Кровь Кадии

ГЛАВА 13 За Родину и Трон

Солтан, монастырский сектор

Во время высадки Гвардии Смерти пошел дождь. Древний крылатый корабль спускался к земле по крутой дуге, и с его вибрирующего зеленоватого корпуса струились потоки воды. Дождя в Солтане не было уже несколько недель, и иссохшая почва быстро впитывала влагу.

Тиф ступил на землю Катура. Его броня была горячей на ощупь и излучала жар, как кожа человека, охваченного лихорадкой. Холодные струи дождя с шипением скользили по позеленевшим пластинам доспеха, и от них поднимался пар. В руке Тиф сжимал свой Людокос, неактивированный и безмолвный.

— Какой запах, — выдохнул Тиф. К влажному бульканью его голоса добавился треск помех вокса. — Какой аромат в воздухе…

Солтан пропах смертью. Здесь уже много месяцев пахло смертью, но дождь, барабанивший по гниющим трупам — как ходячим, так и неподвижным, — делал тошнотворный запах более интенсивным.

— Божественный запах, — прорычал Тиф. — Так пахнет дар Бога Разложения смертным.

Воины Четырнадцатого легиона приземлились прямо в Солтане, в обширном городском парке, где мог беспрепятственно встать десантный корабль, рассчитанный на сотню Астартес-предателей. Тысячи культистов в мундирах Остатков выбрались из темных углов города-святилища и собрались вокруг посадочной площадки, словно верующие, приветствующие своих богов. Астартес почти не обращали внимания на смертную чернь, копошившуюся поблизости и распевавшую хвалебные гимны.

— Лорд, лорд, вы пришли, чтобы освободить нас? Лорд!

Тиф повернулся к кричащей женщине. Она была отвратительна сверх всякой меры: с головы до ног покрыта коркой грязи, половина лица почернела от пожирающей тело заразы, а поднятые руки искалечены, поскольку несчастная грызла собственные пальцы, чтобы заглушить голод.

Вестнику она казалась прекрасной. Тиф несколько мгновений любовался ею, пока женщина не затерялась в потоке таких же пораженных скверной культистов. Густая толпа стала мешать движению. Люди, настолько пораженные заразой, что уже не имели права оставаться в живых, напирали со всех сторон. Благословение бога обрекало их на существование на грани смерти, которая могла наступить спустя долгие годы болезни, если только кто-то не избавит их от страданий.

+Расчистить путь.+

Приказ Тифа внедрился в разум воинов Гвардии Смерти. Сотня болтеров одновременно поднялась, и на толпу обрушился убийственный залп. Орда культистов отхлынула, словно морская волна, люди стали разбегаться во все стороны, но оружие падших Астартес унесло множество жизней. Снаряды болтеров взрывались в телах и забрасывали Гвардию Смерти ошметками окровавленной плоти.

Парк быстро опустел. Тиф не имел желания убивать тех, кто присягнул его повелителю, но нельзя же принимать в расчет эти отбросы. Большинство из них обратились в веру от страха и растерянности. Если они погибнут, урон небольшой. Миссия Вестника имела несравнимо большее значение, чем жизни горстки полуверующих обывателей.

А за ближайшими зданиями тихо скользили высокие фигуры в черной броне, наблюдавшие за Гвардией Смерти. Почти в полном молчании смотрели они, как дождь смывает с позеленевшей брони Астартес-предателей кровь еретиков.

— Мы видим их, — произнес в микрофон вокса брат-капитан Корвейн Валар.

— Удачной охоты, — ответил ему по внутреннему каналу голос капитана Тейда. — Победа или смерть.

— Не сегодня, кадиец. Сегодня будет и то и другое.

«Химеры» ровными рядами стояли вдоль широкого прохода на самом краю кладбища. Дождь усилился, и пропитавшаяся водой земля быстро превращалась в густую грязь. Тейд вывел колонну солдат к той самой мраморной арке, через которую они вошли на кладбище всего несколько часов назад.

Воины с лазганами наперевес рассредоточились вокруг машин. Никого не видно. Улица пуста.

— Часовых нет, — произнес Даррик. — Кто-нибудь слышал вокс-сообщения от «Доблести»?

Для охраны трех десятков машин Тейд оставил пятнадцать человек: отделение «Доблесть».

Возможные варианты развития событий не сулили ничего хорошего. Или воинов «Доблести» уничтожили так быстро, что они не успели позвать на помощь, или их сигналы потерялись в вихрях помех, наводнивших каналы вокса.

— Я заметил там кровь, — сказал Коррун, вынимая из кобуры лазган.

Тейд достал свое оружие и, держа его обеими руками, подошел ближе. На борту командирской «Химеры», полностью черной, тогда как остальные были серо-черными, алело пятно крови.

— Трупов нет.

У Тейда по коже побежали мурашки.

— Тик-так, — напомнил ему Даррик.

— Осмотреть периметр, быстро, — приказал Тейд.

Отделения прочесали местность, но не обнаружили ничего, кроме еще нескольких пятен крови.

— Не могу связаться с «Доблестью», — признался Джанден и забросил ящик с вокс-станцией на спину. Он подошел к Тейду, стоявшему у гусеницы своей «Химеры». — Хотя даже после ремонта эта штука работает не лучшим образом.

— Я их нашел, — послышался голос в воксе. — Святой Трон, они изрублены на куски!

Отделение Хорлана обнаружило всех солдат «Доблести» в нескольких сотнях метров от «Химер», в маленькой уличной часовне из дешевой подделки под мрамор. Ловушка для паломников, построенная торговцами фальшивыми реликвиями и ставшая могилой почти для двух десятков гвардейцев.

Их и в самом деле разрубили на части. Обезглавленные и лишенные конечностей тела были свалены в кучу, и на плоти, и на броне отчетливо виднелись следы холодного оружия и лазеров.

— Сэр, — Хорлан докладывал капитану и одновременно пятился от часовни. — Все мертвы. Дело рук Остатков.

— Проклятие! — выдохнул Тейд. — По машинам, и уходим. Гвардия Ворона сейчас атакует Четырнадцатый Легион. Хоть они и Астартес, никто не гарантирует, что они выиграют для нас много времени.

Кадийцы погрузились в машины, люки захлопнулись, и колонна двинулась в путь. Почти половину «Химер» пришлось оставить из-за недостатка в водителях. Тейд занял место рядом с Корруном, управлявшим командирской «Химерой».

— Ты знаешь дорогу к тому месту, где остался полковник Локвуд?

Коррун, не отрываясь от смотровой щели, внимательно смотрел на проносившиеся мимо здания.

— Вам же известно, что знаю.

— Хотел еще раз убедиться. Передай остальным водителям: по прибытии на место высаживаемся, и через тридцать секунд все снова должны быть на местах.

— Тридцать секунд? А как же поиски выживших?

Тейд ответил ему многозначительным взглядом.

— Передавай, Коррун. Тридцать секунд. Высаживаемся, забираем знамя и уходим.

Коррун повиновался, и БМП загрохотали дальше. Они катились по широким проспектам и узким извилистым улочкам, мимо покинутых баррикад, оставшихся нетронутыми после того, как несколько недель назад с них ушли последние отряды полиции планеты. И все это время в воксе не умолкали треск помех и какой-то неразборчивый шепот.

— Мы приближаемся, сэр, — доложил Коррун, выехав на широкую площадь. Началась сильная тряска: гусеницы «Химеры» подбрасывали машину на грудах тел. — Вот это было сражение…

— Я сам хочу на это посмотреть, — сказал капитан.

Тейд поднялся по короткой лесенке в башню и откинул крышку люка. Не отключая вокс и с пистолетом в руке, он выглянул наружу. Сцена напоминала базарную площадь, усеянную мусором и брошенными тележками уличных торговцев. Бронемашины замедлили ход, и Тейд вылез на скользкую от дождя крышу, чтобы осмотреть окрестности. На мраморных плитах повсюду были разбросаны тела зарубленных гвардейцев, а их кровь заливала мозаичные картины, так что стало невозможно разобрать сюжеты. Но еще больше здесь было тел воинов Остатков, и кое-где встречались громадные фигуры убитых Астартес-предателей.

