Кровник

Часть вторая. Нефритовый дракон

Сорокапятилетний мужчина азиатской внешности, а если быть точнее, гражданин Китая предприниматель Лан Вэй дремал в уютном тепле салона минивэна «Тойота», несшегося по региональной трассе из Читы в сторону Бурятии. Там его ждал налаженный бизнес в сфере скупки-продажи нефрита. Драгоценный минерал, залежи которого в Бурятии оцениваются в девяносто процентов от всей добычи в России, имеет огромную популярность в Поднебесной. Лан Вэй занялся этим бизнесом после того, как познакомился с одним русским, просаживавшим в дорогих казино Макао доллары пачками, не скупясь на чаевые и на подарки проституткам. Там его заметили и очень аккуратно подвели нужного человека, которым и оказался Лан Вэй. Оказалось, что бешеную прибыль русский имел от продажи нефрита. Он имел связи с нелегальными артелями, работавшими вдоль Витима и заготавливавшими ценный минерал, после чего скупленный товар вез через границу в Манчжурию, где и сбывал оптом. На этой операции недальновидный бизнесмен из России много терял, но и полученного хватало с лихвой славно порезвиться. И если он продавал зеленый нефрит по цене тысяча долларов за килограмм, то в самом Китае ушлые перекупщики поднимали цену втридорога.

Лан Вэй с истинной азиатской хитростью втерся в доверие к Михаилу, как звали того русского, стал его вечным партнером по развлечениям в Китае, а заодно и телохранителем. Со временем Михаил раскрыл перед Лан Вэем все козыри, передал ему адреса, имена, так или иначе связанные с добычей нефрита, и через полгода благополучно скончался от остановки сердца. Не выдержало оно очередной трехдневной попойки. Такова была официальная версия расследования. Тромб оторвался, чего там, бывает. Никто же не винит Вэя в смерти русского прожиги.

А Лан Вэй стал налаживать связи с криминалом, курировавшим нефритовую добычу, познакомился с Дедом Хасаном, Садыком, Тахой — в общем, с теми, кто являлся истинным хозяином божественного минерала. Годы шли, Лан Вэй многое пережил, в том числе и передел бизнеса. Пришли новые люди, которые имели и власть, и деньги, и нужные рычаги, которыми отстраняли ненужных конкурентов от кормушки. Китайский Дракон, как его стали называть чиновники и партнеры из России, освоился и уже мог сам вести дела на территории северного соседа, но в Китае его власть нивелировалась. Там он был лишь одним из исполнителей воли триады, но его это не напрягало. Он был специалистом высшего класса в своей нише, и знал практически все, что нужно.

Сейчас он ехал в сторону Романовки, чтобы оттуда на другом автомобиле перебраться на нужный прииск, где его ждала партия ценного белого нефрита. Сроки позволяли, и Лан Вэй дал указание русскому водителю — Виктору, который был нанят Драконом для перевозки груза еще пять лет назад и с тех пор работающим только с ним — не особенно торопиться. Осенние дожди изрядно намочили трассу, которая не успевала просыхать в перерывах между ливнями, и Дракон серьезно опасался, что машину может занести в кювет, и, следовательно, очередная партия нефрита не достигнет в срок точки сбыта.

Все было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство. Сны. Ему в последнее время снились странные сны, в которых оживали старые сказки няни, рассказывавшей маленькому Вэю[4] о кровожадном чудовище исполинского роста, спускавшемуся с небес к людям, чтобы полакомиться их мозгами, а из черепа сделать чашу, инкрустированную драгоценными камнями. И чем знатнее человек, тем богаче чаша. Вэй слушал с замирающим сердцем о похождениях твари, сопереживал героям, вздумавшим бросить вызов чудовищу. Как правило, все они погибали, но оставались в людских сердцах истинными бойцами.

Это чудовище теперь стало приходить к нему, уже давно расставшемуся с иллюзиями молодости, азартом и бесстрашием, и приобретшему мудрость, и подолгу стояло перед ним, тщательно скрывая лицо. Фигура его нисколько не походила на ужасное аморфное животное, а было обычным, человеческим, только ростом выше Лан Вэя на полметра и со странными щупальцами, периодически выскальзывающими из-под одежды. А ведь Дракон был довольно крупным мужчиной, и все русские отмечали, что не ожидали увидеть китайца с таким ростом. В их понимании, все жители Поднебесной — замухрышки перед русскими, низкорослые желтые обезьяны. Да-да, Дракон знал язык северян, понимал все их идиомы, устойчивые словосочетания и фразы, имевшие двойной, а иногда тройной подтекст. Понимал, исправно улыбался белоснежной улыбкой, демонстрируя великолепные зубы, и мысленно проводил калькуляцию, которую он собирался когда-нибудь предъявить этим недоумкам.

Странные сны озадачили Лан Вэя, серьезно относившегося ко всякого рода символам. А чудовище из детства предвещало несчастья и потери. Детские кошмары закончились со смертью бабушки, а следом за ней — и родного дяди. Двойная смерть потрясла мальчика, и в голове у него раз и навсегда засел образ чудовища, появление которого обещает проблемы для его окружения или для него самого.

— Останавливаться не будем? — прервал размышления Дракона Виктор. — Впереди кафе. Можно перекусить.

— Не будем, — приоткрыл глаза Лан Вэй и спросил сидящего рядом с водителем своего телохранителя Синь Тао: — Может, ты хочешь есть?

— Нет, хозяин, я — как ты, — учтиво ответил Тао, не оборачиваясь. Он следил за дорогой, и пусть у Дракона не было явных врагов, бдительность терять не стоило.

— Езжай дальше, Витя. Засветло надо доехать до Романовки. Там и покушаем. Дело — первым делом, — проявил блестящее знание русского Дракон, зная, что существует такой термин — тавтология, указывающий на грубейшую ошибку речи. Но ему нравилась эта фраза.

Виктор был опытным водителем, и уже не один год катался с господином Ланом от Забайкальска до Романовки. Его не интересовала сфера деятельности китайца. Главное, он платил хорошо, а это для депрессивного края, живущего на грани дичайшей безработицы, большое подспорье. Нужно-то было всего стоять на пограничном переходе в Забайкальске и ждать, когда из Манчжурии приедет Лан Вэй, и отвезти его в Бурятию. А чего не помочь хорошему человеку, если он даже дал деньги на покупку пусть и подержанного, но отличного минивэна! Дело простое: нужно было приехать в Романовку и ждать пару-тройку дней, пока китаец ездит по делам на УАЗе по окраинам, после чего перегрузить несколько плотно сколоченных ящиков в минивэн и отправиться в обратный путь. Виктор подозревал, что господин Лан связан с контрабандой, и поэтому не совал свой нос в чужие дела. Никаких расспросов, наводящих тем в разговорах — только сугубо профессиональная речь водителя. Куда ехать, где лучше отдохнуть по дороге и прочие премудрости, освоенные им за все годы водительского стажа.

Давно уже промелькнула стела административной границы края, и вот мимо окон пролетел военный полигон Телемба с одноименным поселком. Не снижая скорости, но и не увеличивая ее до безобразия, Виктор расслабленно держал руль, изредка посматривая в зеркало на своего соседа.

Телохранитель Лан Вэя был невысоким, как и полагается китайцам (ирония, конечно), но вместе с тем мускулистым крепышом с обветренным лицом и неподвижным взглядом, к которому трудно было привыкнуть. Словно змея смотрит на тебя не моргая. Синь Тао уже много лет неизменно сопровождает своего хозяина в поездках, и надо сказать, этот факт многих останавливал от наглого наезда на бизнесмена. Тао пришлось продемонстрировать свою преданность господину Лану, когда их пытались ограбить прямо на дороге. Несколько килограммов зеленого нефрита захотели безнаказанно взять какие-то отморозки, сколотившие банду ради такого случая. Двое из пяти нападавших на безлюдной трассе навечно остались лежать закопанными в небольшом сосняке, росшем вдоль дороги. Остальные впечатлились той резкостью, с которой Тао показал, что ему вообще безразлично, сколько людей жаждут товара его хозяина. Не твое — не трогай, сказал тогда Дракон. И был прав. Нефрит требует уважительного отношения, а не банального гоп-стопа на дороге.

