Курьерская служба 2. Новичок

Глава 10

Я уже знал, что Зеленогорский край не был колонией. Он был давнишними исконно-российскими землями, такими же, как, например, Сибирь или Дальний Восток, и осваивался поморами ещё со времён последнего малого ледникового периода. Десять миллионов россиян и коренных жителей проживали в десятке областей, двух дюжинах городов, из которых два насчитывали больше миллиона человек.

А еще там были мамонтовые хозяйства и девочка-крепостная, которую в перспективе следовало вытаскивать на большую землю. Но я пока не знал, удастся ли мне навестить отцовское фермерское хозяйство.

Вечерело, но солнце на этой широте и не думало опускаться. Подспудно я думал увидеть на подлёте в иллюминатор льды и ледяную тундру, но берег встретил нас зелёной стеной хвойного леса и огнями городского порта вдалеке. Обычная Сибирская тайга. Наш гигантский самолёт сделал пару виражей и вонзился в лесной массив, в прорезанную посадочной полосой просеку.

— Ты знаешь, что такое айсберг? — спросил я Сида, пока мы стояли в очереди на выход.

— Что-то из кельтских сказаний, кажется. В какой-то песне слышал. Ледяная гора в море?

— Это плавучие льды с ледника, — подсказал подошедший Андрон. — В Фаддеевом море встречаются, но до девятнадцатого века считались мифом, ты прав, музыкант.

Снег кое-где на границах лётного поля всё же лежал — но тонкий, подтаявший, а рядом — уже пробивалась мелкая травка. Признаться, я даже был рад увидеть его в этом мире. Сид, легко одетый, поёжился на солёном ветру.

— Да, надо бы тебе куртку потеплее прикупить, — сказал я. — И брюки. Сейчас на такси?

— Чтобы я командировочные тратил? — нахмурился Андрон. — Знаешь, сколько такси выйдет. Доедем до Новгорода-Заморского на электричке, тут быстро. На, теперь ты неси чемодан.

— Странный чемодан, — почесал подбородок Сид. — Я снова забыл о его существовании.

— Так и положено, — кивнул я. — А мы успеем на электричке? Я так понимаю, нам надо в офисе отметиться.

— По местному шесть тридцать. Они работают до семи, и не уверен, что у них в отделе особых поручений есть ночные дежурные. Всё равно не успеем. Едем перекусить — и в ночлежку.

На выходе из аэропорта ещё раз пересёкся с Евгением Анадыревым — мой заклятый враг смерил меня презрительным взглядом, садясь в такси. Его слуга не выдавал никаких эмоций.

Я до сих пор не понимал, что со мной произошло. Было ли это наведённое кем-то безумие, либо послание от какого-то мощного сенса. «Выбери правильную сторону», — сказали мне. Если верить записям в сожжённом дневнике, обществ-кланов было минимум три. Возможно, меня пытались вербовать во вражеский клан? В таком случае, если с этим как-то связаны «Единороги» — почему они пытались меня убить? Если же Евгений не соврал, и аварию устроили не они — всё становилось ещё удивительней. Это означало, что мной интересуется некто куда более серьёзный.

Аэропорт разместился на небольшом полуострове, рядом с городом Желуново. До железнодорожной станции дошагали за десять минут, но на площади свернули в большой торговый центр. Андрон поворчал про то, что мы задерживаемся, но я настоял, чтобы Сиду купили куртку и брюки.

— Ещё не хватало, чтобы у нас водила простыл.

За экипировку Сид отдал шесть рублей — купил куртку-маломерку, едва налезавшую на его пузо и смешные полосатые штаны. Затем заплатили по полрубля и поехали — пятьдесят километров до краевой столицы.

Электропоезд здесь был в лучших традициях провинциальных поездов конца двадцатого века. Слегка проржавевшие вагоны тридцатилетнего возраста, истёртые сиденья и соответствующий контингент, правда, с местным колоритом. Вместо пьяной алкашни — пьяные моряки, вместо нищих студентов — крепостные, одетые в дешёвые куртки.

Мы поехали первым классом. Помимо нас в вагоне ехали совершенно-нереальные господа в пончо и с перьями в волосах.

— Индейцы, — хмыкнул я. — Я думал, они южнее.

— Южнее норвеги их всех перебили, — пояснил Андрон. — Вот к нам и сбежали, вождям баронские титулы пораздавали и наделы на побережье Нутряного. Наверное, какой-нибудь такой князëк и едет.

Электричка петляла между лесами, периодически проезжая по берегу живописного фьорда, и вскоре нас встретил Новгород-Заморский. Мы спускались к нему с горы, а он лежал на берегу глубокой бухты, переходящей в долину. Я вглядывался в силуэты домов и пытался понять, на что это похоже. Пожалуй, какой-то хитрый гибрид Осло и позднесоветского Петропавловска-Камчатского. Серые многоэтажки в глубине городских районов, десяток стеклянных офисников по центру, формирующих «сити», и цепочки коттеджей и усадеб на въезде в город. А ещё я заметил десяток крупных военных кораблей, стоявших в бухте. Логично, что все более-менее крупные города в таком отдалении становятся для любой империи военными базами.

Телефон пикнул: «Добро пожаловать въ сеть Зеленогорья! Предупреждаемъ о плохомъ качестве связи в отдалённыхъ уездахъ».

— Чемодан не забудь, — напомнил Андрон на выходе и сообщил: — Помню я тут отличную гостиницу. Недавно Прохор ездил, рекомендовал. Пойдём пешком, тут недалеко.

Мы пробились через толпу попрошаек, вышли на проспект, который чуть более напоминал цивилизацию. Я заметил, что машины здесь были сплошь либо малолитражки, либо внедорожники — ничего похожего на комфорт-класс. Прозвенел, проехав, трамвай — квадратный и жёлтый. Наконец, мы дотащились до старинного и, наверняка, когда-то красивого здания, безбожно испорченного дешёвой реставрацией. На нём красовалась вывеска «гостиница «Приют».

— Что-то мне уже не нравится, — заметил я. — Сколько звёзд хотя бы?

— Шесть. Но больше и не нужно.

— Шесть?!

— Ну, по десятибалльной. Мы ж не англичане какие-нибудь, чтобы гостиницы по пятибалльной шкале.

Три звезды с минусом, понял я. В принципе, всё так оказалось.

— Трёхместный есть? — с ходу спросил у администратора Андрон.

— Может, хотя бы что-то дворянского класса? — заметил я.

— Дворянского? А нахрена вам-м? — спросила девушка-администратор, продолжая жевать жвачку. — Дворяне, что ль?

Я заметил, что у неё характерный акцент — окающий и с протяжными окончаниями. Андрон толкнул меня локтём в бок.

— Давайте какой есть.

— Девять пятьдесят.

Лифта в здании не оказалось. Я подумал о том, что за всё время после моей реинкарнации практически не пользовался лифтами, словно сознательно избегал.

«А надо бы воспользоваться», — напомнил голос внутри.

Уже на лестнице я спросил Андрона:

— А что такого, что я — дворянин.

— Ты вообще не в курсе, что ли? Тут очень не любят дворян. Здесь же изрядно социалисты поработали, радикальная партия «Зелёная Гора», теракты в девяностые, может, слышал. Чуть регион не отделился. С тех пор квоты на дворян. Решили, что не больше одной тысячной от населения должны быть.

— Чего?! Это сколько, получается…

— В районе десяти тысяч. Столько и есть, наверное, ну, может, чуть больше, с учётом тех, кто на материк катается. Девяносто с лишним процентов — мещане, девять — контрактники, один процент — крепостные.

— Мда.

— Чемодан нести не устал?

Я в очередной раз с удивлением взглянул на предмет, который нёс в руке. За последние полчаса практически забылось, что я его несу. Видимо, так работала система защиты.

— Нет, нормально.

— Если сейфа в комнате не будет, то придётся положить под подушку.

— Он же здоровый!

— Ничего не знаю.

Номер оказался подстать общему впечатлению. Сходили поесть в буфет. Из всех блюд в меню более всего заинтересовала «котлета Мамонт», но выбрали самые дешёвые — давленый картофель и котлету «по-варшавски». После небольших споров спрятали кейс под кровать и единогласно решили лечь спать раньше. По местному времени было всего девять вечера, но по московскому — уже два ночи, и спать хотелось нереально.

Зато проснулись рано, до семи часов. Утро встретило меня здоровенным пауком, спустившимся по нитке прямо на моё лицо.

— Твою мать! — я резко швырнул его на пол, ударившись локтём.

— Ты чего, барь? — потянулся в кровати Сид и пошутил. — Вспомнил про «Зелёную Гору»?

Они синхронно заржали с Андроном. Я подошёл к кровати Сида и сдёрнул одеяло на пол, потянул за ногу.

— Так. Подъём. Раз такие шутники — сегодня тараканите коробку сами. Весь день. Предлагаю не задерживаться. Мы же так и не знаем, куда её везти? Может, вообще к чёрту на рога?

— Однозначно — к чёрту на рога. Иначе бы не взяли двоих сенсов.

После утренних процедур, завтрака и выгрузки из номера пришлось всё-таки подождать. До офиса Курьерской Службы мы всё так же дошагали пешком, благо, все государственные заведения здесь были в шаговой доступности. Он располагался в одной из тех самых высотных стекляшек, которые мы видели на подъезде к городу. Погрузились в лифт и поднялись на тринадцатый этаж.

Коридорчик, неприметная дверь: «Отдел особых поручений». Внутри небольшого зала обнаружилось пять человек, включая худую даму лет пятидесяти не то индейских, не то эскимосских кровей. Увидев нас, она нервно сглотнула и привстала с места.

— Ага. Пришли, — сказала она не то нам, не то своим коллегам. — Антонида Антоновна.

Все тоже дружно поднялись с мест и поздоровались с нами. В глазах читалась смесь испуга и удивления. Больше всего удивления было в глазах одной из тридцатилетних девушек

— Кажется, я тебя помню… — сказала она.

— Две тысячи третий год, — кивнул Андрон, потупив взгляд. — Столько лет прошло.

— Да. Столько лет… Я стажёркой была. Как у тебя жизнь хоть?

— Ну… Вот, — Андрон, словно стесняясь, показал кольцо на безымянном пальце.

— А я так и не смогла.

— Потом, коллеги, — немного резко прервала их дама. — У вас маршрут не открыт, ведь так? Груз при вас?

Андрон, молча, показал кейс.

— О, я и не заметила. Хорошо сделали. Пройдёмте. Вашего… крепостного можете оставить в фойе, его тут Северина кофе напоит.

Мы проследовали в тесную переговорку, на которой стоял рихнер с запущенным порталом заявок и сенсором на проводе. Начальница порылась некоторое время, стряхнула пыль с сенсора и попросила:

— Подтвердите. Палец и лицо. Понимаю, формальность, но…

Мы поочерёдно заглянули в камеру, коснулись пальца. На экране отобразилась точка и маршрут до неё, а в телефоне звякнуло новое сообщение. Даже минимальных познаний в географии было достаточно, чтобы понять, что путь предстоит неблизкий.

— Твою ж налево! — выругался Андрон. — Дальноморск. Опять грёбаный Дальноморск.

— Да, конец географии. Самый северный в мире миллионник. Ехать можно по железной дороге до Михайловска-Андреевского, оттуда арендовать машину. Там есть офис Курьерки, обычные отделы, но что у них за парк… Можете лучше взять у нас внедорожник.

— Дальноморск, — продолжал бормотать Андрон. — Мне нельзя туда!

— Почему? Опять наследил по молодости? — усмехнулась начальница.

— Проиграюсь… Да и место стрёмное.

— Ну, да, чего греха таить. Город Лаптевых. Им, кстати, и везти товар. Вчитайся в поле получателя.

— Чего?!

Я вчитался в сообщение в телефоне:

«Адрес: Зеленогорский край, Тунумиитская обл., гор. Дальноморскъ, адресъ — по согласованию съ получателемъ. Получатель: Лаптевъ Тимофей Евгеньевичъ. Титулованное дворянство, обращение: графъ, ваше сиятельство, редкий потребитель»

— Приплыли, Эльдар, — он схватил меня за воротник. — Это самая лютая русская мафия, которая только бывает в Западном Полушарии. Молись, чтобы нас не прикончили после этого.

Глава 11

Начальница филиала только хохотнула от подобной шутки. Смысла расспрашивать подробности не было, к тому же, нам надо было спешить.

— Есть возможность добраться быстрее? — спросил я. — Например, по морю.

— Юноша! Вы, наверное, никогда не слышали об этом… материковые… но север Нутряного моря замерзает, и лёд ещё не сошёл. До тридцати сантиметров в этом году! Навигация ещё около двух недель будет невозможна.

Захотелось спросить что-нибудь на тему ледокольного флота, но был риск снова показаться дураком — скорее всего, подобных изобретений в этом мире не существовало. Она продолжила:

— Нет, конечно, если вы запросите у вашего начальства дополнительные расходы, билеты на геликоптер… сейчас посмотрю… До Дальноморска прямой не найти, через Михайловск-Андреевский, с пересадкой — семьдесят рублей за человека. Сэкономите примерно сутки.

— Ещё и обратно. Не подходит.

— Машиной, если мы выделим вам внедорожник — выйдет около тридцати рублей туда и обратно.

— Сколько хотя бы там градусов? — поинтересовался Андрон. — Не смотрел сводки.

— Минус семь сегодня было. А зимой до минус восемнадцати опускалось!

Я взглянул на выражение лица коллеги и едва не засмеялся. Похоже, его такая цифра действительно впечатлила, хотя в большинстве известных мне миров наших соотечественников было сложно запугать и минус тридцатью. Впрочем, смеяться было рано. Мой нынешний организм тоже вырос в тёплом климате, и поколения моих здешних предков жили в тепле. Следовательно, хоть я и помнил, что такое настоящие холода — помочь нынешнему мне это могло едва ли.

— Ну, что, поездом или сразу на машине? Я так понимаю, крепостного вы взяли как водителя?

— Если ваша машина надёжнее — лучше на ней, ведь так? — спросил Андрон.

В итоге решили двигаться на автомобиле. Подобрали Сида в холле, заставив его спешно допить кофе, и в сопровождении местного начальства опустились вниз, на подземный паркинг. Пара поворотов, решётчатые двери, и нам предстала наша машина — грязная, массивная, с отбойником на капоте и просторными багажниками на крыше и за задними сиденьями.

— Будет куда тело спрятать, если что, — мрачно кивнул на верхний багажник Андрон.

— Типун тебе на язык! — нахмурился Сид и обошёл машину сзади. — Не узнаю марку, что-то местное… “Бирюса-2004”. Твою же… Электрическая! Терпеть не могу электромобили. Ну, у вас тут в крае с газом дефицит, понимаю.

— Выбирать не приходится! — пожала плечами начальница. — Пробег маленький, мы на ней в горы ездим. По выходным. В поездках последний раз была, дайте боги памяти, полгода назад.

Про себя я с улыбкой отметил, что многие марки транспортных средств здесь перекликаются с марками бытовой техники из Основного Пучка. Что ж, и такое бывает, и это куда лучше, чем иметь вместо марок скучные аббревиатуры серий, выписываемых по общему для всей продукции в стране стандарту — такого я тоже повидал.

Мы быстро подписали необходимые документы и получили ключи.

— Машина в вашем распоряжении на неделю… Надеюсь, что вернёте раньше. Ближайшая электрозаправка на улице Корнилова, за поворотом, как раз заряда хватит. Счастливого пути… Да хранят вас боги…

— Язычница, — пробормотал Андрон, пристёгиваясь и располагая заветный чемодан на заднем сиденье. — Тут таких полно. Ну, сколько ехать? Построй маршрут, музыкант, тут должен быть навигатор.

— Сейчас… — сказал Сид, запуская двигатели.

С нами заговорил приятный баритон, более подходящий под голос театрального конферансье, хоть и с нотками роботизированной речи в голосе.

“Дамы и господа! Вас приветствует бортовой рихнер электромобиля Бирюса-2004. Ваш маршрут составит… ого! Тысяча четыреста сорок восемь километров. Время в пути — восемнадцать часов. Пристегните ваши ремни безопасности”.

Почти все истории о долгих поездках, которые происходят в реальности, скучны и чем-то похожи друг на друга. Выезд, остановка на перекус, смена водителя… Истории “роуд-муви” в синематографе, напротив, полны приключений, неожиданных поворотов.

Я бы не назвал поездку скучной, но и повороты неожиданными не назвал, учитывая усвоенное о крае из рассказов Андрона. Край делился на одиннадцать небольших областей, и нам по пути требовалось пересечь границы семи из них. Трасса нырнула через горный перевал и пошла по плоскогорью — прямая, как след от бритвы на теле земли. Иногда случались перелески, но в основном это была сухая, запорошенная ещё несошедшим снегом прерия с редкими проталинами. За окном встречались стада мустангов и ещё каких-то незнакомых мне копытных. Рядом вилась железная дорога, то уходя подальше, то заползая под мост. По ней нескончаемым потоком шли поезда, в основном — грузовые: с углём, рудой, цистернами с горючим. На нашей же трассе пару раз встречались заправки, электрические и бензиновые, небольшие посёлки с производственными цехами, но крупных поселений поначалу не было.

Сид подключил специальным шнурком к магнитоле свой смартфон и включил музыку. В основном, скандинавский тяжеляк, но встречалось и на испанском, и даже на греческом, с громкими духовыми.

— “Деревенщины из Янины”? — лениво спросил Андрон, который, казалось, всё это время дремал.

— Отличные гудошники! Пара песен и на русском.

— Включи лучше “Семерых говорильщиков” из Сербии. Если есть. Лучше те, которые с текстом, до того, как им законодательно запретили петь.

Периодически такой диалог повторялся. Я же по дороге, пока ловила сеть, кое-как успел прочитать в энциклопедии про “Зелёную Гору”. Радикал-социализм, взрывы, погромы поместий дворян, захват Сафинского полуострова и города Лазарево, теракт в порту Санкт-Петербурга, затем — привлечение гвардии и сенс-спецназа, пять лет борьбы, казнь нескольких главарей… А дальше — примирение, вхождение менее радикальных последователей в местные органы власти и образование подполья из оставшихся несогласными мелких бандюганов. В общем, как обычно, как я это уже часто наблюдал в других мирах.

Проверки на границах областей поначалу либо вообще отсутствовали, либо были формальными. Мы миновали Черепановск, достаточно суровый коричневый город с кучей заводских труб, напомнивший мне Челябинск из Основного Пучка. Сделали первую остановку — у придорожного кафе на окраине, перекусили и снова поехали. Миновали ещё одну область, Демченковскую, проехав мимо областного центра, показавшегося более молодым и не таким суровым.

Чем дальше на север, тем безлюднее становилось. И мы поняли, что нас преследуют спустя час с небольшим, на следующей границе областей. Два внедорожника, чёрных, с какими-то знаками на капоте. Первыми их заметил Сид.

— Что за хмыри? — кивнул он в зеркало заднего вида.

— Тоже заметил, но подумал, что показалось, — сказал я.

— У-у, — присвистнул Андрон. — Нехай, та самая “Зелёная Гора”.

— Ну, у вас же обоих есть пушка? — с надеждой предположил Сид.

Андрон усмехнулся.

— Ты думаешь, здесь как на материке? Только дворянам и контрактным разрешено? Из-под полы в Зеленогорье всё что угодно найти можно. И спрятать место есть. Сенсов мало, следить некому…

— Что делать будем? — спросил Сид. — Я говорил, надо было в Черепановске этом подзарядиться, у меня осталось на два часа ходу.

— Предлагаю сразу поставить все точки над “i”, — сказал я. — Всё равно, неизбежно когда-то встретимся.

Сам не знаю, почему, но мне прямо-таки хотелось нарваться на неприятности. Возможно, из-за того, что я всю поездку этого ждал, а полдня ровным счётом ничего не происходило. А может, потому что всё ещё хотел таким способом раскрыть свой первый навык.

— Интересное выражение. Ни разу его не слышал, — сказал Андрон. — Смело, но я бы поостерёгся. Может, найдём какую-нибудь безопасную автозарядку и там припаркуемся?

— Ага. А за это время они нас обгонят и стопнут на дороге. Лучше стопнуть их.

— Разумно, — хмыкнул Андрон. — Каким образом?

— Просто перегороди им дорогу, Сид.

— Если ты уверен, барь — фигня вопрос, давай.

И он резко вывернул руль, одновременно затормозив. Машины, преследовавшие нас, оттормозились в двадцати метрах. Теперь я точно разглядел надписи и знаки на их капотах, и это была не символика “Зелёной Горы”, а совершенно-незнакомый нам знак, похожий на герб.

— Твою же мать… — пробормотал Андрон и вжался в сиденье. — Я же ещё не решил!

Я же высунулся из окна и крикнул:

— Эй! Вы чего нас преследуете?

Тут же ощутилось, насколько я оказался не готов к изменившемуся климату. Нос заложило, глаза заслезились от холодного ветра. Из первой из остановившихся машин неспешно вышел парень в чёрном пуховике, солнцезащитных очках. И с автоматом наперевес. Заговорил он всё с тем же окающим акцентом.

— Частная автодорожная контрольная инспекция “Рос-Кон”. Сержант Кузнецов. Вы не прошли полную проверку при пересечении границы областей. Пожалуйста, позвольте досмотреть машину.

— Никогда ничего не слышал про частные автодорожные инспекции, — я обернулся в салон. — Андрон, ты слышал?

— Твою же мать… — повторил Андрон.

Кузнецов, а точнее, “Кузнецов” — вряд ли фамилия была настоящей — усмехнулся.

— У вас московский акцент. Разумеется, вы не слышали о нас. Мы проверяем недоброжелательных элементов среди московской знати, которая наведывается в наш край.

— У вас есть документы? — спросил я. — Я всё ещё не уверен в том, что вы юридически существуете.

Противоположная дверь внедорожника распахнулась, и оттуда выскочил второй мужик — покрупнее, в дутой безрукавке и тоже со стволом наперевес.

— Слышь ты, чудила московский! Багажник открыл быстро!

— Тише, Северин, тише, — остановил его “Кузнецов” и выразительно похлопал по стволу ладонью. — Ты уверен, парень, что документы нужны?

Они всё ещё не спешили подойти.

— Уверен, — кивнул я, продемонстрировав свой короткоствол.

— Дворянин?

— Контрактный, — соврал я. — При исполнении.

“Кузнецов” на секунду замешкался, а затем резюмировал.

— Ты слишком молод для контрактника, чтобы носить форму и ствол одновременно. Ладно, допустим, поверим. Проверку отменяем.

— Проезжайте вперёд, — я кивнул им. — Знаете, на нервы действует.

Мутные типы, молча, погрузились в машину и с визгом шин обогнали нас.

— Клёво ты их уделал, барь! — сказал Сид.

— Думаю, это ещё не конец, — пробормотал я.

Ох, и как же чертовски я был прав.

— Фу-х. Больше так не делай, Эль, — прокомментировал оправившийся от шока Андрон. — Сид, поищи, есть ли на карте свороток куда-нибудь к побережью Нутряного. Там будет такое озеро длинное, забыл, как называется… Капустное, кажется.

— Что на карте будет, прости? — не понял я.

— Свороток. Ну, поворот с главной дороги.

— Никогда не слышал этого выражения.

— Есть свороток, Андро, — сказал Сид. — На Колесниково, а дальше по побережью Капустного. Только так будет дольше на часов пять. А я думал, что мы до Куприяновска доехать до ночи успеем. Может, уже миновала опасность? Проголосуем?

— Нет, Сид, прости, не время для демократии, — кивнул я. — Андрон прав, лучше спутать им путь. Едем на Колесниково.

— Ясно. Значит, проголосовали, два — один, — вздохнул Сид.

Выждали минут пять, отдышались и поехали. Через тридцать километров была небольшая заправка у развилки, и, по счастью, наших преследователей там не оказалось. Устроили себе полдник беляшами из овцебычатины.

— Может, не будем сворачивать? — предложил Сид.

— Будем. И давай я тебя подменю, ты уже утомился, музыкант, — сказал Андрон.

Сид бухнулся на заднее сиденье и через пару минут захрапел — всё-таки, по нашему родному времени уже был поздний вечер. Здесь же и не думало темнеть, солнце бесконечно висело низко над горизонтом, всё норовя свалиться за него.

Андрон же втопил по полупустой трассе добрые сто десять километров.

— Кто это был хоть, Андрон? Знаешь? — спросил я.

— Понятия не имею. Скорее всего, частная гвардия какого-нибудь графа. Их тут парочка в каждой области. Расскажи лучше, как у тебя с женщинами.

— Сложно, как и у всех в моём возрасте.

— Девственник?

— Ну, как сказать, — хмыкнул я.

— Ты выглядишь повзрослее Сида иногда. Это я не к тому, что он — креп, а ты — дворик, боже упаси. У меня батя, царствие ему, жалованную грамоту получил, когда я мелкий был, а так я по матери из мещан, а по деду — из казаков. Просто как-то…

— Ну, я и к двадцати годам повидал разного дерьма.

На самом деле, это было вполне правдиво и справедливо даже и для текущей жизни. Суровые родители, развод, избиения в университете, позорное отчисление, а под конец — ещё и лечебница для душевнобольных. Разумеется, это не учитывая факта появления моего разума в данном теле. Но, тем не менее, многое из произошедшего и без моей сущности вполне потянуло бы на “инициацию” в каком-нибудь варварском племени, после которого человек становится взрослым.

— Я к чему. Заметил тут. Алка — огонь. Не упусти. Может, конечно, не нагулялась… Видно, слегка ветреная.

Я помедлил и зачем-то сообщил — скорее, чтобы поддержать разговор и укрепить доверие.

— Вообще, есть и другая. Любовь со школы, все дела.

— Не, вторая — это ерунда. Забудь. Вообще, если, кажется, что есть выбор, на самом деле, выбор давно сделали за тебя.

Тут я мог и согласиться, и поспорить, но решил тему не продолжать. Попросил рассказать про музыкальные жанры, прикинувшись профаном. Нейропрограммиста в тот момент под рукой не было, потому перечисление десятков стилей и подстилей элетроджаза, стоун-бита, шварц-хопа, цойл-польки и тому подобных изощрений европейской и русской культуры вскоре превратилось в серый шум.

Чем ближе мы двигались на северо-запад, тем, неожиданно, становилось теплее. Видимо, сказывалось приближение Нутряного моря и снижение высотного пояса. Прерия плавно превратилась в хвойный лес, чередующийся с засеянными полями, потом пошли избушки дачных домиков, так знакомых мне по другим мирам. Затем лесная просека спустилась с холма и раскрылась видом на достаточно уютный город и море, упирающееся в горизонт. Бетонные высотки по углам обрамляли исторический центр, который выглядел совсем по-скандинавски — с красными черепичными крышами. Снова виднелся военный порт с полудюжиной кораблей, а над всем этим висела парочка огромных дирижаблей непривычной дисковидной формы.

— Такое чувство, что не в России, — сказал я.

— Так ведь мы ж его у норвегов отжали в восемнадцатом веке. Последняя их колония была к северу от Александров-Горбовского. Всё вернуть мечтают. Да, я бы здесь и остановился. Только успеем ли мы за вторые сутки до Дальноморска доехать? Мы чуть больше половины пути прошли.

Сид тут же проснулся.

— Не успеем, парни. Надо дальше ехать. До Михайловска-Андреевского к полуночи успеем. Давайте только в нормальный ресторан сходим, перекусим. И чего-то пожирнее.

Прокатившись по центру, обнаружили кафе “Великий Туран” со среднеазиатской кухней. Плов из баранины, долма, шашлык — взяли на троих, и вышло всё на пять рублей с копейками.

— Дороговато, — резюмировал Сид. — Зато теперь тепло будет. Ну, в путь?

Кто бы знал, что следующий отрезок пути мог стать последним в нашем путешествии…

Глава 12

Ничто так не сплачивает старого коллегу с новичком вроде меня, как совместное закапывание трупа.

Но обо всём по порядку.

Сугробы по краям дороги становились всё выше, а деревья в перелесках — всё ниже. Мы покинули Колесниково, проехав широкую реку по вантовому мосту, и направились на север по длинной низменности между озером и берегом Нутряного моря. Дорога пролегала через болота, то тут, то там виднелись нефтегазовые промыслы — скважины, качалки. Признаться, я по привычке чувствовал себя в безопасности, когда видел это. В реальностях, в которых север Евразии был разрезан на десятки воюющих олигархических государств, я всегда старался прибиться к тому, где находились залежи нефти и газа. Именно оттуда довершить дело оказывалось наиболее простым.

Видимо, поэтому — а может, и потому, что уже очень хотелось спать — пропажу чемодана я заметил примерно через сорок минут, как мы отъехали от Колесниково.

— Тормози!! — рявкнул я Андрону.

В следующий миг чуть не врезался носом в переднее сиденье — у местных электрокаров реакция и тормозной путь были на удивление короткими.

— Твою ж мать! — Андрон обернулся, сразу всё понял и резко развернулся через разделительную полосу. — Где?!

— В городе!

Признаться, стало немного страшно. “Косяк” был исключительно мой. В случае, если чемодан кто-нибудь украдёт, я мог попасть на какую-то совершенно нереальную сумму. Конечно, подобные пересылки страхуются, и мне бы пришлось платить не четыре тысячи рублей (а это, напомню, стоимость подмосковной квартиры), а на порядок меньше, но и это было более чем существенно. Если сюда прибавить расходы на перелёт и прочее, которые, наверняка, пришлось бы вычеркнуть — по сути, даже с рассрочкой мне предстояло голодать полгода. Но, конечно, это были оптимистические умопостроения: за такую провинность полагалось не прохождение испытательного срока и мгновенное увольнение по прилёту.

А ещё раньше об этом мог узнать тот самый зловещий граф Лаптев на севере и попросту нас укокошить. Ничего из перечисленного я допустить не мог, хотя бы потому, что привык добиваться поставленных целей.

Разумеется, на обратном пути нам повстречалось препятствие в виде табуна овцебыков, которых долго перегоняли через дорогу. Но дальше Андрон втопил по прямой, и в город мы влетели достаточно быстро.

Стемнело. Удивительно, но за час с небольшим город буквально обезлюдел. На часах было десять вечера, а на улицах людей почти не наблюдалось. Сначала доехали до общественного туалета на выезде, у которого остановились. Ни в кабинке, ни у кассирши чемодана не оказалось. Дальше — автозаправка, там ситуация повторилась. Третьей, основной нашей версией было кафе.

Оно и подтвердилось — у столика, за которым мы сидели, стоял елевидимый с улицы чемодан. Мы хором вздохнули с облегчением. Только была одна небольшая проблема — кафе уже полчаса как было закрыто.

— Мда. Сейчас искать телефон администратора… — нахмурился Сид. — Или сторожа.

— Или полицейского, или пожарного… и все будут по кругу посылать тебя, потому что у них час для сновидений, — проворчал Андрон, упёршись о стену кафе между двух окон. — Это Зеленогорье, здесь так устроено, люди ночью спят. Программы даже государственные. Знаешь, когда полярный день или ночь — жизненно необходимо соблюдать график. Мы точно не планируем остаться здесь на ночь?

Сид покачал головой.

— Мы же решили. Там же эти… бандюганы. Мы ещё успеваем в Михайловск-Андреевский. И там залечь на дно.

— Ну, что делать будем, Эльдар?

— Я вижу, ты думаешь о том же, о чём и я?

Андрон усмехнулся и кивнул в сторону парадного входа в кафе. Там на карнизе примостилась квадратная коробка камеры.

— А если иск?

— Что иск? Какова стоимость чемодана, и какова…

Я не успел договорить. Андрон кивнул, вынул руку из кармана и сказал:

— Ты прав.

Взмах рукой с зажатым гаражным ключом — ключ вонзился в стекло витрины, разбив его вдребезги.

