Легкое дельце

Глава 10

Транклы! Так вот что это было! Вот теперь понятно, откуда растут ноги у моего неестественного спокойствия. Я хмыкнула, невольно ухмыльнулась и хотела уже поддеть Ирейса, что несколько часов моего равнодушия ему не помешают, как заметила меловую бледность всегда смуглого лица килла. Он с ужасом смотрел на меня.

— Что? — невольно сорвалось с губ. Килл молчал. Я покосилась на Фаира, с интересом наблюдавшего за нами.

— Тина, — выдохнул Ирейс, поймав мой взгляд, — на тех, кому ввели модификант, запрещено влиять любыми медикаментами. Даже самыми безобидными. Мне известен случай, когда ваш земной аспирин привел к смерти пяти модифицированных. А у них всего лишь поднялась температура тела и генетик, родом с Земли, не придумал ничего лучше, чем накормить их жаропонижающим. А они от него умерли!

Это известие сумело пробить ледяную броню моего равнодушия. По спине вниз сползла ледяная капелька, горло пережали невидимые тиски. Но я заставила себя встряхнуться, отогнать жуткие мысли. И кривовато пошутила:

— Ну раз до сих пор не сдохла, значит, меня теперь и лопатой не убьешь!

Ирейс шутки не принял. А Фаир, наблюдавший за нами из спеленавшего его противоперегрузочного кресла-кокона, ошарашенно переспросил:

— Тебя модифицировали? Когда? А как ты тогда оказалась на взлетной площадке? И что там делала?

Нашел что спросить! Я перевела раздраженный взгляд на арлинта и огрызнулась:

— Придумай что-нибудь поумнее! — И вдруг осознала, что эмоции вернулись. И непросто вернулись, а словно тысячекратно усиленные каким-то неведомым усилителем. Теперь меня все бесило. До такой степени, что хотелось садануть со всей дури по пластику панели управления. Даже ладони чесались от этого желания. И похоже, это не мое состояние не прошло не замеченным.

— Ирейс, — вдруг мрачно подал голос со своего места Фаир, — ты бы отстранил Таньку от пилотирования. Она не стабильна.

От этих слов на меня накатил такой приступ бешенства, что рука невольно сжалась в кулак. Когг клюнул носом. А Фаир с мрачным удовлетворением прокомментировал:

— Ну вот. А я что сказал? А вообще, как давно ей ввели модификант?

Мне захотелось рявкнуть, чтобы он заткнул свою грязную пасть. А еще лучше вскочить и вбить ему в глотку зубы. Но меня опередил килл:

— Несколько часов назад. А что?

Позади было тихо. Вновь проснувшееся любопытство заставило меня обернуться и посмотреть на арлинта. Фаир с каким-то непередаваемо-потрясенным выражением лица рассматривал меня словно какую-то диковинку. А потом вдруг простонал:

— Твою мать… ну почему ты мне не сказала сразу? Почему соврала?

— И чтобы это изменило? — недовольно поинтересовалась я. Неоправданное бешенство и злость во мне улеглись, теперь даже дышать было легче. Но недовольство вмешательством Фаира в мои планы и жизнь никуда не делось.

— Что-что… Не стал бы стрелять в тебя транквилизаторами, придумал бы что-то другое! — отрезал арлинт. Я перехватила его быстрый взгляд в сторону килла: — А теперь ты вряд ли выживешь. Транквилизаторы и модификационный материал несовместимы. Тебя так и будет штормить из стороны в сторону, пока окончательно не разрушится нервная система. И пока ты не уничтожишь сама себя.

Странно, но жуткая перспектива ничего не задела в моей душе. На меня очень вовремя накатило безразличие. Во мне ничто не дрогнуло даже тогда, когда я встретилась с темными глазами Ирейса, ставшими черными от накатившего ужаса. Он поверил Фаиру. Впрочем, с учетом того, что он знал и без арлинта…

— Что можно сделать? — чужим, мертвым голосом, спросил у арлинта Ирейс, не отводя от моего лица взгляд.

