ещё и чай обещал… Я всё же скинул свою чёрную куртку с Весёлой Вишней на спине и, заставив-таки Рену разуться, провёл её в комнату. У меня было прибрано (потому, что не так уж и много вещей), правда, так и валялись возле стола на полу криво простроченные мною штаны, да листы с набросками героев рассыпаны по дивану. Я усадил Рену в жёлтое кресло, а сам принялся сгребать в охапку бумаги.

— Что предпочитаешь — апельсинчики или персики? — спросил я, не поворачиваясь.

— Нам привозили апельсины… — несмело сказала Рена. — Несколько раз… Пожалуй, их… А у тебя много?

— Ну… килограмм не наберётся. Но могу отдать, что есть, — я разогнулся, положил бумаги на стол и наклонился за штанами.

— Нет-нет! — перепугалась Рена. — Я же… Ну, если я целый съем, у тебя останется?

— Останется, — прокряхтел я, запихивая штаны в шкаф. Да, вот уж где бардак, надо бы заняться… — Мне не жалко апельсинов. К тому же я знаю, каково у вас с фруктами.

— Откуда? — удивилась девушка.

— В детстве был знаком с мальчишками из вашего дома, — ответил я и плюхнулся на диван, оказавшись таким образом почти напротив девушки. — Я сейчас чай принесу, а ты грейся. Не очень тепло на улице, — я подтянул журнальный столик к себе и смахнул с него предполагаемые крошки, которые должны были остаться после завтрака. Я часто ел перед телевизором, глядя по нему свои мультфильмы. Ну, или не свои. — Да, кстати, если захочешь куртку снять, клади на диван.

— Да ладно… я тут, на кресле… — сказала Рена, и я решил не возражать. Покупал кресло вроде для себя, а оказалось — для других. Вон как вчера его высидели — до сих пор вмятина!

Когда я пришёл, неся в одной руке две кружки и пакет с апельсинами, а в другой — только что вскипевший чайник, пакетики чая и персик, Рена по-прежнему сидела в кресле и не думала расставаться с верхней одеждой. Я сгрузил всё на стол и с мольбой посмотрел на девушку.

— Рена! Я понимаю, что ты хочешь уйти, чтобы тебя здесь не застали. Но иситы не ходят по домам! Пока ты здесь, ничего с тобой не случится. Я обещаю. И потом, когда мы спокойно поговорим, я тебя провожу до самого дома. Хорошо?

Рена неуверенно посмотрела на меня.

— А что тебе от меня нужно? — да, она не глупа, понимает, что просто так приводить к себе домой и угощать чаем кауру ни один юнэми бы не стал. Понимаю её, юнэми вообще бы не стал с ней разговаривать и тем более защищать, поэтому девушка не доверяет мне, боясь, что я что-то задумал. Но она не знает меня.

— Ты набросилась на меня с кулаками и грозилась, что я Лиан, — напомнил я. — И я хочу узнать, что он натворил на этот раз.

— Ты его знаешь? — встрепенулась Рена. В её глазах зажглась надежда, она вся подалась вперёд, как будто ответ был для неё важнее жизни. Я смутился.

— Ну… косвенно… расскажешь, что он натворил?

Рена опустила глаза, отодвинулась к мягкой жёлтой спинке, опять вся съёжилась, как тогда возле подъезда, и прошептала:

— Он убил Маднотора.

Что?! Я опешил. Скотный двор! Я не убивал никакого Маднотора, я вообще за всю свою жизнь никого не убил!!! О боги, за что вы меня караете?!

— Маднотора? — глупо переспросил я и увидел, что Рена опять плачет. Уткнулась носом в колени и изредка всхлипывает. Я протянул руку и коснулся её плеча.

— Ладно, если не хочешь, не рассказывай. Просто скажи: ты видела это? Или тебе кто-то сказал?

Девушка подняла голову, посмотрела на меня взглядом, полным решимости рассказать всё, что знает. Правда, рассказ получился несколько путаный, потому что Рена то и дело прекращала его, чтобы успокоиться и унять слёзы, но смысл я понял. И пришёл в ярость.

— Он был лучшим человеком из всех, кого я когда-либо знала! Он приходил ко мне в мастерскую, заказывал одежду, хоть мастерская при детском доме была совсем не престижной, в ней даже юнэми редко появляются. Он… он говорил, что заберёт меня, что я буду жить с ним, хоть это и было невозможно… Мне так хотелось ему верить… и за это меня возненавидели мои… товарищи… за то, что я вожусь с туранэ и якобы предала их…

— А он? — я жадно ловил каждое слово девушки. — Как он относился к остальным кауру?

— Очень хорошо, — ответила Рена. — Никогда не сказал о них плохого. При нём Риобред с ребятами меня никогда не трогали, но стоило ему уйти, как они начинали издеваться… Я потеряла подругу, которая считала так же, как они… но они не понимали, что я просто люблю его! Понимаешь? Люблю…

Я понимал. Я знал об этой мастерской возле детского дома — там работали почти все девочки по достижении шестнадцати лет. Мальчиков же отправляли в другие к-сектора и устраивали в самые захудалые места. А когда детям исполнялось восемнадцать, они должны были жить сами. Чаще всего сироты снимали комнату у кого-нибудь в к-секторе, и вся их зарплата уходила на оплату комнаты и пропитание, а всё время — на работу и помощь хозяевам. У всех кауру участки представляли собой огороды, за которыми нужно было беспрерывно ухаживать. Выслушав рассказ Рены и подсчитав года, я прикинул, что ей сейчас почти восемнадцать, и она скоро должна покинуть детский дом. И Риобред с ребятами примерно её возраста, хотя высокий широкий атаман сразу показался мне старше.

Но если проблема самостоятельной жизни была теоретически решаемой, то другая, по словам Рены, сломала её и отобрала не только все силы, но и вообще желание жить. Маднотóр ВекорАн, тот парень, который однажды пришёл в их мастерскую из интереса, влюбился в Рену, и с тех пор приходил каждый день. Он обещал, что они буду жить вместе, что он что-нибудь придумает, и Рена радовалась. Она понимала, что они всё равно не смогут быть вместе — это запрещено — но ей были приятны его слова. И даже пусть он бы бросил её — она всю жизнь вспоминала бы это мимолётное счастье и черпала бы из него силы.

— Да, лучше бы он ушёл, только бы не умирал… — шептала Рена, вытирая со щёк слёзы. Я хмурился. И то, что к этой истории причастен Лиан, мне вовсе не нравилось.

Почти полгода счастливой жизни помнит Рена, а потом однажды Мад не пришёл. Девушка забеспокоилась, но могла только одно: ждать. Прошло несколько дней. Товарищи насмехались над ней, говорили, что туранэ сравнивают кауру с грязью, на худой конец с временной игрушкой, но никак не с людьми. Рена и верила, и не верила им. Он был такой искренний, Маднотор, Мад… И тогда она решилась на один из самых смелых поступков в своей жизни (не считая атаки Лиана): она взяла баул с тряпками и отправилась в т-сектор, к дому Мада, под предлогом того, что хочет что-нибудь продать.

Кауру разрешалось ходить по нейтральным и по своим к-секторам в любое время, по ю-секторам — с восьми утра и до пяти, в остальное время требовалось разрешение. Т-секора были почти недоступны. Юнэми могли посещать их точно так же, как кауру — ю-сектора. И был один час, как раз после полудня, когда в данном секторе без разрешения могли появиться кауру. Что же касается иситов — все они жили в центрах городов в высотных домах, и-домах, как их условно называли, и могли свободно перемещаться по любым территориям. Вокруг каждого и-дома был определённый кусок земли, где располагались различные тренировочные комплексы и стадионы. Вообще-то они были для иситов, но сюда допускались и туранэ, если им хотелось поразмяться. Что же касается юнэми и кауру, для них были свои стадионы. В общем, иерархическая система работала вовсю.

Как раз в нужное время Рена подошла к воротам дома (Мад давно сказал ей, где живёт, на всякий случай) и робко нажала на кнопку звонка. Из динамика раздался твёрдый голос:

— Дом Векоран.

— Я… я из мастерской, Маднотор Векоран заказывал одежду, я принесла…

— Ему больше не нужна одежда, — ответил человек и отключился. Рена заволновалась пуще прежнего. Неужели он действительно оставил её? Просто так, ничего не сказав? Девушка была очень ранимой и мягкой характером, из-за этой мягкости на глазах выступили слёзы, но она упрямо надавила на кнопку ещё раз.

— Дом Векоран.

— Я должна доставить заказ или получить подпись о том, что мне отказали, — уже твёрже сказала девушка, хоть голос и дрожал. В динамике завозились, потом раздалось пиликание, и двери разъехались в стороны. Рена ступила на родной участок Мада.

— Я думала: хоть увижу его… в последний раз… — всхлипывала Рена. Она уже давно сняла куртку и рассказывала мне всё, как знакомому, совсем забыв, что я вообще-то юнэми, и что ко мне надо испытывать неприязнь. — А ко мне вышел какой-то человек, кажется, отец Мада… сказал, что распишется за сына… А у меня с собой листок был, на такой случай. Я какой-то ерунды написала, полоску провела для подписи… я так хотела узнать, что же с ним… с Мадом… и сказала, что нужна его подпись. А отец… он…

Рена опять расплакалась. Я подумал немного, потом пересел на кресло (благо места там было много) и обнял девушку за плечи. Она не отреагировала, но гнать меня не стала. Или ей так было спокойней, или она боялась возразить…

— Он умер, — проговорила Рена в колени. — Так и сказал: умер. Расписался и закрыл дверь. Охранник подошёл, чтобы меня вывести, а я… стою… и упала в обморок…

— Ты думаешь, его убили? — спросил я, гладя девушку по плечу.

— Я не знала, — Рена опять подняла голову. — Я очнулась уже за воротами, меня этот охранник вынес. Ждал, пока я очнусь, чтобы ворота закрыть с чистой совестью. Хорошо хоть на снег не усадил, кое-как прислонил к стене и держал. Он мне и сказал…

Да, подумал я, легко сказать, что убил Лиан. Чего уж там — и так о нём весь город знает. Подумаешь — слух разрастётся. Но самое ужасное было не то. Одно дело — сказать, а другое — доказать. Рена говорила, что охранник вытащил скомканный листок. Наверное, очень ему хотелось с кем-то поделиться. Или напугать кого-то Лианом… Он сказал, что эту записку оставили на месте убийства, но когда отец Мада увидел, её, пришёл в ярость и выбросил через окно, потому что понял, что против Лиана не попрёшь. И если он начал убивать, то лучше к нему вообще не соваться.

— Хочешь, возьми забери… — охранник протянул листок девушке. — Будет у тебя листок с автографом…

Я подумал, что охранник просто хотел избавиться от вещи, хоть как-то связанной с Лианом, но это было неважно. Сейчас передо мной был этот листок, и почерк на нём определённо не было моим. Кто-то специально написал. Кто?

— Рена, а почему никто не подумал, что именем Лиана просто прикрылись? — предположил я.

— Да кто ж прикроется… — шмыгнула носом девушка. — Он если узнает — голову оторвёт. Или ноги…

Да, и правда. Такое мог написать или безумец, или тот, кто меня не боится.

— Рена, — начал я, вставая из-за стола полный решимости действовать. — Подожди меня здесь, я вернусь через двадцать минут. Не бойся, тебя здесь никто не тронет.

— Ты что, уходишь? — ужаснулась девушка. — Нет, я не останусь! — она принялась судорожно пихать руки в рукава, но получалось плохо. Я опять сел рядом.

— Рена, останься. Поверь, здесь ты в полной безопасности, слышишь? Кроме меня сюда никто не придёт. Ты можешь пока по дому походить, посмотреть что-нибудь… я, кажется, знаю, кто убил Мада. И это не Лиан.

— Почему ты так уверен?

— Я тебе расскажу… когда вернусь. Если ты меня дождёшься.

Рена колебалась. Для неё это было важно, но ситуация «кауру в доме у юнэми без особых на то причин» её очень смущала.

— Послушай, я очень уважаю Мада за его отношение к другим кастам, — начал я, внимательно глядя на Рену. — Я сам уважаю всех, потому что считаю, что люди равны. И не вижу причин, почему тебе нужно срочно уйти. Ты мой гость, и я ничего против тебя не замышляю. Веришь мне?

Рена открыто посмотрела на меня. В её глазах было столько страдания и надежды, что мне тут же захотелось заключить девушку в объятия и успокоить, сказать ещё что-нибудь, только чтобы она улыбнулась… А ведь я не знаю, как она улыбается…

— Верю, — тихо сказала она и моргнула.

— Вот и хорошо. Сейчас я кое с кем поговорю и вернусь, и тогда мы всё узнаем.

— Лиан… — Рена впервые назвала меня по имени и без ненависти в голосе. Я уже собирался выходить из комнаты, но пришлось повернуться и опять встретиться взглядом с синими глазами. — Лиан, ты в самом деле юнэми?

— Да, — ответил я. И про себя добавил: «По паспорту».

Девушка кивнула. Я ободряюще улыбнулся ей и выметнулся в коридор. Обулся, набросил куртку, схватил ключи и, хлопнув дверью, запер её. И на верхний тоже, чтобы нельзя было открыть изнутри. Я догадывался, что найду настоящего убийцу, и мне очень хотелось, чтобы Рена могла посмотреть ему в глаза.

Кэрт был на месте, но выглядел он очень плохо. Если в прошлый раз в его взгляде была лишь опаска и процентов на десять отчаянная готовность к смерти, то сейчас эта готовность заняла почти все сто. Остальное был ужас.

— Что это значит?! — спросил я, остановившись в десяти сантиметрах от Кэрта и глядя на него сверху. Он был чуть ниже меня. Кэрт сразу понял, о чём я.

— Это Милицер.

— Милицер!.. — прошипел я и отступил, сжимая кулаки. Я и не сомневался. Только он один безрассудно меня не боится. Только он мог написать на листе возле трупа моё имя. Потому что он уверен, что я его не трону. Сколько раз мы сталкивались на улице и он избивал меня изо всех сил, а я к нему даже не прикоснулся. Но Милицер далеко не так умён, каким хочет быть (иситы вообще особым умом не отличаются, они просто сильнее остальных), он не учёл ошибки Иерарха. Со мной он может сражаться, сколько хочет, но перекидывать эту войну на других… Ссс…

— Скотный двор!!! — рявкнул я, и Кэрт зажмурился, однако мужественно открыл глаза вновь.

— Когда босс узнал, он сразу же отстранил его от дел. Теперь Милицер по-прежнему обычный исит.

— Босс отпустил человека, бывшего его правой рукой? — недобро усмехнулся я.

— Не то что бы правой, — поправил Кэрт. — Но он командовал группой слежки, то есть мной и самим собой.

Ага, значит, Милицер нужен Иерарху для того, чтобы следить за мной, как и Кэрт — для какой-никакой связи. Но всё же Милицера он прогнал. Неспроста. Наверное, не хочет, чтобы мой гнев затронул его самого.

— Приказ был…

— Было задание, — не дослушав, но додумав вопрос, перебил Кэрт. Эх, хороший работник, я бы его взял — с полуслова понимает. — Этот туранэ был досадной помехой, убить его пришлось. Но записка — самодеятельность.

— Досадной помехой?! — чуть не заорал я. — Туранэ?! Он вообще думает или нет?!

— Это мафи…

— Будь она проклята!!! — я раздавил в кулаке мнимого Иерарха и его приспешников.

