Лето, пляж, зомби 8

Глава 1

Я ехал в одной из боевых машин. Гнали мы по шоссе с Севастополя на Белогорск, на которое выехали совсем недавно. Но гул двигателей не заглушал мои собственные мысли.

Потери… Все-таки они оказались слишком велики. И даже победа не может их компенсировать. От моего отряда осталось едва десятка. Погиб один из «росгвардейцев» — Бехр, один из парней Минуты, выбило почти всех деревенских, что пошли в нам. В том числе и Палыча, старика, который влез в самую гущу боя. Импортные остались целы всех.

Их мы отправили вперед, на одном из БТР. Они должны были воспользоваться дроном и навести нашу артиллерию на крепость «Воронов». Сегодня мы ее размолотим. Но, подозреваю, что без потерь не обойдется, и тогда я останусь один.

Гром засомневался. Даже Гром. Тот, кто стоял на моей стороне во время прошлого конфликта, хоть и попытался развести демократию. А Бехр, тот, кто хотел уйти, мертв.

Может быть, я все-таки не прав? Может быть, нужно было уходить?

Но нет. Я не смогу остановиться. Даже если я в действительности останусь один, то все равно продолжу свою войну. Не знаю, что меня гонит вперед. Наверное, со стороны это выглядит, как одержимость. Может быть, они думают, что я просто хочу отомстить за Лику?

Не знаю. Я и сам не знаю. Если так посмотреть, то смысла в этом не было. Мы с моим отрядом вполне могли бы устроиться неподалеку от Севастополя, даже не обязательно возвращаться на базу Росгвардии. Могли бы ездить в зараженный город за ресурсами, построить самую настоящую крепость.

Но во мне все равно присутствовала убежденность в том, что если мы это сделаем, то в конечном итоге «Вороны» доберутся до нас. И даже разбираться не станут, а просто размолотят базу этими же самыми «Градами». И если мы выведем их из строя, сожжем, то они найдут другие машины. Все-таки военной техники в Крыму, как говна, пусть большая часть из нее и находится на передке.

— Ну, что думаешь? — спросил Гром, который сидел за рулем.

— О чем именно? — спросил я.

— О том, что дальше будет. Край, они же не останутся, понимаешь. Сейчас они на адреналине, ты гонишь их вперед своей волей, пока не остыли. Размолотим Белогорск, будут еще потери. И тогда они просто уйдут. Даже импортные, которым в общем-то и идти некуда, все равно уйдут. И ты останешься один.

Я посмотрел на свои руки, и увидел, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Так сильно я их сжал. Усилием воли заставил расслабиться, положил на колени ладонями вниз. Гром озвучивал мои мысли.

— Постараемся обойтись без потерь, — ответил я. — Шансы есть. Дадим несколько залпов с каждой, размолотим там все. Потом войдем на технике…

— Ты же знаешь, что такое городской шум, — пожал он плечами. — Это я не знаю, не участвовал ни разу. И ты в курсе, что в таких делах потерь не бывает. Даже если мы разбомбим весь город к хуям.

А такого мы позволить себе не могли. Потому что там гражданские и много. Рабов со всех окрестностей свозили в эту ебаную столицу, где заставляли работать. И если мы перебьем и их, то относиться к нам станут еще хуже, чем к Воронам.

Потому что те соблюдали порядок, несмотря на зверские методы. Мы же станем для местных самыми настоящими беспредельщиками. И тогда нас самих перебьют. Просто на вилы поднимут, не в прямом смысле правда. А может на колы посадят.

Нас станут ненавидеть еще больше.

— Ну так что? — спросил Гром.

— Да не знаю я, блядь! — не выдержал и сорвался я. — Я вообще ни хрена не знаю. Если хочешь, можешь сейчас остановиться и уезжать. Я тогда сам пойду, один.

— Зачем тебе это надо? — спросил он. — Ты мстишь просто?

Мне оставалось только выдохнуть. Я ведь и сам понятия не имел. Нет, месть тут тоже играла свою роль. За Лику, за мою старую команду, за инвалидность собственную, потому что пуля именно одного из «Воронов» превратила меня в обрубок человека.

