Лабиринт снов

Глава 1

— Ещё нашатырь. Лида, и адреналин с камфарой мне, сейчас откачаем.

Я открыла глаза. Девушка, совсем молоденькая, в белом больничном халате поверх сиреневой «вололазки», склонилась надо мной с куском ваты в руке.

— Адреналин отменить. Девушка, вот сюда смотрим на мои пальчики.

Она пощёлкала пальцами над моей головой и спросила:

— Как вас зовут?

В горле пересохло, язык словно прирос к нёбу. Я насилу разлепила губы.

— Александрова Светлана Ивановна.

— Умничка, какой сегодня день?

И, правда, какой? Где я вообще? Последние воспоминания ограничивались мешаниной из красных пятен, и перекошенного яростной гримасой прекрасного лица.

Я жадно оглядывала полузабытую комнату. Диванчик, на котором я лежала, помню, что раньше он стоял в коридоре.

Вокруг щебетали голоса, отдалённо знакомые и незнакомые. Мелькали лица. Организм отказывался применять мозговые клетки по назначению. Попытки поднять голову сопровождались такими приступами мигрени и тошноты, какие раньше мне не снились. На третьей попытке я сдалась и закрыла глаза.

— Остановки сердца не было, — удовлетворённо констатировал женский голос.

Хорошо, что до меня дошёл смысл её слов, значит, мозг начал связывать внешние данные с тем, что хранилось в памяти.

Снова попыталась открыть глаза. Больно. Вокруг копошились друзья, сотрудники. Неужели опять сплю?

— Света, мы родителям и Костику позвонили.

— Светик, скажи что-нибудь!

— Отойдите все, у неё шок. Лида, сходи за водителем, пусть носилки прихватит, девушку тоже будем госпитализировать.

— Работай негр — солнце ещё высоко, — отшутилась я.

У неё вечерний спектакль сегодня и я не стала ей мешать, уселась на подоконнике и закурила.

Знакомые строки, уважаемый читатель, не так ли? Вы вернулись к истокам моего повествования.

Для меня же прошло три недели с момента, как я вернулась в наш грешный мир. Две из них я провела в больнице, с весьма насыщенной событиями программой. Началось с того, что я с неописуемой радостью узнала про Антошку. Друг мой, после того, как удачно вытолкнул меня из-под рухнувших декораций, остался жив хоть и загремел в хирургию с травмой черепа, но не задетой мозговой тканью. Увидев меня, он пришёл в бешенство. Спасибо здравому смыслу, не позволившему мне сразу вывалить ему, каким конкретно образом я сюда вернулась. После того, как страсти немного улеглись, и он перестал швыряться в меня всем, что попадалось под руку, стоило мне появиться на пороге его палаты, мы постепенно начали общаться. Как прежде доверительно, несмотря на кровную обиду Антона, за то, что я здесь, и не объяснила это какой-либо веской причиной. Вопросов типа: — А не псих ли я? — больше не возникало, ведь я точно знала, что не одна такая.

Вторым из важнейших событий явилось случайное известие, что семья Антошки, биологически вовсе не его семья. Поскольку он в первый раз в жизни загремел в клинику с серьезной травмой, на друга в отделении интенсивной терапии завели новую карточку, для чего потребовались все документы. Вот так мы и обнаружили в свидетельстве о рождении совсем другую фамилию. Совершенно наобум придуманную врачами. Последовал серьёзный разговор с родителями. Чем он окончился, Антон мне не докладывал. Разумеется, фамилию менять и отказываться от родителей он не стал. Их отношения по-прежнему оставались тёплыми. Поиски его генетических родителей мы сообща решили отложить на потом, когда выпишут, появится время и возможность. Вернее я решила, покуда он молча продолжал строить обиженный вид.

— Света, тебе приятно смотреть, как Костик под окном дежурит? Извёлся весь, может пожалеешь, а? — поинтересовалась подруга.

Глаза у неё на боку что ли? Я затянулась и опёрлась спиной на раму.

— Лерыч, не надо.

— Из-за чего хоть поссорились? — девушка продолжала ловко орудовать кисточкой. — Раз бросила прям в больнице, изменил что-ли?

— Нет. Не болтай, губы размажешь, — досадуя на свою совесть, не к месту проснувшуюся, проворчала я.

Да, я рассталась с Костиком. Не смогла смотреть ему в глаза. Не ту персону хотелось лицезреть каждый день. Глаза у Кости серые, а не синие как вода в море. Фигура подтянутая, но не стройная, далеко до эльфийской. Пальцы на руках коротковаты, близко не похожи на пальцы лучника. Волосы русые, а не кипенно-белые, что снег на вершине в горах и на ощупь точно не шёлк. Не то. Вообще не тот.

— Были причины, Лерка, — туманно изрекла я.

Лерычу моё решение не понравилось сразу. В первый же день я вежливо, но жестоко выставила Костика за дверь палаты. Любой способ прервать отношения с моей стороны выглядел в тот день жестоко, для Кости. Он продолжал долго каждодневно навещать меня, не понимая причин внезапной холодности. Я была непреклонна.

— В чём он виноват? Был бы он мой парень, давно помирились, — возмущалась подруга.

— Попробуй, может у вас что и получится, — предложила я, внутри царапнуло чувство вины от собственного безразличия за судьбу когда-то близкого человека.

— Нет, я не его типаж: ему ни беленькие, ни тёмненькие не нравятся. Ему нравятся рыженькие, как ты.

— Я не рыжая, а золотисто-пшеничная, — поправила я.

— Ну, рыжеватая. Он хороший, Светик.

— С «хорошими» скучно, — справедливо отметила я, подивившись своей откровенности.

Лерка печально вздохнула, Костика она жалела. Я раздражённо затушила сигарету.

— Я ушла, — сообщила я, — потом за сумочкой забегу, Антошку сегодня выписывают — пойду встречать.

Поколения преходящи, а время вечно. Не ведая жалости, оно настигает, бьёт раскаяньем от чудовищной ошибки. И исправить её нет возможности. Была, но не использована, пропущена. Сейчас я понимаю, что можно было не допустить злосчастного поединка. Были же варианты: я могла поговорить с Леголасом, попытаться хоть что-нибудь объяснить. Могла не обнажать оружия и не сражаться. Конечно, был велик шанс, что он убил бы меня на месте, но это уже была бы не моя вина. Там были его подданные, не факт, что они отважились бы пойти против своего государя, но попросить о помощи я могла. Мы много чего могли. Но мы слепо поддались эмоциям. И нечего себя жалеть, копаться в воспоминаниях.

Антон открыл дверь, бросил связку ключей на полочку перед трельяжем в прихожей. Пакет с овощами водружён на стол в кухне, а я ощутила новый приступ тошноты.

— Антон, я воспользуюсь твоей уборной?

Разрешения мне не требовалось, но общение между нами пока что натянуто, и я проявила элементарную вежливость как гостья в его квартире. Двухкомнатная в «сталинке» досталась ему после переезда родителей в загородный, двухэтажный и собственноручно выстроенный на гордость хозяевам дом. Квартира поистине шикарная, с высокими потолками и хорошей площадью. Здесь одна кухня как наша с Леркой общая комната. Меблировка в советском стиле, Антон ничего не менял кроме техники, добротная ухоженная мебель оставалась в неприкосновенности. Я бы тоже не решилась выкинуть такие вещи, они создавали эдакий коммунистический колорит.

Антон подпёр плечом косяк в ванной комнате, где я чистила зубы. Учитывая участившиеся за последнюю неделю приступы гастрита, я забросила в сумочку зубную щетку.

— Давно так? — спросил он, когда я закончила.

— С некоторых пор, — нехотя, под его свинцово тяжелым взглядом ответила я. — Неделю. Не надо читать нотации, наслушалась, схожу к гастроэнтерологу в понедельник.

Парень скептически хмыкнул, о нашей совместной привычке откладывать нужные, но неприятные дела на понедельник ходили легенды. Для всех — понедельник начало рабочей недели, для нас понедельник — выходной.

Пакеты разобраны, я плюхнула овощи в раковину и принялась мыть. Антошка достал из пакета курицу, поставил разогреваться.

— Ты рад, что дома? — тихо спросила я, не сильно надеясь на ответ.

— Я рад, что не в больнице, — последовала реплика, — хирурги допарили: всю физию исполосовали.

Представляю. Мне досталось меньше, чем ему. Сотрясение, синяки, несколько трещин в костях. Антошке пришлось хуже: кроме травмы черепа, лицо первоначально напоминало Содом с правой стороны и Гоморру с левой. Правую сторону лица хирурги подлатали, и швы сошли довольно скоро. На левой стороне перерезало лицевой нерв, и даром что не заживало, надежды на правильное срастание тканей были очень и очень спорны.

По поводу внешности Антон не комплексовал. Но изменения в характере разили. Мой друг не носился больше по коридорам аки отрок-лицеист, никого не разыгрывал, за девчонками не увивался. Коллектив испугался, что на его поведение так повлияла травма головы. А я не волновалась, ведь основная причина мне известна.

По поводу внешности Антон не комплексовал. Но изменения в характере разили. Мой друг не носился больше по коридорам аки отрок-лицеист, никого не разыгрывал, за девчонками не увивался. Коллектив испугался, что на его поведение так повлияла травма головы. А я не волновалась, ведь основная причина мне известна.

Мы оба не те, что раньше, наши ценности поменяли приоритеты. Женщины подождут, если он до них снизойдёт, но о сцене временно пришлось забыть. Его не выгоняли, нет. Антошка талантлив от Бога. Зарывать такой талант в землю — преступление. Нашего бывшего ловеласа временно перевели консультантом-преподавателем по актёрскому мастерству и постановкам. Возможно, наши мечты сбудутся, и со временем мы зарегистрируем своё дело, закончим образование, он сможет вложить все силы в творчество. Сегодня мой друг с заклеенной слева щекой и челюстью безмолвно открывал у себя на кухне бутылку шампанского. Ею мы хотели отметить возвращение домой. Разумеется, ни у одного из нас праздника на душе не ощущалось. Оба потерпели поражение, каждый по-своему.

— Антон, хватит дуться! — не вытерпела я. — Ты, между прочим, тоже не рассказал мне про «Стезю мертвецов», — я докрошила салат и откупоривала банку с оливками.

— Нечего рассказывать, паршиво я помер, — Антон аккуратно убрал пробку, принялся разливать игристое вино.

Я приняла бокал. Микроволновка запищала, оповещая, что купленная курица-гриль разогрелась. Мы чокнулись.

— С возвращением, — безрадостно произнёс друг.

— С возвращением, — согласилась я. — Фу! Суррогат какой-то! В жизни такого кислого шампанского не пила. Отвыкла, — я поставила практически нетронутый бокал на стол.

Антон допил полностью. Опять эта невыносимая тишина. Звенит в ушах, затапливая тоской. Парень угрюмо ссутулил спину над столом:

— Начинай исповедь, — предложил он, разделывая тушку на кусочки, не разворачиваясь ко мне.

— А смысл? Ты был прав, наломала я дров, целую поленницу.

— О коте Шрёдингера слышала? Мы как тот кот в ящике с ядом. Одновременно и живы и мертвы.

— Казанцев, ты, вроде, гуманитарий, — напоминаю я.

— Все мы в группе гуманитарии, кроме тебя. Все хотели поступать в «Щуку» — там типа, посвободней. Обзавестись семьей, заниматься делом, которое нравится, жить как все… Не получится как все! Не выйдет, понимаешь? Разве ты не видишь, что мы другие? Люди вокруг нас другие.

— Нет, люди те же, мы по-другому на них смотрим, — я взяла бокал, повертела в руке, не решаясь попробовать шампанское во второй раз.

Испытывающее безмолвие. Антон готов ждать до скончания века. Я сдаюсь и начинаю говорить. Тихо, печально. Антон, выслушивая мою повесть, самозабвенно уплетал курчонка с салатом. Я вяло ковыряла овощи.

— Дубина! — воскликнул он сжав в руке вилку, когда я дошла до драматического финала своей истории, благоразумно удержав из повествования интимную сцену во врачевальной палате. — Чёрт побери, я сделал всё, чтобы вы жили долго и счастливо! Только двое идиотов умудрились превратить сказочный сценарий в шекспировскую драму с печальным концом. Придушил бы обоих!

Я понимала беззлобность его стенаний. И потому ждала, пока он выговорится.

— Леголас, тротил ему в дышло! Додумался скандалы устраивать, женился бы, потом и бил посуду в замке.

Я затравлено взглянула на друга, он крайне редко повышает голос, сейчас наступит моя очередь раздачи.

— Ладно, — неожиданно сказал парень. — Обидно, досадно, но ладно. Давай вмажем и покурим на балконе, ты всё ещё «Кентом» балуешься?

Выволочка, похоже, отменяется. Боязливо покосившись на бокал, я кивнула.

В понедельник, терапевт, осмотрел меня, и выдал направление не на гастроскопию, а к гинекологу. Представительного вида дядечка поставил меня на весы. Тридцать восемь!

— Женщина, у вас вес не взрослого человека. В таком весе вы не родите. Два килограмма до дистрофии, о чём вы думаете?

Что за…?!! Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего! Я так отвыкла от женских проблем, что напрочь забыла про возможность беременности. Да какая, там, беременность, у меня месячных не было почти двадцать лет. Блин, и не будет. О чём я думала? Высшие, как мне быть?!

Неожиданно голову посетила мысль — судьба даёт мне второй шанс. Я могу исправить ошибку. Может, моё предназначение в том, чтобы родить и вырастить ребёнка? Радоваться должна, дура!

Мне выписали кучу витаминов, отдельно инъекционно: витамины группы «В», «аскорбинку», иммуностимулирующие, глюкозу. От врача возвращалась я в глубокой прострации.

Впереди постановка «Федота». Чёрт.

— Ты задержалась, — встретила меня обеспокоенная Лерка.

— Иду, иду, — я на ходу скидывала джинсовку.

— Не торопись, холл занят — Антошка занимается с малолетками, «Федота» отменили. Ты от врача? — по тону Лерки, я поняла, что она чем-то сильно недовольна, только неизвестно чем именно.

Я кивнула, не потрудившись спросить, почему отменили постановку.

— Вид у тебя бледненький. На обследования направили? Что пришлось глотать? — сочувственно поинтересовалась подруга.

— Витамины для беременных, — огорошила я подругу. — И по-моему, меня от этого «коктейля» сейчас вывернет.

На сцену вынесли рояль, за ним Антон трудился над робеющей несмышлёной школьницей. Уроки приносили хороший доход, и мы не отказывались от предложений. Я залюбовалась: Антошка как всегда на высоте, мог, не напрягаясь любой женщине вскружить голову, внушить девушке что угодно. Выработанные годами фирменные «казанцевские» повадки работали и впечатляли. Пригнувшись подбородком к плечу девчушки, он обволок её руками, нажимая вместе с ней на клавиши:

— Вторая октава, отсюда вступаешь, — бархатно мурлыкнул парень.

Залепленная лейкопластырем челюсть нисколько не портила романтический образ. Ученица краснела, смущалась, но выполняла команды как положено. Любо-дорого посмотреть! Неважно кто пользовался большим расположением, голубые глаза пленили шелковым взглядом, он обольстит, кого захочет. Рано тебя списывать в тыл, дружище, рано.

Мне внезапно стало не хватать воздуха. До окна не дойду.

— Антон ты не мог бы открыть форточку?

Антон окинул меня встревоженным взором.

— Наташа, на сегодня всё, — сообщил он и потрудился выполнить просьбу.

— Антон Владимирович, а домашнее задание?

— Займись речью, Наташенька, как мы учили, — мягко улыбнулся он, поворачивая ручку на оконной раме.

Наташа, откинув за спину косу, расцвела и выпорхнула из студии. Улыбка на лице друга померкла.

— Мне сходить в аптеку или сама расколешься?

Скрывать смысла не имело, тяжело вздохнув, делаю краткую вводную для Антошки.

— Я думала, что отравилась, — бесцветным голосом закончила я. — Не кричи, пожалуйста, и так хреново, сейчас опять побегу «Ихтиандра вызывать».

Антошка сочувственно приобнял меня за плечи и усадил на стульчак перед роялем.

— Сколько?

— Почти шесть недель, считая Средиземье.

Откровенно говоря, ждала третьей мировой в его исполнении. Но по виду Антон был дезориентирован. Он сдвинул брови и задал один из самых неожиданных вопросов:

— Нормально хоть было?

— Не то слово! — воскликнула я, не сдержав восторга.

Антон заметно расслабился. Думал, что меня изнасиловали, что — ли?

— Дела… Светильник, ты попала конкретно. В общем, так: переезжай ко мне.

Открываю рот и становлюсь похожей на рыбку, вынутую из аквариума. Слов много, а сказать нечего.

— Тихо! — он предостерегающе выставляет вперед ладонь. — Вы с Леркой комнату вскладчину снимаете. Куда ребёнка принесёшь? У меня две комнаты, найдём, где вырастить.

— С ума сошёл, базаров будет… — мой голос опустился до шёпота.

— Мысли рационально. Ребёнку нужны родители и жильё.

— Ты ещё расписаться предложи! Антон, а ты случайно не это?.. Ну… — я замялась, подыскивая подходящие слова, опасаясь ранить или ошибиться.

— Дура ты, Светка. Опять ерунду городишь, — всё же обидела я его. — Мы друзья. На меня как на мужчину не рассчитывай, королевича своего запрягать будешь, — мои губы тронула улыбка. — Остальное я тебе обеспечу. Зачем портить глупостями нашу дружбу? Сестрёнка, мы пережили, посерьёзней любого урока, никому и не приснится. Моя очередь тебе помогать. Пойми, так лучше. Нам же поговорить не с кем: мы с тобой вдвоём знаем вещи, другим непостижимые и только мы можем понять друг друга. У нас нет по-настоящему близких людей, кроме нас самих. Так что завтра перебираешься в мою квартиру.

Глава 2

Общая беда сближает. Антошка выделил мне одну из спален в своей квартире.

— Ну, вы даёте! Добрался до тебя наш «змей — искусАтель»! Ясно, почему вы с Костей разошлись, — сквозь иронию в голосе подруги прорезалась обида и ревность, когда она наблюдала за тем, как я собирала в дорожную сумку свой небогатый скарб.

Открыто своего раздражения она не проявляла, но я довольно хорошо её знала. Где-то глубоко закралось подозрение, на счёт её чувств. Оно и понятно, так не объяснишь ведь.

Мы с Антошкой никого не разубеждали, пусть думают что хотят. Доказывать, что ты не верблюд — нудное, неблагодарное занятие. Со временем, Лерыч сама поймёт. Вся наша труппа имела полную уверенность, что отец моего ребёнка Антон, но жениться мы по какой-то известной лишь нам причине не собираемся. Исподтишка старались выведать подробности. Безрезультатно.

Родители на мою новость о беременности отреагировали спокойно. Отец неопределенно кивнул, мама заварила чай. Они хорошо знали Антона, ничего не спросили, а мы ничего не рассказывали.

Мой брат Гриша приехал через три месяца на каникулы. Получив весть, он задумался, и изрёк тоном профессора Фефелова, принимающего наши зачёты.

— Ребёнок? Это пять, это пять…

Означало сие буквально следующее — брат удивлён, но обрадован. Вдвоём с братом, мы поступали когда-то на физфак, для успокоения родительской души. Правда потом также вместе и бросили, но то уж не важно. Фефелов был грозой всего факультета, каждый в потоке боялся слово произнести на лекции. И услышать: «Синопсические направления? Это два, это два…»

Сперва я выслушала лекцию на тему «Молви дурному нет». А в целом, дружище Антон, снова стерпев роль моего «несостоявшегося жениха», общался с ним как и с остальными. Гриша с Антоном дружили со школы.

События шли своим чередом. Мы с Антоном старались начать заново. Очень старались, но с нашим «багажом»…

Дела, заботы. Привычки, сохранившиеся со Средиземья, не утратили актуальности. Я, например, просыпалась с рассветом, редко употребляла мясо, но гораздо хуже было с отношением к окружающим. Общение с людьми на бытовом уровне стало слишком примитивным и давалось с трудом. Антону давалось легче — у него лучше получалось вернуться в размеренный быт, то ли психика гибче: от мяса не отказывался, и спал как сурок в зиму — но и он разительно изменился. Ребята скучали по его проказам, девушки по вниманию. Я одна знала причину его внезапной — для них — серьёзности. Мы не боялись проколоться. Доказательств наших «приключений» являлось предостаточно. В разговорной речи проскакивали устаревшие словечки, как результат длительного пребывания в Средиземье, сохранилась непредсказуемая реакция на резкие звуки и движения. Где теперь мой дом? Полжизни здесь, полжизни там…

Токсикоз доставал до печёнок, мне пришлось приноравливаться к новым потребностям организма. Менять режим питания: завтракать я ненавидела, обходясь по утрам большой чашкой кофе. Зато теперь на утро в меню присутствовали крекеры, творог, икра и другие продукты питания, которые раньше я не выносила. Заслуга Антона. Старания друга не дали больших результатов, я не прибавила больше пяти килограмм за весь период беременности.

На последнем триместре скорректировали мой график, и я работала с одиннадцати до вечера. Это был наилучший вариант, ибо заставить меня шевелиться по утрам стало невозможно. Антошка возился со мной, как с ребёнком. Совал мне в сумочку орехи, курагу, шоколадки. Дотаскивал до ванной, когда становилось совсем уж фигово, ходил со мной по врачам. Представить не могу, как бы вынесла эти девять месяцев без него. Тошка радовался больше меня, когда УЗИ показало, что будет мальчик. Учитывая проблемы, возникшие в процессе: и положение неправильное, и таз узкий, и плод неравномерно развивается, да и в целом анализы плохие. Пророчили что вообще не рожу, направление на прерывание давали, опасаясь серьёзных осложнений. Запульнув скомканной бумажкой в лицо доктору, проревевшись на плече Антона, и по его настоянию я сменила врача: строгого дяденьку на немолодую, понимающую женщину.

Со своей стороны, я пыталась, как могла принести пользу другу. Вся домашняя мелочь висела на мне: ужин, чистая посуда, порядок в доме, отглаженные рубашки и брюки. Поскольку, я имела дурацкую привычку просыпаться засветло — так и не избавилась от неё — будила Антона на работу. Лерка смеялась, дескать, снег пойдёт, раз Антон перестал опаздывать, отцовство ему на пользу. Привычка вошла в правило: будильник мог звонить полчаса, но если я не растолкаю Антошку, он не встанет.

Вот в один из таких «прекрасных» дней и случилось. Выковырнувшись утречком из душа, я поставила на плиту турку со свеженьким порошком из «тефалевской» кофемолки и присела, с самого пробуждения я чувствовала сильную тяжесть внизу живота. Кофе уплыл на плиту, а я не смогла подняться со стула: тяжесть переросла в боль. Как же я испугалась, когда до меня допёрло, что на самом деле творится! Почему никто не предупреждает, что роды это ТАК больно? Мне начало казаться, что я чувствую, как кости расходятся. В такие минуты приходит безысходное понимание того, что назад пути нет, и процесс не остановишь. На звуки прибежал из дальней спальни Антон. Завидев меня, он побледнел.

— Что такое? Плохо? Что не так? — у него руки затряслись.

— Антон, я не хочу в больницу, серьёзно не хочу, веришь? — я хваталась за него, как за спасательный круг. — Вдруг сын с дефектами родится или умрёт? Врачи его на кусочки порежут, проводя опыты. Я не смогу! Мне страшно!

Бедный Антон, не отодвигаясь от меня далеко — я не отцеплялась — схватился за переносную «трубу»:

— Сейчас. Не бойся, всё нормально, — он слепо шарил по кнопкам, набирая номер «скорой».

Меня рассмешила его фраза из серии «не бойся, я сам боюсь», никак не вязавшаяся с видом лица. Смешно, если вспомнить через сколько сражений мы прошли, и количество убитых врагов.

Пересказывать, в какие немыслимые позы заплетали меня хирурги и акушеры — не буду. Страхи мои по большей части оказались напрасными. Сынок родился за три недели до срока, но в рамках допустимого веса, без аномалий, хоть и промучилась я двое суток. Вида он был вполне человеческого. В свидетельстве о рождении, Антон записал своё имя. Неизвестно, что им двигало в тот момент. Что значат документы? Всего-навсего клочок бумажки. Мы и без неё знаем кто отец.

Более красивого младенца в жизни не видела! В студии Лёньку передавали как игрушку из рук в руки. Он вызвал всеобщий восторг и овации.

В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

— У тебя выпало два, а не три! — валяясь на кровати, Антон переставлял фишки и покачивал ногой коляску устроенную сбоку от кровати с тихо сопящим Леонидом. Я в который раз поразилась: и не надоедает ему на должности «кудапошлюта», нянчится с малышом, как с младшим братишкой, наравне со мной гуляет, купает, меняет пелёнки.

— Блин, ну ладно, пусть будет два, не отстанешь ведь! — я перемещаю фишку на два деления и пересчитываю «деньги». — Всё равно проигрываешь!

В последние недели сынишка спал днём, только когда возле него кто-то присутствовал. Нам приходилось таскать за собой по всей квартире коляску, занимаясь своими делами, или перекидываться в нарды, шашки, шахматы, пока он высыпался. Философски относясь ко всем тяготам родительских забот, по очереди сидели с ним, посменно отрабатывая в студии. Когда один задерживался, второй купал, кормил и укладывал Лёньку спать. Антон с завидной сноровкой справлялся с ролью няньки, зачастую получше меня. Лёнька беззаветно любил его. Иногда я смотрела на них и думала, почему Леголас не такой как Антон? Заботливый, надёжный. Антон бесспорно замечательный мужчина, но мне не хочется наброситься на него с поцелуями. И в мыслях не возникало. Я воспринимала его как брата.

Продемонстрировав другу стопку муляжных денег, я улыбнулась, игра закончена. Проверяю, спит ли сын, с нежностью поправляю одеяльце. nbsp; В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

— Когда-нибудь и я заведу детей, — как бы «между прочим» заметил Антон, собирая игру.

Я хихикнула в кулак.

— Лучше просвети меня, когда с Леркой объяснишься?

Антон скептически приподнял бровь.

— Я всё вижу, — пояснила я, проверяя бутылочку с молоком на температуру — молока у меня как не было, так и не предвиделось.

— Когда перестанет носить шпильки пятнадцать сантиметров, мини-юбки и краситься по — блядски, — проворчал Антон, не глядя на меня. Нелегко далось ему признание, настоящие чувства — не простая игра в «завлекушки».

Вау, чутьё не подвело! Между ними и правда что-то есть. Негласно, конечно, непризнанно, но существует. Быть свадьбе! Надо поспособствовать, а то мой товарищ в личных делах проявлял чудовищную нерасторопность. После Похода он стал чётко разделять флирт и любовь. Причём с первым покончено, но сам нипочём не признается — больно тяжёл урок…

По ночам, баюкая сынишку на руках, я думала — какое счастье! Да, дорогой читатель, с сыном я чувствовала себя счастливой. Мне начинало думаться, что один из сложных этапов позади. Вот он, мой реальный шанс прожить нормальную жизнь. Многое, конечно, потеряла, но главное моё маленькое сокровище со мной. Заглядываю в его синющие глаза, глажу белёсую головёнку… Чем дольше на него смотрю, тем больше вижу в нём своего Предназначенного. Сердце заполняется теплом и тоской одновременно. Глупо спорить с собой. Что греха таить, нравился мне проклятущий эльф, никуда не деться.

Прошло шесть лет. Постепенно расписание вошло в привычную колею. Мы, таки окончили Щукинское как мечтали, стали работать на профессиональной основе, деля обязанности по уходу за сыном пополам.

В отношении Леры Антон колебался недолго, перевоспитать её нереально, но наш пострел и тут преуспел. Она не начала носить деловые костюмы, но длина юбок поопустилась, макияж стал более умеренным, каблуки не пятнадцать, а восемь сантиметров. Они на пару гуляли с моим сыном, в то время как я отрабатывала вечернюю смену. Не знаю, что там между ними на самом деле, взялся Антон за неё всерьёз. У него планы на счёт моей подруги, возможно семейственные. Во всяком случае, так я догадывалась. Но он медлил. И вот этого я не понимала. Время — то не воротишь.

Сейчас они вместе заберут Лёньку из сада, пока я закончу урок с одной ленивой девицей. Запаздывают что-то, — думала я, выслушивая в тридцатый раз за вечер одну и ту же строчку из стихотворения Лермонтова.

— Милая, ты говоришь с закрытым ртом, это раз, и не выговариваешь буквы словах, это два, — устало констатировала я.

Девица капризно передёрнула плечами. Честно говоря, не видела в ней ни старания, ни желания учиться. Вот что бывает, когда принуждают к чему-то. Дам ей пару месяцев, потом посоветую выбросить актёрское мастерство из головы.

Я продемонстрировала правильное произношение.

— Ты смотришь хорошие советские фильмы? Посмотри. Все знаменитые актеры: Георгий Вицин, Татьяна Доронина, Дмитрий Харатьян, Сергей Жигунов — все они, кто воспитывался не в цирке, в совершенстве владеют техникой сценической речи. Послушай, как они говорят: каждая буква на своём месте. Ты забываешь про согласные, их нельзя «съедать». Тебе элементарно надо набрать в рот орехов и потренироваться в скороговорках. Не смейся, дикторы первого канала так разминают гортань перед выпусками новостей. А гласные? Буква «е» почему как «и» у тебя? Если в слове есть буква «е» — так и произноси её. Усердней. Поняла? Вот попробуй сейчас снова с коррективами, медленней, чётче и открывай рот, зрители должны видеть, что ты говоришь, а не чревовещаешь.

Ферулёва тяжко вздохнула.

— Белеет парус одинокий… — начала она снова.

О, Высшие! Девчонку следовало нагло скинуть на Антона, уж он бы подход нашёл. У меня с мальчишками проще получается.

— Стоп, — оборвала я. — Опять «билеит»? Сколько букв «е» в слове «белеет»? Три. Я хочу все три услышать. Завтра, — добавила я, заметив на горизонте припозднившихся друзей.

Что вызвало прилив нескрываемой радости на лице моей ученицы.

— Я могу идти?

Иди-иди, «обломовец»…

— Да, до завтра, Ферулёва.

— До свиданья, Светлана Ивановна.

— Мама! — Лёнька с разбега повис на моей шее.

— Вижу, вы все пятки стерли, пока сюда торопились, — криво улыбнулась я, обнимая сына.

Антон понял смысл шутки, ухмыльнулся. Лерка покраснела. Улыбнулся он как-то по старому очень, что оставляло сомнения о роде его отношения к моей подруге. Пора мне переезжать с Лёнькой в Леркину комнату и выгонять её к Антошке. Если не подтолкнуть сейчас, он может пойти на попятную. Слишком хорошо я знала парня, чтобы не заметить признаки былой славы героя.

— Ужин есть? — по-хозяйски спросил друг.

— Манты в пароварке. Придём — разогреем. Лерыч ты с нами?

— Нет, я спать, у меня утром экзамен.

У Лерки была сейчас самая светлая пора в студенческой жизни. Защита называется. Она поступила позже всех, по требованию Антона и теперь выпускалась.

На парадной лестнице они с Антошкой скромно чмокнулись, после чего сделав ручкой, и легкомысленно помахивая сумочкой, Лера исчезла из вида.

— Я завтра поговорю с ней, по поводу комнаты, — сказала я, спуская Лёньку с рук на пол.

— Светка, и не заикайся.

— Давно пора, Антон, время идёт. Моложе мы не становимся. Ты хоть знаешь, сколько тебе лет?

— День рождения будет — скажут, — отшутился парень.

— Пожениться вам надо.

— Дома поговорим, — отсёк он.

Не раздеваясь, включила пароварку и поплелась в гостиную.

— Леонид, раздеваться и в ванную мыть руки! Будем ужинать, — засуетилась я, как обычно.

— Мам, я не хочу кушать! — заартачился сын.

Я присела рядом с ним на корточки.

— Сынок, я знаю, но иногда надо, а то у тебя сил расти не будет, ты же хочешь вырасти большим и сильным, — спокойно объясняла я, снимая с него ветровку.

Промелькнуло мимо глаза и блеснуло что-то в руке сына. Я пригляделась. На большом пальце моего мальчика красовалось кольцо из белого металла со сверкающим камнем. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать украшение, я носила его полтора года у тела. Но оно осталось в Средиземье. Дыхание остановилось. Я сцапала его ручонку.

— Моё! — Лёнька вырвал ладошку, спрятав на груди.

Я нервно сглотнула.

— Сынок, где ты взял колечко?

Когда мой сын не хотел лгать, он упрямо молчал, чертовски напоминая при этом своего папашу.

— Антон, — я показала взглядом на сына.

— Лёнька, дай-ка посмотреть, — Антошка присел и мягко разжал Лёнькины пальчики, не забирая, внимательно изучил кольцо. Кивнул мне, мол, понял.

— Леонид, иди мой руки, — попросила я.

— И? — многозначительно изрёк Антон, когда Лёнька убежал в ванную. Скорее всего, дурачиться там будет, плескаться. Любитель водоёмов. Самую большую радость ему мог принести подарок в виде кораблика, миниатюрного, но реалистичного.

— Антон, это Нэнья.

Антон прямиком пошёл на кухню, я поплелась следом, понимая, что там безопасней беседовать.

— Ты уверена? — парень размеренными движениями набрал в чайник воды, поставил на подставку и включил. Его внешнее спокойствие меня раздражало.

— За то время, что оно было при мне, я успела достаточно хорошо разглядеть. Опомнись, я дала кольцо Леголасу! Его могли, отобрать, выкрасть, променять на что-то более весомое, и в конце снять с трупа! — взволновано говорю я, понизив голос, чтобы сын не услышал.

