Лед

11

Пока машина министра с затемненными окнами везла Шона в сторону юга, он думал, что они направляются в Вестминстер, и весь этот сценарий в духе рыцарей плаща и кинжала разыгран Парчем, страдавшим склонностью к театральным эффектам, чтобы произвести на Шона впечатление своими новыми возможностями. Но они миновали Парламент-сквер, проследовали на восток вдоль Темзы, и Парч извинился, что не может сказать Шону больше.

Когда они проехали Тауэр, Шон решил, что они направляются в Доклендс[15], а когда оказались в Кэннинг-Тауне[16], где на улицах было больше полиции, чем обычно, он вспомнил, что видел в новостях протесты по поводу полугодичной выставки вооружений, проходившей в Эксель-центре[17]. Парч закатил глаза.

– Умному намек: мы говорим «Оборонная продукция».

Они выглянули. Плотная толпа респектабельного вида бизнесменов и несколько женщин ждали у главного входа. У многих были при себе солидные кейсы.

– Британское правительство, – продолжил Парч, – и во сне не приняло бы решения, чтобы спонсировать нечто настолько предосудительное, как выставка вооружений. Ой, этого слова мы тоже не произносим.

– Какого – «предосудительное»?

Шону нравилось ощущать себя важной фигурой в Уайтхолле, перед ними раскланивалась вооруженная охрана, пропуская их машину через КПП.

– Я серьезно. Не могу тебе сказать, зачем ты здесь, потому что все, что я знаю, – Стоуву не терпится тебя увидеть, вот я и расширил небольшой зазор в его расписании и выследил тебя, как хорошая гончая, это я умею. Я так улавливаю, что это уникальный шанс, но для кого – не знаю. БС – или беднягу Парча оттолкнут от этой кормушки.

Машина проехала через высокие стальные ворота и стала двигаться в тени линкоров, пришвартованных за конференц-центром. Выбравшись из машины, они замешкались в небольшой толпе, заметив, как несколькими этажами ниже, над бурыми водами Темзы, группа одетых в черное коммандос в жесткой надувной лодке демонстрировала штурм корабля. Шесть человек в балаклавах выстрелили гарпунами за борт и поползли по тросам с поразительной силой и проворством. Глядя на них, Шон почувствовал себя рыхлым и нетренированным.

– Вот. – Парч приподнял над ним натяжной шнур. – Ты у нас сегодня консультант Минобороны. Если кто спросит, не журналист ли ты, развей их сомнения. Один протиснулся вчера под липовым предлогом – еле выперли. Стал орать о свободе информации. Как будто он знал, что с ней делать. Давай уже, я жрать хочу.

«Супермодное, зверски популярное» заведение Парча оказалось офицерской столовой на индийском миноносце «Кали». У трапа вдоль перил выстроилась фаланга накрахмаленных до хруста индийских офицеров, приветствовавших их, и Парч отвечал им так непринужденно, словно был самим министром обороны Великобритании. Он повел Шона к источнику восхитительных ароматов – буфету, которого не было видно за высокими и широкими спинами в форме цвета хаки, синего и черного, с золотыми позументами, обильно украшавшими плечи. Не сумев пробиться к буфету, Шон и Парч взяли у проходивших мимо официантов самсу и пиво «Кобра». Парч предался меланхолии.

– Мы устраивали на нашем, вчера. Ланч. Друзья, союзники, соотечественники; вареный лосось и долбаный коронационный цыпленок[18] – кто бы мог подумать? Я не говорю, что эти дармоеды жаловались, но ведь можно было добавить чуток карри – и вуаля! Добыча и хищник у водопоя. Не скупись на банкеты – таков наш девиз. Зверь с набитым пузом не так опасен. – Он понизил голос. – Проблема со старым британским составом в том, что его вкусы формировались в закрытых средних школах. Хрящ в соусе – отсылают назад.

Шон старался ни на кого не пялиться. Действо напоминало костюмированный бал в начальной стадии, когда все еще трезвы. Напомаженные усы смотрелись как накладные, а позументы и нашивки казались комично яркими. Сквозь иллюминатор он увидел остановившийся у трапа гольфмобиль, заполненный людьми в арабских одеяниях. Один из них держал на запястье крупную птицу с клобуком.

В этот момент по группе людей рядом с Шоном прокатилась волна смеха, и он узнал в самом ее центре широко улыбавшегося министра обороны Великобритании. Индийские командующие и генералы вокруг него демонстрировали необычайное оживление.

– Наверное, просто вспомнил коронационного цыпленка, – улыбаясь, пробормотал Парч, с почтением глядя на своего босса.

Стоув кивнул Шону и поднял указательный палец.