Показался дорожный знак с названием населенного пункта. Романовка. Значит, приехали. Виктор слегка снизил скорость, потому что озадачился небывалой в этих местах пробкой из грузовых и легковых машин. Вырулив на перекресток, завернул направо, чтобы проехать по трассе к дому человека, где предстояло ждать нанимателя. Так было быстрее, чем петлять по улицам поселка. Загадка скопления машин разъяснилась быстро: трасса, ведущая на север, была наполовину перегорожена настоящим блокпостом из бетонных блоков. Батюшки! По верху плиты навалены мешки с песком, а на них стоит с задранным в небо стволом РПК! Это что еще за новости?

— Зема, а что здесь происходит? — Виктор приспустил окно, притормозил возле стоящего на краю дороги белого «Ниссана», увидев, что водитель вышел из машины с сигаретой в зубах и внимательно смотрит куда-то в поле.

— Непонятно, братан, — ответил парень, пожимая плечами, — говорят, зэки с зоны сдернули, а кто-то утверждает, что это учения.

Позади минивэна раздались нетерпеливые гудки. Виктор нажал на газ и выехал на мост через Витим. Здесь тоже дежурили регулировщики, причем из военных и полиции. Кого-то проверяли, но слишком вяло, и тут же пропускали. В голове водителя закралась мысль, что зэки здесь не при чем. Не проводят так перехват опасных преступников. Здесь что-то другое, завуалированное под спецоперацию. Вон, внизу в метрах трехстах разбит настоящий лагерь с техникой, причем все стволы бронетехники, будь то БМП, БТР или стоящий в капонире Т-72 повернуты в сторону леса.

— Что случилось, Витя? — голос Дракона был нейтрален, словно бизнесмен и не удивился скоплению военной техники и перекрытию трассы. Ну да, наверняка в Китае такие картины нередки!

— Учения, — ответил водитель, привыкнув к требовательности работодателя, не принимавшего ответов вроде «не знаю», «непонятно». Если не знаешь — придумай ответ, лежащий в плоскости твоих размышлений. Раз военная техника — значит, учения. Вот так. И Лан Вэй успокоено откинулся на спинку кресла.

Проехав мост, Виктор свернул с трассы вниз к поселку. Наезженная грунтовка вела прямо к дому нужного человека, стоявшему на самой крайней улице. Их уже ждали. Видимо, Лан Вэй послал сообщение о своем прибытии. Ворота, покрашенные в темно-зеленый цвет, были распахнуты настежь. Виктор завел «Тойоту» во двор и заглушил мотор.

Хозяин дома — седовласый старик в телогрейке и сапогах — сразу же прикрыл створки ворот от любопытного взгляда, после чего степенно подошел к бизнесмену, разминавшемуся после долгой дороги, протянул руку:

— Нихао (Здравствуй)!

— Нихао, Федор! — улыбнулся Дракон, пожимая в ответ руку.

— Ни хао ма (как дела)?

— Во хень хао, ни не (хорошо, а у тебя)?

— Во йе хень хао (у меня тоже все хорошо).

Виктор с улыбкой смотрел на этот ритуал, проходящий два-три раза в год, когда Лан Вэй приезжал в Романовку. Причем, оба играли свою роль с такой серьезной миной на лице, что непосвященный человек ни за что бы ни догадался, что русский старик только и знает эти несколько фраз, специально выученных для дорого гостя, который оставлял после себя неплохую сумму за оказанную услугу. Но китаец никогда не нарушал ритуал, считая, что это знак свыше, задел для успешной операции по вывозу товара на родину, и не пренебрегал даже такими мелочами.

— В баньку? — хитро подмигнул Федор.

— Спасибо, не откажусь, — Дракон прошел по дорожке, уложенной бордовой тротуарной плиткой, до самого крыльца, — у меня есть несколько часов, почему бы и не попариться? Машина готова?

— Конечно, пхэньё (друг)! Скоро Славка подъедет, на рыбалку укатил. Звонил, ругался.

— Почему? — китаец зашел в просторные сени, затем дальше, в дом, открыв тяжелые двери, обитые толстым войлоком.

— Военные всех выгоняют с реки, со стойбищ. Говорят, какая-то «особая зона» готовится.

— Не понимаю, — пожал плечами Лан Вэй, заходя в дом. Постоял на коврике, брошенном возле двери, после чего прошел через открытую кухню к большой печи. Сел на стул, закинув ногу на ногу.

Следом вошли Виктор и Тао.

— Ловят кого-то, — Федор, кряхтя, потянулся к верхней дверце шкафа, висевшего над столом. — Да где же она? А, вот она, вкуснотища целебная! Попробуй, Вэй, моей наливочки из смородины! Сам готовил!

Он со стуком поставил на стол пол-литровую бутылку из-под водки с сохранившейся наклейкой «Посольская», где находилась темная жидкость.

— Сейчас хлопнем по одной и пойдем в баньку, а невестка на стол накроет. Перед дальней дорогой надо посидеть. Виктор с телохранителем присели на резную деревянную лавку. В этом тоже был особый ритуал. Первая чарка с благодетелем, и только с ним. Потом, за общим столом, можно и оскоромиться. Водитель останется жить в этом доме до приезда Дракона на полном пансионе.

Лан Вэй опрокинул в себя тягучую жидкость со смородиновым вкусом, посидел, чувствуя, как разгорается огонь в желудке. Это ему нравилось, как и сама встреча, как и неспешные движения старика. В этом Дракон чувствовал некий смысл, ради чего хотелось жить и радоваться каждому дню, каждой минуте.

— Так кого ловят? Преступников? — поинтересовался бизнесмен.

— Говорят, — Федор при этом наклонился к уху китайца и негромко добавил, — что в лесу появились мутанты. Не военные говорят — охотники, таежный люд разный. Уже всю неделю из тайги вертолетами вывозят людей. Мутанты то ли из лаборатории вырвались, то ли откуда-то с космоса прилетели!

— Бред! — фыркнул Виктор, расслышав последние слова старика.

— Бред, не бред, — Федор с укоризной посмотрел на водителя, — но вчера из тайги привезли тела нашенских мужиков: Харитона Беспалова, Сашки Журова и Вартана Сагиняна. Бабы воют, жуть. В живых остались Алдар Бардамов с сынишкой и Колька Зимин. Их на вертолете вместе с мертвыми мужиками МЧСники доставили. Мужиков сразу к военным вызвали, долго мурыжили. Теперь молчат, ничего не говорят. Алдара я знаю: мужик серьезный и тертый. Присмотрелся я к нему, чую, что-то было ужасное. Если бы стыкнулись с зэками — давно бы рассказали, здесь ничего тайного нет. Дело обычное, житейское. Сколько таких случаев в тайге было! Но в этот раз — молчок! Даже пацана его никто не может разговорить! Во как! Но слухи все равно идут по лесу. Говорю: это связано с секретной лабораторией. Где-то недоглядели, и мутанты сбежали. Ходят по округе, вырезают живых. Вот и блокировали Романовку, вояк нагнали.

Лан Вэй призадумался, особо не анализируя сказанное, которое не относилось напрямую к его бизнесу, вот только в душе поселился какой-то непонятный дискомфорт, сразу испортивший настроение. Он посмотрел на часы, покачал головой.

— Когда Слава будет дома? — спросил Дракон.

— Да вон он, уже приехал! — старик засуетился, вышел из дома сказать сыну, чтобы не загонял свой УАЗ во двор.

Лан Вэй что-то спросил у телохранителя по-китайски, Тао кивнул, похлопал по куртке, под которой угадывалась кобура. Ни слова больше. Ему все ясно.

Славка, высоченный мужик с темно-рыжей бородкой, войдя в дом, крепко пожал руку Дракону, мазнул взглядом Тао, коротко кивнул ему, как просто старому знакомому. Он вообще никогда с ним не здоровался. Приобнял Виктора, похлопал его по плечу.

— Это дурдом, батя! — загудел Славка, словно жалуясь отцу на что-то неприглядное. — Представляешь, сидим, хариуса ловим, ушицу готовим, а тут военный патруль подваливает. Из машины трое таких крепких мужичков вывалились, все в брониках, с новыми автоматами, не «калашами», и приказывают нам резко срываться с места и бежать домой! Прикинь! А мы только-только свежей рыбки в котел кинули! Попробовали права качать — котелок в реку выкинули!

Славка обиженно, словно ребенок, надул губы. Переживал за свой котелок, наверное.

— Ты можешь сказать, что происходит здесь? — Лан Вэю абсолютно не нравилось непонятное шевеление военных в этом районе. Военные не чиновники — церемониться не будут, если увидят гражданина сопредельного государства в зоне оцепления. Сделка сорвется, хозяева Дракона будут недовольны.

