Лазарет на перекрестке миров. Начало

Часть вторая

Утомленная богатым на события днем Татьяна Викторовна задремала в удобном кресле МОД. И была разбужена неожиданным изменением гула двигателей. Она открыла глаза. Корабль притормаживал. До их станции было далеко, но М-63 была еще дальше.

— Что-то случилось? — зевая, спросила она.

Не могло ничего случиться в надежном нутре МОД, управляемого старым доктором.

— Случилось! — неожиданно ответил Лу-Тан, и голос его показался Татьяне более чем напряженным.

Она окончательно проснулась и пересела поближе к пилоту.

МОД разворачивался против курса. Размытое пятно объекта, который они обогнали, сфокусировалось на смотровом экране, оказавшись чудовищно развороченным кораблем малого класса, один из двигателей которого непонятным образом еще функционировал. С перебоями, но толкал искореженную груду металла вперед — в том же направлении, в котором лежал первоначальный курс МОД.

— Господи, что это? — ахнула Татьяна, приникнув к боковому обзорному стеклу.

— Это наша головная боль! — пробормотал Лу-Тан.

Его тонкие пальцы перемещались по панели управления с быстротой, недоступной ее глазам.

МОД выпустил захваты, пришвартовал к себе незнакомый корабль и резко увеличил скорость. Вскоре белая станция приветственно взблескивала стрекозиными крыльями.

К удивлению Татьяны, Лу-Тан завел МОД в обычно пустовавший ремонтный отсек, оставил там чужака и, выведя МОД наружу, наглухо закрыл внешнюю переборку. Теперь попасть туда можно было только изнутри станции.

«Морж» торопился, нетерпеливо хлестал хвостом по полу шлюзовых, его длинные пальцы судорожно сжимались и разжимались. Поневоле, Татьяна заразилась его настроением.

Бим прыгал перед выходом из первой шлюзовой, уши его восторженно взлетали и опадали, толстенький обрубочек хвоста торопился вилять.

Наскоро приласкав пса, Татьяна Викторовна поспешила за доктором. Тот запустил в ремонтный отсек воздух, перевалил через порог открывшегося прохода, заторопился к чужаку. Щупальца ремонтного механизма уже вскрыли корабль, отрезая кусок за куском от покореженной обшивки. Рядом с кораблем, на полу, лежали четверо. Прорвавшийся вперед Бим неожиданно остановился, присел на задние лапы и завыл. Татьяне стало жутко.

Лу-Тан прополз мимо троих и остановился перед четвертым. В коридоре раздался стрекот — подъехала транспортировочная тележка. Повинуясь ментальному приказу, ремонтные щупальца бросили свежевать корабль и, осторожно подняв тяжелое непропорциональное тело, уложили на кушетку. Замигал зеленым сканер, тревожно запищал.

— В операционную! — бросил Лу-Тан. — Бегите вперед, Танни, вы быстрее меня. Запускайте Икринку. Профиль пациента…

— АзБС-6 — сатианеты! — закончила Татьяна и помчалась прочь, подгоняемая лаем Бима.

Она влетела в операционную, по пути уже связавшись с Э. Темная прежде, Икринка наполнялась янтарным свечением, мощно запульсировали оплетшие ее кабели-вены.

— Выведи информацию по анатомии и физиологии сатианетов на сетчатку! — приказала Татьяна, переключая кабели и набирая на клавиатуре Икринки код газовой смеси с планеты Сатиан: руки работали сами по себе. За пять минут она создала в Икринке атмосферу, идеальную для сатианета, и параллельно обновила в памяти полученные ранее знания по наиболее частым типам ранений противоборствующих сторон. В том, что корабль поврежден в бою, Татьяна не сомневалась.

Тележка въехала в операционную. Щупы осторожно переложили раненого на выдвижную панель, которая была затянута Икринкой внутрь. Татьяна заметила, что в пути Лу-Тан времени не терял — грудь пациента закрывала розовая заплата биоткани, сильно оттопыренная справа, на его предплечье вздувался и опадал реактиватор, насыщающий плазму газовой смесью. Судя по всему, дыхательный мешок сатианета был пробит и дышать самостоятельно тот не мог.

Лу-Тан обошел Икринку и взялся за рычаги манипуляторов. Те дернулись, двинулись к пациенту и вдруг обвисли.

— Сама! — неожиданно сказал доктор. — Давай. Чем будешь работать?

Татьяна судорожно вздохнула.

— Руками.

Она метнулась к дезинфикатору, обработала кисти слепящим светом, который усиливал сцепление между кожей и материалом Икринки, и подошла к ней вплотную. Тончайшая, чуть теплая пленка на мгновение стянула пальцы и… Татьяна перестала ее чувствовать.

Лежащий перед ней сатианет был немолодым, мощным и обросшим толстым панцирем. Закрытые глаза его глубоко запали. За полуоткрытыми потрескавшимися губами виднелось тусклое желтое небо.

Татьяна стиснула зубы и сняла биоткань с раны. Из груди торчала изогнутая, иззубренная железка — какая-то деталь корабля, оторвавшаяся во время взрыва после прямого попадания вражеского снаряда в двигатель. Э выводил на сетчатку картинку внутренних повреждений — пробитый с двух сторон дыхательный мешок, сломанное перекрытие правого верхнего плечевого свода, раздробленные в пяти местах кости правой ноги. Еще несколько минут и не поможет реактиватор.

— Подключить полное жизнеобеспечение! — продиктовала Татьяна. Она могла бы общаться с Э мысленно, но звук собственного голоса успокаивал. — Инструменты, набор номер четыре, внутрь Икринки. Манипуляторы — собрать кости в конечности. Лу-Тан, вы следите за ними! Э, смесь плазмы и антисептика в пропорции три к одному, в открытой емкости — внутрь Икринки.

В голосе ее больше не было растерянности. Лу-Тан с изумлением взглянул на нее, но управление манипуляторами перехватил.

Хитиновый панцирь вокруг раны был покрыт трещинами, из-под которых сочилась желтая плазма. Татьяна осторожно прощупала операционное поле, завела пальцы за края раны и с трудом выломала куски брони, освобождая мягкую податливую плоть. Осколки панциря она складывала в емкость, наполненную плазмой и антисептиком. Скелет сатианетов представлял собой каркас толстых костей, полностью закрывающих внутренние органы — от шеи до паха. Казалось, органы сидят в клетке с перекрещенными прутьями. Если бы железка попала в кость этой клетки, возможно, все было бы не так плохо. Но она вошла точно в пустое пространство между сочленениями.

Полупрозрачные трубки оплели голову, шею и руки пациента. Икринка подключилась к его плазматической системе.

— Мне нужен высоковольтный провод, — громко сказала она. — Э, слышишь меня?

Управляющий Разум никогда не отвечал. Татьяна не знала, умеет ли он вообще говорить? Но сверху спустился щуп, отличающийся от остальных — он был черен и покрыт плотным составом, напоминающим резину. На его конце тускло светился набирающий силу разряд.

Татьяна подняла глаза на учителя.

— Мы не сможем вытащить железку — зазубрины искромсают его до смерти! Единственная возможность его спасти — попытаться выжечь металл! Вы согласитесь со мной, доктор?

Лу-Тан молча кивнул. Глаза его следили за Татьяной совсем как в тот, первый вечер.

— Э — управление сердцем. Антишоковый мозговой барьер. Разряд на счет три. Раз… два… три!

Она едва коснулась железки концом кабеля. Синий всполох пробежал по металлу, раскалив добела. Сатианета выгнуло дугой. Но Лу-Тан, успевавший следить и за тем, как манипуляторы заново выстраивают кость в ноге, был начеку. Силовые щупы прижали тело пациента, не давая двинуться.

Мгновение, и железки не стало. Лишь черная пыль оседала на грудь несчастного, быстро вытягиваемая направленной вентиляцией. Высокая температура расплавила и заново запаяла внутренние ткани — дыхательный мешок снова был цел. Сердце сатианета еще билось, но Татьяна знала, что это заслуга Икринки. Оставалось надеяться, что антишоковый барьер продержит мозг еще несколько минут в состоянии блаженного неведения.

Руки работали быстро. Отломать кусок панциря, опустить в плазму, отломать следующий, опустить. Скальпель. Разрез. Пальцы нащупывают острые края толстой кости. Очень толстой.

— Здесь нужно манипуляторами, — подсказал Лу-Тан, — руки слишком слабы! Дайте-ка мне! А вы пока приготовьте клей на основе плазмы. Надо будет после собрать панцирь заново.

Татьяна подключилась к лабораторному сектору. Заворчала, задвигалась загадочная система, полная прозрачных трубок и блоков. Пакет плазмы из запасов Лазарета был проглочен утробой лаборатории, разложен на составляющие, переработан и выдан заново густой ярко-желтой массой.

Лу-Тан между тем отвлек манипуляторы он изуродованной конечности, прикрыл глаза, полностью переключая управление на себя, завел щупы в разрез. Механические руки вцепились в разлом и попытались его свести. Икринка тревожно замерцала. Показатели сердечной деятельности резко падали.

— Врешь! — пробормотала Татьяна. — Э! Дай картинку грудной полости!

Она вновь взяла скальпель, протянула разрез ниже. Запустила пальцы в узкое пространство между костями, нащупала сердце — большое, пятикамерное.

— Э, сердечный ритм сатианетов в состоянии нормы звуковым сигналом!

Запищал зуммер. Писк. Писк-писк-писк. Пиииск — пятая камера. Повинуясь указаниям, Татьяна массировала сердце до тех пор, пока Лу-Тан не свел кость воедино, не скрепил место разлома металлическими скобами и не вывел манипуляторы наружу.

Она держала в руке чужое сердце и ритмично сжимала пальцы, не замечая ничего вокруг. Она держала в руке жизнь. Жизнь страдающего человека. И не важно, что он был покрыт панцирем и у него были уродливые челюсти. Не важно, что он был солдатом и убивал тех, кто нынче попытался убить его. Неважно, что поправившись, он вернется на свою войну, чтобы снова убивать. Он был жив сейчас и страдал. Он мог умереть и не испытывать ничего. Трупы не ощущают. Не чувствуют.

— Я запускаю нанонить, — предупредил Лу-Тан и Татьяна Викторовна опомнилась, осторожно отпустила сердце — теплое, скользкое, живое — передавая управление им Э. Вытащила руку, ярко измазанную желтой плазмой.

С прозрачного щупа стекла и упала в рану серебристая капля. Зашипела, втянулась в плоть, сращивая разрывы и разрезы мягких тканей.

Не теряя времени Татьяна выкладывала мозаику кусками панциря ниже того места, где действовала нанонить. Смазывала пластинки с внутренней стороны биоклеем, прикладывала к мягкой беззащитной кожице. К тому времени, как она закрыла поле первой раны, нанонить закончила свою работу. Вдвоем с Лу-Таном они доложили последние куски панциря и щедро смазали грудь пациента остатками клея. То же самое пришлось проделать с его ногой — манипуляторы, собирая кость, сильно поломали наголенную пластину.

— Маску пациенту, газовую смесь напрямую в дыхательный мешок! Отключить реактиватор! — приказала Татьяна Викторовна.

Прозрачная маска легла на уродливое лицо, принимая его очертания, плотно охватывая со всех сторон. Теплый воздух на мгновение замутил ее поверхность. Грудная клетка приподнялась. Опустилась.

— Э, картинку грудной клетки. Дыхательный мешок, места разрывов.

— Держит! — одобрительно крякнул Лу-Тан. — Молодец, девочка!

— Э, отключить управление сердцем! Антишоковый барьер снизить. Давать дозировано. Звуковой сигнал сердца.

Красный глазок на панели Икринки погас. С трудом сердце сатианета заворочалось в груди, застучало, набирая обороты. Писк-писк-писк-писк. Пииск.

— Частит, — улыбнулся Лу-Тан и с трудом снял сведенные судорогой пальцы с рукоятей манипуляторов. — Но это ничего. Поздравляю, коллега!

Татьяна подняла руку, убрать со лба волосы, и с удивлением ощутила, как ноют мышцы — словно копала картошку, не разгибаясь, несколько дней.

— Спать, Танни! — властно проговорил старый доктор. — Икринка последит за ним. Спать!

Бим жалобно тявкал за прозрачными дверями операционной. Она вышла к нему, похлопала по теплой спине, привалилась к стене. Постояла. И пошла к себе.

Пробуждение было нелегким. Но ее ждала искристая вода бассейна, а это всегда придавало сил…

Бассейн? Пациент! Сатианет!

Быстрый душ, бегом в операционную. Бим привычно остается у дверей — знает, что ловкие щупы все равно вытянут его в коридор за задние ноги, а укусы на них не действуют.

Сатианет жив. Дышит тяжело, но самостоятельно. Сердце еще частит.

Татьяна подключилась к Э, проверила насыщенность плазмы газовой смесью, увеличила подачу по некоторым показателям. Оглянулась на звук тяжело ползущего тела. Лу-Тан выглядел обеспокоенным еще более чем вчера. Глубокие морщины избороздили лицо, усы обвисли.

— С ним все неплохо! — поспешила доложить Татьяна. Ей хотелось ободрить учителя.

— Не это меня беспокоит! — покачал головой Лу-Тан, придвинулся, взглянул на пациента. Глаза старого доктора были темны и глубоки.

Татьяне стало не по себе. Она видела, что думал он о плохом — о войне, о смерти.

Бим за дверью залился отчаянным лаем.

— Погибшие! — спохватилась она. — Я забыла, простите меня!

— Тела законсервированы, — махнул ластой Лу-Тан, — корабль разобран ремонтным роботом и уничтожен.

— Уничтожен? — изумилась Татьяна. — Зачем?

Рвущий сердце звук сирены прокатился по станции. Лу-Тан с чудовищной силой хлестнул хвостом по полу.

— Вот зачем. Сходите в смотровую, полюбуйтесь на наших гостей.

Татьяна быстро пошла прочь. Бим лаял, не переставая.

На пороге она остановилась. Прямо по курсу висели в пустоте знакомые ей по обучающей программе остроносые, острокрылые военные крейсеры гоков числом три. Несколько истребителей отделились от флагманского корабля, и зашли сверху и снизу станции — Татьяна потеряла их из виду.

Ощущая неприятный холодок в груди, она вернулась в операционную.

— Я в центре управления, — послышался голос Лу-Тана, — идите сюда.

Выходя, она оглянулась — ей показалось или из-под складчатых век блеснули желтые искры?

В Центре управления станцией она была всего один раз — во время обзорной экскурсии по прибытию. И сейчас заходила с робостью. Даже медицинский и лабораторный секторы, наполненные силуэтами неземных аппаратов, неопределяемыми механизмами, жгутами полупрозрачных сочленений не казались ей чуждыми так, как эта круглая белая комната с почти полным внешним отсутствием оборудования. Лишь в середине ее располагался круговой пульт управления. Сейчас внутри пульта сидел Лу-Тан на вертящейся платформе, быстро вращался вокруг себя, нажимая на кнопки по всей окружности многоуровневой белой консоли. Еще в круглой комнате были белые гладкие стены, мягкий пол. В общем, напомнила она Татьяне Викторовне палату для особо буйных пациентов, виденную во время экскурсии в один из филиалов Института им. Сербского в бытность свою студенткой.

Лу-Тан махнул ластой.

— Идите сюда! Будем любоваться видами!

Голос у него был сердитый, но боевой.

Татьяна подошла к консоли, та неожиданно разъехалась в стороны, запуская ее внутрь. Э уже растил кресло — не ее любимое, уютное, с пуфиком для ног, а высокое, с эргономично изогнутой спинкой. Опустившись в него, Татьяна почувствовала себя пилотом крейсера экстра-класса.

— Я готова, — осторожно сказала она, — какими видами мы будем любоваться?

Лу-Тан еще раз пробежал пальцами по консоли. Свет в комнате погас. В кромешной темноте стали появляться похожие на светодиоды точки, заливая комнату неярким пугающим сиянием. Она не сразу поняла, что это звезды. Стены исчезли. Консоль стояла прямо в центре Галактики, лишь тусклое сияние по периметру подсвечивало пол, не давая окончательно сойти с ума.

Крейсеры гоков числом три разошлись, взяв станцию в кольцо.

Часть стены, находившаяся перед их глазами, уплотнилась, скрыв звезды. По серой поверхности пошли помехи, и появилась сильно увеличенная зубастая морда, смотрящая подозрительно и недобро.

Татьяна впервые видела гока без шлема. Высокая четкость изображения позволяла заметить все подробности. Вытянутые челюсти больше напоминали волчьи, а не крокодильи. Зубы были редкими, острыми и, к ее удивлению, тоже полупрозрачными. Поперек блестящего, немного вытянутого вперед черепа шел мягкий, свисающий гребешок, отливающий голубым. Раскосые, в морщинистых веках глаза не были опушены ресницами, отчего смотрели пристально и неприятно. Зрачка не наблюдалось, цвет радужки был серо-голубым, словно не растаявший кусочек льда. Гок по-птичьи склонял голову набок, бесцеремонно разглядывая обстановку Центра, Лу-Тана и — особенно — Татьяну Викторовну. Нехорошо прищурившись, Татьяна отвечала тем же.

— Скорейшего отделения вашей Ка! — вежливо и певуче заговорил гок. — Легкой дороги по краю мудрости! Скачущих мыслей!

Старый доктор церемонно захлопал ластами. Гок произнес полную формулу приветствия, что указывало на крайнее уважение к собеседнику.

— Скорейшего отделения Ка и тебе, уважаемый! — отвечал Лу-Тан. — Как мне называть тебя?

— Первый в тройке, Кор-Харр поможет тебе, если ты попросишь!

— Благодарю, Первый среди воинов, Кор-Харр! Если помощь понадобиться, я знаю, где найду ее. Отчего твои корабли окружили нас?

Татьяна подалась вперед.

Все. Церемонии кончились.

— По нашим данным, вы приютили проклятых сатианетов! Мы гнались за их кораблем в подпространстве, но потеряли. Они должны были выпасть из него где-то в этой точке.

— Они с равной вероятностью могли оказаться у М-63, - заметил Лу-Тан, — или скрыться в атмосфере Юмбы.

Гок клацнул челюстями. В дальнейшем Татьяна узнала, что это признак крайнего нетерпения.

— Корабль у вас, доктор!

Лу-Тан совсем по-человечески пожал плечами.

— Можете просканировать станцию. Я даю вам свое разрешение. Здесь нет корабля! Надеюсь, — голос его стал жестче, — после этого вы оставите нас в покое?

С мгновенье они смотрели друг другу в глаза через струящийся звездный свет и разделяющее пространство. Эти взгляды могли убить.

— Я вернусь! — неохотно протянул Кор-Хорр, и экран вновь стал светло-серым.

Лу-Тан нажал на какую-то кнопку — экран исчез вовсе. Вновь показались звезды и крейсер Первого из тройки — прямо по курсу, ощетинившийся орудиями, словно еж иглами.

— Значит, вот зачем вы уничтожили его! — протянула Татьяна. — Вы предполагали, что за ним явятся. Но почему? Не понимаю. Один маленький кораблик — и три боевых крейсера срываются с цепи, чтобы добить. Зачем, господи?

«Морж» постучал подушечками пальцев по своим отвислым щекам. Словно массаж делал.

— Это война на уничтожение, Танни, — наконец, сказал он. — Они отправили бы крейсер и за одним сатианетом, лишь бы его не стало! Но гоки нарушили правила ведения военных действий, покинув сектор с враждебными намерениями. Мы имеем полное право сообщить Звездной Ассоциации об этом и ждать помощи.

— И вы еще не сделали этого? — удивилась Татьяна.

Лу-Тан раздраженно забил хвостом.

— Я делаю это с того момента, как их корабли появились в пределах видимости. Но они глушат наши сигналы. Пожалуй, это единственное, чем они могут навредить нам. Кроме, конечно, огня на уничтожение.

— Ничего себе, единственное! — возмутилась Татьяна Викторовна. — И что прикажете делать?

— Ждать. Кто-нибудь обязательно окажется поблизости и сообщит на М-63 о том, что происходит. Помощь придет быстро.

— А если они… — Татьяна запнулась, и ей стало не по себе. Всегда так — сначала ляпнешь, а потом жалеешь, что слово вылетело!

Лу-Тан коротко взглянул на консоль — нет ли сигнала вызова? — и развернулся к Татьяне всем телом.

— Если они откроют огонь, мы продержимся, Танни. Достаточно долго. Дольше, чем любой военный крейсер экстра-класса…

Он замолчал. Темные глаза под тяжелыми надбровьями, к удивлению Татьяны, лукаво поблескивали.

