Ледяная магия

Глава 1

Верно говорят, беду ничего не предвещает. Вот и я спокойно заперла лавку, собираясь на ежегодный праздник в честь перемены зимы на весну. Он приходился на следующий день после долгой ночи. По легенде считалось, что тех, кто ее пережил, ожидало счастье. Многие суеверия, конечно, врут, но это недалеко от истины. Именно в самую темную ночь в году открывались врата в Нижние миры, просыпались уснувшие мертвецы, обретали особую силу магические предметы. Недаром усиленные патрули дежурили возле мест силы: они знали, куда потянется загробная братия. К счастью, до моего источника пока не добрались ни люди, ни нежить. Я обнаружила его совершенно случайно, когда гуляла по лесу, хотя какие случайности могут быть в жизни ведьмы?

Мороз щипал за щеки, рисовал на стеклах замысловатые узоры. Иногда, когда не могла заснуть, спорила с ним в умении укрощать застывшую воду. Моя магия ледяная, темная. Ведьмы, подобные мне, рождаются редко, но, если развивают дар, находят постоянный сильный источник, способны уничтожить деревню за одно дуновение.

– Доброго утра, Клэр!

Обернулась на знакомый звонкий голос и помахала подавальщице из соседской таверны. Мы часто болтали с ней в предрассветных сумерках, когда посетители расходились, а хозяин с поваром еще не встали. Хорошая она, светлая, совсем девочка. Тайком следила, чтобы никто не причинил Рае зла, не раз кидала под ноги подвыпившим гостям ледяную дорожку. Улыбчивая рыжая девчонка, разумеется, не догадывалась, что общается с ведьмой, но подмечала, когда я захожу выпить взвару с лимонным пирогом, в таверне сразу становится тише, спокойнее.

Помахала Рае в ответ и, повернув ключ в замке, накинула капюшон. В отличие от местных женщин платков и головных уборов я не носила: не мерзла. И перчатки бы в погожие дни не надевала, не причинит холод вреда, но старалась чересчур не выделяться. Для всех я юная вдова, сбежавшая от горя из столицы в небольшой торговый городок. На самом деле родилась я в другой части империи, в доме сельской травницы. Отца никогда не видела. Мама говорила, он на ней не женился, пожил немного и сгинул. Через восемь месяцев на свет появилась я и жила себе спокойно, пока в семь лет не проступили на руках ледяные узоры. Помню, мать всю ночь проплакала, а наутро увезла в большой город. Добирались туда долго, на перекладных, ночевали где попало, питались впроголодь. Мама оставила меня на постоялом дворе, а сама пропала на сутки. Грешным делом, я подумала: бросила. Вернувшись, она не сказала ни слова. Потом, уже став взрослой, решила, мама ездила к тому самому «случайному отцу», от которого мне досталась магия.

В Перекопе я обосновалась три года назад, как закончила учебу. Мама хотела, чтобы я стала кружевницей: больно хорошо, как живые, у меня выходили узоры. С таким наказом она отпустила в Махал, славившийся мастерицами на всю империю, только непутевая дочь постучалась совсем в другие двери. Зато теперь я умела считать и неплохо устроилась в свои неполные двадцать три. Аптечное дело прибыльное, заодно нашла применение опасному дару.

Проверив окна, не заберется ли кто, поправила щекотавшую шею русую косу и зашагала на звуки музыки. Мы, ледяные ведьмы, всегда блондинки, а глаза – как зимняя стужа, либо голубые, либо серые. Мне достались вторые. Откуда столько о ведьмах знаю? Так во время учебы пропадала в публичной библиотеке, восполняя пробелы в образовании.

