Лекарь для оборотней (СИ)

Глава 3

Утро началось не с кофе и не с душа. Ещё не расцвело, как кто-то нетерпеливо тряс меня за плечо.

— Поднимайтесь. Быстро, — услышала я голос Андрея, и не сразу поверила.

Открываю один глаз, сегодня что-то очень сложно становится их раздирать. Растираю лицо, пытаясь разглядеть его собственное.

— Ты полностью уверена, что в моём стакане вчера был аконит? — спрашивает он.

— Насколько мне известно, — сиплю я, пытаясь включить мозг в утренний процесс жизнедеятельности.

— Ты своими глазами видела? — он снова дёргает меня за плечо, требуя вставать немедленно.

— Слушайте, точно тут не сказать, сдайте на экспертизу, — поднимаюсь, отыскивая глазами что-то из верхней одежды, забыла закрыть дверь на террасу и теперь в комнате холодильник. Попутно пытаюсь понять, что от меня хочет старший Ростовцев в это время суток.

— Уже.

Судя по его уверенному голосу, он и сам верил. Спросил, чтобы знать, какой вред я могу нанести ему своими знаниями? Что происходит?

— Возьмите необходимое для работы, — Андрей заметно нервничает, что совершенно на него непохоже, — да не копайтесь вы!

Т-а-а-ак, что за паника. Опять что-то стряслось? Что ни день — то праздник. Сгребаю чемоданчик, всем видом демонстрируя полную боевую готовность. Не говоря ни слова больше Андрей выходит наружу заставляя меня буквально бежать следом.

У двери в комнату Кирилла нас встретил Даниэль. Окинул меня любопытственным взором своих чёрных глаз, быстро заговорил с Андреем.

— Андрэ, тебе на данный момент ничто не угрожает, помощь нужна мальчику, — из-под капюшона его голос кажется мне снова бесполым. Что за существо передо мной? Сегодня он на раздражённого ворона похож.

Андрей нетерпеливо кивает.

— Андрэ, — продолжает меж тем Даниэль, — я предупреждал, ты должен быть внимательней, уже второй случай, следующий может быть…

Я не слушаю их дальше, потому что… дверь открыта. На кровати скрючился Кирилл в позе эмбриона. На полу разбросаны полотенца, и хорошо узнаваемые следы выделений.

Моя внутренняя часть, та, что обязана отвечать за человеческие жизни, немедленно подключается и начинает функционировать в автоматическом режиме.

— Что с ним? — быстро спрашиваю.

— Это я собирался у тебя спросить, — зло сверкнул глазами Андрей, заходя за мной.

— Я про симптомы, — поясняю.

— Сама не видишь? — похоже, наш железный командир теряет терпение.

Ладно, от этого сейчас внятного ответа не добьёшься. Проведя пальпацию вдоль и поперёк, наслушавшись противоречивых показаний Кирилла, я задумалась над диагнозом. В комнату заходил кто-то ещё, я не обратила внимания кто именно. Оглядевшись, начала осматривать комнату под недоумённые взгляды присутствующих. А что? У нас на «скоряке» истории разные случались, и когда видишь неясную картину симптомов в эпигастрии — ищи причину поблизости. Один раз это оказался недоеденный торт в холодильнике одного кондитера. И когда Иваныч спросил его — «Вы ели это?», услышав обиженный ответ — «Конечно, сам готовлю, своими продуктами я не отравлюсь!», он протянул пациенту остатки торта со словами: — Можете доедать, а нам здесь больше делать нечего, подпишите отказ от госпитализации.

— Вы не слишком торопитесь, — ворчит Андрей.

Он, конечно, сносит мою бедовую голову своим совершенством, но когда я в работе, посторонние мысли не должны мешать трезво оценивать положение. Мне некогда смотреть на него.

— Истерики ещё никого не спасали, — замечаю, не оглядываясь, — если я буду метаться и рыдать, это ему поможет? — сзади хмыкают, может и Даниэль, не важно. — Существуют разные протоколы лечения для разных видов токсинов, — бормочу себе под нос мысли вслух, не останавливаясь. — Для химических компонентов — одна схема, для пищевых и растительных — другая. Я ищу токсин.

На глаза попадается стакан на подоконнике, который скрывала тюль. Оттенок пойла мне не понравился. А когда поднесла ближе на предмет запаха, сомнения и вовсе отпали. Все признаки токсического поражения.

— Он пил из этого стакана?

— Кирка, ты отсюда пил? — Андрей наклонился к самому уху мальчишки.

Кивнул, не переставая стонать.

— А из этого? — замечаю ещё один стакан на тумбе рядом с кроватью, принюхиваюсь, странно, только что его не было.

