Эксплеты. Лебединая башня

III Утесы Минли

Омарейл стала видеть совсем другие сны. Она и вообразить не могла, как ее жизнь изменится после побега из Орделиона. Думая только о гражданской войне и пророчестве, она совершенно не принимала во внимание свою человеческую природу. Однажды вкусив свободы, невозможно было и дальше оставаться в клетке.

Двадцать два года Омарейл могла лишь догадываться, чего лишена. Теперь она знала, и это знание не давало ей покоя.

Целый месяц она запрещала себе думать о жизни за пределами замка. Она сосредоточилась на учебе, много времени проводила в беседах с Севастьяной, читала книгу за книгой. Все что угодно, только бы не думать о манящих, залитых солнцем улицах Астрара.

А ведь они были так невыносимо близко. Омарейл знала, как без труда покинуть замок и как вернуться в него незамеченной. Никто бы ничего не узнал…

На тридцать третий день Омарейл позволила себе мысль о повторной прогулке.

– Каково это – быть обычным человеком? – спросила она однажды у Бериота, который, единственный из ее постоянного окружения, вел жизнь простого, хоть и знатного, гражданина.

– Довольно обычно, – отозвался Бериот.

– Ничего, что я назвала вас обычным? – уточнила Омарейл после паузы. – Вас это не обидело?

– Уверен, у вас не было намерения оскорбить меня, Ваше Высочество.

– Во имя неба! – воскликнула она, удивляясь его невозмутимости.

Позже Омарейл решила, что Бериот не знал ничего о жизни простого народа, так как всегда был отстраненным, замкнутым человеком.

– Вы в университете посещали вечеринки? – спросила она.

– Я учился, у меня не было времени…

– Я так и поняла, – перебила его Омарейл, еще прочнее убеждаясь в своих подозрениях.

Нет, Бериот ничего не знал о нормальности.

На тридцать пятый день Омарейл убедила себя, что в повторном побеге не было ничего страшного. Она уже сделала это один раз, и хуже быть не могло. Гражданской войны, если пророчество говорило правду, было попросту не миновать. На сорок второй ей в голову пришла мысль о том, как чудесно было бы не просто погулять по Астрару, но еще и поучиться в школе. Побывать на месте самого обыкновенного подростка. От этих фантазий ей сначала стало смешно, а потом страшно.

На пятьдесят четвертый день она перестала врать самой себе. Она всерьез решила выдать себя за школьницу. «Школьные годы», радиоспектакль, который она слушала каждый день, вкупе с воспоминаниями о ее визите в Астардар рисовали в воображении невероятный опыт, полный ярких впечатлений, новых знаний и удивительных знакомств.

Программа обучения принцессы Ордора составлялась самыми блестящими умами страны. Помимо основных наук в нее входило «Военное дело», «Управление государством», «Политика», «Морская навигация», «Быт и нравы граждан Ордора» и другие предметы, необходимые будущему монарху.

Теперь ей предстояло подать документы в Астардар и, возможно, пройти экзамены. Омарейл надеялась, что полученных на уроках знаний будет достаточно. Но для поступления в школу требовалось гораздо больше, чем просто умение решать задачи по геометрии и грамотная письменная речь.

Во время одного из чаепитий с Бериотом Омарейл спросила:

– А ваш брат ведь директор школы?

– Именно так, Ваше Высочество.

– Вы никогда о нем не рассказываете. Вы в хороших отношениях?

– В каких только могут быть два брата.

– Ему же тридцать? Не слишком ли он молод для того, чтобы быть директором? – Омарейл старалась казаться слегка озабоченной благополучием главной школы столицы.

– Мне тридцать три, и я Советник Его Величества Короля Эйгира из династии Доминасолис. Не думаю, что три года нашей разницы делают его неподходящей кандидатурой для его должности.

Немного помолчав, Омарейл сказала:

– Возможно, вы правы. Значит, по-вашему, он хорошо справляется? Ученики его любят? Школа процветает?

– Да, разумеется. Если бы было иначе, я бы давно доложил вашему отцу о необходимости принятия мер в этом направлении.

«Ну, естественно, он бы доложил», – подумала Омарейл, закатив глаза.

– А вы ведь с ним не в Астардаре учились? – спросила она, и ответ Бериота был лучше, чем она могла надеяться.

– Мы учились там в старших классах. До этого посещали академию Зарати.

– Почему вы перевелись из академии? – не унималась принцесса.

Она чувствовала, что Бериот рассказывал о школьных годах без желания, но ей было важно узнать ответы на свои вопросы.

– Это было связано с нашей будущей карьерой. Наш отец был Советником, поэтому мы имели право получать образование в академии. Но меня с детства готовили на эту должность, и, когда мне исполнилось тринадцать, родители сочли, что, как будущий Советник, я должен быть «ближе к народу». Я должен узнать, как живут «простые люди». Какие у них трудности, какие мечты, какие настроения…

Омарейл быстро подсчитала в уме несколько цифр и задумчиво произнесла:

– Вам исполнилось тринадцать, когда мне было два. Ваши родители решили, что, если и будущая Королева, и будущий Советник будут оторваны от реальности, не представляя, чем живут подданные королевства, страну ждут неприятности.

– Именно так, Ваше Высочество, я не перестаю восхищаться вашей прозорливостью.

– Давайте отбросим никому не нужную лесть, Бериот, – эмоционально произнесла Омарейл, не желая портить душевный разговор притворством.

– Никак не возьму в толк, Ваше Высочество, отчего все мои слова вы принимаете за ложь, лесть или попытку угодить вам, – произнес он совершенно спокойно, и Омарейл пораженно замолчала.

