Лагерь волшебниц №208. Том II

Глава 14 (35). Три весёлых экскурсии

Марионетка заигралась. Улеанне было нужно, чтобы она была рычагом влияния на Женю. И да, она в принципе это и делает согласно вложенной программе. Но боже мой, насколько же она прямолинейна. Впрочем, это не её вина, Улеанна умела признавать свои просчёты, как учителя. Целия, к сожалению, не была идеальна и была просто не предрасположена к движениям сложнее, чем сказать всё в лицо. В результате Женя прибился обратно к потомку Провиденции. А это точно может поставить многое под угрозу.

Однако, Улеанна досконально знала все места, которые хотела посетить дщерь рода Тэвурано. Кучка упрямых глупцов, но полезных. Их фанатичность и вера в древнюю волшебницу, наделяемую качествами мессии хорошо ложится на определённую почву. Если, конечно, переработать её и воспитать нормальных миссионеров а не типичных представителей рода, считающих остальных либо недостойными, либо древними предателями.

В общем, у Улеанны везде на памятных местах были следилки. Директриса знала много различных теорий и фактов о древней волшебнице. Ведь в Улеанне тоже течёт её наследие. И одна из теорий, хоть и была дикой, но может окончательно подтвердиться или опровергнуться Женей. И Директрисе не терпелось получить любой результат.

Но сейчас ей приходится заниматься давно надоевшей работой, даже в некотором отношении вредительской. Неизвестно кто и когда решил, что показывать использование тел обезумевших волшебниц ещё вменяемым это отличная идея. Но как всегда имелись различные графики и утверждения психологов что это отлично помогает в будущей работе и воспитывает характер волшебницы.

В результате теперь каждый долбаный год Улеанна водит по осточертевшим коридорам жизни не повидавших девчат и показывает им прелести бытия безумной волшебницей. Со всеми подробностями и пояснениями зачем же всё это надо.

Этот год, правда, необычен. Ведь у неё в лагере необычный гость. Заранее неизвестна его реакция на всё это. Девушек прогнозировать легче чем мужчин. Может дело в психике, а может это потому что Улеанна с гражданами второго сорта дел никогда и не имела, ведь это было без надобности.

Но какое бы у директрисы ни было мнение, она сейчас вновь здесь. Пора перестать думать о лишнем и лишь говорить то, что нужно.

Эти три дня я провёл в настоящем потрясении. Мне казалось что я увидел такое, после которого проще отформатировать мозги, лишь бы поскорее избавиться от этих воспоминаний. И при этом отвернуться было нельзя.

Сперва была оружейная. На которой девушек с потухшим взглядом и деформированными телами, лишёнными конечностей, приделывали в качестве ядра к сложным паукообразным роботам. Было по настоящему противно смотреть за упорядоченными движениями техники, сопровождавшимися нечленораздельными криками бедняжек, которым вкалывали что-то и они вновь смотрели на мир с улыбкой на лице.

И это всё было нужно, чтобы пронести вовнутрь особо опасных аномалий живую бомбу, которую сделали из тела. Сам процесс наделения девушки взрывоопасностью не показали и слава богу.

В отличие на меня все смотрели на это действо примерно с нулевым отношением. Никому ничего не казалось в этом неправильным. Или же они просто искусно скрывали свои чувства.

Нам даже провели демонстрацию. Телепортировали новосозданного механического кадавра и нас за пределы лаборатории поближе к кристаллу аномалии, по заверениям найденной недавно. Перед началом всего нам показали, что обычный робот в кристалл попасть не может, его просто не пускает. Когда же прикоснулась лапа киборга, паук испарился. Чтобы буквально спустя несколько секунд кристалл треснул и раскрошился, красиво оседая на землю.

— Это основной способ получения кристаллической пыли. Кто-то из вас возможно даже пользуется кремами для тела, содержащими её. Это самый быстрый способ её добычи, известный человечеству. Взрыв внутри аномалии настолько мощный, что уничтожается не только она, но и её мир. К сожалению далеко не все волшебницы годятся для такого благородного конца, аномалий по сравнению с готовыми изделиями во много раз больше — Пояснила нам директриса.