— …Иск за порчу имущества будет в районе двадцати рублей, поэтому Служба должна взять его на себя, — продолжил он, отойдя в сторону.

— Чего?! Вы совсем долбанулись, дворики?! — заорал Сид.

— Чего стоишь, к машине, заводи!

Я вытянул рукав куртки, сбил остатки стёкла с края рамы, влез внутрь. Сирена внутри засвистела спустя секунд пять. Этого хватило, чтобы я запрыгнул внутрь, в два прыжка добежал до столика, схватил чемодан, кинул его в окно в руки Андрона, а затем пролез обратно.

Краем глаза я заметил, что откуда-то из глубин полумрачных залов неуклюже бежит сторож. Послышались крики на незнакомом языке, в котором я различил “полиция”, “хулиганы”. Уже запрыгивая в нашу “Бирюсу” Андрон громко крикнул:

— Императорская Курьерская Служба, мы заплатим!!

Уже по дороге у Андрона, сидевшего теперь со мной на заднем сиденье, снова включился режим паники:

— Там был сторож. Мы не знали. Это не порча имущества. Это проникновение на частную собственность со взломом. Это до трёх лет тюрьмы. И это мы сделали, мы! Не Курьерская служба!

— Успокойся, Андрон, — я похлопал его по плечу. — Главное, что мы успеваем в Михайловск-Андреевский. Ведь так, Сид?

Мой комардин кивнул.

— К часу ночи где-то приедем… Да нормально! Можем и без ночёвки в Дальноморск помчать. К завтрашнему обеду успеем.

— Нет уж. Надо отоспаться на нормальной кровати, — помотал головой Андрон. — Я в машине не высплюсь. Есть нормальные постоялые дворы…

Меня тоже клонило в сон. За окном начал накрапывать мелкий не то снег, не то дождь. Примерно ближе к полдвенадцатого Сид вдарил по тормозам. Впереди была пробка из грузовиков и легковушек, хотя дорога была пустая. Вдалеке виднелись огни.

— Да что такое, опять эти быки лохматые? — Сид высунулся из окна и крикнул впереди стоящим. — Эй! Что там?!

— Мост ремонтируют, — сказал чей-то голос из-за окна. — Опоры меняют! Сказали, что ещё часов пять будут.

— Вот же срань! — выругался Сид. — А где объезд ближайший, бать, не подскажешь?

В замерзающем окне показался мужичок в полушубке и шапке-ушанке. Первый раз видел человека в подобном прикиде в этом мире.

— Тридцать километров назад, потом к морю, в сторону Пятого Рыбацкого. Там нефтяники будут, у них мост есть. Километров сто двадцать. Я лучше здесь постою, вдруг быстрее сделают. Подходите к костерку.

— А снег у этих нефтяников чистят?

— А хрен его знает!

— Вот зачем мы с трассы съехали?.. — Сид вернулся обратно в машину и развернулся. — Едем, я там видел гостиный двор.

Спустя двадцать минут мы действительно остановились у гостиного двора — крохотного двухэтажного здания, примостившегося у большого холма. На стоянке стояло три машины — два грузовика и легковая между ними. Номер на четверых, с двумя двухъярусными кроватями нашёлся и стоил три рубля, баланда, похожая на тюремную, крепкий чай — и мы были готовы ложиться спать.

— Твою ж мать, — снова сказал Андрон, выглянув через отодвинутую шторку на полутёмную парковку. — П-приехали.

— Что, копы? За витрину? — зевнул Сид.

Я бросил взгляд в окно и всё понял.

— Нет… Сид, одевайся.

Два чёрных джипа с уже знакомой символикой стояли около нашей “Бирюсы”. Одеваться быстро я умел. Минута — и я держал одной рукой чемодан, а второй — заряженный пистолет.

— Они говорили, что будут ломать окно машины, — сообщил Андрон. — Оно бронированное, но…

— Я пойду первый, — заявил я.

— Чего?! Ты — стажёр! Если тебя убьют, то…

— У меня ствол артефактный.

— Иди первый.

Ещё полминуты я дожидался, пока оденутся остальные. Мы вышли в коридор. У противоположного конца уже появилась тень. Секунда замешательства, но мне хватило, чтобы послать пулю в стену, где он только что стоял. Из номеров послышались крики и женские визги. Женские? Визги? Дальнобойщики развлекаются, подумалось мне. «Мирняки, мне не хотелось, чтобы пострадали мирняки», — пронеслась мысль.

— Туда! — рявкнул я, указав на приоткрытую дверь прачечной.

В ответ — очередь из автомата, полетела крошка из камня, штукатурки и деревянного косяка. Инстинкты не обманули, мы встали за несущую стену, а они здесь были на совесть, не то кирпичные, не то гранитные. Я развернулся и выстрелил дважды в ответ.

— А! Сука! Он мне в плечо попал!

Второй голос приглушённо ответил:

— Их двое всего… и слуга безоружный. Каким дебилом надо быть, чтобы…

Я выглянул и выстрелил ещё — ровно в висок второму головорезу, имевшему неосторожность высунуться из-за лестничного пролёта. Первый тут же заорал.

— А! Они убили Северина!! Слышите!! Сюда!! Чёрт, рация…

— С почином, — прошептал Андрон, взглянув на меня не то с уважением, не то со страхом.

Если бы он знал, сколько миллиардов человек я уже убил. Но в этом мире, действительно, этот Северин стал первым. На десяток секунд всё замерло. Я сел отдышаться за угол — следовало беречь патроны, кто знает, сколько их всего.

— Он пытается набрать по мобильнику, я слышу, — прошептал Андрон.

В этот момент мимо прошагал, шаркая тапочками, владелец отеля — лысый, высокий, в пижаме. В пролёте промелькнул длинный чёрный ствол в его руке.

Громкий выстрел, второй, и всё затихло. Затем довольное лицо показалось в дверном проёме.

— С теми, что снаружи, разбирайтесь сами… А за этих — я потом выставлю счёт на утилизацию тел.

— Спасибо, — сказал я, поднимаясь. — Сколько их было всего?

— Я не смотрел в окно, — сказал он, закинув ствол на плечо, и пошёл обратно, всё так же шаркая тапочками.

Затем мы шли по лестнице, перешагивая через трупы.

— Это опять случилось, опять случилось, — бормотал Андрон.

— Тебе уже приходилось убивать на заданиях? — спросил я его.

Прямого ответа я не получил. Но, судя по тому, как уверенно и безопасно он держит пистолет-пулемёт, я понял, что опыт, разумеется, есть. И что страх не то чтобы показной — скорее, это его способ быть собранным.

— Ты так легко его убил… Чёрт, мы — соучастники теперь! А вдруг это реально какая-то государственная служба?

На первом этаже мы забежали в коридор перед выходом. Я обернулся на парней.

— Застегните куртки. Сид, сиди внутри. Мы пока не знаем, не прострелили ли они шины. Возможно, они такие дебилы, что не прострелили. Тогда…

— Шины самовосстанавливающиеся. Смысл по ним стрелять, если машина стоит? — подсказал Андрон.

Восстанавливающиеся шины? В другой бы момент я бы подробнее расспросил, как работает эта технология, но, разумеется, не сейчас.

— Окей. Как только мы их прикончим — мы тебе свистнем, и только тогда ты к нам.

— Идите через заднюю дверь лучше, — внезапно послышался голос из-за ближайшей двери. — Здание обойдите…

— О, это хорошая мысль. Спасибо, незнакомый человек.

Коридор, поворот — там оказался вход в буфет. У приоткрытой двери в белоснежной униформе, испачканной подтёками, курил повар. С абсолютно безразличным, спокойным лицом, как будто бы то, что происходило сейчас в стенах его места работы, происходит здесь каждое воскресенье. Черты лица у него были индейские.

Когда мимо него проходил Сид, последний из наших, он остановил его двумя пальцами и спросил:

— Ствол надо?

— Хм… Ну… Давай, — кивнул комардин.

— Верни только, — сказал он и достал откуда-то с полки старинный револьвер. — Эх, материковые… Что ж вы в Новгороде не запаслись.

— Почему они не проверили задний вход? — пробормотал Сид.

— А они проверили, — криво усмехнулся повар.

Встречи с подобными людьми запоминаются надолго.

Мы с Сидом пошли справа, Андрон — слева, мимо пары хозяйственных построек. Встали у углов на расстоянии сорока метров. Андрон указал жестами: “Двое зашли внутрь здания, двое — на парковке”.

— Я иду, — прошептал я, зная, что Андрон слышит.

И он тоже шагнул вдоль стены. Мы вышли на парковку почти синхронно. Я снял из-за укрытия стоящего рядом с нашей машиной, второго, вышедшего из джипа, ранил. Метнулся к грузовикам, присел, выглянул и ошалел. Андрон же просто шёл вперёд, не скрываясь, не прячась. Вот он снял водителя джипа. Вот — прошёлся по выбежавшим из здания двоим, которые тащили на плечах раненого. Его не замечали. Его просто не существовало для них. Дойдя до нашей машины, он открыл дверцу и выстрелил ещё раз, затем махнул нам рукой.

— Едем!!!

Мы рванули к машине. Я бежал приставным шагом, потому что подозревал, что внутри здания кто-то ещё есть. И верно, разбилось окно номера на втором этаже, и кто-то принялся выцеливать Сида, но был остановлен моей пулей. Мы прыгнули в машину, лобовое стекло было всё в трещинах, а стекло в двери разбито ломом и раскурочено. Двигатели мучительно долго не запускались.

Затем мы дули вперёд, сами не зная, в каком направлении, с бешеной скоростью. Я успел привести дыхание в порядок, прежде чем спросить у Андрона:

— Так тебе приходилось убивать. Сколько уже?

— Двадцать четыре. Африка, Южная Америка, Аляска. С сегодняшними двадцать четыре… Боже, они все были так молоды… А рядом со мной едет ходячая машина для убийства, кошмар…

Он чуть ли не захныкал, забившись в угол салона. Я же спокойно откинулся на спинку кресла. Настолько спокойно, что едва не пропустил момент, когда удавка начала затягиваться на моей шее.

Глава 13

Распахнулась задняя дверь, голову зажгло ледяным ветром. Затем вторая рука убийцы, который притаился в багажном отделении, скользнула вниз, к чемодану, лежащему на сиденье между мной и Андроном. Побелело в глазах. Я успел ухватиться пальцами за края удавки, дёрнуть на себя, чтобы оставить пространство для дыхания. Затем удавку — тонкую стальную леску — привязали куда-то к обратной стороне сиденья. Пошевелиться я не мог, мог лишь слегка наклонить голову, чтобы видеть происходящее.

Сзади и справа, на обочине, гудел чей-то мотор — судя по звуку, квадроцикл или снегоход. Хуже всего, подумалось мне, если Сид сейчас испугается и резко затормозит. Мне просто отрежет голову. Кое-как я просунул пальцы ещё ближе к горлу, чтобы защитить его в случае торможения — есть шанс, что сила толчка будет не такая большая.

Андрон уцепился в чемодан и заорал.

— Не тормози, Сид!!! Не тормози!!!

— Что?!

Я освободил одну руку и хватил его за воротник, прижал вниз. Лицо его я всё ещё не видел — только макушку. Борьба — неуклюжая из-за стеснённого пространства, продолжалась. Бандюган вырывался, Андрон, пока я держал, врезал ему по морде, один раз, второй, после я отпустил. Резкий поворот руля. Выругавшись, противник врезался спиной и плечами о крышу джипа. Пронеслась мысль: «Почему он не застрелил меня с Андроном? Почему не зарезал? Возможно, Андрона просто не заметил, у него всё ещё работал навык скрытности. Но зачем пытаться всё сделать тихо?» Словно в опровержение моим словам в руке противника сверкнул нож — странный, с костяной ручкой, похожий на ритуальный. Взмах, и из тыльной стороны ладони Андрона полилась кровь.

— Твою же!!! — он инстинктивно зажал рукой рану второй рукой и отпустил чемодан.

Чемодан вылетел из руки, бандит развернулся, намереваясь выпрыгнуть из машины на полном ходу…

И тут прямо над ухом у меня прогремел выстрел, оглушая и обжигая пороховыми газами. Наша машина резко завернула и врезалась в сугроб. Пальцы выдержали, леска лишь разрезала кожу.

В пылу драки я не понял, кто стрелял. А выстрелил Сид. Что было сзади — я ещё не видел, поэтому заорал:

— Сними с меня эту хрень!

Андрон зашевелился, перевалился через сиденья, снял удавку, помог освободиться и тут же вылез наружу. Я последовал за ним, растирая горло. Преследователей на снегоходе — а следы были именно такие — след простыл, они тут же свернули в ледяную мглу за обочиной, лишь слегка сверкая фонарём через хлопья снега.

На дороге лежал убитый Сидом мужик. Сравнительно молодой, ровесник Андрона, но из-за бороды точно не определить. Невысокого роста, чёрная куртка и наколки на лице и руках — колесо Рода, языческие руны. Андрон присел, пощупал пульс, осторожно отодвинул ботинком куртку. На поясе была кобура пистолета, инкрустированная стразами и с тиснёным гербом.

— Дворянин, Сид. Ты грохнул дворянина. Если не ошибаюсь, Иевлевы или вроде того.

Сид молчал, но видно было, что руки у него тряслись. Было глупо спрашивать, первое это его убийство или было раньше — совершенно точно ничего подобного не было.

— Как… Как он там оказался? Как спрятался? — пересохшим горлом спросил Сид.

Андрон посмотрел на распахнутый задний багажник.

— Компактный. Никогда не любил джипы. При желании там могло притаиться двое.

— Что… что он тут делал?.. Что ему нужно было?!

— Мне кажется, это некто третий. Не те бандюганы. Графский сынишка, из какого-нибудь опального рода, решил поживиться. Ещё и какая-нибудь секта… Тут что не дворянин — обязательно или сектант, или бандит, или извращенец. У нас будет возможность осторожно спросить об этом у нашего визави.

— Пока что нам надо избавиться от улик, пока проезжающие машины нас не засекли, — прервал я их диалог. — Андрон, подгони машину вон туда.

Заниматься подобным мне было не впервой, я отволок убитого врага на обочину. Андрон тем временем подогнал машину вплотную к нему, чтобы скрыть от лишних глаз. Вылез, порылся в верхнем откидном багажнике и с довольным выражением лица достал лопату. Немного настораживало, с какой скоростью он повеселел и успокоился.

— Думаю, лучше прикопать?

— За нами может быть хвост, — возразил я. — Мы там не всех угондошили.

— Чего-чего сделали? Хорошее слово, надо запомнить. Да, ты прав. Поможешь мне упаковать в верхний багажник?

Не буду рассказывать подробности про упаковку, в этом не было ничего приятного. Так или иначе, через десять минут после происшествия мы уже снова мчали вперёд, через сумеречную мглу, только за рулём уже был Андрон.

— Сид, я знаю, насколько это тяжело, — сказал я. — Но ты сделал всё правильно, а этот человек не был хорошим. Это была самооборона, если тебя это успокоит.

— Смертная казнь. Убийство дворянина крепостным. Смертная казнь, — пробормотал он.

— Никто не узнает, мы позаботимся об этом.

— Сколько у тебя на счету, Эльдар? Только не говори, что не делал это раньше? — спросил Андрон.

Я заметил, что он клюёт носом, поэтому постарался поддержать разговор.

— Одиннадцать или двенадцать, — сказал я и подмигнул Сиду, сидящему рядом. — В Верх-Исетске, знаешь… ввязался в одно дело.

— Сдаётся мне, что ты врёшь и что сильно больше. Я видел, как ты стрелял. Для тебя вообще человеческая жизнь ничего не представляет.

В ответ я вздохнул. Он был одновременно и прав, и не прав. Конечно, больше — я приврал примерно на восемь порядков. Но я знал чуть больше о человеческих жизнях, чем он, и всегда предпочитал умертвить цивилизацию гуманно, без длительных мучений.

Хорошо, что всё это предстоит ещё не очень скоро.

— Ладно, у всех своих тайны. Думаешь… чего я в Курьерке?

— Убил кого-то? На дуэли? — предположил я.

— Инвалидом сделал, — вздохнул Андрон.

Дальше ехали молча. Сид осторожно включил музыку в наушниках — что-то успокаивающее и ритмичное. Мы снова доехали до того самого ремонта моста, от которого свернули на отель. Удивительно, но мост уже оказался наполовину закончен, и машины осторожно пропускали вперёд по одной из полос. Но радоваться было рано. Здесь нас ждало новое испытание, вполне ожидаемое. Через сотню метров после моста стоял мобильный пост дорожной жанрадмерии.

— Документы… Оружие есть?

Фельдфебель был наполовину беззубым, неприятным. Я знал такой тип людей и знал, чем всё закончится.

— Есть, — сказал я. — Мы — дворяне. При исполнении. Императорская Курьерская служба, Особый отдел. Пропустите, пожалуйста.

— Особый отде-ел! — протянул жандарм. — А ну вышли все из машины! Багажники открыть!

Тон показался мне неприятным — каким-то слишком довольным. Сид зарылся, втянув голову в ворот куртки.

— Мы не будем выходить из машины, — вздохнул Андрон. — Мы очень спешим. И для досмотра служебной машины особого отдела вне чрезвычайного положения по области требуется резолюция уездного исправника.

Сначала я подумал, что Андрон воздействует на собеседника как-то психологически. Но лейтенант помялся, поджал губы, затем сказал.

— Хорошо… неподалёку в отеле была стрельба? Скажите, ничего не слышали, не видели?

— Это мы стреляли, — спокойно сказал Андрон. — Возможно, убили даже кого-то.

Фельдфебель от таких слов чуть не выронил табельное оружие. Я усмехнулся. Наверняка, у “оборотня в погонах” был заготовлен какой-то хитрый диалог, после которого он затребовал бы взятку, но после ответа Андрона весь план поломался. Но всё-таки лейтенант поймал рукоятку и наставил ствол на Андрона.

— Вышел из машины! Считаю до десяти!

— Стреляй, парень. Просто выстрели.

С этими словами Андрон поймал руку со стволом в окне и приставил дуло прямо к своему виску.

— Давай! Жми на курок, выродок. Ты же хочешь дослужиться до помощника исправника, так? Проверим, чей юридический отдел сильнее — ваш, Зеленогорский, или наш, Подмосковный.

Служивый насильно выдернул ствол из ладони, подошёл к машине, наставил его на лобовое стекло. Судя по всему, у него началась истерика.

— Не двигаться! Скоро будет подкрепление! Вам не уйти, прикажут блокировать трассу! Рекомендую сдаться!

— Блокировать? Трассу?! — Андрон хрипло и немного безумно расхохотался и повернулся ко мне. — Слушай, у меня такое чувство, что только ленивый ещё не знает, что мы везём некоторый груз. Интересно, они знают, кому мы его везём?

Я проследил за реакцией жандарма.

— Ничего он не знает, — сказал я вполголоса. — Посредники приказали ему нас задержать. Видимо, чтобы, кому надо, успели подъехать. Когда он понял, что заказчик не торопиться и задержать не получается — он решил нажиться, потребовать взятку.

— Да уж… Чем дальше от Москвы, тем чаще сталкиваешься с такими вот субъектами. Сколько ни езжу по центральной части — ни разу не…

Удивительно, но он всё услышал. Засунул голову в окно и заорал уже теперь почему-то на меня:

— Да как ты! Смеешь! Щенок! Это клевета в адрес органов исполнительной власти!

— А давай скажем? — предложил Андрон. — Думаю, это будет быстрее всего. Любезный. Мы везём Лаптевым. В Дальноморск. Мы всё равно мертвецы, скорее всего. А Лаптевы вас потом с потрохами съедят. Подскажите лучше, где ближайший отель?

— Вас сопроводить? — еле скрывая презрение и огорчение, спросил фельдфебель.

От сопровождения мы, конечно, отказались. Проехали ещё полчаса, свернули на какую-то второстепенную трассу и полузаброшенный посёлок на ней, проехали полкилометра и остановились.

Ничто так не сплачивает старого коллегу с новичком вроде меня, как совместное закапывание трупа. Мы выбрали землю рядом с теплотрассой, идущей от небольшой котельной, поэтому нам потребовалось меньше часа, чтобы завершить грязное дело. Отряхнув перчатки, Андрон сказал:

— Если бы я мог, я бы закрыл твой испытательный срок прямо сейчас. Но я, увы, не Корней Кучин. Покойся с миром неизвестный Иевлев. Я искренне надеюсь, что это последний труп, который я закапываю. Хотя бы… Хотя бы в эту командировку.

После я подменил Андрона и сел за руль сам — никаких сложностей на трассе не наблюдалось, а мне нужна была практика. Сид всё время молчал, а в небе играло северное сияние. Мы объехали озеро и подкатили к Михайловск-Андреевскому, когда на часах было три ночи, а солнце на юго-востоке снова принялось выбираться из-за края горизонта. Ночлежка на окраине, за которую заплатили рубль, пять часов сна, лёгкий перекус — и снова в путь. Нам предстоял заключительный, последний день пути.

Хвоста не наблюдалось, и мы решили выпить кофе перед отъездом. Чемодан на этот раз не забыли. Затем снова поехали по большаку — основной трассе, связывающей всё Зеленогорье с севера на юг. Рядом вилась железнодорожная ветка, закончившаяся у Куприяновска-Северного. Дальше был Куприяновский Перешеек — самое узкое место Зеленогорской Земли, где воды Северного Океана подходили к Нутряному морю всего на тридцать километров. Здесь кипела стройка — с одной стороны тянули железнодорожную ветку, а поперёк рыли канал.

Когда мы проезжали всё это великолепие инженерной мысли, Андрон сказал, тяжело вздохнув:

— Ну что… Звони. Надо было ещё вчера вечером.

— Кому? Заказчику? Может, лучше, когда уже будем подъезжать к Дальноморску?

— Я тоже об этом подумал, — кивнул Андрон. — Случиться может всякое, и по голове нас не погладят, если просрочим. С другой стороны… Если мне память не изменяет, весь север — под Лаптевыми. Мы уже на территории заказчика. И вероятность неприятностей резко снижается. К тому же…

Он промедлил и добавил:

— Мне нельзя оставаться здесь надолго. Нельзя. Отдали, развернулись и уехали — вот идеальный план!

Я пожал плечами и набрал номер, указанный в заявке. Прозвучало три гудка, и грубоватый голос ответил:

— Алло.

— Вас беспокоит императорская курьерская служба, особый отдел, Подмосковный филиал. Подпоручик Циммер. У меня доставка для его сиятельства.

По интонации я подумал, что говорю с самим графом, но это было не так.

— Доброе утро, говорит его личный младший камердинер Трифон. Так… я понял, о какой доставке идёт речь. Вы уже в Зеленогорье?

— Так точно. Проехали Куприяновск-Северный, в течение трёх-четырёх часов будем в Дальноморске.

— Пяти!!! — зашипел Андрон.

— Ожидайте, сейчас уточню, — ответил камердинер, но спустя полминуты уже сообщил: — Его сиятельство готово вас принять в четыре вечера. Ресторан “Фабрика Големов”, проспект Игорный, пять.

В трубке послышались гудки.

Глава 14

Миллионников, которые выросли за полярным кругом или хотя бы на его границе, я повидал за все свои жизни всего несколько. Чаще всего им становился Новый Уренгой, слившийся с пригородами, оплот нефтяников независимого российского севера. Один раз я видел миллионный Мурманск. Один раз — Норильск, безумный проект одного олигарха. Обычно это происходило ещё до моего пришествия в обречённый мир, после того, как центральная часть страны погибла под ядерными бомбардировками.

Здесь же всё было не так. Мы проехали мимо очередного поля с нефтяными вышками и факелами и вкатились в город. Нас встретили длинные промышленные цеха, затем — спальные кварталы, одинаковые белоснежные девятиэтажки. В основном безликие, но потом, на главном проспекте обнаружились раскрашенные живописными муралами-портретами незнакомых мне дворянских особ во всю высоту девяти этажей. А впереди, на холмах на берегу ледяного моря, виднелись ступенчатые пирамиды, десяток цветных башенок, похожих на минареты и игрушечные фигурки, высоченная статуя какого-то робота и здание, издалека напоминавшее Древнеримский Капитолий. Всё это было увешано безумными мерцающими вывесками, рекламными растяжками и прожекторами, бьющими в небо. Центр Дальноморска напоминал странный гибрид ледяного Лас-Вегаса и локацию из какой-то старинной компьютерной стратегии, которую я видел в Основном Пучке.

В полдень на улице было сравнительно тепло, хоть и ветрено — чуть ниже нуля. Видимо, сказывалась близость моря. Тем не менее, мой изнеженный тёплым климатом организм воспринимал всё как минус десять-пятнадцать, и вылезать наружу я без надобности не хотел. Мы остановились на заправке с видом прямо на это великолепие. Процесс заправки электромобилей здесь был значительно быстрее, чем в других мирах, но поговорить было о чём. Сид сходил за кофе, и мы неспешно потягивали его, слушая очередную музыку, поставленную Сидом — что-то напоминающее не то трэш-метал, не то панк-рок.

— «Кровавые охотники за бюрократами»? — хмыкнул Андрон, он что-то активно читал в телефоне. — Не дурно. Но лет десять назад тебя бы за их прослушивание штрафанули.

— Меня теперь это вообще не пугает, — нахмурился Сид.

— Всё забываю спросить… Ствол-то при тебе?

— Угу, — Сид похлопал по карману.

Я отметил, что произошедшее вчера он переживал достаточно мужественно. Чёрный юмор и сарказм — это уже достаточно близко к стадии принятия.

Неожиданно в моё окно постучали. Я медленно приспустил стекло на пару сантиметров — за ним виднелась девица в лёгкой меховой горжетке. Раскрашенная таким образом, что ей можно было дать и двадцать, и сорок пять. Её профессиональная принадлежность не вызывала вопросов.

— Мальчики, вас трое? У меня акция… Для троих, если все сразу — час за три рубля!

— Спасибо, но мы тут все пассивные содомиты, — ответил Андрон, не отвлекаясь от телефона. — Следуем на консилиум пассивных содомитов.

Стекло медленно поползло вверх.

— Я вас всех не знаю, — всё ещё мрачно сообщил Сид.

— Никогда не одобрял такой юмор, Андрон. Ты поэтому говорил, что тебе сюда нельзя? — спросил я, усмехнувшись.

Он всё ещё сидел в телефоне, почти не отрываясь.

— А? Да. Поэтому. Ну, и казино…

— У нас же всё равно ограниченный бюджет. Больше командировочных не потратишь.

— О, ты недооцениваешь мои способности, — вздохнул Андрон.

— Что ж. Придётся мне за тобой приглядывать. Ты уже посмотрел гостиницы?

— Как раз смотрю. Есть четырёхзвёздочная в порту. «Сельдяной король». Хорошее название, мне кажется.

— Название странное, но четыре звезды — да, нормально, — согласился было я, но тут же вспомнил одну деталь. — Стоп! Четыре же по десятибалльной?! Конечно же нет. Минимум семиздвёдочную. И лучше — разные номера. Всё равно же — задержимся максимум на одну ночь.

— Ну, тут я бы не был столь оптимистичным. Ладно, семизвёздочную… О! Я знаю, где хочу остановиться. Подороже, но даже готов пожертвовать финансами. Сид, когда заправишься — мчи вот сюда. Это налево, и дальше повернуть у третьего квартала.

Сид глянул в телефон Андрона и, казалось, впервые за сутки улыбнулся.

— Ого! Я слышал про это место! Одобряю.

— Может, поделитесь тоже, чтобы я подумал? — нахмурился я.

— Ты же сам вчера сказал, что у нас не демократия, а авторитаризм. Я выбрал. Доверься, тебе понравится.

Мы проехали несколько кварталов офисных зданий: биржи, нотариальные конторы, частные клиники, бордели, рестораны, парикмахерские, элитное продовольственное — и так далее. Пока, наконец, не проехали не то парк, не то старинное кладбище, за которым вырос из земли высокий, под двадцать этажей, чёрный небоскрёб в неоготическом стиле, торчащий, как клык вампира из круглого стилобата, похожего на цирк.

— Фестивально-отельный комплекс «Конунг и паяц», — довольно кивнул Сид, заруливая на парковку. — Центр зеленогорского ундер-штайна. Смотри-ка, фестиваль «Чёрная Масленица»! Как удачно мы попали.

— Ну… Хорошо. Если, конечно, мы не разоримся на стоимости номеров.

После общения с администратором — мелированной шипастой девицей, похожей не то на привидение, не то на валькирию — Сид взял «Ультра-эконом» за пять рублей. Мы же с Андроном выбрали номера «Стандартъ-экономъ» за семь рублей в сутки, смежные, с двумя большими сейфами. Плюс два рубля за парковку. Дорого, но в бюджет пока укладывались более чем.

Пообедали в местном ресторане, оформленном в стиле средневековой пыточной камеры. Никакого разделения по сословному признаку тут и в помине не было, а меню, мягко скажем, порадовало. Салат «Конченная мразь» с угрями, спаржей и хреном, семьдесят копеек. «Кровавая баня по-польски» — борщ из овцебыка с пампушками, восемьдесят пять копеек. «Ножки утопленников» — копчёные бёдра гагарок с морской капустой и гарниром из бобовых, рубль десять. А снизу, из концертного зала доносилась тяжёлая музыка.

— Дорого, но я доволен, — резюмировал Сид. — Ну, что, выберемся в город? На разведку?

— Я останусь с предметом, — сообщил Андрон. — До встречи — два с половиной часа. Не опоздайте. И не заходите в спальные кварталы!

— До центра — и обратно. Тут пешком недолго, я по карте посмотрел.

Северное солнце непривычно ярко светило в лицо, и я пожалел, что не разжился солнцезащитными очками.

— Как люди в таком холоде живут? — поёжившись, пробормотал Сид.

— Нормально живут, — усмехнулся я. — Большинство русских во всех параллельных реальностях воспринимают эту температуру как обычную.

— В смысле?

Я вздохнул и признался.

— Ты знаешь, давно хотел сказать. При Андроне как-то не очень. В общем, ваш мир, точнее, наш мир — уникален, я не помню, чтобы встречал миры с настолько сильным глобальным потеплением. И русской Гренландии не припомню.

— Русской… Чего? Грёнланд — это же у норвегов.

— На этом месте обычно один огромный ледяной остров с десятком деревушек на берегу. Датский, норвежский, американский или канадский. Никакого внутреннего моря, никаких городов-миллионников.

— Ты знаешь, — сказал Сид. — Я уже давно понял, что ты — какой-то спецназовец. Что ты не просто так, как это называется у индусов-то… реинкарнировался. Для случайного «потустороннего чиновника» ты слишком… крут, что ли? Ты пришёл с местными магами разобраться, правильно? У тебя же есть миссия?

Признаться, я давно ждал от него этого вопроса. И ответ у меня был подготовлен — частично правдивый, частично-ложный.

— Можешь считать меня проверяющим. Или разведчиком. Что-то такое. Не спрашивай, кто мной командует — я сам понятия не имею. Но есть одно место… Между мирами. Куда я всегда возвращаюсь ненадолго. Хотелось бы подольше туда не возвращаться, честно говоря.

— Ты помнишь хотя бы, где ты родился? Кто твои настоящие родители?

— Нет, — честно ответил я. — Я видел уже такое число копий моих родителей, что потерял им счёт.

Сид снова помрачнел.

— Получается, ты столько раз видел, как они…

— Получается. Это моя плата за способность перерождаться. Не нравятся мне эти парни…

Тротуар был неприятно-безлюдным. Мы прошли парк и вышли на тесный тротуар, тянущийся между проезжей частью и старинными купеческими домишками, сплошь занятыми теперь пабами и магазинчиками. У одного из них тёрлась толпа из шести парней в чёрных куртках, они курили и обсуждали что-то на повышенных тонах.

— Я — черкес вообще-то.

