Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии.

Это лето выдалось на редкость комфортное: теплая погода и днем, и ночью, дожди не затягивались на несколько дней — оросив землю за час-два, тучи поспешно улетали дальше. Единственное, что ежегодно мучало всех, это мошкара, но на их счет существовал большой выбор снадобий, которые позволяли забыть о надоедливом писке на несколько часов или даже на целый день.

Приближался день летнего солнцестояния, традиционно отмечаемый почти во всех странах как главный летний праздник. В Истмирре в этот день проходили массовые народные гуляния, а один из городов становился центром праздника, каждый год разный город, в этом году столицей праздника был выбран Рувир. Такой порядок давал возможность жителям лучше узнать свою страну. И если не каждый раньше решался потратить праздничную неделю — а в Истмирре давалось три дня выходных до и три дня после праздника, вместе с самим днем летнего солнцестояния получалась ровно неделя — то теперь, когда птицы рокха по договору помогали людям, многие отправлялись в очередную столицу праздника на больших птицах. В праздничные дни они согласились перевозить людей только, чтобы доставить их к центру событий. Но кто-то предпочитал традиционно идти пешком или ехать верхом, в том числе Гедовин, Модест и Драгомир. Сейчас они, спустя семь лет после пробуждения магии, окончив Государственную Академию Истмирры, решили прогуляться до Рувира и просто отдохнуть после экзаменов. Они отправились верхом, но, едва выехав за город, друзья решили пройтись пешком.

За эти годы ребята выросли и повзрослели. Гедовин превратилась в симпатичную девушку, она по-прежнему предпочитала носить косу, сейчас уложенную в кичу на голове. В дорогу она оделась в удобный походный костюм — светло-серая рубашка с зеленой, вышитой цветами жилеткой и свободные серые штаны. События семилетней давности подарили Гедовин настоящую известность — еще бы, это же она разбудила Драгомира Дэ Шора, но не смотря на это девушка не зазналась, оставаясь прежней Гедовин, смелой и независимой, разве что иногда она злилась на некоторых ребят, пристающих к ней с расспросами о том, чтобы она рассказала, как все тогда было. Могли бы и просто ею заинтересоваться, а не только ее участием в известных событиях. Ей несколько раз казалось, что она влюбилась, но на деле она пока так ни с кем и не встречалась, а ее закадычными друзьями оставались Драгомир и Модест. Сейчас парни о чем-то разговаривали, но она не слушала их и шла молча, размышляя над тем, что же будет делать дальше, после окончания академии, вариантов было несколько, и девушка просто терялась, какой из них выбрать. Ребятам было проще. Драгомир — царевич, его путь и так понятен, Модест однозначно решил посвятить себя государственной службе, через две недели он отправится на службу в городское управление по коммунальным вопросам. А Гедовин мечтала о службе в МСКМ — международной службе контроля за магией, но в то же время она хотела вернуться в Рувир, в принципе там тоже было свое подразделение МСКМ, но тогда она была бы достаточно далеко от друзей и близких. Также она раздумывала над тем, чтобы работать в Велебинском Посаде, или в отстраиваемом заново Чудограде помогать в восстановлении города, еще ее звали в Южную Жемчужину, и она просто не знала, как отказать, пока так и оставив письмо с предложением без ответа. Тяжело вздохнув, Гедовин понурила голову.

Все нормально? — повернулся к ней Драгомир.

Да, все в порядке, — бодрым голосом ответила девушка и даже улыбнулась в ответ.

Взглянув на Гедовин своими невероятными синими глазами, он удостоверился, что все в порядке и вернулся к своему разговору с Модестом. Драгомир. Он всегда старался вести себя естественно, но иногда ему казалось, что он сходит с ума, потому что он по-прежнему практически ничего не помнил из своего прошлого, он знал, что тогда происходило, о многом ему рассказал Данислав, о чем-то он прочитал сам, в том числе из своего дневника, но знать и помнить, это совсем разные вещи. Порой ему казалось, что он не достоин всего этого, не достоин своих друзей, не достоин своего воспитателя, царя Изяслава, не достоин того шанса, второй жизни, которая ему была подарена. Ведь он — дитя другого времени, и когда-то ему уже был двадцать один год, так имел ли он право проживать все снова? Не многие знали, что творится у него на душе, как он из-за всего переживает, но Гедовин и Модест, став его лучшими друзьями, знали; с ними он, действительно, мог вести себя естественно, не терзаясь мыслью о том, что он здесь и сейчас не в том месте и не в том времени. И, конечно, еще одним человеком, который прочно закреплял его за Новым Временем — года стали считать с нуля, начиная с того момента, когда пробудилась магия, соответственно, сейчас шел седьмой год Нового Времени — была Анна, его милая и прекрасная Анна. Потому что как ни старался Изяслав отгородить их друг от друга, он даже просил Вителлия поговорить с девушкой, но разлучить их так и не удалось: вмешалась Амалия, которой Анна пожаловалась после того нравоучительного разговора с дядей, и Амалия поведала его величеству о том, как тяжело молодому человеку признать себя частью нового времени — в свою очередь об этом ей рассказала Гедовин — и что Анна как никто другой позволяет ему забыть обо всех сомневаниях и просто жить дальше.

Не успели друзья отойти далеко от Даллима, как их нагнала птица рокха, ребята сразу узнали Баруну — птицу рокха властителя магии, который пожаловал к ним собственной персоной, при том, что всего два часа назад он их видел и пожелал им хорошо провести время. За эти годы Данислав из паренька с необычной внешностью превратился во взрослого статного мужчину, которого могли не узнать разве что совсем маленькие дети. Как и научила его госпожа Руяна, он всегда одевал добротную дорогую одежду, но, впрочем, никогда не подчеркивал свое богатство, меняя, например, каждый день наряды как какая-нибудь взбалмошная царевна, а вот Модест не раз подтрунивал над ним, говоря, что у того каждый день праздник — а как еще описать его одежду, украшенную золотом или серебром? Вот и сейчас, обратив внимание на одну только серебряную цепочку на его темно-синем камзоле-безрукавке, Модест покачал головой, словно говоря брату: я прав, а ты — неисправим. Дан догадывался, о чем тот мог подумать, но сделал вид, что ничего не заметил, потому как у него было более важное дело, чем возражения брату, и сейчас его серые глубокие глаза взирали на троих ребят требовательно и вопросительно.

Что? — удивленно спросил Драгомир, так как оказался к Даниславу ближе всех.

Но Дан только вздохнул и, сняв с сумку, закрепленную справа на седле Баруны, бросил ее Драгомиру.

Держи.

Мы что-то забыли? — спросил молодой человек, ловя сумку.

А вы ее, что еще не обнаружили?

Кого? — не понял Драгомир.

И тут из боковой сумки, закрепленной у седла его лошади выглянула голова.

Папа! — обиженно сказала девочка. — Вы ведь говорили, что у меня еще нет ронвельда! Как же вы догадались, что я здесь?

Девочка, внешне похожая на мать и на отца, была очень хорошенькой, с толстыми светлыми косичками и озорными карими глазами. Задумав во что бы то ни стало ехать с ребятами, она специально одела с утра свободные легкие штаны темно-зеленого цвета и с длинными рукавами джемпер того же цвета, украшенный вышитыми белыми мишками. Ухватившись за луку седла, Дамира выбралась из сумки и села верхом.

Да уж догадался, коли ты два дня об этом твердила.

Сумка. Девочка. Драгомир ахнул.

Дамира, а где же хлеб?

Я его выложила, — удивленная его вопросом ответила малышка, — мне там и так тесно было, а хлеб и вовсе мешал.

Данислав возвел глаза к небу и вновь вздохнул.

Мы купим по дороге, — заверил его Модест.

Хорошо. Только я вас очень прошу, вас всех, будьте осторожны.

Не беспокойся, — бодрым голосом сказал Модест. — Мы вооружены и очень опасны.

Не смешно.

Данислав, — серьезным голосом сказал ему Драгомир, — я уже обещал отцу, что мы будем осторожны, не доверяете нам — поверьте ему: так просто он бы нас не отпустил. Ну или в сопровождении вооруженного отряда стражников.

Ладно, верю, а ты, — обратился он к дочери, указав на нее пальцем, — не смей доставать их! И вообще веди себя прилично и достойно.

Ладно, я постараюсь.

Хоть одно радует, — сказал он сварливо.

Сдерживая улыбку, Баруна оттолкнулся от земли и поднялся в воздух.

— Папа! Спасибо! — крикнула ему в след Дамира, — Я очень люблю вас, и маму люблю.

— Я передам, — с улыбкой ответил он и полетел в сторону Даллима.

— Поверить не могу, что он не забрал меня с собой и разрешил идти с вами! — недоуменно произнесла Дамира.

— Да, даже вещи тебе собрал, — сказала Гедовин, вещая сумку на освободившееся место к седлу лошади Драгомира. — Но, вообще да, тебе крупно повезло. Твой отец порой бывает слишком строг.

— Ты так говоришь потому, что папа держит тебя в ежовых рукавицах, — деловитым голосом сказал девочка, но тут же призналась, — так дедушка Лиан говорит, но я не уверена, что точно понимаю значение этих слов.

Гедовин улыбнулась и пояснила.

— Вот, если бы сейчас он забрал тебя домой, то это и означало бы: держит в ежовых рукавицах, то есть решает за тебя, что тебе можно, а что — нет, причем склоняясь не в пользу твоих желаний, а в пользу исключительно здравого смысла.

— О! Ну так и есть.

Девочка спрыгнула с лошади так, что Драгомир кинулся подхватить ее, но не успел.

— Осторожнее!

— Все нормально, — заверила его девочка, — я так сто раз делала.

Бодрой походкой счастливая Дамира пошла вперед, ребята тронулись за ней следом, с некоторым сожалением думая о том, что Данислав не забрал девочку с собой: за ребенком нужен глаз да глаз, особенно за Дамирой, ведь она считала их троих своими друзьями, а с друзьями надо в первую очередь разделять шалости, воспринимать их серьезно, как старших и взрослых, малышке было сложно. Да и как воспринимать взрослыми тех, кому действительно взрослые говорят, что нужно делать? Гедовин была ее названной старшей сестрой, дядя Модест, который также жил с ними, был слишком молод, чтобы она когда-то так его называла. А закадычный друг Гедовин и Модеста, Драгомир, автоматически попадал в категорию старших товарищей. Оставалось только надеяться на сознательность девочки, которой с некоторых пор была предоставлена исключительная самостоятельность. По достижении шести лет ее оставили без няни, так захотела Амалия — ребенок должен учиться быть самостоятельным, конечно, за ней присматривали родители, Гедовин или Модест, Лиан, и не только близкие ей люди, но и все взрослые — а малышка почти всегда была на виду — пока она оправдывала оказанное ей доверие, разве что сегодня тайком отправилась в путешествие.

Через полчаса вдалеке показался поселок, это был один из пригородов Даллима, изначально, ребята планировали обогнуть его, но теперь им пришлось зайти в поселок, чтобы купить хлеба. Многие знали всех четверых в лицо, и потому все жители так или иначе провожали их любопытными взглядами. Перед Лесом Теней они устроили привал. Они сидели на опушке и, посмеиваясь и переговариваясь меж собой, пили травяной чай из долго сохраняющих тепло кувшинов. Модест сел лицом к лесу и, чем дольше он так сидел, тем больше его манило, тянуло туда. Вроде бы было нежарко, но его начало клонить в сон так, словно он сидел под жаркими лучами солнца, все его тело обливалось потом.

Модест, все нормально? — спросила Гедовин.

От ее голоса юноша мгновенно встрепенулся, дурнота спала, в голове прояснилось, а телу стало даже прохладно.

А? Да, да, все нормально.

На всякий случай, чтобы окончательно прийти в себя, он встал, решив немного прогуляться в тени деревьев прежде, чем закончится привал, и вся компания отправится дальше по дороге, на открытом пространстве.

Ты куда? — тут же спросил Драгомир.

Сейчас приду, немного прогуляюсь.

Модесту показалось, что он идет к лесу слишком быстро, поэтому он замедлил шаг — не так-то просто это получилось, его действительно что-то тянуло в лес, и со страшной силой. Что за ерунда? Он встряхнул головой и почти спокойным шагом вошел в лес. Там, под сенью деревьев ему сразу стало легче, вся дурнота окончательно развеялась, и Модест даже ахнул, когда сделал шаг в какую-то яму. Откуда она здесь взялась? Он ведь не видел ее сразу! Модест закричал и провалился в яму, но вдруг почти сразу вместо земли он увидел перед собой открытое воздушное пространство, а под ним показались кроны деревьев. Он стремительно падал с высоты, но как такое было возможно? — Модест не понимал, но точно знал, что сейчас чувства его не подводят и он, действительно, падает с огромной высоты. Определенно, это какое-то колдовство. Но почему же тогда никто из ребят ничего не заметил, а маленькая и вовсе на его глазах забегала в лес в том же самом месте и потом преспокойно вернулась обратно.

Ситуация и так была хуже некуда: Модест понимал, что разобьется, как вдруг из леса под ним выпорхнули тени. Тени, иначе из было назвать нельзя — они представляли собой темно-серые отпечатки контуров человека, безликие и жутковатые. Они приближались к нему. Осознав это, Модест отчаянно замахал руками, словно это могло помочь ему взять контроль над своим полетом. А тем временем тени приблизились к нему вплотную.

Услышав крик Модеста, все трое ребят соскочили с места. Дамира рванулась в лес первой, на лету поймав ее, Драгомир, настойчивым и вкрадчивым голосом сказал.

Жди здесь!

Оттолкнув девочку назад, Драгомир нагнал Гедовин.

Вот еще! — пробурчала Дамира и быстро догнала их обоих.

Девочка едва не налетела на Драгомира и Гедовин, которые стоя за опушкой леса, непонимающе озирались по сторонам — Модеста нигде не было.

Модест! — громко позвала его Гедовин.

Никто не откликнулся, Драгомир и Дамира тоже стали звать юношу, но он по-прежнему не откликался.

