Кровь, охота и рок-н-ролл

ГЛАВА XII. КУКЛА И МЕРТВЕЦ

Итак. мы получили ещё одно подтверждение. Записки дю Белле красноречиво намекают, что своей знаменитой неувядающей красотой Диана де Пуатье была обязана вампирам, которые обратили её вскоре после начала романа с королём. Если вы не в курсе, кто такая Диана де Пуатье, и почему вас должны волновать её романы — я последний, кто станет вас осуждать! По сути это просто очередной маленький факт, подтверждающий, что кровососы инициировали членов королевских семей и их приближённых и так влияли на политику.

— Мы попали! — повторял Родерик назойливой заводной игрушкой. — Нас с Адой посадят, и все узнают, что мы преступники, и помогаем вампирам!

Конец фразы утонул в Адином кашле и шуме дождя, бьющего по звонкой жестяной крыше. После душа ей стало лучше, но лицо горело от малейшего движения воздуха. Больно было моргать и шевелить губами. Кистям тоже досталось, поэтому кисти она держала неподвижными. Она старалась абстрагироваться и утешала себя мыслями о скором облегчении. В боёвке метаболизм ускорялся, по мелочи способствуя заживлению. Несколько прыжков туда-обратно, и через пару дней она не будет походить на варёного рака-астматика.

Пока Ада с извращённым экстазом прижимала к щеке холодную банку пива.

— Цыц! — шикнула Роз, сосредоточенно вслушиваясь в гудки и отбивая правой ногой неритмичную чечётку. Трубку взяли, Ада задержала дыхание. — Анаит, привет! Не спишь? Ты знаешь, что происходит?.. Да ладно? Прямо в Лагерь?! Вот ненормальные! А там кто-то был?.. Ооо!.. А горело?.. Дом вампира?! Того самого? Вау! Выжил?.. Думаешь, одни и те же? Конечно, да, отвлекали внимание! Кошмар какой-то! Слушай, у меня тоже плохие новости: Ада заболела. Ещё после Ярмарки, мы даже тогда пораньше ушли. Дашь выходной ей на день, а то всех клиентов разгонит?.. Разумеется, за её счёт!.. Спасибо, ты просто золотая начальница, не то что мой толстосум! Да, передам. Пока!

Она отключилась и начала мерить шагами гостиную.

— Ад, всё правда серьёзно?

К общему изумлению Ада жестом показала, что нет. Просипела:

— Нет доказательств. Про мелодию скажете, дескать, кто-то подставил.

После пожара впечатления от взлома смазались, к Аде вернулось хладнокровие. Вздохнув, она простилась с голосовыми связками.

— Пока, Род, твой главный враг — ты сам. Прими успокоительное и веди себя, будто ничего не случилось. Напросись снова в патруль, не прячься. Реальных следов не осталось, никто не догадается.

Роз, наконец, остановилась.

— Ну, допустим. Ладно. А тебя чего к вампиру понесло?

Учитывая адино состояние и то, откуда её забрал Родерик, скрыть визит к Гвидиче бы не вышло. Пришлось рассказывать, привычно перекраивая события, убирая часть про боёвку и просьбу о спасении Нэнс.

— Род подобрал ключ, который выпал у одного из тех, кто пришёл в Лагерь за нами. Он бы нас связал с местом преступления. Куда выкинуть, я не придумала и решила отнести Давиде.

— Тааак… Какой-такой ключ?

Ада зашлась в новом приступе кашля. Род постарался ответить:

— Обычный ключ… Брелок странный, цветок с буквами.

— Символ Американского антивампирского движения, — выдавила Ада. Понимания в выражении Роз не прибавилось. — Сообщество Чистоты! Ох… Кха-кху… В прошлом году взорвали больницу в Техасе!

— Твою ж мать!

Взорвали они не целую больницу, а холл отделения генной терапии. Исполнителей нашли, но, видимо, у них остались поклонники.

— Так они совсем отбитые!

Разразилась перепалка на предмет «а я предупреждал» и «не ну про бомбы же и террористов». Ада тянула пиво через трубочку.

— А знаете, — вставила она в случайную паузу, — особняк Гвидиче взорвали другие люди. Или Лагерем и особняком занимались ну очень разные части банды.

Спайсы уставились на неё, ожидая пояснений.

— В Лагерь припёрлись какие-то дебилы, действовали абсолютно наобум. Кху-кху… А покушение продумано.

— Так им, наверное, в Лагере надо было только видимость создать, чтобы оттянуть полицию и охотников!

