Лада все сладит

Лада

В то утро я разбирала травы, сидя на теплой кухне, когда мое сердце бешено заколотилось от предчувствия близкой беды. Подскочив так, что отлетевший стул ударился в противоположную стену, я ломанулась наверх, в спальню, где стояло зачарованное зеркало.

От увиденного у меня подкосились ноги. Мой супруг бился в судорогах, весь окутанный каким-то отвратительным маревом. Видимо, это было проклятье, но я таких никогда не видела. Да и где я могла их видеть? Проклятья такой силы мне — целителю были неподвластны, а соответственно и показывать их незачем. Ни снять не смогу, ни наложить.

Не смогу? Черта с два!

Уже через несколько минут я была на крыше замка, где мой супруг держал своего волшебного коня.

— Значит так, животное, — ярость, прозвучавшая в моем голосе, заставила его всхрапнуть и нервно отступить, покуда хватало привязи, — сейчас я на тебя сажусь и ты без капризов везешь меня к своему хозяину! Понял?

Он явно не понял, так как попытался сопротивляться. Но было поздно. Одним движением я взлетела на его спину и сжала коленями бока. Привязь лопнула под моей мыслью, и конь попытался сбросить негаданную всадницу, заскакав над крышей. Ага! Легче блоху сбросить, чем меня! А уже через мгновенье я послала ему картинку гибнущего хозяина. Конь замер, пытаясь понять, не вру ли я, потом взревел и рванулся куда-то вдаль. Я очень надеялась, что в нужную мне сторону.

Доскакали мы вовремя. Я как раз успела скатиться со спины жеребца, сделать три диких прыжка и, не прерывая движения, отбить удар ножа, направленный в сердце моего супруга.

Хорошо хоть я узнала великого князя, уже виденного мною в зачарованном зеркале, и не стала молниями бросаться!

Мое триумфальное прибытие ошеломило достойных мужей, но не настолько, чтобы они забыли о безопасности.

— Эй, ты кто?

— Княгиня Лада. Из Черного княжества, — я ответила машинально, занятая осмотром возлюбленного.

— Княгиня? Но… Вы — его жена? Когда же Дан успел жениться?

— Да уж полгода как. Лучше объясните мне, с чего это вы его убивать собирались?

— Не убивать, — голос великого князя стал пустым, — а добить. Мои чародеи сказали, что это неизлечимо.

Я перевела взгляд на тех самых чародеев, стоявших поодаль. Целитель, светлый, боевой маг, еще шаман какой-то… И все они сошлись на том, что проклятье не снять? Куда же я лезу, против такого консилиума?

Но в этот момент очередная судорога скрутила тело Дана и он сдавлено захрипел. Ну уж нет! Нафиг этих придурков!

Я уселась на землю, не замечая, что пачкаю плащ в рвотных массах. Сейчас передо мной было только проклятие, наложенное на моего супруга. Казалось, оно пронзает и душу и тело, отвратительным, гнилостным маревом окутывая его с ног до головы. Я провела по нему рукой, содрогаясь от боли и отвращения, попыталась попросту оторвать, но пальцы прошли сквозь нематериальную сущность. Да что ж тут можно сделать-то? Разве что…

Он ведь темный. И очень чистой крови. Если я разбужу ее…

Это заклинание, даже не заклинание, скорее ведунский заговор, применялось, когда больной не мог справиться с болезнью, но имел в своей генетике ресурс, который мог ему в этом помочь. Может предков — магов, или эльфов, или… да мало ли что может содержаться в ДНК! И тогда этот ресурс можно разбудить. Заставить работать. Правда на это, скорее всего, уйдут все жизненные силы пациента, так как никто не может быть сильнее самого себя. Вот тут и вступал целитель, компенсируя собой, собственной жизненной силой эту потерю.

Но тут случай был особый. Выбирая себе жен заклинанием, его род сформировал такой удивительный по чистоте и силе ресурс, что, разбудив его, управлять им будет крайне затруднительно! И сил он потеряет столько, что придет не к нулю, а уйдет далеко в минус! И хватит ли меня, чтобы хотя бы просто оставить Дана в живых было совершенно не известно.

Но, с другой стороны, что я теряю? Разве что свою жизнь? Ну да и овощ с ней! В тот момент я с кристальной ясностью понимала, что этот человек достоин того, чтобы рисковать ради него. Что в его жизни было достаточно требований и претензий. Настало время и бескорыстных подарков.

Я склонилась к его шее, где билась жилка и зашептала древние слова.

