Глава 29 «ТЕПЛЫЙ» ПРИЕМ

Погрузка на «Гаронну» была закончена в середине следующего дня. С самого раннего утра до обеда люди занимались перевозкой имущества общины Малого Хильма. Унай с друзьями, посоветовавшись, решили отдать большую часть нажитого их отцами на нужды осаждаемого Хирмальма. Отрок должен был лично предстать перед конунгом с этими поистине щедрыми дарами. Как понял Саша, товары из Малого Хильма очень высоко ценились среди лоримов на ярмарках больших городов. И даже то немногое, что ребята оставили себе, гарантировало им после окончания войны безбедную жизнь…

Отстоявших в дозоре никто не беспокоил — это закон. Пока все отдыхали, дозорные берегли и охраняли их жизни. Принц, дежуривший всю ночь на Смотряке, не был исключением. Усталости как таковой благодаря Силе не было. Юноша, вернувшись в селище, чтобы не сильно обращать на себя внимание, пошел отдыхать. Как оказалось, Нарима позаботилась о молодом принце. Она, понимая его проблемы, приготовила удобное место под открытым небом недалеко от дома Уная. Большой стог сена, застеленный какой-то мягкой шкурой, крынка молока и свежий черный хлеб были как раз кстати. Пока юноша завтракал, ведунья, как курица-наседка, опекала покой своего «птенца». Однако Саше не удалось избежать внимания воинов. Дело в том, что, несмотря на радостную кутерьму в связи с прибытием сперва отряда Альди, а потом воинов Дьярви, спутницы принца продолжали оказывать своему спасителю большие знаки почтения, чем крупным военачальникам Альди и Дьярви. Саша даже заметил, что женщины по привычке старались держаться поближе к нему. И теперь, пока он пытался немного поспать, девчонки, не участвовавшие в погрузке судна, вертелись поблизости, да и дети Малого Хильма часто заглядывали в их небольшой импровизированный лагерь. Мужчины, снующие туда-сюда с тюками и мешками, бросали недовольные взгляды в сторону выскочки-чужака.

Аная появилась только один раз в сопровождении нескольких воинов-охранников, как и подобает дочери правителя. Было заметно, что это ее очень тяготило, но Альди был непреклонен. Ему еще предстояло посмотреть в глаза отцам и матерям его погибших воинов.

Отплыла «Гаронна» после дневной трапезы, оставляя позади уютную бухту и одинокий силуэт Смотряка…


Все три дня плавания стояла солнечная безветренная погода. Море излучало спокойствие и дружелюбие к мореходам. По словам старого кормщика Асвера Гарпуна, уже к вечеру должна была показаться Серая Бровь — большая бухта, где располагался порт Хирмальма. «Гаронна» быстро шла на веслах вдоль берега, хотя и изрядно просела из-за груза. Три дня путешествия по морю принесли принцу огромное удовольствие. Он наслаждался стихией, кораблем, соленым ветром… Все эти дни Унай не отходил от него ни на шаг, засыпая вопросами. Они расположились вдвоем ближе к форштевню на мягких тюках, наслаждаясь прекрасным видом моря. Воины-фебцы, заставляющие двигаться «коня дороги китов», дружно напевали какую-то старинную песню моряков.

— Ксандр! Расскажи еще что-нибудь о следах! — отвлек Унай Сашу, заслушавшегося песней.

— Даже и не знаю… — ответил тот рассеянно, находясь под впечатлением от песни.

— Ты — и не знаешь? Не смеши меня! — воскликнул парнишка.

— Ну ладно… Только я тебе загадку загадаю. Ты как? Готов?

— Загадку? Это навроде вирмы?

— Да, что-то вроде того, — ответил принц.

— У-у-у, жуть как вирмы люблю! — Глаза Уная загорелись.

Ближайшие к ним гребцы, привыкшие за эти дни к рассказам Саши, тоже загомонили:

— Давай, чужак! Побалуй нас вирмой!

Все-таки однообразная жизнь на борту барркана за несколько дней кому угодно может наскучить. А так — все-таки развлечение.

— Ну что же, слушайте. Представьте себе пустыню — землю, где нет ни травы, ни воды, ни камешка — ничего…

— Ну ты, чужак, махнул, — встрепенулся Асгрим Гром, рыжий детина, правый гребец. — Да быть такого не может, чтобы ни воды, ни травы, — враки!