Она никогда не задумывалась об этом. Если ей и доводилось высказать комментарий в подобном духе, Бериот никогда не опровергал ее слов. Это был первый раз, когда он возразил ей.

– Прошу прощения, Бериот, – искренне откликнулась она. – Я не хотела вас обидеть.

– Я ничуть не оскорблен, Ваше Высочество.

Повисла пауза. Омарейл догадывалась, что сейчас он решит раскланяться и уйдет, но разговор был не закончен, и главные ответы еще не прозвучали.

– Что ж… – услышала она и громко, будто бы не заметила этого, спросила:

– И каково это – оказаться в Астардаре после привилегированной академии?

Раздался смешок.

– Именно так, Ваше Высочество, как вы сейчас выразились. Именно этот вопрос, но с куда большим презрением, задавали мне мои одноклассники. Я никогда не страдал тщеславием, но любое мое слово или действие воспринимались как высокомерие и пренебрежение. Мое происхождение ставилось мне в укор, мое богатство высмеивалось.

Эти слова вызвали сочувствие в сердце Омарейл. Сглотнув, она спросила:

– А как вы попали в Астардар, просто перевелись или сдавали какие-то экзамены?

Она надеялась, что вопрос не звучал слишком неестественно и был вполне логичным продолжением разговора.

– Нескольких бумаг оказалось достаточно. Я просто пришел к директору, и меня зачислили.

Омарейл сдержала острое желание попросить список необходимых документов. В конце концов, это она собиралась выяснить иначе.

– Наверное, та легкость, с которой вам все давалось, вызывала у других раздражение.

Бериот молчал с четверть минуты. Омарейл никак не могла понять, в чем была причина того, что он так долго подбирал ответ.

– Лужи – озера, когда следуешь чужим желаниям. Озера – лишь лужи на пути к истинному желанию сердца.

Она попыталась понять, что он хотел сказать, но тут же последовали слова:

– Я должен идти, Ваше Высочество, прошу меня простить. Ваш отец ожидает меня через пять минут.

И она осталась одна – допивать остывший чай и осмысливать случившийся разговор.

На следующий день к ней приходила Севастьяна, и Омарейл передала ей написанное накануне письмо с пухлой книгой о птицах Ордора. В своем послании она задавала несколько вопросов о Бериоте и Дане Дольвейнах, их учебе в академии и Астардаре, их карьере, родителях. Одним из вопросов был тот самый, интересовавший ее: какие документы требуется предоставить, чтобы перевестись в главную школу Астрара из другого учебного заведения. Омарейл надеялась, что замаскировала свой интерес достаточно хорошо. Севастьяна должна была решить, что расспросы принцессы в первую очередь касались семьи Дольвейнов.

Та именно к такому выводу и пришла. Через два дня она вернула Омарейл книгу, во время визита же достаточно эмоционально спросила:

– Кто-то разговаривал с тобой о Бериоте?

Это несколько озадачило Омарейл: она понимала, интерес был вызван вопросами в ее письме, но не могла взять в толк, что именно взволновало Севастьяну.

– Смотря что ты имеешь в виду, – осторожно ответила Омарейл.

– Как ты к нему относишься? – еще загадочнее спросила Севастьяна.

– Смотря что ты имеешь в виду. – На этот раз фраза была произнесена настойчиво и чуть раздраженно.

– Он кажется тебе достойным?

– Севас?! Достойным чего?

Омарейл вспылила, потому что знала: ее сестра могла продолжать в таком ключе долгое время. Севастьяна была способна туманно изъясняться и задавать наводящие вопросы целый час, прежде чем переходила к сути. На самом деле объяснить, что ее интересовало, зачастую можно было одной лишь фразой. Порой в своем занудстве она могла сравниться только с Бериотом.

– Значит, нет…

– Севас!

– Как ты думаешь, Бериот честный человек?

Омарейл закатила глаза, затем постаралась справиться со своим раздражением и ответила:

– О, небеса, – выдохнула она. – Ну, он политик, так что вряд ли. Но на мои вопросы обычно врать как-то бессмысленно. Да и подловить его на лжи мне так ни разу и не довелось. Так что лично я вруном назвать его не могу. А что?

– Да просто… они с Совой постоянно приходят к нам на чай. И я не понимаю, могу ли я верить ему.

– Ну, что, например, он тебе говорил, что вызывает у тебя сомнения? Скажи мне, и я попробую понять, похоже ли это на правду, – рассудительно сказала Омарейл.

Севастьяна замолчала.

– Он похвалил мою вышивку. Мне кажется, она была не так уж хороша. Я думаю, он просто хотел быть вежливым.

– Я видела, как ты вышиваешь, Сев. Отбрось сомнения, он точно врал.

Та рассмеялась, хотя Омарейл говорила правду.

– То есть ты считаешь, он хотел сделать мне приятное? – уточнила она будто бы с улыбкой в голосе.

– Смотря какая была ситуация. Если ты спрашивала его мнение, то он только пытался выкрутиться из неудобного положения и был вежлив. Если же он сам решил высказаться, то либо у него отсутствует вкус и он считает кривоклювых попугаев симпатичными, либо действительно хотел сделать тебе приятное.

Ответ последовал не сразу.

– Я научилась делать клюв ровно.

Омарейл усмехнулась.

– То есть теперь не кажется, что он у птицы на затылке, а крылья тем временем растут прямо из шеи?

В ответном письме Севастьяны была вся нужная информация. Для того чтобы претендовать на место в последнем, двенадцатом классе Астардара, требовалось принести директору паспорт и ведомость из предыдущей школы.

Омарейл и раньше понимала, что ей понадобится паспорт. Она уже размышляла над тем, как могла получить его. Первым делом она выудила у отца названия самых злачных мест Астрара. Она сделала это под благовидным предлогом необходимости изучить – как будущей Королеве – все аспекты жизни столицы.

