Лед. Рвущая грани

Глава 5. Жизнь за фасадом

Дарья

Цветущие старые липы пахли просто невероятно. Я прикрыла глаза, вдыхая как можно глубже неповторимый сладковатый аромат. Мне казалось, я бы вечность могла просидеть здесь – на облезлой лавке, в липовом парке, в самом центре города. Это место было своеобразным убежищем для моей души. Я приходила сюда каждый раз, когда не могла разобраться в себе или когда разбиралась слишком хорошо, чтобы понять, что моя жизнь в шестнадцать лет уже повернула куда-то не туда. Сейчас был именно тот случай.

Я сидела, взобравшись на лавку с ногами, положив подбородок на колени, и смотрела, как упитанные голуби выискивают крошки на выщербленном асфальте. Отчаяние захлестывало меня, то накрывало с головой, то позволяло глотнуть немного воздуха, чтобы после сразу же окатить новой волной тревоги, погрузить под воду. Женщина, с которой я жила (бабушкой я ее никогда не называла), сообщила мне, что следующие два года до своего совершеннолетия я проведу в интернате. Я слишком своенравная и взбалмошная, говорила она, и ее бедные нервные клетки уже слишком нервные, чтобы меня терпеть. Хотя, если быть честными, то они никогда у нее не были спокойными.

Мои родители погибли уже давно, причем смерть их была предсказуемой: мать умерла от передозировки запрещенных веществ, отец ушел следом за ней: что-то не поделил с кем-то важным в тюрьме. Я была совсем маленькой, и толком не помню ни одного из них. Только какие-то не связанные между собой обрывки воспоминаний всплывали периодически в моем сознании. Но нельзя сказать, что я дорожила ими. Скорее, наоборот – гнала их прочь. Женщина, с которой я жила, напротив, лелеяла память о родственниках, подпитывая ею ненависть ко мне. И я даже могла ее оправдать за все побои и унижения – она ведь видела во мне их, людей, которые покрыли ее, тогда еще не седую голову позором. Но ее идея с детским домом просто выбила из меня весь воздух. Несмотря на отвратительную атмосферу дома, у меня были друзья, была школа, в которой я училась практически на отлично. Мне этого хватало, чтобы быть счастливой. А теперь женщина, с которой я жила, хотела лишить меня и этого!

Обида сдавила грудь так сильно, словно кто-то жестокий положил мне прямо на сердце тяжелый камень. Голуби стали смазанными, а тротуар удивительным образом выровнялся, приобретая неведомую ранее привлекательность. Я всхлипнула и совсем не как взрослая вытерла нос рукой.

– Однажды я оказался в Ливерпуле, – голос рядом прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула, краснея от стыда за детское поведение. – Так вот, там на берегу я увидел прекрасное здание. Оно называется Ройал Лайвер Билдинг. Оно казалось мне самым величественным и прекрасным из того, что я видел в жизни, и я подумал, что в этом дворце должен жить Бог. Я принял Ройал Лайвер Билдинг за церковь, а оказалось, что это всего лишь офисное здание с красивым фасадом.

Молодой человек замолчал, глядя куда-то вдаль. Я, глядя на него в упор, ждала продолжения истории. Внешность его мне показалась удивительно привлекательной: смоляные волосы, закинутые назад, прямой тонкий нос, впалые щеки, полуприкрытые темные глаза под пушистыми ресницами, изогнутые черные брови… За свои шестнадцать лет красивее мужчины я не видела. Даже в кино.

Совсем некстати я шмыгнула носом, и парень, будто бы очнувшись от созерцания своей собственной души, повернулся ко мне.

– От своей ограниченности я принял что-то мелкое и обыденное, за что-то более серьезное, масштабное и важное, – его глаза завораживали. – Подумай, может быть, и у тебя сейчас так же? Я не хочу, конечно, сказать, что ты ограниченная, но, знаешь, может быть, сейчас ты тоже видишь лишь фасад?