— Мне мой дед сказывал, а ему его дед, что за Хладным морем есть похожие земли. На землях этих живут нархи — красные всадники, — возразил рыжему жилистый Атли Молния. — А ты, пустоголовый, окромя своего селища ничего не видевший, помалкивал бы лучше.

Как ни странно, огромный Асгрим никак не прореагировал на «пустоголового», как будто не заметил обидного слова. Было видно, что Атли, будучи в два раза меньше своего товарища, имел непререкаемый авторитет. Уже позднее Саша узнал, что Атли Молния является вторым помощником вальдмара «Гаронны» и что посажен он был рядом с чужаком специально, на всякий случай, чтобы присматривать.

— Как это — «красные»? Что, совсем красные? — Вопросы посыпались со всех сторон.

— Да не знаю я, — отмахнулся Атли. — Рассказал, что дед сказывал.

Когда шум по поводу красных наездников затих, Молния спросил Ксандра:

— А ты откуда слышал о таких местах?

— О пустынях я в книгах читал, и… — Саша запнулся, чуть было не сказав, что видел пустыню по телевизору. — Но ни о каких всадниках, да еще красных, я никогда не слышал.

— Хм, читал… книги… — проговорил Атли задумчиво. — Это что, свитки такие?

— Ты что, рунные вязи разбираешь? — удивился рыжий и уважительно взглянул через плечо на чужака, словно впервые увидев.

— Цыть! — прервал Атли поток вопросов, готовый вырваться у Асгрима. — Мы так из-за тебя вирмы и не дождемся! Продолжай, чужак!

Саша, уже привыкший к новому прозвищу, продолжил:

— Хорошо. Представьте себе пустыню. И представьте, что в эту пустыню попадает человек, которому говорят: «Ты должен идти вперед. Все время вперед, не отклоняясь ни на шаг. А чтобы ты не отвлекался на небесные ориентиры, солнце и звезды, мы тебе завяжем глаза».

— Ну и какой смысл в этой вирме? — не выдержал рыжий здоровяк, не замечая испепеляющего взгляда Атли.

— А вот и вопрос: куда придет этот человек, если будет идти все время только прямо, да и еще с завязанными глазами?

Асгрим громогласно рассмеялся:

— Вот так вирма! Ты что же, чужак, за детей малых нас держишь? Конечно, придет куда-нибудь. Может, к селищу какому или городищу. — В отличие от своего соседа рыжий детина искренне веселился.

— Нет, — твердо ответил Саша.

— Как — нет? — Рыжая веснушчатая физиономия вытянулась, Асгрим искренне не понимал, почему его ответ, такой очевидный, оказался вдруг неверным.

Жилистый Атли расхохотался, увидев рожу своего подопечного. Успокоившись, он произнес:

— Вот так вирма! Впервые слышу такую. М-да, уел, чужак… Даже и не знаю, что ответить…

Загадка тут же полетела по рядам воинов. Буквально через несколько мгновений на Сашу посыпался град всевозможных ответов, но все неверные. Вдруг от самого ахтерштевня стоящий за румпелем кормщик прокричал, и, несмотря на шум моря и скрип в весельных портах, его слова были хорошо слышны:

— Он придет на то же самое место, чужак!

Саша удивленно посмотрел в сторону кормщика и громко крикнул:

— Ответ правильный!

— Правда, я не знаю почему… Точно знаю, что человек пойдет по кругу, но почему — не знаю.

Эти слова кормщика до Саши донесли по рядам.

— Передайте Асверу, что я готов поведать причину, но только с одним условием.

Санины слова, будто по телефонным проводам, полетели по рядам гребцов.

— Какое условие, чужак? — прокричал Асвер со своего места, и его услышали все.

— Ты перестаешь называть меня чужаком! — крикнул в ответ Саша.

Ряды гребцов дружно загудели. Представление нравилось им все больше и больше.

— Чтобы я перестал называть тебя чужаком, тебе не отделаться простой вирмой! — прокричал кормщик, и его слова были поддержаны гулом сотни глоток.

