Куница. Том 1

Глава 16

Москва. Московский Государственный Лицей Имени Его Императорского Величества Николая

Сентябрь 1982 года

Слепой Суд проходил на старом стадионе лицея. Большое здание имело массу преимуществ. Например: крыша перекрывала весь стадион, что позволяло создать внутри таинственную, даже мистическую атмосферу. Здание переоборудовали основательно, неплохо продумали церемонию. Меня привели в раздевалку одной из команд, полностью переделанную под новые задачи. Стены покрыты тёмно-синей тканью, на полу ковровое покрытие, тусклые лампы помогают глазам привыкнуть к царящей на суде полутьме. Время, в которое меня потребовали явиться, было неверным. Ну, как неверным. Меня требовали явиться на два часа раньше самого мероприятия. Чтобы сидел в раздевалке и нервничал, не зная, сколько ещё ждать. Уйдёшь — назовут всякими обидными словами. Трепыхаться и требовать начать прямо вот сейчас, естественно, бесполезно. Я даже не помню, от кого это узнал и когда, но цинично явился буквально за пятнадцать минут до заседания.

Самым смешным был звонок, заставший меня в машине. Некто назвавшийся вымышленным именем поинтересовался, какого дьявола я ещё не явился по приглашению. Он так забавно нервничал. Отменять мероприятие не будут, Суду нужно пыжиться и раздувать щёки, демонстрируя собственную значимость. Если «подсудимые» не будут являться, просто забивая на это мероприятие, это очень быстро сделает суд неинтересным и для элитных учеников, приглашённых в качестве зрителей-присяжных. Цирк шапито, как я и думал.

На фоне моих настоящих проблем данное сборище казалось достаточно глупой тратой времени, но я ехал сюда не ради суда, а ради зрителей. Это театральная постановка будет моей, я — центральный актёр, мне уготована главная роль. Я здесь ради послания, манифеста.

— Ты опоздал! — в раздевалку вошёл парень в такой же мантии с лицом, закрытом стилизованной маской.

— Разве? — деланно удивляюсь. — Кажется, гости только рассаживаются по трибунам.

— Тебе установили время, когда нужно...

— А я пришёл сейчас и это уже не изменится, — перебиваю кретина. — Или мне уйти? Так ты скажи, не стесняйся.

Парень несколько секунд пыхтел под маской, но промолчал. В этом их проблема, сложный церемониал они продумали, но к форс-мажору не готовы совершенно. Впрочем, меня это полностью устраивает, даже более, мне это выгодно.

Вскоре подошёл ещё один парень в маске.

— Пора.

Идём по тёмному коридору. Я с улыбкой отмечаю мелкий мусор, иногда валяющийся на полу. Уборку проводят далеко не во всех помещениях. Наверняка есть несколько девушек из слабых родов, что за некие преференции следят за чистотой в основных помещениях. Не думаю, что сюда нанимают горничную, хотя... Возможно, привозят своих слуг, чем чёрт не шутит.

Выходим на поле и меня снова пробивает на улыбку. Естественно, всё поле целиком великовато для суда, трибуны будут слишком далеко. Поэтому условная сцена прижата к одному из краёв, чтобы часть трибун образовывала амфитеатр. Сама сцена — три подиума. Два, напротив друг друга, для обвиняемого и обвинителя. Третья — для ведущего и трёх «судей». Насколько я знал, иногда решения принимали судьи, иногда — все зрители специальной магией.

Меня проводили до лестницы, ведущей на площадку. Ступеньки высокие, что вызывает новую улыбку. В мантии буду выглядеть неуклюже, если начну подниматься прямо так. Ой, ребячество. Расстёгиваю мантию и откидываю за спину, на манер плаща, и так ставлю ногу на ступеньку.

— Эй! — возмущается один из парней. — Ты не должен...

— Ступеньки сделайте удобными, потом требуйте, — отмахиваюсь.