— Нет, этот мой, — Андрей выдёргивает сосуд из моих рук. Даниэль снова хмыкает.

Это у него хобби такое? Или он траволечением занимается? Знавала я таких фанатиков — любителей народной медицины, правда недолго…

— Однако, вы смелый — долбануть стакан омелы… — говорю старшему Ростовцеву, — Вы в курсе, что она ядовита?

Даниэль широко улыбается, сверкнув белоснежными зубами.

— В курсе. А ты в курсе, что если Кирка умрёт, то ты будешь следующей? — цедит Андрей.

Снова — здорово. Случай не смертельный, сейчас всё выведем. Чего он так бесится? Ох, не случайное это отравление…

— Спокойно, — отвечаю, — никто сегодня не умрёт. Не в мою смену. В стакане, по основным признакам — вещество растительного происхождения, точнее вам скажут в лаборатории.

Андрей смотрит скептически. Ладно, с этим сами разбирайтесь, я займусь своей непосредственной работой, а именно: принять меры по детоксикации, и как можно скорее, не допуская осложнений для внутренних органов. Ничего, пацан молодой, должно пройти без последствий.

Пару часов, полёт нормальный. Мальчишка уснул, состояние стабильное. Практически все неприятные симптомы устранены. Пострадало лишь его самолюбие. Но я — не врач, если когда-нибудь напомню ему про все клизмы.

Напоследок ставлю систему с «коктейлем курортника» и можно выдохнуть. Сидеть у постели больного и держать за ручку, страдая — точно не моё. Мне сейчас жизненно необходим кофеин.

— О, Вика! Кофейку? — встречает меня Софья на кухне.

Святой человек! На завтрак я всё равно ещё не способна.

Захватив миндального кофейку, от души поблагодарив заботливую экономку, отправляюсь наружу подышать. На улице ожидает Андрей. Молча салютую ему кружкой. Он приподнимает бровь, убирает свой смартфон в пиджак.

— С ним всё будет хорошо, — заверяю в ответ на его постную мину. — Отрава не случайно попала в его стакан?

Андрей смотрел, словно выбирал между моим зверским убийством и немедленным изгнанием.

— Не переношу лжецов и глупцов. Вы ни на одного, ни на другого не походите, но раздражать умеете не хуже, — словно через силу произнёс он.

О, неужели мы, наконец, поговорим?

Поперхнувшись кофе под его внушительным взглядом, набираю побольше воздуха, чтобы ответ звучал уверенно:

— Вы думаете это я? Или просто не желаете меня видеть по какой-то причине. Что я сделала? Меня здесь даже не было. Если думаете, что теперь я сбегу с места преступления — ошибаетесь.

— Звучит неубедительно, — отвечает Андрей, вглядываясь в моё лицо.

Ладно, пусть будет по вашим правилам. Уже начинаю к ним понемногу привыкать:

— Клянусь, что это не я подсунула ему тот стакан.

Андрей продолжает давить пристальным взглядом, который я без намёка на сомнение выдерживаю.

— Либо вы чудовищно легкомысленны, — заключает свои рассуждения он.

Тут я поперхнулась во второй раз. В подобном меня ещё не обвиняли.

— Вы удивитесь, насколько ответственной и рациональной мне приходится быть каждый день, — устало произнесла я.

Его бровь саркастически взлетает. Как он может так, одной лишь бровью выражать все свои эмоции.

— Несомненно, ответственность и воспитание в купе с безупречным поведением — ваши лучшие качества, — изрёк он, выдержав театральную паузу и вдоволь наслоившись моим изумлённым видом.

Туше. Надеюсь, он не про…

— Мы же не собираемся обсуждать то недоразумение в вашей ванной комнате? — уточняю на всякий случай потому, что к этому я сейчас совсем не готова с утреца пораньше. — По-моему всё предельно ясно.

— Более чем. Инцидент исчерпан, — быстро говорит Андрей, закрывая неловкую тему. Я полностью согласна с его нежеланием это обсуждать.

— Тогда чем же я заслужила подобное недоверие? Чем успела навредить? И позвольте узнать, вы не случайно с Кириллом пьёте те токсичные смеси?

— Не позволю, — отсёк он.

— Тогда на правах врача убедительно требую их больше не употреблять, какого бы эффекта вы не добивались, следующий раз может стать последним для вас обоих. Омела токсична. Жёлтый волчий аконит чрезвычайно токсичен, вы оба могли погибнуть, — объясняю я, припоминая сорт, плавающий день назад в его стакане.

— Не говорите о том, чего не понимаете! Откуда вам вообще это известно?