— Успокойся. У меня на этот счёт другое мнение, — он уселся на табуретку, покрытую плоской лоскутной подушечкой. — Скажи-ка мне вот что: ты хочешь к нему? — неожиданно спросил Антон, задумчиво потирая подбородок.

Не стоило уточнять, КОГО он имел в виду. С возвращения и до сего момента, вопрос моих чувств к Леголасу мы не поднимали. Я осела на соседний стул.

— Не знаю, — растерянно пробормотала я, потирая виски, голова разболелась. — Дико боюсь встретиться с ним. Леголас меня ненавидит за возможное предательство, представляешь какой позор на его перекись! Он может забрать сына, и я никогда их обоих не увижу. Нет, Антош, ты не хуже меня знаешь: встречают по одёжке, а провожают… по собственному желанию. Эльф будет мстить, и вот тебе доказательство, предупреждение, если хочешь.

Антон горько усмехнулся.

— От перемены мест слагаемых, сумма не меняется. Вы по-любому будете вместе. Эльф за вами приходил, за тобой и Лёнькой, но что-то или кто-то ему помешал.

Что-то слишком подозрительно спокоен мой друг. Он вёл себя, словно всё время ожидал чего-то подобного.

— Кольцо сыну мог дать кто угодно, почему ты так уверен?

— Потому, что я в отличие от тебя, не пренебрегал общением с ним.

Так, это уже интересно.

— Что он тебе сказал?

Антон не ответил. Он встал с места и направился в комнату, где спала я с сыном. Мучаясь тревогой и любопытством одновременно, я проследовала за ним. В спальне Антон вытряс ящик из детской тумбочки, перерыл шкафчик, осмотрел Лёнькины вещи.

— Что ты ищешь? — недоумевала я.

— Почему ты думаешь, что у него нет ещё какой-нибудь твоей вещи? — сказал друг, продолжая методично обследовать полку за полкой.

— Ты шутишь? Откуда?

— Ты не заметила сейчас ничего знакомого?

Ну что за наказание?

— Естественно заметила, всем этим я ежедневно пользуюсь!

— Не психуй, лучше ищи внимательней, любая подсказка может ответить на наши вопросы.

Антон задумчиво остановился посередине комнаты, медленно обернулся кругом, обводя её взглядом. Наклонился у Лёнькиной постели, поднял матрас и застыл. Я заглянула ему подмышку: на доске под матрасом лежал свёрнутый вчетверо лист бумаги на уголке которого что-то тонко начерчено.

— Нельзя! — прозвенел в дверном проёме Лёнькин голосок.

Мальчишка подбежал к кровати, но Антон был проворнее.

— Лёнька, оно не тебе, — сказал Антон, разворачивая листок.

Больше я не бесилась, не требовала ответов, тихонько обняла Лёньку. Антон читал, лицо его мрачнело.

— Тебе, — дочитав, он сунул мне бумагу и забрал сына на кухню, накормить.

Оставшись наедине с неизвестным посланием, я замерла в нерешительности. Письмо. Мне. Антону оно не понравилось. Лёнька не хотел его нам отдавать. Глубоко вдыхаю, как ныряльщик перед погружением и раскрываю лист. И не понимаю ни хрена! Всё честь по чести: на тетрадном листочке каллиграфическим почерком шариковой ручкой выведены синдарские руны. Никто не учил меня эльфийскому письму. Рассмотрев каждую закорючку, я не смогла даже близко подойти к смыслу. Я шумно выдохнула, засунув письмо, как и любую ценную вещь по привычке в лиф топа, отправилась к своим мужчинам.

Антон одиноко курил в форточку. Лёньки на кухне не было. На мой немой вопрос парень кивнул на дверь своей комнаты. Ясно, накормил и уложил спать. Долго я в иероглифах эльфийских разбиралась…

— Что в письме? — тихо спросила я.

Лицо Антона сперва посетило недоверие, потом изумление, и под конец — понимание.

— Значит, он писал, зная, что я прочту его первым, — задумчиво вывел парень.

— Что там? — я начинала нервничать.

— Он желает тебе счастья.

— Но это не всё?

— Не всё… — нехотя признал друг. — Леголас просил защитить вас с Леонидом. Кольцо сыну отдал действительно он, Лёнька сам должен был отдать тебе письмо в конце месяца.

У меня внутри похолодело. Не может быть!

— Антон, — я сглотнула ледяной комок в горле, — хочешь сказать, что он ещё в городе?

— Думаю здесь.

В голове не укладывалось. Леголас где-то поблизости… Сколько раз я засыпала и просыпалась в слезах. Чуткий Антошка тактично делал вид, что не замечает, но я — то знала, как этот с большой буквы Человечище за меня переживал. А «козлотур» эльф так и не появился! Всё произошло без него: вся боль от одиночества, беременности и родов, и вся радость от того, как в первый раз взяла сына на руки, как произнёс сокровенное слово «мама». Если у него была возможность, что же не пришёл? Что могло заставить его прийти теперь? Не счастья же пожелать, в самом деле! Ещё и попросил Антошку защитить нас с сыном. У самого, что, руки отвалятся? Стоп, братцы! Не мог он так легко нас оставить в покое.

Я вынула из лифа злополучный лист:

— Прочитай по словам, — потребовала я.

— За корсажем этой женщины все тайны Лувра! — неуклюже пошутил друг, отчего сердце совсем сжалось. — Нет, не буду. Если он не хотел показывать тебе всё, то не надо.

— Антон, научи меня синдарскому письму, — срывающимся шёпотом прошу я, ожидая отказа.

— Всенепременно, Светильник, всенепременно, — легко согласился Антон. — Только одна просьба.

— Какая? — предчувствуя беду, спрашиваю я.

— Мы возобновляем тренировки.

Глава 3

— Ну, разумеется. Сама хотела попросить.

Антон облегчённо вздохнул, наверное, опасался моего упрямства.

— Светка, хочешь страшную сказочку на ночь?

Он не стал бы спрашивать, не будь та «сказочка» чревата серьёзными последствиями. С праведным страхом во взоре я посмотрела на друга, но он быстро успокоил:

— Я скажу не больше того, что ты должна знать.

Выбирая между неведением и знанием, которое может быть опасным для нас с сыном, я не знала что важней. Предупрежден, значит — вооружен, решила я и сдержанно кивнула.

— Миром правят Созидатели, — начал Антон, переместившись на угловой диванчик. — Везде их называют по-разному: Творцы, Высшие, Владыки, кто как привык. По тем легендам, что я услышал, успел прочитать, и по тому, что поведали мне эльфы и древы, я понял, что никакие они не боги, а вполне гуманойдная раса. Физиологически они совершенны, совершеннее людей и эльфов, возможно, совершеннейший вид во Вселенной. Но сами Творцы не в их силах создавать живую материю. Точно охарактеризовать их не смогу, путешественники, коллекционеры, учёные. В своих исследованиях они продвинулись гораздо дальше кого-либо — покорили время, представляешь, пространство для них — ничто! Но самое главное, о чём я пытаюсь вести речь, они преуспели в генетике, способны выводить новые виды живых существ, собирая и скрещивая существующие. И в этом, надо признать, они достигли запредельных высот. Конечно, это далеко не весь список. То, что я сейчас рассказываю, в преданиях собранно отрывочно, многое переврано, кое-что сильно преувеличено, но если воспроизвести бессистемную информацию, обработанную мной — полжизни не хватит. Так что тебе придётся довериться моему опыту.

Я не знаю, где они обитают, сколько планет в их распоряжении.

Наша планета для них является одним из испытательных полигонов. Начали они, разумеется, с самого простого — с себе подобных. Эльфы стали первой расой сотворённой по «образу их и подобию». Изначально на нашей планете существовали только эльфы, насколько правдиво не скажу, но и опровергнуть не могу, так как эльфы древнейшая раса, кто здесь обитал до них, мне неизвестно. Позже Созидатели постепенно заселили на планету другие виды: гномов, людей, хоббитов. Запустили как рыбок в аквариум и наблюдали.

Мы подошли к самому интересному: выводя эльфов, Созидатели чего-то недоглядели и существа получились с непредвиденным талантом — магией. Сразу говорю: я излагаю свою теорию, в эльфийских хрониках ничего про происхождение магии нет. Короче, они напутали сами не поняли что, и появилась неизвестная им сила. Теперь копают, что же они сделали неправильно, или в их случае правильно. Для этого они одновременно должны наблюдать за прошлым, где магия находилась в расцвете, и в будущем, где у нас её нет. Приблизительно процесс выглядит так: берётся один экземпляр со способностью к магии и скрещивается с тем, у кого этой способности нет. Возможны, конечно, другие варианты, я там не присутствовал, но суть от этого не меняется. Понимаешь, к чему веду? Скорее всего, ты побочный продукт эксперимента, говоря научным языком: новый вид с эльфийской и человеческой генной структурой как составляющей и без способностей к магии.

На вопрос: «Откуда такая гипотеза?» — подкреплённый вопросительно приподнятой бровью, Антон ответил:

— Теория Леголаса, дополненная впоследствии мной, он считал, что тебя сотворили Созидатели и направили в Средиземье для возрождения эльфийского рода. Я считаю, что с твоей помощью, они пытаются воскресить способности у существ к магии. Так ты и оказалась в Средиземье. Дальше дело за малым: отправить тебя в настоящее время, где магия изжила себя, и мир живёт по другим биологическим и физическим, иначе — «человеческим» законам, чтобы свершиться последнему этапу. Поэтому тебе повезло с рождением сына.

— То есть в Средиземье я бы не родила? — уточнила я.

— Чем больше дар к магии, тем меньше способности к воспроизводству, так говорится в эльфийских преданиях. Ты хоть знаешь, какая редкость рождение у эльфов? Один ребёнок для них — величайшая драгоценность. Все они владеют магией, но каким-то образом дар магии мешает производить потомство. Либо магия, либо физиология — закон природы. От людей у эльфийского народа детей с даром не бывает, сама понимаешь, против природы не попрёшь. Отпирайся хоть до утра, но в тебе ЕСТЬ эльфийский ген, здесь Леголас железно прав. Неизвестно как, неизвестно откуда, но для того, чтобы привить дар ребёнку, хватит и одной капли эльфийской крови в тебе. Что ты знаешь о своём происхождении?

— Намекаешь, что кто-то из моих предков — эльф? — предположила я.

Антон пожал плечами, показывая, что ни в чём уже не уверен.

— Чепуха! — возмутилась я. — Невозможно предусмотреть всё, даже с учётом того, что расстояние и время для них ничего не значат, они не могли заставить меня сделать всё, что я сделала. Почему Леголас? Других эльфов не хватило?

Антон беспомощно развёл руками.

— Может, проблема в том, что в настоящем времени нет эльфов, — проговорил он с надеждой. — Созидатели не могут допустить утраты любимого творения. Ради этого пойдут на всё. Слышишь, к чему веду?

Где-то в глубине мозга рождалось понимание. То ли у меня уши заложило, то ли я от страха тупею: Антон доступно всё объяснил!

— Леонид, — уверенно произнесла я, нисколько не сомневаясь в правильности догадки.

Антон печально вздохнул, и я больше укоренилась в своей правоте.

— Но я не видела в нём никаких проявлений магии, — я пыталась успокоить себя.

— Ты уверена? Не знаю. Вероятно, они надеялись, что в ребёнке проявятся способности. Вообще, я думаю, Созидатели надеялись, что они проявятся в тебе и не вышло, решили действовать экспромтом.

— Я могу чувствовать магию… — неуверенно пробормотала я.

Меня, пусть возьмут меня, не сына!

— Мало чувствовать, нужно ею пользоваться. Может я ошибаюсь, и они ищут другое. Факт в том, что ты и Леонид — их рук дело. Никто не проверял эти сведения на достоверность, никто из нас не знает, сколько в них правды, сколько вымысла. Я пытаюсь донести одно: если Леголас говорит, что тебе нужна защита, так оно и есть. Иначе зачем мне затевать этот опасный разговор?

Восхитительно! Следующим шагом будет паранойя? Ну, нет, не дождетесь.

— Одно дело выбрать удобный момент — смерть допустим — и переместить человека по времени, и совсем другое расписать его жизнь до секунды. Это практически невозможно!

— Можно, если помогать, — не смутившись, продолжил Антон. — Подтасовывать факты и подстраивать обстоятельства под их нужды. Являться катализатором для тех, или иных событий. Перед опытом продукты следует подготовить, но опять же — чисто моё мнение, — он горестно улыбнулся.

Господи! Я знала, что пешка в чьей-то игре, но что каждый мой шаг просчитан… Чувствуешь себя не просто обнажённой, ободранной до костей. Куда бежать, если спрятаться нельзя? Моё тело превратилось в камень, внутри на бешеной скорости прокручивались один за другим сценарии нашего с Лёнькой будущего. Ни один из них не имел счастливого исхода, так или иначе мы попадали в руки Созидателей. Сколько времени пройдёт, пока нас схватят и разберут на молекулы? С учётом их талантов — давно бы сделали. Чего они ждут? Или чего не договаривает Антон? Видимо последнее отчётливо читалось у меня на лице.

— Нет, насколько я понял, сами Творцы никогда не вмешиваются, они внедряют «наблюдателя» или фигуру «для действий». В нужный момент такой человек подталкивает к требуемому результату, создавая определённую обстановку, выстраивая безупречно продуманную цепочку событий, заставляя совершать выгодные для них поступки, — ответил на мой немой вопрос Антон.

Нашли себе игрушки. Такая должность обязывает практически постоянно находиться рядом с объектом, когда того требуют их интересы. Любой может оказаться предателем. И здравствуй, всё-таки, паранойя!

— Скажи мне, друг любезный, — подозрительно так говорю я, — в каком виде ты появился в этом времени? Я появилась в своём костюме.

Антон остолбенел.

— Светка, ты думаешь, что я могу продать им тебя и Лёньку? — яростно прошептал он. — Вот всего ожидал, только не этого! Голый я появился, нагой как Маугли. Те твари по кусочку отрывали и съедали с одеждой и без хлеба. Я не наблюдатель!

Внутри оборвалось, как тогда в Гондоре, когда Леголас мне рассказал. Я взяла с холодильника сигарету и зажигалку, подошла к раскрытому окну.

— Прости, Антошенька. За сына боюсь, — я беспомощно чиркала зажигалкой, пальцы дрожали.

Антон не стал, отбирать, запрещать. Он мягко вытащил из моего кулачка зажигалку и чиркнул большим пальцем.

Перед глазами стояла мутная пелена. Судьба вновь решила испытать меня на прочность? Что я не смогу пережить? Всё, кроме смерти в расчёт не берётся. Свою смерть я пережила не раз, Антошкину пережила, и как ни глупо, но со смертью Леголаса в Гондоре я почти смирилась. Остаётся… Лёнька! То, что я пережить точно не смогу. Из воздуха найду силы защитить сына, чего бы мне ни стоило! Мысленно я искала новые способы уберечь Леонида.

Друг обхватил меня сзади, заключив в объятия. Сердце сжалось в комочек, вероломно желая пребывать сейчас в других объятиях.

— Я не дам вас обидеть, — успокоительно прошептал он, склонившись к самому моему уху.

Наверное, это мне и нужно сейчас — моральные поглаживания.

Выходит, на сегодня мы имеем две предполагаемые причины: возрождение расы эльфов или выведение нового вида. В алгоритме нашего времяпровождения в Средиземье по-прежнему оставалось многовато неизвестных. Помимо «триумфального» появления Леголаса, какую роль во всей этой истории играет Антон? Его история с Сауроном, для чего спрашивается? И наконец, профессор Толкиен: Алая Книга писателю явно не во сне привиделась, откуда ему известно?

— Вопросы есть?

Всего несколько миллионов, — подумала я. Но самый главный…

— Тош, что ты знаешь про… — закончить злободневный и насущный вопрос не по силам.

— Предназначение? — договорил друг. — О нём в Летописях меньше всего сказано. Я так понял этот прецедент имел место однажды, закончился печально.

Антон не торопился продолжать, я ждала, извлекая по максимуму из неожиданно состоявшейся приватной беседы. Высшие, какой кладезь знаний хранится в нём! А сколь богатейшую совокупность знаний он унесёт с собой, никому не раскрыв.

— Их разлучили, и они погибли. Двое предназначенных не могут существовать по отдельности. Это всё. Вам обоим невероятно повезло с беременностью, иначе оба были мертвы.

Ну да, редкостная удача! Осторожно: Предназначение может убить, не верите — царство вам небесное.

Я докурила сигарету, и мы долго стояли у окна, вглядываясь в ночной город.

Тренировки вернулись в расписание на следующий день. Бедная Лерка безропотно пообещала присмотреть за Лёнькой после обеда, когда им объявят оценки. Антон успешно делал вид, что ничего не произошло. С утра он поволок меня в ЦУМ. Тот бутафорский набор металлолома, что он набрал, даже муляжом оружия назвать можно было лишь с натяжкой. Набор ножей, выбранный мной в хозяйственном отделе, и тот выглядел лучше него. Аргументировал друг свой выбор тем, что важны сейчас не инструменты, но техника ведения боя. В качестве места мы выбрали заброшенное футбольное поле.

— Веселей работай! Ты можешь не спать? — проворчал Антон, его плохое настроение с самого утра перепадало моему многострадальному телу.

Получив хороший толчок по плечу, я согнулась пополам, попытавшись выполнить манёвр по нижним ярусам. Антон как обычно оказался проворней, отскочил, достать его невозможно. Эх, где вы, старые добрые времена, когда каждый мускул выделялся, знал свою работу? Тяжело тренироваться после долгого перерыва.

— Слушай, я стараюсь! — вяло оправдывалась я.

— Что-то я мелко вижу твои старания, — мрачно заметил он.

— Вот скажи мне, все блондины такие нудные? Или только эльфийские? — не удержалась я от шпильки.

В отместку Антон сделал довольно высокую подсечку, но я неожиданно резво отпрыгнула и нанесла ответный удар, рассекая воздух у самой щеки Антона, конечно же, ничуточки не задев кожи. Ловкий, как всегда, будто не прошло почти семь лет с нашего возвращения. Да и прекращал ли он тренировки? — скользнула предательская мысль.

— Уже лучше, — одобрительно резюмировал друг, и немедленно разбавил комплимент ложкой дёгтя, — но сноровку ты потеряла.

Приободрившись, я с утроенным энтузиазмом принялась за работу. Потому, что на кону безопасность Лёньки.

Разве Война Кольца была страшна? Отнюдь! Страшно то, что должно произойти. Как только я размечталась, что проживу заурядную спокойную жизнь с сыном в своей эпохе, судьба, очевидно решив, что я чересчур мирно прозябаю, посмеялась, подбросив новую задачку. Цикл déjà vu повторяется: снова предвкушение опасности, драки, снова тренировки и синяки. Лишь голос Антона суровее, оружие являет собой неудачную пародию, не просыпается на душе тогдашнего оптимизма и помощи ждать неоткуда. На сей раз, мы не развлекались как тогда. Не радовались вынужденным приключениям.

— Антон, я думаю, Лерыч имеет право знать… — начала я после тренировки.

— Нет, — оборвал Антон, — не хочу впутывать её в это.

— Я понимаю, ты прав, но Лерыч находится рядом с Лёнькой. Тебе не кажется, что с нами она подвергается аналогичной опасности? Ну, хоть предупреди, пусть будет осторожней, не виноват человек в том, что мы опять вляпались!

Антон помрачнел, на лице проступила решимость.

— Не обсуждается, — он непреклонен. — Но ты права, чем ближе она к нам, тем опаснее. Утром я с ней поговорю. Сам всё улажу. Лёнька будет с нами.

И он уладил. Что интересно, после беседы Лерка с ним согласилась на все условия. На какие ухищрения ему пришлось пойти, чтобы уломать мою подругу? Кхм, не уверена, что мне нужно знать.

Месяц близился к концу. Лёнька взрослел на глазах. В свои шесть, мой сынок и без того был не по годам сообразителен. Словно ощущая приближение беды, Лёнька с каждым днём проявлял необычайную самостоятельность, живость ума и несгибаемую твёрдость духа. Он не растерялся, когда мы отлучили его от общества других детей, хвостом бегал за нами, впитывая знания. Поначалу я выкаблучивалась: дескать, как это, сын уходит из-под контроля! Антон прекратил мои тиранические выступления одним махом. И я не пожалела. Мне вдруг показалось, что сын даже прибавил в росте за последние недели. Но это скорее был результат перемены внутренней, нежели внешней. Мой мальчик внезапно начал взрослеть, подобно ростку, пробивающемуся сквозь асфальт.

На изучение эльфийской письменности времени не хватало. Любую свободную минуту Антон тратил на моё физическое воспитание, моя форма оставляла желать куда лучшего.

Отношения же с моими родственниками… Я честно пыталась обезопасить их, как Антошка Лерку. Ведь через них могут достать и нас с Лёнькой, и Антошку. Они не понимали причин моей спонтанной холодности, но смирились моими выкрутасами. Разумеется, Лёнька иногда виделся с ними, иногда и с моим братом, когда тот заезжал между своими соревнованиями к нам в город. Но не более того, зачем сближать с ними ребёнка, если рано или поздно придётся расстаться? Однако с братом отношения ни на йоту ни изменились. Однажды он появился с соревнований весь из себя такой счастливый, потому, что со своим другом «по ковру» получил очередной дан. Он очень удивился, понаблюдав за нашими «разминками», сказал, что его поразил наш уровень, не знаю чем, лично меня бесила моя неповоротливость. После этого к Антону стал обращаться как к старшему, уважительно. Знал бы он, насколько мы на самом деле были старше. И даже не пытался больше выяснить у него отцовство моего сына.

После тяжелого дня мы прогуливались втроём по парку. У меня желание оставалось одно — добрести до постели. Смеркалось, и деревья затемняли аллею по которой мы шли, словно коридор, в конце его едва виднелись дома.

Мы шли, молча держась за руки, изредка выдавая скупые тихие фразы. Лёнька убежал вперёд. Редкий момент умиротворения за последние недели бесконечного нервного напряжения. Я чувствовала душевное тепло, исходящее от друга.

Вдруг, откуда ни возьмись, совершенно неожиданно, внутри прокатило отдалённо знакомое щемящее чувство тревоги. Сердце затрепетало. Эдакий привет из Средиземья, я прямо физически ощутила то состояние, давненько я его не испытывала. Оно бывало лишь в присутствии… Я посмотрела на Лёньку: всё нормально, ошивается у деревьев, почти в конце аллеи. Потом вконец растерявшись — на друга. Антон встревожено закрутил головой по сторонам, выискивая невидимую опасность.

Когда Лёнька поравнялся с углом дома в проулке, от стены отделился человек в балахоне кирпичного цвета, видимо потому и не увидела сразу. Незнакомец направился к мальчику, по дороге вытянул из рукава блестящий предмет. Я не рассмотрела что именно, но увидела, что Лёнька двигался вдоль траектории предполагаемого броска или выстрела.

— Лёнька стой! — дуэтом закричали мы с Антоном.

Дальше все действия происходили как одно. Антон рванул с места, словно спринтер на олимпийских играх. Одновременно, оценив «крейсерскую» скорость друга я поняла, что остановить врага он успеет навряд ли. Действуя по наитию, я присела, отработанным годами движением достала из сапога нож, не прицеливаясь, бросила и стартанула в Лёнькину сторону, заметив на нашем маленьком боевом поле нового персонажа — чёрная фигура размытым штрихом наперерез с завидной скоростью промелькнула сквозь всё расстояние и накрыла Лёньку. Одномоментно Антон догнал обидчика и используя свою массу, увеличенную инерцией, толкнул низенького мужичка наземь. Как я уже говорила, уважаемый читатель, адреналин — убойная штука. Незнакомец тряс кистью, из лучезапястного сустава торчал мой нож. Плоский предмет, используемый им в качестве оружия, валялся на газоне. Он имел форму удлинённого треугольника из полупрозрачного матового материала, напоминающего оргстекло. Антошка поднял предмет, выпавший из руки врага, и вонзил в сердце человека, пытавшегося убить моего сына. Тело вспыхнуло белым пламенем и через секунду на его месте не осталось ничего, кроме моего ножа. Я оглянулась в поисках свидетелей. Проулок пустовал. Ничто не напоминало о страшном событии. Только я, почти добравшаяся до сына, Антон, тяжело дышащий после незапланированного кросса, и мужчина, поднимающий с колен Леонида.

Нежданный спаситель поворачивается, я узнаю его и подавляю желание пятиэтажно выругаться или дико закричать, а лучше всё вместе. Леголас затянут в чёрные джинсовые брюки, кожаную «косуху», шипованные берцы, и на волосах — мама моя, родная! — бандана с изображением черепа и двух скрещенных костей! Что ж, по крайней мере уши скрывает.

Я смотрела на эльфа как на привидение и не верила. Как не верят в появление того, кто давно умер. Даже зная о том, что он был где-то неподалёку. Антон в отличие от меня давно готовый к его появлению, с философским спокойствием взирал на царевича. Обманчиво расслабленная поза говорила: сделай только один неверный шаг, я жду!

Неловкое молчание разорвал Лёнька:

— Папа! — дружелюбно поприветствовал он эльфа.

Мы с Антоном переглянулись, в голову нам пришла одна и та же мысль — они давно общаются. О, да! Великое явление нашего пропащего красавца народу! Я жалобно коснулась руки Антона, ища поддержки, парень напряжённый, будто натянутая тетива, сострадательно покачал головой. Всё верно, от нас ничего не зависит. Лёнька сам выберет. Я не двинулась с места. Не смела и слова сказать, решение сейчас за сыном. Но если он выберет отца, как я переживу?

— Мам, а ты поздороваешься с папой? — спросил сын.

Ну да, я бы так поздоровалась, что мало не показалось.

— Приветствую, ваше высочество, — глухо буркнула я на синдарине.

— Величество, как и ты. Приветствую, — тихо ответил эльф на русском.

На русском?! Предотвращая мои реплики, Антон кивком указал на знакомый предмет, болтавшийся в разрезе кожаной куртки царевича обмотанный верёвочкой из белого конского волоса. Амулет Гендальфа. Ясно. Лёнька устало двинулся ко мне. Друг обошёл проулок, осмотрев каждый квадратный метр. Леголас не сводил пристального взгляда с меня. Какой реакции он от меня ждёт? Думает, я ему на шею брошусь? Нет, на меня ему… с высокой колокольни. Скорее всего, просчитывает, как громко я буду истерить, пока он будет забирать сына? Ну нет, такого удовольствия я ему не доставлю. Светка, быстро сделала морду лопатой! Меня снедала куча вопросов, как и Антона.

Сын вскарабкался на меня, как котёнок на дерево со словами:

— Мама, я спать хочу, пойдём домой? — он обхватил ручонками мою шею, уложив голову на плечо.

Усталость — признак использования магии, помнила я с похода в Средиземье. Лёнька хоть и повзрослел за последнее время, но привычки не все успели измениться. Хвала Высшим, ребёнок ничего не толком не понял! Крепко обнимаю сына, прижимая к себе. Неизвестно, сколько мне ещё его вот так обнимать.

— Отложим разговоры до дома, — Антон накрыл Лёньку своей курткой.

Я шла впереди с сыном, Лёнька уснул, укрытый Антоновой курткой пригревшись на моём плече. Леголас шёл в двух шагах позади нас, не осмеливаясь прикоснуться к нему.

Когда Лёнька умиротворённо засопел, я прикрыла его одеялом, тихонько поднялась с кровати и вышла из комнаты, плотно закрыв дверь. Леголас и Антон чуть слышно перешёптывались на кухне. Антон улёгся «по циркулю» в центре углового диванчика, вытянув ноги и раскинув локти на стыке. Эльф сидел на краю с напряжённо прямой спиной, не касаясь спинки. Амулет лежал на столе. Хоть разговор и шёл на синдарине, предмет их беседы остался для меня секретом: стоило мне войти — оба затихли. Вид у Антона суровый и решительный. Молча прошла к навесному шкафу за пакетом зернового кофе, ночь предстоит долгая. Пока я молола и варила бодрящий напиток, никто меня не замечал, оба мужчины делали вид, что поглощены своими думами. Но стоило мне обосноваться с чашкой на противоположном конце стола, Леголас встал с места и направился ко мне, его рука метнулась к поясу, где обычно находились ножны. Ой, сейчас начнётся! Вот она, месть. Соберись, Светка.

Эльф возложил передо мной серебряный нож, когда-то висевший без малого три года у меня на поясе. Левая ладонь сжалась в кулак, припоминая тёплую рукоять заколдованной эльфийской стали. Здесь она тоже тёплая?

— На случай, если ты пожелаешь довершить поединок, — пояснил он.

— Мы завершили поединок. Ты убил меня. Забыл? — сказала я на синдарине, чтобы Лёнька не понял. Сын, конечно, уснул, но вполне может проснуться от звуков голосов.

— Я ничего не забыл, — заверил эльф, вновь усевшись на другом краю стола.

Туше.

Я опустила ресницы, проглотив намёк на его «хорошую память» снедаемая в очередной раз чувством вины. Не разучился наш венценосный эльф бросать шпильки, и не разучится, он от рождения владеет этим искусством виртуозно. Действительно, кто я такая чтобы судить? Враги. Всё просто, мы враги, стали врагами, когда встретились, были, когда шли в дурацком походе, и снова стали, обнажив оружие в Гондоре. Перемирие было недолгим. Были ли мы друзьями? Нет… были ли мы любовниками? Одну ночь. Но сына я ему забрать не позволю, только ценой моей жизни! Удастся ли мне… Собственно, чего я хотела? У Лёньки своя судьба, меня возможно и не касающаяся. Кто-то должен править эльфами. Найду ли я силы отпустить его, захоти он сам уйти с отцом? Шестое чувство подсказывало: уйдёт Лёнька и мне не жить.

Отогнав чёрные помыслы, я достала письмо и протянула Леголасу со словами:

— Читай своё послание. Вслух.

— Плохая идея, — строго сказал Антон.

Леголас согласно кивнул:

— Через три дня.

Три дня я ждать не намеренна. Как мне надоело, что от меня всё скрывают! Быстрым движением я стянула со стола амулет. Разумеется, не для эльфа быстрым, он мог остановить меня в любой момент, но не стал. Антон сдвинул брови, напрягся, готовый вскочить и вырвать у меня все предметы из рук сразу.

— Пусть читает, — успокоил эльф. — Всё одно, ей писалось.

Я перекинула верёвочку через волосы и развернула листок.

Ошибся ты, Антошка. Забирать нас он не намеревался. Вот так, простым взмахом шариковой ручки, слагаемые превращаются в уменьшаемое и вычитаемые. Соберём список тех, кто имеет на меня право? Это уже не намёк и не камень в мой огород, это скала. Похоже, у меня сложилась определённая репутация. Представляю, кем он меня считает: сначала Фродо, потом он, теперь Антон… кошмар!

Несколько секунд я оглушёно молчала.

— Я для тебя что, переходящее знамя? — спросила я, с призрачной надеждой, что не так поняла его «благородного стиля».

— Он имеет полное право, — ответил Леголас, от голоса отдавало прохладцей, словно речь шла о неодушевлённом предмете.

Всё, моё ангельское терпение кончилось!

Я подлетела к эльфу и наотмашь наградила его хорошей затрещиной. Очень малодушно с моей стороны, решать вопросы кулаками, словом можно ударить гораздо больнее, к тому же он может ведь и ответить так, что я на ногах не останусь. Но обида вспыхнула, и я на минуту потеряла над собой контроль. Только бы Леонид не проснулся. Леголас не шевельнулся, выжидая второго удара, вонзил взгляд в пол, только спустя минуту он решился обратить лицо на меня. Взгляд защищён полной непроницаемостью. Я торопливо отступила на шаг назад, близость затягивала. Теперь, когда я знаю, на что способны эти руки и губы, нипочём бы не устояла, подойди он ближе, коснись он меня, и я сдамся.

Под левой скулой эльфа расплывалось фиолетово-красное пятно, роскошно я его приложила, даром что левша.

Перед глазами возникла спина Антона.

— Ещё раз оскорбишь сестрёнку, в отличие от неё, у меня хватит сил врезать тебе как следует, синяком не отделаешься, — многообещающе проговорил друг.

Адреналин сделал своё дело, у меня начался «отходняк». Я прошла по стандартной: от «что со мной творится?» и «как я дошла до рукоприкладства?», до «он позволил себя ударить, не остановив меня!» Вроде безобидным, спокойным, рассудительным человеком была, до встречи с одним венценосным эльфом…

Глава 4

.

Перечитав письмо заново, вдумчиво, не строя далеко идущие выводы, я спросила первое, что выбивалось из контекста:

— Что за договорённости вы строили за моей спиной?

Антон поморщился как от зубной боли.

— Никаких договорённостей не создавалось. Однажды я предположил, что когда-нибудь он тебя бросит и мне придётся воспитывать твоих детей. Не ошибся, как видишь.

— Каждое слово, произнесённое на земле эльфов, обретает форму клятвы, — вмешался эльф.

— А наш разговор, похоже, обретает форму бреда, — подытожила я.

— Зачем явился? — как бы «между прочим» поинтересовался Антон.

И он до сих пор не спрашивал?!

— Чем вы тут без меня занимались? В шахматы играли? — удивилась я.

— Зачем ему дважды повторять? — веско заметил друг, и вернулся к эльфу. — Если ты не берёшь их с собой, зачем пришёл?

Леголас вздохнул.

— Это больше не имеет значения.

У меня руки зачесались отоварить его по морде ещё разок. Антон дёрнул меня вниз за запястье, принуждая сесть.

— Поставим вопрос по-другому: КАК ты сюда прошёл?

Леголас стянул с волос платок, из внутреннего кармана куртки извлёк расшитый кисет.

