Крылья огня и ярости

Глава 2

— Ешь, — сказал Мирча позже этим вечером, когда Алина мерила шагами снятую ими на ночь маленькую комнату.

Она хрустнула костяшками пальцев.

— Никто его не видел. Никто его не слышал. Все, что нашли, это окровавленные останки тех мальчиков. Как оно может жить все эти годы у озера и при этом оставаться никем не замеченным? Кто-то ведь должен был видеть его в небе!

— Возможно, это чудовище не летает. Никто и никогда не говорил, что это дреки.

Алина сердито на него посмотрела.

— Я! Я сказала, что это дреки или дракон. Я единственная, кто его видел, и я не сомневаюсь в собственном зрении.

— Я не оспариваю, что ты видела в небе дреки в день, когда умерли твои родители, — тихо сказал Мирча, в то время как его руки неустанно вырезали ножиком фигурку из маленького кусочка березы, который он нашел ранее днем. — Мой вопрос: дреки ли их убил? Там может быть что-то еще. Оба нападения случились прямо у озера. Это — и тот факт, что никто не видел дреки в небе — говорит о том, что это существо живет в воде.

— Два нападения с разницей в восемь лет, — возразила она скорее самой себе, чем ему. — Возможно, все это время оно охотилось где-то еще. Возможно, оно только что вернулось.

Мирча лишь пожал плечами.

— Скоро мы выясним правду. Теперь ешь, твой ужин остывает.

Алина снова хмуро на него посмотрела и отломила кусок хлеба.

Каждую ночь он сидел вот так и рассказывал ей старые предания, мифы и легенды, вырезая из дерева что-нибудь прекрасное. Иногда она оставляла фигурки себе: маленького медвежонка, с которым она была не в силах расстаться; волка, напоминавшего ей об одном из рассказов отца; лису, склонившую голову, совсем как когда-то делала ее мать.

И щит в форме сердца, которое с двух сторон поддерживали драконы, похожий на герб. Хотя она так и не сказала ему, что оставила его себе.

Он отдавал их детям в тех селениях, где они останавливались на ночлег, или оставлял на подоконнике на постоялом дворе.

— Вода не слишком глубокая, а озеро не слишком широкое или длинное. Это не может быть озерное чудовище, — сказала Алина, жуя хлеб.

— Озеро сформировалось в жерле вулкана, и снизу поднимается газ. Возможно, где-то там есть расщелина, соединяющая его с подземными водами.

— Почему ты так упорно пытаешься меня убедить, что это не дракон?

— Дреки, — ворчливо поправил он, продолжая вырезать ножом фигурку. — Дреки были рождены Великой Богиней Тиамат много тысячелетий назад. Это благородные дети Огня, Земли и Воздуха. Драконы — мерзкие, неуклюжие твари с умственными способностями комара. Незаконнорожденные отродья младших детей Тиамат.

— Дреки, драконы. — Она пожала плечами. — Они все достойны смерти. И все на одно лицо.

Он медленно положил нож.

— Они вовсе не похожи, хотя и те, и другие могут летать. Дреки могут выдыхать огонь и вызывать мощные бури одним усилием мысли. У тебя нет шансов победить кого-то из них, а вот дракона ты сможешь убить.

Она подбросила в воздух кусочек хлеба и поймала его зубами.

— Почему тебя так волнуют различия между ними?

— А почему ты сегодня так настойчиво пытаешься вывести меня из себя?

Алина проглотила хлеб. Возможно, он прав. Она действительно была сама не своя с тех пор, как они перешли горы.

— Я не звала тебя со мной в эту поездку, — заметила она, вместо того чтобы признать правду. — Я сказала, что могу справиться сама.

Мирча откинулся на спинку стула. Его рукава были закатаны, открывая покрытые загаром руки. Снаружи за окном сверкнула молния, на мгновение высветив золотистые глаза. И Алине на миг показалось, что в них мелькнуло собственническое сердитое выражение, словно она осмелилась ему перечить.

— Мы путешествуем вместе.

— За эту работу не получить золота, — напомнила она. — Это личное дело. А ты любишь золото. Тебе следовало отправиться на восток, где, по слухам, стригои нападают на скот.

— Ты хотела ехать на запад.