— Согласен, — тихо заметил Кэрт. — Но её всё равно не искоренишь…

Я подумал, соглашаясь с ним. Да уж, вернуть Маднотора я всё равно не смогу. И приказать Иерарху не убивать. Даже если он меня и послушает, за убийства примется кто-нибудь другой. И даже если я стану угрожать всему миру, мол, если кто-нибудь кого-нибудь убьёт, я убью его, это будет столько же бесполезно. Всё равно за всеми не уследишь.

— … а вот таких, как Милицер, надо бы, — тоже помолчав и подумав, наверное, о том же, о чём и я, продолжил Кэрт. Я попытался определить степень правдивости его изречений в процентах. Остановился на девяноста.

— Хочешь сказать, ваш драгоценный Иерарх ни при чём?

— Он не горит желанием связываться с тобой. После того случая, — Кэрт выразительно посмотрел на меня, хоть я и так знал, что он имеет в виду, — его мало кто видел. Не знаю, где он сейчас, но уж точно далеко от Адивы.

«Однако поддерживает связь со мной через Кэрта. Зачем-то…»

— Значит, Милицер сейчас сам по себе, — уточнил я. Кэрт кивнул. Мне хотелось спросить, почему Милицер вообще до сих пор жив, раз он явился причиной моего гнева, но очень скоро нашёл ответ. Иерарх не станет убивать сам, думая, что тогда навлечёт мой гнев на себя. А пока что гнев на Милицере, и наш мафиози хочет увидеть, что с ним сделаю я. Хотя, если бедняга исит лишь подчинялся приказам, а Кэрт сейчас врёт, я всё равно вряд ли узнаю…

Я потёр руки и поглядел вдаль поверх головы парня. Раньше Милицер жил недалеко от нашего к-сектора, и я даже помню, где. На первом этаже. Жаль, не знаю квартиры… но это неважно. Я найду его любой ценой.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Да, — ответил Кэрт, и я расслабился. Возможно, не придётся тратить уйму времени. — Он вернулся в иситскую-4, по долгу службы находится там каждый день с восьми до двух.

«Ох, Кэрт, очень надеюсь, что ты не лжёшь… хотя зачем тебе это надо? Незачем. Не лжёшь. И, в конце концов, зачем ты постоянно сюда приходишь?»

— Кэрт, — начал я, задумчиво глядя на него. Кэрт с готовностью превратился в слух. Услужливый. Ценный кадр. Но сейчас для меня главное, чтобы он не счёл мою просьбу невыполнимой. — Кэрт, мне нужно, чтобы ты передал кое-что боссу.

— Говори.

— Скажи, что я хочу его увидеть. Лично. Хочу, чтобы он пришёл сюда, как приходишь ты.

— Но, Лиан… — Кэрт изумился. Конечно, это чистое безумие, здравый иерархический ум отбросит эту идею и плюнет на неё сверху. Но мне нужно. Я должен лично убедиться в его отсутствии. Прийти к каналу и увидеть, что никого нет. Это послужит толчком. «К чему?» — «Там посмотрим…»

— Кэрт, я не говорю, что убью тебя в случае отказа. Я хочу, чтобы ты передал.

— Я передам…

— Буду ждать на этом же месте в пятницу, часов в пять, — я прищурился, потом добавил. — И всё-таки: почему ты постоянно приходишь? Ты ведь здесь каждый день.

— Приказ, — пожал плечами Кэрт. Да-да, приказ. Значит, я важен. Но проверить всё же надо.

Дружеская беседа с Кэртом слегка успокоила меня. Если Милицер отстранён и, как следствие, занялся прежним делом, теперь у него будет меньше времени на пакости. Например, убить кого-нибудь и прикрыться моим именем. Ну, держись, Милицер, уж я тебе покажу, насколько Лиан безобиден! Нет, до чего же всё-таки иситы… неумны. По-моему, гораздо проще было выбрать тактику Иерарха: не злить меня и вообще стараться держаться подальше. Так нет же — понадобилось постоянно нарываться на драки, будучи уверенным в том, что я не дам сдачи. Да я и не собирался, в том, что меня бьют, я не вижу большой проблемы.

Или Иерарх таким образом просто докучал мне, а Милицер лишь выполнял приказы?.. Всё равно — на этот раз он шагнул слишком далеко!

— На этот раз он шагнул слишком далеко! — провозгласил я, входя и скидывая куртку. Судя по всему, Рена и не пыталась сбежать, ждала, как я и сказал. Более того: когда я вошёл в комнату, обнаружил, что она спит в моём кресле, накрывшись своей курткой. Так-так… вроде бы если она сегодня не появится в доме, получит нагоняй, особенно если окажется, что она была у меня. Но… не знаю, почему, но я уверен: стоит всем в детском доме узнать об этом — и Рена будет свободна от всякого рода посягательств.

Это был мой будильник. Я записал его на диктофон в своём телефоне и каждое утро слышал сию дивную песню (если честно, я был не очень хороший певец, и песню записывал исключительно для себя и только для будильника). Однако стоило мне повернуть голову в сторону, как я увидел жёлтое кресло. На нём спала девушка. Вчера я не стал будить её, да и вообще старался производить как можно меньше действий, чтобы не потревожить. И я совсем не хотел, чтобы её утро у меня в гостях начиналось с этой неприглядной мелодии. Я там, кстати, в слове «барабан» вою, как будто неделю пил без просыху, хриплый визг какой-то…

— Ой, сколько уже?.. — Рена вскочила и принялась протирать глаза. Я уже выключил будильник и высунул ноги из-под одеяла. — Семь, да? Ой… — девушка увидела меня, потом окно, из которого открывался совершенно незнакомый вид, и кресло, на котором провела сегодняшнюю ночь. — Я что, у тебя… всю ночь…

— Ну, скажешь, что переночевала у друга, с кем не бывает… — сообщил я хриплым со сна голосом и встал, для приличия замотавшись ниже пояса одеялом. Я-то был одет, но вдруг Рене не понравятся мои милые беленькие трусики?

— Лиан… — начала Рена упавшим голосом. — Что же я теперь скажу там… им…

— Всё решится само, вот увидишь, — уверил девушку я, открывая дверь в ванную. Протереть глаза, поплескать водой на лицо, посмотреть в зеркало и убедиться, что не выросли рога (я же необычный человек, вдруг у меня когда-нибудь рога появятся, или хвост, или, что ещё хуже, вырастет тридцать третий зуб? Хотя у меня и тридцать второго-то нет…). Одежду я, как назло, взять с собой забыл. Она мирно дожидалась меня в комнате, где я оставил Рену. Я вздохнул и поплёлся обратно.

Девушка сидела там же и в той же позе. Когда я вошёл, она испуганно уставилась на меня.

— Рен, ты чего? — я попытался говорить успокаивающе и дружелюбно. — Никто не знает, где ты была ночью. Я не буду говорить, что ты находилась в ю-секторе. Э-э-э… если они сами не догадаются…

— Но… что я скажу? — завела Рена прежнюю песню.

— Щас, — бросил я и вышел. Через минуту вернулся уже одетым и принялся застилать постель. — В общем, скажешь, что ночевала у друга. Разве это запрещено?

— Вообще-то да…

— Вообще-то?

— Ну, некоторые иногда не ночуют в доме, — вспомнила Рена и, кажется, чуточку успокоилась.

— Ну вот! — обрадовался я и сложил диван, придав ему обыденную форму. — Завтракать будешь?

— А… можно?

— Рена! — я беспомощно посмотрел на неё. — Ну неправда это, что все юнэми злые и корыстолюбивые, и что они ненавидят кауру и всех остальных, и что никогда ничего не отдадут задаром! Да чего говорить — ты же знаешь туранэ, который ярко выделяется из стереотипа. Так почему я не могу?

— Ну… спасибо… — видно, Рена, не боялась меня, но всё же не могла сразу привыкнуть к такой кощунственной мысли. И пусть она знает, то есть знала, пока он был жив, лояльного ко всем туранэ, такого же юнэми она, похоже, не встречала.

Да и вообще, больше всего ненавидели друг друга как раз-то две эти касты — кауру и юнэми. Иситы были воинами, да и вообще их уклад разительно отличался от уклада двух низших каст (учитывая, что их всего пять). Туранэ были слишком высоко, чтобы о них думать, а ольто… ольто… ну, о них либо хорошо, либо ничего. Они такая же живая легенда, как и я.

— Ты что обычно ешь утром? — спросил я, заглядывая в холодильник.

— А ты?

— Фрукты, — честно ответил я и покосился на девушку. — Но тебе, наверное, кроме этого надо что-нибудь посущественней. Не думаю, что вас хорошо кормят в доме.

— Да, не очень, — вздохнула Рена.

— Бутербродик?

— Только если ты тоже будешь, — согласилась Рена, и я быстро соорудил два бутерброда из двух кусков хлеба, намазанных маслом и покрытых кусочками фруктов (ну что поделаешь: нет у меня ничего, кроме фруктов! Даже удивительно, откуда масло). Затем заварил чай и уселся на табурет.

— Если бы ты ко мне на обед зашла, отведала бы прекрасной пиццы! — улыбнулся я. — Я их всегда ем, кроме завтрака. Времени мало на приготовление.

— Пиццы… — задумчиво протянула Рена. Неудивительно, что она редко ела такое (если вообще ела). У меня появилось настойчивое желание заняться благотворительностью, выкупить детский дом из к-сектора-4 и подарить всем ребятам по квартире, но идея, возникнув, как яркий воздушный шарик, тут же сдулась.

— Так приходи на обед! — повторил я, уже серьёзней. — В разрешённое время. Под предлогом, что я у тебя заказал одежду.

— А ты бы заказал? — усмехнулась девушка.

— А что, к вам редко захаживают юнэми? — удивился я. Кто же им одежду шить будет, если не кауру?

— Заходят… редко… мы в основном для своих шьём. Но когда приходит юнэми… — Рена мечтательно закрыла глаза. — Для них есть цветная материя, такие интересные фасоны… эти заказы для меня одно удовольствие.

— Так в чём проблема? — воскликнул я и откусил кусок хлеба. — Давай ты будешь для меня одежду шить. Можно в мастерской, а если хочешь, обеспечу тебе работу на дому. На моём дому, конечно. У меня и машинка где-то есть…

Рена смотрела горящими глазами. Видно, это и была её мечта — шить для юнэми. Впрочем, неважно, для кого, лишь бы не для кауру. Им не разрешалось носить яркие цвета, запрещалось обилие рисунков, да и фасоны были однообразные. Остальные могли одеваться, как хотели. А в Рене, возможно, жил дизайнер.

— Да, кстати, я люблю на одежду всякие рисунки пришивать… люблю, да не умею, — добавил я. — Может, ты бы помогла? Я один раз попробовал, да так штаны в углу и оставил в скомканном состоянии.

— Не смог пришить? Просто пришить к одежде? — изумилась Рена и улыбнулась. Впервые. Искренне и очень мило. Я представил, как она говорит: «Я вчера пыталась создать объект, движущийся в плоскости х-у, и у меня ничего не вышло…», а я стою рядом и хохочу, объясняя, что нужно было запускать Ви-дресс, а не РЭТ, программу для работы с текстом. Скорее всего, я для неё сейчас выгляжу так же глупо. Я виновато улыбнулся.

— Я же юнэми, у меня руки знаешь откуда растут? Неважно, откуда, факт тот, что шить я вообще не умею. Знаешь, я даже не сразу понял, как тряпку под иглу затолкать.

— Вот история! — развеселилась Рена. — И как же ты это пришил? — она указала на глупое лицо Неудачливого Боксёра, красовавшееся на плече жёлтого свитера. На другом плече тоже было лицо, с другим выражением, но не менее глупое.

— Так это не я… это тётя, знакомая родителей… но сейчас я с ней уже не общаюсь… — я замялся, почувствовав, что разговор может перейти на неприятную для меня тему. Однако Рена, похоже, не подумала о моих последних словах.

— Скажи, Лиан, ты правда можешь заказать что-нибудь пошить для тебя? — она посмотрела с надеждой. Я с уверенностью кивнул (тем более что я и правда давненько не был в магазине одежды, а зачем пренебрегать такой чудной возможностью помочь и себе, и Рене?). Рена опять улыбнулась. — Это было бы чудесно.

— Вот сейчас я тебя провожу в твою мастерскую и как раз сделаю заказ, — сказал я и поднялся. — Пойдём.

— Лиан… — Рена неловко тронула меня за рукав. Я остановился и повернулся к ней. Она была чуть выше Иситы, но всё равно маленькая для меня. — Что… что мне говорить, когда спросят, где я была? У нас ведь… порядок…

— Скажи, что ночевала у друзей.

— Все знают, что у меня нет друзей. Уже нет, — Рена опустила голову.

— Тогда у меня есть другой план, — я положил ладонь девушке на плечо. Она поднял глаза и встретилась с моим донельзя уверенным взглядом. «Только не знаю, как ты к нему отнесёшься», — мысленно добавил я и продолжил. — Я скажу, что мы любим друг друга, и ты ночевала у меня.

— Что?! — Рена то ли пришла в возмущение, то ли растерялась, но её вид не предвещал ничего хорошего.

— Скажем, что нравимся друг другу… что-то не так?

— Я никогда такого не скажу! — твёрдо ответила Рена. — Никогда! Я люблю Мада, и буду любить всегда, слышишь? Ни за что не предам! Все в доме знают это, и тут я…

— Но я ведь и не говорю, что ты предашь Мада! — взмолился я. — Мы просто скажем это, всё-таки хоть какое-то объяснение. Глядишь — и не попадёт. Ты ведь, насколько я знаю, несовершеннолетняя?

Рена кивнула, всё ещё не выпуская из головы мысль о невозможности предательства лучшего в мире туранэ.

— Твои наставники посмотрят на меня, удостоверятся, что я человек надёжный, и успокоятся («Или удостоверятся кое в чём другом и не успокоятся никогда, но от тебя, по крайней мере, отстанут», — мысленно добавил я). Мы-то с тобой знаем, что Мад — твоя единственная любовь и ты его не забудешь. И, знаешь, ты на самом деле ночевала у меня. Поди докажи, что просто так.

— Но ведь просто так… — несмело заметила Рена. Я рассмеялся, сгрёб её за плечи в охапку и потащил в прихожую. Как раз в это время я обычно выходил из дома, чтобы ехать в юнэмир.

Пока Рена натягивала куртку, я зашёл в комнату, чтобы захватить рюкзак и тетрадь, и взгляд случайно наткнулся на красивую маленькую фигурку, сделанную из тёмно-красного стекла. Это была моя Весёлая Вишня, замечательный мультипликационный персонаж. Я и не помню, зачем заказал её — наверное, просто так, когда заказывал нашивки. И она у меня стояла на столе всё это время, я даже не замечал. Я схватил фигурку и засунул её в карман.

Когда мы вышли, Рена сразу же ухватила меня под руку, потому что боялась, что нам могут встретиться иситы, которые её оштрафуют. Я шёл спокойно и уверенно, стараясь подбодрить девушку, и для смягчения атмосферы (кстати сказать, холодной, шёл снег и ветер дул прямо в лицо) завёл беседу.

— А чем ты обычно занимаешься кроме работы? — спросил я.

— Да так… я шить очень люблю, — ответила девушка. — А какая у меня работа… при детском доме… сидим в комнате, заказов мало, дела нет… у нас даже рабочий день не ограничен. Правда, приходить надо всегда в восемь, и никак не позже. Для дисциплины.

— А когда ты уходишь из мастерской, что ты делаешь?

— Раньше с подругой общалась, или с другими ребятами… а теперь… — Рена тяжело вздохнула.

— Ладно-ладно, — я торопливо перебил её. — А я вот в юнэмирситете учусь. Факультет изобразительного искусства.