— А я — тлинкит! Ты что-то против Аляски сказал? — услышал я. — Да мои предки тут тысячи лет назад жили, пока вы, купчишки, на своих посудинах не приплыли. Это наше полушарие! Вали обратно в свои субтропики!

Второй был выше первого на голову. Они были готовы столкнуться грудями, как два напыщенных петуха, а третий парень, невзрачный, пытался их оттолкнуть. Я вспомнил парня, который примерно так же разговаривал во время ДТП в первый день моего пришествия.

— Смотри, а это у нас кто идёт? Штайнисты очередные.

Толпа медленно расступилась, не то пропуская нас, не то намереваясь окружить. В проход между ними навстречу нам с Сидом юркнула молодая девушка — круглолицая, северной наружности, и один из парней смачно хлопнул ей по мягкому месту.

— Ой! — крикнула она и ускорила шаг под дружный гогот парней.

— Может, догоним её? — предложил кто-то.

Внимание на миг переключилось на девушку. Я уже был готов воспользоваться ситуацией и просочиться между ними, но не выдержал и прокомментировал:

— Только так и умеете…

— Ты что сказал?! Он что-то сказал! Парни, он против нас.

Я продолжал идти вперёд, а Сид — за мной. Стоявший первым на нашем пути парень — тот самый, назвавшийся черкесом — сделал затяжку, а затем протянул руку с явным намерением потушить о меня сигарету. Я перехватил пальцы и сложил их, услышав шипение горячего табака о кожу.

— А! Сука!

Парень замотал обожжённой рукой, спустя секунду тлинкит размахнулся, чтобы врезать мне в лицо. Его кулак поймал и удержал в лапище Сид, который был одного роста с ним, но толпа уже пёрла на нас. В руке стоявшего за спинами всех сверкнул кастет.

— Тише, парни, мне это сейчас не нужно, — я отодвинул куртку, демонстрируя кобуру. — Я при исполнении.

Сид отпустил кулак тлинкита и спросил:

— Как тебя зовут?

— Леонтий.

— Леонтий, а не подскажешь, где «Фабрика големов»? У нас там назначено. С Лаптевыми.

Парни резко приосанились и расступились в сторону.

— Ты гонишь, — сказал черкес. — Ты на себя посмотри! Какой Лаптев?!

— Я… я непричём. Я непричём!! — заорал тлинкит и побежал по тротуару.

К нему присоединился ещё один парень.

— Квартал прямо и налево, — мрачно сообщил черкес. — И не ходите пешком, а то ещё нарвётесь.

До указанного ресторана мы всё же дошли пешком. Выглядел он странновато — как нарочито грубо сделанный цех со здоровенными трубами и бутафорским шестерёночным колесом на крыше. У входа тёрся бомжеватого вида темнокожий парень в ушанке.

— Слышь, братуха, дай полтинник? Ну, дай? Мне отыграться надо, я верну!

— Пошёл отсюда, — сказал Сид, отталкивая парня. — Куда только охрана смотрит!

Мы зашли в фойе. Ресторан выглядел внутри как вполне обычное заведение с минимумом декора — разве что пара шестерёнок и деревянная статуя робота на входе. Людей было немного, а подскочивший администратор, необычайно плечистый и усатый, спросил:

— Добро пожаловать, снимите куртки в гардеробе. Спешу сообщить только, что через полтора часа ресторан закрывается на специальное обслуживание. Но вы успеваете на полдник.

— Благодарю… вероятно, именно по поводу специального обслуживания и идёт речь. Я так понимаю, это по нашу душу. Мы хотели бы проверить, всё ли безопасно.

Администратор с недоверием посмотрел на нас.

— Вы… от господина Лаптева? Что-то не припомню вас.

— Нет. Мы те, с кем собирается встретиться господин Лаптев. Представители государственной организации. И нам хотелось бы понять, угрожает ли нам что-либо.

Я достал удостоверение и показал. Это была абсолютно-законная процедура — при передаче особоценного товара в месте, определённом заказчиком, я мог произвести предварительную проверку.

— Минуту… я должен совершить звонок. Можете пока раздеться, и я могу попросить вынести кофе.

Администратор звонил по двум-трём телефонам, затем поменялся в лице и сказал:

— Пройдёмте… Я покажу вам всё.

Осмотрел три зала — один проходной, а также один маленький, приватный.

— Теперь кухня, — скомандовал я. — Не бойтесь, свежесть продуктов меня не интересует.

У входа в кухню дежурил мордоворот, который неожиданно быстро пропустил нас внутрь. В тесном кафельном помещении трудился десяток человек, в основном — мужчины. Вакханалия запахов, абисс-музыка, матерки, стук ножей по кухонным доскам. Но что-то в этом всём выбивалось из общей колеи. Я заметил недобрый, хмурый взгляд парня, рубившего тушку какой-то крупной птицы на плахе в углу. Он был эскимосом или инуитом — их я не различал, а на груди у него мелькнул маленький талисман с колесом рода. Но не это было главным — я за пять метров почувствовал, насколько мощным он был сенсом. Зеленогорье было бедным на дворян, и я уже позабыл, каково это чувствовать — лёгкое жжение на коже и едва слышный гул в ушах, словно от человека идёт какое-то излучение.

Поймав мой взгляд, он резко отвернулся. Я отметил это про себя, но решил не акцентировать внимание. Мало ли, что может быть.

Обследовал подсобки и хозяйственные помещения. В коридоре дежурил ещё один мордоворот в сюртуке, увидев меня, он немного грустно прокомментировал:

— Зачем проверять… мы уже всё и так проверили.

— И всех сотрудников кухни? — спросил я.

— Да, — уверенно сказал мужик.

Признаться, это меня неожиданно успокоило. Я вернулся в зал, спросив, за каким столиком мы будем сидеть. Обследовал тыльную сторону стола, верхушку двери, стулья. Больше для виду, так как специализированного оборудования у меня не было, однако ничего не мешало мне прикинуться мощным артефактором.

— Хорошо.

Уже когда мы ехали в такси, Сид спросил меня:

— Почему ты так серьёзно думаешь, что что-то может быть? Он же уже заплатил за него. Не может же он…

— Он может сделать липовый возврат, получить деньги, а затем пришить нас и забрать аппарат себе. А затем сымитировать, что мы его сами потеряли. Чтобы, например, никто не знал, что он у него.

— Да зачем это ему?!

— А ты знаешь истинное предназначение аппарата? Знаешь, почему за ним так охотятся? Вот и я не знаю. Профессиональная паранойя, знаешь ли.

По возвращению за оставшиеся полтора часа я принял душ, побрился и оделся в парадную форму. Затем, когда оставалось чуть меньше получаса, мы погрузились в наш внедорожник, прихватив чемодан, и отправились обратно в кафе.

Никаких тёмнокожих бомжей на этот раз у входа не наблюдалось, а вот пара чёрных дорогих внедорожников и полдюжины парней по углам — да. Казалось, улицы квартала вокруг обезлюдели. Всё тот же администратор проводил нас вовнутрь. Охраны внутри было значительно больше, и я понял, что наш заказчик тоже решил прибыть в ресторан раньше времени. Двое мордоворотов в фойе. Двое — в первом зале, двое — во второй.

— Не нравится это мне, — прошептал Сид.

Наконец, последняя пара качков услужливо пригласила нас в малый зал.

За большим круглым столом находилось двое — стоящий поодаль худой парень в свитере и молодой рыжий мужик в клетчатом фиолетовом пиджаке. Блондин, коротко стриженный, с аккуратной бородкой. Он сидел, закинув ноги на стол, с увлечением взгрызаясь в копчёное крыло, и я понял, что это и есть наш получатель.

Завидев нас, он тут же соскочил со стула и протянул руку для знакомства:

— Тимофей. Рад встречать столь почётных служащих в Дальноморске!

В его глазах сверкнуло что-то нехорошее.

Глава 15

— Присаживайтесь. Вам пива или чего покрепче? Тут сами варим, неплохое.

Мы все обменялись рукопожатиями и представились. Несмотря на слегка нездоровый блеск в глазах, выглядел он доброжелательно. Мимика тоже говорила об этом. Напряжение не ощущалось, более того, я практически не почувствовал в нём сенса. Лёгкое, почти незаметное ощущение, примерно такое, какое исходило от Алки с её полутора процентами сечения. Но я уже знал, что многие умеют маскировать истинную силу своей сенситивности. Равно как и изображать радушие.

Я положил чемодан перед ним и вгляделся в оборудование, лежащее на столе — ноутбук (здесь они назывались компактрихнерами или “компактами”), какое-то малознакомое коммутационное устройство, а также не то графический планшет, не то экран, на котором виднелась надпись: “Нетъ подключения”.

— Я так полагаю, один из вас — пристав? Судя по форме — вы, молодой человек? Вы можете быть свободным, вас угостят в соседнем зале. Пятеро — слишком много, а я не хочу, чтобы наше общение с господами было публичным. И, если не затруднит, можете сказать моим людям, чтобы позвали официанта.

— Да, ваше сиятельство, — кивнул Сид и удалился.

На душе стало тревожно. Неужели они знают о произошедшем на трассе?

— Ваше сиятельство, мне неудобно об этом говорить, тем более, в самом начале нашей беседы, — сказал я. — Но напомню о негласных принципах кланового нейтралитета Особого Отдела Курьерской Службы, а также о неприкосновенности…

Андрон больно наступил мне на ногу под столом. Лаптев усмехнулся.

— Ой, бросьте, как вы сказали… Эльдар Матвеевич? Это ваш крепостной, я так вижу? На моей территории ему, как и вам, абсолютно ничего не угрожает.

Учитывая, насколько легко он распознал мою реакцию, я решил закрыть тему и быть настороже.

— Спасибо, Тимофей Евгеньевич.

— Поверьте, такие вещи, как эту, я предпочитаю доставлять государственной службой, а не разными левыми экспедиторами. Я вижу, что вы оба — сенсы. Любой несчастный случай в моих стенах — и я как минимум попадаю в чёрные списки заказчиков. Слушайте… А продайте мне его? Мне, знаете, очень нравится такой типаж. Я с первой секунды увидел, насколько он преданный и трудолюбивый. Будет у меня сержантом в личной охране, на довольствии…

Моя рука на миг даже дёрнулась к кобуре.

— Простите, ваше сиятельство, но я не готов обсуждать такую сделку. Сид рос вместе со мной, он мне как брат. Я думаю, вы должны понимать, что такими людьми просто так не разбрасываются.

— А если, скажем, я предложу за него пятьдесят пять тысяч?

— Нет, — твёрдо ответил я.

— Семьдесят пять? И юную, готовую на всё северянку?

Андрон схватил меня за плечи и оскалился.

— Вы его простите, ваш-сият, он у нас молодой, не понимает… Соглашайся, Эль! Когда ещё такие деньги предложат?

— Нет, Тимофей Евгеньевич. Я очень надеюсь, что это не было угрозой или ультиматумом. Мне немного лет, но я уже побывал в ситуациях, когда у меня вымогали крепостных. И теперь это одна из немногих вещей, за которые я готов идти до конца. Что называется, триггер.

Граф поменялся в лице. Азартная искра в глазах пропала. Он стал серьёзным, даже грустным.

— Эльдар Матвеевич, мне очень жаль, что вы подумали, будто я вам угрожаю. Можете считать это проверкой на вшивость, только и всего. Я вижу, что вы — честный молодой человек. Принципиальный и ответственный хозяин. Вы мне нравитесь, с вами я готов вести дело.

В этот момент в дверь постучали, и в приоткрывшуюся щель робко заглянул официант.

— Можно, ваше сиятельство?

— Да, дружище, конечно! Ты отлично разрядил неловкую паузу, заходи.

Долго выбирать я не собирался — заказал блюдо “Глиняный голем — говяжий гуляш в глиняном горшочке”. На цену не смотрел, так как не сомневался, что платить нас не заставят. Андрон же заказал гренки в кисло-сладком соусе.

На миг промелькнула мысль, которая уже посещала ранее — что нас отравят или усыпят, и мы проснёмся связанными в грязном подвале. Но я доверился интуиции.

— Ну, что ж, пока готовят — приступим к осмотру нашего товара, — предложил граф. — Как его открыть?

— Ан мюмо, один момент, — Андрон тут же завозился с замком на полупрозрачном кейсе, периодически заглядывая в телефон.

Спустя полминуты манипуляций, ответа на поступивший звонок и ввода пароля, защёлки на коробке открылись. Внутри было несколько слоёв упаковки — сначала пупырчатый полиэтилен, вспенённая фольга, внутри — вторая фабричная картонная коробка с надписью “БЛЕСНА”.

— Если не ошибаюсь, на чемодане “пугало”? — спросил граф Лаптев. — В договоре сказано, что упаковку необходимо вернуть.

— Да, — кивнул Андрон, продолжая возиться с упаковками. — Они многоразовые, служат для доставки средств коммутации. Если требуется, вы можете оформить приобретение чемодана прямо сейчас, это будет стоить, если не ошибаюсь, четыреста пятьдесят рублей.

— Пожалуй, не надо. У меня уже есть парочка таких. Я так понимаю, в выключенном состоянии оборудованию ничего не угрожает? Я могу его перевозить в другой упаковке, его же не смогут взломать, пока оборудование не работает?

— Его в принципе не смогут взломать, — ответил Андрон возмущённым тоном. — Даже самые профессиональные дешифровщики. Вы же приобретали парную версию, и второй уже где-то установлен, насколько я могу судить.

Устройство, стоившее мою квартиру, наконец, появилась на свет. Признаться, я думал увидеть стандартную коробку с портами и лампочками. Но на свет показалось нечто совершенно другое. Это было инкрустированное мелкими сапфирами и рубинами каменное яйцо из агата. Я даже вспомнил откуда-то, как называется тип — “моноцентричный агат бастионного типа”. С красивыми многоугольными фигурами и прожилками вокруг пары отверстий, а внутри виднелась электроника.

— О да. Ответный коммутатор уже установлен, — удовлетворённо протянул граф.

— Я вовсе не пытаюсь узнать, где он установлен — связка настраивается перед выпуском на сетевом ресурсе “Блесны”, поэтому…

— Знаете, я не держу секретов. Включайте, и вы сами всё увидите.

Андрон вытащил свёрнутый спиралью шнурок из подставки — шнур тут же принял цвет стола, а спустившись к розеткам на полу — поменял цвет розетки на цвет паркета.

— Хм, хамелеон. Это хорошо.

На тыльной стороне каменного яйца загорелся индикатор. Очкастый парень, сидевший за столом, раскинул провода по столу, подключил нашей устройство к местному коммутатору, что-то написал на ноутбуке. Экран планшета обновился, на нём заплясали графики и таблицы.

— Это подключение к одному интересному теневому рынку из колоний, — сообщил граф. — Оружие, крепостные, разный другой интересный бизнес, как говорят в Луизиане. Теперь вы это знаете…

— И теперь вы должны нас убить? — не то пошутил, не то предположил я.

Лаптев засмеялся, привстал, подошёл к крохотному окошку и закурил.

— Ну, почему же. Нет, напротив. Мне было приятно раскрыть эту маленькую тайну. На самом деле, у тех, кто знаком с делами нашей компании — и так есть понимание, зачем и как мы работаем. Мы храним порядок на всём севере Зеленогорья. И, частично, в Русской Арктической Республике. Рука Кремля слишком далеко, чтобы держать в узде местную шушеру.

— Вы достаточно неплохо с этим справляетесь, — кивнул я. — Однако…

Я сделал многозначительную паузу.

— Вы хотели что-то добавить, Эльдар Матвеевич? — граф прищурился. — Я так понял, у вас были некоторые проблемы по пути.

— Не-не! Не было никаких проблем! — Андрон замотал головой.

— Проблемы были, — сказал я. — В Колесниковской области нас преследовали бандиты, представившиеся какой-то частной инспекцией. Они окружили нас в гостинице у трассы до Михайловска-Андреевского. Мы были вынуждены применить табельное оружие.

Тут я заметил на лице Лаптева удивление. Похоже, эта информация была для него новой.

— Да? Этого я не знал… Что-то официанта долго нет. Фёдор, можешь сходить на кухню?

Словно услышав наши слова, в дверь постучали. Показался официант с подносом, на котором несли наши блюда.

— Пожалуйте, господа, — послышался голос со спины.

Я оглянулся вполоборота. И в следующие пару секунд моя реакция сработала как нужно.

Поднос уже полетел в сторону Андрона, когда я узнал официанта. Вернее, это был не официант — это был тот самый повар-язычник, недобрым взглядом зыркнувший на нас. Из его рукава показался здоровый кухонный нож. Я резко встал, отшвыривая стул прямо повару под ноги. В этот момент поднос врезался прямо в голову Андрона, но он сумел увернуться, подставив щёку и плечо — кипяток и горшок не попали в лицо. К своему стыду, я поймал себя на мысли, что больше беспокоюсь за устройство на столе, чем за Андрона: акты граф так и не подписал. Но, казалось, упавший поднос не причинил каменному яйцу вреда. Повар попытался подняться, всё ещё сжимая в руке нож. Я поддел стул и кинул ему на грудь, а затем навалился на сиденье. Взмах ножом, другой — но длины локтя у прижатой руки не хватало, лезвие едва задело тыльную сторону моей ладони и скользнуло по лацкану.

— Охрана! — наконец-то, рявкнул граф.

Он и паренёк, которого назвали Фёдором, отползли в противоположную сторону зала, предоставив разбираться нам. В руке у графа показался ствол. Андрон подоспел, отряхнувшись от остатков еды, и вытащил нож из руки повара. Двое мордоворотов разобрались в ситуации быстро: напинали, подняли, скрутили. Один подбежал к графу, заслонив его от нас.

— За князя! Во славу богов! — успел рявкнуть повар.

— Мда. Вы не ранены? — граф подошёл к Андрону.

— Нет, — ответил он, всё ещё пытаясь проморгаться. — Умыться бы.

— Идёмте, продолжим беседу там. Да, и не притрагивайтесь к тому, что он принёс — еда может быть отравлена.

Я пошёл за ними. И тут мне стало по-настоящему страшно.

В предыдущем зале сидел Сид перед столом, который ломился от принесённых блюд. Крылышки гагарки, лепёшки ирокеззские с черемшой, салат из мидий с квашеными листьями винограда…

Увидев нас, он поднялся, всё ещё сжимая в руке жареное крылышко.

— Как вы, что случилось, барь?

— Не ешь!! — рявкнул я. — Мигом в сортир и два пальца в рот! Нас, возможно, отравили!

— Вот чёрт… Такое всё вкусное, — сказал Сид, погрустнел и отправился выполнять указание.

Подоспел какой-то слуга графа, принесший полотенца, рубашку и аптечку. Я попросил пластырь на руку. Граф похлопал Андрона, склонившегося над раковиной, по спине.

— Получается, я перед вами в долгу? Вы спасли мне жизнь?

— Нет, — сказал я. — Целью были не вы. А мы с Андроном Федотовичем.

Граф скрестил руки на груди.

— Вот как? Что ж, пузель складывается.

— Что складывается? — переспросил я и тут же догадался. — Паззл?

Всё никак не получалось привыкнуть к тому, что часть интернациональных слов имеют другое произношение от того, что основными международными языками были французский и немецко-норвежский, а не английский, как в большинстве последних моих миров.

— Любопытно, — граф сказал раздражённо. — Я всё ещё приятно поражаюсь вашей честности. Я пытался долго и мучительно вытаскивать из вас клешнями информацию про одно интересное происшествие… Не ранее как сегодня утром меня будит звонком мой давний приятель, князь Игнат Иевлев. Говорит, что его великовозрастный сынок пропал без вести в Котельниковской области. И что он занимался охотой на людей, которые, как Игнат сказал, “работают на меня”. Я долго не мог сообразить, что за люди могут там работать на меня — это вообще не моя зона интересов. В общем… Это вы его убили, ведь так?

Предполагалось, что такая речь произведёт нужный психологический эффект, но всё испортил Сид характерными неприятными звуками из кабинки. Тем не менее, в этот момент граф внимательно изучал наши лица. Мне ничего не оставалось сделать, кроме как кивнуть.

— Убили. По правде сказать, это была самооборона и несчастный случай. Он пытался убить нас, пытаясь забрать товар. Мы открыли дверцу, и он выпал из машины.

На лице Андрона застыл ужас. Граф же принял новость с лёгкой, слегка злорадной ухмылкой.

— Вот как? И вы не доложили о произошедшем в жандармерию?

— Ваше сиятельство, откуда нам было знать, что жандармерия не под ними? — затараторил Андрон. — Мы же не местные. Понятия не имеем, что и на кого поделено. Буквально сразу же после этого нас пытался задержать и досмотреть какой-то мутный парень в форме!

— Верю, — кивнул граф. — Признаться, сынок моего приятеля изрядно нас всех достал. Даже своего папашу. У него было что-то вроде культа, он охотился за особыми предметами. Предположу, что его куда больше интересовал чемодан с “пугалом”, чем сам груз… Я так полагаю, за сложности при доставке груза вам полагаются чаевые?

— Гонорар наёмного убийцы, — пробормотал Андрон.

— Бумаги, ваше сиятельство, — напомнил я. — Не стоит чаевых, это будут грязные деньги. Нам нужно просто подписать акт передачи и закрыть заявку в системе. Скорее хочется вернуться домой, знаете ли.

— Вернёмся за стол, прошу, — кивнул граф.

Там уже лежали две пиццы в коробках и чай в бумажных стаканах, явно принесённые откуда-то из другой забегаловки. Я достал и разложил бумаги, протянул ручку. Граф кивнул.

— Угощайтесь, это точно не отравлено. Да, надо будет напоить вашего крепостного… Я подпишу бумаги, без проблем. Но при одном маленьком условии.

В его глазах снова сверкнул хитрый бесноватый огонёк.

— Каком же, ваше сиятельство? — с грустным вздохом спросил Андрон. — Только не просите нас никого больше убивать. Мы это занятие не любим, знаете ли.

— Нет-нет, конечно же, нет. Я прошу составить вас компанию в покер в моём заведении “Амнезия”. Сегодня вечером, через три часа. Идёт?

— О-ох…

Андрон сделал такое выражение лица, что на нём читалось: “Лучше бы он попросил заказное убийство”.

— Не отказывайтесь, мне редко доводится играть с кем-то, кто не боится меня или не испытывает к моим деньгам особый интерес.

— Хорошо, мы согласны, — кивнул я. — Только у нас есть некоторая проблема с дресс-кодом. Форма теперь подлежит замене.

— О, в этом нет никакой проблемы… Идёмте!

Закорючки, наконец-то, легли на бумагу. В следующие пять минут выстроил в общем зале своих бойцов в ряд, подобрал двоих, наиболее подходящих мне и Андрону по габаритам и потребовал снять у них пиджаки. Через полчаса мы были в гостинице — по улице нас сопроводил кортеж из чёрного джипа.

По дороге Андрон шепнул мне:

— Прошу, не рассказывай Сиду, что я просил тебя его заложить. Очень стыдно!

— Не скажу, но требую, чтобы ты как-нибудь перед ним извинился.

— Чего вы шепчетесь? — спросил Сид с переднего сиденья.

— Как желудок?

— Отвратительно, но никаких проблем. Если окажется, что обед не был отравлен…

— То Андрон тебе закажет все блюда, которые ты хотел тогда съесть, — предложил я.

Андрон поджал губы, но кивнул. Пару часов я провёл долгожданном ничегонеделании. Заглянул в письма на смартфоне — там были и от Аллы, и от Нинель Кирилловны.

“Меня тоже в командировку. С Лукьяном, будь он неладен”.

“Эльдаръ Матвеевичъ, вы живы? Почему вы молчите? Вы разлюбили меня?”

Желания строчить огромные письма в ответ не было — тем более, что между региональными сетями письма доставлялись с гигантской задержкой.

Итак, вскоре мы с Андроном, переодевшиеся и отдохнувшие, погрузились в элитное такси и отбыли в заведение “Амнезия”. Досмотр, “Пропустите, они к Тимофею Евгеньевичу”, “Пройдёмте”…

Череда коридоров между залами, где звучала электронная музыка и танцевали увешанные цветными светодиодами голые девушки. Ещё одна дверь, за которой оказался уютный небольшой зал с круглым столом, за которым сидели пятеро.

Двоих я не знал. Третьим был граф, Тимофей Евгеньевич. Четвёртым был мой заклятый друг, Джек — он же Евгений Анадырёв.

А вот пятым… пятым был тот, кого я меньше всего ожидал увидеть здесь. Ровно как и он не ожидал увидеть меня.

— Опа! ВнучОк!

Глава 16

Дед заключил меня в свои объятия, дыхнув лёгким перегаром в ухо. А затем весьма ощутимо врезал в плечо.

— А мы только разговорились с твоим однокурсником о тебе. О том, как тебя отчислили. Вот уж не думал, что встречу тебя. Значит, курьер?

Я подавил в себе желание расспросить подробнее, о чём именно они общались, и представил.

— Андрон Федотович, познакомьтесь, Альберт Эльдарович, мой дед. А это Евгений, но можете называть его Джеком.

— Салют.

Он поздоровался холодно, но крепко. Граф представил мне двоих незнакомых. Слева от меня сидел мужчина в очках лет сорока пяти — доктор Потапенко, Иван Аркадьевич. За ним — Трофим Степанович Царенко, лет тридцати пяти, с ранней лысиной и серьгой в ухе, в дорогом пиджаке, представившийся «музыкальным директором». Он оказался двоюродным дядей Евгения.

— Я даже не предполагал, что за одним столом окажется так много знакомых! — не то обрадовался, не то удивился хозяин.

Распечатали колоды, раздали фишки — по пятьсот.

— Давайте сегодня не будем звереть, и одна фишка будет равна одной копейке, — предложил Потапенко. — К тому же, за столом двое юношей, которые вряд ли могут похвастаться богатыми бюджетами.

— Одной копейке? Всего? — удивился Тимофей Евгеньевич. — Я бы предложил как минимум рубль за фишку.

— Этот мой оболтус едва сводит концы с концами, — махнул на меня дед. — Но по копейке — очень мало. Хотя б десяток.

Он сидел прямо напротив меня, и я невольно вглядывался в него. Ему было в районе семидесяти, но выглядел он более чем прилично. Почти без провисшей кожи, с хорошей стрижкой и совсем лёгкими признаками алкоголизма. Впрочем, было видно, что в его среде алкоголь имеет соответствующую цену и качество. А употребление дорогого вина не столь пагубно влияет на организм, как третьесортная водяра и «пивной напиток, идентичный натуральному» из ближайшего ларька.

Видно было, что он рад меня видеть, но в его взгляде было что-то хищное, как будто он искал во мне какой-то изъян, какую-то слабость. Впрочем — вполне в стиле моих родственников.

— Мы давно не общались, дед, — сказал я. — Не буду утомлять беседами при почтенной публике, скажи хоть, как имение, как бизнес? Не всё ещё проиграл?

Дед слегка изменился в лице, брови дёрнулись вверх, как будто он не ожидал этого вопроса.

— Хм. Бизнес, как ты выразился, у меня новый. Фабрика по производству свистулек, знаешь ли. Детских игрушек, народных татарских.

— Прелестно.

— Искандер мне помогает, как может. Техническим директором его взял. Развёлся снова, знаешь? Да, вы же не общаетесь… Ещё с детства…

Искандер. Что-то стрельнуло в голове. Что-то настолько одновременно и привычное, и знакомое, и болезненное. С этим именем и этим человеком явно были связаны какие-то воспоминания. Искандер явно был родственником, но кем? Вот бы спросить у Сида — но он остался в гостинице.

— Итак, десять копеек, все согласны? — предложил хозяин, прервав наш диалог.

Возражений не последовало. Таким образом, у меня оказалось фишек на пятьдесят рублей. Сумма абсолютно смешная для местного дона мафии, но, похоже, Тимофей Евгеньевич играл не для обогащения. Ему нравился сам процесс. Я прямо-таки видел, с каким азартом он наблюдает за мимикой соперников.

На стол лег электронный кошелёк — я уже видел такие, странная пластиковая карта с чипом, считывателем отпечатка пальцев и едва видимым электронным табло, на котором стояла цифра. Все перечислили туда по пятьдесят рублей.

Когда начали раздавать карты, я вдруг заподозрил неладное. В мирах Основного Пучка тоже было несколько вариантов колоды — русская, немецко-швейцарская, испанская, но в России всегда играли стандартной, французской колодой — по тринадцать карт каждой масти. Здесь же карт оказалось четырнадцать — цифры от одного до десяти, причём вместо туза была единица, а из рисованных номиналов были паж, дама, король и император.

— Напомни комбинации, — шепнул я Андрону.

Тот посмотрел на меня, как на идиота.

— Ты сел играть, не зная правил?!

— Ну… В той среде, где я играл — они могли быть другими.

Правила оказались вполне знакомыми. Пара, две пары, тройка, «улица» — стрит, «масть» — флеш, полный сбор, четвёрка и «масть по порядку».

— Напоминаю, главным образом для новичков, что любое применение сенса во время игры будет… строго караться. Итак, делайте ставки, господа.

Я играл осторожно, спасовав дважды в первых двух кругах. К тому же, передо мной сидел Андрон, и он в первых же двух конах удваивал, а то и дважды. И, разумеется, проигрывал.

— Сдаётся мне, что вы, Андрон Федотович, весьма азартны, — заметил мой дед. — Азарт обычно связан с пылкой натурой. Я вижу, вы — штайнер или вроде того — наверное, от дам нет отбоя?

— Я женат, — несколько грустно сообщил Андрон Федотович. — А вы, позвольте спросить?

— Вдовец, уже давно, — хмыкнул дед. — Знаете, у меня третья молодость! Встретил тут двух шикарных девиц. То ли морозный климат на меня положительно влияет, то ли что… Пас. Но я ещё, как выясняется, ого-го! Правда, Иван Аркадьевич?

Доктор кивнул и зачем-то пояснил:

— Я… некоторым образом уролог.

— И некоторым образом — лучший в Зеленогорье, — добавил Тимофей Евгеньевич.

Они переглянулись с дедом. Неужели мой дед проделал столь длинный путь, чтобы попасть на приём к доктору? Он поймал мой взгляд и, похоже, разгадал его. Поэтому пришлось парировать.

— Дарька, ты-то как? Всё так же женщин боишься? Ха-ха!

Я поймал довольный и злорадный взгляд Евгения. Он, как я заметил, тоже больше молчал и внимательно наблюдал за мной. Ему не терпелось выйти на дуэль. Но я не спешил.

— Нет, дедуль. Не боюсь. Я думаю, ты меня плохо знаешь.

Примерно к пятому кругу пришли неплохие карты, так называемые «коннекторы» — король и дама. А на флопе вышли десятка и «паж» — всё норовил назвать его валетом.

Если придёт девятка или император — могла выйти «улица», она же стрит, причём с королём в виде старшей карты.

— Поднимаю до десяти.

— Пас, — отозвался Потапенко.

— Поддержал, — отозвался Тимофей Евгеньевич.

— Пас, — дед сбросил карты и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Пас, — последовал его примеру Царенко, дядя моего однокурсника.

А вот Джек двинул в центр стола ещё фишки.

— Двадцать.

Андрон, который был дилером, казалось, первый раз за игру пасанул. Итого в круге остались трое — я, Тимофей Евгеньевич и Джек. Я видел, что он не блефовал, он был уверен в своей победе. Что у него? «Масть», то есть «флеш», не должна была быть, значит, он метит в какую-то комбинацию вроде «стрита».

— Подскажите, вы же остановились в «Конунге и паяце»? — спросил Царенко Андрона.

— Да, именно там.

— О, это моя гостиница и мой концертный зал. И как вам сервис? Есть какие-то нарекания? Завтра будет масленичный фестиваль, могу дать вам билеты в ложу.

— С радостью, но… Мы завтра отбываем. Итак, четвёртая карта.

Четвёртой картой вышла семёрка. Мне по-прежнему не хватало девятки или «императора», чтобы сложить «улицу», но я поставил ещё двадцать.