— Батя уже про мутантов сказал? — Славка с ухмылкой посмотрел на старика, но тут же получил удар тяжелой ладонью по загривку. — Да ладно, шучу! Сразу драться! А если честно — непонятное, но плохое! Вояки злые, вертолеты целыми днями над тайгой кружат, беспилотники запускают. Какая-то спецбригада приехала с новым оружием и техникой.

— Нас не арестуют, если мы поедем по дороге к точке? — задал главный вопрос Лан Вэй.

— Да никого не задерживают! — воскликнул Славка. — Спокойно проедем до места, это же далеко в стороне!

— Тогда надо ехать! — решил китаец. — Нельзя задерживаться!

— А банька? — воскликнул старик оторопело. Для него нарушение традиции оказалось кощунством, и такого пассажа от работодателя он не ожидал.

— Мне кажется, что задержка не лучшим образом скажется на бизнесе, — Лан Вэй кивнул Славке, жестом показав, что нужно выезжать.

— Ладно, — крякнул мужик, встретившись взглядом с отцом, — чего там, понятно. Бизнес — не рыбалка, ждать не будет. Сейчас только бензин долью, да еще пару канистр прихвачу.

Пока Славка суетился, подготавливаясь к поездке, Дракон со своим телохранителем вышли на улицу и направились к УАЗу. Лан Вэй критически осмотрел машину, прикидывая, сможет ли она в этот раз преодолеть каменистую осыпь перед нефритовым прииском, не опозорится ли? Славка подошел неслышно, кашлянул, видимо, поняв по взгляду китайца, что тот вспомнил о конфузе.

— Все в порядке, господин Лан, я свою тачку довел до ума. В прошлый раз была проблема в трансмиссии. Теперь мы нормально проедем, тащить не придется.

— Надеюсь на это, — холодно произнес Дракон, — мне проблемы в пути не нужны. Оружие взял?

— Да, все в норме. Патроны, дробовик…. Садитесь уже в машину.

Старик коротко махнул рукой, провожая гостей и своего сына. В его водянистых глазах было неподдельное беспокойство. Вся эта суета с нашествием военных и полиции отложила отпечаток не только в душе китайца. Федор подспудно ожидал неприятностей, и если честно, не хотел отпускать сына в далекое путешествие к чертовым добытчикам камня. Мутанты, они что? Незримая угроза, только и всего. А там, куда едут гости со Славкой, нет закона. Один криминал, поножовщина, стрельба. Нефрит за последние годы стал лакомым кусочком для проходимцев всех статей. Стрельба и убийства на приисках — уже не редкость.

Федор тяжело вздохнул и поплелся в дом. Банька стыла, так хотя бы с Виктором попариться сходить.

Пять часов утомительной тряски по дороге, однотонный пейзаж за окнами, меняющий разве что краски, когда проезжали массивы леса, с грязновато-серого до желто-зеленого. Густой подлесок вплотную подступал к дороге, так окончательно и не принявшей нормальный облик нормальной трассы. По обочинам валялись срубленные деревца, большие валуны были отброшены бульдозерами в сторону, а глинистая почва уже забивала потихоньку водостоки. Хвоя и листва придорожных деревьев была усыпана пылью, и растения из-за этого выглядели какими-то поникшими, неряшливыми. Природу здесь явно не берегли, наплевательское отношение ко всему побочному, что не было связано со строительством важного объекта, просматривалось во всем: брошенные строительные вагончики, кучи напиленных бревен для хозяйственных нужд, замасленные тряпки и ветошь, какие-то заржавленные металлические детали, консервные банки.

Славка постоянно покашливал, когда проезжали это безобразие. Ему было невыносимо стыдно за картину бесхозяйственности, открывшуюся перед Лан Вэем. Казалось, пару лет назад, когда трассу только асфальтировали, это все можно было списать на горячку строительства. Но сейчас, когда дорога была доведена до ума, когда Багдарин получил нормальную автомобильную нитку — такая картина выглядела совсем уже неприглядно.

Покосившись в зеркало на китайца, Славка хотел увидеть реакцию человека, прекрасно знающего реалии местной жизни, но на азиатском лице не было и тени эмоции. Лан Вэй вообще не думал об этом. Первое время он удивлялся такому отношению местных к природе, к бизнесу, к людям вообще, но потом перестал. Зачем? Его страна и так получает достаточно ресурсов от северного соседа, и ему глубоко наплевать на бардак, творящийся во всех его структурах. Древесина, уголь, нефть, металл, нефрит: все, что надо, идет в Китай. Нефрит вообще русским не нужен. Он не имеет здесь такой ценности, как в Китае, Японии, Индии. Замечательные статуэтки, фигурки, амулеты изготавливаются из этого минерала и продаются по бешеным ценам. Именно что по «бешеным ценам». Это слово тоже нравилось Дракону. Оно точно передавало суть происходящих метаморфоз с камнем. Можно было за бесценок скупить нефрит в России, пока государственные органы окончательно не подомнут под себя разваливающийся сектор экономики, а в Китае продавать втридорога. Хороший бизнес, выгодный. Но здесь таилась опасность.

Лан Вэй знал, что едет в змеиное гнездо. Он и другие курьеры с Поднебесной, действующие автономно друг от друга, уже второй год отчаянно демпингуют, сбивая цены по оптовой закупке нефрита. Местным браткам это не нравится, уже были вооруженные стычки между ними и бандами, нанятыми китайцами. Кому хочется за бесценок отдавать то, что в перспективе даст великолепный прирост финансов?

Хрустнула коробка передач, машина дернулась, стала сбавлять ход.

— Опять? — не открывая глаз, поинтересовался Дракон, вложив в этот короткий вопрос изрядную долю сарказма.

— Съезжаем с трассы, — сказал Славка, — теперь только по бездорожью. Трясти будет.

Он всегда так говорил, когда начиналась езда по лесным дорогам, особенно в осенний период. Сплошь размытые колеи и засохшие комья глины, трущиеся об днище машины. Словно оправдывался, только неизвестно, за что.

УАЗ зарычал, наклонил нос и бодро сбежал с дороги в подлесок, нырнул в просвет между деревьев и встал на прошлогоднюю колею. Покатились быстро. Здесь еще не было булыжников, мелких речушек, которые предстояло форсировать, крутых взгорков и гранитных осыпей. Для экстренных случаев Славка уже давно установил лебедку на передок, в машине постоянно лежал старенький «Штиль», чтобы резать упавшие на дорогу деревья, а для подстраховки, если что случится с бензопилой — двуручная пила. Топор, котелок, бахилы, теплая сменная одежда, спиннинг, рыболовные снасти — это святое. В тайгу поехал, не куда-нибудь. Так что за хозяйственную часть водитель был спокоен. Под самой крышей — только руку протяни — на кронштейнах дремлет дробовик.

Путь до конечной точки предстоял неблизкий. По хорошей лесной дороге можно было доехать быстро, но сейчас вовсю идут дожди, разбивающие и так едва видимую колею. Так что еще часов пять точно придется трястись.

Дракон укрылся старым верблюжьим пледом, любезно предоставленным Славкой, и подремывал, изредка кидая взгляд на постоянно меняющийся пейзаж: лес, распадок, бурливый ручей, снова стена леса, увалы, галечный пляж. Потом неожиданно перед ним возникла суровая гранитная стена. Проезжали мимо скальных выходов. И Лан Вэй снова погружался то ли в полусон, то ли в забытье. Аморфная фигура непонятного чудища неумолимо преследовала его на протяжении нескольких дней. Она тянула к нему руки, щерилось в злобной улыбке. Машинально схватившись за охранный амулет из белого нефрита в виде капли воды, висящий на прочном витом шнурке, Лан Вэй открыл глаза и уже не смыкал их до самой конечной точки поездки.

Их ждали. Слабо накатанная дорога исчезла, уступив место каменным россыпям. Где-то здесь, в трех-четырех километрах отсюда, протекал Витим, сглаживая гранитные бока стиснувших его русло скал, темными стылыми водами. А сам прииск лежал левее от реки. Само же гранитное плато служило точкой встречи. Славка никогда не проезжал дальше. Весь товар стаскивали сюда, в нагромождение больших булыганов. Здесь же он и прятал машину.

Двое типов в телогрейках и вязаных шапочках, у одного из которых было вышито пресловутое «RUSSIA», сидели на камне и с недобрыми взглядами посматривали на остановившуюся машину. Они знали, кто приехал, и не испытывали к гостям особой расположенности. Славку это особо не задевало. Вся нелюбовь была направлена на китайцев.