— Так ты хорошо рисуешь?

— Ну… да, нормально, — кивнул я. Решил не петь дифирамбы в свою честь, неправильно это как-то. — Вот, кстати, и твой родимый к-сектор, вон и дом виднеется.

— Не хочу я туда идти… — тихо проговорила девушка и крепче вцепилась в мой локоть. Я успокаивающе положил свою ладонь в перчатке на её… без перчатки.

— Не бойся… Рена, тебе не холодно?

— Ну… немного, — призналась она. Хотя и так было ясно: синим рукам обычно не бывает тепло.

— Возьми мои перчатки.

— Нет-нет…

— Возьми, — настаивал я, пытаясь освободить мизинец. — Я их как раз нагрел. Да не бойся, у меня другие есть. Не понимаю только: вы же швейная мастерская, почему не можете пошить себе перчатки?

— Не так всё просто, — невесело усмехнулась Рена. — Материал-то казённый, за него платить надо. А у меня нет денег…

«А как же ты жить-то дальше собиралась, хоть за комнату платить?» — хотел спросить я, но не решился. Оказывается, были кауру, которые жили даже хуже, чем я в своё время.

— Тогда я тебе эти перчатки дарю.

— Спасибо, — Рена поблагодарила меня и опять поёжилась. И от холода, и от того, что мы приближались к детскому дому. Забор был уже совсем близко, и возле него как раз стояли какие-то люди.

— Опять они! — прошептала Рена и прижалась ко мне. — Они меня достанут когда-нибудь!

— Они тебя не тронут, — загадочно улыбнулся я. Думаю, несложно догадаться, почему.

При нашем приближении ребята (это действительно оказались те парни, которые вчера пытались состроить Рене гадость) стали переглядываться между собой, потом отошли от забора, а потом и вовсе исчезли из поля зрения.

— Они тебя испугались? — спросила Рена.

— Естественно! — гордо улыбнулся я. — Они ведь думают, что я Лиан! Только запомни: не делай так, чтобы они в этом разубедились. То есть делай загадочное лицо и не говори им, что я не Лиан.

«Хоть я и Лиан».

— Думаешь, они не станут ко мне лезть, потому что побоятся меня? — Рена недоверчиво покосилась на меня.

— Уверен. Уж я-то знаю, как его боятся.

Мы подошли к калитке. Дальше я идти не собирался, мне требовалось показаться хотя бы одному человеку из детского дома, а меня видели сразу трое. Значит, вскоре обо мне будут знать все педагоги и воспитанники.

— Откуда знаешь? — Рена повернулась и посмотрела на меня.

— Неважно, — я полез в карман и достал фигурку. — Вот, это тебе на память. Весёлая Вишня, герой мультика. Я тебе когда-нибудь его покажу. И ещё: я знаю, кто убил Мада.

Рена, видно, растерялась, и я уже успел сделать несколько шагов спиной вперёд и поднять руку для того, чтобы совершить прощальный жест, перед тем как она опомнилась.

— Мы ещё встретимся?

— И очень скоро! — крикнул я (по возможности чтобы меня слышали трое ребят, укрывшиеся за углом дома) и, развернувшись, побежал к метро. Не стоит опаздывать в юнэмир. Тем более я сегодня всё равно должен пропустить последнюю пару, пожертвовав ею для очень важного дела — восстановления справедливости.

— Доброе утро!.. Простите за опоздание, всё транспорт… можно? — пробормотал я, просунув голову в дверь. Преподаватель недовольно покосился на меня и кивнул. Я быстро протиснулся в кабинет и скоро оказался возле последней парты. Там сидела Исита, одна, как обычно. Я плюхнулся рядом.

— Здрав будь, Лиане! — провозгласила девушка, не отрываясь от экрана. Я покосился на результат её действий и понял, что сегодня мы работаем с трёхмерными изображениями и свободной трансформацией.

— И вам долгих лет, о преосвященство, — ответил я и расстегнул замок рюкзака, чтобы извлечь тетрадь. Там как раз были наброски некоторых деталей, которые я планировал проработать на этой паре. — Какие на сегодня гадости?

— Хм… даже не знаю… слушай, подскажи, как эта линия должна двигаться, а то у меня какая-то белиберда получается! Вроде в нужной плоскости…

— Левее протяни. Если ты делаешь поворот… — я придвинулся к экрану и произвёл движение рукой, затем ткнул в какую-то точку на системе координат. Да, помню, я и сам долго мучился с подобным поворотом, но не в юнэмире, а дома. Два дня сделать не мог и поменял положение, а потом, недели через две, как-то само собой получилось в другом эпизоде, и я тут же вернулся и изменил первый обратно.

— О, спасибо! — наконец Исита повернулась ко мне. — Что нового?

— Да так, ничего… — я не стал рассказывать девушке о вчерашнем происшествии. Решил, что сделаю это потом. — Я тебе, кстати, пару кадров про Гордиона принёс. Помнишь, ты мне рассказывала про твоего бога? Так вот, мне кажется, они похожи чем-то. Мой тоже черноволосый и в зелёном. Поглядишь.

— Отлично, — Исита вновь вернулась к работе. Я узнал задание у сидящего передо мной Буса и тоже принялся за дело. Через минут двадцать преподаватель вышел, и в помещении возник гул. Все отвлеклись и принялись общаться. Я тоже отодвинул клавиатуру, откинулся на спинку стула и закинул руки за голову.

— Знаешь, что я думала? Можно свой ролик в юнэмирский канал отправить, его будут несколько раз в день крутить! — сообщила Исита, поворачиваясь ко мне.

— Юнэмирский канал? — переспросил я. Я знал, что он есть, экраны висят на каждом этаже возле главной лестницы. Там передают новости юнэмирситета, говорится о конкурсах, фестивалях и иных мероприятиях… в общем, чего только там нет. Я каждый день прохожу мимо экрана, но никогда не заострял внимания на том, что там видел.

— Да, можно пойти в редакцию и предложить свой ролик в качестве… ну, проигрыша, что ли… между программами… как ты думаешь?

— Так и я хочу! — подхватился я и тоже сел боком, повернувшись к подруге. — Я заставку из Вишни могу предложить, или песенку Неудачливого Боксёра… или нет! Я новую придумаю! А поощрение какое-нибудь будет?

— Ну… не знаю… — замялась девушка. — Может, денег дадут, всё-таки продаёшь своё творение. А может, и нет.

— Вы о конкурсе? — спросил Бус, повернувшись к нам. — Не дадут денег, просто объявят пять первых мест и будут крутить их работы. До следующего конкурса, конечно.

— Так конкурс есть всё-таки? — оживилась Исита, и у них с Бусом завязалась дискуссия. Я прислушивался, потому что идея отправить свой ролик на юнэмирский канал «Адива-Юни» меня заинтересовала. Но, конечно, больше этого мне хотелось попасть на КЮИТО…

Да, кстати, а что мне мешает?

— Вы уже всё сделали? — в кабинет вошёл преподаватель. Разговоры сразу прекратились, лишь одна Исита подняла руку.

— Да?

— У меня вопрос. Расскажите, пожалуйста, о конкурсе видеороликов на юнэмирситетский канал.

— Ах, вы об этом… что ж, этот конкурс проводится раз в год между студентами всех курсов…

Безусловно, это интересно. Но мне нужно знать лишь одно: когда и куда приносить. Мелочи не имеют значения. Впрочем, что же я понесу? Может, заставку из Гордиона? Красивая заставка, что и говорить. И первая серия уже готова, нужно только добавить немного пейзажных кадров в конце. А может, лучше что-нибудь повеселее? Например, сделать нарезок из Пиггеса?..

— Лиан! Так ты пойдёшь?

— Конечно! — согласился я, и потом понял, что не знаю, на что. — А куда?

— На конкурс, конечно!

— Да… а когда?

— Сейчас, на перерыве.

— Не понял…

— Ну, приём-то на нашем факультете, на седьмом этаже. Да ведь говорили только что!

— Так… погоди, а что я понесу? У меня же с собой нет ничего…

— Да? — протянула Исита. — Жаль… а у меня как раз с собой та заставка, последняя… как раз сегодня занести. Думала, ты пойдёшь со мной.

— Так я и пойду, — подтвердил я. — Только не буду ничего подавать.

«Впрочем, может, и подам. Всё-таки Гордион у меня с собой».

Как только закончилась пара, мы с Иситой помчались на седьмой этаж. Перед нужным кабинетом было пусто, видимо, не каждый жаждал принять участие в конкурсе. Однако стоило нам войти, пожилая женщина в очках сразу спросила:

— Вы на конкурс?

— Да, — хором ответили мы с Иситой и переглянулись.

— Тогда вон компьютер за соседним столом, вставляете диск, переписываете нужный файл и сохраняете под своей фамилией, номер группы и курса. Потом заполните этот бланк, — она достала из кучи бумаг два листка, — и отдайте мне. Результаты будут в пятницу, сразу после первой пары, на перерыве.

— Спасибо! — так же хором ответили мы и ринулись к компьютеру.

— Ты же не хотел! — заметила Исита, усаживаясь за стол и вынимая из сумки диск.

— Ну… попробовать-то можно… авось в пятёрку выйду? — улыбнулся я. Исита кивнула и уткнулась в экран. Эх, хорошая нынче техника, за десять минут мы всё успели! И даже не опоздали на пару пространственной геометрии, хоть я и был уверен, что сегодня не мой день.

Он был мой.

С последней пары, истории (никогда её не знал и, как следствие, не любил), я ушёл, и сразу же отправился к иситскому корпусу. Совсем рядом, через дорогу, располагалась иситская-4, которая отвечала за четвёртый сектор города, то есть за мой бывший к-сектор, нынешний ю-сектор и т-сектор, который скрывался в лесу по ту сторону канала. Отсюда было совсем недалеко до моего дома, всего минут двадцать пешим ходом.

Официальный рабочий день у рядовых иситов (а Милицер никем иным быть и не может) заканчивался в двенадцать, потом шёл свободный график, то есть ещё четыре часа работы, но не в иситской, а на патруле. Ходить по своему району, проверять, не забрёл ли кто-нибудь куда не надо, выписывать штрафы… Скучная работёнка, меня бы не прельстила. Но что иное может в нынешнее время делать человек с призванием воина? Следить за порядком…

Раньше Милицер патрулировал конкретно к-сектор, и я полагал, что, вернувшись к бывшей работе, он тоже будет патрулировать его. Но, когда я, наконец, углядел знакомую фигуру в чёрно-красной форме, появившуюся возле калитки, с удивлением отметил, что она направилась в сторону моего дома. «И чего удивляться? Он же знает, кто на самом деле Лиан и где он живёт. Интересно только, почему ещё не растрезвонил всем? Наверное, потому, что ему никто не поверит, и он никак не сможет доказать».

Размышляя о подлой душонке Милицера, я двигался за ним. Он шёл вдоль дороги, высоко подняв воротник и зажав под мышкой папку. Наверняка обход будет проводить.

Я не ошибся, потому что Милицер зашёл в первый подъезд первого дома из ю-сектора. Но этого мне было не нужно.

— Стоять, — под нос пробормотал я и ворвался в дом следом за иситом. Когда мы подошли близко к ю-сектору, я сократил расстояние между нами до нескольких шагов, и поэтому успел схватить входную дверь за ручку, прежде чем её захлопнул кодовый замок. И хорошо, что успел. Иначе пришлось бы ждать, пока Милицер закончит свои похождения. Я не очень-то хотел мёрзнуть.

— Кажется, вы хотели мне что-то сказать, — заметил я, когда дверь захлопнулась. Милицер не успел ещё нажать на кнопку звонка в первую квартиру и удивлённо повернулся ко мне.

— Я?

— Ты, ты! — я грозно наступал на него. Со всеми я всегда разговаривал максимально вежливо, даже если мне кто-то не нравился. Но с Милицером церемониться не хотелось. — Руку убери.

Наверное, исит хотел нажать на кнопку звонка скорее назло мне, чем действительно спастись от моего праведного гнева. Но я уже сжал его запястье в своём кулаке. Милицер попробовал закричать, но я закрыл ему рот.

— Думаешь, красиво будет смотреться орущий и вырывающийся исит, которого юнэми ведёт как какого-то преступника.

— М - м — ммм! — сказал Милицер.

— Да, не юнэми, — подтвердил я. — Но поди это докажи! Так что, дорогой Милицер, хочешь — ори, хочешь — нет, а я тебя забираю, и никто мне помешать не сможет.

С этими словами я передвинул свою ладонь к его шее и сжал, так, чтобы он не мог вырваться. Правда, секунд пять Милицер всё же дёргался, словно эпилептик, но потом понял, что это бесполезно. И, как ни странно, замолчал. Раньше-то он всегда первым лез в драку, и не боялся получить сполна. Может, и не очень-то верил тому, что обо мне говорят. Например, про вырванные ноги (и откуда этот слух взялся? Неужели из-за дядьки, который поскользнулся, упал и сломал ногу, а потом заорал «Лиан!», да так, что весь город, наверное, слышал. Но я просто рядом оказался тогда, шёл в магазин! И откуда меня этот мужик знал?). И я даже догадываюсь, в чём причина. Я никогда не делал ничего зверского, ничего того, что о себе слышал. Но Милицер немного ошибся, думая, что раз я этого не делаю, значит, не способен.

— Меня шантажировать не удастся! — нервно хихикнул Милицер, когда мы подходили к моему дому. Наверное, он подумал, что я буду держать его на цепи, как Иерарха.

— Мил, у тебя всё равно ничего нет, смысл в шантаже? — усмехнулся я, открыл дверь и втолкнул парня внутрь. — А у меня есть гораздо более могущественные покровители, которые дают мне то, что мне надо.

— Иерарх вряд ли что-то тебе даст.

— Да ну? А почему даёт до сих пор? — мы вошли в лифт. Милицер помедлил, но я втащил его за шиворот. — Мил, не стесняйся, я тебя, между прочим, на чай зову. Возможно, последний.

— Ты скотина!.. — прошипел Милицер. Я согласно кивнул.

— Мне говорили об этом. Но я решил исправиться — у нас будет милая беседа перед тем, как тебя заберут иситы. Между прочим, из твоего же патруля.

— Если ты не забыл, я тоже исит!

— О да, я помню! — я извлёк из кармана ключ и отпер дверь, не выпуская, впрочем, воротника Милицеровой куртки. — Ты намекаешь на то, что сильнее меня в несколько раз? Да я знаю… а толку?

Мы вошли в квартиру. Милицер ни разу здесь не был, поэтому сразу стал осматриваться.

— Чего ж три комнаты не потребовал? — криво усмехнулся он. — Многовато для тебя?

— Три — дорого. Ты не стесняйся, снимай куртку. Ты у меня надолго, — я демонстративно опустил ключ в нагрудный карман рубашки, предварительно повернув его в замке. Моя дверь была именно такой конструкции: при желании запирается так, чтобы нельзя было открыть с другой стороны.

— Что тебе надо? — выпрямился Милицер. Нет, Мил, безрассудная смелость — не смелость. Вот если ты знаешь, чего именно стоит бояться — тогда ты храбр.

— Иди в комнату, там объясню, — устало проговорил я, скидывая куртку. Милицер раздеваться не спешил. Да что такого страшного в моей квартире, от чего может защитить куртка? Рена тоже вчера боялась с ней расставаться.

— Идём! — повторил я уже настойчивей. Милицер не двинулся.

— Ну, как скажешь. Только потом не ругайся, — я наклонился к тумбочке и выдвинул нижний ящик. Звякнула цепь. Я хранил её специально для непредвиденных случаев.