— Мой папаша реквизитор, а мамаша белошвейка, — отбиваюсь я иронией, как всегда, в трудные для общения моменты. Опыт, с лихвой почерпнутый у Настёны.

— Тогда на правах хозяина дома позвольте и вас спросить: почему вы ни с кем не посовещавшись так легко согласились на авантюру, предлагаемую — замечу — несовершеннолетним подростком? Вы отправились врачевать ничего ровным счётом не зная о пациенте. Если бы произошло непоправимое? Это вы называете рациональностью?

Делаю большой глоток остывающего на утренней прохладе кофе, и со вздохом объясняю:

— Открою вам тайну: врачи так и лечат вообще-то.

Андрей воздел взгляд кверху, призывая небеса в свидетели моей тупости.

Я понимаю, что так мы к консенсусу не придём, кто-то должен уступить первым. Желательно тот, кто умней.

— Торжественно обещаю вести себя благоразумно. С вашей стороны лишь требуется, не ломать моё достоинство, без крайней на то нужды, — проговорила я.

Андрей несколько секунд изучал моё лицо, ища признаки притворства.

— В таком случае, давайте раз и навсегда установим: мои слова на этой земле должны расцениваться как Евангелие, — припечатал он.

— Принято, — тут же кивнула я.

Худой мир был восстановлен.

К обеду Кирилл начинает приходить в себя. Ему, разумеется, показан постельный режим на пару-тройку дней, но проблем с восстановлением возникнуть не должно. Удивительно крепкий иммунитет у молодёжи. Так что моей задачей до вечера было не давать парню скакать по дому и самой не встречаться с его старшим братом, не провоцируя лишних стычек. Что не сложно осуществить, когда вышеупомянутый индивид отсутствует. Кирилл поведал, что он решает дела в посёлке. Насколько я поняла, они крайне редко появляются в доме. Главу видеть у них так и вовсе за праздник причитается, судя по жалобам младшего.

Хозяева вернулись в резиденцию под вечер. Первым показался Андрей, не теряя времени, сразу же направился в кабинет. Антон Владимирович появляется через час. Их привёз Иван, также отсутствующий с утра.

Я застыла, наблюдая в окно кухни, как внедорожник тормозит у крыльца, Иван выстреливает из машины и открывает заднюю дверь, являя свету умопомрачительную брюнетку. Как стройная ножка грациозно ступает на траву. Как подол красного шёлка будто бы сам расступается под её дорогими туфлями. Как она, игнорируя услужливо протянутую ладонь Ивана, дожидается, пока их выйдет встречать Андрей и тут же ловко вцепляется в его руку. Я успокаивала себя тем, что она может являться его родственницей. Андрей по виду как-то скован, что ли, странновато выглядит. Они так и идут под ручку, о чём-то любезно воркуя. Её переливистый смех звучит отрепетировано прелестно… и настолько фальшиво, что портит весь её отретушированный образ одномоментно.

Едва завидев Антона Владимировича, старший сын, аккуратно отлепив от себя девицу, без прелюдий двинулся к отцу, оттесняя того ото всех подальше что-то горячо объяснял ему, наклонившись к плечу. Взгляд Антона Владимировича метнулся к окнам наверху. Очевидно, про Кирилла рассказывал.

Иван в мгновение ока оказался рядом, отвлекая её внимание.

Отвращение, написанное на лице брюнетки в этот момент можно было срезать топором и на хлеб намазывать. Аж обидно стало за правильного Ивана. Мне, наблюдавшей весь этот цирк из окна, захотелось выйти, и совершенно не по-женски двинуть по её холеной физиономии. Будто это моя семья и я должна их защитить во что бы то ни стало. Но если она всё же, не дай боги, их родственница, то эта особь явно мутировала на фоне семейного генофонда. Думала я, наблюдая, как Иван принимает огонь на себя. Нет, не родственница, не бывает таких дефектов в ДНК.

Антон Владимирович и Андрей споря, переместились ближе к дому и открытое окно позволило мне услышать часть их разговора:

— Я же просил, чтобы её здесь было, — прошипел отцу старший. — Не жди меня вечером.

— Владимир отправил её к нам на ужин в качестве жеста доброй воли. Молчи, он и без того не в духе после вашей ссоры. Ты слишком долго избегаешь этого, в конце концов ты должен сделать выбор. Будь с ней повежливее, — с укором отвечал отец.

Андрей не успел и рта раскрыть, как отец поднял указательный палец, запирая невысказанные протесты в его горле.

— Я к Кирке. Можешь занять её на пять минут? А потом хоть в окно выпрыгивать. Она останется. И ни слова на ужине!

