Крылья черного ворона

11

Хейке окружала со всех сторон кромешная тьма.

Он не понимал, как попал сюда, сознание то возвращалось к нему, то снова покидало. Но он помнил глухой стук захлопывающейся двери и скрежет закрывающегося снаружи засова.

Но теперь все было тихо.

Боль в затылке была такой сильной, что он с трудом мог повернуть голову.

Ему пришлось лежать до тех пор, пока боль не утихла, вернее, пока он не привык к ней.

Пальцы его нащупали земляной пол. Тошнотворный, сырой и спертый воздух ударил ему в нос.

Собрав силы, он сумел подняться на ноги. При этом он ударился головой об потолок, и на него посыпалось что-то. Он застонал от новой боли, хотя удар был совсем легким.

Где он находился?

Кладбище… Петер. Это было последнее, что он помнил.

Он попытался найти дверь.

Согнувшись и вытянув вперед руки, Хейке сделал шаг вперед. Пальцы его тут же наткнулись на стену. Ощупав неровную поверхность, он быстро нашел угол. Потом ощупал другую стену, такую же неровную, с диагональными балками.

Новый угол, всего в нескольких локтях от первого. Новая стена.

Холодный пот прошиб его. Если он наткнется на новый угол…

И он тут же наткнулся на него!

Руки его задрожали. Осталась еще одна стена, столь же пугающе короткая, как и остальные, — и там должна была быть дверь!

И она была там. Хейке стал искать замок.

Его не было!

Его руки нервно ощупывали дверь, сверху до низу, пальцы скользили по косяку, дыхание его стало шумным и прерывистым, он весь обливался потом.

Ничего, совершенно ничего.

Он ударил плечом в дверь, в голове снова зашумело. Дверь не поддавалась.

И тогда он понял, где находится. Он видел до этого маленькую мертвецкую, не обратив на нее особого внимания, поскольку тогда это было несущественно.

И теперь он был заперт в ней.

— Петер! — в страхе закричал он.

Но снаружи стояла мертвая тишина.

Хейке с детства страдал от клаустрофобии, после того как, будучи совсем маленьким, провел четыре года в тесной клетке, так что нынешняя ситуация казалась ему просто кошмарной.

Затаив дыхание и уставясь в темноту широко раскрытыми глазами, он поддался панике и закричал.

Изнемогая от страха, он бросался на стены и на дверь, царапал изодранными в кровь ногтями оштукатуренные стены и потолок, пытался приподнять потолок, выбить дверь, зарыться в землю, при этом непрерывно крича от страха. Голова его раскалывалась от боли, но он не обращал внимания на это, в голове его была одна-единственная мысль: «Прочь, прочь отсюда!»

Крик его перешел в беспомощный плач. Он раскачивал балки, поднимая тучи пыли, бегал по кругу, словно белка в колесе, кашляя, задыхаясь, слыша бешеные удары своего сердца.

Совершенно обезумев, он услышал вдруг низкий, спокойный голос:

— Хейке!

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы придти в себя.

— Хейке, — повторил голос уже ближе, — успокойся, тебе помогут. Осталось ждать совсем немного.

Все еще тяжело дыша, он сделал попытку успокоиться, сев на пол и прислонившись спиной к стене.

Хейке снова почувствовал себя ребенком, беззащитным в своей отчаянной борьбе с одиночеством, страхом и злом. Временами ему казалось, что он никогда не сможет выйти отсюда.

Это было несказанно горьким повторением детства.

— Я здесь, Хейке, — произнес дружелюбный голос.

— Тенгель Добрый? — прошептал он.

— Да. Мы не хотели больше вмешиваться во все это, но нам пришлось это сделать, чтобы оградить тебя от болезненных воспоминаний. Тебе нужно немедленно выбраться отсюда, иначе ты окажешься в западне.

— Я хочу выбраться отсюда, но не могу…

— Помощь идет, осталось совсем немного.

— Не мог бы ты?..

— Нет. Только живой человек может открыть дверь.

Его снова охватила паника, он метнулся к двери.

— Побереги свои силы! Они понадобятся тебе этой ночью. Будь спокоен, ты не один.