Всё-таки иситы не отличаются особым умом. Милицер отвёл ногу в массивном сапоге назад и со всей силы саданул меня куда-то в область колена, а потом двумя кулаками обрушился на мою спину. Я не шелохнулся. Вытащил цепи, ногой задвинул ящик и выпрямился.

— Ты, кажется, чего-то до сих пор не понимаешь. Я уже не шучу. Последняя наша битва была показательной, для людей, чтобы они ничего не заподозрили. И падал я от твоих ударов не потому, что не могу иначе, а чтобы тебя не расстраивать, — я смотрел на Милицера с нескрываемым сочувствием. — Сейчас-то уж включи мозги. Ты ничего не можешь мне сделать.

Выражения глупее я ещё не видел. Милицер старательно делал вид, что что-то понимает и лихорадочно соображает, при этом я отчётливо видел, что он слегка изумлён. Такого он от меня точно не ожидал, ведь раньше я ни разу не сопротивлялся.

— И правда железный! — вырвалось у него.

— Крепче, — уверил его я и легонько подтолкнул к двери в комнату. На этот раз он повиновался сразу, даже не стал спорить, когда я велел ему сесть на диван, а сам развалился в жёлтом кресле.

— Милицер, ты убил Маднотора Векорана?

— Ты придур…

Взмах руки, свист цепи. Форменная штанина на колене Милицера порвалась и тут же пропиталась кровью.

— Да ты псих! — взвыл Милицер и схватился за колено.

— Я спросил: ты убил Маднотора Векорана?

— Ну, я, и что с того?!

«Да ты, я смотрю, не очень-то умён… стоп, я, кажется, это уже знаю».

— А то, что убийц сажают в тюрьму. Кому знать, как не тебе, потомственному иситу.

— Иситов других не бывает! — язвительно заметил Милицер, всё ещё держась за колено. Я задумчиво посмотрел на кровь и вышел. За аптечкой.

— Держи. Перебинтуй колено, и в следующий раз отвечай правду.

Милицер собирался расстегнуть брюки, но покосился на меня.

— Да снимай уже, с ними ты не сильнее. И перестань дёргаться, ты всё равно ничего сделать не сможешь.

— А что ты сможешь? — проворчал Милицер, стягивая куртку.

— Я позвоню в иситскую-4 и сообщу, что у меня в квартире убийца. Они тебя арестуют.

— Ты не докажешь!

— Ты докажешь. Ты ведь обещал говорить только правду, — я склонил голову набок.

— Да что ты можешь, тебя никто и слушать не станет! — закричал Милицер. — Я вызову своих, и они скрутят тебя за покушение на исита!

— Скрутят? МЕНЯ? — я расхохотался. — Милицер, хочешь, покажу фокус? — я закатал штанину выше колена и со всей силы врезал по ней цепью. Несколько раз. — Видишь? Я ничего не боюсь. Меня нельзя убить и даже поранить, и сдвинуть с места тоже нельзя, если я не захочу.

— Тогда я расправлюсь с твоими друзьями! — прошипел исит.

— Ага, прямо сейчас их всех убьёшь. Или, может быть, ты прикажешь знакомым иситам убить их? Вот было бы интересно! — я задумчиво поглядел в потолок. — Да раздевайся ты, не бойся. Вот, видишь, я отодвинулся и руки за спину заложил.

Милицер всё-таки расстегнул штаны и снял их. Закатать не получилось, потому что форма была слишком узка. Затем раскрыл аптечку и принялся за обработку раны.

— Так что, звоним? — поинтересовался я, вытаскивая из кармана телефон.

— Куда? — буркнул Милицер.

— В иситскую-4. Ты забыл?

— И как ты им объяснишь, что я у тебя, да ещё с окровавленным коленом? Скажешь, что ты решил, что я убил Маднотора, и притащил сюда? А потом пытал меня и вынудил признаться?

— Да ты сам скажешь, что это ты, — спокойно ответил я. — И потом: мне-то что? Ну, не поверят. Так я ж докажу, — я нажал на кнопку телефона.

«- Милицер, ты убил Маднотора Векорана?

— Да ты приду… — металлический звон. — Да ты псих!

— Я спросил: ты убил Маднотора Векорана?

— Ну, я, и что с того?!»

— Ты записал? — глаза исита загорелись гневом. Но что он мог ответить? Убивать людей нехорошо, в его возрасте уже пора бы это знать.

— Ты ответишь мне!!! — зашипел парень, и взгляд его был грозен, а выражение лица — воинственно. В то время как сам он был довольно-таки жалок, без штанов и с перебинтованным коленом. Хотя… телосложение у него крепкое и мускулов хватает.

— Штаны надень, — вздохнул я. — Не надо, чтобы коллеги видели тебя таким.

Глава 6. Бегство

— Мам, а потом? Через неделю? Поедем? — спрашивает сестрёнка, сидя у мамы на коленях. Мы с папой стоим рядом и держимся за поручни. Автобус немилосердно трясёт, и люди то и дело поминают нехорошим словом бога, который создал такие дороги (никто не знал, кто из богов это сделал, поэтому имена не упоминались).

— Поедем через месяц, когда зарплату получу, — отвечает мама. И правда: мы не были так богаты, чтобы ездить на рынок за покупками каждую неделю.

— Ну, ма-ам! А кубики? Ты обещала!

— Сходишь с Лианом в магазин и выберете, — успокаивает мама девочку. Я смотрю в окно.

Сегодня ночью Иерарх встречается с каким-то очередным тёмным типом. И если пойти на эту встречу для того, чтобы увидеть Иерарха, можно потерять семью. За ними, несомненно, следят, и могут уничтожить по одному только слову. Что, что делать?! Если не пойти, придётся работать на него и дальше, и, возможно, убивать людей…

Нет!!!

Но как иначе?!.

— Мам, — начала сестричка, и вдруг послышался ужасный грохот. Глаза заволокло туманом, потом я почувствовал, что меня что-то бросает в воздух, я пару раз ударился об асфальт, и мне на голову упала какая-то железяка. Не медля я выбрался из-под неё и огляделся. Везде дым, крики… кровь? Конечно, разве может такой взрыв обойтись без крови! Только ведь…

— А-а-а!!! Спасите!!! — визжал кто-то над ухом. Я пошёл на звук, и вскоре разглядел мёртвого человека, а рядом с ним — отчаянно голосящую женщину.

К чести врачей, они приехали очень скоро, настолько, что я даже не успел найти родителей в жуткой куче, в которую превратился автобус. Я и боялся искать, и в то же время старался сделать это быстрее. Ведь может быть уже поздно…

И я их нашёл. Маму и папу. Правда, они были уже слишком далеко, чтобы вернуться в мир живых. Эта картина часто стоит у меня перед глазами в снах, и тогда я просыпаюсь в холодном поту, а потом всю ночь не могу заснуть и борюсь со слезами. Я же выжил! Почему? Разве я был достоин жизни больше, чем они? А сестра, человек, ещё толком даже не повидавший мир?

Я не стал подходить близко к телам родителей, потому что помочь им было уже нельзя, а я не хотел запомнить более ужасную картину, чем уже видел. А что запомню, в этом я не сомневался. Поэтому стал исследовать обломки с целью найти сестру. Некоторые лежали на дороге, некоторые — на обочине, кое-какие детали (и люди) улетели даже в лес. Туда-то я и собирался пойти, когда услышал голоса врачей.

— … ещё жива. Требуется немедленное переливание…

— Успеть бы довезти. Слишком серьёзная рана, может не дотянуть…

Я глянул в сторону и увидел носилки, которые водружали на коляску. Маленькое тельце в чёрно-серо-бордовом окровавленном платье принадлежало моей сестре.

— Возможно, здесь есть выжившие родственники. Если бы они согласились…

Я отшатнулся от медицинской машины, как от чумы. Выжившие родственники… я, то есть. Но что я смогу сделать? Я ведь даже не знаю, какая у меня группа крови… А если бы и знал — что толку? Скажу, что согласен отдать кровь сестре, доктор достанет иголку, и… нет-нет, здесь это совершенно неуместно, им нужно людей спасать, а не феноменами всякими заниматься.

Нужно подойти… сказать… что? Что я брат? А какая у вас группа крови, брат? Не знаю. Давайте проверим…

Стоп!!! Хватит!!! Я хочу её спасти!!! Но…

…не могу…

— … кровь остановили, но нужна ещё.

— Нельзя везти, нужно ждать следующей машины. У нас ещё есть раненые.

— Много?

— Пока двое. Нужно ждать…

— Лиан… — этот голос раздался во мне как гром, хоть она была далеко и говорила почти шёпотом. Я сорвался с места и бросился к машине скорой. Подбежал, схватил маленькую ручку с пластмассовым колечком, которое мы купили сегодня на рынке, склонился над ней. Я видел только лицо, ниже старался не смотреть. Щёки испачканы, на носу какая-то сажа, царапина возле брови. И нет слёз. Почему-то я понял, что она не выживет, и сейчас я вижу её в последний раз.

— Лиан… мама… — она пыталась что-то спросить, но не смогла. Закрыла глаза. Я сжал руку: думал, что всё, но глаза вновь открылись.

— Я тебя люблю, — прошептал я и прижал её ручку к щеке. К моей сверхпрочной щеке, по которой текли слёзы, смешиваясь с копотью и пылью.

— И я…

— Молодой человек, вы отец? Ваша дочь может умереть, ей срочно нужно…

Я понимал его слова, но забывал сразу же, как только он их произносил. Несколько секунд смотрел на сестру, которая ещё дышала, но глаза её были закрыты. Я проклинал всё на свете и молил богов, чтобы они сохранили ей жизнь. Я видел только её лицо, и смотрел, смотрел, надеясь, что таким образом задержу её здесь чуть дольше. Повернулся к доктору я только тогда, когда он схватил меня за плечо. Вид у меня был как у мёртвого, поэтому доктор воззрился на меня изумлённым взглядом, но всё же спросил.

— Дочь? Ей нужно…

И он надеется. Я ведь здесь, и могу стать рукой, которая вытянет сестрёнку на поверхность. Могу отдать часть своей жизни, чтобы продлить другую. Но как, как ему объяснить, что я хочу отдать ВСЁ, но не могу НИЧЕГО?! Все видят только то, что происходит, голые факты, а о том, что мы при этом думаем, чем руководствуемся — совершенно не знают. Что толку, что я скажу «Хочу, но не могу». Поверят только во второе.

— Молодой человек…

— Хватай, раз, два, три!

— Стойте! Вы же…

— … моя машина? Она была…

— … не беспокойтесь, скорая уже здесь.

— Ваша машина разбилась? Где…

Эхо в голове. Обрывки голосов, бегающие туда-сюда люди… Меня приняли за одного из шофёров, которые были вовлечены в аварию. Кажется, доктора первое время пытались меня удержать и что-то спросить, но я не помню ничего конкретного, только хаос. Хаос и личико моей маленькой сестры. Тогда мне казалось, что они все расплачиваются жизнью за эту мою неуязвимость. Все: Бус, Илин, родители… Если бы я нашёл того, кто придумал этот ужасный перевес, если бы я мог узнать, зачем это всё…

Вечером я вернулся домой. Честно говоря, не помню, как. Наверное, пешком дошёл, а может, и на автобусе… Опомнился я только тогда, когда хлопнула закрывшаяся дверь. Прошёл в комнату, сел на диван и долго сидел, глядя в одну точку. Потом додумался включить телевизор.

Всё было сделано очень оперативно.

— …семнадцать человек погибли, трое были ранеными доставлены в больницу, но все скончались от потери крови…

— Прости!.. — прошептал я и заплакал. Надеялся, что умру, но потом вспомнил, кто я, и закричал. — Ненавижу себя! Ненавижу!!!

Позже я много думал об этом, но от чувства вины отделаться так и не смог. Я виноват уже в том, что родился Лианом, что изначально получил какое-то преимущество в жизни, которое мне эту жизнь перевернуло и сломало, и в том, что я ничего не могу сделать для других. Только для себя.

Именно в эту ночь я отправился к Иерарху и излил на него весь гнев, который у меня накопился, и тогда же убедился, что мои нервы почти так же крепки, как я сам. Потому что не бил и не истязал своего самого ненавистного врага, сам не знаю, почему. Может, из-за моего неприятия насилия в любой форме, из-за которого у меня и были разногласия с Иерархом? Мой гнев прошёл уже на следующий день, остались только усталость и тупая боль, и они остались навсегда. Какой смысл в жизни, если тебе суждено всегда быть одному? И зачем я вообще нужен?

«Не был бы один, если бы не Иерарх!» — шептал внутренний голос, и я понимал, что он отчасти прав. Так получилось, что я попал во все возможные экстремальные ситуации и несчастные случаи, о которых все знают, но лишь понаслышке. Каждого предупреждают: «Не делай то, иначе это…», «Не делай это, иначе то…» Всех учат, как себя вести, когда вокруг отравляющий газ, когда рядом человек с повреждённой артерией, когда пожар… но все ли встречают эти ситуации в жизни? Нет. И не задумываются о них, пока не встретят. Вот и я не думал, что мне может понадобится защищать кого-то, кроме себя, и что будет иметь значение моя кровь, которую никак не извлечь, даже если я захочу. Но у меня всё получилось не как у всех, а наоборот. Кажется, нет такой ситуации, в которую бы я не влипал. А всё потому, что родился Лианом и вёл себя, как скотина. Потому что пошёл на работу к Иерарху. И виноват во всём этом лишь один человек.

Я.

Я вошёл внутрь и огляделся. Тусклая лампочка, старый стол в углу, за ним — молодая женщина с собранными в пучок светлыми волосами и в сером пиджаке. Она приветливо улыбнулась мне.

— Здравствуйте. Вы хотите сделать заказ?

— Да, — кивнул я и покосился на широкую дубовую дверь с надписью «Мастерская». — И много чего.

— Я могу порекомендовать очень опытного мастера, Синин Керимау. Он прекрасно шьёт для мужчин, — предложила девушка.

— Спасибо большое, но мне нужен конкретный мастер, — отказался я. — Не уверен в фамилии, но — Рена. Кларена…

— Кларена Атау, — девушка внимательно посмотрел на меня. — Но она ещё ученица…

— Ничего, главное, я знаю, как она шьёт, — улыбнулся я. Девушка странно покосилась на меня (наверное, ей рассказали, что вчера Рену провожал Сам Лиан, а Рена, как я и советовал, не отрицала, поэтому сейчас любой, кто интересуется девушкой, подозрителен), затем сняла трубку допотопного телефона и набрала пару цифр.

— Рена, свободна? Тут к тебе клиент.

Через пару секунд тяжёлая дверь отворилась, и из мастерской вышла девушка невысокого роста и в сером платье. Её светлые волосы были собраны в хвост, длинная чёлка прихвачена заколкой, а синие глаза смотрели то ли со страхом, то ли с надеждой… Я умилился. Вот эталон образа «невинность». Почему-то подумалось, что она будет отличной хозяйкой в доме и прекрасной женой.

— Привет! — я подошёл к ней и протянул руку. Она несмело пожала её, всё ещё с испугом глядя на меня. — Слушай, тут такое дело: нужны шорты, джинсы и две майки, к понедельнику. Нет, даже к воскресенью. Сколько стоит?

— Она не успеет пошить, — влезла регистраторша, но я проигнорировал её.

— Ну… смотря какие… — замялась Рена.

— Давай обсудим подробнее, — улыбнулся я. Девушка кивнула и увлекла меня в мастерскую.