— Ничего, — буркнул тот в ответ.

На мгновение повисла настороженная тишина, прерываемая лишь легким шумовым фоном работающих приборов. А потом Ирейс покачал головой и отрезал:

— Не верю. У черных генетиков полно всяческих протоколов на все случаи жизни…

— Только я не черный генетик, — огрызнулся со своего места Фаир. А мне вдруг без всякой причины стало весело, и я расхохоталась.

— Что смешного? — настороженно спросил у меня Ирейс, внимательно наблюдая за моим лицом, когда мой истерический смешок закончился коротким всхлипом.

Я покачала головой:

— Да ничего, если не считать того, что очень скоро мы все сдохнем, врезавшись в какой-то метеорит. И нас по нему размажет очень тонким слоем. — Я снова хохотнула.

Ирейс медленно покачал головой. Поднял руку и нежно прикоснулся к моей щеке:

— Не размажет, если ты соберешься. Ты же отличный пилот! Самый лучший! Ты сможешь не дать волю своим разгулявшимся эмоциям. Сможешь удержать их в узде и сосредоточится на пилотировании.

— Лучше меня выпусти из кокона, — проворчал со своего места Фаир. — Я, конечно, не ас, но тоже пилотирую достойно.

— Ага, прямиком в лапы твоих дружков! — Я огрызнулась через плечо быстрее, чем подумала. — И без тебя разберемся! Я не позволю эмоциям взять надо мной верх!

Мысль о том, что Фаир, если его допустить до управления коггом, найдет способ привести нас к своим дружкам, странным образом успокоила, словно погасила пожар бушующих во мне эмоций. Я смогла собраться, сосредоточиться. В голове прояснилось. И я поняла: мне была нужна цель. Какое-то задание, выполнение которого поглотило бы меня без остатка, не дало бы реагировать на внешние раздражители. И я скомандовала киллу:

— Ирейс, садись, буду учить тебя пилотировать!

Глаза килла после этого заявления надо было видеть!

Это был в высшей степени странный рейс. Бывший возлюбленный постоянно бухтел за спиной, стараясь вывести меня на эмоции. Я пыталась не обращать на него внимания и громко рассказывала Ирейсу основы летного дела, намеренно заглушая голос арлинта. Одновременно управляя коггом вручную, чтобы не было ни единой свободной секунды, не было времени обращать внимание на свои эмоции. Иногда килл порывался встать и свернуть голову надоедливому однокашнику. Но я в таких случаях ловила его за руку и удерживала на месте. Мне казалось, что, если Ирейс встанет со своего места, отойдет хоть на миг, я сорвусь. Скачусь в пропасть кипящих эмоций и уже больше никогда не выберусь из ловушки безумия.

Труднее всего было, когда кому-то из нас требовалось справить естественные надобности. Когда со своего места поднималась я, килл провожал меня тоскливым взглядом. А мне казалось, что когда я иду, стены когга пляшут какую-то бесовскую пляску вокруг меня. Изгибаются, извиваются, манят к себе. Или, наоборот, жестоко издеваются, просто бесят. Вынуждают их уничтожить. Мне приходилось собирать все имеющееся у меня мужество, чтобы сходить в хвост корабля в небольшой санблок и вернуться обратно.

Когда уходил килл, по своей нужде или по требованию арлинта, было немножечко попроще. Я сосредотачивалась на курсе звездолете, перепроверяла его, производила расчеты и прогнозы. И это отвлекало от того, что бурлило внутри меня.

Я не могу сказать, как долго мы летели. Как и не могу сказать, сколько длилась борьба с самой собой. Время словно остановилось. Периодически мне вообще казалось, что когг застыл на месте будто муха в янтаре. И даже не представляю, насколько тяжелым этот полет оказался для Ирейса. Но конец есть у всего. Пришел конец и его мучениям: на дисплее появилась база Внутреннего Патруля. И вот тогда начали настоящие проблемы. Патруль воспринял угнанный у пиратов когг как атаку на базу.

