Глава десятая Янтарь, изумруд, сапфир

Утром я проснулась от дикой головной боли.

Словно кто-то за ночь расколупал мою несчастную тыквочку, насыпал туда жгучих углей и снова сделал всё, как было.

Зря, видно, разрешила Выдре над головой руками махать. Как будто подсохшую корочку отодрали, и растревоженная рана закровоточила с новой силой, засочилась сукровицей.

Не знаю, что там у меня, блокада, яма или капкан волчий, но сделано на совесть. И не знаю я, как эту боль обойти.

Наверное, разумнее все силы бросить на то, чтобы овладеть всё-таки искусством вязания носков и связать к зиме приличную тёплую пару. Это мудро.

Завтрака у нас практически не было: из-за вчерашнего веселья не смогла проснуться ни повариха, ни дежурная. А когда опухший Клин продрал глаза, поднял голову и обнаружил, что весь барак спит беспробудно, то взревел яростно и пинком спустил с кровати заспавшуюся подружку на ночь.

Но поздно – если ждать, пока растопится печь, упреет варево, к обеду бы и позавтракали. Поэтому обошлись квашеной капустой и хлебом, да ещё рассол от капусты пользовался бешеным успехом, как первейшее средство от похмелья.

Клянусь Всеблагим Солнцем – в забое воздух был чище, чем в нашем бараке. А главное, самогоном не пахло.

Выдра не разрешил мне даже дотронуться до тачки, пока я прямо при нём не вывязала эту треклятую пятку, с которой не справилась вчера.

Не с первой попытки, но я всё-таки поняла, как это делается. И возгордилась жутко.

Выдра, хмуря брови, тщательно проверил мой шедевр, потом всё-таки кивнул и улыбнулся.

– Хорошо. Почти правильно.

После этого мы приступили к обычной работе.

Покатилось колесо тачки по грязной дощатой тропинке от конца проходки к стволу и обратно. Заскрипела лебедка, поднимая в бадье корзины с породой. Взрывало кайло гнома мерзлую землю, переполненную золотом.


«Сударь, если я в укромном месте прижмусь к Вам поплотнее, я почувствую, что Вы меня хотите?:)»"


«Сударыня, это шантаж! Ыыыы!.. Уже хочу!:-)»


«Это не шантаж! – это будет самым правдивым доказательством того, что Вы мне рады…:)»


«А Вы, сударыня, не верите тем доказательствам, что уже были и есть?:) 8–0:)»"


«Нет, сударь мой, я просто хочу прижаться к Вам поплотнее…:))) Как в тот раз…»


– вдруг встали всплывать в моей голове строки, словно что-то лопнуло и выпустило их на волю.


«Сударыня, с Вашей стороны это ритуальное мучительство несчастной жертвы!:-)»


«Сударь, как Вам не стыдно! Несчастная жертва – это я! Вам было хорошо, я помню!:)»


«Неужели Вам было плохо? 8–0»


«Мне сейчас плохо!:) Без Вас!!! Мне хочется получше познакомиться с Вами примерно таким образом: медленно проехаться губами по контуру Ваших губ, сначала так, чтобы моя верхняя губа скользила по коже и ее покалывали щетинки, которые все равно колются, даже если Вы свежевыбриты, а нижняя касалась гладкой поверхности, а потом вести по нижнему краю, и тогда наоборот, наколотая верхняя губа будет скользить по теплому и гладкому, а разнежившаяся нижняя чувствовать покалывание и щекотку. Я ведь почти сошла с ума, раз за разом пересматривая все Ваши изображения, какие смогла найти, и, пытаясь представить, как можно прижаться губами к точке за ухом, а потом скользить вниз до шеи и там съехать в ямку у основания, и каждый раз ломала голову, тугой ли ворот у Вашей одежды, помешает он добраться до впадинки или нет…»


«И Вы, сударыня, обвиняете меня в мучительстве?!:-) На самом интересном месте оборвали!:-) А дальше?!:-) Или теперь моя очередь?:-)»