Это было большое помещение с высокими потолками, возле правой и левой стен — рабочие места, отгороженные друг от друга фанерными перегородками. Посередине образовывался коридор, по которому мы прошли к крайней слева кабинке. Противоположное рабочее место занимала девушка в чёрном платке, которая сейчас что-то увлечённо строчила на машинке. Но, как только мы оказались рядом, она оторвалась от своего занятия и с интересом покосилась на нас.

— Здесь все думают, что ты у меня вместо Мада, — вздохнув, прошептала Рена, усаживаясь на стул. — Мол, сперва один из высшей касты, потом другой… как будто я… шлю…

— Рена, перестань! — я взял её за руки и присел перед ней на корточки, глядя снизу вверх. Да, со стороны Рениной коллеги получилось очень откровенно, поди теперь докажи, что я всего лишь друг. Впрочем, не надо ничего доказывать. — Ты же знаешь, что он — лучший? — девушка кивнула. — Ну вот. Я в этом с тобой полностью солидарен, тебе предлагаю только дружбу. Возьмёшь? — я протянул руку ладонью кверху, делая вид, что на ней что-то лежит.

— Ты хочешь со мной дружить? — Рена непонимающе смотрела на меня. — Но… скажи, Лиан, почему, мы ведь совершенно незнакомы…

— Ну, во-первых, ты провела у меня ночь, — хитро улыбнулся я. — И… знаешь, на свете так мало людей честных, преданных, искренних… и вообще хороших, за которых и жизни не жалко… Но когда их находишь, нельзя терять ни минуты. Я нашёл.

— Думаешь, я такая?

— Я уверен, — кивнул я. И… правда был в этом уверен. Мне достаточно было тех полусуток, что мы были знакомы, и взгляда её глаз. — А самое главное: тебе сейчас плохо, и я не могу оставить тебя в горе. Это будет просто-напросто предательством. Так что, друг мой, завалю я тебя любимой работой. Я тут рисунков принёс, нужно будет пришить…

Девушка смотрела на меня так, словно хотела спросить: «Это правда возможно, что люди просто так начинают дружить, когда их ничто не связывает и они слишком разные, без всяких корыстных целей?»

«Правда, Рена. Мне ничего от тебя не нужно, просто я хочу сделать что-нибудь хорошее. Впервые в жизни. Я искренне желаю, чтобы никто из людей не испытал того, что испытал я (кроме парочки личностей, но об этом умолчим)».

— Можешь громко называть меня Лианом и вести себя так, словно мы давно и близко знакомы. Пусть боятся, — подмигнул я Рене.

— И они будут думать, что ты — Лиан? — Рена покосилась на коллегу, и в её глазах что-то зажглось. Наверное, от природы правильная и послушная девушка, Рена раньше не знала, что можно делать мелкие гадости. Оказалось, можно.

— Они уже так думают, — кивнул я и решил, что не так уж плохо притворяться собой. — И ещё: я нашёл преступника, сейчас он в иситском изоляторе. Если хочешь его увидеть, я отведу тебя.

— Не надо! — ужаснулась девушка и уже спокойнее добавила. — Не хочу видеть этого ужасного лица. Буду молиться богу Кауру, чтобы он его наказал.

— Он исит.

— Тогда Иситу. Всем богам, — прошептала Рена. — Так это не Лиан?

— Нет, не он, — ответил я и поднялся. — Преступник просто воспользовался его именем. Подумай сама: кто будет искать и наказывать Лиана? На него свалить проще всего.

— Да… — эхом повторила Рена и подняла голову. — Ну что, будем снимать мерки?

— Давай, — охотно кивнул я. — Мне раздеться догола?

— Нет, — Рена смутилась. — Я сейчас Синина позову, зайдёшь к нему, он тебя измерит. Принято так.

— Ладно, — мне-то что, Синин так Синин. Главное, я принёс картинки одежды, в которую одевается Гордион. Нужно сделать из этого симбиоз средневековой и нормальной современной одежды. Уверен, что Рене понравятся новые фасоны — не всегда же шить для кауру одинаковые пиджаки и брюки!

Пятница оказалась веселее, чем я ожидал. Для начала, выглянуло солнце и температура поднялась до двух градусов ниже нуля. Двух! Придя в юнэмир, я первым делом расстегнул замок на своём белом свитере и улыбнулся. Возможно, получилось глуповато, но я не мог иначе. Сегодня я должен был узнать, какое место в конкурсе заняла моя заставка и заняла ли вообще.

Я взбежал на седьмой этаж и подошёл к двери нужного кабинета. Сейчас там должна быть жуткая суета, потому как надо решить, кто же всё-таки первый и чем он лучше второго. А даже если и не так, то всё равно в кабинете происходит что-то важное, потому что в коридоре не протолкнуться.

— Что здесь происходит? — спросил я какого-то парня, стоящего у самой двери. — Это очередь?

— Все хотят узнать, кто занял пять первых мест, но не пускают, — пояснил парень. — Интересно же: может первый курс в пятёрку попасть или нет? И вообще, нечестно первый с пятым ставить!

— А вы с какого?

— С третьего, — вздохнул парень. — В прошлом году пятый курс все первые места позанимал. Как жить?..

Парень начал причитать, потом пошли философские размышления, и я обошёл его, оказавшись прямо напротив двери.

— Не пускают, — заметила одна из девушек. Её подруги согласно кивнули.

— Но шанс-то есть, раз вы здесь всё-таки стоите, — заметил я.

— Нет, — покачала головой девушка. — Просто тут веселее.

— То есть вы все входили, и вас гнали в шею? — уточнил я.

— Да, мы — команда неудачников, — раздался голос с пола. Я увидел парня, который сидел, подперев спиной стену и вытянув ноги.

— Что ж, лучше уж я присоединюсь к вам, а то несколько выделяюсь из толпы. Пусть меня тоже погонят с позором, — сказал я и, набрав в грудь побольше воздуха, рванул дверь на себя.

— Нельзя, господа студенты, не входить, ведётся… — начал повторять кто-то уже явно не первый раз, но я не дал договорить.

— Студия Голока Зеркатана КЮИТО, нас интересует ваш конкурс. Возможно, победителям будет предложено сотрудничество.

— Вы кто? — спросила женщина, ещё три человека, сидящих за компьютерами, а также держащий в руках стопку бумаг парень, повернулись ко мне.

— Лиан Кансами, представитель КЮИТО, — повторил я. — Меня интересует информация о победителях, а именно: пять первых мест. Голок Зеркатан просил поторопиться.

— Что за ерунда? — сказал один из мужчин. Второй уже набирал номер. Судя по его хитрым глазам, он задумал что-то ужасное.

— Арикта? Здравствуй, я по делу. Конкурс уже прошёл, да… ожидаем… Слушай, свяжись с боссом своим, вопрос есть к нему важный. Да пришёл его представитель, Лиан… Лиан Кансами, информации жаждет. Спроси там…

Одна минута.

— Что? Лучший? А чего они рядовых не посылают? Ну, ладно… — мужчина положил трубку и растерянно уставился на меня. — Подтвердили…

— У меня не так много времени, — поторопил я. Вскоре передо мной лежал целый список, все пятьдесят мест. Первые пять были выделены жирным, потому что они считаются самыми-самыми и их целый год будут крутить по внутреннему каналу.

Исита была на шестом.

— Так-так… вот этого человека не учитывайте, — я схватил со стола карандаш и зачеркнул имя и фамилию лидера. Теперь все имена смещались на одно место вверх. Исита попадала в пятёрку. — Ему это незачем.

— Но это же… — попытался возразить парень с бумагами. Теперь все присутствующие столпились возле стола и склонились над ним, наблюдая за каждым моим действием. Ещё бы — не каждый день к ним приходят лучшие работники КЮИТО! (Вот-вот, если бы вообще работники).

— Удалите! — распорядился я, не слушая возражений. И лишь когда убедился, что всё сделано так, как надо, вышел.

— Ну? Что? Что сказали? Какое у тебя место? — набросились на меня стоящие под дверью неудачники.

— Да я и не участвовал, — пожал плечами я.

— Так… зачем…

— Для друга, — я улыбнулся. — Он на пятом.

— Пятом курсе? — удивился парень с философским складом ума.

— Пятом месте.

— Здорово! — восхитился он. — А как ты узнал?

— Да я сказал, что я из КЮИТО и что нам информация нужна, вот и всё! — весело ответил я и начал проталкиваться к лестничной площадке. Нужно было спешить — через десять минут объявят победителей и покажут все ролики. Все пятьдесят… нет, сорок девять… а может, и пятьдесят, чтобы никто ничего не заподозрил. Поставят кого-нибудь.

— Привет! — кинулась мне на шею Исита, когда я показался на третьем этаже. На нём, как и на любом другом, висел экран, и сейчас там шла какая-то муть.

— Приветствую тебя, о бог мультфильмов! — воскликнул я и закружил Иситу, норовя кого-нибудь ею убить. Опустив наконец девушку на землю, я узрел печального Ольта, который стоял возле меня, понурив голову.

— Чего буйну голову повесил? — поинтересовался я.

— Ай!.. — парень махнул рукой. — Сорок седьмое место, представляешь?! Чтоб им в бездну провалиться!

«Странно, что вообще занял», — подумал я, вспомнив мульты Ольта. Впрочем, чего ж удивляться — он же Ольт Каваран, сын декана…

— Уважаемые студенты! — провозгласили динамики, и наши взоры, как и всё остальное, обернулись к экрану. Там уже находился Элайт Каваран. — Сегодня все мы узнаем итоги самого важного и интересного ежегодного конкурса нашего факультета — Конкурса мультипликационного ролика!

— Интересно, почему конкурс проводится в начале года? — шепнула Исита, поднявшись на цыпочки и пытаясь дотянуться до моего уха. — Первокурсники ещё даже в учёбу влиться не успевают.

— Подстава, — пояснил я, наклоняя голову.

— Козлы, — хмуро подтвердил Ольт, который вообще-то не слышал нашего разговора, но был согласен с моим утверждением.

— А сейчас я с удовольствием объявлю наших участников, которые вошли в извечную пятидесятку, начиная с последнего места. Потом будет короткий перерыв, после которого вы узнаете настоящих победителей, чьи ролики буду мелькать на экранах целый год, до следующего конкурса!

Впрочем, ничего интересного мы не увидели. Я в который раз убедился в неоправданности присутствия ролика Ольта среди иных роликов, а Исита очень расстроилась и решила, что не прошла даже в пятидесятку.

— Я же говорила, надо было другой делать! — сокрушалась она, пихая меня в плечо. Потом стала бить меня сапогом по подошве ботинка. Я положил руку ей на плечо, и она тут же объявила, что у меня, несомненно, первое место. Я изумился и сказал, что если уж она не прошла, то мне вообще здесь нечего делать. Но тут начали объявлять победителей, и мы превратились в зрение и слух.

Не знаю, кто занял первые четыре места, но на пятом была объявлена Исита, которая тотчас же заликовала, что-то провозгласила и запрыгнула мне на плечи, веля нести её вперёд, да по дороженьке. Я привык к странностям подруги, хоть на меня и косилась вся группа, не понимая, как так можно и не такой ли я псих, как она. Я-то знал, что я такой. Я повёз её в аудиторию, где через двадцать минут должна была начаться пара.

— Ага! Жалкие лошади и угрюмые крестьяне! Пятое, пятое место! Девушка с синими волосами будет мелькать на экране весь год!!! — вопила Исита, пока аудитория была пуста и никто, кроме меня, её не слышал. Но когда туда вошли несчастный Ольт и утешающая его Дейтана, Исита села на предпоследнюю парту рядом со мной и успокоилась.

— Лиан, а ты что, правда не прошёл? — наконец дошло до Иситы. — Совсем? Но у тебя такие мульты… отличные просто! Как так может быть?

— Может, Исита, — вздохнул я и сделал вид, что сейчас пущу слезу (не говорить же ей, что отказался от первого места, чтобы протолкнуть её в пятёрку). Девушка тотчас же обняла меня и возрыдала на могиле моего таланта. А я издавал хлюпающие звуки и готовился рассказать ей, как наколол комиссию с КЮИТО.

После занятий я снова зашёл к Рене, убедиться, что у неё всё в порядке. Она сразу схватила меня и увлекла в свою кабинку, и уже там радостно сообщила, что Риобред и его дружки свято верят в то, что я — Лиан (ох уж мы их обдурили!) и что она с ним встречается. Рена стала легендой всего детского дома, её даже немного побаиваются. Девушку это забавляет, но она старается никого зря не пугать и упоминает о Лиане лишь тогда, когда это необходимо. Но есть и ужасная новость: через две недели Рене исполняется восемнадцать лет, и ей нужно срочно искать работу и место жительства.

— Ну, в этом больших проблем не возникнет, — успокоил девушку я. — Тебя выселят, и пока будешь искать новый дом, поживёшь у меня. Нет, меня это не стеснит. Нет, кресло не раскладывается, но спать будет где. Конечно без намёка! — ответил я на все жесты девушки, и мы засмеялись. Потом Рена опять погрустнела.

— Только где я найду работу?

— Рена, ты же отлично шьёшь! — воскликнул я. — Неужели никому не нужны такие работники! Вот, к примеру, салон «Дастар», в центре, я там один раз трусы покупал… дорогие, правда… но и зарплаты там повыше!

— Выпускницу детского дома, восемнадцатилетнюю — в «Дастар»? — Рена покачала головой. — Нет, мне нужно рядовое ателье, где-нибудь в крайнем секторе. И… и жить где-нибудь, — эти слова она сказала уже шёпотом.

— У меня много знакомых кауру, — уверил её я. — Сходим к ним, поговорим. Я думаю, кто-нибудь тебя примет.

— Меня одну. Только меня, а не с…

— С кем? — растерялся я. — Ты, похоже, мне не всё рассказала.

— Я… я беременна… — прошептала Рена и уткнулась мне в плечо. Я машинально погладил её по голове. Вот так новость! И как она будет жить? Одинокая мать, кауру… наверное, стоит напомнить, что в касте кауру на зарплату одного человека невозможно вырастить ребёнка. Однако это не главное. Закон запрещает неполным семьям кауру иметь детей. Таких случайных малышей забирают в детдом, чтобы они всех себя отдавали работе. Кауру рассматриваются только как механизмы для производства чего-либо, о том, что у них тоже есть чувства, стараются не вспоминать. Их сильнее всех притесняют. И пусть есть какой-то «Свод законов свободы кауру» — выражение «свобода кауру» приблизительно то же самое, что «деревянное железо». Полный бред. У кауру нет свободы, они стоят под нашим миром и держат его на своих плечах, каждую секунду всё глубже врастая в землю. Что касается меня — в моей семье было два ребёнка, и нас никуда не забрали, потому что семья была полной, кроме того папа трудился в две смены. А у Рены два выхода: или сделать аборт, или отдать ребёнка в детдом. Да уж, Лиан, старался-то ты старался, но что-то не видно, что она стала счастливее.

— Я не хочу, чтобы он жил, как я… — сквозь слёзы проговорила девушка. — Я не могу его убить… это же… мой…

— Как назовёшь? — прошептал я Рене на ухо, причём таким спокойным голосом, словно обещал ей паспорт туранэ.

— Мад… — сквозь слёзы ответила она. — Или Мади, если девочка…

— Вот видишь, я же говорил, что он не умер, — я поцеловал Рену в голову. — Нельзя умереть, ещё не родившись.

— Я не знаю, что мне делать, — Рена отняла голову от моего плеча и посмотрела мне в глаза. — Что для него будет лучше? Умереть?..

— Ни за что! — я нахмурился. — Это же часть Мада, и он останется здесь!