Затем она начала наводить справки о заключенных, что сидели в тюрьме за Успадом – городом «на краю земли». С этим ей помог Бериот, который принес список арестованных за последние три года и терпеливо отвечал на все вопросы, сопровождая каждый ответ почтительным «Ваше Высочество».

– Бериот, я велю страже и вас сослать в Успад, если вы будете говорить «Ваше Высочество» чаще, чем один раз в минуту.

– Да, Ваше Высочество, – отозвался он спокойно, но Омарейл отчего-то верила, что это была такая шутка.

– Ладно, кто у нас следующий?

– Око Балейн. Кража.

– Что украл?

– Деньги из посудной лавки.

– Взлом?

– Нет. – Раздался шелест бумаги. – Он там работал. Забрал все, что было в кассе, и ушел. Его нашли через три дня в Агре.

– Какие были доказательства?

Все это наводило на Омарейл тоску, но она должна была изображать, будто судебная практика Ордора вызывала у нее живейший интерес.

– Слова очевидцев, признание самого Балейна.

– Бериот, вам интересно то, чем мы занимаемся? – почувствовав невыносимую усталость, спросила Омарейл.

– Ваше стремление ознакомиться с действующей системой правосудия таким нестандартным образом кажется мне очень похвальным. Я рад, что в мои обязанности входит просвещение будущего монарха.

Омарейл закатила глаза. «Что за зануда!» – подумала она.

Первое время она невольно представляла себе Бериота таким, каким ей запомнился Дан Дольвейн. Высоким, статным, с ветром в волосах. Благодаря портрету Бериота она знала, что у Советника, в отличие от брата, были коротко остриженные волосы, остальные же черты – короткая черная борода, острые скулы, выразительные брови и хитроватые, лисьи глаза – напоминали внешность Дана. Однако, продолжая общение со старшим Дольвейном, Омарейл все острее ощущала эту разницу между рассудительным и мудрым Даном и невозможно вежливым, обдумывающим каждое свое слово Бериотом.

Но он был полезен ей, и потому они продолжали.

– Следующий.

– Ворон Бирон. Подделка документов.

Сердце Омарейл затрепетало. Наконец, слова, которые она надеялась услышать еще три дня назад, когда начались эти мучительные вечера с Бериотом!

– Как попался?

– Предлагал поддельные разрешения на торговлю.

– Кому?

Бериот зашуршал бумагами.

– Всем желающим, – выдал, наконец, он.

– В каком смысле? – нетерпеливо поинтересовалась Омарейл.

– Он разгуливал в порту и предлагал подделки всем купцам, которые прибывали туда на своих кораблях. Один из купцов сдал его королевской гвардии.

– Мне кажется, это было довольно глупо с его стороны.

– Разумеется, было, Ваше Высочество. Те, кто ведет себя умнее, не попадаются.

Повисла пауза.

– То есть некоторых преступников мы не ловим, потому что они слишком хорошо заметают следы? – уточнила Омарейл.

– Это своеобразная игра, – отозвался Бериот. – Мошенники ищут новые способы нарушать закон. Гвардия ищет новые способы выявлять эти нарушения. Ей это удается, самых медлительных ловят, остальные придумывают новый способ сделать вид, что являются законопослушными гражданами. И так продолжается изо дня в день. Это жизнь, Ваше Высочество. Одни убегают, другие догоняют.

В общем и целом Омарейл это было только на руку.

– Почему Ворон не пошел куда-нибудь в район Вольных Утесов Минли? Если бы кому-то понадобились поддельные документы, разве они не пошли бы именно туда? А так он, выходит, нарвался на добропорядочного купца, и его сдали. В Утесах ему такое бы не грозило.

– Пожадничал и запросил слишком много, более вероятно, – отозвался Бериот. – Мало кому есть дело до мелких жуликов, особенно купцам. Если что-то и вынудило этого человека сдать Ворона, скорее всего, это было желание проучить или скрыть собственные нарушения. Ворон же, я уверен, успел заработать круглую сумму прежде, чем попался. В Утесах Минли он мог ждать такого количества клиентов годами. Да и других жуликов там больше. Конкуренция…

Омарейл хотелось продолжить расспросы о Вольных Утесах, но она боялась вызвать подозрения. Бериот был умен, с ним стоило вести себя предусмотрительнее и осторожнее. Тем более что все, о чем они говорили, наверняка доходило до Совы. Чутье подсказывало Омарейл, что частые визиты Бериота в последнее время начались именно по указанию этой вездесущей женщины. Сова, должно быть, чувствовала, что происходило что-то неладное.

Еще два дня прошло прежде, чем в списках Бериота отыскался новый обвиняемый в подделке документов. На этот раз он был пойман именно в Вольных Утесах Минли, и Омарейл с трудом сдерживала дрожь в голосе, осторожно задавая вопросы:

– Неужели он просто разгуливал там с табличкой «фальшивый паспорт»?

– Полагаю, он избрал иной способ рекламы, Ваше Высочество.

– Но какой? Как его обнаружила гвардия?

– Его взяли с поличным.

– Но как они на него вышли? – не унималась Омарейл.

– Как правило, в таких местах все знают друг друга. Должно быть, Капитан Бармотон отправил в Вольные Утесы двойного агента, который выведал имена самых злостных нарушителей.

Капитан Бармотон был главой королевской гвардии. Пару раз в год он приходил к Омарейл, но разговоры у них совсем не вязались. Капитан был воякой, плохо подкованным в светских беседах. Однажды он рассмешил принцессу шуткой о своей отрезанной ноге, которая в конечном счете оказалась не шуткой.