«Точно Кингсмит, – подумал тот. – Сидеть, стоять, встать на задние лапки за бисквитом. Но… бисквиты хорошие».

– Пока я не ушел, – тихо сказал Парч. – Он считает тебя достойным претендентом. Благодаря тому, что ты провернул, все считают, ты этого заслуживаешь.

Шон медленно отпил пиво из бутылки. Стоув мог бы устроить встречу в Лондоне в любое время. Почему здесь, почему сейчас? Что бы он ни задумал, это должно было быть нечто действительно важное.

– Достойным претендентом?

– Да ладно тебе. – Парч искоса посмотрел на него. – На букву «Р». Ты говорил, что хочешь этого.

– Это какой-то клубный наркотик? – спросил Шон.

Он прекрасно понимал, о чем шла речь, – о рыцарском титуле. Но откуда Парч мог знать, что он хотел его?

– Полагаю, очень может быть. Разве ты об этом не упоминал на той шикарной вечеринке после Уимблдона в прошлом году? Или это были Королевские скачки? «Земля надежды и славы»[19] – не припоминаешь?

– Не особо. – Шон взглянул на часы.

– Пять минут, – взмолился Парч.

Шон отпил пива. Он все прекрасно помнил. Это было на вечеринке после скачек в Беркшире в последний вечер «Променадных концертов»[20]. С Гейл тогда все было очень плохо – или, лучше сказать, он вел себя крайне плохо, и только большая попойка могла приглушить его больную совесть.

Все это выплеснулось на той вечеринке. Поначалу все шло хорошо – Шону нравилось смотреть на прекрасных лошадей в стойлах и на реющий британский флаг, нравились незнакомки, угощавшие его кокаином, нравились коктейли. И вдруг не пойми с чего его понесло говорить о своем браке и вообще о браках, ведь все же знали, что браком хорошее дело не назовут, как и то, что без поддержки тут не обойтись.

Кокаин пробудил в Шоне оратора, а алкоголь добавил искренности, и он заявил, что не хотел быть таким дерьмом, и что он это исправит, как уже исправил столько всего в своей жизни, что он еще не спекся, и все увидят, что настанет день – при этих словах он взобрался на стол, – настанет день, когда он еще послужит своей стране и сделает что-то значительное. Он еще покажет миру, что он человек чести, и в доказательство этого он, Шон Каусон из ниоткуда, станет, мать вашу, рыцарем. Ради своей страны. Он любил свою страну, даже если она не любила его. Ему хлопали, кто-то помог ему спуститься. Нет, он все-таки упал.

– Я тоже облажался, – признался Парч, – еще хуже тебя, так что не бери в голову. Я это запомнил только потому, что ты говорил очень вдохновенно. Ты был точно Рассел Кроу в «Гладиаторе», когда он собирается убить того чувака с кривой рожей. Я понимал, что ты это всерьез, и поставил себе галочку: ага, имей в виду этого парня. И скажи теперь, разве я был не прав? Между прочим, я даже слышал на следующий день, как о тебе упоминали в Чатем-Хаусе[21] вслед за словами «смена парадигмы». До того, как ты выиграл тендер. Так что определенные люди следят за тобой весьма внимательно. Естественно, я не могу назвать тебе их имена.

– Естественно.

Шон почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда он вспоминал о той жуткой выходке. Он больше никогда не нюхал кокаин и никогда не виделся с теми людьми. Пока Парч продолжал тараторить, пересыпая речь именами новейших мировых лидеров с таким видом, будто запросто ходил к ним в гости с ночевкой, Шон присматривался к Филипу Стоуву. Еще минута – и он уйдет. Новый министр обороны позаботился о том, чтобы не обделить вниманием и улыбкой ни одного индийца. Шон не мог понять, кто перед кем выступал – кем для него были эти индийцы: овцами или волками. Когда он снова взглянул на часы, Стоув отделился от группы. Шон отставил пиво и вытер руки.

– Свободен, Парч, – сказал Филип Стоув, подойдя к ним. У него был приятный голос и блестящие глаза. Глядя на Шона, он протянул ему руку: – Рад, что вы пришли.

– Рад, что вы пригласили.

Его рукопожатие было коротким и крепким, и Шон ответил ему таким же. Стоув хотел видеть его, так пусть берет инициативу на себя.

– Как вы это устроили? – Стоув сразу перешел к делу. – Мидгардфьорд. Как говорится, не самый завидный жених – и вот, пожалуйста, кольцо на пальце.

– Может, все дело в личном обаянии?

Шон снова взял свое пиво. Парч был уже в другом конце помещения, он хохотал над чьей-то шуткой. Стоув не улыбался.