— Долгий промежуток. А ещё, мне показалось, что пожарные выехали с задержкой. Их будто попросили не торопиться. Больше похоже на договорённость со своими.

Дальше Ада страдальчески положила ладонь на горло: мол, мои полномочия всё! Роуз подсела к ней.

— Окей! Тогда ты восстанавливаешься, Род ходит с ромашкой во рту, а я держу нос по ветру и делаю тебе справку для «Цепного пса». Но если что, я одна…

— !!!

— Пфф! Я и так туда постоянно мотаюсь к Мэдсу! В клубе точно не опаснее, чем в горящем здании!

На мобильнике Рода запищал будильник. На улице за серым дождём занимался рассвет.

— Ну зашибись! — прокомментировала рыжая. — А теперь ещё и на работу!

Спайсы засуетились, собираясь, и Ада уползла к себе, надеясь заснуть несмотря на першение и бурлящий в крови гормональный напалм.

Гормоны сходили с ума от частых переходов. Вторая лютовала, грозясь устроить бунт. Она едва не прикончила Нэнси, обнаружив ту с балкой, торчащей из живота. Положа руку на сердце, Аделина с ней почти согласилась: такое гуманнее добивать. Огонь облизал вампирше верхнюю половину тела, испепелил волосы, изувечил лицо. Грудь и руки — запёкшееся месиво. Судя по всему, она успела прожить стадию Клеща, в которой протянула себя по балке, но так и не довела до конца задуманное.

«Когда-нибудь твоя вера в лучшее не сработает, и мы обе закончимся», — буркнуло альтер-эго.

«Когда-нибудь, прелестное созданье, ты станешь для меня воспоминаньем», — парировала Ада.

Когда Гвидиче стоял на коленях, умоляя спасти расщеплённую, Ада поняла простую вещь: в те секунды он был настоящим. Жалким, брошенным, отчаявшимся, недолюбленным. И настоящим. Гвидиче-племянник-графа жил под бесконечным гримом в бесконечном фильме с прописанными репликами, где чужие глаза служили камерами для стримов. Но в эту ночь шелуха слетела, и он корячился перед ней ничтожный и брошенный, тянущийся к состраданию. И Ада дрогнула.

Даже если потом Давиде заявит, будто его слова ничего не стоили, и не собирался он предавать клан во имя обещаний девице-байханту, его уязвимость на видео вспыхнула ярче коктейля Молотова. И для других она будет не менее очевидной.

***

Холл двадцать шестого этажа комплекса «Империал» окутывал Дава любимым голубым цветом. Цветом дневного итальянского неба, при взгляде на которое на губах появлялся привкус солёной воды. Диван-кушетка для посетителей убаюкивал, внушая желание лечь. Но вампиру надоело и лежать, и сидеть, цепляясь взглядом за висящую напротив картину: цветок в горшке, выведенный одной линией. Чёрное на белом, минимализм, ничего лишнего. Девушка на ресепшене несколько раз предлагала проводить Давиде в номер и бросала в его сторону сочувствующие взгляды.

Час назад доставили новый смартфон и ноутбук, подкинув Даву повод убить время в попытках настроить технику и вспомнить пароли. Обычно этим занималась Нэнс, и Дав впервые столкнулся с проблемами цифрового «воскрешения», столь неожиданными в продвинутый технологичный век. В соцсети он умышленно не стал заходить: не хотел, чтобы беспокоили.

Принадлежа двум смертным, «Империал» предлагал уникальное — всё что угодно для вампиров в обход клановых семей. Только смертные себе такое и могли позволить, одному из кланов никогда бы не дали настолько нагло поставить себя над прочими. Укрытие, лечение, развлечения, конфиденциальные встречи. Ограничение одно: закон. Табу на нелегальные сделки, членовредительство или запрещённые товары на территории.

Ворвавшись сюда незадолго до рассвета, младший Гвидиче выложил сумму, которая даже ему представлялась грабительской. Взамен получил анонимность, защиту и медицинскую помощь для компаньонки. Он лично донёс её до палаты в окровавленном одеяле, лично пристегнул к койке титановыми оковами, а затем долго спорил с сотрудниками «Империала», настаивая, что должен остаться и проследить, как она проскочит Черту.

Однако его выпроводили, и с тех пор он пребывал в холле как в Лимбе, ожидая вестей.

Когда-то Дав был уверен, что смирился с неизбежностью и готов отпустить её. Пожар расставил всё по местам. Давиде это не радовало.