Хейке снова скрючился в углу. Прислонившись затылком к стене, он дрожал, как в лихорадке, пытаясь успокоиться — но у него ничего не получалось. Подавляя рвущиеся из груди рыдания, до боли сжав зубы, он с трудом произнес:

— Останься со мной…

Чья-то сильная рука коснулась его плеча. Хейке склонил к ней голову, и из груди его вырвался глубокий вздох.

Петер смотрел в ее прекрасные глаза. Стоя в рыцарском зале Cetatea de Strega, он прижимал маленькие ладони Николы к своей груди. Она льнула к нему.

— Моей тети сейчас нет, — прошептала она, — я не знаю, где она теперь. У нее всегда бывают странные причуды.

— Значит, мы можем убежать прямо сейчас? — прошептал он в ответ. — Мне нужно спешить, я запер моего друга, и он не может сидеть там вечно!

Он смущенно засмеялся по поводу своей недавней выходки.

— Нет, сейчас мы не можем, — сказала она, глядя на него большими, испуганными глазами. — Наш привратник и кучер знает тебя… Он еще не спит. Мы должны дождаться рассвета… Он ее раб, он моментально остановит нас. Да и тетя Феодора где-то здесь, в крепости, она, наверное, снова заперлась. Она особенно опасна, когда чем-то занята: это наводит ее на ужасные мысли. О, я знаю ее, и мне страшно! Останься со мной, Петер, будь со мной этой ночью! А на рассвете мы убежим отсюда!

Ее влюбленное лицо заставило его забыть о Хейке.

Петеру показалось, что в крепости этой ночью было особенно холодно. Ветер с гор гулял по комнатам, жалобно завывал за каменными стенами крепости — от него некуда было деться. Сквозняки приносили с собой неприятный землистый запах, идущий, по всей видимости, из-под пола. Наверняка внизу был подвал, хотя он этого не заметил, осматривая крепость.

— Спасибо, Никола, что ты заехала за мной, — сказал он. — Мне очень жаль, что меня не было в это время на постоялом дворе. Но я прибежал сюда со всех ног. Если бы я был тогда на месте, мы бы уже давно с тобой сбежали.

— Этот кучер, — напомнила она, — просто задавил бы меня. Значит, ты запер Хейке? Это просто неприлично с твоей стороны, — засмеялась она, — но пошли, я покажу тебе твою спальню. Ты подождешь там, пока я не разыщу свою тетю и не посмотрю, чем она занята. Она заставляет меня нервничать!

И когда они шли в обнимку по темной галерее, она спросила:

— Значит, вы все-таки пошли на кладбище? Даже после моего предупреждения?

— Хейке настоял на этом.

Держать в одной руке подсвечник, а другой пытаться прижать к себе как можно теснее девушку было делом сложным, Петер это понял. Но если человеку чего-то очень хочется, он добивается невероятного.

— И что интересного вы нашли на кладбище?

— Ничего! Абсолютно ничего. Я не имею понятия, что Хейке собирался там найти.

— А души усопших не преследовали вас?

— Нет. Но лес был просто омерзительным. Хейке пришлось петь колдовские заклинания, чтобы разрубить корни.

Никола тут же остановилась. Она побледнела, и в лунном свете, пробивающемся в окна галереи, ее лицо казалось совершенно белым.

— Колдовские заклинания? Не думаешь ли ты, что он колдун?

— В этом нет никакого сомнения.

Она пошла дальше.

— Да, внешне он похож на колдуна. Тогда хорошо, что ты запер его! С такими безбожниками мне не хочется иметь дело, они ведь приносят людям зло! А вот и твоя комната, здесь моя тетя до тебя не доберется. Ты не мог бы подождать здесь до моего прихода?

— Да, здесь просто чудесно, — кривя душой, произнес Петер, поскольку большой гобелен с изображением кровавых сцен охоты произвел на него удручающее впечатление, особенно в мерцающем свете свечей: эти изображения казались живыми.

Подойдя к постели, он коснулся рукой темных, резных столбов.

— Солидная кровать! — сказал он.