Она обежала взглядом чужеродную комнату, вспомнила секторы, напичканные загадочными машинами, технологии, которые казались далеко ушедшими вперед даже по сравнению с М-63. Провела кончиками пальцев по консоли — материал казался теплым, ласкающим… живым.

— Это арланы, да? — она покивала самой себе и снова погладила консоль. — В создании станции применены их технологии, так?

— Станция — целиком их создание! — поправил Лу-Тан. — Функционирование подобных сооружений было одним из условий сотрудничества арланов с Звездной Ассоциацией. В нашей галактике таких лазаретов тысячи… И все равно этого ничтожно мало!

Татьяна внимательно посмотрела на старого доктора.

— Похоже, вы меня разыграли. Значит, вы все-таки видели арланов?

Лу-Тан не успел ответить. Экран тускло засветился. «Морж» живо развернулся, подключил двустороннюю связь. Они снова могли лицезреть морду лица Первого из тройки — еще более недовольную и высокомерную.

— Корабля проклятых сатианетов, действительно, нет в ваших пределах! — рявкнул Кор-Харр. — Мы желаем просканировать станцию на формы жизни.

Лу-Тан повел головой.

— Не будет этого! Я и так пошел вам на встречу! Стоит ли напомнить уважаемому Первому из тройки, чьи правила нарушили гоки, покинув сектор Дох?

И они снова сцепились взглядами, как два борца на ринге. Татьяна следила за поединком, затаив дыхание. И опять Лу-Тан оказался сильнее.

— Вы можете заниматься своей обычной деятельностью, — процедил гок сквозь полупрозрачные зубы. — Но мы останемся и будем следить. Проклятым сатианетам не удастся вернуть своих солдат без боя!

— Тупой крокодил! — в сердцах рявкнула Татьяна Викторовна по-русски. Опомнившись, перешла на код. — Возвращайтесь в сектор Дох и ведите там свою глупую войну! И не смейте даже приближаться к красным крестам!

Лу-Тан изумленно посмотрел на нее. А Кор-Харр сощурил и без того узкие глаза и вдруг закашлялся, сгибаясь от сбитого дыхания. Через пару мгновений Татьяна с удивлением поняла, что он смеется.

— Война не бывает глупой! — отдышавшись, сказал гок. — Глупыми бывают детеныши! Ты — еще детеныш, хотя и принадлежишь к Стражам порога. Я не ощущаю Правил! Я не ощущаю сектор Дох! Я буду ждать сатианетов!

Экран погас.

— Мне плевать на Правила… мне плевать на сектор Дох, — перевела Татьяна на русский, — каков наглец, а? Надо что-то делать, доктор!

— Проверим пациента! — предложил тот. — Вы идите, проведите осмотр, а я закончу дела и подойду.

Она уже вышла, когда до нее долетел голос Лу-Тана.

— Танни, а вы бесстрашная девочка! Кор-Харр запомнит ваши слова навсегда.

Татьяна просунула в дверь голову и громко ответила:

— Мне плевать на Кор-Харра! Мне плевать на сатианетов! Я не позволю этому поселиться в моем сердце!

Бим вторил радостным лаем.

Проводив ее взглядом, Лу-Тан тяжело оперся ластами о консоль. Он не хотел, чтобы она видела, как ему плохо.

Его время истекало.

За прошедшие три суточных цикла на станции и вокруг нее ничего не изменилось. Как назло, после полосы беспокойства наступило затишье — ни один корабль, кроме крейсеров гоков, не показывался в пределах видимости, ни один пациент не обратился за помощью.

Пришельцы так и висели на черном фоне неба, словно приклеенные. Истребители по очереди отделялись от каждого из них, чтобы облететь пространство вокруг.

Сатианет все чаще пребывал в сознании. На вопросы не отвечал, смотрел перед собой желтыми немигающими глазами. Его срастающиеся кости невыносимо ныли, хотя Лу-Тан и Татьяна пытались снять синдром введением сильных обезболивающих. Однако он ни разу не пожаловался, лишь стискивал тяжелые челюсти, сдерживая стоны.

Татьяна искренне жалела его. Приходила в операционную и садилась рядом, следила за показаниями приборов, добавляла дозу обезболивающих и стимуляторов роста костных тканей в газовую смесь, наполнившую Икринку. Ей казалось, ему плохо не столько от боли, сколько от одиночества. Могло ли ее присутствие заменить присутствие погибших товарищей? Вряд ли. Но она упрямо сидела с ним, отлучаясь только, чтобы поесть и накормить Бима.

Лу-Тан заходил на осмотр пару раз в день, все остальное время проводя в бассейне.

Татьяна Викторовна торопилась учиться новому. Отчего-то это казалось ей важным. Сейчас, сидя рядом с Икринкой, закрыв глаза, она впитывала информацию об управлении станцией, к своему удивлению обнаруживая, что не все аспекты процесса ей доступны. Э выводил на внутреннее зрение схему помещений и кабелей, вентиляционных шахт и энергетических модулей. Учил ее простейшим действиям по поддержанию жизнеобеспечения, замене отработанных деталей, ремонту и профилактике внутри целого организма, которым, в сущности, и был Лазарет на перекрестке миров. Однако информации явно было больше, и Управляющий Разум пока отказывался ей делиться.

— Они… уже… здесь?…

Хриплый голос заставил вздрогнуть. Татьяна открыла глаза. Сатианет, повернув голову, смотрел на нее.

Она подошла к Икринке. Жизненные показатели неуклонно шли вверх — пациент выздоравливал быстро, несмотря на тяжелые ранения.

— Я переведу вас в обычную палату, — не отвечая на вопрос, сказала она дружелюбно. — Как кости? Болят?

Сатианет попробовал пошевелиться. Закрыл глаза, пробормотал что-то на своем языке.

— Плечо… Нога почти нет.

— Не удивительно. Плечевой свод — одна из самых толстых костей вашей костной структуры. Толще только…

— Тазовый… Я знаю анатомию!.. Ответьте мне… на вопрос…

Татьяна мысленно вызвала транспортировочную тележку, помолчала. Ответила, поджав губы:

— Да. Они здесь. Но вам нечего бояться!

Теперь ей пришлось воочию увидеть смех сатианета. Он пришлепывал толстыми губами и жмурился, как кот, греющийся на июньской крыше.

— Я не боюсь, доктор! — отсмеявшись, заговорил он. — Мой корабль… Вы починили его?

— Зачем это вам? — насторожилась Татьяна.

Прозрачные провода отцеплялись от сатианета и втягивались в плаценту Икринки, заставляя его морщиться, словно от щекотки.

— Я мог бы… протаранить… один из двигателей флагмана… Подманите их… Скажите, что выдаете меня… Когда они подойдут ближе, я включу форсаж — они не успеют поставить защиту…

Пока он говорил, Татьяна отступала мелкими шажками, пока не подпрыгнула от неожиданности, наткнувшись на подъехавшую сзади тележку.

— Вы… это… — растерянно произнесла она. — Совсем… того?

Сатианет нахмурился.

— Я… не понял… Это диагноз?

Она не знала — плакать или смеяться? Или орать матом на черепахомордого героя своего народа?

— Э, вывести пациента из Икринки! — излишне громко приказала Татьяна. — Мониторинг продолжать.

Платформа выехала наружу, сатианет зажмурил глаза — освещение в Икринке было приглушено, чтобы создать иллюзию вечных сумерек его родной планеты. Щупы переложили тело на каталку. Татьяна вновь подключила к плечу пациента реактиватор, тот зашипев, присосался, как пиявка — сатианет дышал сам, но следовало подстраховаться. И пошла рядом с каталкой, определенной ею в третий жилой сектор — рядом с ее, четвертым.

— Как ваше имя? — спросила она.

Сатианет с трудом оторвал левую руку от каталки, принялся сжимать и разжимать четырехпалую ладонь, похожую на совковую лопату. Пальцы слушались плохо…

— Знаете что, — вдруг сказала Татьяна, остановив каталку, — ваш корабль уничтожен. Ваши товарищи погибли. И мы не отдадим вас гокам! А если бы вы были одним из них — мы не отдали бы вас сатианетам. Так что или вы забудете о войне и будете соблюдать наши правила, или…

Рука метнулась в ее сторону, толстые пальцы сомкнулись на горле.

— Или что? — прохрипел сатианет, задыхаясь. Резкое движение причинило ему невыносимую боль.

Краем глаза Татьяна увидела, как заволновался потолок над ее головой, появившийся щуп наливался энергетическим ударом. Оказывается, станция защищала своих обитателей! Но ее опередили. Низкий рык раздался снизу, с пола взлетел бело-рыжий снаряд и повис на твердом, похожем на сук, предплечье. От неожиданности, сатианет выпустил Татьяну Викторовну и испуганно затряс рукой. Запищал зуммер. Реактиватор зашевелился, активируясь.

— Бим, фу! — испуганно закричала Татьяна. — Отпусти его!

Пес неохотно расцепил челюсти.

Татьяна Викторовна склонилась над пациентом, корректируя работу реактиватора. Сатианет, задыхаясь, яростно смотрел на нее.

— Еще одна подобная выходка, и я погружу вас в анабиоз! — сказала она, ответив на его взгляд. — Будете овощем до прибытия ваших соратников! Вас ведь будут искать?

Тележка снова двинулась по коридору.

Сатианет молчал.

— Возможно, — наконец, неохотно ответил он. — В секторе Дох идет крупное наступление. Все наши силы задействованы в нем. Мы одерживаем победу!

— Я не ощущаю вашей победы! — подражая Кор-Харру, злорадно ответила Татьяна. — Бим прокусил панцирь?

— Кто? А, этот… ваш хищник? Нет, только поцарапал.

Тележка вкатилась в третий жилой сектор. Э вырастил посередине кровать-стол, подогнал Малую медицинскую консоль. Поверхность кровати шевелилась, словно живая — мягкий массаж исключал появление пролежней у лежачих пациентов, поддерживал мышцы в работоспособном состоянии.

Татьяна подключила консоль к переложенному сатианету и снова склонилась над ним, заглядывая в горящие глаза.

— Э будет следить за вами, поэтому давайте без глупостей! Выполнять правила Лазарета неукоснительно! Понятно?

— Тсалит, — неожиданно заговорил сатианет, — мое имя. А ваше, доктор?

— Танни. Я ввела успокоительное. Вы сейчас заснете, и это будет лечебный сон.

Сатианет дернулся.

— Я не хочу быть овощем! Что это такое? Что-то жуткое?

— Нет, это съедобное, — улыбнулась Татьяна Викторовна. Однако сатианет бледнел на глазах.

— Вы съедите меня?

Татьяна всплеснула руками.

— О господи! Конечно, нет!

— Значит, скормите своему хищнику?

— Как вы мне надоели! — искренне воскликнула она. — Я ничего не буду с вами делать. Выздоровейте сначала!

Сатианет глядел на нее с опаской, но веки его тяжелели. Через несколько минут он спал. Тяжело вздымалась широкая грудь, левая рука, не прибинтованная к туловищу, подергивалась во сне.

Татьяна Викторовна задумчиво погладила вздрагивающие коричневые пальцы и покинула сектор.

— Это называется Законом падающего бутерброда! — говорила Татьяна, отпивая мелкими глотками крепкий сладкий чай и не глядя на Лу-Тана. — Ни одного корабля за неделю! Что делать-то будем, доктор?

Искусственно синтезированный чай у Управляющего Разума получался с каждым разом все лучше и лучше.

— Ну, — Лу-Тан тяжело заворочался на любимой «козетке», — с голоду Э нам не даст умереть. Будем сидеть в осаде. Долго так продолжаться не может.

— Они глушат все наши сигналы? — Татьяна задумалась. Что-то не давало ей покоя. Была зацепка в словах Кор-Харра, которую она упустила.

— Да. Танни, а что такое бутерброд?

— Это съедобное, — сказала Татьяна и захохотала, вспомнив сатианета. — Ой, не могу! Видели бы вы его лицо!

Лу-Тан был в курсе — Э транслировал насмешившую Татьяну сцену прямо на подводный экран в бассейне, который он в последние дни почти не покидал, хотя «пить чай» в смотровую приползал неукоснительно. Звездные пейзажи были весьма подпорчены кораблями гоков — неподвижными, матово-черными, молчаливо-угрожающими.

Лежащий у ног Татьяны Бим вдруг вскочил и зарычал. Татьяна обернулась. В дверном проеме нерешительно маячила фигура Тсалита.

— Тихо, Бим! — прикрикнула она на пса и поднялась. — Вам еще рано вставать!

— Я могу войти? — вежливо поинтересовался сатианет, оставаясь за порогом.

— Заходите, командор, — махнул ластой Лу-Тан. — Раз уж встали, посидите с нами.

Татьяна нахмурилась и вернулась на место.

Между «козеткой» Лу-Тана и ее креслом, выросло из пола массивное грубое стуло. Наверное, на планете сатианетов они были еще грубее, в этом же Э изменил наклон спинки и добавил мягкую эргономичную обивку.

Тсалит, сильно прихрамывая, зашел в помещение и осторожно сел, держа спину неестественно прямо. Глаза его не отрывались от флагмана гоков, висевшего прямо по курсу. Если бы взгляд умел убивать — корабль давно исчез бы в ярчайшей вспышке.

Бим настороженно следил за гостем и на всякий случай скалил острые зубы. Сатианет покосился на него.

— Ваш хищник мал, но опасен, Танни! — заметил он. — И верен вам! Он — настоящий боец!

— Он — настоящий друг! — сердито поправила Татьяна. Чай неожиданно потерял вкус. — Ваши мозги отравлены войной, вы во всех видите солдат? Во всем — смерть?

— Танни! — предостерегающе поднял пальцы Лу-Тан.

Татьяна раздраженно дернула плечом, но замолчала.

— Они не могут видеть меня? — спросил Тсалит. — Иначе вам не поздоровиться.

— Станция защищает нас от их сканеров. Без моего разрешения они не могут ничего!

Командор подумал, глухо постучал костяшками пальцев по бедренной пластине. Развернулся к Лу-Тану.

— Почему вы не выдаете меня? Почему подвергаетесь опасности? Я не понимаю.

Татьяна со звоном поставила чашку на блюдце.

— А вы разве выдаете своих? — спокойно поинтересовался Лу-Тан.

— Никогда, но…

— Пациенты обладают полной неприкосновенностью, находясь не территории Лазарета. Пока вы в его границах — вы наш. И если бы вас звали, к примеру, Кор-Харр, я ответил бы так же…

Тсалит покачал головой.

— Гоки уйдут, едва я ступлю на любой их корабль! Я не верю, что они не угрожали вам!

— Для нас их угрозы ничего не значат! — пожал плечами доктор.

— Вы или глупы или глупо бесстрашны! — вспылил сатианет. — Выдать меня для вас — осознанная необходимость!

Татьяна, вскочив на ноги, шагнула к нему.

— Господи! Да что же это такое, а? Когда вы поймете, что у нас свои правила? На территории Лазарета нет места расовой дискриминации, розни, любым проявлениям агрессии. Здесь нет места войне! Потрудитесь скрыть ее в глубине вашего зашоренного ненавистью к гокам мозга!

Сатианет вновь замерцал глазами.

— Надо было придушить вас, доктор! Не стоит говорить о том, чего не понимаешь!

— Замолчите! Оба! — неожиданно рявкнул Лу-Тан. Да так, что Бим, поджав хвост, заполз за Татьянино кресло.

— Командор, пока вы находитесь на территории Лазарета, выполняйте наши правила и не смейте подвергать опасности жизнь персонала! Это приказ! Э, нашего пациента под усиленное наблюдение. Закрыть допуск во все помещения, кроме его жилого сектора. Танни, сядьте на место. Сейчас же.

Татьяна и Тсалит с сердитым изумлением взглянули друг на друга. В голосе старого доктора прозвучало что-то такое, чему невозможно было не подчиниться. Неожиданно у Татьяны заболела голова. Испуганно заскулил Бим и бросился вон из смотровой.

В пространстве неподалеку от флагмана Кор-Харра возникла чернота, сплетаясь в змеиный клубок. Он становился объемнее, ширился, а пустота вокруг дрожала, как воздух над асфальтом в жару, и текла, текла, текла патокой вокруг угольного круга, завихряясь и искажаясь. Флагман неожиданно дернуло в сторону, он едва не столкнулся со спешащим к нему другим кораблем гоков. Лазарет ощутимо вздрогнул. По станции пронеслась короткая сирена, сопровождаемая мощным гулом — Э включил стабилизаторы.

Татьяна едва не упала. С трудом дотянувшийся до нее сатианет больно толкнул в бок, буквально швырнув в кресло. В то же мгновение широкие эластичные ремни придавили всех к их сидениям.

Черная прореха распалась, являя ярчайший зеленый свет — словно гигантский глаз глянул прямо на Лазарет. Что-то зрачком шевельнулось внутри. Показалось острие налившейся темным огнем иглы. Следом за ней матовое тело цвета густого индиго выплывало из прорехи, и свет другого мира лизал его крутые бока.

«Звездный кит! — отстраненно подумала Татьяна Викторовна. — Нет не кит. Нарвал! Боже, какой огромный!».

Незнакомец, наконец, показался весь. Завис в пространстве: пугающий, непонятный. Корабли гоков были отнесены неведомым ветром почти на границу видимости и теперь медленно возвращались. Разведчиков гоки не выпускали, видимо, опасаясь быть не так понятыми.

— Что это? — хрипло спросил Тсалит.

— На перекрестке миров еще и не такое увидишь! — философски ответил доктор.

Татьяна покосилась на него. Ей показалось, или Лу-Тан был совсем не удивлен?

Около часа, молча, они наблюдали странное явление. Чужой корабль висел в пространстве, медленно кружась вокруг оси. Иногда по корпусу пробегали яркие искры, ссыпались, словно горсть золотой пыльцы, таяли в темноте космоса. Зеленая прореха стянулась, но змеиные головы никуда не исчезли — шевелились, открывали пасти, охраняли неведомые врата.

По прошествии времени снова вскрикнула сирена. Снова невидимые пальцы жестоко сжали виски, а гул стабилизаторов перекрыл воющий звук.

Звездный нарвал развернулся, и новая волна неведомого сквозняка опять унесла корабли гоков — на этот раз еще дальше, за пределы видимости.

Черные змеи в последний раз лизнули пространство и исчезли.

Ремни безопасности с шипением втянулись в сидения.

Из коридора, все еще скуля, прибежал Бим, кинулся к хозяйке. Та затащила его на колени, поцеловала шелковистый песий лоб.

Тсалит, застыв, смотрел туда, куда исчез неопознанный посетитель. Потом, словно придя в себя после забытья, повел плечами, скривился, едва сдержав стон боли. Тяжело поднялся.

— Возвращайтесь в палату, пациент! — безапелляционно заявил Лу-Тан. — Ближайшие два дня я вам вставать не разрешаю! А завтра начнем нейротерапию. Конечность надо восстановить — мне бы не хотелось, чтобы вы покинули нас, хромая! И рекомендую задуматься на будущее об еще одной операции. Я советовал бы вам сменить тот металл, который я использовал в качестве скоб для вашего плечевого свода, на кристалин. У меня его, к сожалению, не было.

Сатианет свысока поглядел на него.

— У нас высокий порог восстановления. Это не понадобится!

— Периодически нога будет ныть, я вам обещаю, — ласково улыбнулся Лу-Тан. — А когда начнется старческое окальцинение костей, вас ждут сильнейшие боли в поврежденных участках. Кристалин может снять эти явления. На Сатиане делают подобные операции, насколько я знаю. Да и с кристалином на вашей планете все в порядке.

— Я подумаю, — буркнул Тсалит и вышел в коридор, отчаянно стараясь не хромать.

— Гордец, — пробормотала Татьяна вслед.

Из Центра Управления во все тона заголосил сигнал вызова — гоки возвращались.

— Я поговорю с ними, — вздохнул «морж». — А вы пожелайте нашему пациенту добрых сновидений. Я хочу быть уверен, что он уснул, и не отправится бродить по станции в поисках оружия для гоков.

На пороге Татьяна оглянулась. Лу-Тан сполз с «козетки» и стоял недвижно, опершись на передние ласты и глядя в звездное небо. Ее сердце сжала тоска.

— Доктор, — поспешно сказала она. — А все-таки, что это было?

— Я говорил вам, — не оборачиваясь, ответил Лу-Тан. — Вспоминайте.

Татьяна подключила к сатианету Малую медицинскую консоль, дождалась, пока он заснет под действием усыпляющей нейропрограммы. Постояла у кровати, глядя на спящего. Желтые границы заново срастающихся кусков панциря на груди делали его еще более похожим на черепаху.