— Надеюсь, на стенах Хирмальма мне представится такая возможность! — крикнул принц, встретившись глазами с Альди, у которого по-прежнему находился его шеттир и лук со стрелами.

— Хороший ответ, чужак! — крикнул кормщик. — Я буду ждать!

Воины, будто вспомнив, что в городе нуждаются в их клинках, сильнее налегли на весла, бурно обсуждая услышанное.

— Вот тебе и вирма! — весело подмигнул Атли Унаю.


Серая Бровь показалась уже почти на закате. Две гряды острых серых скал образовывали удобную большую бухту, закрывая ее справа и слева. Создавалось такое впечатление, что серые природные стены выросли, повинуясь чьей-то невидимой руке. Они охватывали своими несокрушимыми ладонями большой каменистый пляж, на котором расположилась по всей длине построенная из камня и дерева пристань. Корабли разных размеров, похожие на «Гаронну», словно рой диких пчел облепили помосты, держащиеся на мощных деревянных сваях. Порт кипел и бурлил, будто гигантский муравейник, где каждый был занят своим делом. Грохот лебедок, стук топоров и пронзительные призывы торговцев перемешивались с шумом набегающих серых волн и криком белых морских птиц, похожих на земных чаек.

«Гаронна» уже подошла к пристани. У принца разбегались глаза. Долгое время не видевший такого скопления людей, он не мог сконцентрировать внимание на чем-то одном. Вот группка из пяти или шести человек с топорами и еще какими-то инструментами торопится вдоль причалов, не обращая внимания на новоприбывших. Немного в стороне швартуется другой барркан, явно уступающий в размерах «Гаронне». На нем бегают и суетятся люди, бросают на пристань канаты, затягивают длинные весла и готовятся к разгрузке. Немного подальше вдоль берега расположена линия одноэтажных строений, из труб которых тянутся сизые струйки дымов. Вот по настилу из деревянных бревен идут женщины с корзинами, полными рыбы и, кажется, каких-то моллюсков. Юноша увлеченно вертел головой, наблюдая за разнообразием портовой жизни. Его сердце учащенно билось — он снова оказался в лоне цивилизации. Пусть эта цивилизация очень сильно отличается от той, в которой он вырос, но все же его радости не было предела. Тем временем по пристани к швартующейся «Гаронне» приближалась группа людей, перед которыми все почтительно расступались. Больше того, увидев эту странную процессию из нескольких человек, все ремесленники и торговцы прекращали свои занятия. Оглохший от портового шума, Саша увидел, как на мостки пристани, ловко перемахнув через борт корабля, спрыгнула раскрасневшаяся Аная. Она метнулась в сторону кряжистого седоволосого мужчины, идущего во главе группы воинов. Еще мгновение — и девушка, как маленький ребенок, повисла на широкой груди этого похожего на обломок скалы человека. Было видно, как вздрагивают плечи Анаи от рыданий, как седовласый мужчина нежно гладит девушку по плечам, как он целует ее голову и что-то шепчет на ухо.

Догадаться, кто был этот мужчина, не представляло сложности. Перед Сашиными глазами предстал отец Анаи, конунг лоримов Икер Седовлас. Немая сцена встречи отца и дочери длилась недолго. Над портом пронесся оглушительный крик сотен глоток. Радостно кричали все — и плачущие женщины, и машущие руками рыбаки, и вездесущая ребятня, и потрясающие оружием воины. Седовлас, расправив могучие плечи и обернувшись к толпе подданных, глубоко поклонился на четыре стороны, прижав огромный кулак к сердцу. Толпа завыла и заревела еще громче!

Когда шум поутих, конунг, обняв за плечи Анаю, пошел прочь с пристани, а по толпе пронеслись его слова, что вечером все без исключения приглашаются на праздник в честь благополучного возвращения его дочери. Порт снова пришел в движение, которое было нарушено радостным событием. Только люди стали постепенно исчезать: все старались быстрее закончить дела, чтобы не опоздать на вечерний праздник. На «Гаронне» тоже торопились поскорей закончить разгрузку, но на некоторых лицах Саня замечал кислое выражение. На его вопрос Атли ответил, что это те, которым выпал жребий идти в дозор.