— Через Обитель Созидания можно пройти, совершив жертвоприношение, — утомлённо начал он.

— Здесь не курят, — перебила я, ошибочно полагая, что он собирался предложить нам что-то вроде табака.

— Какого рода жертвоприношение должно быть? — у Антона не сорвало крышу в отличие от меня, он задавал правильные вопросы.

— Их всего три. Первое — самопожертвование, — разъяснял эльф Антону, расшнуровывая мешочек. — Почему? — безмятежно осведомился он в мою сторону, и обвинительно выдал, — ты здесь куришь.

В замешательстве, я умолкла. Курила, за последние семь лет всего один раз, четыре недели назад. И по ходу, кто-то шпионил в ту ночь за окнами. Оттуда и выводы о наших с Антошкой отношениях.

— Здесь не табак, — смилостивился над нашими озадаченными физиономиями эльф.

Мешочек аккуратно продвинут пальцем в центр стола, дабы нам с Антоном можно было без труда дотянуться.

Антон запустил кисть в раскрытый край, растёр щепотку серого порошка между пальцами, поднёс к носу.

— Пепел? — выдал после детального анализа парень.

Эльф утвердительно кивнул.

— Прах. Для обряда прохода нужна добровольная жертва и воля Высших.

В Гондоре я готова была умереть и желала этого. Но моё самопожертвование не объясняет волю Высших.

— Я прошла потому, что пожертвовала собой? — дошло до меня.

Эльф снисходительно улыбнулся моей догадливости.

— Отчасти. Ты прошла ещё потому, что деревья по извечной эльфийской традиции сажали в землю смешанную с прахом воинов.

Я с ужасом покосилась на мешочек. Чей прах он может хранить?

— Жертвование собой, второе — прах воинов попал на тебя во время нашего поединка, — продолжал меж тем Леголас, — эльфийская кровь в тебе. Есть ещё одно.

Я даже не расслышала всех его слов и не поняла их смысл целиком. Надо было прислушаться, но…

Подозрительно прищуриваюсь, слишком кислая физиономия у него была перед следующей фразой.

— Третье — жертвование самым дорогим у тебя имеющимся. В тот миг, это мог быть сын.

Я напряжённо отвергала мысль о том, что это был ОН. Самым дорогим, что тогда у меня имелось, и до меня дошло, что он имел ввиду.

— Я ничего не знала! Я узнала о сыне только здесь, — запротестовала я.

— Это правда, — подтвердил Антон.

Леголас, вопреки нашим увещеваниям, разгневался.

— Мой сын был бы в безопасности со мной!

— Какое благородство! — не сдержалась я.

— В таком случае, забрал обоих и дело с концом! — повелительно произнёс Антон замыкая нашу перепалку.

Последовала театральная пауза, после чего царевич печально опустил подбородок на скрещенные пальцы и попытался просверлить стол долгим взглядом. Говорить он не собирался. Я взглянула на Антошку, мол, пытать его будем или пнём отсюда с глаз долой?

— Тогда вернёмся к первому вопросу: зачем ты здесь? — по виду, Антон сейчас кого-то будет бить, держу пари — не меня.

Друг подался вперёд, демонстрируя серьёзность намерений. Или говори, или убирайся. Подозреваю, что меньше всего Леголас боялся Антона, но до ответа снизошёл.

— Я обратился за помощью. Перворожденные ближе всего к Высшим по происхождению, у нас больше надежды быть услышанными. Искал возможность обойти, но не усмотрел подвоха. Думал, что готов ко всему. Но против них нет силы. Я заплатил свою цену и вернусь один как положено.

О, как! Во время беседы мой мозг осмысливал прозвучавшее, и наконец, процесс завершился и выдал результат:

— Кто тебя убил? — спросила я, эльф замер придавая лицу небрежную мину. — Что бы пройти сюда, ты должен умереть, сам сказал. Кто?

— Почему кто-то должен брать на свои руки мою кровь? — прозвучал вопрос-ответ, от которого у меня спина покрылась мурашками.

— Ты сумасшедший… самоубийца…

— Меньшая из жертв, которые пришлось и придётся принести. Согласие Высших в стократ получить сложнее.

— Раз не знал о сыне, приходил за Светкой, — Антон методично доламывал «клиента». — Как хотел её провести?

— И каким способом собирался убить, — оформился у меня новый вопрос, сорвавшийся с языка против воли.

— Хороший вопрос, — согласился Антон, что стало лучшей похвалой для меня.

Вместо ответа, эльф вновь указал на мешочек с пеплом. Дальше разговор пошёл без моего участия. Меня словно не существовало. Антон и Леголас вели дискуссию на своём языке, как двое проживших немалую толику времени среди эльфов. Они знали, о чём говорят. Я — нет.

— Ты нашёл способ? В обход Высшим? — Антон.

— Да, но он на одного. Добровольная жертва эльфийских воинов и Сила Нэнья, — Леголас.

— Второй пройдёт оговорённым путём волей Высших, через самопожертвование. Но она этого уже не увидит, — додумал мой друг.

Леголас легонько кивнул. Точно больной! Мало ему нечаянных умерщвлений, принудительных добавляет!

— Как ты нашёл нас здесь? — полюбопытствовал Антон. — Нет, подожди, сам догадался. Нэнья обладает силой, оно вас соединило во второй раз.

— Почему Созидатели хотели убить Лёньку? — подала голос я.

— Возможно моя вина, — ответил Леголас. — Я собирался нарушить уговор, от них ничего не скрыть.

— Нет, не думаю, — опроверг его версию Антон. — Они не послали бы наёмного убийцу, они просто не пропустят вас.

Оба задумались. Самое время задать следующий вопрос.

— Что за чётко ограниченный период — месяц? — нарушила паузу я.

— Государство не должно быть без правителя, — как очевидное бросил эльф, вновь погрузившись в раздумья.

Раз мне сегодня сопутствует удача, попробуем следующий:

— Что за магическим кинжальчиком был убит наш неизвестный «друг», вернёмся к нему, если позволите? Антоха, ты же сказал, что магии в этом мире нет, а я её отчётливо чувствовала!

— Я говорил, что магия здесь выродилась, но не говорил, что она в принципе невозможна, — отозвался Антон.

— Магия — дело моих рук, я сбил его прицел. Нападал он оружием Возмездия, мы как раз обсуждали, когда ты вошла, — снова снисходительно озвучил Леголас.

Какое великодушие! Я повернулась к Антону, мол, теперь не для избранных, объясни, о чём речь?

— Никой магии нападавший не применял. Нанотехнологии, должно быть. Наноорганизмам, из которых состоит такое оружие, требуется контакт с тромбоцитами. Они действуют как катализатор, пожирая друг друга. Пока держишь «клинок» за безопасную зону — ничего, но попадёт в кровь, и разговаривать нам уж не придётся. Скорость реакции — запредельная, отсюда сумасшедшая температура и количество выделяемой во время реакции теплоты, то бишь — горение. Один недостаток, оружие однократного использования.

Ничего себе развитие у Высших! Стивен Кинг нервно докуривает третью пачку.

— С ума сойти, и всё это ты взял из Летописей эльфов?

— Всё «волшебство» и сила у них — уровень интеллектуального развития. Не спрашивай, как я пришёл к такому выводу, — предостерёг друг.

— Если только ты не держал в руках нечто подобное, — заметила я, — Антон, ты когда-нибудь расскажешь мне ВСЁ?

— Нет, всё я не расскажу никогда. Как ты думаешь в Ривенделле перековывали Андрил? С помощью молота и какой-то матери? — усмехнулся парень. — Впервые я прочёл об этом в Алой книге. Там говорится о сверхъестественных способностях эльфийского оружия. Оно есть ничто иное, как прототипы некоторых приборов пользования Создателей. Не надо мне говорить о честности, я действительно не читал ваш долбаный Властелин Колец, на фиг он мне после всего? Я не притворялся в Рохане, для меня тогда и правда неясно, что конкретно вы собирались делать. Алая книга, вопреки общепринятому мнению, написана не как приключения, а как научные хроники. Конечно, там говорится, каким способом уничтожить Кольцо. Что не договаривал — извини, для твоего же блага. Знание опасно. Изготовить Оружие Возмездия невозможно, но можно воспользоваться некоторыми принципами действия. Я предупредил: не больше чем тебе положено знать.

— Ты держал в руках Алую Книгу? — удивился эльф.

Ну, хоть что-то способно его удивить. Антон подтвердил.

— Да ну! Ничего похожего у Толкиена не читала. Про нанотехнологии в ней ни словечка не говорится. Так что вы просчитались голубчики, — кровожадно поглядывая на мужчин, выпалила я.

— Причём здесь Толкиен? — рассердился друг. — Я про подлинную Алую Книгу. Профессор просто переводчик. Подлинник на синдарине тебе лучше руки не брать. Что тебе разрешено без последствий, сможешь прочитать и во Властелине Колец.

— Это всего лишь книга, — недоверчиво возражаю я.

— А атомная бомба — всего-то два куска урана вместе, — съязвил Антон. — В ней зарисовки образцов технологий будущего, заклинания на мёртвом языке, и остальная не подлежащая огласке информация. Всё, куда пустили Носителей Кольца, что они успели услышать, увидеть, подержать. Представь, что книга попадёт в руки нашим горе — учёным. Люди сами по себе опасны, а с оружием такого уровня… Так что пусть будет упрятана подальше.

Смотрю на эльфа. Я приняла решение, надо возыметь силы озвучить его. К чёрту всё! Жизнь Леонида дороже личных предпочтений, и собственной жизни.

— Утром забирай Леонида и уходи, — говорю я, сжав кулаки, не поворачиваясь к Леголасу.

— Спятила ты что ли? — в один голос воскликнули эльф и парень.

— У кого-то из вас есть план действий? — резонно поинтересовалась я. — По лицам вижу, что нет. Тихо, сына мне разбудите.

— Мы что-нибудь придумаем, Светка, не надо, — Антошка попытался успокоить меня. — Постараемся спасти всех троих. Меня они не тронут, я им нафиг не нужен. Не надо смотреть на меня так, будто я тебе миллион долларов должен. Леголас, про то, как слинять отсюда мы поняли, узнавал ли ты, как мы со Светкой могли проскользнуть к вам?

Леголас с превосходством воззрился на Антона. Тот встретил его абсолютно непробиваемым взглядом. Но я достаточно знаю его, чтоб заметить в глазах искры тревоги.

— Не знаю, как ты попал в Средиземье, не видел, но сюда ты прошёл, пожертвовав всем, что у тебя было на Стезе Мертвецов. Боюсь, достоверный ответ могут дать Высшие, но к ним я никому не посоветую обращаться. Светлана — случай особый, она нужна им, ей кто-то «помог». Вы по сию пору ничего не сделали.

Нормальное обвинение от того, кто почти семь лет отсутствовал!

— Мы тут тоже не кукурузу охраняем, — ответил Антон с сарказмом, подозрительно довольный, что же в ответе эльфа его обрадовало?

— Мы делаем всё, чтобы защитить сына. Ты ж по пятам ходил, ослеп? — вступилась я.

— Видел я, чем вы тут занимаетесь, — эльф сморщился.

Тренировки наши не понравились.

— Ты думал, у нас тут полный магический и оружейный арсенал? — отстреливалась я. — Что мне, по-вашему, следовало сделать, ваше высочество?

— Величество, как и ты, — поправил эльф. — Едва поняла, что ждёшь ребёнка, ты обязана вернуться назад. Защищать вас, моя задача. Твоя задача — быть рядом с предназначенным.

Возникло чувство, что опять упускаю в его словах что-то важное, но мне было поровну. Его заявление подействовало на меня что красная тряпочка на быка.

— Как быстро меняется моя роль, от девушки «не тяжёлого» поведения, до верной собаки. Где логика? Что же ты нас тогда не забрал в первый же день?

— Почему ты сама не пыталась вернуться?

— Да не собиралась я возвращаться после того как меня убили! Некуда, — объясняла я, как слабоумному прописную истину. Да-а-а-а-а, тяжело быть по пояс деревянным, вашество, особенно сверху!

— Брейк, господа! — вмешался Антон. — Валите-ка спать к Лёньке. Оба. Завтра займёмся поиском следов. Светильник, ты помнишь, что у тебя завтра семинар?

Ой, бли-и-и-и-и-и-н!

— Не-е-е-т, — капризно хныкнула я. — Можно прогулять, Антош?

— Нетушки, ласточкой полетишь. Мы с Леголасом прошвырнёмся по инстанциям, просканируем нашу генеалогию. Начнём с простейшего. Брысь, говорю!

Из душа я тихонечко просочилась в нашу с Лёнькой комнату. Сын сладко спал. На свою кровать и не взглянула, примостилась с краю к Лёньке, свернувшись буквой «зэд». Долго ворочалась не в силах уснуть, с трудом не задевая сына. Ближе к утру, переворачиваясь на двадцать первый бок, я услышала, как дверь приоткрылась и закрылась. Совершенно уверена, что в комнату заглядывал не Антон.

Продрав глаза пораньше, я потянулась и протяжно зевнула. Моя кровать пустовала, по виду она за всю ночь осталась нетронутой. Где его высочество провёл ночь?

На кухне тишина, за окном сиял ярко розовый рассвет. Жизнь плескалась и играла в лучах солнца. Озорное настроение завладело мной. Жизнь неожиданно обрела краски, потому что кое-кто в неё вернулся, — подсказал внутренний голос. Вот глупости! — обругала я себя, мы здорово сцепились вчера, выпустили пар, этому я радуюсь?

Чайник усажен на подставку-диск и торопливо зашумел, подогревая воду. Нарезая батон, я поправляла бесконечно спадающие с хорошо развитых на спине — спасибо Антону! — мышц «верхней дельты». То, что я по утрам разгуливала по кухне «по-домашнему» в белье, ни у кого давно не вызывало эмоций. Стол накрыт, и я по устоявшейся традиции вваливаюсь в комнату к Антону:

— Рота подъём! — протрубила я с порога.

Рулет из одеяла и простыни на софе шевельнулся в области ног, совершил отгоняюще — отпинывающее движение и издал неразборчивое мычание.

— Хватит дрыхнуть, спящая красавица.

Антон высунул макушку и нос из-под многослойного кокона, обвёл глазами комнату и просипел:

— Встаю. Где эльфа-то потеряла?

Я нарочито безразлично пожала плечами. Но в душе давно проклюнулся интерес.

— Ушёл по делам ночью, — сжалился друг, посмеиваясь надо мной.

— Слушай Тош, узнай для меня по-тихому, где он кантовался весь месяц?

— Зачем мне узнавать? Я и так знаю.

— Где?!

— Так я тебе и сказал! — усмехнулся друг, посматривая мне за спину. — Сама спроси.

Вышеупомянутый нами эльф стоял в дверном проёме, наблюдая за нами. Сразу оценив двусмысленность ситуации, я ухмыльнулась про себя.

— Антошка, вставай, кофе стынет, — с энтузиазмом дёрнула за край одеяла, развернув друга.

— Ну, встал я, — буркнул Антошка, понимая, что я что и каждое утро, буду колготиться около него, пока не он поднимется.

С чувством выполненного долга, я бросила на парня рубашку и штаны, отвернувшись, кинула смелый взор на эльфа. Как он отреагирует на столь вопиющее проявление бестактности? К чему успел привыкнуть за месяц пребывания в нашем мире? Чему научиться? Пусть помучается, думает, что хочет, что мы ему лжём, что я распутница или что похуже, да что угодно! Сам же сделал выводы! Однако, наткнувшись на престранный взгляд, который не выражал обыкновенное для эльфа презрение, я стушевалась. Леголас смотрел не как обычно убийственно, и не саркастически-надменно, он следил, не отводя глаз за моей спиной. Блин! Как я забыла про шрамы на спине? Домашние не обращают внимания, но для эльфа они стали открытием. Последние три — точно. Мне как-то сразу сплохело. Запылали, кажется не только щеки, уши, но и корни волос. Первые недели после возвращения из больницы я крутилась перед зеркалом, едва сдерживая слёзы. Мда, красавица… списанная. Сейчас это состояние вернулось. От эльфа ни слова. Ни колкости, ни яда. Только не надо меня жалеть! Сама себя пожалею, твоё милосердие мне не требуется.

— Надену, пожалуй, халат, — пролепетала я, рванувшись из комнаты не заметив, как толкнула его, пролетая мимо. Леголас слегка качнулся, уступая мне дорогу.

Антошка достал из холодильника кем-то заботливо подсушенный со вчера бутерброд. Лёнька сам намазывал себе хлеб шоколадной пастой, не дождавшись меня. Удивительно, обычно в него не запихнёшь ничего с утра, как и в меня впрочем. Леголас занимал наблюдательный пост у окна. Как ни в чём небывало. Амулет висел на нём. Как же Гендальф обозвал артефакт однажды? Камень Слова.

— Где моя детская посудка? — полюбопытствовал Антон, разряжая напряжённое молчание.

Кутаясь в махровую ткань, я выгребла его сиротскую кружечку на пол-литра из раковины (никто и не додумался помыть посуду вечером), ополоснула, присоседила к ней свою, налила в обе кофе.

— Выбросил бы ты тот накопитель ботулизма и сальмонеллёза, что у тебя на тарелке, сделай свежий, — поучала я друга попутно.

— Нормально, — отмахнулся друг, — свежий тоже слопаю.

Неодобрительно покачав головой, я улыбнулась:

— Антош, как в тебя лезет?

И куда всё девается?

Удерживая обе кружки, я уселась рядом с ним. Антон радостно встретил свою порцию кофе.

— Я не лошадь, мне и ведра хватит, — широко улыбнулся в ответ парень, отпивая.

— Не в коня корм называется, — согласилась я.

— Сама-то ты чем питаешься? Святым духом?

Леголас нашего великосветского юмора не поддержал. С отсутствующим выражением лица он продолжал пялиться в окно, не замечая нас. Какие мысли блуждают в его голове?

— Какие планы на сегодня? — я инстинктивно сменила ход мыслей, отвлеклась, как отвлекалась от всего, что с НИМ связано.

— Ты отправляешься на семинар в школу.

Я скорчила обиженную мину:

— Опять ясли-сад нянчить?

— Что поделать, если у тебя лучше всех нас получается? — заботливо похлопал меня по плечу Антон. — Была бы это женская сборная по художественной гимнастике, пожалуйста, я первый!

— Всё Лерке расскажу! — мстительно пообещала я. — Вам, конечно, достанется самое интересное. Кстати, как ты собираешься своих биологических родителей искать?

— Интересное? Ух-ты! Я с вами! — восхитился Лёнька.

О, нет! Я теряю мозги в присутствии эльфа. Если с Лёнькой что-то случится… Я обоим великовозрастным оболтусам ноги выдерну! Меня опередил эльф:

— Сын, ты не должен забывать о том, что я тебе говорил о безопасности, — спокойно, но с нажимом молвил Леголас.

— Да, отец, я помню — покорно ответил Лёнька.

Вот это воспитание! А можно мне так научиться? А то я бы час объясняла ребёнку, почему он должен держаться подальше от опасности. Смутило лишь, слово «отец» произнесённое со знакомой интонацией. Не дай Высшие, мой сын будет так же бояться родителей! И почему наш правитель эльфов нарочно не называет сына именем, которое я ему дала. Не одобряет? Будет очень серьёзный разговор, — подумала я, бросая многообещающий взгляд на Леголаса. Его глаза, что встретились с моими, говорили об обратном: разговор будет коротким, не начинай. Я поёжилась. Рядом с эльфом я чувствовала себя… как ягнёнок на жертвенном алтаре. Не убежать, не скрыться, и останешься — пропадёшь, затянет в трясину.

Учитывая возникшие трудности в нашем реальном мире, отказаться провести семинар в школе нельзя, он служил своеобразной рекламой для нашей студии. Что могло привлечь спонсоров на аренду оставшейся площади первого, и в дальнейшем — второго этажа здания, где мы располагались. Мы могли бы расширить труппу, привлечь пиар-компанию, как перспектива — гастроли на сцене Большого в Москве. Много возможностей открылось бы перед нами. Пренебрегать коллективом из-за личных проблем, непрофессионально.

Моя публика состояла из старшеклассников. Практически все из них были намного выше меня. Но для меня они все были сущими детьми.

Восемь часов с перерывом на тридцатиминутный «перекус», мы обсуждали насколько сочетается современный театр с современным кинематографом. Программа неожиданно увлекла меня, время пролетело незаметно.

— Один думал, что неуязвим, второй думал, что он умеет летать, и оба оказались неправы. Хорошая фраза, не так ли? Её можно положить на ситуацию, скажем, когда у меня под окном пытались разъехаться «КАМАЗ» и «Мерседес». Один действительно считал, что неуязвим, а второй решил, что в силах взлететь.

Громкий смех.

— Представили, живенько, да? — удовлетворительно улыбнулась я. — Наблюдать было так же смешно. Кто мне скажет, что хотел показать режиссёр?

Лес рук. Пока я подбирала кандидатуру на пост у доски, дверь приоткрылась, и через всю аудиторию к моему столу пролетел ботинок, приземлившись в точности передо мной. Зал взорвался хохотом, детям лишь дай повод посмеяться. В этом возрасте для них всё кажется смешным. Сохраняя спокойствие, я собралась смахнуть ботинок в корзину для бумаг под столом, как заметила в нём аккуратно свёрнутую бумажку. На ней беглым почерком Антона было нацарапано: «Ты долго?» Часы в аудитории показали двадцать пять минут девятого. Ничего себе! Я не сдержала улыбку. Антон, его амплуа! Подмывало написать ответ и зашвырнуть импровизированный мобильный телефон назад.

— Похоже, мы забыли о времени. На часах далеко за восемь. Всем спасибо, все свободны, — объявила я стонущей от смеха под столами публике.

Молодняк высыпал в коридор, толкаясь в дверях. Я вышла предпоследней. Моя троица восседала на подоконнике в конце коридора, дожидаясь моего появления. Эльф отвернулся от окна и бросил пронзительный взор в нашу сторону, что совсем излишне, он мог этого не делать, и со спины он поражал неискушенный человеческий глаз статностью фигуры. Идеальный баланс мышц и роста. В сравнении с ним, модели на подиуме Милана казались непропорциональными. Я начала понимать, почему он сторонится людей. Едва его лицо появлялось в поле зрения, народ начинал неосознанно оборачиваться. Его наружность так необычна, что притягивала взор и будучи запрятанной в грубую одежду.

Меня нагнали на полпути к ним. Высокий нескладный юноша с рыжеватыми вихрами на голове остановил меня, тронув за руку.

— Светлана Ивановна, я не успел задать вопрос, вы быстро закончили. Я представитель военно-исторического клуба «Ворон»[6].

На прикосновения чужих, я реагирую неадекватно после Войны Кольца. Что вынудило меня резко обернуться, демонстрируя готовность защищаться, хоть и сомневалась, что нападение может произойти при большом скоплении свидетелей. Мальчик не успел договорить предложение, а Леголас и Антон были позади него. Не замечая дополнительных слушателей, он продолжал:

— Как вы думаете, можно ли передать тактику боевых сцен прошлого времени, опираясь на оставленные источники? Вы так интересно рассказывали, как тот, кто лично присутствовал. Я думаю, есть много тем, которые мы могли бы обсудить у нас в клубе, вы могли бы помочь нам…

— Очень занимательно, — вдруг произнёс эльф, и я вздрогнула. — Когда решаешься кого-то убить, не трусь. На противника сильнее оставляй один верный удар, он не должен ответить, иначе ты мёртв. Не будь жесток с противником слабее тебя — на него тоже оставляй один удар, дабы не мучился.

Вот это да! Наше высочество удостоил ответом человека? Взгляд, которым он сопровождал свою речь, заставил бы любого тихо сползти на пол, и не меняя положения удалиться. Холодный, оценивающий опасность оппонента и варианты его устранения. Мальчишка побледнел, отступил назад, но не побежал. Молодец, какой!

— Спасибо, — ответил он с достоинством. — Вот наша визитка. Мы не отказались бы от консультации, приходите к нам, не пожалеете.

Забрав картонку, я оценила про себя мальчика — надо же, осмелился нас пригласить — и мысленно пожелала ему убираться. Потому, что видела, как молча свирепеет Антон. Правильно, я и сама поражалась своей способности цеплять повсюду недоразумения мужского пола. Антошка не Леголас, его стоп-краном не остановишь.

— Всего доброго, — пожелал мне мальчик, и нервно глянув на моих друзей, отправился восвояси.

— Вот это, право, зря, — недовольно сказала я царевичу.

Лёнька больше не бросался обнимать меня при каждой встрече, вырос, однако…

С появлением Леголаса, я вновь ощутила вкус к жизни. Почувствовала себя живой. Мне хотелось кричать, бить посуду на его голове, целовать и смеяться. С моего возвращения, я жила ради сына, но не чувствовала себя живой. Теперь жила ради чего-то ещё. Я жива! Что не укрылось от глаз Антона. Да он и сам оживился. Я наблюдала за ними всё утро. Они болтали с эльфом, мерялись силами, как школьники, разучивали какие-то неизвестные мне приёмы, не забывая, охотно поучать Леонида и меня, по очереди споря притом, чьи методы обучения эффективнее. Будто и небывало проклятой Войны, ни угрозы, нависшей над нами Дамокловым мечом. Временами, меня подмывало крикнуть: — Эй, очнитесь! Нас хотят убить! Но если ли бы не они, можно запросто сойти с ума. Так что благодарность моя к ним безмерна. За то, что поддерживали хоть какую-то иллюзию жизни в этом дурдоме.

С завистью людей я ранее не сталкивалась. Сегодня я смогла ощутить её на своей шкуре в полной мере, когда заметила, какими голодными взглядами провожали эльфа женщины.

Леголас, как назвать его поведение? Трусостью или пофигизмом? Не понять: он — то холоден, то вдруг смотрит на меня словно в последний раз… В Лориене он сказал, что с ним происходит то же, что и со мной. Ему так же сложно находиться рядом? Все его высказывания можно воспринимать двусмысленно. Он не опровергал и не подтверждал ни одной из моих реплик, оставаясь доныне безучастным к окружающим. Словно тяготился непомерной ношей. Да, он красив, и конечно, мне безумно хочется к нему прикоснуться, поцеловать, быть ближе… Не об этом ли думает каждая женщина, глядя на него? Так ли я отличаюсь от всех этих бедных овечек, пускающих слюни? Есть ли от эльфов иммунитет? Леголас же никого не замечал, ни меня, ни одну другую женщину на улице, люди ему безынтересны. Я прямо физически ощущала их зависть, а завидовать на самом деле нечему…

— Ну, что там у вас? — начала было я, но в кармане Антошки зазвонил сотовый.

— Да, зая, — ответил друг. — Занят. Что? Не реви, я еду. Хорошо, Светку захвачу, — он отключился.

— Зая? — Я иронично приподняла бровь.

— На себя посмотри, — отмахнулся Антошка. — Погнали в студию. До девяти успеем?

— Что случилось? — испугалась я.

— На месте узнаем, — он кивнул эльфу, дескать, давай с нами.

Глава 5

— Ни за что не полезу на декорации! Там лестница два с половиной метра, узкая площадка, я не каскадёр! — просьба подруги вызвала ком в желудке.

— Ну, Светик, ну прошу тебя, ну проси у меня что хочешь, знаешь, как должна буду?

И что с ней делать? Не объяснишь же, что я до смерти боюсь, в прямом смысле до смерти. Не факт, что тот, кто нас «ведёт» не подстроит то же самое. Антошка с Лёнькой показывали Леголасу кулуары. Там они и нашлись.

— Какая с меня Джульетта? — продолжала стенать подруга, намертво прилипнув к Антошке. — Я на две головы выше партнёра. Лена реально не может подняться, пьёт антибиотики. Билеты проданы, капец полный, представление сорвётся! Представляешь, сколько мы потеряем?

— Капец?!! Валерия, что за сленг? — возмутился Антон.

— Ого, да ты тиран? — с иронией полюбопытствовала я.

— Ага, — незамедлительно пожаловалась Лерка. — Ярко не одевайся, краситься нельзя, не ходи на каблуках, не будь куклой, и вообще сиди дома, на улице не целуемся — увидят!

Сатирическая искра во мне потухла. Зря я вмешиваюсь. Насколько мы старше их? Что бы не делал Антон, его право. По справедливости он молодец, духовно облагораживает девчонку, выполняя обязанности старшего. Но я окончательно убедилась, что изначально поторопилась в оценке чувств Антошки. Чересчур много «хозяйского» в его выражениях, я бы даже сказала отцовского. Но в таком случае, он не постеснялся сказать мне об этом.

— Светик? — умоляюще смотрела на меня Лерка.

Нехорошее предчувствие усилилось. Я посмотрела на эльфа. Не на Антошку, как обычно, на Леголаса. Почему именно сейчас я решила искать совета у него? Неподвижно смотрящий в окно эльф немедленно повернул голову, почувствовав мой взгляд. Мы долго смотрели друг другу в глаза. О чём бы он не думал, мне это недосягаемо. Леголас согласно опустил веки.

— Кто Ромео? — вздохнула я.

— Спасибо! — подруга накинулась на меня, заключив в крепкие объятия.

Мой друг закатил глаза.

— Светильник, сколько мне раз повторить, что ты дура, чтобы ты усвоила? — рассердился Антон.

Мы сейчас тише воды и ниже травы, учитывая опасность, глупо подставляться.

— Я не дура, я камикадзе, Тош.

Обречённо вздохнув, Антон смирился:

— Ладно, подстрахую.

— Ромео — Сергей, он новенький, помнишь второй состав? Способный мальчик только мелкий, — торопливо рассказывала Лерка.

Как же, помню, конечно.

А подруга, наконец, заметила эльфа. При виде Леголаса, Лерыч потеряла дар речи.

— Кто этот парень? — восхищённо прошептала она.

Испытывая странное недовольство её восхищением — и она туда же! — я неохотно ответила:

— Отец Леонида.

Что совершенно напрасно потому, что Лёнька весь светился сходной с Леголасом наружностью.

— Ух, ты, красавец!

Кто бы сомневался!

— Чтоб я больше про красавцев не слышал, — недобро пригрозил Антон, нежданно проявив солидарность с моими мыслями.

Лерка покраснела. Антошка зверел, что вполне понятно, если вспомнить ветреность моей подруги. Но разве она одна такая? Вся труппа обомлела. Я и не сообразила, а потом дошло — они на эльфа реагируют. Мы с Антоном привыкли к красоте, пресытились ею. Мы купались в повсеместной красоте годами, любуясь ею в природе, лицах, обстановке. Причём Антошке повезло больше меня, он прожил среди эльфов большее количество времени.

Лерыч притащила тряпки, мы тряхнули стариной, соорудив благообразный викторианский образ. Чепец с камнями, сорочка, корсет, тяжёлое шерстяное платье с длинными рукавами, — костюм в три слоя.

Декорации вызывали у меня стойкую непереносимость и токсикоз. Напрочь отказавшись лезть без страховки, я подписала друга на эту роль. Антошка поднялся за мной и стоя на две ступеньки ниже для пущей устойчивости, поддерживал меня обеими ладонями под то, что пониже талии будет.

Говорят, дважды в одну воду не войдёшь. Я совершенно точно была уверенна: что-то должно случиться. Но первый акт… второй. Прошло как по маслу. Удивительно, я пару раз потеряла текст, Серёжка виртуозно спасал положение романтическими жестами и публика простила. На поклон я выходила морально высушенная, на негнущихся ногах. Нас не отпускали минут десять.

В гримёрке, Антон, отодвинув цветы на пол, уселся на стол и откупоривал подаренную когда-то поклонниками Лерычу бутылку шампанского.

— В зале аншлаг! Вы видели? — щебетала влетевшая к нам Лерка.

— Здравствуй, «Кондратий», — вяло прокомментировала я.

Антон молча передал бутылку подруге, выглядел он ничем не лучше меня.

— Никогда не говори «нет», Светик! — фыркнула Лерыч, отпивая и передавая бутылку мне.

Бутылка переезжала из рук в руки. Мозг отогрелся, панически подсчитывал потери.

— Где Леонид? — взволновано спросила я, выдирая из волос шпильки и дёргая ворот.

Сердце тревожно забилось, к горлу подступала паника. Такие искушательства судьбы не проходят даром. С конца второго акта прошло минут двадцать. Куда она запропастились?

— Был в зрительном зале с отцом, — без заминки ответила Лерка. — Ты не сказала, как его звать, между прочим.

Паника усилилась. Почему их нет? Видимо что-то случилось. Если с ними что-то… Я не знаю.

— Мам, я папу привёл.

Вовремя! В нашу каморку просочился Лёнька, схватился за мои свисающие со стола ноги и прижался к подолу платья. Леголас с царственной осанкой остановился в дверях, прислонившись к косяку. Высшие, спасибо!

— Где вы были?

— Нас задержали, — ответил эльф в своей обыкновенно прохладной манере, бросив многозначительный взор на моего друга. Антон нахмурился.

Та-а-а-а-а-к.

Сердце тревожно забилось, к горлу подступала паника. Такие искушательства судьбы не проходят даром. С конца второго акта прошло минут двадцать. Куда она запропастились?

— Светик, представь мне своего мужа, или я сама ему представлюсь, — потребовала Лерыч, напоровшись на неодобрительное хмыканье Антона.

Да уж, начнём с того, что он мне не муж.

— Пожалуйста, — раздражённо отозвалась я, — мы не правительство, самоубийц отговаривать не обязаны. Лерыч, знакомься — это Лас, отец Леонида.

Пришлось сократить его имя. Глаза эльфа из небесно-голубых превратились в почти зелёные, цвет потеплел настолько, что им можно было растопить все ледники на планете. Что я такого сказала?! Можно подумать, у меня был другой выход. Я обняла сынишку крепче. Вспомнил маму!

