Лелька и ключ-камень

Глава 12

Ирина злилась на мать. Состояние было непривычным, маму она любила. Та никогда и не в чем не отказывала дочке, с готовностью верила ей на слово, всегда занимала ее сторону в любом конфликте. Ситуация с Лелькой потому и зацепила Ирину так сильно, что мать впервые встала на защиту не ее, а двоюродной сестры. Конечно, Иру не наказали, как всегда все свелось к разговорам, но важен был сам факт.

Однако причина у сегодняшней злости была иной. Началось все с неделю назад, когда Инга Геннадьевна, приболев, попросила Ирину собрать анкеты во всех классах и привезти ей. Девочка поначалу в восторг не пришла. Дом директрисы стоял в стороне от села, а кому охота тащиться пешком несколько километров по мокрым дорожкам. Но когда за ней пришла машина, от недовольства не осталось и следа. Да и сам дом оказался потрясающим, как в сериалах, которые любила на досуге смотреть мать. Он удивительно подходил своей хозяйке, которая без официального костюма выглядела совсем молодой. О чем Ирина ей и сказала.

Инга улыбнулась и предложила девчонке чаю. Эта улыбка стоила ей некоторых усилий: в ауре ее потенциальной ученицы висел узелок кровной клятвы.

— Интересно, кому эта идиотка уже успела что-то пообещать, и что именно?

Когда же Инга узнала, что обещание было дано Граниной, да еще из-за какого-то пацана, то с трудом удержала себя в руках. К сожалению, на этом этапе пугать Ирину было нельзя.

— Слушай, Ирочка, неужели ты действительно так старалась ради мальчика? Прости, конечно, но ты же красавица, у тебя их уже сколько угодно, и еще больше будет.

— Наверное моей красоты недостаточно. И потом, это в селе таких как я больше нет (Инга отметила что от скромности потенциальная ученица не умрет), но ведь сюда городских приезжает море, а Саша — парень красивый. За ним многие бегают.

— А ты хочешь, чтобы он бегал за тобой?

— Да. Я его люблю, а он не понимает.

— Нет, милая, он-то как раз все понимает, а вот ты — нет. Впрочем, есть способ сделать так, чтобы ни один мужчина не мог перед тобой устоять.

— Какой?!

— Все не так просто, детка. Умение управлять мужчинами, да и другими людьми с неба не падает. Учиться надо.

— А где такому учат?

— Не где, а кто. Могу научить я. Но как ты понимаешь, не просто так.

Девчонка явно клюнула, это было видно по тому, как она расстроилась, сообразив, что такая нужная наука уплывает у нее из рук. Инга продолжила:

— Ты же сейчас подумала о деньгах?

— Да. Но у меня их нет.

— Нет — и не надо. Мне, милая деньги не нужны, у меня их достаточно.

— Я могу как-то отработать за обучение?

— Можешь. Смотри сюда. — Инга показала на клетку, в которой сидела обычная синица. — Видишь, у меня сломан ноготь? А теперь следи за руками.

Ведьма открыла клетку и вытянула руку на которую опустилась птичка. Опустилась и замерла. Ирина завороженно смотрела, как птичье тельце высыхает в маленькую мумию, на поврежденный ноготь на глазах отрастает и становится таким же. как и все остальные.

— Как вы это сделали? Я тоже так смогу?

— Давай по порядку. Я смогла так сделать, потому что я — ведьма. Просто забрала энергию у птицы и использовала ее для себя. Не знаю, сможешь ли также ты, но в любом случае тебе придется этому учиться, а вот твоя двоюродная сестра скорее всего сможет безо всякой учебы.

— Лелька? Она тоже ведьма? Не может быть!

«Интересная реакция», — отметила Инга про себя, — «Она ни на секунду не засомневалась в существовании ведьм». Вслух же она сказала:

— Ирина, ты действительно думаешь, что я не понимаю, о чем говорю? — спокойный, почти ласковый голос прошуршал холодом поземки.

— Нет, нет. Простите, пожалуйста, Инга Геннадьевна. Вы сказали, что я могу этому научиться?

— И этому, и многому другому. Я долго присматривалась к тебе, ты мне подходишь. Мне нужна ученица.