Когда все системы когга взвыли, предупреждая, что нас взяли на мушку, Ирейс скомандовал, поджав губы:

— Тина, поиграй с ними в прятки! Мне нужно время, чтобы развернуть зашифрованный канал и отправить запрос на стыковку. — Я ошеломленно покосилась на килла, но тот не обратил никакого внимания на мой взгляд. — Как агент, работающий под прикрытием, я имею собственный код, дающий право в любой момент обратиться за помощью и содействием в любую структуру Альянса. И мне обязаны помочь. Но на это необходимо время…

— Которого у нас нет, — едко прокомментировал со своего места слова Ирейса Фаир.

— Заткнись, или оправлю за борт прогуляться пешком, — осадила его не задумываясь.

Килл в это время лихорадочно набивал какой-то текст. Его пальцы так и летали над виртуальной клавиатурой. Понаблюдав за ним пару секунд и убедившись, что Ирейс, похоже, знает, что делает, я натянула перчатки, способствующие более тесному контакту рук с виртуальным штурвалом, и приготовилась играть в догонялки с катерами внутреннего патруля.

Шутить с нами никто не собирался. На темном бархате космоса, подмигивающего мне острыми лучами далеких звезд, веером рассредоточились семь быстроходных катеров, приспособленных для захватов объектов и ближнего боя. Системы нашего когга заходились в истерике: одновременный залп их семи орудий не оставит от нас даже атомов. Я хищно ухмыльнулась. Когда-то, когда после скандального выпуска из академии, внутренники, как презрительно величали внутренний патруль служащие Звездного Флота Альянса, гордо отказались брать меня к себе. И я тогда отчаянно желала поквитаться, продемонстрировать снобам, чего они лишились в моем лице. Ну вот и пришел на мою улицу праздник.

Голова работала предельно ясно и четко. От недавнего бунта эмоций не осталось даже следа. Я четко соображала и понимала, что разогнаться, отлетев назад, мне никто не позволит. Малейший намек, что я собираюсь удрать, и в меня всадят все имеющуюся в распоряжении катеров плазму. Если попробую проскользнуть над строем, то останется беззащитным и легкодоступным брюхо когга. Единственный шанс — это нырнуть вниз. Так обычно не поступали, ибо был существенный риск лишиться приемников и антенны, и оставить корабль слепым, немым и глухим. Но для меня это был наилучший выход. Если не ошибусь с расчетами, будет внутренникам сюрприз.

Бросив последний взгляд на лихорадочно барабанящего по клавишам килла, я глубоко вздохнула и всем телом подалась вперед, почти ложась на штурвал. Вовремя. В ту секунду, когда когг резко рванул вниз, будто старинный лифт с оборванным тросом, в той точке, где он еще недавно находился, скрестились лучи захватывающего аркана. Я хмыкнула. Убивать сразу не собираются, уже легче.

— Тина, еще немножечко! — напряженно попросил меня Ирейс не глядя. — Сообщение уже ушло. Но нужно время, чтобы оно прошло по всей цепочке.

— Пока оно будет проходить по ней, — вставил свой пятак Фаир, — нас уже поджарят как саранчу!

— Хочешь проветриться? — едко поинтересовалась я у арлинта, не поворачивая в его сторону головы. — Температура там сейчас как раз подходящая… А общество встречающих очень теплое…

— Язва, — огрызнулся бывший возлюбленный.

— Я тебя тоже очень люблю, — ничуть не обиделась я, посылая когг в сторону и еще ниже, чтобы заставить внутренников перестраиваться. Чтобы целью у них были они сами, а не я.

На этот раз я точно переборщила с ускорением. Системы когга натужно взвыли, борясь с перегрузкой, за спиной сдавленно выругался арлинт. Краем глаза я заметила перекошенное лицо Ирейса, вцепившегося в край своего кокона. Но вот мне, как ни странно, плохо не было. Я чувствовала себя не хуже, чем если бы выбралась просто пройтись по магазинам. И это согревало мне сердце. Хоть какая-то польза от того, что я лишилась привычного образа жизни из-з модификации генома.

