Лабиринт

Глава 12

Креспи набрал воздуха в легкие, задержал дыхание и начал медленно поднимать вес, лежа на скамейке тренажера. Его руки дрожали, струйки пота скатывались со лба и текли по шее. Еще одно усилие — и он почувствовал, как напряглись плечи и спина, приятная боль начала медленно растекаться по телу. Это означало, что он хорошо поработал.

Он выдохнул воздух и опустил вес.

— Десять, — сказал полковник, ставя штангу на место. Неплохо, учитывая, что ему столько времени пришлось находиться в анабиозе. Конечно, кое-какие мышцы атрофировались: это неизбежно, хотя в каютах и использовались специальные стимуляторы. Сегодня ему удалось поднять вес, практически равный его собственному. Он даже не надеялся на подобное так скоро после выхода из анабиоза.

Он лежал на скамейке тренажера, приводя дыхание в порядок, и думал о том, что ему рассказала МакГиннесс.

За три года на станции умерло тридцать четыре человека. Сколько из них было связано с исследованиями, проводимыми Чурчем? Доктор заявил, что ни один. Но ведь нельзя поверить в то, что все они умерли от сердечных приступов.

Чурч определенно что-то утаивает. Похоже, что Тавес тоже замешан, потому что такое количество потерь личного состава скрыть невозможно.

«А почему нет? — спросил внутренний голос. — Ты сам никогда не узнал бы об этом, если бы не МакГиннесс. И, кстати, командование на Земле об этом до сих пор даже не подозревает».

А может, подозревает? И не только подозревает, но и в курсе? Креспи отбросил эту мысль через несколько секунд. На заговорах конспираторов строятся детективные романы, но это-то жизнь. Более того, если бы командование участвовало в тайных экспериментах, они не стали бы проводить их в одном из самых отдаленных участков Вселенной, а занимались бы этим ближе к дому, причем задействовали бы только военнослужащих, а не гражданских лиц, как большинство техников на «Безымянной».

Чурч, несомненно, эксцентричен, но неужели у него настолько поехала крыша, что он готов пойти на убийство членов экипажа в научных целях? Ведь он работает над телепатической связью между человеком и чужим для того, чтобы спасать людей! И вообще, зачем ему масса трупов?

А что на самом деле случилось с Мортенсоном? Не исключено, что его специально убили, но почему? Он обнаружил что-то, что ему совсем не следовало знать?

Креспи глубоко вздохнул и провел рукой по потным волосам. Слишком много вопросов, а те ответы, которые имеются на настоящий день, не позволяют разобраться в происходящем. Вообще получается какая-то бессмыслица.

Смысл есть только в словах Шарон МакГиннесс. Ее рассказ о Дэвиде Ленноксе звучит правдоподобно, и это вполне оправданная мотивация для того, чтобы хотеть докопаться до истины, однако объяснение причины ее заинтересованности Креспи слышал только от самой МакГиннесс. Никто больше не мог ему подтвердить, что на показанной ею старой фотографии Шарон МакГиннесс обнимает именно предыдущий помощник Чурча, а не просто какой-то полковник.

Креспи откинул сомнения и в этом случае, точно так же как и в вопросе о том, что известно командованию на Земле. Его интуиция подсказывала, что МакГиннесс — одна из самых честных людей на станции. В ее искренности Креспи убедило то, как она разозлилась и вышла из себя, услышав его реакцию на свои откровения. Наверное, сам Креспи сделал бы то же самое, если бы его любимая погибла при подобных таинственных обстоятельствах. Он не стал бы думать о последствиях, как не задумывается о них МакГиннесс. А если бы кто-то, как в данном случае полковник Креспи, попробовал бы отвергнуть его мотивы, он, точно так же как МакГиннесс, взорвался бы в ответ.

Итак, что же все-таки происходит на борту «Безымянной»? В картинке-загадке не хватает слишком многих кусочков, и пока даже невозможно догадаться, какая она должна быть. Однако то, что известно к настоящему моменту, попахивает гнилью.

Креспи принял сидячее положение на скамейке тренажера, протянул руку за полотенцем и посмотрел на часы, висящие на стене. «Неплохой спортзал, — подумал полковник. — Можно хорошо попотеть». Креспи решил принять душ, потом перекусить, а после этого отправиться на встречу с Чурчем. Наверное, следует расспросить его о смерти Мортенсона. Конечно, Креспи не станет пока сообщать доктору то, что стало ему известно, надо собрать побольше материала, но разговор на интересующую полковника тему может кое-что добавить... И это можно будет использовать в дальнейшем.

Внезапно в коридоре раздался раздирающий душу женский крик.

Креспи вскочил со скамейки, схватил свою сумку, с которой пришел в зал. Теперь в коридоре в ужасе кричали уже несколько человек.

— Спасайтесь! Бегите!

— О Боже праведный!

Креспи судорожно рылся в своих вещах. «Ну где же он, черт побери?!» Полковник выбросил на скамейку свою одежду и туалетные принадлежности. Наконец его рука опустилась на холодный короткоствольный автомат. Креспи бросился в коридор.