День выдался изумительный, такой, какой я любила, настоящий зимний, чтобы и мороз, и солнце, и снег искрился. Его в логах нанесло по пояс, не растает до весны. Белоснежный, сущее серебро! Ребятишки с радостными визгами возились у дворов, лепили снежных баб. Малышня постарше играла в снежки. Запыхавшаяся, розовощекая, она излучила здоровье и молодость. И пусть, чем меньше у меня посетителей, тем лучше. В отличие от многих алчных аптекарей я предпочитала как можно реже толочь порошки и готовить пилюли.

По воздуху долетел запах свежей выпечки. Задумавшись, остановилась. Не зайти ли в чайную? Если матушка Арина испекла те самые «улитки» с кленовым сиропом, не успокоюсь, пока не съем целую дюжину. Так что лучше не надо, береги фигуру, Клэр.

Краем глаза уловила новое лицо и нахмурилась.

Он стоял возле лавки портного и пристально наблюдал за мной. Судя по одежде, не местный, у нас в пальто долго не проходишь, в почете куртки да дохи.

Надвинув капюшон на лицо, переулком вышла на соседнюю улицу, оттуда – на Ратушную площадь. Хотя незнакомец давно остался позади, спину до сих пор сверлил его взгляд, недобрый, колючий. На мгновение екнуло сердце: неужели выследили, неужели поняли? Быстро отогнала глупое предположение. Какое дело инквизиции до скромной аптекарши? Я лечила по старинке, чары в микстуры не вплетала, вязь на руке тоже никому в глаза не бросалась, да и не заметишь ее днем, только при лунном свете или сильном волнении. Словно два морозных узора переплелись, плотно обхватили запястье. Спрятать несложно, можно даже любовника завести. Я и вовсе сторонилась мужчин, справедливо полагая, безопасность дороже минутного наслаждения. Да и пришел и ушел – это не для меня, а мужей у ледяных ведьм не бывает, не созданы мы для семьи.

Ратушная площадь преобразилась за считанные часы. Еще вчера тут лежали штабеля досок, а теперь соорудили помост для скоморохов, огородили площадку для танцев. На соседней Торговой площади гуляла ярмарка. Мастера и купцы со всей округи привезли лучшие товары, заманивали горячим сбитнем, сладкими жареными орехами, серебром, пушистыми мехами.

Перекоп – город не большой и не маленький, в самый раз. Тут и шумно, и спокойно одновременно, камерный мирок, где тем не менее косо не смотрят на одиноких женщин. Конечно, мужчины пробовали ухаживать, свататься. Для порядка ходила на свидания, но кольца ни одного не приняла. Не могу, мол, еще жива память о супруге.

Выкинув из головы странного незнакомца – вдруг просто приглянулась, приезжие часто считают, будто в праве пялиться на женщин, – сбавила шаг и свернула к штакетнику вокруг площадки для танцев. Там уже вовсю надрывались музыканты, утрамбовывали снег несколько пар. Улыбнулась им и двинулась дальше. Нужно взглянуть на чучело Мары, местной злой ведьмы, которое ежегодно сжигали в честь будущей весны. В этом году колдунья выдалась на редкость страшной и уродливой, даже меня проняло. Кривой рот, белые пакли волос, два кривых зубами и узенькие красные глазки. Одели Мару во все черное – она ведь олицетворяла бесконечную ночь.

Дальше ноги понесли на ярмарку. Я бродила среди рядов, пила сбитень из деревянной кружки, приценивалась то к одному, то ко второму. Смотрела не с праздным интересом: давно хотела прикупить ткани на платье и разжиться серебряным браслетом. Последний планировала заговорить. Пусть сейчас в моей жизни все спокойно, всякое может случится. В итоге нашла один. Он плотно облегал руку и защелкивался с помощью скрытой пружины. Состаренное серебро добавляло шарму, а неумело, неправильно выведенные руны отвели бы подозрения у излишне внимательных людей. Ни одна уважающая себя ведьма не нанесет такие на оберег. Только моя защита иная, глазу не видимая – тончайшая ледяная корочка. В нее и вплету нужные слова. Одно плохо – цена. Как ни торговалась, кузнец стоял на своем, не желал сбавлять. Переплачивать я не привыкла, да и доходы аптекарши невелики, не могу монетами разбрасывалась. В итоге купила колечко. Просто так, подарок на день рождения. Когда он, знала лишь я, вечно отшучивалась, когда спрашивали, когда появилась на свет. Дурная примета – назвать день, когда появилась на свет. Если собеседник – маг, он может повлиять на судьбу. Знали бы люди, избежали бы многих бед.