Увы, как оказалось, идиотов во внутреннем патруле все же не держат. Какой-то умник сумел просчитать мои действия. И когда я решила метнуться в противоположную сторону, меня там уже ожидал силовой щит. Салочки с катерами патруля закончились. Едва я только залипла на несколько секунд в сетке щита, как последовал энергетический удар. В следующее мгновение системы когга не выдержали и просто отрубились. Наступила темнота и тишина.

Несколько секунд мы трое ошеломленно молчали. Понятно было, что игра для нас завершена. Сейчас, пока системы когга перезагружаются, к Искусственному Интеллекту звездолета подключатся извне умники из патруля, и наша песенка будет спета. Я просто не смогу управлять кораблем.

— Упс, — невесело выдохнула просто чтобы разрушить давящую тишину. — Первый раунд окончен не в нашу пользу.

В темноте мою руку, безвольно лежащую поверх кокона после того, как отключился виртуальный штурвал, нашла рука Ирейса:

— Не расстраивайся. Ты вообще молодец! На твоем месте другой протянул бы пару секунд, не больше. А благодаря тебе я успел отправить сообщение руководству. Нас вытащат, не волнуйся. Максимум придется немного посидеть в камере до выяснения личностей.

Это и радовало, и огорчало. Радовало тем, что на месте, при вскрытии корабля нас вряд ли убьют. Пугало тем, что я теперь модификант. И если, не дай космический демон, на станции установлены сканеры, то, как только я в них засвечусь, меня могут уничтожить на месте. Если сканеров нет, шанс побарахтаться есть. Если буду сдержанной, если смогу контролировать свои эмоциональные порывы, то может и прокатить.

— А что вообще должно быть? — чуть дрогнувшим голосом спросила у Ирейса.

Судя по раздавшемуся в тишине шороху, килл пожал плечами:

— Я сообщил о предпринятых мною шагах для уничтожения базы на Эльдеусе. О том, что сейчас нахожусь на угнанном у пиратов когге, что со мной еще двое, и что нас приняли за пиратов. Теперь надо ждать. Нас кто-то заберет. А потом разберемся. В любом случае, мое командование находится рангом повыше командования патруля. И как бы патрульные ни сопротивлялись, им все рано придется нас отдать. Так что просто постарайся не реагировать ни на что.

Я кивнула. Потом сообразила, что вокруг темно и Ирейс моего жеста не увидел, и выдохнула:

— Хорошо, я поняла. Постараюсь.

В этот миг по коггу прокатился гул запуска перезагрузившейся системы. Вспыхнул свет, заставляя жмурить привыкшие к полной темноте глаза. Один за другим начали оживать экраны. Чуть проморгавшись, я жадно посмотрела на них. И чуть не застонала от разочарования: все, чего я сумела добиться, было потеряно. А наш когг висел в чернильной пустоте в плотном окружении катеров внутреннего патруля.

В этот момент на центральном дисплее развернулся канал связи, и я увидела фарна в кителе с командорскими нашивками.

— Без глупостей! — процедил он, обведя взглядом мня и килла. — Мои подчиненные уже стыкуются с вами. Вскоре вы будете переведены на катера и по отдельности доставлены на базу.

Я бы тоже так поступила, если бы оказалась на месте фарна. Катера небольшие, и сводить потенциальных врагов на одном, это надо быть полным идиотом. Но знать, что вскоре буду разлучена с киллом, которого так ненавидела ранее и к которому, оказывается, уже успела привыкнуть, как к родному, было неприятно. Да еще и ожидать этого пришлось под немигающим взглядом фиолетовой фарнской морды. Порадовало лишь одно: издеваться над нами никто не стал. Вошедшие в рубку штурмовики патруля деловито выдернули нас из кресел-коконов, завели руки назад и, видя, что мы не сопротивляемся, спокойно повели на выход. Чего я не ожидала, так это небрежного кивка Фаира в мою сторону и предостерегающей фразы:

— Поаккуратнее с девкой, она модификант.

