Кровные узы (СИ)

Глава 3.24

После инцидента в человеческом мире Тарален ненадолго вернулся домой, чтобы привести себя в порядок, а Олег с мамой уехали из деревни. Перед отъездом мать с сыном успели наслушаться слухов о том, что в соседнем поселке маньяка мертвым нашли. Его многие знали и люди никак не могли поверить, что мужчина держал в подвале детей. Знали как добропорядочного человека.

— Мам, прекрати так сильно мою руку сжимать, — потребовал Олег, сидя в поезде.

— Просто это так близко с нами случилось, а ты один по улице гулял…

— Мам, я бы его зажарил как курицу гриль до хрустящей корочки.

Яну немного отпустило:

— Как хорошо, что ты у меня необычный ребёнок.

— Впервые от тебя это слышу, — расплылся в улыбке Олег.

— А я впервые этому рада…

По приезду домой, Олег первым делом заглянул в кровные узы. Раньше его встречала пустота, сейчас же пространство наполняли тысячи голосов. Вероны суетились, работали и просто общались, нисколько не обращая внимания на его присутствие. Объединялись в подсети и решали насущные вопросы с помощью магии. Олег ощутил приятную дрожь, когда его потихоньку наполняла их сила. Ему доставались излишки из того источника, который наполняли для Акраса, но и этого казалось для него на первых порах очень много. И это только один город…

После объяснения Таралена и Эла, Олег по-другому смотрел на стоящих в сети кровных уз веронов. Неужели за каждым из них стояла тень смерти их близких?

«За каждым, — подсказал Акрас. — Разрывать кровные узы больно».

«Ты смотрел?» — не разомкнул губ Олег, чтобы не услышали остальные.

«Далеко не лез. Не хочу ощущать их боль. Достаточно того, что я это увидел».

Одна из основных проблем веронов после разрыва кровных уз: их дыхание гасло. Рождались дети со слабым божественным дыханием либо совсем без него. И эта проблема особенно хорошо проявлялась, когда в сеть кровных уз присоединялись новые вероны. По сравнению с жителями Вэндэйра их дыхание едва тлело.

Дыхание — важная часть общества веронов. Оно исцеляло болезни, дарило долголетие, двигало эволюцию, ускоряло регенерацию. Иной раз вероны восстанавливали кровные узы, только увидев, как ярко пылало дыхание жителей Вэндэйра. Особенно часто присоединялись вероны из соседних городов. Особняком держалась столица. Если от других городов присоединялось хотя бы по одному верону, то Анрифаль молчал.

Несмотря на порванные узы, Олег при желании чувствовал каждого верона в Анрифале, ощущал их недоверие и разочарование. Они были слишком близки к королевской семье и полностью и бесповоротно ими разочаровались. Даже восстановление столицы не помогло наладить с ними отношения. Именно столичные ждали рождения второстепенной королевской семьи. Не хотели они принимать отравленную Лидеемой ветвь. Анрифаль считал восстановление кровных уз жителями Вэндэйра глупостью, которая могла однажды их погубить.

Олег закрыл глаза и снова прислушался к Анрифалю, к их желаниям мечтам и чаяниям. И среди тихой умиротворенной мелодии раздался болезненный крик или как еще вероны называли его призыв. Кто-то обращался к королевской семье за помощью, в отчаянии молил кого-то спасти. И Олег отозвался. Он увидел картину глазами его участников. В окружении семьи от проклятия умирала девочка. Её божественное дыхание погасло и не защищало от недуга. Семья безуспешно пыталась достать слезу ангела, но в совете магов не выдали на неё разрешения. Любимая внучка, любимая дочка слишком обычная без заслуг званий и силы, чтобы циничные маги спасли её слишком ценным и редким зельем.

