Лавка ужасов (СИ)

Глава 8 ДОМ, ОПУСТЕВШИЙ СОВСЕМ

Их было четверо — Владислав Дыбенко, Вячеслав Плахов, Сергей Власов и Евгений Кушнир. Они росли в одном дворе, учились в одной школе, и вместе стали наркоманами. Но если начиналось увлечение «дурью» у всех четверых одинаково — раскурили компанией «косячок» перед походом на дискотеку — то с течением времени каждый пошел по собственной стезе. Влад Дыбенко, поступивший после школы на философский факультет, стал наркоманом-интеллектуалом. Он и пары фраз не мог сказать, не упомянув имени одного из отцов наркокультуры — Карлоса Кастанеду, Кена Кизи или Уильяма Берроуза. Рок-музыкант Плахов черпал в наркотиках вдохновение. Серега Власов был единственным из четверки, кто отслужил в армии. И не просто отслужил, а успел повоевать — именно там, в чеченских горах, он привык расслабляться нетипичным для русского человека способом. А Кушнир — тот и вовсе успел побывать за решеткой, и джанк ему теперь был нужен лишь для того, чтобы отвлечься от тяжелых воспоминаний. К чести его будет сказано — незаконное хранение наркотических веществ было единственным преступлением, которое Женька позволял себе после отсидки.

Как видим, судьбы этих четверых ростовских парней сложились довольно разным образом. Одно осталось неизменным — их дружба. Ребята по-прежнему жили в одном городе, разными способами зарабатывали на жизнь, а по субботам собирались дома у Власова, чтобы поностальгировать, вспоминая, как двенадцать лет назад трусовато озираясь, смолили свой первый джойнт в сквере напротив ночного клуба.

Разумеется, такие вечера не могли обойтись без большого количества стимуляторов. Употребляли друзья все, что только могли достать: марихуану, «экстази», героин, кокаин, ЛСД, циклодол, калипсол, эфедрин, первитин, морадол, метадон, морфий, феназепам и псилоцибиновые грибы. В середине недели они созванивались, делясь информацией о перспективных «мазах». Вечером пятницы встречались в клубе «Подземка», чтобы скинуться на банкет и просто оттянуться под звуки тяжелого рока.

Наибольшую лепту всегда вносил Влад. Он занимался рекламным бизнесом и весьма неплохо зарабатывал. Поскольку Дыбенко посвятил наркотикам всю свою жизнь, ему не в лом было жертвовать на общее дело весьма значительные суммы. Прочие участники кворума позволить себе такого не могли. Плахов не имел постоянной работы, Власов выплачивал жилищный кредит, а Кушнир содержал свою престарелую мать. Впрочем, Влад никогда никого не попрекал тем, что он почти в одиночку «двигает» всю компанию. Они ведь были друзьями. А у настоящих друзей так и заведено.

Как-то раз Дыбенко позвонил Власову в пятницу утром и сказал, что вечером в «Подземку» не придет. «Вопрос с товаром я беру на себя, — сказал Влад. — К завтрему притараню принципиально новый наркотик». И положил трубку. Традиционная пятничная встреча прошла без него. В «Подземке» в тот вечер выступала группа «Божественная Трагедия», чья мрачная музыка ввергла Кушнира в глубокую депрессию. Стуча кулаком по столу, он плакал на плече у Власова и раз за разом заказывал водку. В результате чего напился до такой степени, что не мог даже ходить. Когда вечеринка закончилась, и друзья собрались ехать домой, ни один таксист не захотел везти такого кадра, опасаясь, что тот заблюет машину.

Пришлось Плахову и Власову на себе тащить беднягу через полгорода к Серегиному дому. Время от времени Кушнир приподнимал голову, полными слез глазами смотрел на Луну и принимался горланить наскоро заученные куплеты песен «Божественной Трагедии». Несмотря на то, что ночь была довольно теплой, Женьку бил озноб.

Добравшись до дома Власова, Плахов решил не ехать домой, а остаться у друга аккурат до следующего вечера. Положив бредящего Кушнира отдыхать и поужинав оставшимися с прошлой встречи псилоцибиновыми поганками, друзья легли спать.

Утром Слава вспомнил об одном неотложном деле и уехал, пообещав вскоре вернуться. Сергей пошел в магазин за пивом. Вернувшись, он позвонил Дыбенко. Тот не отвечал. Как только Власов прервал затянувшийся вызов, поступил входящий звонок.

«Дыбенко», — обрадовано подумал Сергей. Но звонил не Влад, а другой приятель Власова — иеродьякон Русской православной Церкви Андрей Кафельников. До поступления в духовную семинарию Андрей был карточным шулером и часто зависал на воровских малинах. Некоторые из прежних повадок он сохранил по сей день. Сейчас Кафельников звонил, чтобы узнать, нельзя ли ему вечером зайти к Власову — как следует раскумариться. «А почему бы и нет?», — ответил Сергей. Он давно хотел познакомить дьякона с Владом, Славой и Женькой. А заодно и приобщить его к миру тяжелых синтетических наркотиков.

На диване заворочался Кушнир. От звонка Кафельникова он проснулся и сразу понял, что сделал это зря. На помощь ему пришел Серега с двумя бутылками холодной «Балтики». Включив на DVD лучшие бои Майка Тайсона, друзья принялись пить пиво, ожидая возвращения Плахова.

Тот подъехал через полчаса. Дело, по которому отсутствовал Слава, прошло успешно, так что к Власову он заявился, неся на плече ящик пива «Пит». Решив, что перед масштабным трипом много пить не стоит, Сергей оставил на столе в гостиной десять бутылок, а остальные десять отнес на кухню и поместил в холодильник. В кармане куртки Кушнира нашлись три пачки феназепама, так что до прихода Влада товарищам было, чем заняться.

В течение дня Сергей еще несколько раз позвонил Дыбенко, но ни домашний, ни мобильный телефоны Влада не отвечали. «А не случилось ли с ним чего?», — забеспокоился Плахов. «Не знаю, — пожал плечами Власов. — Хреново, если так».

К шести часам вечера, когда в окне, наконец, замаячила улыбающаяся физиономия Влада, друзья успели в который раз уже посмотреть фильмы «На игле» и «Кислотный дом» и сидели, как на иголках. При виде друга у Власова словно камень с души свалился.

— Ну что, принес? — спросил Сергей, когда восторги встречи закончились.

— О, да! — закатив глаза, произнес Дыбенко. — Это такая штучка, ребята! Вам и не синилось даже. Никому не снилось, честно говоря, — разувшись и повесив куртку на вешалку в прихожей, Влад прошел в гостиную и начал копаться в сумке.

— Вот, кстати, почитай на досуге, — сказал он, протягивая Сергею броско оформленную книжку. То был раритетный сборник рассказов Ирвина Уэлша «Кошмары аиста марабу».

— А это вам, — Кушниру досталась болванка с «Поваренной книгой анархиста». Плахову — МР3-диск с альбомами группы Coil.

— А вот и виновник торжества! — провозгласил Дыбенко, выуживая из сумки гигантский черный блин.

— Что это? — в один голос произнесли Кушнир, Плахов и Власов.

— Это и есть наше счастье на сегодня, — усмехнулся Влад. — Называется сие чудо «гинунгагап».

— Кто ж тебе его подогнал? — улыбнулся Власов.

— Ох, ребятки, лучше вам этого не знать. Я сам такого страху натерпелся! Но, как оказалось, не зря. «Гинунгагап» с нами — и здравствуй, сладкое забытье!

— И сильно долбит? — осведомился Кушнир, трогая пальцем черную субстанцию, напоминавшую на ощупь подплавленную резину. — С чем вообще его едят?

— Его, брат, не едят, а впитывают. Он как крем косметический, только плотность другая. А что до «убойной силы», так этого я и сам еще не знаю. Говорили, осторожнее надо с ним быть. Нам на четверых половины хватить должно, — пальцем Дыбенко отмерил одну вторую черного «блина».