Немало тревожных дней и ночей прошло прежде, чем господин Броснов смог начать спокойно жить дальше. После возрождения магии положение его как настоятеля пошатнулось, так как перед ним то и дело маячила одна и та же картина: люди бросают в него камни за всю ту ложь, которой храм кормил их и их предков на протяжении столетий; за то, что сам он оказался волшебником. Но нет, оказалось, что люди более склонны верить общеизвестным фактам, чем сомнительным открытиям. Поначалу в то, что магия вернулась, мало кто верил, даже те, кто непосредственно с ней сталкивался, предпочитал приписывать это силам божественным. В основном все считали ответственной за происходящее Алину, но кто-то считал, что только Алин способен проявлять такую силу, и даже если он делает что-то во вред людям, то людям прежде всего стоит упрекать себя, искать причины в своих действиях, словах, решениях и поступках. Может, кто-то усомнился в существовании и величии Алина — дерзнул отрицать очевидное — и вот, пожалуйста, наказание. В любом случае, даже если эту силу направляла Алина, тот, кто усомнился в Алине, мог быть подвергнут ее влиянию.

Однако известия о возрождении магии, появлении ее властителя и о пробуждении того самого Драгомира Дэ Шора стремительно расползались по всему свету, а магические существа — живое доказательство существования магии — занимали свои прежние и новые места обитания. И потом золотое свечение, которое окутало весь мир, исцелив его, оно заставило практически всех признать — волшебство существует и является частью этого мира. А потом образовалась эта Южная Жемчужина. Сколько головной боли принесла она господину Броснову! Люди там из раболепно поклоняющихся Алину, превратились в поклонников древних учений. Даже в землях, остающихся под властью патиров, люди возроптали на учение Алина. И все потому, что там на многих изображениях он был запечатлен в своем истинном облике властителя магии. Люди недоумевали: почему Алин, бог, позволил человеку получить его отличительные знаки? При том, что этого человека никак нельзя было назвать последователем и продолжателем учения Алина. Люди долго думали: с какой миссией он пришел в этот мир, но одно это означало точно — люди усомнились в действиях Алина, люди допустили, что он мог ошибиться, послав к ним такого деятеля. За два месяца властитель магии и его жена разрушили Союз Пяти Мужей, превратив его в Союз Четырех Мужей, а в землях патира Севера добились отмены рабства, прописанного в учении Алина по версии жителей Союза, и создали новое государство. Но все-таки полностью отрицать праведность учения Алина люди не стали, они открыли в Южной Жемчужине школы, где это учение рассматривали как одно из многих.

Как зараза это перекинулось через реку, и вместе с мостами, которые властитель магии возвел через пропасть, весь мир заболел переосмыслением учения Алина. Что оставалось делать ему, Гаю Броснову? Какое-то время он испытывал только злость и негодование: ну почему все так сложилось именно в его правление? Он ведь уже почти стал царем всех царей, самым главным человеком в мире! Потом на господина Броснова напала жуткая апатия: ему не хотелось ничего делать, пытаться что-то доказывать и объяснять. После он вновь пришел в ярость, когда явился этот властитель магии и заявил, что намерен рассказать всем людям правду, и не сам лично, а от имени Алина, которого он законно назвал своим предком. Что мог сделать Гай? Он мог только признать слова самого Алина, который говорил его устами: на этом настоял Данислав, чтобы именно нынешний глава Храма позволил душе Алина завладеть своим телом и сознанием и рассказать о том, что его учение было подобно древним философским учениям, не претендующим стать религией. Алин Карон попросил прощения за гонения на магию, а также просил не винить ни в чем своего племянника Драгомира Дэ Шора. Все эти откровения многих повергли в шок, кого-то привели в ярость, а кого-то в отчаяние: еще бы, они всю жизнь свято верили — и вот, пожалуйста! Сам Гай поначалу хотел распустить Храм, но в итоге распустил только большую часть стражи, сделав Всевладоград обителью для познания учения Алина. Конечно, все здания не пригодились, две трети из них перешло в ведение администрации города, но одна треть осталась, Всевладоград из столицы мировой религии стал просто большим городом, утратив свое былое значение. Однако не все люди согласились с тем, что религии Алина пришел конец, нашлись такие, кто, не пожелав оставаться в странах, предавших верность Алину, объединились и создали Республику Истинной Веры, приют которой предоставил князь Мстивой на территории Северной Рдэи, князем и повелителем нового государства стал младший брат Рдэйского князя Дометьяна. В гневных письмах, которые Милий отправлял правителем других государств, в том числе своего брату, он обвинял их всех в ереси, их и все новое руководство Храма. Он грозился начать священную войну против еретиков. На ежегодном международном собрании царица Тиона предложила не ждать атаки и напасть на Северную Рдэю первыми, чтобы международные войска стерли с лица земли Республику истинной Веры, но остальные правители отговорили ее от поспешных действий, заверив в том, что волшебники сумеют защитить свои государства от атак князя Милия, который так ничего и не предпринял за все прошедшие семь лет. Все первое время жили в ожидании нападения, которое так и не началось, что постепенно стали забывать об угрозах правителя Республики Истинной Веры. И вот как снег на голову пришло известие о том, что на территории Северордейского княжества происходит что-то неладное. Паломники на границе с Тусктэмией увидели странный переливающийся столб, высоко уходящий в небо, напоминающий туман необычного перламутрового цвета. Один из паломников решил, что это очень важно и потому воспользовался услугами птицы рокха, чтобы вернуться раньше, и сообщил об этом Гаю Броснову. Прикинув в уме, где это происходит, Гай решил на всякий случай передать все властителю магии, он обратился к своему ронвельду и попросил его передать своему господину, что ему стало известно. Да, Гай оказался волшебником и именно это семь лет назад сыграло главную роль в принятии его решений. Гай как никто знал о возрождении магии, именно поэтому тогда он надел антимагические браслеты, чтобы не видеть своего ронвельда, чтобы обезопасить себя от возможных проявлений собственных магических способностей. Таким образом, через ронвельдов, за все прошедшие семь лет Нового Времени Гай обращался к Даниславу трижды, каждый раз испытывая некоторое унижение. Хотя по здравом размышлении господин Броснов понимал — глупо злиться на то, что он не родился властителем магии, и все-таки еще вчера он был большим человеком, а теперь руководителем умирающей организации. Конечно, Гай понимал, что такова жизнь, и от него зависит: будет ли он все время злиться или продолжит жить дальше, добиваясь для себя лучшего; к слову сказать, Алин бы его за гордыню и обиду не похвалил, но легче от этого становилось на грошь. Иногда Гай безмерно скучал по своей юности, когда он, глубоко, почти до фанатизма верующий юноша подвергал себя телесному наказанию за малейшую провинность перед Всеблагим и Великим Алином. Тогда по крайней мере у него была искренняя вера, а теперь в душе зияла настоящая пустота, он ни во что не верил с тех пор, как узнал правду об Алине, и это угнетало.

Передав заботу о странном перламутровом столбе на границе с Северной Рдэей на плечи властителя магии, Гай вернулся к более насущным проблемам по управлению школы учения Алина Карона. Но с утра все как-то не заладилось, сначала он порвал новую мантию, потом получил сообщение от паломников, потом обжегся горячим чаем и вдобавок ко всему чуть не соскользнул со ступенек — так хорошо их натерли. А сейчас, выйдя из своего кабинета, он буквально наткнулся на мальчишку-послушника лет семнадцати, который несся в его сторону с очумелыми глазами, весь потрепанный, от его светлых волос струился дымок, по неприятному запаху Гай понял, что волосы юноши подпалены.

В чем дело? — строго спросил Гай, взглянув на паренька требовательным взглядом.

Но вместо ответа и хоть какого-то объяснения паренек тупо уставился на него невидящим взором — словно он смотрел сквозь Гая и видел за ним что-то еще. Гай даже обернулся, чтобы проследить за взглядом паренька, и тем самым совершил ошибку, так как послушник сорвался с места и тараном налетел на господина Броснова, ударив его головой в грудь. От неожиданности Гай отступил на шаг назад.

Что такое? Ты чего?

Гай лихорадочно пытался вспомнить, как зовут этого парня, откуда он — мозг работал как часы, отчеканив ответ — послушник родом из Северной Рдэи, прибыл во Всевладоград всего полтора месяца назад в надежде, как он сам сказал, узнать истинный смысл учения Алина. Юноша лихорадочно сжимал кулаки и, вскрикнув, бросился со второй попытки таранить собой ничего не понимающего Гая. К ним уже бежал охранник и еще один послушник, а также Рюрик, его заместитель по хозяйственной части, но господин Броснов и сам мог постоять за себя.

Стой! — приказал он, и паренек замер в нескольких сантиметрах от него.

Господин, что случилось? — спрашивал охранник.

Хотел бы я знать, что случилось. Я вышел из кабинета, а он просто набросился на меня, весь какой-то ненормальный, даже не сказал ничего.

Второй послушник — Гай сразу вспомнил, он поступил в ученики вместе с этим юношей — подбежал к застывшему товарищу.

Я же говорил ему: успокойся, а он словно обезумел! Как закричит: это все неправда! И побежал, я следом за ним, стой, говорю, а он понесся как сумасшедший, мне его и не догнать!

Ясно, а где именно вы оба были и чем занимались?

Мы были у себя в комнате, читали.

Что читали?

Я читал сборник изречений Алина, а он какую-то тетрадь.

Где эта тетрадь, в комнате?

Да.

Пойдем посмотрим, вы тоже пойдемте с нами, а вас, Рюрик, — попросил его Гай, так как Рюрик тоже был волшебником, — я попрошу последить за ним, на случай если я там задержусь.

Хорошо.

Да, и поспрашивайте его, может, он что-нибудь скажет.

Мужчина согласно кивнул и устроился пока на одной из скамеек, расставленных вдоль стен. Через минуту из другого коридора выбежал еще один охранник, увидев паренька, застывшего в воинственной позе, он перевел взгляд на Рюрика, словно спрашивая: ты?

Нет, господин Броснов, я чуть опоздал, представляете этот паренек ни с того ни с сего набросился на господина Броснова.

В маленькой, традиционно отделанной серыми тонами комнате ребят царил идеальный порядок, только одна тетрадь была небрежно брошена на кровати, Гай осторожно поднял ее и полистал — ничего особенного, обычный дневник, с той лишь разницей, что написан он был на древнем языке. Но вот откуда парень из Северной Рдэи, не волшебник, знает древний язык? Здесь его точно никто не преподавал, и в ближайшие годы и не собирался преподавать. Еще раз открыв тетрадь на той странице, на которой она была открыта, он пробежал глазами по тексту — там автор рассказывал, как узнал о том, что может колдовать — все было непреднамеренно, и он, прочитав заклинание, случайно подпалил себе волосы. Закрыв тетрадь, Гай попросил охранника обыскать вещи юноши, а второму послушнику оказать посильное содействие при обыске, сам же он пошел обратно. К тому моменту виновник происшествия уже сидел в его приемной, коротко и угрюмо взглянув на Гая, он опустил глаза и поджал губы, всем своим видом показывая, что говорить не намерен.

Итак, ты узнал, что являешься волшебником. Поздновато ты сделал это открытие. По идее, твой ронвельд должен был познакомиться с тобой еще семь лет назад, хотя, нет, семь лет назад ты был слишком мал, ну хорошо, четыре, три года назад, но не сегодня.

Рюрик вопросительно посмотрел на Гая, тот лишь молча открыл тетрадь в нужном месте и передал ему.

Вот, почитайте.

Пододвинув стул, Гай сел поближе к юноше и внимательно посмотрел на него.

Тебя ведь зовут Мстислав, верно? — получив логичное молчание в ответ, Гай задал следующий вопрос. — Откуда у тебя этот дневник? Кто дал его тебе?

Юноша долго молчал, нервно кусая губы, но наконец, он не выдержал и расплакался.

Я… Это неправда! Я не верю! Магия — это козни Алины. Все неправда! — говорил он между всхлипами.

Встав, Гай подошел к пареньку и ободряюще похлопал его плечу.

Ну, ну успокойся! Быть волшебником не так уж и страшно, верно Рюрик?

Да, и все-таки не один год гонять своего ронвельда!

Я думал, я схожу с ума, — честно признался Мстислав.

А ты кому-нибудь говорил о том, что видишь ронвельда?

Юноша вновь поджал губы и промолчал, изредка шмыгая носом, но все-таки взяв себя в руки и перестав плакать.

Ладно, — сказал Гай, — начнем с того, что попроще. Откуда у тебя этот дневник?

Я… случайно нашел его в кладовых, где лежали рукописи Алина. Дневник завалился за стенку шкафа, она двойная. Простите меня, я не хотел нападать на вас, просто… Просто я до последнего не верил, не думал, что я и что все это…

Правда, — закончил за него Гай, помолчав с полминуты, он осторожно спросил. — Скажи, ты пришел сюда по своей инициативе или тебя направили сюда?

Сам. Я хотел знать правду. Когда этот ронвельд впервые пришел ко мне, я решил, что мне показалось, когда он пришел во второй раз, я подумал, что утратил веру, усомнился, потом мы все узнали о магии и что Алин был волшебником. Я запутался, я не знал, чему и кому верить!

Я понимаю тебя, Мстислав. Нам всем нелегко было принять истины, но, увы или к счастью, все это, действительно, правда, все, что ты узнал об Алине и его учении — правда. Я понимаю, что ты чувствуешь. Когда искренне веруешь, тяжело узнать, что тебя все время обманывали, да, возможно, для общего блага это и впрямь было нужно, и все-таки в вере мы пытались познать истину, теперь нам оставили только способность познавать. Но, пройдя важный исторический этап, нельзя останавливаться.

Куда он мог деться? — с ужасом в голосе спрашивала Гедовин.

Она дважды обежала глазами каждую веточку и ямку, но ничего и никого не увидела.

Что за напасть! — в сердцах воскликнул Драгомир. — Дня не прошло! Придется звать…

Он не договорил, так как его перебила Дамира.

Может, ситуация не настолько критична, чтобы звать папу?

Девочка на что-то смотрела так, как если бы стояла наверху и смотрела вниз.

Там земля, — недоуменно сказала девочка, — там даже освещение есть, только солнца нет.