Перед тем, как идти в Центр Управления, на минуту заглянула в свой сектор. Обрадовавшиеся лягушата кинулись к двери, запрыгали по полу и потолку, заулыбались широкими мордами. Она тоже поулыбалась им и поспешила к старому доктору.

Лу-Тан сидел за Управляющей консолью, задумчиво постукивая пальцами по ее краю. Изображение Кор-Харра истаивало на экране связи.

— Я вовремя! — рассмеялась Татьяна. — Не увижу еще одного гордеца! К тому же подозрительного.

— Они друг друга стоят! — кивнул Лу-Тан. — Все враги друг друга стоят. Это горькая истина мироздания.

— Чего он хотел?

— Знания.

— И вы дали ему?

— Не более того, что он должен был услышать! Знаете, Танни, кажется, у нас неспроста так долго нет пациентов. Думается мне, определив наличие у станции боевых кораблей гоков, все предпочитают тихо уйти.

— Не сообщив об этом на М-63?

Лу-Тан вздохнул.

— Мы же не подаем сигналов бедствия? Мда. И ближайшая поставка оборудования ожидается не скоро.

Татьяна, садившаяся в кресло рядом с Лу-Таном так и застыла.

— Как вы сказали? — растерянно спросила она.

Мысль обозначилась — яркая и неожиданная. «Делайте, что должны!» — так, кажется, говорил Кор-Харр?

— А как вы заказываете оборудование? Лекарства? — лихорадочно поинтересовалась она и рухнула на сиденье.

— Заполняю специальные формы и отсылаю на М-63, - Лу-Тан удивленно поглядел на нее. — Откуда интерес?

— Покажите мне, как они выглядят!

Длинные пальцы доктора тронули несколько кнопок. Татьяна глянула на экран и расхохоталась.

— Что с вами? — еще больше изумился Лу-Тан.

— Ничего, — всхлипнула она. — Просто табличные формы, оказывается, и в Аф… тьфу, во Вселенной — табличные. Это на лекарства, да? Первая колонка — наименование, вторая — химическая формула, третья — количество, а четвертая?

— Код в межзвездном классификаторе.

— Можно я?

Татьяна Викторовна уверенно подвинула старого доктора и пробежалась пальцами по консоли. Бессонные ночи обучения с Э не прошли даром — она все больше осваивала хитрости управления Станцией.

— А если поменять вот здесь…

Брови Лу-Тана поползли вверх.

— Чистая вода! Зачем нам 75 гугелей плазмы сатианетов? Мы больше двадцати не заказываем!

— … И вот здесь!

Татьяна ввела информацию и выжидающе посмотрела на Лу-Тана.

Тот обеими ластами оперся о консоль.

— Вы заменили наименование плазмы на…

— Сыворотку Д-Хака! — торжествующе улыбнулась Татьяна. — Думаете, бравый Кор-Харр разбирается в химии?

— Да он не отличит формулу крови от формулы воды! — воскликнул Лу-Тан. — Размер заказа привлечет внимание экспертов на М-63 к этой строке. А явное несоответствие наименования и формулы заставит их попытаться выяснить — в чем дело!

— Не достучавшись до нас, они встревожатся… — продолжила Татьяна.

— И постараются выяснить причину! — фыркнув, завершил Лу-Тан. — Танни, это конгениально!

— Надеюсь, на М-63 найдется хотя бы один конгениальный эксперт, — смущенно пробормотала Татьяна. — Только, чур, доктор, с Кор-Харром будете общаться вы. И он и Тсалит вызывают у меня проявления агрессии, а я чту кодекс Лазарета!

Лу-Тан встревожено взглянул на нее и вздохнул с облегчением, поняв, что она шутит.

— Когда я закончу разговор с Кор-Харром, вы расскажете мне, кто такой «чур»! — пригрозил он и залихватски шлепнул ластой по консоли.

Через несколько мгновений на экране вновь появилось недовольное лицо Кор-Харра: гребешок свисает вперед, глаза подозрительно сощурены, нижняя челюсть чуть выдвинута — воплощенное вежливое недоверие.

— Прости меня, Первый среди Тройки! — хлопнул ластами Лу-Тан. — Я забыл за нашим разговором попросить тебя об одолжении.

Кор-Харр не счел нужным отвечать. Лишь еще больше сощурил глаза. Гребешок наливался ярко-синим.

— На Станции закончились некоторые лекарственные вещества. А некоторых в сложившихся обстоятельствах может быть недостаточно. Я хотел бы сделать заказ на М-63. Но, поскольку вы препятствуете нашей связи, я не могу этого сделать.

Кор-Харр помолчал.

— Я желаю взглянуть на список!

— Высылаю, — равнодушно кивнул «морж».

— А говорил, что мы можем заниматься своей обычной деятельностью, — пробормотала Татьяна достаточно громко, чтобы быть услышанной. — Неужели врал?

Гребешок гока стремительно побледнел.

— Зачем столько сыворотки Д-Хака? — удивился гок.

— Лихорадка Го-Крейги тебе знакома? — поинтересовался Лу-Тан. — Она возникает вне пределов вашей звездной системы в двадцать пять раз чаще, чем внутри ее. Причем процент увеличивается по мере удаления к краю Галактики. И эта тайна до сих пор никем не разгадана! Вирус молниеносен, способ передачи не установлен, симптоматика: тяжелые трофические язвы, переходящие в гангрену тентаклей, заражение жизненной жидкости, смерть. Сколько гоков на каждом из ваших крейсеров, Первый из тройки?

Кор-Харр задумчиво подвигал челюстью.

— Я сам переправлю список на М-63. Надеюсь, пока они соберут заказ, мы решим нашу маленькую проблему?

Они с Лу-Таном схлестнулись взглядами. Татьяне даже показалось, что зазвенели шпаги, и искры с блестящих струн клинков посыпались на землю.

Кор-Харр сдался первым. Позорно бежал, попросту отключив экран.

Лу-Тан устало опустил тяжелый подбородок на сплетенные тонкие пальцы.

— Вы готовы завтра самостоятельно провести нейротерапию? — неожиданно поинтересовался он.

— Да, — уверенно кивнула Татьяна. — Но только если вы будете рядом!

Неожиданно Лу-Тан рассмеялся.

— Я удивляюсь вам, Танни! Вы почти в одиночку провели сложнейшую операцию и продолжаете быть неуверенны в собственных силах! Отчего это?

— Человеку свойственно заблуждаться, — улыбнулась в ответ Татьяна Викторовна. — Вот и Артем всегда говорил, что у меня комплекс отличницы…

Сказала и испуганно зажала рот ладонью. Сердце замерло на два удара. На два слога.

Лу-Тан побарабанил пальцами по консоли.

— Сделаете мне одолжение? — вдруг спросил он. — Умеете вы петь, Танни?

— Петь?

— Спойте мне! — попросил Лу-Тан. — Давайте забудем обо всех происшествиях! Отправит Кор-Харр информацию на М-63, не отправит — не важно. Пока еще у нас есть наше время, будем использовать его с умом! Пойдемте ко мне. У меня есть для вас подарок.

Татьяна удивленно подняла брови.

Идя рядом с «моржом» по коридору, она прислушивалась к себе. Бим семенил рядом, иногда поглядывал на нее снизу вверх. Чувствовал ли пес ее сомнение? Имя, которое она старалась не упоминать, имя, ставшее ключом к комнате, наполненной болезненными воспоминаниями, впервые было произнесено без напряжения и душевной судороги. Артем, как живой, стоял перед ее внутренним взором и улыбался. И она нерешительно улыбнулась ему в ответ.

Лу-Тан нырнул в бассейн, едва они вошли в покои. Проплыл пару кругов у самого дна, поднялся на поверхность, перевернулся на спину, закинув передние ласты за голову.

— В углу на кресле, — ворчливо пояснил он. — Возьмите, это ваше!

Татьяна Викторовна, слыша за спиной цокот собачьих когтей, обогнула бассейн, прошла в дальний угол комнаты. На кресле возвышалось что-то, скрытое мягким вытянутым футляром. Еще до того как она открыла его, сердце вновь пропустило пару ударов. Кажется, она догадывалась…

Да. Это была она — старая гитара ее мужа. Судя по блеску дерева, инструмент отреставрировали, если не сказать, обновили.

Она задумчиво погладила гриф, потрогала колки и коснулась струн. Те отозвались чистым звуком, словно и не фальшивили, отчаянно дребезжа, ранее. Там, на Земле.

— Я подумал, вам это понадобится… когда-нибудь, — пояснил Лу-Тан, и Татьяна почувствовала, что он волнуется. — Вы мне споете?

Она подняла гитару, села в кресло и Бим тут же навалился на ноги теплой тяжестью.

— Я почти все песни забыла! — грустно улыбнулась она.

— Почти? — уточнил Лу-Тан.

Татьяна Викторовна тронула струны и тихонько запела ту единственную, что помнила не памятью — сердцем.

Старый доктор слушал, смотрел в потолок, которого не видел. Звездная дорога разворачивала перед ним мерцающее полотно, звала в неведомые дали, шептала о скором начале движения…

Она допела, но не отняла пальцы от струн. Гладила их, вызывая негромкий переливчатый звук, журчащий, словно родник.

— Почему вы так боитесь смерти, Танни? — подплыв к бортику, спросил Лу-Тан. — Потому, что она неизбежна? Неизвестна? Неожиданна?

— Не знаю, — покачала головой Татьяна и голос ее дрогнул. — Я просто боюсь терять…

— В мире ничего не теряется! — заметил Лу-Тан. — Все где-то пребывает. Отпустите его, Танни. Дайте ему уйти по звездной дороге!

И не дожидаясь ответа, он опустился на дно и залег там.

Обняв гитару, Татьяна Викторовна скрючилась в кресле. Глядела на успокоившуюся воду. На черную тень, недвижно лежащую под толщей воды. На мерно вздымающиеся бока задремавшего Бима. С острым отчаянием она понимала, что неспроста Лу-Тан заговорил о смерти. Скоро ей придется отпустить и его.

Татьяна поднялась и решительно покинула покои старого доктора, унося с собой гитару. Она шла в Центр управления. Мысленно отданный Э приказ заставил его подготовить шлюзы к выходу в открытый космос.

Синяя шкала слева на щитке шлема показывала количество кислорода. Красная, с другой стороны — опасное расстояние удаления от станции в открытый космос. Татьяна отключила их постоянное наличие, но они периодически появлялись в поле зрения, напоминая человеку о его слабости перед космосом. В пустом пространстве, в скафандре, источающем легкое сияние, она представляла себя жемчужиной в черной пасти гигантской раковины.

После сказанного Лу-Таном ей просто необходимо было побыть в одиночестве и обдумать его слова. Полном, абсолютном одиночестве. Она понимала, что это глупо, но мысль выйти в открытый космос показалась наиболее удачной. Автономные двигатели скафандра отнесли ее далеко от станции. На самую границу зоны, обозначаемой ярко замигавшей красной шкалой. К счастью Татьяны Викторовны один из кораблей гоков находился значительно левее, не перекрывая обзор. А остальных она не видела. Станция осталась за спиной. Перед глазами уходила вдаль, манила, пугала, засасывала, шептала неведомое бесконечность. Татьяна заглядывала ей в лицо, нерешительно шепча любимое имя. И замирала, прислушиваясь к себе. Какая реакция? Шок? Боль? Сожаление?

— Анализируйте! — говорил ее прежний учитель, светило отечественной хирургии. — Анализируйте свои удачи, не спешите им радоваться. А свои провалы анализируйте вдвойне. Вам не угадать божественного замысла, истинных причин своего подъема или падения! Но систематизировать, разложить на составляющие, собрать воедино факты и сделать выводы вам вполне по силам. Человек никогда не уподобится Богу. Однако он может многое.

Она не представляла себе жизни без Артема. Засыпая, дышала в унисон с ним. Когда он бывал на дежурстве, а она дома, ощущала его все равно. Точнее не ощущала, как не ощущают собственную конечность, пока не заболит. Он был ее дыханием, ее жизнью. Обыденной, наполненной простыми радостями и смешными разочарованиями, шутливыми перебранками и минутами близости. Когда его не стало — не стало большей части ее. Куда ухнула вся масса надежд, стремлений, интересов — все то, что тоже составляло ее жизнь? Куда ушли друзья, от которых она отвернулась сама, укутавшись с головой в кокон собственного горя? Она страдала самозабвенно, словно надеялась, что муки зачтутся ей, и оттого нечто вернет обратно то, что составляло едва ли не единственный смысл жизни. Оказалось, что у жизни не может быть единственного смысла… Одиночество, рыдания в подушку, заброшенная квартира, пустой взгляд в мутное окно — она выстроила сама, своими руками! Тесный душный мирок, наполненный горьким горем. И она наслаждалась подобным существованием, пестуя и баюкая его, словно так и не рожденного ребенка.

В черной пустоте самой пустоты она не замечала: в солнечном, полном зелени и птичьего щебета утре ее Артем стоял перед ней и смотрел — одновременно серьезно и чуть насмешливо, так умел он один. Темный бобрик коротких волос, рано начавшие седеть виски, смешливые морщинки у глаз. Ямочка на подбородке. Руки — большие, теплые, умеющие спасать чужие жизни — засунуты в карманы.

Стекло шлема расплывалось перед глазами, но мужа она видела четко. Артем смотрел на нее и ждал, когда она поднимет руку в прощальном жесте. Все это время он незримо был рядом, а она, погруженная в пучину тщательно оберегаемого горя, не видела и не слышала его. Только мельтешили перед глазами как картинки проклятого калейдоскопа черный крест, могильный холмик, красный гроб, белые халаты… Зеленое одеяло…

«Он ждет уже долго!» — подумала Татьяна Викторовна. — «Он не торопит меня и не осуждает. Он даст мне столько времени, сколько потребуется, и не бросит меня, не уйдет по звездной дороге, пока я сама не отпущу его!»

— Я люблю тебя! — прошептала она, и космос отозвался помехами в наушниках. — Прощай, моя любовь!

Одинокая фигурка, висящая на перекрестке миров, смешно подняла толстую, облеченную в ткань скафандра, руку, словно давая отмашку. Невидимый шлагбаум поднялся. Загадочный путь, мерцающий тысячами неведомых глаз, был открыт. Призрачный человеческий силуэт уходил прочь, не оглядываясь. Туда…

Тсалита снова поместили в Икринку. Сатианет недовольно скрипел зубами — нейрощупы, восстанавливающие проводимость поврежденных нервных путей, тыкались в его грудную клетку, ногу, вызывая чувство среднее между щекоткой и уколами иглой. Татьяна, прикрыв веки, уже три часа управляла процессом, стремясь свести неприятные ощущения пациента к минимуму. Перед глазами висела объемная картинка нервной системы Тсалита, ориентируясь на которую она могла уменьшать или усиливать нейросигнал в зависимости от проходимости участка.

Лу-Тан не вмешивался. Устроился в углу, наблюдал, помалкивал. Татьяна не знала, видит ли он то же, что и она, на сетчатке глаз? Контролирует ли ее ментальную связь с Э?

Накануне, вернувшись из открытого космоса и отрыдавшись, Татьяна Викторовна на всю ночь подключилась к Управляющему Разуму. Повторила еще раз этапы нейротерапии, затем продолжила изучение управления станцией. На душе было тихо, печально, светло и… пусто.

«Я подумаю об этом потом!» — голосом зеленоглазой героини сказала она себе и унеслась разумом в вентиляционные и кабельные шахты Лазарета, в энергетическую схему силовых узлов и основного лифт-реактора. К ее удивлению Э до сих пор открывал доступ не ко всей информации. Некоторые участки на схеме станции так и оставались мертво-серыми, как она не пыталась достучаться до Управляющего Разума. Он словно глох в такие моменты и тупо (или специально?) повторял ранее переданную информацию.

Сатианет застонал сквозь стиснутые зубы. Разлом кости плечевого свода повредил крупный нервный узел, отвечающий за координацию движений правой руки.

— Не отвлекайтесь, Танни! — приказал Лу-Тан и тоже подключился к Икринке.

Глаза Тсалита закрылись — он уснул.

— Вот здесь — пока не пускайте сигнал через аксон. Дайте в обход по дендритам. Повторно по синапсам. Потихоньку, еще чуть-чуть… Вот так.

Голубая ниточка перед Татьяниными глазами взяла в кольцо и накинулась на толстый блеклый клубок нервов, заставив его светиться. Потянулась дальше — к плечу, локтю, пальцам.

Сквозь сосредоточенное напряжение до нее донесся отчаянный лай Бима. И почти сразу же взвыла предупреждающая сирена.

— Остановить терапию! — сказал Лу-Тан. — У нас гости.

Татьяна отключилась от Управляющего Разума, провела дрожащей рукой по лбу. С непривычки было тяжело. И голова побаливала.

— Хочется надеяться на лучшее! — пробормотала она. — Что будем делать с пациентом?

— Пусть спит. Анестезионная блокада работает, а сон ему сейчас необходим для закрепления восстановленных связей. Да и нам будет спокойнее! Пойдемте в смотровую.

Татьяна поплелась за доктором. Она так устала, что ей было все равно, кого они увидят. Но усталость слетела, едва они переступили порог.

Перед схлопывающимися пастями гиперпространственных порталов разворачивались в боевой порядок шесть незнакомых Татьяне ярко-оранжевых тупоносых кораблей.

— Коллега, — враз осипшим голосом спросила она, — это то, о чем я думаю?

Лу-Тан неторопливо пополз к уже выращенным сидениям.

— Они еще далеко, Танни, — усмехнулся он, устраиваясь на козетке. — Вы успеете сходить на кухню и принести мне крочерсы. А вам советую сделать себе большую порцию плазмы. Это вас взбодрит.

— Мне это просто необходимо! — съязвила Татьяна и отправилась на кухню. Бим с ней не пошел. Улегся на Лу-Танов хвост, проводил хозяйку взглядом — знал, что вернется.

А ей было страшно.

По пути она зашла в свой сектор и, стараясь не торопиться и не думать ежесекундно о смертельном залпе от любой из противоборствующих сторон, приняла душ. Выходя, тронула гитару, словно прощалась — та лежала в одном из кресел, лаково блестя фигуристыми боками.

Когда Татьяна вернулась в смотровую, корабли сатианетов подошли ближе, разгруппировавшись для атаки. Гоки ответили, образовав черный таран, флагманом Кор-Харра нацеленный на флагман сатианетов — тупорылый, с виду неповоротливый крейсер тяжелого класса, чьи бока были украшены огромными рисунками чьей-то устрашающей морды.

— Ну, наконец-то! — заворчал Лу-Тан. — Вы пропустите зрелище! Как вы, земляне, говорите? Начало конца?

Татьяна Викторовна покосилась на него и выставила на столик между их креслами брикет с крочерсами, термос с чаем, пару бутербродов, стакан плазмы и синтезированное из низкокалорийных белков «свиное» ухо — для Бима. Пока она устраивалась с комфортом в своем кресле, ухо исчезло, и из-за Лу-Тановой козетки послышалось довольное чавканье.

— Скоро начнется? — тоном заправского посетителя премьер поинтересовалась она.

Она боялась, как никогда в жизни.

— Они ждут, — пожал плечами Лу-Тан, принимаясь за «чипсы», — кто будет первым. Пауза призвана подстегнуть ненависть, обострить чувства. — И неожиданно добавил — Как мне надоела эта глупость!

— А я боюсь! — тихо призналась Татьяна. Рука, держащая стакан с плазмой, неожиданно задрожала, едва не расплескав напиток. Она поставила стакан обратно.

Противники начали сближение. Выпустили истребителей. С сердитым воем, птицы смерти устремились друг к другу. Черные — к оранжевым, правые — к левым. Огненные трассы первых энергетических залпов расчертили тело пустоты.

Лу-Тан взял Татьяну Викторовну за руку. Его пальцы были сильными и теплыми, и в это полное ужаса мгновенье ей на чуть-чуть стало легче.

Боевые орудия были давно развернуты друг к другу. Замерцали силовые поля. Первыми не выдержали гоки. Их было меньше. С отчаянием загнанных в угол их корабли бросились вперед.

Истребители самозабвенно гонялись друг за другом. Цена гонки — взять прицел или самому раскрыться красно-желтым цветком взрыва. Наполнившееся ими пространство скоро напомнило Татьяне буйно расцветшую бархатцами клумбу на могиле…

— Они же гибнут там! — воскликнула она. — А мы ничем не можем помочь! Никому из них!

Смерть в космосе была безмолвной, красочной и такой обыденной, словно обреталась в этом квадрате всегда, собирала жертвы, наслаждалась разрушением.

— Как помочь тому, кому помощь не нужна? — в усы спросил Лу-Тан.

Яркие точки взрывов в его черных крупных зрачках казались празднично расцветшим салютом.