— Да, когда-то она предназначалась для первой брачной ночи, — равнодушно произнесла она, — но ее так и не пришлось использовать.

Свадебное ложе Ансиолы!

— Но не слишком ли рискованно ложиться в нее теперь? — неожиданно вырвалось у Петера. Она засмеялась.

— Рискованно? В каком смысле? Ты полагаешь, что это наведет нас с тобой на мысль о… Нет, в таком случае, ты неправильно понял меня! Лечь в постель с мужчиной — это для меня великое таинство.

— Нет, конечно, я не это имел в виду. Я сам не знаю, что я имел в виду…

Но на постель он смотрел неуверенно. Свадебное ложе княгини, которым она никогда не воспользовалась!

Он бы предпочел более приятное место для сна. Никола заметила его неуверенность.

— С тех самых пор здесь спали многие поколения мужчин! Подожди меня здесь, я обойду крепость. Я не успокоюсь, пока не узнаю, чем занята тетя Феодора.

Петер взял ее хорошенькое личико в свои ладони.

— Ты в самом деле беспокоишься за нее? — удивленно произнес он.

— Да. До этого она никогда так долго не отсутствовала. Я знаю, она задумала что-нибудь дьявольское! В таких случаях она имеет обыкновение запираться в своей потайной комнате — и ничего хорошего это не обещает!

В потайной комнате? Петер сразу подумал о комнате с резной дверью, куда не провели во время осмотра ни его, ни Хейке.

— Приходи поскорее, — сказал он, когда она направилась к выходу. И тут же он почувствовал себя крайне испуганным в этой красивой комнате.

Ему стало холодно и тоскливо. И, если слух его не обманывал, он слышал тот характерный звук, который он недавно слышал в другом месте. Таинственное шуршание, потрескивание, скрип.

Да, он вспомнил, где он слышал эти звуки, и рассмеялся. Это были шорохи корней на кладбище, извивающихся среди опавшей листвы, когда Хейке разрубал их. К крепости это не имело никакого отношения.

Он растерянно стоял посреди комнаты, толком не зная, чего от него ожидают. Лечь ли ему спать или бодрствовать? Он повернулся спиной к гобелену, эти картины казались ему слишком мрачными. Что за вкусы были в те времена у людей!

Но от этого ему лучше не стало. Петер любил животных и не хотел видеть их страдания. Он проклинал этот гобелен, так возмущавший его, когда он ожидал Николу, свою невесту…

Нет, в этой комнате была какая-то жуткая атмосфера! Но он так страстно желал ее, он готов был преодолеть любые трудности, лишь бы она решила провести с ним ночь. А она собиралась это сделать!

Он трепетал и дрожал при одной только мысли о ее приходе.

И вот она пришла.

Петер не мог оторвать глаз от чудесного виденья. Она была почти раздета — в ночной рубашке, настолько красивой, что у него слезы выступили на глазах. С глубоким вырезом, отделанным кружевами, из тончайшего шелка, обрисовывающего контуры ее тела.

«Моя невеста, — с восхищением думал он. — Моя собственная невеста! Мне нужна она и только она!»

Сначала он даже не узнал ее, потому что она распустила на затылке узел, так что ее черные, гладкие волосы падали волной на стройную спину. Она застенчиво улыбнулась ему, показав красивые, немного выдающиеся вперед зубы, от чего ее лицо приобретало пикантное, ребячливое выражение.

— Ты еще не спишь, — покраснев, сказала она, и он понял, что ее смущает его обыденная одежда. — Ночь длинна, мы не можем сидеть так на ночном холоде. Давай ляжем в постель, в этом нет ничего плохого, мой друг!

Она произнесла это шутливым тоном, словно ребенок, подражающий сомнительным поступкам взрослых, не догадываясь о последствиях своих действий.

— Кровать достаточно широка, — продолжала она, — каждый ляжет на своей половине. Я знаю, что ты настолько уважаешь меня, что не посмеешь ко мне прикоснуться.

— Конечно, нет! — растерянно пробормотал Петер, неловко снимая с себя одежду, поскольку никогда до этого не ложился в постель с девушкой. Другое дело, стог сена в летнюю ночь…

— Ты нашла свою тетю? — спросил он, торопливо ложась в холодную постель. Она уже лежала там, целомудренно отодвинувшись на свою половину.