Где? — одновременно спросили Драгомир и Гедовин.

Там, — указала девочка на обычный с виду клочок земли.

Я ничего не вижу! — сказал Драгомир.

Я тоже, — подтвердила полностью с ним согласная Гедовин. — Ты уверена, что там есть что-то, кроме травы?

Вы что мне не верите? — насупилась девочка.

Драгомир первым шагнул туда, куда указывала Дамира, девочка успела только крикнуть: «Стой!», но он не остановился и провалился сквозь землю. Дамира попыталась схватить его, даже поймала его за руку, но где ей было удержать его! Она соскользнула вниз, вслед за Драгомиром. Гедовин успела схватить ее за ногу, но не удержалась и тоже провалилась вниз. Пролетев сквозь щель, Гедовин и Драгомир увидели то, что Дамира разглядела сразу — огромный лес под ними и толща пространства, сквозь которое они падали вниз. Подняв голову, Драгомир увидел над собой небосвод, на котором, действительно, не было солнца, однако вокруг было светло, как днем.

Как только Драгомир осознал, что он не проваливается вглубь почвы, он совладал с собой и в отличие от девочек, даже не закричал. Он создал вокруг себя воздушную подушку — едва различимое, но очень плотное облако, на которое приземлился сам, поймав на руки Дамиру. Гедовин, увидев, облако, отпустила ножку девочки, чтобы не ударить ее и себя при падении и благополучно приземлилась рядом.

Что это? Что происходит? Где мы?

Думаю, это Пограничный мир, — сказал Драгомир, все еще держа прильнувшую к нему девочку на руках, она тряслась как осиновый лист, уже не кричала, но еще не пришла в себя от потрясения.

Ужас! Модест ведь не может, — Гедовин не договорила.

Драгомир закусил губу, а Дамира с отчаянием в голосе возразила.

Он не мог разбиться! Не мог!

Его могли подхватить те тени? — развила ее мысль Гедовин, она легла на живот и свесила голову вниз.

Девушка решительно не верила в то, что Модест разбился, словно чувствовала это на каком-то подсознательном уровне.

Будем на это надеяться, — ответил ей Драгомир, аккуратно поставив Дамиру на поверхность облака.

Они плавно спускались вниз, выскользнувшие из леса тени парили над его вершинами, но как только облаку осталось пролететь метров сто, тени словно испугались и быстро стали нырять обратно в чащу, просачиваясь в щели между листьями.

Так Лес Теней там или здесь? — озадачилась Дамира.

Драгомир и Гедовин переглянулись. А ведь действительно, они отдыхали перед Лесом Теней, так он назывался испокон веков. Говорили, что в старину там периодически пропадали люди, никто не мог найти их останки, а за последние семь лет там исчезло несколько человек, также бесследно, цифры правда разнились от пяти до двух десятков человек, но сколь бы ни были невероятны слухи, они, скорее всего, не могли родиться на пустом месте.

Драгомир посмотрел наверх, но увидел только целостный свод, Гедовин, проследив за его взглядом, тоже не увидела никакой щели, ведущей наверх. Оставалась только Дамира, которая и увидела вход сюда в Основном мире.

Дамира, — спросил ее Драгомир, ты видишь что-нибудь? Дыру или проем, через который мы попали сюда.

Да, там дыра, довольно большая, думаю, птица рокха спокойно пролетит.

Значит, ситуация на настолько критичная, — выдохнув, сказал Драгомир, но тут же признался. — Если только с Модестом все в порядке.

По возвращении во дворец Данислав вернулся к оставленным письмам в своем кабинете, который ему выделили в правом крыле административной части дворца. Взяв в руки отложенное письмо, которое ему принесли еще вчера, он покрутил его в руках и убрал обратно, на этот раз в нижний ящик стола. Он уже прочел его, но не знал, как ответить так, чтобы это было резко и в то же время с сочувствием и с пониманием. Потом он получил послание из Всевладограда и, обретя, наконец, более важную, неканцелярскую заботу, он собрался покинуть кабинет, но тут в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли.

Данислав уже собрался возмутиться, но, увидев жену, улыбнулся. Амалия была одета в светло-желтое платье чуть ниже колен, с завышенной талией, чтобы чувствовать себя комфортно — она была на шестом месяце беременности, и живот уже был хорошо заметен. Словно лента, перекинутая от пояса, платье пересекала фиолетовая атласная полоса сантиметров пять в ширину, таким же цветом был отделан воротник и края длинных рукавов. На голове Амалия была кича, но одна прядь ее длинных вьющихся светлых волос ниспадала на правое плечо, также с правой стороны дополнительным украшением на голове являлась красивая золотая заколка с маленькими сапфирами.

О, я как раз хотел идти к тебе. Я получил важное сообщение от Гая Броснова, в связи с чем нужно отправить кого-то из МСКМ в Северную Рдэю.

МСКМ — международная служба контроля за магией — являлась возрожденной после тысячелетнего забвения организацией, которую ныне возглавила Амалия.

И что там?

Паломники видели какой-то огромный перламутровый столб, на границе Северной Рдэи с Тусктэмией, прямо перед Снежинской Заставой. Честно, у меня пока мыслей нет, но мне тоже надо бы туда слетать, проверить.

Ладно, я организую группу. Кстати, ты не видел Дамиру?

Да, об этом тоже надо поговорить. Может, ты присядешь?

Он быстро встал и отодвинул стул, чтобы она могла сесть, но Амалия в который раз с укором посмотрела на него.

Я не больна, а беременна.

Я знаю, просто хочу угодить. Это ведь не запрещено? — он наклонился к ней и поцеловал в щечку.

Тебе нет, — улыбнулась ему Амалия. — Так что там насчет Дамиры?

Она, в общем она сбежала вместе с ребятами. Я сразу понял, где она, так что собрал ей кое-какие вещи в дорогу и отвез, буквально только что.

Дан вернулся на свое место и, поймав взгляд Амалии, удивленный, если не сказать изумленный, спросил.

Что? Надо было забрать ее?

Ушам своим не верю! Ты не забрал ее с собой! С чего это ты такой добрый?

Что? — не понял он.

Что, что? Что слышишь! Я так вообще сразу сказала: пусть едет, а ты — нет и все. Ладно, я уступила, надо поддерживать твой авторитет, но почему же сейчас ты ее не вернул?

Видимо, решил, что ты права? И с чего ты взяла, что я слишком строг с ней? Просто она очень непоседлива, отпусти вожжи, и она вырвется на свободу.

Все дети непоседливы, Дан. А все молодые девушки хотят гулять допоздна.

Допоздна, это не трех ночи. Она могла хотя бы предупредить, что придет поздно, потому что эта ее фраза «приду вечером»!.. В любом случае, умнее надо было поступить, Модест вот сказал, что улетит после экзамена к отцу, с него и спрос был меньше.

Отцу?

Его отцу! Не придирайся к моим словам! А что касается Гедовин, она сдавала экзамены на тот момент, то есть еще училась, вот сейчас я же не стал запрещать ей ехать с ребятами в Рувир. Слушай, ты что считаешь, что я слишком строг с ними?

Амалия очень серьезно посмотрела на него, но не выдержав и пяти секунд, улыбнулась.

Ну иногда да.

Он немного помолчал, словно обдумывая ее слова.

Должны же они кого-то бояться, а кому-то жаловаться.

Логично. Кстати я шла сюда, чтобы позвать тебя перекусить.

С удовольствием, тем более, ты же знаешь, я терпеть не могу эту канцелярию, так что любой повод улизнуть отсюда рассмотрю с удовольствием. Кстати тут есть одно письмо, не могла бы ты написать какую-нибудь отписку от моего имени?

Я не умею копировать почерк.

И не надо, можешь вообще написать, что я просил тебя передать: это невозможно, так что скажешь? — Дан достал убранное им письмо из нижнего ящика и протянул его Амалии.

А что именно писать? — уточнила она, убирая письмо в карман платья.

Что я не господь бог, и что мне нечего добавить к тому, что им и так уже сказали.

Ладно, но мне сначала его надо прочесть.

Конечно, но сразу повторюсь, я не могу выполнить их просьбу, так как это невозможно. Так мы идем?

Да.

Буквально соскочив с места, Дан успел подать Амалии руку, та улыбнулась, но промолчала. Они вышли из кабинета и спустились вниз. Выйдя на улицу, они прошли в открытую галерею, которая вела на крытые веранды, где служащие, а также жители и гости дворца обедали в теплое время года. Однако не успели они дойти до веранд, как Амалия внезапно остановилась.

Что такое? — встревоженно спросил Дан. — Тебе плохо?

Да ну тебя! Видишь того мужчину?

Указывать не имело смысла: Дан и сам уже обратил внимание на яростно жестикулирующего руками человека, который что-то объяснял двум стражникам дворца.

Пойдем-ка узнаем, что там, — предложила Амалия и, не дожидаясь ответа мужа, прошла меж колоннами и направилась прямо по лужайке до ближайшей тропы, ведущей к внутренним воротам ограды вокруг территории дворца.

Не смотря на свое положение Амалия продолжала вести активную жизнь. Да и зачем ей было запираться в четырех стенах, если чувствовала она себя нормально, полной сил? Данислав пару раз просил ее отдыхать побольше, но он предложил это ненавязчиво, так, что она не обиделась, а вот оговоры Лиана и сетования дяди и отца — с ним ее примирил Ратмир — порядком злили ее. Подойдя ближе, Данислав и Амалия услышали странные требования от того мужчины. Как оказалось, это был гонец из Тусктэмии, он раз пять сказал об этом и то только за то время, что они его слышали. Но как он попал сюда? Через внутренние ворота пускали только своих.

В чем дело? — спросила Амалия, подойдя ближе.

Не оборачиваясь, мужчина повторил то, что уже не один раз озвучил стражникам.

Я требую, чтобы меня отвели к царю. Я — гонец из Тусктэмии, и у меня важное донесение!

Он обернулся и, увидев сначала серебряные волосы Данислава, и только потом Амалию, замер, его прошиб холодный пот, а дыхание сбилось.

Царя сейчас нет, но вы можете отдать послание мне, — сказала Амалия.

Мужчина мог бы спросить, кто она такая, но прикинул в голове, что властитель магии не стал бы сопровождать каждую беременную женщину, да еще и класть ей руку на плечо — очевидно, что это его жена, мужчина безоговорочно протянул письмо Амалии. Пока она разворачивала конверт и читала письмо, Дан довольно прохладным голосом осведомился у стражников.

Его, что впустили через внутренние ворота?

Э-э, он пришел, то есть его привел князь Древан.

Хм! Если Древан считает его таким уж важным и доверенным гостем, то чего же он бросил его, не доведя до дворца?

А… мы сказали ему, что его жена родила сына, вот он и сорвался.

Ну это ладно, простительно. Можете идти, мы дальше сами разберемся.

Стражники поклонились и вышли за ворота, заняв пост у двухметровых створок со стороны улицы.

Что? — возмутилась меж тем Амалия, быстро пробежав глазами по строчкам письма. — Что за бред?!

Дочитав письмо, она передала его мужу и стала дожидаться, когда он прочтет.

Что за ерунда? Это какая-то ошибка! — возмутился он вслед за женой.

Гонец стоял, опустив глаза, его все еще немного потряхивало, а сейчас, услышав подобные замечания на содержание царского послания, он опасался, что его начнут выспрашивать, что да как, требовать каких-то пояснений, но он не знал содержимого конверта, и теперь опасался того, а поверят ли ему. Но Амалия только спросила.

Вам на словах что-нибудь передавали?

Гонец мотнул головой, судорожно сглотнув.

Нет, только то, что это нужно передать лично в руки царю Изяславу.

Понятно, — сказала Амалия, — не переживайте, в отсутствие царя Изяслава, я являюсь его полномочным представителем и передам ему письмо, когда он вернется. А пока… Марида! — окликнула она идущую по галерее одну из служащих МСКМ, движением руки на себя попросив ее подойти к ним.

Молодая бойкая женщина лет тридцати вышла из галереи и быстро подошла к ним.

Да госпожа? Господин, — обратясь к Даниславу, она поклонилась, скользнув любопытным взглядом в адрес гонца.

Проводи пожалуйста этого человека на кухню, пусть его накормят и разместят до завтра, — и, внимательно посмотрев на гонца, она настоятельным тоном добавила. — Торопиться нет необходимости, и лучше выехать с утра, чем с вечера. А вы, вообще, как добирались?

На птице рокха.

Ясно, тогда ей тем более надо дать возможность передохнуть, да и вам отдохнуть не помешает.

Мужчина был тронут до глубины души. Чтобы сама Амалия Розина беспокоилась о его самочувствии, устал он или нет! Довольный и счастливый пошел он в сопровождении симпатичной молодой особы на кухню, где его должны были вкусно и сытно накормить.

Похоже, его впечатлила твоя заботливость.

Хорошо, значит, он последует моим словам и никуда отсюда не денется. По крайней мере до завтра.

Они пошли обратно к верандам, по пути недоумевая по поводу содержания письма, в котором царь Тусктэмии Зарян обвинял Анну Гарадину в покушении на свою жизнь и просил царя Изяслава доставить девушку в Дамиру для выяснения всех обстоятельств.

Это определенно какое-то недоразумение, — говорила Амалия. — Анна никогда бы не стала таким заниматься.

Да, но раз Зарян выдвинул такие обвинения, значит, ему есть за что зацепиться. Хотя, будь он действительно уверен в ее виновности, я не думаю, что он стал бы церемониться и просить царя Изяслава доставить девушку в Дамиру. Он мог бы просто отправить к ней каких-нибудь наемников, а те уже могли настоятельно попросить ее поехать с ними. Нет, здесь другое, Зарян что-то задумал, и ему надо провернуть это на публике.

Но зачем? — недоумевала Амалия. — Анна ни на что не претендует, Зарян — законный царь Тусктэмии, тогда как Анна — лишь дочь опальной царицы, казненной собственным мужем, и лишенной еще при жизни всех регалий. Что от нее может быть нужно?