Мне даже стало жаль Андрея, настолько растерянным было его лицо в этот момент. Но старшенький взял себя в руки так быстро, что никто и не заметил. Что же это за особа? Чем она так ему насолила?

Меж тем, брюнетка, оттеснив Ивана всё-таки проникает внутрь дома. На этом месте начинается второй акт нашего спектакля.

Я пытаюсь спрятаться в своей комнате, и мне почти удаётся миновать лестницу, но на подходе к собственной двери меня замечают.

— Андрэ, — высокомерно произнесла девица, лицо которой секунду назад светилось обожанием к старшему сыну. — Давай поговорим наедине! Пойдём к тебе? Здесь слишком людно!

Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы понять, что речь идёт обо мне.

— Виктория… — начал было Андрей, но она его перебила.

— Милый, как она сюда прошла? Разве прислугу пускают? Ты мне не говорил. Надо сказать Антону Владимировичу!

Дверь в комнату Кирилла распахнулась, прервав её словесный фонтан, и вышеупомянутый хозяин дома остановился на пороге, оценивая ситуацию.

— Влада, познакомься, наш новый лекарь — Виктория, — он бескомпромиссно кивнул на меня.

На этом слове она сморщилась, словно рыбного жира хватила полной ложкой.

— Антон Владимирович! — капризно и подобострастно пропела она. Как дети просят родителей купить новую игрушку. Когда имеют на это право…

— Вика, — неожиданно мягко промолвил глава, — думаю, вам стоит проконтролировать состояние Кирилла, — отодвинулся в сторону, пропуская меня в комнату за свою спину, практически предлагая свою защиту.

— Да, разумеется, — я с готовностью шмыгнула внутрь. Дверь тут же захлопнулась, скрывая от нас семейный скандал.

Кирилл возлежал на постели со скорбным выражением на физиономии.

— Бросила меня одного. Вдруг ласты откину?

— Что, уже успел привыкнуть к моей тирании?

Усмехаясь, измеряю пульс, температуру, давление. Нормально.

— Что за бардак там у вас? — интересуется он.

Странно, разве отец ему не сказал?

— Влада какая-то, — нарочито безразлично повела плечом я.

Как-то очень кисло он скривился.

— Бедный Андрэ, — посетовал вдруг Кирилл в воздух.

Опа, у меня появился союзник? Младшему она тоже не нравится.

— Она же не родная вам? — аккуратненько так пытаюсь выведать.

— Не приведи господь! — открещивается Кирилл и смолкает, не желая объясняться дальше. Ясно, семейные тайны. В каждом семейном шкафу свой скелет. Только это не мой скелет, пусть висит себе тихо и поскрипывает.

— Как отрава попала в твой стакан, ты скажешь? — спрашиваю в надежде, что он хоть что-то скажет.

— Если узнаю, — кивает Кирилл.

Хорошенькие дела. Зачем тогда пил, если не знал, что именно он пьёт?

Кстати. Достаю его записку из кармана.

— Моя пунктуация рыдает в углу, судорожно всхлипывая в плечо орфографии, — вздыхаю, отдавая листочек автору.

Кирилл немедленно перестаёт прикидываться валенком. Приподнять бровь у него получилось точь-в-точь как у брата.

— Сразу поняла?

Развожу руками, дескать, сложно тут не догадаться.

— Слушай, так надо, просто пойми ладно? Я подложил её тебе в рюкзак в твой первый день. Ты что, только сейчас нашла?

— Вчера.

Кирилл приподнялся на кровати:

— Ну, вернулась ведь!

— У меня был выбор?

Он смотрел как-то слишком серьёзно, как будто от моего выбора кое-что зависело. Будто выбрала я правильно. Вроде бы с уважением. Голова от их путаницы пухнет, надо проветриться.

Встаю, давая понять, что аудиенция для меня закончена. У самой двери на террасу его слова остановили меня:

— Спасибо тебе. За помощь.

Оборачиваюсь. Выражение его лица не поменялось. Неужели искренен?

— В следующий раз не занимайся самолечением, сразу обращайся ко мне. Травы не всегда помогают, есть те, которые могут тебя убить, — напутствую.

Всё равно ничего не запирается, какая разница через какую дверь выходить, хоть с Владой не встречусь. Их природа мне полюбилась. Здесь непривычные, но привлекательные запахи, звуки, уникальная и частично знакомая флора и фауна. Вдохнув полной грудью, поняла, что буду проводить на этой террасе большую часть свободного времени.

На ужин не нашлось ни сил, ни желания. Накинув джинсовку, невидимкой проскользнула по лестнице и никого застав, выбралась наружу.

