Лань

Цена мечей

Однажды приехал к ним некий купец. Он выкупил все, что сделал кузнец для себя, для души. Все украшения из металла, чаши, кувшины, разную утварь.

– За твою работу я щедро тебя благодарю. Сказал купец. – Все, что ты делаешь, мило и красиво, но есть заказ к тебе. Надобно будет мне мечей и копий больше, если что помощников разумных могу дать.

На что кузнец, нахмурившись, ответил.

– Ты купец, у меня купил, мне заплатил. Я не в обиде, и ты за свой выгодой присмотрел. Я творю, что от сердца дано, и люди радуются. И если захотел ты помышлять не торговлей, а разбоем – то уходи, и не приходи более. Ибо нет во мне старом, желания мечи делать, что жизни у людей отнимают.

Застыдился купец, торговля его не шла более, вот и задумал он ранее, рать собрать из разбоя. Но кузнец, как узнал о намерения его?

– Ладно, не гневись, не хочешь не надо. Делай что хочешь, потом приду.

Подмастерье не понимал, как можно было от такой выгоды отказаться. Ведь выковать мечи и наконечники мог он сам, и за несколько дней заработать много монет.

– Почему не согласился ты мечи ковать? Спросил он у кузнеца за ужином. Вместо ответа Подмастерье получил затрещину, от которой свалился на пол.

А Кузнец ничего не ответил. И несколько дней не впускал его в кузницу.

– Иди и извинись пред ним. Посоветовала Расма, смотря на сироту с сожалением.

Подмастерье с виноватым видом подошел к кузнецу, встал на колени и сказал.

– Прости. Но кузнец, казалось не замечал его.

– Отец прости.

– Я не отец тебе. Не мое отродье ты.

– Я знаю, но во что гнев твой?

– Вот когда поймешь, тогда и прощения проси. А покуда, лучше бы я тебя не видел, и уходи.

Юноша ушел. Еле пряча слезы, неужели все из за того, что он захотел мечи ковать? Думал он. Работа не тяжкая, прибыльная. И железа можно закупить, и помощников нанять. Вернулся к ужину Подмастерье, но выгнал его кузнец из дома, едва увидев. Три дня почти не ел Подмастерье, не впускали его в дом кузнец. Жил то на улице, то в хлеву чужом.

И вдруг понял он, что не для того дар кузнецу дан, что бы оружие делать. А кому купец даст меч и копья? Разбою да грабителям. И понял Подмастерье, если может человек делать дело и творить, – во зло или в добро. То лучше в добро пусть будет оно. А если дар дан, то во сто крат пусть во имя добра пойдет.

И пришел он тогда к кузнецу с повинной головой. Но ничего не сказал кузнец, едва посмотрев на пасынка своего. Дал ему заготовку, а сам старый пошел отдыхать. И понял Подмастерье, что все время, этот старый человек, работал за него, молодого. Слезы полились из его глаз, и раскаяние пришло в его душу. И сам сказал он себе, – Никогда не делать оружия, а если и творить, то только для радости и души.

Так кузнец передавал мастерство свое. И сколь не быстро было обучение Подмастерья как кузнеца, но иные уроки, теперь понимал его ученик быстро, и радость невольно подкрадывалась к старику.

Но иногда Кузнец огорчался и говорил в сердцах, наблюдая за работой ученика.

– Не быть тебе кузнецом, хоть телом и духом ты крепок, но не твоя судьба все это.

Обескураженный Подмастерье удивлялся.

– Если гонишь ты меня, то говори, но не уйду. За твое добро, что видел я в тебе, своим отплачу.

– Не в том судьба твоя, другая.

– Коль знаешь судьбу мою, познавший жизнь, то говори.

– Жизнь знаю, а как сказать не знаю. Стар я стал.

Иногда появлялось в Подмастерье что то такое, сила какая то, от которой казалось, он горы мог сдвинуть, что виднелись в дали. И тогда сам кузнец доверял ему, оставляя свою работу ему. И сам подмастерье понимал, что силы берутся в нем от истины сказанной, но что это за истина, он и сам не знал.

Радовался кузнец, когда у его пасынка все получалось, и сам Подмастерье радовался. И все же иногда скажет кузнец что то такое, от чего молодому не по себе становилось, не то пророчество, не то правда какая, и тогда задумывался Подмастерье, а откуда это все. Жизнь почти прожил Кузнец старый, знает все про нее, и ведает, но как будущее может видеть, всем ли дано? Как понимать может, что руки его творят, как железом управляют, и молотом тяжелым, с которым он не всегда в силах был справиться. И задумывался он тогда и не находил ответа.

Однажды отругал его Кузнец, – как только в нем немощном и старом нашлось столько места и сил для ругани, загубил заготовку, его ученик. Отбранил, отругал, благо что не побил, но на словах еще хуже и стыднее было Подмастерье. Не знал он иногда куда себя и девать. Строгое отношение ко всему, что делал Подмастерье, только со временем стало ему понятно.

– Нет времени в жизни, что бы все переделывать, ты должен научиться все делать с первого раза. Говорил кузнец.

– Но как я могу сделать и научиться делать все с первого раза?

– Надо чувствовать железо и молот, своей душой, сливаться с ними, быть им. Только так ты узнаешь, как и что надо сделать. – В этой жизни нельзя терять ни минуты на бесполезные вещи. Тем более на переделывание уже сделанного.

Юноша изо всех сил пытался понять слова Кузнеца, но как он мог понять кусок железа? Как можно узнать, куда, и с какой силой нужно бить молотом, если сам молот порой казался неподъемным.