Тем временем у того места, где пришвартовался барркан, появились три фигуры, одетые в льняные то ли плащи, то ли накидки, подвязанные на поясе простыми веревками. На лбах у мужчин были узкие кожаные повязки, чтобы их длинные волосы не падали на лицо. Два парня помоложе стояли за спиной у своего старшего спутника. Какое-то странное чувство возникло у Саши, находившегося на борту корабля. От этих людей веяло чем-то необычным, непонятным, но в то же время очень знакомым. Особенно от старшего. Мужчина как будто тоже почувствовал что-то, потому что его взгляд, пробежав по кораблю, безошибочно остановился на принце. Они немного померились взглядами, и мужчина, словно вдруг потеряв интерес, отвернулся к собравшимся вокруг него женщинам. Он приветливо заговорил о чем-то с Наримой, которая, обменявшись с ним несколькими словами, быстро куда-то засобиралась, раздавая поручения своим подопечным. По сути, все женщины были уже собраны. Да и что им было собирать? Саша, поняв, что их куда-то хотят увести, легко перемахнул через борт корабля и оказался рядом с женщинами. Пришло время прощаться. Все женщины по очереди подходили к нему и глубоко кланялись, говоря искренние слова благодарности. Когда подошла Лора с Юлей на руках, юноша почувствовал, как к его горлу подступил комок. С сегодняшнего дня их маленький «отряд» навсегда переставал существовать. На душе было как-то грустно — ведь столько пережито вместе. Саша искренне привязался к этим людям в пути, а теперь он оставался совсем один. Унай и ребята ушли еще раньше к своим родственникам, оставшимся в живых. Даже пресловутый конвой исчез, предоставив молодого человека самому себе…

Попрощавшись со своими спутницами, юноша напоследок еще раз уловил заинтересованный взгляд мужчины в льняном одеянии. Спустя час в порту уже ничего не было слышно, кроме бьющихся в борта кораблей волн да жалобных криков чаек. Только что здесь кипела жизнь, и вот уже пристань опустела. Кроме дюжины дозорных, прогуливающихся по порту, да лучников, сидящих в небольших смотровых башенках, Саша никого не видел. Никто с ним не разговаривал, казалось, про него все забыли. Принявшись собирать пожитки, он не заметил, как к нему подошел незнакомый парень. В руках у него были Санин шеттир, лук и колчан со стрелами. Тот молча протянул ему оружие и произнес:

— Конунг просит тебя присутствовать на его празднике. Еще он приказал отвести тебя в лагерь стрелков — там тебе выделят место, ночлег и пропитание. Если ты, конечно, захочешь, — криво улыбнулся парень.

Ничего не ответив посланцу конунга, принц подхватил торбу, в которую уложил куртку из волчьей шерсти и кольчугу. В последние дни стало заметно теплее, так что Саша ходил в одном поддоспешнике, штанах и глухой безрукавке из шкуры хррага, пошитой ему женщинами. Шлем и поножи он держал в небольшом рюкзачке, пошитом по его чертежам Наримой. Итого из доспеха на нем оставались наручи да обитые стальными пластинами ботинки. «Вроде бы месяца не прошло, а уже барахлом оброс», — думал обвешанный сумками принц. Сердце грело другое: шеттир был с ним. Он с каждым шагом приветливо хлопал по спине хозяина — закрепить ножны на спине как следует провожатый Ксандру так и не позволил. Сам он двигался налегке и, казалось, издевался, намеренно идя быстрым шагом. Саша половину пути неуклюже тащился следом, стараясь не потерять из виду его спину. Из-за быстрой ходьбы юноша толком так и не рассмотрел город. Правда, шли они вдоль высокой стены, можно сказать, по окраине и в сам город не заходили. Каменные пятнадцатиметровые стены были выложены из глыб, камень которых показался Ксандру смутно знакомым. Это мощное сооружение своим грозным видом заставляло сердце биться чаще. «Как полудикие звери, которыми являются тарки, надеются взять эти стены? — спрашивал сам себя Саша. — Как, имея из оружия лишь дубины, собираются взять этот монолит? Но ведь Мирольм и Ульм пали… Не думаю, что эти города были укреплены хуже. Безликий… Какие цели он преследует? Зачем ему все это? Только из-за меня? Вряд ли… Тогда что?»