Медленно прогуливаясь, обхожу дом. Из окон ничего не слышно, внутри стихло, ни скандалов, ни фальшивого смеха. Интересно, это потому, что Андрей всё-таки выпрыгнул из окна?

На заднем дворе слышится шорох веток и листьев. Тихонько заглядываю. Вот где прячется от «семейного» ужина старший сын Ростовцевых, хотя, не думаю, что прятаться в его стиле. Скорее — демонстративно игнорирует. Не желает вступать в открытую конфронтацию.

Андрей, сбросив свою куртку на наваленный дровяник, сооружал кострище. Умиротворяющая картина.

— Я проветриться решила. Можно? — осторожно спрашиваю разрешения. Андрей продолжает заниматься делом, никак не обозначая моё присутствие. Зато не выгоняет. Тихонько присаживаюсь в сторонке, окидывая взором горизонт, слушаю звуки оживающей ночной фауны. Чуть вдаль — и «выколи глаз». Почти стемнело. Новолуние. А вокруг дома светло от окон и тепло по-домашнему.

Андрей умело запалил костёр, присаживаясь на брёвна, застеленные курткой поближе к огню, загляделся на разлетающиеся, кружащие в сумерках светляки-искры от подбрасываемых сучков. Я молчу, опасаясь нарушить атмосферу. Так спокойно, словно и не было этого дня. Как видно, Андрей из тех, с кем и просто помолчать приятно.

— Кирка в порядке? — вдруг спрашивает он.

— Показатели в норме, стабилен, — с готовностью отвечаю ему, хорошие новости всегда сообщать приятнее.

Кивает, принимая как должное.

— Виктория, я скажу одну вещь. Вы послушайте. Ничего не отвечайте, просто слушайте и давайте без детских обид. Это серьёзно. На будущее: невзирая на любые обстоятельства при малейшей угрозе моей семье, приоритетной будет именно последняя. Не стройте иллюзий на счёт моей порядочности, пощады не будет. Единственный совет, который я могу дать в этом случае — быть как можно дальше от эпицентра.

Никакой угрозы в голосе, лишь сухая констатация факта. Он действительно будет защищать близких до последнего, не щадя никого, и тем, кто окажется поблизости, лучше не мешать и не стоять у него на пути. Он не угрожал, предупреждал, но взгляд, который он при этом на меня бросил… будто я представляла ту самую угрозу. Всё ещё не верит? Никак не могу его прочитать.

Кивнула, принимая условия. Андрей показывает на место неподалёку на дровянике, сам сдирает кору с подобранной палки, подбрасывая в огонь. Это что, приглашение? Перебираюсь поближе.

— Почему имея высшее образование в престижном заведении, вы уехали из столицы и работали простым фельдшером?

Надо же, справки у Иваныча навёл. Если он так хорошо осведомлён, то сам должен знать ответ. Я тоже подняла палку, содрала с неё кору, и растеребила несчастный прут до сердцевины, в попытке найти ответ, при котором можно не раскрываться, не солгав ни слова.

— Теперь можно отвечать, — с полуулыбкой разрешает он.

Прежде чем снова поднять на него глаза, стараюсь прогнать из них всю тоску и тревогу.

— Я не закончила вуз. Не прошла интернатуру, — со вздохом признаюсь.

— Причина может повлиять на вашу работу в этом доме?

— Надеюсь, что нет.

Он смотрит, ожидая продолжения, а у меня слова застряли в горле.

Общество не принимает изгоев. Так устроен мир. В том, что я неудачница винить некого.

— Что ж, в таком случае — добро пожаловать. С этого момента вы под нашей защитой. И… спасибо за Кирку. Оперативно сработали.

Это одобрение?

— Почему утром вы решили, что это я его отравила?

— Я ничего не решал. Вы единственное новое лицо на этой неделе с допуском в наши апартаменты.

Блестяще.

— Почему же поверили мне теперь?

— Потому, что Кирка вам доверяет. Мы доверяем ему в таких вопросах. Он умеет разглядеть, — был простой ответ.

— Тогда мне точно стоит вернуться домой первым же рейсом, — полушутя говорю я.

— Думаете, там есть такой кофе? — замечает он и тоже улыбается на секунду уголком рта. — Я тоже весьма наблюдателен. Советую не забывать.

Неожиданно. Тонко. Двусмысленно. Наш ледяной умник всё-таки умеет шутить? Или нет?.. Взглянула в его лицо, он был серьёзен, что и Станиславский усомнился бы на секунду.

— Что-то изменилось с утра, вы не могли так быстро переменить мнение. Вы что-то узнали? Кто хочет навредить Кириллу?

Теперь он прячет глаза.

