Куяшский Вамперлен

Глава 14

Подлые выходные подкрались незаметно. До чего же досадно было просиживать дома драгоценное время, которое планировалось потратить на поиск тайника Николя Версаля. До конца рабочей недели я успела осмотреть на предмет наличия потайных дверок и рычажков пол, потолок, часть стен, лестницу, книжные шкафы, столы, подоконники, батареи и даже цветочные горшки. Сегодня я собиралась продолжить прощупывать стены, и уже спешно натягивала ботинки, когда в прихожую заглянул Ямато.

— Куда намылилась?

— На работу.

— В субботу?

— Что? Уже суббота?

Запасной ключ от библиотеки я взять не догадалась, посему мне не оставалось ничего другого, кроме как, отложив расследование до понедельника, вернуться в свою комнату. Время тянулось медленно, увязая в каждой секунде, как жвачка в волосах. Когда я в десятый раз бросила взгляд на часы, они показывали не только тот же день и тот же час, но и ту же минуту. Пытаясь переключить внимание, я взяла с полки первую попавшуюся книгу. Ей оказались "Двенадцать стульев" Ильфа и Петрова.

Увы, отвлечься чтением от назойливых мыслей о тайнике не удалось. Пролистав пару страниц выученного уже почти наизусть текста, я задумалась о том, мог ли Николя запрятать заветный рычажок в обивку стула и, если да, то стоило ли рисковать и без того скудным доверием Пелагеи Поликарповны, потроша её личное седалище? А если рычажок не в сиденье, а с нижней его стороны? В таком случае стоило бы проверить и скамейки в читальном зале. А что, если секретные книги замурованы в скамейку? Да нет, она слишком узкая… Хотя, если книги не очень толстые… Хм, определённо следует простукать скамейки на предмет наличия в них полостей. И не стоит забывать про люстру. Где-то я читала про потайные ходы, которые открываются, если повиснуть на люстре. Правда тут есть одна загвоздка: потолки в читальном зале слишком высокие, до люстры вряд ли удастся дотянуться, даже если встать на стремянку. Вот если ещё и подпрыгнуть… Нет, скакать по шаткой лестнице слишком боязно. Эх, хорошо Ямато, он высокий — я смерила аспиранта взглядом — да, этот определённо дотянется.

До меня не сразу дошло, что рассевшийся на кровати парень вовсе не является предметом меблировки комнаты. Заметив в моих глазах проблеск сознания, Ямато замахал перед ними рукой.

— Приём. Земля вызывает космическую станцию. Астронавт Козлодоина, срочно выйдете на связь с Землёй.

— Чего тебе? — пристыжено пробормотала я.

— Твоя подруга приходила.

— Ляля или Бадя?

— Ни та, ни другая. Как же она представилась… — аспирант озадаченно потёр подбородок. — Крюкия? Нет… Крючия?

— Это Люся, Вадькина девушка — досадливо опознала гостью я. — Скажи ей, что меня нет.

— Так и сделал.

— Спасибо.

Он не уходил.

— Что-то ещё?

— Да. Что с тобой такое творится?

— Не понимаю, о чём ты.

— Ты странно себя ведёшь в последние дни.

— Я всегда странно себя веду. Разве не ты мне об этом постоянно напоминаешь?

— Да, но на этой неделе ты ведёшь себя ещё более странно, чем обычно.

— Тебе кажется. — Не выдержав словно бы сканирующего меня испытующего взгляда, я нервно заёрзала на месте, понемногу отодвигаясь от лженаречённого.

— Правда? — Он придвинулся ближе, начиная теснить меня не только морально, но и физически. — Тогда с чего это ты так разволновалась?

— Я абсолютно спокойна.

Я сделала ещё один рывок назад, как оказалось — последний. Фрагмент орнамента железной спинки кровати словно дуло пистолета вонзился между лопаток. Я вздрогнула от прикосновения холодного металла. Губы аспиранта вздёрнулись в дразнящей полуулыбке:

— Что-то не похоже.

Он придвинулся почти вплотную, и в миг, когда я заглянула в его глаза, моё сознание ухнулось в параллельный мир, где астронавт Козлодоина, помахав рукой провожавшей её толпе, задраила люк ракеты и взмыла навстречу бескрайним просторам космоса.

— Ну так о чём ты хотела мне рассказать? — послышался сквозь пелену космического тумана чей-то настойчивый голос.

К нему присоединился ещё один, подозрительно знакомый. Но прежде, чем я успела опознать мерзкого изменника, тот выболтал всё про разговор с Жозефом и тайник. Лишь когда Ямато похлопал меня по плечам со словами: "хорошая девочка, а теперь за дело", я вернулась в этот бренный мир и поняла, кто был предателем.