— Давай его сюда, — Власов достал из шкафа и поставил на стол большое серебряное блюдо, на которое и был водружен «гинунгагап». Плахов пошел на кухню за ножом. Вернувшись, он застыл над «гинунгагапом», словно Алиса над пудингом.

— Чего тормозишь-то? Режь! — подзадорил его Влад.

— Погоди, не надо пока, — Власов хлопнул себя по лбу. — Сейчас еще один человек должен подойти. Только сразу говорю — не простой это человек. Священник. Так что давайте без шуточек при нем.

— Ну, коли надо подождать, так подождем, — сказал Дыбенко, садясь на диван рядом с Кушниром. — Таблетки есть еще?

— Держи, — Власов протянул ему располовиненную пачку. — Слушай, колись, кто тебе «гинунгагап» дал. Я знаю, ты любишь туману напустить.

— Есть один кадр, — улыбнулся Дыбенко, одну за другой уписывая таблетки. — Он в «Валгалле» все время трется. Кличка еще такая дурацкая… Лох, что ли? А, Локи, вот! Бог огня в скандинавской мифологии.

— Да знаю я его, — усмехнулся Сергей. — Понятно теперь, почему у наркотика название такое. — Они там, в «Валгалле», все по этой теме сдвинутые.

— Кстати, в «Валгалле» через неделю «Божественная Трагедия» выступает, — вставил Плахов. — Может, сходим? Я их вокалиста знаю, бесплатно проведет.

— Не напоминай! — болезненно скривился Евгений.

В дверь позвонили.

— О, а вот и святоша нарисовался, — сказал Сергей и пошел открывать.

— Дела мирские, дела мирские, — бормотал иеродьякон Андрей Кафельников, раскуривая толстенный джойнт. — Травим себя, почем зря. Вы мне скажите, парни — в Бога веруете, али нет?

— В Бога? — Сергей задумался. — В детстве я верил, конечно. Даже вместе с бабкой перед иконами на коленях стоял. Но, знаешь, Андрюха, в Чечне я такого насмотрелся, что понял — ни Христа, ни Аллаха просто не существует.

— А крест тогда зачем носишь?

— Положено потому что, — усмехнулся Власов.

Указующий джойнт в руке служителя культа переместился в сторону Дыбенко.

— А ты веришь?

— Верю, — кивнул Влад. — И не в одного. Верю в Христа, Будду, Кришну, Аллаха, Зевса, Одина, Мардука и Мескалито. Предпочтение отдаю последнему.

— Веселая у тебя компания, — улыбнулся в усы Кафельников. — А с вами как, господин Плахов?

— Я вообще сатанистом был десять лет, — пафосно произнес Вячеслав. — Через это многие рок-музыканты проходят. А сейчас я язычник.

— Ну что ж, вера, какая бы она ни была, гораздо лучше безверия, — сказал, усмехнувшись, Андрей и глубоко затянулся.

— А я, вот, не верю, — не дожидаясь вопроса, сказал Кушнир. — Хоть среди зеков и в моде догматическое богословие, а я не верю. Однажды в камере при мне урки первоходка одного зарезали только за то, что он блатных понятий не знал. Где был ваш Бог?! Ладно б, они его сразу убили, а то ведь сначала… — не договорив, Женя принял от иеродьякона джойнт.

— К вопросу о Боге, — промолвил Влад, встал с кресла и подошел к столу. — Вот эта вещица, — указал он на слегка подрагивавший кругляш «гинунгагапа», — являет собой принципиально новый наркотик. Он делает возможным абсолютно реальный трип, наподобие тех, что описаны в книгах Карлоса Кастанеды. Но под воздействием мескалина человек продолжает, все же, действовать в реальном мире, в то время как собственное подсознание объясняет ему подлинный смысл происходящего. «Гинунгагап» же действует иначе. Он переносит сознание человека непосредственно в астрал, где можно на равных общаться с самыми разными существами. В том числе, возможно, и с Богом. Не желаешь попробовать, Андрей?

У дьякона отвисла челюсть.

— Свят, свят, свят, — сказал Кафельников и перекрестился. — На равных с Богом? Да кто мы такие, чтобы позволять себе подобное? Знаете, есть одна мудрая присказка: спереди не суйся, сзади не тасуйся. На равных с Богом… Нет, я не согласен. И вам не советую. Мало ли, как оно выйти может… Знаете, братцы, пойду я, наверное. Совсем забыл — сестра должна с работы вернуться, а ключ-то у нас один на двоих. Свой Оксанка потеряла, а новый еще не готов, — подобрав края рясы, дьякон направился к выходу. Власов пошел его провожать.

Стоя в дверях, Кафельников обернулся и печально посмотрел на четверых наркоманов.

— Мало в вас веры, ребята, — тихо произнес он, — Вы, должно быть, думаете, что Господь на небесах сидит, во дворце из облаков? Нет. Бог — он в каждом из нас. И в корове, и в лошади, и в собаке. Да что там — в каждой былинке, в каждом камушке, — по щеке дьякона скатилась крупная слеза, — Верить надо, понимаете — верить! А без веры никакие молитвы не помогут. И чтобы на равных с Ним общаться, не обязательно всякую гадость в себя пихать. Ты опустись на колени у родника, зачерпни в ладони прозрачной водицы — вот тебе и крещение. Венок из ромашек сплети — вот тебе и молитва. Соку березового напейся — вот тебе и причастие… Серый, дай «пяточку» добить, — пуская в потолок клубы сизого дыма, дьякон осенил воздух перед собой крестным знамением, торжественно изрек «Благословляю», и был таков.

— Ну вот, напугали мне попика, — сказал, закрывая дверь, Власов. — Я же предупреждал — осторожнее надо с ним. Все-таки, не панк или гот какой-нибудь.

— Баба с возу — кобыле легче, — цинично промолвил Влад. — Его, между прочим, никто не выгонял. Да и сеструхе не под дверью же ночевать.

— Давайте, может, удолбимся, наконец, а? — не выдержал Женя. — Что-то не терпится мне с Богом повидаться.

— Если Андрюхе верить, — задумчиво сказал Плахов, — то получается, что Бог и в джанке присутствует?

— А вот это мы сейчас и проверим! — вскричал Дыбенко, ловко орудуя ножом.

— Слушайте, парни, хватит богохульствовать, — резко сказал Власов. — Я хоть и сам неверующий, а все равно от вашей трепотни противно.

— Это тебя «финик» вставил, — хихикнул Влад, отрезая от «гинунгагапа» ломтик за ломтиком. — Внимание, господа! Мы с вами вступаем в новую эру наркомании! — вручив каждому по кусочку «гинунгагапа», Дыбенко закатал рукав своего блейзера, положил черный сгусток на локтевой сгиб и начал медленно придавливать сверху указательным пальцем. Остальные трое зачарованно наблюдали за тем, как «гинунгагап» проникает сквозь кожу их друга — действительно впитываясь в нее, словно какая-нибудь целебная мазь.

— Ни хрена себе! — изумленно воскликнул Женя Кушнир, увидев, как от чудо-островка на руке Дыбенко зазмеились в разные стороны черные ручейки. Смешавшись с кровью Влада, «гинунгагап» не изменил своего цвета, окрасив внутреннюю поверхность вен Дыбенко иссиня-черным.

— Слушай, а не опасно? — спросил, подойдя поближе, Слава.

— Локи сказал, что нет. Он предупреждал насчет черных вен. После пройдет.

— Нашел, кому верить, — усмехнулся Власов. — Между прочим, Локи в скандинавском эпосе — не только бог огня, но и повелитель лжи. Так что я не удивлюсь, если ты после этого ниггером станешь! — Сергей согнулся в приступе беззвучного хохота.

— Ничего, — отмахнулся Влад. — Самое страшное, что может случиться, — стану пидарасом!