— Идите в дом, ночи здесь холодные, — он вынул из внутреннего кармана телефон, прикрываясь занятостью. И лицо, которое на несколько минут было дано мне узреть, спряталось обратно в глубинные слои его души.

— Я выросла в этой местности, и провела детство, добираясь до школы пешком по сорокоградусному морозу — не околею, — не теряю надежды продолжить.

— Андрэ, милый, куда же ты от нас ушёл? — послышался слащавый тон Влады из-за угла.

Здрас-с-сте. Видимо, он слышал, как она идёт сюда и не хотел, чтобы мы встречались. Андрей крепко и устало зажмурился перед тем, как обернуться к ней.

— Что тут с тобой делает это убожество? — с презрением произнесла она, глядя на меня.

На лице Андрея ни один мускул не дрогнул. Он лишь невозмутимо запустил руку в карман.

— Вика, вы меня очень обяжете, если кое-что передадите моему отцу, — мягким тоном проговорил он. — Прошу вас.

Просьба прозвучала настолько галантно, что я не нашла в себе сил отказать. Он вырвал из своей микроскопической книжечки, помещающейся у него на ладони листочек, и не заворачивая передал мне.

— Будьте так любезны.

— Ну, разумеется, — приторно говорю я, вежливо улыбаясь. Разве что не книксен делаю.

Не успеваю дойти и до угла.

— Что за девка? Говорят, она в первый же день была в твоей ванной, — раздаётся в спину.

— Кто же это говорит? — вот теперь усталость Андрея сменилась острым любопытством.

— Что она делает в вашем доме? Тебе Кирки мало? Хочешь навлечь беду на всю семью?

— Осторожней, Влада, ты не у себя дома, — в голосе старшего Ростовцева прорезались реально опасные нотки, если со мной он говорил усталым, поучающим тоном, то сейчас он угрожал и это реально пугало и давило, будто я находилась в радиусе эпицентра и что-то вот-вот рванёт.

— Андрэ, а если она опасна? Ты в ней уверен? Что ты о ней знаешь? А что Кирка говорит?

Я поспешила убраться с поля боя. Это их личные разборки.

Внутри коробило от голоса этой… Влады. Слово, которое стало для меня сегодня именем нарицательным.

Листок не свёрнут и внутренним чутьём я понимаю, что читать не возбраняется.

«Вам не стоит при этом присутствовать, ступайте к себе», — гласила записка. Невольная улыбка тронула мои губы. Что ж, послушаемся старших.

По дороге к себе я заглянула с контрольной проверкой в комнату к младшему. Кирилл спал тем крепким и безмятежным сном, на который способны лишь дети, свесив руку и половину одеяла с кровати. Температура в комнате близка к морозильнику из-за открытой двери на террасу. Прикрываю её, поправляю одеяло.

В своей комнате с размаху бухаюсь ничком на матрас.

Сон не приходил. Андрей и Влада не шли из головы, как бы я их не прогоняла. Странно, когда волнует не то, что она сноб и ненавидит меня просто за то, что я тут живу. Не то, что она может им угрожать — мне она точно показалась не такой простой. И не то, что она откровенно льстила Андрею, пытаясь вытащить из него сведения, или добиться внимания, — из Андрея хрен что вытащишь таким образом, как я понимаю. А то, что он не особо ей сопротивлялся. Из-за слов отца, или есть другие обстоятельства? Как он может связываться с такой… ней? Я что, ревную? Не припомню за собой подобного состояния.

Кстати, на счёт угрозы, надо бы присмотреть за младшим. Сдаётся мне, особенно после слов Влады, что отравление было совсем не случайным.

На следующее утро вся семья Ростовцевых в полном составе собралась на кухне. Редкое зрелище в этом доме при их занятости, надо думать. Охрана, успев заправиться утренними калориями гораздо раньше, разбрелась по постам. Кухня осталась в полном семейном распоряжении.

Скромность, с которой Антон Владимирович сам совершал набег на холодильник, намазывая себе тост арахисовым маслом, не обременяя крутящуюся у раковины Софью, меня умиляла. Каждый из них в состоянии обслужить себя самостоятельно. Просто Софья у них в роли эдакой сердобольной матушки, жалела сыновей после кончины их матери. Снуёт среди них, кудахчет, подливая сливки в кофемашину, да подкладывая пончики и поджаренные тосты в блюда. Редкий вымирающий вид не зазнавшихся богачей. Мешало только одно. Присутствие Влады за завтраком.

— Владка, шла бы ты домой пешкодралом. Ты понижаешь эмоциональный фон всей улицы, — мальчишка не выбирал выражения в отличие от старших.