Проникли в библиотеку мы через то же окно, сквозь которое лженаречённый пробрался туда в прошлый раз: оказалось, что в раме есть небольшой дефект, позволяющий открыть её снаружи. Тяжёлые портьеры, заграждавшие оконные проёмы, точно угрюмые стражники вход в подземелье, лишали зал света практически полностью. Я предложила включить электричество, но Ямато сказал, что лучше избегать всего, что может выдать наше присутствие. Пришлось обойтись фонариком. Пока его тонкий луч шугал зловещие тени по углам, я скрупулёзно описывала результаты своего расследования.

— Так что осталось проверить только стены на первом этаже, — деловито закончила монолог я и, обернувшись, обнаружила, что мой единственный слушатель — Николя Версаль, презрительно взирающий с портрета над лестницей. Ямато же и след простыл.

Тяжело вздохнув, я поплелась наверх. Лженаречённый, как и предполагалось, обнаружился в читальном зале.

— Я здесь уже всё проверила, остались только стены на первом этаже.

— Не думаю, что тайник может оказаться там. — Аспирант поддел ботинком краешек ковра и, едва заглянув под него, двинулся дальше.

— Почему?

— Сама посуди: вместо того, чтобы слиться с толпой, Николя Версаль постоянно привлекает к себе внимание, вместо того, чтобы спрятать книги в каком-нибудь неприметном месте, он построил библиотеку, которая стала главной достопримечательностью села, вместо того, чтобы утаить присутствие кровопийцы, он выдумал чудовище и придал делу всеобщую огласку. Очевидно, что с такой логикой он предпочтёт не замаскировать тайник, а выставить его на всеобщее обозрение под видом чего-то совершенно другого.

— И где же нам его искать в таком случае?

— Хмм… — Ямато сделал пару неуверенных шагов в моём направлении и присел на краешек стола. — Например, секретные книги могут просто стоять на полке.

— Исключено. Пелагея Поликарповна заставила меня проверить каждый том в этой библиотеке на наличие штампов. Я бы заметила, если бы попалось что-то необычное. Ещё идеи?

— Пока нет…

— Тогда я пойду проверю стены. Всё равно надо как-то убить время, пока на тебя не найдёт озарение.

Увы, озарение так и не нашло ни на одного из нас. Единственное, в чём я убедилась после нескольких часов залипания на вертикальных поверхностях аки человек-паук, это то, что если побиться головой о стену, тайник в ней не откроется, но зато на душе станет немного легче.

Более же тривиальный способ облегчить душу потребовался моему напарнику, о чём он не постеснялся мне сообщить.

— И что ты хочешь от меня? — пытаясь скрыть смущение, пробубнила я.

— Дай ключ. Там закрыто.

— Там всегда закрыто. Туалет не работает.

— И как же тебе удалось добиться такого потрясающего эффекта?

— Никак. Когда я устроилась сюда работать, он уже… — я запнулась, уколотая неожиданной догадкой, — …был сломан.

Встретившись взглядом с Ямато, я поняла, что он думает о том же. Не сговариваясь, мы одновременно кинулись наверх.

С замком удалось разобраться довольно быстро. Куда больше проблем возникло с поставленной прямо в проходе лестницей. Мы решили, что она может соединяться с чем-то, вроде сигнализации, и посему ронять её нельзя ни в коем случае.

Потратив на преодоление препятствия неоправданно много времени, мы наконец оказались в узкой комнате с умывальником и двумя туалетными кабинками.

— Открыто, — удивлённо сообщила я, потянув ручку одной из них. — Может быть, это и не тайник вовсе?

— Хм… — Ямато проделал то же самое со второй кабинкой, после чего сделал шаг внутрь и, сложив руки на груди, задумчиво уставился на сливной бачок.

— Сезам, откройся, — не выдержав, прокомментировала я.

— Не помогло, — озвучил результат аспирант, извлекая из кармана медицинские перчатки. — Значит, будем использовать традиционные методы.

Я не верила, что секретный отдел действительно окажется в сливном бачке, уж слишком глупо и банально это было, но, видимо, именно на такой ход мыслей возможных похитителей Николя и рассчитывал.

— Есть, — сообщил Ямато, отодвинув крышку в сторону.

— А книги?

— Есть.

— Быть не может. — Я чуть не залезла подельнику на плечи, пытаясь заглянуть внутрь бачка.

— Трудно сопротивляться такому напору, но давай всё же не здесь, — язвительно охладил мой пыл он.

Покраснев до кончиков ушей, я отпрянула назад.

— Ну, что там? — Смущение в голосе скрыть удавалось плохо.

— Хм… Биографии каких-то непонятных деятелей искусства, нечто под названием "Быт девятнадцатого века в красочных иллюстрациях художников-авангардистов"… Похоже, ничего интересного. Посмотрим второй бачок.