— Уберите его! О Боже, уберите его! — слышалось со всех сторон.

Креспи выскочил из спортзала и понесся туда, где происходили события. Его сердце учащенно билось в груди.

Внезапно полковник резко остановился. Он увидел улыбающегося Пола Чурча с поводком в руке.

Доктор вел на поводке чужого.

Медленно продвигаясь по коридору палубы "В", Чурч пел чужому колыбельную. По размеру туловища можно было сказать, что это еще не взрослая особь. Доктор определенно забыл кое-какие слова песенки, но что-то твердо отложилось у него в голове со времен далекого детства. По большей части он даже не пел, а мурлыкал себе под нос, тут и там вставляя пару слов, которые можно было разобрать:

— Эй, эй... кошка с ложкой... эй, эй... собачка воет на луну...

Чудовище на поводке пыталось найти хотя бы какие-то точки опоры на скользком полу. Оно постоянно дергалось и выплевывало слюну. Звуки, вырывавшиеся из его глотки, гасила сжимавшая тело металлическая сбруя. В одной руке Чурч держал конец длинного поводка, в другой — «дисциплинарный» пульт. Стоило чужому сделать шаг в сторону, как Чурч нажимал на кнопку на пульте, и из датчиков на сбруе бил электрический ток.

Приспособление работало прекрасно. Металлическая сбруя шла по обоим плечам извивающегося чудовища и далее вдоль по позвоночнику. Она сковывала его движения и заставляла передвигаться на четырех лапах. К сбруе на каждом плече было приварено по металлическому стержню, выступающему вперед. Они соединялись под носом чужого, прямо напротив челюстей, изгибались и шли вверх, к ноздрям. Приспособление чемто напоминало намордник.

— Трикс, пожалуйста, постарайся не делать лужи, — обратился Чурч к чужому, словно выгуливал собаку по обычному тротуару.

Потом Чурч повернулся к следовавшему на некотором расстоянии за ними Блэку и крикнул ему через плечо:

— Осторожно: не поскользнись. Что-то сегодня утром у нашей собачки слишком обильное слюноотделение.

Чужой попытался еще раз броситься вперед. Чурч, нахмурившись, снова пустил электрический ток.

— Как нехорошо! — пожурил доктор.

Конечно, здесь напряжение было значительно меньше, чем в вольерах. Чурч не хотел, чтобы чудовище каждый раз в бессилии валилось на пол, а потом отходило какое-то время. В таком случае никакой прогулки по станции не получилось бы, а Чурч запланировал именно прогулку. Нет, доктор придумал эту сбрую с любовью, он называл получаемый чужим слабый электрический шок расслабляющей болью. Она требовалась для того, чтобы Трикси оставался послушным и в точности выполнял приказы хозяина.

Они миновали несколько человек в коридоре, большинство из которых сразу же побледнело и постаралось побыстрее исчезнуть, несмотря на то что Чурч всячески старался их успокоить, вел себя абсолютно непринужденно, даже увещевал их и заверял в полной безопасности. На самом деле доктор особо не удивился, что встретившиеся им на пути вели себя именно так, он только жалел о том, что обычные люди просто не понимают, что сегодня бояться нечего.

Да, конечно, при определенных обстоятельствах встреча с чужим может оказаться весьма неприятной, но только не сегодня. Сегодня Трикси послушен.

«Он — мой!» — думал Чурч. Это ощущение власти над кем-то возбуждало доктора. Оно было поразительным чувством, которым Чурч наслаждался в этот момент. Он сделал первую попытку надеть придуманную им сбрую на чужого, чтобы заставить чудовище полностью подчиниться своей воле. Однако в то же время Чурч находился так близко к чужому, что ощущал специфический запах гнили, исходящий от него. В этот момент ни у Чурча, ни у Трикси не возникало ни малейшего сомнения в том, кто контролирует ситуацию; правда, встретившиеся им по пути в коридоре люди даже не задавались таким вопросом, а просто старались в страхе побыстрее скрыться.

«Пусть думают что хотят. Ведь все равно вожжи держу я, а Трикси передвигается на четвереньках — ползет, пока я разрешаю ему это».

Они завернули за угол и пошли по коридору номер пять, где находился спортивный зал. Чурч вспомнил, что Креспи собирался размяться и поработать на тренажерах. Не исключено, что он еще до сих пор здесь и увидит, чем занимается доктор, а в результате забудет о своих секретах с МакГиннесс. Как мужчина, более того — ученый, может заниматься какими-то пустяками, делиться тайнами с женщиной, когда он в состоянии подчинить своей воле чужого, непобедимое инопланетное чудовище. Чурч покажет Креспи, что такое наслаждаться властью над покоренным существом.

— Маленькие голубенькие цветочки в кукурузе... эй, эй... а ты не смейся, когда собачка захочет съесть луну... — пропел Чурч.