— Бим! — почти крикнула Татьяна.

Пес незамедлительно явился. Свиное ухо скрасило ему минуты, которые вполне могли стать последними для них всех. Татьяна втащила на колени сытое теплое тело и, снова вцепившись в пальцы старого доктора, закрыла глаза — приготовилась ждать конца.

Бесноватые истребители проложили огненные дорожки к Лазарету. Петляя, завертелись вокруг, используя его, как прикрытие друг от друга. Новый вой сирены сообщил о том, что Э перешел на режим защиты. Видимость в смотровой на мгновение ухудшилась — силовое поле обволокло станцию защитным коконом — и вовремя. Короткое пламя от взорвавшегося корабля облизало пространство в опасной близости. Однако останки корабля были аннигилированы полем и станцию не повредили.

Орудийные жерла крейсеров начали наливаться светом. Противники готовились пустить в ход «тяжелую артиллерию».

Лу-Тан задумчиво смотрел на развернувшееся страшное действо. Он его не видел. Время все настойчивей звало его в путь, шептало перебоями обоих сердец о неизбежном. Лишь тепло человеческой руки, с такой нежной и тонкой кожей, оставалось ниточкой, что еще удерживала его здесь и сейчас.

— Будь проклята война! — прошептала Татьяна.

Она зажмурилась изо всех сил, чтобы не заплакать и не замечать равнодушие погибели, окружившей станцию со всех сторон.

Но от ее шепота Лу-Тан словно очнулся.

— Мы не сможем помочь, вы правы, Танни! — неожиданно сказал он и отпустил ее руку. — А вот они…

Татьяна открыла глаза.

Сквозь желтые и оранжевые прорехи в ткани Вселенной сыпались большие и малые корабли. Здесь были и серые прямоугольники юмбаи, и веселые, разноцветными огнями расцвеченные по контуру, боевые тарелки проангелов, и совершенно незнакомые ей конструкции, и даже два огромных, сотовидных тяжелых крейсера Роя. Возглавлял флот незнакомый Татьяне крейсер экстра-класса — гигантский даже по сравнению с желтыми кораблями Роя, он казался неравномерно составленным из грубых каменных блоков. Из похожих, только в тысячи раз меньших, строились египетские и южноамериканские пирамиды.

В мгновение ока враждующих развели в стороны и взяли в прицел десятки кораблей. Ремонтные роботы наводнили пространство, расчищая обломки, отыскивая живых, аннигилируя павших: похороны в этой войне были такими же короткими, быстрыми и обыденными, как и смерть.

Сигнал вызова звонко прокатился по станции. Лу-Тан вывел экран связи в смотровую.

Взволнованный Ларрил топорщил крылья. Из-за его спины выглядывали незнакомые лица.

— Доктор! — вскричал он. — Танни! С вами все в порядке? Станция не повреждена?

Его словно отнесло порывом ветра. На экране не поместилось огромное, грубо слепленное лицо. Э исправил ситуацию, увеличив обзор в ширину и высоту.

На Татьяну Викторовну смотрел идол с острова Пасхи.

Незнакомец хлопнул огромными ладонями, похожими на ковши экскаватора.

— Чистой воды, уважаемый Лу-Тан! — прогрохотал низкий голос.

Такому голосу следовало подчиняться мгновенно и беспрекословно.

Идол перевел тяжелый взгляд на Татьяну. С мгновенье, нахмурившись, размышлял, затем слегка наклонил лобастую голову и продолжил речь:

— Приветствую, человек! Я БагДэАн из Системы Веги — кат о`кара Малого звездного флота Ассоциации! Станция получила повреждения?

— Нет, с нами и со станцией все в порядке. Спасибо за заботу! — отозвался Лу-Тан.

— Была причина для осады гоков… — БагДэАн не спрашивал. Утверждал.

— Была. Командор Тсалит.

— Остальные?

— Мертвы. Корабль пришлось уничтожить.

— Понимаю. Вы надеялись скрыть инцидент от гоков. Мы сейчас прибудем к вам. И с нами представители сатианетов. В каком состоянии ваш пациент?

— Он может передвигаться. Но я предпочел бы…

— Они заберут его на флагман! — безапелляционно перебил его кат о`кара. — После чего все участники будут отконвоированы в сектор Дох. Ждите.

И отключился.

Татьяна изумленно смотрела в пустой экран. Идолов с острова Пасхи она видела по телевизору. Хамов с острова Пасхи видеть еще не приходилось.

— Надо разбудить Тсалита! — ее привел в себя голос Лу-Тана. — Займитесь, Танни. Я буду следом.

Она ушла, кликнув собаку.

Лу-Тан снова смотрел на звезды. Суету чужих кораблей, роботов-ремонтников и мусорщиков он не замечал. Звезды притягивали, звезды манили. Звезды были вратами, черненые стены космоса ковчегом, а стук обоих сердец — колоколом, чей голос, затихая, разливался по пустому причалу.

Сложив передние ласты на обширном пузе и прищурившись на двери шлюза, Лу-Тан ждал гостей. Татьяна стояла рядом, ощущая себя то ли студенткой на экзамене, то ли метрдотелем дорогого отеля. Шипение за дверями указывало на то, что гости миновали второй шлюз.

За их спинами нетерпеливо переминался с ноги на ногу командор Тсалит. Однако едва створки двинулись в стороны, он замер в неподвижности, прижав левую руку к груди и высоко задрав подбородок.

Несколько уменьшенных, но тоже вполне впечатляющих копий БагДэАна заняли коридор у шлюза, и сразу стало тесно, словно в малогабаритной кухне. Тяжелые шаги — и вошел кат о`кара. Ему пришлось наклониться, чтобы не удариться головой о притолоку. Зеленые глаза, напомнившие Татьяне дендритовый малахит, цепко обежали пространство. Ушастая голова вертелась на массивных плечах быстро и с любопытством. Следом за ним следовали двое — высокий сатианет и его старший товарищ, чей панцирь был испещрен шрамами и выбоинами, словно от шрапнели. Последний держал в руках некий тщательно завернутый в черную ткань предмет. Они остановились по обе стороны от веганца, однако по сторонам не смотрели. У сатианета помоложе панцирь наподобие килта спускался почти до колен, а глаза были неправдоподобно ярко-желтыми, так же, как и складки кожи, проглядывающей между «хитиновыми» пластинами.

Лу-Тан церемонно хлопнул ластами.

— Рад приветствовать вас на территории Лазарета! — вежливо улыбнулся он.

— Я отправлю представителей сатианетов забрать тела! — так же вежливо, но непреклонно кивнул БагДэАн, показывая, что реверансы ни к чему и следует заняться делом.

Лу-Тан едва уловимо поморщился.

— Когда мы приняли их на борт, — пояснил он, — они были уже мертвы. Мы ничего не могли сделать. Нам удалось спасти только командора Тсалита.

— Выйти! — лаконично приказал БагДэАн.

Отчаянно стараясь не хромать, сатианет вышел вперед. Веганец коротко глянул на него.

— Тяжелые раны! Вы сделали, все, что могли, доктор! — констатировал он, и в голосе промелькнуло уважение.

— Позвольте мне, — сказал первый сатианет неожиданно глубоким контральто и сделал шаг вперед.

— Я, как командующий Правым крылом броненоссеров Великого флота Сатианы, скорблю по сынам ее, павшим от выстрела подлых гоков. Тсалит, сын мой, кат о`кара прав — раны твои тяжелы. Ты отправишься на Сатиану, чтобы подлечившись, вернуться в наши ряды. Все рекомендации уважаемого Лу-Тана будут учтены при лечении!

Глаза Тсалита замерцали, словно уголья.

— Божественная Мать, — сказал он, и голос его дрогнул, — дай мне штурвал одного из боевых кораблей и увидишь, что твой сын не замечает ран, нанесенных проклятыми гоками! Моя кровь кипит жаждой отмщения. За каждого убитого сына Сатианы гоки потеряют несколько своих кораблей!

БагДэАн гулко кашлянул. Татьяна с изумлением разглядывала первую встреченную ей сатиану. Божественная Мать, коротко глянув на веганца, недовольно подвигала челюстями, но ничего не сказала. Лишь махнула рукой, указывая Тсалиту место позади себя.

— Мы благодарны вам за спасение нашего сына! — она приняла у своего товарища сверток и принялась осторожно его разворачивать. — Примите дар Сатианы за его жизнь.

Покровы спали. В темных ладонях Великой матери забилась огненная жизнь. Кристалл был размером с куриное яйцо, формой правильного тэтраэдра и испускал столь яркое сияние, что Татьяна Викторовна прикрыла глаза. Потоки света зарождались где-то в голубоватой глубине, выбрасывались неведомой силой на грани, превращая их в режущие светом, и, сходясь в одной из вершин, рассеивались в окружающем пространстве, окрашивая его в совершенно нереальные цвета. Дав полюбоваться игрой света, Великая мать бережно укрыла кристалл черной тканью. Явственно потемнело, словно в большой комнате выключили люстру, оставив ночник. Глаза не успели адаптироваться, поэтому к краскам окружающего яркость и четкость вернулись не сразу. Глаза БагДэАна сами казались источниками колдовского зеленоватого света.

Лу-Тан тихонько вздохнул и сказал Татьяне — просто и лаконично:

— Сама…

На пропущенный удар сердца она сделала шаг вперед… И вспомнила изломанные тела на полу ремонтного отсека. Полные подозрения глаза Кор Харра… Красно-желтые цветы на полотне звездного неба… Мужество Тсалита… И его удушающую жажду убийства…

— Мы благодарны детям Сатианы за великую честь и прекрасный подарок! — заговорила она. — Но во Вселенной есть нечто прекраснее и ценнее — это мы желали бы получить в дар!

Сатиана, нахмурившись, смотрела на нее. Ее пожилой спутник впервые проявил инициативу:

— Что же? — с изумлением проскрипел он.

— Жизни ваших детей. И детей гоков. Жизни, спасенные от войны. Можете ли вы отблагодарить ими?

Сатианеты переглянулись, яростно мерцая глазами.

— Нет? — не обращая внимания, продолжала Татьяна Викторовна. — Но ничего другого Стражи порога не принимают. Мы вынуждены отказаться от вашего подарка. Возвращайтесь в сектор Дох и продолжайте терять самое ценное, что у вас есть.

Казалось, сатианеты задохнутся от возмущения. С минуту они стояли молча и мерили зарозовевшую лицом, но не отводящую глаз, Татьяну Викторовну тяжелыми взглядами, затем синхронно развернулись и вышли. Шедший последним Тсалит кинул прощальный взгляд через плечо: Татьяна не поняла, чего было в нем больше — сожаления или, все-таки, благодарности.

Кат о`кара смотрел на нее так, словно прикидывал — подойдет ли она для домашнего зверинца? Наконец, вздохнул и произнес лишь одно слово:

— Че-ло-век!

Затем сделал знак рукой, и события пошли своим чередом. Лу-Тан проводил его и сопровождающих в креационную камеру, останки были осмотрены, данные занесены в информационные матрицы, консервационные футляры вынесены со станции. Последовала церемонная процедура прощания. Татьяна держалась за учителем и молчала.

На пороге первой шлюзовой БагДэАн неожиданно остановился и обернулся.

— От награды Ассоциации вы не посмеете отказаться! — гулко сказал он.

И Татьяна снова не восприняла реплику как вопрос.

Двери закрылись. Наконец, они остались одни. Где-то в коридорах нарастал возмущенный лай — Э выпустил ранее запертого пса, и тот спешил пожаловаться на одиночество.

— Проводите меня, Танни! — попросил Лу-Тан.

Они медленно пошли по коридору в сторону бассейна. Прибежавший Бим, лая, бесом скакал вокруг. Татьяна еле его успокоила.

Перед дверью «морж» повернулся к Татьяне.

— Простите меня!

— За что?

— Я подверг вас испытанию — не опасному, но морально тяжелому.

— И я?..

— И вы выдержали его. Теперь я спокоен.

Он медленно вполз в свои покои. Белая дверь закрылась, мягко замерцала в приглушенном свете коридора.

Сердце горестно сжалось. Что-то оно стало шалить в последнее время — это сердце.

Татьяна Викторовна провела пальцами по двери, словно гладила живое существо.

— Пойдем! — сказала она верному Биму. — Пойдем, мой лохматый, смотреть на звезды и размышлять. Я — человек. А человек, так сказал мой Учитель, может размышлять о чем угодно.

Странное ощущение охватывало лежащего в Икринке. И мир за прозрачной «плацентой» вроде был тем же самым, без искажений, и воздух, наполняющий легкие, казался таким сладостным, что его хотелось пить, а световая волна была подобрана идеально для зрения пациента — но вот, поди ж ты, складывалось впечатление, что тебя исключили из этого мира, вынесли прочь, инкапсулировали, хотя и не ампутировали, до срока.

Все это заставляло Татьяну Викторовну нервничать, вот почему очень серьезный Лу-Тан ворчливо покрикивал на нее:

— Да успокойтесь же, наконец, Танни! Я не сделаю из вас монстра! Чистая вода! Или мне вас усыпить?

— Меня еще никто никогда не омолаживал! — то ли смущенно, то ли язвительно отвечала Татьяна, ворочаясь на оптимальной для ее веса и фигуры подстилке. До самого горла ее, обнаженную, укутывала легкая белая ткань. Щупы-исследователи осторожно ползали поверх — смешили, смущали, щекотали.

— Я обещал вам плюс двести лет к человеческому сроку? — парировал «морж». — И слово свое сдержу. К моменту вашего семидесяти — восьмидесятилетия вы осознаете лишь первые истины мироздания, после чего отправитесь по совсем другой дороге. Но если вы задержитесь…

— Усыпляйте меня! — решилась Татьяна. — Я себя чувствую подопытной мушкой-дрозофиллой, завязшей в питательном бульоне в чашке Петри.

— Это повар? — уточнил Лу-Тан, колдуя над Большой медицинской консолью. — Когда проснетесь — расскажете.

— И сколько я буду спать? — уже зевая, поинтересовалась Татьяна.

— Не знаю. Могут быть промежуточные пробуждения. Если появится сильное чувство жажды — рядом будет стоять стакан с питательной плазмой. Пейте и спите дальше.

— А физиологические потребности? — удивилась Татьяна Викторовна. Сон накатывал войлочным пологом.

— Вы будете полностью подключены к Консоли. Не о чем беспокоиться. Считайте это новым опытом для дальнейшего обучения. Э нашепчет вам прекрасные сны…

— Только чтобы никаких белых цветов, — пробормотала почти заснувшая Татьяна. — Я их боюсь…

— Спите! — приказал Лу-Тан.

Она закрыла глаза и вытянулась под покровом, сжав кулачки. Нежное лицо, словно сведенное судорогой, никак не желало расслабляться. Даже во сне она пыталась контролировать себя, свои действия, эмоции.

Лу-Тан тяжело вздохнул. Нужно время, чтобы научится просто жить. Много времени.

Внутри Икринки забегали синие всполохи. Гибкие щупы касались ее макушки, мочек ушей, ямочки между ключицами, солнечного сплетения, точек на запястьях и узких стопах.

Постепенно черты лица разглаживались, румянец возвращался на щеки, ускользали тени. Розовые губы заулыбались во сне. Э навевал прекрасные сны о теплой воде, в которой невозможно утонуть, чья нежность ни с чем не сравниться. В ней невесомость собственного тела восхитительна, движения невидимых потоков ласкают кожу, а сквозь зеленоватую толщу воды падают отвесно хрустальные лучи света. Ими дышишь, как воздухом, свет пронизывает тело, изгоняет боли и немощи, выстраивает мысли, дарит покой и уверенность… Плавно колышутся ленты буро-зеленых водорослей и черно-коричневые мощные тела стремительно проносятся мимо, играют на волнах, высоко выпрыгивая из воды…

— Спите, Танни! — шептал Лу-Тан, глядя на нее. — Я отдаю то, чем владею. Когда-нибудь мои воспоминания пригодятся вам…

— А вкусная вещь, этот ваш чи-ай! — восхищался Ларрил.

Прибывший на станцию с «официальным», как он выразился, визитом, проангел к делу не приступал. Рассказывал истории, периодически поглядывал на туммер — коммуникационное устройство, носимое патрульными Ассоциации на запястье, и вот уже два часа надувался синтезированным Э чаем — зеленым и черным попеременно, чем вызывал восхищение Татьяны и укоризненные вздохи уставшего и оттого раздраженного Лу-Тана.

Татьяна слушала новости с М-63 и украдкой касалась кончиками пальцев то щек, то подбородка, то лба. Кожа лица казалась странно упругой, словно после круговой подтяжки. Да и чувствовала она себя несколько непривычно — перестала «ощущать» желудок, испорченный гастритом еще со студенческих времен, левое колено, когда-то давно травмированное. На Земле оно периодически ныло, реагируя на перемену погоды. На станции тоже на что-то реагировало, но вот на что, Татьяне так установить не удалось.

…После процедуры, длившейся, как оказалось, девять суток, прошло несколько долгих спокойных дней.

— А мысли? — испуганно вопрошала она у «моржа». — Мысли вы мне тоже омолодили?

— Почему вы спрашиваете? — интересовался Лу-Тан.

После пробуждения Татьяны он все дни проводил в бассейне, выползая только по вечерам — для обязательного похода в смотровую — любоваться звездами.

— Мне перестали сниться кошмары, — призналась она. — Теперь я вижу море. Будто гуляю по берегу: вода парная, ласкает колени; солнце садится, золотит волны. И они на берег выбрасываются теплыми искрящимися языками. Я приглядываюсь, а они не из воды состоят, а из миллионов золотых монеток. Маленьких, тоненьких. И тоже теплых. И звон у них такой мелодичный. Я его слушаю, как музыку! Даже просыпаться не хочется!

«Морж» кивал, словно соглашаясь, и тихо улыбался в усы.

— Ваши мысли, то есть ментальность, есть отражение вашей физической составляющей! — назидательно сказал он, когда она замолчала. — Если бы вы были мудрее, то знали бы, что на самом деле все наоборот. Но пока еще вы молоды и глупы. Почистив ваше тело, я дал ему новый настрой, новый смысл жить. И это сразу же отразилось в мыслях. Я не сделал вас лучше, сильнее — разве только на столько, насколько вы двадцатилетняя были бы лучше и сильнее себя нынешней.

Татьяна покачала головой.

— Я не была сильнее. Если бы Артем погиб тогда, та девочка просто не выжила бы!

Сердце билось ровно — спокойно и… печально.

— А эта женщина выжила! — заметил Лу-Тан. — И продолжает жить. И открывать для себя новые миры и новые знания. Разве это не прекрасно?

Она удивленно посмотрела на него.

— Что?

Лу-Тан пожал плечами.

— Жизнь. И смерть. И новая жизнь. Стоит лишь посмотреть на них другими глазами…

— Это надо долго смотреть, — пошутила Татьяна. — И пристально.

— Теперь у вас есть время! — серьезно кивнул Лу-Тан…

— Еще чи-ай! — потребовал Ларрил.

Татьяна вздрогнула и отвлеклась от воспоминаний. Подспудно она чувствовала, что Учитель прав. Страж порога, почти его переступивший, готовый отправиться в дальнюю дорогу, он видел все это своими глазами и ощущал обоими сердцами.

Татьяна налила проангелу чаю — на этот раз зеленого с ароматом жасмина.

— Значит, противникам пришлось серьезно заплатить за инцидент в нашем секторе? — переспросил Лу-Тан.

Татьяна, не следившая за ходом разговора, начала прислушиваться.

— Одна треть сектора Гжес отобрана у гоков под протекторат Ассоциации. И одна треть сектора Васвеко — у сатианетов.

Лу-Тан поднял брови.

— Поровну?

— Гоки устроили блокаду, а сатианеты, вместо того, чтобы обратиться к нам за помощью, предпочли прямое столкновение. Виноваты и те и другие!

— Чье это было решение?

Ларрил усмехнулся.

— БагДэАна.

— Быть может, он прав, — задумчиво произнес Лу-Тан. — В войне не бывает правых и виноватых. Каждый считает себя правым, а виноваты и те и другие…

— Крут ваш кат о`кара! — заметила Татьяна.

Проангел пожал плечами.

— Веганцы! Одна из древнейших рас во Вселенной. Их звездная империя существовала еще, когда мы не поднимались выше самых низких облаков Райи, используя при этом только собственные крылья! Они привыкли подчинять и созидать.

— Странное сочетание! — удивилась она.

— Они — строители, — пояснил проангел. — Создатели. Из любого хаоса вылепят форму, учтут и обмеряют то, что получилось, и… оставив, отправятся строить дальше.

— Вольные каменщики, — засмеялась Татьяна Викторовна.