Похожий на растрепанного туриста, глазеющего на местную архитектуру, гремя щитом о ножны и колчан, юноша задумчиво следовал за своим проводником, вызывая усмешки встречающихся на пути воинов. А его проводник, оглядываясь, казалось, наслаждался спектаклем, который сам устроил. Но Саша не обращал внимания на поведение своего провожатого. Он смотрел на стены города, где стояли лучники в кожаных доспехах и тяжеловооруженные воины. Кое-что его очень заинтересовало. Некоторые из стоящих на стене откровенно забавлялись видом «новенького», гремящего, по всей видимости, отцовским оружием. Кое-кто даже что-то пытался кричать, но Саша не слышал ни одного слова, только по довольным гогочущим рожам было понятно, что над ним потешаются. Правда, гогот прекращался, как только там появлялся кто-нибудь старший по званию. Если бы это произошло недавно, недели эдак три-четыре назад, Саша обязательно наломал бы дров. Но сейчас по дорожке, усыпанной морской галькой, шагал другой человек, уже не раз заглянувший в лицо смерти. Парня, ведущего Сашу в расположение стрелков, немного смутило абсолютно спокойное поведение «подопечного», который был явно младше его. Да еще вдобавок, хотя посланец конунга и шел налегке, странный новичок не отстал, а когда уже пришел во временный лагерь, казалось, даже не вспотел.

Временный лагерь стрелков встретил новоприбывших относительной тишиной. Он располагался на южной окраине города, прикрываемый скальным хребтом, плавно перетекающим в каменную стену. Если посмотреть на город сверху, то его заграждение в виде стен, ворот и скального хребта было бы похоже на гигантскую подкову, положенную своими концами в море. Глыбы стен, вытесанные древними строителями, плотно срастались со скалами, оставляя промежутки лишь на стыках. Как раз на таком стыке и находился вход в лагерь лучников — именно лучников, потому что другого оружия, кроме луков, у воинов на стенах и в лагере Саня не увидел.

Как такового ограждения лагерь, представляющий собой хаотичное скопление палаток и построенных на скорую руку навесов, не имел. По всей видимости, это было место, куда собрали всех охотников, стрелков и вообще всех мало-мальски умеющих стрелять из лука. Бросались в глаза палатки, поставленные в одну линию и заметно отличающиеся высотой и качеством материала, похожего на брезент. Они находились в центре стана, и, по всей видимости, именно с них началось зарождение лагеря. Остальные сооружения разных размеров и из разных материалов беспорядочно облепили центральные палатки, в которых, очевидно, и находилось руководство стрелковых подразделений.

Именно туда провожатый и повел Сашу. На идущего по лагерю со своими пожитками юношу практически никто не обращал внимания. Обитатели лагеря занимались своими делами и мало интересовались окружающим их миром. Только изредка некоторые, отрываясь от своих важных дел, поглядывали на него — кто с интересом, а кто просто так.

В северном углу лагеря находилась широкая площадка, в дальнем конце которой стояли несколько десятков мишеней в натуральную величину, глядя на которые нетрудно было догадаться, кого они изображают. На исходной позиции стояли различные столы, подставки и другие устройства. Здесь же находились корзины с пучками стрел разной длины, на столах валялись костяные кольца для натягивания тетивы, куски тонкой кожи, деревянные, костяные и стальные пластины, пучки птичьих перьев. Саша даже заметил миниатюрный, грубо сделанный пресс для подгонки наконечников. Словом, тут было все для того, чтобы знающий человек смог починить или подогнать под себя оружие. Конечно, уважающий себя и свое оружие лучник обязательно имеет собственный инструмент и пользуется только им, но, как Саша уже заметил, в лагере хватало народу, имеющего к стрельбе из этого благородного оружия весьма отдаленное отношение.