Что-то внутри нее этим вечером хотело вывести его из себя. Он научил ее всему, что знал об убийстве чудовищ, но она до сих пор не знала, почему он взял ее под свое крыло или почему до сих пор настаивал, чтобы они оставались вместе.

— Ты не обязан был со мной ехать.

— Кто-то же должен вытащить тебя из зубов озерного чудовища.

— Я…

— Алина, — прорычал он.

Она медленно выдохнула. Иногда, когда он так на ее смотрел, она забывала, почему все еще спорит.

Но потом этот момент проходил, его обжигающий взгляд исчезал, и ей приходилось притворяться, она всего лишь это придумала.

— Ты научил меня всему, что мне нужно знать об охоте на чудовищ, — тихо сказала она. — Я не собираюсь умирать здесь, где погибли мои родители. В этот раз ты мне не нужен.

— Мы сражаемся вместе, — заметил он. — И путешествуем вместе.

Она бросила свой кусок хлеба на тарелку и схватилась за кубок. Глоток вина мало помог ей избавиться от накопившегося раздражения.

— И это все.

Все четыре ножки стула ударились об пол. Он полностью сосредоточился на ней, как это иногда случалось.

— А между нами должно быть еще что-то?

Вот оно!

Все вокруг замерцало от внезапно вспыхнувшего противостояния между ними, и ее первым инстинктивным желанием было отступить, как она всегда и делала.

Но она не хотела разрушить то, что между ними было.

Даже если пропасть между ними, казалось, росла изо дня в день.

Алина проглотила остатки вина. Она больше не могла так продолжать, когда все ее тело охватывало беспокойное ощущение каждый раз, когда он на нее смотрел.

Она хотела большего. Всегда хотела. Но если бы он тоже ее хотел, то наверняка бы уже что-то предпринял к этому времени.

Разве нет?

— Алина? — Его голос обволакивал ее. — Ты не ответила на вопрос.

К черту все!

Завтра она может умереть. И она не хотела умирать в неведении.

Осторожно поставив пустой кубок, она направилась к нему. Его взгляд опустился на ее бедра, словно он почувствовал внезапные изменения в ее львиной походке, и ее сердце воспарило.

— Ты всегда присматриваешь за мной, когда я сплю, — прошептала она, — но я не хочу, чтобы ты и дальше это делал…

— Ты не хочешь, чтобы я тебя сопровождал?..

— Нет. — Алина оседлала его бедра и положила ладони ему на грудь. — Я хочу, чтобы ты был в постели со мной.

Все его тело словно окаменело, хотя левая рука опустилась на ее бедро.

— Что ты делаешь?

Она подняла руку и провела большим пальцем по его нижней губе.

— А на что это похоже? — Его губы были такими мягкими. Она наклонилась ближе. — Я устала от этого противостояния между нами…

— Ты выпила.

Недостаточно, чтобы защитить свое раненое сердце.

— А-а, ты хочешь мне сказать, что я слишком пьяна, чтобы принимать такое решение.

Его рука слегка приподнялась, но он сжал пальцы в кулак и снова медленно опустил на ее бедро.

— Горе и вино — плохие советчики.

— Слишком молода. Слишком несчастна. Слишком пьяна. — Она оттолкнула его и встала. — Если ответ «нет», Мирча, то так и скажи. Прекрати смотреть на меня, словно хочешь раздеть меня и съесть. Не охоться со мной. Скажи мне нет, и я уеду. Клянусь, уеду и никогда тебя больше не побеспокою.

Он вскочил и схватил ее за запястье, и вот оно — его глаза снова загорелись жарким огнем.

— Прекрати, — сказала она, упираясь руками ему в грудь. — Не надо на меня так смотреть, если ты меня не хочешь.

— Я никогда не говорил, что тебя не хочу.

Что? Алина от удивления раскрыла рот.

— Тогда почему, черт возьми, ты мне отказываешь?

— Потому что ты все еще живешь прошлым. Ты способна увидеть лишь то, что злой дреки убил твоих родителей. Все, чего ты хочешь — убить его…

— Если бы это были твои родители, ты бы не хотел того же?

Он крепко стиснул зубы.

— Возможно. Но ты не знаешь, что именно произошло в тот день. Тебе неизвестна правда об их смерти. Ты потеряла сознание раньше, чем до них добралась.