Аспирант удалился в соседнюю кабинку, а я, тоже натянув на всякий случай перчатки, принялась листать секретную литературу, на поверку оказавшуюся очередной порцией бездарного графоманства.

— Что там у тебя? — уложив книги на место, поинтересовалась я.

— Опять какая-то макулатура с претензией на историческую достоверность.

Всё моё естество восстало против факта, что уйти нам придётся с пустыми руками. Нет ничего хуже, чем найти бесценный тайник и обнаружить, что его содержимое не имеет цены в прямом смысле. Мой упрямый взгляд забегал по потолку и стенам помещения, выискивая ещё хоть какие-то предметы, которые могли бы служить секретным отделом, но помимо лестницы и ящика с инструментами, оставленного, очевидно, чтобы создать видимость ремонта, комната была абсолютно пуста. Не желая признавать поражение, я тщательно изучила содержимое ящика и с прискорбием убедилась, что ни двойного дна, ни каких-либо других секретов там нет. Оставалась только лестница. Она надменно, я бы даже сказала презрительно, взирала на меня, уверенная, что уж к ней-то, великой преградительнице пути, готовой в любой момент просигнализировать о непрошеных гостях, я приблизиться не посмею. С минуту я сверлила её напряжённым взглядом, а потом, не выдержав, плюнула на осторожность и водрузила ногу на первую ступеньку. Никаких звуков, помимо скрипа старой древесины, не послышалось, посему, собрав всю имевшуюся в арсенале храбрость, я водрузила на перекладину вторую ногу. Теперь я видела, что лестница вплотную подпирает одну из плиток потолка, которая, если хорошенько присмотреться, немного…

— Какого чёрта?!

Голос лженаречённого, неожиданно грозно прогремевший за спиной, заставил нас с лестницей вздрогнуть, и если я отделалась лёгким испугом, то лестница явно вознамерилась упасть в обморок, причём, предварительно подстелив на пол что помягче, то бишь меня. По счастью, Ямато успел подхватить эту впечатлительную особу прежде, чем я оказалась погребена под ней, зато меня едва не зашибло нечто иное — та самая потолочная плитка, в которую упиралась лестница. Радовалась чудесному везению, благодаря которому снаряд удалось безболезненно принять на подол юбки, я не долго: из образовавшейся в потолке дыры мне на голову сверзился небольшой чёрный предмет.

— Было глупо хоть на мгновение поверить, что твоё имя не синонимично слову "катастрофа". — Аспирант, переминаясь с ноги на ногу, как неловкий танцор, пытался придать норовящей завалиться на него деревянной конструкции устойчивое положение и совершенно не обращал внимания ни на меня, ни на ниспосланный потолком трофей.

Я нетерпеливо открыла увесистый том в жёстком переплёте и, увидев вместо знаков известных мне систем письменности загадочные каракули с рисунками на полях, взвизгнула от восторга.

— Что это? — наконец заметил книгу напарник.

Я набрала в грудь побольше воздуха и торжествующе изрекла:

— Если ты ещё хоть раз посмеешь сказать что-нибудь нелестное обо мне и моих умственных способностях, я заставлю тебя горько пожалеть об этом, потому что сегодня, в этот великий день и час, именно благодаря мне и только мне мы обнаружили знаменитый манускрипт Войнича!

— Ха-а? — с подозрением — уж не рехнулась ли? — выдавил фольклорист.

Это был воистину один из счастливейших моментов моей жизни. Даже когда мы, вернувшись домой, занялись монотонным копированием манускрипта, я не могла унять ликования.

— Хватит дышать мне в затылок, как голодный волк. Это раздражает. — Лжевозлюбленный перевернул ещё одну страницу рукописи и положил её на сканер. Именно этот аппарат (в комплекте с другой бесполезной, как мне раньше казалось, техникой) был в сумке, из-за которой я чуть не надорвалась на вокзале.

— Не забывай, что это я нашла манускрипт Войнича, а значит, именно мне по праву принадлежит возможность первой его изучить.

— Изучишь сканы, оригинал я верну на место сегодня же. И, повторяю, это не манускрипт Войнича.

— Я и не говорю, что это именно тот знаменитый манускрипт, который называют Святым Граалем криптографии. Я прекрасно знаю, как выглядит манускрипт Войнича и вижу, что система письменности в рукописи Версаля совсем другая. Но что, если изначально существовало несколько зашифрованных манускриптов? Николя разменял уже не первую сотню лет, и, если он жил во времена написания…

— Остынь. Девять к десяти, что эта белиберда — криво написанная биография какого-нибудь неудачника. — Ямато крутанулся на стуле и обеспокоено заглянул мне в лицо. — И откуда такой нездоровый интерес к манускрипту Войнича?