Олег не считал жизнь девочки бесполезной, и увидел в ней похожую тьму, которую однажды прогнал из Юлиана. Только эта слабее, улетит от щелчка. И Олег щелкнул, с удовольствием слушая болезный крик тьмы, которую оторвали от добычи. Затем мальчик разжег погасшее дыхание девочки своим, как подсказала ему память предков.

Когда он снова открыл глаза, то увидел, что вокруг него собрались медики Вэндэйра. Они сидели рядом и внимательно наблюдали за его действиями, стараясь запомнить всё, что он делал. Его способности для них новы, опасны и несли как смерть, так и жизнь.

К кровным узам добавилось больше десятка веронов из Анрифаля. И старший член семьи уже стоял перед Олегом. Судя по грузу воспоминаний очень старый верон, хотя в бирюзовых волосах не наблюдалось седины, малиновые глаза не потускнели, а на коже не видно морщин.

У верона прямо на лице читалось: «Кто ты такой?»

Олег посчитал лишним объяснения. Вероны сами расскажут новичкам обо всём. Хотя мосты с народом постепенно крепли, Олег сохранял прежний нейтралитет и предпочитал избегать тесного общения с веронами. Он поднялся, ощущая лёгкие прикосновения окружавших его медиков. Как он понял еще раньше, прикосновениями они укрепляли связь, получали доступ к его дару, могли сами его использовать.

И старый верон прекрасно ощутил нежелание наследника общаться, но всё-таки задал вопрос:

— Зачем тогда вмешался, если ты нас не принимаешь?

— Её жизнь не бесполезна, да и совет магов я недолюбливаю больше чем вас, — пожал плечами Олег.

Его ответ вызвал улыбку у медиков.

При следующем своем посещении сети кровных уз, Олег заметил не только старого верона среди членов народного совета Вэндэйр, но и с десяток новых пожилых веронов. Они что-то активно обсуждали с вэндэйровцами, притом с участием Акраса. Что именно, Олег не прислушивался.

«Я бы на твоем месте послушал, — вторгся мысли брата Акрас. — Может, мозгов бы добавилось».

«Иди в пень», — беззлобно отозвался Олег.

Их короткий диалог привлек внимание народного совета. Новые вероны смотрели на него с любопытным вниманием. Отмечали его сильное сходство с Амроном. После открытия истины, они по-другому оценивали Амрона. Из слабого наследника он перешел в разряд очень сильного принца, который их вполне устраивал, несмотря на бунтарскую натуру. Бурную реку можно направить в мирное русло. Нужно лишь определить город, который его заберет.

— Да я смотрю у вас десять пятниц на неделе! — проворчал Олег, проходя мимо них.

Члены народного совета добродушно засмеялись с его замечания.

В следующий свой визит, Олег обнаружил, что Анрифальцы привели к нему детей его возраста, хотя обычно те не участвовали в обсуждениях взрослых. Пятеро мальчиков внешне похожих на Олега и одна необычная девочка в маске, скрывающей лицо. Она ходила без обуви из-за звериной стопы, да и руки украшали внушительные когти. В длинные васильковые волосы ей вплели белые цветы. Синее платье до колена на ней сидело криво, и девочка явно ощущала себя в нём некомфортно, словно впервые надела нечто подобное.

— Чтобы вы не придумали, я не буду участвовать в этом, — заранее предупредил Олег.

— Неплохо было бы, если бы вы учились владеть даром вместе с ровесниками, — возразил старый верон из Анрифаля по имени Рол. — У них импульс, — он указал на мальчиков, а затем перевел взгляд на девочку, — а у нее… возврат зла.

— Вот этой способности я точно не буду учиться! — возмутился Олег.

— Что значит, не будешь? — из теней вышла высокая блондинка в длинном белом платье, подчеркивая ее довольно мускулистое для женщины тело. Волосы ниспадали до пола. Нечеловеческие голубые глаза с вертикальным зрачком светились как у веронов, но были больше по размеру. Туфли она не носила, потому что имела звериную стопу, как и девочка. На руках еще более угрожающего вида когти.