— И что я должна делать? Спросить у самого дракона?

— Дреки, — прорычал он.

Алина всплеснула руками и отошла от него.

— Дреки. Драконы. Все одно и то же.

— Это вовсе не одно и то же!

— Значит, это всего лишь предлог, чтобы не касаться меня! — воскликнула она.

Мирча пристально посмотрел на нее.

Она с вызовом уставилась на него в ответ. Ее грудь вздымалась, а дыхание стало прерывистым. Желание сжигало ее изнутри. И не просто желание, чтобы он касался ее, но и острая тоска, разрывающая ее пополам. Она хотела его. Жаждала его прикосновений. Его поцелуев. Но больше всего ей хотелось заполучить его сердце.

— Может, я не хочу быть плохим выбором, сделанным от смешения одиночества и горя, — наконец сказал он. — Ты когда-нибудь об этом думала? Может, я хочу быть бóльшим, чем просто ошибка на одну ночь. Или причина для сожалений.

Алина резко отшатнулась.

— Ошибка?

— И, может быть, однажды ты меня простишь, — закончил он.

— Прощу? За что?

— За это.

Мирча обхватил ладонью ее затылок и притянул ее к себе.

Требовательное прикосновение его губ заставило ее задохнуться, а потом Мирча начал целовать ее, словно хотел заявить на нее права. Алина вцепилась руками в его рубашку, тая в его объятиях. Все ее фантазии об этом моменте не шли ни в какое сравнение с реальностью.

Его язык ворвался в ее рот, и она едва могла дышать. Едва могла думать. Он целовал ее так, словно это был его последний и единственный шанс. Словно он годами мечтал об этом моменте, накапливая страсть, которая сейчас на них выплеснулась…

Алина ударилась спиной об стену. Мирча подхватил ее под бедра, приподняв выше. Шокирующее ощущение его тела, прижимавшегося к ней, застало Алину врасплох. Она всегда знала, что он крупнее ее, весь состоит из горячих мускулов и обладает недюжинной силой. Но каждое движение Мирчи было отточенным, и она понимала, что даже во время тренировок он был с ней сдержан.

Сейчас не было ни нежности, ни сдержанности.

Только жадная требовательность его рта, когда его зубы скользнули по ее подбородку, и он проложил дорожку из поцелуев по ее горлу. От ощущения его шершавой щетины по ее телу прошла дрожь, но именно из-за крепкой хватки его рук, сжимавших ее ягодицы, между ее бедер появилась горячая влага.

Это было больше, чем она когда-либо мечтала, а она провела множество ночей, лелея порочные мысли об этом моменте.

— Мирча! — выдохнула она, и ее глаза расширились, когда она ощутила между бедер тупую головку его эрегированного члена. Вонзившись ногтями в его бицепсы, она запрокинула голову и приглушенно чертыхнулась, когда он сильнее прижался к ней.

Его горячие губы проследовали по ее горлу, а затем он прикусил там кожу, небольно, но достаточно сильно, чтобы оставить синяк.

Выругавшись, Мирча, тяжело дыша, от нее оторвался.

«Подожди». Она вцепилась рукой в его рубашку, но Мирча высвободился, бросив на Алину сердитый взгляд, словно во всем этом была ее вина. Едва ноги Алины коснулись пола, она шагнула назад и уперлась спиной в стену.

— Я же не сказала «нет»! — воскликнула она.

— А может, следовало бы. — Он остановился у двери, положив на нее ладонь.

— Куда ты идешь? — выпалила Алина.

Он дернул дверную ручку.

— Я буду внизу. Думаю, лучше я останусь сегодня на ночь там.

Что?

— Почему?

Широкая линия его плеч напряглась, и Алина мельком увидела его профиль, когда он наполовину повернул голову к ней. Однако затем Мирча замер, явно передумав.

— Ты хочешь, чтобы я был в твоей постели, Алина? Что ж, я с радостью там окажусь, но только после завершения этого дела. Только после того, как ты узнаешь правду. Потому что в ту секунду, когда ты окажешься подо мной, ты станешь моей. — Его голос стал хриплым. — Назад дороги не будет. Не будет сожалений. И больше не будет поглощающих тебя поисков.

Дверь за ним с громким стуком захлопнулась, и Алина прерывисто выдохнула.