Рена удивлённо смотрела на меня. Я говорил так горячо, словно любил Мада не меньше, чем она. Но я не смутился, потому что чувствовать чужую боль так же, как свою — это и есть настоящее сочувствие. И оно у меня есть. Слышите, мои создатели, сломавшие мне жизнь и сделавшие из меня неуязвимую машину — ЕСТЬ!

Я сделал глубокий вдох, потом резкий выдох.

— Рена, ты, главное, работай и не думай об этом. Всё с тобой и ребёнком будет в порядке. Просто отлично. Слышишь? — Рена непонимающе закивала головой: наверное, очень уж решительный был у меня вид. — Я обещаю. Я приду… хм, вы завтра работаете? Нет? Что ж, тогда приноси все тряпки ко мне, будешь у меня шить… Стоп! Я не это хотел сказать. Я приглашаю тебя завтра на обед, но ты приходи раньше, когда захочешь, даже нет, я за тобой зайду. Будем шить и пиццу есть, помнишь, я тебе обещал? И фрукты, тебе надо много витаминов. Какой срок-то? — закончил я, наклонившись к Рене.

— Не знаю… Наверное, месяца два… Можно успеть…

— Рена! — я посмотрел чуть ли не в гневе. — Даже не думай! К врачу ходила?

— У нас свой врач, из дома, но я не хочу, чтобы он знал… — Рена опустила голову.

— Ладно, я что-нибудь придумаю. Вот что: часов в десять выходи к калитке и жди меня, я за тобой зайду, — я чмокнул Рену в щеку, весело улыбнулся и вышел. Надеюсь, она не станет что-нибудь предпринимать без меня. В конце концов, она просто юная трудолюбивая девушка, робкая и несмелая, но до нынешнего дня вынужденная всё делать сама. Но теперь в её жизни появился я, и пусть при странных обстоятельствах, неожиданно и непонятно с какой целью, но появился. И, я думаю, ей станет гораздо легче, когда она сможет опереться на моё могучее плечо. А могучее моего плеча вам не отыскать.

Признаюсь: я перестал думать о Рене сразу же, как только вышел из мастерской. Может быть, это неправильно и несколько пренебрежительно, но моим разумом всецело завладело время: пять часов. Я ждал этого часа, потому что именно тогда я узнаю, каково отношение Иерарха ко мне. Впрочем, я был почти уверен, что он не придёт, но должно быть подтверждение. Для меня это очень важно. Теперь-то он знает, каков я на самом деле (в конце концов, я взорвался в автобусе и не получил ни одной царапины, а также выбил стальную дверь), так что шанс встретить его всё же есть. А зачем это мне? Ну, там на месте и разберёмся…

Я сжал руки в карманах в кулаки и заставил себя не думать. Есть у меня такая проблема: когда что-то грядёт, я начинаю представлять, как оно будет, и какие могут быть варианты действия, и что случится в каждом из этих вариантов. По-моему не стоит думать вообще, пусть всё будет так, как будет. Так проще. Нужно думать о чём-нибудь другом.

Я прошёл свой двор, стараясь не смотреть в сторону канала, и быстро юркнул в подъезд. До назначенной встречи было ещё несколько часов. Лучше бы я остался в детском доме, там хоть было, кому меня отвлечь!

Впрочем, поглощение пиццы и фруктов под просмотр Неудачливого Боксёра с самой первой серии успокоило меня и перевело мысли в иное русло. В самое широкое русло моего мозга: русло мультфильмосозидания! Это слово я предпочёл бы писать с большой буквы, если бы оно существовало.

И, кстати, в понедельник я еду на Перионш, в Чойн! Еду! Рена подготовит мне шортики, джинсы и майки, чтобы я разгуливал по пляжу красавцем (надеюсь, там будет хотя бы +17R) — и всё! Билеты у меня уже есть, путёвочка, дорожная сумка… правда, старая и вся в пыли, но это не проблема.

Раздался звонок телефона. Теперь я уже не настораживался, когда мне кто-то звонил, потому что обменялся номерами со всеми одногруппниками. Мне иногда звонила Исита, чтобы спросить, собираюсь ли я прогулять первую пару (я только один раз прогулял, а она теперь постоянно спрашивает). Любил позванивать Ольт, чтобы спросить, что нам задавали (хоть нам почти никогда ничего не задают, да и учимся мы всего-то вторую неделю), и частенько, особенно по вечерам, после девяти, звонит Эл и рассказывает о своих похождениях. Мне всегда интересно: он только мне это рассказывает, или каждому из нашей группы? Потому что все хоть с ним и общаются, но сами рядом никогда не садятся.

— Аллло, вас интересует погода? — лениво протянул я пьяным голосом. С моим нынешним собеседником это было позволено.

— А что, плохая? — раздался из трубки радостный женский голос. — С утра солнце было! Ты чё делаешь?

— Пребываю в состоянии покоя, — сообщил я и поменял положение ног. Сейчас я сидел в своём любимом кресле и любовался стеной.

— У нас завтра тренажёрный зал открыт, — пояснила Исита. — Я хочу сходить, хоть посмотрю, что это. Говорят, он большой, и там всем хватит места.

— Нашего факультета? — уточнил я. Вообще-то я знал, что тренажёрные залы бывают, но никогда там не был. Помню, кто-то из моей прежней банды предлагал мне заняться своим телом, но я сказал, что моё тело меня вполне устраивает, и я не представляю, что ему ещё может быть нужно. Меня поняли. А сейчас я просто забеспокоился: а вдруг я там какую-нибудь штуку выкину? Например, штанга об меня сломается? Вот ужас-то!

— Да, только для изошников. В подвале нашего здания. Давай сходим, часов в 11. Я… понимаешь, со мной ведь никто не пойдёт из группы… — под конец запнулась она.

— Ты же со всеми общаешься!

— Общаюсь… я просто говорю иногда, а то, что у меня вид при этом счастливый, так это не показатель того, что наше общение близко. Просто я стараюсь не выглядеть несчастной, зачем? Так пойдёшь?

«А чтоб вас! Исита, ну почему ты не предложила пойти с тобой в магазин?!»

— Да, было бы прикольно… Только мне нужно хотя бы шорты… впрочем, может, и будут. Только давай не в одиннадцать, а позже.

— Отлично, давай в час! Как тебе?

— Тогда в час перед входом, — решил я. Исита согласилась, и я положил трубку. Вот всегда так! Думаешь: вроде всё, научился вести себя, как нормальный человек, разграничил все сферы жизни и знаю, как действовать в любой ситуации… ан нет — всегда найдётся ещё какая-нибудь ситуация, в которой я ни разу не был и которой, как следствие, боюсь! Вот и парадокс возник: ну чего могу бояться Я?..

Без пятнадцати пять я вскочил и пошёл натягивать куртку. Пойду погуляю возле канала. Будь что будет. Я просто пойду погуляю. На худой конец с Кэртом поговорю. Да и не жду я ничего особенного.

У меня есть привычка: я рассчитываю, сколько мне нужно времени на дорогу, и выхожу всегда, когда надо, но при этом всё равно приезжаю раньше. Возможно, я просто делаю слишком большой запас. Мне, честно говоря, уже недоело всегда ждать, и теперь я стараюсь выходить позже. А толку? Всё равно раньше приезжаю. И постоянно такое ощущение, что я опаздываю, хоть это и не так. Вот и сейчас: приду же минут за десять, а мне это совсем не надо! Так что можно походить кругами по прихожей, полюбоваться на себя в зеркало… Чтоб мне провалиться, если я опять выйду раньше!..

Вышел я раньше, и поэтому плёлся, как черепаха. Обошёл кругом к-сектор и вышел к каналу с другой стороны. Глянул издалека — вроде никого нет. Ни одного человека по всей длине дорожки. Как я и думал. Можно даже не ждать, не ходить вдоль канала туда-сюда, а сразу же отправляться домой. С железным настроением.

На моей стороне прогуливалась парочка кауру с детьми, на противоположной возле перил беседовали два каких-то типа, а на скамейке сидел мужик в сером, в чёрной шляпе. Я медленно шёл вперёд, собираясь свернуть на мост и отправиться домой, и заодно высматривая Кэрта, на всякий случай. Однако прошёл совсем немного и заметил, что человек в шляпе за мной наблюдает. Захотелось подскочить, схватить его за горло и заорать: «Ну что, Герен, попался? Сейчас ты умрёшь!!!», но зачем оправдывать ожидания человека, заподозрившего во мне Лиана. Я вскинул голову и собирался гордо прошествовать мимо, однако обнаружил, что мужчина… действительно Герен.

Он пришёл. Сам, без всякого повода. Потому что я позвал.

И что мне теперь с ним делать? Я-то продумал не все варианты! Рассчитывал на то, что его не будет на месте, и тогда я, возможно, пойду к Голоку, подниму все его связи, доберусь до ольто и найду Иерарха (пусть это казалось бредом, но для меня такие идеи вполне реальны). В таком случае ему не скрыться. Он что, догадался? У, туранэ!..

— Какая встреча! — притворно изумился я, конструируя на лице улыбку. Радости от того, что я увидел Иерарха, не было, но я чувствовал, что наша встреча — не простая. Он — на иголках, я — сам не знаю, зачем его позвал. А вдруг у него за каждым деревом убийца? Тогда будет действительно весело, и из сектора-4 уедут все жители, слышавшие выстрелы. — Герен! Давно не виделись. Как там твои ребята поживают?

— Неплохо, — тихим голосом ответил Иерарх. — Ты как?

— Жаловаться не на что. Ах, нет, как же я мог забыть… — я внимательно следил за Иерархом и выражением его лица. Хотел знать, как он реагирует на каждое моё слово, чтобы делать определённые выводы. Пока что он держался спокойно и вроде бы ничего не выражал, только смотрел очень серьёзно и слегка беспокойно. Но его можно понять… — Дружище Герен, мне надо упечь Милицера в кутузку. Нет, в каталажку. Можно и в острог. Или в темницу, если хочешь, это не столь важно…

— Ты ведь уже упёк, — усмехнулся Иерарх, но не очень искренне.

— Да, но срок ограничен, — я склонил голову набок. — Не пойми меня превратно, я не изверг — просто Милицер единственный, кто может помешать моей мирной жизни. А я её заслужил, — на этом предложении я поставил акцент.

— Я могу убрать его, — предложил Иерарх. Лицо из излишне напряжённого стало просто напряжённым. Наверное, его порадовал тот факт, что я не внёс его в список портящих мне жизнь людей. Но он, скорее всего, догадывался, что состоит в списке испортивших, и пусть список пылится в ящике, я ведь могу его достать.

— Герен, ты с кем разговариваешь? — ласково произнёс я и прищурил глаза. Герен опять внутренне сжался в комок (я его даже представил — красный такой и не очень приятный на вид).

— Пожизненно? — Иерарх приподнял бровь.

— Сам смотри, но чтобы я о нём не слышал, — отрезал я.

— Лиан, — Иерарх странно посмотрел на меня. — Можно с тобой поговорить?

— А зачем я иначе пришёл? — удивился я. И даже обрадовался, что он берёт инициативу в свои руки. Прекращать такой разговор (с самим Иерархом!) не хотелось, ибо когда ещё выдастся такая возможность? А что ему ещё сказать, я и не знаю. — Говори.

— Присядем?

Я хотел возмутиться и сказать, что на скамейке снег, но тут же убедился, что там лежит подстилка. А и предусмотрителен же один из самых страшных людей страны! Может, сейчас он будет просить меня уступить ему среди них первое место? Ну уж нет!

— Ты собираешься меня убивать?

— Странный вопрос, — пробормотал я. Он был задан каким-то доверительным тоном, словно и не было между нами того, что было. Иерарх что-то задумал.

— Я понимаю, и хочу попросить: если собираешься, сделай это сейчас. Надоело ждать.

— Ты ждал, пока я приду сам? — удивился я и потом рассмеялся. — Странный ты человек! А ты каждый день ждал? Я по пятницам не убиваю.

Вид Иерарха был такой забитый и жалкий, что я задумался. А может, он и правда весь этот год живёт в страхе и ждёт, что я приду за ним? Вон, из-под шляпы волосы седые торчат, а раньше их не было. И… пришёл ведь! А я знаю, как Иерарх любит жизнь, как он прячется от всего и всех, кто теоретически может нанести ему ущерб. Он пришёл не потому, что уверен во мне. Не потому, что знает, что я не стану убивать. Он побоялся, что если не придёт, тогда приду я, и наступит его последний день. Повернулся к страху лицом.

— Ты ведь знаешь, как я отношусь к убийствам, — уже серьёзнее добавил я. — Помнишь.

— Да, — вздохнул Иерарх. — Но ты можешь гарантированно сказать, что никогда никого не убьёшь?

— Нет.

Иерарх развёл руками. А что, мне ему гарантию давать, что ли? Пусть боится, мне ведь того и надо!

— Послушай меня, Герен, — я положил руку Иерарху на плечо, отчего тот дёрнулся, но кричать и вырываться не стал. — Я тебе могу сказать со стопроцентной уверенностью, — впрочем, могу дать двести, если хочешь, — что я не убью тебя никогда, если ты никогда не тронешь моих людей. Если ты не станешь портить мне жизнь, я не стану портить твою. Только не проси меня вернуть тебе всё, что ты мне дал — я и так потребовал слишком мало.

— Я и не собирался ничего возвращать, напротив, я дам больше если нужно… за жизнь не грех заплатить.

— Эх, ты, Иерарх… — я покачал головой. — Всю жизнь будешь таким… ты ведь не покупаешь у меня свою жизнь, ты заключаешь со мной договор: я тебя не убиваю, не сдаю властям, вообще тебя не трогаю, обращаюсь только если мне что-то необходимо, — ты же в свою очередь выполняешь эти требования — уж извини, это не просьбы — и это единственный путь нашей связи. Больше — никак.

Иерарх внимательно смотрел на меня, видно, ждал, что я ещё скажу. Судя по его взгляду, мои слова его удовлетворили. Может быть, он шёл на встречу ко мне с уверенностью, что я его убью. Ведь лучше пойти на смерть, зная, что тебя ждёт и когда, чем сидеть и ждать, превращая каждую секунду в вечность.

— Тебя устраивает?

Иерарх медленно кивнул. А пока он кивал, я вспоминал, что бы ему ещё сказать, не то забуду и потом пожалею.

— Знаю, что ты хочешь спросить: как же слежка? Ну, что я могу поделать — следи… только вот что: никаких камер и микрофонов в моей квартире или в квартирах моих друзей и знакомых. Если ты помнишь, я вообще запретил их трогать. Никакого прослушивания моего телефона и тому подобных штучек. Хочешь — отправляй целые наряды своих приспешников, пусть караулят меня на улице, пусть записывают в блокнотик, что я ел в кафе и с кем. Но если хоть как-то сунешься в мою личную жизнь… впрочем, я отошёл от темы. Мы с тобой увидимся ещё, например, на моей свадьбе?

Иерарх широко открыл глаза. Что-то он неразговорчив сегодня.

— Да нет, я же не сказал, что через месяц. Когда-нибудь… Ты же не планируешь в ближайшие лет пять помереть?

Иерарх с энтузиазмом замотал головой, потом взял себя в руки и опять принял вид уверенного в себе мафиози.

— Да, и смотри: если я вычислю хвост, могу отрубить, — напоследок добавил я и улыбнулся своей белозубой улыбкой. «Мне б клыки ещё — вообще был бы образ из легенд! Хотя я и так уже в легенде, причём в живой».

Нет, ну надо же! Поговорил с Иерархом! Просто так взял и поговорил! Хвала великим богам… хотя при чём тут они? Ну да неважно — хвала богам, хвала моему юнэмиру и забору, мимо которого я сейчас иду! Потому что когда я вернусь из Чойна, для меня начнётся новая жизнь!