Да, но случись что с Заряном, и Анна автоматически становится единственным кандидатом на трон, а если учесть еще тот факт, что Анна вполне может стать царицей Истмирры, то где гарантия, что она не предъявит потом свои права на престол Тусктэмии? Только тогда аргументы ее будут куда более серьезными, чем просто слова.

Что ж, это логично. Хотя я не склонна предполагать, что Анна стала бы предъявлять права на Тусктэмию, будучи царицей нашей страны, да и Драгомир вряд ли стал бы ее подталкивать к этому.

Я знаю, но Зарян может думать иначе.

Да. Знаешь, надо бы мне поговорить с Анной.

Ты хочешь, чтобы ее привезли сюда?

Я могу слетать за ней в Рувир.

Что? — Дан даже остановился. — Но ты же не…

Данечка, мы это уже проходили.

Но…

Это займет меньше дня.

Я не могу отпустить тебя одну!

О! — Амалия улыбнулась и прильнула к нему, — я буду рада, если ты составишь мне компанию, только ты ведь собирался лететь в Северную Рдэю.

Ты же сама сказала: это займет меньше дня, но группу в Северную Рдэю надо отправить сегодня, я постараюсь их догнать.

Договорились.

Лес Теней казался нескончаемым и непроницаемым, нигде не проглядывали никакие просветы, он буквально подавлял своими размерами, словно намеревался поглотить своих нежданных гостей. Перед ребятами вставал вопрос: как им приземлиться? Конечно, если бы они облетели весь лес, то возможно, нашли бы какую поляну, но они не могли улетать далеко от того места, где пропал Модест, рискуя потом его просто не найти. Облако, созданное Драгомиром, медленно, но уверенно приближалось к кроне деревьев.

Вы готовы?

Да, — почти одновременно ответили Гедовин и Дамира.

Хорошо, хватайтесь за все ветки, что будете под собой чувствовать.

Давай! — сказала Гедовин, которая наблюдала за сокращающимся расстоянием между их облаком и многочисленными ветками, увитыми зелеными резными листьями. Жаль, что нельзя было остановить облако, а только замедлить его падение, тогда они смогли бы выбрать какую-нибудь опору под собой прежде, чем покидать облачную платформу. И все-таки у них было хоть что-то, а Модест мог лишь просто падать с огромной высоты с огромной скоростью…

Как только Драгомир убрал облако, все трое резко упали вниз. Гедовин попыталась ухватиться за ветку, которая больно хлестнула ее по лицу, но не успела — расшевеленная ветка качнулась в сторону и прежде, чем она вернулась в исходное положение, Гедовин уже была на метр ниже. Девушка попыталась ухватиться за вторую ветку, третью, наконец она упала на густое сплетение веток, которые как гамак чуть прогнулись под ее весом, но удержали ее. Дамире и Драгомиру повезло больше, они зацепились за ветки сразу и оказались на несколько метров выше Гедовин.

Все нормально? — крикнул ей юноша сверху.

Да, спускайтесь.

Это оказалось не так-то просто — сложно найти надежную опору среди верховых веток, норовящих скинуть с себя ненужную ношу. И если Дамира в силу своей легкости и небольших размеров могла как обезьянка ползти по веткам, то Драгомир почти сразу провалился вниз, к Гедовин, по пути порвав рукав своей светло-голубой рубашки и край серой туники.

И как же мы спустимся? — в сердцах воскликнул юноша.

Надо пробраться к стволу, — деловитым тоном отозвалась откуда-то сбоку Дамира, очевидно было, что она до ствола уже добралась. — И по нему спускаться.

Кто бы стал спорить с ее словами!

Не торопись, — попросил ее Драгомир, — и лучше подожди нас.

Ладно.

Следом за Дамирой по веткам к стволу пробралась Гедовин, в душе надеясь на то, что Модест мог тоже упасть на ветки и так же, как они сейчас добраться по ним к стволу. Не спеша все трое спустились вниз, первой на землю спрыгнула Дамира, она сразу заметила, как что-то блеснуло в траве. Девочка сделала буквально два шага и подняла с земли медальон Модеста. Он всегда носил его, это был медальон с маленьким портретом его матери. Спрыгнув следом за девочкой, Гедовин сразу перевела взгляд на медальон, позабыв отойти — Драгомир едва не налетел на нее сзади.

Что такое?

Если медальон здесь, а Модеста здесь нет, значит, — Гедовин не договорила — из-за ствола соседнего дерева выскользнула тень, плоская, словно она до сих пор отражалась на стене, а не перемещалась самостоятельно, тень подлетела к поднятой руке Дамиры и пролетела сквозь нее, словно хотела подхватить медальон, но не сумела даже зацепить его. Девочка ахнула, но не сдвинулась с места, широко распахнутыми глазами она смотрела на тень, хоть та и не имела объема и никаких черт лица, только очертания, внимание Дамиры привлек плащ, точнее тень от плаща, с порванным краем. У Модеста поверх одежды был накинут белый плащ, он еще смеялся, что белый цвет отталкивает солнечные лучи и потому ему не будет жарко на протяжении всего пути, он порвал этот плащ, когда проходил через ворота поселка, где они покупали хлеб. И брюки явно были не длинные, а чуть ниже колен, даже очертания тряпичного пояса просматривались в облике тени, разве что темно-бордовый цвет сменился на безликий серый.

Модест? — тихо спросила девочка.

В тот же миг, едва она произнесла его имя, как тень замерла и упала на землю, за долю секунды в воздухе обретя плоть и кровь.

Модест! — воскликнули одновременно Гедовин и Драгомир.

Подбежав к нему, они перевернули его на спину, он был в сознании, и ребята помогли сесть.

Что произошло? Как это случилось? Как ты стал тенью? — наперебой спрашивали они его, но он только непонимающе крутил головой по сторонам, словно не слышал их. И тут откуда ни возьмись из всех щелей к ним устремились тени, сбиваясь в кольцо, они стали двигаться по кругу, образовав движущуюся сферу вокруг ребят. Смело и отчаянно им навстречу шагнула Дамира, Драгомир в последний момент успел поймать ее за плечо и оттащить назад.

Они не причинят нам вреда, — пояснила девочка, — они ведь такие же люди, как и Модест.

Зато я нет! — раздался среди негромкого гула, созданного движением теней строгий голос, явно принадлежавший молодой девушке или девочке-подростку.

Как по мановению волшебной палочки тени мгновенно разлетелись, исчезнув из поля зрения также быстро, как и появились, уступив место юной девушке лет шестнадцати — семнадцати в странных одеждах, поверх бежевого брючного костюма на ней был длинный кроваво-красный со стоячим воротником камзол, подол которого выделяли маленькие головы, живые головы. На какое-то время все изумленно смотрели на них, не в силах оторвать взгляд, первым в себя пришел Драгомир, передав Модеста на попечение Гедовин, он встал и загородил собой друзей.

Кто ты и что тебе нужно?

Девушка окинула его с головы до ног внимательным взглядом, потом вздернула подбородок и гордо заявила.

Я — царица теней Северина, и вас я в свои владения не звала!

Мы пришли сюда за другом.

Вы пришли сюда за моим слугой, — возразила девушка, указав маленькой черной палочкой, которую она держала в руках, на Модеста.

С каких пор он твой слуга? — возмутился Драгомир.

С тех пор, как я это решила! — вызывающим тоном сказала девушка. — И если бы эта девчонка не назвала его имя, то он бы оставался моим слугой и теперь, впрочем, это легко исправить.

Мы не отдадим его!

Девушка поджала губы и с крайним недовольством взглянула на Драгомира.

Если ты волшебник, это не значит, что ты всесилен, тем более здесь, в моих владениях.

Взмахнув своей палочкой, девушка указала ею на несколько теней, и они послушно отделились от общего стана и двинулись на ребят. Гедовин хотела загородить собой Дамиру, но девочка выскочила вперед и, подбежав к царице теней, стала колотить ее своими кулачками.

Ты плохая! Злая!

Северина даже отступила на шаг назад, но быстро совладав с собой, она вновь взмахнула рукой и тени накрыли Драгомира, буквально поглотили его, Гедовин невольно вскрикнула, а Северина схватила за руку Дамиру и, хорошенько встряхнув девочку, угрожающе сказала.

Ты ответишь за это, гадкая девчонка!

Это ты ответишь, если что-то сделаешь с нами!

Драгомир чувствовал, как теряет опору, как ноги его сами собой подкашиваются, и он проваливается куда-то, сквозь толщу темноты, неназванной и забытой. Ему казалось, что это длилось очень долго, пока его не выбросило на что-то твердое и холодное. Драгомир огляделся: он лежал на каменном полу, подняв голову он увидел перед собой хорошо знакомый ему открытый зал, со всех сторон зал украшали ведущие в сад колонны, а сводчатый потолок был расписан картинами из сказаний о царе Вольмире. Послышались шаги, хотя Драгомир готов был поклясться, что только что здесь никого не было, а сейчас шаги раздавались совсем рядом, словно человек возник из ниоткуда. Драгомир поднялся на ноги и тут же замер, увидев перед собой старшего брата.

Ты думаешь, что тебе это сойдет с рук? Ты думаешь, я прощу тебе убийство отца? Ты убил его, и ты за это ответишь!

Что? Нет, Войслав, ты не понимаешь. Мне безумно жаль нашего отца, и я говорил, предупреждал его, что он должен покинуть город!

Он ответил инстинктивно и вдруг понял, что знает, почему он так ответил, вспомнив еще один фрагмент своей прошлой жизни, и все-таки он не мог стоять здесь, в этом зале и разговаривать с Войславом, потому что зал был разрушен взрывом. Как сквозь пелену плотного тумана, Драгомир услышал слова.

Мой папа — властитель магии, он в порошок тебя сотрет, если ты с нами что-нибудь сделаешь!

Может, ты врешь, почем мне знать?

Хочешь проверить? — заносчиво ответила Дамира.

На самом деле она знала, что не может позвать отца, Гедовин или Драгомир могли бы, но они и Модест лежали на земле без сознания. Не отдавая отчет своим действиям, Дамира ударила ногой по головам на камзоле царицы теней — раздались вопли, криками их назвать было сложно. Внезапно несколько теней словно вздрогнули и стали таять. Драгомир слышал эти крики, огромным усилием воли он заставил себя покинуть зал в саду дворца в старом Чудограде, и увидел Гедовин, потерянную и озирающуюся по сторонам. Он окликнул ее.

Гедовин! Надо идти!

За один шаг он преодолел расстояние в два десятка метров, отделявшее его от нее и, взяв девушку за руку, вновь позвал.

Гедовин! Очнись!

Придя в себя, Гедовин и Драгомир увидели Северину, она тщетно пыталась скинуть с себя вцепившуюся в ее камзол Дамиру, а тени вокруг истошно вопили и мерцали, словно вот-вот собирались исчезнуть.

Волшебники! — в сердцах воскликнула Северина. — вас не должно быть здесь!

Драгомир быстро поднялся на ноги и помог встать Гедовин. В два шага подскочив к Северине, он отодрал от нее Дамиру и, передав ее подоспевшей следом Гедовин, приказал.

Стой на месте!

Как только Северина замерла, Модест пришел в себя. Он словно вынырнул из воды: глубоко вздохнув, он вскочил и стал озираться по сторонам.

Ребята, что происходит? Где мы?

Тени вслед за своей госпожой тоже замерли, а пара теней, которые особенно отчетливо мерцали, развеялись как легкий дымок на ветру.

Как ты? — задал ему встречный вопрос Драгомир.

Да вроде нормально. А что случилось?

Гедовин меж тем обняла и прижала к себе Дамиру, девочку всю трясло от возбуждения, негодования, и страха.

Все, мы ее победили, все в порядке, успокойся.

Я в порядке, поставь меня, — с дрожащими губами произнесла девочка.

Оценив ее мужество, Драгомир похлопал ее по плечу.

Спасибо, если бы не ты, я бы до сих пор был где-то там, но я услышал твой голос, — взглянув на замершие тени, Драгомир добавил. — Значит, это тоже люди.

Что? — поразился Модест. — Это люди? Да это какие-то гигантские кляксы, ошибки вечернего солнца!

Пару минут назад ты был одной из них.

Что?! Но как? Я помню только, что меня стало тянуть в лес, что-то там будто заворожило меня, я хотел пройтись, чтобы сбить дурноту, но меня словно на зов какой-то потянуло. А потом, потом я провалился в дыру в земле и оказался в воздухе, я падал с огромной высоты, — говорил Модест, постепенно вспоминая недавние события, — я должен был разбиться, но мне навстречу вылетели из леса эти тени, и больше я ничего не помню.

Ты стал одной из теней. И сделала с тобой такое эта особа, — указал Драгомир на замершую Северина.

Ну и видок у нее! Это что головы?!

Что будем делать? — спросила Гедовин. — мы не можем вот так просто оставить здесь этих людей.

Насколько я понял, — отозвался Драгомир, — чтобы вернуть им человеческий облик, надо назвать их имена, но мы не знаем этих людей, хотя… Дамира, как ты догадалась, что это Модест?

По очертаниям. Он порвал плащ в поселке и брюки у него недлинные, это было видно.

Что ж, тогда, к сожалению, мы этим людям не сможем помочь.

Спасибо, племяшка! — поблагодарил девочку Модест, обняв ее, — даже жутко представить, что я до сих пор мог оставаться этой тенью! Я, конечно, не красавец, но мой нынешний облик мне нравится больше, чем у этих жутких созданий.

Это не жуткие создания, — поправил его Драгомир, — а слуги царицы теней Северины.

Ай, у этой дамочки и имя есть!

Забрать бы ее с собой, ведь если мы оставим ее здесь, она продолжит искать себе новых слуг. Кстати, почему волшебники ей не нравятся? Нам она сказала, что в гости нас не звала.

Может, не хотела с вами возиться? Или быть застигнутой врасплох и замереть, не в силах ничего с собой поделать? Будь я на ее месте, я бы из осторожности брался только за мирных граждан вроде меня.

Слушайте, — предположила Гедовин, — а она может знать имена плененных ею людей?

Может быть, — сказал Драгомир, — подождем, когда она очнется. — При необходимости я могу заколдовать ее снова.

