Лекарство от Апокалипсиса

© Ткачук А.Н., 2013

© ООО Издательский дом «БИБЛИО-ГЛОБУС», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

I

Неуклюжие квадратные часы в пожелтевшем пластиковом корпусе давили на стену тяжестью мертвого груза. Их стрелки замерли в скошенной набок улыбке ровно в час двадцать три минуты, именно в то мгновение, с которого началась новая эпоха существования человечества. Это была эпоха страха, эпоха безнадежности и переосмысления окружающего мира… Человек вдруг осознал, что стал в тысячу раз опаснее для природы, чем она для него.

Минуло несколько десятилетий с того дня, когда один из реакторов Чернобыльской атомной электростанции вышел из-под контроля человека, разрушив четвертый энергоблок и выбросив в окружающее пространство тонны радиоактивных веществ.

Чернобыль… Название этого населенного пункта, давшее имя атомной электростанции, расположенной в живописном месте в ста пятидесяти километрах от столицы Украины Киева, то есть, почти в центре Европы, как и радиация, попавшая в атмосферу в результате взрыва реактора, облетело всю планету, став символом человеческой беспомощности. Запустив искусственную я дерную реакцию и не сумев остановить ее и удержать в своих руках, человек не нашел ничего лучше, чем заковать свою неудачу в железобетонный саркофаг, названный в официальных документах неприметным термином «Объект «Укрытие». В этом беспомощном жесте как будто отразилась вся суть человечества, которое стремится все, что оно не понимает, спрятать, скрыть от глаз в самых потаенных уголках планеты и своих собственных душ.

Под огромными стальными листами на бетонных останках четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС покоились гигантские балки весом больше двухсот тонн, ставшие основой, позволившей окончательно закрыть жерло разрушенного реактора. Чтобы представить себе масштабность этого сооружения, достаточно лишь осознать количество разноуровневых помещений, из которых состоял блок. Их было более четырехсот, главным из которых являлся теперь уже разрушенный бетонный стакан, удерживавший ядерный реактор с двумястами тоннами ядерного топлива на весу, на высоте около пятнадцати метров от уровня земли.

Всего за полгода строителям-ликвидаторам в сложнейших радиационных условиях удалось возвести уникальное сооружение саркофага, использовав триста шестьдесят тысяч кубометров бетона и около шести тысяч тонн металлоконструкций, создавая на ходу уникальные инженерные решения, которые никто и никогда не применял. Это был тот самый случай, когда наука шла путем не эволюции, а революции, вызванной только одной трагедией, подтолкнувшей к развитию множество отраслей, открывая новые, еще неизведанные возможности техники и человеческого разума.

Казалось, что в возведенном монументе сплелись воедино человеческие страдания и стремления спасти планету, боль и радость, горе и непреодолимый человеческий дух. Только эти чувства, переплетенные с тысячелетними знаниями, могли позволить возвести стены защитного строения толщиной около восемнадцати метров. Они оказались способны остановить даже всепроникающее гамма-излучение, не позволив ему вырваться наружу. Но саркофаг скрыл лишь само жерло разрушенного реактора, оставив снаружи, на гигантской площади, множество открытых источников радиоактивного излучения.

Только этот железобетонный колосс конца двадцатого века оказался лишь временной мерой. Период полураспада некоторых радиоактивных элементов, выпавших на землю смертоносным дождем, проникнувших в ее недра и оставшихся в развалинах четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС, составляет более двадцати тысячелетий, и что-либо изменить в этом первозданном природном процессе ядерного распада оказалось человеку не под силу. Этот срок не способен выдержать ни сам человек, ни бетон, ни железо. Процесс полураспада в Чернобыле запустил свои собственные часы, отмеряющие эпохи, которые должны пройти, прежде чем человек снова сможет без страха ступить на эти земли без опаски.

Но даже через четверть века человечеству уже потребовалось новое, более надежное укрытие, создание которого породило колоссальные споры, затронувшие большинство стран мира, заинтересованных в защите от глобальной ядерной угрозы, которой оставался Чернобыль. И в кратчайший срок была возведена передовая система защиты человечества от ядерного монстра, все еще таящегося в развалинах четвертого энергоблока, для защиты от неподконтрольной человеку радиации. Теперь над бетонным саркофагом нависали тонны металла, соединенные в единую куполообразную конструкцию, похожую на гигантский ангар высотой в девяносто два с половиной метра. Он был надвинут на устаревшее полуразрушенное укрытие, герметично накрыв площадь почти в сорок тысяч квадратных метров, то есть, почти в пять футбольных полей, и скрыв под собой место, ставшее синонимом ядерной катастрофы.