— Лас, это — Валерия, она у нас замуж выходит, а так не опасна, — вставил Антон, внося ясность. Для кого, эльфа или?.. Оба-на! Почему я не знаю последние новости? И не только я, судя по медленно отвисающей челюсти, Лерка не знала.

И сомнения разбиваются об это сенсационное заявление парня.

— Мальчики, выйдите и дайте дамам переодеться, — попросила Лерка.

Я поцеловала сына в светлую макушку. Антошка оставил бутылку на столе, озорно подмигнув нам и задев рукой за плечо Лёньку, вышел. Я тоскливо глянула на бутылку. Зачем говорить ей, как он пил раньше, как чуть не опустился на дно и по каким причинам? Зачем ей знать?

— Поздравляю, — искренне сказала я, отходя от шока. — Для самой стало неожиданностью, что он решился.

— Светик, супер! — прокомментировала Лерка, расшнуровывая мне платье.

— После свадьбы переселишься к нему, и будет у вас нормальная семья, пора бы уже. Мы с Лёнькой переедем в твою комнату, будет чаще с бабушкой видеться.

Лерка примолкла. Её снедали вопросы относительно эльфа. Меня — нет, я и так знала, что он через день исчезнет. Тридцать первого августа.

— Твой Лас — иностранец? — Не утерпела подруга. — Шотландец? Ирланцец? Я слышала, как он что-то говорил Тошке не по-нашему. Почему вы разошлись?

Началось в колхозе утро…

— Ты сама спроси, — подначиваю я.

— Можно? — робко спросила Лерка. Отнюдь не от уважения ко мне — надменность эльфа отпугнёт кого угодно, а взгляд, которым он мог наградить заставит любого держаться на безопасной дистанции.

— Конечно, — мстительно разрешила я, представляя физиономию эльфа, которому придётся отвечать на вопросы.

Посмотреть бы как он будет выкручиваться. Однако насладиться зрелищем мне не дали.

— Чего ждёшь? Трамвая? — спросил Антон едва мы вышли. — Леониду давно пора спать. Светильник, я задержусь ненадолго, надо тут одно дело перетереть, ключи у тебя?

Я улыбнулась красной, что твой помидор Лерке и ответила:

— У меня.

— Дуйте домой, я позже буду. Валерия, — он показал подбородком в сторону выхода, — пойдём, провожу.

По дороге домой, равно как и с той ночи, мы с эльфом не сказали друг другу ни слова. Леголас взял Лёньку за руку. Я молчала, наблюдая за ними с безмолвным бешенством. Меня раздражало то, как легко он общался с сыном, пользовался его вниманием, не постирав ни одной пелёнки, не помаявшись ни одной бессонной ночи.

— Сынок, наелся? Чисти зубы и ложись спать. Только не как всегда, десять минут и ты в постели! — сердито говорю я.

Ага, он прям так меня боится, особенно тёмной ночью в двенадцать часов.

— Я сам, — неожиданно предложил эльф, и я вновь молча уступаю ему, оставшись на кухне мыть посуду.

Хозяин — барин. Но блин, полцарства и лошадь за то, чтобы посмотреть, как он будет управляться с сыном!

Я сварила кофе, намереваясь вытянуть из парней всё, что они наскребли за день. В замочной скважине провернулся ключ. Антошка пришёл.

— Где Лас? — спросил он раздеваясь. Я ухмыльнулась: пристало прозвище к эльфу — не отдерёшь!

— В спальне, с Леонидом. Укладывает.

— Ого, — только и ответил друг. — Вас следует почаще оставлять одних, благотворно влияет.

Я недоверчиво хмыкнула.

— Кстати пойдём, глянем, чего-то он долго. Грозился быстрее меня утолочь Леонида.

Я передала Антошке чашку взяла себе, и мы на цыпочках пробрались к спальне. За дверью слышался негромкий ровный голос Ласа:

— За теми стенами Пелори Валар создали свои владения в восточной части Амана и назвали их Валинор. В этой защищенной стране Валар сохранили весь уцелевший свет. Благословенна эта страна, ибо в ней живут бессмертные. Ей не грозили увядание или старость, и ни одно пятнышко не оскверняло её цветы и листву, и всё живое в ней не знало ни порчи, ни болезней, потому что даже камни и воды этой страны были священны. Имя ей — Валинор.

Наверное, я впала в ступор, потому что Антон приложил к моему подбородку большой палец, дабы «вставить выпавшую челюсть». Бесшумно ступая, мы отошли от двери. В душе потеплело и на лице расплывается выражение глупейшей безграничной радости. Может, всё не так плохо?

— О-о-о-о-о, — протянул Антон, когда мы закрыли дверь на кухне, — узнаю эту улыбку.

Он глядел понимающе, и немного сочувственно. Я смутилась.

— Извини, Антош, ничего не могу с собой поделать. Я идиотка…

Друг вздохнул.

— Ты просто его любишь, чтоб у него краска для волос закончилась.

— Ты опять? — разозлилась я.

— Я думаю, он бы с удовольствием надел на этот пальчик кольцо пятнадцатого размера, хоть и не скажет вслух, — как ни в чём ни бывало продолжил он. — Не зря хотел, чтоб ты залетела.

— Чего?!!

— Эх, Светка, бедовая твоя голова. Он запросто мог бы обезопасить себя в постели, как делал до тебя, — словно несмышленой объяснял мне Антон.

Нельзя же ТАК огорошивать человека, а потом жаловаться, что я перестала соображать.

— Как?

Устав от моей непроходимой тупости, Антон воздел глаза к небу, мне срочно расхотелось выяснять подробности. Наверняка, Антону эти хитрости известны не хуже царевича. Благо, горячо обсуждаемая личность появилась на пороге. Эльф поднял со стола кружку, налитую для него.

— Я остаюсь, — проронил он.

Внутри меня всё загорелось от гнева.

— Тош, передай этому… что его здесь не ждали! Сами справимся. Жертвы нам не нужны! В одолжениях тоже не нуждаемся!

В тот миг мне было наплевать, что делаю глупость, выгоняя основную часть защиты, не подумав, что мы будем делать после его ухода. Забыла, что он владеет более богатым запасом знаний, нежели Антошка, и он один может помочь разобраться в запутанной ситуации.

— Сами объясняйтесь, — нетерпеливо отмахнулся Антон. — Я вам не парламентёр. И я, между прочим, с утра не мылся, так что пошёл в душ, покуда тут ветер без камней.

Ах ты, предатель! — думала я вслед удирающему с поля боя другу, который терпеть не мог выяснять отношения.

Мы с эльфом разошлись по противоположным углам, скрестив на груди руки. Ностальгия… Детсад Ромашка, честное слово!

— Знаешь, он прав, мы не дети. Давай решим всё путём переговоров, — вкрадчиво произношу я.

— Согласен, — эльф стянул с шеи камень и бросил на стол.

Ясно, разговор не для посторонних ушей. Тогда будем бить по точкам.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — сразу наступаю я.

— Почему ты не хочешь, чтобы я здесь был?

Отлично, вопросом на вопрос я тоже умею отвечать:

— Был для чего? — веско спросила я.

В точку. И пришла тишина по Кингу. Он не отвечал. Ему просто нечего сказать. Ну вот, а я напридумывала себе несуществующих нежностей. Глупая, глупая, Светка! Ты ему не нужна. Сын ему нужен для престола. А ты не нужна.

— Лас… — «уходи», — хотела умолять я, но слова застряли в груди.

— Повтори, — эльф пытливо посмотрел мне в глаза.

— Лас, — испуганно повторила я, подозревая какой-то подвох. — Других вариантов не было, ну извини, если не нравится.

Он нетерпеливо тряхнул головой.

— Моя мать называла меня не иначе как Nin lass[7].

— О!.. — выдавила я, переваривая неожиданную откровенность с его стороны. В том, что это довольно интимная подробность его жизни — сомнений нет.

Леголас мгновенно оказался рядом.

— Faen… — Он склонился неотвратимый как цунами, его дыхание коснулось моих волос. — Gail na-erui anim[8], — прошептал он, обхватив своими красивыми пальцами мои щёки.

Я почти провалилась в забытье, ощутив прикосновение тёплых губ. Мои пальчики ощутили прохладный шёлк его волос.

— Вижу, вы пришли к общему знаменателю, — пробормотал Антошка. — Вот чего не ожидал. Думал, мне придётся собирать трупы.

— Ты всё не так понял! — я отпрянула от эльфа, преодолевая ставшее привычным притяжение и кляня себя за необузданную пылкость. — Это была попытка втереться в доверие, усыпить бдительность.

— Что ж, получилось, — криво ухмыльнулся парень.

— Я остаюсь, — тоном, не предусматривающим возражений, повторил Леголас.

— Не сомневался, — кивнул Антон, чёрт, знала же, что они заодно! — Я отдал ему символ.

— Хорошо, — одобрил Лас, как одобряют ребёнка, что положил на место игрушку, как одобряют что-то незначительное, само собой разумеющееся, словно другого и не ожидал.

Так. Оставим эльфа на закуску, сейчас события поинтересней творятся.

— Какой символ? Кому отдал? Если вы двое сейчас же не расскажете мне, что сегодня делали…

— Тихо, понял! — предупредительно вставил Антон. — Значится так: мы ходили по роддомам, поликлинику, в парк, и я заглянул к одному своему другу, сдвинутому на мифологии и символике. Успокоилась?

— Да. Теперь поподробнее.

Он мягко надавил на мой затылок сзади, я опустилась на диванчик, и пододвинул ко мне кружку.

— Пей. Мы обошли медучреждения. Искали следы моих родителей, подтверждения по части твоей генеалогии. Ты знала, что в твоей медицинской карте до беременности — группа крови, резус фактор, рост, вес и сведения о профилактических прививках. Всё. Ты можешь вспомнить болела ли ты когда-нибудь?

Вспомнить я конечно, могу. Могу… Могу? Блин, на ум ничего путного не приходит.

— Не помню.

Парень с эльфом, наблюдающие за моим мыслительным процессом, понимающе переглянулись.

— Тогда для тебя есть ещё одно свидетельство, что ты на какую-то часть эльф: эльфы не болеют человеческими болезнями. Тебе ещё нужны доказательства?

Конечно, я могла выкаблучиваться дальше, но взгляды мужчин говорили — докажут, только время зря потеряю.

— Ладно, убедил, — сдалась я.

— То-то же. Не желаю больше слышать ничего типа: я не эльф, вы меня достали!

Дождавшись моего кивка, Антон продолжил:

— О моих родителях мы ничего не узнали. Ничегошеньки. Будто бы кто-то хорошо зачищал следы.

— Целый день шатались и ничего не нашли?!

Мужчины снова переглянулись. Их безмолвные переглядки доводили меня до бешенства, они решали, рассказывать мне или нет.

— В парке мы по второму разу осмотрели место нападения. На кирпичной стене, где соприкасалась рука нападавшего, отпечатался символ, мы с Ласом не сомневаемся, что это иероглиф. Не эльфийский. Не мордорский и не тенгвар. Понять информацию, которую он несёт, мы не можем, — друг сунул мне в руки сотовый. — Чуешь суть?

— Нет… — изучая символ на фотографии, я покачала головой, не хотела признавать, что дело усложнялось.

— Ладно, будем доказывать «от противного»: все наречия и языки в Средиземье являются языками Созидателей или их производными. Высшие говорили на первичном языке эльфов, что древнее всех. Остальные наречия выдумали люди и эльфы разбредшиеся по всем четырем сторонам света, — Антон возбуждённый, расхаживал по комнате. — Что из этого следует?

Я пожала плечами:

— То, что они в действительности говорят на тех языках, которые вы не знаете.

— Неправильно, — подошёл Антон, раздражаясь.

Лас легонько, но властно оттеснил его, мол, дай мне разобраться.

— Эльфы на редкость постоянны, — беспристрастно изрёк он. — Письменность не менялась за всё время существования Средиземья. Языки и наречия коверкали люди, избавляясь от зависти к Перворожденным, но письмо — неизменно.

До меня дошло: Высшие бы не промахнулись! Символ неизвестен, потому, что язык не Высших.

— Это не Высшие. Другая раса? — в ужасе прошептала я. — Кому понадобился Лёнька?

— Тому, кто преследует иные цели. Или другого человека, — ответил эльф.

Того, кто рядом с Лёнькой? Убью скотину!

— Или им не нужна смерть Лёньки, подстава получается, — поддержал Антон.

Мы все погрузились в размышления.

— Нападавшие не были эльфами, но действовали по приказу. Приказ мог быть чей угодно. Высшие с расправой не медлят и осечек не допускают, — суровым тоном молвил Лас.

— Это не казнь, а предупреждение, или попытка захвата.

— Очевидно, что третьего дня моего сына не пытались убить, — перехватив неприязненный взор Антона, Лас немедленно добавил, — я ничего не утаил от тебя, схватка была краткой, они сбежали.

— Проверили защиту, и ушли… — Антон недоумевал. — Какого рожна?..

Здесь вклинилась я:

— О каком поединке идёт речь?

— На Ласа напали в театре, во время представления, — уточнил Антон.

Я поперхнулась воздухом. Высшие, с ним же Лёнька был! Пока мы сидели в гримёрке, они отбивались! Чуяло моё сердце… От возмущения легкие внезапно стали непозволительно малого объёма. Мужчины с ожиданием уставились на меня. На лицах читалось: — Вот сейчас начнётся! Пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть ясность мышления и не наброситься на обоих. Какой смысл кричать на этих обормотов? Сделанного не исправишь. Успею вытянуть подробности, потом. Стоит признаться себе не кривя душой: любой из них защитит Лёньку лучше меня. В том, что меня не было рядом, виновата сама. Никто мне ничего не сказал. Во избежание. Ну и кто я после этого?

Я мстительно решила подпортить им удовольствие:

— Сначала решите КТО, а потом гадайте что им надо.

Приятно наблюдать, как у парней вытягиваются от изумления лица, они-то никак не ждали от меня в сей момент логических умозаключений. Первым отошёл от ступора Антон, он всё-таки меня получше эльфа знает:

— Чтобы узнать, кто на нас нападает второй раз, надо разгадать символ, который я сфотографировал. Фото я отнёс парню, про которого говорил, ночью он обещал покопаться в источниках, результаты даст утром.

И погрузился в себя. Эльф пошарил рукой за рубашкой, протянул мне Нэнья.

— Возьми. Ты должна быть защищена.

— Тогда оставь Лёньке.

— Оно ему не поможет. Нэнья не подчиняется мужскому роду. Я отдал сыну, дабы передать кольцо тебе сегодня, оно твоё.

Я посмотрела на часы — далеко за полночь. Тридцать первое августа. Эльфы на редкость постоянны… Фраза не выходила из головы, пока я надевала кольцо на средний палец правой руки, чтобы не мешало в схватке. Антон прав, не разбираюсь я в отношениях. Только расслабишься, привыкнешь к его равнодушию, и когда ничего не ждёшь — на тебе!

— Ну вот, остыл, — досадливо скривился Антон, заглядывая в чашку.

Эльф подошёл к нему и тоже заглянул в кружку.

— Спасибо, — рассеяно поблагодарил парень, не выныривая из своих мыслей.

Между ними что-то произошло? Похоже, опять пропустила. Я непонимающе заглянула внутрь своей кружки. Леголас приложил к стенке моего сосуда ладонь, и жидкость в нём стала обжигающе горячей, я чуть не выронила.

В сказках героям все факты раскрывается по мановению волшебства, подобно преследованию какого-то счастливого случая. В жизни если никто тебе не расскажет, то ничего не узнаешь, а рассказывают далеко не всё. Оно и к лучшему, возможно. На меня навалилась усталость.

— Ты заранее отдал письмо Леониду, сомневался, что успеешь отдать его до конца месяца, — размышляла я вслух, прихлёбывая кофе. — Думаешь, я недостойна знать. Ты, верно, позабыл, что всю свою сознательную жизнь Леонид был под моей защитой, я знаю его с первого вздоха и могу рассказать каждый его шаг. Можешь ли ты похвастаться тем же?

Отрубилась я мгновенно, сказалась бессонная ночь накануне, и грело душу выражение лица эльфа после моих слов. Очнулась, когда солнце залило светом всю комнату. Вскочив с кровати, впорхнула на кухню. Снова идиллия: ребята дружно завтракают, Антон умудряется болтать по телефону в процессе, за исключением эльфа — тот занял излюбленную позу у окна.

Антон оторвался от телефонной трубки и осведомил меня:

— Нет результатов. Сергей не может расшифровать иероглиф. Он рылся во всех архивах, ничего не нашёл.

— Может ты не к тому обратился? — разочарованно проворчала я, разыскивая свою кружку в сушилке. — В пору воскрешать самого Толкиена.

Антон обиделся.

— Ты не представляешь, какого уровня он лингвист! У него в глобалке есть премиум — доступ в библиотеку Ватикана! Я думал, что хоть какие-то данные о нашей планете сохранились, но видать слишком уж давно это было. Тут нам сам Господь — Бог не поможет.

Не знала, что Ватикан имеет библиотеку в интернете… Что тут скажешь? Умеет Антон находить знакомых.

— Что нам теперь делать? — резонно спрашиваю я у этого умника.

— Снимать штаны и бегать, — саркастично откликнулся Антон, набирая другой номер на трубке выходя в коридорчик. Ясно, Лерычу звонит.

Скорее из зависти не желая выслушивать их «розовые сопли», я поплелась наливать себе кофе, моя кружка оказалась погребённой под горой грязной посуды. Вечером же мыла! Раздраженно выгребаю её оттуда, и зло бурчу на эльфа:

— Можно не складировать посуду в раковине? Помыть не судьба? — Антону я ни за что не посмела бы сказать подобное.

— Стоит ли расстраиваться по таким краткоживущим поводам? — ответил Лас, не удостоив меня взглядом.

Его замечание несколько отрезвило меня. Устраивать семейную сцену, не озаботившись отсутствием семейных отношений, как раз в моём стиле. Да скорее руки нашего королевича отсохнут и осыплются от старости, чем он посуду помоет.

— Сынок, скажи-ка маме, с кем вы вчера подрались? — решила я мелко отмстить.

— Папа дрался, а я спрятался, — простодушно ответил сын.

— Сколько человек на вас напало?

Лёнька подвоха не заподозрил. Ты мамина радость!

— Два, — честно сказал сын. — Мама, почему ты не рассказывала мне, что ты воевала?

Опа! Нашлась с ответом я далеко не сразу. На этот раз эльф бросил заинтересованно — ядовитый взгляд на меня. Дождёшься ты ещё у меня, красавчик!

— Сынок, я не воевала почти. Твой папа воевал, а я по углам пряталась.

— Нет, папа говорил, что ты билась с ними, — настаивал сын и я зло зыркнула на эльфа. — Так, как вы с Антоном дрались, понарошку?

Эльф ждал моей реакции.

— Нет, сынок, всё по-настоящему было, — вздохнула я и серьёзно добавила, — на войну лучше не попадать Леонид, там кровь, там бьют больно и убивают.

— Ты как папа говоришь, — надулся Лёнька и вдруг устремился ко мне.

Сын неожиданно схватил меня за колени и прижался, словно чего-то нестерпимо испугался. Так крепко, аж меня проняло. Доигрались! Мы ведь не сильно скрывались от него, а нападение подорвало хрупкую детскую психику. Пока мы тут спорим и чей он сын, — он, прежде всего ребёнок, которому всего шесть с половиной лет!

— Не бойся, мама рядом, мы с тобой. Никто тебя не обидит, — я погладила сына по голове.

Лёнька оторвался и посмотрел на отца.

— Папа, ты говорил, что счастье сына в ногах матери. Я всё правильно делаю?

— Ты осознаешь намного позже, — молвил эльф.

Ошалело, с чувством того, что мне в скором времени понадобится помощь профессионального психиатра, я изучала лицо эльфа с такой настойчивостью, пытаясь проникнуть в его мысли, как без труда он проникает в мои. Что тебе нужно?! Сил моих нет…

— Заказал Лерке не высовываться с недельку, — вошёл пышущий оптимизмом Антон, но мы его не заметили. — Короче, я думаю, надо схватить их на следующем нападении и выбить информацию. Они точно попробуют третий раз. Соберём всех, кого найдём. Светильник, когда твой брат приезжает из Минска? Боец он не ахти, но пригодится. Соревнования должны были окончиться ещё неделю назад, может он приехал? Ты родителям когда звонила в последний раз?

Не найдя в чертах Ласа ни капли эмоций, я опустила ресницы. С ними опустилось всё внутри. Вздохнула. Ясно, очередная попытка подловить меня на слабости.

— Эу! Я здесь! — Антон активно пытался привлечь наше внимание. — Светка, позвони Анне Константиновне.

— Да, сейчас, — пробормотала я в полусне. — А почему Гришка не ахти?

— За одного битого — двух небитых дают, — ответил парень. — Да что тут у вас случилось? Опять поругались? — спросил Антон, он бесцеремонно обыскивал карманы моих вчерашних джинсов, и спрашивать не буду, зачем он вынул их из стиралки. — Звони, говорю! — крикнул он мне. — Лёнька, допивай чай и одевайся.

— Ага, тут немножко! — весело улыбнулся сын.

Друг с энтузиазмом шелестел в моей одежде. То, что мы с эльфом выпали из реальности продолжая стоять столбами, его не охладило. Он собирался найти покушавшихся, а если Антон почуял добычу, его хрен остановишь. Особенно, когда он уверен в успехе кампании и разложил план по полочкам. Бесполезно объяснять, что нам безопасней сейчас затаиться.

Эльф не двигался с места, его изящные пальцы теребили подвеску. Я по-прежнему не находила слов. Убраться восвояси его не заставишь, находиться с ним в одной комнате чрезвычайно тяжело. Знала бы что меня ждёт, — задавилась заблаговременно, до того треклятого спектакля, отправившего нас с Антоном на жестокую войну Средиземья. Дурочка, плыла по течению, отбывая выдуманную лишь для меня самой епитимью. Мне не приходило в голову что-либо предпринять! Приобрела на свою голову навязчивые психозы различной степени тяжести, что сказалось на поведении. Каждый раз, когда мы с ним оказываемся на таком расстоянии, я обязательно посрамляюсь каким-то новым неожиданным способом. Ладно я, но эльф однозначно сумасшедший, так что у нас с ним амбивалентно аномальные явления психики. То целует, то оскорбляет, то игнорирует. Сейчас вот, через сына подкатить пытался. Ищет слабые места. Так вот почему Лас снял вчера камень! Хотел честно поговорить без возможности дословно знать, о чём я думаю. Картинки и образы одно дело, точные мысли совсем другое. Значит, ежеминутно он нагло слизывал с моего сознания мысли до единой и использовал против меня, ничуть не усомнившись в правомерности своих действий!

— Уйди из моей головы! Уйди из моей жизни! Ты принёс одни беды! — взрываюсь я.

Глаза эльфа сделались цвета льда.

— Блестяще! Браво! — издевательским тоном поздравил он.

Ярость застила глаза.

— Предатель!

— На себя погляди!

— Довольно! — отрезал Антон. — Чума на оба ваши дома… — проговорил погрустневший друг, меня охватило чувство вины, как некрасиво делать друзей участниками личных ссор. — Так что за парнишка? Сейчас выясним что за огурец, — он набирал «трубе» номер, указанный в визитной карточке клуба, той, что нашёл в моих джинсах. И той, что подарил рыжий парень вчера.

О брате моём речи больше не шло, обиделся Антон. Я размышляла об абсурдности ситуации: если так продолжиться дальше мы сравняем друг друга с землей. По-видимому, Ласу в голову пришла та же мысль.

Ворчать я начала до выхода, не дотерпела.

— Ты зачем ребёнку про меня рассказал?

— Сын попросил меня рассказать ему о Войне Кольца. Я посоветовал спросить у тебя какого это. Ты отвадишь лучше меня.

Чёрт. И крыть-то нечем.

— Алга комсомол! — подгонял нас Антон, держа ключи наготове.

На конспиративную встречу с представителем клуба «Ворон» мы пробирались переулками, в автобус не лезли. Дорога заняла больше двух часов.

Второй этаж в здании швейной мастерской. На входной двери набиты витые буквы: «Мы не спрашиваем, сколько их, мы спрашиваем — где?»

Дверь открыл мой брат, сразу же нахмурившись едва узнав гостей. Ещё одна неожиданность. Не люблю сюрпризы, ох как не люблю! Антон панибратски хлопнул по протянутой ладони моего брата и шагнул внутрь. Лас воздержался от приветствий. Лёнька обрадовался, Гриш всегда привозил ему гостинцы с Украины, Вьетнама, отовсюду, где бывал.

— Привет, Гриш. Ты что тут делаешь?.. — пискнула я, оправляясь от удивления, и обняла брата.

— Пообщаться зашёл, ребят вот своих проведал, — Гриш с пасмурной миной протирал дыру в эльфе.

Ребята — человек пятнадцать или около того — обитали по углам и сидячим местам в квартире, общаясь, сравнивая самодельное оружие, попивая пивко, развлекаясь словом. Мужчины от четырнадцати до сорока, пара девушек в новеньких костюмах эльфов, очевидно, только что с первого этажа, потому и назначили встречу в таком месте. Вон та девушка, она и есть швея, раз подгоняет одежду на них, прихлёбывая из бутылочки с пивом. К нагрудному карману прицеплен на стикер узенький контейнер с булавками, нитками, иглами. Девушки хвастались предметами одежды, парни помоложе дёргали их за короткие юбки. Посмотрела бы я как эти девицы продефилировали допустим по Ширу, — благообразные хоббитские женщины их попросту бы закидали срамниц помидорами. Про Гондор вообще молчу, если не нарвутся на пьяных прощелыг — считай, повезло. Был среди данного сообщества знакомый растрёпанный старшеклассник, заметно потускневший при виде эльфа и сына рядом со мной. Надо уходить, нельзя просто так взять и послать полтора десятка незнакомых людей на смерть! Сдаётся мне, Лас не задумывался бы о решении данной дилеммы. Лёнька, поначалу отиравшийся возле моего брата, влился в коллектив и чувствовал себя как рыба в воде. Брат, свободно болтавший в кругу старых друзей, блин, почему я раньше не замечала? Где я всё время обитаю? Среди друзей он всегда просто Гриш. Кто знает, вероятно, он получил своё прозвище именно здесь.

— Это ОН? — тайком спросил у меня Гриш, указав на Ласа.

— Он, он, — еле слышно ответила я, обречённо кивнув. — Брат, у нас к тебе дело. Нужен ты и лучшие ребята, каких ты сможешь найти. Есть, правда, один нюанс…

Гриш ободряюще улыбнулся. Ох, новый любитель приключений на наши головы.

— Ну?

— Давай выйдем, — вкрадчиво предложила я, то, что мы собираемся ему рассказать, потребует всё его самообладание. — Есть тихое местечко, где мы можем поговорить?

Гриш двинулся по направлению к выходу, я пошла за ним, зацепив по дороге за плечо Антона, тот в свою очередь подманил жестом эльфа с сыном.

Смежная квартира являлась симметричной копией своей соседки.

— У вас, что весь дом в собственности?

Я глубоко сомневалась в том, что выдержит его психика.

— Вроде того, но думаю, они арендовали пару этажей.

— Ага, — усмехнулась я, — а тренируешь их ты в своём старом добром СК «Звездный».

Брат улыбнулся.

— Тут мы собираемся на «сходки», на первом этаже работает одна моя знакомая, она берётся за наши заказы по костюмам. Ты не представляешь, сколько стоят стопроцентная шерсть и натуральная кожа!

— Как раз представляю. Что-то мне подсказывает, что она тебе не просто знакомая, — беззлобно, но не без ухмылки замечаю я. Гриш ответил простодушной улыбкой.

— Эй, вставайте, все, кому не спится! — раздался тоненький девичий голосок из соседней квартиры.

— Кто ещё не верит, что нам конец. Выйдем в поле и будем биться, не скрывая живых сердец! — подхватил хор нестройных голосов за ней.

О. Мой. Бог. Тэм Грихилл цитируют. Я встретилась взглядом с Антоном и поняла, что он о том же думает.

Глава 6

Гриш стоял, выжидая, пока его заметят.

— Для начала, чтоб ты не записал нас в психи, — Антон как всегда проснувшийся первым, дёрнул подбородком в сторону Ласа.

Получив сигнал, эльф прикоснулся к самодельному, но добротному клинку Гриша. Стон пронзил комнату, мой брат выронил раскаленную рукоять, на ладони пестрели алые пятна ожогов.

— Это пять, это пять… — прокомментировал минутой позже Гриш, открывая шкаф на кухне в поисках аптечки.

— Вы называете это магией, мы — силой разума. Но не мелких фокусов вам следует опасаться. Настоящая магия скрыта, её не узришь глазами, разрушительная сила коей неизмерима, — давал скупые разъяснения Лас, пока я «упаковывала» руку брата в бинт, пропитанный пантенолом, сверкая на эльфа ненавистными взглядами.

— Вам нужны мои ребята, чтобы справиться с противниками, владеющими сверхъестественными способностями? Вы с ума сошли?

— Если бы, — горько хмыкнул Антон. — Как видишь, всё гораздо сложней.

Гриш отрицательно качнул головой:

— Мы вам не помощники. Пушечное мясо ищите в другом месте. Да, кстати, Светка и Лёнька останутся здесь, вы уйдёте ни с чем.

— Да мы и не собирались этих ролевиков трогать! — оправдывалась я. — Нам ТВОИ ребята нужны, Кирьянов, Симаков, словом те, кто хоть какие-то медали тебе собирал.

— Он умнее, чем ты говорил, — заметил Лас Антону, и обратился к Гришу, — Тебе известно, за что мы сражаемся? Кого защищаем? — красноречивый взгляд в сторону меня и Лёньки.

Кажется, брат проникся.

— Вы во что сестру втравили? — Гриш переводил взор с Антона на эльфа.

— Многовато у тебя братьев, — заметил эльф, с ехидцей поглядывая на меня.

— Лас, не смей! — угрожающе прошипела я, его намёки на мои отношения с мужчинами порядком утомили, но не при брате же!

— Понимаешь, Гриш, на Лёньку два раза нападали, неизвестно с чем. Попробуем подловить их, когда они попробуют ещё раз. Главное — выяснить, что им от нас надо. Ни смерти, это точно. Иначе мы давно были бы мертвы.

Гриш, по-видимому, твёрдо решил, во что бы то стало усложнить себе жизнь.

— Как вариант можно попробовать. Но ребята у меня спортсмены, пороху не нюхали, они и минуты против одного из вас не протянут.

— Как сказать, — молвил Лас, глядя на меня со скептической миной, не прекращал надо мной издеваться, дознаваясь пределов моего самообладания, планомерно продолжал указывать на мою должность «слабого звена» в команде.

— Разумеется, ваше высочество, — охотно согласилась я с эльфом, — у них всех не наберётся и половины вашего самомнения.

— Тихо, не пыли, — бросил мне Антон через плечо, привычно осаживая. Парень не сводил взгляда с окна.

— Хватит нас мирить, бесполезно! — отчеканила я.

— Красавцы, — рассмеялся Гриш, — часто они так цапаются?

— И не говори, достали уже! — пожаловался парень.

— Прямо-таки идеальная пара, — не успокаивался брат.

— Без меня, меня женили. Это только мне кажется бестактным? — искренне обиделась я.

— Светильник, то, как вы целуетесь — блокбастер «Челюсти» отдыхает! — Антон подмигнул Гришу.

— Так страшно? — участливо поинтересовался брат, поддерживая игру.

— Нет, так эффектно, — заботливо подсказал друг, напрягшись, он стоял вплотную к стеклу.

Гриш засмеялся.

Никогда не думаешь, как выглядишь со стороны, а напрасно, потом выслушиваешь вот такие шокирующие высказывания в свой адрес.

— Не одобряю, но запретить, к сожалению, не могу, поздно, — вздохнул брат, покосившись на Лёньку.

— Проклятье! Говорил же ей не соваться! — со звериным рыком Антон выскочил из комнаты.

На меня внезапно навалилось свинцовое ощущение беспомощности, будто к ногам привязали по мешочку с песком. Магия! Краем глаза я отыскала сына, Гриш с увлечением рассказывал что-то Лёньке, добросердечно улыбался, не замечая, как мальчишка притих, словно придавленный, вжал голову в плечи, пытаясь защититься:

— Пап, почему мои руки и ноги такие тяжёлые? — Лас отрывисто метнулся к окну, чего я уже не могла сделать.

— Нападение? — начал догадываться Гриш.

Мы сдвоено кивнули.

Вернулся Антон, волоча за собой всклокоченную Лерку. Давление меж тем усиливалось, заставляя бессильно опускаться ниже к полу.

— Я же просил посидеть дома! Как ты узнала, где мы?! — Антон разозлился не на шутку, он тряс бедную девушку за плечи.

— Энтон? — позвал Лас негромко.

Парень дёрнулся, словно его ударили, он знал этот тон.

— Они решились, взялись за дело сами, не посылая слуг, — прошептал царевич.

— Разве ты не чувствуешь магию? — удивилась я, давило как прессом.

— Откуда? Я же, блин, человек! — Антон сам забыл, что многого мне не рассказал о законах магии. Вдруг просиял: — Так мы нашли их!

— Ошибочка, Антош, это они нашли нас, — заметила я, разглядывая свои онемевшие конечности. Словно пытаясь разглядеть привязанные к ним гири.

Некогда требовать объяснений. Выбраться бы живыми, что-то подсказывало, что на сей раз положение серьёзней некуда.

— Что у вас случилось? — пропищала Лерка, пользуясь, тем, что Антон отвлёкся на нас.

— Лёньку и Светку пытаются схватить.

— Зачем?!!