Вдоль линии, в тридцати — сорока шагах от расположенных напротив соломенных мишеней, построились молодые парни с обычными длинными луками. Саша видел такие луки во многих фильмах и на многих фотографиях. Наверное, именно из таких луков английские йомены сражались во времена Столетней войны. Не зря английские власти поощряли своих подданных в освоении этого древнего, как само человечество, оружия. Ежегодно между стрелками проводились разные турниры и соревнования, возводящие этот вид оружия на самый высокий уровень. Но кроме простых «лонгбоу» Саша замечал здесь и сложные составные луки: бойцы с таким оружием тренировались чуть поодаль, посылая стрелы с кувырка, стоя на колене и даже лежа на спине. Конечно, точность и дальность такого выстрела сильно хромали, но умение стрелять из разных положений очень могло пригодиться в предстоящих боях. Воины — не охотники или ополченцы, а именно воины из конунговой дружины — очень отличались от остальных стрелков как доспехом, так и вооружением. Дисциплина у них, в отличие от отрядов ополчения, была на высоте — четкие построения, залповая стрельба, чеканные движения по команде.

Ополчению было далеко до регулярных войск, но было и одно «но». Среди ополченцев, тренирующихся на площадке, попадались такие дедули, которые походили больше на лешаков, чем на бойцов армии Хирмальма. Саша насчитал четверых таких дедов, полностью одетых в шкуры. На них не было ни доспеха, ни коротких мечей-кроксов, как у Уная. Они не тренировались со всеми — им, похоже, это было без надобности. Казалось, в этом коллективе они стояли выше закона. Саша мысленно окрестил их «лешими». Кроме того, он заметил, что «лешие» пользовались почетом и уважением как среди рядовых стрелков, так и среди командиров. Достаточно было взглянуть на их луки — и все становилось на свои места.

Такой лук он разглядел у молодого паренька, одетого в куртку с капюшоном из серой шкуры, вышедшего из палатки, у которой стоял Саша. Парень был невысокого роста, но крепкого атлетического телосложения. Темные волосы, собранные со лба и с висков в тонкую косицу, спадали по затылку. Чистое и открытое лицо парня было чем-то омрачено — видимо, повздорил с начальством. Столкнувшись на выходе с Саней, он мрачно поглядел ему в глаза, но не увидел в ответном взгляде ни испуга, ни почтения.

Принц, не обращая внимания на вызывающий взгляд, беззаботно рассматривал толкнувшего его парня. Но это столкновение так ничем и не закончилось. Парень, казалось, был не совсем в себе и, бросив последний колкий взгляд на непонятного незнакомца, продолжил свой путь. На спине у удаляющегося юноши принц успел заметить плечо композитного лука. Такой лук мог принадлежать только очень хорошему стрелку, и, судя по тому, как перед удаляющимся воином расступались остальные, тот пользовался уважением среди своих коллег.

Провожатый, посланный конунгом и приведший Сашу в лагерь, перед этим нырнул внутрь палатки, чтобы доложиться начальству и спустя некоторое время вынырнул с ехидной рожей:

— Проходи, сотник Бранд ждет тебя!

Проигнорировав злорадное выражение на лице паршивца, принц с невозмутимым видом двинулся в глубь шатра. Заходя внутрь просторного шатра, являющегося, по всей видимости, спальней всего высшего офицерского состава сотни лучников, Саша расслышал конец монолога, произносимого рассерженным голосом:

— …Совсем молодняк обнаглел! Я ему говорю: «Нельзя!», а он ни в какую… Ишь чего удумал — за стену на вылазку! Чтобы враз к таркам на ужин попасть! Вот возьму розгу да при всем лагере отстегаю! И не посмотрю, что от самого конунга имя второе получил! — Видимо, командирский запал подходил к концу, потому что последнюю фразу он произнес уже менее разгневанно: — И так с каждой атакой по десятку отроков теряем, а кто потом в глаза их матерям и отцам смотреть будет? О-хо-хо, так нас совсем скоро не останется, а ворога будто поток бездонный…

В этот самый момент Ксандр, сопровождаемый посланцем конунга, вошел в помещение. Здесь было несколько грубо сколоченных коек, застеленных грубыми льняными покрывалами, посредине комнаты стоял грузный стол с длинными скамьями по бокам. В центре стола сидел сам сотник, а рядом, по правую руку, стоял, опершись плечом на центральный опорный столб, молодой воин и почтительно выслушивал монолог старшего.