— Нет, не нашла, и это беспокоит меня. Но не будем думать об этом! Ах, я возлагаю такие надежды на эту ночь! Надеюсь, что на этот раз все получится!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ах, мы уже говорили с тобой об этом. Мне никогда не удавалось убежать, всегда она преграждала мне путь своими отвратительными выдумками. Но на этот раз со мной ты !

Петеру стало не по себе. Если Феодора постоянно препятствовала бегству Николы… То и на этот раз она, возможно, тоже станет им поперек дороги? И он вряд ли сможет противопоставить что-либо действиям колдуньи.

Может быть, это удалось бы сделать Хейке?

Может быть…

Но Петер запер его!

Что он наделал!

Мысль его оборвалась. Теперь Хейке не мог быть с ним… когда рядом была Никола.

Значит, он все-таки поступил правильно.

Он горько усмехнулся. Чем мог быть ему полезен Хейке в этот миг счастья и любовных грез? Ему пришлось бы отправить его к княгине! Не слишком ли это несправедливо по отношению к другу, который желает тебе только добра?

— Дорогой, о чем ты думаешь? — проворковала Никола, в своей трогательной беззащитности напоминая раненую птицу. Она нежно провела рукой по его волосам — и он забыл о Хейке.

Опершись на локоть, он с нежностью смотрел на нее. Длинные волосы обрамляли темной волной ее прекрасное лицо.

Петер осторожно коснулся ее волос. Какими шелковистыми, какими глянцевито-черными были они в свете восковой свечи! Петеру тоже показалось, что женские волосы несут в себе что-то чувственное. Особенно такие длинные и ухоженные, как у Николы.

— Тебе они нравятся? — прошептала она.

— Они удивительны! — пробормотал он. — Просто фантастичны! Более красивых волос я никогда не видел!

— Спасибо, мой друг, так приятно это слышать! Один человек, желавший мне досадить, сказал, что в моих волосах нет ничего особенного.

Петер тут же догадался, кто это был: ревнивая княгиня Феодора! У нее волосы были еще длиннее и темнее. Кто еще мог так унизить бедного ребенка!

— Тебе не следует слушать подобный вздор, — сказал он, пытаясь утешить ее. — Это просто зависть.

Он заметил, как растет в нем желание по мере того, как он продолжал гладить ее черные, как вороново крыло, волосы — и он с трудом сдерживал себя. Не испугать бы эту птичку, попавшую в его сети! Она доверила ему свою душу и свое тело, надеясь, что он, такой большой и сильный, защитит ее. И он должен был оправдать ее доверие.

Но это было не так-то легко!

По правде говоря, она льнула к нему не меньше, чем он к ней, ища у него защиты и утешения. Эта крепость и эта комната нагоняли на него отчаянный страх, и хуже всего было то, что с ним не было теперь Хейке. Только теперь он начал понимать, какую силу и спокойствие нес этот юноша в себе. В присутствии Хейке он мог чувствовать себя в безопасности, даже в таком средневековом окружении. В этой крепости было что-то жуткое, чего он не мог даже выразить в словах. Ему казалось, что опасность притаилась возле самой их постели — и только ждет удобного случая. Что это была за опасность, Петер не мог себе представить, для этого у него не хватало фантазии. Но спина у него покрылась мурашками, и он инстинктивно прижался к Николе.

Теперь он понимал, каким адом была для нее здешняя жизнь, по соседству с ведьмой, которую Хейке считал призраком. Сам Петер так не считал, это выходило за пределы его понимания, но уже одно то, что она была ведьмой, могло до смерти напугать бедную девушку. Это нетрудно было представить себе.

Он думал о том, где теперь княгиня. И тот жуткий ее телохранитель, кучер? И все слуги, где они?

Молодые люди лежали и перешептывались примерно с полчаса, и то, что они в конце концов оказались на середине кровати в объятиях друг друга, было заслугой не только Петера. В этой промозглой комнате трудно было согреться, так что они попытались греться вместе, это получилось само собой.