Он улыбнулся, от чего на щеках появились милые ямочки, и я невольно улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Кирилл, – он протянул мне руку, и я, не задумываясь, вложила в нее свою.

– А меня Даша.

…Я проснулась раньше, чем когда-либо за последние лет семь. Не открывая глаз, я потянулась рукой к телефону, желая выключить будильник, пока он не начал звонить и не разбудил Кирилла. Но телефона не оказалось на месте. Как и тумбочки, Кирилла и всего моего привычного мира.

Осознание происходящего было похоже на погружение в ледяную воду, когда сначала заходишь медленно и осторожно, чтобы холод случайно не сковал лишнего сантиметра разогретого тела, а потом задерживаешь дыхание и ныряешь с головой, не думая.

Я тоскливо обвела взглядом выделенную мне комнату. Все было не моим – деревянная кровать с пологом грязно-серого цвета, колючее шерстяное покрывало, простынь из ткани, больше всего напоминающей невыбеленный лен, жесткая подушка, таз с водой в углу на полу… На единственном стуле поднос с так и не тронутым ужином, который вчера поздней ночью, дико извиняясь, принес Эндор. Судя по всему, он благополучно забыл о моих пищевых потребностях. А потом спохватился. Я не обижалась. Кусок в горло не лез, и я так и не смогла заставить себя съесть хоть что-нибудь. Зато выпила почти всю принесенную мальчишкой воду, и теперь физиологические потребности мотивировали меня на поиски санузла. Подобие туалета нашлось за загородкой из половин бревен, поставленных вертикально. И на том спасибо.

Золотые утренние лучи еще совсем робко заглядывали в мрачную каменную коробку, которую кто-то ради смеха назвал комнатой. Постепенно солнце, поднимаясь из-за леса, рассыпало их совсем как то, знакомое мне. Теперь, когда две луны чужого мира ушли с небосклона, мне стало легче, свободнее, все проблемы показались решаемыми и не стоящими переживаний. В своем мире я каждое утро говорила себе, что у меня все получится, как бы ни сложился день, я со всем справлюсь. В этом мире я не собиралась изменять своим традициям.

Я не знала, принесут ли мне завтрак, поэтому решила не пренебрегать остывшим ужином.

Кормили здесь… примитивно. Кусок жареного мяса, кусок сыра, какие-то неизвестные мне овощи, подозрительно напоминающие ненавистную брокколи и половина обычной луковицы. Мда… Если они здесь вот так лук едят, представляю, какой аромат витает в людных комнатах. Хотя от Айсайара я никакого неприятного запаха не почуяла, несмотря на то, что точно помнила – он дотрагивался до моих губ. Я поморщилась.

Странный парень, думала я, жуя подветренное мясо. Странный даже для другого мира. Но, что скрывать, не лишен харизмы, которая хочешь-не хочешь, а располагает к себе.

Когда в дверь постучали, я умывалась ледяной водой из таза.

– Войдите! – крикнула я, вспомнив, что, пребывая вчера в растрепанных чувствах, я даже не подумала запереть дверь.

– Ты готова? – голова Эндора просунулась между косяком и дверью, и взирала на меня крайне возбужденными глазами.

– Да, почти.

Он начал пританцовывать в двери, что еще больше укрепило меня в мысли, что ему что-то очень от меня нужно, но поторопить меня он по неведомой мне причине не хочет. Стесняется, наверное. Я снова почувствовала себя, как в детстве, когда мой друг Коля звал меня на какие-нибудь проказы. Обычно у него с периодичностью в неделю возникали гениальные мысли на тему: «Как сломать себе шею, уничтожив при этом как можно больше окружающих предметов». Появившаяся внутри Коли идея не могла спокойно ждать своего осуществления. Она будто бы свербела, заставляя юного гения биться в нетерпении.

И вот сейчас отрок из другого мира вел себя ровно так же, как и подросток из мира моего. Осознание этого презабавного факта удивительным образом сделало меня чуточку спокойнее. Настолько, что я даже стала способна на шутки.