– И как агенту это удалось? – принцесса продолжила допрос. – Никогда этого не понимала. Что агент делает, приходит и говорит, что он плохой парень и ищет знакомств в самых злачных кругах?

За стеной некоторое время царила тишина.

– Это шутка, – уточнила Омарейл на всякий случай, а затем добавила: – Шутка, Бериот, это когда кто-то говорит что-то забавное, чтобы вызвать у других улыбку или смех…

Наконец, Бериот хмыкнул. Это означало, что ему было смешно.

И Севастьяна пыталась убедить ее, что этот человек интересный собеседник. С креслом можно было провести более эмоциональный диалог!

– Агент имеет свой набор инструментов, – ответил, наконец, Бериот, – которым его обучают в Академии Тайн. Какой из них он использует в каждой ситуации, мне, увы, неведомо.

Омарейл почувствовала, что он говорил с большой осторожностью, поэтому не стала продолжать разговор. Ей пришлось проявить интерес к делу, связанному с невыплатой долгов, и устроить дотошный допрос о рукоприкладстве в таверне, чтобы отвести подозрения от главной темы. Целую неделю она не уделяла внимания делам, связанным с подделкой документов, а тех, как назло, было много. Но вот ей показалось, что снова заинтересоваться этим направлением было безопасно, и она спросила:

– Как они подделывают документы? Разве паспорта не печатают на особой бумаге, сделанной вручную, со слепой печатью, и прочее, и прочее?

– Разумеется, Ваше Высочество. Что означает, что любой, имеющий руки, может повторить это при должном уровне мастерства.

Омарейл не могла перестать удивляться тому, с каким терпением Бериот изучал с ней дела. Он тратил в день не менее двух часов, зачитывая ей имена, статьи обвинений, вид наказаний. Она не сомневалась, он находил это занятие более чем скучным. И все же в его ответах была лишь почтительность и сдержанная вежливость.

По крупицам Омарейл удалось собрать информацию о том, как можно было получить поддельный паспорт и при сопутствующей удаче подтверждение из другой школы об окончании одиннадцати классов.

Ей предстояло вновь покинуть Орделион, на этот раз чтобы посетить один из самых опасных и мрачных уголков Астрара, Вольные Утесы Минли.

Это место находилось вдали от замка на берегу Рейнфло, на том участке реки, где русло разветвлялось на два больших рукава. Правый рукав круто сворачивал на север, и именно здесь возвышались мрачные, почерневшие утесы. Сюда было удобно добираться по воде. На бугристом от огромных валунов берегу был пирс, от которого к ущелью шла широкая тропа. В ущелье еще задолго до появления династии Доминасолис была высечена лестница, ведшая на широкую смотровую площадку. От нее паутиной расходились улочки с угрюмыми от тяжелых крыш домами.

Омарейл покинула Орделион в восемь вечера. На Мосту Солнца было многолюдно, и никто не заметил, как она ловко вынырнула из-под моста. Она прошла к Парку Девяти, вышла через него к улице Короля Сола и спешно дошла до ювелирной лавки. В этот раз она почти не рассматривала пешеходов и тонущие в золоте вечернего солнца дома. Ее мысли были сосредоточены, а действия – скупы. Обменяв толстый браслет с драгоценными камнями и два широких кольца на деньги, она отыскала неподалеку фотоателье. Там ей сделали фотографию на паспорт. Это был ее первый снимок. Омарейл спрятала свой портрет в кожаный кармашек на портупее и пошла к набережной.

Пристань, к которой она вышла, уже начала вязнуть в сизых сумерках. Очертания предметов становились мягче. Лампы, зажженные в кафе и на аллеях, делали улицы темнее и притягивали взгляды тех, кто не желал сдаваться во власть ночи.

Воздух был приятно прохладным, и он пах. Омарейл не могла описать эту симфонию: кажется, она чувствовала аромат травы, реки, металла, теплого камня, тонкие нотки ландыша и давящие ароматы – машинного масла, еле ощутимый запах земли и совсем уж не передаваемый словами запах города. Она никогда не чувствовала подобного прежде.

На набережной играла музыка. Идя вдоль пристани по выстланной плоским камнем дорожке, Омарейл улавливала протяжные романсы в маленьком кафе, скрипку и фортепиано в ресторане с яркой вывеской, ударные с бубенчиками и гитарой – там, где выступали уличные артисты.

До нее доносился гул толпы. Множество диалогов и монологов сливались в единое жужжание. Все бурлило, вибрировало и жило.

Моторная лодка с криво написанным названием «Сестра», что мерно покачивалась на волнах среди себе подобных, привлекла внимание Омарейл. От остальных ее отличало наличие человека на борту.

– Извините, что беспокою, госпожа, – окликнула Омарейл женщину, что сидела, закинув ноги на штурвал.

Та подняла голову и с немым вопросом устремила на нее свой взгляд.

– Могли бы вы мне помочь? Мне нужно попасть к Вольным Утесам Минли.

Хозяйка лодки резко огляделась по сторонам.

– Что тебе там делать, малышка? – грубовато спросила она, поднимаясь на ноги.

Весь облик этой дамы был брутальным, мощным, сильным. Она была высокой, имела широкие плечи и коротко остриженные русые волосы. Одна прядь на подвижной челке была абсолютно седой.

Одежда ее выглядела порядком поношенной, но добротной. Куртка из черной кожи имела множество карманов и застежек и казалась не только теплой, но и функциональной. Впрочем, в металлических наплечниках со свисавшими с них цепочками было что-то щеголеватое. Юбке женщина предпочла брюки из плотного материала, которые были заправлены в мощные высокие ботинки с десятком заклепок. Это делало ее внешний вид еще более вызывающим, но Омарейл показалось, что хозяйка «Сестры» выглядела на удивление гармонично. Весь ее образ говорил о постоянном движении, борьбе, отсутствии страха перед стихией, ибо она сама была стихией.