«Ох, Ваша, сударь, Ваша…:) А, может быть, Вы боитесь?…:)»


"Я боюсь?! Х-ха! Когда это я, сударыня, боялся красивых девушек?:-) Ну ладно, принимаем перчатку…:-) Откинуть назад эти чуть вьющиеся волосы каштанового цвета и, чуть надавливая, провести ногтями по шее, чуть-чуть, чтобы стало самую малость щекотно. Щекой коснуться тёплого ушка, нащупать губами мочку, скользнуть языком вверх по извивам, потом вниз, язык не должен быть слишком мокрым, пройтись по горлу, под подбородком, снова – вверх-вниз, тронуть ключицы, а пальцы всё это время не убирать из-под волос, касаясь плоти то их кончиками, то ногтями, то костяшками, а второй рукой проехаться по спине вдоль позвоночника, до самой поясницы…

Ну как, нравится?:-)"


"Нравится!!! Только где Вы, сударь, возьмете третью руку, которая будет меня дополнительно поддерживать, потому что стоять на собственных ногах от избытка чувств я в этот момент явно не смогу?:) Или спасение утопающих дело рук самих утопающих и придется держаться за Вас всем, чем можно и нельзя?

Эх, хвостов у людей нет, они бы были просто незаменимы в таких ситуациях…:) А что будет ниже поясницы?:) Там ведь можно и посильнее рукой проехаться, попа все-таки, но так чувствует, так чувствует…:)"


"Вы правы, сударыня, хвосты незаменимы.;) Придется Вам обхватить своего визави за шею обеими руками и повиснуть на нём.:-)

А ниже поясницы очень зависит от того, что на Вас надето. А также – что_под_оным.:-) Но предположим, что самый простой, обычный вариант, тогда осторожно так переползти пальцами пояс, сперва огладить всю округлость, не нажимая, потом чуть усиливать нажим, и кругами так, кругами; и постараться понять, что нравится – сильно ли пальцами впиться или, напротив, только ладонью поглаживать…:-) Ы?"


"Да и так, сударь, хорошо, и так неплохо, там же жировая прослойка солидная, а если пальцы сильные и нежные… Ой!

А как же я смогу обхватить Вас за шею? Руки ведь дрожат от слабости и истомы:)?"


«Гм, если у Вас, сударыня, руки дрожат, то придется мне левой лапой пожертвовать. Убрать из-под волос и подхватить за талию, прижимая поплотнее…:-)»


«Но сударь, если Вы будете плотно держать мою талию, юбки не смогут упасть на пол… А я хочу, чтобы они упали побыстрее!:)»


«А вот падение юбок, сударыня, не должно произойти слишком быстро, пока Вы глазки не закроете и почаще так не задышите.:-) Глазки закрытые, кстати, очень приятно целовать. Полусухим поцелуем.:-) И шею, стоя позади Вас…»


"Как тогда Вы стояли? Дыхание перехватывает, когда позади обдает другое неровное дыхание, и волосками на шее это чувствуешь, и повернуться хочется смертельно, но надо держаться, ведь люди кругом… А никто кругом и не подозревает, как все натянуто внутри и вибрирует, дрожит струночкой, и уже даже не понятно, сладко это или уже даже больно, понятно, что непередаваемо…:)

Ну погодите, сударь! Доберусь я до Вас, чтобы превратить полусухой поцелуй в самый, что ни на есть мокрый, и вжиматься в Ваши губы так, чтобы обдирать кожу о щетину… И чувствовать Ваш язык чуть ли не в горле… И подлизывать его снизу, там, где уздечка и поверхность скользкая-скользкая, и задыхаться, пытаясь его проглотить… И еще стонать при этом жалобно, потому что девушку мучают, она так давно готова, а ее никак не хотят пожалеть… А с нее, наверное, уже лужа натекла на пол, все бедра измазаны, и даже коленки, ей раскрыться хочется… А Вы в нее еще даже и не вошли… И сколько не сжимайся внутри, там Вас нет, ну почему?!!"