Следуя заповеди «любой каприз за деньги клиента», девушка-администратор позвонила в краствильскую больницу, интересуясь состоянием Оскара. Представилась племянницей, которая правда существовала. Состояние было «тяжёлое, но стабильное».

Наконец, Нэнси вышла к нему сама, в уродливой белой робе, сопровождаемая стайкой реаниматоров. Дав обуздал желание обнять её, и вместо того с недоверием пересчитал бригаду. И зрение, и слух утверждали, будто количество и состав людей остались прежними.

Главный реаниматор протянул ему руку:

— Я же говорил, мы профессионалы, синьор Гвидиче. Если я всё правильно понял, и ваша подруга…

— Мой телохранитель.

— …Ваша телохранитель — расщеплённая, она полностью в норме.

Дав и сам видел, насколько она «в норме»: отстранённая пустая кукла. Боль, давно нашедшая место в теле, сросшаяся с ним и потому привычная, шевельнулась и запульсировала. Это была не первая сильная травма Нэнси, и каждый раз Дав иррационально надеялся, что восстановление пойдёт по новому сценарию, и вернёт ей часть души. Однако нет, она восстановилась как обычно, только быстро и без жертв благодаря отлаженной процедуре.

Особое сходство с куклой Нэнси придавало полное отсутствие волос и гладкая белая кожа.

Поблагодарив реаниматоров, Давиде вместе с компаньонкой и техникой покинул осточертевший холл.

После Краствила «Империал» казался флагманом цивилизации. Стерильные интерьеры в стиле хай-тек, высокие потолки, голосовое и сенсорное управление. За несколько переходов по длинным коридорам и три поездки на лифтах они с Нэнси достигли номера, где их ждала свежая одежда и оружие. Чтобы постояльцы случайно не пересеклись с кем-то нежелательным, их снабжали планшетами, прокладывающими дорогу через комплекс как навигаторы. Синхронизируя данные с разных планшетов, нейросеть раздавала безопасные маршруты.

— Ты как? — всё же спросил Давиде, беря Нэнси за руки.

«Почему не позвала?»

— Хорошо. Мы здесь надолго?

— На день.

Попросив её сделать в смартфоне и ноутбуке «как было», Давиде прыгнул в душ.

Почему во время пожара она молчала? Не хотела подвергать опасности, подозревая, что он придёт? Или собралась обрести покой?

Когда он вышел, Нэнс колдовала над вторым компьютером.

— Твой номер восстановлен, — сказала она.

— Ага. Я прогуляюсь, потом обсудим ситуацию.

Но он задержался.

— Что-то ещё?

«Почему ты молчала?»

— Ам… Нет. Пожалуй, нет.

Ноги сами понесли к месту, замеченному лет семь назад, к империальскому домашнему ораторию. По сути, к комнатке с имитацией витражных окон и церковным убранством, устроенной в аккурат между жилым блоком и казино.

По пути Давиде нашёл номер Ады и напечатал: «Как себя чувствуешь, Немезида?»

«Погано, Эней».

Он улыбнулся.

«Тонко, но не точно».

«Придумай лучше. Как Оскар?»

«Не очень. Тебе что-нибудь нужно?»

«Нет».

В оратории пахло ладаном и цветами. Деревянные скамьи блестели в искусственном освещении, витраж на фальшивом окне изображал агнца с крестом. Дав склонил голову перед статуей Богородицы и обратился к ней как к давней подруге, с кем развела судьба.

«Пресвятая Дева, я запутался. Я постоянно путаюсь и ошибаюсь, иду на поводу у страстей и ложных идей, а ты неизменно находишь и вытаскиваешь меня! Помоги и сейчас, не оставляй! Время движется слишком быстро, я не успеваю за ним. Мой народ разбредается и забывает уроки. А смертные будто принимают их вместо нас. Знаешь, они стали добрее. Я встретил байхантку, которая отгоняет от меня смерть. Представляешь? Это ты её послала? Если да, то спасибо. Только что мне с ней делать? Каков твой замысел, подскажи!

Что делать с Нэнси? Я жду и жду, я тону в ожидании, надеюсь то на науку, то на удачу. Но даже если дождусь, уже слишком поздно, да? Как понять не головой, а сердцем, Мадонна? Коснись меня, облегчи мою боль!

Дай знак, как выбраться из переплёта, в который я угодил! Я не хочу предавать. Не хочу ничего менять! Хочу поступить правильно, и чтобы люди усвоили, что и такие как я поступают правильно! И чтобы дядя… оценил…»

Дав закрыл лицо ладонями и долго сидел на скамье, выравнивая дыхание, склеивая разбитую маску. В двадцатом веке он увлекался психоанализом — тот обещал ключ к состоянию Нэнс. Дав посетил с десяток терапевтов, а потом пресытился и прекратил сессии. Сейчас он бы не отказался от внепланового сеанса.