Ларрил непонимающе смотрел на нее.

— Не обращайте внимания, друг мой, — все еще смеясь, попросила она. — Когда-нибудь я устрою вам экскурс в нашу историю.

— Я бы хотел побывать на Зем-лие! — неожиданно сказал проангел. — Я слышал, там есть очень красивые места!

— Есть, — кивнула Татьяна. — Только их все меньше и меньше.

— Уничтожаете сами себя? — покачал головой гость. — Знакомо. Все юные расы через это проходят. Детский возраст — возраст жестокости.

— Мы делаем это с особым успехом, — невесело сказала Татьяна. — Балансируем на грани ножа с закрытыми глазами.

Проангел коснулся ее щеки кончиком крыла.

— Предоставьте всему идти своим чередом, Танни. Жизнь не ошибается, надо доверять ей!

— Верьте ему, — улыбнулся доселе молчавший Лу-Тан, — под его броней бьется сердце романтичного философа!

— Философствующего романтика! — поправил Ларрил и засмеялся, обнажив ослепительно белые мелкие зубы.

— Ладно, пора к делу, — отсмеявшись, посерьезнел он. — Я имею честь пригласить вас на М-63, в штаб-квартиру Звездной Ассоциации.

— Зачем еще? — заворчал Лу-Тан и раздраженно забил хвостом.

— Кат о`кара привык выполнять обещания, — примирительно улыбнулся проангел. — Вас ждет подарок от Ассоциации.

Лу-Тан всем телом повернулся к Татьяне.

— Как у вас говорят? Что-то кого-то хватало?

Татьяна едва сдержала хохот.

— Еще не хватало!

— Еще не хватало нам подарка! — повторил Лу-Тан. — Я никуда не полечу.

— Он не примет отказа! — покачал головой Ларрил. — Он вбил себе в голову, что ваша станция будет служить примером того, как надо выполнять свой долг.

И замолчал, выжидающе глядя на Лу-Тана. Татьяне казалось, что их разговор продолжается безмолвно.

— Может быть, это и к лучшему! — неожиданно кивнул Лу-Тан — то ли Ларрилу, то ли каким-то своим мыслям. — Я не очень хорошо себя чувствую после всех событий. И не полечу. Я пошлю Танни!

— Ох, нет! — воскликнула Татьяна Викторовна. — Я без вас никуда!

— Вы уже давно самостоятельно принимаете решения! — сердито заворочался «морж». — И решения верные. Приучайтесь к самостоятельности и далее. Пригодится.

И он пополз прочь, показывая, что разговор окончен.

Татьяна растерянно смотрела ему вслед. Оказаться одной на М-63! Такое и в страшном сне не приснится!

— Эй! — чуткий проангел помахал крылом перед ее лицом. — Я буду с вами неотлучно. Доставлю туда и обратно. К вашим услугам МОД повышенной комфортности, с увеличенными скоростными характеристиками. Малый флот скоро отбудет инспектировать близлежащие сектора, и БагДэАна вы не увидите долго. А обижать отказом его не следует!

— Это я уже поняла! — пробормотала Татьяна. — Когда отбываем?

— Завтра. После завтрака. Вы еще раз напоите меня этим волшебным напитком и напишите формулу для синтезака. Я попробую сотворить его на М-63.

Татьяна поморщилась. Ей вспомнился первый опыт Э в этой области.

— Хорошо! — вздохнула она в ответ. — Но только туда и обратно!

Вечером того же дня Лу-Тан устроил Татьяне неожиданный экзамен.

Ларрил отбыл на свой корабль — модифицированный МОД, больше похожий на легкий крейсер, а «морж» вызвал ее в операционную. И с порога завалил разнообразнейшими вопросами. Отличие блок-тканей, используемых при переломах конечностей у проангелов и юмбаи; типы газовых инъекций, применяемых при инфекционных эмфиземах дыхательных мешков дхокков; стадии операций по регенерации утраченных конечностей пяти типов; коды и формулы лекарственных веществ, наиболее часто используемых на станции. Растерявшаяся Татьяна отвечала невпопад. Экзаменов она боялась со школы. Лу-Тан бил хвостом по полу, что означало крайнюю степень раздражения. Напоследок он приказал Э ввести в Икринку виртуального проангела с раздробленным крылом, и до поздней ночи она собирала кость по кусочкам, словно мозаику, вживляла перья. Едва операция закончилась, пальцы затряслись от усталости. Ранее она не могла себе этого позволить.

— Я доволен! — сердито заявил Лу-Тан, чем поверг ее в еще большую растерянность. — Но. По возвращении вас будет ждать новая программа обучения. Я сделаю ее более планомерной и обширной. Обучение позволит вам углубить знания, которыми вы уже владеете, и получить немного новых. Я разобью программу на несколько этапов, и Э будет давать информацию дозировано и только после качественного усвоения предыдущей части. А теперь спать, Танни. Завтра я разбужу вас рано!

На подгибающихся ногах Татьяна добралась до своего сектора, заползла в душ, а после кое-как — до кровати. Во сне она продолжала отвечать на вопросы, которые раздавались прямо из черного чрева космоса, и собирать из осколков кристалина чье-то гигантское, ослепительно белое крыло. Оно было так прекрасно, что просыпаться не хотелось. Когда наступило утро Э около получаса будил ее, тряся щупом за плечо. Татьяна бормотала формулы и отбивалась во сне как могла. Тогда Управляющий Разум поступил проще — кровать взбрыкнула и скинула ее на спружинивший пол. Деваться было некуда — пол тоже не отличался терпением, решив повибрировать.

Прощались на пороге первой шлюзовой.

Бима, естественно, Татьяна с собой не брала. Пес скулил и нервничал, ложился перед дверями и всячески показывал, что против ее поездки.

— Я скоро вернусь, дурашка! — присев на корточки, она ласково трепала шелковистые уши. Лу-Тан молча стоял рядом. — Привезу тебе игрушку какую-нибудь.

— Это идея! — кивнул наблюдавший из шлюзовой Ларрил. — Подарите ему тампа.

— Что такое? — удивилась Татьяна, слышавшая название впервые.

— В переводе с языка ту слово означает «друг».

— «Молви, друг, и войди!» — пробормотала она. — Это живое существо? Как мой Бим?

— Вы уже знакомы с Ту-Ропом, — загадочно усмехнулся Ларрил. — У него есть тамп.

— Тот ту, что был с вами в таверне? — вспомнила Татьяна Викторовна.

— Мы навестим его. И тампа! — проангел улыбался. — Ручаюсь, вашему хищнику понравится эта игрушка!

— Идите уже! — прервал его Лу-Тан. — Я знал, что люди болтливы, почти так же, как и проангелы, но вы двое просто невыносимы!

Сердце Татьяны сжалось. Она молча — голос прервался — несколько раз церемонно хлопнула в ладоши, выказывая уважение. Широкая ласта Лу-Тана на мгновение накрыла ее голову — он ответил лаской.

— Возвращайтесь скорее! — сказал Учитель. — Станция будет скучать без вас.

Сдерживая слезы, Татьяна шагнула через порог. С шипением двери шлюзовой закрылись за спиной, отрезав отчаянный лай Бима и скрыв грузную фигуру, казавшуюся совсем одинокой.

Кресла пилотов в модифицированном корабле Ларрила были широкими, словно турецкие диваны. Из спинок и боковин выпячивались мягкие подушки, обеспечивая эргономическую поддержку именно в тех местах, где она была необходима. Но Татьяна не сомневалась, что в моменты опасности комфорт сидений исчезал, уступая место жесткой поддержке и защите тела пилота.

Сейчас она, скинув легкие полуботинки, чем-то напоминающие земные кеды, забралась с ногами в кресло по правую руку проангела и наблюдала за его пальцами, колдующими над пультом управления.

— Вы умеете управлять МОД, Танни? — не глядя на нее, спросил тот.

— Нет, увы. Я пока только второй уровень управления Станцией освоила.

Ларрил засмеялся. Татьяна отметила, что суровый при исполнении обязанностей проангел в другое время предпочитает шутки и заливистый смех человека, обладающего легким характером.

— Это же гораздо сложнее управления кораблем! Придвигайтесь, я покажу.

Татьяна вместе с креслом подъехала к нему. Ларрил вкратце ознакомил ее с основной тач-панелью и сенсорами пульта управления. Середина пульта была поделена пополам глянцевым черным зеркалом.

— Это — универсум, ваш штурман и первый пилот, ваши крылья в космосе. Впервые технологию тактильного контакта с кораблем применили веганцы. Они до сих пор держат патент на него, а также изменения и дополнения. Используя подсказки универсума управлять кораблем не сложнее, чем приготовить гангу.

Татьяна с умным лицом кивнула. Про гангу она слышала впервые.

— Кладите руку сюда, Танни.

Она положила ладонь на гладкую поверхность. Внешне та казалась сделанной из камня, но на ощупь оказалась чуть маслянистой и мягкой, словно дорогой шелк.

Ларрил накрыл ее руку горячей ладонью — температура тела у представителей его расы была на семь градусов выше человеческой.

— Захватите универсум, почувствуйте его движение.

Поверхность прибора дрогнула и вдруг стала вязкой, точно густое масло.

— У вас, как и у меня — пять пальцев. Кстати, у веганцев, если вы успели заметить, их тоже пять. Но прибор можно настроить под любой тип конечности. При данной настройке: большой палец — мощность двигателя; указательный и безымянный — маневрирование; средний — ускорение, торможение. Мизинец — вспомогательные системы — связь, сканирование пространства.

— А оружие? — встрепенулась Татьяна. — Чем управляется?

Ларрил внимательно посмотрел на нее.

— В обычных МОД вооружение не предусмотрено. Вот сенсор защитного поля. Другой — экстренного ускорения.

— Но ведь этот корабль вооружен? — гнула свое Татьяна Викторовна. — Зачем?

— Ах, как вы непросты, Танни! — снова рассмеялся проангел, но тут же посерьезнел. — Это патрульный МОД Звездной Ассоциации. Мы всегда наготове! Только мне не хочется учить вас ЭТОМУ. Вы сторожите жизни, а не отбираете их.

— А вы?

Вопрос слетел с ее губ еще до того, как она осознала его.

И без того узкие зрачки Ларрила превратились в ниточки.

— Иногда приходилось. И, возможно, еще придется…

Татьяна решительно вытащила руку.

— Простите меня, Ларрил. Я невольно обидела вас. Мне не нужно учиться управлению МОД. Я не собираюсь путешествовать по космосу. Мне хорошо дома, в Лазарете.

Проангел хмыкнул, недоверчиво глядя на нее.

— Сомневаюсь в правоте этого заявления. Но пусть будет по-вашему!

— Вы не обиделись? — Татьяна искренне расстроилась. Она даже не заметила, что МОД отшвартовался от Станции, которая удалялась все дальше и дальше, постепенно становясь еще одной звездочкой в темноте. — Черт за язык дернул!

— А зачем? — немедленно заинтересовался Ларрил.

— Что? — не поняла она.

— Этот чи-ёрт дергает вас за язык? Вы с ним симбионты?

Татьяна сначала не поняла смысла фразы. А когда до нее дошло, расхохоталась и не могла говорить минут десять. Отсмеявшись и все еще вытирая слезы, она протянула Ларрилу раскрытую ладонь.

— После этого вопроса я просто не могу называть тебя на «вы». Друзья?

Он хлопнул крылом по ее руке — у проангелов это заменяло рукопожатие.

— Несомненно! Но ты расскажешь мне про черта!

— А ты мне про гангу! — всхлипнув, согласилась Татьяна Викторовна. И к ее смеху присоединился смех друга.

И снова суета сует напомнила ей торговые центры родного города. В этот раз она и не подумала брать плащ. Вместо него нарядилась в голубой «дорожный» комбинезон Лазарета из плотной теплой ткани. К неизменному красному кресту на спине здесь были добавлены координаты станции — наподобие погон на плечах и скромная эмблема Звездной Ассоциации — красная галактическая спираль на черном круге.

К ее удивлению, на М-63 их встретил почетный караул из двух сдвоенных патрулей. Ларрил еще в корабле переоделся в защитный скафандр, который зрительно увеличивал его вдвое. И теперь занял положенное ему место рядом с огромным снежно-белым ту. Татьяна, проходя мимо последнего, посмотрела на него с узнаванием, интересом и опаской. Ту неожиданно подмигнул. Татьяна Викторовна машинально ответила тем же и смутилась — кто знает, что означает у ту подмигивание? Лу-Тана не было рядом, чтобы уточнить. А спросить Ларрила — такого замкнутого, серьезного и далекого — не было никакой возможности.

Всю дорогу до штаб-квартиры Ассоциации она мучилась этим вопросом и потому не запомнила ни дорогу, ни тот момент, когда вошла в маленький кабинет, заставленный всевозможной гудящей и попискивающей техникой. На кресле, явно снятом со старого крейсера, вольготно развалившись, сидел не кто иной, как кат о`кара Малого звездного флота.

— Приветствую, че-ло-век! — произнес он. — Рад, что ты прилетела. Почему нет Лу-Тана?

— Он нездоров, — коротко ответила Татьяна.

Остаться наедине с грудой грубо отесанных разумных глыб ей не приснилось бы и кошмаре.

— Понимаю, — протянул БагДэАн. — Мне нужно, чтобы ты согласилась со мной!

Татьяна моргнула.

— Что?

— Тебе нравиться стоять? — уточнил веганец.

Татьяна начала сердиться.

— Прости меня, почтенный кат о`кара Малого звездного флота, — очень вежливо сказала она. — Но не мог бы ты объяснить понятнее, что тебе от меня нужно?

— Если тебе нравится стоять — стой! — пожал плечами тот. — Если нет, вот второе кресло.

Только тут она заметила означенное седалище — в углу за каким-то разлапистым прибором, похожим на ртутный кактус. Сердито гремя креслом, она выдвинула его, села напротив и потребовала:

— Дальше!

БагДэАн хмыкнул и потер друг об друга толстые пальцы.

— Разведочный бот командора Тсалита был замечен в секторе Мирра — планетарной системе гоков, находящейся глубоко за линией фронта. Если ты не знакома со стратегией ведения этой войны, поясню. Некоторые сектора у гоков и сатианетов объявлены мирными. Боевые операции там запрещены. Военное производство не ведется. Планеты, находящиеся в данных звездных системах, используются лишь как подспорье в восстановлении популяций обеих рас, сильно сокращаемых войной. Что мог делать разведочный сверхмощный бот в мирном секторе? Собирать информацию с целью дальнейшей диверсии или нападения из подпространства. Согласна? Или ты думаешь, что он заблудился в звездах?

— Ничего я не думаю… — пробормотала Татьяна. Ах, какая мерзость эта война!

— Гоки гнались за ботом, но тот был быстрее и маневреннее. Однако сатианетам не повезло — они напоролись на крейсерскую Тройку противников в подпространстве, идущую на соединение с основными силами. Обстрел орудиями четырех кораблей сильно повредил бот сатианетов. Они готовы были умереть, но прежде следовало передать ценную информацию своим. Для этого им надо было выйти из подпространства, но на выходе их корабль был серьезно поврежден. Сатианеты потеряли гипердвигатель, так же, как и средства связи. До сектора Дох — своей конечной цели, они не добрались совсем немного. И были подобраны вами. Корабль с данными разведки вы уничтожили. Руководство Звездной Ассоциации решило не афишировать это открытие. Наказание за инцидент и на тех и на других было наложено одинаковое. Но. Потенциально вина сатианетов больше. Поэтому им пришлось выплатить штраф Ассоциации. И этот штраф я преподнесу вам в качестве подарка немного позже.

— Кристалин! — осенило Татьяну Викторовну.

Веганец усмехнулся.

— Много кристалина, человек! Больше, чем предлагала Божественная мать. Ассоциация не может подарить меньше или столько же! И мне нужно, чтобы вы приняли этот дар. И не нужно, чтобы вы устроили представление, как у себя на станции.

Татьяна вскинулась.

— Это было не представление!

БагДэАн плотоядно ухмыльнулся.

— Возможно. Но это не важно. Важно то, что тебе придется сделать так.

— Насколько я помню объяснения Лу-Тана, — прищурилась Татьяна, — институт Лазаретов является самостоятельным и Ассоциации не подчиняется.

— Напрямую да, — согласился веганец, мерцая глазами, — но вы находитесь под про-тек-то-ра-том. И мы выполняем свои обязательства. Не так?

Ей нечего было ответить. Что сталось бы со станцией, не приди помощь в тот раз, было ясно. Чужая ненависть опаляла и уничтожала все на своем пути.

— Вам дано право распорядиться подарком по собственному усмотрению, — уточнил БагДэАн. — Вы можете дезинтегрировать его или выкинуть в черную дыру. Главное — примите и увезите на станцию. Итак, ты согласишься со мной?

Татьяна помолчала.

— Скрепя сердце, — наконец, ответила она. — Ты не оставляешь мне выбора, кат о`кара.

БагДэАн гулко рассмеялся.

— Это моя отличительная черта, человек. Я никому не оставляю выбора.

— Улыбнись, Танни, все позади! — подбадривал Ларрил. — Малый звездный флот сегодня отбудет инспектировать сектора, где ведутся боевые действия, и мы не скоро увидим и услышим доблестного БагДэАна.

Он шел рядом с ней, а сзади, молчаливо и грозно выступали пятеро патрульных. Они охраняли не сколько Татьяну Викторовну, сколько матовый черный контейнер, который она несла. Там, в специальном гнезде породы с Сатианы, таилась друза кристалина — из трех правильных октаэдров, будто выросших друг из друга.

Процедура вручения прошла по-военному четко. Татьяна, правда, начала заикаться от волнения, пытаясь произнести слово «благодарю», но быстро взяла себя в руки. Что этому способствовало: насмешливо мерцающие глаза веганца или едва заметная, но теплая улыбка проангела, стоящего за его спиной с оружием наизготовку?

— Идем в Поток! — заявил Ларрил, тормоша Татьяну, измученную поздравлениями длинной череды незнакомцев, спешивших выразить ей свое восхищение после награждения.

— Куда? — вяло поинтересовалась она. — Мне надо домой!

— Тебе надо поесть и прийти в себя. Затем мы отправимся покупать подарок для Бима. Я, как официальный представитель Ассоциации, буду повсюду сопровождать и охранять тебя, так что просто ты от меня не отделаешься. После обеда мы проводим флот — а это незабываемое зрелище, и отбудем на станцию. Когда еще ты соберешься сюда?

Татьяна Викторовна вздохнула и подчинилась.

Проангел привел ее в уже знакомую таверну.

— Это Поток? — удивилась Татьяна. — Но я нигде не вижу названия!

— На вашей планете они везде, да? — уточнил Ларрил. — Здесь так не принято. Ментальное наименование места ощущается на гораздо большем расстоянии, чем визуальная надпись.

Татьяна пожала плечами.

— Я, к сожалению, не телепат.

— Не верю, — серьезно сказал Ларрил, — потому что изучал вашу физиологию — при таком объеме нейронных связей мозга вы не можете не быть телепатами! Другое дело — почему вы не используете всех возможностей?

Татьяна между тем выращивала стул — куда более удачный, чем в свое первое посещение, усаживалась, краем глаза наблюдая, как двое патрульных встали по обе стороны входа снаружи, а еще двое заняли место у задней стены зала. Ларрил и его белоснежный напарник сели с ней за один столик.

— Действительно, — пробормотала она.

Шоры обыденного сознания были таковы, что она не задумывалась над этой проблемой на Земле, хотя знала, что опытные нейрохирурги могут диагностировать травмы головы, руками ощущая контуры и границы ауры мозга. Впрочем, это было не совсем то. Точнее, совсем не то.

Юноша-юмбаи с печальными глазами материализовался рядом, протягивая Татьяне уже знакомую пластину анализатора.

— Что ищешь? — поинтересовался Ларрил, заметив, как она замешкалась, читая надписи.

— Я есть хочу, — смущенно призналась она. — Я всегда есть хочу, когда нервничаю. В прошлый раз мне наугад попалась плазма, а теперь я угадывать не хочу.

— Понятно! — Ларрил быстро выбрал несколько блюд. — Это для тебя. Это для меня. А это для Ту-Ропа…

Но ту молниеносно перехватил его руку.

— Сам! — грозно зарычал он и оскалил двухсантиметровые клыки.

Татьяна испуганно вскинула глаза. И с удивлением обнаружила, что оба улыбаются.

— Он мне в прошлый раз яйца гоминид заказал, — пояснил Ту-Роп и набрал нужный ему код, — с тухлинкой…

Татьяна не знала, кто такие гоминиды. Но то, что сказал ту, звучало не очень.