Стоя в центре этой арки, человек вдруг начинал ощущать себя лишь деталью огромного мира, созданного собственными руками. Подобное странное чувство, сейчас все более свойственное людям, когда их творения по масштабам и значимости начинают превосходить их самих, здесь особенно обострялось. Но современные технологии предназначались по своей сути для того же, для чего создавался первый саркофаг – не дать вырваться радиоактивному содержимому бывшего четвертого энергоблока наружу. Ничего совершеннее и технологичнее для борьбы с радиоактивными отходами разрушенного реактора человечество придумать так и не смогло. Увы, так случалось неоднократно в истории человечества, когда уничтожать мы учились быстрее, чем создавать и защищаться.

Теперь сердце чернобыльской зоны походило на матрешку – ядерное топливо в бетонном саркофаге, бетонный саркофаг в стальной арке, стальная арка… Тонкий, но прочный материал нового укрытия и то небольшое пространство, которое оставалось до стен старого саркофага, проводили грань между двумя мирами. Но какой из них был теперь опаснее?

Алекс смотрел на застывшее время неуклюжих часов, висевших в небольшом вахтовом помещении, сооруженном внутри арки для дежурной смены операторов, главной задачей которых было наблюдение за состоянием старого и нового саркофага. Это был передний фронт защиты от ядерной угрозы, таящейся в чернобыльском склепе. Но Алекс был здесь совершенно один, уже давно один… Как давно? Он не мог ответить на это вопрос. Может быть, пару дней, возможно, неделю. Время для него остановилось точно так же, как для этих настенных часов, кем-то извлеченных из саркофага, дезактивированных и принесенных сюда в качестве сувенира, который никогда не мог покинуть пределы арки. Чем-то они напоминали Алексу его собственную жизнь, в которой, как и на их стекле, появилась глубокая трещина…

Он точно помнил тот момент, когда эта трещина только появилась и с которого его жизнь в корне переменилась. Тот момент, когда он впервые всерьез задумался о том, что рано или поздно человечество погрязнет в ужасе Апокалипсиса, возможно, не в предсказанную кем-то дату, а совершенно неожиданно, разрушив все планы жителей планеты. Именно тогда он будто вырвался из пелены непонимания, и его видение жизни приобрело совсем иной оборот.

Это произошло во время недолгого визита Алекса в США. По какому-то странному стечению обстоятельств он оказался приглашен в качестве эксперта по строительству ядерных объектов на заседание законодательного собрания одного из штатов. К его удивлению, там всерьез обсуждалась возможность принятия закона о мерах на случай наступления конца света. Когда Алекс вошел в зал заседаний, обсуждение уже шло полным ходом. За небольшой трибуной стоял седой, немного неуклюжий на вид мужчина.

Алекс, осматриваясь по сторонам, уловил сначала лишь пару фраз, заставивших его переключить свое внимание на выступавшего. Его речь сводилась к тому, что в начале XXI века человечество подошло к этапу своего развития, когда остаются только два варианта будущего – совершить технический прорыв и отправиться покорять и колонизировать космическое пространство, расселяясь по другим планетам, или погибнуть от перенаселенности Земли. Следствием этого неминуемо станет голод, мутирующие инфекции и кровопролитные войны с применением оружия массового поражения. Но больше этого Алекса увлекла другая мысль. Профессор Коин – так звали выступавшего – принялся развивать теорию эволюционного бутылочного горлышка, через которое так или иначе проходит каждый живой вид, либо значительно сокращая свою популяцию, либо навсегда исчезая. И человек не был исключением даже несмотря на технический прогресс, а может быть, наоборот, по его вине.

И действительно, уже спустя некоторое время Алекс, многократно обращаясь к различным материалам по живым существам, населяющим планету, замечал, как почти каждый вид животных и растений рано или поздно проходил эпохи бурного развития, сменявшиеся катастрофическим упадком или полной гибелью. И виной этому становились болезни, недостаток питания или какое-либо вмешательство извне, влекущие критические изменения условий жизни. Но больше всего его из раза в раз поражало то, что подобные явления всегда были связаны, прежде всего, с колебаниями радиационного фона на планете. И как-то вдруг все выстроилось в его сознании. Теперь мир казался ему гигантскими весами со множеством чаш, на которых лежали тысячи, казалось бы, не связанных между собой глобальных процессов и явлений. Но равновесие этой сложной конструкции придавала именно атомная энергия, направленная на военные и мирные нужды. Но если ее убрать хоть с одной чаши или попробовать добавить на другую, то баланс будет нарушен, и ваги придут в движение, разрушая привычное устройство мира. И вряд ли вновь удастся уравновесить раскачивающийся механизм.