Омарейл сделала шаг ближе, чтобы иметь возможность говорить совсем тихо.

– Просто не знаю, куда пристроить эти золотые, – ответила она и чуть распахнула собственный темно-серый камзол, демонстрируя бархатный мешочек, привязанный к кожаному ремню брюк.

Женщина глядела на нее не больше двух секунд. Затем просто протянула руку.

– Я отдам вам деньги, когда мы будем подплывать к Утесам, – сообщила Омарейл.

Она слышала, как это происходило в радиоспектаклях, поэтому говорила твердо.

– Тогда можешь проваливать, деточка, – пожала плечами хозяйка лодки.

Омарейл растерялась. Такой реакции она не ожидала. Но сдаваться сейчас казалось слабостью.

– Что ж… хорошего вечера, – сказала она и медленно начала разворачиваться.

– Ну, стой, – женщина раздраженно вздохнула. – Половину высыпи сюда, когда будешь усаживаться. Вторую половину – у Утесов.

Омарейл взглянула на небольшой сундук, на который указывала женщина, и, сделав вид, что задумалась, медленно кивнула.

– По рукам, – согласилась она и быстро запрыгнула в лодку.

Когда первая часть оплаты была у женщины, судно тронулось. Его хозяйка по имени Буря ловко и будто бы машинально управляла рулевым колесом, легко выплывая из набитой прочими лодками пристани.

Спереди «Сестра» имела защитные стекла, обрамленные темной деревянной рамой, и навес. Основное же пространство с широкой скамьей у мотора было открыто небу. У штурвала было два сиденья – для капитана и одного пассажира, там-то и разместилась Омарейл. Но чтобы сидеть и видеть проплывающие мимо пейзажи, ей приходилось вытягивать шею.

Теперь, когда вокруг уже стемнело, Астрар выглядел по-настоящему сказочно. Больше прочего же завораживал Орделион. Величественный и неприступный, он казался несокрушимым.

Они плыли молча, лишь раз принцесса спросила, что за темные силуэты виднелись вдали.

– Сизые острова, – коротко отозвалась Буря, очевидно, не собираясь проводить экскурсию.

Впрочем, Омарейл и так знала, что Сизые острова находились в самом широком месте Рейнфло, занимали совсем небольшую территорию и, помимо густого леса, умещали на своему берегу пару мелких деревень. Этот ориентир позволил Омарейл сделать вывод об их местоположении: они проплыли уже половину пути и до Утесов Минли оставалось не более пятнадцати минут. Ее это порадовало, так как с самого того момента, как ее нога ступила на палубу «Сестры», Омарейл чувствовала легкую тошноту.

Наконец, Буря пришвартовалась у пирса и тяжелым взглядом посмотрела на Омарейл.

– Надолго ты туда? – спросила она.

– Я точно не знаю, – ответила Омарейл.

– Могу тебя тут подождать.

Эти слова отозвались радостным трепетом в груди Омарейл. Буря поспешно добавила:

– Но придется доплатить за ожидание.

– О, конечно, я понимаю.

Она достала из кармана еще солей и отдала женщине.

– Остальное – когда вернусь.

Буря кивнула, задумчиво глядя на деньги, а затем крикнула вслед Омарейл:

– Если будут проблемы, скажи, что тебя у пирса ждет Буря! И что я буду искать тебя, если ты не вернешься к назначенному времени.

Омарейл обернулась и широко улыбнулась.

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны!

– Я не собираюсь на самом деле искать тебя, – мрачно бросила та. – Но если ты это скажешь, от тебя отстанут.

Поднявшись по каменным лестницам и оказавшись на смотровой площадке, Омарейл замерла в нерешительности. Наугад выбрав одну из улиц, она побрела по мрачному, почти лишенному света туннелю из грязных побеленных стен, низких крыш, сушившегося на веревках белья и кривоватых навесов.

На небольшом перекрестке возле шумной таверны она заметила одинокого мужчину с сигаретой в зубах. По мнению Омарейл, выглядел он достаточно прилично: кожаный плащ был чист и не имел прорех, замшевый жилет плотно сидел на фигуре и был подпоясан добротным ремнем с массивной пряжкой. Длинные волосы, хоть и грязноватые, все же были аккуратно убраны за спину. На вид ему было около сорока.

– Извините, господин, вы могли бы мне помочь? – обратилась она к незнакомцу, подходя ближе, и тот недоуменно взглянул на нее.

Его цепкий взгляд быстро оценил ее одежду и обувь: наряд был скромен, но все же выдавал в хозяйке человека не обиженного судьбой. Белая рубашка была идеально выбеленной и пошитой из плотного качественного хлопка. Кожаная портупея была сделана лучшими кожевниками. Серая юбка, из-под которой виднелись белые воланы нижнего платья, казалась простой, но выполненной по последней моде.

Чуть дольше он рассматривал ее лицо, будто что-то в нем могло рассказать о ее происхождении. Затем он ответил:

– Библиотека – на соседней улице.

Омарейл знала, что это была шутка, так как в Утесах Минли не было библиотеки.

– Это очень остроумно, и тем не менее… Я ищу друзей Барсука.

Она сразу поняла, что мужчина знал, о ком она говорила. Глаза его опасно сузились, тонкий рот сжался в совсем уж узкую линию. Он выкинул в урну сигарету и спросил:

– А ты кто такая, чтобы искать его друзей? Адвокат?

Это могло бы быть хорошей версией, но Омарейл выглядела слишком молодо, чтобы выдавать себя за его юриста. Барсук мог позволить себе опытного, надежного специалиста.