Но не только. Дело далеко не только в этом.

— Это все, Край, — сказал Гром. — Штурмуем Белогорск. Сколько от них останется тогда? Половина? Человек шестьсот? Такими силами они все равно не возьмут больше ничего, и до нашей базы никогда не доберутся. И мы уходим.

— Ладно, — это решение далось мне неожиданно легко. Если придется продолжить войну в одиночку, то выбора другого у меня действительно нет.

— Но ты же с нами не пойдешь, верно? — спросил он.

— Не пойду, — я покачал головой. — Я двину дальше. Попытаюсь завалить Мансура, если получится. Тогда вы точно спокойно свой век доживете.

— Надеюсь, ты Наташу и Сашу с собой тащить не собираешься? — спросил Гром.

Я скрипнул зубами и уставился в окно. Тащить с собой девчонку, которая не боец, хоть и успела уже взять свою первую кровь, и девушку-хирурга, которая не способна за себя постоять… На самом деле я понимал, что они могут быть полезными.

Хотя бы потому что Саша может лечить, а Наташа — прикрыть ей в спину в случае чего. Если опять придется кого-то убить, она сомневаться уже не будет. А после четвертого-пятого, ей это станет даваться легко. Не так же легко, как мне, но тем не менее.

Только вот я их люблю. Действительно люблю. Наташу, если не как дочь, то по крайней мере как младшую сестренку. К тому же я обещал присмотреть за ней, а тащить ее за собой в пекло — это совсем не то, что понравилось бы Ирине.

Сашу я тоже… Ну, если не люблю, то по крайней мере я ей очень сильно благодарен за все. За то, что помогает мне не свалиться во тьму. Что со мной будет дальше, не знаю.

— Мы заберем «Грады» и снаряды к ним, — продолжил Гром. — И технику, какую сможем. Из лагеря в лесу можешь взять что угодно, мы остальное потихоньку перетащим к себе. Сам же понимаешь, там еды нам всем на год хватит, а оружия так и вообще до конца жизни.

И тут я понял, в чем дело. Он не просто решил все сам. Он уже успел переговорить с остальными, и они решили все за меня. Это бунт, самый настоящий.

Наверное, я мог бы его подавить. Застрелить гвардейца прямо сейчас и выбросить его из машины. А потом перестрелять еще пару самых рьяных. Но тогда это будет только вопрос времени — кто первым пустит мне пулю в спину.

Ну что ж, значит, все решено. Дальше действовать придется в одиночку.

— Я возьму один из УАЗов, — наконец проговорил я. — Оружия и еды, сколько получится. Остальное забирайте. Сашу и Наташу уговорю ехать с вами, даже если они против будут. Не получится — сбегу просто, уеду, пока они не узнают. Вы только позаботьтесь о них.

— Ты о своей шкуре позаботься, — ответил Гром. — Они ведь тебя ждать будут, сам же понимаешь.

— Ага, понимаю, — кивнул я.

«Уралы» продолжал трястись на ухабах разбитой, скрипели рессоры, и от каждой кочки кочки меня болтало из стороны в сторону. Хотя на самом деле техника ухоженная. Просто не для комфортной езды она сделана — быстро выйти на позицию, отстреляться, а потом съебать так быстро, как получится, пока не прилетела ответка.

Перезарядка в тылу, добраться до новой позиции и опять ебать врага.

Ладно, вроде приехали. Сколько тут осталось? Километров десять. И безопасно с одной стороны, и рассеивание будет не такое большое, как если бы мы совсем издалека стреляли. Градом можно работать на расстоянии от пяти до сорока километров. Но пять — это совсем для отморозков, батарею, которая на таком расстоянии расположится, очень быстро дронами расхуярят.

— Стоп, — поднял я руку.

Гром тут же остановил машину. Я открыл дверь, спрыгнул на землю, махнул рукой остальным, мол, останавливайтесь. Потом рукой указал — в ряд вставайте, в ряд, нечего колонной тут.

— Ну что, работаем? — спросил Пинцет, который уже выбрался из одной из машин.