И еще через полчаса неопытный Петер пережил ни с чем не сравнимый миг, стыдясь того, что не знает тонкостей любовной игры. Служанка в стоге сена вряд ли могла многому его научить.

Но он старался быть с Николой как можно нежнее, и ему показалось, что она оценила его усилия, даже проливая беспомощные слезы от страха и стыда, делая все это исключительно ради любви. Теперь ему оставалось только жениться на ней!

Юная Никола была так измотана, что тут же заснула в его объятиях.

— Разбуди меня вовремя, — сказала она ему. — Мы должны убежать отсюда на рассвете, в последние часы ночи! Тогда все будут крепко спать.

Петер обещал ей так и сделать. После этого он тоже уснул.

В трактире сидели Мира, Жено и его супруга, ожидая возвращения юношей и готовые в любую минуту отправиться на их поиски. Супруги обещали присмотреть за Мирой и честно выполняли свой долг.

— Мы никогда их больше не увидим, — убежденно произнесла его жена.

— Заткнись, старуха! Ты же знаешь, как все было? Приезжала карета и уехала без них, потому что мы промолчали о том, где они. Они так и не узнали, что те ушли на кладбище.

— Да, но этот глупый мальчишка сказал, что они намерены потом отправиться в крепость! Он просто спятил!

— Когда же ты остановишь свою проклятую мельницу! Этот юноша может спасти всех нас, к твоему сведению! Он обладает удивительной силой, ты наверняка заметила это! Разве кто-нибудь до него возвращался живым из крепости? Никогда, говорю я тебе, никогда! Вспомни хотя бы о тех юношах из нашей деревни, которых мы потеряли! Их притягивала туда какая-то непонятная сила. Эта княгиня просто дьявольски эротична…

— Тс! Не говори так! Это же опасно! Разве ты не помнишь ту женщину, которая предупреждала приезжих об опасности? Разве ты не помнишь, в каком состоянии мы нашли ее потом? Изорванной на куски, словно ее растерзали дикие звери! В своей собственной, запертой на замок комнате!

Мира почти ничего не понимала из того, что они говорили, но она видела, что они были взволнованы, и несколько раз слышала слово «цетате», что означало крепость. Так, что она догадывалась, о чем они говорили!

— Она никогда не трогала меня, — пробормотал Жено.

— Это потому, что ты настолько безобразен, что только я могу иметь с тобой дело. И к тому же она имеет от тебя пользу, трактир притягивает сюда молодых людей, и не только молодых. А она уж потом выбирает, кто ей подходит. Но хватит об этом! Так только накличешь на себя беду.

Оба повернулись к Мире, которая вдруг вскрикнула.

Сначала она была смертельно напугана тем, что почувствовала на своем плече легкое и мягкое прикосновение женской руки. Но она тут же заметила, каким успокоительным действием обладает эта рука, как усмиряет не покидавшее ее весь этот вечер волнение.

— Кто это был? — спросила хозяйка.

Но Мира ничего не могла ответить, она только сделала им знак рукой, чтобы те не мешали и подождали.

Мандрагора давно уже вела себя беспокойно, и она не знала, что ей делать. Эта вещица, доверенная ей Хейке, очень пугала ее, но она готова была вытерпеть всякие неудобства, лишь бы корень защитил ее.

Но мандрагора сжималась, скрючивалась, словно от боли и страха, словно хотела что-то сказать, что-то очень серьезное. Но она не могла сказать об этом ни трактирщику, ни его вечно хнычущей жене.

Но теперь!.. Кто-то пришел ей на помощь, она это чувствовала, хотя и не знала, кто именно. Это не могла быть княгиня, это было какая-то добрая сила, насколько она понимала. Никола? Нет, это была самая обычная девушка, и к тому же у нее не было никаких причин помогать Мире.

Ах, этот Хейке, он наверняка был существом необычным! Мира нисколько не сомневалась в том, что он был колдуном, и она теперь признала удивительную силу его амулета, хотя сама мысль об этом казалась ей совершенно ужасной. И она не была особенно удивлена, ощутив на своем плече прикосновение чьей-то руки, даже если это и не имело прямого отношения к Хейке, но что все это могло значить…

— Подождите, — на своем языке произнесла она, — я что-то вижу…

Супруги испуганно посмотрели на нее, они не понимали ни одного сказанного ею слова.