Второй стаканчик сбитня окончательно выветрил дурные мысли, меня потянуло танцевать. Вот и любимый рил, заводной, наполненный жизнью. Ощущала, как музыка растекается по телу, и, уступив соблазну, вернулась на Ратушную площадь. Кавалера искать не пришлось, меня быстро затащили на площадку. Закружилась, взметнулась колоколом плотная шерстяная юбка, застучали по настилу каблучки. Народные танцы простые, но энергичные, за это их любила. Пока жила в Махале, познакомилась с другими, холодными, искусственными для господ. Аптекарь даже обучил одному аристократическому танцу. Его пригласили в Ратушу на ежегодный прием для именитых горожан, жена давно умерла, дочери маленькие, сестры нет, пришлось взять меня.

Кавалер, один из офицеров местной стражи, шептал на ушко комплименты, предлагал прогуляться. Улыбалась и молчала. Зачем сразу огорчать хорошего парня, портить праздник? Алан не виноват, что в душе ведьмы – лед.

Внезапно музыка смокла. Толпа недовольно зароптала. Под ее нажимом музыканты снова взялись за инструменты, но властный голос приказал: «Прекратить!» Горожане, в том числе я, дружно обернулись к нарушителю спокойствия. Отчаянные головы, успевшие перебрать спиртного, потребовали выкинуть мужчину с площади, чтобы не мешал веселиться. Однако вряд ли у них это бы вышло: за спиной давешнего наблюдателя в сером пальто стояли гвардейцы. Я признала их по синей форме с серебряными нашивками. Не показалось, не соврало предчувствие! Гвардейцы отродясь в Перекопе не квартировали, нам хватало стражи. Она охраняла покой горожан, ловила жуликов, расследовала редкие преступления. И тут гвардейцы, целый отряд.

Сразу стало тихо, очень тихо, даже дети не кричали. Все понимали, просто так обладатели синей формы не появляются.

Извинившись, Алан побежал к своим, в оцепление. Понимаю, в любой момент страже могут отдать приказ, она обязана его тут же исполнить. Алан ведь на дежурстве, на площадку ради меня вышел. Нравилась я ему.

Не прошло и пары минут, как площадка для танцев опустела.

Затерявшись в толпе, напряженно следила за незнакомцем в пальто. Он точно не местный, порода не та. На севере все круглолицые, светлые, а этот шатен с острыми звериными чертами. Верхняя губа чуть приподнята, будто незнакомец вечно чем-то недоволен. Он явно выходец из высших сословий, если не дворянин, то из зажиточных мещан – таких за километр выдает осанка, повадки. Опять же пальто, щегольское оно, дорогое.

– Простите, что прерываю ваш праздник, – не сомневаюсь, угрызений совести шатен не испытывал, – но в городе совершено серьезное преступление, мой долг найти и покарать виновника.

Судорожно сглотнула. Какое преступление? Вроде, тихо все.

А владелец серого пальто продолжал:

– Прошлой ночью убит Анаис Клет.

Толпа дружно охнула. Начальник местной стражи! Выходит, не вернулся от тещи. Только почему он не остановился где-нибудь на ночь? Даже если не веришь в потусторонние силы, не видно ведь ничего, убиться ничего не стоит.

– Тело обнаружили на постоялом дворе в паре километров от Перекопа.

Остановился-таки, не спасло.