Ощущалась она как верон, однако…

— Невежливо интересоваться возрастом женщины, наследник, — не остались для неё тайной манипуляции Олега.

Она обошла мальчика по кругу, но смотрела с легким презрением и недоверием.

— Моя свекровь имела своеобразное чувство юмора, — прокомментировала странная веронка. — Заменить Дунгрога этим недоразумением… нелепость! О чем она только думала⁈

— Кларисса, — напомнил о чем-то Рол с усталым выражением лица.

Блондинка раздраженно рыкнула и звуковым сигналом похожим на клекот подозвала девочку в маске. Та послушно подбежала к женщине и взяла её за руку.

— Моя дочь Кьяра будет учиться вместе с тобой, наследник, — сказала Кларисса. — Я не в восторге от того, что вы двое единственные вероны, которые владеют этим даром, но так сложились обстоятельства. К тому же это малое, что я могу предложить тебе за спасение брата моего мужа.

— Спасибо за предложение, но я не хочу, — упрямо отвечал Олег.

— Наследник, кажется, ты не понимаешь, в какую сложную ситуацию попал, — недобро сузила глаза Кларисса. — Тебя убьют за одно обладание этим даром, а мне не нравится, что веронские короли имеют дурную привычку подставляться под меч и подыхать чаще положенного нормами приличия. И я каждый раз здесь на этом месте встречаю очередного упрямого мальчишку…

— Кларисса… — вновь одернул её Рол.

— Я жалею, что пришла сюда! Это пустая трата времени!

Врала. Олег увидел воспоминания древней веронки. Грозных веронских правителей она помнила детьми. Все они задавали один и тот же вопрос: «Почему я?» И её муж хранитель миров Кантор в образе пятилетнего ребенка терпеливо объяснял им об их роли и предназначении. Кларисса слушала и не вмешивалась, она испытывала боль каждый раз, когда менялся веронский правитель. И лишь один король прошлого вопросов не задавал. Дунгрог.

— Ты не хочешь у меня ничего спросить? — первым обратился к светловолосому мальчику Кантор.

— Нет, я и так всё знаю, — угрюмо отвечал юный верон, едва не срываясь на плач. — Просто обучите меня, чтобы я мог помочь семье, пока они живы…

— Ты знаешь, что дорог много и ты можешь выбрать любую из них.

— Они все ведут к их смерти, чтобы я ни делал… я не знаю, как прервать этот замкнутый круг и предотвратить то, что нас ждёт…

Впервые на памяти Клариссы в разговор вмешалась её свекровь. С привычной вуалью на лице Воскрешенная вышла к мальчику и мягко повернула голову Дунгрога в нужную сторону. И снова как при первой встрече с древней ясновидящей Олегу показалось, что король прошлого смотрел прямо на него. И полные слёз голубые глаза округлились. Чтобы Дунгрог не видел, его это настолько удивило, что он перестал плакать.

— Я покажу куда смотреть, — сказала древняя. — Идём со мной, малыш. Мой сын не сможет тебя обучить.

Кларисса думала, что, наконец-то, короли перестанут умирать. Верила, что Дунгрог будет править так же долго как её свекровь. Однако он не выстоял. Искроса Кларисса уже не вышла встречать. И поговорить с Олегом Рол и Кантор с большим трудом её уговорили. И если бы не дочь, она бы не согласилась.

Видение прервалось, а Олег увидел, что все вероны в ошеломлении смотрели ему за спину. Мальчик обернулся и встретился с уже знакомыми голубыми глазами. За его спиной стояли короли прошлого. И ближе всех находился Дунгрог и Искрос.

— Еще рано, — только и сказал Дунгрог, растворяясь дымкой. Остальные последовали за ним.

— Кларисса? — позвал Рол.

— У меня нет этому объяснения… хорошо, попробуем снова.