И тут у девчонки мелькнул первый проблеск здравомыслия:

— Инга Геннадьевна, простите за наглость, но зачем вам ученица? Вы можете все, зачем вам рассказывать свои секреты кому-то еще?

Инга разозлилась. Ей было бы намного проще, если бы девчонка с радостным визгом приняла ее предложение и не задавала вопросов, а уж тем более не задумывалась о таких вещах. Но секунду подумав, она решила, что все к лучшему. Лучше она сейчас все объяснит, как надо ей, тогда никому другому девчонка просто не поверит, особенно после ученической клятвы.

— А ты умная девочка. Вот тебе первый урок, так сказать авансом. Ведьмы не занимаются благотворительностью и ничего не делают просто так. Мне нужна ученица, чтобы войти в ковен. Процедура вхождения непростая, ученик становится якорем для входящего.

Правды в этом утверждении не было ни буквы, но к тому времени как Ирина узнает о реальном положении дел — будет поздно.

— Можно еще вопрос?

— Ну давай, — усмехнулась Инга, скрывая раздражение. Но вопрос ее порадовал.

— Почему Лелька точно сможет забирать энергию, а я — только после учебы, да и то не факт?

— Я же говорю — умная. В корень смотришь. А причина простая. Родители твоей сестры — ведьма и ведун, а твои — обычные люди. Сила передается по крови, только поэтому у тебя есть крохотный шанс. Нравится тебе или нет, но общая кровь у вас с ней есть.

— Но если ее мать — ведьма, значит и моя тоже?

— А вот тут другая история. Традиционно ведьмой становится старшая сестра, она же забирает себе всю, или почти всю силу. Но твоя мать когда-то отказалась обучаться у бабкиной сестры, решила, что все это чушь.

— Она и сейчас так думает.

— Вот именно. А ее младшая сестра отказываться не стала и обучение прошла. Она, конечно. оказалась слабее, чем могла бы быть твоя мать, но ей это не помешало. Ну и замуж правильно вышла.

Тут Инга скрипнула зубами. Прошло много лет, но испытанное унижение жгло ее словно каленым железом. К счастью Ирина, увлекшись своими мыслями, ничего не заметила.

— А сейчас моя мать может стать ведьмой?

— Уже нет. Она отказалась от силы, оскорбила ее, а такие подарки повторно не предлагают.

— Но у меня возможность есть?

— Есть. Пока слабенькая, но, если будешь учиться и слушать меня, сможешь все поправить.

— Что мне надо сделать, чтобы у вас учиться?

— Тебе придется мне довериться и дать ученическую клятву. Это очень серьезно. Те, кто такую клятву нарушал, умирали долго и очень неприятно.

Ирина подняла на будущую наставницу потемневшие глаза.

— Я готова на любые условия.

Начиная всю эту историю, Инга довольно долго раздумывала, как лучше обставить процедуру клятвы. Решающим фактором оказалась готовность потенциальной ученицы, так что принятие клятвы, состоявшееся через несколько дней, прошло буднично. Ира уронила несколько капель крови на самый настоящий пергамент, проговаривая тщательно заученный текст. Инга ощутила отклик силы — клятва, что называется, легла. Сама Ирина ничего не почувствовала, так что первым заданием наставницы стало упражнение на тренировку чувствительности.

Упражнение не шло, времени на тренировку уходило много. Стало некогда тусоваться с подружками, ходить с Сашкой в клуб. Ирину не покидала мысль, что не откажись мать от обучения, ей, Ирине, не пришлось бы сейчас так мучиться. И времени было бы больше, и Сашка бы никуда не делся. На себя было злиться неинтересно, на наставницу — просто опасно, а на мать можно. Впрочем, мысли девушки скоро сменили направление. В самом деле, разве могла мама сама отказаться от такой замечательной возможности! Явно же нет. Значит кто-то ее к этому толкнул, а кроме младшей сестры было некому. Так что Лелькина мать просто забрала обманом то, что должно было достаться Ирине, просто украла. И теперь Ирина сделает все, чтобы восстановить справедливость. Главное, чтобы проклятое упражнение все-таки получилось.