Женя поднял на него взгляд и передернул плечами.

— Ну как? — поинтересовался Плахов, с интересом наблюдая за движением наркотика по венам друга. Дыбенко пожал плечами.

— Пока ничего, — сказал он. — Вы подождите пока, я же только…

— Все ясно, — прервал его Кушнир. — Самое страшное с тобой уже случилось, Влад. Поимел тебя товарищ Локи.

— Думаешь? — с сомнением произнес Дыбенко. — Раньше он меня не обманывал.

— Женька, в натуре, рано еще, — усмехнулся Власов. — Потерпи.

— Подождем два часа, и, если Влад не сдохнет, сами вмажемся, — подытожил Кушнир и пошел на кухню за пивом.

Прошло пятнадцать минут. Никаких изменений в состоянии Дыбенко не намечалось. В комнате воцарилось тягостное молчание.

— Так, — сказал, наконец, Кушнир. — Надо ехать в «Валгаллу» разбираться. Сколько ты ему заплатил?

— Две с половиной, — нехотя признался Влад.

— Что?! Две с половиной штуки за фуфлыжную блямбу?! — сжав кулаки, Евгений вскочил со своего места. — Да я ему, суке, в жопу эту херню засуну!

— Ну тихо, тихо, Женек, успокойся, — Власов подошел к другу и положил руку ему на плечо. — Никаких разборок не будет. Если Влада так и не торкнет, мы пойдем к Локи и по-хорошему, ненавязчиво, объясним ему, какой он непорядочный человек. И стребуем с него всю потраченную Владом сумму. В противном случае — сдадим его со всеми потрохами.

— Кому?

— Ну не ментам же. Хозяину клуба. Тюр давно на Локи зуб точит. Он ведь ему запретил в «Валгалле» барыжничать. Локи пообещал, что не будет.

— Соврал, конечно?

— Конечно. На то он и бог брехни.

— Слышите? — Влад вдруг прижал к губам указательный палец. Друзья примолкли. Ничего, кроме тиканья настенных часов и приглушенной музыки из соседнего дома, они не слышали.

— Что? — шепотом спросил Власов.

— Да птицы. Птицы же поют, — так же тихо, точно боясь спугнуть невидимых птиц, произнес Влад.

— Какие птицы? Петухи, что ли? — хохотнул Плахов.

— Петухи не поют, а плачут, — мрачно сказал Кушнир.

— Идите вы со своими петухами! — истерически хохоча, Влад повалился на пол. — Райские птицы поют! Райские! Ой, дурачье вы мое! В «Валгаллу» они пойдут разбираться! Локи они Тюру сдадут! — Дыбенко вытянул перед собой обе руки и начал крутить «фонарики», — Есть приход!

— Налетай, братва! — скомандовал Власов, и все трое набросились на блюдо с «гинунгагапом». Перспектива стать коренным африканцем уже никого не отпугивала…

Приход от «гинунгагапа» был не то что бы зверским, но все же не самым кислым. А главное — все четверо испытали одни и те же ощущения, что бывает довольно редко. И Влад, и Женя, и Слава, и Сергей видели, как наполнилась розовым сиянием комната, слышали чудесные трели птиц, вдыхали ароматы дивных благовоний… Это было похоже на Рай. Но Бога, о котором так много сегодня говорили, в этом Раю не было. Не было никого, кроме Влада, Жени, Славы и Сергея. В глубине души последний был этим разочарован…

— Вот что, братцы-кролики, — сказал он, вдоволь наслушавшись райских птиц. — Давайте догонимся.

— Думаешь, стоит? — Плахов посмотрел на аккуратно разложенные на блюде черные ломтики. — Мы не того… не гинунгагапнемся?

— Слышь, философ, — Сергей пихнул в бок задремавшего Влада. — Мы, это, догнаться хотим. Что бог обмана говорил об этом? Не скопытимся?

— Не должны бы, — Влад почесал в затылке и задумчиво поглядел на блюдо. — Отходняк, правда, зверский будет, но выжить выживем. Слушай, а может, не надо? Растянем на несколько дней?

— Ну его в баню, растягивать! — улыбнулся Власов. — Слабовато вставляет. Подумаешь, пахнет приятно, птички поют… Такой кайф себе и без джанка устроить можно. Давай еще!

Плахов и Кушнир не возражали. Влад, который был единственным в компании «идейным» наркоманом, на этот раз почему-то проявил наибольший скептицизм. Но и он упирался недолго.

— Ладно, хрен с ним, — сказал, махнув рукой, Дыбенко. — Не такие высоты брали, верно?

Он имел в виду имевшую место быть несколько месяцев назад передозировку ЛСД, после которой «великолепная четверка» две с половиной недели страдала от приступов мучительной паранойи.

— Верно, — поняв намек, усмехнулся Власов. — Так что, давайте-ка добьем остаток. И, вот еще что… Предлагаю втирать сей дар бога огня не в вены на руках, а в еще более чувствительные места. Чтобы крепче пробрало.

— Слушай, это ты мощную идею подал! — сказал Слава. — Взяв ломтик «гинунгагапа», музыкант начал втирать его себе в шею.

— Братцы, есть такое место! — крикнул Влад, запихивая пригоршню черной мази себе в штаны. — Там тепло и интересно!

— Фу, извращенец! — Власов несильно стукнул его кулаком в живот. — Вот как надо делать. С умом! — свою порцию он шлепнул себе на лоб.

— Ага, чтоб, значит, прямо в мозг, — прокомментировал Кушнир. — А мы пойдем другим путем, — стянув джемпер и майку, Евгений растер «гинунгагап» по разукрашенному вязью тюремных татуировок торсу.

— Блин, офигенно! — произнес Влад, наблюдая за тем, как по телу друга, переплетаясь с синими ленточками и петлями колючей проволоки, пролегают черные реки вен.

— Так, думаю, надежнее всего будет, — объяснил Женя, нанося остатки мази прямо на лицо. Некоторое время он являл собой поистине жуткое зрелище — не то истекающий черной слизью зомби, не то космический пришелец-людоед. Потом наркотик полностью растворился в крови, и Евгений обрел свой обычный вид. Но Влад, Сергей и Слава не сразу пришли в себя после увиденного. По спине у каждого из них успел прогуляться неприятный холодок…

А еще более неприятным было то, что желаемого действия повторный прием «гинунгагапа» не возымел. «Приход» остался на том же уровне, что и после первого раза. И через пятнадцать минут, и по прошествии получаса, и через час, и спустя полтора…

— Все-таки, тебя поимели, Влад, — мрачно констатировал Кушнир. Он был не так зол, как два с половиной часа назад, но если бы поблизости случился сейчас Локи, обманщику-дилеру влетело бы от Женьки по полной.

— Должно быть, это что-то экспериментальное, — сидя в кресле, Дыбенко рассеянно глядел перед собой. Он выглядел вконец обдолбанным, но то явно был эффект от перебора с таблетками. — Да, наверное, так и есть. Сейчас многие сами делают. И у многих ведь получается…

— А вот у этих — не получилось! — развивал свою мысль Кушнир. — Ты за что две с половиной штуки отдал?

— Да, Влад, — поддержал его Слава. — Ты с Локи хотя бы половину суммы обратно сбей. Мы поможем, если что. Пускай в следующий раз проверенный товар предлагает.

— Разберемся, — апатично пробормотал Влад.

— Только не сегодня, ладно? — сказал хозяин дома. — А то я вас знаю.

— Сегодня, конечно, в лом, — кивнул Женя. — Завтра вечером навестим козла.

— Парни, я же совсем забыл! — хлопнув себя по лбу, воскликнул Власов. — Мне на днях посылка пришла из Грузии. Дядька целый ящик вина прислал!

— Так ты у нас грузин, что ли? — усмехнулся Кушнир. Это была всего лишь беззлобная шутка, но Сергей, который после службы в Чечне косо смотрел на любых кавказцев, обиделся на нее.