Блондинка сделала глубокий вздох и погладила девочку по васильковым волосам:

— Как ты можешь видеть, наследник, моя дочь похожа на меня, и немного стесняется своего нестандартного облика. Я — устаревшая версия веронов и не могу летать. Раньше я рожала только мирайя и как-то не задумывалась, что однажды у меня может появиться ребенок-верон, поэтому сама не менялась много лет. Вы изменились, стали ниже, — она встала рядом с Ролом, которого была выше на голову, — сейчас вы более компактные и маневренные, гибкие в изменениях. Моя дочь хочет быть такой же, но для этого надо тесное взаимодействие с тобой. Основным источником божественного дыхания и эволюционных изменений нашей расы.

Она подтолкнула девочку к наследнику. Та смущенно опустила голову, хотя была выше Олега сантиметров на двадцать. Помимо нити кровных уз, Олег заметил еще одну ниточку соединяющую его сердце с сердцем девочки. Он хотел коснуться её, однако получил по рукам от Клариссы.

— И этот ручки тянет, прямо как мои старшие дети, — возмутилась она. — Через лет десять-двадцать, а лучше пятьдесят, трогай, а сейчас забудь, что эта ниточка существует.

Хотя веронка и говорила с легким возмущение, но тон у неё потеплел, а на лице появилась загадочная улыбка.

— Что это за нить? — не сдавался Олег.

Из толпы веронов раздался добродушный смех.

— Последнее время… мирайя приходят парами, — отвечала Кларисса, скривившись от какого-то воспоминания. — А то раньше бывали… неприятные ситуации.

Понятнее от её объяснения Олегу не стало. И какое имеют отношение мирайя к веронам.

— Просто забудь о ней ближайшие десять лет, — отмахнулась Кларисса. — Перед тобой сейчас стоят совсем другие задачи. Учиться и хоть иногда… быть ребенком. Они научат, — она подозвала мальчишек. — Уверена, что среди людей ты никогда не играл с другими детьми.

— Мне говорили, что я сильнее веронов…

— Кровные узы уравняют их с тобой, — после её слов на лицах мальчишек расползлись синие линии. — Свита короля почти так же сильна, как сам король. Поэтому для безопасности, их семьи и самих мальчиков перевезли к мирайя. К тебе они будут способны перемещаться по кровным узам, как это делаешь ты сам. Они всегда должны быть рядом. Можете подраться, чтобы познакомиться.

— Подраться? — переспросил Олег, думая, что ослышался.

— Подурачиться, подраться, — пожала могучими плечами Кларисса, убирая длинные волосы назад. — Прекрасный способ проверить рефлексы.

Олег очень сомневался, что сможет играть с детьми на равных и никого из них не покалечить. Исключением являлся Амрон, но он — брат, к нему Олег привык. Его сомнения развеялись сразу, как только получил по уху от одного из веронских мальчишек. Поддаваться ему явно никто не собирался.

Не прошло и пяти минут, как Олегу наставили синяков по всему телу. Веронские дети двигались резво как ласки, еще и летать умели, когда как Олег чувствовал себя в сравнении с ними неповоротливой уткой. Тогда же он понял, что Амрон ему поддавался, когда они дурачились в зале грозовых детей…

За время их короткой драки Кларисса посмеивалась, взяв на руки дочь.

— Как видишь, без магии ты беспомощнее наших детей, — сказала она, жестом приказывая мальчишкам остановиться. — И тебе придется многому от нас научиться. Кроме силы магии тебе нечем похвастаться. И будь ты обычным веронским ребенком, в нашем мире ты бы не выжил. Наш мир жесток и опасен.

— Так вот зачем нужны пять лет для адаптации? — вытер нос Олег.

— Да, ты не готов к нашему миру. Ты еще не хищник. Разумеется, магия дает тебе большое преимущество перед обычными веронами, но… ты не единственное существо высшего порядка…

Олегу показалось, что на него упал дом. От боли помутило сознание. Он не мог двигаться и лишь заглатывал воздух как рыба.