Лелька не сразу заметила, чем занята двоюродная сестра. Упражнения ей были незнакомы, ее ведь никто не учил, все приходилось осваивать самой. Подсмотрев у Ирины последовательность действий и покопавшись в интернете, благо из-за Ирининого нового увлечения их старенький компьютер был свободен большую часть времени, Лелька быстро получила результат. Теперь она могла ощущать всех, кто находится вокруг нее в радиусе примерно метров пяти. Интересно что в число «идентифицируемых объектов» попали даже Лапатундель и Кондратьич. Теперь девочка знала, что любимое место домового— между стеной котельной и плитой. Домовик явно любил тепло. Лельке было интересно, где сестра нашла упражнение, но беспокоиться было не о чем, сил у Ирины практически не было.

Незадолго до снега в село неожиданно приехал Сергей, тот самый, что подарил Сашкиной тете Лере непростой перстенек. Лелька про это узнала, только когда Лера попросила ее поговорить с нежданным гостем. Надо сказать, Сергей не то чтобы удивился, он дар речи потерял, увидев Валерию. Та, избавившись от сторожа клада, почти полностью восстановилась. Она еще пила отвар, который делала Лелька, но и это лечение через пару дней должно было закончиться.

Сам же Сергей чувствовал себя все хуже. До встречи с Лерой он планировал продать клад понимающим людям и прикупить себе участок в коттеджном поселке. Денег хватило бы и на землю, и настройку. Однако план осуществить не получилось. Сперва было некогда, пришлось по работе съездить в пару мест, а когда вернулся — навалилась болезнь. Врачи кивали на высокие онкомаркеры, но сказать что-то конкретное не могли, просто не видели опухоль.

В один из дней, взглянув на себя в зеркало, Сергей вспомнил Леру и набрал знакомый номер. Он был готов ко всему: что абонент не абонент, что ответит кто-то другой, ну или родственники в лучшем случае. Услышав в трубке голос Леры, он дико обрадовался, но снова глянув в зеркало, протрезвел.

— Лера, привет! Я так рад тебя слышать! Как твои дела?

— Здравствуй, Сережа. Нормально у меня все. А что ж раньше не звонил?

— Боялся. Боялся, что вместо твоего голоса будет чужой. А пока не звонишь, вроде все окей. Понимаю, что это поза страуса, но что ж сделаешь, если так и есть.

— А сейчас что случилось?

— Стыдно говорить, но беда заставила.

— Болеешь?

— Болею. И врачи ничего толком не говорят.

— А от меня чего хочешь?

— Лер, можешь мне рассказать про травницу, которая тебе помогла? Ты же знаешь, я жадным отродясь не был, отблагодарю по-взрослому.

— Видишь ли, Сергей, тут все не так просто. Если время и силы позволяют — приезжай, я тебе все честно расскажу, а там как сам решишь.

— Когда можно приехать?

— Да хоть завтра, сам смотри как у тебя со сроками.

— Спасибо, Лер. Завтра буду.

— Да спасибо-то за что?

— Что не погнала и в помощи не отказала.

— Да еще и помощи никакой нет.

— Что травница скажет, будет видно, а ты мне уже помогла. Спасибо.

Сергей честно признавался себе, что ехал с надеждой на помощь. Однако эта надежда приказала долго жить, едва он увидел травницу. В комнату, где Лера поила его чаем, вошла девчонка лет12, длинненькая и худая как прутик. Поздоровавшись, она вручила Лере кружку с отваром, который та немедленно выпила.

— Леля, помнишь я тебя просила поговорить с моим знакомым?

— Тем, что вам подарил кольцо? Помню.

Девочка говорила вежливо и абсолютно спокойно, как будто к ней каждый день обращались с подобными просьбами.

— Только захочет ли ваш гость разговаривать со мной?

— Леля, ты ему расскажи, как мне, а там видно будет.

Девчонка, вздохнув, присела к столу.

— Простите, вас как зовут? — обратилась она к Сергею.

— Сергей Александрович я, но можно просто по имени и на вы.

— Сергей, я вижу, что верить мне вы не расположены. Мой отец меня учил, что помощь без просьбы никогда не дает результатов. Отсюда вопрос: вам моя помощь нужна? Подумайте, если вы скажете «нет», вопрос закрыт, если нужна, то будьте готовы мне хоть немного доверять.

Сергей ожидал, что его будут уговаривать и убеждать, но и женщина, и девочка молчали, спокойно глядя на него. Внезапно накативший приступ слабости напомнил, что думать в общем-то некогда.