— Пас, — отозвался Тимофей Евгеньевич.

Он внимательно вгляделся в наши с Джеком лица, словно император перед ареной с юными гладиаторами.

— Сто! — рявкнул Джек.

Теперь я был точно уверен, что у него готовый стрит от семёрки до пажа.

— Поддержал.

— Уверен, Цим-циммер? Будет очень обидно проиграть мне… после всего, что было.

— Будет обидно, — кивнул я.

А четвёртой картой пришёл император. Я на короткий миг изобразил на лице удивление и разочарование. Затем добавил ещё десятку.

— Пятьдесят, — сказал Джек.

— Поднимаю до сотни.

— Ты блефуешь, малыш Эльдар. Двести.

— Хорошо, Джек, двести. Вскрываемся?

Я обошёл его. Наблюдать, как двигались его желваки, было сплошное удовольствие. А ещё я сорвал самый крупный банк за игру, а он остался с жалкой сотней фишек.

— Хм. Повзрослел внучок, что ли? — усмехнулся дед.

— Есть немного.

— Стесняюсь спросить, как там твой первый навык? Всё никак не выходит?

Тимофей Евгеньевич хмыкнул.

— Альберт Эльдарович, при всём уважении… Это несколько неприличный вопрос.

— Вышло кое-что, — кивнул я. — Когда я спасался из усадьбы от одного высокопоставленного офицера, который подозревал меня в наставлении ему рогов.

— Ха-ха! Фантазёр.

— Ваш внук не врёт, — кивнул Тимофей Евгеньевич. — Поверьте, я хорошо разбираюсь в эмоциях. Как это было, Эльдар Матвеевич? Думаю, об этом можно поведать.

— Увы, нельзя, ваше сиятельство. Служебная тайна. Его жена была нашим клиентом. Пас.

Круг закончился, и Тимофей Евгеньевич объявил:

— Повышаем ставки. По-прежнему «слепая ставка» — одна фишка. Только вот теперь одна фишка равна рублю.

В его глазах снова мелькнул бесноватый огонёк.

— Очень… странные правила, — прокомментировал Андрон. — А откуда взялись эти рубли?

В глазах моего коллеги смешался страх с бешеным, неистовым азартом.

— Считайте, что это эмиссия моего банка. И что каждый из вас внёс пятьсот рублей. По окончанию игры те, у кого будет меньше пятисот фишек — перечислят разницу. Те, кому не нравится…

— Пожалуй, я закругляюсь, — сообщил Потапенко. — Могу я попросить…

— Разумеется! Сколько у вас?.. Семьсот, получается, семьдесят рублей, по правилам первого круга.

Я посмотрел на табло кошелька. На нём теперь вместо двухсот пятидесяти рублей было две с половиной тысячи — за вычетом тех, что забрал доктор.

— Андрон, — дёрнул я за рукав соседа. — Пожалуй, тебе тоже пора закругляться. Едь в номер, нас тут никто не держит.

— Нет! — буркнул Андрон. — Вдруг это шанс? Вдруг так у меня получится решить все проблемы с квартирой для себя и для детей!

— Андрон, у тебя меньше двухсот фишек. Ты уже должен триста. Пожалуйста, подумай!

— Отстань от меня. Вообще, подвинься, мне не нравится, что мы шепчемся при всех.

Когда Потапенко ушёл, мой дед развернулся к Царенко.

— Ну, как ваши изыскания? Я помню, что вы рассказывали, что нашли кого-то, связанного с «Обществом»?

Царенко переглянулся в племянником.

— Скажем так… есть намётки. Но не думаю, что консул дал вам, Альберт Эльдарович, полномочия узнавать детали этих операций.

— Дядя, не стоит, — сказал Джек, выразительно посмотрев на меня с Андроном.

— А, да, — кивнул дед и хлопнул себя по лбу. — Я ж забыл, что мой внук с коллегой — курьеры. Хотя, по сути, какая разница! Курьерская служба всегда была вне всех этих интриг Мирового Треугольника.

Он подмигнул мне. В этот момент в дверь зала постучали. Высунулся пожилой слуга, пробубнил:

— Тимофей Евгеньевич, ваш-сият… Включите видеоновости, вы должны это видеть.

Граф нашарил пульт за пуфике рядом, включил большой экран на стене. Я увидел гигантский столб дыма, поднявшийся до небес, красные мельтешащие строчки, испуганное лицо ведущей. Понял всё с первый секунд и хлопнул себя по лицу.

В этот день на сцену ворвался новый персонаж, мой старый приятель, преследующий меня в каждом 2010-м году, в котором мне удавалось оказаться. Этого персонажа звали Эйяфьятлайокюдль, и он был исландским вулканом.

Глава 17

Тимофей Евгеньевич аж крякнул от удовольствия.

— Как понимаю, мои дорогие гости с материка, теперь вы все тут застряли?

Я мрачно кивнул.

— Минимум на пять дней. Максимум — на неделю.

— Вот как? Почему?

Мне очень хотелось ответить, что я прекрасно помню, как извержение происходило в предыдущие десятки раз, но пришлось ответить чуть более витиевато.

— Ведущая сказала, что высота колонны пепла от восьми до двенадцати километров. Магистральные самолёты летают на этой высоте, а их двигатели не выдерживают попадания пепла. Воздушное сообщение отменят. Возможно, сейчас вылетают последние самолёты.

Джек и его дядя тут же уткнулись в мобильные телефоны.

— Последние билеты на завтра распроданы… На послезавтра рейсов нет, — пробормотал Джек. — Как же мы улетим?

Признаюсь, мне было приятно увидеть недоумение и растерянность на его лице.

— Никак, Джек, мы тут застряли, — ухмыльнулся я.

— Но есть геликоптеры, ведь так?

— Геликоптерами можно с пересадкой через Аляску, Чукотку, Сибирь, — сказал Андрон. — А дальше на поезде. Пока облако пепла не обогнуло шар. Выйдет дней восемь, не меньше. И рублей пятьсот, если на двоих. А ещё можно вплавь… Кораблями. Мимо Груманта.

Царенко довольно хохотнул.

— Там же эти… приватиры английские? — всё так же рассеянно спросил Джек.

Мой дед хитро прищурился.

— Нет, ты что! Там Республика Груманта и Шпицбергена. Которую признали все цивилизованные государства — Англия, Норвегия и их союзники. Хотя почти вся Европа и даже Япония не решаются. Почему-то. Боятся гнева нашего… царя-батюшки.

Последнее он сказал несколько презрительно. Но я почувствовал, что это презрение было притворным и что он не был противником монархии. Он явно так сказал, чтобы понравиться окружающим, а в мелких движениях чувствовалась нервозность. Уж не двойной ли он агент? Вполне возможно, что отец нанял своего тестя для каких-нибудь делишек во благо Общества. Оставалось понять, какую роль Царенко играет в “Единорогах” и клике, которой эта организация служит. И что за таинственный “консул” был упомянут. Но, судя по всему, быстро получить эту информацию не получилось бы.

— Господа, предлагаю вернуться к игре, — чуть более твёрдым, чем обычно, голосом сказал Тимофей Евгеньевич.

Кон прошёл тихо, в молчаливой обстановке — лишь ведущая новостей бубнила про “извержение десятилетия”, “такого никогда никто не видел”, “курсы акций авиакомпаний упали” и так далее. На последней фразе Лаптев покачал головой.

— Да, убытков будет на десятки миллионов. Ну, хорошо, что мой братец успел утвердить дивиденды ещё до событий. Как упали, так и поднимутся после. Ни на что не намекаю, но…

Дед и Царенко кивнули и тут же снова уткнулись в мобильники. Залез и я, нашёл “Мой кошелёкъ”, зашёл в раздел с акциями. Акции “Лаптев и Лаптев”, действительно, очень выгодно упали, но связи с брокером не было, вылезло сообщение: “Вы не находитесь в домашнемъ регионе”. У деда, похоже, была аналогичная проблема.

— Тимофей Евгеньевич, дружище, не подсобишь?

— Да, конечно. Захотелось акций прикупить, да, Альберт Эльдарович?

— На две пятьсот, будьте добры.

— Сейчас проведу.

Они набрали что-то и коснулись мобильниками.

— Внучку моему тоже помоги. Вижу, что он нихрена не разобрался. Первая командировка, ведь так?

— На сто пятьдесят, — кивнул я.

“Отправка посредникомъ, проведение транзакции, выполнено!”

В этом коне я проиграл двадцать фишек, а Андрон — восемьдесят. На следующем коне мы остались вдвоём с дедом.

— Поднимаю на десять. Что ж ты, внучок, Ивана Абрамова-то перепродал? Я ж тебе его подарил. Смышленый парень.

— Он проиграл его Микуву Сотрину. В стрелялки, — скорчив презрительную гримасу, добавил Джек.

Я кивнул.

— Поддерживаю, дед, десять. А что, если я скажу, что меня принудили играть на крепостного? И что ты, Джек, в этом участвовал.

Мне хотелось посмотреть на реакцию Царенко, и она была красноречива. Он впервые слышал про это. Похоже, что либо от него скрывали травлю, либо они хотели совсем другого результата.

— Это правда, Женя? — спросил он строго.

— Правда, — кивнул Джек. — Но это был честный бой. Дарька мог выиграть и получить крепостного. Но его навыки рихнер-игрока оказались слабее.

— Иван Абрамов… Ты же упоминал, что Микув затем продал его тебе?

Джек отвёл взгляд.

— Продал… Ему нужны были деньги. Я этого Ивана в полевые медики сдал, теперь в Новой Бессарабии трудится в медицинской миссии.

Дед хитро посмеялся.

— Пятая карта… О, я повышаю, Дарь… Ты тоже? Вскрываемся? Что ж, твоя взяла.

Начался следующий кон. Мне пришли единица и император. Дед же елозил на месте, словно хотел что-то сказать. Судя по всему, у него был какой-то план.

— Я вот думаю. Ты, Джек, сказал, что бой был честный. Нынешняя игра ведь тоже честная, ведь так?

— Конечно. Поднимаю на двадцать.

— И ты проигрываешь, я посмотрю? Сколько… минус триста? В то время как у моего внука уже больше тысячи. Ты не думал поставить на кон Ивана Абрамова? Обмен будет почти равносильный, а разницу Эльдар заплатит. Ведь так?

— Хм… Тимофей Евгеньевич, разве это разрешено?

Граф развёл руками, но лицо было довольное, как у заядлого спортивного фаната, наблюдающего интересный поединок. На лице Джека же отразилось сомнение.

Я покачал головой.

— Нет, дед. Я больше не играю на крепостных. Поддерживаю, двадцать.

У него явно пришла хорошая комбинация. На стол легли три первые карты. Это оказались двойка, семёрка и король, все разных мастей. Пока что у меня не было ни одной комбинации, просто старшая карта — “Император”. У Джека же могли быть и пара “императоров”, и пара, и тройка упомянутых номиналов.

— Пас.

— Пас.

— Поднимаю на сорок! — оскалился Джек.

В игре остались мы четверо — Андрон, я, Джек и мой дед. Дед снова подмигнул мне.

— Ты трусишь, внучок? Боишься потерять деньги, ведь так? Следующая ставка.

Андрон поднял до десятки.

— Если тебе так это хочется, то — да, дед. Я трушу. Я боюсь потерять деньги. Если я проиграю эту тысячу — то мне придётся закрывать вклад, и я останусь вообще без накоплений.

— А знаете, я согласен! — вдруг сказал Джек. — Ставлю на кон всё. И крепостного Ивана Абрамова.

— Ставлю всё… Хотя нет. Пас… — определился Андрон.

— Хорошо, — кивнул я и пододвинул все многочисленные стопки фишек на середину стола. — Ставлю олл-ин, тысячу сто семьдесят две фишки.

В этот миг я почувствовал ментальную атаку. В моё сознание словно подул резкий, ледяной ветерок, стремящийся выдуть у меня из головы важную информацию.

— Так, — нахмурился Тимофей Евгеньевич. — Во-первых, пас. Во-вторых — кто-то только что применил телепатическую манипуляцию. И, судя по всему, это был ты, Трофим Степанович. Попрошу тебя покинуть стол. Я велю камердинеру перевести фишки и выписать чек. Я вижу… Минус семьдесят, так? Не очень много.

Музыкально-гостиничный магнат поджал губы, но вскоре изменился в лице и кивнул.

— Простите. Это получилось почти инстинктивно. Не сдержал любопытство. В качестве извинения повторно предложу вам, Эльдар, и вашему коллеге посетить наш завтрашний фестиваль. Раз уж вы всё равно задерживаетесь. Предъявите на входе в зону почётных гостей мою визитку.

Он достал из кармана и передал карточку.

— Пас, — сказал дед. — Вскрывайте сразу четвёртую и пятую.

Четвёртая карта оказалась единицей. А пятая — “Императором”. У меня в руке была пара из единиц и “Императоров”

— Вскрываемся, Цим-Циммер? Пара королей и пара двоек!

— Тоже две пары, Джек. Единиц и Императоров.

— Твою мать! Твою мать!

Евгений яростно задолбил кулаком по столу, отчего все пирамидки из фишек попадали. Его дядя, отсевший от стола к бару с напитками, привстал и положил руку ему на плечо.

— Держи себя в руках. Если ты играешь со взрослыми и дал слово — выполняй его. Открывай “Мой Дворъ”. И проводи транзакцию, Тимофей Евгеньевич поможет с подключением к ресурсу. Завтра я помогу подготовить бумаги по переводу крепостного между домами. Вы же останетесь в городе?

— Да. Я полагаю, на этом мы и выйдем из-за стола, — сказал я и потащил Андрона за рукав. — Банк твой, Джек.

После пересчёта — логика с добавлением нуля к стоимости фишек была сложной, но мы разобрались — мне всё же пришлось доплатить четыреста пятьдесят рублей к установленной стоимости Ивана Абрамова.

— Не переживайте, — остановился меня Тимофей Евгеньевич. — Пусть это будет моими чаевыми. Дополнительными, включая те, что я добавил к заказу.

Андрон же проиграл сто пятьдесят и был этому очень не рад. Дед отвёл меня в сторону и крепко пожал руку.

— Пока, внучок. Не обещаю, что увидимся ещё, у меня очень много дел… северные женщины такие горячие, знаешь ли.

— Увидимся, — кивнул я.

— Ах, да… Отец ничего не говорил? По поводу твоего отчисления, может?

— Ничего, — я покачал головой.

Он снова вгляделся в меня своим хитрым прищуром, но потом кивнул — не то одобрительно, не то разочарованно.

Уже по дороге в такси мы заглянули в мобильники. Ранг повысился, а чаевых к выплате в конце месяца прибавилось — на двести сорок рублей.

“Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Подпоручикъ. Рангъ: стажёръ-отличник. Рейтингъ: 4,9 балловъ. Выполненныхъ поручений: 15. Заработано премиальных: 411 руб. Характеристики: учтивый (8), скоростной (4), приятный собеседникъ (5), отличникъ (6), удачный выборъ места (1), устранитель препятствий (1)”.

— Жмотяра. Мог бы и больше, — проворчал Андрон, который тоже посмотрел на результаты. — Понимаю, честные десять процентов, но за такую командировку…

— Нам же должна ещё канцелярия докинуть? За то, что мы застряли ещё на пять дней.

— Должна. Дозвониться до Кучина не получится. Я заказал звонок, но очередь на ожидание будет дня два. Завтра попытаюсь сходить в местный офис Курьерской службы. Особого отдела тут нет, но, наверняка, у них есть сенс-коммутатор на такой случай. Для связи с Москвой.

— Может, съедем из гостиницы? — предложил я. — Не нравится мне этот музыкальный директор. Странный он. Явно что-то замышляет.

— Не знаю. Хочешь сказать, ты лучше меня разбираешься в людях? Хм. Не исключено. Просто его финальный жест с визиткой. Я, по правде сказать, хотел бы побывать у него на фестивале. А что у тебя за ерунда с однокурсником? Расскажи.

Я рассказал — коротко и в общих словах. Продолжили разговор вместе с Сидом, засиделись до полуночи и разошлись по номерам, когда уже совсем клонило в сон.

На утро Андрон поехал в офис, а я же попытался дозвониться до деда. Он упорно не брал трубку. Написал письма и Нинель Кирилловне, и Алке — короткие и, возможно, суховатые, без эмоций. Не столько из-за сомнений и иллюзии сделать выбор, сколько из-за экономии времени, дескать, застрял надолго, проклятый вулкан, много работы и всё такое.

Ближе к обеду в телефоне раздался звонок.

— Зеленогорье? — услышал я голос отца. — Дальноморск же?

— Да!

— Дед там. Держись от него подальше! Держись подальше, понял?

— Поздно. Вчера играли в карты с ним. И с местной влиятельной особой, чья фамилия начинается на “Л”. И с двумя из “Единорогов”, включая Джека.

С противоположной стороны трубки раздался нечленораздельный возглас.

— Не переживай, отец. Всё нормально. Выиграл обратно Ивана Абрамова. Господин на букву “Л” был чрезвычайно добр. Мы тут решили некоторые его проблемы.

Отец фыркнул в трубку.

— Ещё бы он не был. Наверняка, навёл справки о том, чей ты — сын.

— Он тоже в?..

Я решил не говорить слово “Общество”, но отец понял.

— Нет. Ты не поверишь, но… боится. Именно так.

— Дед! Мне доверять ему или нет?

— Мы уже говорили об этом. Я не знаю, на кого он работает. Может, на нас, может, на одну из государевых контор. А может, на “Северную Унию”. Как ты уже понял, я не особо высокого ранга, и многое мне неизвестно. Потому — держись подальше. Мало истории с Искандером в детстве… Прости, что вспомнил.

Снова Искандер. Я нашёл такую запись в телефонной книжке, но ни звонков, ни переписки там не было. Решил перевести тему, тем более, что были вопросы поважнее.

— Вулкан, ты слышал? Мы тут застряли надолго. Есть рекомендации, как выбраться, в случае чего?

— А я тебе тут зачем? Курьерка в любом случае вас вытащит. Хотя бы потому, что ей невыгодно платить командировочные и премии за лишние дни. В общем, о деле. У меня есть для тебя одно задание. Или просьба. Скатайся в Кристаллогорск, на мамонтовую ферму. Найди управляющего, Василия Черемных, он — мой крепостной. Мне нужно сказать ему несколько слов. Заодно посмотришь на своих.

— Анука… На неё покушались “Единороги”.

— В курсе. Ну, как, берёшься?

— Берусь. Завтра утром выдвинусь.

Если бы я знал, как много событий произойдёт за ближайшие сутки.

Глава 18

После звонка я заглянул в список крепостных.

Помещик: Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Статусъ: Мельчайший (неимущий). Число душ: семеро. Общая рыночная стоимость душъ — 22040 р. Список:

— Макшеинъ Исидоръ Васильевъ, рейтингъ — 4,89, 22 г., г. Москва, русский, среднее обр.

— Сергеева Зинаида Сергеева, рейтингъ — 3,27, 72 г., г. Москва, русская, среднее проф. обр. (пенс.)

— Анканатунъ Анука, рейтингъ — 0, 14 л., Зеленогорский край, Тунумиитская обл., Кристаллогорский уезд, эскимосъ, безъ обр.

— Анканатунъ Киргина, рейтингъ — 4,2, 46 л., Зеленогорский край, Тунумиитская обл., Кристаллогорский уезд, общ. Нануй, эскимосъ, безъ обр.

— Бертрандъ Эрнестъ Рамосовъ, рейтингъ — 4,1, 62 г., Петриноостровский край, Лузонская обл., Лусенский уезд, г. Лусена, тагалъ, высшее обр. (пенс.)”

— НОВЫЙ: Макшеинъ Ростиславъ Сергеевъ, рейтингъ — 4,41, 14 г., г. Москва, русский, нач. обр.

— НОВЫЙ: Абрамовъ Иванъ Алексеев, рейтингъ — 4,34, 26 л., г. Казань (врем. регист. — Новая Бессарабия, Долгово Городище), русский, среднее проф. (мед.) обр.

Андрон задержался, и мы пошли обедать с Сидом вместе.

— Хорошо, что я твоего деда не встретил, барь. Ох уж он меня недолюбливает…

— Расскажи, вернее, напомни мне, кто такой Искандер?

Сид вытаращил глаза. Потом хлопнул себя по лбу.

— Твою ж медь! Я даже не подумал, что ты это мог забыть. Вернее, не знать. Мда. Даже не знаю, с чего начать. В общем, это твой двоюродный брат.

— Так.

Не сказать, что это было для меня новостью, по правде, это было моей основной гипотезой. Чем ближе родство к человеку-парадоксу вроде меня, тем ближе сходство линий жизни. Судьбы и наиболее важные события моих родителей очень часто совпадали. Даже несмотря на все отцовские измены, лишь в одной из реальностей у меня был младший брат, во всех остальных я был единственным ребёнком в семье. А вот двоюродных братьев и сестёр за свои жизни я повидал немало, и почти всегда они были со стороны деда. Дед обладал неуёмным темпераментом и плодил дядьёв и тёть в огромных количествах.

— Сын Дамира. Это ваш дядя, от любовницы дедовой. От купеческой дочки, туркестанки. Бастард, стало быть. Мещанин. Но слабый сенс был. У Искандера — тоже.

— Сколько ему лет?

— Двадцать девять. На десять лет старше. Отец у него умер, когда тебе было пять лет. Дед ему тогда свою фамилию дал — Каширов. А мать — года два назад. По сути, из родни у него только дед и остался. Живёт в Казани.

— Какая-то ерунда была в детстве… Что-то вспомнилось.

— Была, барь. Была, — вздохнул Сид. — Ты почти каждое лето в младшей и средней школе ездил в Казань к дедушке. И твои родители только в четырнадцать лет узнали, что Искандер тебя поколачивал. Каждое лето. А дед ему в этом не то помогал, не то подзуживал — дескать, для тренировки духа. Собственно, это была первая тайна, которую ты мне рассказал, когда меня твоим комардином сделали.

— Ты говорил, что мы деду цех чуть не подожгли.

— Потому и подожгли, ага! — Сид довольно ухмыльнулся. — Это я предложил. Ты тогда меня спас. Всю вину на себя взял, иначе бы меня на каторгу сослали. Эх…

В его глазах отразилась лёгкая грусть.

— Сид, я понимаю, что ты грустишь по старому барину, но, поверь, предавать тебя сейчас у меня точно также нет ни малейшего желания. А пока что у меня есть одно задание. Я хочу…

— Навестить мамонтовую ферму, я угадал?

На миг я даже насторожился.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, это логично. Мы всего в трёхстах километрах от неё. И времени — четыре дня. Когда ещё удастся скататься?

— Верно. Завтра утром поедем. Скорее всего, казённую машину оставим тут, для Андрона. Разузнай, как туда и на чём добираться.

Через полчаса он постучал в номер и сообщил:

— Рейсовые вездеходы. На этих… Как у танков.

— На гусеницах. Понятно. Билеты купишь?

— Через сеть не получится. Только живьём, на северном вокзале. Там раз в час отправление. Какие планы на сегодня, барь? Может, пойдём всё-таки на фестиваль?

Поразмыслив, я решил, что заслужил немного отдыха.

Андрон вернулся вскоре, сообщил, что созвонился с Корнеем Кучиным, что выписали всем троим ещё по пятьдесят рублей и перечислили на платёжный счёт.

— Вывозить-то будут? — спросил Сид.

— Через четыре дня, если полёты всё ещё не возобновят — ещё звонить, организуют перелёт на геликоптерах через Сибирь. Ну, теперь на фестиваль?

Подходящая одежда — чёрная футболка и пара кожаных шипастых браслетов оказались только у Сида. Мы с Андроном пошли в пиджаках, подаренных Лаптевым.

Музыка была слышна уже в лифте, когда мы спускались на нижние этажи.

— Как здесь люди номера снимают? — хмыкнул я.

— Ну, ты говоришь, как старик, — усмехнулся Андрон. — Я думаю, тут все приехали на фест.

Сид выразительно посмотрел на меня. Да, подумалось мне, психологический возраст вылезает иногда в совсем неожиданный момент. С годами желание слушать громкую музыку постепенно проходит, и мне было несколько непривычно от всего этого.

Протолкались через длинную очередь на досмотр к волосатым охранникам-байкерам, показали визитку. Один поглядел на другого, второй кивнул, крикнул сквозь шум:

— Говорили, да! Наверх, по лестнице!

Мы вышли в просторный зал — народа было не меньше пяти тысяч человек, и повернули на лестницу, ведущую на длинный балкон, который закончился вип-ложей с кожаными диванами и баром. Там уже сидело несколько молодых бородатых парней — в чёрных футболках с черепами и странных вязаных шапках. Небрежно пожали нам руки, один представился:

— Роджер!

Я продегустировал один из коктейлей, оказалось что-то кислое и крепкое, вроде “отвёртки”. Много пить, конечно, не стал. Внизу играли четверо парней на электрогитарах и духовых, без ударных. Подошли с Сидом к балкону, я спросил:

— Что играет? Узнаёшь?

— Какая-то местная, пока разогревают. Все звёзды уже после пойдут!

Меня хлопнул по спине второй парень, сидевший в ложе.

— Будешь? Доза — пять рублей.

Он потряс перед носом пакетиком с какой-то дрянью.

— Нет, спасибо.

Сид тоже покачал головой. А вот Андрон как будто бы на миг задумался, потом тоже поймал мой взгляд и сказал:

— Нет. Не буду.

— Чего тогда припёрлись сюда? — проворчал парень и вернулся на свой диван.

Судя по выражению лица, Сид был удивлён.

— Ты чего?

— Сколько на концерты хожу, ни разу дури не видел! Я думал, это только в прошлом веке такое было!

— Здесь другие порядки, получается, — сказал я.

Следующей выступала группа “Тролль пьёт эль”, игравшая на волынках и прочих дуделках под гитарные риффы. Музыка и тексты про средневековые пирушки показались знакомыми, возможно, где-то в прошлых жизнях уже подобное слышал. Хотя сами музыканты выглядели совершенно незнакомо. Творческие идеи имеют свойство странствовать между реальностями и без привязки к человеку-парадоксу. Народ водил хороводы и устраивал лёгкую толкотню у сцены, которую я знал как “слэм”.

Затем выступали “Сто мучеников за демократию” — достаточно заунывный квинтет, после которого многие из зала рассосались по барным стойкам. А вот следом народ стал скандировать: “Двор, двор!”, но ведущий сказал:

— Да-да, всё понимаю! Многие пришли на Игоря Фёдоровича. Маэстро задерживается! Да-да, народ. Он будет! Всё будет, честно! Но позже, через пару часов… А пока… “Кровавые! Охотники! За! Бюрократами!”

Зал заорал, загалдел — похоже, что группа в кругах любителей независимой сцены была более чем известная. Я тоже вспомнил пару мелодий и песен, услышанных по дороге в Дальноморск. Стиль вокала напоминал гроулинг, музыка — что-то вроде блэк-металла из “Основного пучка”, а тексты, прямо скажем, были крамольные: про дворян, с упоминанием владетельных фамилий и магии.

На втором треке Сид сдался.

— Не, я не могу. Пошли к сцене, Андрон, тут скучно, — сказал Сид и потащил его вниз. — Барь, можешь с нами, но я б по неопытности поостерёгся. Лучше здесь останься!

— По неопытности, говоришь? Ладно, пошли.

Во-первых, мне было скучно оставаться одному, во-вторых, мне показалось, что Сид берёт меня “на слабо”. Конечно, учитывая, в какие переделки мы попадали и как много мутных парней могло быть в зале — это было верхом безответственности, но я поддался. Спустились по лестнице, без боя прошли через подвыпивших особ, толкавшихся в задней стороне зала, и пошли пихаться локтями, пробиваясь ближе к сцене. Музыка становилась всё громче, заложило уши, народ тряс волосатыми головами, врезался плечами в соседей. Возраст и раса были разными: и двадцатилетние, и пятидесятилетние. И русские, и эскимосы, и мулаты, и несколько метисов. Но почти все — мужчины. Женщин почти не было, а кто был — напоминали либо боевых валькирий, либо голодных вампирш. Сиду было хоть бы хны, он напоминал несгибаемый утёс, который никак не могут опрокинуть волны бушующего шторма.

Но следующий трек оказался ещё быстрее и злее. Сид пробился вплотную к ограждению у сцены, Андрон стоял рядом с ним, а я отвлёкся, вслушиваясь в текст, и оказался в третьем-четвёртом ряду. “Слэм” неумолимо переходил в “мэш”, когда народ начинает трясти не только волоснёй, но и раскидывать кулаки в процессе, а затем всё перерастает в хаотичные разборки и даже лёгкий мордобой. Если бы я не побывал на подобных концертах в других мирах, то мог бы подумать, что происходящее безумие от сенситивного пси-воздействия, но нет — впечатление от тяжёлой музыки и эффект толпы работают и безо всякой магии.

Народ вошёл в боевой раж, причём каждый был сам за себя, ну, или, максимум, за себя и друга. Когда я задел плечом здоровяка в кожанке, он нахмурился и толкнул меня обеими руками в грудь, отчего я привалился спиной на другого парня, тут же получив удар локтём под лопатку. Развернулся, уже готовый врезать, но парень совсем не выказывал агрессии, в его глазах было, скорее, диковатое вдохновение музыкой.

А вот стоящий рядом решил зачем-то съездить мне не то по щеке, не то по плечу. Ему это не удалось, удар скользнул по одежде, зато я развернулся и врезал ему локтём в солнечное сплетение. Удар вышел хороший — как будто я сделал его случайно, либо инстинктивно. Он на миг выдохнул, скорчившись, но тут же разогнулся.

— Вали обратно в свою ложу! — разобрал я слова.

На меня посыпался град ударов, часть которых я парировал рукой, часть — телами стоящих рядом. Главное — не причинить серьёзный ущерб, всё время я держал в голове. Меня не пытались опрокинуть или серьёзно избить, скорее это напоминало разновидность кулачных боёв, только вот весовые категории у нас были весьма разные. Сид обернулся, заметил, что происходит, и поспешил на помощь. Я успел пару раз врезать обидчику в ответ, прежде чем мой комардин встал между нами.

— Всё окай?

— Окай! — презрительно скривившись, сказал парень.

Сид развернулся ко мне.

— Барь! Иди лучше обратно в ложу! Потолкался — и хватит!

— Не. Я вернусь.

Признаться, мне понравилось. Поразмыслив, я решил подняться в номер, чтобы одеться поудобнее — я понял, что всем было плевать на мой пиджак. Более того, у многих он вызывал неприязнь, отторжение.

Я зашёл в лифт, нажал кнопку четырнадцатого этажа. Створки лифта принялись закрываться, но тут между ними легла рука. Створки разъехались, за ними оказался паренёк лет восемнадцати в чёрной толстовке с капюшоном, на котором был нарисован логотип “ДвОР”, и патлатое лицо в очках, показавшееся мне знакомым.

— Можно? Какой? — спросил он высоким голосом.

Мальчишка, подумалось мне. Мне едва удалось расслышать его после шумного зала — сказывался эффект лёгкой контузии.

— Четырнадцатый.

— Мне тринадцатый, — нажал он этаж и отвернулся к двери.

Створки закрылись. Мы ехали, молча, в голове крутилась строчка из последней песни: “Бей дворян, спасай Россию”. Так часто бывает, что строка из припева заедает в голове, и бесконечно пытаешься вспомнить текст куплета. Лифт щёлкнул, на шкале загорелось число “13”.

Парень развернулся, в его руке сверкнул нож.

— Бей дворян, спасай Россию! — рявкнул он и воткнул мне его в живот.

Затем врезал по носу и выбежал из лифта. Я инстинктивно зажал двухсантиметровую глубокую рану у себя в животе, пытаясь остановить кровь, которая уже упала на пол. И знаете, какая у меня была первая мысль, после того, как это произошло?