Он успел провести короткий инструктаж, как и что делать. Но наводить ему придется все вручную, самому. Но ладно, может поймут, и на втором залпе ему уже не придется бегать из стороны в сторону.

Энтузиазма в голосе «росгвардейца» слышно не было совсем. Он, кажется, не очень доволен своим участием во всем это был. Ну а куда деваться, мы все хотели бы спокойной жизни, и все тут поневоле.

Мужики высыпали из кабин, попрыгали наружу из УАЗов. Сразу зашевелились: кто-то побежал к опорам, кто-то уже крутил маховики подъёма направляющих. Железо заскрипело, и за минуту над лесом выстроились в ряд пять машин, направивших свои смертоносные ракеты в сторону Белогорска.

А я смотрел на это и молчал. Поймал на себе взгляд Саши, которая как раз выбралась из салона одного из УАЗов. Как обычно, с красной медицинской сумкой, готовая оказать помощь, когда это будет необходимо.

Ей работать после боя не пришлось почти, Грому ногу обработать, да еще одному парню руку. Подранков больше не было, всех наглухо. Ну еще бы, там ведь такой пиздорез начался.

— Ну, как наводиться будем? — спросил Пинцет, двинувшись ко мне.

— Сейчас, — ответил я.

Я стащил со спины рюкзак и вынул из него ноутбук. Открыл, постучал по клавишам, и на экране появилось изображение с дрона. Точно такой же ноутбук был у Шона сейчас, и они уже успели выдвинуться на позицию.

Город. Узкие улочки, вон теплицы видно, действительно огромный комплекс. Неудивительно, что так много людей там. А если найти возможность газом ее запитать, то можно будет овощи выращивать вообще круглый год.

Пинцет встал рядом, тоже посмотрел на экран. А вот и их крепость, возле стадиона. Действительно настроить они там успели порядочно. Но в этом ничего удивительного, если техника есть. Что нам стоит дом построить, нарисуем — будем жить.

Я отметил перекрестием нужную точку и алгорит тут же просчитал координаты.

— Давай сюда, — проговорил Пинцет. — Углы посчитаю.

Бля, рассеивание у Града девяносто метров. Мирные дома точно зацепит. Но, выбора у нас в общем-то больше и нет. Те, кто останутся жить, станут свободными. Вернутся обратно в свои деревни, кроме тех, что в Дачном жили, его-то больше нет. Это плохо разве?

— Все, готово, — проговорил Пинцет. — Давай, я пошел. Проконтролируешь, как прилетит?

— Ага, — кивнул я и добавил уже по-военному. — Проконтролирую поражение цели.

Пинцет тут же исчез и загремели маховики. Направляющие установок послушно поднялись чуть выше горизонта. Они заряжены, полный боекомплект в каждой. То есть по сорок реактивных снарядов. Этого должно хватить, а мы там все, как положено, отутюжим.

Я даже усмехнулся. Он как пушкарь во времена Ивана Грозного. Когда один профессионал все пушки наводит, порох отмеряет, ядра заряжает и прочее. А кругом стоит куча мужиков-крестьян и просто опасливо крестятся, читают «Отче наш», бормочут «Спаси и сохрани», и надеются, что на очередном залпе пушку просто не разорвет к чертям собачьим.

Прошло еще минут пять. Я снова посмотрел на экран. Хорошо, что сейчас ночь, люди по домам. Не слишком-то хорошее укрытие от ракет «Града», но тем не менее, лучше, чем ничего.

— Гром! — повернулся я к капитану, который так и стоял и смотрел на меня. Похоже, что думал, к чему может привести наш разговор. — Поставь кого-нибудь с дронобойками. Не хотелось бы, чтобы в ответ прилетело.

— Понял, — кивнул он и ушел.

А я снова уставился на экран. Да, тут и людей разглядеть можно, мелкие совсем, как будто муравьи. И не ясно вообще — это бандиты или гражданские. Может быть и то и то.

В голове на секунду мелькнуло сомнение. Может быть остановиться? Развернуть всех и уехать к Севастополю, пробьемся без проблем. А там с этими «Градами» от любого наката можно будет отбиться. Да и дроны есть для дежурства, так что примем врагов мы достаточно рано.