Он попытался оценить обстановку с точки зрения военной тактики. Какой-либо порядок отследить было невозможно, а признаков, по которым он мог бы определить, как развивалось сражение, почти не осталось. Восемьдесят восьмой полк наверняка был окружен, и его солдаты погибали в строю, организованном для отражения атаки. Тейд знал, что «Часовые» полковника остались где-то в стороне, еретики почти наверняка уничтожили их в первую очередь, еще до того как вступили в бой с основными силами.

— Восемьдесят восьмой, говорит Тейд, — произнес он, продолжая осматривать площадь и запоминая каждую деталь. Узнаваемые лица, измененные смертью, тела и мундиры, пропитанные кровью и дождем. — Приготовиться к высадке по моему приказу. Оружие на изготовку. Отделение «Охотник» отправляется на поиски, всем остальным оставаться в полной боевой готовности.

Коррун вел машину по усеянной трупами земле, и гусеницы с негромким шипением разбрызгивали покрасневшие от крови лужи. Вот оно. Знамя. Взгляд Тейда отыскал промокший и порванный упавший стяг на вершине кургана из мертвых тел.

Обгоревший остов «Химеры», такой же черной, как и у него, еще шипел под каплями дождя. Эта подробность не ускользнула от Тейда: прямое предупреждение о том, что их ждет.

И знамя было всего в двадцати шагах. Изорванное, грязное и мокрое. Словно покрывало, оно лежало на теле последнего солдата, державшего древко. Потемневшая от воды ткань обрисовывала контуры его тела.

— Коррун, глуши двигатель. Отделение «Охотник», покинуть машину. Знамя лежит рядом с машиной полковника Локвуда, в двадцати шагах к северу. Вперед.

Солдаты выскочили из машины.

— «Доблесть», «Адамант», «Вызов» и «Освобождение». — Тейд назвал отделения, бойцы которых особенно остро нуждались в боеприпасах. — Высаживайтесь и подберите то, что вам необходимо.

«Химеры» покинули еще несколько отделений. Тейд смотрел, как гвардейцы забирают обоймы у павших солдат. Основное внимание было приковано к Келу и его Белым Щитам. Они не увиливают от исполнения своего долга. Это уже кое-что.

— Вы видите полковника Локвуда? — спросил по воксу Даррик.

— Не спрашивай, — ответил Тейд.

Он опознал тело Локвуда по серебряной окантовке на обгоревшем наплечнике брони. Полковник лежал, наполовину высунувшись из башенного люка разбитой «Химеры», и словно хотел дотянуться до болт-пистолета и меча, выпавших из его рук на крышу машины.

Тейд шагнул к краю крыши и спрыгнул на землю. Из-под ботинок с шумом взметнулись грязные брызги.

— Сэр, — захрипел голос в воксе, сопровождаемый тяжелым топотом.

— Слушаю, Грир.

Тейд невольно сглотнул. Грир был мертв, он сам видел, как его убили.

— Это Вертейн, сэр.

— Прошу прощения. Это помехи… Я слушаю, говори.

— Приближается противник. Надо торопиться. Толпа зараженных движется по проспекту на запад.

— Численность?

— Несколько сотен. У нас есть еще десяток минут, пока они дотащатся до площади.

Тейд добежал до разбитой «Химеры», около которой солдаты его отделения сняли знамя с груды трупов и теперь с почтением очищали от грязи и отжимали плотную ткань, чтобы увезти с собой. Он забрался на крышку бокового люка и поднял с крыши болт-пистолет полковника Локвуда.

Мертвец смотрел на это проявление неуважения невидящим взглядом, открыв в безмолвном крике почерневший в огне рот.

— Нужны полные обоймы, сэр? — спросил его Тасолл, закончив сворачивать знамя.

Тейд не ответил ему. Он ограбил обгоревший труп Локвуда, как остальные грабили своих убитых собратьев, и добавил неиспользованный магазин Локвуда к своим истощившимся запасам. Болт-пистолет полковника он спрятал в запасную кобуру на бедре.

Вместе с солдатами «Охотника» Тейд вернулся к своей «Химере». Великий Трон, как же ему хотелось покинуть это место! И не потому, что тяжело было смотреть на трупы, во множестве устилавшие поле последнего боя полковника. Он просто не хотел погибнуть здесь вместе с оставшейся частью полка.

— Давайте выбираться отсюда, — сказал он своему отделению, а когда вернулся в машину, передал то же самое и остальным солдатам. — Вертейн, продолжайте патрулировать периметр. Мы начинаем движение.

— Слушаюсь, сэр.

Затем его снова вызвал по воксу Даррик:

— Это закрытый канал, сэр. Хорлан сказал, что вы взяли пистолет полковника.

Тейд покосился на вторую кобуру. Там висел роскошно отделанный бронзой и слоновой костью пистолет, не совсем обычный для кадийского оружия. Весь полк знал историю о том, как он попал к полковнику. Как и медаль Тейда, пистолет Локвуда был предметом гордости Восемьдесят восьмого полка, одним из его символов.

— Да, я его взял.

— Хорошо, — откликнулся Даррик и отключился.

Тейд ухватился за потолочный поручень и направился вглубь отсека, где Джанден и Тасолл старались, насколько это возможно, отчистить полковое знамя. Рядом с ними лицом вверх лежал Зайлен и смотрел в потолок. Дыхание короткими толчками срывалось с его посиневших губ. Тейд щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Тасолла, а затем указал взглядом на Зайлена. Тасолл только мрачно покачал головой.

— Зайлен, — окликнул раненого Тейд, присев перед ним на корточки.

— Кэп, — отозвался солдат.

На его губах запеклись капельки крови. Плохой знак.

— Прости, но в официальном отчете об Отвоевании будет указано, что ты получил рану в живот, чтобы немного отдохнуть.

Зайлен сумел усмехнуться и трижды моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Тейд знал, что он накачан обезболивающими средствами, и лучшим тому доказательством было то, что, будучи ранен в живот, солдат не кричал от боли.

— Даррик уже говорил мне это, сэр.

— Ладно, забудь про Даррика, я старше его по званию, и мои угрозы страшнее.

Он повернулся к Тасоллу и Джандену и некоторое время наблюдал, как они чистят ткань, изо всех сил стараясь ее просушить. Пол в отсеке уже намок от смешанной с кровью воды, отжатой из флага. Тейд приказал рядовому Яуну, закончившему шептать литанию ремонта над лазганом, чтобы тот вытер пол запасным комплектом формы, хранившимся в ящике под сиденьем.

Тасолл показал на дыру в знамени. Ее края почернели, опаленные лазерным лучом.

— Никакого уважения, верно?

— Разверни его, — попросил Тейд. — Дай посмотреть, насколько оно повреждено.

Поле знамени было разделено на черные и серые квадраты, окантованные серебряным шнуром. Центральным символом по традиции стали Кадийские Врата, изображенные в виде прямоугольной арки, вышитой серебряной нитью, и в середине ее расположился мир-крепость. Врата венчала золотая корона, под ней были вышиты слова: «Восемьдесят восьмой Кадийский — За Родину и Трон, за Кадию и Императора».

Под правым углом было прикреплено еще одно знамя, меньшего размера — стяг касркинов из Каср Валлока, традиционно приписанных к полку. Поле знамени было точно таким же, только Кадийские Врата были не серебряными, а темно-серыми, и девиз тоже был иным: «Никогда не сдаемся! Никогда не отступаем! Ни перед числом! Ни перед оружием!»

По стандартам Имперской Гвардии это было весьма скромное знамя.

И еще оно было сильно потрепано, отмечено пробоинами от лазерного огня, в нескольких местах порвано, лишилось большей части серебряного шнура, украшавшего края, и пропахло дождем и кровью. Оно знавало много хороших дней и не слишком хороших тоже.

— И все равно оно выглядит гордо, — заметил Тасолл, легко угадав мысли капитана.

— За Родину и Трон. — Тейд улыбнулся и снова посмотрел на Зайлена. — Знай, ты еще не уволен со службы.

— Прекрасно… значит, мне еще платят жалованье.

Зайлен попытался улыбнуться. Его лицо так побледнело и осунулось, что стало похожим на череп. Тейд предпочел об этом не упоминать.

— Мы запрем тебя в машине, — предупредил капитан. — Вместе с передатчиком Джандена.