— Это же одна из величайших загадок человечества! Разве ты в детстве не пытался хоть раз его расшифровать?

— Ха-а?

— Ну я вот настолько прониклась увиденной по телевизору познавательной передачей, что купила себе книжку про этот манускрипт и проводила всё свободное от выполнения домашнего задания время…

Соболезнующий взгляд лженаречённого доходчиво давал понять, насколько пропасть между мной и нормальными детьми была велика. Презрительно фыркнув, я отвернулась. И какое право имеет на меня так смотреть человек, обучающийся на факультете, основателя которого похитили инопланетяне?

Когда фольклорист закончил сканировать последнюю страницу, большая стрелка часов уже второй раз за день миновала цифру восемь. Едва погас сканер и деловито загудел принтер, я кинулась выуживать с выходного лотка горячие, словно свежая выпечка, листы.

Ямато, снисходительно посмеиваясь, сунул оригинал рукописи в рюкзак и натянул куртку.

— Может, завтра отнесёшь? Темно уже.

Он лишь шутливо щёлкнул меня по носу.

Вечер стоял холодный и ветреный. Тонкие языки угольно-чёрных облаков извивались на фоне тёмного неба, будто норовя слизать с него звёзды и луну. Где-то вдалеке надрывно выла собака, вселяя в душу гнетущее предчувствие неотвратимой беды.

— Может, всё-таки завтра отнесёшь? Не проверяет же Николя эту книгу каждый день, в самом деле.

— Возвращайся в дом. — Аспирант бесцеремонно захлопнул передо мной калитку, мешая выйти из сада вслед за ним.

— Имею полное право дойти с тобой до угла. — Я изо всех сил налегла на дверцу.

— Не имеешь. — Он навалился на неё с другой стороны.

— Я только что видела, как из-за угла выглянула какая-то тень. Что если это преподобная Мика?

— Уверен, это всего лишь преподобный Невроз.

— Нет! — Я уже чуть не плакала. — У меня дурное предчувствие. Что-нибудь сегодня обязательно случится.

— Не приближайся к колюще-режущим предметам, смотри под ноги, не суй руки в принтер, и всё будет хорошо.

— Идиот.

— До встречи.

Он ушёл. Я вернулась в дом, но ощущение тревоги не пропадало. Под ложечкой посасывало прямо как в ту ночь, когда я раскрыла тайну Версалей. Было ли это дурным предзнаменованием или же я просто сама себя накручивала?

Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, я пошла в комнату лженаречённого и занялась расшифровкой рукописи. Когда-то, уверенная, что именно мне предначертано раскрыть миру тайну манускрипта Войнича, я освоила несколько техник кодирования текста. Не настолько хорошо, чтобы можно было этим похвастаться, но то, что выроненный мной на экзамене клочок бумаги с непонятным текстом — шпаргалка, доказать никто не смог.

Возможно, из меня бы вышел неплохой дешифровщик, если бы скрупулезный, монотонный анализ текста не клонил меня в сон. Я уже расшифровала добрую половину книги, когда, стукнувшись носом об стол, проснулась и поняла, что на самом деле не расшифровала ничего. Повозив из стороны в сторону мышкой, я уставилась во вспыхнувший экран ноутбука — двадцать три часа сорок семь минут. Прошло уже почти четыре часа, а в комнате, освещённой приглушённым светом настольной лампы, никаких признаков возвращения аспиранта не наблюдалось.

Всё ещё лелея в сердце надежду, я заглянула на кухню и в прихожую. В последней обнаружились сапоги тёти, очевидно, отправившейся спать сразу по возвращении с работы, но Ямато нигде не было. Я начала беспокоиться по-настоящему. Этот идиот ушёл в начале девятого. На то, чтобы вернуть книгу в библиотеку, с лихвой хватило бы и часа. Так почему же его до сих пор нет? С каждым шагом, нервно отмеряемым по деревянному полу коридора, я всё глубже спускалась в чёрную пучину паники. Когда часы пробили полночь, внутри будто что-то оборвалось. Дорога до библиотеки и обратно не могла занять столько времени — с ним явно что-то случилось.

Словно в лихорадочном бреду, я натянула куртку и отперла входную дверь. Ёжась под холодными иглами измороси, я пробежала сквозь сад и под тревожный скрип калитки выскочила на дорогу. Глаза всё ещё не привыкли к темноте, и я чувствовала себя заблудившимся слепым котёнком. Что теперь делать? Где его искать? Я не знала ответа.

Тьма медленно обволакивала меня, увлекая в бездну отчаяния. Только теперь я поняла, насколько же дорог мне этот высокомерный эгоист.