Это было похоже на взрыв! Проклятье снесло в дальние дали. Искалеченное тело мгновенно исцелилось. На все про все понадобилось всего несколько секунд, но и этого хватило для фатальных последствий. Когда сила крови уснула, у меня под руками практически не ощущалось жизни. В совершенно здоровом теле не было ни капли силы! Я судорожно выдохнула и принялась вливать в него свою.

Ощущение было жуткое. Будто пытаюсь из пипетки наполнить ведро! Но это меня не остановило, и постепенно я почувствовала, как начинает биться его сердце. Как он начинает с трудом, но дышать, как… больше я ничего не чувствовала. Просто выливала всю себя, надеясь, что этого будет достаточно, и я успею закончить, пока не упаду от истощения.

Мне было холодно. Я обнаружила себя в бесконечном ледяном пространстве, сумрачном и абсолютно пустом.

Нет! Не абсолютно! Стоило мне обернуться, как я увидела три фигуры, стоявшие поодаль. Сделав пару шагов я оказалась рядом с ними, и увиденное заставило меня вздрогнуть уже не от холода, а от ужаса.

Справа от меня стояла очень красивая и молодо выглядевшая женщина в роскошном алом платье. На лице ее застыло глумливое выражение, но даже оно не портило идеальных черт.

Слева стоял мужчина, видимо тоже когда-то прекрасный, но теперь всю его красоту портил жуткий ожег через все лицо.

А третьим… третьим был Дан. Он держал их за руки и смотрел куда-то сквозь меня.

— Дан… ты… ты меня слышишь?

— Не старайся, ведунья, — голос женщины оказался также прекрасен, как и все остальное, — он теперь наш. И уйдет с нами.

— Нет! — Я протянула руку к любимому, но он отшатнулся от этого прикосновения.

— Уходи, Лада. Я пойду с ними.

— Что? Ты рехнулся? Это же призраки! Куда ты с ними пойдешь?

— Я — его мать! — женщина сказала это с таким неподражаемым собственническим чувством, что я едва не согласилась с ней, — он принадлежит мне!

— Нам, — прохрипел мужчина, видимо, папаша, — нам!

— Никому он не принадлежит! — Мне даже не было страшно, настолько я разозлилась, — Дан, да что же ты? Неужели ты хочешь пойти с ними? Почему?

— Потому что наш род нужно прервать. Таким как я не место на этой земле!

— Но… почему?

— Уходи. Ты еще можешь вернуться. Ребята накачали тебя жизненной силой под завязку и теперь удивляются, почему ты все еще без сознания. Вон она дорога назад, видишь?

Я обернулась по его кивку и увидела… ну что-то вроде тропинки, освещенной множеством огоньков. От тропинки веяло теплом, и я едва не шагнула туда, так замерзла.

— Нет. Или мы уйдем вместе, или я остаюсь здесь.

— Смотри, сынок, — женщина презрительно усмехнулась, — эта девчонка ставит тебе свои условия. Брось ее, не огорчай мамочку…

— Да, мама.

Он сказал это покорно и ровно, за что и получил самодовольный материнский поцелуй куда-то в висок. Дан вздрогнул, но не отстранился.

И я поняла, что проиграла. Что счастливого конца не будет. Что он сейчас развернется и уйдет в мир теней.

— Нет. Пожалуйста, не надо, — я лепетала что-то невнятное, сама понимая, что это не поможет, — прошу тебя, не оставляй меня.

— Лада. Послушай меня, девочка. Ты уже ничего не сможешь сделать. Я темный. Я принадлежу тьме. Я должен уйти вместе с ними.

— Ты темный, — от страха я даже начала рассуждать логически, — тьма — это одна из великих стихий, как свет, огонь, вода, земля, воздух, пространство… да ты и сам знаешь! Ты принадлежишь тьме, это так. Но тьме, а не каким-то поганым умертвиям!

— Они — мои родители!

— И что?

— Что? Но…

Дан замер и медленно, будто просыпаясь, помотал головой.

— Мы — семья… я должен… Погоди! Но ведь мы с тобой… мы с тобой тоже семья!

— Что за глупости, сынок! — Женщина, казалось начала тревожиться, — это просто очередная девка, ну и что с того, что жена. Просто девка.

— Просто девка? Мама, я… я не понимаю.