— За сеном! — огрызнулся парень. — Зачем ТЫ припёрлась?

— Мне показалось, с вами что-то плохое случилось. Сердце защемило.

Лицо Антона посерело.

Давление становилось невыносимым. Лас пригнулся, держась за подоконник, я опустилась на пол под тяжестью невидимой силы, Лёнька опёрся на стол, стараясь удержаться на ногах. Сразу видно, чья кровушка.

— Идти можете? Ползти? — бегло поинтересовался Антон, прикидывая в уме, как отсюда нас вытащить.

Я покачала головой. Лас безуспешно пытался оторвать от пола ногу.

— Чёрт, так и знал, никуда мы отсюда не уйдём. Надо защиту ставить, Лас, слышишь?

— Не мешай, — эльф, опираясь на подоконник, закрыл глаза.

— На пол, и не высовывайтесь, я серьёзно! Без моей команды — чтоб ни одного лишнего шага! — велел Антон притихшим Гришу и Лерке и шагнул к Ласу.

— Я сам, — эльф, отвергнув помощь парня, соединил ладони. Одним Высшим известно, каких усилий стоило каждое движение этому гордецу.

— Никого не вижу, — робко пробормотала Лерка.

— И не увидишь, эти не покажутся. Кого я просил не высовываться в окно?

— В соседней квартире восемнадцать человек. Мы должны выйти, а то их зацепит, — не вовремя спохватилась я.

— Лучше молчи, Светка. Лас?!

— Ещё немного… — эльф замер.

Антон понял, что имел в виду Лас, красноречиво глянув на моего брата:

— Поможешь?

Я ничего не понимала, и ни я одна, похоже. До тех пор пока Гриш не открыл дверь:

— Тоха, — он обернулся, — придётся тебе Лёньку взять на себя.

Антон как-то печально кивнул.

— А то как же.

Гриш вздохнул, и не глядя на меня вышел. Куда испарился его недавний оптимизм? Теряем бойцов, теряем.

Друг остановился в дверях никому не нужной преградой, мы всё равно не двигались. Топот по лестнице стих. Комнату тряхнуло. Руки засуетились в поисках опоры. Хорошо, что Антон от Лёньки он не отходил.

Вернулся Гриш с виноватым видом:

— Они в соседнем здании, первый этаж, хозяйственный магазин. У нас, наверное, минут десять.

— Даже больше чем нужно, спасибо! — похвалил Антон. — Что ты им сказал?

— Попросил кое-чего докупить.

На запястье Лёньки вспыхнул загадочный символ — иероглиф и погас. Я узнала фото, показанное утром Антоном, и меня озарило тем, что давно поняли эльф и Антон: нападавший в парке был на самом деле орудием Высших и он не промахнулся, чётко посадил маячок, может он сам был маячком. По метке нашли Леонида. Надо их сплавить отсюда. Придумать причину, по которой Антон должен покинуть комнату, — задача из разряда нерешабельных. Спасибо, хоть ребят вывели из дома! Спасибо, что они останутся живы… Спа…

Девятиэтажка за окном с хрустом опустилась вниз. Густая пыль поднялась высоко и медленно, как туман, оседала. Лерыч приподнялась, глянула в окно и в ужасе вскрикнула:

— Дом упал! Мамочка! Ой, кто-то успел выбежать. Они к нам бегут!

— Как быстро они сминают мои преграды, — выдавил Лас, белый в лице, подобно взвеси пыли на улице за стеклом. Понятно, по какой причине он редко пользовался магией, она даётся явно с нечеловеческим трудом.

Вот тебе и выжили ребята… Да уж, спасибо… Послужили приманкой. Как я могла подумать, что царевич проявил великодушие? Эта функция ему по умолчанию недоступна! Да как он только посмел!

— Ты знал! — обвинительно заявила я.

— Нашли время!

— Теперь я понимаю откуда твоя способность сохранять лицо, замечательный из тебя получится правитель! — зло выплюнула я в лицо Ласу.

Не видя меня, Леголас поморщился:

— Решайте. Они близко. Я едва успеваю.

— Лёньку надо спрятать, — быстро среагировала я, пока у них не родился ещё один кровавый план.

Не говоря больше ни слова, эльф бросает Антону свой кисет, прежде чем я понимаю, чего он хочет. Парень перехватил одной рукой парящий мешочек, другой рукой притягивая к себе моего сына. Сообразила, что к чему и завопила во весь голос:

— Нет! Только не так!

— Я создам ложный знак, и на минуту они его потеряют! Идите же! — крикнул через плечо эльф.

Друг подхватил Леонида на руки:

— Гриш, ты берёшь Светку.

— Я не пойду Антош, — мне было побоку, правильно я поступаю или нет, я делала то, что подсказывало сердце, а оно целиком доверяло другу, не желало оставлять эльфа. Где-то я уже делала такой выбор…

Гриш солидарно замахал руками, намереваясь оставаться с нами до конца. Антон принял к сведению наше решение, не настаивая больше, махнул Лерычу, перекинул через плечо Лёньку и они выскользнули из квартиры. От сердца отлегло. Я больше не боялась почему-то. Прах эльф выдал другу на крайний случай, не на сейчас, Антошка не подведёт. Что характерно: у царевича ведь даже не возникло сомнений по поводу парня: доверил ему своего сына не задумываясь. На войне, как на войне.

На мгновение померк свет — защита Ласа полностью рассыпалась. Когда тьма схлынула, здание начало рушиться, дошла до нас очередь. Сперва посередине обвалился пол, стены начали съезжаться, словно дом подхватил ураган. Нас кинуло к потолку, или просто потолок упал, я потеряла опору под ногами, и не понимала где низ, а где верх. Не видела брата. Второй порыв разметал тела по сторонам. Леголас старался уцепиться за что-нибудь стабильное, я старалась дотянуться до его руки…

Свет шёл отовсюду. Проникал под веки, вызывая давящую боль в глазных яблоках. Ресницы разлеплялись с трудом. Язык присох к нёбу.

— Пришла в сознание.

Я открыла глаза и зажмурилась от боли.

— Я задаю тебе вопрос. Ты отвечаешь. Понятно? — продиктовали мне.

Проморгавшись, разглядела место, в котором находилась, и того, кто со мной изволил говорить. Второй вызвал бурю эмоций узнавания, и я, безусловно, вскрикнула бы от неожиданности, но горло пересохло и хрипа не получилось, лишь сдавленный сиплый выдох.

— Узнаёшь лицо? — спросил Элронд, не изменяя своей традиции, на великом и могучем русском языке.

Да-да. Тот самый, сереброволосый, величавый представитель эльфийской и человеческой рас. Спросонок ничего не соображаю. На кой Элронду нужен мой сын? Он же великий правитель эльфов, как сам не смог найти? И где остальные?

— Тем лучше, мой вопрос не покажется тебе странным. Где твой отпрыск? Жду.

Жди, жди, я мозги в кучу соберу. Обстановка говорит о тюрьме, если можно так назвать комнату, выдолбленную из цельного камня. Число предметов интерьера — ноль. Пол, стены и потолок. Живых кроме меня и Элронда не видно, причём последний ищет Лёньку. Означает ли это, что ребятам удалось спастись? Будем исходить из того, что всем удалось, морально легче строить логическую цепочку дальше. Раз они сбежали, мне ни за что нельзя говорить, иначе у них не будет шансов остаться живыми. Пока есть вероятность, что они на свободе, я не подвергну друзей опасности. Знать не желаю, кто ты Элронд или как бишь тебя и откуда ты получил технологии Высших, но ты опасен, и имеешь отношение к нападению. Сына моего ты не получишь.

— Не можешь говорить? — ядовито полюбопытствовал предмет моих размышлений.

Самое важное, интересующее меня в данный момент — что он может мне сделать такого, чтоб я сдалась? Я сглотнула.

— Тогда отвечай, где может находиться твой сын?

Молчать, не раскрывать рта!

— Попробуем так, — полуэльф (или не полуэльф) нажал на один из камешков в стене. На мышцы обрушилось знакомое давление. — Человеческое тело выдерживает около восьмисот килопаскалей. Ты понимаешь о чём я.

Органы сдавило. Да разве ж это пытка? Физическая боль — ничто по сравнению с душевной… Боль становится бесконечной. Любая пытка рано или поздно окончится, как и возможности моего тела, — утешала я себя. Меня расплющат как лягушку на каменном полу, но сын будет в безопасности, пока это хоть на йоту зависит от меня. Однако, судьба распорядилась иначе, вопреки моей готовности к скорой и лёгкой смерти, мучения прекратились мгновенно.

— Теперь думай, у тебя есть время, предостаточно времени, — мой надзиратель исчез, предоставив меня одиночеству.

Времени как он и сказал стало — вагон и маленькая тележка. Для того, чтобы подумать, где он, где я, и где остальные. Чёртова туча вопросов и ни одного ответа. Часы потянулись со скоростью улитки. Десять или двенадцать часов, или сутки, может несколько? Полуэльф появлялся в камере неожиданно, словно галлюцинация в моём воспалённом мозгу. Всё повторялось. Тот, который выдавал себя за Элронда, говорил, говорил… Подкупал, убеждал, пугал. Я, заняв глухую оборону, молчала.

— Есть много путей заставить тебя говорить.

Молвил мой надзиратель, нажав на ещё один камешек и противоположная стена превратилась в решётку, открывая виду точную копию моей камеры, в которой сидел… Лас! Я насилу поборола желание издать истошный вопль. Вид у него даже в профиль был чудовищный: куртка похожа на драные лохмотья, открытые участки тела украшают разноцветные гематомы, ссадины, царапины, прочие «узоры». Пытали? Скорее всего. Он сидел, прислонившись к стене, вперившись невидящим взглядом в пустоту. Справа от его плеча свисали на цепи толстые кольца наручников, единственный атрибут в помещении, отличающий его половину камеры от моей. В голубых, словно ясное небо глазах отражалось отчаянье, но лицо оставалось скорбно неподвижным. Меня он не видел.

— Мне нужно одно — твой сын. Скажешь, где он, и эльф будет свободен.

Заставить себя молчать. Не паниковать. Всё же я не выдержала, сорвалась с места к решётке, просунула руку в надежде дотронуться.

— Не пытайся докричаться до своего перворожденного, он дальше, чем ты думаешь. Теперь ты ответишь?

Один дюйм между нашими руками. Напрягаюсь изо всех сил, в попытке оторвать себе руку. Чугунные прутья давят на плечо, раздирая кожу, заставляя царапины кровоточить. Какой средневековый колорит, с их-то технологиями, придумали бы что получше!

— Если бы я мог как он блуждать среди твоих мыслей, мы бы сейчас не разговаривали, как ты понимаешь. Смотри внимательно. Не думай, что вам повезёт встретиться снова. Ты нарушила свою целостность, когда твой сын появился на свет. Я могу избавить тебя и твоего «предназначенного» от мучительной смерти. Скажи мне, где твой друг прячет твоего сына, и я позволю ему жить, тем более что между вами гормонально-ментальная связь. Или этот… — он мазнул взглядом по эльфу, — экземпляр будет уничтожен, тогда тебя отпустят, отправишься к своему ребёнку. Один из них. Кого желаешь больше? Молчишь? У тебя есть время подумать. Сколько угодно времени. Наслаждайся зрелищем, — исчез.

Как же, отпустят. Блеф! Пока я молчу, ты бессилен. Если бы я была на сто процентов уверена в твоих словах, но время доказало обратное. Поведут как собачку на поводке, и как только я окажусь ближе к Лёньке и Антону, обоим крышка. Тяжело вздохнув, я откинулась на стену. В чём-то он прав, Антон говорил то же о Предназначении. Не могла я выжить вдали от Леголаса, возможно, спасало то, что Лёнька был со мной. Сначала внутри меня, затем рядом. Вижу его личико, на сердце теплеет, и руки протягиваются навстречу моему сокровищу. Как тяжело я переживала каждый ярд расстояния между мной, сыном, и эльфом. Да, дело в Предназначении. Как я не замечала, Лас не отходил далеко от меня до самого Лориэна, и что случилось потом? Как ОН выжил там?

Лас опустился на каменный пол, заложив руки за голову, закрыл глаза. Губы едва заметно шевелились, он что-то шептал. Как бы я не старалась, он меня не услышит, не увидит. Как бы не тянулась, решётка не позволит коснуться его. Так задумано, для психологической подготовки. Пока не я не созрею для ИХ решения. Только бы не сломаться, только бы Антон справился. Хорошенько спрятал Лёньку. И правильно, что я не знаю где они. Иначе оба были бы мертвы.

Что я могу сделать? Что помогло мне в прошлый раз, когда надежды не было? Нэнья! Я закрыла глаза, откинула панику и сосредоточилась: «- Вернись, — мысленно обратилась я к неподвижному телу за чугунной решеткой, зажимая кольцо на пальце, — Ты должен вернуться. Ты нам нужен. Твой сын не может существовать без тебя, — тяжёлый вдох, словно вдыхаю раскаленный газ, слишком тяжелы следующие слова, — я не могу существовать без тебя».

Ноль реакции. Так и знала, что номер не пролезет: ни эльф я, чтобы мыслями общаться. Никогда у меня не получалось пробиться в его голову. Сколько понадобиться времени Высшим, чтобы додавить нас? Не думаю, что с ним действуют по-другому, скорее по той же схеме: давят на психику и ждут. Опускаюсь на камни, ощущая спиной мертвенный холод, мои пальцы по-прежнему в трёх сантиметрах от Ласа. Голова рефлекторно поворачивается на легкий шорох из соседней камеры. Вовремя, чтобы увидеть, как поднимается из положения сидя Леголас, оглядываясь в поисках, поворачивает голову сначала в противоположную сторону, затем его глаза находят меня, взгляд обретает осмысленность. Эльф, не решаясь дотронуться до меня, словно я была иллюзией, медленно протянул руку. Кто сказал, что через решётку неудобно целоваться? Мы её и не заметили, прильнули как к родной, а когда оторвались друг от друга, то увидели, что преграды больше не существует!

— Давно ты здесь?

— Несколько дней, возможно, я сбилась со счета.

Лас оглянулся на дверь.

— Скоро они будут там, где нас быть не должно. Уходим, — эльф резко поднимает кольцо от ненужных наручников (интересно, ими воспользовались?) и с силой брякает об пол. — Я согласен! — кричит он громко.

Меня гложет любопытство, но я не возражаю, поскольку это лучший способ узнать, что задумал Лас.

— Зайди за дверь, — шёпотом командует эльф, и я шагнула назад. — Когда он подойдёт ко мне, выходи из комнаты и беги. Он всегда ходит без охраны, она ему не нужна. Здесь будет твой ложный образ, ступай осторожно, он не увидит твоих помыслов. Я найду тебя.

— А ты?

— Я смогу выйти сам, ты — нет.

— Что же не ушёл? — недоумённо спросила я.

— Ждал, когда он покажет тебя, — вразумительно молвил мой эльф. — Делай, что сказано!

Дверь отворилась, прикрывая меня собой. Боясь сделать вдох, я замерла неподвижной статуей. Элронд прошёл мимо распахнутой двери, за которой я пряталась, остановился в ярде от Ласа.

— Слышал, ты согласен, — я видела его спину, всё в точности, как сказал Лас, но я боялась пошевелиться.

— Вижу, она достучалась до тебя, я знал. Что ты с ней сделал? — молвил полуэльф, взирая на стену.

— Спит. Её силы не сравнить с моими, она истощена.

Элронд не обнаружил должного внимания на высказывание Ласа.

— Кого ты выбрал? Не говори, я догадаюсь, ты выбрал её, — насмешливым тоном сказал он.

Лас не смотрел в мою сторону, не подавал виду. Я должна выйти наружу, первый шаг самый страшный. В середине диалога, как в комедийном боевике, высоко поднимая колени, бесшумно касаясь пола босыми стопами, я прошмыгнула за спиной надзирателя, расставляя ноги шире, сокращая количество шагов таким образом. Элронд замолчал, я остановилась в нелепой позе с растопыренными конечностями, выжидая удобного случая для следующего шага. Не знаю, как Лас удержался, чтоб не посмотреть и не засмеяться. Не помню, чтобы он вообще улыбался, кроме одного случая в Лориэне. И тут срочно полуэльфу вздумалось поворачиваться к выходу.

— Да, её. Но у меня есть одно условие, — быстро проговорил Лас.

Элронд вернулся взглядом к Леголасу:

— Никаких условий! Где прячут твоего сына?

Время кончилось, последний рывок и я в дверном проёме.

— Я не знаю, — мой предназначенный идеально картинным жестом передёрнул плечами.

Манёвр проделан с тем, чтобы я совершила последний шаг. Я сделала. Но исчезая в тёмном коридоре, услышала противный скрип — задела ногой дверь! Чёрт!

Не озабочиваясь больше тишиной своих шагов, я рванула что есть мочи.

— От тебя я мог ожидать глупостей перворожденный, но ты… не подумала о сыне! — доносилось вдогонку, но я бежала без оглядки.

Развилки темных нескончаемых коридоров. Двери. За каждой — новый коридор. Честно говоря, направление я выбирала интуитивно, хаотично мельтеша по чертогам полуэльфа. После нескольких дней голодовки силёнок маловато, я начинала выдыхаться. Снова дверь, снова коридор, две двери: налево и направо. Куда свернуть? Не окажется ли за дверью следующий коридор? Останавливаюсь отдышаться.

«Сюда», — услышала я голос в голове. В аккурат перед моим лицом образовалась новая дверь, которая растворилась в воздухе, едва её закрыли с другой стороны.

Я в центре небольшой площадки радиусом не больше километра, за ней виднеется плотная гряда деревьев. Среди них — Лас.

— Noro! Anсeleg sul! — я вздрагиваю, не приспособившись к спонтанным голосам в голове, зачем он только перешёл на синдарин? — Avo daro na sadlen![9]

Давай, Светка! Последний рубеж, за ним свобода, пару десятков метров. За чертой он стоял и ждал меня, а я бежала, петляя как заяц, так быстро как могла, но далеко не быстрее эльфа.

— Сaethо![10] — вдруг рявкнул вслух он, едва ли можно сопоставить такой безупречный голос с рёвом. Я безоговорочно застыла, но лечь не успевала, похоже, Лас это понимал, в его глазах плескался ужас.

Бросок, что должен настичь меня, был рассчитан на движущуюся мишень, а я остановилась, вот что меня спасло. Длинный светящийся шест вонзился на шаг впереди меня. Пришлось обступить его и рвануть дальше. Три шага. Два. Один… На финише не упала только потому, что эльф поймал меня за руку.

— Где погоня? — спросила я, осмелившаяся обернуться и не обнаружив сзади никого.

— Погони не было. Не уверен, что он будет утруждать себя, — тихо молвил Лас, отступая, сторонясь близости.

— Как ты нашёл меня?

Но сеанс откровенности был закончен.

— Ты бы долго плутала по его лабиринтам, — скупо пояснил эльф, копаясь в карманах того, что раньше называлось джинсами.

— Спасибо…

Благодарность моя была искренней. Парадокс: Лас спасал МЕНЯ, что совершено противоестественно его душевной природе. Но то, что неприемлемо духу, бывает заложено природой априори. В частности — наше загадочное Предназначение, из-за которого мы повязаны. Мы обязаны бороться за жизни друг друга, чтобы выжить. И романтики никакой в его действиях нет…

— Ты тоже не раз выводила меня из лабиринтов снов, — с неудовольствием объяснял он. — Кошмаров…

Выспрашивать нет времени, а данную фразу можно с натяжкой посчитать за благодарность.

Лас развеял прямо над моими волосами большую горсть пепла, и держу пари мне лучше не знать, чей конкретно это был прах. Чья-то кровавая жертва, хочется верить, что она будет оправдана. Отпорол от тряпки на поясе, в прошлом бывшей одеждой, свёрток величиной с ноготь, на ладонь выкатился клубочек серо-зелёного цвета, похожий на скатанный шарик из трав. Развернул меня спиной к себе:

— Попроси Нэнья сохранить нам жизнь, — склонившись, прошептал он мне на ухо.

— Что ты собираешься делать?

— Не медли!

Ненавижу, когда со мной так обращаются! Однако, сейчас не случай для выяснения отношений. Мы до сих пор во вражеском стане.

— Сохрани нас, прошу, — обратилась я к кольцу, чувствуя себя окончательной идиоткой.

Лас крепко схватил меня сзади за плечи.

— Не отпускай меня, что бы не случилось, — сдавлено промолвил он и начал оседать. Я падала под тяжестью мужского тела, хватаясь за его руки, как в кошмаре осознавая, что в данный момент Лас умирает! Комок был из ядовитых трав. О, Высшие, помилуйте! — последнее, что промелькнуло у меня в голове и мир растворился.

Зрение ослепила вспышка, раскрывшаяся всеми градациями зелёного. Настоящий вынос мозга для того, у кого психика и так подорвана переменами последних дней. Как во сне я вижу деревья имевшие место быть лишь в природе Средиземья. Мозг как сгущёнка, мягко перетекал из полушария в полушарие. Русские фразы путаются с эльфийскими. Деревья сильно качались, горло сдавило спазмом подкатывающей тошноты подобно тому, как меня укачивало. Когда-то, наверное, во сне или в прошлой жизни… Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что на самом деле не деревья качаются, а меня дёргает из стороны в сторону. Трясёт. Меня немилосердно трясут за плечи.

— Na ninlen tiro, Lumen![11] — в голосе Ласа сквозит нешуточное беспокойство. Дважды замечала, что когда он действительно напуган — а случается сие крайне редко — условно переходит на синдарин.

Давно он тут со мной сидит? Да прекрати же трясти меня как ёлочку, подарки на тебя не посыплются, только маты, и однозначно — не спортивные. Я с трудом подняла руки и взялась за голову, ибо она болталась и сфокусировала взгляд. Тряска прекратилась. До боли знакомая обстановка. Лас заглядывал мне в глаза, внимательно изучая, выискивая признаки проявления каких-либо симптомов.

— Прекрати, а то меня вывернет, — раздражённо проворчала я.

Эльф отпустил мои плечи, и устало провёл ладонью по лицу.

— Хвала Высшим, рассудок сохранился, — облегчённо простонал он.

Разве сам не мог прочитать, особенно с амулетом? Амулета нет.

— Где Камень слова?

— У моего сына.

— Откуда ты знаешь мой язык?

— Выучил на твоей родине.

Блеск!

— Ты мне не сказал!

— Ты не спросила.

Парш-ш-ш-ш-ш-ш-шивец! Господи, отчего так неистово разрывается голова? Приступ боли заставил замолкнуть. Я замерла, пережидая. Приучилась не показывать свою боль никому, но Ласу по определению доподлинно известно обо мне всё, моя голова давно стала его бессменной вотчиной. И без камня он мог увидеть боль.

— Больно тебе, — спокойно отметил эльф и полез рыться себе за пояс.

— Нет, — соврала я.

— По глазам вижу, что больно, они чернее бездны морийской. Пей, — он сунул мне под нос серебряный округлый сосуд по форме напоминающий кокон, на проверку оказавшийся в реальности мехом оплетённым серебром. Где он их берёт?! А кролика он у себя в штанах не держит случайно? Быстрым рывком подняв мой подбородок, эльф наклонил мех. Жидкость полилась в рот, рефлекторным движением я сглотнула. Боль стремительно отступала, возвращая способность размышлять, чувствовать. Вместе с тем вернулась тревога за родных людей.

— Они нас найдут?

— Сомневаюсь, что мы нужны Высшим.

— Какого?.. — подавляю желание выругаться я.

— Тот самозванец не чета Созидателям. Я их видел, слышал, говорю тебе: Высшие не снизойдут до пыток. Познание их сущности — самая страшная пытка.

— Как считаешь, они успели скрыться? — спросила я.

— Надеюсь, — он без подсказок знал, что речь шла о сыне и Антоне.

Про брата и подругу не спрашиваю, не смею и надеяться. Мы смотрели в глаза полные печали. Смотрели друг на друга и понимали. Были едины в своём горе.

Глава 7

— Куда ты идёшь? — в очередной раз спросила я.

Вопрос: «— Где мы?» не имел смысла. Окрестности западных земель до боли узнаваемы.

— Мы идём, — поправил эльф.

— ТЫ идёшь, я тащусь за тобой, — не могла же я просто взять и согласиться с ним, едва переставляя ноги! Плетёмся по лесу несколько часов кряду. Если свалюсь, признаю своё поражение, чего не должно случиться.

— Мы ищем безопасное место для ночлега, — продолжал невозмутимым тоном эльф. Вот, узнаю своего предназначенного! А то мне уж начинало думаться, что это не он давеча тряс меня как яблоньку в надежде на урожай.

— Всё равно не заснём. Лучше искать безопасное место, где Антон спрятал Лёньку, — противилась я, продираясь через буераки.

Лас благоразумно промолчал. Развивать тему дальше — к ссоре, до коих мне, как до лампочки, от усталости сейчас упаду, и только мысль о выжившем сыне не даёт сдаться. На каком-то месте эльф остановился, я без сил опустилась на колени под деревом.

Царевич исступлённо прислонился к стволу. Не одна я, выходит, не люблю показывать слабости. К сожалению, у меня не было времени начинать диспут о моральных принципах. Настоящих особ королевской крови сложно подловить на слабости или усталости. Его разбуди среди ночи и заставь процитировать наизусть выдержку из военного устава, любой из многочисленных эльфийских гимнов (или что там у них?) — прочитает на автопилоте. Поэтому я молчу, сохраняя силы для решающей битвы. По той же причине я не истерю, не допрашиваю эльфа на предмет того, что произошло с нами и где нас держали, кто там был. Что мог царевич рассказал, для остального время не пришло. Пока не пришло.

— Где, думаешь, они прячутся?

Эльф открыл глаза.

— Я не слышу сына как тебя, не могу знать, где они. Мы можем лишь надеяться, что они скрываются на земле, по которой мы ходим. Будем добираться до нашего королевства.

Лучше бы не спрашивала, честное слово.

— Антон не потащит сына туда, где вас будут искать в первую очередь, — опровергла я его теорию. — Мы не пойдём в Лихолесье.

Лас сделал вид, что не заметил моих возражений. Но месть не заставила себя долго ждать.

— Пойдём через Лориэн, — оповещал он. Именно оповещал, моё личное мнение не приветствовалось.

Ну, сам напросился:

— Если нам дадут пройти через границу, — хмыкнула я.

— Я Правитель Перворожденного народа, разумеется, дадут!

Какой текст, какие слова! Я аплодирую стоя!

— Ага, дадут, а потом догонят и ещё дадут, — иронично замечаю я, припоминая наше прошлое посещение Лориэна.

Лас уставил на меня свой ясный, недоумевающий взор. Картина репина «Приплыли». Его детское упрямство ставит в тупик. Причём капризному переростку «жопной мази» не выпишешь, да в угол не поставишь.

— Не спал со дня, как оказался в твоей эпохе. Посторожишь? — с осторожностью спросил царевич.

То есть месяц? Я посмотрела на него и сдержанно кивнула, его высочество опустился до банальной просьбы. Нынче же поставлю свечку его величеству Трандуилу! Сын делает успехи после его ухода. Но стоит бросить внимательный взгляд, как колкости и замечания застревают в горле. Говоря по справедливости, я частенько валяюсь в спасительно-курортных обмороках в последнее время, Лас же себе таких глупостей не позволял, и сейчас измученный, отключился моментально. Как тут отказать? Редкий момент, когда спесь с нашего королевича спадает вместе с короной. Спящий он стал обычным.

По преданию, перворожденные не знают ни устали, ни голода, и могут переносить многодневные переходы, обходясь без провианта и привалов. И лишь тот, кто проводил время вблизи, знает, что эльфы спят. Но спят, что называется «с открытыми глазами». Не знаю, какие обменные процессы происходят в их организме, но восстановление проходит на ходу. По-настоящему эльф заснёт, претерпев серьёзные физические повреждения или магическое истощение. Тело отказывается от функционирования, бросив все силы на восстановление, что и было во врачевальных палатах Гондора. Что и происходит сейчас.

Лас спал. Я смотрела на него из положения полулёжа, привалившись щекой к прохладной шершавой коре дерева. Обхватив себя руками, я сжалась, всеми силами пытаясь согреться. Холодновато для лета. Приглядевшись, замечаешь, что листва и трава не вся окрашена зеленью, местами проглядывает золотое таинственное мерцание. В Средиземье осень. В душу неспешно прокралась осень. Грусть и ностальгия смешались. Время расставляет всё по своим местам. В одну реку можно войти второй раз. Как символична эта осень, холод, и повод моего сюда возвращения.

Я любовалась неописуемой красотой осени и исподтишка спящим эльфом, вспоминая, анализируя то, о чём мы говорили с Антоном, чтобы понять, где он мог спрятать моего сына. Пока кое-кто спит, и соответственно не может копаться у меня в мозгах, я хотя бы спокойно поразмышляю без его едких замечаний. Итак, куда мог пойти Антон? Куда угодно. Ладно, зададим вопрос по-другому: где он провёл больше всего времени в Средиземье? Какое место он лучше всех изучил в этом мире? Где он прятался, когда бежал из Преисподней? Вековечный Лес. Фангорн. Если они выжили, то скрываются непременно там у древов. Точно! Усталость застряла где-то на задворках моего существования. Сын важнее всего. Надежда окрылила. Руки зачесались, я готова не касаясь ногами земли лететь к энтам. Никогда больше я не буду слабой и бездеятельной!

— Лас вставай, — едва слышно молвила я.

Голос дрожал от нетерпения ринуться в путь, пропадал от прохлады, но боли в горле я не ощущала. Лас мгновенно раскрыл ясны очи, я аж вздрогнула от неожиданности, и с внимающим взглядом ждал.

— Мы идём в Фангорн, — посвятила я его в свои планы, недоумевая, почему сие приходится делать. Воспоминания одно за другим ярко распускались в моей памяти, не заметить образы Вековечного леса, энтов, Антошки, Лёньки просто нереально. Что-то здесь не так…

— Им больше негде прятаться! Я знаю Антона, он пойдёт в Фангорн, он там спрятался однажды и пойдёт снова. Там безопасно.

— Откуда? — С интересом эльф точил меня взглядом, вид его уверял: он ни за что не согласится со мной, что бы я не пробовала. Ну, не начинай хоть сейчас, а? Я далеко не идеальна, у меня свои недостатки, но могу я быть иногда права?

— Знаю, — с нажимом повторила я.

До чего забавно смотреть, как он бесится! С превеликим удовольствием понаблюдала бы, как он и дальше будет грызть подоконники, жаль каждая минута на счету.

— Я заметил. Давно он знаком со всеми твоими отметинами?

Так. Кто-то хватил сверх меры. Меня-то ладно, я привыкла, но Антошку… да ты мизинца моего друга не стоишь!

— Пошёл ты! — вырвалось у меня.

— Позволь узнать далеко ль?

— Далеко, отсюда не видать! — я встала, стараясь застегнуть замусоленную джинсовку.

Эльф с любопытством кота, наблюдающего за мышью, изучал мои действия.

— Не начинай того, что не в твоих силах, — убедительно-угрожающе проговорил Лас, нарочито безмятежным тоном.

Пару минут мы напряженно смотрели друга на друга с одинаковой яростью. Кто решится уйти первым? Я или он? Никто не двигался с места. Эльф ждал, что я соглашусь с ним, потащусь в Лихолесье и не собирался сдавать позиции. Наши отношения — война. Когда уже будет передышка? Поймала себя на мысли, что этой самой передышки — не хочу. Семь лет передышки, семь лет тишины… Постепенно передо мной начали раскрываться мои истинные желания. Что будет следующим?

Ладно, пойдём по пути наименьшего сопротивления. Из личного опыта помню: хочешь, чтобы королевич с тобой согласился — согласись с ним, на своих условиях. Спокойно Светка, он нисколько не изменился за последние семь лет, ссоры у нас проходят по тому же сценарию. Пар выпустили, вторым шагом мы либо затыкаемся, прекращая разговор, либо снова мне приходится первой проявлять толерантность.

— Лас, — почти нежно мурлыкнула я, — если Древы не видели Антона, отправимся в Лихолесье. Нам всё равно по пути.

Подействовало безотказно. Упрямство царевича уступило место рационализму.

— Не совсем по пути, — сварливо проворчал Лас, но я ликовала, почувствовав свою победу. — Пройти можно по Южной дороге до Метхедраса. Дальше вдоль реки Энтаны.

Да хоть по копям Мории, я готова повторить весь маршрут Похода, я ж выиграла! Радость от победы переполняла, но на открытое злорадство я не отважилась, иначе наше «высочество» покопавшись в моей голове, сей же миг откажется перемирия. Однако торжествующую улыбку скрыть не получилось. Радость на моём лице стала довольно явной, отчего лик эльфа побелел от гнева. Не глядя на меня, королевич направился в нужном направлении. Рассудок взял верх над гордостью. Мне есть много чему у него поучиться!

— Больше не пытайся управлять мною, — чётко проговорил он ровным, но жёстким голосом. И закончил предложение, — тебе невероятно повезло узнать о том, что я у вас, до того, как я отбыл.

Мимолетная радость померкла. Не простил мои слова про Лёньку, мою указку на его длительное отсутствие. По его мнению, я должна прыгать от радости, что его увидела!

Боги, с кем я сражаюсь? На данном поприще ему нет равных.

— Я вовсе не питаю ложных иллюзий на твой счёт, ты ни за что бы не показался, если бы на сына не напали, — горько произнесла я, шагая следом.

— Разумеется, — кивнул эльф, не оборачиваясь.

Больше всего в жизни я ненавижу ложь, но Лас всегда так жестоко бескомпромиссно честен, и всегда больно, сколько не убеждай себя, что это не в первый и не в последний раз.