Теперь Мира знала все.

Вскочив на ноги, она воскликнула:

— Скорее, господин Жено! Хейке в опасности!

Трактирщик сразу уловил, в чем дело, тогда как его жена принялась раздраженно спрашивать, почему девушка так ведет себя.

Но Мира теперь превратилась в комок нервов.

— Хейке! — кричала она им, словно они были глухими. — Пошли быстрее! Он… он… Подождите-ка, теперь я поняла! Да ! Он где-то заперт, ему нужна моя помощь. Я видела знамение, я должна немедленно помочь ему!

Они ничего не понимали. Но Мира схватила Жено за руку и потянула за собой.

— Что ты делаешь? — сердито закричала трактирщица. — Ты собираешься уйти куда-то вместе с моим мужем?

Но Жено понимал, что девушка в самом деле чем-то серьезно озабочена, и вышел с ней из дома.

Его жена бросилась было за ними, но остановилась и дверях, освещенная падающим из окон светом.

— Только не в крепость! — завопила она. — Не веди его в крепость! Он один из последних оставшихся у нас мужчин!

Но Мира тянула его в другую сторону, и Жено на ходу ответил:

— Нет, мы идем на кладбище. Я понял, что она хочет.

— На кладбище? — заикаясь, произнесла его жена. — Этого только не хватает!

Они разбудили всю деревню. Во всех домах в Таргул Штрегешти в ту ночь горел свет.

Мира и Жено быстро добежали до церкви. Она даже не пыталась объяснить ему, в чем дело, ведь он не понимал ее языка, но она чувствовала, что они не одни. Маленькая, изящная девичья рука лежала на ее плече и указывала ей правильный путь.

Вскоре они были уже на кладбище, и Мира подошла прямо к мертвецкой.

— Он здесь, — крикнула она, и Жено понял, в чем дело.

Они бежали так быстро, что фонарь, который он держал в руке, несколько раз готов был погаснуть. Но все-таки он горел, и Жено поднес его к двери мертвецкой.

Им не пришлось спрашивать Хейке, там ли он — он услышал их приближение и принялся стучать изнутри. В его стуке им почудился какой-то панический страх. То, что никому не понравится быть запертым в мертвецкой на кладбище, это было понятно, но этот страх…

И это Хейке, самый спокойный из них всех!

Жено не потребовалось много времени, чтобы открыть дверь.

В проеме двери они увидели Хейке, который стоял, тяжело дыша, вцепившись руками в дверной косяк. Его лицо было взволнованным и испуганным, по щекам текли слезы, и весь он был покрыт пылью и землей.

— Что случилось? — дрожащим голосом спросил Жено. — Там, что, покойник?

— Нет, нет, — прошептал Хейке. — Просто воспоминания детства… будучи ребенком, я пять лет просидел в … тесной клетке…

— Святая Богоматерь! — прошептал Жено.

— Что такое, что случилось? — спросила Мира. И Хейке объяснил ей все по-австрийски.

— Ах, — с состраданием произнесла она. — И после этого тебе пришлось сидеть здесь! Как это ужасно!

— Хорошо, что вы пришли, — сказал он, — но теперь мы должны… Где Петер? В трактире?

— Мы думали, что он вместе с тобой, — ответил Жено.

— Нет, как видите, — с горечью произнес Хейке, в то время как Мира вытирала его лицо своей косынкой.

— Это он тебя?.. — спросил Жено.

— Да. Но он был не в себе, — пытаясь оправдать друга, сказал Хейке. — Ему хотелось удрать в крепость.

— Вот так было с ними со всеми, — пробормотал Жено. — Значит, он погиб.

— Мы должны были вместе отправиться туда, — сжав зубы, произнес Хейке, — «меченых» Людей Льда голыми руками не возьмешь! Но сначала скажи мне вот что: ты знаешь, где находится могила Ансиолы? Мы обыскали все старое кладбище.