Синь Тао вышел первым из машины, аккуратно прикрыл дверь, сощурился от проглянувшего сквозь свинцовые облака солнца и подошел к парням. Он сразу увидел лежащие рядом с ними автомат Калашникова и старый карабин. Парни наверняка были из числа дозорных.

— Сообщи хозяину — мы на месте, — на ломаном русском произнес Тао.

Один из сидевших нехотя достал из внутреннего кармана рацию, нажал на кнопку и сказал, глядя куда-то в сторону:

— Дракон прилетел.

Рация зашипела в ответ:

— Он один?

— Как всегда. Водила, охранник и он.

— Проверь машину.

— Жига, позырь тачку, — кивнул говоривший напарнику.

Деланно сплюнув — антураж позволял! — Жига подхватил автомат и без особой настороженности подошел к «уазику». Посмотрел на водителя, вяло поприветствовал его, обошел машину со всех сторон, прислонился к окну.

— Чо смотреть — нет больше никого, — цыкнул он слюной, садясь обратно на камень.

— Чисто, — кинул в рацию второй.

— Давай их сюда. Водилу тоже. Машина пусть остается на месте, — хрюкнула рация.

Прииск представлял собой три небольших барака, выложенных из сосновых бревен. Двускатная крыша, крыльца нет, вход в помещение сразу с улицы. Бараки протапливались допотопными самодельными печками: в двухсотлитровых бочках прорезалось отверстие, внутрь вставлялся колосник, сверху резалась дыра и вставлялась труба, которая выходила наружу из небольшого оконца. Угол, где стояла печь, был обшит жестью. Строить что-то более фундаментальное хозяева не собирались. Все равно через два месяца всех работников отвезут к местам их проживания. Зимой здесь делать нечего. Сезон начнется с апреля месяца. Завезут наемных рабочих, продовольствие, инструменты, приведут в порядок бараки и только тогда начнется сезон. С мая по октябрь, а если позволит погода, то и до ноября.

Два барака были отданы под жилье работников, основной контингент которых состоял из отчаявшихся от безденежья сельских жителей, алкашей и просто маргиналов, ищущих приключений на свою пятую точку. Сейчас их было пятнадцать человек. Из этого состава назначили повара, готовящего на всю ораву и кладовщика, который выдавал инструмент, вещи, продовольствие, а также принимал добычу, складывая полудрагоценный минерал в пластиковые ящики, набитые крупной стружкой.

В третьем бараке проживала так называемая администрация во главе с комендантом Пашей, напрямую подчинявшемуся хозяину прииска — Сохатому, иркутскому авторитету, решившему наложить лапу на бесхозную точку, после того, как в 2012 году две группировки, сцепившиеся из-за дележа нефрита, перестреляли друг друга, а оставшиеся в живых сели надолго и качественно. У Паши в подчинении находились пять человек — торпеды, или быки, занимавшиеся, в основном, охраной прииска. Все они были вооружены, и перекрывали две дороги. Одна из них вела на север, в эвенкийские стойбища, а оттуда на Цыпикан и Бамбуйку, и была более оживленной, чем та, по которой приехал Славка с китайцами.

Паша сидел за дощатым столом и прихлебывал чай из большой пластиковой кружки с надписью «БОСС», рука его периодически ныряла в пакет с крекерами. На топчане пристроился костистый и жилистый мужик в возрасте то ли сорока, то ли пятидесяти лет, так как по его потрепанной физиономии невозможно было локализовать такую важную информацию. На стене прямо над постелью на гвозде висел автомат. Звали мужика Быра. Тип уголовный, две отсидки, здесь считался авторитетом. Остальные из молодых охранников даже близко зону не нюхали, зато гонору выше лиственницы. Но уважают Быру, слушаются.

Дверь распахнулась, впуская в натопленное помещение Лан Вэя и телохранителя. Славка робко поздоровался и сел на низкой лавочке. Следом за ними вошел Жига и прислонился к дверному косяку.

— Прикрой створки — не лето, — Быра потянулся за пачкой сигарет, — и топай на фишку. Без тебя обойдемся.

Жига неслышно вынырнул из барака, аккуратно закрыв дверь.

— Садись, друг желтолицый, — Паша хрумкнул крекером и запил чаем, — поговорим за дело.

Лан Вэй даже глазом не моргнул на такое нетривиальное приветствие. Он прошел к столу, отодвинул тяжелый крашеный табурет ногой и сел напротив коменданта. Минуту они изучали друг друга, словно никогда до этого не виделись. Потом Паша усмехнулся, отставил кружку в сторону, положил руки с узкими запястьями на стол, сцепил их в кулак.

— Недовольны тобой, Дракон, — сразу обозначил проблему Паша, — цену сбивать начали твои дружки по всем приискам. А все на тебя указывают. Дескать, ты подговариваешь бизнесменов снизить закупочную цену. Сохатый приказал мне поговорить с тобой.

— О ценах? — усмехнулся Лан Вэй. — А зачем? Все прекрасно знают, что возросли риски с перевозом через таможню, рынок нефрита насыщается, цены падают….

— Ой-ой! — Паша поморщился как от зубной боли. — Здесь две проблемы, и обе они твои. Ты их должен решать своими способами. Таможня? Подкупай. Рынок насытился? Сбавьте товаропоток на время, неужели не понятно? Искусственный дефицит — лучшее лекарство для бизнеса.

Паша никогда не стремился щеголять уголовными терминами, не любил говорить «по фене», но от этого не становился менее понятным для собеседника. Пусть даже он и был причастен к преступному миру, но язык свой старался не засорять.

— Дурочку валяют, — насмешливо сказал Быра, выпуская дым в потолок, — все они знают, черти узкоглазые.

— Разве я узкоглазый? — Дракон посмотрел на мужика, потрогал свои щеки пальцами, потом поднес их к глазам, делая попытку растянуть по краям. — Неправильно, уважаемый Быра, я не узкоглазый, у меня немного другая антропометрия. А по поводу демпинга — вы ошибаетесь. Да, мы снизили закупочную цену до двух тысяч долларов за килограмм, но ведь я периодически поставляю оборудование, прикрываю ваш прииск от силовиков.

— Оборудование — фуфло, — заметил Быра, — а прикрытие от федералов — чушь полная. За полгода уже три прииска накрыли. Где оно, ваше прикрытие? Только не чеши мне, что имеешь влияние у ментов!

— Уважаемый Быра не понимает ситуацию, сложившуюся в данный момент, — Дракон старался быть вежливым, но злобный зверь уже начинал грызть нутро. Грязный уголовник видел только свою выгоду, и чтобы получить профит, будет давить до конца. Так дела не решаются. И Паша тоже хорош. Он даже не предложил выпить чаю в знак добрых отношений и партнерства, сидит напротив и хрустит этими чертовыми крекерами!

Дракон вздохнул:

— Мы предлагаем три тысячи долларов за килограмм, но только в знак уважения к нашим постоянным партнерам, но это все, что я могу предложить. Это цена окончательная, обсуждению не подлежит. Три тысячи!

Паша и Быра переглянулись. Кажется, им удалось выторговать что-то у хитрого китаезы! Это, конечно, тоже мало, учитывая нарастающую популярность «зеленого бизнеса»! Но Сохатый будет и этому рад.

— Сколько у вас на складе нефрита? — деловито осведомился Дракон, усыпив бдительность коменданта и его цепного пса.

— Сто пятьдесят килограммов, — тут же ответил Паша. — Это хороший камень, парни недавно обнаружили.

Он встал, подошел к самодельному шкафу, покопался там и вернулся к столу, положив на него со стуком большой кусок белого нефрита, а рядом — чуть меньше размером камень светло-голубого цвета. Дракон сглотнул слюну. Какой великолепный день! Белый нефрит, имеющий шелковистую поверхность, прозрачность — настоящий Бай Юй[5]! А второй камень тоже чудо как хорош своим нежным цветом, ласкающим взгляд!

— Все сто пятьдесят килограммов — это белый нефрит? — стараясь скрыть волнение в голосе, деланно равнодушно спросил Дракон.

— Около ста, — ответил Паша, заметив алчный блеск в глазах китайца, — остальное — вот этот, голубой. Три с половиной за белый камень, Вэй!

— Подожди, не торопи меня! — вздернул руку Дракон. Он задумался. Червяк сомнения поселился в его душе. Если бы не эти чертовы сны, которые заставляют его нервничать. Еще не было такого, чтобы они не приносили несчастья. Как раз наоборот. Чудовище появилось — жди беды. Надо брать камень и быстро уматывать отсюда. Грядет ужас, с которым Дракон встречаться не хотел.

