Легион времени

Глава 3 Ключи от Гирончи

Жизнь его была сумеречным коридором, а настоящее – лампадой, которую он несет. Деннис Лэннинг никогда не забывал об этом образе, примененном Летони. Он тщился отыскать ее снова, за темным поворотом. Но тянулись коридоры лет, и судьба не дарила ему желанной встречи.

Не мог Деннис забыть и Сорэйнью. Несмотря на отвращение, вызываемое в нем исходящим от нее злом, несмотря на предостережение Летони, временами он обнаруживал, что мечтает о королеве воинов в сиянии малиново-алой кольчуги. И невольно преклонялся перед таинственной колыбелью опасности Гирончи с пылкостью, граничащей с благоговением.

Зал, по которому он шел, был коридором войны. Старая ненависть к любой несправедливости всегда заставляла его восставать против права сильнейшего. Военный корреспондент, летный инструктор, пилот, военный адвокат, он брался за безнадежные дела на всех четырех континентах.

Когда другое оружие не действовало, он сражался при помощи слов. Однажды, ожидая, пока доктора из Вены излечат его пищеварительный тракт от засевшей в нем африканской амебы, он написал утопический роман под название «Дорога к рассвету», в котором обрисовал мир, как он должен выглядеть.

И опять же, в военной тюрьме диктатора, чьи военные приготовления он разоблачил, Деннис написал историческую автобиографию в распространенном среди журналистов стиле, и в ней попытался рассказать: мир находится на грани конфликта между демократической цивилизацией и деспотическим абсолютизмом.

На протяжении всех этих лет он не получал даже весточки от Летони. Но однажды на поле военный действий народной армии Эфиопии он проснулся в своей палатке, услышав тихий голос, проникающий в сознание:

– Денни, вставай и выходи из палатки.

Он поспешно оделся и вышел на равнину, овеваемую колючими ветрами заката. Пару минут спустя в палатку попала итальянская бомба.

Однажды появилась и Сорэйнья.

Это случилось в Мадриде, на следующий год. Он отправился туда, чтобы присоединиться к обороняющимся лоялистам. Деннис сидел один за маленьким столиком в номере отеля, чистил и собирал автомат. Вдруг по телу прошла дрожь, он решил было, что начинается давно забытый приступ малярии, от которой он страдал в Чако и во время Войны в джунглях. Деннис поднял глаза, и увидел рядом легкую золотую раковину, зависшую над полом.

Сорэйнья, все в той же блестящей малиново-алой кольчуге, выглядящая так, будто они расстались пять минут назад и не было этих девяти лет, возлежала на шелковых покрывалах. Обнаженная рука откинула золото волос с лица, зеленые глаза улыбались язвительно и дерзко.

– Ну что ж, Денни Лэннинг, твоя призрачная подруга из Джонбара хорошо позаботилась о тебе все эти годы, – ее голос звучал хрипловато, она словно нарочно растягивала слова, изучая его реакцию. – Но принесла ли она тебе счастье?

Лэннинг словно врос в кресло. Он залился краской, нервно сглотнул. От ее белозубой улыбки перехватило дыхание.

– Я все еще правительница Гирончи, – голос королевы воинов был словно пьянящий нектар. – И ключи судьбы по-прежнему в наших руках, нам остается лишь повернуть их в замке.

И ее тонкий белоснежный палец с кроваво-алым ногтем указал на шелковую подушку рядом с ней.

– Я пришла снова, Денни, чтобы забрать тебя с собой на трон Гирончи. Я дали тебе половину империи, а также себя и все остальное. Как тебе такое, Денни?

Лэннинг пытался перевести дух.

– Не забывай, Сорэйнья, я видел акулу, – наконец, вымолвил он.

Женщина запрокинула голову, и золото ее волос водопадом обрушилось на шелковое сиденье. А от завлекающей улыбки Лэннинга охватил жар.

– Акула убила бы тебя, Денни. Но пора тебе знать, что только смерть может привести тебя ко мне – и к новой, мощной жизни, даруемой гиран. Ибо наши жизни далеко отстоят друг от друга, разделенные потоком времени. И даже всей силы гиран недостаточно, чтобы вырвать тебя из твоего временного потока живым – ведь тогда непоправимо нарушится весь поток. Но, лишившись нескольких десятков фунтов мертвой материи, он почти не пострадает. Я перенесу твое бездыханное тело к Гларату, а уж он вернет тебя к жизни.

С мягкой грацией пантеры она опустилась на колени посреди шелков. Запустила обнаженные руки в золотое буйство волос, и они упали на плечи благоуханным покрывалом. Сорэйнья раскрыла объятия.

– Денни, так ты отправишься сегодня со мной? – хрипловато прозвучал ее призыв. – Все в твоих руках.

Весь дрожа от еле сдерживаемого желания, Лэннинг с трудом отвел взгляд и посмотрел на свои руки. Автомат уже занял выжидательную позицию в его непослушных руках, а дуло его… смотрело прямо в сердце. Палец находился возле курка. Одно легкое движение – и все. И никто не усомнится: произошел несчастный случай.