— Нужна, — бухнул Сергей.

— Тогда смотрите, что у нас получается. Вы нашли в лесу какие-то ценности, так?

— А это при чем здесь?

— Вам ничего не говорит то, что Лера поправилась, отказавшись от кольца?

— А что, это как-то связано?

— Так мы далеко не уйдем, а мне пора возвращаться. Мне не нужны ни ценности, ни деньги, мне от вас вообще ничего не надо, я просто выполняю просьбу Леры о разговоре и вашу о помощи, но если у меня не будет информации, я вам ничем не помогу. Ваша проблема травами не лечится. Давайте так: ответьте на мои вопросы, я вам расскажу, что знаю и разойдемся. Что делать — вы будете решать сами. Согласны?

— Договорились. Да, я нашел сначала кольцо будто мне его под ноги кто-то бросил. А потом увидел в стороне остальное. Там болото подмыло старый пень, и клад стал видимым.

— Не знаю, слышали ли вы что-то о заклятых кладах?

— Слышал, кто ж эти бабушкины сказки не слышал.

— Эта сказка вас убьет, если вы мне не поверите. Вы взяли то, что вам показали. У этих ценностей был сторож. Когда владелец прятал клад, он убил ребенка и поставил его душу стеречь золото. Взять клад без последствий мог только сам владелец, но не взял. Я не знаю почему. Клад пролежал в земле много лет, его страж просто осатанел от тоски, а уйти не мог. Он договорился с болотником, тот открыл клад. Сейчас ваша жизненная сила уходит к стражу клада и от него к болотнику. Оставив у себя ценности, вы закрепили эту связь и живы еще только потому, что ничего не носили, ни колец, ни цепочек.

— И что теперь? Выбросить все что ли?

— Просто выбросить мало. Вы можете подарить кому-нибудь весь клад, сказать правильные слова и страж от вас отстанет. Здоровье вы не вернете, но болеть перестанете. А можете вернуть клад в болото и сказать уже другие слова. В этом случае у вас появляется шанс вернуть и здоровье, но это без гарантии. Сложность в том, что болото скоро закроется — еще несколько дней и ляжет снег. Как только это произойдет, клад вернуть станет нельзя, а до весны вы вряд ли доживете. Я вижу, у вас много забрали.

От такого поворота Сергей офигел. Одно дело старухины рассказы, другое — кому-то отдать такие бабки, или вообще их в болоте утопить.

— А кому клад-то отдать надо? Тебе что ли?

— Вы разве не слышали — я сказала, что мне от вас ничего не нужно. А к заклятому кладу я и кочергой не притронусь, мне жить нравится.

— Да, задала ты мне задачу.

— Решайте сами, вы человек взрослый. Доказательств у меня нет кроме одного — вон, рядом сидит. — и девчонка показала на Леру.

Сергей подумал еще чуток.

— А когда надо все в болото выкидывать? И что сказать?

— Надо не просто в болото, а в глубокую чарусью рядом с местом, где вы клад нашли. Сказать надо простые слова, но не перепутать: «Все чужое, неправедно взятое возвращаю, все свое, обманом отнятое забираю». И одному ходить нельзя, не вернетесь. Утопит вас болотник.

— А ему-то я зачем?

— Каждая душа, отданная стоялой воде, дарит ему силу и напоминает, что он недавно еще живым был. А если клад вернете, то напомните, что снова живым ему никогда больше не быть. Так что расстроится он и непременно вас себе оставить пожелает.

— Да… Чудны дела твои, Господи. Спасибо, Леля. Не знаешь, когда там снег ляжет?

— Дня через 3–4. Для этого пути у вас времени немного осталось.

— Напиши мне слова на бумажке, а?

Лелька записала наговор, попрощалась и ушла. Через пару дней до нее дошла информация о городском психе, который заплатил охотнику из соседнего села дикие деньги и утопил в болоте кило золота. Лера весь ноябрь бегала к Лельке за укрепляющим сбором для любимого, а в декабре перебралась к нему в город.