— Край! — крикнул Пинцет. — Готово! Работаем?!

Да. Мы прошли уже столько красных линий, столько точек невозврата, что останавливаться попросту бесполезно.

— Поочередно! — приказал я. — Первая — огонь!

Мгновенно воздух разорвал гул. «Град» ожил, и сорок ракет вылетели из направляющих одна за другой, оставляя за собой огненные шлейфы. Двадцать секунд на залп, по две ракеты в секунду. Небо словно наполнилось горящими стрелами, и через несколько секунд где-то вдали грянул первый раскат. Я посмотрел на экран, и увидел, как там, где находилась крепость «Воронов», один за другим расцветают огненные цветы.

— Попадание! — крикнул я. — Кучно пошло, пацаны! Точно в цель! Давайте следующую!

Снова грохот. Пинцет спрыгнул, достал свой стандартный «росгвардейский» коммуникатор и направил камеру на себя так, чтобы на фон попал работающий «Град». Я заметил, как он чуть улыбается и покачивает головой. На самом деле парень мог собой гордиться. Он ведь не артиллерист по специальности, но смог справиться.

Все вокруг заволокло дымом, а я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь. Месть свершается. На камере дрона было видно, как поднимаются новые клубы дыма, как начинают разбегаться первые люди. И снова кучно все пришлось — по базе. Да, если все так же придется, то штурмовать там будет уже некого. Просто камня на камне не останется.

— Третья — огонь! — заорал я. Пинцет продублировал мой приказ, и еще тридцать ракет отправились в полет.

Я чуть не застонал. На этот раз заряд ушел в сторону и прошелся по жилым домам. Я буквально услышал, как рушатся старые строения, хотя это, естественно, было невозможно. Потом увидел вторичный взрыв, и большую часть строения вынесло на хрен на улицу. Это, похоже, газовый баллон взорвался.

— Мимо пошло! — крикнул я Пинцету.

— Посмотрим! — ответил он. — Следующая, огонь!

Четвертая и пятая установки отработали одно за другой. А на картинке с дрона творился самый настоящий хаос. От крепости не осталось вообще ничего, только руины, и местами уже было видно огни пожаров. В городе местами творилось то же самое, но Пинцет, похоже, оказался очень талантливым парнем. Всего один из зарядов ушел в стороны.

Этого достаточно?

Нет. Еще раз как минимум. Сейчас как раз они повылезают, начнут руины разбирать, искать выживших, пожары тушить. А у нас на перезарядку как минимум два с половиной часа уйдет, чтобы потом так же кучно отработать.

Краем глаза я заметил кое-что на камере дрона, посмотрел поближе. Мелкие, как будто лесные букашки, фигурки, разбегались прочь от города, уходили. Похоже, что рабы теперь свободны.

— Перезаряжаемся! — приказал я. — Потом еще залп!

Все. Нет у них больше крепости. И еще как минимум пару сотен бойцов можно списывать со счетов. Но разговор с Громом все еще помнился, как и понимание того, что дальше действовать мне придется в одиночестве.

Позади послышались шаги. Я повернулся, увидел Сашу и тут же закрыл ноутбук. Не надо ей видеть того, что там творится. Да и помощь оказывать местным я ее тоже не пущу. Пусть останется здесь.

— Ты доволен, Край? — спросила она.

— В смысле? — не понял я.

И почему вдруг ни с того ни с сего «Край», а не «Сережа», как обычно.

— Ты доволен или нет? — повторила она.

— Ты о чем? — повторил я.

— Я не думала, что ты решишься, — ответила она. — Ты мне только скажи, там всем пизда? Вы весь город перепахали?

Она еще и матерится. А на моей памяти я ни разу не помнил, чтобы она материлась.

— Ты доволен, Край? — спросила она в третий раз.

Я промолчал. Меня ее взглядом как будто обожгло. В голове гудело ещё громче, чем от залпа «Града». Дым висел в воздухе, и будто заменил собой весь воздух. Я не выдержал, кашлянул все-таки в горле запершило.

— А у меня выбора нет, — ответил я, глядя прямо ей в глаза. — Или мы, или они. Ты же видела, сколько человек сегодня легло.