Крепко, но так, чтобы никто не видел, сжала кулаки. Оставалась надежда, что на Анаис погиб в пьяной драке или пал жертвой любителей желтого металла, тогда гвардейцы быстро зачистят окрестности и уедут восвояси. Только внутренний голос шептал: «По твою душу пришли, ведьма!»

– Повреждений не обнаружено, – продолжал зачитывать смертный приговор инквизитор, теперь сомнений в роде его занятий не осталось, – только небольшой кристалл льда зажат в пальцах. Само тело тоже окоченело, кровь замерзла.

«Беги, ведьма, беги!» – вопил поднявший голову страх, а я стояла, бледная, окаменевшая. Лед – это конец, разбираться не станут. Одно хорошо: обо мне пока не догадываются. Надеюсь.

– Если в деле замешана магия, к делу привлекается инквизиция. Позвольте представиться: Гордон Рэс, старший следователь Второго отдела имперской государственной службы. Прибыл порталом из Стакета.

Мир рухнул и разбился на десятки осколков. Даже не рядовой, а старший, столичный. Бежать и еще раз бежать, пока не поймал кареглазый! Только продумать все нужно, чтобы по следу не пошли, то есть не сразу, а затаиться. Я даже на вопросы инквизитора отвечу, если тот пожелает их задать. Скромная аптекарша, безусловно, знала Анаиса Клета, кто ж его не знал? Ну, пару раз чай с ним пила, сам приглашал, но не лечила, его врач пользовал. Господа ко мне вообще редко хаживали, они доверяли только обладателям дипломов. Какое дело заезжему следователю до правды?

Лишь бы только магическую стену не соорудили! Тогда все, из города не выбраться. Но, вроде, маг за плечом Гордона не маячит, выходит, портал открывал столичный, а обратно господам добираться через стационарный, в Махале. Мысленно улыбнулась. Не все плохо, живем!

Дальше последовали логичные вопросы: не слышал ли кто чего? Откуда, люди в самую темную ночь по домам сидят, а не по дорогам шатаются. Так ничего и не выяснив, старший следователь инквизиции, того самого Второго отдела, велел по возможности не покидать город и милостиво разрешил продолжить праздник. Только веселье давно улетучилось, не до танцев.

Впервые порадовалась вниманию Алана. Нужно вечерком его расспросить, страже наверняка больше расскажут. Принесу поесть, скрашу дежурство, слово за слово и выпытаю планы инквизитора.

Бочком, стараясь не попадаться на глаза старшему следователю, выбралась с площади. К счастью, господин Рэс был занят более важным делом, нежели слежка за безобидной ведьмой – беседовал со стражей. По тревоге подтянулись те, кто проводил этот день с семьей. Их недовольные жены прижимали к себе детей. Малыши, круглолицые, розовощекие, ничего не понимали, невозмутимо сосали петушки на палочке.

Ярмарка постепенно сворачивалась, все равно никто ничего не покупал. Может, рискнуть, сторговать браслет? Кузнец поворчит, но сделает скидку – лучше мало, чем совсем ничего. Покосилась на гвардейцев и решила: не стоит. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание?

Солнце светило все так же ярко, но Перекоп будто погрузился во тьму. Хмурые горожане сбивались в стайки, шептались. Хлопали двери, запирались лавки, зато подавальщицы в трактирах и тавернах едва успевали подавать жбаны с элем. Новости, как известно, лучше всего обсудить за кружечкой горячительного. Питейные заведения в провинции заменяли газеты.

Но вот и дом. Быстро глянув через плечо, не увязался ли кто, торопливо отперла замок и юркнула внутрь. Только когда лязгнул засов, почувствовала себя в относительной безопасности.

Прислонившись спиной к двери, тяжело дышала. Ладони вспотели и покрылись инеем. Нельзя так, Клэр, нужно держать магию под контролем, не позволять чувствам управлять даром.