— Это не я грузин, а ты идиот! — сквозь зубы процедил он. — Что, по-твоему, если человек в Грузии живет, то он и сам — грузин, и семья его тоже?

— Ладно, ладно, забей, — Женька хлопнул его по плечу. — Что там у тебя за вино?

— Настоящая «Хванчкара»! В России сейчас днем с огнем такого не сыщешь. В подвале стоит. Промочим глотки, а?

— Вино? — Влад хитро сощурился и глупо рассмеялся. — Ну и на кой нам оно? Мы ж наркоманы, а не алкоголики. Да и пива еще до хренища.

— Обижаешь, — протянул Власов. — Это же «Хванчкара»! Любимое вино «вора в законе» Антибиотика, между прочим. Константинова читали?

— Это по твоей части, — Слава пихнул Кушнира локтем в бок.

— Отвянь! — рявкнул Евгений. — В гробу я их видал, «воров» этих.

— Так что, вино нести, или как? — продолжал настаивать Серега.

— Тащи, — согласился Слава. — Отрываться — так уж по полной программе.

— Вот это по-нашему, по-мужицки! — Сергей встал и пошел в кладовую.

Спустившись в погреб, он включил свет и остолбенел. Никак не ожидал Серега встретить здесь кого-то постороннего. И уж тем более — того, кто стоял сейчас перед ним…

То был рыжебородый карлик в серебристой кольчуге и островерхом шлеме. В правой руке диковинное создание сжимало что-то вроде окованной железом деревянной колотушки.

«Гном! — ошарашено подумал Власов. — Гном у меня в подвале! Так вот, о чем Влад говорил. Однако поздновато торкнуло!».

А в следующий миг Сергей увидел, что у гнома в левой руке. Там была бутылка той самой «Хванчкары», которой Власов вознамерился угостить своих товарищей.

— Твое здоровье, — промолвил гном и отхлебнул из бутылки.

«Охренеть! Так он настоящий!», — Сергей попятился к лестнице. Гном же, словно угадав его намерения, поставил сосуд на полку и приложил палец к губам. Потом — поманил Власова к себе. Сергей осторожно приблизился к карлику и пожал протянутую навстречу крепкую тяжелую длань.

— Меня зовут Вестри, — пробасил гном.

— А я…

— Твое имя известно мне. Ты Сергей Власов. Хозяин этого дома. Мы давно наблюдаем за тобой.

— Вы? Кто — «вы»?

— Гномы Свартальвхейма. Мы работаем здесь, внизу. Добываем золото, — Вестри взял с полки бутыль с вином. — Давай выпьем.

— Давай, — Власов выудил из ящика еще одну бутылку. Пробку по армейской привычке вытянул зубами. — За гномов.

— Ну, можно и за гномов, — кивнул коротышка. — Хотя, знаешь, я подустал от этого тоста. На каждой пьянке ведь пьем друг за друга. Так что, давай-ка лучше за союз.

— Какой союз?

— Союз между расами, что был заключен тысячи лет назад. Гномы, эльфы, люди… все, кто поклялся бок о бок выйти на Рагнарек.

— Так что, Рагнарек… был?

— Не совсем. Рагнарек… будет, — в тон ему, полушепотом ответил Вестри. — Ну, давай. За союз.

Выпив, Сергей присел на корточки рядом с гномом.

— Так значит, все сказки, которые мне рассказывали в детстве, — на самом деле реальность? — спросил он.

— Опять-таки, не совсем, — сказал Вестри. — Красной Шапочки определенно никогда не было. Колобка тоже.

— А гномы, эльфы, гоблины, драконы, лешие…

— Были и есть, — невозмутимо ответил Вестри. — Сам, что ли, не видишь?

— Но почему же вы прячетесь?

— Не прячемся, — покачал головой гном. — Просто стараемся не показываться людям на глаза.

— Почему? Ты же сам сказал, что между нами союз.

— Наверху о нем давно забыли, — вздохнув, сказал Вестри. — Однажды что-то пошло не так. С тех пор отношения между расами значительно изменились. Каждый народ теперь варится в собственном котелке. Хотя союз и не был расторгнут.

— Так что же случилось?

— Долго рассказывать, — Вестри отхлебнул вина. — Пойдем, я покажу тебе наши мастерские, — поставив бутылку, гном развернулся и засеменил дальний угол погреба. Сергей поднялся и последовал за ним. Ему было довольно трудно поверить в реальность происходящего, памятуя о том, что всего два часа назад он употребил абсолютно новую разновидность наркотика.

— Смотри, — Вестри в нескольких местах дотронулся до серой каменной стены, и в ней моментально открылась потайная дверь, за которой виднелся наклонный коридор — наподобие тех, которыми полны изнутри египетские пирамиды. Для галлюцинации все это было, пожалуй, чересчур уж реалистично.

— Извини, но эта дверь сработана под гномий рост, — сказал карлик. — Коридор тоже. Так что некоторое время тебе придется передвигаться, пригнувшись.

— Ничего, на войне и не так бывало, — Сергей наклонился и вслед за гномом вошел в тоннель.

— Война, — Вестри мечтательно вздохнул. — Как же хочу я хоть раз в жизни побывать на настоящей войне!

Сергей хотел было высказать свое мнение на этот счет, но вовремя вспомнил о старых сказках, согласно которым для гномов участие в сражениях является одной из святых вещей. А если учесть, что мир уже давно изменился, то Вестри, скорее всего, вряд ли успел смочить топор вражеской кровью. Если, конечно, у него был топор. Пока что Власов видел только короткую колотушку.

— Под землей, стало быть, воевать не с кем? — осведомился Сергей. — Оружие тогда тебе зачем?

— Это на всякий случай, чтоб отбиваться от всякой мелкой нечисти. Ее довольно много шастает по коридорам. Секирой здесь не размахнешься, а на открытых пространствах эти твари нападать боятся. Там бы уж мы объяснили им, почем фунт лиха. Но это все равно не назовешь серьезной битвой, — посетовал Вестри.

— Ты сказал, что вы стараетесь не показываться. Почему же ты вышел ко мне?

— Ты получил право увидеть нас, когда причастился каплей первозданной Тьмы. Священной Тьмы, что явила жизнь в этот мир, — ответствовал Вестри. — Ты и трое твоих друзей стали первыми, кто перешел барьер таким образом.

— И что теперь? Мы должны выполнить какую-то особую миссию? Мы — избранные? — Сергей затаил дыхание.

Вестри расхохотался.

— Нет. Вы обыкновенные. На вашем месте могли оказаться и другие люди. Не факт, кстати, что мы допустили бы их к себе.

— Так может, стоило сразу и парней позвать?

— У нас еще будет для этого время.

Коротышка и человек углубились в ростовские подземелья метров на тридцать. Из низкого полутемного коридора они вышли в хорошо освещенное помещение, наполненное звуками и запахами кузницы. Собственно, это она и была — Власов сразу увидел в углу здоровенную наковальню. Здесь и потолок вполне соответствовал человеческим стандартам, и вообще было куда просторнее, ибо кузница располагалась в естественной пещере. Повсюду виднелись открытые двери, за которыми то и дело мелькали силуэты гномов. Власов понял, что вокруг него — целые анфилады подземных мастерских. Где-то неподалеку периодически раздавался грохот проносящихся по монорельсу тяжело груженых вагонеток.

Сергей и представить себе не мог, что когда-нибудь обнаружит такое рядом со своим собственным жилищем.

За наковальней трудился обнаженный по пояс седобородый гном. Его мускулистый торс был покрыт разнокалиберными шрамами от порезов и ожогов. По кузне, перетаскивая с места на место инструменты и заготовки, сновали два карлика помоложе.

— Это Витар, наш главный кузнец, — сказал Вестри, подведя Власова к наковальне. — Лучшего оружейника, чем он, во всей Ростовской области не сыщешь. Правда, сейчас Витар в основном занимается изготовлением инвентаря для рудокопов.