Зима, пару раз навестив село в начале октября, к ноябрю почувствовала себя в нем полной хозяйкой. Несмотря на пухлые снежные сугробы, Лелька бегать в лес, к удивлению тети, не перестала. Даже лыжи освоила. Причина такой активности была проста — в лесу не спал неугомонный аука. Зимой ему всегда было скучно, так что хулиганил он как мог. В этот раз ситуацию здорово поправили шашки. Новая игра пришлась по душе старому прохиндею, но полное счастье он обрел, уговорив Лельку заглядывать к нему на партию-другую.

Шашечные баталии шли с переменным успехом. Лелька же, поглядев пару раз на замерзающего гриба, который нипочем не желал смирно сидеть в теплом дупле, сгоношила ему из лоскутков меха и драпа что-то вроде мешка с рукавами и вырезом для головы. Шитьем она не увлекалась, но смотреть на упрямого, ехидного старикашку, который замерзал как пельмень в морозилке, сил не было. Аука же, обретя одежду, преисполнился гордости. Видимо кривоватое Лелькино изделие поднимало его статус на недосягаемую высоту. В благодарность он делился с девочкой сплетнями, рассказывая, что волки снова собирались к Михалычу, но передумали, узнав, что тот обновил ружье, что Зюзя, оставшись без карточного партнера, со скуки загнал своих вьюг-поползух в овраг и поклялся не выпускать, пока они полный овраг снега не наметут, что болотник никак не хотел сидеть в своей чарусье и угомонился только когда тот же Зюзя пригрозил намертво его заморозить до самой весны.

В один из дней старый прохиндей, ехидно хихикая, рассказал Лельке о том, что Зюзя затевает большую карточную игру с каким-то северным гостем. Девочка поначалу пропустила все мимо ушей, но при следующей встрече аука был крайне серьезен.

— Дурные новости, веда. Зюзя проиграл северному гостю право охоты в наших лесах.

Лелька поначалу не поняла, в чем проблема:

— Погодите, уважаемый. Вы же и сами в карты не раз игрывали, да и охота у нас неплохая, зверья много.

— То-то и беда, ведающая, что гость тот далеко не прост. Он забрел к нам из Якутии, от шаманов уходил. Что-то он там накосорезил даже по своим меркам. А такого наделать, чтобы за тебя шаманы взялись, не каждому дано.

— Так, погодите-ка, давайте не так быстро. Что это вообще за гость такой?

— Так я разве не сказал? Абасы это. Злой дух из тундры.

— Ясно. Такой охотник явно не зайцев будет гонять.

— Верно мыслишь, веда. Абасы — он на души охотится. Его дичь — любой, кто оказался в лесу.

— Так ведь и Зюзя заблудившихся тоже не пряниками кормит.

— Так-то оно так, да нетак. Зюзя прибирает только тех, кто сам забрел, да и замерз, а абасы — всякого, кто на его землю хоть ногой ступил. Завертит, обманет и убьет. Тело сожрет, человечину он очень уважает, а душу приберет.

— В людоедстве, конечно, ничего хорошего нет, но ведь замерзшему-то все одно?

— Ты мала еще, веда, вот и не знаешь главного. Зюзя, конечно, души прибирает, к делу пристраивает, но это он скорее порядка ради. Наслаждения в мучительстве он не находит. А абасы от мук людских силу получает немеряную. Душа, в его лапы угодившая, все приказы его выполнит. Не захочет, а выполнит. Придет в свой дом, ребенка своего морозом убьет, жену любимую, мать старую. Все понимать будет, жалеть любимых будет, слезы лить, а убьет, поскольку нет у людской души силы противиться приказу абасы. Так что веда, ты сюда боле не ходи, сгинешь ни за грош, а ты девка добрая, даже мне жаль будет.

— И сколько же он в наших краях охотиться будет?

— До первого человека, что от него невредимым уйдет, ну иль до весны. Я мыслю, что до весны, от абасы целым никто никогда не уходил. Ну во всяком случае, я не слышал, а я долго живу, только чуть мене Ермолая.

Лелька сочла за лучшее прислушаться к предупреждению жуликоватого ауки, а вот остальных сельчан предупреждать было некому. Так-то зимой народ в лес особо не совался — что там можно делать в эту пору? Однако некоторые все-таки наведывались, кто за дровишками, кто на зайцев силки ставил, кто белку бил. Когда пара таких неугомонных пропала, люди заволновались. Волнения усилились, когда оказалось, что пропавшие исчезли бесследно. Ну то есть натурально бесследно, будто их излеса ластиком стерли. Снег остался нетоптаным, лыжня не тореной, и даже ошметков одежды не нашлось, что было уж совсем непонятно. Если потеряшек задрал какой-то хищник, то уж тулупы-то он оставил бы.