Это осознание заставляло его вздрагивать каждый раз, когда он просматривал известия о новых ядерных инцидентах, происходящих на земном шаре. И тогда в его памяти всплывал тот самый профессор, который в завершение своей речи продемонстрировал простой эксперимент, отразивший способность выживания микроорганизмов при погружении небольшого приборного стекла в воду. При попадании в недружелюбную среду выживали и вновь начинали развитие те популяции, что оказывались в пузырьках воздуха, игравших роль своеобразных убежищ. Именно этот простой, возможно, не совсем понятный пример заставил Алекса всерьез задуматься о том, что если человечество действительно стоит на пороге краха, то именно от самих людей зависит, сможет ли наша цивилизация в случае катастрофы возродиться и продолжить свою эволюцию…

Алекс принялся искать убежище.

Это были дни, недели, месяцы поиска. Иногда ему казалось, что он просто сошел с ума, подобно многим другим, кто прикоснулся к осознанию надвигающейся на человечество трагедии. По рабочим вопросам он объехал множество атомных объектов, бомбоубежищ и укрытий. На его пути попадались частные убежища, ковчеги, спасительные криогенные камеры и даже невероятные проекты космолетов. Но все это было утопией. И как специалист, он понимал, что все это не способно по-настоящему защитить людей в случае глобальной катастрофы. Порой Алекса охватывало отчаяние, с которым он едва ли мог совладать. И тогда на помощь приходила его семья. Именно в семье он черпал силы для дальнейших поисков, именно ради жены и сына он совершал каждый новый шаг. Он должен был защитить их. Иначе в чем смысл его существования, если он не может дать будущее своему ребенку?

Но ничто на Земле оказалось неспособно противостоять в полной мере не только грандиозной катастрофе, но и едва ли могло сохранить жизни людей при локальных происшествиях. Алекс же искал нечто совершенное, нечто, способное обеспечить человеку длительное существование в уже подготовленном для этого месте. Но даже те объекты, которые могли устоять при различных катаклизмах, оказывались бесполезными при длительном воздействии радиации, в которой, по мнению Алекса, таилась главная опасность для будущего человечества.

Ответ нашелся в тот момент, когда Алекс уже почти был готов бросить свою безумную затею и продолжить жить, подчиняясь неизвестности и неотвратимости завтрашнего дня. Однажды ему позвонил старый приятель, пригласив в Чернобыль на строительство нового защитного сооружения «Арка». Этот проект буквально захватил Алекса своим совершенством. Будто специально это защитное сооружение создавалось под те параметры, которые он так долго определял для укрытия, которое могло бы стать абсолютным убежищем. Помимо всего прочего в нем было главное – почти идеальная защита, способная остановить поток радиационных частиц. Осознание этого пришло настолько неожиданно, что Алекс даже сам сразу не понял, как это вышло. Но более осмысленные оценки подтвердили гениальность самой мысли.

Потом были долгие месяцы сооружения арки и двойной жизни Алекса: с одной стороны, он оставался человеком, отвечавшим за все строительные работы по сооружению арки, с другой, каждый раз, прибывая на строительную площадку – он стремился создать в различных местах небольшие схроны с продуктами, лампами, батареями, передатчиками, приборами и прочими необходимыми вещами. Секция за секцией, стальные ребра поднимались вверх и по рельсам, надвигались на старый саркофаг, скрывая его под собой, становясь не только укрытием для укрытия, но и уникальным объектом, который должен был дать шанс на выживание людей в случае глобальной катастрофы. За время работ Алексу удалось наладить внутри сооружаемой конструкции некоторые условия для автономного существования человека на длительный период. По его инициативе внутри арки удалось пробурить скважину к водоносным слоям, установить дополнительные дизельные генераторы и создать достаточный запас топлива, которого, по подсчетам Алекса, вполне могло хватить на год.

Мало кто знал о том, что именно Алекс, являясь руководителем строительства на площадке, еще на этапе проектирования защитного сооружения стал одним из инициаторов усиления арки всевозможными способами. Несмотря на то, что сама задача по сооружению предусматривала проектирование конструкции, способной противостоять мощнейшим землетрясениям и даже почти невероятному в этом месте явлению торнадо высшей категории, все же слабые места оставались. Алекс знал их и даже, вопреки категорическому запрету руководства, производил различные доработки конструкций уже на ходу в полевых условиях. Однажды этот факт всплыл, и это чуть не стоило ему должности. Но теперь все интриги остались уже в далеком прошлом, в какой-то безумной и ушедшей в небытие, как и весь прежний мир, жизни.

Последнее, что помнил Алекс из прошлой жизни, было шипение радиоприемника в машине на подъезде к Чернобыльской АЭС. Он совершенно случайно оказался в этом месте в свой выходной день, чтобы проверить рабочую документацию перед началом сдачи арки приемной комиссии. Но если сбивчивое радио лишь слегка насторожило его, то сигнал тревоги «Атомная угроза», донесшийся из репродукторов, размещенных на территории, заставил впрыснуть в кровь мощную дозу адреналина, от которой сердце застучало с особой силой. Лишенный эмоций голос принялся повторять одну лишь фразу: «Внимание! Внимание! Говорит штаб гражданской обороны! Угроза ядерного удара! Угроза ядерного удара! Отключите электроприборы и подачу воды, погасите огонь. Используйте средства индивидуальной зашиты и укройтесь в убежищах или обеспечьте герметизацию помещений, в которых вы находитесь, согласно рабочему графику! Внимание! Внимание!..».