— Видишь? — Кларисса опустила дочь на землю и присела неподалеку от Олега, позволив ему отдышаться. — Я не такая сильная, как ты, и использую силу мужа, а не свою. Но я старше и опытнее тебя. И среди наших врагов, таких как я немало.

Олег с трудом поднялся, закашлявшись от боли в груди. Наследник обвел взглядом присутствующих. От народного совета чувствовалось напряжение и волнение. Вероны опасались его отказа и Клариссу пригласили, чтобы она помогла уговорить его. А вот дети… их приземленные мысли далеки от мира взрослых: они скучали по дому, хотели играть и заниматься разными глупостями. К нему дети чувствовали интерес, но не более. Статусу свиты они не придавали большего значения. Их приучили не воспринимать королевскую семью выше себя. Какая разница кто он, если они могли в любой момент уравнять себя по силе даже с веронским королем.

— Верно, присушивайся к ним, — распознала, что он делал, Кларисса, — это то, чего ты был долгое время лишен. Мирайя сошли бы с ума, если бы думали только о возложенной на них ответственности. Иногда надо уметь побыть и ребёнком, а сверстники лучше всего подходят, чтобы помочь тебе позабыть о грузе чужих воспоминаний.

— Не поздновато ли в детство впадать?

— Как любит говорить мой муж: «быть ребёнком в душе тебе мешают предрассудки в твоей голове», — она слегка постучала острым ногтем по его лбу.

При упоминании игры от детей пошло нетерпение, просто стоять и ничего не делать им надоело. И Олег невольно поддался их нетерпению, хотелось присоединиться, наконец, забыть обо всем и просто поиграть.

— Будешь учиться или по-прежнему считаешь, что наши учения тебе не нужны? — уточнила Кларисса.

— Буду…

— Ты же согласился обучаться, — мученически вздохнул в образе крылатого ребенка Далак. Неизменной оставалась лишь чёрная одежда, да ошейник с шипами наружу.

— Но не убивать же! — возмутился Олег.

Хранитель миров не посещал кровные узы, зато беспрепятственно прилетал в человеческий мир. И с Олегом он предпочитал общаться именно в образе ребенка. Мирайя считывали души и умели подстраиваться под собеседника. Неоднократно Олег подмечал, что хранитель мог себя вести совершенно по-разному. И почему-то с ним Далак вел себя как крылатый гопник, словно специально разрушал какой-то стереотип и выбивал у юного верона почву из-под ног.

— Ты же всё равно убиваешь ради питания, — продолжал Далак. — Так почему проблемы возникает только, когда тема касается возврата зла?

— Потому что он убивает всех без разбора! — закричал Олег. — Я не хотел убивать йотов, а они погибли из-за меня!

— Так для того, чтобы такие вещи не происходили и надо учиться контролировать дар! — развел руками и крыльями Далак.

— Сколько раз мне придется ударить, прежде чем он сработает как надо⁈ Я думал, вы силы добра и света!

— Наследник, — скрестил руки на груди Далак, — я не просто добрая пташка с белыми крылышками, а хранитель миров, я и втащить могу! Поэтому если кто-то борзеет, то мы имеем полное право втащить, да так, чтобы желание лезть отпало! И совесть свою можешь послать в этот момент куда подальше! Ты — защитник! И как у защитника у тебя есть все полномочия отвечать оборзевшим тварям, как они того заслуживают! Вот и отвечай, как требуют обстоятельства!

Олег сжал кулаки.

— Ладно, я понял тебя, — сдался хранитель. — Созидательную сторону нашего дара ты готов изучить?

— Созидательную? — пнул носком землю мальчик.

— Любой дар света — изначально созидательная сила, а уже потом боевая. У него некрасивое название и, на мой взгляд, полностью не отражает его сути. Он возвращает не только зло, но и красоту, и здоровье, и даже душу.