"Жалеть Вас, сударыня, мы не будем, даже не надейтесь! Значится, так, тугой лиф Вашего платья, путаясь во всех этих загадочных штучках, всё-таки расстегнули, справились, и потянули вниз. Ползёт. С лёгким таким скрипом. А потом прижаться лицом к обнажившемуся, и языком, языком, от ключиц – к подмышкам, и внутрь, внутрь, круг, другой круг языком – и обратно, нашарить губами сосочек, сперва пару-тройку раз пройтись кругами, можно чуть прижать, а потом уже – целенаправленно и вперёд; это, конечно, если такое нравится, а если нет – то срочно дальше, искать те участочки на коже, когда девушка начинает вздрагивать и тихонько попискивать. Может, под мышками. Может, под грудью. Может, на животе, возле пупка…

А руками, пальцами при этом гладить оголившуюся спину, от лопаток и ниже, вверх-вниз, а потом, а потом…"


«Сударь, Вы – страшный человек и совсем не тот, за кого себя выдаёте! Неужели я попискивала? А мне казалось, что рычу аки тигрица…:)»


«И почему же я не тот, за кого себя выдаю? Попискивали Вы, сударыня, тоненьким голосом, уверяю Вас. Как мышка.:-)»


«Почему-почему… Потому! Потому что никак нельзя заподозрить такую жесткость в рыцаре! Бедная девушка стоит полураздетая, ей холодно и зябко, а Вы… а Вы!..»


«Так, всё, пришла пора сдёргивать юбки с бёдер, и прижиматься, прижиматься ещё плотнее, одной рукой грудь погладить, со всех сторон, а вторую руку – вниз, на лоно, накрыть его лодочкой, почувствовать тепло… согреть, если девушка уверяет, что замёрзла… а внутри у самого уже всё чуть ли не рвётся, потому что напряжение поднимается от паха вверх, до груди, до плеч, мускулы зажимаются, им не терпится всем вместе, в едином порыве – вперёд-назад, вперёд-назад, но ничего, пусть потерпят, такое сразу не делается…:-) Поэтому руки надо убрать, поймать чужое дыхание, и губами проехаться от виска вниз, нашарить губы, ладони же – на спину, и медленно скользить, съехать ниже поясницы, утвердиться на округлостях, и гладить, и сжимать, и надавливать, и пальцами, и ладонями, и чтобы руки сами лезли бы все настойчивее и всё глубже, и под трусики, прочерчивая пути по этим милым складочкам, а потом нырнули бы в самую глубь, туда, где уже влажно, чувствуя эти волосики на пути, и осторожно, чувствительных мест не задевая, прошлись бы эти руки туда-сюда, подготавливая вторжение главных сил…:-)»


«Суда-а-а-арь!.. девушка уже скончалась от разрыва сердца, не дождавшись вторжения главных сил!:) Не-е-ет, это невозможно и немыслимо!!! Сдаюсь я, сударь, победили… Выбрасываю белый флаг на башне, опускаю подъемный мост и поднимаю решетки входа. Ну вторгайтесь же, Всеблагим Вас Солнцем заклинаю! А не то по-настоящему умру!..»


"Не-ет, девушка-то, быть может, и готова, и даже трусики мокры, но всё равно – сдёрнем мы их только в самый последний момент, сдёрнем и сами упадём перед нею на колени, зарываясь лицом в её лоне, чувствуя этот непередаваемый запах, этот вкус плоти, и, колясь о волоски, прижмёмся, и губами нашарим эту самую щёлку, и проведём вверх-вниз языком, найдём заветный бугорок – и языком его, языком, вправо-влево, вверх-вниз, кругами, чуть ниже, чуть выше, и вот тут-то Вы, сударыня, запищите по-настоящему…

Но входить всё равно ещё рано, пока девушка не кончит в первый раз, от одного только языка…:-)"


«Знать Вас не желаю, сударь! Ваш путь явно усеян трупами павших дев! Принудили крепость к поднятию флага, а в замок не вошли! Это коварное злодейство с Вашей стороны!!! Девушка согласна на любые условия сдачи…:) Вводите_главные_силы в бой!!! Умоляю… Ы-ы-ы-ы…»