— Я понял, сэр.

Тейд кивнул. Зайлен вряд ли проживет еще час, но, по крайней мере, он умрет, исполняя свой долг.

— Приближаемся к монастырю! — обернувшись через плечо, крикнул Коррун.

— Принято. «Рука мертвеца», какие проблемы впереди?

— На вид все чисто, сэр, — ответил Вертейн. — Чисто до самой границы монастыря.

— Будем молиться, чтобы так все и оставалось.

Его пожелание не исполнилось.

Той ночью жертвы эпидемии никак не могли успокоиться. Перед монастырем собралась огромная толпа ходячих мертвецов: некоторые просто стояли тихо и не двигались, другие завывали, подняв лица к ночному небу.

Восемьдесят восьмой налетел на них, подобно внезапной грозе. В монастырский парк ворвались семнадцать «Химер», их башенные лазеры с громким гудением кромсали мертвецов на куски. Тяжелые болтеры, установленные на крышах машин — и до сих пор почти не используемые, — разразились оглушительными залпами, поскольку протокол Отвоевания их больше не ограничивал. Разрывные снаряды уничтожали жертв эпидемии целыми группами, и холодный воздух наполнился брызгами еще более холодной крови.

Тейд ехал на своей «Химере», стоя на крыше и держа пистолеты в обеих руках: оружие полковника в настоящей руке, а свой пистолет — в аугментических клещах. Никаких признаков Гвардии Смерти пока не было: ни тех, что уже были на планете, ни воинов Вестника, высадившегося несколько часов назад. Возможно, Гвардия Ворона задержит Четырнадцатый легион, но после первой встречи Астартес с отрядом Вестника связаться с Валаром никак не удавалось.

«Химеры» кренились и подпрыгивали, сокрушая врагов гусеницами. Тейд крепко ухватился за броню и включил общий канал вокса:

— Восемьдесят восьмой, высадка по плану.

После этого он спрятал в кобуру один из пистолетов и, держась рукой за поручень, открыл стрельбу.

Маневр был выполнен настолько безукоризненно, насколько это было возможно в данной ситуации. При большом скоплении техники и недостатке пространства машины выстроились в почти безупречный «открывающийся глаз». Лязгнули гусеницы, заскрежетали трапы, и последние оставшиеся в строю отделения Восемьдесят восьмого Кадийского полка высадились, готовые к бою.

Толпа зараженных скверной мертвецов была рассеяна меньше чем через минуту после остановки первой «Химеры».

Затем машины были заперты, опечатаны и оставлены в том же строю. Солдаты Восемьдесят восьмого построились. Тейд, встав во главе колонны, снова вытащил оба пистолета.

— Зайлен, ответь Тейду.

— Слушаю, сэр, — последовал ответ по воксу от оставшегося на борту «Химеры» человека.

— Начинай.

Все вокс-наушники включились одновременно. Голос Зайлена был слабым и напряженным, но тем более искренне звучали в его устах слова литании отваги, передаваемые станцией Джандена.

— …вопреки всему мы храним верность Ему на Земле…

Тейд стал отдавать приказы, а литания продолжала звучать негромким фоном. В конце, когда все солдаты вытянулись по стойке смирно, укрепляя свой дух перед входом в монастырь, Тейд сказал кое-что еще:

— У нас остался только один шанс хоть что-то исправить. Один шанс, чтобы гибель экипажей разбитых кораблей, гибель каждого солдата в этом городе и каждого гражданина, умершего от долгой эпидемии… не оказалась напрасной. Единственный шанс. — Он помолчал, давая время каждому прочувствовать эти слова. — Мы направляемся в катакомбы. Потом спустимся еще глубже, к самому фундаменту. Если сумеем, проникнем еще глубже. Четырнадцатый Легион погубил этот мир, это священное место, и мы не в силах ему отплатить. Под монастырем есть нечто, что взывает к Вестнику. Вестник откликнулся. Теперь он идет сюда.

У нас есть единственный шанс лишить его добычи, единственный шанс убить того, кого он ищет. Вам известно, что мы ищем: боевой крейсер «Оскорбленный» эпохи Ереси. Вам известно, чем мы рискуем: всем и ничем, поскольку все, чего мы можем лишиться, это дыхание и кровь в венах. Это наш последний шанс всем вместе вступить в бой, прежде чем все погибнем, как должны погибнуть — на службе Кадии и Императору.

— За Родину и Трон! — хором закричали солдаты.

Их голоса прозвучали на фоне литании отваги, которую читал Зайлен по общему вокс-каналу.

— За Родину и Трон, — повторил Тейд. — Император защищает. Выступаем.

Монастырь был холодным и безжизненным, что ни у кого не вызывало удивления. И все же тишина действовала угнетающе. Топот солдатских ботинок странным эхом разносился по огромным залам, отражаясь от архитектурных деталей, а из ниш на людей сверху вниз смотрели строгие лица обезображенных статуй святых, ангелов и Астартес.

Четверым пилотам «Руки мертвеца» Тейд предоставил выбор: остаться в своих «Часовых» снаружи или бросить машины и присоединиться к остаткам полка. Все четверо предпочли остаться на месте. У высоких двойных дверей монастыря Тейд отдал им прощальный салют. Все понимали, что шансы выжить без поддержки остальных отделений у них почти равны нулю. Но солдаты знали, что и сами идут на верную смерть, и потому никто не решился уговаривать водителей изменить решение.

— Я предоставляю им возможность погибнуть так, как им хочется, — сказал Тейд. — Сидя в своих «Часовых», они истребят больше приспешников Архиврага.

— Но нам нужен каждый, кто еще в состоянии держать оружие, — настаивал Тионенджи.

— Четыре пистолета значат не так уж много, — возразил Тейд. — Они останутся и погибнут так, как хотят погибнуть. Они останутся и будут сражаться по своему выбору. Разговор окончен.

После этого Восемьдесят восьмой полк стал продвигаться вперед по разоренному храму, и время от времени одиночный выстрел лазгана уничтожал случайно встреченного мертвеца, бродящего по пустым залам. Голос Зайлена продолжал звучать на вокс-канале. На этот раз раненый читал литанию стойкости перед лицом смерти, но голос его с каждой минутой становился все слабее.

— Вокс-связь портится. Иногда совсем прерывается. Я едва слышу Зайлена, — сказал Даррик.

Тейд кивнул. У него не было ни малейшего желания поддерживать обман. Как и у мастер-сержанта Джевриана, только тот не стал молчать:

— Он едва дышит, парень. И это не повод для шуток.

Командир касркинов отбросил в сторону стеклянный пузырек, потом несколько раз сжал и разжал кулак.

— Так-то лучше.

— Ты себе что-то ввел? — с растущим раздражением спросил Даррик.

Кадийские обычаи отвергали все виды боевых наркотиков, и к нарушителям Тейд относился с особой строгостью. Большинство снадобий кроме усиления рефлексов и мышечной деятельности вызывали нестабильность и другие опасные побочные эффекты. В других подразделениях злоупотребление стимуляторами было обычным делом, но в Ударных силах практиковалось редко.

— Заткнись, нытик.

— Пошел к дьяволу, наркоман, — огрызнулся Даррик.

— Бан. — Тейд остановился и обернулся. — Это был френзон?

— Какая разница, если и френзон?

Рядом раздался щелчок и гул заряжаемого оружия. Взгляд Джевриана дернулся влево, и он увидел приставленный к виску лазерный пистолет комиссара Тионенджи.

— Будь хорошим солдатом и отвечай капитану, бритая обезьяна, — предупредил его Тионенджи.

Тейд переглянулся с комиссаром. Хорошо. Это были первые слова, произнесенные Тионенджи за несколько часов, прошедших после их стычки, и первый признак улучшения отношений. Хотя все еще очень далеких от идеала…

— Не-а, не френзон, — проворчал Джевриан.

— Это тебе не штрафной легион, и ты не катачанский дикарь, жующий запрещенные уставом наркотики.

Таким разозлившимся Тейда никогда не видел ни Даррик, ни остальные.

— Это «Десять-Девяносто», сэр? — спросил комиссар.

— «Десять-Девяносто»? За проглоченный стимулятор? Я же сказал, что это не чертов френзон.