– Эндор, у тебя все хорошо? – решила поинтересоваться я, исподтишка глядя на мальчишку. – Со стороны кажется, что ты заболел. И, похоже, знакомой всем болезнью. Тебе не нужно посетить уборную?

– Зачем? – мальчик остановился с открытым ртом, обдумывая информацию, а потом резко скривился, понимая, что именно я имею в виду. – Ну тебя! Я здоров, а вот ты, судя по всему, головой занедужила.

– С чего бы? – удивилась я. – Хотя, учитывая то, что мне мерещится, будто я попала в другой мир…

– Ой, – отмахнулся мальчик. – Собирайся быстрее!

– А куда мы, собственно, так торопимся? – недоумевала я.

Эндор взглянул на меня, как на умалишенную.

– Тебе что, совсем не интересно, какую ты Силу получишь? Она же сегодня должна проявиться!

– Нет, мне не интересно.

Мне интересно вернуться домой поскорее, подумала я.

Судя по выражению лица, мой ответ расценивался мальчишкой как крамольный. Он не понимал, как можно не желать стать хоть немного могущественней, чем сейчас. Хотя, если рассматривать это с такой точки зрения… Как бы ни хотелось, я не могла сказать, что являюсь человеком, лишенным амбиций. Наверное, все дело в том, что в детстве мне слишком часто говорили, что я ни на что не способна. Как там говорят психологи? Все проблемы из детства? Да, так и есть. Мне действительно часто требовалось что-то доказывать и зачастую самой себе. Однако в этом случае пасовали даже мои амбиции, поэтому единственный мой интерес к собственным способностям заключался в том, что я мечтала, что бы это было что-то такое, что не могло бы меня убить.

– Ты невыносима, – вынес свой вердикт мальчишка.

– Вероятно, – улыбнулась я, выходя вслед за ним из комнаты.

Прежде, чем закрыть дверь я оглянулась и сделала то, что делала каждое утро, убегая в офис.

– Пока, – шепнула я в пустоту комнаты, надеясь, что в другом мире Кирилл услышит меня.

– С кем ты говоришь? – Эндор подозрительно покосился на меня.

– Ни с кем, – буркнула я. – Пойдем уже.

Глупый утренний ритуал окончательно испортил мое настроение. Зря я так сделала. Лучше всего пока вообще абстрагироваться от всего, представить, что ничего сверхъестественного со мной не происходило, что меня не ищет Кирилл, теряя голову от беспокойства. Где-то там…

Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Плохо дело. Резкие перепады настроения в моем случае говорят о том, что я на грани нервного срыва.

– Потерпи немного, – Эндор сочувственно сжал мое плечо. – Эсма поможет.

Я кивнула, смахивая слезы, втайне надеясь, что Эндор не станет развивать тему моей повышенной слезливости. Мальчик оказался на редкость тактичным.

На нашем пути так и не встретилось ни одного местного жителя, и я была этому крайне рада – не хотелось сейчас ни с кем знакомиться, как и не хотелось, чтобы кто-то видел меня в таком нестабильном состоянии. Женщина, с которой я жила, часто говорила, что мои слезы никому не нужны, и несмотря на трудности нашего с ней общения, эту науку я запомнила и была с ней полностью согласна.

Мы спустились по четырем лестницам и прошли с десять коридоров различной ширины и высоты. Если бы я осталась одна, то точно бы не нашла дороги обратно. Наконец мы вышли во двор замка, стоящего буквой «П». Это даже был не двор, а скорее луг, который затесался между монолитными стенами старинного строения. На лугу росли незнакомые мне, но такие ароматные травы, что я сразу почувствовала себя в некотором уединении с природой, которая щедро позволяет мне вдыхать эти чудные запахи. Через сотни две шагов луг врезался в стену могучих деревьев, больше всего похожих на наши хвойные. Не знаю, что повлияло на мои чувства в тот момент, но, взглянув на темную полосу, маячившую впереди, я вдруг подумала, что именно этот лес, а не седовласый проводник через миры, навсегда изменит мою жизнь.