Удовлетворение. Я вспомнил, что должен был окропить своей кровью пол любого подходящего лифта ещё пару недель назад. Потому что только кровь Секатора может создать портал и открыть путь Лифтёрам из Бункера. И только после этого я сполз по стенке лифта, цепляясь за кнопки и пытаясь нажать свой этаж.

Глава 19

Чаще всего я открывал двери в Бункер сам. И чаще всего делал это ближе к концу второго месяца пришествия в мир, чтобы иметь возможность освоиться и побыть в одиночестве, без назойливых коллег. Укалывал себя в кончик пальца, капал по углам лифта. Я никогда не задумывался, каков механизм этого процесса — просто помнил, что это работает.

Но иногда мне помогал неожиданный счастливый случай. Разумеется, «счастливый» следовало заключить в кавычки — вряд ли можно было радоваться ножевому ранению в живот.

Сознание плыло — не то от болевого шока, не то от чего-то ещё. Ноги были ватными, как у до смерти напуганного ребёнка или у теряющего сознание больного. Может, неожиданно плохо сработала та минимальная доза алкоголя, а может — я незаметно для себя словил пси-воздействие.

— Всё идёт по плану, — пробормотал я. — Всё идёт по плану.

Двери закрылись. Корчась от боли, я приподнялся и нажал кнопку лифта, попав на седьмой. Лифт неспешно двинулся вниз, остановился. Был мизерный шанс, что Великий Секатор через толщу времен заметит моё состояние и откроет двери, чтобы подлечить. Такое случалось несколько раз, когда я по неопытности допускал особосерьёзную кровопотерю. Но показывать слабость и совершать ещё одну ошибку в глазах моего вселенского руководства сейчас было непозволительной роскошью. Поэтому я был рад, когда дверь открылась в гостиничный холл, и я увидел знакомое лицо. Знакомое, но совсем не то, которое я ожидал бы увидеть.

Потому что буквально только что я видел его же на толстовке моего несостоявшегося убийцы.

— Летов?.. — пробормотал я.

— Опа! — сказал музыкант. — Раненый, что ли?

— Ножевое.

За его спиной стояли трое — двое бугаев в кожанках и сухая женщина средних лет с чехлом от басухи.

— Так, потащили его. Ко мне в номер, — скомандовал Летов.

— А концерт? — нахмурился один из парней.

— Похрен, парень кровью истекает.

Мощные руки подняли меня, схватили за конечности, пронесли метров двадцать, втолкнули вперед ногами в комнату и бросили на кровать.

— Янка, подсоби, — скомандовал музыкант.

— Хочешь, чтобы я его раздела? Мне, знаешь, постарше нравятся.

Кто-то разорвал у меня рубашку. Признаться, я не знал, что они сейчас будут делать — шить рану или накладывать бинты, или просто ждать доктора.

— Что у него, Игорь Федорович? — спросил бугай.

Значит, здесь он не брал псевдоним, а выступал под настоящим именем.

— Селезёнка. Сейчас попробуем спасти. Если не выйдет — вырежу нахрен, и дело с концом.

— Не надо вырезать! Всё идёт по плану, всё идёт по плану…

Последнее я пропел. Выглядело это немного безумно, словно я бредил. Хотя ситуация, когда известный рок-музыкант оказался не только личностью-парадоксом, но ещё и сенсом-хилером — была куда безумнее.

— Хорошая мелодия. Кажется знакомой… как будто снилось.

— Это твоё… Из альтернативной реальности. Год восемьдесят девятый. Альбом… не помню.

Летов присел рядом с кроватью, провёл руками над раной.

— Ничего парень мощно бредит! Наркоман? Не. Подлили чего или сквозь кожу траванули. Ладно. Начнём. Сосуды сначала. «Ходит дурачок по лесу… ищет дурачок глупее себя… »

— Вроде меньше течь стало, — сказала Яна. — И края раны как будто стягиваются.

Интересно, у неё фамилия не Дягилева? Вполне возможно, хотя лицо бы спустя столько жизней и после разницы в возрасте я бы всё равно не признал.

— А я что? Я ничего. Я ещё ничего не начал, пока только селезёнку щупаю. Странно, сосуды как будто меньше задеты. Так, ребят, признавайтесь, кто из вас второй врачеватель?

— Поди, сам парень, — предположила Янка. — Ты же чувствуешь, какой он мощный сенс? Я и то чувствую.

— Так чего мы его лечим тогда? Эй?

Он грубовато толкнул меня в бок.

— Осторожнее… Игорь Федорович. Я не хилер! Не врачеватель. Первый раз про это слышу.

— Хорошо, тогда какой навык?

Врать не было смысла.

— Никакого. Камнерезное матрицирование, скорее всего. Недораскрытое…

— Значит, это твой второй, — предположила Янка. — В курсе же, что второй навык прямо следом за первым может вылезти? Если угроза для жизни. Вспомни, как быстро ты восстанавливался после драк?

«И вправду — быстро», — подумалось мне. И встреча со спортивными фанатами, и стычка в аэропорту, и перестрелка — после каждого случая я переставал хромать куда быстрее, чем должен был парень моей комплекции.

— Дворянин? — немного скривившись, спросил Летов.

— Есть такое. Циммер, Эльдар Матвеевич.

— Что ж ты, немчура, еще и дворик, в давку полез? — спросил один из команды. — На задницу приключений захотелось?

— Захотелось. Только меня не в зале пырнули, а в лифте.

— Слова-то какие, как у каторжника… Пырнули. Давай, напрягись, регенерация — куда проще, чем когда чужого. А ну посмотри на рану!

Он небрежно стёр набежавшую кровь и раскрыл пальцами края раны. Я стиснул зубы от боли, но всё же поднял голову, сфокусировал зрение.

— А теперь давай представь, что она уменьшается, что тебе не больно, и мелодию ту бормочи, что ты там… «Всё идёт по плану»?

— А моей женой накормили толпу… — продолжил я.

Боль постепенно становилась все меньше и меньше, а края раны потихоньку, по миллиметру стали срастаться.

— У парня талант! — бугай полохматил мою шевелюру шершавой лапищей.

— Будь я покрепче — я бы вызвал за такое тебя на дуэль, — пробормотал я, продолжая бормотать слова песни.

— Меня нельзя на дуэль, я — крепик.

— Дворянин тут я один, — сообщил между делом Летов. — Отцу, ветерану Третьей Японской жаловали. А я подавал, чтобы отказаться от титула. Только мне отказали. Вот и пришлось собрать банду «Дворянская Оборона России». Да…

— В других мирах — «Гражданская оборона».

— Опять у тебя другие миры. Сейчас я тебе кровь фильтрану… Так… Чую, транквилизаторы тебе влили.

Сознание постепенно прояснялось. Я присел на кровать, наблюдая за раной. Кровь перестала течь, и, наконец, края раны окончательно сомкнулись, образовав едва заметный шрам. Теперь я почти не чувствовал боли, зато чувствовал чудовищную усталость, как будто весь день разгружал вагоны или пробежал марафонскую дистанцию.

— Спи, дворянин, — Летов слегка коснулся моего лба, и я отрубился.

Проснулся я в абсолютно пустом и тёмном номере. Бодрый, здоровый и неплохо выспавшийся. В мобильнике был с десяток пропущенных звонков от Сида, Андрона и даже один от деда.

Первым делом я позвонил Сиду.

— Ты где?? Ты живой?!

— Живой… Я тут, в отеле.

— Семь часов! Мы уже жандарма подключили! Хотели тайный сыск подключать! Чтобы номера прочесывать!

— Не надо тайный сыск. Сейчас сам поднимусь. Я… в номере у Летова. И я раскрыл второй навык, Сид. Я — хилер.

«Врачеватель первого ранга», — почему-то пришла в голову странная формулировка. Интересно, мастерство владения навыком как-то ранжируется?

С этими мыслями я шагнул в лифт. С опаской, убедившись, что он пуст.

Проехал вверх до четырнадцатого, шагнул в открывшиеся двери. Меня задела плечом девушка в строгом костюме, которая зашла в лифт вслед за мной.

Осознание, что я еë уже видел, пришло парой секунд спустя. Я обернулся, шагнул обратно к закрывающимся створкам лифта.

Девушка смотрела на меня в упор. Она хитро улыбалась и подмигнула мне в последний миг. Еë лицо однозначно было мне знакомым, но после всего произошедшего я в упор не смог вспомнить, откуда.

Но что самое важное — мне показалось на миг, что за спиной у неë, на стене лифта отеля «Конунг и паяц», расцветала воронка лифтового портала.

Лифтёры. Они уже здесь. Более того, они теперь могли попасть во все исторические периоды вплоть до момента, когда в этом мире изобрели закрытый лифт — девятнадцатый, возможно, восемнадцатый век.

Нет, они вряд ли сильно повлияли на ход мировой истории. Лифтёров крайне редко допускали до этой миссии. Сила от случайной инъекции такого инородного тела, как лифтёр — всегда слабее, чем сила судеб жителей этого мира. Уничтожить мир должен был я. Важнее другое. Теперь Верховный Секатор обладал новой информацией по миру, следовательно, мог или помочь мне ускорить процесс, или потребовать, чтобы ускорился я.

Кроме того, добавилась и новая тревога. Тревога за людей, которых я за месяц жизни здесь уже привык считать близкими. Я не думал, что у меня завелись недруги "по ту сторону лифта’, но в случае моего промаха или оплошности — гипотетически они могли стать удобным инструментом в чьих-то руках.

Но пока всё это ощущалось как какая-то отдельная, параллельная жизнь. Так или иначе, на успешное внедрение могли уйти ещё целые годы, а значит, мне следовало продолжать играть роль. А если быть точнее — просто жить дальше жизнью Эльдара Циммера, стажёра-подпоручика Курьерской Службы

Объяснил всё жандармам, коротко рассказал Андрону и Сиду и отправил их спать. После не спал весь остаток ночи. Стерёг сон коллег, думал и пытался вспомнить, где я видел лицо той девушки. А утром растолкал Сида, и мы поехали на Северный Вокзал.

Впереди был путь до мамонтов и загадочной Ануки Анканатун.

Глава 20

С утра шёл мелкий снег, и дул сильный ветер. Перед поездкой позвонил деду, вспомнив, что тот звонил. Трубку не взяли, но я не придал этому значения, мало ли, насколько сильно было дедовское либидо в эту ночь. Сид выглядел мрачным и невыспавшимся, но обязанности выполнял исправно — подготовил мне гардероб и вызвал такси до северного вокзала.

Почему-то северные районы многих отечественных городов похожи друг на друга, независимо от реальности. Было что-то неуловимообщее в Санкт-Петербургском или Ленинградском Парнасе, Свердловском или Екатеринбургском Уралмаше и северном районе Дальноморска. Сначала мы ехали через нескончаемую шеренгу одинаковых «косыгинок»-пятиэтажек. Затем мимо километрового забора промзоны, за которым шумели корпуса заводских цехов. В этот момент я даже немного порадовался за город — приятно осознавать, что здесь в таком крупном мегаполисе не только одни казино, но и какая-то промышленность. При этом то тут, то там у перекрестков красовались или угловатые торговые центры, или новенькие кварталы элитной жилплощади.

Мы выехали на небольшую площадь, за которой тянулась высокая, в метров тридцать стена. Посреди площади стояло старинное двухэтажное здание в стиле неоклассицизма. Рядом со зданием стояли в ряд десять непривычных транспортных средств. Здоровенные, в полторы ширины автобуса и длиной с вагон вездеходы на гусеницах, состоящие из двух звеньев, что делало их немного похожими на странных муравьёв. То, что это не военная техника, можно было понять только по отсутствию серьёзной брони и ярко-раскрашенным в цвета флага бортам.

Рядом толпились люди — в основном, круглолицые, тепло одетые, с огромными сумками. Большинство — с детьми, один мужик держал за рога молодого оленя.

— Здоровенные, — прокомментировал Сид, глядя на аппараты.

— Иди лучше купи билеты. Лучше в элит-класс, если там есть.

Из билетов оказался только первый класс, представляющий собой обычные пары сидений, по два от прохода, с местом от багажа. Изнутри всё напоминало самолёт местных авиалиний, как по дизайну, так и стоимости — отдали по пять рублей с рыла. Из соседей — только пожилой усатый мужик в дорогом полушубке с чёрной сумкой, выглядевший как типичный купец. Во втором, чуть бОльшем отделении, сочленённом с нами гармошкой, была давка, как в худшие часы в маршрутном такси. Несколько лавок вдоль стен, но большая часть пассажиров стояла кучей по центру салона. Включая оленя.

Мы выехали в арку, и в глазах побелело от снега. Оказывается, с наружной стороны забора намело слой в три-четыре метра, и мы проехали по небольшому снежному оврагу, прежде чем выехали на трассу. Сид был в восторге. Он никогда не видел снежную метель и буквально прижался к стеклу крохотного иллюминатора.

За что был вскоре наказан. Откуда-то сверху из щели над окном автоматически вывалился стальной щиток, ударив по носу.

— Угроза нападения. Повторяю, угроза нападения, — сообщила «роботётка». — Оставайтесь на своих местах и не поднимайте защитные ставни.

Всё-таки какая-никакая защита у аппарата имелась. Сомневаюсь, что такое могло помочь от попадания гранатомёта, миномёта или тому подобного, но, по-видимому, типовая защита предполагалась от стрелкового оружия. Наш снежный корабль остановился, и что-то загремело внизу, словно аппарат окапывался.

— Кто это, капитан? — спросил усатый дядька, сидевший ближе всех к кабине.

— Двое тлинкитов с винтовками. Стоят на дороге, — пробубнил пилот из окошка. — Сейчас я им…

В крыше прямо над нами что-то заскрипело, щёлкнуло, затем раздался звук сервоприводов и короткая очередь.

— Я смотрел видео — здесь в окрестностях города до сих пор банды боевиков-сепаратистов, — поделился Сид, потирая ушибленную переносицу. — Потому и стену построили.

Как арктическое басмачество могло существовать в начале двадцать первого века? В голове не укладывалось.

— Что же их власти не разгонят? — сказал я и тут же всё сам понял. — Лаптевы…

— Ваши дворянские клановые разборки. Ясно. Лишь бы в колхозе всё было потише.

Вскоре метель кончилась, а голые снежные просторы перешли в перелески с низкорослыми елью и соснами, между которыми паслись стада оленей и овцебыков. От однообразного пейзажа за окном потянуло в сон, но вскоре Сид меня толкнул в бок.

— Скоро наша остановка. Предпоследняя.

Наш «капитан» вскоре дал по тормозам.

— Кому там «Община Нануй»? Выходите, господа.

Мы вышли у небольшого бетонного здания, стоявшего на пригорке и больше напоминавшего по материалу блиндаж, чем остановку. Ничего, кроме оного, до горизонта не наблюдалось, а наш вездеход уже поддал газу и двигался дальше, к Кристаллогорску.

— Обманул, что ли? — пробормотал Сид.

— Не думаю.

Обошли по кругу — за зданием оказалось крытое помещение с бензозаправкой и парой снегоходов. В крохотном окне горел свет, что делало его похожим на маяк в бескрайнем снежном океане. Постучались, в окошке показалось лицо станционного смотрителя — небритого, одичавшего, и определённо в подпитии.

— Чего надо?

— Где фермерство мамонтовое? — спросил Сид. — Барин приехал.

— Полчаса на запад. Вон, видишь забор на горизонте?

Я присмотрелся и ничего не увидел — отчасти из-за лёгкой близорукости, отчасти из-за плохой видимости и «куриной слепоты», вызванной бесконечной белизной вокруг.

— Он не врёт? — спросил Сид меня, пока я внимательно изучал выражение лица смотрителя.

— Думаю, не врёт, — кивнул я.

— Давайте я хоть чаем вас напою, — сказал смотритель, и дверь открылась.

— Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу, — пробормотал я.

— Это откуда?

— Забудь. Из прошлой жизни.

Впрочем, ничего ужасного с нами в этой берлоге не произошло — внутри оказалось неожиданно просторно и вполне уютно, несмотря на беспорядок и гору немытой посуды.

— Как хоть тут дела? Не нападает никто? — спросил я.

— Да нет. Лаптевы своё хозяйство в сохранности держат.

— Так станция вездеходов, получается…

— Ага. Мы все под Лаптевыми. У него и авиакомпания в Новгороде-Северском, как ты видел. И заводы — вездеходные, авиаремонтные. Я — крепостной. Половина крепостных в Зеленогорье — лаптевские. Тысяч сорок, почитай.

Мы переглянулись с Сидом.

— А чего тогда их тлинкиты обстреливают? И почему с тлинкитами никто не разберётся.

Смотритель покрутил ус, словно не решаясь сказать правду.

— Тут есть гипотеза. Что или они специально так подстроили, чтобы заказ у краевого управления на вооружённые вездеходы получить. Или это какие-то их внутренние разногласия. Их же десять братьев и дядьёв — родных, двоюродных и троюродных. У каждого разные доли, хрен разберётся, но те, что сыновья Артёма Алексеевича — поговаривают, что обиженные. Вот, может быть, между собой и собачатся.

— Хоть кино снимай! — усмехнулся Сид. — Как про «Демидовы начистоту» запрещённый.

— А как в фермерстве дела? Всё ли тихо?

Смотритель изменился в лице.

— Мы туда не суёмся. Там же изолированная община. Аборигенная. Инуиты-казаки… то бишь контрактники на охране. Никаких дворянских не подпускают. Хотя кусок лакомый — мамонтов всего на десяти фермах разводят, шерсть очень дорого ценится. А бивни — так вообще! Но — под запретом. А у их головы — так вообще проездной бесплатный, каждый месяц печать ставлю, продляю.

— Получается, не трогают? Хм… Забавно.

— Что именно забавно? — Сид уставился на меня.

Мне вспомнилось, как отец сказал, что Лаптевы боятся Общества. Говорить подробности разговора Сиду я пока не собирался.

— Ты сказал, что полчаса на запад, это пешком?

Смотритель усмехнулся.

— В такую-то погоду? Тут то растает, то замёрзнет, то снова снег. Полыньи. Пешком — часа четыре. Это, если на лыжах умеете. А полчаса — это на снегоходах. Двуместный он. Могу сам отвезти, но вечером, после последней смены, или сейчас арендуете. Два рубля на весь день.

— Ты мотоциклы же водить умеешь?

— Умею, — кивнул Сид, только слегка неуверенно.

— Ну, в общем, ты поведёшь.

Делать было нечего — снова потратились, заправили снегоход, погрузились и помчали по свежему снегу. По правде сказать, впечатление от поездки было прекрасное — полное одиночество, ветер по щекам, снег и яркое арктическое солнце у горизонта. К счастью, Сид справился с управлением и даже нашёл протоптанную тропу, поэтому пользоваться навигатором не пришлось. Вскоре, действительно — показался белоснежный бетонный забор, тянувшийся вдоль на несколько километров, а за ним — вышка, вроде тех, что бывают в колониях. Ворота оказались закрыты, и я вовремя приказал Сиду затормозить.

— Стой!

Сначала подумалось, что запели птицы, но после я узнал этот свист — снег перед нами расчертила дорожка пуль.

— Стоять! Кто такие? — зазвучал голос из мегафона, повторивший затем фразу на незнакомом языке.

— Циммер!! — заорал я. — Циммер Эльдар Матвеевич! Мне нужен Черемных. Скажите, что приехал барин.

— Минуту, — ответил голос.

Ждать пришлось не минуту, а целых десять.

— Надеюсь, накормят и напоят, — сказал Сид, потирая замёрзшие предплечья. — Как они тут живут-то?

— Нормально живут. В других мирах такой климат на широте Сургута. Только мамонтов нет.

— А кого разводят тогда?

— Оленей. И кое-где лошадей северных и сайгаков.

Ворота, наконец-то, распахнулись. Из них вынырнула двойка белоснежных снегоходов, на которых сидела пара одетых в полярную униформу военных — один рулил, а у второго в руках был автомат. Описав два полукруга, они взяли нас в окружение. Ворота закрылись, один из бойцов спрыгнул со снегохода и зашагал ко мне.

Ситуация становилась напряжённой. Моя рука скользнула в кобуру, к оружию. С вышки снова послышался голос:

— Уберите оружие. Покажите документы. Нам надо убедиться, что вы тот, за кого себя выдаёте.

Рука, уже державшая рукоять пистолета, полезла в карман и вынула паспорт. Сунул ксиву в лицо подошедшему стрелку — круглолицему, северной наружности, но в современных шлеме и броне. Он посмотрел на документы, посмотрел на моё лицо, потом посмотрел на экран на нарукавном приборе.

— Это он! Сын хозяина! — крикнул он.

— Добро пожаловать! — послышалось с вышки спустя секунду, и ворота снова открылись.

Нас провели под конвоем мимо первых построек и потянули дальше, мимо длинных не то ангаров, не то конюшен. Затем пошли чумы, а может, и яранги местных — никогда не разбирался в видах северных строений. Тут-то я и впервые увидел живьём их, стоящих у водопоя в сопровождении одетых в шкуры киперов. Бурая, со светло-серыми полосами шерсть, короткие уши, длинные бивни, хоботы, которыми они жадно вбирали подогретую воду из длинного корыта. На миг мне даже захотелось подойти поближе и погладить, но я чувствовал, что надо спешить. Мамонты оказались чуть ниже, чем я предполагал — что вполне объяснимо, если учесть, что последняя популяция оставалась на острове и последние века перед открытием медленно мельчала.

Зато вот площадь хозяйства оказалась огромной. Забор потерялся где-то вдали, за перелесками, а новые яранги и постройки всё вырастали впереди. Встречались и другие животные — уже привычные мне овцебыки, какие-то хищники в просторных вольерах, пара лосей, стоявших около большой солонки.

— Нам туда — скомандовал сопровождающий, указав к длинному бетонному зданию, стоявшему на пригорке, как небольшая крепость.

На крыше здания стоял небольшой двухместный вертолёт. Я присвистнул.

— По правде сказать, я думал, что твой батюшка несколько беднее, — сказал Сид.

— Я тоже так думал.

Мы припарковались на стоянке, рядом со здоровым джипом с гигантскими надутыми шинами и полудюжиной снегоходов. Из здания уже выбежал мужик в кое-как накинутом полушубке. Коротко стриженный, с монголоидными чертами лица — не то индеец, не то бурят.

— Прошу прощения за нетёплый приём, — сказал он и бросился жать руки Сиду. — Тут уже была парочка самозванцев. И мне не сообщили, что вы…

— Барин — он, — сопровождающий нас контрактник тыкнул на меня.

— А, да, всё верно, я же видел фотографию, — кивнул мужик и представился. — Василий Черемных, управляющий вашим семейным фермерским хозяйством.

Видно было, что он знает себе цену и ведёт себя с достоинством, хоть и соблюдая субординацию.

— Эльдар Циммер, ну, вам уже сообщили.

— Пройдёмте, я не подготовился.

— Разрешите спросить, Василий. Вертолёт — чей?

— О! Это подарок Иевлевых. За продажу двадцати крепостных. Вы, вероятно, в курсе, что у вашего отца была сделка? Игнат Аристархович приобретает всех служителей языческих культов. Главного шамана и членов их семьи…

— В курсе, — соврал я.

А у самого мурашки пробежали по спине. Получается, мы прикончили сына дворянина, который был партнёром отца по бизнесу? Мы зашли за порог, и в этот момент мой телефон зазвонил. По правде сказать, я не думал, что здесь он будет ловить, но технические особенности местной мобильной связи до сих пор оставались для меня загадкой — как-никак, я жил теперь в мире техномагии. В трубке раздался голос отца.

— Ты уже приехал? С Исидором вместе?

— Да. Как ты меня отслеживаешь? — не выдержал я.

— По спутнику, конечно же. И сенс-меткой. Так, хорошо. Нашёл управляющего? Дай ему трубку.

Я, молча, протянул телефон. Василий услышал пару фраз и тут же изменился в лице.

— Хорошо, ваш-благ, выполню. Понятно, давно пора. Накормить? Ясно, ваш-благ.

Затем передал трубку, я хотел задать ещё вопросы, но услышал короткий ответ отца.

— Все указания передал Василию. Ему можно доверять. Не задерживайтесь, времени мало. Все пояснения — потом.

— Я прикажу, чтобы быстро накрыли на стол, — Василий быстро набрал кого-то на своём мобильном и выкрикнул пару фраз на местном наречии. — Времени в обрез, так что… Прошу успеть уложиться в десять минут.

Разумеется, мы уложились — в гостиной выбежала девушка, выставила тарелку с наваристым гуляшом из неизвестного мне вида мяса.

— Может, вы мне поясните, что сейчас будет? — сказал я Василию, прожёвывая жёсткое мясо.

— Я так понял, что ваш отец держал вас в неведении. Потому что предполагал, что всё происходящее вам не очень понравится. Я… могу доверять вашему крепостному?

Он покосился на Сида. Тот оторвался от трапезы и спросил:

— Что? Конечно, можешь, что за глупости.

— Хорошо. Нам следует вывезти одного человека. На материк. Незаконно, без пересечения границы. Катер будет ждать на пристани в Кристаллогорске ещё десять минут, затем на острове в бухте… человека подберёт арендованный геликоптер. Могли бы и на нашем, но его полёты фиксируются, поэтому придётся доехать на внедорожнике.

— Крепостного? Или преступника?

— Ну… В общем, сами всё увидите.

После трапезы мы зашли в кабинет управляющего, он достал ключ и открыл сейф в стене.

— Этот предмет прислал ваш отец Курьерской службой около года назад… Как раз, когда провели анализы…

Это было узкое, украшенное драгоценными камнями ожерелье, состоящее из шести звеньев и слегка напоминавшее ошейник. Неприятная догадка пришла в голову, но назад пути не было. Не было причин не верить отцу, и поэтому я последовал заданию. Мы пошли втроём между яранг и через ворота огороженных поселений.

— Сколько всего человек в общине?

— Пятьсот. Крепостных — около четверти. Тридцать из них — вашего отца, ещё пять — вашей матери. Двое — ваших. Мы идём за одной из них.

Мы вошли в один из чумов. Внутри оказалось вполне просторно и достаточно современно — газовая плитка, стильная, хоть и бедная мебель, небольшой телевизор на стене. Детские игрушки, школьная форма на крючке на стене. И две пары испуганных глаз — немолодой, но ещё не потерявшей северной красоты женщины и маленькой хрупкой девочки, уставившейся на меня не то с ужасом, не то с восторгом.

По этому взгляду и набежавшем слезам женщины я понял, что они уже давно знали о том, что сейчас произойдёт. Что их уже давно готовили к этому. Мать кинулась в объятия к дочери, ревела и бормотала что-то вроде: «Берегите её», но управляющий достаточно грубо оттолкнул её от ребёнка.

— Мы должны вывезти Анканатун Ануку на материк, — сообщил нам Василий. — За ней идёт охота. Она — мощный сенс, наверняка, вы читали её профиль в «Моём Дворе». Как я понял, какому-то обществу она нужна для евгенических экспериментов.

Глава 21

— Для чего? — переспросил Сид.

— Для чистопородного разведения сенситивов. За прошедший год сюда дважды наведывались парни, представлявшиеся Эльдаром Циммером. Один из них — буквально позавчера. Пугалку какую-то зомбярскую применил, но служивый на башне уже опытный — очередь открыл до того, как гипноз почуял.

— «Единороги», — мрачно кивнул я. — Евгений…

— Это какая-то банда? — спросил Василий и протянул ошейник. — Вы должны будете надеть его на неё. Ну, или, хотя бы, коснуться его, когда будете надевать. Носить всё время его она не будет, но этим включится механизм.

— Какой?

— Как мне сказал Матвей Генрихович — он включает полную невидимость объекта как сенса. Ну, разве что какие-то очень сильные могут увидеть, а так…

Я кивнул и продолжал смотреть на сцену семейной драмы. Сотню раз я зарекался обещать в подобных ситуациях, потому что полсотни раз потом приходилось нарушать обещания. Но само вырвалось:

— Обещаю. Она не пострадает. Приложу все усилия.

Мать быстро закивала, сказала с сильным акцентом:

— Понима-йю… Берегите… она.

Василий продолжил:

— Сами знаете, и комардин подскажет, если что, после четырнадцати крепостная может жить без матери при её согласии. При посещении органов опеки и контроля. Транспортировка тоже при участии опекуна. Хотя мать в перспективе тоже отправим. Вот нужные бумаги, — он достал сложенные вчетверо листки из кармана вместе с авторучкой. — Я всё подготовил. Сам отвезу. Дата, я не ставил. Здесь и здесь.

Я не стал сомневаться и черкнул завитки — практически такие же, которые видел в документах у предыдущего здешнего Эльдара Циммера. Во-первых, сработала машинная память, во-вторых, моя подпись была примерно одинаковая во всех мирах. Анука вырвалась из объятий матери, вытерла слёзы, встала и посмотрела на меня строго, нахмурив брови:

— Хотеть. Материк. Москва.

— Перевезём. Придётся потерпеть.

— Повезём на «Веге», я сейчас приведу машину в порядок. Двадцать минут на сборы, — сказал он дамам, добавив несколько слов на их наречии.

Мы вышли из чума с Сидом, Василий отошёл. Я молчал и всё ещё держал в руке ошейник. Первым сказал Сид.

— Значит, это не твоя идея. Матвей Альбертович? Значит, он с тобой общается? Я, как бы, и сам догадывался, но…

Я коротко кивнул.

— Звонил пару раз. Очень редко. С неизвестного номера.

— И ты выполняешь указания? Он знает, что ты…

— Не знает. Но почувствовал, что я изменился. Мне кажется, это его устраивает. Он — достаточно важная персона, как я понял. И ему куда более полезен тот парень, каким я являюсь. Чем предыдущий Эльдар.

— Ты хоть ощущаешь его отцом? Понимаешь, блин, для кого он всё это делает? И зачем?

Сид явно злился. Разумеется, сцена расставания не могла его не задеть.

— Понимаю, что делает больше для меня, чем для девочки. Что девочка может быть полезна. Что, если её обучить, она принесёт деньги.

— Да не деньги она принесёт! — Сид чуть ли не прорычал это. — А внуков ему принесёт! Внебрачных детей твоих. Чистопородных, с голубой кровью! Когда станет совершеннолетней, в смысле.

У меня снова по спине пробежал холодок. Несмотря на весь мой кругозор, я даже не подумал о таком варианте. До этого момента я был точно уверен, что мы её спасаем. Василий упомянул какое-то «общество», но это было не «Общество» с заглавной буквы, в котором я был кандидатом. «Единороги» или кто повыше из упомянутого «Мирового Треугольника». Пусть те же цели, пусть другие, но моему «Обществу» незачем было за ней охотиться.

«С другой стороны, — подумал я, — если такие цели и были — «Обществу» гораздо удобнее было использовать меня для их реализаций.» Использовать и для вывоза, и для дальнейших опытов для селекции — ведь наверняка навыки наследуются, и при высоком проценте сечения у наших потомков могли быть весьма мощные способности. А разница в генах, вызванная разницей в расовом подтипе добавит здоровья и избавит от генетических аномалий.

А что, если не Общество, а отец самолично? Тот факт, что задачу сообщил отец лично мне, говорил о том, что Общество могло об этом и не догадываться. Так или иначе, гипотеза, высказанная Сидом, казалась правдоподобной. Но была одна загвоздка. При любом раскладе мне идея участвовать в человеческой селекции, да ещё и с насильственным похищением подростка, казалась противной. Если саму по себе продажу крепостных я ещё как-то мог принять, и то это мне казалось чем-то извращённым. В стиле средневековых турецких султанов или маньяков из триллеров про Средний Запад США из других миров.

К тому же, зачем ждать четыре года, когда есть Алка, когда есть Нинель Кирилловна и сотни других дворянских девушек, тоже способных и куда более мне подходящих?