Алексу не пришлось тратить время на сомнительные размышления, является ли это сообщение правдой или нет. Он точно знал, что наступил именно тот момент, который несколько лет назад заставил его оказаться в Чернобыле. Поэтому у него не было и сомнения в том, что ему нужно спешить именно внутрь арки.

Еще на подходе к своему убежищу Алекс набрал номер жены и попросил ее бросить все дела и вместе с сыном приехать к нему. Но отключившаяся мобильная связь не позволила услышать ответа. Телефон упрямо молчал, потеряв сотовую сеть. Он не знал, решила ли жена с сыном спрятаться где-то в Киеве или же действительно отправились в его направлении. В крупном городе можно было попытаться спастись, укрывшись в подвале дома. Хотя подобные мысли становились лишь попыткой успокоить себя. Какое решение приняли они, он не знал, и эта неизвестность давила на Алекса.

Радиоэфир и сотовые сети продолжали упрямо молчать, и полное отсутствие сигналов из внешнего мира лишь сильнее утверждало Алекса в мысли, что поблизости выжить никому не удалось.

Последние слова жены были по-будничному простыми, в них лишь слегка чувствовался страх, но скорее пробужденный волнением самого Алекса. Но казалось, что люди в городе не верили в то, что все происходящее не очередные учения – оборотная сторона многочисленных тренировок населения на подобные случаи.

Но разнонаправленные инверсионные следы, разраставшиеся с огромной скоростью и сопровождавшиеся жутким дребезжащим ревом в небе над головой Алекса, ставили окончательную точку в любых сомнениях – в воздух поднялись ракеты с ядерными зарядами. Медлить было нельзя, он спешил. Нужно было добежать до арки до того, как первые ракеты опустятся на землю, и радиоактивные изотопы разлетятся в разные стороны, наполняя воздух и проникая во все на своем пути.

Только потом, когда первая совершенно новая эмоция улеглась, перед ним встал вопрос, правильно ли поступил он, укрывшись здесь? Это был самый болезненный вопрос, который не отпускал его ни на одно мгновение. Почему он сам не бросил все и не поехал к своей семье? Тогда, может быть, у него был бы шанс умереть или спастись вместе с ними… А теперь он не знал, живы ли они. Он пытался себя оправдать лишь тем, что за максимально отведенные двадцать минут до ядерного удара он бы ничего не успел сделать. Разум прекрасно понимал это, но сердце… сердце сжималось от каждой мысли о семье, заставляя просыпаться в холодном поту. Хотелось кричать. И только от этого крика в пустоту становилось немного легче.

Но что теперь? Для чего он выжил? Неужели ему осталось просто дожить еще месяц, два, может быть год в этой абсолютной изоляции. И все? Его существование будет бессмысленным? Но что он может сделать? Он не мог найти ответов на терзавшие его вопросы…

Поначалу Алекс не мог отделаться от ощущения нереальности произошедшей ядерной войны, пытаясь разубедить себя в собственной правоте. Принять все произошедшее как данность, даже ожидая этого, он не мог. Он пытался убедить себя в том, что это все не так плохо, пройдет пара дней, и все успокоится, придет в норму. Но пара дней прошла, потом еще пара и еще… Алекс не мог поверить, что кто-то на этой планете решил, что гибель миллиардов людей – это лишь мелочь в достижении каких-то эфемерных целей. Как можно было отдать команду на уничтожение планеты? Как? Когда он задавал себе эти вопросы, кровь начинала бурлить в венах. Но и это все уже немного отодвинулось в прошлое, хотя подобные, будоражащие разум размышления возвращались к нему изо дня в день. Иногда они видоизменялись, но суть их всегда оставалась прежней.

Вдруг из задумчивого оцепенения Алекса вывел неожиданно заработавший радиоприемник, который в последнее время не выдавал ничего кроме белого шума. Теперь же из динамика, преодолевая помехи, то теряясь в эфире, то вновь прорезая пустоту, прорывался чей-то голос:

– Земля! Земля! Говорит Международная космическая станция! Земля! Земля! Говорит Международная космическая станция! Земля! Земля! Говорит…

Эта фраза повторялась из динамиков на различных языках вновь и вновь каждые тридцать секунд. Несмотря на то, что голос воспроизводился в записи, в нем явно чувствовалась какая-то тревога и даже нервозность. Сообщение походи…