После слов про кремы нескольких девушек очень сильно передёрнуло. Хорошо, что хоть что-то в них вызвало эмоции. Потому что уже я начал подозревать, что что-то не так со мной. Но никто всё ещё не говорил ни слова. А что тут обсуждать, только находиться в прострации и остаётся.

Когда же нас вновь выбросили в лагере и Улеанна ушла, одну из девушек затрясло. Её невозможно было успокоить, она просто-напросто исторгала из себя потоки слёз и крика, пытаясь хоть как-то облегчить свою ношу. И она не одна была такая, просто остальные хоть как-то держались.

Потому что самое страшное было не в том, что нам показали, а с кем это всё делали. Пусть она и была лишена конечностей, её тело было бледным как смерть а проступавшие почти зелёные вены не могли сделать её вид хуже, хоть и пытались. Но я видел временами эту девчонку. Она запомнилась мне позитивной и болтливой, но были те, с кем девушка действительно дружила.

А теперь её окончательно нет. Над её оболочкой поиздевались и взорвали на глазах тех, кого она знала, использовав как одноразовую вещь на потеху толпе. Это было просто какое-то безумие. Остаток дня был посвящён тому, что мы решили собраться в одной комнате с её друзьями, чтобы помочь им хоть как-то перенести увиденное. Такие себе поминки, на которых говорили о той, чьё имя узнал только там, хорошие вещи.

Я сыграл свою роль, не только потому что так было надо, но потому что действительно чувствовал, что погибнуть вот так, использованным как бездушное оружие, когда с тобой давно попрощались, это просто бесчеловечно.

И в этой обстановке, я действительно впервые почувствовал себя своим. Я был такой же волшебницей, как и все здесь. Не больше и не меньше. Личные качества, вражда или дружба, в этот самый момент отошли на второй план. Мы вместе с девушками как-то внезапно осознали, что наша жизнь не стоит ничего. Настолько, что нам будет суждено служить системе даже после смерти. Не то чтобы по отношению к нам и минимуму информации нельзя было понять этого раньше. Но эта пощёчина от директрисы горела ярким пламенем на наших лицах.

На следующий день всё повторилось. Нет, не было в этот раз киборгов из овощей, бывших нашими знакомыми. Мы оказались в родильном отделении. Сотни тел висели, жёсткозакреплённые на своём месте с минимумом промежутков между ними. К ним всем шли бесконечные провода и трубки, питавшие их и передающие их состояние.

— Большая часть их органов заменена на синтетические, меньшего размера и перемещена в грудь. Желудок вырезан за ненадобностью, ведь их кормят концентратом напрямую. — рассказывала Улеанна, пока мы были вынуждены смотреть на эти условия, где человек хуже скота.

— Зато теперь благодаря всем изменениям они могут вынашивать до шести детей за раз, и практически каждая из них будет обладать способностями к магии. — Улеанна звучала так, будто ей и самой не нравится ничего из того, что мы вынуждены смотреть. — Кроме того, раннее вмешательство позволяет производить только девушек. Это, конечно, тайна ваших родителей, но многие используют эти тела как суррогатных матерей и пары получают самый лучший плод. Так что да, некоторые из вас были рождены именно здесь.

Она не уточнила, что же делают с остальными. Но уже было понятно. Это был гигантский живой завод по производству волшебниц. И он поражал и масштабами и ужасом доведённых за пределы человеческих возможностей тел. Гипертрофированные животы, чрезмерные груди, что будут навещать в кошмарах. И вездесущее выражение счастья на глупых лицах, безмолвно смотрящих вдаль.

Девушки спокойно наблюдали продолжение вчерашнего безумия с каменными лицами, не выражавшими ничего. Как и тогда, реакции просто не было. Улеанны ли это дело, или кого ещё, но я не понимаю, почему нельзя делать этого именно здесь. Ведь вновь после возвращения обратно пелена спала и истерики начались у перекрутивших себя девушек, считавших что они точно отсюда и не могущих это вынести. В их числе была и Целия. Учитывая её туманное происхождение, допускаю, что это может быть правдой. Правда она быстро ушла в полное отрицание и моя поддержка была ей как собаке пятая нога.

В этот раз все просто разделились на группы друзей, которые были поддержкой отдельных девушек, сообщавших всему миру что родители их просто взяли как какое-то домашнее животное.