– А вы кто такой, чтобы спрашивать, кто я? Агент королевской гвардии?

Столь дерзкий ответ вызвал яростную реакцию: мужчина наклонился к ее лицу и процедил:

– Жизнь стала в тягость, глупая девчонка?

Омарейл стало не по себе. Спектр ее чувств нельзя было описать одним словом «страх». Она испытывала тревогу с самого того момента, как покинула комнату. Ее угнетала мысль о том, что она вновь нарушала условия пророчества и могла просто не вернуться с этой прогулки. Наконец, сердце гулко застучало у нее в горле от резких слов мужчины.

– Простите. Простите, если была груба. Все, что мне нужно, – найти друзей – кхм, коллег – Барсука, так как сам он мне помочь сейчас, увы, не может.

Да, мошенник уже был на пути в Успад. Вслед за ним могли отправить и Омарейл, попадись она сейчас блюстителям закона.

Мужчина отлепился от стены, на которую опирался, и обошел Омарейл кругом.

– Давай-ка проясним, дурочка… ты одна притащилась на Утесы. Ночью. Подошла к первому встречному мужику, который легко может оказаться маньяком-убийцей, и спросила, где можно найти «коллег Барсука», самых отъявленных мерзавцев и головорезов в Астраре?

Он смотрел на нее как на умалишенную. Она надменно вздернула подбородок.

– Я «притащилась» сюда ночью, так как мой интерес не стоит демонстрировать при свете дня, а место это, насколько мне известно, одинаково опасно в любое время суток. Подошла я к вам, так как не представляю, каким образом могу вычислить среди обитателей этого района добропорядочного гражданина Ордора. У вас, по крайней мере, ружье не торчит из-под плаща. Наконец, я интересуюсь бандой Барсука, так как это единственный человек, о котором мне известно, что он занимается подделкой документов. Если у вас есть более утонченные знакомые, которые способны нарисовать мне фальшивый паспорт и школьное подтверждение об окончании одиннадцати классов школы в Агре с ведомостью, буду вам крайне признательна.

Мужчина прикрыл глаза, будто не мог поверить, что ему пришлось выслушать все это. Он ленивым жестом откинул полу плаща и упер руку в бок, таким ненавязчивым образом продемонстрировав собеседнице наличие револьвера на правом бедре. Но она не успела ни испугаться, ни съязвить: дверь в таверне скрипнула, послышались громкие голоса, и собеседник Омарейл, к ужасу девушки, вдруг схватил ее за плечо и куда-то потащил.

– Что вы!.. – попыталась воскликнуть она, но он затолкал ее в ближайшую подворотню и зашипел, очевидно, приказывая замолчать.

Опасливо выглянув из-за угла, он убедился, что все было в порядке, повернулся к Омарейл и выставил вперед указательный палец. Он хотел, чтобы его слова достигли ее сознания.

– Утесы Минли – опасное место для такой принцессы, как ты, – прошипел он.

От слова «принцесса» Омарейл едва заметно вздрогнула. Но ее собеседнику было не до того.

– А разгуливать здесь, спрашивая у каждого встречного, где найти банду Барсука, – прямой билет на тот свет. Ты просто не представляешь, как тебе повезло, что ты нарвалась на меня…

– У вас есть знакомые, которые занимаются подделкой документов? – радостно спросила Омарейл.

Он несколько секунд мрачно смотрел на нее, затем все же ответил:

– Нет, глупая девчонка, тебе повезло, что я не убью тебя. Убирайся откуда пришла и не суй свой нос в эти края.

– Но мне нужен паспорт! – упрямо возразила она.

Мужчина сделал пару шагов в ее сторону, определенно рассчитывая запугать ее своим внушительным ростом и суровым видом. Но Омарейл, как ни странно, чувствовала, что он не желал ей никакого зла.

– Трупам паспорта не требуются, – процедил он.

Омарейл пару мгновений переваривала услышанное, затем мягко произнесла:

– Как вас зовут, господин?

– Оставь свои королевские манеры и проваливай!

Она оглядела его непропорционально широкие плечи и сказала:

– Я могу звать вас Бугай.

– Это не мое имя, – недовольно отозвался мужчина.

– Но вы не представились и тем самым не оставили мне выбора, кроме как придумать вам имя самостоятельно.

Мужчина тяжело задышал от клокочущего в душе раздражения.

– Меня зовут Пилигрим. А вас, надо понимать, Беспечность?

– Я, господин Пилигрим, сказала бы вам свое имя, – обманчиво мягко начала, а затем выплюнула: – Если бы у меня был паспорт!

Пилигрим вздохнул, взял себя в руки и принужденно спокойным тоном сказал:

– Госпожа Беспечность, знаете ли вы, что приобретение поддельных документов – наказуемое дело, за которое полагается ссылка в Успад? Если тебя не прикончат здесь и не сбросят в Рейнфло, то тут же поймают стражники.

Омарейл покачала головой.

– Это не так, мне доподлинно известно, что Барсук сделал порядка двух тысяч поддельных документов разного рода, прежде чем попался. Что-то я не видела караванов с этими двумя тысячами заключенных…

Сузив глаза, Пилигрим сложил руки на груди.

– Откуда ты знаешь про две тысячи документов? – спросил вдруг он, и Омарейл почувствовала вновь подкативший к горлу комок страха.

Эта информация недоступна общественности.

– А это мое дело, Пилигрим. Я же сказала вам, что кое-что знаю о Барсуке и неспроста ищу его сослуживцев. А теперь скажите мне, где я могу взять паспорт, или оставьте в покое.

Она протянула ему руку, на которой лежала подготовленная ею фотография. Он долго смотрел на Омарейл, потирая щетинистый подбородок и решая, как поступить.

– Иди за мной, глупая девчонка.