— Я согласен на три с половиной. Но это окончательная цена. Больше я не имею права дать. Хозяева будут недовольны.

Быра и Паша снова переглянулись. Что-то они задумали, да увидит их злые помыслы Юйди[6]! Дракон внутренне напрягся, сделал незаметный для присутствующих знак пальцами правой руки сидящему сзади Тао, чтобы тот глядел в оба.

— Уважаемый Паша что-то еще хочет сказать?

— Дело вот в чем…, - комендант почесал затылок, сделав вид, что очень смущен, задерживая покупателя, — Сохатый через три дня приезжает на прииск, и хочет поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Почему бы ему не встретиться со мной где-нибудь в приличном месте? — вежливо спросил Дракон, понимая, что это лишь причина оставить его здесь, чтобы потом вместе с хозяином надавить на него. — Я мог бы заехать в Улан-Удэ или на худой конец подождать его в Романовке. Зачем нам всем такие трудности?

— Он настаивал на таком варианте, — Паша был непреклонен.

Дракон задумался. Принятое решение далось ему нелегко. Вообще, он мог приказать Тао ликвидировать этих уголовников, но сто пятьдесят килограммов минерала он не успеет перетаскать в машину. Их просто расстреляют, пока они будут бегать с ящиками по открытой местности. Если бы не сны!

— Хорошо, мы подождем его здесь, — ответил Дракон, — но если через три дня Сохатого не будет на прииске — мы уезжаем. Товар я не буду оплачивать до тех пор, пока он не окажется в машине.

Комендант и Быра облегченно вздохнули. Какими бы они не были маргиналами, но устраивать пальбу никому не хотелось. Решать дела без оружия было лучшим решением в их положении.

Движок патрульного «уазика» заглох в подходящем месте. Лейтенант Святской даже был рад этому. Удобный съезд позволил забарахлившей машине убраться с трассы, чтобы не маячить на виду у проезжающих машин. Совсем неподалеку протекал небольшой ручей, гнавший стылую воду куда-то в южном направлении. Святской дал указание водителю — сержанту Бочарову — чтобы разобрался в причине поломки, а сам вместе со старшиной Луценко спустились по травянистому откосу вниз, чтобы справить нужду и пополнить фляжки водой. Оружие они взяли с собой. У каждого был автомат. Личный приказ Тимохина, руководившего операцией по задержанию пришельцев, был доведен до каждого, кто уходил в патрулирование трассы. В любом месте и в любой момент твари могли пересечь дорогу и скрыться на плоскогорье. Без оружия теперь ни один патруль не выезжал на трассу.

Святской видел отчеты и видеоматериалы, показанные каждому офицеру для более детального вникания в ситуацию. Тимохин сказал, чтобы все прониклись, что ожидать от тех, кто режет головы людям. Лейтенант проникся. И теперь на протяжении своего участка патрулирования не давал покоя Луценко и водителю, требуя от них бдительности и зоркости.

— Товарищ лейтенант! — взмолился водитель, посматривая на Святского. — Ну, сколько можно повторять, мы уже поняли! Да и не пойдут они здесь, зуб даю! Я же видел, как вы на карте отмечали последнюю точку нахождения пришельцев. Это в сорока километрах от нашей дислокации!

— Поумничай мне здесь, рядовой! — деланно нахмурился старший группы.

— Совсем расслабился, салага! — поддержал командира Луценко. — Много вам воли дали, а курортные условия не способствуют овладению воинских профессий!

— Поддерживаю, старшина! — важно кивнул Святской.

Вот так они и подтрунивали над водителем, пока машина не начала периодически чихать, и совсем не остановилась….

Святской наполнил фляжку холодной до ломоты зубов водой и вдруг заметил краем глаза какую-то тень, мелькнувшую на том берегу ручья, в тридцати-сорока метрах от него. Мелькнуло что-то, похожее на гигантского кузнечика. Воображение разыгралось? Может, это был изюбр, а может и сам медведь протопал в поисках пищи. Зима на носу. Надо успевать жир нагуливать. Здесь большие заросли малинника, вполне может гулять мишка.

Лейтенант выпрямился, прислушиваясь к едва слышному гулу верхового ветра. Тяжелые кроны деревьев мерно раскачивались под его порывами, где-то неподалеку монотонно перфорировал деревья дятел. Посвистывала какая-то пичуга. Вслушиваясь до боли в ушах в звуки тайги, Святской почувствовал какой-то дискомфорт. Ничего ведь необычного, все как всегда. Но голоса птиц доносятся издалека, а вокруг словно вакуум.

Позади сухо треснул сучок. Накрутивший себя лейтенант резко обернулся, срывая с плеча автомат. Луценко вышел из кустарника, застегивая ширинку.

— Растудыть твою! — выругался Святской, возвращая автомат на место.

— Что случилось, товарищ лейтенант? — удивился старшина. — Лицо у вас какое-то бледное.

— Привиделось, что медведь ходит, — признался старший группы, вертя головой. Нервы натянулись. А вдруг твари уже здесь, проникли неведомым образом в зону их ответственности? Рука сама потянулась к рации.

— Третий, ответь первому, — буркнул он. Если услышит голос Бочарова — значит, все в порядке будет.

Рация молчала. Куда уметелил, паразит?

— Третий — первому! — разозлился лейтенант. — Пошли-ка, старшина! Отключил рацию, наверняка! Или оставил в машине, а сам грибы собирает!

Они быстрым шагом устремились к машине. Чтобы до нее попасть, пришлось немного пройти в горку, но потом сквозь мелколесье открывался вид на оставленный возле дороги дежурный транспорт. Передние дверцы были открыты, а сам сержант валялся в траве. Нашел время отдыхать!

— Бочаров! — рявкнул лейтенант, подходя к машине. — Какого хрена ты лежку устроил?

Проговорив это, Святской онемело уставился на обезглавленное тело сержанта. Ноги его еще подрагивали, а вокруг натекла лужа крови. Старшина среагировал мгновенно. Он прыгнул в сторону, щелкнул предохранителем и завертел головой. Святской думал дольше, но большая фигура, с грохотом прыгнувшая на крышу «уазика», вывела его из ступора. Он заметил, что у чужака не хватает одной конечности. Лейтенант даже не понял, как в его руках оказался автомат, и почему флажок предохранителя уже стоял на автоматическом огне.

Гулко загрохотал автомат. Длинная очередь взрыхлила крышу машины, но не причинила вреда двухметровой твари. Зато помешала прыгнуть на лейтенанта с обнаженным клинком. Уходя с линии огня, она метнулась с крыши на капот, а Святской отбежал к старшине, и оба они из двух стволов ударили по нападавшему.

— Справа! — вдруг заорал Луценко и лихорадочно перенес огонь в подлесок. Пули с противным визгом рикошетировали от веток, уходили в сторону. Кустарник за пару минут превратился в лохмотья. Из-за деревьев выпрыгнула еще одна тварь, и тоже с клинком. Уворачиваясь в немыслимых движениях от летящих в нее пуль, она тремя прыжками приблизилась к старшине и нанесла удар мечом в правое плечо. Луценко вскрикнул, левая рука его зашарила по поясу, где должен был висеть нож. Пришелец одной верхней конечностью схватил старшину за горло, средним отростком выбил автомат, после чего отбросил в сторону.

Лейтенант Святской с внезапно нахлынувшим чувством обреченности обратил свой взгляд на того чужака, который прогнул своим весом капот «уазика». Машина была разбита в хлам, и удрать на ней не представлялось возможным. Тварь оскалилась, но лейтенанту показалось, что она улыбается, обнажая узкие длинные зубы, похожие на вампирские.

«Обычные зубы, не как в фильмах показывали, — дурацкая мысль не вовремя поселилась в голове, — и слюни не капают противными склизкими потеками».

Ствол автомата словно сам дернулся вверх, палец нажал на курок. Расстояние между ним и тварью было не больше десятка метров, и пули легли кучно, выплескивая из тела кровавые фонтанчики. Но раненый чужак уже прыгал, выставив меч вперед.

Боек щелкнул вхолостую.

«Все, жопа, — ахнул про себя лейтенант, понимая, что из разгрузки он просто не успевает выдернуть запасной магазин. Сколько раз заставлял себя перед каждым патрулированием спарить магазины клипсой или изолентой. Ну и, допрыгался? — Хана пришла!»