Такой подлости от бывшего возлюбленного я не ожидала.

На миг все замерли, словно нас парализовало. Я чуть повернула голову и встретилась взглядом с бирюзовыми глазами Фаира. В них плескалась насмешка. И во мне что-то словно взорвалось.

Взрыв эмоций оказался такой силы и такой интенсивности, что я мгновенно утратила над собой контроль. Хвала космосу, что не рванулась свернуть цыплячью шею арлинта, так легко, походя, уничтожившего меня. От осознания близости конца сердце грохнуло о ребра, натужно перекачивая через вены кровь. И я с ненавистью выплюнула:

— Ты не все сказал, дорогой! Позабыл упомянуть, что модификант мне насильно вкололи твои дружки, с которыми ты торговал дурью! Позорище Звездного Флота!..

Я недоговорила. Фаир, буквально взбесился, по-змеиному бросился вперед, в прямом смысле слова вывинтившись из рук патрульных, размахнулся и врезал мне кулаком. В голове будто сверхновая взорвалась.

На некоторое время я частично отключилась. Словно зависла где-то в вакууме, а где-то рядом со мной кто-то орал, требуя кого-то спасти. И обвиняя кого-то в предательстве и предвзятости. Я не могла понять, кто это был. Боль постепенно становилась все сильнее и все больше захватывала меня. Сознание тускнело. Пока не погасло совсем…

— …что там модификантка? — ворвался в уши чей-то напряженный голос. — Не нравится мне, что кэп бросил ее просто так. Как бы чего нехорошего не вышло.

Модификантка на корабле просто так? Действительно, нехорошо. Как это я так опростоволосилась и взяла ее на борт? Да еще и позволила свободно передвигаться по кораблю? Стоп. Я же капитаном всегда была только условно! И команды у меня никогда не было, всегда летала одна! Реальность возвращалась ко мне медленно. Но возвращалась. А в голове прояснялось.

— Лежит, что дохлая, — отозвался второй голос. По некоторым характерным ноткам я поняла, что это яоху. Только у этой расы присутствовали чуть-чуть шипящие, тягучие интонации в разговоре. — Только что смотрел. Она почти не дышит. Как бы не подохла до разбирательства.

— Туда ей и дорога, — огрызнулся первый. Вот его расовую принадлежность по голосу определить не получалось. — Этих тварей нужно давить на месте, пока не расплодились и не захватили весь Альянс.

— Так-то оно так, — вздохнул его собеседник. — Вот только и нас по голове не погладят за то, что не углядели и позволили пленнику практически ее убить. А если еще окажется правда то, что сказал этот килл, то будет вообще плохо: она хоть и модификант, но модифицирована насильно, в то время, когда помогала тайнику выполнять его задание. А арлинт вообще предатель…

— И ты ей веришь? — презрительно поинтересовался собеседник яоху. — Как по мне, так эти твари на все пойдут, лишь бы выжить.

— Да заткнитесь вы там! И без вас тошно! — вдруг рявкнул третий голос с командными нотками. — Кэп приказал, чтобы девка дожила до разбирательства! А значит, никаких блокаторов! Этот арлинт ей так чуть шею не свернул, с такой силой бил. Если дотянет до стации, сразу сдаем медикам. А дальше не нашего с вами ума дело!

Открывать глаза я передумала еще на фразе про тварей, которых нужно давить. Хоть и очень хотелось осмотреться, где же я очутилась. Скорее всего, где-то в хвосте катера, направляющегося на станцию внутреннего патруля. И чем дольше патрульные будут думать, что я одной ногой на том свете, тем лучше для меня. Может, что дельное сумею придумать. Хотя размышлять было очень тяжело. Голова болела. Терпимо, конечно же, но до тошноты неприятно. И от каждого мысленного усилия тошнота становилась сильней. Я прислушалась к ощущениям.