Через час безмолвного пути:

— Расскажи о сыне. Какой он?

Не спросил «Каким он был?» стало быть, как и я не верит в их гибель. Поразительно, как он резко меняется. Не успеваю привыкнуть к сменам в его поведении. В очередной раз абсолютно не понимаю эльфа. Если он хотел унизить меня, то с какой целью ему понадобилось сейчас налаживать контакт? Или (О, Боги, услышали меня!) на него снизошло озарение, что он может больше никогда не увидеть своего ребёнка?

— Леонид твёрд и правдив. Отважен и любознателен. Он обожает море и всё, что с ним связано. Его первое слово «мама». Свои первые шаги он сделал уже в полгода, когда Антошка с ним гулял. Дети его сторонились, завидовали тому, что он не такой как они, знает и умеет больше других. Твоя очередь: скажи мне, как всё-таки прорвался к нам и где жил последний месяц? — не отходя «от кассы» потребовала я.

— Как он справлялся с тем, что люди не принимали его? — эльф снова не услышал моего вопроса.

— Я научила его решать проблемы словами, но не кулаками, — с гордостью ответила я, — ибо советы Антона сводились к тому, как лучше побить обидчиков, а они ведь просто дети!

Примолкнув вовремя, я ожидала услышать пренебрежительное — «сама не умеешь, так хоть сыну бы дала научиться!» Но от Ласа ни одной реплики не прозвучало. Даже непривычно как-то.

— Ну, давай, скажи это! — подбодрила я.

— Что? — откровенно «не въезжал» он.

— Что я навязываю сыну свои женские слабости, что нужно уметь за себя постоять не только словом.

Лас, не останавливаясь, повернул подбородок в мою сторону. Его подбородок на полголовы выше, мне пришлось задрать голову и посмотреть вверх, а посмотреть было на что. Эльф улыбался, невиданное зрелище — он, правда, улыбался!

— Извини? Я сказала нечто позабавившее тебя?

По определённым причинам Лас предпочитал скрывать от меня те, из своих мыслей, что касались личных черт его характера. Приготовившись к обыкновенному для царевича отмалчиванию, я чуть в осадок не выпала, когда услышала ответ:

— Способность к дипломатии — не слабость. Дипломатия — есть качество, вспомоществующее нам в искусстве управления, этому немало учатся. Заставить врага стать союзником и будет высшим проявлением мудрости.

Лик царевича моментально окаменел, не успела я и рта раскрыть.

— Я нашёл вас в первый же день, — с опозданием отвечал он на мой вопрос. — У меня не было причин обнаруживать себя.

А общаться с Лёнькой причины, выходит, были? Неужели так трудно объяснить? Здесь замешана женщина, печёнкой чую! Иначе, зачем ему скрывать место своего пребывания? Предательская необоснованная ревность застила разум.

— Мне до фонаря с кем ты спишь, но зачем морочить голову Леониду? Письма, тайны… Ты не забрал его сразу затем, чтоб мне отомстить?

— По сию пору не поняла? Я не мог взять вас обоих. Высшие разрешили забрать одного, таково их условие. Я нашёл выход, поздно, но нашёл. Искренне надеюсь, что помог им спастись.

Он замолк. Я не отвечала, без того в душе всё кошками ободрано.

К Южному тракту вышли на следующее утро.

Лас спал почти каждую ночь, такого я раньше не видела, похоже он здорово сокращал нам путь. Магия выматывает. В те ночи, что он не спал, я отдыхала.

— Сюда!

— Нет, сюда! Отклонимся на дюйм — зайдём в Мордор!

Так начинались наши ежедневные утренние перепалки, после скромного растительного завтрака. Кофе мне катастрофически не хватало. Спать особого желания я не испытывала, отдыхала по возможности. Дорога выматывала морально.

— Погоди…

— Кого ждать? Ещё кто-то придёт? — ядовито прошипела я.

— Пришёл, — пояснил временные рамки эльф, поднял ладонь, призывая к тишине.

Я прислушалась, в метрах ста — ста-пятидесяти от нас слышны равномерные осторожные шаги. Человеческие: для эльфа и хоббита слишком громко, для гнома — тихо. Да, я научилась их различать. Вводить в городской обиход свои приобретённые в Средиземье привычки, сталось также легко, как дышать. В Питере я слышала, когда и кто идёт на три этажа от нашего.

Лас сошёл с дороги, я последовала за ним. Пару минут, и мы увидели путника: плетётся беспечный такой сухощавый мужичонка, весёлый, насвистывающий себе под нос. Эльф без предупреждения вырос перед ним на дороге. Мужичок вскрикнул, споткнулся, скатился наземь.

— Не трогайте меня, умоляю! — заверещал он на общепринятом. — Боги, неужто тёмные силы нас не покинули со времён войны?

Отвернувшись в сторонку, я тихо помирала со смеху. Эльфа приняли за нечистую силу. Пусть скажет спасибо, что за Дарта Вейдера не приняли!

— Далеко твой хозяин? — строго спросил царевич.

Дядька онемел от страха.

— Ты что? — удивилась я.

— Он гонец. Раскрой глаза.

Ой! Где мои глаза-то, в самом деле? Пеший, налегке, одежда, судя по временам не простецкая. С поправкой на время: тут с одеждой обстоит так: тапки есть — уже богат. А мужичок небедно одет: легкие походные штаны, кожаные мокасины, льняная рубаха, накидка, подбитая заячьим мехом. Идёт впереди, возвещает во всех населённых пунктах по дороге о приезде своего господина.

— Говори! — вновь потребовал Лас.

Наш «пленный» начал икать от страха.

— Да чего ты к нему прицепился? — спросила я эльфа на синдарине.

— Посмотри на свой вид, тебе нужна одежда, — на том же языке ответил Лас.

На мне джинсы, майка и ветровка. Не очень подходящие к здешним местам, но не сводит окружающих с ума как «прикид» королевича: бандана на голове — вообще апофеоз торжества Диавола.

— А тебе не нужна? — саркастично интересуюсь с намёком на его внешность.

Лас оценивающе осмотрел себя. Потом оценил мою усмешку. Снова встряхнул гонца.

Мужик заикался, вытянуть из него хоть слово стало невозможным. Мда, нет ума — считай калека.

— Лас, дай мне.

Тот оскорблено отступил, предоставляя мне полную свободу действий.

— Слушай сюда, находка для логопеда, — начала я. — Тебе эта локация сейчас спичечным коробком покажется, если ты мне всё не расскажешь.

Через час мы раздели двух оруженосцев. Не стали раздевать лорда. У них облачение неприметное, будем выглядеть по-военному и не броско.

К вечеру дошли до Ост-Ин-Эдхила. Древний город эльфов основательно разрушен. На развалинах поселились люди из Дунланда. Восстанавливали постройки, не основательно, зато продуктивно. Смотрели на нас косо, но замечая оружие, тут же отводили взгляд, дабы не огрести. Оружие у нас с Ласом и словом «хорошее» не обозначишь на наш вкус, но для них выглядело дорого.

Лас настоял на таверне. В принципе можно поесть, до этого мы питались чем придётся: плодами, ягодами, травой, а то и вовсе простой водой.

— Мы здорово отклонились от курса, но если сдадим на юг, то через горы скосим на Фангорн, — заметила я, когда мы уселись за столом с хлебом, куском сыра и двумя кружками травяного чая, презрев местный эль.

— Нам нужна лошадь, — царевич встряхнул мешочком, прикинув количество награбленного, замечу, я была против того, чтоб он отобрал деньги у людей, но разве меня слушают? — Одна. На двух не хватит. Доедай. Что останется — заберём с собой, пути достаточно, пища пригодится.

Одно из двух: либо он устал применять магию, либо не любит спать при мне. Боится? К выбору лошади, разумеется, я никакого причастия не прилагала. Лас собственноручно подобрал нам средство передвижения.

С южной стороны мы вышли из города. Царевич снял седло, всю сбрую положил под деревом, эльфам она без надобности, по-эльфийски «взлетел» на лошадиный круп. Ненавижу, когда он так выпендривается! Я отчаянно пожелала, чтобы он промахнулся мимо лошади. Но Лас остановил кобылу возле меня, спустил руку. Чёрт, не пешком же я пойду! Тяжко вздыхая, всем разнесчастным видом показывая своё отношение к делу, хватаюсь за его ладонь и не успеваю уследить, как оказываюсь перед ним на спине животного. Эльф склонился, придавив меня к холке, легонько похлопал ладонью по лоснящемуся боку. Лошадь сорвалась с места и понеслась. Спиной я чувствовала тепло его тела, оно волновало кровь, но хвала Высшим, эльф молчал и не провоцировал лишними движениями. Необходимости в том не было, я по — любому не упаду потому, что нахожусь между его рук, крепко держащих поводья, вплотную прижата к лошади, да на такой-то скорости.

Лас полностью контролировал лошадь: не давал ей сильно уставать, но и темп держал уверенно, пешие передышки делал вовремя, планируя их на труднопроходимые участки местности.

В один из таких пеших переходов он застал меня, привыкшую к тишине, врасплох вопросом:

— Ты мне не доверяешь?

Вопрос на миллиард. Потрясающая прямолинейность!

— Я воин и слишком хорошо знаю цену доверию, знаешь ли ты, какова она? — комментировал свой вопрос царевич.

Доверяла ли я ему когда-либо? О каком виде доверия идёт речь? Доверии в бою? Это мы проходили. Во время Похода — возможно, но тогда мы шли не одни, подстраховки было предостаточно. Доверие в постели? Вот здесь точно не про меня, чтобы я еще хоть раз! Доверие как духовная составляющая, позволяющая раскрываться перед объектом? Так от него ничего не скроешь, в том-то и проблема. Не люблю быть открытой перед НИМ. Дело в конкретном индивиде, ведь перед Антошкой я не боялась быть собой. Выходит, не доверяю? Не то чтобы… Однажды он убил меня. Кто знает, не замкнёт ли его снова? Не замкнёт ли меня? Что-нибудь увидит в моей голове и пиши — пропало. Сейчас мы в одной связке. Если будем опасаться друг друга, то идти вместе нет смысла. Поодиночке мы не выживем. Получается, выбора у меня нет. Довериться или умереть.

— Я не жду от тебя удара в спину, надеюсь, ты от меня тоже, — я старалась быть честной насколько можно, ведь ложь он почувствует.

Эльф кивнул. Трудно понять удовлетворил ли его мой ответ. Кобылица послушно шла за ним без поводьев. У эльфов с деревьями и животными существует какая-то мистическая связь.

— Утром будем в Фангорне, — известил его высочество на последнем привале.

Пару часов мы посидели посреди одной живописной полянки. От еды я отказалась, глотнув лишь воды, нетерпеливо ёрзала на траве. Побыстрее попасть в Вековечный лес, и найти сына, больше мне ничего не нужно.

Фангорн опустел. Тишина. Ни одного огромного живого дерева. Вообще ни одного говорящего дерева! Мы шарахались по лесу до темноты среди поросли, сухостоя и не нашли ни одной живой души. Отчаянье завладевало мной с каждым часом. Я ошиблась? Не в первый раз. Царевич, чей неиссякаемый колодец молчания никогда не пересохнет, принимал более и более скорбное выражение.

Сумерки сгустились, превращаясь в ночь. Пора прекращать поиски, до метра Лес не обойдёшь, нас слишком мало, а территория огромна. Боль, ничего кроме боли. Не выжили, не спаслись. Не смогли… Тёплая шершавая кора деревца, в котором я нашла опору, согревала лоб.

— Всё. Поворачиваем на север. Лас, спасибо, что согласился зайти сюда, — тихо промолвила я, обращаясь к царевичу.

Он вздрогнул от звука моего голоса, не знаю почему, на мой взгляд, совершенно спокойно сказала. В красноречивом взгляде Ласа не отчаянье и боль, он ожидал подобного, он просто потакал мне в моих женских капризах. Как неразумно с моей стороны подвигнуть его на этот заход. Надо прибавить к списку личных недостатков также отвращение к себе. Сдаюсь. Слышите, Высшие? Сдаюсь на Вашу милость! Делайте со мной что хотите. Надо идти в Лихолесье — пойду. Всё одно куда… где… умирать.

— Мама! — прозвучало сзади, и на меня налетел вихрь, подхватив, обмахнул легким дыханием в затылок.

Я с трудом развернулась лицом, юноша тонкий как молодой кипарис, светловолосый, отпустил мои плечи и отступил на шаг, светя лучезарной улыбкой.

Потрясённый мозг отказывался принимать. Так мог выглядеть Лас, совсем юным отроком. В глазах двоится что ли? Лас тоже улыбался. Он понял, узнал.

— Ё-моё! Вы так тихо ходите, вас не услышать! Ладно, хоть заговорили, могли же так и уйти! — возмущался Антон. — Вы что, вообще не общаетесь?

Антон? Да, Антон!!! А рядом мой сын!

— Антон, Лёнька!

— Нет, блин, Спилберг собственной персоной! — усмехнулся друг, крепко обхватив меня, приподняв на ярд.

— Антош, сколько вы тут живёте? — всё ещё не соображала, болтая пятками в воздухе.

— Через месяц семь лет будет, — последовал радостный ответ.

Господи, мой сын стал совсем взрослым! Понимание включилось внезапно: Антон, переместился с Лёнькой в точку, из которой он отбыл, то есть в конец Войны Кольца. А мы с Ласом переместились в точку, откуда отбыл эльф, ибо я держалась за него. И теперь я наблюдала сына на семь лет старше того момента, когда видела в последний раз.

Мы затерялись во времени. Я могла их увидеть, когда была в Средиземье в прошлый раз. ОНИ могли найти меня ту, что не знает о ребёнке, но не стали. Они могли найти Ласа, после моего «перемещения». Сложно представить, что случилось бы с моим рассудком, если бы я узнала про сына тогда. Является ли наша эпоха «технического прогресса» альтернативной? Одной из линий в хитросплетении вероятностей? Как понять какое время настоящее, а какое ещё не наступило? Средиземье или Земля? В обоих случаях будущее не определено. А может, где-то существуют ещё отправные точки. Как поступить? Где величина вероятности достичь оптимального решения выше и не рехнуться? Господи, меня что, снова трясут?

— Светка, посмотри мне в глаза! — убедительно требовал Антон, я подчинилась. — Слушай внимательно: настоящее время — то, где ты присутствуешь в данный момент. И ВСЁ! Без оговорок!

Кажется, давно уж пытается достучаться.

— Почему ты так уверен? — пробормотала я.

— Потому, что сам прошёл через это. И чуть не сошёл с ума. Ты не поверишь, пока не проживёшь сама. Не ищи абсолютно правильного решения — это прямой путь в психушку.

Я покачала головой.

— Фффууууууххх… думал у тебя кататония. Еле в себя пришла.

— Кто еще с вами? Гриш?

Отрицательный жест головой. Брат… Он не держался ни за кого из нас, кто здесь раньше был. Куда его закинуло?

— Лерыч?

— Её и в доме-то не было.

— Как не было? Вы вместе ушли! — Лас и Антон развели споры не успев поздороваться.

Понеслось. Они снова разговаривали между собой, отводя мне роль слушателя.

— Я её выгнал, велел домой идти. Одну спровадил — припёрлись ролевики, вот этих я вытолкать не успел, — растолковывал Антон. — Так что кроме вас никто не пострадал, не считая магазина напротив, конечно.

— Поясни.

— Лера видела, как они бежали к нам. Не собирались нас убивать, просто хотели проследить.

— Элронд этим воспользовался, он смог нас перехватить, — дополнил Лас.

— О, как! — удивился Антон. — Нехило. Надолго?

— Декада, или долее. Не представилось возможности сосчитать.

— Ясно, — бодро ответил друг. — Ты тоже понял, что он к Высшим отношения не имеет?

В то самое время я вертела перед собой сына разглядывая со всех сторон.

— С ума сойти, как ты вырос, Леонид! — насмотреться не могу.

— Мам, это ты теперь меньше меня! — улыбался сын.

Я же его и в школу не отправила, как вот, стоит рослый парнишка.

— Как же вы успели? А остальные?

— От Антона я знаю, что никто фатально не пострадал. Но тот день помню смутно. Сама увидишь скоро. Как же я рад, мам, такими я и хранил вас в памяти! — пропел Леонид, продолжая сиять улыбкой.

Боже, Леонид с внешними данными Леголаса, его навыками, и характером Антона! Те же харизма, обаяние, величественность в жестах, манере держаться, гибкость и ловкость в теле. Радости моей не было предела. Я не знала к кому кинуться: то ли сына первым обнять, то ли Антошку.

Как всегда на эмоции не дали ни времени, ни возможности. Любое проявление чувств рядом с царевичем чревато. Антон с Ласом засобирались в срочном порядке. По устоявшейся традиции — ни фига не понимаю. Я по жизни тормоз или во мне кровь эстонцев? Сначала они вернулись к месту, где оставлена эльфом лошадь. Я сняла с неё вещмешок. Лёнька что-то прошептал скотине на ушко, погладил по крупу, и животное жизнерадостно ускакало прочь. Мы отправились налегке. Куда? Конечно же в Лихолесье! В сложившейся ситуации оно самое безопасное место для сына, там его защитят, если у моего царевича нет армии — придушу!

— Антош, не поверю, чтоб ты не удержался посмотреть, что стало после твоей «гибели».

— Признаться, у меня было острое желание отыскать одного эльфа и сотворить с ним много всего, что тогда пришло мне в голову, но ты любишь его. В придачу за несколько лет я поостыл, — он подмигнул.

— Куда ты нас ведёшь?

— О, сейчас увидишь! Кстати, твой на нас пялится.

Я шлёпнула его по плечу.

— Перестань! Я за него замуж не выходила!

— Ты никогда не изменишься, ведь так? — усмехнулся друг.

Я лишь тяжко вздохнула.

Растительность в глубине леса сгустилась. Внезапно друг остановился и издал неповторяемый звук. Думаю, он должен выражать какое-то живое существо, птицу на худой конец. Из зарослей с разных сторон как грибы повырастали люди. Хорошо обученные: мы с Ласом их не заметили до того, как Антошка подал знак. Но выползли они по-человечески шумно. Одеты практично, на первый взгляд их меньше десяти, но на счёт вышло больше дюжины. Присмотревшись, я с ужасом узнавала некоторых парней и мужчин со съёмной квартиры. Матерь Божья!

Первым подошёл вихрастый рыжеволосый юнец.

— Светлана Ивановна! Антон Владимирович говорил, что рано или поздно вы появитесь, главное вас не пропустить, и мы не пропустили!

Моя челюсть со скрипом отвалилась.

— Какого… вы тут делаете? Вы… почему не дома?

— Капитан Казанцев спас мою шкуру! — серьёзно ответил мальчишка.

— И мою.

— Мою.

— Мою — тоже, — доносилось со всех сторон.

Рыжий вытянулся как на параде.

— Нас всех спасли, поэтому мы здесь, чтобы спасти Вас, Светлана Ивановна. Моё имя — Данил Василец.

— Вы что, все погибли?

— Нет, не погибли, но могли, если бы капитан не помог. Я принят в отряд командиром! Если что нужно, обращайтесь в первую очередь ко мне, — гордо заявил он.

На том моё терпение иссякло, я резко обернулась к другу, жарко обсуждавшему насущные вопросы с королевичем, развернула его передом к себе, к лесу — пардон, к королевичу — задом:

— Тош, зачем ты его принял?

— Он кактусы выращивает, Светка, — съехидничал Тошка. — Сама как думаешь?

— Объяснись, — я обвела рукой группу.

— Лерку я вытолкнул, а ребята пошли за нами. Вот их я вытолкнуть не успел, попросил только детей и женщин убрать. Прах я на них рассыпал, за руки взялись. Ничего больше не успели, ваш дом упал.

— Да, помню. — На самом деле в голове не укладывалось.

— Отправимся на рассвете. Пойдём вдоль реки. Если пожелаешь искупаться, тебя проводят, — уведомил Лас, вырывая меня из задумчивости.

— Избавьте меня от своей ненатуральной вежливости, ваше высочество.

— Величество, как и Вы, впрочем, — принялся исправлять эльф. Какая ему разница?

— По мне хоть горшком назовите, только в печь не сажайте.

Ребята, поглядывая на нас, стали перешептываться, хитро улыбаясь, подталкивая друг друга локтями:

— Погнали наши городских!

— А я думал, что капитан пошутил.

— Нет, как видишь, они так мило грызутся.

И так далее, и тому подобное…

— Разговорчики в строю! — осадил Антон. — Светка, пошли, я покараулю.

Забрав свои джинсы с майкой и курткой из мешка, я поплелась за Антошкой, искупаться и правда хотелось.

«Капитан» указав мне на проблеск воды между деревьями, остался в лесу, меланхолично наблюдая за моим спуском.

От холода зуб на зуб не попадал. Простужусь, решила я, раздеваясь. Дрожа, приступила непосредственно к водным процедурам, как позади раздались три одинаковых звука через два равных промежутка времени. Знаете, если бы я была беременна, проще было — родила ежа, а так — чуть не утонула.

— Кому ещё захотелось узнать подробности? — невозмутимо поинтересовался где-то за листвой Антон. — Ночные дежурства вплоть до пункта назначения! Василец, ты понял?

— Есть — ночные дежурства до пункта назначения… — отозвался несчастный голос Данила.

Господи, я сплю, да? Мне вновь подумалось, что у меня тяжелый психоз. Как может подобное происходить в действительности? Всё, от падения арматуры, до сего момента начало казаться мне плодом моего воспалённого воображения. Что если я сейчас бегаю по палате психиатрической лечебницы, мне мерещатся множественные галлюцинации, или лежу в коме, летаргическом сне, обколотая лекарствами? Отставить! Антон сказал, что это путь в психушку. Приказывала я себе, натягивая на влажное тело джинсы и майку. Стало ещё холодней.

— Готова? — нетерпеливо осведомился друг, когда я приблизилась, кутаясь в джинсовку.

— Да, — ответила я, коснувшись его плеча сзади, мне очень нужна поддержка, сию минуту.

Антон вздрогнул рывком повернувшись.

— Совсем перестал тебя слышать, — пробормотал он, и насторожился, заглянув в моё лицо. — Что, снова накрыло?

— Ага, — удручённо кивнула я, опустив голову. Стыдно признавать, что сходишь с ума. — Скажи что это не так!

— Эх ты, бедолага… — Антон, улыбнувшись, взъерошил мою макушку.

— Это ненормально! — всхлипнула я, шагнув ближе, ткнувшись носом в его накидку.

Он порывисто прижал мою голову к своей груди.

— Не бери в голову. Пройдёт, — мягко приговаривал друг, приглаживая мои волосы. — Не глупи, ты нужна сыну. Знаешь, как Лёнька тебя искал? Каждую травинку обнюхал.

Я покачала головой, не отрываясь, рыдания подкатили к горлу. Пальцы, сминая грубую ткань, до боли сжали накидку на груди друга. Здравствуй, истерика.

Возвращались мы в гробовом молчании.

Нас, однако, ждали. Антон ободряюще похлопал меня по лопаткам и моментально включился в реальность.

— Данил, что за беспорядок? Почему никто до сих пор не занял свои позиции?

Данил выровнялся и отчеканил:

— Капитан, я получил взыскание и выполняю дежурство в качестве рядового.

— Не пытайся увильнуть от обязанностей, в моё отсутствие ты ответственный за порядок и главный. Сколько бы взысканий ты не получил.

Данил подобрался.

— Чётному составу занять периметр, нечётному составу подготовить спальные места. Выполнять! — твёрдо выдал непричёсанный.

И все послушались! Настоящий командир, кто бы мог подумать.

— Где Леонид и Лас? — спросила я у него.

— Они скрылись в северо-западном направлении час назад, — ответил Данил, пряча глаза.

Стыдно? Что же он у реки делал? Подслушивал? Подсматривал? Ого, да мы с Антоном отсутствовали больше часа. Что же, отцу и сыну найдётся о чём поговорить.

Глава 8

Облюбовав себе местечко у корней, я свернулась комочком, закрыв глаза, усталость и постоянное напряжение сделали своё дело, задремала сидя. Проснулась, когда Антон укрыл меня тяжёлым плащом. Я не открывала глаза, просто знала, что он сидит рядом, в носу появился такой знакомый уютный аромат сыромятной кожи и травы.

— Антон, что за казарму ты развёл? Неужели не нашёл ничего получше?

— А как прикажешь держать в узде четырнадцать мужиков? Сама видишь, с каким материалом пришлось работать.

Сквозь приоткрытые веки, увидела его плащ в ладони от моего лица.

— Значит Гриш погиб?..

— Мы хорошо спрятались, как видишь. Он мог просто нас не найти. Теперь, когда вы пришли, мы выйдем из подполья. Для начала Леголас должен вернуться в своё государство. Дел там накопилось…

— Куда делись древы?

— Ушли. Схоронились в более безопасном месте, полагаю. Решим общемировые проблемы, и возьмёмся за собственные, обещаю, Светка, зуб даю!

Верю.

Антон поднял палочку, расчистил пространство на земле, начертил несколько эльфийских рун.

— Светильник, просыпайся, нужно потрудиться немножко.

— Я не сплю, — моментально села поудобней. — Что нужно делать?

— Да вот, поступил приказ вышестоящего начальства обучить тебя письменности за три дня.

Даже не сомневаюсь ЧЕЙ.

— Это руны, аналог синдарского алфавита, правильней будет назвать их созвучиями, сочетаниями русских букв. Смотри и запоминай, — Антон продолжал вырисовывать витиеватые иероглифы.

— Три дня? Блин, да они все на одно лицо! Как их различать?

— Не стенай! Лёнька вообще за раз запомнил. Тут учить нечего, если речь знаешь.

К возвращению Ласа и Лёньки я складывала слова, но в гласных путалась.

— Как успехи? — Лёнька бесшумно приземлился за спиной, положил подбородок на моё плечо. — Мам вот здесь, — он ткнул пальцем в мои каракули, — не «о», а «оо», и употребляться оно будет… — он дочертил закорючку к моему символу, — вот так.

— Точняк, — подтвердил Антон. — У тебя столько ошибок, Светильник, не удивлюсь, если ещё парочку пропустил.

Ах, так?!

— Ой, Антош, это у тебя не седой волос?

— Где?!!

— Здесь!

— Не может быть!

— Может, смотри Леонид.

— Да, вот он.

— Вы что! Я в самом расцвете лет мужчина!

— Хочешь, выдерну?

— Нет!

— Лёнька, подержи-ка его.

— Не смей, предатель!

— Давай быстрей, пока держу.

— Не дергайся так, я прицелиться не могу. Держи крепче!

— Это не так просто, он не котёнок, вырывается же!

— А, чтоб тебя! Антош, кому говорю, лежи смирно!

— Отпустите, извращенцы!

Лёнька с Антоном катались по земле, я ползала за их клубком норовя вытащить у Антона из головы добрую часть шевелюры.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — прозвучало так грозно и неожиданно, что мы трое замерли.

Взглядом Ласа можно было поджигать и со скалы сбрасывать. Лёнька и Антон виновато опустили головы, совершенно справедливо опасаясь.

— Я спрашиваю, как это соответствует твоему положению, сын?

— Моё имя — Леонид, — гордо ответил сын, но ресницы не поднял.

— Ну вот, а ты боялся, — изловчившись, я вырвала волосок из пострадавшей причёски друга, и помахала перед его носом.

Глаза эльфа на сей фразе совершенно справедливо обвинительно уставились исключительно на меня, безошибочно выделив из нашей группы зачинщика безобразия.

— Ничего особенного, — отвечая ему прямым бесстрашным взором, промурлыкала я.

Позади прошёл шепоток. Хм, Лас своим грозным рыком перебудил всех.

— Василец, наведите порядок в строю.

— Раз уж вы проснулись, — немедля отозвался Данил, — всем подготовиться. Выходим через пятнадцать минут.

Пространство заполнилось недовольными стонами:

— Ну вот…

— Час до рассвета!

— Тишина, я сказал! — вмешался Антон.

Отряд тут же утих, Антошка имел среди них непререкаемый авторитет.

Настроение было самое распрекрасное. Лас шёл в стороне подальше от нас, видимо окончательно утомившись, ведь мы не угомонились когда выступили, продолжая подкалывать друг друга.

— Как трофей оставлю, — поддразнивая Тошку, я шла перед моими ребятами задним ходом, развернувшись лицом к ним с Лёнькой, демонстрировала насупившемуся другу волосок в кулаке. Как разместились ребята из Антошкиного отряда, я не наблюдала. А зря. С нами шло пять человек. Болтая с Антоном, я отвлеклась, расслабилась рядом с друзьями, не ожидая нападения в такой момент, как мне казалось под защитой. Поэтому, когда меня схватили за волосы сзади, я от удивления замерла не сопротивляясь. С разных сторон сбежались ребята, первым показался Лас, с клинком наготове он ринулся на нас.

— Не двигайтесь, а то я быстренько её успокою, — заверил хриплый голос за моей спиной на общепринятом, в подтверждение перед моим лицом выставили меч.

— Стоять! — приказал королевич и каждого словно паралич пробил.

Слева от Антона уже стоял Данил. У обоих лица каменные. Лёнька находился ближе к отцу, слава Высшим! Вот там и стой, ни шагу от него.

— Кто это? — деловито спросила я, находясь спиной к нападавшим, обращаясь к другу.

— Не могу сказать, — ответил Антон, — поблизости только дунадланцы, но они очень гордый народ, они не нападают сзади.

— Здорово, а теперь убеди их в этом, — иронично предложила я.

— А теперь мы тихо уйдём, и никто не будет нас преследовать, — вдохновлённый первоначальным успехом, предложил захватчик, наматывая на кулак мои волосы.

Не могу видеть, сколько их за моей спиной, но один из них, кто держит меня, поступает глупо. Большим лезвием неудобно перерезать горло, приставлять его нужно на крайний случай сзади. Держать не только за волосы, но как минимум следовало связать руки. Антон учил меня просчитывать бой по секундам. Если бы противник держал волосы за пучок, можно было рвануть посильней, больно, но руку бы ему порезала и вырвалась. Увы, волосами придётся пожертвовать. Видно, он не ожидает сопротивления от девчонки, позволившей себя так легко захватить. Итак, с элементом неожиданности у меня будет полторы секунды, две максимум. На каждую по два движения. Первая — достать серебряный клинок из-за пояса и отрезать волосы, освободив себя для разворота, вторая — развернуться и вонзить его в сердце противника. Мой самый большой плюс в бою всегда то, что я левша, мне проще не промахнуться в жизненно-важные органы. В следующую секунду мозг отключился, уступив место телу, работа пошла на инстинктах, вбитых многочасовыми изнурительными тренировками, вместе с синяками и прочими «радостями». Уложилась в полторы секунды. Увидела, наконец, что за моей спиной около десяти, замотанных с головой в чёрное фигур. Мой захватчик, их главарь, очевидно, не ещё успел упасть замертво, как ближайших ко мне противников поразили стрелы, ограждая меня тем самым от атаки. Оперативненько мои парни среагировали. Чем я без промедления воспользовалась, скрывшись в зарослях, освобождая своим поле для драки и обстрела. Да, я не помогу им, но не стану путаться под ногами, ребята должны биться не боясь, что меня зацепят или снова схватят.

Спряталась у реки, там легче скрыться под водой в случае погони.

Долго не просидела, настоящие схватки длятся несколько минут. Среди листвы показался Леголас. Показался и замолк. С минуту мы тупо пялились друг на друга.

— Ты цела? — неловко спросил он.

— Почти, — ответила я, проведя ладонью по криво обрезанным волосам.

— На твоей одежде кровь, — констатировал он, положив на землю аккуратно сложенную стопку белой ткани, — смой и переоденься.

Без споров я отправилась вниз, начала раздеваться. Оттёрла руки, шею, лицо на всякий случай. Еле выползла из воды, ноги не держали. Эльф глаз не отводил, я не возмущалась, не смущалась — чего он там у меня не видел. Сил не осталось на чувства. Но не стала провоцировать лишний раз, повернулась к нему спиной, присела и осторожно подняла одёжку с травы, развернула. Белая накидка-распашонка с широким льняным поясом.

— Он мог тебя убить, — произнёс Лас за спиной совсем рядышком, по голосу трудно разобрать беспокоился ли он на самом деле.

— Перерезать горло полуторным мечом? Издеваешься? Из того положения я б его быстрей прирезала. Совсем меня со счетов не списывай.

Почувствовала его улыбку. Ветерок обдувал обнаженную, мокрую с речного купания спину. Он неторопливо провёл кончиками пальцев вдоль спины, пересчитывая боевые шрамы и отметины — дневник моих приключений. Самая длинная полоса по диагонали — клинок из Мордора. Пятно в виде звездочки под лопаткой — стрела урук-хай. Зарубинка на ключице — Антон на последней тренировке полоснул. Пальцы эльфа поднимались выше. Мне становится трудно дышать от его прикосновений. Затылок, шея, ключица… Палец Ласа замер на сонной артерии, как раз там, где… след от его меча.

— Лас… — вздохом вырвалось у меня.

Лас накрыл мой рот своим.

— Мы были пьяны тогда… — выдохнула я между поцелуями, ни с того, ни с сего, решившая выяснить отношения.

— Знаю, — прошептал он, не останавливаясь.

Я отстранилась.

— Откуда?

Эльф, не замечая моего замешательства, припал губами к следу на шее, провёл черту до подбородка. Тихий вздох слетел с моих губ, от необыкновенно острого ощущения.

— Почему ты просто не спросил? — тяжело дыша, спросила я.

— Зачем?

Действительно, зачем? Разве придёт царевичу в голову, что можно просто спросить, поговорить доверительно, проявив элементарное уважение к человеку? Только расслабишься…

Чего я собственно рефлектирую? Пусть копается в воспоминаниях, сколько влезет, если так нравится грязное бельё. И объяснять ему ничего не хочется, всё равно не поймёт.