— Но ты ведь понимаешь, что вместе с ними и другие были? — голос у нее дрогнул, и я заметил, что глаза у Саши покраснели. — Ты же сам сказал, что один из залпов мимо ушел. Куда? В чистое поле? Или по обычным жилым домам?

Я сжал кулаки так, что костяшки снова побелели. Ну как она не понимает, что в войне мирные тоже погибают. И все историю так. Но мы не жгли и не насиловали, как некогда другие. Да, накрыли «Градом», да это — тяжелая и мучительная смерть. Но при прямом штурме погибло бы еще больше. И погибли бы свои. — Да, — ответил я. — По мирным домам. И что? Хочешь, чтобы я сейчас завыл и на колени встал? Чтобы перед каждым трупом извинялся? На, держи пистолет.

Меня прорвало злостью на все это. Последние два дня я и так жил на предельном напряжении сил. Ставки были слишком высоки, и сделать я ничего не мог.

Я вытащил из кобуры своего «Лебедева» и двинулся к ней, перехватил за ствол и протянул. Она качнула головой, но я просто насильно вложил ей ствол в руку.

— Если считаешь, что я не прав — давай. Застрели меня прямо сейчас. Ну? — Нет… — она посмотрела на меня, и ее глаза вдруг наполнились слезами. -Я хочу, чтобы ты хоть иногда оставался человеком. Не только командиром, не только убийцей. Чтобы у тебя что-то внутри оставалось живое. Иначе зачем всё это? Ради чего?

Я выдохнул сквозь зубы, но взглянуть ей в глаза так и не смог. — Ради вас. Ради того, чтобы ты сейчас здесь стояла, а не раком на четырех костях в казарме у этих уебков. Чтобы у Наташи было завтра. Ты думаешь ее пощадят что ли, что ребенок? Да нет, если у них окажется, то дня не пройдет, и будет кому-нибудь постель греть. Блядь, да так все это и закончится, если мы не победим, понимаешь?

— Мы можем уйти…

— И они нас найдут! — ответил я.

— Не найдут! Откуда ты знаешь?

— Саша, это война! — сказал я. — На войне иначе не бывает.

— Ну и целуйся, блядь, тогда со своей войной! — она отшвырнула пистолет куда-то в сторону, как ядовитую змею.

Я аж голову в плечи вжал. Ну нельзя же так с оружием! Ладно хоть он на предохранителе стоит, и не выстрелил.

Саша развернулась и ушла куда-то в сторону. Опять она начинает со своим гуманизмом. Ну что, похоже, что не сошлись мы характерами, что поделать. Я слишком жесткий, а она…

— Ты знала, что так будет! — крикнул я ей в спину. — Ты знала, что я не остановлюсь! Знала, зачем мы сюда идем!

— Я, блядь, не знала! — закричала она, развернувшись. — Я думала, что ты другой! Думала, что смогу тебя остановить! Что со мной ты останешься человеком!

Повернулась и ушла. Я посмотрел вокруг, и увидел, что вообще все мои товарищи глядят на меня вместо того чтобы работать на перезарядке. И Гром, и Пинцет, и Алмаз. Чего они ждут? Что я сейчас дам приказ развернуться и уйти? Да еще чего, блядь.

Может быть она поймет. А может нет. Но в общем-то это ничего не изменит. Мы на войне.

Кто-то, поймав мой взгляд, отвернулся. Другие переглядывались. У каждого в голове сейчас мысль «он положит нас всех».

Но только ненависть к «Воронам» пока что сильнее, чем страх и ненависть ко мне.

— Работайте, бля! — сказал я. — Мы так и так до утра провозимся, не хватало еще чтобы они нас засекли и в ответ уебали!

Все только будто этого и ждали, сразу же принялись за работу, как муравьи. А я посмотрел на восток, туда, где горы Крыма переходили в сплошную степь. Туда, где власть «Воронов» еще сильна. Туда, где уже забрезжили первые рассветные лучи.

Выдохнул, провел ладонью по лицу. Ладно. Главное сейчас — не останавливаться. Если остановлюсь, то умру просто и все.