Помимо работающего в мозгу на малых оборотах миксера, у меня словно перебитая болела шея и противно ныла челюсть. У Фаира еще в академии был хорошо поставлен хук. Похоже, бывший возлюбленный не стал считаться с тем, что я все-таки женщина и заведомо слабее его. От осознания стало холодно. Неужели арлинт настолько очерствел, что собирался меня убить?

От напряжения боль в голове усилилась, набросившись на меня будто голодный зверь. В какой-то момент мне стало так плохо, что я с трудом удержала рвущийся с губ стон. И я сама не заметила, как снова скатилась в пропасть безвременья и темноты…

В следующий раз реальность ко мне вернулась вместе с возбужденными голосами:

— …модификантку в медблок??? — взвизгнул кто-то. — Да вы вместе с капитаном дружно рехнулись! Нечего ей у меня делать!

— Без квалифицированной медицинской помощи девушка может не дожить до разбирательства, она очень сильно пострадала, — терпеливо пояснил уже знакомый мне голос яоху визгливому. — А если окажется, что арлинт действительно предатель и уничтожал ценного свидетеля, плохо будет всему патрулю! Так что, Стини, не вопи и не истери. Сейчас только от тебя зависит, будет ли дальше существовать станция в том виде, в котором она есть, или нас расформируют и накажут.

— В медблок не пущу! — непримиримо отрезал упомянутый Стини. — Тащите ее в камеру, я принесу портативный сканер. Потом посмотрим.

Яоху славились своей терпеливостью на весь Альянс. Именно из яоху получались лучшие ученые и преподаватели. Благодаря своей выдержке, они добивались потрясающих результатов там, где другие терпели сокрушительное поражение. Но сейчас даже безымянный яоху начал терять толерантность и стоицизм:

— А потом назад, в медблок, когда окажется, что без стационарной медкапсулы она не выживет? Стини, да включи же, наконец, голову! Мы рядом, никто не позволит девчонке причинить станции или тебе вред! — Ага, сделала я вывод, мы уже прилетели. — Просканируй ее сразу! А там посмотрим. Если она в более-менее терпимом состоянии, отправим ее до разбирательства в камеру. Если одной ногой в могиле — в медкапсулу. Стини, на разбирательство прилетит сам адмирал! Этот демонов арлинт оказался родственником очень важной шишки! Так что права на еще одну ошибку у нас нет, понимаешь? А девчонка ни разу с момента удара не открывала глаз!

— Давайте ее в сканер, — после короткой и тяжелой паузы пробурчал медик. — Но сами чтоб ни на шаг от нее! Я не желаю оставаться один на один с модифицировнной тварью!

Сознание уже полностью вернулось ко мне. И мне стоило некоторых усилий оставаться расслабленной и неподвижной тогда, когда чужие руки подхватили меня под плечи и под колени, перекладывая с одной горизонтальной поверхности на другую.

— Девчонка безобразно легкая, — проворчал все тот же яоху, когда руки исчезли, оставив меня лежать на чем-то холодном и ровном. — Будто ее год не кормили. Как-то и не верится, что она — опасный модификант. Эй, Стини, а как можно определить, модифицировали ее или нет?

— Нужно сделать анализ крови, — ворчливо отозвался медик.

— Так, может, сделаешь? — с робкой надеждой попросил все тот же яоху. — Не знаю, парни, вы, как хотите, а мне что-то все больше и больше кажется, что тот арлинт ударил ее, собираясь убить, спасая собственную шкуру. И что он действительно предатель, а про нее соврал, чтобы избавиться от свидетеля его грязных делишек.

— Разберемся, — буркнул в ответ медик. Вот же неприятный тип! И я вдруг поняла, что лежу на выдвижной полке медицинского сканера, которая пришла в движение, засовывая меня в аппарат.

То, что я уже пришла в себя, выяснилось сразу же, как только медик запустил сканер.