Даже несмотря на то, что я своё происхождение знал, этот комплекс всё равно оставил шрам на психике. Если взрывное представление я перенёс почти нормально, хоть сны и были не самыми приятными. То с этим всё уже было не так просто.

Но этой ночью я стоял на помосте, с которого было видна огромная дыра в очередной из девушек завода. Элайза стояла рядом и подгоняла. «Давай Женя, залезай внутрь и мы родим тебя обратно уже девочкой!». Что было бы дальше я не знал, ведь с криком открыл глаза. Сердце молотило с такой громкостью, будто бы хотело перебудить всё здание. Я уже не мог заснуть обратно самостоятельно. И начал размышлять над реакциями тех, кого я знал, на уже показанное.

Целии и Рюнхот было на паука наплевать. Но в случае с родильным отделением они обе были на грани срыва. Целия справилась сама, а вот Рюнхот пришлось успокаивать. Её страх был другой. Больше всего она не хотела становиться свиноматкой. Так я узнал, что девушка сбежала из своей семьи от договорного брака. Ей было противно рожать детей от того, кто слабее её, поэтому она, бросив на прощание что скорее сама отрастит член чем ляжет под кого-то, оказалась здесь.

И вот теперь ей показывают, что стоит ей повредиться разумом, как её судьба станет многократно хуже. У Рюнхот оказалось очень живое воображение и она не могла отделаться от образа своего тела, висевшего среди той толпы. Друзей и знакомых у неё оказалось много, так что я успокаивал её далеко не один. Но Види, как и вчера, была абсолютно не подвержена никакому страху, не была ничему поражена. Будто её это совершенно никак не касалось.

И вот, я ночью иду стучаться к ней в дверь. Тяжело, конечно, врываться без предупреждения, но мне хотелось поговорить с ней на случай, если это всё — напускное. И нет, у меня не было цели остаться с ней в одной постели потому что мне после всего этого страшно засыпать.

Негромкий стук в дверь постепенно переходил в громкий. Но мне просто могло это казаться в этой тиши. Но вскоре мне открыла голая Види, и вновь освещение скрывало все детали. Проклятая тьма, я тебя уже ненавижу за то что делаешь это во второй раз. Она выглядела сонно и потирала глаз свободной рукой, пока второй сощурившись смотрел на меня, пытаясь понять, кто же тут.

— А-а, это ты, Женя. Ты чего так поздно? — спрашивала меня полусонная девушка, протягивая слова, будто каждый звук старался подольше остаться с ней.

— Мне не спится. Пустишь? Пожа-а-алуйста.

Она немного подумала, но освободила путь. Нечего было смотреть в тёмной комнате, что выглядела так же, как и моя. Лишь тусклый свет из окна падал чуть-чуть по другому. Я услышал щелчок замка, казавшийся оглушительным в ночной тишине. После мы вместе присели на её кровать.

— Извини, дома в такой момент я бы предложила тебе чего-нибудь горячего и сладкого. Всё же несмотря ни на что, друзья у меня были. — Извиняющимся тоном произнесла девушка, что как будто специально не вставала на свет. А может так и было, может же она стесняться и чувствовать себя в безопасности в покрове темноты?

— Да ничего, я же без предупреждения всё-таки ввалилась — Начал отнекиваться я.

— Но всё равно… Так что стряслось? — Искренне поинтересовалась она. Неужели не понимает?

— Что стряслось? — передразнил я её. — Неужели тебя вообще не волнует ничего из увиденного?

— А почему должно? К тому моменту я буду мертва. — привела она железобетонный аргумент. Который я просто не мог перебить.

— Но это всё выглядело просто ужасно… Эти тела… Это низведение до вещи. — в конце концов я просто захлебнулся в слезах, окончательно сорвавшись. Я не могу быть как Види. Всё что я увидел было слишком дико для меня, чтобы просто стоять в сторонке и говорить «Бывает».

— Ты очень добрая, Женя, раз так реагируешь. — приобняла меня Види и начала аккуратно гладить по голове — Ведь все остальные девочки думают лишь о себе или близких. И только ты сидишь здесь и плачешь из-за тел без личностей. Беспокоиться нужно о тех, кто пока ещё рядом. Я буду с тобой рядом завтра. Мне кажется, что тебе будет очень тяжело без хоть какой-то поддержки.