Да, знаю, я немного блефовал, ведь на самом деле если Иерарх подсунет, к примеру, в раковину дома у Иситы микрофон, я его не найду. Но пусть верит, что найду. Он знает достаточно, чтобы бояться меня, а я, пользуясь этим, слегка угрожаю.

Но ведь не это главное! Теперь я свободен! Уж не знаю, насколько я разбираюсь в людях, но я точно знаю, что Иерарх выполнит то, что обещал. Уже то, что он пришёл, говорит о многом. И… да уж, сложно выразить мысль, когда их у тебя миллионы. Но ничего — вот поработаю над мультом, поем, посплю — и голова сразу станет ясной!..

О… как я мог забыть?! Завтра — в тренажёрный зал. А ведь моих лианских особенностей никто не отменял…

Дома я как засел за компьютер в компании невидимого рыцаря Гордиона, так почти всю ночь там и просидел. Зато завершил наконец эпизод с беседой и перешёл к главному — ходьбе по дороге. Ходьба — самое простое, что может быть в мультах. Так я думал раньше. Это так и есть, если ваш герой — палка с руками и ногами. А если это человек, и вы хотите дать ему свои особенности — например, плавность движений, или прихрамывание на левую ногу — тогда это на полдня работы. Но у меня оставалось всего полночи, и их я решил потратить на сон.

— Ты чё, сдурела?! Какое замуж? Ты хоть понимаешь, на что идёшь? Тебе ещё нет шестнадцати, а ты собираешься стать женой и, может быть… матерью?! — орала на меня какая-то крупная женщина в бигуди и розовом платье, напоминающая вахтёршу нашего юнэмирситета. Я стоял, вжав голову в плечи, и молчал. Мне было не по себе.

— Я ещё раз повторяю: ты сдурела?

— Нет… — пролепетал я женским голосом и заволновался. Интересно, в каком же я платье?

— Посмотри на себя! Тебе вообще не идёт белое, в подвенечном наряде ты будешь смотреться как обезьяна!

— Но мама… — зачем-то попытался возразить я, но женщина завопила ультразвуком.

— Никаких мама!!! Завтра идём в театр, и ты пойдёшь в чёрном и закроешь лицо вуалью. Эх, за что бог даровал мне такую страшную дочь?

Я глянул в огромное зеркало в два моих роста и ужаснулся. Я был одет в белое платье, которое, несомненно, на девушке сидело бы хорошо, а на мне, нелепом мужике с глупым лицом… и стоял я в такой позе, словно готовился защищаться. Кроме того, в руках у меня была швабра.

— Оставь куклу и иди убирайся в комнате, — приказала мне мать (вот ужас-то, а ведь для кого-то вахтёрша и правда мать!) и удалилась. Я покосился на швабру, потом опять на себя. У меня на голове был парик, похожий на пучок белых ниток. Я протянул руку, снял его… и воззрился на свою абсолютно лысую голову.

— Хм, — проговорил я. — Я — лысый.

Ничего не изменилось. Всё то же нелепое белое платье с дурацкими пышными рукавами на моих мужских плечах, растрёпанный парик в руке — и лысая голова.

— Я - лысый! — на этот раз с гордостью провозгласил я и стал любоваться на себя в зеркало. Вдруг моё лицо стало приобретать фиолетовый оттенок, шея — вытягиваться и становиться длиннее, на ней отчётливо проступил кадык. Вскоре моё лицо заняло всё зеркало, улыбнулось мне широким ртом с двумя чёрными зубами и радостным баском произнесла:

— Я - Лысый!

Вот тебе и раз. Мои сны всегда печальны, потому что так или иначе связаны с прошлым. Но сейчас почему-то приснилась какая-то ерунда, символизирующая… будущее?

Я сел на кровати и помотал головой. Так что же, у меня в будущем будет фиолетовое лицо и два чёрных зуба? Спасибо, великие боги, но ваш вещий сон мне не понравился.

А вот существо — даже очень. Забавное. Назову его Лысый. Только вот… какой у него будет пол? Вроде как это я, выходит, мужчина. Но ведь в платье, и в роли женщины… да, сложно. Подумаю об этом на досуге.

До звонка будильника оставалось пять минут (я поставил его на девять), и я отключил его. Завтракать не стал, потому что решил сделать это вместе с Реной. Я успел ещё раз просмотреть то, что сотворил вчера, убедиться, что получилась полная ерунда (я всегда убеждаюсь в этом после второго просмотра, а после третьего убеждаюсь в обратном), записать в тетради «Лысы» и нарисовать существо из сна.

И уже без двадцати десять я был у калитки.

Наверное, у Рены тоже была такая проблема: приходить раньше, чем надо. Судя по её красному носу, ждала меня она уже давно. Я радостно помахал ей рукой и взял под локоток, потому что сомневался, что сама она сможет сдвинуться с места. Девушка напоминала вросший в снег памятник швее — с чемоданом в руках, сосредоточенным взглядом. И в моих перчатках.

— Ну как, тёплые? — поинтересовался я, усиленно игнорируя взгляды из многочисленных окон и из-за углов.

— Отличные… — довольно произнесла Рена. — Они такие мягкие внутри… хорошо, что коричневые, нам такой можно.

— Чёрный, серый, коричневый, белый по праздникам, все тёмные тона, не больше трёх цветов одновременно, — вспомнил я. Сам я в детстве старался одеваться в чёрное, чтобы не было проблем ни у меня, ни у родителей. А когда исполнилось восемнадцать, то есть я стал полностью совершеннолетним и за свои поступки отвечал сам, начал изредка нарушать правила. Например, один раз мы с ребятами забрали у мальчишки-юнэми красную майку, и я в ней ходил. Пять дней, пока меня не остановил исит и не решил оштрафовать. Я тогда милостиво согласился расстаться с майкой, но только если он сам с меня её снимет. Штраф, так уж и быть, я согласился не выплачивать. Исит (вероятно, новенький) возмутился, но я спокойно стоял перед ним и предлагал отобрать майку. Сперва исит хотел меня схватить, но через некоторое время понял, что проку нет, и принялся стягивать майку. А я был не против, только не способствовал этому. Стоял и не шевелился. Согласитесь, сложно снять майку с человека, который стоит, уперев руки в бока. В итоге исит всё же снял её, но порвал боковой шов. Тогда он плюнул и ушёл, и зарёкся иметь дела со мной.

— Да… ты знаешь законы кауру? — Рена удивлённо посмотрела на меня.

— У нас в юнэмире библиотека хорошая, там любой закон можно найти. Я всеми кастами интересуюсь, — ответил я. И, главное, ни в одном предложении не соврал!

— Я тоже книги люблю читать, — сказала Рена. — Особенно фантастические. Про миры, где все равны и никто никого не угнетает… Юнэми ведь тоже чувствуют какое-то угнетение, иначе не писали бы таких книг. Знаешь, кого я люблю больше всего?

— Кого?

— Коэнент Мертинами, я прочла все его книги! И «Вечность смертных», и «Суровый», и «Три бога и один человек»… замечательные книги!

— Ага, «Суровый» — это где один парень спасал мир от зла, но никогда не улыбался, — вспомнил я.

— Неправда, один раз он улыбнулся, в конце!

— Это для пущего эффекту, — махнул рукой я. — А так — ни разу.

— Зато он добрый был…

— А мультики ты любишь? У вас вообще телик есть в доме?

— Да, есть на каждом этаже общий, — кивнула Рена. — И ещё у воспитателей, не у всех. Но я последнее время их не смотрю вместе со всеми. Я вообще стараюсь держаться одна. Знаешь… кажется, они меня боятся, — девушка хитро посмотрела на меня и улыбнулась. — И правда: сработало!

— А то! — я расплылся в улыбке и произвёл рукой какой-то жест. Мне показалось, что получилось красиво, и я повторил, внимательно присматриваясь к руке, но заметил, что Рена подозрительно косится на меня, и резко засунул руку в карман, виновато кашлянув. — Я… это… ты не обращай внимания, я псих немного… бывают у меня заскоки…

— А, это! — Рена облегчённо махнула рукой. — У нас полдома такие. Тарин ходит взад-вперёд по коридору и иногда бьётся головой о стены, Куласата вообще понять невозможно, он один раз сказал «едет по дороге пузатый грузовик» — мы и то радовались, что смысл есть. Ещё Исит есть, так он себя настоящим иситом возомнил и требует, чтобы его устроили в иситскую-7. Не понимает, что имя — не призвание.

— Имя — не призвание, — согласился я и (хотел про себя, а вырвалось вслух) добавил. — Имя — проклятие.

— Проклятие?

— Ну, сама посуди, — я принялся за только что придуманные объяснения, хотя сперва меня прошиб пот, когда я понял, что сказал. Эх, благодарю богов, что наделили меня находчивостью туранэ! — По всему городу ходят слухи об ужасном Лиане. Парни спешно меняют имя, новорождённых детей так не называют. А я? Мне теперь что, удавиться, что ли? Моё имя — это настоящее проклятие. Все, кто со мной знакомятся, сразу спрашивают: «Ты тот самый Лиан… тот самый Лиан… ТОТ САМЫЙ ЛИАН…» Знаешь, как надоело?

— А ты соглашайся, говори, что это ты и есть, посмотришь, как они отреагируют.

«Да, хорошая идея».

— Да я всегда так говорю. Каждый раз. Меня уже тошнит от этого. Гляди — вот мой подъезд!

Наконец мы смогли спрятаться от мороза (несмотря на солнце и плюс два, тепло не стало), оказавшись в помещении. А когда наконец достигли квартиры, Рена не боясь сняла куртку и аккуратно повесила на плечики.

— Я тут шорты закончила и майку одну, только ничего ещё к ней не пришивала, — девушка наклонилась к чемодану и щёлкнула застёжками.

— А ты и не… Рена, ты чего чемодан здесь открываешь? Ты бы в комнату прошла, что ли… — я легонько пихнул её в спину и крикнул вслед. — Так ты не пришивай ничего, я новый рисунок произведу. Потом пришьём.

— Ладно, — раздался голос из комнаты. Я разделся и отправился на кухню, готовить обед. Ну, или завтрако-обед. Нужно было хорошенько подкрепиться перед тренажёрным залом.

— Семь минут, — довольно объявил я, появляясь в комнате и потирая руки. Рена стояла на четвереньках перед моей складной швейной машинкой, которую она разложила на полу, и смотрела на неё то ли с ужасом, то ли с отвращением, то ли с жалостью. Я замер в дверях.

— Ты что, машинку достала?

— Да, я… — Рена повернулась и хотела что-то заявить, но тут её взгляд стал виноватым. — Не надо было, да?

— Да нет, как раз очень надо было, но… просто она тяжёлая, и… ты что там так рассматриваешь?

— Это ты с ней так? — Рена опять покосилась на машинку, словно она была пациентом без рук и ног, а я — незадачливым хирургом. — Ты на ней шил?

— Ну, шил — громко сказано, — нервно хихикнул я. — А что?

— Да у тебя тут иголки нет и нитка совсем запуталась… и, кажется, косой стежок стоит…

— Косой?! — возопил я. — Так вот почему я не мог пришить? Урра-а-а!!! Оказывается, всё нормально, просто стоит косой стежок! А… что это такое? — я перестал хохотать и опустил руки.

— Это настройка такая, когда иголка не ровно шьёт, а уголками. Лиан, машину ведь нужно было сначала настроить…

— А ты умеешь?

Рена не ответила, только многозначительно усмехнулась. Я безоружно развёл руками, мол, чего с меня взять, с юнэми. И это было правдой: выражение «Что с него возьмёшь, это же кауру!» — было ерундовым, потому что кауру умели почти всё. Всё, что нужно делать руками. Не удивлюсь, если Рена умеет создавать горшки из глины и собирать автомобили.

Наконец пиццы были готовы, и я водрузил их на журнальный столик, подвинутый ближе к жёлтому креслу, на котором сидела Рена. Сам я устроился рядом на полу. Я всегда ел в таком положении, потому что столик был довольно низкий, и ещё потому, что привык. Девушка оглядела стол. Ничего особенного там не было — только пиццы, пару апельсинов, три банана (последние) и чай. Но Рена была довольна.

— Однажды мы с подругой заработали денег и пошли в пиццерию, купили самую маленькую и дешёвую на двоих, и сок. Вот здорово было…

— Попробуй мою пиццу, авось тоже вкусна! — предложил я и ухватил зубами кусок. Чудо-кетчуп, славная ветчинка, сыр, соус и кругляшок помидора… эх, люблю я пиццу! Вот если бы пару оливочек…

— Рена, а ты можешь собрать автомобиль? — вдруг спросил я.

— Н… нет, — опешила девушка. — А что, тебе надо?

— Да нет, я просто спросил. Хочешь мой мультик посмотреть?

— Твой? Ты их рисуешь?

— Я создаю их! — я многозначительно воздел палец вверх и потянулся за диском. Хорошо хоть не сказал «созидаю», не нужно сразу выявлять свою манию величия. — Вот: мой первый мультик, помещенный на диск — Неудачливый Боксёр! — я раскрыл коробку, убедился, что в ней пусто, и включил телевизор. — Сейчас будем наслаждаться просмотром под мерное пережёвывание пищи. Ты как вообще к дурацким мультикам относишься?

— Очень хочу посмотреть, — созналась Рена и взяла свой кусок пиццы. У неё была с грибами. Я радостно нажал на кнопку пульта.

— Встава-ай и бе-ей в свой ба-арабан!.. — заорал Боксёр дурацким голосом. Голос, конечно же, был мой, но обработанный на микшере, поэтому казалось, что это говорил другой человек. Не могу же я всех озвучивать одинаково. А кто, вы думаете, за женщин говорит?

— Я эту песню уже слышала, — вспомнила Рена и посмотрела на меня. Я смутился.

— Ну да, это будильник у меня… Как песенка?

— Весёлая, — улыбнулась девушка и принялась с интересом наблюдать за Боксёром, который колотил грушу и никак не мог по ней попасть. Я улыбнулся. Похоже, несмотря на все горести, постигнувшие её, Рена всё же видит в жизни хорошее и старается ухватить как можно больше. Как приятно понимать, что это хорошее даю ей я…

И неплохо было бы брать с неё пример. Во всяком случае, ей не лучше, чем мне: сирота, любимого человека убили, друзья оставили одну… ситуация похожа на мою. Только я затворился в своей раковине и изредка высовываю наружу усики, делая вид, что такой, как все, и живу полной жизнью. Но на самом деле я только хочу ею жить, но… не могу? Да нет, я всё могу. Тогда — боюсь? Хе-хе, уже нет! Иерарх у меня на крючке. Я уверен в этом, точно так же как был уверен в том, что пришедший ко мне на прошлой неделе сантехник — человек Иерарха, что Маднотора убил Милицер, что если мне по мизинцу треснуть трёхтонным блоком, треснет скорее блок. Я просто уверен, а уверенность Лиана — штука значимая. Выходит, мне можно выкинуть прошлое в мусорку и глядеть вперёд, брать от жизни лучшее…

Ну да, а где мне взять доброго человека из высшей касты, который тоже страдал, и теперь хочет подарить мне немного счастья? Хорошо бы, если бы меня пригласил на обед какой-нибудь ольто. Вот мы бы побеседовали!..

Я покосился на Рену. Смотрит, не отрываясь. Здорово, что ей нравится, значит, понравится и Пиггес. Покажу его в следующий раз, а под конец вручу мягкую игрушку. У меня пока нет, но недолго заказать.