А потом из леса приполз Женька-браконьер. Мужик он был не просто безбашенный, а из серии «мать его Анархия, а папа стакан портвейна», но стрелял отлично, и охотник был всем на зависть. И вот этот-то герой выполз из леса белым днем, причем мало того, что все что можно себе обморозил, так еще и ногу ему кто-то погрыз. Новый врач из соседнего села потом только крестился — зубы у этого кого-то были чисто акульи, да вот акул-то в сибирских лесах отродясь не видали.

Женька поначалу не в себе был: орал, метался, кусался, норовил прибить каждого, кто близко подходил и все пытался уползти. В городскую дурку его однако везти не решились, просто зафиксировали и стали колоть антибиотик и седативы. Постепенно мужик опамятовался, начал людей узнавать.

Смотрел за ним новый врач. Вера Васильевна, ссылаясь на возраст, и то, за 70 ей ведь уже, выбила ставку в соседнем селе. Новый доктор, звероватого вида молодой мужик с пятью (герой!)детьми, соблазнился северными надбавками и сельской трехпроцентной ипотекой. Теперь он обживал крепкий рубленый дом и принимал у Веры Васильевны истории болезней. Женьку они тянули вдвоем, и вдвоем же слушали сперва бред, а потом лихорадочные рассказы о страшной твари, которая меняет облик, заманивает и жрет наживую. Женька твердил, что выжил чудом — встретились они на краю леса, да помогла материна ладанка с четверговой солью. Как он ушел от эдакого ужаса на одной ноге, он объяснить не мог. На все вопросы только снова орал, матерился и впадал в буйство, так что и спрашивать вскоре перестали.

Нога между тем у него не заживала, несмотря на уколы, намечался некроз тканей. По-хорошему надо было или менять антибиотик, или ампутировать, но в забытой богом сельской больничке не было ни новых препаратов, ни средств для анестезии. Женьке становилось все хуже, но за жизнь он держался зубами. Везти его в город в таком состоянии было нельзя, так что глава сельской администрации решил отправить за лекарствами своего водителя, с которым неоднократно ездил в этот самый город на совещания. Водитель, Олег, ехать не хотел категорически, но под угрозой увольнения вынужден был согласиться. Фермер из него был никакой, а другой работы в окрестных селах не было.

Ехать через лес, где гуляет такая тварь, было страшно. Женька-то ведь не ждал, пока его доедят, он все патроны в эту жуть выпустил, да только без толку, не брали «это» пули. Решив, что дело явно нечисто, Олег поскреб затылок, простимулировал интеллектуальную деятельность проверенным дедовским способом и отправился к Андрею. В школе они с Андрюхой и Толяном дружили, это потом парни в фермеры подались, а он водилой заделался. Вспомнились ему рассказы о ночевке на покосе, откуда друзья чудом в своем разуме ушли. Вроде как Андрюхина племяшка им помогла. Может и ему поможет? Все одно, больше рассчитывать не на что.

Когда Олег заявился к Андрею, тот даже не удивился. После истории с покосом на племяшку стали косо посматривать, и это народ еще не знал о том, как водяному подарки дарили, да и из поисков Михалыча тоже торчали Лелькины ушки. Хоть и заявил соседский пацан, что он слышал, куда Михалыч подался, да только не могло такого быть. И сам Михалыч никогда не болтал о маршруте, берег грибные места, и никогда бы он не поперся на Глухариную гряду. Так что у Лельки постепенно появлялась весьма специфическая репутация. На таком фоне появление старого приятеля уже не удивляло.

— Здорово, Андрюха. Я к тебе по делу.

— Привет. Дай-ка угадаю не столько ко мне, сколько к племяннице моей?

— Ну да. — Олег даже не стал спрашивать, как приятель угадал цель визита. — Позовешь?

— Я-то позову, но ты ж понимаешь, что это просто девчонка?

— Ну, люди говорят, что бабка ее кой-чему научила.