Олег невольно вспомнил Юлиана.

— Верно, — кивнул хранитель, считав мысли мальчика, — именно дар помог вернуть душу человека назад.

— Этому я буду учиться, — кивнул Олег.

— Отлично, хоть это у тебя не вызывает отторжения. Хотя…

— Нет! — резко отреагировал мальчик.

— Ты дослушай сначала до конца, — перевоплотился во взрослую версию себя Далак. — Я хоть иногда и выгляжу как пятилетний ребенок, но как хранитель миров я очень старый вредный пердун и не люблю, когда меня всякие малявки перебивают.

— Извини…

— Я бы порекомендовал тебе использовать дар в защите. Не хочешь пока боевую его сторону изучать, изучи хотя бы защитную. Можешь, сразу не давать ответ, подумай хорошенько. А пока мы будем созидательную его сторону развивать.

Созидательная сторона Олегу нравилась больше.

— И ты обещал, рассказать, что означает цвет сделок, — напомнил мальчик.

— Да, точно, — согласился хранитель. — Чёрный цвет — запрещенный для нас цвет. Мы — созидательная сила, а значит, разрушения в не нашем поле. Пример: тебя просят разрушить город и погубить всех его жителей или убить их защитника.

Олег кивнул.

— Красный тоже из запрещенных, — продолжал хранитель, шагая вокруг мальчика, — но заключить такую сделку все-таки можно. Суть таких сделок в том, что ты передаешь свою силу мстителю, а он нарывается на месть тьмы и с большой вероятностью погибнет в столкновении с ней.

— Понял.

— Желтый — нейтральный цвет. В этом случае тебя могут попросить отменить чужую сделку, с ней тоже можно нарваться на месть тьмы, но в меньшей степени. Туда же относим чистку от грязи.

— От грязи?..

— От преступников. Например, у меня нет способностей, чтобы быстро отправить криминальные элементы в бездну, и я прошу об этом тебя. Ты с ними разбираешься с помощью возврата зла, а я нарываюсь на месть тьмы вместо тебя. Пример: нападение на вашу столицу после чистки.

— А, так вот почему, когда я хотел смыть тех головорезов, возникла желтая цепь! — воскликнул Олег.

— Верно. Идем дальше, — взмахнул рукой хранитель. — Синий — самый желанный цвет, так как за него не требуется платы. Что это значит? Мы — созидательная сила, а значит, то о чем нас просят, совпадает с тем, для чего нас создали.

— Как это? — повернул голову к Далаку Олег.

— Например, озеленение и исцеление мира после опустошения попадает в раздел синих сделок. Туда же можно отнести установку защитных барьеров на мир.

— Теперь понимаю.

— В категорию белых попадает точечная защита мира, снятие проклятий, освобождение страдающих душ из плена, рождение защитника или хранителя миров. И здесь уже нужна равноценная услуге плата, иначе сила возьмет свое с помощью раскола и принудительно повернет расу к свету или по-другому поменяет тональность. Некоторые, кстати, соглашаются на изменение тональности, если её каким-то образом уже меняли тёмные.

— Раз мы созидательная сила… значит, тёмные — разрушительная? — уточнил Олег.

— Да. Вот они уже заключают сделки на разрушения городов, на опустошения, на чуму, на стихийные бедствия, на отравления и на убийство защитника мира. Вот все чёрные сделки это к ним.

— У них могут быть белые?

— Могут, и даже наши синие могут быть, только они предпочитают чёрные. Им веселее разрушать города, чем их восстанавливать.

— Вроде разобрался.

— Когда сам начнешь сделки заключать, ты будешь лучше понимать, что к чему.