Так о чём я сейчас думал? Ах, да, о себе. Постоянно думаю о себе. Хватит! Нужно не думать, а действовать! Начну с… нет, завтра побуду ещё тем, кем хочу, а вот потом, когда вернусь из Чойна… ну, держитесь, выдумщики, держитесь, теперь я не буду выпутываться из сетей ваших слухов. Теперь эти сети станут для меня родным домом, я буду владеть ими, я буду ими пользоваться, я… ох, я развернусь! Нельзя же, в конце концов, всю жизнь так прожить, как я сейчас: в одиночестве и в страхе перед бессмертием! Да, я этого опасаюсь, потому что: как? Я этого не представляю. Хотя, возможно, от старости.

И вообще я добрый. Ясно? Я — добрый! Я буду творить добро. И пусть меня считают жестоким убийцей и истязателем — пусть сначала докажут!

В конце концов: завтра же утром пойду гулять по району и всем говорить, что я Лиан, при этом хлеща себя железной цепью и хохоча во всё горло! А потом брошусь грудью на кол! А потом кинусь с девятого этажа наземь! А потом… потом…

Уфф! Надо отдышаться. Эти мысли — сродни моему всеобщему отрицанию, когда у меня что-то не получается, и я зарекаюсь впредь за это браться. На самом деле это просто слова. Вот и сейчас: слов много, но они бредовы, а их надо трансформировать в разумное действие.

Я глянул на экран, на Неудачливого Боксёра, которого избивала метлой дородная уборщица, потом на Рену, уже доевшую пиццу и увлечённую просмотром. Потом я представил, что каждый человек — неважно, какой касты — сидит так перед телевизором и смотрит мои мульты. И понял: так будет, и чтоб мне руку поранить, если нет!

Итак, завтра воскресенье. Последний день, когда я могу до отъезда успеть доделать то, что не доделал, докупить то, что не докупил, и вообще это мой последний день в Адиве. Не совсем, конечно, последний. Но нужно успеть прикупить некоторые детали и поставить жирную точку на заставке Весёлой Вишни. Я её усовершенствовал, но заключение требует несколько часов вдумчивой работы. Наверное, полдня придётся на неё потратить. Но это того стоит — Вишня, как-никак.

Да, кстати, а чего это я так радуюсь? Воскресенье, приближающее меня к отъезду на курорт — завтра, а сегодня — суббота. И я как раз выхожу из метро, чтобы через две минуты оказаться возле крыльца юнэмира и услышать радостное:

— Лиан, привет! Гляди, я шорты взяла, жёлтые? Нравится?

— Здравствуй, друг мой, — я склонил голову в почтительном поклоне. Шорты, которые торчали у Иситы из пакета, и вправду были весёлые: сразу видно, на размерчик больше и в клетку, хотя она, вроде бы, клетку не любит. Да и жёлтый, насколько я знаю…

— Готов?

— А что делать? — я вздохнул и развёл руками. — Там хоть немного народу будет?

— Ты что, боишься? — Исита пихнула меня локтём в бок.

— Опасаюсь, — поправил девушку я. — За них, — добавил в конце, потому что за себя я отродясь не боялся.

— Ты собрался убивать?

— А вдруг на меня штанга упадёт, или кто-то гирей в голову запустит? — заныл я.

— Ничего же не случится!

— В том-то и дело!

— Да ладно, думаешь, каждый день в голову студентам попадают гири? — махнула рукой Исита. — Ты главное силу сдерживай.

Я кивнул и пошёл следом за подругой. Да-а… наверное, мне действительно стоило хоть раз задуматься о том, как действует моя сила. Почему иногда действует, а иногда — нет. От чего это зависит. Найти хоть какие логические связи. Вот например случай возле канала, когда я испоганил ограду. Сперва сильно ударил — и ничего не произошло. А когда просто рукой вёл — бах! — полстены снёс. Почему смог вынести стальную дверь тогда, когда забрал Иерарха, и почему не могу швырнуть мяч дальше всех. В школе постоянно месте на пятом был.

Возможно, это зависит от чистоты мыслей. Например, если меня придавить бетонным блоком (было такое один раз, во время моей службы у Иерарха), я, по идее, не должен погибнуть, но и вылезти из-под него тоже не должен. Ведь чтобы поднять плиту, нужна огромная сила, а у меня её нет. Но как-то же я вылез! Выходит, потому, что мыслил о добром, ну, во всяком случае, не о плохом: спастись. А вот если со злости ударить кому-то в пузо, удар получится такой же, как если бы его нанёс любой другой парень. Потому, что замыслил зло.

Но как, о древние боги, тогда я всё-таки сломал эту ограду? Добра ведь не хотел!

— Ко мне Алли подходила, — неожиданно сказала Исита. Я изумлённо повернул голову к ней. — Сказала, чтобы я к тебе не лезла. Я сказала, что у меня есть другой парень, и она успокоилась. Но… какая-то она настырная, ты бы её поберёгся.

— А ты думаешь, я жду её с распростёртыми объятиями?! — вскричал я. — Да я её боюсь! И вообще, знаешь, внутренней красоты у неё ни на грамм.

Исита, кажется, испустила вздох облегчения. Я, чтобы полностью уверить девушку в том, что прислушаюсь к её совету, продолжил:

— Я ещё тогда, у меня дома, понял, что дело нечисто. И вообще: мне кажется, что она с кем-то поспорила. Только фиг вам! Я, в конце концов, Лиан, не кукла тряпичная, меня так просто не сломишь!..

— …и вообще не сломишь, — добавила Исита.

— Конечно! Самая большая проблема заключается в том, что я не должен её обижать, девушка всё же. Как ей объяснить, почему она мне не нравится?

— Совсем не нравится? — уточнила Исита.

— Ну, разве что внешне. Но должна же быть гармония, пустая оболочка мне сто лет не нужна.

— А на время? Ну, как она хотела, только для развлечения. А потом бы забыл.

— Исита, за кого ты меня принимаешь?! — вознегодовал я, и тут на меня налетел объект нашего разговора. Как всегда, снаружи прекрасный, и очень злой.

— Ненавижу тебя! — завопил объект и принялся колотить кулаками по моей груди.

«А то я не знал. Меня мало кто любит, даже толком не узнав, сразу начинают ненавидеть».

— Ты проклятый, ни на что не годный импотент!

«Ладно, пусть, если тебе от этого будет лучше».

— У тебя глаза на заднице, ты не можешь разглядеть истинной красоты!

«А вот с этим позвольте не согласиться!»

— Не смей обсуждать меня со своими глупыми друзьями! — Алли перестала лупить меня и, повернувшись к Исите, с видом исследователя человеческих чувств наблюдающей за нами, ударила ту по голове. Исита заслонилась, и Алли вцепилась ей в волосы.

Надеюсь, боги простят меня за грубость. Если бы она мне волосы выдирала, я бы не обратил внимания. Даже, наверное, если бы мне было больно. Но Иситу трогать не дам, кто бы этого ни делал.

Я схватил Алли за особо проворную руку и сжал. Девушка вскрикнула и разжала обе руки, Исита смогла отшатнуться и со смесью изумления и некоторого отвращения (так обычно смотрят на буйных психов или приставучих алкашей) уставиться на Алли. Я не отпускал её.

— Не тронь меня, зверь! — кричала девушка. Я с неудовольствием начал отмечать, что в коридоре собираются люди и смотрят на нас. Наверное, их было бы раз в пять меньше, не будь Алли такой публичной фигурой.

— Не смей прикасаться к моим друзьям, — тихо сказал я, чтобы слышала только Алли. Хотя много ли услышишь, когда верещишь на весь юнэмир?

— Ты и друзей выбирать не умеешь!

— Я не прошу извиниться, — сказал я и крепче сжал руку. — Просто замолчи и никогда больше не подходи к нам.

Наконец девушка заткнулась. Я был уверен, что после этого случая наблюдатели разнесут по юнэмирситету весть о том, что Лиан Кансами с первого курса — жестокий и не жалеет ни женщин, ни детей. Мне, честно говоря, было плевать. За свою недолгую жизнь я научился не принимать близко к сердцу слухи, прекрасно зная, каков я на самом деле. Мне всё равно, что обо мне думают. И, возможно, я правда не пожалею никого, кто посягнёт на моих близких.

Тут как раз открылся лифт, и из него вышла группа людей. Мы с Иситой юркнули внутрь и нажали кнопку, призванную отправить нас на подземный этаж. Слава богам, двери закрылись до того, как в лифт ещё кто-то зашёл.

— Ты меня несколько удивил, — наконец проговорила Исита.

— Да я и сам в шоке, — я пожал плечами. — Только не от себя. От неё. Не знал, что бывают такие девушки.

— Да, она, пожалуй, похлеще будет, чем ты, — кивнула Исита. Мы выбрались из лифта, запустив туда очередную группу, и направились к раздевалкам.

Оп! Только открыл дверь, сразу наткнулся на растерянный взгляд голубых глаз. На меня смотрел тот самый парень, который в самый первый день узнал меня и громко объявил, что я Лиан, а потом в бледном трясущемся виде обещал, что никому не скажет. Я пригляделся к нему. Ростом он чуть ниже меня, года на четыре младше, но выглядит неплохо, видно, не первый раз в тренажёрном. Зато его рост (как и у многих других «жертв») уменьшается, стоит только мне приблизиться.

Я специально прошёл к дальней скамейке и тут же отметил, что на ней, покручивая в руках очки, сидит Элейзер. Этот был покрепче давешнего паренька, хоть и маленький. И взгляд, как всегда, полный уверенности в своём превосходстве.

— Лиан! — развязно начал он. Парень с голубыми глазами смотрел на нас, точнее, на Эла, с изумлением: как он так может?! А также с сочувствием: ну, парень, сейчас тебя…

— Здравствуй, Эл, — вздохнул я и вытряхнул из пакета кроссовки, шорты и спортивную майку с глупым лицом Неудачливого Боксёра. — Новые очки?

— Нет, те же, — немного растерянно ответил Эл, но тут же вновь взял себя в руки. — Чего хилый такой?

Голубые глаза невольного слушателя увеличились в размерах. Наверное, он ожидал, что я брошусь на Эла и убью его.

Я не стал этого делать.

— Я первый раз в тренажёрном. Расскажи, что это.

Теперь бедный парень перекосился в лице. Даже замер, прекратив спешное расшнуровывание кроссовок, которые собирался заменить на ботинки и поскорее свалить.

— Да я тебе на месте покажу, — ответил Эл. — Вообще как живёшь? Убил кого-нибудь?

«Ну, Эл, это ты зря. Не видишь, что ли, лицо несчастного однокурсника?»

Однако я уже сунул ноги в кроссовки, и парень не успел достичь двери.

— Привет! — я схватил его за предплечье и потянул к себе. — Эл, это мой знакомый с нашего курса, эээ… прости, забыл имя…

— Пе… пе… йтошер, — ответил парень.

— Пойдёшь с нами в тренажёрный? Ты ж здесь не первый раз?

Пейтошер (так, кажется) с энтузиазмом замотал головой. Или не пойдёт, или не первый раз?... Поди разбери.

— Пейтошер, ты хоть раз Лиана видел? — я наклонился к его уху. Парень кивнул.

— Тогда почему ты считаешь им меня? Ты же видел настоящего!

— Потому что он… это и есть…

— Э, он что, тебя Лианом считает? — расхохотался Эл. — Вот умора! Послушай, парень, я разбираюсь в людях. Уж Лиана бы я вычислил.

— Ты так всех моих друзей распугаешь, а я ни в чём не виновен! Да и вообще, как ты мог видеть Лиана, если он всего лишь легенда? — продолжал допытываться я.

— Не… нне… — наверное, Пейтошер хотел возразить, но почему-то не мог. Первый раз сталкиваюсь с таким. Или он действительно видел меня в деле, причём не очень хорошем? Ладно, есть иной способ.

— Слушай, ну, хочешь, я сейчас пну скамейку, и ты убедишься, что я не сильнее тебя! — я отпустил руку парня. Он собрался бежать, но я учуял неладное и успел сцапать его за майку. — Ну чего ты бежишь? Давай по-честному.

Мне на выручку пришёл Эл. Он спокойно и твёрдо положил руку парню на плечо, на лице его была насмешка. Вроде присутствие Эла слегка успокоило Пейтошера, поэтому он прекратил бесплодные попытки к бегству.

Я тем временем подошёл к лавке, на которой лежали пакеты. Пакетов было много, но из людей здесь присутствовали только мы трое, поэтому никто не наблюдал сей дивной сцены.

Я размахнулся, сосредоточился на секунду, представив, что я хочу раздробить скамью в щепки (чтобы вышло, как возле канала с Кэртом), и шандарахнул по ней ногой.

И чуть не упал от силы инерции.

Моя нога пробила сиденье насквозь, прошла, почти не заметив препятствия, скамья только чуть подскочила. Посередине образовалась весёлая дырка с неровными, в щепках, краями. Вырванный кусок ударился о мой лоб, отскочил, врезался в стену и срикошетил к противоположной, откуда плюхнулся на середину раздевалки. Всё сопровождалось хлопками, похожими на взрывы петард.

Прошло четыре секунды.

— А-а-а!!! — завопил Пейтошер и налетел на дверь, чуть не вышибив её.

— А-а-а!!! — вторил ему басом Элейзер, отступая спиной. Поняв, что это неэффективно, да ещё и я к нему руки тяну, Эл развернулся и побежал следом за Пейтошером.

Я опустил руки.

— Ну почему сейчас так?! — взвыл я. — А тогда — не так! А сейчас — так!!! Как объяснить?!

— А… а почему все бежали? — в раздевалку заглянул какой-то незнакомый парень.

— Да вот… петарда взорвалась… чья-то… — пробормотал я и направился к пакету. Я иду домой. Надоело. Эх, жаль, что не могу укатить в Чойн завтра!

— Петарда? — переспросил парень. Я хмуро кивнул на скамейку. Вошли ещё два человека и принялись за осмотр. Потом пришёл тренер и присоединился к ним. Мне удалось ускользнуть незамеченным.

И даже Иситу в коридоре не встретил. Наверное, это к лучшему. Да, не забыть бы выключить телефон, всё равно он мне вряд ли понадобится, заодно огражусь от назойливых звонков. Хотя Эл, пожалуй, мне больше звонить не будет.

Я представил, как Эл дрожащими руками жмёт кнопки на своём модном чёрном телефоне, чтобы удалить мой номер из записной книжки. Лицо у него при этом было довольно глупое, поэтому я усмехнулся. Вошёл в кстати подвернувшийся свободный лифт.

И тотчас же придумал, что буду делать. А помогла мне в этом книга, которую я недавно прочёл. В жанре фэнтези, небольшая по объёму, зато со смыслом. И рассказывалось там про человека, у которого был совершенный и неисчерпаемый магический дар. Он мог всё. Его нельзя было подчинить, победить, убить. Он мог править миром, мог уничтожить его, мог достать его из грязи. Но он ничего не делал. Просто жил отшельником, одинокий и самодостаточный. Его девизом был «Моя хата с краю, ничего не знаю». И хоть его часто просили о помощи, он всегда отказывал. Один раз на ближайшую деревню напала чума — он просидел в своей хижине, пока все не умерли. На столицу государства налетел злой дракон — маг даже не пошевелился, и дракон съел половину горожан. Прожил этот маг двести лет и умер от старости. И все его запомнили как «всемогущего и бесполезного».

Я сразу почувствовал что-то общее у меня и этого человека. Но сейчас понял: нет! Я таким не буду! И пусть у меня несколько иной «дар», и вряд ли кто попросит меня о помощи — но я не бездействую!

Я что-нибудь придумаю. Если кто забыл — я Лиан, в конце концов!