— Добрый вечер, Витар, — промолвил Сергей. — Как поживаете?

— Вечер добрый, — старый гном выпрямился и вытер пот с широкого лба. — Прекрасно! Новые кирки и лопаты выходят одна лучше другой.

— Как далеко простираются катакомбы? — спросил Власов, повернувшись к Вестри.

— Они охватывают весь город и ближайшие окрестности, — был ответ.

— И все это принадлежит гномам?

— Нет, что ты? Кроме нас здесь множество обитателей. Многие из них не слишком приятны в общении. Так что лучше не пытайся исследовать подземелья в одиночку.

— Я много слышал о каком-то подземном озере, — сказал Сергей. — Оно существует?

— Есть такое озеро, — кивнул Вестри. — И в нем, стоит заметить, тоже кипит жизнь.

— А можно мне взглянуть на это озеро? — спросил Власов.

— Можно, — сказал Витар и подошел к расположенному в центре кузницы широкому люку, накрытому металлической крышкой. — Помоги только.

— Оно… под нами? Еще глубже? — Власов взялся за ручку. Поднапрягшись, человек и гном сдвинули тяжеленную крышку.

— Да, — поглаживая бороду, ответил Витар. — Смотри. Но будь осторожен. Непростое оно, это озеро.

— Помни, что любая вода имеет дно, — добавил Вестри. — И если не хочешь там оказаться, лучше не верь воде.

Сергей присел на корточки у края колодца.

То, что увидел Власов, заглянув в люк, напоминало утренний туман. Будто и не вода, а густая белесая дымка наполняла тайные недра Ростова. Приглядевшись, Сергей понял, что от поверхности озера исходит мягкое свечение. Словно бы дно его было усеяно сотнями тысяч золотых монет. Но подземное озеро явно не относилось к той категории мест, куда хочется возвращаться снова и снова. Власов явственно ощутил исходящую от воды злую энергию. Он вспомнил высказывания одного ростовского ученого — тот полагал, что именно воздействие этого озера является главной причиной появления в Ростове и окрестностях большого количества насильников и серийных убийц. Он понял, что поднимавшийся от плескавшихся внизу вод свет на самом деле является тьмой.

— Прыгай! — раздался вдруг прямо в его голове чей-то хриплый голос. — Не бойся. Здесь, внизу, тихо и хорошо. Прыгай!

— Нет уж, спасибо, — произнес Сергей. — Мне и наверху неплохо. Пусть и не слишком тихо.

— Оно говорит с тобой? — спросил Витар.

— Да. Зовет к себе. Предлагает прыгнуть в колодец.

— Пожалуй, на этом общение стоит прекратить, — гномий кузнец двинулся к люку. Власов встал, чтобы помочь Витару вернуть на место крышку.

Страшный удар сотряс вдруг недра Ростова, точно где-то внизу, даже глубже коварного белого озера, забился в припадке безумия или ярости грозный великан. Молодые гномы, зашатавшись, выронили ящики со стальными болванками. Сергей же не удержался на ногах и спиной вперед полетел прямо в колодец.

Падая, он успел увидеть, как исказилось от ужаса лицо Витара. И услышать голос Вестри, выкрикнувший странное слово «Ермунганд!».

Власов ждал болезненного столкновения с каменистым дном, но этого не случилось. Озеро в месте, где он упал, было достаточно глубоким. Проведя под водой всего несколько секунд, Сергей вынырнул и посмотрел вверх.

В проеме люка маячили головы четверых гномов.

— Витар! Вестри! Бросьте веревку! — прокричал Власов.

— Сейчас! — донеслось сверху. Головы исчезли.

— Кто-нибудь, принесите же, наконец, веревку! — кричал Вестри. Один из подмастерьев выскочил из бокового коридора с мотком в руках. Витар и Вестри привязали один конец веревки к основанию наковальни. Второй бросили вниз Власову.

В этот миг подземелье снова содрогнулось. Второй толчок был настолько мощным, что не удержались на ногах и приземистые гномы. Никто из них не успел заметить, как от потолка пещеры отделился громадный сталактит. Глыба рухнула прямо в колодец. Упавший ближе всех к краю люка Вестри развернулся, пытаясь на ощупь найти свалившийся с головы шлем. Внизу раздался ужасающей силы грохот. Из колодца вырвался фонтан белесых брызг.

— Бальрог меня побери! — прошептал Вестри. Нахлобучив шлем и осторожно подобравшись к краю колодца, гном посмотрел вниз.

— Водан великий, — вырвалось у него. — Не сберегли…

Торчавший из воды каменный зуб окружало маслянистое алое пятно. С каждой секундой оно становилось все больше.

Плахов сидел на диване, без особого интереса листая книгу, которую Влад подарил Сергею. Власов отсутствовал, пожалуй, уже чересчур долго, но никто особо не беспокоился — это ведь был его собственный дом, а не полная опасностей ночная улица, на которой даже бывший десантник может пасть жертвой юркого хмыря с отверткой в рукаве.

Влад, пританцовывая в такт одному ему слышной мелодии, рассматривал стоявшие на полках серванта пластиковые стойки с компакт-дисками. А Евгений — тот и вовсе уснул. Слава закрыл книгу и положил ее на стол.

Внезапно его охватило странное чувство — прежде Слава никогда такого не испытывал. Он понял, что не хочет больше оставаться здесь, не желает продолжать наркотическую вакханалию, не жаждет ни пива, ни «Хванчкары». Осознал, что его друзья — мрачный Кушнир, добродушный вояка Сергей, вечно хохочущий Влад — на самом деле ничего для него не значат. Мир на глазах становился другим. Славе стало противно. «Все это было зря, — подумал он, окинув взглядом ставшую вдруг холодной и неуютной комнату. — Школьная дружба, наркотики, дискотеки, все мои девушки… Напрасная трата времени, серая могильная пыль! Разве для этого я был рожден? Торчать по-черному в компании бывшего зека, толстокожего увальня и записного паяца? Снимать вместе с ними в клубах отстойных телок, которых по три часа приходится разводить на простой минет? Лабать в тех же клубах дебильные песенки про многократный оргазм Сатаны? Господи, какой же я идиот! Мне нужно совсем другое. Другая жизнь, другая музыка, другой мир. Прочь отсюда!», — Вячеслав резко встал и вышел из комнаты. Увлеченный изучением хозяйской фонотеки Влад не обратил на это внимания. Он не отвлекся от своего занятия, даже когда в прихожей хлопнула дверь.

Плахов перешел железную дорогу и пошел по улице Нансена в сторону Западного жилого массива, где располагался его дом. Стояла глубокая ночь, и вокруг не было ни единой живой души. Куда-то пропали даже стайки пьяной молодежи и бродящие по городу в поисках пищи голодные бомжи.

Проходя мимо зоопарка, Слава увидел за оградой свободно бегавших между клетками волков и остановился. Один из волков подошел к ограде и посмотрел на человека. Плахов прикурил сигарету, затянулся и выпустил дым прямо в серую морду. Зверь чихнул, рыкнул и отбежал в сторону. Слава пошел дальше.

Скоро он оказался в одном из самых жутких мест Ростова — Змиевской балке. «Интересно, а почему она так называется? — подумал музыкант». Он знал, что в здешних оврагах захоронены десятки тысяч жертв фашизма, но никакой связи с пресмыкающимися в данном факте не видел.

Мысль о происхождении названия балки покинула Плахова, едва он сам покинул эту мрачную локацию. Дойдя до улицы Доватора, Слава свернул налево.

«На Земле не существует нот, которые нужны мне, чтоб исполнить музыку, звучащую у меня в душе, — думал Плахов. — Проклятье, где же мне взять их? Дальше держать все это в себе невозможно. Меня разорвет на части, если я не смогу воплотить свои замыслы!».