— Да что же тут понимать, — княгиня капризно пожала губки, — да мало ли у тебя их было…

Я с ужасом слушала этот их диалог и молчала из последних сил, понимая, что если попытаюсь сейчас что-нибудь возразить, то получится банальный спор невестки со свекровью, хоть и со зловеще-мистическим уклоном. Нет уж! Он должен решить все сам!

— Нет! А ну стой, паршивец!

Мои глаза удивленно и радостно расширились, когда мой супруг шагнул ко мне, оттолкнув призраки родителей.

— Дан…

— Я твои мысли прочел. Спасибо за доверие. И за то, что не считаешь меня спорной собственностью.

— Дан! Немедленно вернись! — Ее голос все еще звучал властно, но эта власть уже никого не впечатляла.

— Пойдем отсюда. Ты совсем замерзла…

— Совсем. Пойдем.

— Не плачь, ведь все хорошо.

— Это от полноты чувств. Я так испугалась.

Подобный пустой, но приятный разговор мы продолжали до того самого момента, когда перед глазами нашими поплыл туман, и мы оказались в своих телах.

— Эй, княгиня, Вы меня слышите?

— Слышу, — голос прозвучал слабо, но все-таки прозвучал.

— Тогда откройте глаза.

Я послушно разлепила веки и попыталась собрать воедино сразу трех совершенно одинаковых светлых магов.

— Как Дан?

— Да примерно так же. Вон, глазами хлопает… а нет, уже не хлопает, сюда ползет. Ребята, да помогите же герою!

Под строгим взглядом светлого, двое воинов приподняли моего суженого и перенесли его ближе ко мне.

— Лада, ты как?

— Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее. А ты?

— Тоже самое, ой! Отстань, зараза!

Дан попытался отмахнуться от полупрозрачной злобной морды, тычущейся в его лицо, но безуспешно.

— Вот видишь, князь, — голос правителя прозвучал ехидно, — А ты говоришь, не нужен никому. Вон супружница твоя, едва на тот свет за тобой не отправилась. Этот вот страх божий тоже вон, только что целоваться не лезет…

— Это когда это он такое говорил? — Я вяло заинтересовалась происходящим.

— Да вот, когда под проклятие это подставлялся. Оно ведь в меня летело! А он собой закрыл.

Я обернулась на супруга. Тот запунцовел как опийный мак.

— Так он теперь герой?

— Ну да!

— Так а чего герой на земле валяется! Подберите кто-нибудь. И меня заодно с ним.

Великий князь весело рассмеялся и воины с величайшим почтением потащили нас в уже разбитый княжеский шатер.

Вокруг нас еще долго суетились маги, что-то там проделывая с нашими телами. Я старалась не вникать в работу коллег, дабы не вылезти со своими рационализаторскими предложениями. Разве что от принудительного усыпления отказалась. Уж больно мне не хотелось расставаться с Даном. Казалось, стоит закрыть глаза, и он снова предпримет попытку раствориться в мире теней.

— Я никуда не денусь, — как всегда в экстремальных случаях, Дан легко услышал мои мысли, — я тут.

— Это хорошо. Не девайся, пожалуйста. И не спасай всяких левых деятелей, закрывая собой. С чего это ты решил, что никому не нужен?

Дан напрягся. И посмотрел на меня, как-то растеряно.

— Не знаю. Понял, что умираю, и вдруг так обидно стало! Подумалось, жил как пес цепной, погладить противно, а ударить боязно. И умираю, как цепной пес, защищая хозяина, что кидал кости.

— А я? А как же я?

— Ты… ох, Лада. Мне подумалось, что тебе без меня будет только лучше. Я думал, станешь княгиней. Народ тебя полюбит. Да уже полюбил! Сам слышал, как слуги в кухне переговаривались. Мол такая княгиня им хорошая досталась, и за что только ей такое наказание, как я в мужьях…

— Вернемся, перепорю всех! Они еще за меня думать будут, за кого мне замуж выходить! — Я и вправду разозлилась. Понимали бы что! Защитнички.

— Не надо. Они же не знали, что я это услышу. И вообще, не в них дело. Я подумал, что вот помру сейчас, и вы все будете счастливы. Вот.

— Знаешь что, Дан, я тебе скажу… ну и идиот же ты!

— Похоже на то. Только не говори никому, ладно?

— Не скажу. Кстати, а чем кончилась война? Наши-то победили?

— Разумеется! Иначе мы были бы или в плену или мертвы.

— Ну, всяко бывает. Так значит, ордынского ига не будет?

— Неа!

— Это хорошо.

Я уткнулась носом в его плече и уснула, точно уверенная, что никуда он не денется.