«Главные силы готовы. Как девушка предпочитает сдаваться?:-)…Подхватить её, совсем разомлевшую, на руки, упасть с ней вместе на постель и поискать головкой вход, так ждуще-мокренький, тёплый и желанный, уже совсем-совсем готовый, и чуть вдвинуться, и упереться во внутренний изгиб, и тогда уже, чуть ли не зверея от первобытных чувств, вдвинуться бёдрами, вонзаясь чуть ли не по самую рукоятку…»


Стоя у мокрой, холодной, скалисто-земляной стенки проходки, я в беспамятстве выгибалась тугой дугой, меня бил мощнейший оргазм. Если бы в этот момент случился обвал – я бы даже не заметила. Не знаю, сколько времени это продолжалось, потому что одним разом не обошлось, отдельные строчки писем раз за разом снова всплывали в памяти, – и я снова отключалась, превращаясь в пульсирующий сгусток плоти.

Я содрала пальцы в кровь, цепляясь за выгрызенную кайлом стенку штольни, и разбила затылок, елозя им по выпирающим из стенки камням.

Когда силы иссякли окончательно, я просто сползла по стене вниз, в мокрую грязь. Губы тряслись, текли слёзы из зажмуренных глаз и мелкой дрожью колотило руки и ноги. А внутри было тепло-тепло и так сладко, что горло сжимало. И волшебные строки никуда не исчезли, они были со мной, они мои, никто не сможет их у меня отнять. И мне казалось, что остальное уже неважно, теперь не страшно даже подохнуть здесь на руднике – ведь самое главное в моей жизни было… Великое Солнце, как же невыносимо сладко, разве так бывает?… От этой мысли накатило в очередной раз, уже ненадолго, словно эхом. И я уплыла в блаженство…

– Фто с тобой? Тебе плохо? – тряс меня за плечи вконец перепуганный Выдра, голова моя болталась, как тряпичная.

Я подняла голову, распахнула мокрые ресницы – так и сижу у стены, тачка сошла с доски, опрокинута набок. Из корзины высыпалась почти вся порода, словно без неё на дне проходки грязи мало.

– Тебе плохо? – продолжал спрашивать гном. – Щильно плохо?

– Ох, Выдра, – выдохнула я, глядя ему в глаза. – Знал бы ты только, как мне сейчас хорошо…

* * *

Выдра что-то говорил, возвращая корзину на тачку.

В том блаженном состоянии, в котором я очутилась, слова не пробивались к сознанию, застревали на подходах.

Пришлось заставить себя встать. Потрясла головой, потёрла виски.

– Что ты сказал? Я теперь с одного раза не понимаю, уж извини.

– Я говорю, пока молчок, – загадочно сказал Выдра. – Давай быштрей корзину отправим, тогда рашшкажу. Уже обед.

Подбирать породу мы не стали, откатили тачку в конец проходки и заново наполнили корзину. Выдра, не желая, чтобы тачка опрокинулась второй раз, сам откатил её к бадье. Дождался обеда сверху. Сегодня приехала каша с солониной и две деревянные ложки, видно, печку к полудню всё-таки, растопили.

Чувствуя совершенно неуместную здесь и сейчас истому во всём теле, я молча цепляла ложкой кашу, жевала, не чувствуя вкуса, думая лишь о том, что надо дожить до ночи – и тогда, сжавшись в бараке на нарах, отключившись от внешнего мира, я снова смогу вспомнить вырвавшиеся из болевого плена строчки и мне снова будет хорошо…

Выдра неторопливо подобрал ложкой последние крупинки каши, ложку вылизал насухо.

– Я жавтра уйду, – сказал он.

– Куда? – не поняла я.

– Домой, – пояснил гном. – Я нашёл его.

И Выдра стал мне рассказывать план своего побега, который он задумал сразу же, как попал на рудники.

Оказывается, для этого ему нужен был золотой самородок.

И не просто самородок, а великан среди самородков, глыба, заключающая в себе целое состояние.