— Так что же это? — потребовал Тейд. — Я не потерплю этого дерьма в нашем полку, касркин. Мы выше этого.

— Для капитана очень важно умереть с достоинством, — вмешался Даррик.

— Умолкни, Таан.

— Умолкаю, сэр.

— Послушай, — заговорил Джевриан. Он протянул свою огромную ручищу и опустил пистолет Тионенджи. — Мы ведь выяснили, что это не френзон и не сатрофин, верно? Трон в огне, нам предстоит выполнить большую работу, верно? И, насколько я помню, война еще не кончилась. Это всего лишь коктейль из «Ярости» с добавкой депрессанта, чтобы сохранить концентрацию. Подпитка для рефлексов.

Капитан принял объяснение, и командное отделение снова тронулось в путь, а Джевриан подошел к Тейду.

— На этот раз ты не слишком спешил меня поддержать, герой. В следующий раз, когда этот выходец с Гарадеша приставит пистолет к твоему виску, я, возможно, и не встану на твою защиту.

— Ладно, закончим с этим, — ответил Тейд. — Но ты тоже был не прав.

— Я запомню это. — Джевриан вернулся к своим касркинам. — Я запомню это, капитан.

Теперь Сет слышал голос с поразительной ясностью.

И в этом заключалась проблема. Голос исходил буквально отовсюду: из пыли под ногами, из кровавых пятен на стенах, из пор его потеющей кожи.

Инквизитор уже следил за каждым его шагом. Сет знал, в чем дело: он нужен им, чтобы отыскать источник голоса. Это очевидно. Но пока маленькая армия Тейда спускалась по широким ступеням в сводчатое подземелье, он со всей уверенностью понял: их надежда обманчива. Он был не в силах определить ни место, ни направление, откуда доносился рыдающий вопль. Даже с открытым невидимому миру разумом он чувствовал лишь иллюзорное царапанье невидимых пальцев.

Со временем он уже стал сомневаться — иллюзия это или реальность. Во рту появился неприятный привкус: резкий, тошнотворный, покалывающий язык, словно раскаленная медь. Но он сильнее всего этого. Он может слышать голос и оставаться неоскверненным. Ведь Кай может? И Заур?

Сет переставлял ноги, временами пошатывался, словно пораженный скверной мертвец, и не падал лишь благодаря своему черному посоху. Он чувствовал на себе их взгляды… Тейда, Кая, этого мерзавца Джевриана.

Им наплевать, если он умрет. Они готовы на все ради своей цели. На все, что поможет им добраться до древнего корабля. Он здесь глотает собственную кровь, пытаясь не подавиться, а они его подгоняют и улыбаются.

Он почувствовал, что при желании может всех их убить. После этого осознания на краткий миг вспыхнуло ощущение стыда, но его быстро подавил растущий гнев. Кровь Кадии, топливо Империума… Рождены, чтобы умереть на службе Трону. Смешно. Сет это понял. Смешно и ужасно неправильно.

«Будь проклят Трон!» Трон — это мясорубка, питающаяся душами тех, кто умирает, поклоняясь ему. «Будь проклят Трон. В Око их всех, кто желает моей смерти».

Они вошли в зал с таким низким потолком, что многим солдатам пришлось нагнуться. Еще одно подтверждение популярного мнения, что весь храм, возведенный трудом десятков тысяч рабочих за несколько десятилетий, сооружался в соответствии с верой, а не с логичным планом.

Когда Сет шел между рядами каменных саркофагов, украшенных позолотой и длинными именами, выгравированными на камне, кадийцы услышали странный шум.

— Вы слышите? — спросил у Кая Тейд.

Инквизитор кивнул и указал на саркофаг, только что задетый полой длинного одеяния Сета. Когда Тейд подошел ближе, он услышал…

— что-то внутри, что-то, состоящее из высохших костей и отчаянно пытающееся выбраться наружу…

…что-то внутри. Странный звук, как будто по камню пробежал мелкий зверек.

— Скажите мне, что это крысы, — обратился Тейд к Каю, достаточно громко, чтобы услышали идущие рядом солдаты.

— Это крысы, — не оглядываясь, подтвердил инквизитор.

С этого момента Тионенджи ни на шаг не отставал от Сета и держал в руке лазерный пистолет.

Кадийцы уже около трех часов находились в монастыре, когда голос обратился к Сету по имени.

— Чему ты улыбаешься? — сейчас же спросил его Тейд.

Сет стер с лица усмешку и повернулся к капитану.

— Ничему.

— Ты неважно выглядишь, Сет. Хочешь немного отдохнуть?

— Никакого отдыха.

Кай толкнул Сета вперед, стукнув ладонью точно между лопатками. Сет, пуская слюну, побрел дальше. Он уже был готов согласиться. Был готов сказать, что голос теперь обращается к нему по имени.

Колонна вошла в тоннель, освещенный тусклыми полосками, питавшимися в монастыре величиной с город от одного из забытых всеми генераторов. И это тоже вселяло тревогу. Кадийцы уже привыкли, что источники энергии в Солтане бездействуют. Тейд подошел к Каю.

— Это убивает его, — прошептал капитан.

— Это убьет всех нас, — ответил Кай тоном, не предполагавшим дальнейших рассуждений.

Инквизитор удивился. Неужели Тейд в самом деле надеется, что его псайкер останется в живых? В любом случае сейчас не время для сентиментальности. Сейчас надо молчать и делать свое дело.

Из авангарда, дошедшего до Т-образного перекрестка, лейтенант Хорлан вызвал по воксу Тейда:

— Отсюда слышится какое-то пение. Тоннель расходится на юг и на север к следующим залам. Пение доносится из южного ответвления. С севера тихо.

— Идем на юг, — скомандовал инквизитор.

Тейд передал приказ Хорлану, и отделения сомкнулись, догнав разведчиков.

Пение оказалось молитвами кучки каких-то культистов, потерявшихся в темном лабиринте подземелья. Восемьдесят восьмой открыл огонь и быстро уничтожил группу еретиков, готовящихся поужинать.

После короткого сражения многие солдаты, проходя мимо убитых, плевали на трупы, выражая свое отвращение к еретикам, собиравшимся поужинать телом своего собрата. Это была лишь первая из многих изолированных групп безумных паломников, рассеянных в темноте. Все они пали под выстрелами имперцев, а Восемьдесят восьмой спускался все глубже и глубже, проходя через подземные погребальные склепы, складские помещения, жилые отсеки и ритуальные залы. Все эти помещения несколько тысяч лет оставались в бездействии, и лишь недавно их осквернили еретики-мародеры.

— Вот теперь мы дошли до настоящих катакомб, — в какой-то момент сказал Тейд, проводя металлической рукой по стене зала.

— Откуда вам это известно? — поинтересовался Кай.

Тейд костяшками пальцев постучал по стене.

— Камень. Это не мрамор. Дешевый и прочный камень, который не должен был попасться на глаза паломникам даже в случае разрастания монастыря. Что? Не смотрите на меня так удивленно. Если я солдат, это еще не значит, что я идиот.

— Я уже начинаю забывать, что значит чувствовать на коже солнечный свет, — посетовал Даррик.

Он держал в руке переносной фонарь и пытался при его свете осмотреть зал. Энергия в подземелье подавалась нестабильно, и потолочные светильники чаще были выключены, чем включены.

— Прошло всего шесть часов, — сказал Джевриан. — Не расслабляйся.

— Девять часов, — поправил его Тейд и поднес руку с хронометром к фонарю Даррика.

— А по моим часам получается семь пятьдесят, — вставил Кел.

Остальные тоже подсчитали прошедшее время, но показания всех хронометров оказались разными.

— Это не к добру, — вздохнул Даррик.

— Двигайтесь, — поторопил их Кай. — Искажение времени — обычный эффект влияния варпа. Продолжаем поиски.

— Вот как! — воскликнул Даррик. — В таком случае все отлично. Глупо было беспокоиться.

Широко усмехнувшись, он ждал, что Тейд вот-вот прикажет ему умолкнуть. Молчание капитана встревожило его намного сильнее, чем фокусы со временем.