Успокоившись, Давиде облокотился на спинку скамьи и принялся разбирать ночь кирпичик за кирпичиком. И пришёл к внезапному выводу, что главной целью был не он, а свита. Прежде всего Оскар. Единственный верный смертный, связь с дневным миром и поверенный в делах. Даже если Давиде найдёт замену, на первых порах придётся очень много делать самому, растрачивая драгоценное время. Что затормозит работу над заданием дяди.

Но и кончина Дава заказчика бы не расстроила. Если он прав, вырисовывался главный подозреваемый — братишка Лоренцо, ведь сам Давиде пытался провернуть с ним ровно то же самое: лишить личного ассистента накануне важных переговоров. Но сволочи повезло, он развернул историю в свою пользу, и Дав теперь в полном дерьме. Почему бы не добить?

На руках Давиде осталось три до конца неразыгранных карты: Спайсы, байхантка и Гаусс, бывший «зелёный берет», которого до сих пор не вычислили. Приведя мысли в порядок, Дав написал Гауссу, попросив присмотреть за Оскаром. Раньше вампир никогда с ним лично не связывался.

Почти у самого номера к Давиде подбежала служащая и зашептала: «С вами хотят встретиться». Напечатала имя. Пожав плечами, Дав согласился. Планшет моргнул, и ведущая его нить Ариадны вильнула в другую сторону.

Пригласивший вампир распахнул дверь заранее, чувствуя приближение итальянца.

— Гвидиче!

— Робер!

Они дежурно расцеловались. Кристоф Робер обитал в номере-близнице Давиде, только выдержанном не в синих, а в красных тонах. И в отличие от Давиде, он не был временным постояльцем, он жил здесь давно.

— Заходи, заходи, присаживайся… — Кристоф схватил с кресла и бросил в шкаф мятую рубашку, захлопнул на кровати ноутбук, мигающий котировками. — Господи, я такой несобранный! Я так тебе рад! Не поверил, когда пришёл ответ, не поверил, что угадал, и ты здесь!

Давиде сел. Царственно и вальяжно. Кристоф представлял один из разношёрстных кланов, не скреплённых происхождением, где его держали по большей части из-за возраста. Слишком импульсивен и независим, но умён и общителен.

Кристоф вытер вспотевшие ладони о брюки и полез в мини-бар.

— Какую кровь предпочитаешь? У меня нет натуральной, зато ИК реально хорошая!

Дав уже успел заметить расставленные тут и там по полу бутылки ИК. Проявил вежливость:

— «Будвайзер». Мне его недавно порекомендовала одна красивая девушка.

— Ммм, красивые девушки! Красивые девушки… — француз неуверенно улыбнулся одними губами, стесняясь неправильного прикуса и слишком крупных зубов. Торопливо налил жижу в стаканы. — Слушай, Гвидиче… Без лишних предисловий… Ты должен мне поверить после всего! Я не сумасшедший! То есть, Боже, мне самому-то кажется будто сумасшедший… Но ты теперь должен понять! Они нас вычищают! — стаканы в руках вампира вздрогнули и накренились друг к другу.

— Кто кого? — спокойно уточнил Давиде. Кристоф протянул ему кровь и опустился прямо на пол.

— Те, кто входит в Совет! Я так думаю. Уничтожают влиятельных членов кланов, освобождая места! Подожди, не морщись! Да, звучит как бред! Но я объясню! Вы же торгуете инициациями?

— Не понимаю…

— Ой да ладно! Тоже мне секрет! Даже смертные уже просекли и кое-кого вычислили! Например, сенатора Аранчелло, которого вы перевезли в Мексику. Или ту мадам из Гугла, хотя это, наверное, не вы, я бы поставил на конкистадоров… Дай угадаю: человеческие шишки прилагают усилия, чтобы нас с людьми уравняли в правах, а взамен получают бессмертие для себя или своих деток? Так?

Робер угадал. Схему пока не запустили в полную силу, в договорах было много нюансов, не устраивающих обе стороны, и, разумеется, все боялись утечек, поэтому к информации допускали лишь избранных. Дав узнал наполовину случайно, так как дяде понадобились его связи в Мексике.

— Это легко может быть правдой, но я не в курсе.