Выдра долго искал его с помощью тайного знания гномов, вычислял, где он может залегать.

И почти случайно нашёл на этой безымянной речке посреди бескрайнего плоскогорья.

Ни Клин, ни Лишай, ни тем более я не заметили, что Выдра ведёт проходку в четвёртой яме не так, как бьют в остальных, а понемногу, но неуклонно скашивает, уводит штольню в сторону, туда, где спрятался в промороженной земле гигантский самородок.

Медленно, очень медленно двигался он к цели, лишь подозревая, но до конца не зная, точно ли будет успех, но сегодня дошёл-таки до золотой глыбы, такой большой, что и вообразить страшно.

Слабо пока представляя, для чего Выдре нужен самородок, пусть и очень большой, я пошла вслед за гномом смотреть находку.

Действительно, из стены выпирал крутой бок грязной каменюки, по виду – так обыкновенный булыжник, только размером с медведя. Потёрла его засаленным рукавом, – проступил под грязью матовый желтый цвет. Точно золото. Странно как-то…

Выдра сколов концом кайла кусок, обнажил не запачканное грязью, мягко блестящее тело самородка. Снял фонарь со столба, поднял его повыше, потом опустил пониже, добиваясь наибольшей красочности. Поглаживая самородок рукой, стал рассказывать дальше.

План его отличался простотой, логичностью и основательностью, так присущей гномам. Выдра, ни много, ни мало, собрался привлечь сюда, в этот мир, Золотого Змея.

В тех мирах, где живут гномы, Золотых Змей очень не любят – они обитают в толще гор, как дождевые черви в плодородной земле. И прогрызают в горах такие ходы, каким завидуют чёрной завистью умельцы-гномы. Так же легко Золотые Змеи проделывают ходы между мирами в поисках своей пищи – золота.

Много Золотых Змей Выдре было не надо – достаточно одного хорошего Змея.

Выдре было нужно, чтобы Золотой Змей пришёл сюда за лакомым куском, съел его и ушёл обратно, в более гостеприимные места.

А заодно, вместе с самородком, проглотил и гнома – путём строгих учёных расчётов Выдра вычислил, что пока он будет двигаться в змеином теле от рта до прямой кишки, Змей успеет уползти далеко отсюда, потому что в этом мире холодно и неуютно.

Когда же Змей освободится от остатков пищи, а заодно и Выдру выставит вон с другого конца своего тела, это будет уже один из более-менее нормальных миров. Выдра даже надеялся, что это будет в горах, заселённых гномами, там, где Золотые Змеи и гномы издревле живут бок о бок, соперничая в поисках золота.

Там прогрызенные в скальной породе ходы не осыпаются, по ним можно будет выбраться в тоннели горного народа, потому что гномы хоть и не любят Золотых Змеев за их вкусовые пристрастия, зато охотно пользуются их ходами, превращая в свои дороги.

И этой ночью Выдра собирался вызывать Золотого Змея, заманивать его сюда.

– И как ты это сделаешь? – недоверчиво спросила я. – Здесь же нет магии.

– Вежде есть магия, – убежденно ответил гном. – Ждесь вашей мало, жначит, другая есть. Мне хватит. Мне мало надо. Прошто пожвать.

Я только покачала головой. Уехать отсюда в желудке грызущей скалы твари – ох и ах, да и только!

– Давай вмеште бежать, – предложил гном. – Не хочу тебя оштавлять ждесь одну. А оштаться не могу. Внук ждет.

– Спасибо, Выдра, – улыбнулась я. – Но если тебя этот Змей и съест, то мною он точно подавится. И я вряд ли смогу выдержать путешествие в качестве еды по его кишкам.

– Прошто надо потерпеть, – убеждал меня Выдра. – Жато потом – швобода!

– То, что выдержит гном, человек может и не выдержать, – возразила я. – Всё-таки есть вещи, в которых мы разные. Не волнуйся, я отсюда как-нибудь выберусь.