Между ними вырос стол, сверху спустились несколько щупов, накидали мисок и широких чаш. Татьяна потрясенно смотрела в свою тарелку. Круглые, реснитчатые, ярко-синие, на дне шевелились неровные шарики, похожие на гипертрофированных инфузорий-туфелек.

— Ты можешь это есть! — ту широко улыбнулся, и Татьяна испугалась еще больше, невольно пересчитав его зубы. — Для тебя это не вредное!

— Я выполнил твое желание, Танни! — засмеялся Ларрил, разглядывая выражение ее лица. — Теперь ты знаешь, как выглядят ганги!

— Это?… — она нашла в себе силы тронуть пальцем ближайшую «инфузорию». Та была мягкой и горячей.

— Речная тыква с Райи, — пояснил Ларрил, все еще смеясь. — Или ганга. Не бойся, она не живая. Правильно приготовленная ганга отдает тепло частями, поэтому складывается впечатление, что он дышит.

— А эта, — она опасливо потыкала синий шарик, — правильно приготовлена?

— В самый раз! — уверенно кивнул Ларрил и приступил к своей порции.

Правильно приготовленная ганга неожиданно выпустила длинные щупальца, обхватила Татьянин палец, молниеносно вскарабкалась по руке на плечо и уселась там, вцепившись синими ниточками в ее волосы. Татьяна от ужаса не посмела даже пискнуть — замерла, затаила дыхание, проклиная про себя космос, планеты (и Райю в частности), реки и речные овощи.

— О, Майрами Макрек! — воскликнул Ту-Роп, и большое кожистое лицо его сморщилось, словно он собирался то ли заплакать, то ли засмеяться. — Простите моего тампа, доктор Танни! Он любит устраивать сюрпризы!

Огромные руки ту осторожно схватили синюю субстанцию и принялись выпутывать Татьянины локоны из многочисленных цепких отростков.

Татьяна аккуратно выдохнула. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Ту окончательно добил ее, решив сделать комплимент:

— У вас хорошая шерсть, доктор: сильная ость, отличная густота! А вот подшерстка ваша раса не имеет? Как интересно!

Татьяна посмотрела на проангела. Ларрил, давясь непрожеванными гангами, закрывал лицо ладонями и тщетно пытался сдержать гомерический хохот.

Ту, наконец, выпутал тампа из волос Татьяны. Теперь тот представлял собой синий кубик, который неподвижно лежал в хозяйской ладони.

— Нет, правда, простите, доктор! — белое лицо Ту-Ропа поголубело от смущения. — Обычно он пугает тех, кто ему нравится…

— Он у вас один? — Татьяна опасливо посмотрела в тарелку. — Или еще есть?

— Один. Это семейный тамп. Он принадлежал моему отцу, ранее деду, и отцу деда. И так до появления нашего рода из чрева Большого айсберга, который плавает в Туманном океане и причаливает к берегу только, чтобы высадить новых ту на землю.

— Значит, ему много-много лет? — заинтересовалась она, и наконец, нашла в себе силы положить в рот одну из речных тыковок.

Они были мягкие и сладкие, как профитрольки, наполненные свежими сливками. Если простая, пусть даже и речная, тыква имеет такой восхитительный вкус — подумалось ей, быть может Райя — рай для сладкоежек?

Ту поставил тампа на стол и не спускал с него глаз — видимо, тот был горазд на подобные шутки.

— Тампы живут столько, сколько живет род. Когда последний представитель рода умирает, они аннигилируют вместе с Домом.

— В каждой семье только один тамп? — уточнила Татьяна.

Ту кивнул.

— В каждой семье — только один детеныш. Когда он становится взрослым, отец передает ему семейного тампа.

— А как же те тампы, которые идут на продажу? — подал голос Ларрил. — Они-то откуда берутся? Ты не рассказывал мне…

Ту вылил в клыкастую пасть миску густого желтого варева с сильным запахом гороха и довольно облизнулся.

— Тампы на продажу — не более чем игрушки. Их рефлексы вариативны, но конечны. Они действуют по ситуации, только и всего. Ни одному такому тампу не придет в голову залезть в тарелку и притвориться речной тыквой!

По лицу Ту-Ропа скользнула довольная усмешка, которую он поспешил скрыть. Впрочем, Татьяна была наблюдательна. Заметила она также, что при его словах тамп-кубик довольно подпрыгнул на столешнице.

«Шутники!» — то ли сердито, то ли весело подумала она и решила по возвращении на станцию узнать побольше о планете и обычаях разумных йети.

Насытившись и залив речные тыковки стаканом плазмы, Татьяна откинулась на спинку стула. «Если бы у меня был пояс — я бы его распустила!» — усмехнулась она себе самой. Тыковки были невелики, но очень сытны!

Ту-Роп расправлялся уже с третьим по счету блюдом — дымящимися кусками «мяса», как решила для себя Татьяна Викторовна, но не забывал внимательно смотреть по сторонам. Татьяна обратила внимание, что в это посещение М-63 количество встреченных сатианетов или гоков резко уменьшилось. Например, сейчас в Потоке не было ни одного представителя враждующих рас. Зал был заполнен проангелами-торговцами, в углу погрузили толстенькие хоботки в глубокие чаши с нектаром две дочери Роя, судя по красным нашивкам на груди с военного крейсера объединенного флота Ассоциации. Полосатые брюшки синхронно шевелились, засасасывая сладкую жидкость, длинные сегментарные усы быстро шевелились — инсектоиды продолжали невербальный разговор. У дальней стены сидело закутанное в ткань существо. Из складок торчал только длинный нос. Ей показалось, или оно кивнуло в ответ на ее взгляд? Татьяна вздрогнула и отвела глаза — духабути пугали ее.

— Что-то не так? — проангел внимательно смотрел на нее, и она в который раз поразилась его чуткому восприятию настроения окружающих.

— Духабути, — виновато пояснила она. — Однажды один из них просил меня продать ему сон. А я испугалась. И боюсь до сих пор.

Ларрил поморщился.

— Неприятные твари, согласен. Но они не нарушают правил обитания на станции, исправно платят пошлину. Я встречался с существами, которые заключили с ними сделку. Вроде бы, с ними ничего необычного не происходило!

— Вроде бы… — пробормотала Татьяна.

Подобные допущения ей не нравились. Чем больше она думала о снах, тем сильнее понимала, что не рассталась бы даже с теми кошмарами, что исправно посещали ее после гибели Артема. Отдать свой сон — то же самое, что отдать руку или глаз!

Приглушенный свет в «Потоке» неожиданно мигнул. Ларрил подобрался, отодвинул от себя посуду. Тамп подпрыгнул, неожиданно поднялся в воздух и перелетел на плечо Ту-Ропа, где устроился, зацепившись уже знакомыми Татьяне синими ниточками-щупальцами за плечевую накладку защитного жилета, который ту носил вместо комбинезона.

— Генератор Больших врат запущен! — заявил Ларрил и поднялся. — А это значит, что у нас есть время как раз для того, чтобы купить тебе тампа и дойти до смотровой.

— Ты только веди сам, — попросила Татьяна, вставая на ноги. — Я же не знаю, куда идти!

Они снова выстроились в процессию и покинули «Поток». Татьяна не без сожаления. Несмотря на присутствие духабути, ей нравилось само место, сонная обстановка, приглушенный таинственный свет, юноша-юмбаи с печальными глазами, который вызывал крайнюю симпатию.

— А почему станция так реагирует на запуск генератора? — спросила Татьяна у проангела, пока они шли по длинной галерее.

— Большие врата сразу отнимают одну треть мощности, — пояснил Ларрил. — Поэтому их активируют только для кораблей экстра-класса, таких, как флагман БагДэАна. Зона перехода М-63 не обширна. Всего семь врат — большие, двое средних и четыре малых. Для сравнения, — не без гордости добавил проангел, — в секторе Небо, рядом с моей родной Райей, Больших врат целых пять!

— Там тоже расположена межзвездная станция? — заинтересовалась Татьяна.

— Выше! — рассмеялся Ларрил. — Планетарный комплекс.

— Это как?

Проангел удивленно посмотрел на нее, взмахнул крыльями, едва не сбив с ног шедших сзади патрульных, и засмеялся.

— Извини! Я все время забываю, что кроме своего Лазарета ты нигде не бывала! Планетарный комплекс, по сути — искусственно созданная планета. Звездный перекресток сектора Небо — один из крупнейших в нашей Галактике. Кроме Сонного Ока, каталожный номер Звездной Ассоциации В-52, на нем функционируют еще три вспомогательные межзвездные станции, подобные М-63.

— Ничего себе! — ахнула Татьяна, представив масштаб. — И все это для поддержания работоспособности Перекрестка?

— Именно, — Ларрил кивнул. — Мощности одного Ока не хватило бы для активации пятерых Больших врат. Станции перераспределяют дополнительную энергию, генерируемую полями звездных батарей, которые расположены по краям зоны перехода В-52.

Татьяна неожиданно хихикнула.

— А почему оно Сонное, это Око?

— Если смотреть на комплекс с поверхности планеты ночью, он заметно мерцает. Особенно при запуске Врат, когда энергия падает почти наполовину. Кажется, — проангел нежно улыбнулся, — что оно сонно моргает.

Татьяна коснулась его горячей руки.

— Скучаешь по дому?

Ларрил удивленно поглядел на нее.

— Конечно…

Возможно, он спросил бы в ответ. Но в лице ее внезапно что-то замкнулось. Словно она надела маску — холодную, спокойную, отстраненную. Впрочем, Татьяна Викторовна и так ответила на его вопрос. Мысленно.

Шедший широким шагом рядом с Татьяной Ту-Роп остановился.

— Это здесь! — сказал он. — Вот несколько магазинов, в которых торгуют мои соотечественники. Позвольте, доктор, нам с тампом загладить свою вину за глупую шутку и выбрать вам лучшего тампа-игрушку!

— Да я не сержусь уже! — пробормотала Татьяна, смутившись. — Я сама хотела просить вас о помощи. Я же ничего в тампах не понимаю.

Ту выпятил бочкообразную грудь, оскалил все клыки и чмокнул губами. Повинуясь приказу, его тамп снялся с плеча, завис в воздухе, поворачиваясь в разные стороны, затем сорвался с места и пулей влетел в один из нужных магазинчиков. Теперь он представлял собой ярко-голубой шарик, оплетенный тонкими нитями, чем живо напомнил Татьяне изображение аксона в учебнике нейрофизиологии.

Через мгновение тамп вылетел обратно и метнулся в следующий магазин. Затем в еще один и еще. В последнем он застрял. Ту-Роп прислушался и уверенно повел всю процессию внутрь.

Яркий белый свет заливал круглое помещение. В овальных колбах, прикрепленных к стене за спиной огромного, цвета топленого молока, кривоногого ту находились десятки коричневых неприметных шариков.

— О Макрек ма кор! — воскликнул владелец лавки. — Я увидел Ту-Та-Ропа и понял, что ты рядом. Брат мой, чем помочь тебе?

Ту-Роп широко осклабился. Если бы Татьяна не знала, что это добрая улыбка — она упала бы в обморок. У ту было по шесть верхних и нижних клыков, расположенных в два ряда, восемь острейших резцов на каждой челюсти, а жевательными зубами можно было крошить кости.

— Мы ищем тампа-игрушку для нее! — ту уважительно указал на Татьяну.

Второй ту трепетно прижал пудовые кулаки к мохнатой груди.

— Доктор! Какая честь для меня! Выбирайте любого.

Ту-Роп улыбнулся еще шире, хотя, казалось, сделать это не представлялось возможным.

— Она не будет торговаться, Ту-Гак! — заметил он. — Торговаться буду я!

Ту-Гак поскучнел, но только на мгновение.

— Давно я не разминал лапы! — заявил он, тоже ухмыляясь во все зубы. — Доктор, которого вы выбрали?

Тамп Ту-Ропа неожиданно подлетел к Татьяне и подергал ее за локон. Положительно, маленький тамп был неравнодушен к ее «шерсти»!

— Я воспользуюсь его советами! — Татьяна не без опаски, но ласково погладила левитирующий шарик. Тот потянул ее за волосы в сторону колб.

Она двинулась за ним, остановилась, разглядывая вблизи сморщенные коричневые тельца за стеклом. Татьяна не уловила, в которое из мгновений это случилось, но у всех шариков оказались открытыми блестящие глаза-бусинки. Эти «мышиные» глазенки так внимательно и живо оглядывали Татьяну Викторовну, что она почувствовала себя неловко. Ту-Та-Роп вновь подергал ее за локоны и замахал щупальцами во все стороны.

— Мне выбирать? — уточнила она.

Тамп запрыгал на ее плече, быстро перебрался на руку и растянулся там кляксой, оплетя ярко залазоревшими ниточками пальцы.

Татьяна неуверенно оглянулась на Ту-Ропа.

— Подержите руку с открытой ладонью у каждой колбы, — пояснил тот. — Ваши ощущения подскажут — подходит вам экземпляр или нет? А Ту-Та-Роп почувствует, насколько качественно его функционирование!

— Я тебе припомню это замечание, брат мой, когда мы будем торговаться! — обиженно заметил второй ту. — Все мои тампы — высшего качества!

Татьяна осторожно протянула руку. Тампы провожали взглядом ее ладонь, но никаких других признаков жизни не подавали. Отчего-то вспомнились ей лангольеры Стивена Кинга, и стало жутковато. А ну как откроются зубастые пасти, утыканные загнутыми внутрь иглами, и коричневые пули, пробив защитное покрытие, вылетят на свободу, набросятся на всех присутствующих, начнут кровавое пиршество пожирателей времени. Картинка получилась такой яркой, что Татьяна отдернула руку, зажмурилась и затрясла головой. Краем глаза она успела увидеть, а может быть, ей показалось, как исчезает из дверного проема никем не замеченное тельце, завернутое в плотную ткань. Длинные черные иглы прошелестели по полу из-под ее нижнего края.

Ларрил тоже обернулся. Но ничего не увидел.

— С первого раза тяжело! — понимающе кивнул Ту-Роп. — Попробуйте еще раз. Мы можем купить любого, но это будет не то! Тамп, выбранный сердцем, больше чем игрушка, — ту усмехнулся, — но меньше чем семейный тамп!

Татьяна повторила движение. На верхнем ряду один из тампов неожиданно сорвался с насеста и прилип к стеклу. Глаза его постепенно закрывались, исчезали, растворялись в окружающих тканях, становившихся ярко-розовыми.

— Есть! — в один голос вскричали оба ту.

Ту-Та-Роп переполз с Татьяниных пальцев на стекло. Оба тампа растянулись в кляксы, зеркально отражающие друг друга. Через несколько минут семейный тамп тоже порозовел.

— Берем! — заключил Ту-Роп и потянул с себя тяжелый защитный жилет.

Ту-Гак уже предупредительно открыл дверь справа от витрины с тампами. Татьяна только успела увидеть просторное и совершенно пустое помещение, залитое ярким светом.

— У нас немного времени! — предупредил Ларрил, принимая жилет. — Нам надо успеть добраться до смотровой.

— Во славу Майрами Макрек! Я успею! — осклабился Ту-Роп и переступил через порог. Продавец последовал за ним. Дверь мягко закрылась.

Татьяна Викторовна напряженно прислушалась. Глухие удары, донесшиеся из-за створок, были очень сильны.

— Господи, что они делают? — взмолилась она, прижав кулачки к груди. — Ларрил?

— Не беспокойся! — кончиком крыла проангел погладил ее по плечу. — Любая встреча ту ознаменовывается дружеской потасовкой.

Тяжелый удар чуть не вышиб створки. Похоже, в них кого-то швырнули.

— Дружеской? — с сомнением прошептала Татьяна. — Со мной он бы так же торговался?

— Нет, конечно. С чужаками ту торгуются только вербально. Майрами — исключительно интересный мир, Танни! Его называют так же Айсбергом сектора Пу. Он покрыт льдами, лишь теплеют океаны у полюсов, скрывая их в облаках тумана. Правящие Дома ту расположены очень далеко друг от друга. В каждом Доме обычно живет не более двух ту — кровных родственников. Отчуждение Домов приводит к тому, что агрессия требует выхода. — Ларрил усмехнулся. — Так же, как и любовь. Все ту нежно любят друг друга, считая себя сыновьями Туманного Айсберга и, соответственно, братьями. Но это не мешает им при каждой встрече пересчитывать друг у друга все внутренние органы.

— А сестры у них есть? — поинтересовалась Татьяна.

За дверями что-то шлепало, словно некто огромный полоскал белье в бадейке размером с бассейн.

— Танни, — неожиданно спросил Ларрил. — Сколько костей в кисти ту?

— Тридцать три! — не задумываясь, ответила она.

— Вот видишь, — укорил проангел, — сколько костей, ты знаешь, а то, что все ту — однополые, нет!

— Ой! — Татьяна покраснела. — Я к изучению расы еще глобально не подходила. Просто вижу, что его анатомия кисти аналогична моей, но у него на одну фалангу каждого пальца больше.

— А моя? — проангел протянул раскрытую ладонь.

Татьяна прищурилась.

— Двадцать девять. У тебя на больших пальцах лишняя фаланга.

— Ничего не лишняя! — обиделся Ларрил, но не выдержал — расхохотался.

Двери распахнулись. Массивный силуэт Ту-Ропа на мгновение закрыл собой проем. Следом за ним, прихрамывая и закрывая лапой кровоточащее острое ухо, плелся Ту-Гак.

— Мы подумали, и я решил, что мой брат дарит тебе тампа! — довольно заявил белоснежный ту.

— Я тоже решил! — обиженно проворчал другой ту и снял защитную колбу.

Тамп сорвался с места, покрылся золотистыми разводами и, метнувшись к Татьяне Викторовне, повис у нее на шее, соединив сзади ниточки-щупальца. Извечно женским жестом она поправила его, расправляя топорщащиеся щетинки, которыми он обрастал постепенно, словно чудесным мехом.

— Я не приму такой подарок! — она повернулась к Ту-Гаку. — Я могу заплатить!

— Ох! — вздохнул торговец и подергал себя за ухо. — А я не могу взять ваши оверы. Ту-Роп честно торговался!

— Может быть, я осмотрю ваше ухо? — предложила Татьяна. — Оно сильно повреждено?

Ту-Гак, ухмыляясь во все зубы, отнял руку. От рваной раны не осталось и следа — только розовая полоска кожи, на которой уже начали пробиваться шерстинки цвета топленого молока.

— Ну, хорошо! — сдалась Татьяна Викторовна. — Я буду должна вам визит. В любое время.

— Он всем на станции растрезвонит, что его тампа купил доктор Лазарета! — пробурчал Ту-Роп, одевая жилет с прилипшим к нему Ту-Та-Ропом. — Так что он не прогадал в любом случае!

— Поторопитесь! — напомнил Ларрил, поглядывая на туммер. — Флот уже выстраивается у Зоны перехода.

Они попрощались с Ту-Гаком, не скрывающим своего довольного вида, и заторопились в смотровую.

Однако Ларрил привел их в огромную прозрачную галерею, нависающую над общим залом.

— Смотровая — для посетителей, — махнул он крылом. — А это — для персонала станции.

В галерее было тесно от разнообразных существ, тоже пришедших проводить Малый звездный флот. Проангел, раскрыв крылья, легко раздвинул толпу, освобождая место у закругленного бортика. Патруль выстроился позади, прикрывая Татьяну Викторовну с проклятым черным контейнером. И впервые за этот день она пожалела, что не надела плаща с капюшоном, которыми по словам Лу-Тана любили пользоваться гуманоиды. Чужие взгляды были физически ощутимы. Впрочем, скоро внимание присутствующих переключилось на черную сцену космоса.

Татьяна посмотрела вниз. Смотровая была полна народа. «Даже ганге некуда упасть!» — вспомнив произошедшее в Потоке, она улыбнулась и перевела взгляд.

Прямо по курсу, в пустоте и темноте, бежали разноцветные дорожки, обозначающие контуры Врат. Зеленые — для малых и средних кораблей, желтые — для тяжелых и слепящая рубиновая — для крейсеров экстра-класса. Внутри уже клубился туман — пласты пространства сдвигались, налетая друг на друга, словно тектонические плиты доисторического, кипящего мира. Флот Звездной Ассоциации был рассредоточен. Справа и слева построились в транспортные порядки разнообразные корабли — впереди крейсеры тяжелого и среднего класса, сзади — малого. Все истребители, до того чиркавшие хвостами и крыльями черноту вокруг станции, словно стрижи перед дождем, были забраны на борт.

— Почему они построены в таком порядке? — спросила Татьяна. — Почему не пустить вперед мелких, чтобы не мешались? Есть причина?

Ларрил пожал плечами.