Мне было страшно, даже когда, заблудившись в лесу, повстречала медведя, так не испугалась, а ведь тогда чудом ушла. Косолапому все равно, кто перед ним: ведьма или простой человек, – заломает, костей не соберешь.

По виску стекла капелька пота.

У Анаиса Клета нашли кристалл льда. То ли меня подставили, то ли в округе объявилась еще одна ледяная ведьма, может, даже колдун. Их в народе боялись больше нежити, я тоже предпочла бы не встречаться. Дар у колдунов сильнее нашего, а характер всегда мерзкий, злопамятный.

Меня всегда успокаивала работа, вот и теперь, скинув полушубок и разувшись, взялась за заказы. Начну с порошков – монотонные движения прогонят дурные мысли.

Я жила на втором этаже, а лавку держала на первом. Там же, за перегородкой, обустроила небольшую лабораторию. Мерные весы привезла из Махала, остальное заказала здесь. Местные мастера не хуже уездных, глупо переплачивать в дилижансе за багаж.

Ополоснув лицо водой, спустилась в лавку. Мирно, по-домашнему поскрипывали половицы, тикали на стене часы с гирьками. Солнце золотым потоком лилось на пол сквозь окна – я не заставляла их на день, даже когда уходила по делам. Надев передник и перчатки, принялась за дело. И, действительно, волнение постепенно отступало, затаилось в глубине сознания. Пальцы привычно перетирали травы. Чуть поскрипывал пестик, ударяясь о стенки ступки. Покачивались чаши весов, отмеряя нужные унции. В лавке пахло имбирем – я готовила порошок от кашля.

Ну вот, готово.

Разделила получившуюся смесь на порции и завернула каждую в пергаментную бумагу.

Так, теперь займусь микстурой от жара. Зима – время простудное, лучше заготовить побольше, чтобы не пришлось трудиться по ночам. Только собиралась сходить в кладовку за малиной и душицей, как в дверь постучали. Не в заднюю – парадную, ту, через которой впускала посетителей. Нахмурившись, замерла, прислушиваясь. Сердце екнуло и снова часто-часто забилось в груди. За лекарством пришли или за мной? Требовательный стук повторился, пришлось впустить.

– У нас закрыто, но вы…

Гвардеец не дал договорить, отодвинул с дороги и направился прямиком к прилавку. За ним, бросая на меня извиняющиеся взгляды, вошел стражник. Я его не знала, он меня, видимо, да.

– Послушайте, – уперла руки в бока, – по какому праву вы врываетесь в чужой дом?

– Вы вдова Рур? – Совесть в хозяине синей формы спала непробудным сном.

– Для вас – госпожа Рур, – голосом расставила точки над «и».

Гвардеец обернулся, с легким раздражением осмотрел с головы до ног. Ответила ему ледяным презрением. Может, во мне нет ни капли дворянской крови, но чувства собственного достоинства присуще не только баронессам.

– Хорошо, прошу прощения, госпожа Рур.

Гвардеец всем своим видом показывал, что делает мне одолжение. Ну-ну, долго ты в аптеке не задержишься, хамов не потерплю.

– Во второй раз спрашиваю: что вам угодно?

Я демонстративно встала у порога. Мол, не задерживайтесь, дорогие гости.

– Полагаю, вы уже слышали об убийстве?

Гвардеец рыскал по лавке, словно охотничий пес, вынюхивал, высматривал.

Кивнула. Какой смысл отпираться, только ленивый не шептался о жуткой кончине господина Клета.

– Мастер Рэс велел найти всех, кто его знал.

Гвардеец обернулся, сверля тяжелым взглядом.

Рассердившись, настежь распахнула дверь.

– Пусть ваш мастер Рэс сам приходит и допрашивает, только рассказать мне ему нечего. А теперь убирайтесь.

Гвардеец неохотно удалился, бормоча под нос «добрые» пожелания в мой адрес. Привык к безнаказанности, тому, что люди пугаются, позволяют обыскивать дома без специального ордера. А я ведьма, существо смелое, наглое, без бумаги лучше не появляться.