— Отпусти, прошу, — простонала я.

Эльф послушался. Сразу стало холодно.

Дрожащими руками я напяливала джинсы и накидку-кимоно. Очень тёплую, кстати.

— Может, перестанешь читать меня, я тебе не газета.

В моём голосе не было ничего кроме усталости, что могло вызвать раздражение, даже обиды, но на лице царевича отразилась вселенская мука.

— Я вещал, не читал! Мне Фродо рассказал про вас. Я зарёкся заглядывать в тебя на обряде погребения. Я больше не повторю этой ошибки!

Немая сцена. Ведь он, правда, не знал, о чём я думаю, так и было! Почему я замечаю с оглядкой назад?

— Зачем же снимал камень?

— Доверие. Помнишь? Я не зря спрашивал. Неужели ты думала, я могу заглядывать в разум каждого? Друг друга читать подвластно лишь двоим предназначенным.

Какой вопрос — такой и ответ. Мурашки по коже. Постойте-ка…

— Ты. Хоронил. МЕНЯ?

— Нет, тела не осталось. Ты исчезла без следа на руках короля людей. Элессар настоял на проведении обряда.

Как всегда странник отличился!

— Он бесконечно напоминал, что твоя кровь на моих руках, доводя до безумия. Моя несдержанность привела к твоей смерти. С Эллесаром мы передумали всё, что можно. Решили, что тебя прибрали Творцы, так же как и послали. Я обращался к ним за помощью, не мог поверить, что ты ушла безвозвратно, — продолжал Леголас.

Его поступки, слова имели теперь другой смысл, нежели я себе возомнила. Можно ли данное объяснение посчитать за признание вины? Пока я обдумывала мысль, эльф извлёк на свет приснопамятный шёлковый шарфик. На шёлке темнело бурое пятно.

— Твоя кровь, — прозвучало от него как «моя жизнь», — из-за него я не поверил в твою смерть. Покуда с тобой есть частичка меня, ты будешь жива, будь между нами сотни веков и лиг.

— Говоря, что не забыл, как убил меня, ты имел в виду слова Элессара?

Посмотреть ему в глаза я трусливо не решалась. А он боялся коснуться меня.

— Бывало, я оборачивался по привычке посмотреть на тебя и не сразу понимал, почему тебя нет рядом. Твой образ преследовал меня, стоило забыться на миг, и наяву. Однако, стоило тебе появиться воочию, кошмарам приходил конец. В темнице Элронда я увидел тебя и решил, что начался новый кошмар.

Какая сила позволила ему выжить? Та же, что и мне. С ума сойти! Дождалась. Он не собирался меня укорять. Он чувствовал вину за свой проступок! Его действия продиктованы чувством вины.

— Встретив вас, я понял, насколько высока цена за услугу Высших. Элессар приказал: какой не была бы цена, я должен её заплатить. Советники убеждали, что никто не возвращался из обители Созидания, и все слова — пыль. Я шёл в надежде увидеть тебя в последний раз. Когда я понял, что вы с Энтоном держите на руках моего сына, тогда я ощутил на себе всю мощь их власти. Они всегда знают, что брать и берут не просто самое ценное, они забирают всё. После расплаты ничего не остаётся.

Исходное направление к пещерам Трандуила изменили на кратчайший путь по прямой. Оставшаяся дорога заняла три дня. Посовещавшись, нас с Леонидом разделили. У меня так и оружие отобрали, и окружили, что я своего носа едва видела. За каждым в отдельности следили в оба по пять пар глаз неотрывно. Нахмуренные и молчаливые царевич и капитан Казанцев уже не спорили как обычно. Не поверю, что они не нашли разногласий, что подтверждает их и мои самые худшие опасения. Из-за плотной охраны, отлично организованной, я не могла близко подобраться к сыну. Чему меня успел выдрессировать эльф — это долготерпению. Ценное качество, в какой раз убеждаюсь.

На подступах к пещерам Трандуила, конвой передал Леонида из рук в руки пограничной охране. Антон тихо шепнул Ласу, думая, что я его не слышу:

— Позволишь ей так войти?

Эльф, указал рукой на мои джинсы.

— Снимай.

Не поняла применительно к чему эта шутка, но в свете нашей последней приватной беседы настроения на возражения не было, я подчинилась. Еле успела их стянуть, опираясь на руку друга, как штаны подхватили, и последняя одежда, напоминающая о моей независимости, исчезла. Ноги обдало холодком. Благо, их «кимоно» колени скрывает.

Не спрашивая согласия, царевич взял мою руку.

— Мы с тобой войдём с парадного входа.

Непривыкшая к его прикосновениям, я по инерции отдёрнула ладонь, придвинувшись к Антошке, эльф не подозревавший, что я буду сопротивляться, не удержал. Да держал ли?..

Охрана недоумённо переглянулась. Лас решительно двинулся ко мне, но Антон остановил его.

— Не дави на неё.

Кулак царевича сжался и расслабился. Он тоже привык сопротивляться. Привычка — страшная вещь.

— Светильник, не выпендривайся, мы не в Питере. ОН тут главный, понимаешь? В присутствии подданных обращайся к нему как к Правителю Эльфов. Рука у тебя не отвалится, если пару минут за него подержишься. Войти туда вместе — вопрос чести. Замечу, ТВОЕЙ чести также. Что непонятного?

Хрен с тобой золотая рыбка. Капитулируя, я молча взяла эльфа за ладонь, ощутив как пробежала волна электричества по телу. И так, босая, куцая, в белоснежной распашонке, рука об руку с эльфом, под пристальными изучающими взглядами его многочисленных подданных, я вошла во дворец Трандуила.

Толпа охраны, по сравнению с тем, что нас ждало — ничего. На каждом метре дороги дежурили воины. Пол — то какой ледяной! Дайте тапки, фашисты!

— Они что, со всего Лихолесья сюда стянулись? — ядовито поинтересовалась я у Антошки, когда мы задержались в одном из просторных холлов.

— Сама как думаешь? — ответил друг.

Никак я не думаю, устала и замерзла аки цуцик. Но это не мешало мне вертеть головой по сторонам. Просторные холлы вмешают в себя резные колонны, высеченные в живом камне с примесями драгоценных металлов. Красотища неимоверная, жаль, что нет настроения оценить интерьер по достоинству. Хочу тапочки, ванную и постель!

Стоит ли повторять, что мне уже давно не удаётся получить желаемое? Традиции не изменили мне и в этот раз. Вместо отдыха они собрали в отдельной комнате консилиум. Перемежая слова на общепринятом с синдарином, и терминами на неизвестном мне языке. Час спустя, их препирательства и неизвестность вывели меня из состояния покорности.

— Антошка перестань! Щекотно!

— Светка, не вертись.

Они вполголоса совещались о чём-то за моей спиной. У обоих было такие сосредоточенные лица, я решила, что на моей левой руке, на которой они изучили каждый миллиметр в течение последнего часа, как минимум функция Фишера. Не знаю, я ничего не вижу, кожа как кожа. Покраснела, может, потемнела немного, элементарное раздражение. Я и так вся в синяках и царапинах, одним больше. Чего испугались?

— Налюбовались?

— Стой тихо! — гаркнул Антон.

Меня шатнуло от его крика. Ойййй! Давненько он не повышал на меня голос. На слова и шутки я внимания не обращала, он имеет полное право, учитывая его заслуги передо мной и сыном, но кричит на меня он крайне редко. Мой лучший друг на полном серьёзе зол. В таком состоянии его лучше не провоцировать, молчать и слушать.

— Ты отправился за ней, — это к эльфу. — У тебя не было других задач. Мне в голову не приходило, что у тебя не получится. Как ты проглядел? Что это такое? ЧТО? Я тебя спрашиваю! — вопрошал он, тряся мою кисть.

— Расплата… — обречённо молвил Лас.

Он поражает меня всё больше и больше. Куда снова подевался надменный недотрога?

— Пожалуйста, объясните мне, что случилось? — пискнула я, и удостоилась та-а-а-а-кого взгляда.

— На твоём предплечье клеймо магического происхождения такое же, что было у Лёньки. Возможно, ты получила его отбиваясь. Мы не знаем, что оно означает. Зато знаем, что спрятать вас нельзя, нас нашли и знают, где мы находимся каждый миг. Будем защищать, пока сил хватит.

— Леонид! — последовала у меня незамедлительная реакция.

Антон закатил глаза и простонал:

— Проверили, в первую очередь. Ничего. У него сошло, как только в этом мире очутился.

Из легких с шумом вырвался воздух. Обошлось!

Обратно пропорционально мне, эльф впал в отчаянье.

— Не стоило проводить вас сюда! Если б я ушёл из вашего мира сразу, как обещал, ничего б не случилось. Они шли по моему следу. Светоч права, я привёл к вам беду! Какой из меня Правитель, если я не могу содержать в сохранности моих подданных! Один из них обязательно погибнет. Слова Высших не бывают пустыми, их не провести жалким созданиям как мы. Все, кого ты спас исчезнут. Один за другим. Ты будешь удивляться трагичности беспричинных смертей, но ни одному не сможешь помочь…

— Раскаркался! — раздражённо буркнул Антошка. — Сделанного не воротишь. Сейчас ты должен готовить артефакты к утреннему обряду.

Правитель горестно покачал головой, но законность притязаний друга признал. С каких пор они поменялись ролями?

— Сколько тебе понадобится времени?

— Вернусь к полуночи, — заверил Лас.

Антон кивнул, присел на кровать. Эльф вышел, пару секунд мы слушали удаляющиеся шаги эльфа. Чтобы их услышать требовалось задействовать весь диапазон возможностей слуховых органов.

— Что за обряд? — спросила я у Антона.

— Посвящение. Правитель представит тебя своим подданным как его Предназначенную, даст клятву, — нетерпеливо махнул на меня рукой. — У них свои тонкости, сама увидишь. Или у Ласа спроси, у вас вся ночь впереди.

— Нетушки! Я не буду СПАТЬ с ним в одной комнате! — завелась я с полоборота.

— Светка не ори, слуги сбегутся, подумают, что я тебя тут насилую, — он лукаво улыбнулся, слава тебе, Господи, успокоился! — Глянь на этот аэродром, — он хлопнул ладонью по простыне. — Вы пока на нём друг друга искать будете, ночь и закончится. Ложись спокойно на свою сторону кровати он до тебя не дотянется. Один из нас должен остаться с тобой в качестве охраны. Не я, мне к Лёньке идти.

Я тяжко вздохнула. Друг упал на кровать навзничь и закинул ладони за голову.

— Как же я устал…

Опочивальня Правителя чудеснейшая: стены из камня серебристо-серого цвета, с вкраплениями таинственно мерцающих самоцветов. Космический, словно звёздное небо, поистине завораживающий вид.

— Может скажешь, о чём вы у реки говорили? Такого лица я у тебя раньше не видел.

Я смущённо пожала плечами. Вспомнив глаза эльфа, когда он достал мой шарф…

— Неужто о любви?! — изумился друг и привстал, вглядываясь в моё лицо.

— Точно не о любви, Тош. Он рассказывал, что тут без меня делал. Словами не передать. Ты знал, что у него на моём шарфе моя кровь? Он его повсюду за собой таскал. Может он прощения так просил?.. Просто не знаю, как реагировать.

— А, — понятливо фыркнул парень и снова бухнулся на постель, — здесь проще: или ты прощаешь ему все прошлые обиды, он прощает тебя, и вы живёте все вместе долго и счастливо, после решения наших проблем. Или вы не прощаете, и расходитесь по своим мирам. Учти, Лёнька в Лихолесье останется, у него как у тебя выбора нет.

Снова я обзавидовалась его способности упрощать отношения между мужчиной и женщиной до «или-или».

— Ваше величество, вы позволите войти? — прозвенел тонкий эльфийский голосок за дверью.

Я дёрнулась от неожиданности, забыла, у эльфов не принято стучать в дверь, они спрашивают разрешения. Только Ласа здесь нет. Взглянула на друга: «Что делать?»

— Войдите, — ответил за меня Антон.

Бесшумно «втекла» девушка, стройная как тростиночка с блестящим золотым плащом волос ниже пояса. Какая роскошь! Мне взгрустнулось по поводу собственной утраченной косы пусть и нешикарной, но моей.

Эльфийка уложила на подушку аккуратной стопочкой бельё, осведомилась, не требуется ли нам чего-нибудь ещё. Убедившись, что у нас всё есть, удалилась.

— Волосы жалко… — пожаловалась я, разворачивая принесённое.

О, да! Настоящее произведение искусства, огромная сорочка из тончайшего кружева, Обычно я вертлява и не сплю в них потому как к утру, она оказывается у меня на шее. Но та, что в руках, была с длиннющими рукавами и размера на двадцать четыре больше нужного. У эльфийского племени, наверное, положено, чтобы кругом свисали километры ткани. Ко многому придётся привыкать…

— Волосы — не пальцы, отрастут, — утешил Антошка. — Ничего фасончик, а? — ехидно заметил он, посмеиваясь над «парашютом» у меня в руках.

— Потешаешься?

— Ага, — с готовностью признался друг, — мщу за седой волос, — и обезоруживающе совсем по-старому улыбнулся. Впервые после схватки я увидела в нём огонёк былого задора.

Дверь распахнулась, впуская единственного, кому разрешения точно не требуется — Повелителя эльфов.

— Всё готово? — с порога спросил Антон.

— Кроме одного.

— Кто будет проводить? Твоего отца здесь нет. Кто-то из приближённых?

— Если это в твоих силах… — Лас посмотрел на Антона с надеждой.

Антон вздохнул.

— Так и знал, вы тут опять накуролесите, а мне с седыми волосами на голове — всё исправлять! Ладно, пошёл я, — поднялся с кровати друг, — Да пребудет с тобой сила, юный Скайуокер, — ляпнул он мне напоследок.

Я нервно хихикнула. Юморист.

— Лёньке — привет.

Антон кивнул и вышел, притворив дверь.

— Переоблачаешься? — спросил Лас, заметив, что я верчу в руках ночную рубашку пытаясь распознать, где у неё перед, а где зад. — Твоя рука? — перешёл на русский. Что ж, нашим легче.

— Ничего необычного, — преувеличено невозмутимо ответила я. — Не знаю, как ты, но я собираюсь спать. Смертельно устала.

Во рту предательски пересохло, я сглотнула, наблюдая, как он снимает с себя тунику, обнажая торс.

— Покойной ночи, — ответил эльф, небрежно бросив её на сиденье в ногах нашего «аэродрома».

Преспокойненько, он сел на ту сторону, что ближе ко входу, опираясь спиной на подушку, раскрыл фолиант, взятый со стола, и углубился в чтение. Меня раздражало его спокойствие, он там за углом литр валерианы всосал? Что бы не говорили про неуравновешенность и капризы царственных особ, Лас непритязателен, и самообладания ему не занимать. Поневоле я выискивала в нём новые и новые достоинства. Это наш разговор у реки виноват! С чего ему вздумалось объясниться именно теперь, когда я так уязвима? Блин, вот всегда он такой весь из себя правильный, умный, куда деваться! Мечтая, как бы у него от переизбытка серьёзности начался запор, наугад просунув голову в самую большую дырку, я нащупала рукава и скромно улеглась спиной к нему на самый край кровати. Опустила голову на подушку, закрыла глаза. В мыслях роилась туча вопросов, голова бурлила слово растревоженный улей. Сон не желал наступать.

— Послушай, — не выдерживаю, — я не разбираюсь в ваших тонкостях, но для проведения любого обряда требуется магия, ведь так? Как Антон будет проводить его?

Лас поднял глаза и ответил как ни странно снова на русском:

— Для данного обряда магия не нужна. Энтон должен произнести несколько слов из Священной Книги Сотворения ЭА. Засвидетельствовать наши клятвы.

— Сегодня ты отвечаешь на мои вопросы? — удивилась я.

— Быть может, это наша последняя ночь вместе, — тихо произнёс он.

— Почему ты так решил?

— Разве не видишь, они нападают открыто, это война!

Ясно, а на русском — потому, что за дверьми охрана и знать о сути приватного разговора им не положено. Чудно. Круг посвящённых довольно узок, очевидно, верхушка военного и правящего состава. В самом дворце никто не знает ни о нападении, ни о готовящихся военных действиях.

— Что вы собираетесь предпринять?

— Мы будем защищать вас. Я собрал союзные королевства. Разведка доложит расположение врага.

— У вас в противниках Элронд, Высшие, какие-то там дунадланцы…

— Я поражу любого, кто осмелится вас отнять! — строго молвил он.

Герой!

— Или умрёшь, — осадила я его. — Какой правитель решится броситься в бой ради женщины и чужого мальчишки, пусть королевского сына, но всё ж не стоит того. Это не Война Кольца. О себе я позабочусь, защити Леонида, это твой долг, больше от тебя ничего не требуется. Не нужно развязывать новую войну.

— От меня требуется гораздо больше, чем ты можешь предположить на первый взгляд. Я Правитель. Эльфийский народ нуждается во мне, права отступать у нас нет. От исхода нашего сражения зависит теперь и наше будущее. Тебе действительно некуда было бы возвращаться, если мы не победили в прошлый раз — ваш мир погиб. Никого из тех, что ты знаешь, не стало.

Вспомнились слова Арагорна, после которых Лас согласился на все условия нашего прошлого перемирия, и сам же его первым нарушил.

— Вон оно что… Об этом вы говорили со Странником?

— Элессара нарекли по восшествии на трон. Наш народ не величает больше короля людей Странником. Смотри, не позови его этим именем на обряде!

— Арагорн приедет на обряд?! — обрадовалась я. — Он будет с Арвен? Кто ещё согласился помочь?

— Хоббитания и гномий народ, — красиво приподнял бровь эльф. — Весть о твоём возвращении сотворила чудо. Король людей прибыл час назад. И что тебя так порадовало?

— Тебя разве нет? Мы Войну Кольца прошли все вместе бок о бок!

— Ты меня поражаешь! Любой может вызвать твоё расположение, пользоваться твоим доверием, но того, с кем тебе придётся провести жизнь, ты ненавидишь!

— Ты не прав. Далеко не все пользуются моим доверием, лишь те, кто его заслужил. Разве те, чью спину ты прикрывал, кто отдаст за тебя жизнь, не задумываясь, не достойны доверия? И я тебя не ненавижу.

В стремлении донести мысль, он наклонился ко мне так близко, что я ощущала аромат его волос.

— Я не оспорю право Элессара на твою дружбу, право Энтона на твою привязанность. Но ты с ним делишься тем, что не должна отдавать никому кроме своего спутника. Отрадно, что ты не испытываешь ко мне ненависти, это означает, что тебе легче будет приноравливаться к жизни здесь.

— Лас, я не собиралась жить в Средиземье, мой дом не здесь.

Эльф отшатнулся, словно я его ударила. Знаю, что против шерсти, красавчик!

— Отчего? Ты столкнулась с трудностями, но они не бесконечны. Мы победим, в мирное время лучшего места не найти. Я покажу тебе самые красивые места в Лихолесье!

Не понимает царевич, какого рожна мне надобно? Может я слишком большая привереда? Ведь мне всего лишь нужно чтоб меня любили.

— Дело не в Лихолесье. Дело в нас.

— Что с нами? — изумлённо спросил он. — Я готов провести обряд, этого тебе недостаточно?

О, да! То-то у тебя шапка на корону не налезает «вашество»!

— Ты себя слышишь? Если тебе, правда, невдомёк, почему я не хочу с тобой связываться, то стоит ли мне объяснять?

— О, если я недоговариваю — ты выходишь из себя, а самой, стало быть, разрешено? Мне и не придётся тебя удерживать — далеко не уйдёшь!

— Знаешь, твоя корона — непомерная для тебя ноша. Ты не в силах нести её не потеряв свой внутренний мир.

— Моя корона и моя гордыня — тот груз, что меня утопит.

Снова согласился? Что это? Я брежу?

— Наша жизнь была б намного проще, не будь я правителем, но это не так, и ты должна принять как есть. Неужели ты не извлекла ни одного урока из произошедшего?

Когда мы ссорились в последний раз, он ожидал, что я соглашусь, или найду удобные условия для нас обоих, но сейчас я была непреклонна. Его взор сей миг вмещал целую вселенную. Я смотрела в его глаза, не отрываясь. Потолок поплыл. Мы слишком близко. Лас наклонил голову, медленно приближая губы к моему лицу. Нет!!! Сосредоточься, Света! Иначе из тебя веревки вить будут.

— Потолок. Лас, он выполнен из живого камня? Что за самоцветы так сверкают? Похож на ночное небо…

Остановившись в миллиметре от моих губ, эльф посмотрел в глаза пристальным взглядом, силясь понять, шучу я или попросту издеваюсь над ним.

— Спи, — Лас откинулся на свою подушку и вернулся к чтению.

Антошка ввалился в комнату без спроса в то время, как эльфийка отчаялась смастерить что-либо с моими волосами. Ага, попробовали бы его остановить!

— Ну, как, устала ночью? — полюбопытствовал друг.

Я без зазрения совести запустила подушкой в друга, но в голову не попала, Антошка толкнул дверь, «снаряд» вылетел наружу.

— И тебе доброго утра! — рассмеялся он. — Хм, тебе идёт подвенечное.

— Утра, — ответила я задумавшись.

С утра пораньше меня с конвоем препроводили в «ванную комнату» — подземный каменный бассейн наполненный водой с ароматическими маслами. Затем обрядили в платье не особенно отличающееся по фасону от недавней ночной сорочки. Только что размер на этот раз нужный был, и декольте… Офигитительное — другого слова не найти — декольте. Было бы что там показывать, у меня «минус первый». Но Антошку, похоже, это не волновало.

Я подняла с постели и подала девушке большой шёлковый отрез, жалко смотреть на её мучения, как криво не обрезаны на моей голове волосы — никто не решился тронуть их снова, может тут не принято их стричь?

— Покроем голову Эланор, не нужно причёсывать.

— Благодарю, госпожа! — искренне поблагодарила эльфийка, закрутив затейливым образом шарфик на моём затылке, что он стал положением волос, и поспешно удалилась.

Антон галантно отворил ей дверь. Да-а-а. Старое ружьё не ржавеет. Тяжело Лерычу придётся.

— Подвенечное? — с подозрением спросила я. — Слушай, расскажи в общих чертах, как будет проходить обряд ваш, а то сморожу глупость, а вам отвечать, — спросила я Антошку.

— Правда, хочешь знать? — ухмыльнулся он. — Не боись, на все вопросы надо отвечать «клянусь». Когда я подам тебе чашу с вином, передай Ласу, а потом точно так же прими её назад, попробуй вино. Больше ничего делать и говорить не надо. Никаких лишних слов, движений, не уверена в чём-то — повторяй за ним.

— Подожди любезный друг мой: что конкретно ты собрался спрашивать? Я ни в чём клясться не собираюсь!

— Т-с-с-с-с-с! Не психуй. Хочешь, потренируемся?

На лице ни признака шутки, я с готовностью киваю.

— Встать ровно. Так. Светлана Ивановна Александрова, согласна ли ты стать женой Леголаса, собирать вечером по дворцу его грязные носки, терпеть утрам его нечищеные зубы, растущий пивной живот, наблюдать, как он лысеет? — вполне серьёзно проговорил он. Вторая подушка нашла свою цель. Антон рикошетом отшвырнул предмет меблировки, сгибаясь пополам от смеха. Обхохочешься!

— Балбес ты, Тошка, — беззлобно обругала я парня.

— Да, и что ты со мной сделаешь?

— Накажи себя сам! — невольно улыбаясь, предложила я.

— Если честно, пришёл тебя успокоить. Знал ведь, что дёргаться будешь. Зато на церемонии себя спокойно поведёшь, — он легонько хлопнул меня по плечу, подталкивая к выходу.

— Чёрта с два! Теперь, когда я в курсе, я туда ни ногой! Ни за кого я замуж не пойду.

— Начало-о-сь, — жалобно воздел глаза к потолку Антон. — Что за капризы, Светильник?

— Я не шучу, или ты меня ни о чём там не спрашиваешь, или я с места не сдвинусь.

— Детсад на выезде, — посетовал он, приоткрыл дверь и приказал наружу, — пошли кого-нибудь за Правителем.

— Запугиваешь? — с вызовом предположила я.

— Нет, застраховываю «твоего» от неожиданностей.

Довела парня. Захлестнуло чувство стыда перед другом. Он же ради нас старается.

— Извини Тош, но моё пребывание здесь ограничивается только сыном.

— Не мне объясняй, — обиделся друг.

Чтоб прийти, Ласу понадобилась минута. Ничего себе скорость! И… О! Какая красота на нём! Сколь шикарно смотрится белый церемониальный китель на его царской фигуре.

— Что у вас? — его холодный взгляд зацепился за мою руку, но моё состояние находилось без изменений, и взор оттаял.

— Она не войдёт в Тронный зал, — выложил друг. — Её Величество не желает под венец.

— Во имя Валар, Светоч! — взвыл эльф, утомлённый моей несговорчивостью. — Ты не в цепях, никто не ведёт тебя туда силой. Ты не на казнь идёшь и не на свадьбу.

Антошка с удовольствием ретировался в дальний угол комнаты.

— Ну не знаю вам там сверху видней, мне по бую: свадьба, поминки, — не удержалась я от колкости.

— Это не праздник. Мы отдаём дань традициям. Твоё присутствие необходимо. Мой народ должен увидеть Предназначенную и Правительницу.

Пошли лекции! Антошка потому и послал за ним, чтоб сделать мне внушение.

— Тебе не хуже моего известно, что я не задержусь в Средиземье.

— Потом об этом. Традиции должно уважать. Помнишь, что я говорил о непреложности правил? Надеюсь на твоё благоразумие. Линдир уехал из Ривенделла, проводив Братство, и отправился поведать Трандуилу о Предназначенной его сына. Без нашего союза, брак Арвен и Элессара бессмыслен, и мой народ то понимает. Не желаю сеять отчаянье в сердцах моих подданных, никто не должен знать, что нам грозит, потому, что я сам этого не знаю.

Контраргумента я не нашла.

— Спокойно Светка, рабочий момент, — незамедлил высказаться из своего угла друг. — Твой эльф уже рогом посветил, копытцем топнул, чего ещё — то? С тебя не убудет, — и заговорщическим тоном добавил: — обещаю тебе один сюрприз. Ну? Лёнька давно ждёт.

— Ты войдёшь в зал? — снова спросил эльф.

Киваю. Меня легко уговорить, особенно если они вдвоём берутся за дело, и доказывают мне, несмышлёнышу, как глупо я поступаю.

— Клянёшься ли ты, Светлана Александрова, Правительница Перворожденного народа, признать своего Правителя, подчиниться воле своего Правителя, соратника по оружию и по трону?

Антон в белом плаще, держал каменный кубок, инкрустированный драгоценными камнями. Вид у него — донельзя торжественный.

— Клянусь, — уверенно подавив внутреннее сопротивление, ответила я.

— Клянёшься ли ты, вспомоществовать ему во всех его начинаниях, посвятить ему свою жизнь, стать ему опорой, разделять бремя своего Правителя до последнего дня его жизни?

Засада…

— Клянусь, — выдавила я.

Антон обратился к Ласу:

— Клянёшься ли ты, Леголас, сын Трандуила, Правитель Перворожденного народа, беречь и защищать Светлану Александрову, свою Предназначенную, соратницу по трону, по оружию, до последней капли своей крови и жизни?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты, положить свои силы на алтарь её жизни?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты, освободить её от данной ею сегодня клятвы, по первому требованию своего первенца?

Лас на миг замер, но быстро справился с собой и хрипло ответил:

— Клянусь.

Упс… По-моему, последнее было не по сценарию. Но наш эльф, не дрогнул ни одним мускулом, принимая у меня чашу, олицетворяет собой образчик величия и ответственности. Я вздрогнула, ощутив, как его пальцы легли поверх моих ладоней не давая отпустить. Так и притянул к себе чашу вместе с моими руками. Пригубив край, он оставил сосуд мне. Стараясь меньше касаться его рук, я аккуратно смочила губы, и вернула Антону.

— Чаша нерушимости ваших Уз не опустеет, Высшие тому свидетели! — друг передал кубок советникам позади себя. Отныне он будет стоять в тронном зале, в качестве символа.

Лас сжал мою ладонь, церемонно развернулся. Я скрупулёзно повторяла за ним все движения. Не тормози, Светка, шаг в шаг, через весь зал, идём к трону. Только бы не сбиться и не споткнуться.

Первым подошёл Лёнька:

— Поздравляю! — сияя, пропел он.

Лас кивнул.

Следующими были Арагорн и Арвен:

— Поздравляем, — молвил странник радостно.

— Вы долго шли, — прошелестела Арвен.

Я искренне улыбнулась, но промолчала, памятуя о наказе Антона — ничего лишнего не брякнуть. Следующим выступил из шеренги Гимли! Господи!

— От подземного народа — мои поздравления! — прогромыхал гном.

Голоса посыпались как орехи из опрокинутой корзины.

— Поздравляем, госпожа, Правитель Леголас, — этот голос я не могла не узнать. Сэм!!! Повзрослевший, он улыбался в жёлто-зелёном камзольчике. Я широко улыбнулась в ответ.

Остальных я не запомнила. Дальше всё вообще пошло как в ускоренной съёмке. Какие-то поздравления, Леголас что-то подписывал, ещё кому-то вручал… что-то принимал… очнулась лишь за столом, когда Антошка подсел и настойчиво стал подтыкать меня в бок.

— Фуууух, Светильник. Свершилось! Парочка сражений была бы легче этого обряда, я реально вспотел, пока вы у алтаря клялись. Боялся, ты чего-нибудь опять выкинешь.

— Так, то алтарь был? Не заметила, — рассеянно пробормотала я.

— Мам, ты такая красивая!

— Спасибо сынок! — я дотянулась до его руки и крепко сжала, вкладывая всю свою любовь и нежность.

Антошка схватил за вторую руку:

— Как тебе мой «подарок на свадьбу»? К сожалению, не мог вставить отказ по твоему требованию, это считай — что не давала никакой клятвы, так нельзя. Но если теперь Лёнька ему прикажет…

Глава 9

Едва разговор заходил о престоле — Лас становился до тошноты важным. Что неприятно, Лёнька ему в этом подражал. Ещё не хлебнул ответственности, а уж вовсю крут как его папаша.

Также и сейчас: эльф запер меня в комнате с Антоном и слинял. Возможно, дело в том, что мы рано скрылись с «торжества». В самый разгар к Ласу незаметно подкрался кто-то из подчинённых и пошептал на ушко. После чего Правитель поспешно ретировался, прихватив нас с Антоном. Больше часа мы отсиживались с другом в спальне. Антон насвистывал некую легкомысленную мелодию, безнравственно валяясь на моей «семейной» кровати.

Внешне он спокоен. Но насколько он спокоен в действительности? Насколько вообще можно быть спокойным в данной ситуации? Если только не знаешь заведомо, чего ждёшь. Избегать вопросов он умеет.

— Тош, напомни мне, что мы здесь делаем?

— Сидим. Точнее, ты сидишь, я лежу. А что? — невинно спросил он.

— Да вот, думаю, чем ты опять меня потчуешь Антош?

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — механически вырулил он.

Да в его голове хранится достаточно секретов. Одна Алая Книга чего стоит…

Есть!

— Как ты смог прочитать Алую книгу? Она была дописана после того, как Война Кольца закончилась.

Антон сделал вид, что оглох и продолжил насвистывать. Успокаивает, стало быть.

— Антош, где Лас?

— Успела соскучиться? — съехидничал Антон.

Меня не обманул его жизнеутверждающий настрой. Я успела невзлюбить, когда он шутит. В последнее время за бесшабашным юмором он прячет страх за близких.

— А Леонид?

— С отцом.

Ах, японская мать!!! Я вскочила.

— Дай ключ.

— Ни за что! — Друг ловко скрутил мои руки сзади и усадил на кровать.

— Пусти!

— Сиди, ты!

— Там Лёнька! Если ты не доверяешь мне, пошли вместе.

Что-то пробило его в моём молящем взоре. Он вынул из кармана ключ и отворил дверь.

— Я иду первым, не высовывайся, — скомандовал он, выглядывая наружу.

И вдруг резко её захлопнул.

— Под кровать! И ни звука! — быстро прошептал он.

Без возражений я юркнула вниз, спустила покрывало до пола, оставив себе узкую щёлочку. Из своего укрытия мне открывался замечательный обзор. Антон снова открыл дверь и как ни в чём небывало, выставился на пороге, ожидая чего-то. Путь ему преградил сереброволосый полуэльф. С минуту они стояли друг перед другом.

«Штирлиц», — подумал Мюллер, «Мюллер», — подумал Штирлиц.

— Куда торопишься? Или кого хочешь скрыть? Второй раз этот со мной фокус не пройдёт, своё клеймо я узнаю, — красивый эльфийский голос не вязался с нарочито издевательским тоном.

Кровать взлетела вверх, ударившись о стену, разлетелась в щепки. Я прикрыла голову руками, от мусора, что посыпался. Полуэльф провёл прозрачным диском по плащу, предмет послушно нырнул внутрь.

— Хороша вещь? — Похвалился полуэльф. — Узконаправленная «ударная волна». Моя персональная разработка.

Антон не стал тратить время на предисловия и объяснения:

— Светка, шилом чеши, найди Ласа и никуда от него не отходи! Они с Лёнькой у восточной стены.

Я поднималась, вытряхивая труху щепки из волос и одежды. Друг врос в пол между дверью и Элрондом, загородив меня спиной, чтобы могла за ним пробежать. Приготовился биться до смерти. Я не собиралась продолжать сию героическую традицию. Я собиралась сделать хоть что-то для их жизней. Поэтому я стрелкой помчалась бы за Ласом, и стояла на коленях, пока он не согласится вернуться сюда, и спасти моего друга.