— Да ни фига ж себе! — потрясенно взвизгнул он, едва полка с моей тушкой встала на положенное место, и световые лучи сканера забегали по моему телу, раздражая глаза даже сквозь закрытые веки. — Эта тварь уже давно пришла в себя и беззастенчиво нас подслушивает!

Наступила тяжелая, давящая тишина. И длилась она до тех пор, пока я не осознала: от меня ждут каких-то определенных действий.

— Я не специально, — с трудом выдавила из себя, ощущая, как три простых слова царапают пересохшее горло. — Очень голова болит. С закрытыми глазами чуть легче.

И снова несколько секунд тишины. А потом голос яоху мягко спросил:

— Стини, что там твоя техника накопала?

Щелчки кнопок, усилившийся шелест и попискивание прибора. А потом медик с отвращением фыркнул:

— Да демон ее знает! На теле видимых повреждений нет. А мозг ее светится как торговый центр в ярмарочный день. Если и есть какие-то повреждения, то этого не видно.

Я в медицине не разбиралась вообще. У меня мозг светится? А это вообще как? Он же не новогодняя елка!

Видимо, похожий вопрос возник и у яоху. Потому что тот озадаченно спросил:

— И что с этим делать? Это вообще нормально? Или она помирает? Стини, приди уже в себя! Не убережем девчонку второй раз — хана нам! Каждому по квазару в печенку приспособят.

— Да демон ее знает, нормально или нет, — в конце концов, с досадой в голосе признался медик. — Для обычных разумных такая иллюминация ненормальна. Но она же модификант…

— Прошло всего несколько суток, как мне ввели модифицирующий коктейль, если вам это чем-то поможет, — прохрипела, срывая горло я. И помолчав, попросила: — Пить дайте! А то в горле, как в пустыне Сахара…

Я так и лежала с закрытыми глазами. Медику не соврала: так действительно меньше мутило. И когда полка сканера со мной вновь пришла в движение, о том, что кто-то склонился ко мне, я догадалась по движению тени сбоку.

— Землянка, что ли? — прозвучал у самого уха озадаченный голос яоху.

— Да. Выпускница летного факультета Первой Звездной Академии Альянса. — Говорить было трудно.

Кто-то присвистнул:

— Не повезло тебе, девочка!

Губ что-то коснулось. Голос яоху предложил:

— Открой рот. Это соломинка и стакан с водой.

Чуть повернув голову, я неуверенно обхватила губами соломинку и жадно потянула. А напившись, даже почувствовала себя лучше. Но попробовав открыть глаза, вновь поспешно зажмурилась: свет скрытых в потолке точечных светильников буквально полоснул по глазам, вынуждая желудок опасно сжиматься в спазме.

— Мда-а-а-а… — как-то горестно вздохнул медик, Стини. — Похоже, сотрясение, да еще и не слабое, все же есть.

Я не поняла, что этого Стини так расстроило. Неужели необходимость меня лечить? Но уточнять не стала. Пусть его. От любопытства еще никто не умирал. Но с отношением этого Стини к модификантам я вполне могу стать первой. Откажется лечить, и каюк мне.

Стини не отказался. Сначала, правда, набрал у меня крови. Судя по порывистым движениям тени и звукам, осознав, что мне очень плохо, Стини уже не так опасался приближаться ко мне. Правда, перед тем, как уколоть, склонился и четко сообщил:

— Сейчас я произведу у тебя забор крови. Не дергайся, пожалуйста. Это в твоих же интересах.

Кивнуть я не могла. После того как меня напоили, стало чуть легче, но вода в желудке усилила тошноту. Поэтому я старалась даже дышать медленно и размеренно. И так же аккуратно отозвалась на реплику медика:

— Хорошо. Но вы расскажите мне, пожалуйста, о результатах. Может, модификант не прижился? — с какой-то детской, наивной надеждой предположила я.