Только бы она со злости не выкинула чего-нибудь, — отозвался Модест.

Не выкинет, — заверил его Драгомир и, подойдя к девушке, истратил остатки времени действия заклинания на создание антимагического щита, который как оберточная бумага укрыл Северину, заблокировав ей малейшую возможность использовать какую бы то ни было магию на целый час.

Драгомир надеялся, что часа им хватит. Когда он заканчивал наложение сдерживающих пут, Северина уже приходила в себя, понимая, что ничего хорошего слова и движения юноша для нее не означают, она попыталась уклониться, но смогла только чуть пошевелить пальцами. Через минуту она окончательно пришла в себя.

Что ты сделал?!

Как ты попала в Пограничный Мир? — ответил ей вопросом на вопрос Драгомир.

Девушка гордо вскинула голову и почти высокомерно произнесла.

Это мой дом!

Хм! Верни этим людям имена, — потребовал юноша, указав рукой на ожившие, но почти не шевелящиеся тени.

И не подумаю!

Ты, видимо, чего-то не понимаешь. Сейчас ты не можешь колдовать, а мы можем доставить тебя в Основной Мир. Если ты не в курсе, то отсюда рукой подать до Даллима, куда мы можем доставить тебя прямо на суд властителю магии, поверь, он сумеет убедить тебя вернуть имена всем этим людям. С другой стороны мы можем дать тебе шанс: мы оставим в тайне твое правление здесь, взамен ты освободишь своих пленников, потом поднимешься с нами в Основной мир и вернешься домой. Что скажешь?

Нет! — не задумываясь выпалила Северина.

Пусть папа накажет ее, — не выдержав, воскликнула Дамира, — она это заслужила! Она превратила Модеста в плоскую тень и хотела оставить здесь, да ее в Шансе запереть надо до конца жизни!

Тихо, Дамира, успокойся, — похлопала ее по плечу Гедовин, — к тому же Шанс для нее не подходит, крепость не случайно так назвали, там провинившиеся маги имеют возможность исправиться, раскаяться, а наша подруга, похоже, не собирается жалеть о том, что лишила жизни стольких людей, забрав их имена и превратив их в жуткие тени. Еще эти головы. Это тоже твои слуги, Северина?

Эти головы принадлежат моим слугам, их имена и души принадлежат мне, вы не можете просто так требовать от меня вернуть их.

А ты не можешь просто так порабощать людей! Ни у кого нет на это права! Даже у царей!

Девушка долго молчала, время от времени поджимая губы и бросая злые и недовольные взгляды на своих гостей, наконец, Драгомир не выдержал и вновь воззвал к ее благоразумию.

Соглашайся! Это хорошая сделка, и в твоем случае это единственный шанс избежать неприятностей. И, поверь, нам очень не хочется отпускать тебя безнаказанной, но мы готовы пойти на это, если ты уступишь и освободишь этих людей. Ну же!

Северина низко опустила голову, минуты две она по-прежнему молчала, но Драгомир и все остальные терпеливо ждали — и не зря, медленно и негромко девушка стала называть имена. Тени падали, как и Модест, за доли секунды обретая плоть и кровь.

Еще двоих вернуть не могу, — мрачным голосом произнесла Северина и кинула пронзительный взгляд на Дамиру. — Думаешь, папочка похвалит тебя за то, что ты лишила жизни двоих людей?

Губы девочки вздрогнули, если бы Гедовин не обняла ее за плечи, она бы заплакала, но поддержка названной сестры вдохновила ее, и она твердым голосом произнесла.

Это ты убила тех людей, не я их пленила, а ты!

Люди, которым Северина вернула имена, тем временем приходили в себя, недоуменно озираясь по сторонам. Как и Модест, последним, что они помнили, было падение сквозь дыру в земле, они не знали, как долго пробыли здесь, что в принципе произошло и как им теперь отсюда выбраться. Одна из женщин узнала Драгомира.

Ваше высочество!

Она поклонилась ему, остальные девять человек последовали ее примеру. Северина почувствовала, как по телу пробежал холодок: неужели перед ней был царевич Драгомир? И, если она вернется наверх, то вряд ли он так просто забудет то, как неласково она приняла его в своих владениях. Нет, он не позволит ей просто взять и уйти. Но у нее в любом случае нет желания что-либо менять в своей жизни, ее вполне устраивало и устраивает ее нынешнее положение, которое у нее забрали. Временно.

Не волнуйтесь, — успокоил Драгомир бывших слуг царицы теней, — мы всех вас вернем наверх. Сейчас вы в Пограничном Мире, вас заколдовали и силой призвали и доставили сюда.

Зря он начал объяснять им создавшееся положение, люди сразу же хором и наперебой стали спрашивать: кто это сделал, зачем, накажут ли виновника. Северина вновь почувствовала страх, на этот раз ей стало холодно и жарко одновременно. Нет, без сомнения: царевич не оставит ее наедине с мыслями о правильном и неправильном поведении. Но, может быть, Драгомир бы все-таки промолчал, но опять вмешалась эта маленькая заноза, бесцеремонно указав на Северину пальцем.

Это она! Она называет себя царицей теней, и она заколдовала вас, забрав ваши имена и превратив в безликих теней.

Дамира! — хором воскликнули Драгомир и Гедовин, зато Модест, которому идея отпустить девушку домой крайне не понравилась, довольно улыбнулся и злорадно посмотрел на царицу теней, от растущего в душе отчаяния девушка кусала губы и даже сделала отчаянную попытку вырваться из сдерживающего щита.

Ах ты негодяйка! — воскликнула одна из женщин, угрожающе шагнув в сторону Северины, но Драгомир преградил ей дорогу.

Подождите! Этим должна заниматься МСКМ, это их работа, а самосуд еще никому не пошел на пользу, ни преступнику, ни обвинителю. И давайте сейчас лучше займемся тем, что поднимем вас наверх, наверняка, вы все хотите вернуться домой.

Женщина остановилась, и Северина спокойно выдохнула, в душе благодаря царевича Драгомира за оказанную помощь.

Отлично! Я подниму вас за два раза, а Гедовин пока присмотрит за нашей преступницей.

Да, да, конечно, — быстро заверила их девушка, а Драгомир, не мешкая создал небольшое облако.

Прошу на борт пятерых. Гедовин, создашь ветер, чтобы убрать крону? Вон ту, на которую мы приземлились. Отклони ее в сторону, а я попробую пролететь, точнее проведу облако через создавшуюся щель. Не бойтесь, все получится!

Люди с опаской переглянулись меж собой, видя их нерешительность, Модест первым забрался на облако и бодро сказал.

Давайте еще четверо и поднимаемся!

Он не стал говорить им, что облако будет находиться в созданной точке всего пять минут, а потом устремится вверх, но немного вдохновленные его примером люди осторожно, с большим сомнением сначала прошлись руками по поверхности облака, кто-то похлопал по нему, кто-то просто надавил, кто-то присел с краю. Более или менее убедясь в прочности облака, люди по очереди забрались на борт. Прошло еще полминуты и невидимый трос оборвался, а облако медленно стало подниматься, Гедовин, не мешкая, создала ветер, обращаться с воздухом так, как Драгомир, она не могла, не говоря уже о возможности летать как Данислав, но создать управляемые воздушные потоки вполне было ей по силам. Однако силы, которую она направила на крону могучего дерева оказалось недостаточно: ветви лишь слабо качнулись. Люди на облаке испуганно закричали, накрыв голову руками, кто-то упал навзничь, едва не слетев вниз. Даже Модест струхнул. Драгомиру пришлось еще больше сбить скорость облака, к сожалению он не мог одновременно управлять облаком и плюс к этому создавать ветер, поэтому он уже хотел спускаться — неприятная процедура, для этого пришлось бы убрать это облако и быстро сформировать другое, что вряд ли бы вызвало восторг у всех пятерых пассажиров, включая Модеста — но, глянув вниз, юноша увидел, что Гедовин делает вторую попытку. На этот раз девушка смогла отвести крону на достаточное расстояние.

Держитесь! — воскликнул Драгомир и рванул облако вверх.

Хорошо хоть, что облако при движении всегда держалось горизонтально, иначе бы сидящим на нем людям пришлось несладко. Две женщины закричали, а мужчины опустились на колени в отчаянной попытке ухватиться за что-нибудь. Но опасения их были напрасны: облако красиво проскользнуло сквозь образовавшуюся щель и его даже не задела ни одна ветка. Маятникообразным движением крона вернулась в исходное положение, немного пошумев на такое с ней обращение и несколько раз, но уже с меньшей силой отклонилась в сторону.

Модест, ты видишь там наверху щель?

Да.

Отлично! — и, перейдя на древний, Драгомир расстроил его. — Я ничегошеньки не вижу.

Что?!

Спокойнее, пусть люди и не понимают, о чем мы говорим, но интонацию-то они улавливают, — Драгомир уверенно улыбнулся своим попутчикам, тогда как все четверо как один внимательно посмотрели на них, с опаской и тревогой в душе; к счастью для ребят, никто из них не знал древнего языка.

К тому же дыра, ведущая наверх, — продолжал Драгомир, — должна быть где-то над кроной этого дерева, так что не все так страшно. Гораздо страшнее то, что ту девицу удерживает щит, жить которому осталось полчаса. Боюсь, если дать ей свободу, она может снова начать плохо себя вести.

Да, на пай девочку она не похожа. Слушай, я ведь правильно помню, что ты не можешь сместить это облако и оно движется только либо вверх, либо вниз?

Драгомир кивнул.

Тогда мы не можем пролететь, мы не вписываемся где-то на полметра.

Может, это не так плохо, а то пролети мы сквозь щель и нам пришлось бы прыгать под углом, чтобы ненароком не свалиться обратно, при этом ты ведь помнишь, что я не могу остановить облако, я могу только максимально замедлить его ход. В общем я подлечу как можно ближе к своду, и люди смогут забраться наверх, щель всего где-то полметра в высоту — заметил, когда пролетал мимо. Проявишь смелость еще раз, влезешь первым?

Есть варианты?

Спасибо!

Меж тем облако почти приблизилось к своду. Люди, то и дело поглядывая вниз, притихли, от страха их лихорадило и бросало в жар, никто из никогда не поднимался в воздух даже на птице рокха, не то что на каком-то магическом облаке. Что если оно развалится прямо под ними, и они все рухнут вниз? Одна из женщин и вовсе сидела на коленях, уткнув голову вниз, накрыв ее руками и крепко закрыв глаза, ее тошнило, она всегда боялась высоты, а этот подъем наверх норовил лишить ее рассудка.

Присядьте все, пожалуйста, — попросил Драгомир.

Все послушно опустились на корточки, в том числе Драгомир, а Модест сделал шаг в сторону, попав точно в щель, с его позиции оставалось только ухватится за края проема и вылезти на поверхность.

Я поднимусь первым, — вновь бодро сказал Модест и, подав всем пример, ловко выбрался на поверхность. — Давайте следом за мной, я помогу, — добавил он, протягивая руку. — Ну же, не бойтесь!

Первым пришел в себя мужчина, сидящий ближе к щели, он подхватил за талию девушку и помог ей подняться, потом со вторым мужчиной поднял сидящую с опущенной вниз головой женщину, вместе — двое мужчин внизу, и Модест с вылезшей на поверхность девушкой — буквально втащили ее наверх. Облако меж тем медленно, но продолжало подниматься, Драгомиру пришлось отойти на самый край и держаться за землю в щели между мирами, чтобы иметь возможность стоять и не быть раздавленным.

Вы все молодцы. Ждите здесь, — попросил их юноша, — я скоро вернусь.

И он убрал облако, стремительно рухнув вниз, все, кроме той женщины, что боялась высоты и сейчас лежала на земле вниз головой, видели это и закричали, с ужасом прильнув к краю щели, даже Модест, зная, что Драгомир сейчас создаст новое облако, испугался: выглядело это жутковато. К счастью, Драгомир оправдал его ожидания, уже спустя десяток метров, он вновь стоял на облачной поверхности. Едва он приблизился, Гедовин, которая неотрывно смотрела вверх, следя за появлением облака, отвела крону на достаточное расстояние, дав возможность Драгомиру беспрепятственно пролететь вниз. И почему они сразу до этого не додумались, корила себя Гедовин, вместо этого они попадали на ветви, рискуя провалился сквозь них и разбиться!

Первая часть уже наверху, — с бодрой интонацией, позаимствованной у Модеста, произнес Драгомир, спрыгивая на землю в полуметре от поверхности. — Сейчас я подниму остальных, но сначала надо кое-что выяснить, — он повернулся к Северине и внимательно посмотрел на девушку, та, не выдержав его взгляд, опустила глаза.

Что собираешься делать?

Насколько я поняла, вы за меня уже все решили.

А сама ты, что думаешь? Например, не желаешь использовать изначально предложенный вариант?

Северина криво усмехнулась.

Как-будто вы меня отпустите! Начать с того, что я связана по рукам и ногам.

Как ты попала сюда?

Зачем вам это? — огрызнулась девушка, — это ничего не изменит!

Значит, окажись ты на свободе, и ты непременно пойдешь по проторенной дорожке? Неужели тебе не жалко всех этих людей, Северина? Ты думала о том, что у этих людей есть семьи, что по ним плачут их близкие? Что они в конце концов как граждане Истмирры имеют право жить самостоятельной жизнью?

Девушка молчала, поджав губы и хмуро смотря себе под ноги.

У тебя есть семья, Северина? Сколько тебе лет?

Драгомир! — воззвала к нему Гедовин. — Оставь это, она не одумается.

Но она освободила этих людей, — напомнил ей Драгомир. — Но в общем-то ты права, нам придется доставить ее МСКМ, если не ошибаюсь, ближайший поселок, где есть представительство, это Наветреный. Пусть Модест скачет туда, а ты останься пока здесь.

А я? — напомнила о себе Дамира.

Ты отправишься со мной сейчас, мне нужна твоя помощь. Если хочешь, можешь доехать до Наветреного с Модестом.

Хочу!

И еще, — Драгомир обратился к старшему из оставшихся мужчин. — Я попрошу вас пока остаться здесь, чтобы потом помочь поднять эту девицу наверх, хорошо?