Никакого трепета перед судом я, естественно, не испытываю. А ведь только на моём трепете всё и должно держаться. Если обвиняемый не боится общего порицания, то суд ничего сделать не может, потому что ничего, кроме общего порицания, не может стать наказанием. Понятно, что есть куча нюансов, и это сборище действительно может решать споры, когда спорщики неспособны договориться между собой сами. Но ничем полезным Слепой Суд не занимался уже давно, похоже.

И вот я на своём месте. Актёры заняли позиции, даже парень Оли тоже уже на трибуне и насмешливо ухмыляется. Ой, сколько веры в собственную победу. Не волнуйся, я и тебя скоро познакомлю с птицей Обломинго. Вы подружитесь. Стою, жду. Прямо передо мной мой оппонент, слева судьи, справа трибуны. На нас направлен свет, отчего трибуны практически не видны, можно рассмотреть лишь наличие зрителей, но без деталей. А, ещё внизу суетятся помощники, работают с оборудованием. Хм, а у них микрофоны, аппаратура внизу, вон динамики стоят. В моей трибуне микрофон тоже есть.

Наконец, внизу дают отмашку, что всё готово.

— Слепой Суд! — ведущий привлекает к себе всеобщее внимание. — Нарушены неписаные правила. Взывают к вам, чтобы установить степень вины.

Ага, уже решено, что я виновен, комедианты, блин. Вступительную лабуду практически не слушаю, готовя несложное заклинание. Здесь, на стадионе, можно. Магия простая: громкоговоритель. Чтобы никто не сумел лишить меня права слова, отключив микрофон.

— Слово предоставляется обвинителю, Виктору Давыдову.

Свет, до этого сосредоточенный на ведущем, переключился на парня Оли. И почему девочки любят всяких придурков? Больше полусотни лет прожил, но всё равно недоумеваю, по каким критериям идёт отбор? Хорошо выглядит? Ну, допустим, стиль у него есть. Может быть, даже в повседневном общении он не настолько плох, чтобы девушка убежала уже через десяток минут разговора. Но если парень по жизни кретин? Это же видно, и чем дольше общаешься, тем заметнее дурость выпирает.

Вот чего хочет добиться Виктор сейчас? Даже будь на моём месте я старый. Самоутверждение? Правдоподобно, но как-то мелко. И такая причина явно не вызовет симпатии у Оли. Тогда что? Как он оправдывает это судилище перед старостой? И как она оправдывает парня в собственных глазах, видя всё это. А она видит, не верю, что её нет на трибунах.

— Дмитрий Мартен нарушил неписаные правила. Как последняя крыса, он донёс директору о нашей стычке. Такому поступку нет оправдания и прощения...

У ведущего пафосно трындеть ни о чём получается лучше, Виктор в качестве оратора слабоват ещё. А я пока, уже наложив первое заклинание, готовлю второе, световое, чтобы меня не погрузили в темноту. На всякий случай, у нас же беспристрастный суд, правда?

— ...защищая честь своей девушки, — закончил мысль Виктор.

Ой, зря он про свою девушку. Тоже ведь правило неписаное, только официальная помолвка даёт основание называть девушку своей.

— Что крыса скажет в своё оправдание? — голос ведущего так и сочился злорадством и радостью от хорошего зрелища.

Так и представляю, что он под мантией лысого гоняет, наслаждаясь своей офигенностью. Ох, шпана.

— Я бы бросил тебе вызов за оскорбление, но ты трусливо скрываешь лицо, поэтому при следующем оскорбление влеплю заклинание, — начинаю с угрозы ведущему. — Предлагаю Слепому Суду взглянуть на ситуацию с иной стороны.

Судя по изменившемуся звуку, мой микрофон благополучно был отключён. Наивные.

