Замуж. За сводного!

Глава 8

– Ты специально залетела? – набрасывается на меня Альбина, стоит мне только войти в квартиру.

Сталкиваюсь с гневным взглядом мачехи и презрительным – отца. И как обычно тушуюсь. Даже рот приоткрываю от растерянности. С Альбиной всегда так. Не умею ставить ее на место.

– Мама, прекрати, – рычит сзади Тимур. – Специально или нет, это тебя не касается.

– Что значит, не касается?! – взрывается, не скрывая гнева Альбина. – Как давно продолжается это безобразие? Тимур, ты что, не осознаешь всех рисков? Алимов с тебя шкуру снимет. А эта как всегда выйдет сухой из воды.

– Мама, – угрожающе предупреждает Манучаров. Демонстративно обнимает меня. Целует в висок. – Это не твои проблемы и не тебе их расхлебывать. Лучше сосредоточься на главном. Меня сейчас интересуют все подробности злосчастного заказа. Андрей, тебя тоже касается. Может, что-то вспомнишь?

Не разжимая объятий, он плюхается на диван, увлекая меня за собой. Строго глядит на моего отца, не давая тому соскочить с темы.

– Я тогда только устроился на работу, Тим, – по- бабьи вздыхает папаша. Трясет жирным подбородком. Что-то пережевывает губами. – Все потом узнал от Алечки.

«Алечка! – передразниваю мысленно и добавляю в сердцах. – Чтоб ты скисла, милая!»

Став самостоятельной, я перестала бояться мачеху. Давно не жду ее одобрения. Зато все детство тряслась как осиновый лист. Нет, она не била меня. Но хорошо знала, как ранить словом осиротевшего испуганного ребенка.

От одного ее «придется вернуть тебя обратно в детдом» у меня темнело в глазах. Я старалась забиться в угол. Боялась, что найдут и обязательно отправят обратно. Хотела угодить и понравиться мачехе. Нескладным своим умишком понимала, что только благодаря ей, отец забрал меня из ада детского дома, куда я угодила после смерти мамы.

– Давайте перейдем к делу, – грозно бросает Тимур. Он сейчас напряжен и очень похож хищника.

Альбина театрально вздыхает. Обеими руками обнимает себя. Смотрит на сына печально.

– Расстроил ты меня, сынок, – замечает печально.

Даже в горести эта женщина идеальна. Короткие волосы тщательно уложены. На лицо нанесен легкий мэйк-ап а ля «натурель». Никакого второго подбородка или целлюлита. Альбина Манучарова всегда свежа, подтянута и красива. Но как по мне, от нее за версту веет кладбищенским холодом.

– Мам, я не в первом классе. Люба тоже. Оставь свои оценки при себе, – раздраженно роняет Тимур. Берет меня за руку и добавляет с улыбкой. – Просто смирись.

– Не могу, – мотает головой Альбина. – Я категорически против…

– Я не спрашивал твоего мнения, – гневно отрезает Тимур. – Или мы сейчас вырабатываем одну линию поведения и минимизируем потенциальные потери от следственных действий. Или каждый сам за себя. Только потом не срывай меня с постели и не умоляй помочь.

– Ты думаешь…

– Я уверен, что в банк и в «Алмаз» придут с обысками. И понятия не имею, почему спустя двадцать три года дело снова вернули в производство.

– Есть же какой-то срок давности, – подает голос отец.

– Мне кажется, ты специально это придумал, чтобы сбавить градус скандала. Нажил ребенка от Любки и теперь пытаешься выкрутиться.

– Хорошо, – ощерившись, бросает Тимур. – Я вечером схожу в СК и сразу улечу в Дубай к Алимову. И вот тогда, дорогая мама, ты будешь выпутываться сама. Поняла?

– Погоди, – останавливает она сына. – Это правда? Дело вернули на дорасследование? Видимо, нашлись настоящие рубины…

Мать переводит обалделый взгляд на мужа. И тот подскочив, сейчас же подбегает к ней.

«Послушный мальчик», – чуть не ляпаю я. Но вовремя прикусываю язык.

– Когда ты перестаешь копошиться в чужих трусах, то делаешь потрясающие выводы, – криво усмехается Тимур и повторяет раздраженно. – Есть ли что-то, о чем я не знаю?

– Понятия не имею, – побледнев вздыхает Альбина. Сверлит меня сумрачным взглядом. Если бы не Тимур, держащий меня за руку, вцепилась бы мне в волосы и выволокла б за дверь. Но при сыне старается сдерживаться.

– Сдается мне, – Тимур берет мою ладошку в свои. Гладит задумчиво и словно не замечает злых взглядов матери. – Должен быть еще один комплект украшений.

– Почему ты так думаешь? – заполошно охает Альбина.

– Слишком мало времени было у злоумышленников. Осторожно достать рубины и на их место вставить точно так же ограненную шпинель – процесс долгий даже для профессионала. А вот подменить комплекты мог кто угодно. Делов на пять секунд. Вот поэтому я спрашиваю, дорогие мои, кто мог осуществить эту затею? У кого был доступ к клише и к формам?

– Обычно все заготовки хранились у Сэма, – вспоминает вслух мачеха. – Твой отец не доверял никому. Боялся, кабы кто втихаря не левачил. Очень дорожил нашим торговым знаком. Помню незадолго до этого случился скандал, когда он уволил мастера. Тот поставил мутный бриллиант. Хотя в условиях была прописана определенная чистота…

– Наверное, это к делу не относится, – мягко замечает отец.

– Почему же? – жестко перебивает его Тимур. – Сейчас все имеет значение. Вполне возможно у нас до сих пор окопался крот Левина. Или кто там за ним стоит…

– Левин был ширмой, – шумно вздыхает Альбина. – Я тебе сто раз говорила, он действовал от своего имени, но в интересах какого-то таинственного клиента.

– Сейчас трудно вспомнить вчерашний день, а события двадцатилетней давности тем более…

– За себя говори, – гневно бросает Альбина. Подскакивает с места. Нервно закуривает тонкую пахитоску. Но не успевает затянуться.

– Потуши сигарету. Сейчас же! – рявкает не сдержавшись Тимур. – И пожалуйста, больше не кури при моей жене.

– Ох, Тимур! – с укоризной смотрит на него мать. Но притушив еще не начатую сигарету, поспешно открывает окно. И снова испепеляет меня негодующим взглядом.

– Ты действительно поедешь к Алимову? – изумленно спрашивает, возвращаясь обратно. – Ты бы подумал, сынок. Нам без его помощи придется тяжело. Если еще и он против нас восстанет…

– Моя поездка не обсуждается, – раздраженно морщится Тимур. – Алимову я все возмещу. Не проблема!

– Ты из-за Любки совсем умом поехал! – подскакивает Альбина. – Вспомни пункт о штрафных санкциях! Нас без штанов оставить хочешь?

– Мам, – устало тянет Тимур, наблюдая за вышагивающей по гостиной матерью. – Ну не лезь ты ко мне. Сам справлюсь. Неси лучше торт, а?

– Торт? – ошалело повторяет Альбина за сыном. – Торт?

– Ну хоть пожрем напоследок. А то потом будем просить милостыню. Я у Троицкого собора, а ты- у синагоги.