Да, конечно, ваше высочество.

Драгомир создал новое облако, две женщины и молодой мужчина поднялись наверх, последний наклонился и подхватил Дамиру. Через пару минут облако стало подниматься, Гедовин вновь отклонила крону в сторону. Объяснять что-либо Дамире Драгомиру не пришлось, девочка сама напрямую спросила.

Ты же не видишь той щели? — хорошо хоть произнесла она это на древнем языке.

Нет, для этого ты мне и нужна.

Северина неотрывно наблюдала за движениями Гедовин, в душе завидуя тому, на что девушка способна, вот бы ей такие возможности! Гедовин. Неужели это она, та самая Гедовин Смолина? Северина слышала о ней, а еще она знала, что девушка родом из Рувира.

Прикажи этому человеку, — Северина указала взглядом на мужчину, который расположился на земле и теперь жевал кончик сочной травинки, — чтобы он ничего не слышал.

Мужчина даже вздрогнул. Это, что о нем? Переведя вопросительный взгляд на Гедовин, он возмущенно произнес вслух.

Еще чего!

Вас об этом не спрашивают! — отрезала ему Северина и прежде, чем Гедовин успела что-то возразить, пояснила. — У меня есть кое-какие сведения, но я скажу я их только тебе, Гедовин Смолина.

Какие у тебя могут быть сведения? — с некоторым презрением в голосе ответила Гедовин. — Тебе что их местные деревья нашептали?

Северина обиженно пождала губы и с минуту молчала, но потом все же вновь заговорила.

Помнишь те две тени, которые растаяли? Они обладали кое-какими сведениями об Анне Гарадиной. Она из Рувира, ты ведь, кажется родом оттуда?

Гедовин насторожилась. Встав она подошла к девушке и, сложив руки на груди, требовательно сказала.

Говори, что тебе известно!

Но пленница в ответ только усмехнулась.

Ты не вправе требовать. Но мы можем заключить сделку — я сообщу тебе, что знаю, а ты взамен отпустишь меня.

Нет! Мы не оставим тебя одну, тем более здесь, чтобы ты и дальше отнимала у людей их жизни, делая своими слугами!

Хм! Как хочешь, это твой выбор!

Что ты знаешь об Анне? — строго и требовательно спросила Гедовин, но в ответ не услышала ни слова, Северина упорно молчала.

Гедовин также промолчала, когда вернулся Драгомир, понимая, как он дорожит Анной и что он может пойти на сделку с Севериной, лишь бы что-то выяснить. Но получить от девушки сведения было необходимо. Этим должны были заняться сотрудники МСКМ, к тому времени, как в последний раз Драгомир поднялся наверх — оставшиеся двое мужчин довольно спокойно восприняли признание царевича в том, что он не видит щели между мирами — Модест и Дамира уже вернулись с двумя людьми из Наветреного. Северину усадили в закрытый экипаж, предварительно надев на нее антимагические браслеты. На две телеги усадили освобожденных людей, только двое из них сказали, что живут совсем рядом и доберутся до дома самостоятельно.

Все в порядке? — спросил Драгомир у Гедовин.

Да, да, а что?

Ничего, ты просто сама не своя.

Гедовин натянуто улыбнулась, на душе у нее скребли кошки. Не зная, как поступить, она попросила своего ронвельда Аишу связаться с Лукашем. Прекрасно понимая, что она всех заложила, Гедовин кусала губы и не знала, как рассказать друзьям о том, что сообщила ей Северина. Решив дождаться ответа от Данислава, она молча шла, путь их лежал мимо Наветреного, в который им все же пришлось свернуть. Дан поблагодарил ее за искренность и передал ей информацию о письме царя Заряна, а также о том, что они с Амалией вылетают в Рувир, но по пути остановятся в Наветреном, где будут ждать их всех четверых. Выдохнув, Гедовин догнала Драгомира.

Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Узнав о том, что Северина знает что-то важное об Анне, Драгомир даже остановился.

Что? Почему ты промолчала?

Я… я подумала… Прости, но нельзя же было ее отпускать.

О, Гедовин! Даже если бы мы ее отпустили, неужели ты думаешь, что мы не смогли бы ее вновь поймать?

А если бы она связала тебя клятвой Велемира Великого?

Драгомир возмущенно набрал в грудь воздуха и, указав пальцем на Гедовин, хотел выплеснуть на нее целый поток слов, но так ничего и не сказал, его потряхивало от обиды и волнения: что если с Анной что-то случилось?

Я сообщила Дану, — продолжила свои признания Гедовин, — он сказал, что в Даллим пришло письмо от царя Заряна, в котором тот обвиняет Анну в покушении на свою жизнь и просит царя Изяслава передать девушку ему. Сейчас Дан и Амалия летят в Рувир, они хотят поговорить с Анной, предупредить ее, но сначала они заедут в Наветреный, где будут ждать нас.

Замечательно! — прокомментировал Модест, — «погуляли» называется!

С минут пять все молчали. Дамира напряженно вглядывалась в лица ребят, поворачиваясь то к одному, то у другому, ожидая продолжения этого не совсем понятного ей разговора, но все молчали. Гедовин в душе упрекала себя, что не рассказала все сразу, Модест злился на то, что их путешествие закончилось также быстро, как и началось: понятное дело, что Драгомир отправится в Рувир, он бы уже сейчас мчался туда во весь опор, если бы не пожелания Дана видеть их всех в Наветреном. Впрочем, и это вряд ли удержало бы Драгомира, если бы в Наветреном не было той, кто обладала некими сведениями об Анне. Твердо решив допросить девушку, Драгомир вскочил на коня.

Я еду вперед!

Постой! — сказала Гедовин. — Я ведь рассказала Дану о Северине, Амалия допросит ее и все узнает.

А мне значит не стоит ее допрашивать! — обиженно ответил Драгомир. — Ну да, я ведь псих неуравновешенный, который сразу с кулаками набросится на бедную девушку. Или нет, я свяжу себя клятвой Велемира Великого и, когда она мне все расскажет, вытащу ее из тюрьмы! Ты это хотела сказать?

Нет, Драгомир, — спокойно ответила Гедовин. — Я ничего такого не думала. Прости меня, что не сказала сразу, но я правда не знала, как поступить! И психом я тебя никогда не считала, так не будь им и успокойся! Я прекрасно знаю и понимаю, насколько Анна тебе дорога, но она также и мой друг, которому я хочу помочь. Сейчас важно выяснить, что знает Северина, но я уверена, что так просто она ничего расскажет, тем более тебе, едва поймет, насколько ты в этом заинтересован, — немного помолчав, Гедовин миролюбиво добавила. — Уж кто-кто, а Амалия сумеет разговорить ее, вот увидишь.

Драгомир по-прежнему сидел в седле, несмотря на то, что он все еще злился на Гедовин, он понимал, что во многом она права. Глубоко вздохнув, он сказал.

Ты правильно поступила, извини. Только давайте все-таки до Наветреного доедем. Если честно, я устал поднимать эти облака.

Гедовин улыбнулась и, сев на коня, подняла Дамиру, усадив ее впереди себя.

Вы помирились? — с интересом спросила девочка.

Мстислав, откуда ты знаешь древний язык?

Я… — юноша замялся и опустил голову.

Видя, как он побледнел и смутился, Гай почувствовал холодок, значит, все-таки не сам он пришел сюда.

Меня готовили, — подтвердил его опасения юноша. — Я должен был карать предателей, но я… — он вновь опустил голову, — мама отговорила меня и сказала идти сюда, чтобы я учился, узнал, что к чему, а потом уже выбирал между Всеволодом и вами.

Всеволод? — переспросил Гай. — Кто такой Всеволод?

Мстислав закусил губу, поняв, что сказал лишнее, он испугался и замолчал.

Мстислав, — негромко сказал Гай, — Всеволод — это тот, кто готовит людей в Северной Рдэе против сторонников обновленного учения Алина и против волшебников?

Паренек вскинул голову, с побелевшими от страха губами он спросил.

Откуда вы знаете?!

Я просто сделал вывод из того, что ты уже сказал, но раз уж мы начали этот разговор, то должны его продолжить. Откуда Всеволод знает древний язык? Кто его научил?

Мстислав отчаянно затряс головой.

Нет, они убьют меня, вы не понимаете!

Кто убьет? Всеволод? Его люди?

Из глаз парня градом покатились слезы.

Простите меня! Я не хотел причинить вам вред! Точнее хотел, но это тогда, а сейчас нет. Я разозлился, я до последнего надеялся, что это все неправда, что я — не волшебник, но когда я смог применить то заклинание в дневнике, я испугался, я сам не понимал, что творю. Простите меня, нет, накажите!

Мстислав! — окликнул его Гай и вкрадчиво произнес. — Успокойся! Здесь нет врагов, здесь ты в безопасности, и ты все можешь рассказать мне. Подожди отказываться, — добавил он, видя, как юноша затряс головой, — подумай: насколько это важно и насколько опасно это может быть для обитателей нашего храма, для жителей Всевладограда, для всех людей за пределами Северной Рдэи. Я знаю, что князь Милий объявил священную войну всем, кто переосмыслил учение Алина и признал возрождение магии. Ты жил среди нас целый месяц и ты должен был видеть: здесь не так уж плохо, у каждого есть свои дела и обязанности, у всех есть семьи, и все это в одночасье может быть разрушено. Неужели тебя совсем не нравится Всевладоград?

Нравится, — еле слышно отозвался юноша, — здесь очень хорошо.

И нам здесь нравится. Так помоги нам сохранить наш дом. Расскажи все, что знаешь о планах и намерениях Всеволода и его последователей.

Я…

Юноша внезапно запнулся, он так ничего и не смог сказать, дыхание его перехватило, он схватился за горло так, словно его душила невидимая рука, и он пытался убрать ее.

Мстислав! — Гай схватил его за плечи и хорошенько встряхнул. — Что с тобой?

Тело юноши обмякло, голова безвольно упала назад, и Гай едва не выронил его из рук, но, совладал со страхом и отвращением, вместе с Рюриком они осторожно стащили тело паренька с табурета и уложили на пол. Парень был мертв. Кто мог это сделать? Только тот, кто видел и слышал Мстислава. Первым, кто попадал под подозрения, был Рюрик, но он был здесь, Гай видел его, если бы он колдовал, это было бы видно. Рюрик меж тем подошел к открытому окну, но Гай обратил внимание на щель в дверном проеме. В два шага перемахнув расстояние до двери, он рванул дверь на себя, но услышал только удаляющиеся шаги вниз по лестнице.

Стой, кто бы ты ни был!

Гай побежал следом, но повернув на лестничной площадке на следующий виток лестницы, никого не увидел, добежав до коридора, он также никого не увидел, только сверху раздавались шаги спешащего следом за ним грузного Рюрика. Коридор словно вымер, хотя обычно в такое время здесь кто-нибудь да прохаживался. Гай замер и жестом попросил Рюрика остановиться, он не слышал, куда побежал тот человек, но спустя полминуты справа послышались шаги, к сожалению, это не были шаги убегающего человека, это кто-то шел к ним.

Что случилось? — спросил появившийся из-за поворота Юрий.

Откуда ты идешь? — вопросом на вопрос ответил Гай. — Ты видел кого-нибудь, кто-то выбегал отсюда?

С моей стороны нет. А что случилось?

Похоже, Милий не спал все эти годы и от своих слов не отказывался.

Что? — не понял Юрий. — Какой Милий? Не, это же не тот самый князек несуществующей республики?

Он самый, похоже, он все эти годы готовился, а мы слишком крепко спали!

Утром Вителлий спустился к столу чуть раньше, но решил подождать Анну и не начинать без нее завтрак. Вот уже семь лет как Вителлий руководил библиотекой в Рувире, которая с возрождением магии стала пользоваться популярностью, а должность настоятеля библиотеки расти в глазах граждан. Не только волшебников потянуло за новыми знаниями, но и простых людей тоже, последних прежде всего интересовали магические существа, какие они, как с ними ужиться в общем для всех мире. Рувир таким образом стал своеобразной энциклопедией, источником знаний об утраченном, вторым после Велебинского посада. Настоятель рувирской библиотеки общался и с руководством Велебинского посада, и с МСКМ. А если учесть измененное представление о расстоянии, то Рувир перестал казаться далеким пограничным уголком. Вителлию очень нравилась его должность, и он не мог представить, как раньше жил без всех этих забот и дел. Анна до окончания академии помогала ему, но потом ей предложили должность преподавателя основ мировоззрения в двух средних учебных заведениях города. Вителлию поначалу не нравилась ее профессия, но он не стал спорить с ее выбором. Должность простого преподавателя в среднем учебном заведении казалось ему слишком мелком, и он предполагал для нее что-то более значительное, но сама Анна чувствовала себя абсолютно счастливой, ей нравилась ее работа. Пару раз к ней на занятия приходил Драгомир, но Анна и виду не подала, что взволнована его присутствием, наоборот, она при всех стала задавать ему вопросы, словно царевич прибыл сюда сравнить преподавателей местных и своих, из Государственной Академии Истмирры. Вителлий, видя, что с каждым днем их детское чувство привязанности перерастает в большое, глубокое чувство, расстраивался и радовался одновременно; с одной стороны, он знал, что Анна в будущем покинет его, а с другой стороны он был рад за нее: чтобы там ни говорили слухи в древности, Драгомир был хорошим парнем, и он искренне любил и уважал Анну.

Кейдра подал чай и горячие булочки — время подошло, но Анна задерживалась. Запах от булочек шел такой аппетитный, что Вителлий не удержался и съел одну, потом вторую, но Анны все не было.

Дэлия! — окликнул он служанку.

Да, господин Вителлий, — показалась она спустя минуту в столовой.

Сходи-ка за Анной, она что-то задерживается, а у нее в сельскохозяйственном училище сегодня последнее занятие, потом экзамен у первого курса.

Сейчас, сейчас, — заторопилась Дэлия, — Кейдра, последи там за второй партией булочек!

Уже иду!