Плахов остановился, чтобы закурить очередную сигарету. Посмотрел по сторонам и увидел, что стоит напротив входа в Ботанический сад.

«Судьба привела меня сюда, — подумал Слава. — Только природа может подсказать, как мне возвыситься над мирской суетой. Прислушавшись к ее голосу, я смогу, наконец, сделать то, о чем так долго мечтал!».

Плахов вспомнил слова священника, что заходил минувшим вечером к Власову. Пожалуй, то был самый здравомыслящий человек во всей компании — несмотря даже на принадлежность к главному рассаднику мракобесия. «Как он там говорил? Ты опустись на колени у родника, зачерпни в ладони прозрачной водицы — вот тебе и крещение. А ведь в Ботаническом саду есть источник, который в народе считают святым! Определенно, эта ночь должна что-то изменить в моей жизни, став отправной точкой нового, великого пути!».

Ворота, разумеется, были закрыты. Но чуть поодаль пролегала обходная тропа, по которой в любое время суток могли проникнуть в сад любители отдохнуть на природе. Скоро Слава уже стоял над бурлящим источником. Падать на колени он, конечно, не стал — для человека его взглядов то был бы слишком унизительный поступок. Присев на корточки, музыкант набрал в ладони холодной воды и… «А что дальше? Нужен какой-нибудь ритуал…».

Будь Вячеслав по-прежнему сатанистом, он ни за что не сунулся бы к христианской святыне Языческая традиция, к которой Плахов принадлежал сейчас, такие вещи не запрещала и не предполагала сложных обрядов. Простого воззвания к стихийным силам было достаточно, чтобы считать ритуал исполненным. К какой из стихий обратиться? Слава поднял взгляд. Ночное небо в обрамлении пышных древесных крон казалось живым. Оно смотрело на стоявшего внизу человека мириадами белых глаз и ровно дышало, с дыханием своим посылая на Землю песчинки подлинного знания. Вячеслав Плахов понял, что тьма, нависающая над ним, на самом деле является светом…

— Владычица Тьма! — воскликнул он, выпрямившись и подбросив две пригоршни воды в воздух над собой. — Открой мне истинный путь! Позволь очнуться от сна и прикоснуться к диким тайнам мироздания!

Слава крепко зажмурился, чтобы символически «проснуться» в тот миг, когда первые капли воды упадут на его лицо.

И это случилось. Нет, то было не просто ритуальное пробуждение — такие вещи, по большому счету, никого ни к чему не обязывают. Слава Плахов пережил настоящее духовное перерождение — то самое, к которому и стремился. Брызги воды, коснувшиеся его лица и волос, показались музыканту крупицами той самой звездной пыли, в которой содержится так необходимая ему сейчас вселенская мудрость.

В Ботаническом саду вдруг стало светло как днем. Славе казалось, что он впервые видит такой ослепительно яркий, волшебный свет. Все кругом — деревья, трава, кусты, камни, святой источник — засияло в лучах ночного светила, заискрилось, засверкало тысячами солнечных зайчиков, налилось пряным ароматом вечного лета. Тьма подхватила Вячеслава и вытащила из мрачной ямы, где он влачил свое жалкое существование. В мозгу музыканта одна за другой звучали ноты. У них еще не было названий, но Слава знал — он сможет сыграть их на любом инструменте. «Восьмая нота, как же! Не смешите мои тапочки, господа!». Целых пять новых звуков — знай о них Моцарт, он опередил бы свое время не на века, а на тысячелетия — оказались в распоряжении простого ростовского рокера Вячеслава Плахова.

Он ликовал. Ему хотелось кричать о своем счастье. Лицо Плахова обдувал свежий ветер перемен — приятно щекоча ноздри, маня к великим свершениям. И тут Слава ясно увидел его — волшебное колесо Фортуны. На фоне неба, что вновь становилось фиолетово-черным, оно раскручивалось все быстрее и быстрее, пока не превратилось в один большой сверкающий диск.

«Колесо Фортуны, — с удовольствием подумал Плахов. — Что ж, пожалуй, мне стоит назвать так свою первую симфонию. Подумать только, я — единственный на шесть с половиной миллиардов, у кого есть такое знание!».

Раскинув руки, Слава закричал:

— Я король мира!

Он развернулся, чтобы продолжить свой путь домой, и надо ж так — поскользнулся на мокрой траве. Нелепо размахивая руками, величайший музыкант планеты рухнул в воду. Течение тут же отнесло его на середину источника.

Тот оказался глубже, чем можно было подумать при взгляде извне. И холоднее — вода была поистине ледяной. Лишние секунды, проведенные в ней, могли стоить Плахову здоровья. И как только выдерживают это купающиеся здесь христиане? Отплевываясь, Слава поплыл к берегу. В этот миг чьи-то руки легли на его шею и потащили музыканта под воду.

Он не успел даже закричать. Немыслимый ужас пронизал каждую клетку его тела, парализовав волю. Невидимый враг сдавливал горло Плахова все сильнее, выжимая из несчастного парня остатки сил. Единственная мысль пульсировала в голове Вячеслава вплоть до тех пор, пока его череп не залила изнутри звенящая чернота. «Кто это? Господи всемогущий, кто это?!».

Открыв глаза, Влад обнаружил себя лежащим на кровати в Серегиной спальне. В доме было темно и тихо. За окном накрапывал дождь.

«Сколько времени, интересно?», — подумал Влад. Взглянул на табло музыкального центра и по привычке ужаснулся — полчетвертого утра. Но тут же Дыбенко вспомнил, что это было утро воскресенья.

«Так. И где же все? Разошлись? Но Серега-то должен был остаться. Или дрыхнут где-то по углам?». Приподнявшись, Влад разлепил пересохшие губы и негромко позвал:

— Эй! Славик! Жека! Сергей!

В ответ ему из гостиной раздался женский голос.

— Их здесь нет, — сказала девушка.

— Не понял, — встав с кровати, Влад нащупал ногами тапочки и, выставив вперед руки, двинулся к двери. Насколько он помнил, минувшим вечером в компании не было женщин. Впрочем, за прошедшее с момента «прихода» время друзья вполне могли склеить кого-нибудь в кабаке по соседству или же прямо на улице. Но почему тогда сами ушли?

Открыв дверь, Дыбенко на мгновение зажмурился от яркого света. На диване сидела одетая в черное платье симпатичная брюнетка. В руках она держала «Кошмары аиста марабу». При виде Влада ночная гостья приветливо улыбнулась.

— Доброй ночи, — сказала она. — Ты, наверное, Влад?

— Ага, — сказал Дыбенко, потягиваясь. — А ты кто? И где пацаны?

— Ой, я не знаю, — смущенно произнесла девушка, отложив книгу. — Когда я пришла, здесь только Женя какой-то был. Страшный такой, угрюмый. Как будто… только что из тюрьмы, — добавила незнакомка шепотом.

— А он и есть из тюрьмы, — усмехнулся Влад. — Давно уже, правда, но такое до гроба на морде отпечатывается. Как зовут-то тебя, красавица?

— Наташа. Я соседка Сергея. Долг отдать зашла, а его нет. Женя ничего не объяснил толком. Сказал, что Сережа скоро придет, и что ты в соседней комнате спишь. И ушел почти сразу. Он не наркоман случайно?

— Нет, конечно. Кто бы такого в дом пустил? — внутренне усмехнувшись, ответил Влад. — Так ты что, одна живешь?

— Одна.

— Без мужика?

Наташины щеки порозовели.

— Да как-то вот так, — неохотно призналась она. — Не любят меня мужчины.

Дыбенко сделал большие глаза.

— Вот козлы! — покачав головой, сказал он. — Кем еще можно быть, чтобы такую прелесть игнорировать?