— Бабка померла, когда Лельке и пяти лет не было, чему она могла научить?

— Люди зря говорить не станут. Так чего, не позовешь что ли?

— Да не о том речь. Ты же сам понимаешь, что такое деревня. Один сказал, другой рассказал, третий переврал, а потом четвертому вслед плюют. Я такой судьбы девчонке не хочу.

— Андрюха, да ты что, я — могила! Никому ни слова не скажу.

— Ты могила, пока трезвый, а чуть выпьешь — и понеслось. Ты учти, что, если будешь лишнее болтать — я не посмотрю на старую дружбу.

Олег насупился.

— Ладно, понял-принял. Попроси девчушку, может хоть посоветует что… Боюсь я. Сам знаешь, меня мало что может напугать, но вот сейчас боюсь, аж кишки крутит.

— Ладно, позову сейчас.

Лелька уже давно почуяла, чем пахнет неожиданный визит дяди-Андреиного друга. Так что когда тот позвал ее на кухню, она не удивилась. Дядя перехватил ее в коридоре и чуть придержал за рукав платья.

— Леля, этот человек мой старый друг, но я не хочу тебя просить о том, что может навредить тебе самой. Если ты решишь, что помочь не можешь, или не хочешь — просто скажи.

— Спасибо, дядя Андрей, — робко улыбнулась девочка. — Если я что-то смогу сделать, я сделаю, но вы же видите, что я просто в травах разбираюсь. А больше почти ничего и не знаю.

— Леля, я в этом совсем ничего не понимаю, но может ему браслетик, вроде того, что ты для меня делала?

— Может и так, надо сперва поговорить.

Олег терпеливо ждал обещанного разговора. Лельку он, конечно, знал, чай деревня не город, все знакомы. Удивился только несвойственной детям серьезности, да отметил про себя, что девочка за лето вытянулась, как молодое деревце.

— Леля, я к тебе за помощью пришел. Может ты мне хоть посоветуешь что.

— Дядя Олег, лучший совет— не ездить.

— Да я и рад бы, и, наверное, даже уволился бы, да только Женька тогда точно ласты склеит, а мы ж водной школе учились, он просто на пару лет старше. Не могу я на такую смерть его бросить.

Лелька достаточно узнала про абасы, чтобы понимать, что пока тот гуляет по лесу даже ампутация ноги Женьку-браконьера не спасет. Не отпускают духи свою добычу. Вот только рассказывать об этом было бессмысленно, кто бы ей поверил.

— Дядя Олег, я вам расскажу, как себя лучше вести, но вот поможет ли это, я не знаю.

— Да хоть какая-то надежда пусть будет.

— Вам же уже завтра ехать?

— Ну да.

— Вот, я на вас надеваю браслет, он не снимется и не порвется, пока я его не сниму. Когда будете подъезжать к лесу, капните на браслет немного крови, тогда вы сможете видеть то, что обычно людям невидимо.

— Так может сразу тогда, чего ждать-то?

— Всему для работы нужна энергия, ну вроде батарейки в телефоне. Когда ваша кровь попадет на браслет, батарейкой станете вы. Для здорового человека это незаметно, конечно, но все равно, чем меньше времени вы будете подпитывать браслет, тем лучше.

— Ладно, понял-принял.

— Возьмите пакет. В нем соль, смешанная с травками, которые для нелюдей очень неприятны. Много ее не надо, достаточно щепотку бросить. Когда доедете до города, бросьте прямо на землю, чтобы убедиться, что это не морок.

Тут Олег вспомнил, что Женька что-то про мороки вещал. Да он слушать, дурак, не стал. Девочка продолжала:

— Самое главное, пока до города не доедете, постарайтесь не выходить из машины и ни с кем не разговаривать. Даже если ребенка увидите или женщину. А если все-таки заговорите — ни на что не соглашайтесь. Если не сможете сказать нет — просто молчите. Пока вы не согласились, с вами никто ничего сделать не сможет, только пугать будут.

Лелька подумала и добавила:

— Если вы до города доедете целым, назад ехать будет безопасно.

Олег и верил, и не верил. Все его материалистическое мировоззрение протестовало против этакой фигни, но с другой стороны, Женькин пример не позволял просто отмахнуться от наставлений. И потом, он же сам приперся, его никто не звал. Так что поблагодарив Лельку и попрощавшись со всеми, он отбыл домой.