Тем временем в столовую зашла шикарная черная кошка, что сразу насторожило Вителлия: обычно кошка, пообедав на кухне, заходила в столовую вальяжной походкой, потягиваясь, и словно проверяла, чем кормят хозяев, а сегодня кошка почти вбежала, подойдя к стулу Анны, она тщательно обнюхала его и, подняв голову, посмотрела на Вителлия, громко мяукнула.

Что такое?

Кошка развернулась и побежала в дом. Отложив очередную булочку, Вителлий встал и вышел в коридор, где увидел сбегающую вниз по лестнице Дэлию.

Господин Вителлий! Господин Вителлий!

В чем дело? Где Анна?

Ее нет! Ее похитили!

Что?! Почему ты так решила? — спрашивал Вителлий на ходу.

Войдя в комнату девушки, он воочию увидел то, о чем ему сообщила Дэлия. Кровать была разобрана, одеяло небрежно откинуто в сторону, а на полу остались следы ботинок большого размера, а через открытое окно дул ни о чем не знающий ветерок. И только кошка, словно коря себя за то, что ушла гулять этой ночью, бегала, обнюхивая углы и мяукая. Вителлий замер. Что же это? Неужели ему это снится? Нет, лучше бы это был ночной кошмар, а не кошмарная реальность. Стоящая рядом Дэлия расплакалась.

Что же это такое? Она вечером была здесь. Кто мог похитить ее? Кому это могло понадобиться и зачем?

Похитить… Ее похитили… Нет, нельзя окунаться в отчаяние, надо что-то делать, искать Анну! Вителлий быстро развернулся и побежал вниз, ждать служебный экипаж он не мог. Вителлий выбежал на улицу и помчался в ближайшее отделение по управлению правопорядком. Находившийся поблизости смотритель улиц проводил мужчину вопросительным взглядом, увидев выбежавших вслед за хозяином слуг, он решил подойти и узнать, что случилось. Слуги наперебой стали говорить ему о похищении юной Анны Гарадиной.

А комната девушки выходит на внутренний двор? — уточнил смотритель.

Да, — ответил ему Кейдра.

Ясно, тогда найти свидетелей будет сложно. Нужно известить об этом городскую стражу.

Господин Вителлий уже побежал туда. А ваш сменщик точно не заметил ничего необычного?

Ну, — задумался смотритель, — он сказал, что ночью было тихо, хотя, постойте, он упоминал о том, что около двух часов здесь проезжал закрытый экипаж, но он не останавливался, иначе бы моего коллегу это насторожило, ночью частенько бывает: кто-то куда-то едет. А вы что же, совсем ничего не слышали?

Дэлия и Кейдра печально покачали головами. Нет, если бы они хоть что-то слышали, то, возможно, им удалось бы предотвратить ужасное, но, увы, они ничего не слышали.

Вителлий бежал, не останавливаясь, он чувствовал, что ноги его словно налились свинцом, а дышать становится все сложнее, но он не останавливался. И пожалуй, раньше он проделывал это расстояние даже за большее время, чем сейчас: пока бы еще Кейдра дошел до курьерской, когда бы еще прибыл экипаж и неторопливо довез его, сейчас на это времени просто не было. Бегущего из последних сил мужчину сразу заметили постовые и двинулись ему навстречу. Когда Вителлий приблизился, один из стражников узнал его, учтиво спросив.

Господин Вителлий! Что случилось?

Где, где ваш начальник? У меня срочное дело! Срочное!

Идемте я провожу вас. Я скоро приду, — сказал он своему напарнику и повел Вителлия внутрь здания.

Стражник проводил господина настоятеля до кабинета начальника городского управления правопорядком, ныне заседающего в этом здании.

Дальше я сам, спасибо, — поблагодарил Вителлий вежливого стражника и, постучав, вошел в кабинет, не дожидаясь ответа, сидящий за столом секретарь хотел остановить его, но прекрасно зная, кто перед ним, не стал препятствовать Вителлию, зато Юлиан это не оценил.

Эй! Что вы себе позволяете? — ворчливо просил Юлиан, поднимая голову от кипы бумаг. — Вителлий, вы! Надеюсь, у вас есть объяснение вашему внезапному появлению?

Подойдя ближе, Вителлий оперся руками о край стола и внимательно посмотрел на Юлиана.

Мою племянницу похитили сегодня ночью, вы должны найти ее! — сбивчиво сообщил он.

Сегодня ночью? — переспросил Юлиан. — Рукой он указал на кресло сбоку от Вителлия. — Прошу вас, присаживайтесь.

Некогда! Нужно идти!

Куда?

Как куда?! — раздраженно с явным возмущением в голосе спросил Вителлий. — Вы что не понимаете? Ее похитили!

Но Юлиан спокойно и размеренно, выговаривая каждое слово, сказал.

Вителлий, сядьте, я вас слышу.

Глянув на кресло, господин Гарадин нехотя присел на край.

Так лучше. А теперь скажите, когда вы видели девушку в последний раз?

Вчера, после ужина.

И как она вела себя?

Как обычно! Что за вопрос!

Нормальный вопрос, и вам лучше подумать над ним. Скажите, были ли у нее в последнее время какие-то проблемы, может, конфликты с учениками? Не торопитесь, подумайте прежде, чем отвечать.

Да, нет, нет! Ученики любят ее. Неужели вы думаете, что кто-то из них мог похитить ее? Но зачем?

Любовь вполне могла стать поводом.

Что? Нет, это исключено, у Анны никого нет! То есть она любит… Короче, Юлиан, вы прекрасно знаете, кого она любит, и он — не из числа ее учеников.

Да, но я говорю о чувствах, которые могу к ней испытывать ее ученики, намного ли она их старше? А людей всяких хватает! Или у вас есть какие-то более подтвержденные и обоснованные варианты?

Вителлий грустно опустил взгляд и отрицательно покачал головой.

Я отправлю с вами своих людей, пусть осмотрят ее комнату. И еще я отправлю надежных людей в училища, где она работала, пусть поспрашивают преподавателей и учеников, может, кто-то что-то знает.

Юлиан встал, а Вителлий остался сидеть, внезапно он ощутил такую физическую и душевную слабость, что едва сдержал слезы.

Не сидите, Вителлий, идемте!

Делом Вителлия занялись сразу три следователя, один из них осмотрел комнату Анны и внутренний двор дома, но не нашел ничего, за что можно было бы зацепиться. След от ботинка в спальне хоть и был отчетливым, но такую обувь, фабричную, мог носить кто угодно. Два других следователя отправились в училища, где работала Анна. В первом ее уже хватились: она не пришла на работу, под угрозой было проведение экзамена по ее предмету. Визит следователя в сопровождении двух стражников сразу привлек к себе внимание учеников, не иначе как это было связано с последним инцидентом в лаборатории, откуда исчезли заколдованная леска и инструкция по ее использованию. Виновников так и не нашли, а вот с помощью такой же заколдованной лески пару дней назад связали сторожа в ограбленной лавке ювелирных изделий. Служащие из МСКМ уже опросили часть учеников и преподавателей, но на след преступников пока не вышли.

Следователь, женщина средних лет, прошла в кабинет директора сельскохозяйственного училища. Пожилой директор тоже решил, что дело в пропавшей леске, но дела обстояли хуже.

Анну похитили?! — изумился он. — Но кто мог на такое пойти?

Мы предполагаем, — не скрывая ответила следователь, — что это может быть один из учеников.

Что? Нет, это невозможно!

Почему вы в этом так уверены?

Ну, — замялся директор, — она всем нравится, у нее никогда не было конфликтов с учениками, даже если у кого-то совсем ничего не получалось, она всегда шла навстречу, назначала индивидуальные занятия, это не запрещено, и ребята это ценят.

И все-таки, господин…

Вольский, а вы позвольте узнать…

Рогнеда, можете называть меня по имени. Господин Вольский, подумайте, мог ли кто-то из учеников влюбиться в Анну?

Мужчина усмехнулся.

Да каждый второй мальчишка в училище готов ей признаться в любви, но, насколько все поняли, наш царевич не случайно приезжал на ее занятия, а потом провожал до дома. Нет, я не думаю, что кто-то настолько безумен, чтобы встать у него на пути, то есть я не имею в виду, — быстро поправился он, — что царевича Драгомира настолько боятся, просто ему готовы уступить.

Но а вы не думаете, что как раз это могло стать причиной? Одно дело завоевать внимание девушки, совсем другое забыть о заинтересованности в этом царевича. Может, какой-то из учеников пошел на это из страха?

Мужчина на минуту задумался.

Вы знаете, у нас такие вопросы решаются. Пару лет назад еще одной нашей молодой преподавательнице двое ребят просто не давали прохода, но мы их вызвали, поговорили с ними и они стали вести себя более сдержано. Молодежь ведь сложно винить за бурное проявление эмоций, но достучаться до них можно.

И все-таки девушку кто-то похитил, и моя задача найти ее похитителя или похитителей. Скажите, вы можете предоставить мне список с адресами тех, кто не пришел сегодня на занятия?

Да, да, конечно.

Сколько времени вам понадобится на сбор информации?

Думаю, не менее часа.

Отлично, тогда я бы пока осмотрела кабинет Анны и поговорила с ее учениками.

Хорошо, это можно организовать.

Директор поручил секретарю проводить госпожу следователя в кабинет, где Анна проводила занятия по своему предмету, сам он отправился по руководителям групп, чтобы собрать сведения об отсутствующих учениках. Класс Анны находился на втором этаже, окна его выходили на внешний двор. Внутри все было чисто и аккуратно, никаких бумаг на столе, скамьи задвинуты, пол вымыт.

Сегодня сюда никто не заходил, уборщица все убрала с вечера и закрыла кабинет, — объясняла секретарь.

У уборщицы есть ключ?

Нет, что вы! Все ключи хранятся на вахте. Всего есть три экземпляра, один на вахте, второй у преподавателя, третий у директора.

Понятно.

Рогнеда подошла к столу Анны и попыталась открыть один из ящичков — тщетно, он был закрыт, секретарь тут же поспешила объяснить.

Ключи от стола есть у преподавателя и запасной экземпляр у директора.

Будьте добры, принесите запасные ключи.

Хорошо, одну минуту!

Секретарь со всех ног умчалась обратно, а Рогнеда неторопливо прошлась по кабинету, открыла задние шкафы, один из них был для одежды — о чем говорили две вешалки на единственной верхней металлической перекладине — в остальных лежали книги, папки, тетради. Одну из стопок тетрадей Рогнеда решила проверить, она достала три верхних тетради, но они оказались пустыми, с чистыми листами. В двух папках хранились карточки с заданиями и вопросами, краткие сведения из жизни философов и их наиболее известные изречения. Рогнеда снова подошла к столу, тем временем вернулась и секретарь с ключами, желая помочь, девушка сама стала открывать ящички. Внутри оказалось много бумаг, по большей части тетради учеников, все аккуратно сложено. Рогнеда достала первую попавшуюся стопку тетрадей и стала листать — ничего, ничего такого, что могло бы уличить кого-то из учеников в излишнем внимании к Анне: на страницах были только записи, конспекты и тезисы, оценки и никаких замечаний на полях или любовных приписок. Конечно, это были только несколько тетрадей. Рогнеда потянулась за следующей тетрадкой, когда в дверь постучали. Обе женщины повернулись на звук, а в кабинет меж тем заглянул паренек. Несколько удивленный присутствием женщины в черно-голубой форме управления правопорядком, а также секретаря у стола госпожи Анны, он спросил.

Простите, я думал, госпожа Анна пришла, а вы не знаете, где она?

Заходи, — пригласила его Рогнеда вместо ответа на конкретный вопрос. — Ты ищешь госпожу Анну?

Да, у нас экзамен сегодня, я хотел предупредить, что мне нужно уйти и я смогу подойти только к пяти часам, я хотел попросить, чтобы меня подождали.

И куда ты уходишь сегодня?

Паренек смутился. Может, зря он назвал причину своего визита?

У меня сестренка маленькая, не с кем оставить.

Понятно. Как тебя зовут?

Радмил.

Радмил, я из городского управления правопорядком, впрочем, ты, верно, уже определил это по моей форме. Я не случайно здесь: сегодня ночью Анну Гарадину похитили. Скажи, у тебя есть мысли, кто бы это мог сделать?

Похитили?! — изумился паренек. — Нет, не знаю, она всем нравится. Да и зачем кому-то похищать ее?

Это мы как раз пытаемся выяснить. Скажи, Радмил, кому-то из учеников она могла больше, чем просто нравиться?

Молодой человек покраснел и немного смутился.

Да, многим, но зачем же из-за этого похищать человека?

Может, затем, чтобы рассказать о своих чувствах?

Парень задумался.

У нас был один такой случай, Бравлин признался ей в любви в стихах и сдал их вместо контрольной, но она поставила ему двойку за знания и пятерку за умение выражать свои мысли красиво, а потом к нам приезжал его высочество Драгомир, и… все поняли, что у госпожи Анны уже есть избранник. Они красивая пара, и мы искренне рады за госпожу Анну.

Как мило с вашей стороны, — со скользкой улыбочкой ответила Рогнеда, а как Бравлин отреагировал на решение Анны?

Нормально, да он уже нашел себе девчонку из параллельной группы.

Спасибо, Радмил, ты мне очень помог, а пока можешь идти к сестренке, экзамена сегодня все равно не будет.

Молодой человек кивнул и уже хотел уходить, но не мог не сказать.

Найдите госпожу Анну, если надо ребята весь город прочешут, вы только скажите!

Я ценю твое желание помочь и буду иметь его в виду, но пока мы будем справляться собственными силами.

Радмил понимающе кивнул. Прошло чуть больше часа, пока директор училища собирал сведения об отсутствующих учениках, еще пятнадцать минут он искал госпожу Рогнеду, которая отправилась по кабинетам, расспрашивать и более детально выяснять отношения к Анне учеников и других преподавателей.

Вот список тех, кто сегодня не пришел на занятия, с адресами, как вы и просили.

Рогнеда взяла листок. Три девушки и два молодых человека, напротив фамилии одного из них значилось — болеет уже вторую неделю.

Спасибо, — поблагодарила его Рогнеда.