Вроде на словах всё звучало просто, однако перед глазами Олега постоянно вставала картина с мертвыми йотами. Пугали масштабы, с которыми ему предстояло работать. Когда хранитель говорил про защиту мира, то подразумевал не один или два города. И Далак прекрасно видел, что он элементарно боялся:

— Всем поначалу страшно. Как защитнику Размараля тебе хотя бы проще. Вероны не погибнут, если ты промахнешься. Хранителям миров приходиться сложнее — они не свои миры защищают. Поэтому и тренируют их столетия, а то и тысячелетия, чтобы отточить навыки.

Олег скривился. Застрять в мирайском мире на сотню-другую не на шутку пугала… и здесь хранитель попытался его подбодрить:

— У нас красиво.

— За две сотни лет никого из моих близких не останется в живых…

— Знаешь, если бы на моем месте был старший брат, он бы просто предложил все твое семейство перевести вместе с тобой к нам.

— Где их может убить неосторожным чихом ваша молодежь? — поднял бровь Олег.

— Вот поэтому я этого и не предлагаю…

После занятий с Далаком уставший Олег едва заснул, как сразу оказался в заснеженном лесу на старом диване бабушки.

— И снова дурацкая пижама, — прокомментировал мальчик, осматриваясь.

Маленькая гостья тоже оказалась в его сне, разве что не убегала и стояла напротив очень густой темноты. В этот раз на четырехкрылая надела голубое платье и сандалии с ромашками. Олег спрыгнул с дивана и приблизился к девочке, уже зная, что она — мирайя. И у него имелись некоторые подозрения, кем она могла быть.

— Привет, — поздоровалась девочка, продолжая смотреть в темноту.

— Привет, — отозвался Олег, присматриваясь к юной гостье. Она была какая-то другая. Казалась моложе, хотя тоже находилась в детском облике. Да и глаза на мокром месте, еще немного и заплачет.

Олег тоже всмотрелся во тьму и увидел множество белых точек. Услышал тихую мольбу о помощи. Хотел шагнуть в темноту, но девочка его остановила одним из крыльев со словами:

— Нет, не ходи туда. Ты сейчас им не поможешь.

— Но брату смог помочь.

— Он находился на поверхности, а они глубоко. Не вытянешь и сам застрянешь. И я не смогу помочь… не такой и не сейчас…

Их короткий диалог прервало появление очень недовольного Далака в детском облике.

— Я же просил тебя сюда не лезть! — воскликнул он. — Что ты ему сказала⁈

— Ничего особенного, — скрестила руки на груди девочка.

— Ты тоже хорош! — накинулся на Олега Далак. — Стоишь, уши развесил! Тебе нельзя её слушать!

— Я ничего ему не вещала! — огрызнулась девочка.

— Идем домой! — попытался взять её за руку хранитель.

— Не хочу! — отстранилась она. — Они жестокие! Не хочу больше с ними общаться!

— Не все в нашей власти! Просто прими это!

— Она не могла, но я могу! Я её сильнее! Почему они меня не слушают⁈

— Воскрешенная!

— Не смей меня так называть! — из её глаз брызнули слезы. — Это не мое имя! Я не хочу становиться ею и быть пленницей вашего мира, как она! Не хочу, чтобы мои дети заменили вас! Не хочу, чтобы вы умирали! Никем не хочу жертвовать!

Олег хотел как-то вмешаться, но утешать плачущих девочек ему еще не приходилось.

С утешением его опередил другой: из теней вышел Дунгрог и присел перед плачущей мирайкой.

— Чего ты плачешь? — спросил верон у неё, завязывая ей развязавшуюся косичку. — Зачем к Олегу пришла?

— Он будет моим другом и будет помогать мне! — размазывала слезы девочка. — Они не понимают меня, а он поймет!

— Посмотри внимательно, он в твоих видениях взрослый, а не ребёнок.

— А… так он не готов… — всхлипнула мирайка.

— Не готов, — кивнул Дунгрог и вытер ей щеки от слёз. — Пойдем со мной, посмотрим, что ты увидела и как с этим можно разобраться, чтобы старики не возражали.