Затем он схватил снимок, резко развернулся и широкими шагами направился в сторону таверны. Он обогнул заведение, Омарейл старалась не отставать. Прошел через узкую улочку, отмахнул в сторону мокрую простыню, которая шлепнула его спутницу по лицу, и вошел в небольшой внутренний дворик. Там стоял стул и шаткий стол, в красных глиняных горшках из последних сил росли полуувядшие растения, стены с потрескавшейся штукатуркой прерывались только маленькими окнами. Напротив входа во двор была одна-единственная потертая дверь.

Пилигрим постучал, и через полминуты из-за нее вышел сухопарый пожилой мужчина с растрепанными седыми волосами. На кончике его носа чудом держались очки в тонкой золотистой оправе. Его наряд был таким же потрепанным, как и все в этом дворе.

– Здравствуй, Смог, – недовольно произнес Пилигрим и кивнул на Омарейл. – Девчонке нужен паспорт.

Мужчина, которого назвали Смогом, с ног до головы оглядел ее и произнес:

– Чем тебе своя жизнь немила?

Смог, несмотря на тщедушный вид, показался ей куда страшнее Пилигрима. Пилигрим был понятным: грубоватым, но положительным, даже если не совсем законопослушным. Смог же был полон загадок. Слишком проницательный, слишком опасный.

– А это имеет значение? – спросила Омарейл холодно, снимая с ремня мешочек с деньгами и опуская его на стол перед Смогом.

Тот криво усмехнулся, пересчитал деньги и покачал головой.

– Тут нет и половины.

Омарейл нахмурилась. Она, разумеется, не знала расценок, но сумма, которую она выложила, другому могла показаться целым состоянием. На эти деньги спокойно можно было жить три месяца, ни в чем себе не отказывая.

У нее был припасен еще один мешочек – но его она планировала оставить на будущее, в том числе выделив часть для Бури за ее ожидание.

– Разумеется, мне следовало сперва спросить, сколько стоят ваши услуги. – Омарейл с сожалением покачала головой. – Но, вероятно, мне придется продолжить поиск. Насколько я знаю, в Утесах есть не один мастер по поддельным документам.

Смог снова криво и загадочно ухмыльнулся, будто знал что-то, неведомое другим, и развернулся, чтобы уйти.

Омарейл посмотрела на Пилигрима. Тот скрипнул зубами, метнул на нее раздраженный взгляд и окликнул своего приятеля:

– Смог, девчонка тут впервые. Не знает, что к чему. Глупый, наивный несмышленыш…

Затем он подошел вплотную к застывшему Смогу и начал что-то негромко ему говорить. Омарейл не могла расслышать и слова. Смог ответил, но Пилигриму не понравился ответ: он начал убеждать собеседника с еще большим усердием. Наконец, Смог просто ушел, хлопнув дверью. Плечи Пилигрима опустились, а сердце Омарейл упало в пятки.

– Ты всерьез думаешь, что такой никуда не годный блеф был мудрой идеей? Бросить вызов Смогу… да без его ведома тут справка от врача не нарисуется, не то что паспорт. Идиотка.

– Послушайте, господин Пилигрим, прекратите меня оскорблять! – Омарейл, раздосадованная тем, как все складывалось, уперла руки в бока. – У меня действительно немного опыта в приобретении нелегальных документов. Все, что я поняла, – что нашла человека, которому могу доверять. И надеюсь, что вы поможете.

– Да с чего ты взяла! – Пилигрим возвел руки к небу. – С чего ты взяла, что мне можно доверять? Я тебе не мамка и не дядя родной. Ты меня видишь впервые в жизни.

Омарейл чуть помолчала.

– Я просто чувствую, что вам можно доверять. Вы не хотите причинить мне вреда.

Он устало опустил голову на грудь. Тут дверь скрипнула, и из нее вышел Смог. Он взял со стола мешочек с золотыми, а взамен бросил какой-то сверток. Вслед за этим он неторопливо удалился в свой дом.

Вопросительно взглянув на спину Пилигрима и не получив ответа, Омарейл развязала синий шнур на свертке. Развернув ткань, она увидела новенький паспорт в коричневой кожаной обложке, в него был вложен лист, который оказался справкой об окончании школы Бурвистер в Агре. Дрожащими руками она открыла сам паспорт.

– Привет, Пилигрим. Меня зовут Мираж, – прошептала она. – Мираж Селладор.

– Сгинь во тьме, Мираж, – буркнул он.

Но Омарейл лишь широко улыбнулась. Ей было трудно поверить, что все действительно получилось: она получила паспорт. Теперь ей были открыты все двери.

Она достала горстку монет из последнего мешочка и протянула Пилигриму.

– Я думаю, вам тоже полагается вознаграждение, – произнесла она мягко.

Пилигрим обернулся, и его брови поползли наверх.

– У тебя еще деньги были? Так какого пернатого я расстилался перед Смогом?!

– Я не могла отдать их, тут немного лишних. Остальное я должна отдать Буре.

– Буре? – Голос Пилигрима упал до самых низких нот.

Казалось, он выдохнул это имя.

– Да, это она меня привезла.

– Буря. Привезла. Тебя? – проговорил он отрывисто.

Омарейл поняла, что Пилигрим знал ее.

– Вы встречались? – уточнила она.

– О да. Что ж. Ума у нее не прибавилось. Надо же было притащить сюда девчонку и отпустить одну.

Омарейл стало обидно за Бурю. Та, наоборот, старалась помочь.

– Вообще-то, она не хотела меня везти, но я очень попросила. И она предложила подождать меня. И еще сказала, что я могу говорить всем, что она ждет меня у пирса, и меня никто не тронет.