— Не старайся. Вы оба целиком в моей власти. К счастью, я знаю, как вами управлять.

Элронд достал из плаща что-то укромно скрывающееся в ладони, потёр, разогрел и точным нечеловечески-неуловимым движением бросил в меня. Антон не успел перехватить. Малюсенький прозрачный шарик коснулся меня, и столкнувшись с преградой растворился в ней, во мне.

Сначала ничего не происходило. Секунд через десять начались изменения. Первым делом я схватилась за руку и рухнула вниз. Ни одна рука: спину, лопатку, ключицу — жгло огнём. Я подняла руки и увидела, как на коже проступают синяки и ссадины. Она, похоже, была везде — боль, окутавшая тело была невыносимой. Все раны, нанесённые мне насильственно раньше, проступали на теле.

— Как легко управлять клетками твоего организма, — надсмехался полуэльф. — Разумеется, те, что повреждены, легче разорвать, но цитофаги дойдут и до здоровых. Можешь подождать, когда от неё останется бесформенная масса.

— Останови процесс! — Я не узнала Антоху, в искажённом яростью лице неизвестного мужчины яростно схватившегося за оружие, трудно узнать парнишку, с которым дружила много лет подряд. Шрамы под скулой придавали злой улыбке пугающий оттенок.

— Как скажешь, — полуэльф недобро ухмыльнулся, — так легко заставлять вас жертвовать ради другого.

Снова картинно потёр ладони, приблизился, одной рукой приподнял за волосы мою голову, провёл кончиками пальцев по моим губам.

— Глубокий вдох.

Сквозь боль, судорожно втягивая ртом воздух, я ощутила сладкий до горчинки, словно пыльцу, привкус на языке.

Раны как по волшебству затягивались. От крови остались одни следы на белоснежных одеждах. Полуэльф самодовольно ждал. Что-то подсказывало, что убивать нас он не собирался, и его действия являлись демонстрацией силы для Антона, дабы не рыпался, мне демонстрировать не нужно, и так знаю.

Хотела сказку — получай. Нравится?

Тело жутко зудело, от быстро заживших повреждений. Полуэльф отворил дверь, обыкновенно, физически, положив кисть на ручку и толкнув. Что, выглядело на фоне прошедших событий странновато.

— За мной, — велел Элронд. — К сожалению, не смогу открыть проход здесь, придётся выйти на открытую местность. Или ты хочешь вновь побывать в моём милом парке аттракционов, что я устроил для тебя в прошлый раз? Да, путешествие в Преисподнюю было моим маленьким подарком для тебя. Могу организовать прогон для неё. Надеюсь, повеселится не хуже. Хотя превзойти твоё больное воображение будет сложно: Лориль… просто прелесть!

На Антошку жалко смотреть, видно, он до последнего надеялся на что-то иное.

Мы послушно поплелись за своим поводырём. Какое жуткое чувство поражения. Неужели это всё?! Не примется ли Элронд за моего сына, получив желаемое от нас? А покуда мы шли, Элронд не оглядываясь, деловито вполголоса вводил нас в курс дела. Ни мне, ни Антошке и в голову не пришло сбежать. За нашими спинами чужие и родные жизни. За каждую из них мы несём ответственность.

— Ты думал, что Лориль порождение тьмы Саурона? Позволь спросить, чьим порождением был Саурон?

Что ж, дружище, ты почти докопался до истины. Почти.

— Я тебя создал. А ты глупый родителей искал? Нет у тебя родителей! Всё было продумано до вашего появления. От вас требовалось идти подготовленным путём. Но мой план умудрились запутать и испортить.

Очередная театральная пауза. Мы втихомолку ожидаем продолжения рассказа. Сжалившись, полуэльф заговорил.

— Ваша с позволения сказать магия представляет собой «разряды» энергии от взаимодействия невидимых глазу частиц свободно парящих подобно взвеси в воздушном пространстве, которыми некоторые организмы могут управлять. Причина в генетической цепочке: если в её составе присутствует определённый код — носитель будет иметь частицы в крови, они будут поддерживать неконтактную симбиотическую связь с другими частицами. Поднаторев, носитель в той или иной мере сможет оперировать «разрядами». По вашему — колдовать.

— Антон здесь причём? Он человек.

— Не нужно, — Антон всей душой не желал продолжения речи, он ЗНАЛ ответ.

— Ты не человек, — продолжил полуэльф, хладнокровно улыбнувшись парню, тот болезненно зажмурился, признавая бессилие. — Ты великолепный образчик моих экспериментов. Твоё тело подготовлено для моих целей. «Перворожденные» производят частицы, а не накапливают. Чтобы исправить ошибку моих коллег, я создал своего рода конденсатор: способный аккумулировать и выплескивать разряды, но не проводник. Она, — пренебрежительный жест тонкого перста в мою сторону, — только проводит их. Количество нано-частиц в её крови критически мало, она ощущает «разряды», пропускает через себя, но не накапливает, и производить не сможет. У существ с подобным кодом затруднена репродуктивная функция, а в некоторых случаях отпадает полностью. Факт, поставивший в тупик эксперимент и завершивший дело у моих предшественников.

— При усилении взаимодействия с «разрядами», — оживился Антон. — Чем больше пользуешься магией, тем меньше способностей к воспроизводству. Помнишь, Светка, я говорил тебе?

Я кивнула, конечно, помню. Головоломка постепенно складывалась в общую картину.

— Такой как ты смог догадаться! — Элронд презрительно фыркнул. — Поскольку кровяные тельца и частицы имеют живую природу, и обладают зависимостью друг от друга, нано-частицы поддерживают организм носителя в работоспособном состоянии, чтобы иметь связь с «разрядами». Вы не страдали недугами людей. Так или иначе, вырождался без распространения генетический носящий код в крови, погибали и частицы. Носители и окружающая среда менялись. Оставалось найти носителя с крайне ничтожным содержанием частиц, буквально на грани. Я нашёл! Ведь у моих соотечественников хранился один секрет в запасе, который мне удалось украсть. Я сблизил вас. Счастливый случай — наткнуться на земле, практически лишённой частиц, на существо с человеческой кровью и кодом перворожденных. Но сберегли тебя для иной цели.

Антон поник, не обо всём, что прозвучало, он догадывался, но он был наиболее близок к истине.

— В своём отрезке времени вы двое являетесь единственными носителями кода. Я собирался сотворить невозможное: соединить «конденсатор разрядов» с «проводящим частицы», и получить продукт с сырьём, пригодным для организма, способного накапливать, производить «разряды» вашей магии и проводить одновременно. И я выполню задуманное. Опыт должен пройти идеально. Затем, ты, женщина, вернёшься сюда. Начав развиваться, плод в тебе немедленно накопит «разряды». И моя цель будет достигнута.

Антон побледнел.

— Почему ты нам это рассказываешь?

Макиавелли из меня никакой.

— Спроси ещё — зачем мне этот эксперимент? — Рассмеялся полуэльф. — Чтоб вы понимали задачу, и не испортили дело больше, чем есть. — Наш конвоир сердито зыркнул через плечо.

Мы прошли церемониальный холл. Остановились у выхода.

— Проклятая «эльфийская» кровь, — ворчал Элронд. — Каким бы ветром вас сюда не занесло, на «неочищенной» от частиц земле Средиземья код проснулся в ней со всеми вытекающими последствиями. Подпортила мне процесс ваша «магия». В результате, у неё ребёнок не от тебя, а от чистокровного перворожденного. Перворожденные единственные на этой земле способны производить нано-частицы, оттого и живут дольше любого существа. Полный провал!

Почему? — с немым вопросом я посмотрела на друга.

— Один из двух в произведении «минус» — получается «минус», — мрачно молвил Антон. — Бесполезно скрещивать меня и тебя с кем-то другим.

— Из-за ошибки снова получился её эквивалент. Кровь мальчика непригодна для моих целей, и дети его будут такими же, — полуэльф игнорировал наши переговоры.

— Тогда зачем ты пытал меня и искал Леонида, который тебе якобы совсем не нужен? — потребовала я.

— Охраняли вы его яростно, но образцы тканей достать удалось. Тогда я понял, что он непригоден для следующего этапа. Как будто мне доставляет удовольствие гоняться за вами по всему временному континууму! Посылать слуг, которые не то, что доставить, схватить не в состоянии ни в одном из отрезков.

— Только поставь ещё хоть один иероглиф на сына! Ничего от меня не добьёшься!

— Не я. Я не на него, на тебя клеймо ставил. Твоего приятеля легче ловить на тебя, попади ты ко мне в руки, и он сам придёт. Но вы нужны вместе. Как вас ловить? По отдельности вас не удержать. Этого же, — снова свирепый взгляд в сторону Антона, — вообще поймать невозможно, легче вашу воду в руках носить. Создал прыгуна на свою голову! Пока не продемонстрировал, что могу с его девчонкой сделать, не послушался. Теперь понимаешь, почему вы нужны мне вместе? Иначе он просто неуправляем.

— Попробуй снова навредить Светке и сыну, я тебя убью, и буду крошить до тех пор, пока кусочки, составляющие твоё тело, не станут размером с атом.

Элронд остановился, с интересом уставился на Антошку. Правда ли тот намеревается предпринять попытку убийства или только запугивает.

— Чтобы получить продукт от вас, я должен аннулировать её связь с перворожденным. Единственной ниточкой являлся тот мальчик. Находясь в пространстве без частиц ты бы ничего не почувствовала, но здесь такой опыт смертелен для всех трёх связующих звеньев.

— Хотел привить себе способность к магии? — заключил Антон. — Скотина, за наш счёт!

— На фиг оно тебе? — не поняла я полуэльфа. — Ты нано — технологиями совершишь больше, чем все эльфы своей магией вместе взятые!

Элронд вышел наружу, мы направились за ним. За ворота поведёт, или из Лихолесья?

— Ничего у тебя не выйдет, — как-то очень уж уверенно изрёк друг.

Элронд не смутился.

— Ты не можешь любить, не так ли? Ты пытался, постоянно, каждый раз терпя неудачу, надеялся испытать то, что испытывают люди. Но тебе не суждено. Разум и тело тебе дали, а душой обделили. Ты не смог влюбиться даже в придуманный тобою ИДЕАЛ, что в принципе невозможно. Другой набор хромосом, другая химия. Любовь как чувство, для тебя набор химических процессов, и все они связаны с НЕЙ.

Взгляды обоих мужчин были прикованы ко мне.

— Я создал тебя таким.

Антон хмыкнул:

— Создал — громко сказано, создавать живую материю тебе неподвластно, так? Единственное, в чем тебе не сравниться с богами. Дай угадаю — ты украл разработку, и подделал по своим требованиям.

Полуэльф, лишь на секунду замедлился.

— Ты привязался к ней при первой встрече, внешность, запахи, тактильные ощущения. Рано или поздно вы должны были сделать это. Или скажешь, тебе неприятно было находиться рядом с ней, всё делать ради неё?

— Да мне просто по кайфу делать то, что ей не по силам, я же нормальный мужик! — Антон улыбался.

— Врёшь, ты не чувствовал пустоты рядом с ней.

За каменной стеной громыхали и звенели до боли знакомы мне звуки битвы. Мы построились в кружок у угла каменной стены.

— Ты ошибся, — уже спокойно ответил Антошка. — Я сам понял не так давно. Единственная ошибка испортила твой эксперимент. Попробуй-ка догадаться, какая?

На лице полуэльфа проступило удивление, следом почти моментально его исказила гримаса боли. Тело полыхнуло на миг ярким синим факелом и исчезло.

— И не догадается, — на месте полуэльфа стоял живой и невредимый Гриш, широко улыбаясь. — Заждались?

— Ёлки лысые… — пролепетала я.

— Ты вовремя, — Антон дружественно хлопнул по раскрытой ладони моего брата, словно не считал погибшим последние несколько лет, и ожидал его триумфального появления каждую минуту.

— О Боже, кто твой парикмахер? — Гриш с ласковой улыбкой взлохматил мою макушку.

— Наша Светоч, третий день радует взор причёской под названием «поцелуй меня разбега, я за деревом стою».

И я тоже заулыбалась.

Не сговариваясь, мы просунули головы в промежуток между стеной и воротами.

Красота! Драка в самом разгаре. Кого тут только не было: половину существ, с которым пришлось биться нашему доблестному эльфийскому полку — я не узнала. Теснили эльфов знатно. Если хорошенько приглядеться, можно в сутолоке и «своих» разглядеть. О! Вон и наши. Среди «худосочного народа» рыжие не водились. Данил и его команда! Положение у них конечно невыгодное, но небезнадёжное.

— Почему они не отступают за стены? — поразилась я. — Есть же лучники, провели бы зачистку с верхних позиций.

— Команды «отступать» не было, а пока не было команды «отступать» — они дерутся. Лучники у восточной стены, Элронд опасался вести тебя близко к Ласу.

— Скотина Элронд! — с чувством ругнулась я, — Ну, не скотина ли?

Гриш подобрал грубый полуторник с земли.

— Подумаешь, полуэльф разбавил местный интерьер небольшим количеством зверушек, чтобы отвлечь регулярную армию, — небрежно обронил он, пробуя оружие на вес. — Они справятся.

Оценив диспозицию обстоятельно, я поняла, что он прав. Василец, особо извернувшись, накрест заколол разом двоих зверюг, неподдающихся опознанию. С ума сойти, этот сопляк, Данил непричёсанный!

— Охренеть… Это пять, это даже шесть! — прокомментировала я, всё тем же тоном незабвенного профессора Фефелова.

— Моя школа, — гордо заметил Антон.

— Будем смотреть, или поможем им продержаться до прихода лучников? — с азартом поинтересовался брат, подавая мне эльфийскую катану.

Тело Элронда, разумеется, не нашли.

— Чем ты его? — уважительно поинтересовался Антошка.

— Не узнал? Оружием Возмездия.

— А, ну да… — друг задумчиво потёр подбородок. — Вот ты куда попал. А я думал, куда тебя занесёт, без точки опоры?

— По умолчанию, точкой опоры будет Обитель Созидания, — Гриш светился весельем от победы. — Ты тоже понял ошибку Элронда?

— Ну, раз все знают, может, и мне скажете? — скромно попросила я.

— Поддерживаю, — с воодушевлением сказал Лёнька.

Друзья переглянулись и наперебой принялись рассказывать.

— Есть Творцы, есть творения. Смешивать одно с другим не имеет смысла. Творение пожелало сравниться с создателями, стать выше. Но у них были свои чаянья, — высказался Лас.

— Кровь Арвен начала растворяться в людях. Вот почему им нужна Светка — сохранить вид эльфов, — дополнил Антон.

— Последняя капля эльфийской крови должна была возродить расу перворожденных, — завершил Гриш, покосившись на Лёньку. — Миссия выполнена. Элронду здесь делать нечего.

— А ты?..

— Я послужил инструментом возмездия, и почтальоном. Во мне ведь тоже полкапли крови перворожденных, иначе со мной и разговаривать не стали, — он подмигнул Лёньке. — Высшие никогда сами не вмешиваются.

— На самом деле, никто из нас не был до конца прав: Созидатели берегли Свету для дополнения союза Арвен и Арагорна, а Элронд использовал в своих целях. Ясно тебе? — хихикнул друг.

— Не совсем. Ты что, перемещался во времени самостоятельно, без посторонней помощи?

— Как ты думаешь, я прочитал Книгу? Иль показала. Естественно я удивился и решил опробовать новые возможности.

Почему я не как девушки в фентези — романах, — обычно такие умные, прямо Мисс Марпл и Шерлок Холмс в одном флаконе! Обо всём вперёд догадываются, мужиками вертят, как хотят. Явно не про меня. У меня как всегда — пока не ткнут носом.

— Ты мог переместиться в любой момент? — все ещё не могла поверить я.

— Мог. Но я-то думал, что только один могу перемещаться. Вас с Лёнькой я бы ни за что не оставил!

— ВАУ!!! — восхитился Лёнька. — Покажешь?

— Покажу, покажу, — добродушно согласился друг.

— А научишь?

Успев привыкнуть к Леониду — царевичу Лихолесскому, я немного удивилась образу Лёньки, обыкновенного четырнадцатилетнего подростка с нормальной детской непосредственностью.

— Стоп, Лёнька, не шуми. Перемещение только кажется простым. На самом деле резкая смена пространств и времени очень тяжела для психики. — Он обезоруживающе улыбнулся мне, — Я ведь оговорился, а ты не заметила. Когда поведал тебе свои злоключения в Преисподней. Перемещаясь с Иль, я свято верил, что она переносит меня, обучает. Думаешь, мне легко удалось сбежать? Элронд проверял, как во мне прижились новоприобретённые способности, я прошёл проверку, судьба моя была решена. На Стезе Мертвецов, я действительно собирался искупить свои грехи. Лишь под конец, когда прочитал Алую Книгу, я начал верить в свои силы, и примерно, как и Лас думал о самопожертвовании. Между прочим, ты мне очень помогла, натолкнув на верную мысль.

Он проговорился не раз. В самом начале в Фангорне он ответил честно, что его проблема не в женщине.

— Ты знал? — спросила я Ласа.

— Нет, не знал. Был близок к истине, но не мог полагать наверняка.

Гриш ласково взял меня за руку.

— Не расстраивайся, я тоже ни сном, ни ухом. Узнал вчера от Высших. Лерка в порядке, — оповестил он Антошку и тот кивнул, удовлетворённый новостью. — Я кстати с посланием для тебя, Тоха. Пора взрослеть. С этого момента по велению Творцов ты становишься Проводником, в твои обязанности входит контролировать пространственные перемещения на этой планете, чтоб вот таких распоясавшихся, как Элронд больше не появлялось.

Опустевший тронный зал создавал иллюзию благословенного спокойствия. Пусть за дверьми охрана и мои проблемы никуда не рассосались. Зато Лёньке, Антошке и мне опасность быть убитыми больше не грозит, наше существование одобрено высшей властью, каждому нашлось местечко и дело. Сидя по-турецки, перелистывая толстенный фолиант, я ловила драгоценные минуты свободы.

С одной стороны непривычно распоряжаться свалившимся временем. С другой стороны, мне полезно переварить полученную информацию, кроме того, своё я уже получила в полном объёме, и общаться с верхушкой высшего общества желания не имелось. Недостатка в информации я больше не испытывала. Больше скажу — я захлёбывалась от её переизбытка. За последние три часа на Совете Леголаса Лихолесского я узнала столько, сколько за всю жизнь не получала.

Например, что Лас не лгал: он не знал о способностях Антона, но догадывался о том, что тот сможет иным образом защитить сына не хуже его самого. Его вообще отпустили только посмотреть наш мир, никто не обещал ему, что я жива. Так что сын стал для него серьёзным потрясением.

Что, для того, чтобы переместиться Ласу требовалась поддержка Высших и жертвы, а Антошке как уникальному существу требовался тактильный контакт и концентрация. Друг не подозревал о возможности переносить «пассажиров» и до последнего дня верил, что ему тоже требуется самопожертвование, хотя сам перенёс меня сюда в самый первый раз. Антон свято верил, что он всего лишь человек со сверхспособностью, но Элронд жестоко развенчал этот миф в его глазах.

Что Антоха теперь Проводник, он может водить нас по времени как пожелает. На нём следящее «клеймо», ведь Гриш первым прикоснулся к нему после перемещения к нам. У него новые обязанности, и погибнуть от чужих рук ему не дадут, как и мне, пока он нужен Высшим. Конечно, по желанию он может передать способности своему сыну, и состариться естественным путём. Вопрос в том, захочет ли?

Чтобы избавиться от связи с отцом своего ребёнка, мне требовалось обычное переливание крови. Взаимодействие с чужеродными кровяными тельцами разрушит мой хрупкий «эльфийский» код в генетической цепочке. Но при этом начнёшь стареть и страдать болезнями предрасположенностями полного набора человеческого генотипа. Возврата назад не будет. Привить нано-частицы обратно человеку невозможно, они чрезвычайно легко разрушаются и не сохраняются без симбиоза с другими себе подобными. Я собиралась проделать процедуру переливания сразу же по возвращении домой. Но пока никому не сообщила и боялась просить Лёньку идти со мной. На «своей» земле без контакта с нано-частицами мы развивались и взрослели, а в Средиземье взаимодействие возобновлялось, и старение организма приостанавливалось. Эльфы сами виноваты в том, что магия выродилась. Ушли они — и частицы постепенно погибли. Остались люди.

Что в будущем никто не погибнет, ведь души всего живого бессмертны. Все они возродятся в отпущенное им время. И мне ужасно хотелось посмотреть на этот новый мир, в котором нам предстоит жить. Он ДОЛЖЕН стать совершенством. Одно удручало: эти трое оболтусов видели Высших и молчат в тряпочку, не расскажут даже как наши создатели выглядят…

Наконец пунктик о профессоре Толкиене: сколько мы не гадали и не приписывали ему фантастические возможности. Ларчик открывался проще простого: выдержки и черновики из Алой Книги досталась профессору-лингвисту по законному наследию. Да, да, в его да-а-а-а-вних предках затерялся хоббитский род. Он не всё смог перевести, но на несколько томов его скудных знаний хватило.

Дверь открылась, впуская нежданного посетителя. Конец моей свободе.

— Не сомневался, что ты заберёшься на трон с пятками, — весело сказал друг.

А, ну да, без спроса во дворце могут входить лишь трое: Лас, Лёнька и Антон.

Я подвинулась, спустив босые ступни с широкого деревянного кресла. Антошка игриво приподнял уголок губ, бухнулся рядом, изучая ироничным взглядом талмуд на моих коленях.

— Вкушаешь радости великосветской жизни?

— Сделай так, чтоб я долго искала твоё чувство юмора!

Антош фыркнул.

— Как успехи?

— Да никак! Тут сам чёрт ногу своротит.

Друг расхохотался:

— Постепенно втянешься в процесс. Лас, конечно, допустил ошибку: надо было сначала к тебе отправить наставника, ввести тебя в курс обстановки в стране. Рекомендую заглянуть в библиотеку, прочитать всё, что найдёшь о Лихолесье, а потом подсесть советникам на уши и не слезать пока не начнёшь понимать. Понимаю, рутина, никуда не денешься. Ты теперь руководитель, вот и води руками.

Я тяжко вздохнула.

— Рад, что ты в норме. Ладно, спать хочу дико, завтра поговорим, — он развернулся в сторону дверей.

— Тош, — нерешительно позвала я, он замер будто в него выстрелили, взгляд сделался очень безнадёжным.

— Ты о Совете? — Я смущённо опустила ресницы, начинать тему неловко и довольно сложно. — Надеялся, что ты не примешь близко к сердцу то, что прозвучало на Совете Леголаса.

Но это невозможно…

— Не бери в голову. Я лично не думаю так, и не я один, — Антон сделал попытку успокоить меня, тщетно. — И он так не думал.

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

Друг не стал оправдываться, разубеждать. Понял, что не поможет.

— Я причина всех бед в Средиземье. Знаешь, самое страшное, что он прав. Не попади я под те проклятые декорации…

— Он не прав.

— Мои поступки привели к Войне.

— Светка, ты что, до сих пор не поняла? Каждый наш шаг был просчитан.

— Антош, кроме тебя никто не возражал. Лас привёл достаточно веские доводы. Я всё испортила. И продолжаю портить.

— Какие нахрен доводы? — возмутился друг.

— Деморализовала Носителя, прошляпила Гендальфа в копях Мории…

— Он был просветлён, — перебил Антон. — Воля Высших, он ей покорился.

— И отплыл вместе с Носителями Кольца, не в силах перенести душевные муки. Я была рядом, каждый раз, когда их настигала беда! Из-за меня братство распалось.

— Совершено голословно.

— Он сказал, что из-за моего безответственного поведения и своих чувств ко мне, Фродо не мог защищаться, не смог самостоятельно дойти до Мордора!

— Из-за своих чувств Фродо дошёл. Только Лас зря разболтал при Лёньке.

— Господи, Леонид! Что он обо мне подумает? Он обязательно спросит, а что я отвечу, если сама не знаю?

— Не о том паришься. Кончай эти сопли! Поход — процесс коллективный. Нельзя обвинять одного в некомпетентности всей команды.

— Зато вторым заходом добила остатки, перековеркала, что можно и что нельзя.

— Каждый внёс свой «посильный вклад» в крах нашего «гениального» плана. Просто Лас хорошенько тебе отомстил, ты ему ночью ничего не сделала? — задумчиво уставился он на меня.

— Ничего я ему не делала, честное слово, я спала! — испуганно оправдывалась я.

Антон согнулся пополам, и от души расхохотался с трудом выдавливая слова.

— Ой, не могу! Ой, идиот! Вот лажа! — смеялся он довольно долго, у меня появилось желание плеснуть в него водой из кувшина, но он вовремя остановился. — Нет, таких провалов у меня с женщинами не было.

— Мне до фонаря наши ошибки, Тош, я домой хочу…

— Светка, не темни. Что между вами в реале?

Я закрыла лицо руками.

— Я типа отказала вчера, хотя он не сильно пытался.

— Гордость не позволяет, — с сарказмом договорил Антон. — Если ты из-за Совета собралась уходить, то зря, а если дело в чувствах…

О, да, вернёмся к нашим «баранам»:

— Тошка, Элронд же солгал на счёт тебя? Что у тебя нет души? Такого не бывает.

— Ну, кое в чём он не солгал.

По взгляду я поняла в чём.

— А как же Лерка?

— Она меня любит. Больше ничего не надо. Мне даже лгать ей не нужно, просто не запутаться во времени. Заведу себе сына и…

— Тоха, зачем?..

Антон присел на тронное кресло.

— Как же тебе объяснить? Только под влиянием определённых факторов ты становишься тем, кто ты есть. Кто я? В чём заключается моя жизнь? Слишком много тел, и ни одной настоящей привязанности. С тобой тепло, уютно. Всё не так, как ты думаешь, я просто люблю. Люблю, как родного человека. Люблю твою самоотверженность, гордость и безрассудство. Твою способность находить светлое там, где ничего хорошего не предвидится. Но ты меня не слушай, сестрёнка. Больше всего я хочу, чтобы ты была счастлива. Оставляя вас здесь, я думал, вы не оторвётесь друг от друга. Как вы умудряетесь собачиться?..

— Речь не о нас с Ласом, с этим я уже решила. Речь о тебе. Что он с тобой сделал?

— Элронд просчитался. Ничего бы у нас с тобой не получилось.

— Почему не получилось? — даже обидно немного, хоть я и не претендовала ни мыслью, ни словом, ни чем другим.

— Вспомни, как мы у Изенгарда целовались.

Для меня Антошка стал настолько родным, ближе брата, секс с ним представлялся чем-то противоестественным вроде инцеста. То есть, совершенно никак не представлялся.

На взрослом, потрёпанном жизнью лице друга проступила мальчишеская самоуверенность.

— То-то же. Со мной в точности также. Такая куча женщин, и вот одна-единственная, которую я не хочу. Нет, если бы от этого зависела твоя жизнь или Лёнькина, я наступил бы на собственные принципы. Но это наши с тобой сердца! Хочу сохранить, пока ещё хоть что-то осталось. Так что пошли, сам вас мирить буду.

Леонид, как и его отец собственно, нашлись в библиотеке. С лицом, что у памятника неизвестному солдату сын обсуждал с Правителем архиважные задачи государства. Боже, они как клоны! И не обучали его выдержке, да поди ж ты! У венценосных особ достоинство в крови, надо полагать.

— Светка — это Лас. Лас — это Светлана. Вам есть о чём поговорить, — промолвил он, Лёнька улыбнулся его словам. — Пошли, Лёнька, пусть учатся. Не позорь мою седую голову, Светка, — напутствовал он, отправившись на выход.

— Подождите, — остановила я. — О чём нам говорить, Тош?

Антон остановился, посмотрел, словно я уже его опозорила с ног до головы.

— А о чём ты хочешь узнать? Что важнее сейчас?

Лас с интересом воззрился на нас. Похоже, принимать активного участия в примирении он не собирался.

— Важнее Леонида для меня ничего нет.

— Это сейчас не актуально. С Лёнькой порядок. Подумай ещё.

Эльф не желал помогать, глядя на него, я вообще удивлялась, как он не ушёл сразу.

— Что нас ждёт Лас?

— Зависит от тебя.

— От нас обоих. Я надеялась, что ты хоть немного беспокоишься. Но тебя, похоже, не волнует, чего я хочу.

— Не имеет значения, чего мы хотим! Я надеялся, Высшие неспроста связали нас. Нынче начинаю сомневаться. Несчастные люди! Вы живёте минутой, мы — вечностью, мы решаем основательно и навсегда, вы же не думаете о будущем.

— О времена, о нравы! — с пафосом продекламировала я.

— За все поступки нужно платить, я заплатил, и ты заплатишь!

— Непременно. Наличных нет, расписку примешь?

— Не мне заплатишь, себе.

Вот и снова поссорились. Стало так тоскливо. Он не предпримет ни одной попытки удержать меня? Не так: он не сомневается в том, что я останусь. Когда сын рядом с ним он не боится.

— Что ты чувствуешь?

Эльф терпеть не мог, когда я заговаривала о чувствах:

— Что мне, скажи на милость, чувствовать? У эльфов привязанность рождается от совместного времяпровождения, у людей, наоборот — от совместного проживания она умирает. Мы провели вместе не так много времени, чтобы понять.

Проклятая непрекращающаяся вереница вопросов, хоровод вопросов. Нам суждено бродить по кругу пока не найдём ответы.

— Любовь? — с отчаянной надеждой предположила я.

— Опять твои человеческие слова. Перестань истязать себя! Я их не понимаю, я не человек!

Вот он, долгожданный момент истины. Одинокая слезинка скатилась по моей щеке.

— Мам, ты плачешь? — удивился Леонид. — Не смей, слышишь? Отец сейчас же освободит тебя, я сам пойду с тобой!

Антон подошёл, провёл большим пальцем по моей щеке стирая каплю солёной влаги.

И со словами:

— Давно хотел это сделать, — отрывисто с разворота ударил Ласа по лицу, да так, что тот в мгновение ока оказался на земле.

— Я предупреждал, — с мрачным удовлетворением оповестил друг.

— Я заслужил, — согласился эльф, поднимаясь. — Но и она заслужила.

Лёнька рванулся, но Антон крепко схватил его за плечо. Я вспомнила себя возле скалы копей Мории: состояние полного бессилия, безнадёжности.

— Ты не удержишь меня здесь силой, — зло и тихо высказалась я.

— И не помышлял, — выплюнул Лас, держась за челюсть, махнул свободной рукой в сторону выхода. — Иди!

Я открыла рот, чтоб выпалить очередную гадость.

— Хватит! — Оборвал Антон. — Всё. Мать вашу… открываю проход. Думал, вы помиритесь. Сил никаких больше на вас нет. Не можешь с ней сладить, заберу Светку.

Лёнька схватил меня за руку, сердце опять сжалось от тоски. Я не шевельнулась.

— Сынок, прости, ты взрослый и наполовину эльф, а во мне лишь капля вашей крови…

Как объяснить, что родители разного вида никогда не будут думать одинаково? Что у них разные цели? Не скрою, нам было невообразимо хорошо вместе, но это ничего не значит. Нельзя строить всю оставшуюся жизнь на инстинктах.

— Зачем тебе я? В чём проблема? Жену ты себе найдёшь. Сын у тебя есть, Леонид прекрасно понимает, что ему придётся стать правителем рано или поздно. Он быстро учится, ты не останешься без наследника, а эльфы не останутся без короля. Так что тебе нужно? Не хватает развлечений в постели?

— Развлечений у нас будет меньше всего. Жениться не сложно, ты права, но мне нужна не просто женщина, мне нужна опора. Жена Правителя — не развлечение. Светлана, — я подняла глаза, впервые услышав из его уст своё имя. — Обращаюсь к твоему разуму: сравнить тебя на Совете Элронда и тебя сегодня — ты значительно выросла. Ты мне предназначена, я предназначен тебе. Видишь, ты не отрекаешься. Мы связаны навсегда и нет уз крепче.

Я молчу. Антон не вмешивается. Меж тем у эльфа закончились красивые слова и терпение, он заговорил прямо, без прикрас:

— Мне предстоит нелегкий путь, но я сам его избрал. Иного не дано. Мы делаем, что должны, отринув прошлое. Ты заставила считать себя равной мужчине, но зачем? Ты доказала, что мы можем существовать раздельно, но ответь: для чего? Есть ли в том смысл? Ты получила титул, заставила себя уважать. Это, несомненно, важно для тебя и других. Но совершенно неважно для меня и нашего сына. Как долго ты будешь противостоять себе? Учти, в войне с собой нет победителей, ты потеряешь свою душу. Но… если ты так решила, я обязан принять твоё решение, я поклялся. У меня хватит мужества. Хватит ли мужества у ТЕБЯ, исполнить свою клятву?

Долго мне предстоит блуждать по лабиринтам из моих снов? Пора всё закончить или мне никогда не остановиться.

— Мне ненавистна даже мысль о том, что меня снова используют! Тебе без разницы чего я хочу. Так?

— Это всё. Не знаю, чего ещё ты ждёшь от меня, — эльф развёл руками.

Я закрыла лицо, уже не сдерживая слёзы. Будь проклят тот день, когда я его увидела! Какую некрасивую сцену я устроила…

— Мам!

— Чтобы ты знала, мне не нужно требование сына. Также как не нужна спутница с таким отношением к делу. Если не желаешь — тебя не держат.

Все онемели. Громче выстрела прозвучали в абсолютной тишине тихие последние слова эльфа:

— Я освобождаю тебя от данной клятвы.