Как в замедленной съемке матовый блеск клинка приближался к шее лейтенанта. Сейчас меч взрежет плоть и Святской захлебнется собственной кровью. Мозг думал, а тело среагировало так, как нужно: ушло в сторону. Нога запнулась о тело сержанта, и Святской упал, но тут же, замирая от ужаса ожидания удара сталью, перекатом ушел под днище «уазика». Не самый лучший вариант, но что оставалось делать? На открытом пространстве его догонят. Он замер, сжавшись в тугой комок. В глотке стоял противный запах пороха и крови. Перед глазами маячили ноги чужака в каких-то странных бахилах, измазанных кровью его подчиненных. Тварь даже не пыталась наклониться и вытащить его из-под машины. Она просто ходила кругом и перекликалась со своим напарником. Потом они оба встретились, громко захохотали, словно ножовкой по шиферу провели. Лейтенант прижал к себе автомат, горько сожалея об отсутствии гранат. Так бы швырнуть им под ноги. А пусть и осколки! Что ему терять? Жизни осталось несколько минут. Сейчас его выдернут из-под машины и отрубят голову.

Но произошло совсем не то, о чем так панически думал Святской. Он с ужасом увидел, что одна из тварей наклонилась и взглянула на него в каком-то странном оскале: то ли улыбается, то ли делает попытку запугать своими острыми, как шилья, зубами. Слегка вытянутая из-за строения черепа морда, глаза смотрят в упор, не моргая. Зрачки почти кошачьи. Под приплюснутым носом угадывается поросль усов!

— Вылезай, трус! — проскрипела тварь на русском языка. Говорила она ужасно, но именно от этих слов в животе лейтенанта поселился ледяной комок, заморозивший все внутренности.

Лапы другого чудовища схватились за днище машины и сделали попытку приподнять ее. Сил, видимо, не хватало, и оно прекратило свою затею.

Святской положил палец на курок автомата и вспомнил, что магазин пуст. Он даже застонал от бессилия. Полный рожок лежал в разгрузке, но сейчас был прижат к земле. Пришлось изловчиться, чтобы достать его. Выщелкнул пустой магазин, вместо него поставил новый и почувствовал себя увереннее. Давайте, пробуйте меня взять!

Вместо ожидаемой попытки вытащить лейтенанта из-под укрытия, чужаки о чем-то переговорили и быстрыми шагами направились в лес, и через пару минут на месте боя наступила звенящая тишина. Выждав еще несколько минут, Святской выполз наружу, дрожащими руками схватил рацию.

— Вышка — Дозору-второму!

Зашипело.

— Вышка на связи!

— На семидесятом километре нападение тварей. У меня два «двухсотых». Высылайте воздушное сопровождение. Корректирую курс….

Я с удовлетворением наблюдал, как мои Ученики совладали с аборигенами. Пусть бой был и не совсем классическим, и первая жертва Стохса совсем не ожидала удара в спину, но два других вступили в драку, не задумываясь. Ааргис опять был ранен. Это меня удручало. Организм еще не перестроился после потери руки, а тут новые раны. Пули от оружия аборигенов имеют непонятный и неприятный эффект. Они рвут на части внутренности, вызывая обильное кровотечение. Дублирующая система кровообращения не справляется, регенерация идет с трудом. Я вколол Ааргису две ампулы стимулятора, который поможет организму продержаться до полной закупорки всех ран.

Ааргис выглядел бледным. Мне пришлось обвязать его грудь чуть ли не всем комплектом пропитанных анестетиком бинтов, и теперь он сидел, привалившись к дереву. Голова его медленно клонилась вниз. Ученик засыпал, и я, скрыв свое разочарование, вынужден был объявить привал. От места боя мы ушли уже достаточно далеко и спрятались на холме между валунами. Здесь же рос сосновый лес, надежно закрывший нас от наблюдения сверху. Слишком быстро над дорогой появился хищный силуэт боевой машины аборигенов. И две искусственных птицы уже долго парят недалеко от нас.

Стохс тем временем привязал хруттов к дереву тонким прочным шнуром, который не давал особой свободы. Чем больше шевелишься, тем больнее врезается веревка в тело, стягивает все сильнее и сильнее. Если не хочешь, чтобы она тебя совсем не задушила — сиди смирно. После побега Тунгуса я приказал на каждой остановке вязать проводника и Шамана. Мне надоели бесконечные проколы в этом походе. Хрутты ворчали первое время, но потом поняли, что я неумолим в своих указаниях.

А Стохс тем временем достал из своего заплечного мешка металлический цилиндр и стал деловито готовить смесь для препарирования. Голова одного из хруттов лежала на земле как раз напротив заложников, и, судя по их виду, здорово пугала их. Стохсу, я думаю, доставляло удовольствие эпатировать хруттов. Он нарочито медленно смешивал в цилиндре сухие химикаты в нужных пропорциях, потом аккуратно залил водой из фляжки, прикрыв посуду крышкой. Поболтал из стороны в сторону, с хитрой рожей посматривая на заложников. Кажется, они даже не понимали, что собирается делать мой Ученик.

Выждав некоторое время, Стохс аккуратно поднял крышку цилиндра, выпустив ядовитые пары. Потом взял голову за волосы и опустил ее в цилиндр. Проводника скрутило, и он стал совершенно белым. Я подошел к нему, вздернул его голову и сказал:

— Смотрите, смотрите! Через час вся плоть облезет, останется чистый череп. Стохс его заполирует аккуратно мягкой шерстяной тряпкой, покроет специальным составом, и это будет его настоящий боевой трофей! Вот ради этого мы и прилетаем на чужие планеты! Это наша жизнь, жизнь настоящего охотника за головами!

— Козлы вы! — сплюнул Шаман, бешено вертя зрачками глаз. — И вся ваша планета козлячья!

— Не понимаю тебя, — я лукавил, потому что понимал, о чем говорит Шаман. Я врезал ему по губам, удовлетворившись залитым кровью ртом, отошел в сторону и спрятался за валуном, посматривая в долину, где крутился беспилотник. Искусственная птица барражировала в нескольких километрах от нас, постепенно удаляясь в сторону. Нас потеряли, но я не обольщался. Направление поисков было правильным. Как-то быстро хрутты среагировали. Неужели наши преследователи уже вышли на след? По моим подсчетам мы опережали их на несколько часов после того ночного боя. Выходит, что мои ученики опять проявили недальновидность и разгильдяйство. Не всех хруттов из машины убили.

Я пристально посмотрел на Стохса. Тот усердно готовил новую порцию химикатов, чтобы помочь Ааргису справиться с его трофеем. На меня Ученик старался не смотреть. Кажется, он уже начал понимать, о чем я думаю. Меня ведь не проведешь — слишком многое из опыта Зенга я перенял, поэтому до сих пор жив.

— Стохс! — не оборачиваясь, позвал я Ученика.

— Да, Высший! — откликнулся мой помощник.

— Подойди ко мне!

Стохс тут же появился возле меня, сел на колени и тоже стал смотреть в долину.

— Что ты видишь? — поинтересовался я

— Воздушная система наблюдения, — пожал плечами Ученик, — ищут нас. Винтокрылый аппарат над дорогой.

— Как думаешь, почему они так быстро сообразили, что мы изменили маршрут, сделали петлю в несколько километров, вышли не там, где нас ждали? Да, я понимаю, что взаимодействие нескольких поисковых групп осуществляется посредством радиосвязи, но ты же сможешь объяснить, как они сразу умудрились сесть нам на хвост?

— Высший, — кадык Стохса дернулся вверх-вниз, — мы…. Ааргис думал, что ничего страшного не произойдет, и просто решил попугать хрутта.

— Ну-ну, — подбодрил я помощника, даже не глядя на него.

— Он, то есть хрутт, спрятался под машиной, и мы сначала хотели его вытащить оттуда, но Ааргис передумал, и в шутку предложил оставить его в живых.

— Сами решили?

— Да.

— Вот и ответ, Ученик, да? — я, наконец, посмотрел на Стохса. — Пожалели человека, который держал в руках оружие, стрелял в вас, ранил Ааргиса, а вы его пожалели! Это не глупость даже, а фатальная ошибка! Если бы вы не стали играть в благородных воинов, то у нас была бы фора в несколько часов. А теперь вся свора несется сюда, чтобы закрыть путь! Вопрос: как мне наказать тебя? Или Ааргиса?

— Все в твоих руках, Высший, — понурился Стохс, — мы еще безнадежно глупы, делаем ошибки и подводим тебя. Я могу задержать погоню насколько возможно, чтобы ты дошел до Великого Праохотника. Это будет для меня честью.