Пока это была только гипотеза. Не важно, кто был автором затеи, отец самолично или «Общество», но я добавил её в копилку к причинам, по которым мне стоит уничтожить этот мир. Сид словно услышал мои мысли:

— Знаешь, ты проговорился как-то, что пришёл сюда инспектировать или типа того. Ну и как тебе? Нравится? Грёбаный социум.

— Сид. Остынь. Мне это не хочется, понимаешь. Мне от неё ничего не надо. Чёрт, да я ей готов купчую раньше тебя выписать, если потребуется. Если деньги будут.

Иногда наличие того, кто разгневан куда больше тебя, помогает успокоиться самому. Я подошёл ближе и похлопал его по плечу.

— Сейчас не время для эмоций. К тому же, я уверен, что цель простая — спасти девчонку от тех, кому она действительно нужна для разведения. А такие общества есть. Помнишь же драку в аэропорту? Они её упоминали. Может, давно уже охоту ведут. Может, и нам помешать пытались в пути именно поэтому.

— Ясно. Да уж. А у тебя никогда не было желания уничтожить мир? В который ты пришёл? У меня вот иногда случается.

Ни одна мышца не дрогнула у меня на лице. Хотя мне было приятно — именно подобные фразы звучат из уст моих друзей, когда они вербуются в приспешники Секатора. Но я решил не раскрываться раньше времени.

— Случаются, почему и нет. Это нормально. Я же вполне себе человек, не робот, как ты заметил. Эмоции, гнев, разочарование. Но ты знаешь, давай пока будем верить отцу. Может, он действительно не врёт. Пока что — подумай, где она жить будет. Может, у матушки? Не думаю, что на участок стоит её тащить, мы не потянем и не прокормим. Где учиться будет? Бюджет на пропитание и проживание посчитай, документы поизучай. Ты же умеешь.

Где-то вдали гулко, нудно, загудел двигатель, на тропе к яранге снова показался Василий. А я поймал себя на мысли, что заговариваю зубы сам себе. Продолжая говорить, вошёл в чум. Анука стояла в дублёнке — без шапки и шарфа, зная, что сейчас должно произойти. Нулевой навык, индикатор сенситивности безумно заорал тонким писком в правом виске, когда я подошёл к ней на шаг. Рука резким и быстрым движением, которое я как будто давно отрепетировал, перекинула ошейник через голову крепостной и застегнула застёжку.

Мне думалось, что на этом процесс и закончится, но в этот момент перед глазами пронеслась продолжительная, как в микросне, череда картинок. Бескрайняя тундра. Ели. Полевые цветы. Молоко северного оленя. Гигантский хобот огромного мохнатого существа, касающийся лба. Какие-то игрушки. Какие-то японские мультфильмы из крохотного телевизора — смутно знакомые. И лицо Василия. Нахмуренное, злое с занесённым над плечом кулаком.

Оцепенение в реальном мире длилось недолго. Что это было? Ещё один мой навык? «Не мой», — понял я. Она сообщила это мне. Управляющий фермой как раз входил в жилище. Я развернулся и с полоборота врезал ему в челюсть. Василий отлетел к косяку яранги так, что тот едва не покосился в сторону, на тонкой стенке во внутреннем помещении что-то загремело и зазвенело, послышались матерки.

— Барин, мать, чего, ты совсем сдрурел?!

— Я видел, что ты ей сделал. Ты обижал её, мразь! Ударил. Она показала мне.

Я врезал прикладом пистолета, целясь в челюсть — сам не заметил, как он оказался в руке. Попал в воротник. Схватил его за ворот куртки, замахнулся ещё раз, но меня схватил за локоть Сид и оттащил назад, в ярангу.

— Он нам ещё нужен, барь! Потом! Я не умею вести эту хреновину.

— Какую? — спросил я и отряхнулся.

— «Вегу». Вездеход снегоболотный.

Мать обняла дочку на прощанье — теперь уже на удивление тихо и спокойно. Анука накинула на плечи рюкзак, в руки взяла увесистую сумку, которую тут же подхватил Сид, чтобы помочь.

Где-то я уже видел подобную сцену, подумалось мне. В каком-то фильме в «Основном Пучке», очень популярном, имеющем несколько вариаций. Двое мужчин, имеющих отношение к тайному ордену, отрывают подростка, выросшего в глуши, от матери-одиночки и везут куда-то в столицу. Подросток этот наделён невероятной силой и в перспективе может стать как спасителем, так и монстром. Только вот действие происходило не на пустынной планете, а на Земле, в снегах на крайнем севере, а ребёнок был девочкой, а не мальчиком. Да и световых мечей с джедаями, насколько я знал, тут не водилось.

По дороге Василий начал бубнить под нос.

— Я не бил её. Так, проучил пару раз. Запугал. Чтобы в голову мою не лезла, когда не требуется! Ну, да, возможно, кулаки показывал. Но не бил, барин!

— Заткнись, — приказал я. — Перед отцом отчитаешься. Если что серьёзнее всплывёт, это статья и каторга, насколько я знаю.

— Угу, — кивнул Сид. — Если всплывёт, я сам сюда вернусь, и вам, Василий, шею сверну.

Василий скорчил гримасу презрения, но через десяток секунд выпалил какую-то тираду на инуитском. Анука обернулась на нас и первый раз улыбнулась.

— Сказал ей, что вы мне хотите шею свернуть. Из-за того случая.

Отчасти это разрядило обстановку — вряд ли он стал бы с ней так разговаривать, если бы там было что-то действительно страшное.

«Вега» казалась огромной — колёса почти в человеческий рост, длинная лестница-трап и небольшой балкончик, чтобы можно было войти не только на водительское, но и на заднее сиденье. Хотя сама по себе кабина, вход в которую был на уровне затылка, оказалась не сильно просторной.

Я сел спереди, рядом с Василием, Сид и Анука — сзади.

— Стёкла бронированные? — спросил Сид, постучав по боковухе.

— Да, керамокомпозит. Максимальная скорость по снегу — шестьдесят километров в час. То есть чуть больше часа ехать.

Сначала ехали, молча, потом Анука начала говорить, глядя на меня. Водитель неохотно переводил:

— Говорит, сразу поняла, что барин добрый. Прочитала мысли. Хоть, говорит, и хочет иногда уничтожить мир.

Мурашки — в третий раз за день. «Надо с этим прекращать», — подумалось мне. Пришлось перевести тему.

— Василий, ты же знаешь план лучше отца. Куда её повезут? Какой порядок?

— Точно не знаю. В катере будет ждать женщина — сопровождающая. Нанятый опекун, в бумагах было. Кто-то из контрактников, видимо, наёмник-телохранитель. Если по логике смотреть, куда полетит геликоптер — куда-то то ли до Сафино, то ли до Лазорево. Оттуда ждать несколько недель парохода до Архангельска. Дальше поездом… Одно я могу сказать — если что-то в рейсе пойдёт не так…

Мне пришлось довериться отцу, но я совершенно не знал, что за женщина будет её везти. Её могли подкупить, околдовать и прочее. Подумалось, не будет ли безопаснее взять Ануку с собой в Дальноморск, а затем вывозить одним и тем же рейсом самолёта на материк? Но я вынужден был признать, что запутанная схема и сложный маршрут в этом деле куда более подходящий способ. Хоть и более долгий и с кучей возможных ошибок, он сильно сокращал путь через само Зеленогорье. Да и пути назад уже не было.

Поэтому не оставалось ничего лучшего, как двигаться вперёд. Хотя я уже кожей чувствовал, что впереди нас ждут неприятности.

Глава 22

Кристаллогорск показался за грядой холмов и перелесков — дугой вокруг не то бухты, не то небольшого фьорда. Я успел его разглядеть, пока мы спускались вниз. Десяток зданий выше десяти этажей, заводские корпуса, но в основном — хмурые, хоть и разноцветные северные дома блочного типа, вроде составленных вместе контейнеров. Мы вырулили к пустой парковке, с которой начиналась расчищенная от снега улица, ведущая к порту — за домами виднелись высокие портовые краны и несколько больших контейнеровозов. Над головой пролетел геликоптер, здоровый, четырёхвинтовый, и сел где-то в районе порта.

— Всё, — сказал Василий и заглушил мотор. — Моя миссия окончена. Дальше сами. Вниз по улице пешком десять минут. Одиннадцатый причал. Катер оранжевого цвета, капитан — Исаак. Или уже там, или будет в течение тридцати минут.

— Погоди-ка? Не врёшь? — нахмурился я.

— Не вру. Моя «малютка» будет слишком заметна, да и нельзя по ней по улицам, она для снега. А вокзал вездеходов на соседней улице, в двух кварталах. Через два часа очередной рейс.

Анука посмотрела на меня и кивнула. Неужели поняла и верит? Почему-то и я доверился, и мы спустились вниз.

— А кто переводить будет?

— У меня есть переводчик с инуитского в мобильнике, — сообщил Сид. — Настроил ещё в Дальноморске. Кривенький, но потянет. Ну-ка, скажи, что-нибудь?

Он поднёс телефон, и Анука сказала короткую фразу. Я думал, что переводчик скажет, но, видимо, с синтезатором речи пока всё было плохо. На экране Сида отобразилось: «Страшно предчувствие беда есть».

— Боишься чего-то? Не бойся, — сказал я. — Нас двое, защитим. Или ты этого хмыря боишься?

Я толкнул в бок Василия.

— Ты не понимать, — она покачала головой.

Видимо, какие-то знания русского были.

— Значит, не идти?

— Надо, — кивнула она.

Василий поджал губы, на миг на его лице отразилось сомнение, но он тоже кивнул:

— Надо. Я двенадцать лет работаю управляющим. Матвей Генрихович никогда не ошибался. Прощайте, барин.

Я пожал ему руку. Несмотря на всё произошедшее, как мне показалось, работу он выполнил успешно. Теперь нам предстоял самый опасный и неприятный участок задачи — путь через холодные кварталы пешком. И предчувствие, что случится что-то плохое, меня не покидало.

Но мы всё же пошли. Несмотря на полуденное время, улицы были пустые. Такое часто бывает, когда в небольшом городке один-два крупных предприятия или когда в нём остались одни старики. Но тишина оказалась ложной. Через полсотни шагов нас окрикнула троица парней, тусовавшихся около подъезда:

— Э! Куда девку ведёте? Слышь ты, стой!

— Красивая! Молодая!

— Тебе ствол показать, или поверишь, что он у меня есть? — крикнул я через плечо.

— Как будто у нас его нет, — сказал парень.

Мы продолжили шаг, нас окрикнули снова, и я услышал, что голос стал ближе. Оглянулся — двое парней бежали к нам, заряженные, хмурые. Один был русским, другой круглолицый. При приближении последнего я почувствовал лёгкое жжение, которое обычно бывает от сенса. Точно такое же я чувствовал при приближении Ануки, но сейчас с воротником этого ничего не было. «На дворян они не походили, — подумалось мне, — а значит — северная аномалия, дети шаманов».

Сид мигом загородил своей широченной спиной Ануку. Моя рука легла на кобуру. В этот миг Анука громко, едва не переходя на визг, выдала длинную тираду на своём языке.

А следом меня обожгло жаром уже со спины. Словно кто-то включил лампу для кварцевания в медицинском кабинете.

— Что она сказала? — спросил русский северянина, остановившись.

Тот изменился в лице и отступил на шаг.

— Пошли, Петюнь. Девчонка-стерва. Из диких. Говорит, что умеет заморозить кровь в жилах.

— Не гонит?

— Не. Сенсейка. Мощная, как атомная станция. Говорит, её в Москву учиться везут. Этот вон тоже не прост.

Он не то презрительно, не то с удивлением кивнул в мою сторону.

— Хрен с ними, — согласился первый. — Колдуны зловредные. Валите давайте!

В иных условиях мне бы захотелось разобраться с парнями. Но из окон уже начали показываться новые лица, услышавшие перепалку — в основном, старики и дети, а нам следовало спешить. К тому же, я был рад, что предсказанное Анукой «предчувствие беды» так просто разрешилось.

— Как ты это сделала? — обратился я к Ануке. — Сид, спроси у неё, пожалуйста. Ожерелье же должен маскировать.

Она прочитала перевод на мобильнике и улыбнулась. Двумя пальцами она ловко подсунула под ошейник воротник кофты, и я снова почувствовал жар.

— Получается, ошейник работает, только если он касается сенса? Да уж. Не знаю, баг это,или фича.

— Что такое баг и фича? — спросил Сид. — Баг — что-то на норвежском, кажется.

— Прости, это выражение. Из другого мира. Анука, пожалуйста, так не делай больше.

— Понимать, — кивнула она.

Она казалась не по годам взрослой, почти как я. Хотя это могло оказаться и обманчивым — самый гениальный вундеркинд способен на глупые поступки, а самый мудрый старец вроде меня может ошибиться. Улица всё не кончалась, и людей становилось больше — по улице проехал внедорожник, резво развернулся прямо перед нашим носом и поехал к порту, а следом проехал небольшой грузовик. Притормозил у обочины, и из окна высунулся мужик, когда мы прошли мимо:

— Кто такие? Я вас не знаю!

— Мы тебя тоже, — кивнул я. — Езжай. Скоро нас тут не будет.

— А девка чего? Она ж вам не родня!

— Мы её спасаем, отвали, мужик, — сказал Сид. — За ней охотятся.

— Хм.

Мужик нахмурился, но, видимо, по лицам нашим почуял, что мы говорим правду, и поехал дальше.

— Сознательный гражданин, — хмыкнул Сид.

— Паршивое чувство, правда? — кивнул я. — У меня тоже. Но мы уже решили, что папаше моему верим, что делаем правильное дело и что действительно её спасаем.

— А если не так?

— А если не так — то у меня уже есть желание найти папашу в его командировках и хорошо с ним поговорить.

У порта было куда оживлённее — по улице, тянувшейся дугой вдоль всего берега, внедорожники, вездеходы и фургоны ездили куда чаще.

Северный край бухты, примыкавший к высокой гряде гор, был во льдах, но центр её и выход в море были судоходные, то ли от впадавших в море рек, то ли от каких-то геотермальных источников. Я заметил несколько очень старых домов вдоль улицы — кирпичных, купеческой архитектуры, а также деревянных, сложенных из огромных и почерневших от веков брёвен.

— Старый город, — пробормотал Сид, также взглянув на ландшафт. — В детстве фильм какой-то смотрел, забыл, «Ловцы кристаллов», что ли…

— А «Земли Санникова» у вас не было фильма?

— Не слышал такого.

Мы перешли дорогу и вышли на территорию порта. Ворота были открыты, на бетонированном посту в окошке сидел охранник в тёплой куртке, он посмотрел на нас презрительным взглядом, но пропустил, даже ничего не спросив.

Справа виднелась посадочная площадка трёх вертолётов — белоснежных, грузовых, с уже знакомой символикой «Лаптев и Лаптев». Рядом суетилась пара парней с заправщиком и погрузчиком. Прямо напротив входа, у ближайшего причала мужик разгружал ящики с морепродуктами с небольшой шхуны, я направился к нему.

— Одиннадцатая пристань где?

Мужик поднял хмурый взгляд, махнул рукой направо.

— Предпоследняя.

Мы зашагали, обходя башни из сложенных контейнеров, лениво проезжающие по бетонному покрытию погрузчики и фургоны рефрижераторов. После седьмой пристани всё словно вымерло. По набережной тянулись какие-то полуразрушенные не то цеха, не то бараки и ряды контейнеров побольше. Я уже заметил, что здесь они бывают двух размеров — полтора на шесть метров и три на двенадцать. Контейнеры стояли ржавые, полупустые, как и длинные корабли на берегу.

В воздухе запахло жжёным и послышался лёгкий гул. Я вспомнил, когда уже слышал такое — когда убегал после драки с тренером от «абиссов». Сид хлопнул по плечу и показал:

— Смотри, бомбер!

Небо на низкой высоте расчертила тройка дисколётов — один крупный, диаметром в метров пятнадцать, и два поменьше, летящих клином.

— Тревожно, — сказала Анука.

Признаться, я тоже что-то такое почувствовал. И причина была не в дисколётах. Несколько пристаней стояли пустые, я бросил взгляд и прикинул.

— Вот это, видимо, девятая, а эта одиннадцатая. Ты видишь где-то оранжевый катер? — спросил я Сида.

— Не-а.

— Вот и я тоже.

— Машина, — тыкнула пальцем Анука.

Я пригляделся и увидел. На бетонном оледенелом покрытии были свежие следы, заканчивающиеся за одной из башен контейнеров. Виднелся только бампер, и я понял, что там стоит здоровый внедорожник.

— Ждут, получается, — понял я. — Спрячь Ануку. Живо!

— А ты-то как, барь?

— А у меня есть опыт. Пойду разобраться.

Сид долго спорить не стал, скомандовал Ануке: «Пошли». Она бросила на меня встревоженный взгляд и не то попросила, не то приказала:

— Не умри.

Удивительно, как подобные слова иногда переключают на нужный режим. Умом я был осторожен, но организм темпераментного юноши иногда прямо-таки требовал лезть на рожон и пытаться решить все проблемы быстро.

Весь вопрос был в том, были ли у нападавших люди на входе в порт. Если они заехали с какого-то другого входа или с пирса, и если их малое количество — мы могли что-то переиграть. Если их много и работает какая-то мощная частная военная компания — мы могли быть обречены. Тем не менее, я достал пистолет и решил действовать в «стелс-режиме». Дождался, пока Сид отведёт Ануку к входу в старый барак, а сам медленно пошёл вдоль ряда из трёх контейнеров, стоящих близко к машине. Выглянул из-за края и подтвердил догадку.

На причале стоял Джек.

— Я тебя вижу, Цим-циммер, — сказал он. — Выходи, поговорим.

Глава 23

Прятаться больше я смысла не видел. Я вышел, продолжая держать в руке рукоять пистолета.

— Да ты убери ствол, Дарька. Погоди. Я реально поговорить хочу.

Тон был неожиданно мягкий, и он показал руки, показывая, что безоружен. Он был не по погоде легко одет — лёгкая, слегка утеплённая куртка, не то из кожезаменителя, не то из искусственной ткани. На самом деле, на улице было не так холодно, градусов десять. И будь я рождён в более привычном для меня холодном климате — одевался бы также. Но для меня нынешнего десять градусов мороза воспринимались весьма тяжело.

Расслабляться я не думал, но сделать вид, что готов к диалогу, посчитал нужным. Тоже кивнул и скинул пуховик, оставшись в джемпере.

— Тебе жарко, что ли? Погодка здесь, конечно, — он посмотрел на низко висящее солнце, прищурившись. — Ты же в первый раз за полярным кругом? Я каждый год сюда катаюсь. Знаешь, что такое горные лыжи?

— Знаю. Это твои люди меня пырнули ножом? — решил я перевести тему.

Он развёл руками.

— Понятия не имею, кто это сделал. Дядя звонил, да, спросил, не я ли это. Не я. Здесь все грызутся со всеми. Лаптевы — друг с другом, дома — с другими домами, дворяне — с мещанами, ну, ты уже просёк, да?

— Допустим. Давай перейдём к делу.

— Можем и перейти. Плачу четыре с половиной тысячи за Ануку. Прямо сейчас. Наличными. В машине деньги. Документы оформим после, в Дальноморске.

Я посмотрел на машину. Мне уже встречались пару раз такие: внедорожник — трансформер, у которого помимо колёс ещё и спускаемые по бокам гусеницы. На водительском месте сидел тот самый коренастый азиат, которого я уже видел в аэропорту, он помахал мне — как будто бы приветственно, но с хитрой гримасой. Я даже вспомнил имя — Абрамид. В голове снова пронеслась та странная сцена, которую я увидел после хлопка по плечу в аэропорту. Вот бы узнать, кто его тогда очаровал!

На самом деле, мне даже понравилось, как быстро Евгений перешёл к делу. Так было куда проще, а время, судя по всему, поджимало. Оставалась небольшая надежда, что он заговорит про Абрамова, которого я выиграл двумя днями ранее, но это его мало интересовало.

— Зачем она вам? Я думал, вы за чем-то другим охотитесь.

— Охотимся, ага. Понимаешь, одно дело — задачи, которые нам лидер… начальство ставит. А другое — личный интерес. Да, мы сначала тебя припугнуть хотели. Типа, или крепостную, или какую-то несчастную информацию. Но ты ни то, ни другое не дал. Крепыш оказался, Цим-циммер. А потом я поизучал, что за крепостная — оказалось, тут вообще недалеко, и продукт, действительно, ценный. Я себе её беру, а не для «Единорогов». Ну, так что?

«Продукт», — поморщился я. И покачал головой.

— Сомневаюсь, что в машине есть какие-то деньги. Ты снова пытаешься меня обманывать? Кто меня сдал? Что мы поедем сюда. Василий? Вижу, что нет. Кто-то другой на ферме? Снова нет…

Он продолжал.

— Подумай. Вообще, как тебе удалось так измениться? Я тебя за столом не узнал. Отжал у меня Абрамова — заметь, это был честный выигрыш, и я даже не требую его обратно! Это вас на курсах, что ли так, готовят? Ты с Лаптевым так борзо говорил — я бы сам не смог!

Неожиданно захотелось идти ва-банк. Такой фокус я проворачивал пару раз в каждой жизни, но чаще всего только, чтобы выиграть время, и будучи уверенным, что после всего услышанного мой собеседник умрёт. Сейчас я пока не знал, придётся ли мне убивать Евгения. Но выиграть время тоже было бы неплохо.

— Представь, что старый Эльдар Циммер умер. Помнишь, то выступление в зале университета? Ты видел, что я сказал и как себя вёл? Не показалось странным?

— Ну… возможно. Что ты имеешь в виду? Сильная психологическая травма? Раздвоение личности?

— Почему сразу раздвоение. Полное замещение. Меня тоже зовут Эльдар Циммер. Только родился я совсем в другом пространстве. Я пережил сотни смертей и воскрешений. Сотни войн и вселенских катастроф. Ядерные взрывы, падения астероидов. Я видел, как гибнут народы и цивилизации. Me mortuo terra miscetur igni — после моей смерти пусть земля смешается с огнём. В этом моё предназначение, Евгений. Убрать лишнее.

Евгений менялся в лице, а затем заржал.

— Ясно, ты поехал крышей после «Потустороннего чиновника». История действительно, крышесносная, но давай вернёмся к делу…

Я медленно пошёл вперёд.

— Тебе рассказать, как решается парадокс лантала-иттербия и их большого числа разновидностей? Я видел таблицу элементов, в этом мире почему-то до сих пор несколько неоткрытых. Там не пять и не десять химических элементов, а четырнадцать штук, называется — «лантаноиды». Вы не открыли эрбий, тулий, самарий и ещё какой-то, не помню. А ещё у вас очень несовершенные турбореактивные двигатели, вы не умеете правильно строить каскад многоступенчатых осевых компрессоров. Конечно, зачем, если есть магия! Рассказать ещё что-нибудь? Например, могу рассказать устройство ядерной бомбы. На китайском? Hézǐ wǔqì, jiǎnchēng héwǔ… Qí néngliàng shì láizì yuánzǐ zhōng hézǐ jiān de hé jiéhénéng, zhǔyào shi qiáng xiānghù zuòyòng… Могу нафранцузском. Arme utilise l’énergie dégagée par la fission de noyaux atomiques lourds uranium, plutonium… Pour assurer la consommation d’énergie maximale d’un engin explosif à bombe nucléaire à l’uranium, la teneur en deux cent trente-cinquième uranium doit être d’au moins quatre-vingt pourcent…

— Восемьдесят процентов… — перевёл он конец фразы.

Я поймал страх на его лице и решил добить:

— А ещё я вижу, что именно сейчас ты почему-то испугался. Знаешь почему? Есть теория микровыражений, и она едина для всех людей во всех параллельных реальностях. У тебя поднялись брови, изменились зрачки, дёрнулась нижняя губа, ещё ты сложил руки в защитную позу. Я знаю почему. Эльдар Циммер, которого ты знал, был двоечником по языкам, он не знал не то, что малоизвестного китайского, но и французского, в котором ты был отличник. Ведь так? Я убедил тебя? Что теперь перед тобой не затюканный мальчик, а демон из другой реальности, готовый превратить твою жизнь кошмар, если вы не оставите меня в покое?

Сам не замечая, я подошёл к нему почти на два шага. Он ударил первым — так бил испуганный парень на перемене, пытающийся дать сдачи. Я пропустил удар по скользящей, но следом он сделал мне подножку. То ли тяжёлые зимние ботинки и экипировка были для меня непривычны, то ли форма ещё не до конца была удачной, но я упал. Пара ударов по рёбрам — было больно, но я быстро сгруппировался, перевернулся и попытался встать.

Евгений перешагнул через меня и побежал к машине, махнув рукой.

— Ищите! Она где-то на территории порта! — крикнул он.

Трое солдат в снежном камуфляже выскочило откуда-то из-за контейнеров. Один побежал к Евгению, второй — к выходу из порта, третий — ко мне. Я прыгнул к краю причала — там, рядом с привязанной рыболовецкой лодкой лежало весло. Отличное весло, пластиковое, углеволоконное. Словно пружина я прыгнул к ближайшему наёмнику, схватив весло за середину и врезав рукояткой ему по автомату.

— Не стрелять в него! — рявкнул Евгений. — Просто удержи, пока ищем.

Автомат он удержал. Моё весло продолжало крутиться у меня в руке, не подпуская наёмника. Я целился по горлу, скрытому не то маской, не то балаклавой, рукоятке автомата и кистям. Но противник тоже был не промах. Освободил одну руку, схватил моё оружие, и я отпустил, отступил на шаг. Шага хватило, чтобы успеть схватить пистолет и взвести курок. Выстрел в ступню. Наёмник взвыл от боли, скорчился, схватился за рану свободной рукой, всё ещё продолжая держать автомат в правой руке. Я разбежался и столкнул его с причала в воду.

Весло снова было у меня в руке, и я направился к машине, где укрылся Евгений. Рядом с машиной стоял охранник, и он выстрелил мне под ноги, а затем взял на мушку.

— Ещё шаг, и в тебя! — предупредил он.

— Эй, Евгений! — сказал я. — Не бойся. Выходи, давай устроим честную дуэль. На пистолетах! Я готов встать в конце пирса. Давай, я знаю, что ты можешь играть в честную игру.

В этот раз я не рассчитал. Слегка заигрался. Евгений неожиданно охотно выскочил из машины.

— Хорошо. Абрамид, будешь нашим секундантом. У тебя же нет секунданта, так?

Я кивнул и отошёл на пару метров дальше по мосткам пирса. Абрамид тоже вылез из машины, подошёл ко мне, прочертил какую-то линию на снегу.

— Покажите пистолет.

Достал обойму, вынул один из патронов, показал.

— Мне кажется, он матрицированный, — резюмировал он.

— Как будто у твоего хозяина нет козыря в рукаве. Что, малыш Джонни, никакого козыря?

Евгений хитро ухмыльнулся и встал в двух метрах от меня.

— Давай уже скорей, — сказал он, отвернулся и зашагал прямо от меня

Пришлось последовать его примеру.

— Ничерта не помню дуэльный кодекс, честно скажу. Просто хочу тебя пристрелить. Надеюсь, ты будешь Пушкиным, а я — Дантесом. Сколько шагов-то?

— Двадцать. Кто такой Пушкин?

Прошагал двадцать шагов, развернулся, держа опущенную руку с пистолетом. Медленно поднял ствол — получилось синхронно с Евгением — и тут заметил, что он сжимает в левой руке какую-то безделушку.

— Вот же ты — гнида…

Следом мои ноги подкосились. Словно тонкий луч чего-то разрушающего бил мне прямо по ногам, отдавая в поясницу. Цепочка на шее нагрелась, гудела, но её явно было недостаточно. Следом потяжелела и рука. Я понял, что на этом шаге меня переиграли — никак не привыкну к тому, что в этом мире оружием также являются артефакты. И к тому, что кто-то, выглядящий как честный дворянин, окажется более подлым, чем я сам. Я опустился на колени на снег, положив пистолет прямо перед собой. Ко мне уже спешил Абрамид, намереваясь отобрать моё оружие.

Но он не дошёл всего пару шагов до меня. Где-то далеко, на границе порта, где заканчивалась бухта, и начинались сопки, раздался выстрел. Абрамид упал навзничь с дыркой в центре лба.

— Абрамид! — заорал Евгений. — Ты — урод, ты убил Абрамида!!

— Это не он! — услышал я голос одного из наёмников, который буквально схватил Евгения за плечо и затащил за контейнер. — На горе!

Послышался ещё один выстрел, и Евгений, уже почти залезший в укрытие, схватился за ногу. В ответ наёмник дал очередь в сторону стрелявшего. Кто мог быть моим защитником? Василий, управляющий фермой? Кто-то из людей отца? Или, может, Сид?

«Точно не последний», — понял я. Потому что увидел, как двое других наёмников, используя контейнеры как укрытия, тащат моего комардина к джипу.

Ануки видно не было. Однако жизнь Сида была для меня сейчас ничуть не менее важной, чем жизнь девочки, которую я видел в первый раз.

Глава 24

Сид уже не дёргался — стоял со скованными сзади руками, но двое наёмников его едва удерживали — всё же, силушки в нём было достаточно.

— Ты меня ранил, — сообщил Евгений. — Что ж… И убил моего комардина. А я, между прочим, и не думал тебя убивать.

— Не… я… — сказал я.

Сказал тихо — парализатор, направленный на меня, всё ещё действовал. Но мой противник услышал.

— Что? Не ты? Да, вижу. Не ты. Кто у тебя там? Снайпер? Но твой комардин всё равно отплатит за это. Пока что просто что-то отрежем… В общем, отдай мне девчонку, иначе я его прикончу!

Один из бойцов, сжимающих Сида, внимательно взглянул сначала на Евгения, потом на меня. Затем врезал под дых.

— Только попробуй, — прокомментировал я. — Или я найду тебя… Или другие…

Он медлил, секунды играли на меня. Евгений хохотнул.

— Всё-таки ты не сильно изменился, Даречка. Ты всё так же милосерден, печёшься за судьбы простых работяг. Для тебя их жизнь ценная, ведь так? А этот для тебя словно брат, да? С детства с тобой, вместе многое повидали? Это такая отличная ахиллесова пята — забота о крепиках. А между тем они все — ошибка природы. Особенно нулевые. Жертвы естественного отбора, рабочие особи в муравейнике. Хотя, конечно, иногда вырастают вот такие вот, здоровые, как этот. Но их не надо жалеть, ты понял?

— Коллекционер грёбаный, — прошипел я. — Ты меня учить решил? Фильмов пересмотрел? Кончай цирк.

Я почувствовал, что силы начинают возвращаться. Пригляделся — чуть поодаль рядом с настилом был пришвартован лёгкий катерок. Старый, учитывая, что двигатели здесь изобрели куда раньше, чем в иных мирах, ему мог быть и век, и даже полтора. С потрескавшимися бортами и истёртым гербом на боку. Нос был обращён к берегу, швартовый крепился ко кнехту в самом начале настила. А корма покачивалась всего в полутора метрах от меня. «Прыгнуть на него», — подумалось мне? Но что дальше? Сиду это бы не помогло. Потянулся к пистолету, который выпал из рук, но это было ненадолго. Евгений снова стиснул в руках кристалл и приказал одному из бойцов:

— Иди, ствол у него забери. Короче, Цим-Циммер. Я могу ждать ещё твоего решения минут пять, потом у меня кончится кристалл, и мне придётся твоего парня прикончить. Потом займёмся поисками девки, уверен, она не убежала далеко. Я попросил ворота у порта закрыть.

— Командир, я не пойду, — сказал боец и мельком выглянул из-за контейнера. — Там на холме снайпер сидит. Неразумно под пули лезть.

— У тебя же шлем! И броник!

— Откуда я знаю, какой у него калибр?