Пилигрим многозначительно фыркнул, взял, наконец, протянутые монеты и пошел прочь.

– Э-э, Пилигрим, а вы меня не проводите до пристани?

Она видела, как он поднял лицо к небу, слышала, как он зарычал. Но она знала: он и так понимал, что ему придется сделать это. Совесть не позволила бы ему оставить девушку одну в самом центре Минли.

– Иди за мной, – бросил он, и они отправились к пирсу.

Шли путники совсем другой дорогой – еще более грязной и мрачной, чем та, которой воспользовалась Омарейл сначала. Пилигрим не переставал бубнить что-то себе под нос. Иногда Омарейл различала слова вроде «девчонка», «беспечность» и «идиотка».

– Вот мне оно надо? – Это он спросил достаточно четко, но Омарейл все равно сомневалась, что он ждал ответа.

Столкновение со спиной Пилигрима было неизбежным и крайне болезненным. Но не успела Омарейл очнуться, как почувствовала крепкую хватку на своей руке. Кто-то дернул ее на себя, затем обвил талию, второй рукой обшаривая карманы. Найти мешочек с деньгами незнакомцу не составило никакого труда.

Затем этот загадочный человек развернул Омарейл к себе лицом. В его руке блеснул нож. Омарейл почувствовала дрожь в коленях. Ее внутренности скрутились в тугой узел.

Рядом слышались звуки борьбы, но она едва ли беспокоилась о том, что происходило вокруг. Одно точное движение – и ей уже никто бы не помог.

Она взглянула в лицо нападавшему. Он был уродлив даже по меркам Омарейл, а она видела в своей жизни не так много человеческих лиц, чтобы было с чем сравнивать. Крючковатый нос, маленькие, близко посаженные глаза и очень широкий, пухлогубый рот, блестящий от влаги. Его губы растянулись в беззубой улыбке.

Но ей было не до его внешности: все, о чем она могла думать, – «Пожалуйста, только не убивай меня!». Их взгляды встретились, и оба замерли. Омарейл мысленно молила о пощаде, и нападавший точно услышал ее. Его рука с ножом опустилась, он сделал несколько шагов назад.

Со стороны Пилигрима раздалось неприятное хлюпанье и затем – самые грязные ругательства, которые Омарейл только могла вообразить. Даже несмотря на ситуацию, она покраснела, а уши ее просто заполыхали от стыда.

Омарейл обернулась и увидела, как Пилигрим, точно медведь, начал двигаться к ней. В его поединке, очевидно, выиграл он. Сзади послышались суетливые шаги: тот, кто напал на Омарейл, сбежал, прихватив с собой и мешочек с солями.

Двое его подельников валялись теперь прямо посреди улицы. Один пытался стонать, второй был без сознания.

Убедившись, что новые документы остались при ней, Омарейл подошла к распластавшимся на земле людям.

– Мне кажется, им нужна помощь лекаря, – произнесла она, без удовольствия наблюдая за тем, как кровь темными сгустками вытекала изо рта одного из мужчин.

– К гадалке не ходи, – отозвался Пилигрим, отряхивая руки, а затем подхватил ее под локоть и потащил вперед. – Давай поживее, если не хочешь познакомиться с местной фауной еще ближе.

Омарейл попыталась возразить, но Пилигрим был настойчив, его пальцы с такой силой сжали ее локоть, что там легко могли остаться синяки.

Наконец, они добрались до пирса. Омарейл ожидала, что ее новый знакомый проводит ее до самой лодки, но Пилигрим остался стоять у начала деревянной дорожки, что держалась на деревянных сваях и вела на добрую сотню метров вглубь речной гавани.

– Вы что, не пойдете со мной? Я так поняла, вы знакомы с Бурей. Не хотите сказать «привет»?

Пилигрим сложил руки на груди.

– Сама дойдешь.

– А Буря?

– А Буря обойдется и без «моего почтения». Иди давай. И чтобы я тебя здесь больше не видел, поняла?

– Спасибо вам большое, Пилигрим, за то, что вы для меня сделали. Вы были правы, сказав, что мне повезло встретить вас.

Он неловко дернул плечом и буркнул:

– Давай уже, проваливай, сколько можно…

Омарейл улыбнулась и пошла вдоль пирса к «Сестре», где сидела Буря и читала газету.

– Где ты взяла этого урода? – спросила она, как только Омарейл подошла к ней ближе.

Женщина даже не смотрела на Пилигрима, но и без этого было понятно, о ком шла речь.

– Этот человек мне очень помог. Он позаботился обо мне и даже избил двух преступников, которые на нас напали.

– Герой! – язвительно воскликнула Буря.

– Да, только, увы, деньги у меня украли. Но вы не волнуйтесь! – поспешно добавила она, увидев возмущение на лице женщины. – Я все равно расплачусь с вами. Просто придется немного поменять план. У меня остались серьги. Я могу отдать их вам напрямую, или мы вместе доберемся до скупки золота. Я знаю отличное местечко на улице Короля Сола.

Буря, хмурясь и ворча, приняла серьги. Какое-то время она рассматривала их, оценивая вес и качество металла.

– Там клеймо есть, – добавила Омарейл, хотя и понимала, что в такой темноте рассмотреть маленькую надпись было практически невозможно.

– Я золото отличу даже по запаху, – фыркнула Буря и жестом велела Омарейл залезать в лодку.

Рассекая черные воды Рейнфло, монотонно жужжа, «Сестра» плыла, окутанная прохладным ночным воздухом и умиротворяющей темнотой. Лунный свет рисовал вибрирующую дорожку на водной глади, на берегу множеством светлячков горели окна домов. Омарейл прижала руку к карману на груди, где теперь лежал ее паспорт, и вскоре уснула, кутаясь в предложенный Бурей платок.