– И дня не прошло, а уже всю кровь выпили! – пожаловался стражник.

Он хотел задержаться и поболтать. Ссориться со своими не хотелось, да и информация лишней не бывает. Послушаю, что вечером скажет Алан, сопоставлю. Посему заперла лавку и предложила выпить чаю. Я свой делаю, на травах.

Устроились, разумеется, на кухне. Она у меня небольшая, но уютная. Печка с изразцами, вязанные сиденья на табуретах, разные поделки на стенах. На полках – банки с вареньем, все подарки. Аптекарское дело я любила, работала на совесть, поэтому часто лакомилась сладеньким долгими зимними вечерами. Так приятно развести огонь, прислониться к теплому боку печки и слушать завывание вьюги в трубе. Пусть ярится, все равно не достанет. А прорвется, так узнает, кто здесь хозяйка.

Поставила чайник на плиту и пододвинула к стражнику, которого звали Нором, блюдо с пирожками.

– Ну?

– Так праздник испортили, проклятые! – Первый пирожок исчез в широком рте. – Наши у синих на побегушках: подай, отведи, отнеси. Командир пробовал возражать, так гвардейский капитан ему бумагу под нос сунул, мол, положено всячески содействовать. Инквизитор и вовсе никого не замечает, заперся в лучшем номере гостиницы. Спит, наверное.

Ох, сомневаюсь!

– А почему в дома врываются, что ищут?

Сунула Нору еще один пирожок и ошпарила чайник. Ну вот, за пару минут заварится. Аромат от трав!.. Тут немой разговорится, а я еще ласково смотреть умею.

– Ледяных, вестимо. Слыханное ли дело, чтобы в Перекопе – и ведьма, али и вовсе колдун!

Приклеенная улыбка застыла на губах. Все внутри меня сжалось. Бежать и еще раз бежать! Думала переждать, не выйдет.

– Город наверняка оцепили, – спросила невзначай, словно из простого любопытства. – Облаву ночью устроят? Ведьмы, они ведь ночные, да?

Заведомо говорила глупости о себе подобных, нельзя сейчас осведомленность показывать.

– Почем мне знать, никогда с такой пакостью не встречался.

Стражник сплюнул через плечо и с тоской уставился на блюдо с пирожками. Двух ему явно не хватило, но брать еще он боялся.

А я сидела как на иголках. Оцепили или нет?

– Может, и нет никакой ведьмы, – рассуждал вслух Нор. Пирожок он все же взял. – У нас места тихие, так, вурдалаки иногда шалят. Столичные господа часто с большим воображением, им все сложное подавай, научное. Вот и господин Клет, светлая ему память, просто замерз, а инквизитор сразу ведьму ледяную выдумал. Вымерли они давно.

Поболтав еще немного, выяснила, никто облаву не устраивал, просто усилили ночные патрули. Ничего, вряд ли гвардейцы станут каждый двор стеречь, выберусь. Стен у Перекопа нет, двухэтажные каменные дома только в центре, а дальше обычные подворья со скотиной.

Скормив стражнику почти все пирожки и влив в него две кружки чая, немного успокоилась. Не знает обо мне инквизитор, как слепой котенок, тычется. Эх, жаль, как сбегу, по следу гвардейцев пустит. Значит, нельзя огородами, нужно на виду у всех, под благовидным поводом. И я его придумала, в минуту опасности разум работает быстро.

Вымыв посуду, я не вернулась в лабораторию, а устроилась в кабинете. Измарала немало бумаги, пока не сочинила письмо от мнимой свекрови. Черновики сожгла, пепел растерла кочергой, чтобы ушлые приезжие не нашли. Само письмо вывела левой рукой, максимально изменив почерк. Теперь нужно незаметно сунуть подделку в сумку почтальона. Уверена, письма он сегодня не разносил, не до того.