— Твои услуги пригодятся в будущем, — решил я. — Вы сами сделали выбор, и последствия его скоро ощутите на своей шкуре. Попробуйте остаться в живых, и тогда я посмотрю, что делать с вами.

Стохс отошел от меня, поняв, что я больше не нуждаюсь в его присутствии. Пусть занимается головами. Все будет занят. Когда дурные мысли ломают стройную систему, выстроенную с таким трудом, лучше поработать руками. Оно, знаете, способствует мыслительной деятельности. Ученик прекрасно меня понял. Он с каким-то остервенением занялся трофеем своего товарища, проделав те же манипуляции. Шаман скрежетал зубами, глядя на действия Стохса. Я размышлял, на что этот хрутт может быть способен, если в руки ему попадет оружие. Есть в Шамане хорошая злость, какая-то древняя сила, требующая мстить за своего сородича, пусть даже и незнакомого. Может, дать ему меч Ааргиса, пока тот спит, да и размяться в хорошем спарринге?

Я даже фыркнул от пришедшей в голову мысли. Недостойно опускаться до уровня аборигена. Если честно, мне нечем заняться. Наступило какое-то затишье, странное, пугающее. Я стал анализировать ситуацию. Печально, но к моему визиту хрутты подготовились, словно ждали, что я вернусь. Если все их слаженные действия принять за случайные эволюции, то я глупец. Все четко. Засекли на подлете, встретили в месте посадки, после чего лучшие воины стали преследовать мою группу. Сверху постоянно шло визуальное слежение с помощью записывающих приборов. Нам просто не дали развернуться во всю ширь. Признайся, Высший, самому себе, что безлюдная тайга в самое оживленное время года — это не случайность. Людей вывозили с маршрута нашего движения, создавали коридор, по которому нас и вели. А стычки со случайными охотниками — тот самый случай, который не в силах предусмотреть никто, будь то фомальпасец или землянин. А еще бесящая меня тактика выбивания бойцов по одному. Двоих я потерял, один покалечен. Да, хрутты подготовились неплохо. Очень неплохо.

Я оторвался от созерцания пустой долины, испытывая разочарование. Мне хотелось увидеть тех, кто так неумолимо идет по следу, умело прячась в лесу и ожидая момента для удара. Но я верил, что судьба и дух Великого Праохотника помогут мне встретиться с ними. Вот тогда и решим исход боя ритуальными мечами. Знаю, знаю, меч Чайса находится в руках преследующего нас хрутта! Не мог он отказаться от трофейного оружия!

Я повернулся в том момент, когда зашипел выходящий из цилиндра воздух, а вместе с ним над стоянкой поплыл запах разложения и химикатов. Заложников вырвало, с непривычки и не такое бывает. Стохс с убийственной для них улыбкой вытащил совершенно чистый череп, обмыл его оставшейся водой из фляжки и поставил на траву перед хруттами, да еще и глазницами в их сторону. Каков шутник! Даже я оценил пассаж Стохса.

— Сука! — это Шаман никак не мог успокоиться. — Человек жил, детей растил, а ты заявился сюда, смахнул ему голову просто так, ради развлечения! У-уу! Гнида!

Он дернул ногами, взрывая каблуками сапог каменистую почву, словно хотел бросить куски земли в Стохса. От крика проснулся Ааргис. Он поводил мутными от лекарства глазами, словно не понимая, что происходит. Потом сделал попытку подняться, но я положил ему на плечо свою ладонь.

— Сиди. Прими стимулятор. Мы пойдем быстро, и твои раны могут помешать движению. Совсем скоро мы будем у цели. Там все и закончится.

— А как же мы попадем домой? — хрипло поинтересовался Ученик. — Наш катер неисправен!

— Я придумаю что-нибудь! — похлопав Ааргиса по плечу, я вернулся к камням и снова принялся смотреть вниз. Долина под холодным осенним ветром словно съежилась, солнце изредка проглядывая из-за облаков, едва освещала каменистые осыпи и редкие группы низкорослых кустарников и одиноких сосен.

Стохс подошел к ревущему Шаману и со всего размаху дал ему пощечину. Голова метнулась в сторону. Хрутт прекратил орать, только теперь из его рта вырывалось какой-то утробный вой, а по грязным щекам катились слезы, смешиваясь с кровью.

О произошедшем на трассе Романовка-Багдарин полковник Тимохин уже знал из сообщения по спутниковому телефону. Майор Завьялов, оставшийся в развернутом лагере, коротко и скупо обрисовал ситуацию. Тимохин только расстегнул полностью теплую стеганую куртку, тяжело зашевелился и прикрыл на мгновение глаза.

Горячее пламя костра приятно согревало ноги и руки, а старый Хадиуль все так же посасывал потрескавшуюся от старости трубку, и, прищурившись, смотрел на гостей. Высокое начальство прилетело час назад на большой винтокрылой машине с озабоченными лицами, искало человека, который был стражником в Чертовом урочище. На Хадиуля показали сразу, человеком он был уважаемым, но слишком уж годы подкосили его. Однако ум эвенка оставался ясным, и речь его была плавной, неторопливой, как и его жизнь одиночки, прошедшая в чуме, обшитом шкурами оленей, где он испытывал свой жребий, выпавший ему.

— Уважаемый Хадиуль, нам очень важно услышать от тебя эту древнюю историю про чудовище, рубящее головы, — майор Цыренов поставил на пол чашку с допитым чаем и переглянулся с пожилым мужчиной, оказавшимся его родным братом.

— Он разговаривает с духами, но скоро вернется, — пообещал Тукарчэ, — это всегда так бывает, когда его спрашивают о легенде. Все стражники знают ее, потому что она передается из уст в уста.

— А вы, Тукарчэ, знаете ее? — поинтересовался Тимохин.

— Не так хорошо, без подробностей, — глядя в огонь, ответил пожилой эвенк, — только стражник имеет право знать все подробности.

— Нам не светит узнать ее полностью? — усмехнулся полковник. — Зря летели?

— Вам и не нужно знать много, — пожал плечами Тукарчэ, — это не настолько интересно…. А вот и дедушка Хадиуль вернулся!

Бывший стражник урочища открыл глаза, обвел взглядом присутствующих здесь людей, словно удивляясь, кто они, и как сюда попали. Потом вытащил изо рта трубку, аккуратно положил ее возле себя и совсем даже не старческим голосом потребовал:

— Тукарчэ, пришло время собирать лучших охотников.

Офицеры зашевелились. Стражник что-то увидел в своих блужданиях в иных мирах, созданных его воображением, или же здесь присутствовала непонятная цивилизованным людям связь с Космосом, кто знает…. Хадиуль отпил из чашки горячий чай, услужливо предоставленный ему пожилым родственником.

— Злой дух того, кто лежит в урочище, взывает к мщению, — сказал стражник, — мне это привиделось так же ясно, как я вижу вас. Вы из-за него здесь, храбрые воины?

— Да, мы пришли к тебе посоветоваться, — сказал Сорокин, тоже напросившийся в поездку вместе с Тимохиным, — нам важно понять, как поймать тех, кто хочет выпустить дух погребенного.

— Сколько их?

— Три особи, — буркнул Тимохин. Пора бы начать конструктивную беседу, а здесь какие-то посиделки с обсуждением астральных видений.

— Шаманы видели двух и еще одного раненого, — Хадиуль снова взялся за трубку, набитую новой порцией табака. — Ему плохо, но он еще может драться. Вам будет трудно совладать с ними. Это как злой медведь, которого даже сворой собак не затравишь.

— Как нам с ними справиться? — один лишь Цыренов был спокоен, не торопился с расспросами, тоже попивая чай.

— У вас есть очень сильное оружие, есть большие воздушные птицы, плюющиеся огнем, — Хадиуль усмехнулся, выпустив клубы дыма, — но они не помогут вам. В драке с чудищами важна личная храбрость каждого воина, готового встать лицом к лицу к смерти.

Древний стражник рассуждал здраво, что было довольно необычно, учитывая возраст Хадиуля — девяносто пять лет. Знал он много, только прикидывался человеком, незнакомым с современным миром. Все он понимал, и до сих пор переживал за того, кто сейчас с карабином охранял табуированную территорию.

— Нам важно понять, где лучше встретить врага, — Тимохин совсем расстегнулся, жарко натопленное помещение донимало его. И сообщение о кровавом столкновении на трассе не выходило у него из головы. Время, уходило время, а они так и плетутся за чужаками. Нет, здесь он слишком самокритичен. Сделано много. Твари идут по коридору, где уже нет людей, и если бы не заложники, Тимохин уже давно бы отдал приказ вертолетчикам сравнять с землей всю группу.