— Спасибо, — Наташа зарделась еще сильней. Влад понял, что ему сегодня утром, возможно, будет светить не только Солнце. Но для того, чтобы сразу сказать Наталье, чего он хочет, Дыбенко был слишком интеллигентен. Вот если подпоить ее малость…

«Вино!». Влад вспомнил, что перед тем, как исчезнуть, хозяин дома собирался угостить своих гостей первоклассным грузинским вином. В пределах видимости не наблюдалось никаких бутылок, кроме пивных. «Странно все это, — подумал Влад. — Куда же, в самом деле парни пропали? Ну, с Женькой ясно, домой пошел, а Сергей со Славиком где?».

— Наталья… — Влад подарил гостье самую обольстительную из имевшихся в его арсенале улыбок. — Пока Сергей не вернулся… может быть, мы с вами немного выпьем?

— Что ж, можно. Только… — девушка бросила недовольный взгляд на уставленный бутылками стол. — Только я пиво не пью.

— Этого и не нужно, — елейно произнес Влад. — Я предлагаю вам отведать прекрасного грузинского вина с дивным названием «Хванчкара». Эксклюзивная поставка из Грузии, в наших краях такого давно уж нет! Минутку… — Дыбенко юркнул в кухню и открыл дверь кладовой. Спустившись в подвал, он сразу увидел что из двух грузинских бутылок кто-то успел уже порядочно отхлебнуть.

— Так, — начал рассуждать Влад, выуживая из ящика непочатый сосуд с вином. — Женька свалил последним. Был обдолбанный. Значит, вина он не пил. Получается, это Славик с Серегой посиделки в погребе устроили. И ушли. Куда? А бес их знает! Ну, так и хрен с ними, — резюмировал наркоман-философ, поднимаясь по лестнице наверх, к прекрасной Наталье. — А самое главное — хрен со мной! — усмехнулся Влад, ощутив сладкое томление в паху.

— Наташ, а почему ты пиво не пьешь? — спросил Влад двумя часами позже, когда операция по завлечению чернобровой красавицы в постель была успешно завершена. Она лежала сейчас рядом с ним — обнаженная девушка с лицом сказочной принцессы и телом фотомодели. Сам Дыбенко тоже не спешил одеваться — лишь прикрыл одеялом причинное место.

Влад восхищенно подумал о том, что происходило в Серегиной спальне несколькими минутами ранее. Да, именно это прекрасное тело змеей извивалось под ним, и сладострастные стоны срывались с сочных розовых губ. О, как же отличалась она от тех женщин, с которыми ему приходилось иметь дело обычно — всех этих секретарш, журналисток и мнящих себя гениальными сценаристками сотрудниц рекламных агентств. Те даже во время секса думали лишь о том, на сколько полос ляжет будущая статья, или на сколько сотен «зеленых» удастся наколоть нанятых для рекламной кампании театральных артистов.

Другое дело Наталья. Влад подумал, что ему, пожалуй, не попадалось прежде настолько чуткой и заботливой партнерши. Всего за сорок минут брюнетка выжала его, что твой лимон.

Вопрос, который Дыбенко задал ей сейчас, был, по сути, пустым сотрясением воздуха. Но… надо же о чем-нибудь поговорить после секса. Иначе, возможно, она сочтет его самодовольным самцом и больше никогда не подпустит к своим чреслам.

— Пиво, — слишком простой напиток, — сказала Наташа, поглаживая кончиками пальцев его безволосую грудь. — В нем нет ничего готичного.

— Так ты гот? — что ж, стоило, наверное, догадаться. Черная одежда, серебряные украшения, своеобразный макияж. В принципе, ничего сверхъестественного — обычный стиль «вамп», который исповедуют довольно многие женщины. Но вот, будучи помножен на специфические музыкальные пристрастия и некое несуществующее «готическое мировоззрение», он превращается в нечто совершенно иное, не поддающееся точному описанию. Влад неплохо разбирался в музыкальных тенденциях и знал, что десятилетия назад готика в чистом виде и впрямь существовала. Но те времена давно прошли, и ныне такой ярлык можно навесить на что угодно. Именно так и происходит, стоит лишь кому-либо из артистов одеться в черное или спеть песню, в которой упомянута смерть.

— Да, я гот, — с гордостью произнесла Наталья. — Ты что-то имеешь против?

— Нет, — соврал Влад. Вообще-то, он старался не связываться с девчонками из неформальной тусовки. Больно уж взбалмошные и, зачастую, совершенно безмозглые особы. Такие оторвы нравились Славику, который и сам был докой по части «трэша и угара». Влад же их не любил. С секретаршами и доморощенными сценаристками ему было проще и спокойнее.

— Просто интересно, — сказал Дыбенко. — Много раньше видел готов, но лично никогда не общался, — Влад не сказал, разумеется, что не общался с готами, потому как считал их отбросами общества.

— Ну, вот и пообщались, — рассмеявшись, Наталья сунула руку под одеяло и ухватила Влада за член. — А про готику я тебе расскажу, если хочешь.

— Давай, — кивнул Дыбенко. Ему, по большому счету, было сейчас все равно, о чем говорить.

Впрочем, ему-то как раз не пришлось произнести ни слова. В течение следующих полутора часов Наташа прочитала своему утреннему любовнику настоящую лекцию по истории и эволюции готического движения в России и мире. Влад с трудом сдерживал зевоту. Правда, затянувшийся ликбез имел и положительную сторону — член успел отдохнуть и был готов к новым «творческим достижениям».

— Можно сказать, что отчасти готы в том виде, в каком они существуют сейчас, возникли благодаря вампирской эстетике, — вещала девушка. — Главный символ готов — анкх — прижился в тусовке после того, как был продемонстрирован в фильме «Голод», герои которого пили кровь, делая на теле жертвы надрез в форме анкха. Ты, кстати, знаешь, что это такое?

— Знаю. Древний Египет. Символ вечной жизни, — Влад не удержался и зевнул, но девчонка не обратила на это внимания. Что-что, а старинные мистерии он в свое время изучил хорошо. Правда, не наблюдал абсолютно никакой связи между египетским знаком бессмертия и унылой готической тусовкой. Не было ее, этой связи. Бессмертие и культ суицида — вещи, прямо противоположные друг другу. И как до готов до сих пор не дошло?

— Ты-то, надеюсь, не вампир? — спросил Дыбенко.

— Нет, — сказала Наташа и грустно вздохнула. — Но мне очень хочется им стать! Ведь это так романтично — бродить по залитым холодным лунным светом городским улицам, нападать на одиноких прохожих и высасывать из них кровь.

«Похоже, появился повод заткнуть ей рот».

— К вопросу о высасывании, — Влад отбросил одеяло, явив взору Натальи свой возбужденный «агрегат». — Сделаешь?

— Почему бы и нет? — пожав плечами, девушка начала подбираться к фаллосу. Влад закрыл глаза, приготовившись испытать наслаждение, которое он считал наивысшим.

Но вместо удовольствия явилась дикая боль. Дыбенко даже закричать не сразу смог. Напротив, стиснул зубы — так сильно, что откусил кончик своего языка.

В следующий миг он распахнул глаза и заорал как резаный. Впрочем, резаным в этой жизни приходится далеко не так тяжко, как парням, которым откусывают член…

Последним, что увидел в своей жизни Влад, были стремительно приближающиеся окровавленные зубы Наташи. Вполне нормальные человеческие зубы — не как у невест графа Дракулы из многочисленных кинолент.

Единственным желанием Владислава Дыбенко было — чтобы все закончилось поскорее.

Кушнир пришел в себя и увидел, что стоит перед открытым холодильником, держа в руке кружку с пивом. Перед глазами маячил отблеск наркотического видения — дряхлый старик протягивал к Евгению руки и что-то шептал слюнявым беззубым ртом.

— Блядь, — пробормотал Евгений, закрывая холодильник. — Ну и тему Влад надыбал.

Не сходя с места, Кушнир начал пить пиво. Когда кружка опустела, он стал вертеть ее в руках и внимательно рассматривать — будто впервые в жизни видел пивную кружку.

— Ты не Бог, — сказал вдруг Евгений кружке и с размаху грохнул ее об холодильник. Брызнули в разные стороны осколки. В руке Кушнира осталась только вычурная ручка.

— Ты не Бог, — сказал Евгений ручке и швырнул ее в мусорное ведро.

Взгляд Кушнира переместился на радиоприемник. Евгений залез на стул и протянул к прибору обе руки.

— Ты не Бог! — сорвав радио со стены, Кушнир швырнул его на пол. Следом спрыгнул сам и принялся топтать приемник ногами. Остановился, лишь когда тот превратился в бесформенную кучку болтиков, шестеренок и пластмассовых осколков. Кушнир заметил на столе большой фарфоровый чайник.

— Ты не Бог, — чайник полетел в стену. Остатки заварки жирными черными соплями поползли по обоям вниз. Кушнир подошел к двери и заглянул в гостиную.

На кожаном диване, раскинув руки, спал Сергей Власов. Из его рта стекала струйка слюны.

Кушнир прошел в спальню. На кровати, постанывая, ворочался Влад. На полу, расстелив какие-то тряпки, лежал Славик.

Внимание Евгения привлек висевший над кроватью портрет матери Власова. Кушнир с ненавистью посмотрел в глаза нарисованной женщине.

— Ты не Бог, — прошипел он, погрозил портрету кулаком и пошел на кухню. — Не Бог. Не Бог.

Евгений вернулся в спальню, сжимая в руке длинный и острый нож. Взобравшись на кровать, он переступил через спящего Влада и в упор уставился на портрет.

— Ты не Бог, — еще раз сказал Кушнир и начал полосовать картину ножом. Уничтожив холст, он снял со стены раму и разломал ее на мелкие кусочки, которые бросил на пол. Воткнул нож в стену и соскочил с кровати, едва не наступив на скорчившегося внизу Плахова. Бросил беглый взгляд на лицо друга и вышел в гостиную.

Остановившись подле телевизора, Евгений взял в руки пульт.

— Ты не Бог, — произнес Кушнир через мгновение и разломил пульт надвое. Прошел в угол комнаты, наклонился и поднял шестнадцатикилограммовую гантель. Развернулся и снова подошел к стойке с аппаратурой.

— Ты не Бог, — промолвил он, обрушивая гантель на серый корпус DVD-плеера. — И ты не Бог! — паутина трещин покрыла экран телевизора, — И ты не Бог! — музыкальный центр полетел вниз, увлекая за собой колонки. Пинком ноги Кушнир отбросил его в сторону. Но центр не разбился даже после этого. «Сука», — прошипел Женя, взял гантель обеими руками, шагнул к центру и несколькими мощными ударами превратил его в прах. Выпустил из рук свое орудие, выпрямился и отдышался.

Под потолком, назойливо жужжа, кружила муха. «Ты не Бог!», — сказал, ухмыльнувшись, Кушнир. Подпрыгнул, поймал насекомое ртом, раздавил зубами и выплюнул.

Власов на диване всхрапнул и подложил правую руку под голову.

— Витар! Вестри! Бросьте веревку! — пробормотал во сне Сергей. Евгений вздрогнул и уставился на него.

— Ты не Бог, — сказал Кушнир, наклоняясь, чтобы поднять гантель. — Я знаю, что ты — не Бог!

Подойдя к дивану, Евгений размахнулся и с силой опустил гантель на лицо друга. Раздался хруст. Власов дернулся и сразу затих. Женя убрал руку и посмотрел на то, что осталось от Серегиной головы. С дисков гантели на пол стекала кровь вперемешку с мозгом.

Отбросив гантель, Кушнир пошел в спальню. Несмотря на погром, который он устроил в холле, Влад и Славик дрыхли без задних ног.

Опустившись на колени рядом с Плаховым, Женя сдавил его горло и принялся душить спящего друга. Тот замычал что-то, засучил ногами и руками, как будто пытался плыть.

— Ты не Бог! — заорал Кушнир, усиливая давление. Славик обмяк. Женя разжал пальцы и поднялся с колен.

Посмотрел на Влада и увидел, что у того оттопыривается ширинка. Женя залез на кровать и вытащил из стены нож, которым резал картину. Присел на корточки рядом с Владом. Размахнулся и вонзил нож в пах Дыбенко.

Влад закричал. Женя выдернул лезвие из его искалеченной промежности и одним движением рассек беззащитное горло. Дыбенко захрипел, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

— Ты не Бог. Ты не Бог. Ты не Бог, — быстро шептал Кушнир, завороженно глядя, как льется кровь из ужасной раны на шее Влада.

Через несколько минут Кушнир слез с кровати и вышел на середину комнаты.

— Ты не Бог, — ненужный более нож полетел в открытую форточку. Встав в дверном проеме между спальней и холлом, Кушнир рассеянно переводил взгляд с одного предмета на другой. Его окружало великое множество материальных сущностей, ни одна из которых не содержала в себе ни малейшей частицы божественного. Ничуть не меньше таких предметов находилось в соседних комнатах.

— Слишком много, — хрипло сказал Кушнир. — Слишком много.

Выйдя во двор, он осмотрелся и пошел в сарай. Справа от входя стояла большая канистра с керосином. Взяв ее, Евгений вернулся в дом.

Пройдя по комнатам, он полил из канистры пол, стены, мебель, и трупы своих друзей. Потом, встав посреди гостиной, поднял канистру над головой и вылил остатки горючего на себя самого. Поставил опустевшую тару на пол и достал из кармана зажигалку.

— Ты не Бог, — сказал Кушнир канистре и пнул ее, отбросив к стене.

— И я не Бог, — добавил он вслед за этим, чиркнул зажигалкой и поднес трепещущий огонек к пропитанным керосином волосам.

— Да уж, — по выражению лица Ангелины можно было сказать лишь одно — девушка потрясена. Примерно такие же эмоции Эйнари наблюдал у нее, когда рассказывал о мухе, погубившей директора оптовой базы. — Где-где, а в Ростове люди развлекаться умеют…

— Ты действительно считаешь такие вещи развлечением? — Тойвонен выглядел малость удивленным.

— Да нет, — готесса тряхнула косичками. — Это я пошутила. Наркотики мне вовсе не по нраву. Разве с их помощью можно чего-то достичь? Среди моих знакомых есть несколько наркоманов. Жалкое зрелище. Не думаю, что эти ребята хоть раз в жизни задумывались о личном общении с Богом. Вряд ли они вообще думают о чем-либо, кроме того, где достать очередную порцию своей дряни, — категорично закончила девушка.

— Рад, что тебя не затронуло это опасное «увлечение», — поглаживая бороду, промолвил Эйнари. — Но вещь, которая попалась тем ростовским ребятам — так называемый «гинунгагап» — не являлась наркотиком. Они-то, конечно, думали иначе. За то и поплатились. В общем-то, там все было куда серьезнее, чем можно подумать.

— Куда уж серьезнее? Четыре трупа и сгоревший дом…

— Я имею в виду то, что происходило в сознании парней. Тот из них, что стал в итоге убийцей, повстречался-таки с Богом. Он потому и сошел с ума, что понял — в окружающем мире давно уже не осталось частиц божественного.

— Где же тогда их искать?

— А стоит ли вообще их искать? Вот тебе, к примеру, — нужны такие частицы?

— Честно сказать — не очень.

— И я прекрасно без них обхожусь. Путей постижения существует много. Больше, чем можно описать в течение суток. И далеко не всегда общепризнанный путь является верным. Внимательно посмотри по сторонам — и, может быть, ты увидишь тех, кто идет другими путями. Валяющийся в грязи бродяга может оказаться философом страдания. А мерзкий онанист из общественного сортира — адептом полузабытого тантристского культа. Есть ведь и куда большие оригиналы. Но об этом давай поговорим завтра…