А голос соблазнительницы звучал, словно райская музыка:

– Гирончи ждет нас, Денни. Целый мир у наших ног…

От сверкания белого, золотого и малиново-алого у него с новой силой заныло сердце. Пульс участился, в висках словно стучали молоточки. Палец сам скользнул на курок. Но инстинкт самосохранения, дремавший где-то в уголке сознания, взял свое; он услышал тихий голос Летони:

– Помни, Денни Лэннинг! Тебе предстоит принести свет в грядущий мир.

Он осторожно снял дрожащий палец с курка и положил оружие на столик рядом с собой. И произнес одними губами:

– Попытайся еще раз, Сорэйнья!

Ее зеленые глаза сверкнули, алые губы сжались в бешенстве.

– Я тебя предупреждала, Денни Лэннинг! – все соблазнительные нотки исчезли; теперь голос королевы воинов звучал резко и угрожающе. – Примешь сторону этого фантома из Джонбара – канешь в Лету вместе с ней. Я нуждаюсь в твоей силе. Но Гирончи победит и без нее.

Исполненная звериной ярости, она выхватила длинную золотую шпагу:

– Когда встретимся снова, тебе придется защищаться!

Яростное движение ногой, и фурия исчезла.

Встречи с этими двумя анахроничными женщинами породили множество проблем в жизни Лэннинга, которые непросто было разрешить. Будь они реальными гостьями из конфликтующих миров будущего, он, по крайней мере, был бы уверен в очевидности происходящего и не списывал все на проблемы сознания. Сколько раз бессонными ночами, ломая голову над этими неразрешимыми парадоксами, он опасался: не схожу ли я с ума.

Но в Испании же его догнала посылка с еще одной брошюрой Уила Мак-Лэна, теперь уже обладателя многих научных степеней, профессора астрофизики в одном из западных университетов. Научный труд, носящий название «Вероятность и определенность», имел надпись на титульном листе: «Денни от Уила – вторая петля времени, чтобы исправить первую».

Лэннинг обнаружил один из параграфов вводной части книги подчеркнутым и отчаянно искал в нем скрытый смысл:

«Будущим мы обладаем так же реально, как и прошлым, единственный указатель направления, будучи константой, коррелирует энтропию и вероятность. Но новая квантовая механика, разрушая абсолютную функцию причины и следствия, должна точно так же ликвидировать и суть разногласий. Нет никакой определенности в маленькой шкале событий, и, следовательно, “несомненности” микроскопического мира можно рассматривать в лучшем случае как статистическую величину. Возможность, в развернутом будущем, должна быть замещена определенностью. Элементарные частицы старой физики могут быть сохранены в новом пятимерном пространстве. Но любое рассмотрение этого гиперпространственно-временного континуума должно отмечать конфликтующую бесконечность возможных миров, лишь один из которых при пересечении геодезических линий с развивающимся планом настоящего может когда-либо стать физической реальностью. И из этой новой перспективы мы можем попытаться сделать математический обзор».

«Конфликтующие… возможные миры!»

При этих словах Лэннинг чуть не подпрыгнул. Вот он, просвет! Именно его, старого друга, можно посвятить в тайну: он единственный, кто поймет Лэннинга. И подскажет, являются ли Летони и Сорэйнья чудесными гостями из иного времени или стоит держаться от них подальше.

Он немедленно написал Мак-Лэну, изложил свою историю и спросил его мнение обо всем. Письмо долго мыкалось по инстанциям, задерживаемое цензорами, и, наконец, вернулось из Америки со штампом: «Адресат не обнаружен». Поиски через университетские круги дали малоутешительный ответ: Мак-Лэн уволился, чтобы заняться частными исследованиями. Его местонахождение неизвестно.

И Лэннинг продолжил свой нелегкий путь в одиночку по темному коридору войн и лет вплоть до 1937 года. Каблограмма Лао Менг Шана догнала его в Лозанне, где он выздоравливал после возвращения с испанской войны; немецкий осколок прочно засел в его колене. Находясь на отдыхе, он писал очередную книгу.

Обратившись в философа, он пытался анализировать тенденции развития мира: обнаруживать влияние добра и зла, пути разрешения конфликтов, которые могут либо помочь миру достичь расцвета технологической цивилизации, либо заставят скатиться в пучину разрухи и загнивания.

«Денни, мой старый американский друг, человечество нуждается в тебе, – вот что было в каблограмме. – Прилетишь в Китай?»

Решительное действие всегда было лекарством для измученного сознания Лэннинга. А газеты тех дней заставляли его кровь вскипать, публикуя описание гибели сотен женщин и детей при воздушных налетах. Не обращая внимание на ноющую боль в колене, он отложил древнюю, как мир, проблему добра и зла и вылетел в Каир, где пересел на быстрый пароход, идущий на восток.