Ответили мне не сразу. Сначала откуда-то появилось ощущение, что присутствующие переглядываются. Мол, что за дура нам здесь попалась? Но спустя бесконечную минуту Стини все же пообещал:

— Дам прочитать распечатку после того, как капсула завершит свою работу. И кстати, я понятия не имею, как тебя лечить. Того, что я увидел в сканере, я не видел даже в учебниках. Но и допустить даже нечаянно твою смерть не могу: на кону стоит судьба всей станции. Поэтому медкапсулу запущу на максимальный режим. Поняла?

— Поняла, — шепотом отозвалась я.

Максимальный режим медицинских капсул был рассчитан на очень тяжелые травмы, даже увечья. Фактически, мог вытащить разумного с того света. И программа в таком случае длилась двадцать четыре стандартных часа. Во время максимальной программы пациент, оказавшийся в капсуле, погружался в медицинский сон. На это мне было плевать. Хоть тошнить не будет. Хотя Стини, скорее всего, перестраховывался с максималкой. Я же была в сознании и соображала. Но медику, конечно, видней.

С полки сканера на гравиносилки, а потом с них в медкапсулу из-за моего плачевного состояния меня перекладывали в несколько рук. В какой-то момент меня чуть не стошнило от сильного рывка. Но Стини, уже убедившийся, что я неопасна и принявший меня в качестве пациентки, рявкнул на своих помощников. И в капсулу меня перекладывали уже гораздо аккуратнее.

Несмотря на тошноту и головную боль, меня так и подмывало спросить, что с Ирейсом, где он. Промолчала лишь из одного соображения: чтобы не подставлять килла. У него еще годы и годы службы впереди, зачем ему пятно связи с модификанткой на репутации?

Отключилась я в капсуле практически мгновенно. Едва опустилась ее крышка и по электродам пробежал слабый электрический ток, воздействующий на центр сна в головном мозге.

Пробуждение заложено в программу медкапсулы так же, как и усыпление. Так что проснулась я рывком. Крышка капсулы уже была открыта, и я села на мягком ложе, настороженно осматриваясь по сторонам.

Помещение было небольшим. Белые стены, потолок и пол. В потолке точечные замаскированные светильники, чей свет так раздражал мне глаза до лечения в капсуле. Прямо передо мной, в ногах капсулы, стоявшей посередине помещения, я увидела приоткрытую дверь. Слева виднелся над откинутой крышкой целый ряд медицинских шкафчиков под стеной. Похожие были и на «Шерварионе», только в гораздо меньшем количестве. Справа — еще две капсулы. Насколько я видела, сейчас пустые. Я нерешительно замерла, не зная, что мне делать. Во-первых, я — модификантка. Об этом уже известно. И если только хотя бы попробую отсюда выйти, скорее всего, поднимется такой переполох, что и чертям в земном аду станет жарко. А во-вторых, в капсуле я лежала в тоненькой, «бумажной» рубашке по колено, завязывающейся по бокам на тесемочки для удобства медицинских манипуляций. В таком далеко не убежишь. И когда это меня переодели? Я такого не помнила.

— Ну? И чего сидишь? Бежать не собираешься? — вдруг прозвучал за спиной ворчливый голос медика.

Резко обернувшись, я поперхнулась глотком воздуха: прямо мне в лицо смотрело черное дуло боевого бластера. А медик напряженно таращился на меня.

Он был маленьким и полностью лысым. Судя по росту и серовато-белой коже — шурф. Вот только обычно шурфы были довольно волосатыми и все поголовно — ярко-рыжими. У этого же субъекта, как я с удивлением заметила, ресницы и брови были почти смоляного цвета.

— Нет… — выдохнула ответ, осознав, что медик его ждет.

— Чего тогда уставилась? — проворчало это невозможное создание, чуть расслабившись и опуская бластер дулом в пол. — Не собираешься нападать или удирать, тогда вылезай оттуда и пошли в сканер. Посмотрим, что там с твоей башкой. А то комиссия уже съехалась, скоро, наверное, потребуют тебя на допрос. Надо понять, выдержишь ли ты его.

От последней фразы кожа покрылась мурашками.