Я усмехнулся. Калибр? Я не знал, что за материал у шлемов и брони вояк, но в большинстве известных мне миров попадание из снайперки даже рикошетом как минимум отрубает и дарит сотрясение. Но я всё ж решил подсказать.

— Семь и пять. Семь и шесть, может. Я не знаю, какие тут калибры. Судя по выходному отверстию в башке твоего комардина.

— Значит, ты не знаешь, что за снайпер? И где он сидит? — догадался Евгений.

— Не знаю. И где Анука, не знаю.

— Ясно, — кивнул Евгений. — Кончай его.

Один из придерживающих Сида потянулся к голенищу сапога, достал нож. Лезвие сверкнуло мне в глаза. Сид заворочался, зарычал, как загнанный медведь, буквально раскидывая их в стороны, но они держались цепко. Нож оказался у горла, лёгкое движение…

В этот момент следует отмотать на десяток секунд назад.

Да, мои мышцы были парализованы, но сознание оставалось вполне ясным. В тот момент, когда я посмотрел на лодку, в голове промелькнуло сразу несколько мыслей. Что я видел где-то уже такую лодку с таким двигателем. Что я видел такой знак на верхней крышке управления двигателя — видел и недавно в тех немногих фильмах, которые повидал, и прежними глазами своего аватара. Видел его и на блоке управления воротами подземного паркинга, когда уносил ноги от ревнивого адмирала, а также крохотный значок расположился в уголке моего телефона.

Когда думаешь, представляя внутреннее устройство сложной системы или механизма, то непроизвольно потираешь лоб. На значке была ладонь, лежащая на лбу — знак сенсетивов, маркировка матрицированного устройства, изготовленного колдунами-камнерезами. Первый навык жил внутри меня, он остался живым даже после угасания сознания моего реципиента. А вместе с ним сохранились и знания.

Может, тому помог сенс-нейропрограмматор, который несколько раз побывал на теоретических занятиях в университете. А может, знания первого навыка хранились в чём-то вроде внешней памяти или в каком-нибудь неведомом мне астральном поле, и повторное их изучение после моего пришествия просто не требовалось.

Так или иначе, все десять секунд я разбирал блок управления катера на слои, бормоча странную японскую мелодию. Тонкие пластинки яшмы и лазурита, серпентинит, вырезанный лабиринтом и покрывающий их сверху, мозаика из полупрозрачного агата и зелёного малахита. И капельки золота, покрывавшие стыки минералов, от которых тянулись провода к обычной, привычной электронике. Я нашёл нужное место — и слои минералов развернулись в блок-схему, в которой я мысленно повернул нужный рычажок.

Мотор лодки завёлся, и я нажал на газ.

— Сид, прыгай! — рявкнул я.

Двигатель взревел и на полной скорости потащил катерок на берег вдоль пирса. Боевики открыли бессмысленную стрельбу, но задержки реакции в пару секунд оказалось достаточно. Мой зомби-двигатель протащил катер полтора метра по мелководью. Затем нос врезался в обледенелый бордюр набережной, задрался, пролетел ещё полтора метра, а затем всё стихло. Пара центнеров веса катера приземлилась на одного из солдат, удерживающих Сида, размозжив его о контейнер. Сам Сид успел отскочить, а второй его пленитель, тот самый, с ножом — тоже, но спасение было недолгим. С холма прозвучал негромкий выстрел, и он повалился на катер с простреленным туловищем.

Мой комардин схватился за горло. Всё же лезвие оставило на нём след, насколько глубокий — я пока не знал.

— Сид! — крикнул я и побежал вперёд.

Сам не заметил, как оцепенение спало. В руке снова был пистолет. Евгений перестал контролировать себя и отключился от силы кристалла-парализатора. Но в его руке тоже было оружие, он высунулся из укрытия, пытаясь попасть в Сида.

Я оказался проворнее. Выстрел, ещё один. На этот раз я снова попал в ногу, Евгений заорал, втиснувшись в щель между машиной и контейнером. Вояка, прикрывавший его, взял меня на мушку.

— Ещё шаг — и ты труп!

Тоже взял его на прицел и остановился. В этот миг нас окликнули. Где-то от бараков послышался новый мужской голос.

— Мы нашли её, шеф. Мы нашли!

Я увидел Ануку, которую вели под плечи двое — наёмник, один из двух оставшихся. И тот самый охранник порта, который нас пропустил. Девочка шагала, гордо подняв голову, не боясь и не скрывая презрения на лице.

— Здесь снайпер! — крикнул Евгений. — Там, на горе! Правее берега, между дорогой!

Снова пару шагов вперёд. Ближайший ко мне наёмник качнул стволом.

— Ни шагу!

— Просто пусти, — приказал я. — Я выстрелю быстрее.

— Сомневаюсь, — ответил вояка. — Я без понятия, нахрена ты ему, но он мне платит.

— Патовая… ситуация… — сказал Евгений.

Я вынужден был с ним согласиться, но вслух не сказал. Послышалось тонкое, тихое пение — на инуитском языке, высоким голосом, плавное, как колыбельная, расслабляющее и успокаивающее. Это и была самая настоящая колыбельная, которую пела маленькая шаманка, разнося свой голос на сотни метров вокруг. Уже во второй раз за час я опустился на колени — но уже сам, как мне казалось, добровольно, устроился поудобнее на причале и уснул.

Проснулся я потому, что меня толкали в бок и хлестали по щекам тонкие ладошки.

— Не спи, не спи, — услышал я голос Ануки прямо над собой.

Проснулся, потянулся и не сразу вспомнил, что происходило всего несколько минут назад. Или часов?

Было холодно, я вскочил и накинул куртку, лежащую рядом. Было сравнительно тихо — только за сотню метров слышались двигатели кранов на оживлённой части порта и шум поселения.

Рядом с джипом сидели связанные швартовочным канатом четверо — раненый Евгений, двое наёмников и охранник. Чуть ближе ко мне рядом с лежащим на земле Сидом сидел Василий, рядом лежало ружьё и открытая аптечка.

— Что с ним?! — я подскочил к товарищу.

— Спит. Не очень серьёзно, гортань и артерии не задеты. Борода спасла! Я убрал кровотечение, но лучше бы к врачу. Или, если у вас, барь, есть способности?

— Барин сильный, — сказала Анука. — Делать.

— Давай попробуем.

Удивительно, насколько смелым я себя почувствовал — ведь я не знал ни своей истинной силы, ни того, насколько восстановился после запуска катера. Более того, я имел познания в медицине, но не столь глубокие, как хотелось бы. «С другой стороны, у древних друидов, если они существовали, системных знаний анатомии тоже не было», — подумал я и присел рядом.

Василий откинул бороду нашего великана, отклеил пластырь и убрал репарирующий крем. Кровь снова проступила на ране, я стянул края кожи пальцами и представил. Это только кожа — то я знаю, как срастаются ткани и образуется рубец. Закрыл глаза, вспомнил мелодию:

— Всё идёт по плану, всё идёт по плану…

Анука снова выправила ошейник и положила руку на плечо. Я закрыл глаза, явственно ощутил энергию, струящуюся между моих пальцев — словно я был прибором, в цепь питания которого подключили новую батарейку. Сам не заметил, как кровь перестала течь — меня толкнул в бок Василий.

— Получилось. Будите его теперь. Вам пора отправляться.

— Где же катер?

— Уже плывёт, вон, видите?

Я пригляделся и увидел. Повернулся к управляющему фермой.

— Спасибо, что спас нас. Я сначала о тебе был худшего мнения.

Он обернулся и указал на холм, с которого стрелял.

— Забыл про те ворота в порту. Да и не знал, что они открыты могут быть. Уже отъехал, потом думаю — надо вернуться, проверить и прикрыть. Не зря, оказалось.

— Ты прав. Пора сматывать удочки. Скоро эти гаврики начнут просыпаться и заорут, что их тут кто-то ножичком пырнул. Я жгуты наложил на барина. Но в любом случае, нельзя столько светить силу Ануки, ваш батюшка будет недоволен.

Василий подошёл и пнул ногу Евгения — та неприятно и неестественно качнулась, и я понял — перелом. На миг возникла мысль добить кровного врага. «Но перелома будет достаточно», — подумалось мне. Кто-то же должен будет рассказать о произошедшем. К тому же, с такими мелкими уродами в качестве врагов куда веселее.

Сида вместо меня разбудила Анука — врезала по небритой щеке пощёчину так, что он мигом очнулся и вскочил, как разбуженный от спячки шатун. На всякий случай мы все синхронно отодвинулись на шаг.

— Где я?! Что? Моё горло, этот урод меня ранил! Ого, кто это их так?

— Я! А баря вылечить! — сказала Анука.

— Вылечил? Меня? Баря, молодец! Спасибо! Я отплачу, честно!

Он стиснул меня в дружественной хватке.

— Какой ты меркантильный! Рёбра мне не сломай, да и негоже барина так.

Затем Сид хлопнул себя по карману, привычным движением проверяя мобильник.

— Так, пистолет на месте, а где мобильник? — растерянно спросил он.

— Следить, — Анука показала сначала на ухо, потом куда-то в воду.

Василий пояснил:

— Анука почуяла. Телефон же электронный, не матрицированный. Там был не то чип следящий какой-то, не то злоумышленное приложение. Они через тебя, Сид, отслеживали перемещение Эльдара.

— Вот дерьмо… Вы его за борт, да? Могли хотя бы карту памяти достать. Там музыка была.

— Новый купим, не переживай.

Сид грустно вздохнул и посмотрел в воду, пытаясь разглядеть телефон на мелководье. Катер тем временем приближался, и мы подошли попрощаться с Анукой.

— Я вот подумал, барь, — сказал Сид. — К нам её точно некуда поселять. К матушке твоей — тоже небезопасно. Может, к Сергеевой? К пенсионерке твоей. Заодно языкам научит, она же учитель.

— Посмотрим, — кивнул я. — Лишь бы нормально добралась.

Катер был побольше того, что я использовал как орудие убийства — с приличной каютой и мостиком. Василий умелым движением поймал трос, поданный молодым капитаном, и помог судну пришвартоваться. Капитан даже не удосужился поздороваться с нами. Зато из каюты катера вышла женщина средних лет — в утеплённом комбинезоне с капюшоном, и я не сразу узнал её лицо.

— Антонида…

— Антоновна, — подсказала женщина. — Мы с вами виделись в Новгороде-Заморском. Мне спустя три дня пришло задание… Уже по другой линии, не Курьерки. А вот и наш ребёнок. Здравствуй, Анука.

Они пожала инуитке руку с серьёзным видом, как взрослой. Я вздохнул с облегчением. Пока моя интуиция была спокойной — всё выглядело как нормальный план, который легко выполним. А ещё больше успокаивало настроение Ануки — она и вовсе выглядела радостной.

— Мы пойдём, — сказала Антонида Антоновна и повела Ануку в каюту, но остановилась у самого входа. — Как у вас машина, кстати? Вы скоро обратно поедете?

— Скоро. С машиной всё нормально, спасибо. Мне надо успеть вернуться в Дальноморск. Мы там оставили Андрона. Хотя… не подбросите, кстати?

— Нам совсем в другую сторону. Авианосная группировка ждать не будет, знаете ли. До свидания.

На прощанье Анука подошла к Сиду и обняла, как старого друга, а затем протянула что-то крохотное в руке.

— Карта памяти! Спасибо, сеструха!

— До свидания, барин, — коротко и слегка холодно сказала она мне.

Путь до Дальногорска с пересадкой на одной из станций вездеходов оказался одновременно и далёким, и быстрым. Мы успели вернуться засветло, голодные, грязные и уставшие. Признаюсь, я расслабился. Андрона в номере не было. Позвонил — ответил, что “беседует в баре, и лучше не мешать”. Попросил возвращаться скорее.

Номер воспринимался уже родным домом — такое часто бывает на пятый день проживания в съёмном жилье. Попросил у администратора ужин в номер, заказал в магазине самую дешёвую “звонилку” для Сида. После чего отправился в душ. Насколько же приятен простой душ после долгой поездки! Я едва услышал, что звонит телефон.

— Ты всё выполнил хорошо. Она уже сделала первую пересадку, сейчас на пути на материк.

— Я — молодец? — переспросил я. — Знаешь, сколько мы пережили за эти восемь часов?

— Молодец. И Сид — молодец. В общем… для меня лично ты прошёл испытательный срок. Никогда не думал, что скажу это, но я горжусь тобой.

— Спасибо. Я доверяю тебе, отец, хотя мы давно не виделись. И, несмотря на то, что не знаю, какие цели у тебя по поводу Ануки. К чему такая забота о моей крепостной, отец?

Голос стал чуть более резким, видно я задел за живое.

— У меня нормальные цели. Тринадцать с половиной процентов сечения, ты видел? Она на вес золота. Таких мощных по стране — пара тысяч. Можно ставить на реактор, можно в боевые климатологи, можно… Я уж не говорю о том, что дети могут получиться золотые, но тут заставлять не буду.

— Евгеника? Чистопородное разведение? Ты тоже в этом замешан, пап? Хотя концовка фразы мне понравилась.

— Ты за кого меня принимаешь?! — рявкнул отец. — Чтобы я к связи с крепостной принуждал? Да я обо всех этих увальнях как о родных детях пёкся. Ты же видел, семью шаманов продать пришлось — представляешь, каково мне было? Ладно. Вообще, я тебя похвалить хотел. Мне вернулись деньги за твоё обучение. Тридцать семь тысяч. Из них двадцать четыре я потрачу сейчас на транспортировку… крепостной и её обустройство. Тринадцать тысяч — тебе. Сиду отстегни сколько-то. И остальным сколько-то.

— Хорошо. Потрачу с умом. Мы скоро увидимся?

— Надеюсь, сын. Пока — отдыхай. И осторожнее в пути.

В телефоне булькнуло сообщение.

“Платёжный счёт: 104 руб. 82 коп.

Накопительный счётъ: 16170 руб.”

В трубке раздались гудки, а дверь номера кто-то настойчиво принялся долбить.

— Откройте, Эльдар Матвеевич!

И тут я вспомнил, в каком состоянии оставил в Кристаллогорском порту племянника владельца гостиницы.

Глава 25

Во-первых, я оценил успешность возможного отступления. Из номера был выход в соседний, где поселился Сид, но сильно бы меня это не спасло — выход был на том же этаже, всего в трёх метрах от моего номера. Имелся ещё и пожарный выход — узкий карниз за окном, ведущий к вертикальной лестнице по фасаду здания. Но это при всех моих способностях и многожизненном опыте выглядело самоубийственно.

Да и не любил я прятаться и убегать. В конце концов, помимо пистолета и навыков самообороны, у меня был неплохо подвешенный язык и дипломатия.

Я накинул халат и открыл дверь. За ней стоял Царенко с парой мордоворотов.

— Мы войдём, — сказал он безапелляционным тоном, и они прошли в холл номера.

Несмотря на напряжённые лица, я понял, что никто меня убивать не собирается. По крайней мере, пока.

— Я к вашим услугам.

— Во-первых, Эльдар Матвеевич, я пришёл принести извинения за… хм… несчастный случай в лифте на концерте. Наш концертный комплекс очень следит за безопасностью в помещениях, и если это будет предано огласке — это повредит моей репутации.

— О да. Понимаю. Социалист, пыряющий ножом дворянина из Москвы — думаю, такая информация запросто окажется в московской прессе.

За спиной у босса один головорез спросил другого: «Что такое пресса?», и второй пожал плечами.

— Потому я прошу не распространяться о данном случае в московских кругах. Заверяю вас, что виновник найден и наказан. Иван, покажи?

Он повернулся к одному из мордоворотов. Тот достал из-за пазухи распечатки фотографий: на них был тот самый парень в толстовке, связанный, сидящий на стуле и с кровоподтёками на лице. Я решил изобразить милосердие:

— Вы оставили его в живых? Он же просто молодой придурок.

— Оставили. Теперь — во-вторых. Мы знаем о случившемся в порту Кристаллогорска. Да, нам… мне было известно про охоту моего племянника за одной крепостной. Вам должно быть понятно, что люди вашего с ним возраста порой испытывают нездоровый интерес к одарённым подросткам.

— Ошибаетесь. Мне это непонятно. И чуждо.

— Хм, — Царенко поджал губы. — Одним словом, должен сказать, что я не был заинтересован в её краже и вымогательстве.

— Тем не менее, вы подогнали ему технику. И бойцов. Ведь так?

Магнат замялся на миг, но потом кивнул.

— Он попросил у меня вездеход. Дважды. Два дня назад и сегодня. Бойцов арендовал сам, я не знаю, из каких резервов. У него с друзьями некий фонд… клуб по интересам, вам, наверное, известно.

Я кивнул.

— Известно. Одним словом, вы вообще не связаны с «Единорогами»? Хорошо, я готов в это поверить.

Он присел на тумбочку у двери.

— Я так понял, что у вас было что-то вроде дуэли, ведь так? Дуэль происходила на нашей территории, следовательно, на неё распространяется негласный дуэльный кодекс Зеленогорья.

— Дуэли не было. Была подлость и использование особого предмета. Что вы от меня хотите?

— Не важно, — голос стал твёрже и злее. — Кодекс распространяется. В случае нелетального исхода дуэли вы должны были оказать вашему визави первую медицинскую помощь. У Женьки сильно ранены ноги. Только что привезли. Осколочные переломы в нескольких местах. Его уже оперируют лучшие врачи, но он рискует остаться калекой, если не найдёт на ранней стадии заживления помощь более-менее мощного хилера. В Дальногорске и окрестностях их очень мало, а при его состоянии везти его в соседние области ещё губительнее. Но мне стало известно, что вы являетесь хилером.

— Откуда?

— Игорь Фёдорович Летов сообщил. Сказал, что вы вылечили себя сами после того ножевого. Сам он тоже имеет навык, но, к сожалению, уже отбыл на геликоптере дальше по гастролям в Александров-Горбовский. Я призываю вас к исполнению кодекса.

Лечить своего заклятого врага? Я презрительно фыркнул.

— Вы серьёзно? Думаете, я стану это делать после того, сколько дряни ваш племяш совершил? Думаю, риск остаться калекой — не такая уже серьёзная плата. К тому же, при его деньгах, уверен, справится и хороший гражданский хирург.

Мой собеседник нахмурился. Следом, как я и предполагал, начался торг.

— Вы убили людей контрактного и мещанского сословия на том пирсе. Я закрою на это глаза. И замну дело, если будут вопросы.

— Ещё бы. Закроете. Повторяю, дуэльный кодекс был нарушен применением артефакта, и все мои выстрелы являлись самообороной. Кровотечение мы остановили — чем не медицинская помощь? К тому же, я не убивал наёмников.

На самом деле, в этом я не был уверен, потому что стрельба в конце была хаотичная. Я ждал, какой козырь он вытащит из рукава следом, и он вытащил. Вернее, не из рукава, а из-за пазухи всё того же мордоровота — ещё одну фотографию.

На ней был Сид. Тоже связанный и сидящий в том же помещении, что и мой несостоявшийся убийца. К счастью, без признаков увечий. Признаться, к этому я был не готов. Когда успели?! Мы разошлись по номерам с Сидом меньше часа назад.

«Что ж, — подумалось мне. — Не для того я спасал жизнь своему непутёвому комардину, чтобы затем ею же разбрасываться в ущерб принципам и мести». А ресурсов пробиваться с боем у меня пока что не было. Я кивнул.

— Одевайтесь. Машина ждёт вас внизу.

Поездка по сумеречным улицам города, мимо потасовок алкашей, не по погоде обнажённых девиц у столбов, бомжей, спящих под крылечком ларьков. И всё это на фоне сверкающих вывесок и изощрённых храмов богатства и лудомании. Интересно, были ли среди спящих на картонках бывшие богатеи? Игорный бизнес хоть кого оставит без портков.

— Я не обещаю, что у меня получится, — сказал я в машине. — Я буквально вчера обнаружил у себя этот навык.

— Уверен, что у вас получится, — кивнул Царенко. — Я знаю, о чём говорю.

Мы припарковались у большого больничного комплекса на окраине. Прошли через особый вход — не то служебный, не то для вип-персон. Царенко везде пропускали вперёд, сначала я подумал, что это из-за его известности, но затем ощутил уже знакомое жжение где-то в глубине затылка. Он просто гипнотизировал всех охранников и персонал.

Лифт, дверь, ещё дверь — хирургическое отделение, операционная. В тамбуре, у раковин стоял врач и курил в вытяжку.

— Хилер? — спросил он, кивнув на меня. — Мы уж думали продолжать без него.

Я кивнул.

— Так… вот договор.

Врач потушил сигарету, натянул маску на нос и достал откуда-то со шкафа и подсунул бумаги.

— Какой договор?

— Срочный договор на оказание врачевательских услуг. Иначе не можем пустить.

Я потратил несколько минут, вчитываясь во все пункты. Отказ, неудачная попытка, установление факта сознательного вредительства… Сумма, которая значилась в конце, меня вполне удовлетворила.

— Восемьдесят пять рублей?

— Стандартная такса за ортопедию, — кивнул Царенко. — И компенсация за вынужденное неудобство. Счёт указал свой, расплачусь наличными — так будет быстрее.

В этот момент я подумал: «А не стать ли мне хирургом? Зарабатывать четверть месячной зарплаты за час — очень приятно». Хотя, конечно, заниматься этим постоянно я бы не хотел и не смог. Подмахнул подпись.

— Наденьте халат. Маску. Были уже в операционных?

— Был, — признался я. — Но навык слабый.

Тут я не врал. Правда, это было несколько десятилетий назад, в полевых операционных и в качестве ассистента. Возможно, с десяток жизней назад я и выучивался на доктора, но такие умения имеют свойство выветриваться.

— Я подскажу, — сказал врач. — Мне доводилось работать с хилерами.

Оставалось надеяться на интуицию. Когда я вошёл и увидел Евгения, то понял, что он узнал меня. Он замычал сквозь надетую на него маску, задёргался — нижняя часть туловища была парализована, вероятно, из-за наркоза. Медсестра успокоила его, и я добавил:

— Тише, не ссы. Мне заплатили.

— Вот снимок, — сказал хирург, вывел рентген на большой экран на столе. — Крупные осколки, вот эти, мы выставили, а мелкие… Мы составили мозаику. Постарайтесь найти их и выставлять в нужное положение.

Картина обломков сложилась и сдвинулась, показав мне, как нужно действовать. Меня подвели к ногам и раскрыли зажимом надрез. В голове всплыл уже знакомый мотив. Я подвёл руки над фаршем из костей и мышц и представил, что ощупываю их. Спустя пару секунд обратная связь появилась. «Примерно такое же чувствуешь, когда готовишь цыпленка тапака», — подумалось мне. Я нащупывал крупицу за крупицей и сдвигал в нужное место. Процесс был долгий и тяжёлый, уже через пару минут я почувствовал напряжение и попросил стул, чтобы присесть.

— Вы на голом сенсе? Вам, что ли, не привезли? Без усилителя?

Врач вытаращил глаза.

— Без.

— Алевтина, гони скорее за аккумулятором. Знаешь же код?

— Сейчас только главный врач выдаёт! — прочирикала девочка в маске.

Молодая, очень фигуристая и, несомненно, очень красивая под своим белоснежным халатом. Она уже несколько раз как бы невзначай потёрлась о меня бедром. Учитывая лёгкую склонность к фетишизму, доставшуюся в наследство от реципиента, сдерживаться становилось было всё сложнее.

— Вот чёрт… Иди к этому… родственнику пациента, он проведёт, куда нужно. У него навык. Так будет быстрее. Сейчас воды принесу попить.

Жадно вылакал стакан воды — при магических процессах жажда накатывала ничуть ни меньше, чем после получасового секса. Вскоре мне принесли небольшую белую гальку в футляре, гладкую, приятную на ощупь. Пользоваться аккумуляторами я до сих пор не умел, но сходу догадался — тут мне помог мой первый навык. В голове всплыла энергосхема, вшитая в камне, чем-то напоминающая схему транзистора с подключённой батарейкой: замыкающий и заземляющий потоки, управляющий вход. Я зажал гальку ладонью, расположив пальцы в нужных местах, запел мелодию и тут же почувствовал, как через вторую руку потекла сила.

Кости стали выстраиваться в нужном порядке. Чем дальше, тем чаще я останавливался, чтобы попить воды. В конце концов, осталось лишь ровное отверстие, оставшееся после пули, которое я приказал заполнить костной тканью. Но тут наступило что-то вроде глухоты — я понял, что перестаю ощущать кость и чувствовать, что происходит под моими пальцами.

— Всё? Выдохся? — спросил хирург.

— Дырка. Осталась, — я приземлился на стул и вытер пот с лица. — И мягкие ткани зашить.

— Это мы сами. А дырка зарастёт — сколько там, семь миллиметров? Спасибо, коллега. Сейчас повезём на контрольный рентген.

Контрольный рентген показал, что работу я выполнил отлично. Евгений что-то замычал, когда мы ехали на грузовом лифте обратно в операционную, чтобы зашить рану. Я увидел, что он глядит на меня и расслышал:

— Спасибо…

Я наклонился над ухом Евгения и шепнул:

— Запомни это. А теперь лови подарочек.

На остатке сил я нашёл место в спинном мозге, куда ему поставили анестезию. Анестетик — инородное тело, повреждающее нервы, и это тоже можно вылечить.

— Всё идёт по плану… всё идёт по плану…

Евгений заорал. Медсестричка засуетилась, вопросительно посмотрела на меня.

— Что с ним? Всё успешно?

— Что-то с анестезией. Рано закончилась. Ну, ничего, осталось только зашить… Я больше не нужен.

Дядя со свитой ожидал в коридоре. Спустя какое-то время вышел врач и сообщил:

— Всё успешно. Процент соответствия здоровым тканям — девяносто. Полное заживление — недели три, ходить будет.

— Отлично!

Царенко достал из кармана «котлету» из свёрнутых купюр.

— Единственное… — добавил врач, взглянув на меня. — Анестезия почему-то перестала действовать, когда он ехал в лифте. Мы успели поставить местную инъекцию.

Я кивнул. Музыкальный магнат вытащил из котлеты одну пятирублёвую купюру и, молча, протянул остаток мне.

— Подвозить вас не буду. Ваш камердинер уже свободен.

Позвонил Сиду и Андрону. Андрон был пьян. Сид ответил потоком матюгов, я успокоил его, как мог, и дал указание:

— Забери Андрона на первом этаже. Собирай вещи и поищи другую гостиницу. Я не очень хочу здесь оставаться. Свои вещи соберу сам. Скоро буду.

Из кабинета вышла та самая медсестра, Алевтина. Немного стесняясь, подошла ко мне и стянула маску. Под ней оказались маленький курносый нос и пухлые, сочные губки.

— Извините… Вы же дворянин?

— Есть такое.

— У вас странный акцент…

— С материка. Подмосковье.

— А я — крепостная… Вы можете меня купить?

Она облизала губы, показывая, что готова на всё.

— Сколько? — спросил я исключительно из интереса.

— Девять… или десять ли, точно не помню. Надо у барина спросить.

— У меня нет таких денег, красавица. И возможности заниматься релокацией — нет. Прости. Уверен, ты найдёшь хорошего мужчину.

Она погрустнела. Я уже приготовился идти дальше, но она окрикнула:

— Постой!.. Постойте… Мы можем встретиться? Сегодня вечером или завтра. У вас в гостинице или у меня дома. Это… Это бесплатно. Просто мне нужно.

«Нужны гены сенситива», — понял я. Предложение звучало интересно, хотя я уже знал, что это, по меньшей мере, незаконно. Ещё только-только разобравшись с сословной структурой общества, я зарубил себе на носу не иметь дела с крепостными противоположного пола. Только дворянки или, на худой конец, мещанки. С другой стороны, здесь всё выглядело как честное, пусть и корыстное желание девушки.

— Я подумаю, — кивнул я. — Но точно не сегодня.

Она подбежала, сунула в руки клочок бумаги. Затем немного грубо толкнула к стене и поцеловала — в губы, жадно и быстро. А затем так же быстро скрылась в кабинете.

По дороге в такси я думал, стоит мне поддаться или нет. Я был чудовищно уставшим, причём, куда больше психологически, чем физически. Психологическая разрядка была просто жизненно необходима, а то, что было предложено, выглядело пусть и максимально стрёмно, но куда лучше девочек по вызову или массажных кабинетов.

Я вышел из такси и зашёл в отель. Поднялся на лифте. Постучал в номер Сида — там было закрыто. Затем я открыл карточкой номер…

И достал пистолет из кобуры. В тёмном номере, у окна с выключенным светом кто-то сидел на вращающемся кресле. Я включил свет, и незнакомец развернулся.

— Здравствуй, Эльдар, — сказала Лекарь.

Глава 26

Я, наконец-то, вспомнил, кем была та женщина, которую я увидел в лифте. А также вспомнил, что визит Лекаря — обязательная часть процесса адаптации в новом мире.

Странно, что это выветрилось из памяти. Она была чуть старше, чем когда мы виделись в последний раз, после моего повторного попадания в Бункер. Стильный пиджачок с глубоким декольте, юбка-карандаш, слегка несовременная причёска.

И весьма мощное поле силы. Лекарь была сенсом, даже чуть более мощным, чем я. Присел на кровать напротив, спросил:

— Ну, как тебе тут? Нравится?

— Вполне. Проверка, ведь так?

— Ты догадливый, — она достала маникюрный набор, посмотрелась в крохотное зеркало и быстро подкрасила губки. — Хотя все мои проверки имеют свойство забываться. Ты нашёл уязвимости у этого мира?

— Нашёл. Месторождения магической силы, или вроде того. Если мы получим доступ, что сможем перенаправить энергию её для запуска землетрясений, серии ураганов и извержений вулканов, в первую очередь, Великого Американского и великого Индонезийского. А ты? Прости, ты… сенс?

— Представляешь, да! Сама не ожидала. Только пока не очень разобралась, как этим пользоваться.

— Вы уже давно здесь? Лифтёры?

Я помнил, что открытый мной портал в ветвь Древа открывает доступ из Бункера и к прошлому этого мира.

— Давно… После контакта твоей крови мы смогли построить лифт в тысяча девятисотый. Сейчас занимаемся поиском более древних лифтов, здесь фабричное лифтостроение появилось чуть ли не в восемнадцатом веке.

— Миссии?

— Конечно, только короткие и исследовательские. Это настолько реликтовая реальность, что любое не самое серьёзное воздействие до даты твоего прихода повлечёт развилку.

Тут я почувствовал тревогу. Почему-то упоминание лифтёров разбудило у меня смутные воспоминания о сути их деятельности. Да, они помогают Секатору уничтожить мир. Но одновременно они и следят за ним, контролируют и подправляют на пути, если вдруг он начинает сбиваться. Это я очень не любил, главным образом, из-за методов, которыми они действуют.

— Близкие, — вдруг вспомнил я.

— Всё верно. Мы должны будем прибраться в твоём ближайшем окружении.

— Что именно? — я насторожился.

— Убрать лишнее. То, что может мешать в работе. И вести по ложному следу. Мы уже начали. Разобрались в линиях жизни и проследили наиболее удачные варианты. Кстати…— тут она посмотрела на часы. — Восемь вечера, новости. Включи новостной канал, я пока так и не разобралась, как это работает.

Признаться, я и сам не разобрался. То, что в других мирах называлось как «умный телевизор» или «смарт-тв» и появлялось ближе к середине 2010-х, здесь уже было внедрено ещё парой десятилетий раньше и завязано на региональные компьютерные сети. Круглосуточных развлекательных каналов в привычном понимании не было, были отдельно стримминги, отдельно новости и отдельно — художественные фильмы. За все дни, проведённые в гостинице, я так и не включал телевизор, или, как здесь чаще называли, «экран». Покопавшись в меню, я нашёл новостной канал.

Сначала говорили о вулкане, о снежном буране, о запрете полётов. Затем — о таянии льдов и об аварии вертолёта где-то в соседней области.

— Ну и где?