Мельком оглядев внутреннюю обстановку, принц остановил взгляд на сотнике. Бранд еще полминуты думал свою горькую думу, упершись взглядом в столешницу и не замечая никого вокруг. Сквозь коротко подстриженные седые волосы у него на голове были видны три свежих шрама. Широкие покатые плечи делали Бранда похожим на борца, а мощные кулаки довершали портрет человека, способного случайно сломать кому-нибудь руку. Когда в глазах сотника появилось осмысленное выражение, он наконец обратил внимание на вошедших. Внимательно осмотрев фигуру принца из-под широких седых бровей, сотник произнес:

— А-а-а, гость конунга! По словам Анаи, ты просто полубог, спустившийся к нам, смертным!

Парень, приведший Саню, откровенно наслаждался моментом. Молодой воин, стоявший напротив, наоборот, был предельно внимателен. Саше показалось, что парню было больно ступать на левую ногу, поэтому он и стоял, опершись на столб. Судя по тому, что его командир не проявлял неудовольствия по поводу позы подчиненного, причина ему была хорошо известна.

На колкие слова сотника принц никак не отреагировал. Здесь не цивилизованный мир с его «спасибо» и «будьте добры». На Дорне сперва нужно доказать, что ты достоин уважения. «Лучше молчи в тряпочку», — успокаивал себя Саня.

— Варди! Олав! — обратился сотник к Сашиному проводнику и воину, стоявшему у столба. — Гляньте — перед вами человек, убивший мать ра-ханов, порубивший больше дюжины тарков и, на закуску, так сказать, прирезавший Ледяную у-дур! Каково, а?

Ехидный тон сотника явно не произвел никакого впечатления на Олава — тот вроде еще больше заинтересовался новичком. Зато Варди, посланник конунга, лыбился во всю свою рыжую физиономию.

— Ну что скажешь? — обратился наконец сотник к невозмутимо стоявшему Саше, который совершенно спокойно ответил:

— Ну есть некоторые неточности…

— Какие же? Тарков было две дюжины? — спросил, улыбаясь, сотник, а рыжий Варди, казалось, сейчас лопнет от смеха. Олав же продолжал невозмутимо слушать, что скажет чужак.

— Нет, тарков было всего шестнадцать. Ра-ханов было больше, а вот Вапри убил не я — это сделала Аная, спасая мне жизнь… — Саша произнес все это спокойным тихим голосом.

Глаза сотника враз изменились. Он молча уставился на чужака и о чем-то задумался. Олав по-прежнему молчал, только теперь стоял на обеих ногах и внимательно смотрел в спокойные глаза новенького.

А вот Варди, как говорится, понесло. Не замечая изменившегося настроения сотника, он уже хохотал во все горло, держась за живот:

— И чем же вы прирезали Ледяную у-дур? Наверное, этим ножиком?

И тут Варди сделал непростительное движение — попытался дотронуться до рукояти руги. Такого подарка от рыжего паршивца принц не ожидал. «Сам напросился». Тело мгновенно наполнилось Силой. Время замедлилось и потекло, словно застывший кисель. Рука Варди будто остановилась на одном месте. Бросив взгляд на сотника и молодого воина, принц обратил внимание, что так ускоряться ему еще ни разу не удавалось. «Может, Силы перебрал?» — успел только подумать он. Шеттир, заскучавший по хозяину, молниеносно выпрыгнул из ножен и, описав неполный круг острым концом, отсек косичку с виска рыжего урода. Срез получился — просто загляденье: ни капли крови, а как будто бритвой прошлись! Меч неохотно вернулся на место — в ножны за спину, и время снова потекло своим чередом. Сотник продолжал сидеть за столом, а вот Олав все же успел схватиться за рукоять меча. «Ловкий! Нужно будет познакомиться поближе», — взял себе на заметку принц, приятно удивленный реакцией молодого воина.

— Еще раз, сопля рыжая, хоть пальцем попробуешь прикоснуться к моему оружию — снесу твою дурную башку, — произнес принц металлическим рыкающим голосом и сам мысленно вздрогнул: «Вот это голосок!»

Ксандр пока ни разу не пробовал разговаривать в момент использования Дара. Сила еще не полностью покинула его тело, которое по-прежнему находилось в боевом режиме. «Они, наверное, видят меня словно сквозь водную рябь…»

Последней мыслью принца было то, что рыжий обделался — в палатке стали витать характерные ароматы.

Загрузка...