Левиафан. Проклятые земли

Глава 19. В бражном зале

Эйрик не сомневался в Аудуне. Он не сомневался в нем в бражном зале Саннефьорда и у частокола Фарриса. Он не задавал вопросов под стенами Арендала и за стенами Скагеррака. Но когда знаменосец заявил, что завтра вечером хирд конунга будет штурмовать сердце Ругаланда, сын Агнара едва не поперхнулся медом и все ж таки допустил сомнения в чертоги своего разума. Сомнения в том, что его знаменосец вменяем.

У конунга действительно были все основания полагать, что Аудун – посланец богов, ибо в схватке не было ему равных, смел и непредсказуем он был в руководстве хирдом, умел управлять городами любой величины, его слушались и воины, и эрили, и торговцы. Смертный попросту не мог сосредоточить в своих руках все эти таланты, владея ими непревзойденно! Эйрик не встречал подобного даже в сагах, каковых он немало наслушался, ибо скальды всегда были желанными гостями в бражных залах Тёнсберга и Саннефьорда, ведь конунг никому никогда не посмел бы признаться, что под непробиваемой шкурой медведеподобного воина живет чуткий романтик. Хотя едва ли он знал это слово.

Но теперь все изменилось. Теперь Аудун говорил о том, что завтра в это же время, едва бледно-розовое зарево окрасит западный склон солнечного шлема, воины Эйрика подойдут к воротам Ставангера. Загвоздка в том, что сейчас все они находили в Скагерраке, стало быть – за двести варов от главного города Ругаланда. Хирд в сотню воинов сможет одолеть такое расстояние в лучшем случае за три дня. И это если двигаться налегке и если тракт волею Всеотца не обратится в непроходимые топи Железного леса, что, как говорят, стоит на самой границе Хельхейма и Нифльхейма. В детстве отец рассказывал Эйрику истории о том, как в том болоте родилось чудовище, которому суждено было пожрать солнце…

И по всему выходило, что три дня – срок невыполнимый, так как северные ветра хоть и лютовали за стенами бражного зала, все ж никак не хотели обращать небесную воду в лед. Иными словами, даже если эриль Эйрика очень постарается и сумеет заручиться поддержкой Тюра, пообещав тому каждого второго воина из тех, что падут в грядущей битве, до Ставангера они доберутся дней через пять, не раньше.

Но и это сценарий нереальный, ибо шаман конунга в бою за Скагеррак получил стрелу в бок и его второй день лихорадило. Мужик он был крепкий, потому Эйрик не сомневался, что старикан выкарабкается, но колдунствами заниматься явно сможет нескоро.

А вот Аудун был в силах. Пламя в его глазах воспылало еще ярче, и в каждом слове слышалась железная уверенность.

– Мой знаменосец, – деликатно начал Эйрик. Он смотрел прямо перед собой в широкие доски стола и отлично знал, что на него направлено не меньше дюжины испытующих взглядов, включая взгляды Эйвинда, Торбьорна и Ульва, прибывшего из Саннефьорда часом ранее. – Едва ли кто-то из присутствующих посмеет сомневаться в твоих талантах, да только до Ставангера двести варов пути. Я помню, как ты обещал подчинить моей воле все земли до самого Ругаланда. И мы пойдем войной на конунга Асбьерна, не знающего поражений. И мы разобьем его, я в том уверен, ибо с нами ты – десница Всеотца. Но путь до…

– Я прошу простить мне мою дерзость, – внезапно перебил его Аудун. Он так смотрел на конунга, что даже Эйвинд был уверен – Эйрик не выдержит взгляда. Его никто бы не выдержал. Но конунг лишь сощурил глаза, его желваки напряглись, а через мгновение он расслабился и едва заметно кивнул. – Да только ты меня не понял. Я сказал, что завтра с вечерней зарей мы будем у ворот Ставангера. Но я не говорил, что мы пойдем к нему пешком.

– Ты либо слишком много общаешься с эрилями, – медленно проговорил Торбьорн, голос у него был низкий и раскатистый. – Либо хватанул меда с излишком, он в Скагерраке крепок как задница тролля.

– Торбьорн хочет сказать… – вставил Эйвинд. Молодой хускарл смотрел на Аудуна как и прежде – с нескрываемым восхищением, да только теперь к восхищению примешалось новое чувство, в котором Аудун боялся распознать недоверие.

– Я понял, что хочет сказать Торбьорн, – широко улыбнулся знаменосец, вкладывая в свою улыбку столько искренности, сколько она была способна вместить. – Он хочет сказать, что мне стоит выражаться яснее. Либо слова мои придется списать на пьяный бред.