— Сейчас, сейчас скажут. Не спеши.

«В гостинице „Северное Сияние“ найден труп пожилого мужчины, опознанный как Каширов Альберт Эльдарович, дворянин, проживавший в городе Казань и находившийся в Дальноморске на отдыхе. Убийство было совершено около суток назад, острым предметом, предположительно, женщиной. Жандармерия начала делопроизводство по составу преступления „Предумышленное убийство“. Убитый владеет фабрикой народных инструментов в Свияжске, вдовец, статус помещика — мельчайший. В настоящее время ищутся родственники убитого. Это уже не первое убийство за неделю, в понедельник был найден…»

Я выключил канал. Разумеется, я был знаком с нынешней копией деда всего один вечер. Но он был ровно тем же дедом, что и во всех других мирах. И, наверняка, ровно тем же, что и в моём родном мире, о котором я уже давным-давно позабыл. Был родным человеком. Внутри кипела гремучая смесь чувств — от гнева, злости до удивления и растерянности.

«Именно то, что нужно», — вспомнил я. Я должен возненавидеть этот мир. Часть моих близких неизбежно погибнет, отчего мне будет куда проще уничтожить ветвь реальности и выполнить свой долг.

— Это ты сделала, — я не спрашивал, я утверждал.

— Нет, не я, — хитро улыбнулась Лекарь. — Думаешь, я одна здесь из Бункера?

— Зачем? Чёрт, я же теперь буду подозреваемым. Я общался с ним за день до убийства!

— Наследство. К тому же, это тот человек, который мог загнать тебя в пропасть. Очень опасный человек. Он мог вернуть твоё прошлое «я», местного Эльдара Циммера. Мы не могли этого допустить.

— Допустим, я поверю тебе, — я растёр виски. — Я ведь даже не знаю твоего имени.

— Оля. Можешь называть меня Олей.

— Хорошо. Кто ещё здесь? Убийца — он ведь точно из моего окружения? Либо мой местный друг, либо местный враг, тот, с кем я общался.

— Ты догадлив. Но тебе не обязательно знать имена всех агентов. Он сам себя выдаст, когда это будет нужным. Хочешь меня?

Она расстегнула верхнюю пуговицу на пиджаке.

— Хочу, — кивнул я. — Оля. Так что там на счёт моих… здешних моих родных? Кому ещё угрожает опасность? Родителям?

— Родителям… Сложный вопрос. Пока это не требуется — ты ещё не до конца встал на ноги, и они могут пригодиться тебе в задании. Равно как и твой слуга, как там его? Исидор?

— Ясно. Девушки?

— Это допрос? Мы просчитали несколько вариантов твоей судьбы. С тремя женщинами. Во всех случаях ты потеряешь интерес к работе, станешь примерным семьянином и полюбишь этот мир. Мы этого не можем допустить. Две из них уже мертвы. Одну убить не удалось — она убила лифтёра. С ней будут работать.

Тут я по-настоящему испытал страх. И сжал кулаки от злости и бессилия. Нинель Кирилловна. Алла. Наверняка они входят в эту тройку. Но кто из них третья? Мне очень захотелось убить Лекаря, но я предполагал, что это бесполезно.

— Сколько вас?

— Бесконечное множество копий. Как и копий Верховного Секатора.

— Ты — его жена, — вдруг вспомнил я. — Самка Богомола.

— Именно. Его жена… в этом столетии. Уже четвёртая, если не ошибаюсь. Если это применимо к таким личностям, как он. Он существует во всех временах и помнит всё, но вечно обречён находиться в Бункере. Перемещаться во времени только внутри него, словно король на шахматной доске. А я же прихожу в Бункер, когда захочу, и перемещаюсь во времени, куда захочу… А если я погибну здесь, я, как и Секатор, возвращаюсь в любую точку, когда захочу.

— Ты — ферзь, — понял я. — Пешка, вышедшая в дамки.

— Да. Я была простым Лифтёром. А ты — ладья. Ты таким родился. Мне кажется, у нас с тобой уже был когда-то такой диалог. Так ты хочешь меня?

Ещё одну пуговицу расстегнула.

— Я уже не так уверен в этом. Скажи мне. Кто они? Кто те, кого вы убили?

— Вы? Значит, ты уже отделил службу от нынешней жизни… тем лучше! Так ты ещё больше возненавидишь эту жизнь. Иди сюда, Эльдар, обними меня.

Я постарался успокоить себя. Вспомнил, что в такие моменты всегда возникает внутренний конфликт. Между моей нынешней жизнью, выполнением обязательств перед близкими, моральными устоями — с одной стороны. И моим заданием — с другой.

А я всегда помнил про задание. Лекарь сняла пиджак. Нижнего белья под ним не оказалось.

— Назови, кто они?

Она принялась снимать юбку.

— Ты такой грубый. И нетерпеливый. Я скажу так. Одна из тех, кто тебе показался дорог — вне опасности. С ней всё может получиться. Мы всего лишь помогли тебе сделать выбор. Ты можешь приниматься за дело сразу, как вернёшься в свою Москву. Но, может, проведёшь тест-драйв своего нового тела со мной? На этот раз я не буду тебя убивать. И я всегда буду ждать тебя дома.

— Мой дом — Бункер, — кивнул я.

Задание важнее невзгод нынешней жизни. За смерть деда я успею отомстить, но куда лучше мести — не дать окунуть себя в грязь лицом. Доказать всем, включая Верховного Секатора, что я чего-то стою. Что мои двести жизней не прошли даром, а все осечки — лишь статистическая погрешность.

— Кажется, я поняла, какая у меня суперспособность. Или как это здесь называется? Навык?

Она осталась голой. Что-то сверкнуло в её взгляде. Волна безумного, безудержного вожделения накрыла меня с ног до головы. Казалось, я сейчас взорвусь. Я должен, просто обязан возненавидеть этот мир. Возненавидеть себя за то, что не спас деда, что не спас свою любовь, которая, возможно, прямо сейчас погибает от рук киллера. А ещё я должен предаться забвению с этой бестией-суккубом, пришедшей из Бункера, как из глубин преисподней.

Она бросилась на меня и снова оказалась сверху. Её пальцы — теперь уже горячие — легли на мою шею. Поцелуй обжёг губы.

— Я не буду тебя убивать… На этот раз… Это так прекрасно — заниматься любовью с Секатором и не убивать его потом! К тому же, ты забудешь нашу встречу…

Я вспомнил и понял, почему она так откровенно обо всём мне рассказала. И почему я не помнил её прошлые визиты. Каждый раз она забирала у меня часть памяти, часть воспоминаний, оставляя лишь злобу и обиду на жизнь.

И в этот самый миг озарения прозвучал выстрел. В моё лицо полетела кровь и ещё бог весь что, но это продолжалось лишь мгновение. Смерть Лекаря наступила мгновенно, и также мгновенно исчезло тело и всё, что было им. Я машинально закрылся рукой, но закрываться было не от чего, вытер ладонью со лба — рука была сухая, лишь остатки помады от поцелуя остались на губах.

И лишь после этого посмотрел на дверь. Там стоял Сид, его рука с вытянутым пистолетом тряслась.

— Мне казалось… она душит тебя… Душит! Что это было, барь?! Чёрт… Что за чертовщина? Телепортация?

Я решил соврать. Два убийства за одну командировку для такого неопытного и миролюбивого парня — перебор.

— Телепортация. Ты не убил её, не бойся. Она почуяла опасность и исчезла. Закрой-ка дверь и положи ствол вон на ту тумбочку.

— Ты… Знал её? Вы чего… трахались?

— Знал. Долгая история. Вот, смотри, пуля лежит. Ты не убил её, я же говорил! Но сделал верно — её лучше было прогнать.

Мы осмотрели номер, посмотрели на одежду, лежащую на полу. Это всё осталось. Осталась и серёжка, и браслет, упавшие на подушку, и смазанный поцелуй на моей рубашке.

— Собери-ка это всё. Вот, возьми пакет и упакуй — это всё может быть уликой.

— То есть она — из прошлой жизни? Она тоже вселилась в чьё-то тело?

— Не совсем, Сид. Но она меня точно околдовала. Ты собрал вещи? Андрон где?

— У себя в номере. Упаковывается. Нашёл какой-то хитрый препарат, снимающий действие алкоголя, уже трезв как стёклышко. Правда, у меня предложение, барь — всё-таки ещё одну ночь здесь пробыть, а утром поехать в Новгород-Северский. Через два дня, говорят, авиасообщение откроется, пепел от вулкана рассеялся. Устал я от этих холодов, полетим домой наконец-то.

— Нет, прости, видимо, ещё на один день задержимся. Дед умер. Его убила… Вот она, судя по всему, и убила. Завтра, чую, меня вызовут на допрос.

Но ждать завтрашнего дня не пришлось. Мою дверь вынес выстрел из табельного, а в следующий миг мою комнату наполнила толпа людей в погонах.

— Не с места! Вы подозреваетесь в убийстве Альберта Каширова!

Глава 27

Дико хотелось спать. Мало того, что мой дед был мёртв. Мало того, что моим родным теперь угрожала опасность. Мало того, что у меня отобрали телефон и не давали возможность позвонить и предупредить об этом. Так ещё у меня всё так же не случилось первого за эту жизнь полноценного полового акта.

Время клонилось к полуночи, а я сидел в кабинете дознавателя, и в лицо мне ярко горела лампа. Наконец, вошло двое пиджаков.

— Добрый и злой полицейский? — усмехнулся я.

— Молчать! — стоящий справа, усатый и с залысинами, замахнулся на меня, но стоящий слева его остановил.

— Погоди. Циммер Эльдар Матвеевич, верно?

— Всё верно.

— Павел Ксенофонтович Петров. Полковник Дальноморского отдела Тайной Полиции Зеленогорского Края.

— Тайной? Моё почтение.

С представителями загадочной спецслужбы я имел дело впервые. Насколько я знал историю девятнадцатого века — а очень многое из реалий совпадало — это был имперский аналог КГБ, ФСБ, ФГБ, ВЧК и тому подобных внушающих уважение аббревиатур. Тот, что решил быть “добрым полицейским” выглядел куда спокойнее и увереннее, чем усач. Внешность у него была самая что ни на есть заурядная, примерно как у того преподавателя на учебных курсах. А ещё он был сенсом — примерно моей мощи, может, чуть слабее. Он сел напротив, а его напарник остался стоять у двери.

— Сенсей? Навык?

— Камнерез и лекарь, — признался я.

— Уважаю. Приношу соболезнования по поводу безвременной кончины вашего деда.

Я решил немного поднять ставки.

— Надеюсь, кто-то занимается настоящим расследованием, а не вот этой всей профанацией.

— Вы называете то, что происходит, профанацией?

— По новостям сказали, что убийца — женщина. Послушайте, зачем мне было его убивать? Я даже не уверен, что есть в списке его наследников.

Мой собеседник кивнул.

— Вот для этого я и здесь. Чтобы выяснить, что вы тут не причём. И что у вас не было ни малейших причин заниматься этим.

— Во-первых, у меня есть алиби. В момент убийства я находился в своём отеле на фестивале. А в отеле, где был дед, наверняка есть камеры. Что вы на них увидели?

— Мы увидели двоих. Женщину, которая вышла из лифта, но при этом туда не заходила. И мужчину, который зашёл в отель чуть позже, через проходную.

— Как это… вышла из лифта, но не заходила?

Мне удалось задать этот вопрос максимально естественно, и, похоже, они не заподозрили ничего. Я много раз проходил детектор лжи и примерно понимал, как обманывать самые типовые модели. Правда тут, скорее всего, детектором выступал навык самого дознавателя, и дополнительных технических инструментов не требовалось, разве что малозаметных артефактов. После некоторой паузы Павел Ксенофонтович спросил, сверля меня взглядом:

— Вам знаком навык телепортации?

— Слышал, — кивнул я и зевнул.

Снова почуял, что отпираться бессмысленно. К тому же, учитывая моё сонливое состояние — я бы и не смог строить сложные обманные манёвры.

— Вы представляете, у какого процента сеяных он есть?

— У очень небольшого.

Впервые подал голос второй.

— Лица с пятнадцатью процентами сечения и выше. Около сотни человек в мире.

— Я в них не вхожу. У меня семь с небольшим.

Павел Ксенофонтович кивнул.

— Мы знаем, но известно несколько случаев, когда телепортатор переносил кого-то вместе с собой. На короткие расстояния. Не хотите ничего сказать по поводу того, что произошло в номере, когда мы в него вломились?

— Я, кажется, знаю, к чему вы клоните.

— К чему же? — Павел Ксенофонтович прищурился. — Давайте, поразите меня своей интуицией.

— Сейчас ваш напарник достанет пакет с вещдоками, которые я успел собрать. И скажет, что я хотел их спрятать. Что я как-то замешан. А затем вы скажете, что эта одежда удивительным образом совпадает с одеждой той женщины на камерах. Тут я вам никак не докажу, придётся поверить.

— Хм, — сказал особист, затем развернулся к напарнику и кивнул.

Тот приоткрыл дверь и достал откуда-то из коридора тот самый пакет — с пиджаком, бельём и серьгами.

— Что же случилось?

— Ну… Я посмотрел новости, в которых узнал, что мой дед мёртв. Мы не были близки, но мне стало очень грустно, и я решил поразвлечься. Да, звучит странно, но… Попросил администратора из гостиницы привести девушку по вызову. Пришла дама лет двадцати семи.

— Как выглядела?

— Блондинка. Славянский тип лица. Зелёные… или голубые глаза. Я понятия не имел, что она является убийцей деда. В процессе… соития она начала меня душить. В этот момент вошёл мой камердинер, и… Она растворилась в воздухе. Телепортация, вы сказали? Да, похоже, что именно она и была. Теперь я в это верю, хотя в какой-то момент подумал, что у нас с моим камердинером массовое помешательство.

Особист что-то пометил в блокноте, затем кивнул.

— Я не вижу никаких явных признаков лжи. Единственное, что мы только что закончили допрос вашего камердинера, Эльдар Матвеевич. И вот незадача — ваши показания разнятся. Совсем немного, но разнятся.

— Дайте угадаю? Он пытался меня выгородить и сказал, что она была наёмной убийцей, ожидавшей меня в номере, а не проституткой? Сказал, что сам выстрелил в неё?

— Да. Он сказал, что выстрелил. И мы действительно нашли незарегистрированный пистолет с его отпечатками пальцев. Вы представляете, что грозит крепостному за хранение оружия?

— Понимаю. Пистолет был мой, купленный по дороге. С рук. Конечно, я не успел его зарегистрировать. Если вы не в курсе, нас несколько раз пытались ограбить по дороге в Дальноморск, пока мы производили доставку.

— В курсе, — сказал усатый. — Разбираемся.

— Поймите, я плохо помню законы, но применение крепостным оружия своего барина при угрозе для его жизни — это однозначно самооборона. Он выстрелил в пустоту, она телепортировалась за секунду до этого. В случае необходимости я буду вынужден доказывать это в суде. Что до незаконного приобретения оружия — эту вину я вынужден признать. Однако это тоже было продиктовано рабочей необходимостью.

— У вас очень тяжёлая работа, понимаю. Это же ваша первая командировка? Вы очень быстро сориентировались и наверняка станете профессионалом. Но поясните один момент. Вы собирали улики… хотите сказать, для нас? Почему вы не вызвали полицию?

— Потому что я подозревал, что в убийстве деда могут быть замешаны куда более серьёзные люди, чем простые бандюганы.

Павел Ксенофонтович кивнул:

— То есть вы знали, чем… ваш дед занимается? Он успел вам рассказать?

— Намекнуть. Вам известно, наверное, что мы последний раз виделись в закрытом покерном клубе. У его сиятельства Тимофея Лаптева. По разговорам и реакциям я понял, что он выполняет какое-то поручение. И что он, возможно, двойной агент. Он работал на вас? Разбирался с бандитскими картелями? С Лаптевыми, ведь так?

Дознаватель переглянулся с напарником.

— Вы очень догадливый юноша, Эльдар Матвеевич. Мне иногда кажется, что вы как будто тоже работаете… на какую-то, скажем так, организацию. И это не Курьерская служба.

Я понятия не имел, какие взаимоотношения у Общества с Тайной полицией, потому тему решил не развивать.

— Вам кажется. Просто я воспитывался в строгой семье. И повидал немало… разного за время учёбы в университете на Урале.

— Вы говорите, что не знаете, кто та женщина? Но вы же врёте, — снова подал голос второй.

— Она назвалась Ольгой. И мне кажется, что я видел её раньше. Поймите, если за нашей семьёй установлена слежка…

— Вы думаете, это Лаптев подослал киллеров?

— Не могу знать.

Второй схватился за ухо — вероятно, там была гарнитура.

— Так… Ага. Хорошо. Паша, он чист. Он действительно был в своём отеле. На фестивале. Камеры подтверждают это.

— Хорошо, — кивнул Павел Ксенофонтович. — Спасибо за беседу, и прошу понимания. Очень сложно быть уверенным в непредвзятости родственников, когда речь про смерть… тайного агента. Вам передадут вещи покойного и его тело — после окончания экспертизы, вероятно, завтра. Увы, часть вещей и документов мы были вынуждены изъять по понятным для вас причинам. Мы оплатим транспортировку геликоптером до Новгорода-Заморского, вы двое можете сопровождать. Далее, вероятно, распорядитель попросит вас сопроводить гроб на материк, в Казань.

— Двое? Нас трое.

Павел Ксенофонтович вздохнул.

— Вашего коллегу, Андрона Холявко, мы вынуждены задержать. К тому же, я так понимаю, у него будет другой маршрут. А вы свободны.

— Задержать?! Но у него ровно такое же алиби, как и у меня.

— Ошибаетесь. Во-первых, у него есть мотив — ваш дед начисто обыграл его за тем покерным столом. А во-вторых, он выходил из здания отеля во время концерта и вернулся через пару часов.

Я поднялся со стула, направился к двери и снова поймал этот сверлящий взгляд. «Всё ясно, — понял я, — это была проверка». Им требовалось узнать, знаю ли я что-нибудь по поводу того, куда уходил Андрон. Пришлось ответить:

— Я в это слабо верю. Именно в то же самое время? Когда убили деда?

После некоторой паузы дознаватель кивнул:

— Да, совпадение интервалов времени — всего полчаса. Но если предположить, что у него был сообщник, обладающий навыком телепортации… Ладно, это уже не ваша забота. Ещё раз — мои соболезнования. Ах да! Оплатите штраф за незарегистрированную оружейную сделку. Сейчас вам выпишут.

Он протянул руку, я ответил рукопожатием.

Что было дальше? Поездка с Сидом домой. Оба были настолько уставшие, что даже не хотелось обсуждать произошедшее. В дороге я из последних сил, еле разлепив глаза и едва попадая в клавиши, написал два сообщения. Алле:

“С тобой всё в порядке? Волнуюсь”.

И Нинель Кирилловне:

“Нинель Кирилловна, будьте осторожны и ходите съ телохранительницей. Есть рискъ, что те бандиты снова интересуются нами”.

Конечно, интересовались не “те бандиты”, а совсем другие, куда более опасные и профессиональные. Конечно, если среди тех трёх “судеб”, которые должны пресечься, есть Алла или Нинель, письма уже бесполезны. И, конечно, я написал это больше для своего успокоения и успокоения совести — меньше всего мне хотелось их смерти сейчас, и меньше всего я хотел потом винить себя

А так — хотя бы попытался предупредить.

Затем был долгожданный, пусть и неровный и весьма короткий сон. Утром разбудил звонок с незнакомого, но очень длинного номера.

— Звонок стоит состояние, поэтому начну коротко, я — камердинер вашего деда, Раис Радикович, по завещанию его следует похоронить в фамильном склепе в Свияжске, вы в числе наследников, вам полагается деревня.

— Деревня?!

Глава 28

— Да, заброшенная. Малое Дрюшево. Шестьдесят километров от Казани. Двенадцать домов, из них жилых три. Семь гектаров пашни, в основном заброшенной, фруктовый сад. Четверо крепостных… Общей стоимостью три тысячи двести семьдесят. Трактор… неисправен. Машина-кабриолет “Атлант” седьмой модели, шестьдесят седьмого года, в хорошем состоянии. Остальное имущество наследует ваша матушка, с ней я уже связался, а также его внебрачный внук, Искандер Радикович. Посему вопрос — вы будете на похоронах? Необходимо вступить в наследство.

— Разумеется. Я сопровождаю тело.

— Буду вас ждать. Запишите мой номер.

Сразу после звонка я завалился в номер к Сиду.

— Что ты знаешь про Малое Дрюшево?

Тот сразу всё понял.

— Ну… твой дедушка, царствие ему небесное, спихнул на тебя самый малорентабельный актив. Глухомань. С другой стороны — если что, там можно неплохо залечь на дно. А ещё что, если не секрет?

— Атлант седьмой модели.

Тут Сид вытаращил глаза.

— Атлант?! Серьёзно?! Это же у него была любимая машина. Раритет. Первый серийный трёхгибридный двигатель в России. Не знаю, в каком состоянии, но продать можно тысяч за десять, а то и больше!

— Ну, водительских прав у меня всё равно пока что нет…

У моего камердинера загорелись глаза.

— Дам я тебе порулить, дам. Эх, дедушка. Так мы и не пообщались. Это самое стрёмное чувство — делить имущество родственника, которого мог спасти, но не спас.

Тут я не врал. Конечно, прожитые века добавили мне здорового цинизма, но от принципов и естественных эмоций я уходить не пытался — именно это позволяет мне всё ещё быть человеком. Сид ответил:

— Знаешь, я думаю так: ещё хуже — сидеть потом с чувством вины. Ты этим чувством, бывает, себя так разгонишь, что и живым близким повредишь, барь.

— Не учи учёного, — немного резко отозвался я, а сам несколько удивился таким психологическим познаниям своего камердинера.

Сид присел на стул и перешёл на полушёпот, как будто Андрон из соседней комнаты мог нас услышать.

— Прости. Но ты реально ни в чём не виноват. Это же та женщина его убила? Ведь так?

— Я успел задать ей вопрос. Она сказала, что это сделал кто-то другой. При этом на камерах в его отеле однозначно была она и ещё кто-то. То есть, она — как минимум соучастник.

— Вы были знакомы?

— Были. И даже близки. Несколько раз. Но лучше про это не вспоминать.

— Зачем это ей? Убийства все эти. Она же его даже не знала, наверное.

— Понятия не имею. Может, дед имел большое значение в судьбах цивилизации. А может — и развлечение. Что самое хреновое — мы не знаем её точных мотивов, и поэтому… в зоне риска могут быть другие близкие и коллеги. В том числе и ты, Сид.

Приходилось говорить полуправду — мотивы я её примерно понимал, но говорить о том, что мы с ней коллеги и, в общем-то, действуем заодно — не хотелось. Сид сперва расплылся в улыбке, когда я приписал его к “близким и коллегам”, но потом помрачнел.

— А рассказала она тебе почему?

— Может, потому что думала, что после применит свою способность и я забуду. Или вколет мне что-то. Или, может, всё-таки убить меня собиралась.

— Она какая-то нереальная колдунья, раз умеет телепортироваться. Ты же говорил, что в твоём мире нет магии. Откуда?

Врать становилось всё сложнее, я вздохнул.

— Ну, как видишь, некоторые в этом мире приобретают интересные свойства, когда попадают в него. Кстати, есть два способа попасть. Первый — это как я. Путём вселения сознания. Второй — через… лифт.

— Через обычный лифт?

— Именно так. Лифт идеально подходит для создания портала — его можно открыть незаметно от прочих глаз, он легко просчитывается и прочее. Я плохо разбираюсь, потому что никогда не пользовался этим способом, но встречал лифтёров неоднократно.

— Лифтёры… Спецслужба, получается? Межмировая какая-то.

Я кивнул.

— Чаще всего — наёмные убийцы. Убивают важных личностей, чтобы корректировать развитие мира.

— Как в этом… забыл фильм луизианский, в прошлом году вышел. Откуда они?

— Их нанимают из любых возможных миров. А откуда в принципе… предположительно, в одном из миров цивилизация достигла такого уровня, что научилась делать эти порталы. Хотя кто-то и думает, что это божий замысел.

Тут я уже не сильно врал. Мне давно наскучило размышлять на тему “Кто такой Верховный Секатор и как он это делает”. Делает — и всё тут.

— А ты, получается, проверяешь их работу? Или вроде того.

— Вроде того. Слушай, завязывай с допросами. Андрона отпустили?

— Отпустили ночью. Состава преступления не было, сказал.

— Пошли будить.

Мой коллега долго не открывал. Снова возникло чувство тревоги — частый мой спутник в этой командировке. Я достал пистолет и постучал настойчивее. Дверь приоткрылась на цепочку, оттуда вытаращился глаз незнакомого хмыря — небритого, в пиджачке.

— Чего надо?

— Так! У меня ствол. Если что-то случилось с моим коллегой.

Дверь открылась. В прихожей номера находилось пятеро человек, из них двое — Андрон в халате и тучный лысый мужчина в позолоченном фраке — сидели за столом. Остальные стояли вокруг, держа в руках стволы. Незнакомец пересчитывал денежные купюры, а Андрон заполнял бумаги.

— Ну, долго ещё? — пробормотал толстяк. — Там же недолго заполнять.

— Сейчас, сейчас, — сказал Андрон, поднял голову и поприветствовал нас. — Привет, Эльдар. Пришли покупатели вот за этим.

Он кивнул в сторону чемодана-невидимки, стоящего рядом с кроватью. В очередной раз я не заметил этот предмет.

— Всего четыреста шестьдесят рублей… — пробормотал мужчина и протянул Андрону. — Пожалуйста. Не думал, что так дёшево.

— И не думали, что можете купить официально, ведь так? — усмехнулся Андрон.

Компания быстро смотала удочки, главарь подобрал чемодан.

— Извиняюсь за беспокойство, — пробурчал он. — Если бы мы знали…

После чего компания скрылась.

— Рассказывай, — спросил я Андрона.

— Нечего рассказывать. Вломились. Говорят, нужен ваш чемодан. Очень хотим приобрести, а возможности заказать в Москве нет. Ну, я и сказал, что, вроде как, можно купить.

— Вроде как? Ты, кстати, сказал, что документы по гарантии только в Новгороде-Северском получать?

Андрон захлопал глазами.

— Забыл. Надо же. Что-то я сам не свой.

— Ясно. Не пей больше. Это те самые бандюганы, которые окружили нас в гостинице на трассе?

— Не помню. Лица не знакомые, честно говоря. Может, и они. Может, и кто-то из уцелевших подсказал. Эльдар… я сам знаю, что мне не надо пить, не указывай мне, пожалуйста. Ну, что, я собранный, сейчас поедим — и в путь.

Пожалуй, я действительно перегнул палку. Всё-таки, старшим по званию и по должности был он. Я присел на кровать, в голове продолжал зудеть вопрос. Подумал, как подвести к диалогу, но не нашёл ничего лучшего, чем спросить прямо:

— Хорошо. Рано нам в путь. Расскажи, где ты был в день убийства деда.

— Ты, что, меня подозреваешь? — усмехнулся Андрон. — Ну, я отлучился в казино. Каюсь. Проиграл двадцать рублей в автоматах… К счастью, Сид позвонил, сказал, что тебя долго нет, ну и отправились искать потом. Нашли в номере у Игоря Фёдоровича Летова.

— Ясно, — кивнул я. — Ты то же самое сказал?

— Конечно.

— И отпустили?

— Они мне… мозг пощупали. Долго ждали специалиста, он у них один на полгорода. Тот память у меня посмотрел и сказал, что я не вру.

— Странно как-то изъясняешься.

— Ты лучше скажи, что за женщина у тебя в номере была? Реально телепортация?

— Похоже на то.

Меня отвлекли телефонным звонком. Номер оказался скрыт, это оказался Павел Ксенофонтович, сообщивший о том, что геликоптер будет ждать в пять вечера на Южном аэровокзале, тело покойного погрузят там же. Сообщил коллегам — Андрон тут же принялся быстро собираться, сказал:

— Нужно машину отогнать в этот… в Куприяновск. За это премия будет отдельная. Иначе — штраф за перегонку силами местного отделения.

— Не опоздай. Пятница, могут быть пробки.

— Не бойся. Успею.

У меня же оставалось ещё целых семь часов до геликоптера. Я вспомнил ещё про одно незавершённое дело. Нашарил в кармане куртки бумажку с номером телефона и позвонил.

— Алло, — ответил женский голос.

— Алевтина, вы предложили мне…

В ответ послышались рыдания. Трубку перехватил кто-то другой, и я второй раз за день услышал голос Павла Ксенофонтовича.

— Алло. Кто вы?

— Я… Она дала мне этот номер телефона вчера, предложила встретиться.

— Сожалею. Алевтина Петрова мертва. Я — следователь по особотяжким делам. Если нужно, можете связаться с распорядителями похорон. Откуда вы знакомы?

Я бросил трубку — ещё не хватало, чтобы меня второй раз вызвали на допрос. Одновременно мне стало грустно, одновременно я испытал облегчение. Вне всякого сомнения — она была в числе тех трёх девушек, которые могли стать моей судьбойи чью жизнь оборвали Лекарь и Лифтёры. Мне скорее хотелось покинуть этот остров, хотя я чувствовал, что придётся вернуться ещё как минимум один раз — забрать мать Ануки, которая осталась теперь одна.

Остаток дня прошёл достаточно бесцельно и волнительно. Разумеется, все мои мысли были поглощены сообщениям Алле и Нинель и отсутствию на них ответа. А от матери пришло сообщение — достаточно короткое и спокойное. “Вылетаю в Казань, там увидимся, счастливо долететь”.

Мы прошлись с Сидом по магазинам, купили сувениры из бивня мамонта, местных деликатесов и прочей ерунды. Заглянули в ближайший участок, и я заплатил штраф за несчастный пистолет Сида — достаточно приличный, сто рублей. Пистолет при этом мне вернули, и я вручил ему Сиду.

— Пусть пока будет у тебя.

Но на выходе из участка нас окликнули. К своему удивлению, я узнал это человека. Это был владелец ствола — повар из гостиного двора, того самого, под Михайловском, в котором произошла заварушка. Он, молча, протянул руку.

— А я говорил, что верну! — сказал Сид. — Да и хрен с ним. Надеюсь, больше мне он не понадобится.

Индеец, молча, засунул оружие за пояс и направился к машине.

— Как вы нашли нас? — спросил я. — Вы, что, специально искали, чтобы забрать пистолет?

— Нет. Мимо проезжал. Оружие заговорённое, оно меня точно нашло бы.

Развернулся и ушёл.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Сид. — Колдунский край. Мне хочется поскорее отсюда уехать.

Андрон долго не перезванивал, позвонил только, когда оставалось уже меньше часа до отлёта.

— Я застрял! Здесь пробки и такси стоят бешеных денег. Поеду на поезде, вылет послезавтра. Да, пришло письмо от Корнея Кучина — у него день рождения в понедельник, не опаздывай.

— Я планировал отоспаться! Вот чёрт.

— В следующей жизни отоспимся, — мрачно отозвался Андрон и повесил трубку.

Впереди была бессонная ночь. Полёт на большом чёрном геликоптере до Новгорода-Северского — летели низко, сначала вдоль берега Нутряного Моря, затем пересекли горные гряды и только ближе к полуночи оказались в столице края. Затем пересадка, разгрузка. Зал ожидания вылета для почётных персон был переполнен — авиасообщение только открыли, и все билеты “дворянского” класса были раскуплены — всем не терпелось на материк. Сид, сразу отправившийся в общий зал, сказал затем, что там было куда свободнее. Я же с трудом нашёл свободное место, но уснуть так и не получилось, да и мысли не давали. Самолёт до Санкт-Петербурга прибыл в четыре утра, когда посадка и погрузка закончилась, я привычно достал телефон из кармана и обнаружил там долгожданное сообщение.