Впереди в пол был встроен пульт управления. Перед ним склонилась женщина-оператор. Чурч слегка дернул за поводок, пытаясь отвести Трикси в сторону, чтобы не напугать ее. Они находились в нескольких метрах от нее, когда женщина внезапно повернулась и взглянула в их сторону.

Женщина закричала так, что мертвецы на Земле, наверное, поднялись из своих могил.

Остальные, находившиеся в коридоре, правда, несколько дальше, тоже повернулись и увидели происходящее. Они также заорали в панике, создавая ненужную шумиху, подавая сигналы тревоги и предупреждая о в общем-то несуществующей опасности.

Чурч скривился. Неужели они не видят, что существо находится в полной его власти и он контролирует каждое его движение? На их глаза словно опустились шоры, настолько сильным был страх.

Глупая визжащая женщина прижалась спиной к стене и умоляла Чурча увести чудовище прочь. Доктор тяжело вздохнул:

— Не бойтесь Трикси, мадам, он не кусается.

Казалось, что она его не слышит, у женщины началась истерика, она визжала высоким голосом и жалобно просила спасти ее.

Впереди послышалось какое-то движение, чужой натянул поводок. Кто-то выбежал в коридор из-за поворота и нацелил на них автомат.

Чурч улыбнулся. Естественно, Креспи. Возбужденный, вспотевший, только что занимавшийся подкачкой на тренажерах. Чурч с трудом сдержал смех, увидев выражение лица полковника. Вот бы его сейчас заснять на пленку и оставить для потомков.

Креспи опустил автомат.

— Что, черт побери... — четко донеслось до Чурча.

Чужой внезапно снова резко дернулся вперед, несомненно-возбужденный появлением воинственно настроенного Креспи. Чурч нажал на кнопку на пульте — и существо начало извиваться под воздействием электрического тока, доставляя тем самым удовольствие доктору. Намордник и сдавливающая сбруя заглушали его крики, и они казались всем окружающим слабыми и безвольными.

— Как нехорошо, Трикси, — снова пожурил Чурч гигантскую тварь.

Ошарашенный увиденным Креспи быстро пришел в себя, пошел навстречу Чурчу (правда, не стал подходить совсем близко) и закричал в гневе:

— Что вы делаете, черт побери?!

«Разве не понятно?» — спросил про себя Чурч.

— Вывел Трикси на прогулку, — ответил он вслух, удивляясь, что Креспи не видит всей комичности ситуации.

Лицо Креспи исказилось от гнева.

— На прогулку?! — заорал он в ярости. — Да за это я должен арестовать вас прямо на месте.

Чурч нахмурился.

— Арестовать меня? — переспросил он. — За что?

— За что? — захлебнулся от гнева Креспи. — За неправильное обращение с доставленными на станцию, кстати, контрабандным путем, живыми существами, за то, что вы поставили под угрозу жизнь членов экипажа, не думали о последствиях предпринятого шага, подвергли опасности всех, находящихся на станции! Вы ведете себя неподобающим для офицера образом. Вы спятили, а следовательно, представляете угрозу для окружающих и должны быть изолированы от общества.

Чурч был ошарашен услышанным.

— Я... попытался... — начал он, но Креспи не дал ему закончить фразу:

— Что, черт побери, вы хотели доказать таким образом?

Внезапно Чурч тоже разозлился.

— А то, что эти существа находятся в моей власти. Я полностью контролирую ситуацию. И они не представляют никакой угрозы, — спокойно закончил Чурч ледяным тоном.

Креспи все еще оставался пунцовым от гнева.

— Объясните это Мортенсону, — сказал он.

«Ну вот, теперь он будет все время тыкать мне в лицо смертью Мортенсона», — подумал Чурч.

— Мортенсон поплатился за свою глупость: он оказался там, где ему не следовало находиться, — заметил Чурч вслух.

Доктор повернулся и поискал глазами Блэка. Тот стоял среди других членов экипажа, наблюдавших за происходящим.

— Блэк, готовьте вольер, — приказал Чурч.

— Есть.

Доктор заставил чужого развернуться и направился назад к лаборатории, через которую пролегал путь к вольерам. Встречавшиеся на их пути люди разбегались в стороны, подальше от чудовища.

Очевидно, как подумал Чурч, у Креспи полностью отсутствует воображение, и он не в состоянии оценить то, что даст исследовательская работа, проводимая Чурчем. Полковник не сможет получить от нее ни удовлетворения, ни наслаждения. Креспи необходимо в корне изменить свой подход к делу, если он собирается работать вместе с Чурчем. Он слишком эмоционален. Реакции на происходящее, подобные сегодняшней вспышке гнева, просто недопустимы.

— Похоже, что нам придется его кое-чему научить, — прошептал Чурч, однако чужой на поводке не обратил ни малейшего внимания на слова хозяина. Он постоянно дергался из стороны в сторону, а его огромные когти оставляли глубокие следы на изношенном полу.

Чурч глубоко вздохнул и снова нажал на кнопку на пульте, чтобы заставить чудовище вести себя поспокойнее.