Он обвел взглядом хускарлов, что сидели по сторонам от конунга, не так как обычно – не по положению в воинской иерархии. Сам он должен был занять место по правую руку от Эйрика, тогда как по левую всегда сидел эриль. Но сейчас Йоун не мог и с кровати подняться, не то, что пировать с остальными в бражном зале. А свое место Аудун уступил Эйвинду, и хотя это было прямым нарушением древней традиции, конунг, давно привыкший к выходкам своего знаменосца, не обратил на это внимания. Снорри такого не допустил бы, подумал Аудун, неожиданно ощутив в глубине души чувство, что было сродни печали. Ух, и крепко же скагерракское пойло!

– А вот конунг хотел предложить третий вариант, – продолжил он, не переставая сиять медовой улыбкой. – Конунг, верно, подумал, что его знаменосец сошел с ума. Но истинный – вариант четвертый. Звездный мост.

Над их краем стола повисло тяжелое молчание. Бражный зал был набит под завязку, в нем кричали, ругались и славили своих богов не меньше пяти десятков хирдманов, так что едва ли хоть кто-то из них мог заметить островок тишины, внезапно образовавшийся посреди бушующего океана неприкрытых эмоций.

– Ритуал? – нарушил локальную тишину Эйрик. Аудун кивнул. Он не был уверен, знаком ли хоть кто-нибудь из хускарлов с этим обрядом, но не сомневался, что конунг как минимум слышал о нем. – Насколько я знаю, его никто никогда не делал.

– Никогда – громко сказано, – с легким смешком поправил его знаменосец. – Его никто не проводил уже пару веков, это верно. Но знания о том, как это делать, никуда не делись. И Лейв владеет такими знаниями. Он все подготовит.

– И ты… вы… твой эриль… короче, весь хирд одним махом окажется у Ставангера? – недоверчиво проговорил Торбьорн. Он был отличным воином и великолепно командовал людьми в бою, но Аудун еще при первой встрече в Саннефьорде понял, что перед ним откровенный тугодум. К счастью – до предела верный своему конунгу.

– Сколько сейчас в хирде? – спросил Аудун, глядя на Эйвинда, в обязанности которого входило отслеживание любых изменений в численности, составе и моральном настрое войска. – Включая наше уважаемое «мясо», – он понизил голос и подмигнул хускарлу, а потом заговорил намеренно громче. – Я хотел сказать – включая наших благородных союзников свеев!

Где-то вдалеке, у другого края стола, кто-то взревел «Скьель!» и Аудун высоко поднял деревянную кружку, чтобы наемники увидели хотя бы ее сквозь гомонящую толпу. Хотя, учитывая, что кто-то уже танцевал на столе (не воины, конечно, полуголые служанки-трэллы), вряд ли его знак дошел до адресата.

Хускарлы тихо рассмеялись, простая шутка мгновенно разрядила обстановку.

– Считая «мясо»… – Эйвинд криво усмехнулся. – Сто пятнадцать воинов. Завтра придут еще два отряда из Эстерхольта и Ватнестрёма. Это будет сто пятьдесят бойцов.

– Но всех мы взять, разумеется, не можем, – вставила Асвейг, которая по рекомендации Аудуна вошла в круг хускарлов. Разумеется, воительница этого не хотела, да и остальные хускарлы знали ее слишком недолго, но Аудун умел уговаривать. Кого угодно на что угодно.

Он с радостью предложил бы место Регину, но понимал, что тот в лучшем случае рассмеется и сплюнет себе под ноги. Гуннар, который очевидно был себе на уме и мотивы его сам Ансгар до конца не понимал, казался еще менее вероятным кандидатом. А ведь хускарлом должен был стать отменный воин, один из лучших. Асвейг Астриддоттир отлично подходила на эту роль. И теперь она честно старалась этой роли соответствовать.

– Логи убит и его хирда нет, это верно, – продолжала воительница. – Но это не Телемарк, пройдет еще немало времени, пока оба Агдера смирятся с властью конунга из Вестфольда. Оставлять Скагеррак без защиты нельзя, но поручить это наемникам – риск еще больший.

– Асвейг права, – кивнул Торбьорн, для которого согласиться с чьим-то мнением, пусть даже очевидно верным, было признаком наивысшего уважения по отношению к этому человеку. Аудун и Эйвинд коротко переглянулись, пряча улыбки. Лейв же напротив, сузил глаза и уставился на хускарла. Шаман отлично понимал, что не шибко умный Торбьорн таким нехитрым образом подает воительнице знаки внимания.

– Тридцать воинов, – отчеканил Эйрик. – Здесь останется тридцать хирдманов. Этого должно хватить для обеспечения порядка. И с ними останется Аксель, – он посмотрел на хускарла, который уже открыл рот, чтобы приступить к неистовым возражениям. – И не спорь! Здесь нужен верный человек, кто-то из Круга. Ульв только что присоединился к нам, теперь твой черед.