Тиф выдернул свою косу, и воин Гвардии Ворона осел на землю. Схватка была короткой. Короткой, но невероятно приятной. Кровь на клинке Вестника шипела и пузырилась, запекаясь на силовом лезвии до черноты.

Короткой. Приятной. Но и цена оказалась немалой. Гвардия Ворона обрушилась на них буквально с неба, спустившись на землю на прыжковых ранцах с завывающими двигателями. В то же мгновение рявкнули болтеры и взревели мечи: Астартес убивали друг друга в жестокой битве.

Астартес в черной броне было втрое меньше, но эффект неожиданности сыграл свою роль. Сквозь Y-образный визор покрытого кровью рогатого шлема Вестник огляделся по сторонам. На поле боя повсюду лежали воины Гвардии Смерти в разбитых доспехах мертвенно-серого цвета. Люди (или существа, когда-то бывшие людьми и все еще поддерживающие почти человеческий облик), которые стояли рядом с Вестником не одну тысячу лет, пали от имперских цепных мечей и болтеров.

Эта картина не вызвала у Вестника никаких эмоций. Он давно не испытывал чувств, хотя бы отдаленно напоминающих человеческие переживания. Отведенное для эмоций пространство его мозга, очаровательно пустое и холодное, постепенно заполнялось мыслями.

Да будут прокляты ненавистные сыны Коракса в черных доспехах! Их выходка слишком задержала продвижение Гвардии Смерти.

Момент раздумий миновал, и Тиф одним ударом косы снес голову воина Гвардии Ворона. Затем поднял черный шлем, вытряхнул из него голову и наступил на нее, превратив череп в лепешку из окровавленных костей.

— Мы почтим своих врагов, — проворчал Вестник.

Сквозь смотровую щель он изверг в опустевший шлем целый рой жирных и липких мух, а потом водрузил кишащее гнездо на лежащий у его ног обезглавленный труп, оставив насекомых расползаться по телу и отыскивать пробоины в броне.

Последнее поругание. Империум никогда не сможет восстановить геносемя этих Астартес. При этой мысли где-то в самой глубине разума Вестника что-то шевельнулось. Гвардия Ворона и по сей день испытывала трудности после почти полного ее истребления десять тысяч лет назад, и возможность лишить их части генетического наследия примарха вызвала на губах Вестника улыбку. Да, его эмоции угасли давным-давно, но он и сейчас наслаждался мщением и жестокостью, особенно если они были связаны друг с другом.

Гвардия Смерти, сократившаяся после высадки почти вдвое, вскоре отправилась в путь, оставив разрушительный рой заканчивать свое пиршество.

Корабль, по крайней мере то, что от него осталось, был боевой баржей Астартес. Эта древняя летающая крепость превратилась в руины, но целые секции судна еще сохранили первоначальные цвета Четырнадцатого легиона: светлый цвет кости и изумрудно-зеленый, не запятнанный гниением варпа, как корпус «Терминус Эст» и броня самих воинов Гвардии Смерти. Скверна была скрытой, неочевидной, но от того не менее опасной.

Чернеющие повсюду листы искореженного металла и черные подпалины свидетельствовали о стремительном и смертельном спуске через атмосферу, за которым последовал удар о скалу на планете, впоследствии названной Катуром.

Внутри разбитого корабля царило безмолвие. Экипаж, Астартес, сервиторы и рабы легиона давно умерли, и их кости уже обратились в прах.

Только одно существо проявляло здесь признаки жизни.

Оно ожидало в полной тишине, испуская неслышные вопли. Оно знало, что час освобождения пробил.

ГЛАВА 14 Кровь Кадии

Под катакомбами

Их ожидания не оправдались.

После семи часов блуждания под монастырем они все-таки обнаружили его. Сету больше не надо было показывать дорогу. Кай, оказавшись в катакомбах, сам ощутил этот зов в полную силу. Голос невозможно было игнорировать, и все труднее оказывалось оградить от него разум. Сета неумолимо тянуло в глубину подземного лабиринта.

Все соображения насчет землепроходческой техники были забыты. Все представления об огромном корабле, разбитом на миллионы осколков в подземной пещере, быстро испарились. Истина оказалась проще и в то же время тревожней.

«Оскорбленный» не был погребен в скалистой коре планеты Катур под фундаментом монастыря. Он сам был фундаментом. Кадийцы сразу же поняли это, как только заметили, что стены вместо камня облицованы металлом. Еще более очевидным стало это открытие, когда извилистые тоннели уступили место коридорам из клепаного железа и черной стали. Всем, кто это увидел, стало ясно, что они входят в помещения имперского корабля.

Чрезвычайно древнего имперского корабля, надо отметить. Но построенного согласно стандартной шаблонной конструкции, а потому неподвластного времени. Современные корабли строились по тому же принципу.

Осирон едва мог поверить своим фоторецепторам.

— Они соединили нижние этажи строящегося храма с этими коридорами, — звенел его металлический голос, отражаясь эхом в пустых помещениях. — Это… святотатство. Немыслимое кощунство по отношению к бесценной мудрости Механикус. Такое невероятное расточительство энергии и знаний.

— Святотатство имело место еще до катастрофы корабля, техножрец, — негромко заметил Кай. — И после тоже.

— Что касается оскорбления Императора — да. Но я говорю об оскорблении культа Механикус Марса и Омниссии.

— Омниссии? Я думал, ваш Бог-Машина и есть Бог-Император, — вмешался Даррик. — Только иначе одетый.

Красный капюшон Осирона качнулся, означая согласие… либо отрицание.

— Все эти знания, — снова заговорил он, касаясь внутренней поверхности корабля металлическими пальцами. — Вся эта похищенная энергия…

— Осквернена, — отрезал Кай.

На этот раз Осирон определенно кивнул, признав его правоту. Судно могло быть шедевром гения Адептус Механикус, но техножрецы главного мира-кузницы, Марса, не желали иметь ничего общего с Хаосом. Осквернена так осквернена. Потеряна так потеряна.

— Я думал, что на корабле будет более отчетливо видно влияние Архиврага, — сказал Даррик. — А он похож на один из наших кораблей — Великое Око, как же здесь до сих пор сохранилось освещение? — и это само по себе отвратительно.

— Нет, — заявил Кай, подталкивая Сета вперед. — Корабль испещрен прикосновениями Архиврага, я ясно это чувствую.

— И я тоже.

Сет заговорил впервые за несколько часов. Язык распух у него во рту, а между стучащими зубами стекала липкая слюна.

— Сет, — окликнул его Тейд.

— Сет, — ответил псайкер, — уже давно мертв.

Санкционированный псайкер привлек внимание обитавшего в развалинах «Оскорбленного» существа сразу, едва кадийцы высадились на планету. Совсем не трудно было смутить мысли Сета и довести его до грани недовольства, ожесточения и даже мятежа.

По крайней мере, сначала. Но прежде чем последний удар убил Сета и позволил существу завладеть его телом, пришлось немало потрудиться, чтобы сломить неожиданно сильное сопротивление.

Существо возбудило все самые темные чувства в слабом и жидком смертном веществе, которое определяло сознание Сета. И поначалу незаметно добавлять новые оттенки и мысли к сознанию псайкера оказалось очень легко. Он был изгоем среди своего народа — осознание этого никогда не покидало его, — и было совсем нетрудно при помощи простейших психических уловок усилить чувство его одиночества и злобы по отношению к окружающим. Существо касалось разума Сета невидимыми пальцами, пробовало на вкус лежащую на поверхности боль и постепенно делало его чуть более мрачным, чуть более злобным.

Скрыть эти манипуляции от остальных психически одаренных имперцев тоже было просто. Существо, проникшее в разум Сета, сознавало, что его собственный психический маяк, его непрерывный безмолвный вопль надежно заглушает все остальные волны.

Оно не знало, что Кай был инквизитором, и даже не знало значения этого титула, поскольку в те времена, когда существо обладало плотью, подобное звание не имело никакого смысла. Но, даже знай оно о немалых психических возможностях носителя этого звания, существо вряд ли испугалось бы. Его могущество намного превосходило силы приближавшихся смертных.