– Хорошо, – решил гном. – Жмей, и правда, может чебя выплюнуть. Когда я выберущь, жаймусь вытаскиванием чебя.

– Да, так будет надёжнее, – согласилась я. – Подскажи своим землякам, чтобы они приостановили продажу отмычек к поясам верности. По нынешним временам это такой необходимый в хозяйстве инструмент, что наши дамы всю Тавлею на воздух поднимут, а добьются моего возвращения домой в обмен на возобновление продаж.

– Шерьёжно? – нахмурился, обдумывая идею, Выдра.

– Да шучу я, конечно. Но доля правды в моих словах есть.

– Ты хорошо подумай, – попросил Выдра. – Ночь ещё ешть.

Остаток рабочего времени мы посвятили подготовке к завтрашнему дню, надо было сделать так, чтобы отсутствия Выдры, если Змей всё-таки придёт, не хватились хотя бы до обеда.

* * *

Только я донесла голову до подушки со странным для этих мест ощущением, что сейчас будет что-то очень хорошее, как снова зазвучали во мне строки писем.


"Дождь льёт, дни идут, а я Вас, сударь, так давно не целовала… Вы меня забыли, я знаю…:("


«Сударыня, я Вас не забыл!:)»


«Забыли-забыли, сударь!»


«Не_забыл, сударыня.»


«Вот если бы я Вас сейчас целовала, губами скользила и языком, а Ваши руки мою бы голову обхватили и большими пальцами виски гладили… Волосы откидывали, чтобы не мешали… Тогда бы я поверила…:)»


«Помогут-помогут, и волосы уберут, и виски погладят…:-)»


«Хорошо-о-о… Сударь, ну когда же я Вас увижу?…»


«И не знаю, сударыня…:-(Сейчас вырваться не могу. И Вы знаете, почему.»


«:(:(: Ох… Ну что же мне теперь, сударь, все свои желания в сундук убрать?:(Только и остаётся, что биться головой о стену, подушку мы уже как-то в полудрёме безответно целовали.:)»


«Ну и как ощущения?:-)»


«Ваши губы на вкус лучше.:) И не только губы…:)»


«А поточнее можно?:-)»


«Ещё чего! Вы и сами прекрасно знаете, о каких частях тела идёт речь…:)»


«Об ушах?:-):-):-)»


«Сударь, я с Вами больше не общаюсь!!!»


«Сударыня, ну как же мне загладить свою вину?:-)»


«Вы прекрасно, сударь, знаете, как. Погодите, доберусь я до Вас! Только пряжка пояса щелкнет!»


«Ой-ой-ой, нельзя ж так быстро!:-) А если я начну Ваши пуговки расстегивать? И платье стягивать?:) Ме-е-едленно так. Сталкивая его с плечиков собственной щекой…:-)»


«Сударь, Вы щёку о швы оцарапаете…»


«Ничего страшного.:-)Так даже лучше. Резкое ощущение в щеке позволяет чуть отвлечь мысли от главного места.»


«Угу. От уха.:)»


«Уговорили, сударыня. Будем целовать Ваши ушки. А хотелось коленки…:-)»


«А выше?:)»


«Выше ушек?:-)»


«Ниже ушек и выше коленок!:)»


«Нет-нет, никаких компромиссов! Девушку изловить, затащить в укромное место с дверью, замком и постелью, после чего многообразно раздеть и многообразно же обласкать и вылизать, от макушки до пальчиков на ногах…»


«Буду ждать… Буду ждать. Буду ждать!!! Но как же долго… Хоть поцелуйте, сударь, на прощанье…»


«Целую. Медленно и мягко сползая по шее вниз, к ложбинке у горлышка…:-)»


Чувствуя, как ласкают меня строчки, доставлявшие столько радости дома и прорвавшиеся сюда, чтобы снова наполнить каждую клеточку счастьем, я беззаботно уснула, впервые не сжавшись в тугой комок, не съежившись готовым ко всему настороженным зверьком, а, раскинувшись, растянувшись по всей длине нар, словно рядом был тот, с кем и время замирает.

Загрузка...