Я сам не заметил, как уснул под её успокаивающий мягкий голос. И ничего ужасного в этот раз не приснилось.

Проснулся уже, когда меня растормошила Види. Сказала что решила дать мне возможность поспать подольше. якобы это мне было нужно. Даже завтрак захватила. Пусть это и стандартная жижа как в лагере, но в неё здесь добавляли ароматизаторы, так что это было не так противно, как обычно. Умял я всё это быстро и побежал к себе, собираться на третью экскурсию. Хочется просто пропустить, спрятавшись где нибудь. Потому что ожидать, что мне покажут что-то лучше того, что есть, не приходилось. Мы скорее играем на понижение.

Я вышел из портала, возвращавшего нас обратно. И ничего не помнил. Нет, я знал, что мы зашли, что Види держала меня за руку, что директриса что-то говорила. Но вот ЧТО там было я не знал. Попытка вспомнить отдавалась мигренью. И я решил, что лучше не вспоминать. У девушек тоже выражения лиц были самыми разными. Но в этот раз обошлось без истерик. Просто как мешком пришибленные. Наверное, я выгляжу похоже. Види же сохраняла на своём лице вечный нейтралитет. На котором были видны дорожки от слёз.

— Женя, не надо — подала она голос. — Не стоит это вспоминать. Нам всем предложили стереть память по окончанию или же взять деньги. Я единственная выбрала последнее. Прежде чем спросишь зачем — так было надо. Пойдём по комнатам, завтра нам ещё идти на место приземления Провиденции! — преувеличенно бодрым голосом сказала она. ни на йоту меня не успокоив этим.

Я не мог оставить её в таком странном состоянии. Похоже, несмотря на слова этой ночью, что-то, что мы увидели, проняло даже её железную позицию. Сейчас я подпишу себе смертный приговор, а то, что произойдёт после моих слов тоже станет завсегдатаем кошмаров. Но надо что-то делать. С таким лицом как у неё, можно или с крыши прыгать или вены резать. Разве деньги настолько ей нужны?

— Види, я тут подумала — обратил на себя её внимание и снова стал изображать стеснение — может, ты сама покажешь мне те платья, что ты рекомендовала? Мне кажется, что я в них выгляжу глупо… Мне важно твоё мнение!

Всё, это уже не отыграть. В глаза мёртвой рыбы, что по недоразумению оказались на Види, резко вернулась жизнь. И не буду кривить душой, это было нужно и мне. Не примерка платьев конечно, а хоть так отвлечься от всего. Потонуть в раздражении и смущении от того, что она мне подберёт, а не возвращаться к событиям этих трёх дней снова и снова. Лучше психотерапии я всё равно придумать не могу.

Количество шмоток, которые я бы никогда не надел при обычных обстоятельствах приближалось к астрономическим значениям. Они небрежно валялись по всей комнате, а их количество в шкафах не уменьшалось. Я позировал Види во всём, что она хотела, даже не выказывая сопротивления. Принимал неоднократные раздражающие комплименты, но благодарил за них. Даже попытался пройтись в каблуках и полетел кубарем. Но чёрт возьми, вернувшаяся на её лицо улыбка того стоила. И я этого не признаю, конечно, но это оказалось весело.

Мы развлекались так до захода местной звезды. И снова я спал с ней в одной кровати. Они были скорее полутораспальные, так что не было так тесно, как в общежитии. Но всё равно мы были близко.

— Спасибо, Женя. — сказала она так, будто с самого начала поняла, что всё это было ради неё. — Завтра я поведу тебя в самые лучшие места, что только есть на Ниб Туркане! — и легонько поцеловала меня в губы. Это было так неожиданно, что она рассмеялась над моим поглупевшим лицом и пожелала спокойной ночи. Я же прикоснулся к своим губам, которые всё ещё горели от этого быстрого, почти случайного соприкосновения. Почему это мне казалось лучше, чем любой поцелуй до этого? Я не мог этого понять. Мне оставалось только повторить за Види. Интересно, насколько хороший из неё рассказзчик?