— Кирка, тебя спрашивали? — огрызнулась она.

— Влада, думаю, что тебе действительно лучше вернуться домой, у нас назрели сугубо семейные дела. Передай отцу: мы чтим традиции, наша семья не нарушит договор. Иван отвезёт тебя.

Иван, стоящий в дверях, рывком оторвался от косяка выражая своим видом полную готовность вынести загостившуюся девицу хоть на руках, хоть на пинках.

— Да, Антон Владимирович, — елейным голоском пропела Влада, ему она не смела перечить, лишь бросила жадный взгляд на Андрея, перед тем как исчезнуть в дверях. — Помни, что я сказала, Андрэ, она опасна, лучше выгони её. Позвони мне!

В наступившей полной тишине чувствовался всеобщий выдох облегчения. Тихонько поднимаю взгляд — так и есть, всё на лицах написано. Даже у пуленепробиваемого Андрея. И только Антон Владимирович остался абсолютно невозмутим.

— Вам, молодой человек, ещё денёк рекомендован четвертый стол, — убедительно говорю я мальчишке, конфисковав у него крепкий эспрессо и подставляя миску с жиденькой овсянкой, заботливо приготовленную Софьей заранее по моей просьбе. Рановато он расхрабрился.

— Но я в порядке! — не переставал канючить младший.

— Вообще-то, и отдых тоже показан. Отдохни сегодня в комнате, — «добиваю» я.

— Такая месть, да? — обиделся младший.

— Слушай, что говорят, — словно прочитав мои мысли, велел Андрей.

Когда это он встал на мою сторону? Я что-то пропустила вчера? Неужто наш разговор так повлиял.

— Ну, Андрэ! — жалобно начал Кирилл.

— Ты сам выбрал, изволь подчиняться, — после слов Антона Владимировича младший захлопнул рот и даже как-то сник.

— Кирка, ты что-то собирался сказать, — как бы между прочим заметил Андрей.

— Разве? — подросток сделал максимально непонимающий вид.

— Кирка, — предупреждающе.

— Серьёзно, Андре, сейчас?

— Именно сейчас, — подтвердил отец, дополняя рубленую реплику тяжёлым взглядом. — Все отвечают одинаково.

— Вика, извини, что я подложил тебе змею, — с несчастным видом выдавил он.

У меня глаз на скатерть выпал от услышанного. Это шутка? Опять? Эти их правила… Придётся серьёзно прояснить ситуацию. Лучше уж у Андрея. Пусть все их правила мне заранее объяснит, чтобы я больше не попадала в неловкое положение. Надоело.

Кирилл смущённо потупился.

— Перед своей семьёй клянусь, что не собирался причинять тебе вред. Андрэ, она сама сказала, что змея не ядовитая!

Интересно, он сам об этом знал? Или просто выбрал покрасивее? Как он её достал — то?

— Ты принимаешь его извинения?

— Да, я уже забыла, — отмахиваюсь, ныряя носом в кружку от неловкости. — То есть… принимаю.

— Хорошо. Вопрос закрыт, — завершает тему Антон Владимирович.

Про вчерашний вечер никто не вспоминал. Даже Кирилл. Словно ничего и не было.

К обеду меня ждал ещё один сюрприз. Иван вежливо постучался ко мне сухо уведомив, что меня ожидает в кабинете Антон Владимирович.

Появившись на пороге, я увидела у его стола этого огромного увальня, Драмира.

— Вот она, как просил. Можешь говорить, — разрешающе говорит Антон Владимирович и ретируется к окну, чтобы не мешать. Как официально. Под наблюдением. Что-то случилось? В горле застрял ком. Неужели Лика или сын?..

— Приветствую, — говорит Драмир, не сводя глаз.

— Здравствуйте, — вежливо «каркаю» от неожиданности я. — Как Лика и ваш сын?

И замолкаю под пристальным взглядом. Мало ли что за ритуалы у них, не хочу нарваться на неприятности при работодателе.

Драмир слегка склонил уважительно голову, что выглядело непривычным жестом для такого «бычка».

— Твой сын сделал верный выбор, — сказал он Антону Владимировичу, и возвернул взгляд ко мне. — Виктория. Они здоровы. Ты помогла нам. Мы оставляем за тобой право требовать нашей помощи в любое время.

Едва слышно выдыхаю. Обошлось… Но что я должна ответить? Оглядываюсь на «хозяина», хоть он должен подсказать.

— Подтверждаю её право, — отвечает за меня Антон Владимирович. — Вика, есть возражения?

— Нет, — быстро отвечаю, пока ещё какие-нибудь свои ритуалы не начали. Хоспадя, как всё сложно-то у них. Мог просто сказать спасибо. Я за это нехилую премию получила, правда, почти всю промотала, но то уже неважно.