Оно нуждалось только в плоти. Для восстановления была необходима плоть; много плоти, крови, сухожилий и прочих материалов, содержащихся в человеческом теле. Существо пробудилось, и его психическое могущество проявилось в виде эпидемии и крика о помощи, обращенного к далеким собратьям. Но теперь… теперь существо нуждалось в плоти. Эпидемия, охватившая всю планету, отняла у него много сил, и существо оказалось на грани забытья, но после нескольких недель отдыха оно было снова готово к действиям.

Однако манипуляции над разумом смертного, чьим черепом оно пыталось завладеть, наткнулись на сопротивление.

«Что ты делаешь?» — спрашивал смертный.

Сет углубился в свои мысли и обратился к злокачественной скверне, поселившейся где-то позади глаз.

«Что это за вторжение? Кто ты?»

Существо увидело, как выглядит смертный за пределами оболочки из плоти: серебристый силуэт с горящими фиолетовым огнем глазами.

Я гибель Катура, — ответило существо.

Теперь оно тоже имело определенный облик, доступный психическому восприятию человека. Громоздкая раздувшаяся фигура в белых доспехах, подрагивающих от движений миллиона едва заметных точек. Присмотревшись внимательнее, Сет понял, что броня, по форме и стилю повторяющая доспехи Астартес, состояла из жирных извивающихся личинок.

«Ты Гвардеец Смерти», — сказал Сет.

Был. За верность Великому Предку и боль, причиненную мной слугам Лже-Императора, я был возвышен над легионом.

«Как и Странник, — Сет говорил спокойно, словно решал какую-то незначительную задачу, а не общался с демоном, который вторгся в его разум. — Ты, наверное, сородич Странника».

Я не знаю никакого Странника, — возразило существо.

«Вестник. Тиф».

Первый капитан. Воинство. Мой брат по оружию Тиф. Я князь демонов и ношу этот титул заслуженно, но в жилах Вестника течет кровь божества, и он трижды благословлен Повелителем Чумы.

«Я ничего не понимаю из твоих слов».

Ты человек. Если бы ты понял, знание убило бы тебя.

«Вестник пришел за тобой».

Когда-то мы были друзьями. Боевыми братьями. Вместе мы уничтожим весь Скарус.

«Я не могу этого допустить. Мы тебя остановим».

Нет. Ты уже почти мертв. Ты слишком долго был погружен в свои мысли, и теперь я управляю твоими смертными костями.

«Я предупрежу Тейда».

Твой собрат по улью видит, что ты двигаешься, и считает тебя живым. Истина от него скрыта.

«Тогда я сам буду бороться с тобой».

Тебе меня не победить.

«Даже в смерти мы служим Родине и Трону».

Тебе не победить, — снова сказало существо и бросилось на псайкера, выставив перед собой изогнутые когти.

Кадиец был готов к атаке, и для Сета Роскрейна начался его последний бой.

Ожесточенное сражение целиком и полностью проходило в мозгу Сета. Пока его тело из плоти и крови продолжало шагать, пускать слюни и что-то шептать в темноте под монастырем, сознание и сила сосредоточились внутри в борьбе против демона.

Окровавленные когти бесплотного Астартес вырвали клочья серебристого света, образующего психическую проекцию Сета. Там, где когти касались его эфирного тела, оставались стаи прожорливых личинок, вгрызавшихся в серебристую кожу.

Сет испустил мысленный вопль, и в ответ его глаза полыхнули фиолетовым огнем. Копошащаяся масса, покрывающая корпус Астартес, сгорела в клубах черного дыма, а под ней показалась раздутая и прогнившая броня.

Твои старания смехотворны. Я не умею чувствовать боль, — сказал демон-Астартес, готовясь к новой атаке.

«Я буду рад тебя этому научить».

Сет усмехнулся, стиснув зубы от боли, причиняемой грызущими его червями. Усилием воли он вызвал свой посох и сжал его в руках. Навершие в виде аквилы тотчас нацелилось на Астартес.

«Боль. Вот что это такое».

Из двуглавого орла вырвались ослепительные лучи золотого света и ударили в Гвардейца Смерти. От священного огня демон завизжал и стал корчиться, а Сет испытал жестокое удовлетворение.

Разум бывшего Астартес представлял единство демонического и человеческого начал, и этот противоречивый союз не в силах был уразуметь, почему он впервые за десять тысяч лет чувствует боль. Он отчетливо сознавал только свою силу и бессмертие.

Но существо все еще не обладало телом, и в этом состояла его слабость. Основа его истинного могущества заключалась в физической форме, да и та была сильно истощена наведением эпидемии.

С его стороны было глупо позволить смертному так его раздразнить, и зрелище призрачного силуэта Сета, сияющего золотым светом с фиолетовым ореолом, показало, что псайкеру тоже это понятно. Телепатическая близость, возникшая на ментальном поле боя, сделала их мысли прозрачными друг для друга.

«Ну, с тебя хватит? — Сет усмехался, а орел на конце черного посоха слепил огнем. — Могу добавить».

За это ты умрешь, человек.

«Я готов к этому с самого рождения».

А теперь ты будешь радоваться смерти!

«Да, конечно…»

Два призрака сцепились между собой. Обе души вспыхнули и начали распадаться от психической ярости, но только одна из них закричала. Психическое тело Сета стало испаряться, однако, глядя на визжащего от боли демона, он сумел улыбнуться. У него не было ни единого шанса на победу. Его сущность распадалась мгновенно, а силуэт демона Астартес лишь слегка побледнел. И все же Астартес выл от боли.

«…но смерть стоит того, — прошипел Сет, когда стал угасать фиолетовый огонь его глаз, — чтобы увидеть выражение твоего лица».

— Сет, — произнес он, — уже давно мертв.

Демон, завладевший телом Сета, повернулся лицом к кадийцам. Он уже начал расти и раздуваться, бугры вздувшихся мышц разрывали просторную куртку, которую Сет носил в течение нескольких лет. Из аугментических разъемов на голове и шее потекла кровь, а аквила на посохе взорвалась градом осколков, убив трех человек.

Тионенджи выстрелил первым, и череп Сета раскололся, выплеснув мозг. В следующий момент открыл огонь Тейд, а за ним и все остальные, и лазерные заряды изрешетили украденное тело псайкера. Болтерные снаряды из пистолета Тейда, один за другим взрываясь в груди Сета, отбросили окровавленные истерзанные останки к противоположной стене.

Но демон не умер. Он даже не был обеспокоен. Он заполучил плоть и продолжал расти. Однако для окончательного восстановления ему было этого мало. Когтистые лапы из желтовато-серой плоти вцепились в двух оказавшихся поблизости солдат. Первому окрепший демон вырвал гортань, а второму, сжав его, словно в тисках, раздробил позвоночник.

Коррун резко запрокинул голову и рухнул на землю, зажимая обеими руками огромную рану. Второй солдат остался в лапах демона, а тот стал размахивать своим трофеем, словно цепом, сбивая людей с ног и швыряя в стены.

Восемьдесят восьмой отошел назад, в более широкую часть коридора, первый ряд солдат опустился на корточки, давая возможность открыть огонь стоявшим сзади товарищам. Пистолетам Тейда вторили оглушительные залпы пси-пушки, их мощные заряды вырывали из покрытой наростами плоти большие куски. Демон, съежившийся в конце коридора, взирал на кадийцев налитым кровью фиолетовым глазом величиной с кулак. Воздух наполнился запахом горящей плоти и озона от лазганов, стрелявших с близкого расстояния. Чудовище без устали размахивало трупом, убивая все больше и больше солдат.

— Истребить нечистого! — закричал Кай.

Инквизитор начал читать нараспев призывающее кару заклинание, а пушка на его плече продолжала стрелять. Каждый ее снаряд словно едкой кислотой обжигал демона, оставляя на его теле дымящиеся раны.

Чудовище попятилось от места учиненной бойни. Всего за несколько мгновений пали замертво пятнадцать человек. Но приказ преследовать врага замер на губах у Тейда: все пятнадцать тел, в разной степени исковерканные демоном, снова начали двигаться. И, подобно Сету, начали расти и раздуваться, теряя естественные цвета.

— Плоть! — взревел демон и, зажав в огромных кулаках по трупу, пригнувшись, побежал прочь по коридору.

Его топот был слышан кадийцам даже на фоне стрельбы, когда они повернули оружие против своих павших товарищей.