— Этот шакал вместе с четвёркой своих прихвостней заманил меня в ловушку. Он может сколько угодно блеять, что хотел просто поговорить, — я выделил пальцами кавыки, — но по случайности, конечно же, все четыре дружка оказались бойцами. Он пришёл меня напугать, а если не напугаюсь — избить. И ни о какой честности и соблюдении каких-либо правил здесь не шло и речи. Трусливый шакал хотел избить того, кто ему не нравится. Однако сам отхватил по лицу, даже дружки не помогли.

Внизу суетились ребята, пытаясь понять, почему не отрубается звук. Ага, желаю успеха.

— Мы говорим не об... — вклинился ведущий.

— Заткнись! — оборвал парня. — Ты спросил, что я отвечу на обвинение — я отвечаю. Завались и слушай.

Поворачиваюсь к Виктору.

— Так где я неправ? Что сдал твою трусливую задницу директору? Заслужил. Если бы ты, как положено дворянину, бросил мне вызов, один на один, неважно, законно и на арене, или один на один где-нибудь без лишних свидетелей... Да, я бы соблюдал неписаные законы. Но ты этого не сделал. Ты поступил, как шакал трусливый, способный говорить только с заведомо слабым. Почему ты не рассказал, что использовал девчонку, чтобы выманить меня из класса? Это же так благородно.

Поворачиваюсь к трибунам.

— Считаете ли вы поступок этого труса достойным дворянина? Я не считаю. И не признаю за ним права что-либо требовать здесь. Да, я сдал его директору. Не хотел марать руки, но и оставлять низкий поступок безнаказанным не мог. Так скажите мне, где я неправ? Где я нарушил не букву, а дух неписаных правил?

Поворачиваюсь к судьям.

— Вам мне тоже есть что сказать. Одной фразы про крысу достаточно, чтобы понять — ни о каком суде не идёт и речи. Вы заранее всё решили, весь этот балаган был задуман, чтобы унизить меня и оскорбить. Кто не заметил — мой микрофон отключили практически сразу, а свет убрали, — поясняю для зрителей. — На фоне всего этого хочу спросить: а судьи кто? Кто вы, прячущиеся за безликими масками? Кто вы, те, что должны были выступать гарантом справедливого суда? Где ваша беспристрастность?

Улыбаюсь.

— Ваши слова — пустой звук. Сотрясание воздуха, не более. Всё больше Слепой Суд превращается в шоу, на котором линчуют неугодных. Но я шёл сюда, не боясь приговора, потому что кучка трусливых попугаев неспособны оскорбить достоинство дворянина.

Один из судей не выдержал и сделал шаг вперёд.

— Ты заплатишь за оскорбление! Дуэль! Назови время, место и оружие!

Я не успел ответить. С трибун донёсся уверенный голос.

— По законам Слепого Суда судья, бросивший вызов на дуэль, пожизненно лишается права называться судьёй, — я не видел говорившей, но голос узнал. Славяна. — Ты действительно хочешь снять с себя полномочия?

Парень под мантией дёрнулся.

— Я отменяю вызов на дуэль. Сейчас, — последнее слово прозвучало угрозой.

— Если я узнаю, что ты бросил Мартену вызов, неважно где и когда, вынесу вопрос о снятии тебя с должности. Если я узнаю, что ты, повторяя за Давыдовым, попытаешься трусливо ударить в спину Мартена... Пеняй на себя! — продолжила забивать гвозди в крышку гроба. — Я с отвращением вынуждена признать, что в словах Мартена слишком много правды. Ты услышал моё предупреждение. Ведущий. Объявляй голосование присяжных.

Ха, судьи останутся не у дел. Ведущий подчинился, а куда бы он делся? Церемониал я пропустил мимо ушей. Голосование присяжных выглядело просто. Ведущий спросил, кто принимает мою сторону в споре. По правилам он должен был начать с Виктора, но переволновался парень. Первой зал осветила вспышка Славяны, позволив её разглядеть. Светлячок пролетел над головами людей и остановился надо мной. Вскоре практически все присяжные отправили такого же светлячка ко мне. На вопрос, поддерживает ли кто-нибудь Виктора, зал бездействовал.

Так я заявил о себе.