Аксель пожевал губами и молча опрокинул в горло кружку меда. Аудун уже прослышал об этой традиции. Если кому-то из Круга нужно было остаться в тылу, не участвуя в сражении, то эту неблагородную, по их мнению, работу они выполняли по очереди, исходя из своего положения перед конунгом. Ульв был наименее опытным из них, за ним следовал Аксель, потом настанет черед Эйвинда и, наконец, Торбьорна. Положение Асвейг на данный момент оставалось неопределенным, как минимум – до окончания кампании. Иными словами, выбор конунга был справедлив.

– То есть на штурм Ставангера мы поведем сто двадцать воинов, – заключил Эйвинд и посмотрел на Аудуна, мол, ответ дан.Знаменосец переадресовал взгляд Лейву. Тот, оторвавшись, наконец, от гипнотизирующего созерцания Торбьорна, коротко кивнул.

– Значит, сто двадцать хирдманов, как метко выразился Торбьорн, одним махом окажутся у ворот Ставангера, – Аудун произнес это так, будто речь шла вовсе не о древнем ритуале, а о прогулке до соседнего порта за девками-трэллами с далекого юга, которые, говорят, охочи до таких штук, что у нордманских мужиков пальцы на ногах немеют. – Хотя, вынужден признать, не у самих ворот, а у рунного камня, что стоит на холме примерно в четырехстах гейрах от северного въезда в город.

– И воины сразу же будут готовы к бою? – конунг сурово посмотрел на Аудуна и звучно поскреб под щетинистой шеей. Знаменосец отлично понимал его сомнения. Все, что они сделали прежде, не идет ни в какое сравнение с предстоящей авантюрой.

– Гарантий нет, – признал он, ибо солгать сейчас было бы величайшей глупостью. – Но Лейв уверен, что никаких побочных эффектов не будет.

– Эриль уверен, – Эйрик перевел взгляд на шамана. Лейв кивнул и, сглотнув, отвел взгляд. – Но гарантий нет.

Над столом вновь повисла тишина. Аудун понимал, что сейчас ему лучше помолчать, конунг сам примет верное решение.

– Ну? – Эйрик вновь посмотрел на своего знаменосца и по его взгляду Аудун понял – борьба между рациональным началом и жаждой власти окончена в пользу последней. Если конунг и сомневался в начале этого разговора, то теперь желание чуть более чем за неделю подчинить себе обширную территорию от Вестфольда до Ругаланда окончательно опьянило амбициозного воина. С другой стороны, его нетрудно понять – Аудун уже подарил ему две трети нордманских владений и потому его дальнейшие планы предполагали все шансы на успех, пусть даже казались откровенно безумными. – А дальше?

– А дальше мы упремся в ворота, – констатировала Асвейг, хотя вопрос предназначался не ей. Все посмотрели на воительницу. – Наши хирдманы не успеют подойти к ним прежде, чем их закроют. А подобраться незамеченными не получится – я была в Ставангере, там к западу от ворот вересковая пустошь, слева – голая каменистая равнина.

– Верно, – кивнул Аудун. Неожиданно для себя он открыл в воительнице новые грани. Как и остальные за этим столом. – Но прятаться мы не будем. Мы, как ты и сказала, упремся в ворота.

– И поляжем под стрелами ругаландцев! – рассмеялся Эйвинд. – Они отличные лучники и башни над стенами Ставангера с большими крытыми площадками, там по дюжине бойцов вместится, а то и больше.

– А всего их там сколько? – Торбьорн принял кружку с медом у трэлла и посмотрел на Эйвинда. – Я имею ввиду весь хирд Асбьерна.

– Весь хирд Асбьерна к завтрашнему вечеру не соберется в Ставангере, – покачал головой молодой хускарл. – Я даже не уверен, что он будет его там собирать. Скорее наоборот –пошлет, а вернее – уже послал воинов в Эгерсунн и Уаланн. Там самые сильные приграничные гарнизоны. Но и без того в Ставангере останется не меньше полутора сотен воинов.

– Асбьерн – великий конунг, – заметил Эйрик и Аудун в очередной раз подумал, что если кто-то и достоин править всеми нордманами, то это определенно Эйрик. Ибо уважать своего врага и признавать его таланты, не поддаваясь зависти и ее красноглазой дочери – ненависти, может лишь мудрый и сильный духом лидер.

– Но не более великий, чем конунг Эйрик Агнарсон! – взревел Эйвинд, и вовсе не для того, чтобы польстить своему конунгу. Парень действительно верил в то, что говорил. Как и каждый, кто пришел сегодня в бражный зал покоренного Скагеррака. Исключая разве что свеев, но те за звонкий брактеат готовы были поверить хоть в самого Вальравна.