Коррун и остальные солдаты, такие же раздувшиеся, как и Сет, оказались невосприимчивыми к ранам. Тейд нацелил болт-пистолет в мокрый, мигающий шар в центре лба Корруна, образовавшийся из двух его глаз. Снаряд прошел сквозь мягкие ткани и мгновением позже взорвался в черепе, вынеся демону половину головы.

Тейд попятился. Ужасное создание, еще недавно бывшее Корруном, казалось, не замечало десятков ран, полученных в этой стычке.

— Надо прорваться! — закричал Кай.

— Сомкнуть строй! — приказал Тейд.

Коридор осветился красноватыми лучами лазеров. Резкий запах озона заглушил даже трупную вонь чудовищ, шагавших навстречу солдатам Империума.

— Не позволяйте им к вам прикасаться! — крикнул инквизитор.

Никто не стал спрашивать о причинах. Приказа было достаточно, а детали никого не интересовали. Стоило взглянуть на восставших мертвецов, как каждый понимал, что их прикосновение губительно для людей.

— Вперед! — приказал Тейд.

Оставшиеся в живых солдаты Восемьдесят восьмого, ведя непрерывную стрельбу, шагнули вперед, а навстречу им по коридору шли демоны.

За стенами монастыря Тиф и сопровождавшие его воины Гвардии Смерти наконец остановились у открытых ворот храма Безграничного Величия Императора. Несмотря на то что они уже воссоединились с силами Четырнадцатого Легиона, уже находившимися на Катуре, войско Тифа значительно поредело.

Гвардия Смерти обнаружила семнадцать «Химер», оставленных гвардейцами Восемьдесят восьмого полка у входа в монастырь.

— Брошены, — прошипел Тиф в вокс-микрофон, указав на машины. — Я чувствую только слабое эхо жизней.

— Я слышу какой-то молитвенный скулеж на имперском наречии, — добавил один из Астартес-предателей, осматривая окрестности. — Кто-то ноет.

Тиф тоже его слышал. Одинокий человек, нашептывающий на вокс-канале имперские литании. Восхваление Императора резало слух Вестника, и он, мигнув на иконку внутреннего дисплея шлема, отключил вокс.

+Отыскать его,+ — передал Тиф мысленный приказ своим братьям.

Воины Гвардии Смерти подошли к скоплению бронетехники, где многих из них поджидала гибель.

Девять башен повернулись словно по команде, и сервиторы Осирона — по просьбе Тейда подключенные к оружейным системам «Химер» — открыли огонь. Многоствольные лазеры пронзительно взвыли и стали разрезать броню Астартес, а тяжелые болтеры, установленные на крышах, вторили им раскатистым уханьем.

Любое существо, когда-то принадлежавшее к роду смертных, даже благословленное Разрушительными Силами, не могло полностью избавиться от слабостей. Воины Гвардии Смерти, являясь переносчиками всевозможных противоестественных болезней, могли жить в течение десятков столетий, но невероятная стойкость к страданиям плоти делала их слишком громоздкими — по крайней мере по сравнению с ловкостью истинных Астартес. Они с неуклюжей медлительностью стали искать укрытие от снарядов, но за это время несколько наполненных болью жизней, длившихся тысячелетиями, навсегда оборвалось под смертоносным огнем.

«Рука мертвеца» поджидала, пока Гвардия Смерти полностью войдет на территорию монастыря и окружит «Химеры». При виде еретиков в гнилостно-серой броне, искавших убежище среди невысоких построек, Вертейн облизнулся. Он выбрал себе цель, щелчками вокса оповестил своих товарищей, чтобы они не тратили снаряды, стреляя по тому же объекту, а потом приказал открыть огонь.

Голос Зайлена, все еще читавшего литании, вызывал у него улыбку.

Ярость Тифа не знала границ. Он приказал своим воинам уничтожить танки и разорвать «Часовых» в клочья. Первая половина приказа была успешно выполнена. Оставшиеся в «Химерах» сервиторы не могли оказать хоть сколь-нибудь значительное сопротивление ворвавшимся Астартес и погибли под ударами их ревущих цепных мечей. А «Часовые» быстро отступили и скрылись в темном ночном городе, оставив после себя только насмешливое эхо в вокс-канале.

Силы Вестника понесли ужасный урон за эту недолгую кампанию, но, благодарение Отцу Распада, они наконец у цели.

И вот сейчас…

Сейчас…

— Нет, — выдохнул Вестник, чувствуя, как рой в его внутренностях всколыхнулся и сжался.

— Мой лорд? — окликнул его по воксу ближайший из воинов Гвардии Смерти.

В глубине его сознания призрачный вопль из глубин монастыря внезапно смолк. Тиф стиснул зубы, сломав два из них и проглотив готовый вырваться рой трупных мух.

— Нет! — взревел он, сотрясая увенчанный рогами шлем.

+Нет!+ — вырвался у него психический вопль, в тысячи раз превосходящий физический голос.

Из тысячи осталась неполная сотня.

Окровавленные, измученные и израненные солдаты Восемьдесят восьмого взошли на капитанский мостик «Оскорбленного».

Сломанную руку Джевриана зафиксировали, но теперь он хромал из-за ужасной рваной раны на бедре, где его достал циклопический коготь чудовища. Рану смазали антисептической мазью, но, по словам Джевриана, она ныла, «словно целая армия еретиков».

Дыхание Осирона с хрипом вырывалось из его респиратора, а натруженные руки с трудом удерживали боевой топор. Рядом с техножрецом трусил Рекс, его челюсти по-прежнему были оскалены на случай боя, а бронированный корпус покрывал слой высохшей вражеской крови.

Тейд и Даррик не были ранены, но безмерно устали, а цепной меч капитана заклинило от запекшейся на зубцах крови и обрывков плоти. Кай израсходовал на чудовищ варпа все освященные снаряды пси-пушки и просто бросил ее на пол, поскольку оружие стало бесполезным.

Солдаты Восемьдесят восьмого разошлись веером по круглому залу, не спуская глаз с центра, где на обширной ступенчатой платформе возвышался капитанский трон. С потолка до самого пола свисали цепи, украшенные шлемами старого образца, третьей модели доспехов, принадлежавшие давно погибшим Астартес-лоялистам. Вдоль стен остались осколки разбитых когитаторов и пультов, а подле них лежали кости операторов.

Вышедший из строя меч Тейда указал на сидящую на троне фигуру, и приклады сотни лазганов взметнулись к плечам. Существо возродилось. Резервы его сил, возможно, истощились вызовом эпидемии и невидимыми, но кровоточащими ранами, нанесенными Сетом в последней стычке, однако существо почуяло близость Тифа, и это придавало ему храбрости.

Ясно, что когда-то оно было Астартес. Время и благосклонность Бога Тления давно изменили его. Сейчас на троне сидело настоящее чудовище, словно вышедшее из кошмаров псайкера: огромная бесформенная туша с похожими на бревна конечностями, в доспехах Астартес. Плоть его местами разжижилась и меняла форму, словно разогретый свечной воск. Кожу покрывали бесчисленные волдыри и наросты, а между ними краснела сыпь.

— Привет, — сказало оно.

— Именем Бога-Императора! — нараспев произнес Кай, и демон определил единственную реальную угрозу во всем зале.

От Кая исходила сила, и в тот момент, когда существо почувствовало ее приближение, оно познало страх.

— Умри, — велело оно инквизитору.

Кай умер. Не сразу, но уже через несколько секунд. На его лице выступили темные уродливые вены, свидетельствуя о неимоверном сопротивлении мощному телепатическому вторжению, более глубокому и изощренному, чем любое физическое насилие. Бастиан Кай, прошедший долгий путь на службе Трону, вытащил свой силовой меч и активировал его, сознавая, как его разум разрушается под натиском чуждой силы. Если бы инквизитор понимал, какого неимоверного напряжения потребовал от демона этот приказ, это послужило бы ему хотя бы частичным утешением. Он был бы горд узнать, что демон, напуганный его силой, рискнул почти истощить психический резерв, лишь бы уничтожить сильного врага.

Кадийцы не увидели смерти Кая. К тому моменту, как он, подчиняясь ужасному приказу, вонзил украшенный аквилой меч себе в живот, гвардейцы уже открыли огонь по демону.

