Лабиринт для Минотавра

1. Тритон

«Тритон», похожий на неповоротливую болотную ящерицу, скорее всего именно по этой причине и получивший подобное прозвище взамен конструкторского буквенно-цифрового сочетания, не мог тягаться с перехватчиком класса «гидра». Ни в скорости, ни в маневренности, ни даже в умении того, кто им управлял. За консолью «тритона» расположился Минотавр, если до гибели имевший навыки высшего космического пилотажа, то после Феодоровского процесса их утративший. Краткий курс астероидного рудоеда ничем помочь не мог. «Гидрой», хоть и дистанционно, управлял специалист Санаториума, натренированный на перехваты, не раз их проводивший. Вряд ли Минотавр – первый, кому удалось угнать подобную посудину.

Но единственное, чего не знала «гидра», а вернее – ее пилот, это то, что целью воскрешенного, столь грубо пренебрегшего правилами постфеодоровской реабилитации, запрещающими покидать Санаториум и предписывающими трудотерапию на отдаленных планетоидах, была отнюдь не Европа, а Венера. Это делало «тритона», обладавшего движителями Кузнеца, идеальным средством для бегства. Главное, что требовалось Минотавру, – достичь скорости зажигания и перейти на крейсерский режим, и никакая «гидра» уже не страшна. Хотя у него всплывала мысль, будто оператор «гидры» догадывается о его истинном намерении, а потому совершает маневры многорукой коллоидной тварью, не давая развить стартовую скорость. Минотавру нужно либо стряхнуть с себя назойливую «гидру», либо привести в негодность, понимая, что нервный контакт пилота и машины при ее гибели или серьезном повреждении вызовет у того болевой шок, способный привести к смерти.

И еще Минотавра беспокоило то, что он не мог визуально ориентироваться в пространстве, по всем направлениям царила беспросветная тьма без единого намека не то что на далекую звезду, но и на родной планетоид, хотя приборы «тритона» говорили, что он в пределах досягаемости. Где бы Минотавр не выбрасывал отростки визуальных приемников, перед ним оказывалась все та же чернота. Словно некто обернул угнанный корабль плотной материей, что, в общем-то, могло оказаться правдой – охранные системы Санаториума наверняка способны схлопнуть вокруг «тритона» защитное поле щадящего класса, исключительно для психологического воздействия на беглеца-воскрешенного. В возбужденном состоянии ему не до тонкостей и навыков ведения корабля по приборам, только голубой шар планетоида влек к себе, как влечет угрей море водорослей. Минотавр не обращал внимания на погруженных в ложементы пассажиров, сосредоточившись на приборах, как мог сам себя сдерживал, но руки его, по локоть в управляющей консоли, время от времени непроизвольно дергались. И «тритон» делал резкие качки по тангажу, отчего по водяному пузырю прокатывались сгущения такой плотности, что чуть не выталкивали беглеца с места пилота.

Минотавр рычал, с трудом возвращая корабль на разгонную траекторию. Несколько раз это почти удавалось. Скорость почти достигла зажигания и на панели всплыл огонек, предупреждая о запуске движителей Кузнеца и последующем гидравлическом ударе. Оператор «гидры» наконец-то сообразил, что цель возвращенцев отнюдь не голубой планетоид и маневренной коллоидной капле со стрекательными щупальцами не догнать «тритона», совершающего нырок. Он предпринял рискованный маневр резкого сближения, намереваясь обхватить беглеца щупальцами, принуждая нарушить протокол разгона. Самое неприятное – он его нарушил, но механизм торможения не сработал, отчего в «тритоне» возникла чудовищная по силе компрессионная волна, гораздо более мощная, чем при зажигании. Защитные коконы беглецов не сработали, и когда «тритона» погрузили обратно в стартовый колодец, вскрытие ничего внутри корабля не обнаружило. Тела в нем превратились в мельчайшую биологическую взвесь, равномерно перемешанную между собой и распределенную по всему водяному объему.

– Путь из Санаториума лежит через сознание бога, – сказал Минотавру Вергилий, и чудовищу не показалось необычным, что лоцман по адским безднам оказался здесь же, в водяном пузыре «тритона». На сверхкритических перегрузках пилоту чудилось и не такое. Например, как светило вдруг распухает, его свечение ослабляется, прорезается карамельным разноцветием удивительных полос, и где-то среди них расплывается огромное красное пятно, его так и хочется лизнуть. Минотавр оскалился от столь безумного ведения, но метаморфоз светила на этом не завершился. Огромный водородный шар, лишенный огня, обрел лик. Тот пристально посмотрел на беглеца, качнулся, набычился, и Минотавр узрел, как во лбу распахивается зеленоватая дыра, червоточина, туда и должно направить «тритона», если только он желает оторваться от преследующей их «гидры». То, что это всего лишь видение, вызванное гидравлическим ударом, Минотавра нисколько не заботило, как не вызвало удивления, что рядом возник Вергилий, в последний раз указующий подопечному путь в лабиринте.