— Причина есть всегда. Крейсеры тяжелого класса могут сгенерировать защитное поле не только для себя, но и для части окружающего пространства. Если в Потоке поджидает засада — они смогут защитить средние и малые корабли. Последние же, до подхода средних и тяжелых, с большей вероятностью будут уничтожены.

Сознание вычленило знакомое слово.

— В Потоке? — переспросила она. — А где это?

Проангел ошеломленно уставился на нее. Ту-Роп ласково постучал его по скафандру.

— Не зависайте, мой командор! — улыбнулся он. — Для нашего доктора вся Вселенная — новая игрушка.

— Ох, ветер! — вздохнул проангел. — Неужели ты никогда не слышала?

— Когда мы обедали! — уточнила Татьяна Викторовна.

— Так все называют квинтэссенцию пространства, которой пользуются, чтобы ускорить передвижение между мирами, — пояснил ту.

— То есть подпространство? — уточнила Татьяна.

Ларрил молча кивнул.

Чернота внутри врат сжалась и рванула вперед, растягиваясь медузами разного размера. Уже проступало оранжевое, становилось ярче, плескало протуберанцами в сторону станции — но стабилизаторы поля, окружившие врата стаей голодных псов, цепко держали «квинтэссенцию пространства» — как выразился Ту-Роп. Черные границы быстро раздвигались, растягивая яркое полотно, цеплялись за стабилизаторы, клубились там острыми гнездами. Скоро все врата, кроме Больших, смотрели на станцию злыми яркими глазами.

— А где же флагман? — удивилась Татьяна.

— Пошел отсчет старта, — негромко сказал Ларрил, поглядывая на туммер. — Девять, восемь, семь…

Ту, запрокинув голову, смотрел вверх. Татьяна проследила за его взглядом.

Флагман БагДэАна, огромный, кажущийся шершавым, выплывал сверху, и тень накрывала станцию. Грубые блоки корабля вращались с разной скоростью и в разных направлениях, сооружение подавляло воображение и волю, дышало древностью, мощью тысячелетий разума своих зеленоглазых создателей.

— Веганцы! — прошептала Татьяна, не в силах оторвать глаз от неровного брюха крейсера.

— Четыре, три… — продолжал считать Ларрил.

Внутри Больших врат, наконец, разомкнулись веки черноты, поползли в стороны, открывая проем в бесконечность, в котором могла бы пропасть вся станция.

— Один! Старт!

Тяжелые крейсеры слаженно двинулись вперед. Татьяне почудилось низкое гудение маршевых двигателей, хотя движение в вакууме проходило совершенно бесшумно.

Затаив дыхание она смотрела, как корабли исчезают внутри границ, помеченных бегущими желтыми огнями. На полкорпуса последних уходящих отставали суда среднего класса. Следом за ними, по два, ныряли в проем, подсвеченный зеленым, шустрые эсминцы. Флагман медленно подплывал к Большим вратам, и они казались ему тесными, он натягивал их на свои плечи, словно свитер, который мал. Она понимала, что это — искажение пространства, вызванное большим расстоянием от зоны перехода, но ничего поделать с собой не могла. Рубленый хвост крейсера с ярко светящейся эмблемой Ассоциации был виден еще долго. Уже схлопнулись Малые врата, гасли границы Средних и стабилизаторы покидали Зону, возвращаясь на станцию, а флагман кат о`кара Малого Звездного флота все втягивался в оранжевое море огня, покуда не исчез совсем. Мгновение ставшее пустым солнце дрожало и ярилось внутри границ, размеченных красным, затем и оно пропало, сменившись вначале туманной, а затем привычной чернотой. Рубиновые угли, мерцая, затухали. Свет на станции, напротив, становился ярче.

Татьяна закашлялась, только сейчас ощутив, что едва дышала. Все-таки для человеческого сознания реальность происходящего была жестока. Вновь зашевелились мысли об антистрессовых капсулах Лу-Тана. К сожалению, она все оставила на станции.

— Ну как? Красиво, да? — Ларрил оживленно повернулся к ней. Он казался восторженным мальчишкой, а не суровым командиром.

— Мне надо выпить! — пробормотала Татьяна.

Восторг и ужас плескались и рыбками играли внутри, колени подгибались, а испарина холодила виски. Хотя она стараниями сизоусого доктора с Крелоса уже давно попала в Вечность, сейчас ей довелось прикоснуться к ней ладонью.

— На корабле есть вода! — уточнил Ларрил. — Теперь можем отправляться!

Татьяна замотала головой.

— Мне нужно, — она подыскивала слова, — запустить активность ГАМК-систем головного мозга, чтобы высвободить дофамин и получить седативный эффект!

— Я понял! — воскликнул ту. — Тебе нужен напиток зеленого для твоей расы спектра! Пойдемте. Много времени это не займет!

— Ты на дежурстве! — сразу посуровел проангел.

Ту улыбнулся. Он был очень улыбчивым — этот парень.

— Я — да! Она — нет!

Теперь их вел Ту-Роп. Они спустились на несколько ярусов вниз, свернули направо и оказались на балконе, нависающем над стеклянным куполом оранжереи. Татьяна прилипла к поручням, не в силах оторвать взгляда от многообразия цветов и форм внизу. Отсюда было видно, что растения в секторах подобраны не только по условиям обитания, но и по цветовой гамме — внизу расположился гигантский, накрытый защитной крышкой, семицветик.

Тамп на шее потянул ее в сторону, туда, где у входа в заведение, волшебным фонарем нависавшее прямо над центром цветка, ее ждали.

Татьяна погладила подпрыгивающего тампа рукой.

— Имя тебе надо придумать, — пробормотала она. — И что ты ешь вообще?

Пол в Фонаре был невидим, что позволяло любоваться феерическим зрелищем под ногами. Татьяна с двумя спутниками опустились на мягкие подушки из голубого меха, заменяющие здесь сидения, остальные патрульные заняли прежние позиции — у двери и дальней стены.

Хозяин — пожилой проангел с лицом, изборожденным глубокими резкими морщинами уже стоял рядом, восторженно воздев коричневые в желтую крапинку крылья.

— Только ей! — уточнил Ларрил, когда тот протянул ему пластину анализатора. — Хотя, нет! Дай сюда. Ты же ничего не знаешь о зеленых напитках, Танни. Давай я сам выберу. А то еще отравишься.

— Я знаю, что зеленые напитки происходят от зеленого змия! — хихикнула Татьяна Викторовна. Нервная дрожь все еще била ее.

— Кто такой? — немедленно заинтересовался ту.

— Не слушай ее, — заметил Ларрил, читая надписи, — это такой же земной колорит, как и чи-ёрт!

Он ткнул пальцем в анализатор и отдал его хозяину.

Татьяна заворожено смотрела вниз. Только сейчас она заметила, что огромные лепестки медленно вращаются по часовой стрелке.

— Самая жаркая часть Оранжереи — в центре, — пояснил Ларрил. — Чем дальше к границам, тем больше температура приближается к температурной норме М-63. Во внешние сектора можно заходить без защиты, они, кстати, наиболее обширные из всех. Внутри много узких дорожек, гротов и укромных мест. В средних секторах потребуется реактиватор или даже защитный комбинезон — это зависит от расы гостя. В центральных секторах атмосфера убийственна для тех, кому требуется хотя бы немного кислорода для дыхания.

— Я заглядывала через стекло в один из средних секторов, — заметила Танни. — Когда мы были на станции с Лу-Таном. — Красиво, просто дух захватывает!

— О! Ты не видела перистолистники с Райи! — улыбнулся Ларрил. — Они слишком высокие для Оранжереи…

— И иниевые сактусы Майрами! — перебил его Ту-Роп. — Для них здесь слишком людно!

Пожилой проангел поставил перед ней колбу с узким горлышком, в котором дымилась налитая на два пальца жидкость, цветом напомнившая Татьяне Викторовне концентрированный раствор марганцовки.

— Пей и пойдем! — Ларрил кивнул на стакан и поднес к губам туммер. — Капитанам сопровождающих меня кораблей — третья степень готовности к вылету!

— Каким капитанам? — удивилась Татьяна и подняла колбу. — Как это пить? У нее горлышко узкое. Туда даже палец не пролезет!

— Вы пьете пальцами? — заинтересовался ту. — Как необычно!

— Ох, ветер! — Ларрил возвел очи к потолку. — Губами обхвати горлышко и опрокинь пиппу с содержимым.

— Да тут содержимого! — возмутилась Татьяна. — На пипетку!

— Пип-пет-ка! — хихикнул ту и повторил несколько раз, запоминая. Кажется, слово ему понравилось.

Татьяна выдохнула и сделала так, как учил Ларрил. Жидкость оказалась совершенно безвкусной. Лишь слегка пощипывала язык, как сильная газировка…

— Каких капитанов каких ка-ра-блей? — спустя пять минут Татьяна Викторовна настойчиво дергала Ларрила за перья.

Тот посмотрел в ее расширившиеся зрачки, покачал головой, встал, вздернул Татьяну на ноги и потащил за собой к докам.

Татьяна Викторовна проснулась, когда давно исчезла из вида МОД и сопровождающих его пяти серповидных истребителей с опознавательными знаками Ассоциации на крыльях станция М-63.

Кресло, в котором она, пристегнутая ремнями, сладко проспала несколько часов, вздернуло спинку и опустило изножье, перемещая ее в сидячее положение. Она недоуменно огляделась, еще более недоуменно пересчитала незнакомые корабли за обзорным экраном.

— Проснулась? — Ларрил протягивал ей стакан с плазмой. — Выпей. Это тебя взбодрит.

— Как я здесь очутилась? — поинтересовалась она, в несколько глотков выпивая ярко пахнущую жидкость.

— В следующий раз закажу тебе дозу в половину меньше! — заметил Ларрил.

— Пиппа! — вспомнила Татьяна. — Пиппу помню! А вот потом…

— Ты мне выдрала девять перьев, — Ларрил старался казаться серьезным, но кончики тонких губ подрагивали в тщательно сдерживаемом смехе.

— Ничего себе! Извини!

Татьяна погладила проангела по плечу. И испуганно вскинула руки к шее — тампа не было.

— А где?…

Ларрил кивнул.

— Вон он. Любуется звездами.

Она проследила за его жестом и увидела розовый шарик, приникший к боковому обзорному экрану. Почувствовав ее взгляд, маленький тамп отлепился от стекла, тоненько зачирикал и метнулся к ней в руки. Розовая шерстка стояла дыбом.

Со смешанным чувством опаски и жалости Татьяна гладила его вздыбившийся, пока еще короткий, мех.

— Я забыла спросить у Ту-Ропа, чем их кормят! — она с сожалением взглянула на проангела. — Ты знаешь?

— Конечно. Этого вещества полно во вселенной.

Оставшуюся половину пути Татьяна Викторовна безуспешно гадала, как называется пища для тампа.

Любопытный шарик иногда левитировал внутри корабля, периодически падал в универсум, чем несказанно бесил проангела, после чего со смешным испуганным возгласом, напоминающим звук «Шууу» прятался подмышкой у хозяйки.

— Быть тебе Шунькой-непоседой! — решила та, к концу пути. — Думаю, с Бимкой вы подружитесь.

Когда тамп Шунька в очередной раз упал в универсум и едва не развернул МОД на сто восемьдесят градусов, Ларрил вытащил откуда-то уже знакомую Татьяне колбу и засунул туда шарик. Тот в одно мгновение сдулся, шерстинки печально опали. Татьяна испуганно следила за действиями проангела.

— Не надо бояться, — успокоил тот. — Это транспортировочный контейнер для тампов — тебе подарил его Ту-Роп перед отлетом. Тампам тоже надо отдыхать. Как только пространство ограничивает их в движении — они впадают в спячку, чтобы набраться сил.

— Ту-Роп подарил, — пробормотала Татьяна. — Надо же! Не помню. А зачем мне конвой?

— Не тебе. Кристалину. На станции ты будешь в безопасности, а в космосе всякое случается…

Дальше Ларрил объяснять не стал. А Татьяна не спросила. Она поставила контейнер с тампом рядом с собой и иногда тихонько трогала его рукой. Контейнер был теплым — тамп грел его округлыми бочками и, кажется, действительно сладко спал. Ей представлялось, что она вновь вернулась в детство и обрела, наконец, одну из волшебных елочных игрушек, висящих под самой звездой-верхушкой, до которых никак не могла достать маленькая Таня, даже поднимаясь на цыпочки или залезая на стул. Ощущение чуда, переполнявшее сердце, было одновременно знакомым и необычным, забытым, но близким. Откинувшись на спинку кресла, затуманившимся взором она следила за играми истребителей, ныряющих в волнах вечного холода, а на душе было легко и тепло. Она летела к одинокой в пустоте вселенной искорке Лазарета, которая спасала ее от одиночества опустевшего сердца. Она летела домой…

Станция встретила их приглушенным свечением. Не сияли алмазной паутиной сетчатые конструкции, не взблескивали стрекозиные крылья звездных батарей.

— На станции включен слип-режим, — заметил Ларрил и нахмурился. — Что случилось?

Татьяна прижималась носом к обзорному боковому экрану. Восторженная радость возвращения таяла кубиком льда на солнце.

Конвой выстроился полукругом и чуть отстал, пропуская командорский МОД к шлюзам.

Вцепившись непослушными пальцами в ручку тяжеленного контейнера с подарком БагДэАна, Татьяна Викторовна чуть не подпрыгивала от нетерпения, пока шлюзовые штанги пришвартовывали корабль.

Едва открылись двери первой шлюзовой, по ушам резанул далекий жалобный плач. Это выл Бим.

Татьяна уронила контейнер и бросилась по коридорам. Ларрил тенью следовал за ней.

У дверей в покои Лу-Тана она остановилась. Бим, задрав голову к потолку, выл тонко и жутко. Увидев хозяйку, он бросился к ней, прижался к ногам, скуля, плача и заглядывая в глаза.

— Доктор! — закричала Татьяна и всем телом ударилась об дверь, словно хотела ее вышибить. — Лу-Тан! Откройте!

Освещение коридора изменилось. Ярко вспыхнули потолок и стены.

С запястья Ларрила прозвучал сигнал туммера и голос капитана одного сопровождающих кораблей.

— Станция вышла из слип-режима. Командор, у вас все в порядке?

— Что-то случилось, — ответил Ларрил. — Мы разбираемся. Будьте на связи.

— Принято.

Татьяна разговора не слышала. Била кулачками по створкам, поддавшись животному ужасу потери, мысленно кричала, приказывая Э открыть двери. Но он был неумолим.

— Идите в Центр Управления, Танни! — вдруг раздался усиленный Э голос Лу-Тана. — Идите в Центр Управления.

Она развернулась и побежала, сопровождаемая замолчавшим псом и встревоженным проангелом, чьи встопорщенные крылья скребли по потолку маховыми перьями.

У дверей в Центр управления Татьяна остановилась и нерешительно оглянулась на Ларрила. Тот был бледен так, что яркие прежде губы казались синими. Проангел ответил ей взглядом неожиданно огромных черных зрачков, и ее сердце, прежде бешено бившееся, захолодело и замедлило ход.

— Вам нужно войти одной! — приказал знакомый голос и створки двинулись в стороны.

Татьяна вздрогнула. Ей уже виделась грузная фигура «моржа», восседающая внутри консоли управления, приветливо машущая ластой…

Она перешагнула порог и оказалась наедине с пустотой.

В Центре Управления никого не было.

Двери за спиной сомкнулись. Консоль разошлась, приглашая занять пустое место. Переставляя деревянные ноги, Татьяна доковыляла до сидения и упала без сил.

Свет погас. Стены Центра Управления вновь становились прозрачными, лишь огоньки, бегущие по периметру пола, отделяли от безумия — от отчаяния было уже поздно.

На экране темного неба появился Лу-Тан.

— Танни! — ласково сказал он.

И она закрыла лицо руками и заплакала, как давеча плакал Бим — тонко и жалобно.

— Не надо плакать! — покачал головой «морж».

— Не могу, — с трудом — горло перехватывали рыдания — отвечала она. — Как вы меня знаете!

— Конечно, знаю, — улыбнулся Лу-Тан. — За то время, что мы работали бок о бок, вы стали мне родной. Я был бы горд, если бы у меня был такой детеныш, как вы!

Даже сквозь слезы она не могла не улыбнуться.

— А вы стали для меня всем, — кусая губы, пробормотала она и зло стерла потоки слез с лица, — другом, учителем, отцом. Вы заменили мне целый мир… Как же я без вас?

— Простите меня, Танни, — продолжал, между тем, Лу-Тан с экрана. — Я точно знал свое время. И не хотел, чтобы вы присутствовали при моем уходе, потому и настоял, чтобы вы отбыли со станции. Если бы не появился Ларрил, я придумал бы повод отправить вас отсюда. Все необходимые приготовления выполнены. Тело законсервировано в моих покоях, куда по понятным причинам вам не будет доступа. После того, как тело заберут на Крелос, бассейн пройдет дезинфекцию, и вы сможете пользоваться им как обычно!

— О господи! — простонала она и высморкалась в рукав — платков нигде не наблюдалось. — Как вы циничны!

— Я практичен, только и всего! — словно отвечая ей, усмехнулся Лу-Тан. — Быть может, когда-нибудь вы научитесь нормально плавать.

— Быть может, — поддерживая призрачный разговор, согласилась она. — Кто же заберет вас на родину?

— Я послал сообщение много циклов назад, — признался он. — Корабли в пути. Они будут со дня на день.

А теперь выслушайте меня внимательно, Танни. С этого момента вы — хозяйка Лазарета на перекрестке миров. Я давно признал вас Стражем порога, те, кто прибудут забрать меня, сделают то же. Я никогда не учил вас принципам и правилам Лазаретов — вы доходили до всего своим умом и вполне успешно. Я не открывал вам всех секретов управления станцией — и тем самым сделал и еще сделаю вашу жизнь интересной. Вам столько предстоит узнать, что я немного завидую! Впрочем, меня тоже ждет новизна ощущений. Я ухожу с легкими сердцами, ибо оставляю свое дело в руках достойного человека. И — запомните мои слова — я горжусь вами, Танни!

Татьяна слушала, затаив дыхание. А слезы текли и текли по лицу, а экран расплывался в глазах, и тогда она сердито шваркала ладонью по векам.

— Однако, — Лу-Тан прищурился и наклонился вперед, словно стремился оказаться рядом с ней, — похвалу не стоит воспринимать как призыв к действию! Нельзя останавливаться на достигнутом. Надо идти вперед, учиться новому, пересматривать и переосмысливать старое. Перед вашим отлетом я не зря тестировал вас. Программа обучения составлена, и Э ждет вашей команды и желания. Когда вы закончите обучение — а это будет не скоро, сможете написать программу для ассистента. Рано или поздно он вам понадобится. Я работал один, и одиночество мне никак не мешало. Ассистент стал необходим тогда, когда я понял, что мое время подходит к концу. Вы же выберете для себя сами.

Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать вам. Э всегда поможет и поддержит — в том, что ему доступно. Будьте сильны и мудры, Танни. Вы — Страж порога, охраняющий жизнь, отделяющий ее от смерти. И помните, что я сказал вам когда-то — во Вселенной ничего не теряется. Все где-то пребывает…

Еще несколько секунд Лу-Тан жадно смотрел в экран, словно и в самом деле видел свою земную ученицу и пытался запомнить, затем резко включился свет, резанув по глазам. Татьяна зажмурилась. А когда вновь посмотрела — стена, белая и пустая, скрыла звездную дорогу, по которой ушел Учитель.

В открывшиеся двери ворвался Ларрил. И остановился, словно увяз в волне отчаяния, накрывшей Татьяну Викторовну.

— Он мертв, — сказала она. — Господи…

Проангел тронул туммер.

— Притушите знаки Ассоциации на кораблях, — приказал он невидимым капитанам, — и сообщите на М-63: доктор Лазарета сектора Див, Страж порога — Лу-Тан с Крелоса, звездная система Кита, ушел в свой последний полет.

Он подошел к Татьяне — консоль сдвинулась, открывая проход — и протянул руки. И она, рыдая, бросилась ему на грудь, уткнулась лицом в живое тепло. Черно-белые крылья взметнулись шатром над их головами.

Оказывается, проангелы тоже умели плакать…

Ложечка белого матового металла позвякивала в любимой Татьяниной чашке из тонкого фарфора с голубыми завитками. На свету «фарфор» казался полупрозрачным и светящимся. Из чего и то, и другое сделал Э, она понятия не имела.

Позвякивание раздавалось долго. Татьяна тупо мешала давно остывший чай, наблюдая за скручивающейся в воронку жидкостью.

Молча сидевший напротив нее Ларрил, наконец, не выдержал, отнял чашку, вылил чай в мусороуловитель, налил свежего напитка — дымящегося и ароматного.