— Вы пришли, чтобы вернуть меня к свету Ложного Императора? — Насмехаясь, он говорил голосом Сета, жутко прозвучавшим из-под изменившегося силового доспеха. — Хотите показать мне мои грехи в сиянии вашего бога-трупа?

«Что-то вроде того», — подумал Тейд, резко опустив свой сломанный меч.

По его сигналу сверкнул яростный залп сотни лазганов.

В общей сложности решающий бой между оставшимися в живых солдатами Восемьдесят восьмого Кадийского мотопехотного полка и демоном, вызвавшим эпидемию на Катуре, длился около минуты и тем не менее стоил жизни сорока шести верным слугам Трона.

Залпы лазганов не причиняли чудовищу почти никакого вреда, и оно буйствовало на мостике, разрывая солдат на части и останавливаясь лишь для того, чтобы извергнуть кислоту на тех, кто оказался слишком медлительным или слишком упрямым, чтобы отступить.

Тейд и Хорлан, оба вооруженные сломанными цепными мечами, все еще сохранившими стальные зубцы, тоже бросились в бой против демона. К ним присоединился раненый Бан Джевриан с вышедшей из строя и обломанной силовой саблей, а также два десятка солдат с пистолетами и штыками. Рекс, как всегда, не отставал от своего хозяина и бежал рядом.

И этот отчаянный бросок оказался безрезультатным, приведя лишь к новым потерям. Взмах ужасного когтя обезглавил Хорлана. Тейда от той же участи спасла пронзительно заскрипевшая металлическая рука, в последний момент задержавшая коготь.

Из энергоблока на спине Осирона и его дополнительной серворуки посыпались искры, механические сочленения взвизгнули от перегрузки, но техножрец сумел удерживать коготь до тех пор, пока Тейд снова не вскочил на ноги.

Последним, что успел совершить техножрец в этой схватке, был мощный удар двуручного боевого топора, нанесенный по корпусу чудовища. И это усилие наконец достигло определенного результата. Лезвие погрузилось глубоко в туловище и перебило позвоночник, так что демон рухнул на колени. Его ответный удар отшвырнул Осирона к стене зала, где тот через несколько минут и скончался от внешнего и внутреннего кровотечения.

Лазерные лучи ударили по поверженному чудовищу с новой силой. Теперь каждый луч оставлял на поверхности раздутого гниющего лица глубокие рытвины. Тейд бросился на демона сбоку, стреляя из обоих пистолетов, пока не опустели обоймы. Рекс тоже участвовал в сражении, его мощные челюсти вырывали из тела чудовища куски плоти размером с человеческую голову.

Демон слабел, но не собирался отказываться от борьбы, несмотря на обездвиженные ноги.

— Тейд!

Комиссар Тионенджи подбежал к монстру и вонзил ему в шею узкий цепной меч. Этот удар послужил всего лишь отвлекающим маневром для того, чтобы взятый с тела инквизитора Кая клинок, сверкнув в воздухе, полетел к Тейду. Капитан поймал его, перехватил обеими руками и со всего маху погрузил в шею демона. Из множества ран на теле чудовища хлестала черная кровь.

Но он еще не умирал.

Славного завершающего удара в тот раз не случилось, хотя солдаты Восемьдесят восьмого — те, кто остался в живых, — спустя многие годы утверждали, что именно этот удар Тейда покончил с чудовищем. Истина была не так красива, а благодаря участию Бана Джевриана еще и содержала столько проклятий, сколько не выдержит ни одна легенда.

— Разбегайтесь, идиоты! — закричал Даррик из укрытия за боковыми пультами, где сосредоточились солдаты его отделения.

Тейд и остальные участники отчаянной схватки увидели, как в их направлении летят темные предметы, со стуком падающие на пол.

Гранаты.

Тейд едва успел отпрыгнуть в сторону, как весь мир вокруг него взорвался ослепительным пламенем.

— Пусть этот мир сгниет, — злобно прошептал Вестник. Он продолжал стоять у ворот монастыря, слушая, как в его разуме затихает психический предсмертный крик. — Мне здесь больше нечего делать.

Гвардейцы Смерти, выстроившиеся вокруг своего повелителя, недоуменно переглянулись.

— Мы покидаем планету, великий? — спросил рябой от струпьев Астартес.

Тиф усмехнулся, нарушив спокойствие живущего в гортани роя.

— Да. Помимо этого небольшого приключения у меня есть настоящие дела. Скажи, ты помнишь брата-сержанта Арлуса?

— Нет, мой лорд, — ответил ближайший к нему воин Гвардии Смерти.

— А кто-нибудь из вас помнит его?

— Я помню, мой лорд. Я был братом Менандером. И при жизни подчинялся Арлусу. Мы служили в Седьмой роте. Во время войны против Терры он был благословлен Богом Распада.

— Был. Но безрассудно растратил этот дар. И я в последний раз позволил себе отвлечься от исполнения долга, чтобы отозваться на скулеж затерявшихся глупцов. Пойдем. Мы возвращаемся на «Терминус Эст».

— А потом, мой лорд?

— А потом… К Кадии. Доставьте меня к Воителю.

— Медик!

Тейд, склонившись над Осироном, невольно отпрянул от искр, вспыхнувших на исковерканных доспехах техножреца.

— Сэр, — Тасолл неловко переминался с ноги на ногу, держа в руке походный нартециум и глядя на полностью аугментированное тело, проглядывающее сквозь прорехи в красном одеянии. — Что я должен делать? Из его ран течет даже не кровь…

— Это… синтетический состав… — прохрипел Осирон, — со свойствами крови и смазки…

— Я вижу, болван. — Тейд взглянул на свои руки, перепачканные маслянистой жидкостью. — Перестань трепаться и скажи, что мы можем сделать?

Но технопровидец Билам Осирон уже ничего не мог сказать.

Среди зловония останков и стонов раненых комиссар Тионенджи прислонился к арочной двери, ведущей на мостик. Он восстанавливал дыхание в стороне от остальных, не желая показать солдатам, насколько он измучен. Его долг — всегда вдохновлять людей. Комиссар Тионенджи не имеет права на боль и смертельную усталость. Солдатам не стоит видеть его в таком состоянии.

Губы комиссара изогнулись в улыбке. Он жив. Жизнь! После всего, что они обнаружили и с чем вступили в бой.

Мысли этого человека были одновременно безжалостными и неутомимыми. Он тотчас начал составлять планы выживания полка на Катуре до прибытия главных сил Отвоевания. Об инциденте с Тейдом и его товарищами, посмевшими угрожать комиссару оружием, надо доложить, но…

— Эй! — Касркин Бан Джевриан, прихрамывая, подошел к комиссару. Правая штанина его брюк промокла от крови. — Вот это была драка!

— Поздравляю, мастер-сержант. — Тионенджи усмехнулся, и на его темном лице ярко сверкнули белые зубы. — Я уверен, Император нам улыбается.

— Вы так считаете?

Нож возник ниоткуда. Джевриан только что стоял, прислонившись к косяку рядом с Тионенджи, поддерживал свою сломанную руку и давал отдых раненой ноге. В следующее мгновение его кулак врезался в ухо комиссара, а хранившийся в ботинке нож длиной с ладонь до самой рукоятки погрузился в его череп.

Из раны даже не успела показаться кровь, как Тионенджи рухнул на пол. Спустя несколько секунд Джевриан, морщась от боли, наклонился, чтобы выдернуть нож. Нога действительно ныла, словно целая армия еретиков.

— Император мне улыбается. — Джевриан выпрямился и вытер о рукав нож, на лезвии которого был проштампован символ полка. — А тебе? Сомневаюсь, чтобы он хотя бы помочился на тебя, если бы ты горел.

Джевриан вернулся на мостик. Даррик перехватил его взгляд с другой стороны залитого кровью мостика, и сержант касркинов слегка кивнул.

В наушнике каждого выжившего солдата раздался щелчок. Несколько человек кивнули. Кто-то улыбнулся. Большинство сделали вид, что ничего не слышали. Но один человек так никогда и не узнал, что означал этот сигнал.

— Что это было? — спросил Тейд, постукивая пальцем по наушнику.

— Ничего, сэр, — ответил Даррик. — Просто вокс-призрак.