– Скьель! – взревели хускарлы и крик их подхватили остальные хирдманы.

– Ладно, ладно, – улыбнулся Эйрик, явно польщенный. Затем улыбка медленно покинула его лицо. – Это будет страшный бой. Их больше, они умелые бойцы и к тому же – в обороне. Многие погибнут, но если мы не возьмем ворота до подхода основных сил, погибнут все. Ты знаешь, что с этим делать?

– Да, – кивнул Аудун, поймав взгляд конунга. – Эриль конунга Логи был… достойным человеком и ему, как оказалось, принадлежит немало любопытных изобретений. Одно из них – химическая бомба.

– Хими… бо… что? – Аудун не удивился, что вопрос задал именно Торбьорн, который, разумеется, таких слов не знал (их до вчерашнего дня не знал и сам Лейв) и даже не попытался подумать прежде, чем спрашивать.

– Не важно, как это назвать, – поспешил успокоить его Аудун. – Это оружие, которое в считанные мгновения превратит ворота Ставангера в щепу. Нужно лишь подойти к ним гейров на десять.

Лейв посмотрел на Аудуна и покивал.

– Можно и с большего расстояния, – уточнил он. – Но лучше не рисковать. Если я промахнусь при броске…

– Ты не промахнешься, – перебил его Аудун. – С такого расстояния – точно нет.

– С десяти гейров я броском секиры шлем пополам развалю! Вместе с головой вражьей! – хохотнул Торбьорн. – Коли надо – давайте мне вашу эту… химбическую омбу, я ее так запущу…

– Лейв сделает, не волнуйся, – спокойно проговорил Аудун. – Нужно лишь прикрыть его от ругаландских лучников. А потом путь в город будет открыт.

– Если все пройдет так, как ты говоришь, – Эйрик вновь внимательно посмотрел на своего знаменосца и в этот раз Аудун не нашел в его взгляде и тени сомнения. – Мы возьмем ворота раньше, чем к ним подоспеют основные силы. Мы успеем закрепиться. Двинемся вперед к бражному залу сразу по нескольким улицам. Тот, кто прорвется первым, поможет другим, атаковав врагов с тыла.

– Примерно так, – улыбнулся знаменосец. – Дальше будем смотреть по обстоятельствам, так как действия Асбьерна трудно предугадать. У него много людей и он, как говорят, хороший военачальник. В любом случае ты прав, конунг, бой будет страшный. Мы многих потеряем.

– Не сомневайся в нас, – покачал головой Торбьорн и в его взгляде Аудун увидел решимость, которая просто не могла родиться в душе по-настоящему глупого человека. – Каждый здесь готов отдать жизнь за Эйрика и его право власти!

Конунг протянул руку и тяжело положил ее на плечо своего хускарла, из которого, казалось, напрочь вышел весь хмель.

– Я благодарен тебе за эти слова, Торбьорн, – проговорил Эйрик. – Уверен, Снорри сказал бы то же. И я обещаю тебе. Я обещаю вам всем! – он поднялся с деревянного стула и посмотрел прямо перед собой, охватив взглядом весь бражный зал. Удивительно, но гомон тут же стих. – Я обещаю вам, мои воины, что сделаю все, возможное и невозможное, чтобы сохранить ваши жизни! Верно, каждого из вас ждет славная гибель, и в Вальхалле многих уже заждались. Но я тут подумал, – он на мгновение замолчал и под сводами бражного зала повисла почти осязаемая тишина, кажется – даже пламя в очагах и жаровнях перестало истово трещать. – Пусть Всеотец подождет нас еще немного! Ибо мы не испили славу Мидгарда до дна и после того, как наши кружки и рога будут подняты в медовом зале Ставангера, мы пойдем в другие земли! В земли данов и да, конечно, в земли свеев!

Хирдманы конунга медленно перевели свои взгляды на группу наемников, что пировали у дальнего края стола. Аудун тоже с интересом посмотрел на Ларса Чернозубого. Командир отряда свеев вполне мог расценить слова Эйрика как оскорбление. Попахивает пьяным хольмгангом…

Но Ларс, мгновение смотревший на конунга через весь стол суровым взглядом, неожиданно расплылся в улыбке и поднял над собой питьевой рог, нещадно расплескивая вокруг золотистую влагу.

– Коль славный конунг платит, – весело проговорил он. – Мы не то, что в родные земли под его знаменем придем, мы на Хлидскьяльв влезть своими заскорузлыми жопами не постесняемся!

Стены бражного зала дрогнули от многоголосого хохота, который тут же сменился громогласными криками «Скьель!» и ударами деревянных кружек – сначала о зубы, потом о доски длинного стола.