Лицо его, с которого теперь была стерта грязь, выступало в свете фонаря во всей своей непривлекательности. Но присутствующих это больше не пугало. Они научились вслушиваться в его мягкий, густой голос, видеть в его глазах доброту и сочувствие.

Во всяком случае, Жено видел в нем спасителя — совершенно особого спасителя вымирающей деревни Таргул Штрегешти.

— Княгиня Ансиола похоронена не здесь, — медленно произнес он. — Ее не могли похоронить здесь. Она ведь была самоубийцей!

Хейке стукнул себя по лбу.

— Конечно же! Какой же я идиот, что раньше не подумал об этом! Она же бросилась со скалы, не так ли?

— Так.

— Но не знаешь ли ты, где захоронены ее останки? Это очень важно. Ведь это она ведьма, не так ли?

— В самом деле, это Ансиола, покинутая невеста! Я говорю это теперь потому, что понимаю, что для нашего спасения тебе необходимо об этом знать. Даже если она явится ко мне после этого и разорвет на куски мое ничтожное тело!

— Да, так оно и есть! Какие же это дикие звери проникали в дом и разрывали на куски слишком болтливых женщин? Ты как-то по ошибке обмолвился об этом…

— Это не дикие звери, — коротко ответил Жено, — это была она!

— Поэтому вы и законопачиваете все окна и замочные скважины? Что же это такое, в самом деле?

— Мы не знаем. Об этом знают только мертвые.

От этих разъяснений Хейке стало не легче.

— Итак, где же могила Ансиолы?

Понизив голос до шепота, Жено сказал:

— Говорят, она похоронена в подвале крепости.

Глубоко вздохнув, Хейке посмотрел в темноту.

— Да, — сказал он, — это вполне логично. В подвале крепости…

И он снова вспомнил страшное утреннее видение. И теперь он понял, что мандрагора говорила правду. Все остальное было лишь миражом, вызванным ведьмовской магией.

— Я должен сейчас же отправиться туда, — решительно заявил он, — оставайся здесь с Мирой, у нее есть талисман, который защищает ее от сил зла. Если тебе или твоей жене придется трудно, попроси Миру достать талисман. С ним вы будете в безопасности.

В доказательство того, что он верит его словам, Жено быстро взял Миру за руку и горячо кивнул удивительному юноше.

Узнав о намерениях Хейке, Мира заплакала:

— Нет, не ходи туда! Я останусь совсем одна!

— Разве ты не хочешь, чтобы я вернул тебе Петера? — сказал, мягко улыбаясь, Хейке.

— Он уже погиб. Тебе не следует идти тем же путем.

— Я располагаю большими возможностями, чем он, потому что у меня есть помощники.

— Я знаю, — подтвердила Мира. — какая-то прекрасная дама привела меня сюда. Но я никогда раньше не видела ее…

— Наверняка это была она! — улыбнулся Хейке. — Ее звали Суль, она была ведьмой и жила в 1500-х годах. Но она была доброй ведьмой. Временами была такой… — задумчиво добавил он.

От Суль можно было ожидать всего чего угодно!

Но она могла и в самом деле творить добро.

— У меня есть и двое других помощников, — объяснил Хейке, сначала Мире, а потом Жено. — Один из них — прекраснейший из когда-либо живших на земле людей. Колдун, служащий силам добра. И еще один, о котором я знаю совсем немного, знаю лишь то, что он понимал сущность зла, поскольку одно время был в услужении у злых сил. Но ему удалось освободиться от них, и он стал одним из моих духовных прародителей.

— Похоже, ты принадлежишь к могущественному сообществу, — смущенно произнес Жено.

— Да, — иронически улыбнулся Хейке. — Но не следует забывать и о моих собственных способностях. Теперь я начинаю понимать, в чем они заключаются. Этой ночью княгиня отправится в преисподнюю!

Пожелав им всего доброго, он исчез в темноте, прежде чем кто-то из них успел остановить его. Они только кричали ему вслед:

— Пусть все силы добра придут тебе на помощь, Хейке!

Но они уже не могли видеть его кривую усмешку. Он торопился к крепости.