— Тебе надо поспать! — в который уже раз предложил он. — Мы не можем связаться с кораблями в Потоке — неизвестно, когда прибудет делегация с Крелоса. Отдохни, я подежурю.

Татьяна Викторовна, не отвечая, покачала головой. Лицо стянуло от слез, но глаза были совершенно сухими. Нет, никогда не привыкнуть человеку к неизбежности потери! «Я просто боюсь терять!» — ответила она когда-то на вопрос Лу-Тана. Незнание порождало страх. Страх вызывал к жизни то, чего она так боялась. К жизни… К смерти… Где-то в глубине души она понимала, что не права. Прав, как и всегда, был он — пожилой крелл, искусный Страж порога, мудрый доктор Лазарета сектора Див. Он знал, ЧТО существует за порогом небытия, она — еще нет. И кроме спрятавшегося глубоко ощущения, что правда на его стороне, в ее захолодевшей душе было пусто и одиноко. Словно кусок ампутировали и положили в холодильник в конце коридора.

Туммер Ларрила пискнул.

— М-63 высылает почетный караул к Лазарету, — сообщил невидимый голос. — Они хотят переговорить с вами, командор.

— Возвращаюсь на МОД, — коротко ответил проангел и поднялся.

— Нам всем будет его не хватать, — тихо сказал он, глядя в сторону. — Но он прожил достойную жизнь, и полет его был прямым. Он не желал бы, чтобы ты так печалилась о нем!

— Я знаю, — шепотом ответила Татьяна. Глаза рвануло изнутри — слезами.

— Я вернусь, — обреченно сказал Ларрил и покинул комнату.

Она подняла голову спустя еще несколько минут. Огляделась, словно увидела обстановку впервые. Да она и видела ее впервые — без Лу-Тана. Ощущение, что его больше нет на станции, было таким сильным, что она сжала ладонями голову и застонала, раскачиваясь на стуле. Лежащий в ногах Бим жалобно скулил.

Татьяна покусала губы, нашарила в кармане комбинезона флакон со стимулирующими таблетками, высыпала горсть на ладонь, запила еще горячим чаем. Погладила собаку. Поднялась и вышла.

Она медленно обходила станцию по круговому коридору, прислушиваясь к пустоте и собственному одиночеству. Бим неотступно шел сзади, иногда поднимая голову и поглядывая на хозяйку снизу вверх.

У дверей первой шлюзовой стоял заброшенный контейнер с кристалином. Уходя, Ларрил поднял и аккуратно поставил его у стены, видимо, не зная куда деть. Татьяна с минуту смотрела на черные металлические бока, затем взяла контейнер и понесла в Центр Управления.

— Где же нам хранить этакое богатство? — вслух спросила она сама себя и огляделась.

Поставила контейнер на пол, отстегнула крышку, достала кристалин и водрузила на Управляющую консоль.

— Выключить свет!

Свет немедленно погас. По граням октаэдров потекли-побежали пульсирующие волны света. Из острия верхнего кристалла свечение выплескивалось фонтаном, поднимаясь до потолка, растекалось по стенам, меняло спектр, завихрялось радужными кольцами, чтобы столкнуться с новой порцией бирюзовых, порожденных друзой, лучей.

На мгновение она забыла обо всем, до того прекрасна была волшебная игра света. Даже Бим не гавкал. Сидел, забавно крутил головой, пытаясь отследить момент появления и исчезновения световых волн.

Татьяна осторожно убрала друзу в контейнер. Постучала пальцами по консоли. Подумала. Сделала запрос Э. Через некоторое время пришел ответ — объект был найден. Она набрала и отправила сообщение, ногой задвинула драгоценный контейнер под консоль.

— Не ко времени сейчас, Бим, — Татьяна, наклонившись, трепала собачьи уши. — Но пойдем, посмотрим на звезды. Эти всегда будут с нами…

В смотровой было темно. Только возвышались два сидения рядом — ее стул и Лу-Танова уродливая «козетка». Горло перехватило. Татьяна села на свое место и погладила ладонью теплое, словно только что покинутое, лежбище.

— Не убирай его, Э, — тихо попросила она. — Пусть всегда будет, хорошо?

Управляющий Разум никогда не отвечал. Она до сих пор не знала, умеет ли он говорить? Но сейчас была твердо уверена — Э не просто услышал ее. Согласился.

В пространстве неподвижно зависли пять легких крейсеров и десять МОД, присланных Ассоциацией для почетного последнего караула. Корабли были темны — опознавательные знаки притушены.

Татьяна непрерывно глотала стимуляторы, но не они были причиной ее нежелания спать. Вспомнились вдруг первые ночи после похорон Артема, когда она боялась уснуть потому, что страх умереть во сне был сильнее чувства усталости. С чего появилась тогда у нее эта мысль — с того ли, что сердце ныло не переставая, а она, как врач, знала, что боли в сердце обычно сопровождаются мыслями о смерти, о которых люди предпочитают не говорить? Или, коснувшись, прощаясь в морге, его холодного изменившегося лица, она приняла в себя эту покойную стылость, прочувствовала всеми нервами, всеми фибрами души и желала, а потому боялась своего желания, впасть в небытие вместе с ним? Нет, был мудр старый «морж», запечатав двери своих покоев и не допустив ее к телу.

Ларрил навещал постоянно. Тормошил, кажется, кормил и поил. Она боялась себя в таком состоянии. В прошлый раз оно затянуло на долгие три года и ей не хотелось повторения. Снова был прав Лу-Тан — жизнь продолжалась. У нее был Лазарет, без которого она не мыслила теперь существования, пес-любимец, которому была подарена не одна собачья жизнь, и смешной розовый комочек, называемый тампом.

Выплыв, в один из моментов, из горестной мути, Татьяна Викторовна вспомнила про покупку и выпустила Шуньку из транспортировочного контейнера. Тот пощекотал ее щеки розовыми ниточками щупальцев и поплыл прочь — исследовать станцию. Удивленный Бим, взлаивая, побежал за ним. Тень улыбки тронула ее губы.

Сигнал вызова наполнил станцию звоном. Татьяна, засунув руки в карманы, направилась в Центр управления. На экране нетерпеливо помахивал крыльями Ларрил.

— Наблюдаю смещение пространства в зоне станции, — сказал он. — Корабли на подходе.

Э погасил свет, сделал стены прозрачными, развернул Татьяну лицом к нужному сектору.

Звездная ткань лопалась, растягивалась в стороны. Здесь не было стабилизаторов пространства, поэтому прореха казалась неровной, шевелящейся, живой. С возрастающим изумлением Татьяна Викторовна наблюдала, как показывается из нее огромный, грубо обтесанный нос флагмана БагДэАна.

Ларрил на экране, наблюдавший за прибытием из своего МОД, тоже казался удивленным.

Э вывел второй экран. Знакомое грубое лицо кат о`кара выглядело совсем темным и древним. Лишь глаза мерцали магическими огнями.

— Я узнал о случившемся, доктор! — пророкотал он. — И не мог не вернуться. Когда вы ждете делегацию с Крелоса?

— Мы не можем сказать, кат о`кара! — подал голос проангел. — Они еще в подпространстве и недоступны для связи.

— Понял. Сейчас узнаем!

Веганец отключился.

Татьяна и Ларрил посмотрели друг на друга.

— Как он узнал? — спросила она. — Они уже были в Потоке, когда это случилось!

— Штармы! — воскликнул проангел, совершенно человеческим жестом хлопнув себя кончиком крыла по лбу. — Как я сразу не догадался! Флагманский крейсер должен быть ими оснащен!

— Что это? — удивилась Татьяна Викторовна. — Впервые слышу…

— Это…

Активировался второй экран.

— Каури с Крелоса на подходе! — сообщил БагДэАн. — Я придержу для них Врата. Ларрил, переместите ваши корабли за станцию, мне нужно отойти, чтобы освободить прибывающим место для маневра.

Татьяна поднялась.

— Я пойду, подготовлюсь к встрече!

По пути к себе зашла на кухню, проглотила очередную пригоршню капсул, поискала, чем бы закусить. Рука наткнулась на упаковку «крочерсов». Ее лицо дернулось. Она пулей вылетела из кухни и направилась в свой сектор. Лай Бима, почуявшего гостей, застал ее уже на пороге.

К ее удивлению в комнате было пусто — веселые лягушата не скакали по стенам. Она не заходила в свои покои с тех самых пор, как вернулась с М-63. Сколько времени прошло? Кажется, около четырех суточных циклов?

Закинув голову, Татьяна посмотрела на потолок. Почему ей казалось, что глаза невидимого Разума станции находятся именно там?

— Спасибо тебе! — громко сказала она. — Ты все правильно сделал. Мы вернем их… чуть позже.

Она приняла душ, надела чистый комбинезон и, поколебавшись, накинула на плечи белый операционный халат. Символ прошлой жизни. И вышла к дверям шлюзовой. В смотровую полюбоваться на «ракушки» с Крелоса — каури, как назвал их БагДэАн — не пошла.

— Бим, рядом! Тихо!

Послушный пес сел у ее ног, повизгивая от возбуждения. Невесть откуда появившийся Шунька оплел щупальцами левое запястье, да так там и остался — меховым браслетом.

Из-за дверей доносилось равномерное шипение. Похоронная делегация миновала шлюзы. Один за другим. Все ближе и ближе…

Створки подались в стороны. Ожидавшая увидеть кат о`кара Малого звездного флота Татьяна до боли сцепила пальцы — на пороге стоял Лу-Тан.

Вот он грузно переполз порог и захлопал ластами перед ее лицом. Автоматически она отхлопала затейливую мелодию в ответ. Татьяна Викторовна уже поняла, что ошиблась. Глаза хотели видеть — и увидели. Этот крелл был крупнее Лу-Тана, его блестящая эластичная кожа — светлее, а усы — короче. Синяя волнистая линия пересекала выпуклый блестящий лоб, от одного ушного отверстия до другого. Следом за ним, синхронно хлопая ластами, вползли еще три крелла, сопровождаемые серо-зеленой серафидой. Вошли Ларрил и незнакомый Татьяне проангел — очень высокий, с надменным бледным лицом и крыльями цвета драгоценного шафрана; два юмбаи — оба со значками мадоров Медицинской ассоциации Юмбы, прикрепленными к одному из щупалец. Словно паря по воздуху, закутанное в плащ до самого пола, появилось стройное существо, со странным, сильно выдающимся вперед лицом, острыми ушами, прижатыми к черепу. Окинуло собравшихся взглядом узких, черных глаз без радужки и зрачка, устроилось у стены, сложив белые худые руки на груди. Вслед за звуком тяжелых шагов показался, наконец, сам кат о`кара. К удивлению Татьяны Викторовны, не стал раздавать приказы направо и налево, а скромно встал позади креллов.

— Дуг-Кагн с Крелоса, Звездная система Кита, доктор Лазарета сектора Оро, Страж порога приветствует и рад видеть вас, Танни, — заговорил крелл с синей отметиной. — Мои спутники — члены клана Танов. Уважаемая серафида — первая певунья Верховного правителя Влажного легиона. Ее присутствие — большая честь для всех нас!

Серафида вежливо квакнула в ответ.

— Марвэлл, — продолжал представлять Дуг-Кагн, — с Тетарайи, звездная система Орла, доктор Лазарета сектора Небо, Страж порога.

Проангел сморщил высокий лоб, покивал.

— Си Айлион с Дайли-прайм, Звездная система Ориона, доктор Лазарета сектора Хэми, Страж порога.

Странное существо, подпирающее стену, улыбнулось тонкими уголками губ и развело руки, словно показывая, что оно тут не причем.

— Нас гораздо больше, — пояснил крелл, — но все не поместились бы на станции, поэтому мы пришли в ограниченном количестве.

— Лу-Тан был бы рад всем! — тихо сказала Татьяна. Непослушный голос предательски дрожал. — Пойдемте, я провожу вас!

Проангел с шафрановыми крыльями недовольно посмотрел на нее, словно ждал более велиречавого ответа.

У дверей в покои она остановилась.

Дуг-Кагн прикоснулся длинными пальцами к створкам, и они легко поползли в стороны. Татьяна подалась вперед. Но крелл преградил ей дорогу.

— Не стоит, Танни! Лу-Тан предупреждал, что вы тяжело будете переживать его уход. Не надо усугублять свое состояние. Подождите в смотровой. Подготовка к транспортировке займет некоторое время. Я обязательно позову вас, когда мы будем покидать станцию.

Татьяна в негодовании посмотрела на него. Крелл выдержал взгляд. Он был так похож на Лу-Тана!

Она покусала губы, чтобы не заплакать. Развернулась и пошла в смотровую. Взволнованный Бим жался к ногам — он по-собачьи чувствовал происходящее. Ощущал смерть в доме.

Она не стала садиться в кресло. Мерила неровными шагами помещение, иногда останавливаясь и прижимаясь лбом к едва теплой невидимой стене.

— Пусть будет ветер нежен с вами! — раздалось с порога.

Крылатый силуэт Марвэлла закрыл проем.

— Высокого полета твоим крыльям, сын неба! — машинально ответила она.

— Я могу войти?

— Да, конечно.

Проангел зашел. Поколебавшись, решил сесть на «козетку».

— Нет! — воскликнула Татьяна и тут же смутилась, наткнувшись на неприязненный взгляд. — В кресло, пожалуйста. Туда не надо.

Марвэлл передернул плечами, но в кресло сел. Поерзал, устраиваясь удобнее. Э не спешил увеличивать ширину спинки, подстраиваясь под крылья.

— Скажите мне, землянка. Как вы собираетесь в одиночку управлять Лазаретом? — проскрипел Марвэлл, устроившись.

Татьяна прошлась от одной стены до другой. Помолчала.

— Я не знаю, что вам ответить, — пояснила, наконец, она. — Лу-Тан кое-чему научил меня. Я просто буду учиться дальше…

— Назовите семь основных энергетических узлов станции! — внезапно, рявкнул проангел.

Татьяна Викторовна замедлила шаг. Остановилась напротив Марвеэлла. Можно было уйти в раковину отчуждения. Можно было — обидеться, расстроиться или покориться. Но ей будто слышался голос «моржа», мантрой повторяющий: «Сама!».

Она села прямо на пол, скрестив ноги, и ответила на вопрос. Потом еще на один и еще. Проангел спрашивал, не задумываясь, из чего Татьяна вывела, что он готовился к разговору. Конечно, она не всегда отвечала верно, тем более что Марвэлл специально задавал вопросы, касающиеся функционирования станции и медицинской подготовки Татьяны вразнобой, чтобы еще больше сбить ее. Однако она отвечала. И если не знала ответа — говорила прямо и без смущения. Наконец, в потоке вопросов прозвучала пауза. Проангел раскрыл и закрыл большие крылья, и Татьяна невольно залюбовалась золотыми искорками, мерцающими на маховых перьях.

— Я был против вашей кандидатуры, — признался тот, сцепив перед собой аристократические пальцы и положа на них подбородок. — И сейчас против. Но вы уже здесь, и кое-что знаете. Если бы я не видел, как вы проводите операции, я настоял бы на том, чтобы вас с измененной памятью вернули на родную планету.

— Не поняла! — Татьяна посмотрела в его глаза. — А как вы могли видеть?

— Лу-Тан разослал запись реанимации сатианета всем Стражам порога галактики. Чтобы ни у кого не возникло сомнения в правильности его выбора. Он всегда был мудр и дальновиден, наш крелл.

Татьяна покивала.

— Мне кажется, я понимаю вас. Его всем будет не хватать. А вам я благодарна. За откровенность.

Проангел что-то ответил, но странный звук перекрыл голос. Переливчатый, мелодичный и тоскующий, то низкий — горловой, то высокий — звенящий, словно колокольчик, он летел по станции, неся на белых крыльях печаль.

Татьяна замерла, ощущая, как перехватило дыхание. Проангел, нахмурившись, смотрел за нее — в бесконечность звездного пути. И кто знает, возможно, его глаза с кошачьими зрачками отслеживали в пустоте свой вектор полета?

Серафида с Крелоса пела Прощание. Татьяне незачем было спрашивать — она понимала каждый звук, каждую ноту, каждую паузу. В прощальной песне слов не было, возможно, Первая певунья вкладывала ментальное значение в физическую оболочку мелодии, но сердцу слова не требовались — оно отзывалось любовью и болью. И в том и другом был свет, а не тьма пустого пространства и холодного одиночества.

Последний звук исчез где-то в закоулках Лазарета. Татьяна отвернулась от Марвэлла, тыльной стороной ладони стирая влагу с щек. За спиной раздался шелест крыльев.

— Пора! — позвал проангел, поднимаясь.

Она отчаянно моргала, прогоняя слезы с глаз. На полдороги им встретился Ларрил — видимо шел в смотровую, предупредить. Его лицо было отстраненным, стянутым, застывшим, как маска. И Татьяна понимала его чувства, словно кончиками пальцев касалась горячей кожи. Она и сама не отказалась бы скрыть слабость и слезы, не показывать чужакам свежую боль. Однако такой выдержки как у Ларрила у нее не было и быть не могло.

В полном молчании они выстроились вдоль стен, не хватало только креллов и серафиды. Первая шлюзовая уже была открыта.

В конце коридора показалась процессия. Продолговатый синий контейнер удерживали в воздухе две гравитационные тележки. Креллы шли по двое — спереди и сзади. Серафида замыкала процессию. Голова ее была опущена, толстые губы непрерывно шевелились, словно она продолжала петь безмолвно.

Татьяна ощутила к ней искреннюю симпатию. Чувство горячей благодарности за прекрасное, полное жизни и света прощание сдавило сердце. Серафида неожиданно подняла голову и посмотрела Татьяне в глаза. И та с изумлением поняла, что услышана.

Первая тележка миновала порог.

— Стойте! — закричала Татьяна Викторовна и бросилась к контейнеру.

Обхватила руками, прижалась щекой. Постояла. Стянула с плеч белый халат и накрыла им контейнер. И отвернулась, уткнувшись лицом в стену.

Тяжелая рука опустилась на ее плечо.

— Не печалься, человек! — произнес БагДэАн, честно пытавшийся говорить тихо. — Он ушел только отсюда…

— У меня есть имя, — всхлипнула Татьяна Викторовна, не оборачиваясь. — Меня зовут Танни.

— Лу-Танни! — поправил с порога чей-то голос.

Она резко обернулась. Дуг-Кагн смотрел на нее и улыбался.

— Прощайте, дитя, получившее имя! — он хлопнул ластами и слегка наклонил голову. — Скоро мы встретимся вновь…

БагДэАн, насмешливо блеснув глазами, поспешил за ним — в чрево первой шлюзовой. Двери закрылись. Через несколько мгновений сигнальная сирена возвестила о том, что каури Дуг-Кагна отшвартовался от станции.

Страж порога покинул свой Лазарет.

Татьяна ворочалась в кровати, тщетно пытаясь уснуть. Остатки стимуляторов в крови отчаянно сопротивлялись отдыху.

Пространство вокруг Лазарета на перекрестке миров опустело. Отбыл флагман Малого звездного флота. В одни врата с ним ушли каури с Крелоса и корабли других Стражей порога. Вслед за ними отправился почетный караул с М-63.

— Я бы хотел остаться! — грустно улыбаясь, говорил Ларрил, когда они прощались на пороге. — Не хочу оставлять тебя одну…

Татьяна погладила его по щеке. Он не был возлюбленным, он был просто другом. Но за годы одиночества и этого было слишком много для нее.

— Лети со спокойным сердцем! — улыбнулась она в ответ. — Я — Страж порога сектора Див. Я справлюсь.

Ларрил внимательно посмотрел на нее.

— Из тебя выйдет хорошая Хозяйка! — заметил он. — Я буду ждать тебя на М-63.

— Я прилечу. Мне столькому нужно научиться!

— Прилетишь? — удивился проангел. — Ты же не умеешь управлять МОД?

Татьяна пожала плечами.

— Научусь.

— Я помогу!

— Конечно…

…И голову невозможно было отнять от подушки, и глаза слипались и болели, но острые мысли кололи и кололи сознание, теребили память, заставляя сердце частить. В прошлый раз, оставшись в одиночестве, она не справилась. Сдалась. В этот раз не сдастся. Или ее зовут не Лу-Танни?

Ложе тихонько закачалось в темноте, убаюкивая и согревая.

— Я не маленькая. Не надо меня укачивать! — сонно пробормотала Татьяна, сворачиваясь в клубочек и все еще шмыгая носом.

Где-то рядом запела серафида. Вплетались в ее голос серебряные переливы гитары. И тихий, ласковый и родной голос пел, растворяясь в тишине огромного неведомого мира: