«Давай полетим к звездам!»

Чеслав Волянецкий и другие -14 (рабочие записи) ПОСМЕРТНЫЙ МЕМУАР

Темнота...

Тишина...

Спокойствие...

Умиротворенность...

Прошло мгновение.

Или, может быть, вечность?

Я...

Я.

Я - есть.

Пространство и время.

И где-то в нем - я. Маленькая соринка в бескрайнем океане мироздания.

“Я мыслю - следовательно, я существую”.

Привет, Декарт!

Картезий, а ты помнишь, как примерно пять тысяч лет назад - конечно, наших, абсолютных, не земных, - мы пили с тобой вино в уютном и теплом кабачке на улочке Луанде в Марселе? За окном ветер мел поземку, хулиганил в ветвях деревьев, рвался внутрь домов. А мы пили вино, ели жареное мясо, и ты от души смеялся, когда я с большими вольностями и купюрами пересказал тебе сюжет “Бабочки” Рэя Брэдбери. Ты помнишь, Рене?

“Я мыслю - следовательно, я существую”.

Яркая белая точка зажглась впереди. Растянулась в линию. Линия изогнулась, замыкая в себе пространство. Окружность оторвалась от плоскости, завертелась вокруг горизонтальной оси.

Я внезапно осознал, что вишу в центре огромного шара.

Черная масса зашевелилась внизу, превращаясь в темную поверхность океана. Легкий ветерок дунул сверху, становясь небом.

Внизу плеснула волна. Сияющее изнутри голубоватым светом тело гигантской черепахи поднялось из морских глубин, распласталось на водяной глади.

Три неярких вспышки над панцирем. Светящиеся внутренним светом огромные серые слоны стали в вершинах треугольника прямо подо мной.

Бешено вертящийся вихрь над слонами. Пыль - диск -земля. Полусфера над диском - небо.

Улыбнулся тонкий серпик Луны. Веснушками рассыпались звезды.

Я рухнул вниз. Как внутри скоростного лифта в небоскребе.

Вертикальные полосы взметнулись от земли. А когда опали через мгновение, я уже стоял на зеленой траве под чистым, по-весеннему умытым куполом неба, на котором теплым тельцем маленького котенка ластилось солнышко.

Ослепительно-яркое нечто возникло передо мной. Сигали сверху вниз и во все стороны одновременно световые зайчики. Закручивались сплетенными косичками из световых нитей огромные воронкообразные спирали. Мириады светлячков, мерцающих бабочек и стремительных пчел веселыми хороводами и шаловливыми стаями попирали пространство.

Я как-то сразу понял, что это нечто есть некто.

- Привет! - сказал-сказала-сказало он-она-оно.

- Здравствуй...те...

Я смущенно кашлянул. Как к нему - или к ней, -обращаться, чтобы не обидеть?

- Давай на “ты”, - совокупность света лучилась добротой и теплом. - И можно в мужском роде.

Он помолчал, словно разглядывая меня глазами -солнечными зайчиками.

- Как тебе мой мир?

- Хорошо сделано, - сказал я. - Добротно. Правда, где-то я уже видел эту модель. Кажется, в учебнике природоведения за четвертый класс.

- Шутник, - он весело фыркнул. - Просто хотелось одновременно произвести на тебя впечатление и создать более-менее приемлемые условия для нашего разговора.

- Тебе удалось, - я кивнул. - Мне здесь нравится.

Опустил глаза вниз и вдруг увидел, что у меня нет тела. Ни ног, ни рук - вообще ничего. Точнее, их не видно, но я их ощущаю. Герберт Уэллс, “Человек-невидимка”, книга вторая.

Он, видимо, перехватил мой взгляд, пояснил:

- Я вытащил тебя ненадолго, поэтому решил не восстанавливать тело полностью. Только обозначил общие ощущения.

- Я что, умер?

Тела у меня не было, но где-то в глубинах этой моей невидимости повеяло могильным холодком.

- Было дело, - подтвердил он. - Три попадания из “вальтера”, болевой шок, клиническая смерть.

- Жаль, - вздохнул я. - Хотелось бы еще пожить...

- Не бери в голову. Еще поживешь, - я почувствовал его улыбку.

Он помолчал и виновато добавил:

- Я не мог напрямую вмешаться, когда Донилья там у вас куролесил и стрелял в тебя... Извини, мы едем в разных трамвайчиках и по разным рельсовым путям...

Его голос звучал в воздухе из ниоткуда. Со всех сторон.

- Да ничего, - я взмахнул невидимой рукой. - Nemo liber est, quicorpori servit - тот невольник, кто раб своего тела. Дело прошлое. Проехали.

- Но я слегка изменил траектории пуль, - поспешно сказал он. - Твои ранения - сквозные. Тебя быстро поставят на ноги.

- Спасибо. А как там наши?

- Нормально. Королевин легко ранен. У Мартына и Инги -только ссадины. Леонтьев - вообще как огурчик. Чего не скажешь о Донилье: убит наповал.

- С минуты на минуту должны появиться головорезы мироустроителей. Какая-то спецгруппа.

- Не появятся, - он засмеялся. - Я запечатал их порталы. Все до единого и навсегда. Большинство мироустроителей оказались заперты на одной из своих Земель. Без всяких шансов в обозримом будущем снова оказаться в межмирье. Думаю, им будет полезно повариться в собственном соку!

- Отлично, - я облегченно вздохнул. - Э... Все хочу тебя спросить, да как-то неловко...

- Спрашивай, - подбодрил он. - Готов ответить почти на все твои вопросы.

Я собрался с духом:

- Ты - это Он?

Пауза. Невидимой кожей я буквально впитывал его недоумение и растерянность. Наконец, он понял. Захохотал бешено, засветился всеми цветами радуги:

- Дурень! Как ты мог подумать?! Я - это я. Всего лишь я. Такая же сущность, как и ты. Только другая.

- Извини...

- А вообще-то ты резвый малый, - сказал он, отсмеявшись. - Хулиган вселенских масштабов. Я и не предполагал, что ты можешь сотворить такое всего за несколько секунд, барабаня по клавишам на пульте...

- Проект “Гагарин” завершен, - я пожал плечами. - Один миллион восемьсот двадцать три тысячи пятьсот сорок семь Солнечных систем и соответственно Земель выйдут из пространства темной материи в нашу Вселенную. Всего-то.

- Всего-то! - передразнил он. - Миры, видишь ли, выйдут... А крупнейшее шаровое скопление в масштабах Галактики не хочешь? Земное человечество как состоявшуюся космическую цивилизацию не предполагаешь?

- Ну, и отлично. Это была изначальная цель проекта “Гагарин”. Создать “человеческий космос”, чтобы с его порога затем устремиться к другим мирам.

- “Гагарин” был маленьким локальным проектом. Объединение усилий нескольких тысяч Земель для совместного исследования космоса. Такой себе костылик для земной цивилизации, слегка захромавшей на космической дорожке. А что теперь? Почти два миллиона миров!

- Изменились только масштабы. Суть осталась прежней.

- Масштаб проекта радикально изменил динамику и направление его развития. Поменялся сам вектор развития цивилизации.

- Не понимаю, - честно признался я.

- Чеслав, “Гагарин” с самого своего зарождения был ошибкой. Наивным решением фанатиков космической экспансии. Вспомни, чего хотели отцы-основатели проекта?

- Сделать космос доступным для человечества. Создать форпост для освоения Вселенной.

- Освоение Вселенной... Сначала люди осваивали Сибирь и Дикий запад. Затем осваивали целину и Нечерноземье. Космос начали осваивать. Подбирались кЛуне и Марсу, - стал перечислять он. Остановился, вздохнул:

- Как все это примитивно и по-человечески...

- Разве есть другой путь?

- Почти все цивилизации - ну, кроме совсем уж близко расположенных друг к другу, - сталкиваются с “социально-технологическим порогом”. Это когда определенная часть мыслящих существ стремится к исследованию и проникновению в космос, а большая часть цивилизации их стремления не разделяет. На материнской

планете столько проблем, о каком космосе вообще может идти речь? Космонавтика замирает, становится из исследовательской и романтической утилитарной и практической. Спутники связи и роботы в космосе - это то, что нужно, а без межпланетных станций и пилотируемых полетов вполне можно обойтись.

- Но это же тупик! Развитие цивилизации не может остановиться! Иначе она перестанет быть цивилизацией!

- А развитие и не останавливается. Но есть два пути. Обойти препятствие. Или пробить головой стену. “Гагарин” -это именно попытка лобового штурма. Не хватает своих силенок? Ничего, мы создадим в пространстве “темной материи” десять тысяч дополнительных голов и будем лупить лбами в стену всем коллективом. Авось препятствие и рухнет!

- Ты утрируешь...

- Почти нет, - жестко отрезал он. - Большинство цивилизаций, остановившись у социально-технологического порога, начинают исследовать космос иначе. Сначала дистанционные методы, накопление информации, создание математических моделей. А потом резкий качественный переход в новую стадию - создание миров, солнечных систем и галактик, целых вселенных. Зачем исследовать сотни планет класса, например, вашего Юпитера? А почему бы не создать просто его модель?

- Чтобы создать модель, нужна информация, - возразил я. - А ее добыть можно только путем непосредственных исследований. Во время космических полетов.

- А фантазия зачем? А если, зная основные физические законы, начать просто строить фантастические миры? Населять их людьми, животными, братьями по разуму? А потом вообще придумать новые физические законы и совершенно невероятные варианты мироздания.

Он замолчал, может быть, ожидая ответа. Но я не нашелся, что возразить.

- Путь проекта “Гагарин” - это экстенсивный путь в космос, - продолжил он, - создание миров - это интенсивное развитие, с переходом в новое качество, очень быстро и почти сразу. Подавляющее большинство цивилизаций во Вселенной выбрали именно этот путь, интенсивный. Собственно, это и есть ответ на давно мучавший ваше человечество вопрос: почему из космоса не сигналят братья по разуму, а “летающие тарелочки” до сих пор не замечены на трассе Кассиопея -Хацапетовка? Потому что взрослые дяди уже строят большие дома и маленький мальчик на окраине Галактики, стремящийся проложить игрушечную железную дорогу за пределы своей песочницы, им вовсе не интересен!

- Почему же вы, такие умные, нас не остановили? - я саркастически ухмыльнулся.

- Потому что у цивилизаций космического уровня не принято вмешиваться в дела друг друга. Мы думали, что вы все-таки перерастете детские штанишки проекта “Гагарин” и откажетесь от экспансии.

- Но ты все-таки вмешался...

- Не один я. Нас - несколько особей. С разных изначальных миров и даже из разных вселенных. Создание десяти тысяч миров по проекту “Гагарин” практически не влияло на свойства гиперпространства. Но когда были созданы около двух миллионов Солнечных систем, начались нарушения метрики Вселенной. Проблему нужно было как-то решить, чтобы не помешать и планам миростроителей, и сохранить свойства межмирья. Но теперь это все уже в прошлом: благодаря тебе миры выходят из гиперпространства, проблема решена самым радикальным образом, хирургическим путем.

Он замолчал.

- Кстати, не только мы вмешались... Ты помнишь эти геометрические фигуры, которые стали проявляться в вашем мире?

- Белые шары, белые кубы - мы назвали их “гипнотизерами”... Они едва не угробили космонавтов во время полета кЛуне, атаковали меня, напали на наши узлы связи. Мы считали, что это пришельцы... Или какие-нибудь жители параллельных миров... Слишком мало информации было, чтобы сделать выводы.

- Это так называемые “спонтанты”, - сказал он. -Спонтанное порождение миров темной материи. С тенденцией к разумной деятельности. С нарушением принципа причинно-следственных связей. И время у них течет иначе, петлями, иногда - почти диаметрально противоположно вашему.

- Как это?

- А ты не заметил, что их попытки помешать полету к Луне постоянно упрощались? Для них сначала была простая гравитационная атака пирамидой на спускающееся в атмосфере “Знамя”. Потом чуть более сложная схема “кубического” удара по “Луннику” на взлете. Затем нападение шара на окололунной орбите. А потом “спонтанты” сообразили, что воюют в противоположном для них времени и начали готовить более сложные атаки. Сначала захват станции наблюдения, потом - запуск “Сервейора”. Покушение на тебя около ущелья оказалось в середине их временной петли, и было попыткой воздействия непосредственно на людей, первым опытом создания модели человека.

- Очень мило. Всегда считал себя образцовым объектом для творчества инопространственной цивилизации, -сыронизировал я.

- Спонтанты не совсем цивилизация - по крайней мере, в твоем понимании. Петлеобразное течение времени в их системе координат воспринимается тобой как изменение причин и следствий. Стакан упал со стола, потому что разбился.

- Нарушение причинно-следственных связей я отследил, а до того, что у “спонтантов” петлеобразное время не додумался... Кстати, а почему же наше время всегда прямолинейно?

- А кто это сказал? Время представляется прямолинейным, поскольку ты находишься внутри временного потока. А для внешнего наблюдателя - оно тоже выглядит петлеобразным.

- Ладно, Бог с ним, с временем... Но согласись, “спонтанты” - агрессивные создания...

- Нисколько. Они возникли как ответ “темного мира” на чрезмерное накопление созданных вами Земель в локальной зоне их пространства. Если тебе нужны аналогии, то “спонтанты” - это силы упругости миров “темной материи”. Упрощенно, конечно. Они сообразили, что лунная экспедиция -ключевой момент в построении этого мира. Поэтому и пытались ее сорвать. Кстати, они воспринимают вас, миростроителей, как совершенно отдельную сущность, не связанную с Землей. Извини, как паразитов, коряжущих вполне стабильный мир. Заметь, они могли уничтожить “Лунник” одним лучевым залпом, но не сделали этого - видимо, из опасения навредить здешней Земле внешним воздействием.

- А как же атака на станцию в Абу-Кали? Марионетками “гипнотизеров” были перебиты десятки людей...

- Люди здешнего мира убивали людей здешнего мира. Внешнее вмешательство “спонтантов” было скрытым. А вот с вами, с миростроителями, - паразитирующей цивилизацией, -они не церемонились. Долбали лучевыми пушками прямой наводкой.

- Со “спонтантами” можно как-то совладать? Или договориться?

- Теперь уже нет смысла. Они исчезли, когда пропал раздражающий фактор: миры, созданные вами, стали выходить из “темного пространства”, напряжение ослабевает с каждой секундой. “Спонтанты” уходят, просто тают.

- Ну, вот и хорошо, вот и славно... И волки сыты, и овцы целы. Все довольны.

- Гм, все довольны, - с иронией передразнил он. - А ты не задумывался о социальных последствиях создания шарового скопления человеческих цивилизаций?

- Знаешь, некогда было, - с легкой издевкой ответил я. -На досуге подумаю... А в принципе, что такого случилось? Ну, вышли мы в большой космос. Почти два миллиона миров - это же ого-го!

- Теперь этим Землям предстоит осознать, что они часть великой космической человеческой общности. Научиться ладить и договариваться друг с другом. Вас ждут острые социальные конфликты. И даже космические войны. Как в ваших фильмах-боевиках. Будут взлеты и крушения космических империй и межзвездных республик. На всю эту кровавую суету уйдут годы и годы. Сотни и тысячи лет. Конечно, вы будете прогрессировать, но гораздо медленнее, чем интенсивные цивилизации.

- Мы - человечество, космическое человечество. Мы выкарабкаемся, - сказал я с уверенностью.

- Да я и не сомневаюсь...

- Представляешь, какая сложная это будет задача: связать в единую семью почти два миллиона человеческих миров? - я улыбнулся. - А вы, интенсивные цивилизации, не будете нам мешать?

- А зачем? С какой стати?

- Ну, не знаю... “Сорную траву - с поля вон!”

- Глупости, - мне почудилась грусть в его голосе. -Большие дяди не верили в способность маленького мальчика проложить игрушечную железную дорогу за пределы песочницы. А мальчик сумел это сделать! Собрал откуда-то группу таких же пацанов и девчонок, и теперь старается, старается, строит изо всех сил. Да, эти сорвиголовы ругаются друг с другом, дерутся - иногда очень жестоко. Но они же растут! Большие дяди по-прежнему строят свои красивые и светлые дома, но нет-нет, да и глянут - а как там дела в этом

разросшемся детском саду? Куда вырулила дорожка? Ведь интересно же!

Он помолчал и тихо добавил:

- А еще запомни: в каждом большом дяде где-то глубоко-глубоко все еще живет маленький мальчишка с железной дорогой...

Легкий ветер пробежался по траве, играя зелеными волнами.

- Нам пора прощаться, - сказал он. - Тебе нужно возвращаться в свой мир.

- Прощай. Можно последний вопрос?

- Спрашивай.

- Ты... Ты - кто?

Он зашелся веселым жизнерадостным смехом. Приподнялся над зеленым травяным ковром и медленно поплыл вверх, к хрустальному куполу неба.

- А вот не скажу! - крикнул он с высоты. - Сам подумай!

Он поднимался в зенит все быстрее и быстрее, и уже оттуда, с умопомрачительной высоты я услышал его последнюю фразу:

- На день рождения Аннушки Лисицыной Чеслав Сэмюэль Воля-Волянецкий хотел подарить букет полевых ромашек...

В моей самой первой жизни Аня Лисицына была дочерью богатого купца, писаной красавицей и жила в

соседнем доме. Гимназист Воля-Волянецкий сох по ней совершенно безответно. Может быть, Анна и обратила бы внимание на его пылкие чувства, но юный Чеслав робел даже заговорить с ней. На ее шестнадцатилетие гимназист назначил решительное объяснение, для чего утром поднялся спозаранку и за городской околицей набрал огромный букет полевых ромашек. Но так и не решился отправиться в гости к Аннушке...

О букете ромашек знал только один человек во всем мире. Я сам.

- Ты - это я?!

Он не ответил.

- Мы еще встретимся?

Яркая звезда вспыхнула и растаяла в небе.

Мгновение - и я оказался за пределами созданного им мира. Маленькая Вселенная захлопнулась, как прочитанная книга. Сфера снова стала кругом, круг - линией, линия -гаснущей точкой.

Снова вокруг были темнота и тишина.

А потом появились звуки...

...- Он мертв! - услышал я голос Инги где-то в пространстве над собой. - Три пули в спину...

Я медленно раскрыл глаза. Огляделся.

Рядом на корточках сидела Инга с понуро-отсутствующим выражением на окаменевшем лице. На ее щеке постепенно наливался кровью огромный синяк.

Мартын стоял чуть в стороне, широко расставив ноги и сжав виски ладонями. Левую часть его лба украшала здоровенная ссадина.

Леонтьев - бледный, с перекошенным странной гримасой лицом, - помогал подниматься Королевину.

На полу лицом вниз лежал Карлос Донилья. Мертвый...

Мои губы были тяжелыми, как два мокрых каната. Язык похож на старый диванный матрац с растянутыми пружинами. И все же я заставил себя заговорить.

- Будущий курсант Лаукайте, - прохрипел во Вселенную. -Вы не умеете правильно измерять пульс...

Голос прозвучал как шепот человека, на груди которого остановилось колесо груженого “МАЗа”.

Мир испуганно замер, а потом взорвался эмоциями. Едва ли не в одно мгновение эти четверо оказались рядом, в пространстве надо мной. Смешной вздыбившийся хохолок на волосах Алексея Леонтьева. Радостная улыбка на мучнисто-белом, как недожаренный блин лице Королевина. Веселые искры в зеленых глазах Инги. Хохочущий Мартын Луганцев.

И я тоже улыбнулся им. Что-то теплое затопило сердце. В глазах защипало. Расколовшимися льдинками разлетелись прочь одиночество и вечная тоска скитальца между мирами. Они, эти четверо склонившихся надо мной людей, все наши ребята-миростроители в одночасье сделались моей семьей...

И, конечно же, Марго... В первую очередь - Марго. Милая моя, любимая моя... Плевать на все запреты и инструкции, на морализаторство и осуждение коллег. Если Марго согласится, -а она согласится, как же иначе? - я обязательно возьму ее с собой в новую экспедицию, в новые миры и вселенные. Потому что миростроитель Волянецкий - не функция и не бездушный автомат, у которого периодически стирают часть памяти и чувств. Я - человек. У меня есть любовь, и пусть она будет со мной всегда. Я так хочу. И ничего иного больше не будет.

Хотя, какие еще мне нужны новые вселенные? Там, в пространстве, одна за другой сейчас выныривают солнечные системы, населенные людьми, образуя Великую Космическую Цивилизацию Человечества. Никто, кроме меня, - ни миростритель Королевин и космопроходец Леонтьев, ни Инга из ГУРОНа и журналист Луганцев, - никто еще не знает, что наша Вселенная уже стала совершенно иной. Пройдут еще недели и месяцы, прежде чем лучи света донесут весть о рождении в Галактике нового шарового скопления - дома, для будущего объединенного человечества.

Голова кружилась от света, красок и звуков, от ощущения безграничных просторов и свободы.

Мир, человеческий мир, выросший за доли секунд почти в два миллиона раз, станет нашим домом. Нашим большим и просторным космическим домом. Нашей Родиной.

“Нам предстоит трудная работа, - подумал я. -Объединить в единую общность один миллион восемьсот двадцать три тысячи пятьсот сорок семь миров! Пойти дальше, в Галактику, во Вселенную, в бесконечное множество иных пространств и мирозданий. Наверное, в конце концов, тоже стать интенсивной цивилизацией, но уже всего многомирья, всех разумных космических рас! Создавать миры, вселенные и... Что там еще дальше найдется? Ведь обязательно же найдется! А если нет - мы сами, космическое человечество, обязательно построим то, чего не может быть. Потому что мы -человечество. И мы сможем все!”

Новый мир разлетался на кусочки и снова складывался в единое целое, закручивался надо мной стремительными хороводами, нырял в неведомые глубины воронками.

Потом явилась спасательная группа, шумные и возбужденные Михеев и фон Браух. Колокола голосов били прямо в мозг. Световые зайчики молниями носились в глазах.

Мне немедленно вкололи что-то обезболивающее и поддерживающее силы. Осторожно приподняли на руках, положили на носилки и куда-то понесли...

Я закрыл глаза, снова погружаясь в темноту и тишину.

Finis coronat opus. Конец - делу венец.

Пусть один миллион восемьсот с хвостиком миров чуть-чуть подождут. Я имею право на отдых.

И заснул.