Она передала листок с адресом оставшегося молодого человека стражнику, пришедшему вместе с ней и уже второй час скучающему на площадке перед училищем, и поручила ему проверить причины отсутствия ученика. Сама же она вернулась к опросу учащихся.

Дело уже шло к вечеру, когда Рогнеда, опросив ряд учеников и всех преподавателей, осмотрев все вещи, хранящиеся в столе Анны, не нашла ничего, что могло бы навести ее на след похитителей. Паренек, который не пришел утром на занятия, заболел, в чем клялась его бабушка, впрочем, сам внешний вид молодого человека и высокая температура говорили за себя. Во втором училище невышедших на занятия было пятеро, но выяснилось, что все они накануне отмечали день рождения одного из ребят в кафе Белая лошадка, и утром просто физически не смогли пойти в училище, так увлеченно они праздновали.

Вителлий тем временем посещал одного знакомого Анны за другим, но никто не смог сообщить ему ничего стоящего, повергая пожилого руководителя библиотеки в отчаяние.

Пообедав, Дан и Амалия, практически ничего не взяв с собой, вылетели в Рувир, однако уже на подлете к городу, Дан попросил Баруну развернуться.

В чем дело? — недоуменно спросила Амалия.

Надо вернуться, в Наветреном есть кое-кто, обладающий сведениями об Анне. Видишь ли, Гедовин поведала, что они уже успели вляпаться в неприятности.

Что случилось?

Все обошлось, не переживай, но это ж надо так! Бедолаги! Только от дома отошли и нате вам, мне их просто жалко!

Да что случилось-то?

Он пересказал ей то, что сообщила ему Гедовин.

Я попросил их прийти в Наветреный, будем надеяться, что успеем поговорить с царицей теней до Драгомира.

Что еще за царица теней? Откуда она взялась?

Странно то, что ее не было после первой и единственной царицы теней Камеи, она жила еще во времена Радомира Громова.

Но как, откуда она знает, что те люди обладали какой-то информацией, касающейся Анны?

Видишь ли, когда царица теней порабощает человека, то она как бы забирает себе его естество, при этом она видит, читает его последние мысли. Видимо те люди думали о своем задании.

А это не вредно? Я имею в виду, с Модестом все в порядке?

Да, вполне.

Через час они приземлились в Наветреном на специально оборудованной площадке, такие появились в каждом более или менее крупном населенном пункте. Местные служащие сразу же стали предлагать птице рокха всяческие угощения, а ее пассажирам предоставили служебный экипаж.

Не смотря на небольшую численность жителей поселок Наветреный напоминал маленький город: в нем были почти все представительства основных государственных структур, свой лекарь-волшебник и даже маленький, но известный на всю Истмирру музей кружева.

Ни разу там не была, — призналась Амалия, когда они проезжали мимо двухэтажного здания с затейливым фасадом, рисующим различные виды кружевного плетения.

А что это?

Амалия легонько ткнула его локтем под ребра.

Это музей кружева, неуч!

Ау! Ладно, я запомню!

Экипаж у них был полуоткрытым, поэтому сидящий впереди них извозчик с недоумением повернулся к ним, но тут же смущенно ответ взгляд. Он всегда считал, что властитель магии — не совсем человек и стоит как бы на ступень выше, но чтобы он вот так по-простецки общался с женой, это выглядело для мужчины как-то странно.

Как ты общаешься с властителем магии?! — с наигранным возмущением спросил ее Данислав на древнем языке.

Не зазнавайся!

Через несколько минут они, поблагодарив извозчика, направились к дверям местного отделения МСКМ. И опять, все такое маленькое, но аккуратное и строгое. Попавшийся им в дверях служащий, увидев гостей, побледнел и сделал шаг назад.

Госпожа Розина, — поприветствовал он сначала свою начальницу и низко ей поклонился. — Господин Ингоев.

Здравствуй, — Амалия выступила вперед, — проводи нас пожалуйста к начальнику подразделения.

А его в данный момент нет, он поехал на происшествие.

Хорошо, тогда проводи нас к задержанной в лесу теней женщине.

Да, конечно, идемте.

К великому удивлению Амалии царица теней оказалось совсем еще юной девушкой, она даже засомневалась, достигла ли та совершеннолетия. С момента ее пребывания здесь прошло чуть больше часа, за это время в девушке поубавилось гордости и некоторой спеси, сейчас она выглядела растерянным ребенком, до которого только дошло: шалость не окажется безнаказанной. А надетые на нее сотрудниками МСКМ антимагические браслеты лишили ее едва ли не самого главного в жизни: ощущения своей силы. Когда-то Северина не понимала, почему, чувствуя в себе особую силу, она не может использовать ее как другие волшебники, но потом она смогла найти себя. И вот найденное, обретенное ею счастье забрали, лишив возможности попасть в то единственное место, где она чувствовала себя сильной, самодостаточной и независимой.

Увидев вошедших к ней посетителей, девушка сжалась в комок. Она сразу обратила внимание на серебряные волосы Данислава, значит, вот он, властитель магии, собственной персоной. А эта женщина, кто она? Дан остался стоять у стены, а Амалия села по правую руку от него на скамью, поставленную вдоль стены, Северина сидела на кровати на противоположном конце помещения, если смотреть по диагонали.

Здравствуй, Северина, меня зовут Амалия, — заговорила первой молодая женщина. — Нам стало известно, что ты обладаешь некими сведениями об Анне Гарадиной, которой сейчас угрожает опасность. Я прошу тебя помочь этой девушке и рассказать нам все, что ты знаешь.

Северина долго молчала, опустив голову, но Амалия терпеливо ждала. Наконец, подняв голову, девушка посмотрела сначала на Амалию, потом на Данислава.

Что со мной будет?

Пока я не закрыл проход в Пограничный мир над Лесом теней, походишь с браслетами и, если согласишься помочь нам, то сможешь ходить с ними за пределами камеры.

Закроете проход, — оторопело произнесла девушка, вновь опустив голову, она ушла в себя.

Северина, — воззвала к ней Амалия, — ты должна понимать, что ты поступила плохо, ты отнимала жизни у людей, которые имели несчастье пройти мимо входа в Пограничный мир, но ты еще очень молода, у тебя есть время осознать свою вину, одуматься и начать праведную жизнь. Я не прошу тебя становиться святой, нет, этого никто из нас не может добиться, я лишь прошу тебя помочь там, где от тебя это зависит. Скажи, что ты знаешь об Анне?

Девушка упорно молчала, кусая губы и теребя пальцы рук, она по-прежнему сидела, низко опустив голову. Внимательнее разглядев ее, Амалия пришла к выводу, что девушка вряд ли когда-то подстригала волосы, о чем говорили неровные, явно секущиеся концы, что одежда ей велика и даже не смотря на скорее всего наложенные заклятия, ткань все равно поизносилась и в некоторых местах протерлась.

Может, с ней лучше поговорить Драгомиру, который будет здесь с минуты на минуту, — предложил Дан, но Амалия с укором посмотрела на него. — Что? Я лично думаю, что сдерживать его не надо.

Драгомир — благоразумный молодой человек, — возразила Амалия, — не думаю, что он будет выбивать из Северины показания.

Девушка вздрогнула и вскинула голову.

Но заключенных ведь не бьют!

Дан пожал плечами.

Заключенных нет, а драки могут происходить, и даже маленькая девочка может поколотить царицу теней.

Он шутит, Северина, — вмешалась Амалия, — никто не собирается тебя бить, хотя ни я, ни мой муж не скажем тебе спасибо за то, что пришлось пережить нашей дочери.

Последняя краска сошла с лица Северины, трясущимися губами она пролепетала.

Я ничего ей не сделала! Клянусь!

Мы знаем, и вообще-то не хотим угрожать тебе, поэтому успокойся. Мы лишь хотим, чтобы ты поняла, что вела себя неправильно.

Девушка виновато опустила глаза и тихо ответила.

На самом деле я мало знаю. Только то, что те двое мужчин шли в Рувир для того, чтобы похитить Анну Гарадину по приказу одного важного господина. Они не знали его имени, это знал только их начальник.

А откуда эти люди? — уточнила Амалия. — Ты можешь сказать?

Они наемники один из Гриальша, второй из Истмирры, их наняли потому — они так предполагали — что они знали Рувир. И еще они думали о своих домах, где выросли, когда я порабощала их. Если надо, я могу назвать их имена, возможно, это вам поможет, потому что именно эти люди погибли, когда ваша дочь набросилась на меня.

Возможно, поможет. Сейчас важна любая информация, способная дать ключ к пониманию того, кто мог нанять тех людей и кому понадобилось похищать Анну. Спасибо тебе, что рассказала нам. А теперь скажи, сколько тебе лет?

Мне… Я несколько лет назад нашла свой дом, сколько точно времени прошло, не могу сказать, тогда мне было одиннадцать.

Сейчас седьмой год нового времени.

Я нашла свой дом в конце первого года.

У тебя есть дом, Северина? Я имею в виду нормальный дом в этом мире?

Я туда не вернусь, — мрачноватым голосом ответила девушка. — К тому же там меня никто не ждет, все там, наверняка были счастливы, когда я ушла. И, если вы захотите насильно отправить меня к ним, то лучше оставьте меня в камере!

Как ты нашла вход в Пограничный мир? — спросил ее Данислав.

Я чувствовала его и когда ушла из дома, то направилась к нему, я знала, куда идти. Я открыла вход в мой мир, в то место, где я обрела себя. Там у меня были сила и власть, а что у меня есть теперь? — с горечью в голосе спросила девушка и со слезами на глазах посмотрела на властителя магии. — Ничего!

Это не так, Северина, — как можно мягче ответил он. — У тебя впереди вся жизнь и только от тебя зависит, будешь ли ты жить в отголосках прошлого или примешь настоящее и начнешь строить свое новое будущее.

Вам легко говорить! — обиженно произнесла девушка. — Вы — властитель магии, весь мир преклоняется перед вами, у вас есть все: богатства, власть, слуги, а что остается мне?

Северина не выдержала и заплакала, Дан подошел к ней и положил руки на ее вздрагивающие плечи.

Ты еще совсем девочка, Северина. Пойми, власть — это не какая-то игрушка, призванная тешить самолюбие, власть — это большая ответственность и куча обязательств. Даже самому злостному тирану приходится думать об определенном порядке, иначе он не сможет удержать людей в подчинении. А в моем случае власть — это не просто список обязанностей, это огромная, тяжелая ноша, но я готов нести ее, потому что это нужно для сохранения нашего мира, а ради чего ты порабощала ни в чем неповинных людей? Ради утехи, потакания своего самолюбия? Я царица теней, трепещите передо мной! Ну, может, еще какое-то время тебя бы это забавляло, а потом, чтобы ты придумала потом? Заставила бы своих слуг, лишенных всяких прав, строить дворец в твою честь, а потом начать завоевание Пограничного мира, а за ним и Реального?

Девушка затрясла головой.

Нет, я ничего такого не думала!

Но и определенного мнения о своем будущем не имела, признайся.

Девушка шмыгнула носом и промолчала.

Шестнадцать тебе есть, завтра пойдешь в местный комитет по правам несовершеннолетних и встанешь на учет.

Но отсюда меня могут выгнать.

Все зависит от тебя.

Дан, — возразила ему Амалия. — я думаю, она права, здесь к ней могут относиться предвзято. Может, ей обосноваться там, где много народа и она не будет так заметна? Например, в Чудограде? Работы там много, дело ей найдется.

Вопрос, захочет ли она работать, — ответил Дан и чуть наклонился вперед, мельком взглянув на него, Северина еле слышно ответила.

Я умею работать. У себя дома я сама убиралась, сама стирала себе одежду и готовила еду.

Северина пока еще не понимала: хорошо это или плохо, но такой вариант давал ей возможность пожить в этом мире, узнать что-то новое, и возможно, найти дом и здесь, среди людей, и даже научиться с ними общаться и ладить.

Пойдем, — сказала Амалия, вставая, — напишешь имена и адреса тех людей, а потом мы тебя отведем в местный комитет. И да, надо будет сказать, чтобы тебе подобрали более житейскую одежду, не то, чтобы она плохая, просто она тебе велика и сейчас так не одеваются, да и ткань совсем проносилась.

Они вышли в коридор, но не успели дойти до первого поворота, как навстречу им вышли Драгомир и Гедовин, следом шли Модест и Дамира.

Здравствуйте, горе-странники, — с сочувствием сказал Данислав, — никак нам не расстаться сегодня! — поймав пристальный взгляд всех четверых, устремленный на Северину, он поспешил их заверить. — Все в порядке, Северина нам все рассказала, потому советую вам пристроить лошадей и найти еще одну птицу рокха, а лучше двух, мы летим в Рувир. Одно маленькое условие, не улетайте без нас, если вдруг первыми придете на площадку. Договорились?

В первую очередь он говорил это Драгомиру и сейчас внимательно посмотрел на молодого человека, тот глубоко вздохнул.

Хорошо.

Он едва сдержался, чтобы не спросить, что Северине известно об Анне, но все-таки сдержался и проявил внешнюю холодность. Он, Гедовин и Модест пошли обратно к выходу, а Дамиру поманила к себе Амалия. Та быстро проскользнула между ребятами и, взяв мать за руку, прислонила к ней голову. Амалия погладила ее по волосам, но не преминула заметить.

Пожалуйста, впредь не убегай тайком. Ты могла хотя бы сообщить, я ведь изначально не была против, ты могла оставить записку, могла с кем-то передать, но это, это недопустимое поведение. Или ты хочешь, чтобы за тобой опять приглядывала няня?

Нет, я уже большая! — запротестовала девочка. — И даю слово, что больше так не убегу, по-тихому.

Амалия улыбнулась.

Хорошо, надеюсь на твое благоразумие.

Северина внимательно наблюдала за ними, в душе чувствуя, как рождаются в ней зависть и обида, грусть, ведь у нее никогда такого не было, ее мать умерла, когда она была совсем маленькой, она даже не помнила ее. Возможно, мать была ласкова с ней, во всяком случае ей хотелось так думать, но только не те «драгоценные» родственники, которым ее отдали на воспитание. Сейчас, глядя на Дамиру, Северину едва сдержалась, чтобы не заплакать.