Выехал он на рассвете по привычному маршруту. До города по сибирским меркам было недалеко, часа три на внедорожнике главы администрации. Первая странность настигла Олега где-то минут через сорок. На обочине голосовал турист. Обычный такой турист, в синем пуховике. Вот только как он здесь оказался, было неясно. Тут Олег сообразил, что кровью-то он на браслет не капнул! Опытному водителю ничего не стоило сделать это на ходу. Едва капля впиталась в обычную бляшку из полимерной глины, он увидел вокруг туриста туманный силуэт натурального циклопа. Тот пялился на него единственным красным глазом, скалился ртом от уха до уха с иголками зубов, а потом вдруг высунул раздвоенный язык и облизал свою шею. Олег дал по газам.

Только через сотню километров он смог чуть выдохнуть. Руки были мокрыми, по спине тек холодный пот, а сердце стучало где-то в горле.

— Сроду такой жути не видел. И ведь не глюк это, не с чего мне глюки-то видеть…

Расслабившись, он едва не проехал валяющийся вверх колесами на обочине грузовичок. Вокруг перевернувшейся машины бегала, причитая, какая-то тетка. Помощь на дороге — святое дело. Олег притормозил, открыл дверцу. Тетка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении симпатичной женщиной, подлетела к нему.

— Помогите! Помогите, пожалуйста! — она тянула Олега за рукав, не переставая причитать. — Вы же мне поможете?

Он чуть не ответил «да», но браслет дернулся и голос Лельки сказал: «Пока не доедете — ни на что не соглашайтесь». Олег выдернул руку, метнулся к машине, крикнув тетке:

— Погоди, у меня там аптечка! — схватил мешок с солью и почти пригоршню бросил на женщину. Та, что-то рыкнув, исчезла. На ее месте осталась дохлая ворона. Олег ошалело потряс головой — грузовик тоже исчез, он стоял перед съездом с большака. Проехать чуть дальше вперед — и все, застрянешь в снегу в чистом поле. Он рванул к машине, дверцу заклинило. Послышался гул, Олег поднял глаза — к нему по большаку перлась та самая одноглазая тварь, только теперь она была вполне материальна. Тварь скалилась и тянула к нему мохнатые когтистые грабки и сине-зеленый язык, причем последний был метра три длиной.

Заорав что-то матерное, Олег махнул в сторону твари мешком с травяно-соляной смесью. Соль разлетелась и попала страшилищу на язык. Язык пошел язвами, чудовище завыло, но чуть сбилось с ноги, и Олег успел заскочить в машину. Соли почти не осталось, но щепотку бросить в рот он наскреб. Посылая по матери скоростной режим, Олег гнал в город, жевал соль и мысленно торговался с судьбой:

— Только спаси, только дай доехать! Пить брошу, курей заведу, как теща хочет, дубленку Катьке куплю, огород буду каждую весну без звука копать, только смилуйся, помоги, хоть чуть.

Дорога больше не менялась, и, что удивительно, доехал он целехоньким, никуда не врезался, в сугроб не улетел. Въехав на площадь, он посолил ее остатками смеси из мешка и, убедившись, что ничего не рассеивается, вылез из машины.

К счастью, узнав в чем дело, с ним отправили медиков, помочь с операцией. Все-таки сельские врачи — не хирурги из области, опыта меньше в таких делах. Нарушая собственные правила, Олег пустил за руль своей ласточки одного из врачей и просидел, не меняя позы до самого села.

Назад доехали без проблем, даже зимний лес стал поприветливей, белки запрыгали, заяц чуть под колеса не выскочил. Женьке помогли, операцию делать пришлось, но ногу сохранили. Врачи уехали через пару дней. А пить Олег действительно бросил. Всем говорил, что зарок дал. На самом же деле, стоило ему хоть понюхать рюмку, и он снова оказывался на ледяной дороге, смотрел в горящий красный глаз и видел, как к нему тянется сине-зеленый язык. Но не меньше памяти о чудище пугала подленькая мыслишка: “Тварь-то нешуточная была… а ушел я от нее только благодаря этой мелкой…Ежели девчонка такое знает-умеет, то что ж она сделает, коли обидится?”