Продолжая всхлипывать, девочка взяла его за руку и ушла в тени вместе с прошлым королем веронов.

— Это же был Дунгрог? — спросил Олег у оставшегося с ним Далака.

— Он самый.

— Он же умер.

— Так с её даром никого живого нет, все покойники, — пожал плечами хранитель миров, словно общение с мертвыми для него не являлось чем-то особенным. — И она если из нашего мира выйдет, тоже к ним присоединится. Моя мама к ней не приходит, а вот твой родственник частенько захаживает и объясняет ей, что к чему.

— Почему она пришла ко мне в слезах? — спросил Олег.

— Увидела гибель мира и способ как его спасти. Враг там очень серьезный и риск очень большой. Старички из совета магов отказались рисковать, вот она истерику и закатила: «вы жестокие, не хотите мир спасать». Она хочет всем помочь, а всем не получается. Увы, такие реалии.

— Наверное, тяжело ей с таким даром…

— Тяжело, — согласился Далак.

— А как твоя мама справлялась?

— Моя мама разделяла сознание на две части. Одна была монстром без эмоций, а вторая нормальная: мама, бабушка, которую мы все любили. Мелкая так жить не хочет, потому что моя мама принимала очень жестокие решения, за что её ненавидели в открытых мирах и называли чудовищем. Винили её в смерти родных и любимых. Она миры спасала, а не кого-то по отдельности. Мало кто поймет ясновидящего, каждый день смотрящего на гибель миров.

— Я её понимаю… — Олег снова заглянул в темноту, откуда доносилась мольба о помощи.

— И я понимаю, — посмотрел в ту же сторону Далак, — но есть вещи, которые мы не изменим. Делаем, что можем. Поэтому я сейчас полечу дам кое-кому по рогам, заодно душевное равновесие в норму приведу.

— Слушай, а почему её дар так боятся? Что особенного в том, что она видит будущее?

— В том, что она может просто бросить камень и всё закончить. Твой предок так и делал. Приходил, бросал камень, и армии как домино ложились. Но чтобы так делать, ей надо лично присутствовать.

— Так в этом риск? — посмотрел на мрачного хранителя Олег. — Что она хочет выйти из вашего мира?

— Да, а мы все панически боимся её выпускать. Она — последняя. Других у нас нет.

— Если у Дунгрога был такой сильный дар, то получается наших предыдущих правителей…

— В правильном направлении мыслишь, — опередил его с ответом Далак. — У врага есть оружие против таких, как твой предок. У мамы было немало учеников до Дунгрога, но никто из них не выжил. Едва они выходили из-под барьера мамы, как их сразу убивали. Их выманивали видениями лёгкой победы и всё, маме присылали только их головы. Дунгрог продержался дольше всех, за что и получил звание лучшего ученика мамы. За его головой весь высший эшелон тьмы охотился.

— Но что это за оружие?

— Не знаю, я его никогда не видел. Даже не знаю, в чьих оно руках и как выглядит. Просто знаю, что оно есть. Только маму они свалить очень долго не могли… но и она в конечном итоге не выстояла. И вот мы возимся с пигалицей, которая свято уверена, что она знает как решить проблему с оружием, погубившим тысячи ей подобных. Наивный ребёнок. Не понимает, что её тоже выманивают.

Олег снова подошел к темноте, откуда доносилась мольба. Мальчик сжал кулаки, и только предупреждение Воскрешенной останавливало его от необдуманных действий.

— Кто там заточен? — спросил он.

— Мы называем их страдающими душами, — встал рядом Далак. — Иногда получается кого-то оттуда вырвать, но их там много, а с нашим временным бездействием стало еще больше.

— Есть способ как-то их спасти?

— Избавить от проклятия, но это сложно. И под силу не всем. Как я уже говорил, есть вещи, которые мы не можем изменить, Олег.

Слова Далака звучали разумно, однако сердце их принимать не хотело…