Поиски Кевина Треви начала с ближайшего к Ратушной площади трактира и не ошиблась. Почтальон устроился возле бочек с пивом и, вздыхая, беседовал с хозяином о сущности бытия. Кевин успел изрядно выпить, за имуществом не следил, небрежно кинул сумку на пол. Может, и мне подойти, послушать? Медовый эль тут хороший, даже почтенным вдовам можно.

Улыбнувшись знакомым, направилась прямиком к стойке.

– О, Клэр, какими судьбами?

Хозяин, весельчак Рон, отсалютовал мне пустой кружкой.

– Да вот к людям хочется, после страстей-то!

Устроилась рядом с Кевином, благо местечко как раз пустовало, и незаметно подвинула ногой сумку. Вот так, теперь она у самой стойки, осталось невзначай наклониться, поправить сползший чулок, и засунуть внутрь письмо. Его я спрятала в рукаве.

– И не говори, – поддержал беседу Рон, – чтобы у нас – и ледяная ведьма!

– Говорят, ик, они детей едят, – подал голос изрядно поддатый Кевин. Такой не заметит, если карманы обчистят, когда только успел набраться? – А еще у них зрачков нет.

Угу, и патлы до земли, и руки – плети. Сколько всякой чуши только не рассказывают о нашей сестре! А все потому, что ледяная ведьма – зверь редкий, никто ее не видел.

– Ужасы какие! – деланно всплеснула руками. – Немудрено, что прислали инквизитора.

– Ничего, – заверил хозяин, щедро налив мне медового эля, без пены, до краев, – гвардейцы разберутся, отольется ведьме смерть бедняги Клета.

Чокнулись, помянув покойного. Я чуть пригубила из кружки, а вот почтальон влил в себя половину, не меньше. Довольно крякнув, он вытер пену с губ и потянулся за закуской – ржаными корочками с солью. Ладно, пора. Стыдливо, словно действительно хотела оправить одежду, быстро нагнулась и сунула письмо в сумку. Дело сделано, никто за руку не поймал, завтра смогу с чистой душой покинуть Перекоп. Навсегда или нет, пока не решила, дождусь вестей о расследовании. Если виновной признают меня, слухи быстро расползутся по уезду. Если нет, то вдова Рур снова откроет аптечную лавку. Куда подамся, пока тоже не решила. Начну с Махала, а дальше как пойдет.

Для порядка посидела еще немного и, сославшись на поздний час, побрела домой. Один из новых знакомых – в трактире непременно такими обзаведешься – порывался проводить, я вежливо отказалась. Перекоп – город тихий, тут, конечно, грабят, но можно не опасаться за жизнь, если вдруг загуляешь. А теперь, когда повсюду усиленные патрули, и вовсе спокойно. Всем, но не мне. Стараясь держаться подальше от чадящих фонарей – их установил предыдущий мэр, когда пытался вдохнуть в провинцию немного столичного лоска, – мелкими перебежками добралась до угла улицы, перпендикулярной моей. Патруль! Я сначала почувствовала, а потом увидела его. Шестерка: двое гвардейцев, четверо наших. Направляются в мою сторону. Сердце екнуло и подскочило к горлу. Лучше не попадаться им на глаза, раз пришли в лавку, подозревают. Оглядевшись, юркнула за бочку со сточной водой. Буквально через минуту свет фонаря мазнул по мостовой в паре метров от меня. Солдаты шагали тяжело; чуть позвякивало оружие. Задержала дыхание, когда гвардеец во главе патруля поравнялся со мной. Уфф, прошел мимо, не заметил. Выждала, когда стихнут шаги, затеряется далеко впереди свет фонаря, и метнулась к лавке. Спокойно выдохнула, только когда оказалась по ту сторону двери. Задвинув засов, провела рукой по лбу, смахнув капельку пота. Тяжелый выдался день, надеюсь, следующий принесет больше положительных эмоций.