– Вы отлично справились. В чем бы ни был ваш секрет. Хотел поздравить вас лично – без всяких бумажек. Сколько вы их получаете за день? Не отвечайте – мне все равно. Дайте мне достойную проблему – и я решу ее с радостью. – Он сверкнул улыбкой. – Стало быть, консорциум «Мидгард»?

– Фонд. Строго говоря, это фонд.

Глаза Стоува сверкнули – он явно не любил допускать ошибки.

– Фонд. Зарегистрирован в Тортоле, управляется через Джерси?

Стоув спросил наугад. У него не было полномочий заставлять Шона выдать больше сведений, к тому же сам он был известен своими многочисленными теневыми постами. Он знал все ходы и выходы. Шон улыбнулся. Похоже, он задел Стоува.

– Значит, ваша компания будет управлять консорциумом. Прямое британское инвестирование с некими иностранными партнерами, верно?

– Верно, сэр.

Шон добавил «сэр» интуитивно – не из уважения, а чтобы подчеркнуть положение Стоува, который был не так богат, как он, и потому мог считать его нуворишем. Какова бы ни была ставка, Шону хотелось дать Стоуву почувствовать превосходство. Обычно люди от этого раскрываются.

Министр тоже пристально изучал его.

– Каков ваш пакет акций? Сорок – сорок пять процентов?

– Пятьдесят один. – Цифру Стоув вполне мог выяснить, так что Шон избавил его от лишних забот. – Остальное делят мои иностранные партнеры, один из которых имеет двойное, швейцарско-американское гражданство. Но вилла «Мидгард» будет как в юридическом, так и в общем плане британским предприятием.

– Вы гендиректор. Финансовые потоки потекут через вас.

– На сто процентов. Работа уже начата и будет завершена в следующем году. Сезон очень короткий.

– Так скоро?

– Я все распланировал еще на стадии тендера. Выплатил авансы архитектору и подрядчикам.

Стоув приподнял бровь, и Шон знал, о чем тот думал. Во сколько все это обошлось. Затем министр обороны принял глубокомысленный вид.

– Мидгард. Нордическая мифология. Край сильных мужчин.

– Так называется этот фьорд, еще с китобойных времен. Может, из-за гор в форме…

– Замечательное политическое окружение на Шпицбергене.

Тут в помещение вошла группа ближневосточных гостей, прибывших на гольфмобиле, с соколом в клобуке, и Стоув перевел взгляд на них. Он приветственно поднял руку, а потом снова обратился к Шону:

– Наши норвежские друзья полагают, что покупатель, по всей вероятности, британский подданный.

– А не…

Стоув криво улыбнулся:

– Русские все еще считают Шпицберген своим. Шпицберген и большую часть Арктики вместе с Северным полюсом.

– Из-за хребта Ломоносова[22].

– Именно. Мы поступили бы так же, будь у нас возможность. От Шетланда проку немного[23].

– Но разве Норвегия и Россия делят Шпицберген не на дружественной основе?

– Дружественная основа – это понятие, прикрывающее трения.

Шон подумал об электронном письме от адвоката Гейл, которое получил этим утром. В нем была именно такая формулировка: «На дружественной основе». К ним приближались арабы; сокол теперь был без клобука и угрожающе смотрел по сторонам своими золотистыми глазами. К ним с опаской подошел официант с блюдечком сырого мяса. Сокол отвернулся.

– Не волнуйтесь за них, – сказал Стоув, не глядя в их сторону. – Они прибыли раньше времени. И сокол – это хороший знак. У нас слишком много голубей. Скажите, почему продавцы на самом деле выбрали вас?

– Скажите, зачем я вам понадобился.

– Вас влечет власть. Вы любознательны.

Шон решил, что ему все же нравится Стоув.

– Ладно: я предложил им хорошие деньги, к тому же мы маленькая, британская группа, имеющая отношение к защите окружающей среды, – мы для них не представляем угрозы.

Стоув подался вперед.

– В яблочко. Ни флагов на дне моря, ни подлодок, всплывающих без предупреждения с парой сотен солдат на борту, которым срочно нужно где-то разместиться, ни строительства новых поселений. Вы законопослушный британский бизнесмен с известным борцом за экологию в команде, а еще – хеджевый фонд с экологически чистой техникой, китайский партнер, привносящий стабильность и социально-ответственные инвестиции в Гвинею-Бисау и ДРК[24]. – Он выразительно моргнул. – Или это Центрально-Африканская Республика?

– Все вместе. – Шон не улыбался. – Вы словно читали конфиденциальное тендерное предложение. Словно видели мою электронную переписку.

Стоув словно не слышал.

– Вы будете предлагать различное страховое обеспечение для каждого ретрита?

– Я думаю, у нас будут VIP-гости; надеюсь, не только бизнесмены, но и политики.