— Ай, не хочешь — не говори! Но если всё так, представляешь, какая это бочка с порохом? Речь о людях, привыкших к положению и власти, и они от власти не откажутся! Не согласятся стать рядовыми членами кланов! А в политику их в этой стране обратно не пустят. Кланы должны предложить им место не хуже прежнего, а места заняты! И заняты не просто так, у нас всё строится на знакомствах друг с другом и на наших общих войнах за свободу! Прямо сейчас никто не будет иметь дело с новенькими, пришедшими на всё готовое. Значит, чтобы устроить их, нужно разрушить старую систему!

Дав смотрел на француза мрачно. Горечь, присущая искусственной крови, жгла язык.

— Ты намекаешь, будто Совет готовит революцию? Вычищает…

— Второй этаж управления! — Робер интенсивно закивал. — Я бы это так назвал! Первый они оставляют за собой, третий — мелковато, а второй в самый раз! Хотя и третьему достаётся: тем, кто претендует на второй, — он нервно хихикнул. — Мне, например.

Давиде зажмурился, потирая виски.

— Нет… Кристоф, прости, но слишком похоже на конспирологию. А сыворотка? Мы нужны для получения сыворотки, нас некем заменить!

— Старых вампиров куда больше, чем старых и влиятельных, Гвидиче, тебе ли не знать! Да и… потерпят!

— Всё равно. Процесс, о котором мы говорим, займёт десятилетия. Зачем устраивать чистку сейчас?

— Но ты ведь тоже заметил, правда? Самоубийства, аварии, Линчеватели… Но помирают сплошь такие как мы! Взять хоть Манчини — ты веришь, будто он сам?

Давиде покачал головой. Разумеется, он не верил. Робер залпом допил «Будвайзер».

— Я сначала из любопытства считал.

— Ты всё считаешь.

— Ага! Вышло минимум пять подозрительных смертей за прошлый год и три за этот. И в позапрошлом было. Ну и я стал анализировать! Доанализировался… Мне в машину подложили бомбу. Я заметил и умотал сюда! А почему сейчас — кто же их разберёт? Хотят начать заранее и потом избежать подозрений? Или их торопят конкретные люди? Блин, Гвидиче, ты же меня не сдашь?!

— Кому?

— Всем! Я скрываюсь. Только… деньги кончаются. Неудачно поиграл на бирже.

Дав гулко расхохотался.

— Так тебе нужны деньги?

— Нет! То есть да, но я позвал тебя не за этим! Ты тоже жертва! Кстати, очень показательно, как они стараются действовать чужими руками, но не будоражить кланы и не провоцировать вражду. Явный договорняк! А нам надо сообща придумать, что делать!

— «Нам»?

— Ну да! Нам, потенциальным жертвам!

— Идеи?

Кристоф сник, сливаясь с мятым костюмом.

— Никаких! Никаких нормальных… Ты пойми, я трезво мыслю, я вижу проблемы в своих рассуждениях. Но как ни крути складывается так! И я боюсь, боюсь до коликов! Боюсь высунуться и обратиться за помощью — мало ли, кто вовлечён? Я лишь на твой счёт и не сомневаюсь!

«А зря, — подумал Давиде. — В последнем покушении смерть предназначалась не мне. Но вот Антонио…»

— Ладно, — произнёс он вслух, — я тебе переведу небольшую сумму, хватит на пару дней. Но лучше не задерживайся, и уезжай за границу.

— Куда? В США для нас лучшие условия! А в Канаду хрен попадёшь!

— В Аргентину? Уругвай? Вернёшься, когда всё прояснится.

Кристоф встал. Лицо у него стало каменное и пустое.

— А ты останешься, правильно?

— Правильно.

Дальше разговор не клеился, и Давиде быстро засобирался, однако от встречи остался странный осадок. С ним прощались как с мертвецом.

К вечеру они с Нэнс расквитались с делами. Давиде выложил в «Фэйсбук» видео, где сообщил, что цел, и не отступит. И что он мог бы заявить, будто теперь поимка Линчевателей — дело чести, но оно ещё до покушения стало личным, ведь страдают его сородичи. Пост взлетел, кадры из пресс-конференции завирусились, телефон знобило от входящих. Дав не сомневался — Карлосу на почту упало несколько предложений об участии Дава в рекламных кампаниях, а возможно даже и в предвыборных. Если он дожмёт эту тему, обретя популярность не только среди озабоченных вампиропоклонниц, дядя тысячу раз подумает, прежде чем списывать такой актив.

А пока дядя арендовал ему новый дом — с работающей противопожарной системой. И выделил сопровождение.