После обеда дом снова опустел, совсем. Даже Иван куда-то умотал по поручениям. Кирилл не прекращал нытьё, порываясь втихаря слинять из дома. Из-за него пришлось просидеть весь день в четырёх стенах, как сторожевой собаке. Снова. Нет, я так с ума сойду. Как только кто-нибудь из начальства появится — решу этот вопрос.

Чем ещё заняться вечером в постели женщине после скучного дня, как не истязанием себя мыслями о несбыточных надеждах? Чтобы хоть как-то отвлечь себя приоткрываю окно, впуская охлаждающий мои воспалённые нервы воздух. Открываю договор и тщетно пытаюсь понять каждую букву.

Андрей и Влада продолжают терзать моё воображение. Сдаётся мне, здесь замешаны большие деньги и связи. И какие-то далеко идущие интриги, в которых мне ни за что не разобраться.

Всё больше не покидала мысль, что тут что-то личное. Мне никогда не уловить. Здесь может помочь только эксперт в отношениях, которых у меня никогда на самом деле и не было.

Включаю телефон и набираю Насте сообщение:

— Сейчас странный вопрос задам, не удивляйся, ладно?

Настёна отвечает через пару секунд, поражаюсь, как она ухитряется набирать текст так быстро:

— Мне уже интересно, что там у тебя такое?

— Думаю. Как незаметно отвадить от парня нежеланную гостью, — и вдогонку сразу отправила, — только без членовредительства!

— Ясно. Это и есть тот, кто тебе нравится?

— Именно.

— Растёшь, подруга, — похвалила она. — За счастье бороться надо. Какой твой план по соблазнению безлошадного принца?

Настёна не мнётся и сомнениями не мучается. Это я в ней и люблю. Но слишком уж порой она настойчива сходу.

— Никакого плана не было, — быстро отвечаю.

— Ага, конечно, — ирония просачивается даже сквозь экран моего любимого старенького мобильника. — Бросай в ход тяжёлую артиллерию, — инициатива проста как три копейки. Не трудно догадаться, что она имела ввиду.

— Он видел меня голой, поверь, не впечатлило, — мне приходилось говорить недосказанностью. Но общий смысл она понимала, естественно.

— Всё так плохо?

Тяжело вздыхаю, прежде чем набрать следующее сообщение:

— Приятного мало, но не катастрофично.

— Тогда забей на неё. Забей и действуй. Если он не совсем идиот — то всё увидит. Идиот тебе не понравится, я знаю.

Настёна поняла всё без лишних слов. Она целыми ночами могла рассказывать о своих неудачах и победах на любовном фронте. А я сейчас не имела права раскрыть ей всё. И никогда не смогу. Раньше это всегда служило залогом разрыва любых приятельских отношений. Как хорошо, что Настёна не взыскательна в этом плане. Но надолго ли хватит и её? Если я совсем не смогу с ней общаться? Такая односторонняя связь постепенно сойдёт на нуль… мне вдруг стало невыносимо грустно. Зачем же я ей тогда написала? Просто поделиться хоть с кем-нибудь?

— Ага. Уже, — мрачно нащёлкала я.

— Дмитрий Иванович о тебе говорил.

— Серьёзно? — встрепенулась я.

— Да, сказал, что никого на твоё место брать не будет, чтобы мы сами выкручивались. Мы и напряглись. Девчонки после этого про тебя не вспоминают, как не работала. Обиженные.

— Жёстко, как всегда у него. Держитесь.

— Работа-то есть? Премии ещё были?

— Есть, немного. Но не сверх договора, так что оплата по окладу. Вы как справляетесь?

— Дурдом, но жить можно. Когда снова заедешь? Без тебя здесь не так. Не могу сказать что, но уже не то. Даже на кофе вместе не собираемся. Нагрузка увеличилась, думаю — поэтому.

— Не знаю — когда. На это нужно получить разрешение.

— Даже так?

— Я же говорю: кучу бумаг подписала.

Не стала говорить, что набирая это сообщение, я как раз пролистывала договор, перечитывая его от корки до корки.

— Ладно, спасибо, что вспоминаешь про нас. Пойду собираться домой — выходные же. На связи.

— На связи.

Выключаю телефон, пытаюсь сомкнуть не закрывающиеся глаза. Как слышу тихий шорох. В тусклом свете нарождающейся луны мелькнул силуэт. Будто случайно двинулось окно, расширяя проём. Подскакиваю, чтобы закрыть его и понимаю, что в комнате кто-то есть. Обернуться боюсь.