— Перед тем, как пройти в урочище, пришлым надо перейти речку, потом подняться по скалам, пройти по гребню и только тогда спуститься к могиле чудища, — Хадиуль задрал голову вверх, словно искал помощи у небес.

— Дозволено ли будет нам послать помощь стражнику? — Тимохин все же хотел получить «добро» от важного участника предстоящего действия, а не действовать с позиции силы и единоличного решения. — Я хочу дать ему пять человек с хорошим оружием. Мы заминируем подходы, наметим сектора обстрела и похороним этих тварей рядом с древним духом смерти.

Хадиуль снова окутался ароматным дымом. Он думал. Времена быстро изменились, очень быстро. Сейчас все бегут, торопятся, делают ошибки, потом исправляют их на ходу и снова ошибаются. Военные тоже торопятся, но их можно понять. Высокое начальство всегда требует результата в кратчайшие сроки. Да, пришло время пустить в запретное место чужаков. Помощь все равно потребуется, иначе стойбища эвенков снова опустеют после прохода тварей.

— Надо посоветоваться с шаманами, — все-таки схитрил старый стражник.

— Это долго? — пошевелился Сорокин.

— Завтра будет ответ, — медленно кивнул Хадиуль.

— Ладно, товарищи офицеры, до завтра мы можем потерпеть, — вздохнул Тимохин и достал карту. — Смотрите, чужаки идут строго по линии междуречья, и скоро выйдут к Витиму, потом повернут на север. Там есть торная дорога. Но перед этим они наткнутся на заброшенный прииск «Шульгинский». Думаю, целесообразно будет устроить там засаду, посадить снайперов, и постараться выбить еще одну особь. По сообщению лейтенанта Святского, у одного из пришельцев нет руки, вдобавок к этому он выпустил в тварь полрожка. Вот его и постараемся добить. Будем продолжать отщипывать по кусочку.

— Старый прииск? — вдруг очнулся Хадиуль. — Там люди.

— Какие люди? — растерялся полковник. — Откуда люди?

— Добывают зеленый камень, — стражник посмотрел на Тимохина сквозь пламя огня, и зрачки его, подсвеченные алыми всполохами, стали неподвижными.

— На «Шульгинском» живут люди, — подал голос Тукарчэ, — вы разве не знали? Они добывают нефрит и сбывают его китайцам.

— Не понял, Баир Доржиевич, — Тимохин повернулся к майору, — просветите нас, пожалуйста, по этому поводу!

— Я понял, о чем речь, товарищ полковник, — МЧС-ник кивнул, — прииск «Шульгинский» был закрыт пять лет назад как выработавший весь ресурс. Людей и оборудование вывезли, шахты и выработки завалили, строения демонтировали. Но, видимо, нашелся ушлый предприниматель, который решил реанимировать прииск. До меня доходили слухи, что там дело нечистое, но сами понимаете, это не в моей компетенции…. Знаю, что этот прииск был как-то связан с криминальными разборками в 2012 году. Помните, две группировки устроили ковбойские стрельбы?

Тимохин побагровел. Вся операция накрывалась медным тазом. Все перспективные наработки летели к черту, и только потому, что кто-то где-то решил урвать кусок государственного пирога! И ведь придется защищать бандюков от злых пришельцев, придется, потому что они граждане России!

Полковник хотел от злости плюнуть, но сдержался. Не в поле находится, в чужом доме. Оскорблять эвенков в его планы совсем не входило.

— Вы сможете эвакуировать их, майор?

— Не успеем, — покачал головой МЧС-ник, — пока вызовем с базы вертолет, пока долетит….. На завтра вообще обещали ухудшение погоды, возможен снег.

— Леонид Иванович, — подал голос Сорокин, — со мной два бойца, полностью экипированы, поэтому предлагаю альтернативу. На этом вертолете закинете нас на прииск, и мы организуем оборону. Попробуем если не задержать, так хотя бы отклонить их от маршрута. Людей все равно надо спасать, кем бы они ни были.

— Горючего хватит только до середины пути, — предупредил Цыренов, — поэтому я могу сбросить вас за три километра от прииска. Там уж сами продвигайтесь по дороге. Есть просека — не заблудитесь.

— Стоил ли так рисковать? — Тимохин посмотрел на Сорокина.

— Это моя работа — рисковать. Да не переживайте так, товарищ полковник! Почем зря я голову подставлять не буду! Только вы сразу обеспечьте нам воздушное прикрытие по первому вызову!

— Только бы погода не помешала, — озабоченно произнес Тимохин, — вот где может быть засада!

— В любом случае постараюсь вывести людей из-под удара, — Сорокин легко поднялся на ноги. — Ну что, слетаем, товарищ майор?

Холодное осеннее солнце уже начало склоняться за гольцы, и от реки потянуло сыростью, еще не такой нестерпимой, как ночью и в предрассветные часы, но в телогрейки закутаться пришлось поплотнее. Зяма, удобно устроившись на свежесрубленном лапнике, курил сигарету, изредка посматривая на небо. К вечеру распогодилось, тяжелые свинцово-серые облака утянуло на север, и появилась надежда, что ночью снег, которого ждали со дня на день, не выпадет.

— Зяма, слышишь? — Кривой, его напарник, с вытянутым лошадиным лицом и кривыми зубами, но с удивительно пронзительной синевой глаз, встрепенулся. — Вертолет что ли?

— Да они каждый день летают, — лениво процедил Зяма, перекладывая дробовик себе под правую руку, — чего на них обращать внимания?

Но Кривой уже навострил уши. Выглянув из-за увала, за которым располагался их дозор на северной дороге, он пристально вглядывался в уходящую в чащобу дорогу. Что он там высматривал — Зяма так и не мог понять.

Докурив сигарету, он затушил бычок, воткнув его в землю. И начал старую песню:

— Ну и какого оя мы здесь торчим? Кто может заявиться со стороны эвенкийских стойбищ? Паша уже совсем с катушек съехал, все ему конкуренты мерещатся! Да и вообще домой охота!

— Потерпи пару недель — закончим здесь с делами, можешь валить на все четыре стороны, пропивать доход, — рассудил Кривой. — Не, слышь, вертолет-то затих! Сел, неужто? Оп-па! Снова зашумел!

— Тебе делать нечего? — заворчал Зяма. — Раздвинул уши локатором и ловишь всякие звуки. Появится кто на дороге — вот тогда и суетись!

В чем-то Зяма был прав. На прииск с этой стороны мало кто заходил, но в пяти-шести километрах пролегала грунтовка, ведущая к эвенкам, по ней снабжали стойбища продуктами и всеми необходимыми промышленными товарами. Раньше, когда прииск активно работал, машины ездили и сюда, но теперь официально здесь нет людей. Ну и зачем соваться в заброшенные выработки? Так что гул вертолетного двигателя еще нельзя было отнести к прямым угрозам.

Кривой, наконец, затих. Пыл рьяного дозорного иссяк. Он сел рядом с товарищем и тоже закурил. Говорить было не о чем. Все темы перебрали, даже о сокровенных желаниях друг другу рассказали. Хотелось домой, не просто в опостылевший барак, а домой, в городскую квартиру с ванной, горячей водой и телевизором. Затянувшаяся вахта обрыдла настолько, что свою службу дозор нес спустя рукава. А нарушение устава караульной службы чревато последствиями. Вот они и проморгали появление чужаков. Если бы не вездесущая сойка, прооравшая с вершины дерева, что нарушен покой этих мест — Паша мог бы снять шкурку за недогляд.

Раздосадованный Зяма приподнялся, чтобы всерьез стрельнуть из дробовика по наглой кедровке в нарушении всех правил, составленных Пашей, и замер. По дороге медленно шли три человека в военном камуфляже, со странными автоматами, под стволами угадывались гранатометы, все в обвесах, морды хмурые. Идут осторожно, соблюдая дистанцию. Впереди один, а двое чуть сзади и на большом расстоянии друг от друга. Зяма сглотнул тягучую слюну. Вот и как тут быть? Стрелять? Да они явно в брониках! А их сразу покрошат из трех стволов!

— Ты чего застыл? — Кривой тоже поднялся, его разбирало любопытство, что это напарник сучит ногами. — Ох, ты! Ёпта, твою мать! Эй, стоять!

Кривой вообще умом редко блистал, но здесь превзошел все ожидания. Мало того, что доблестно рявкнул, так еще и с карабином из-за укрытия выскочил, геройски расставив ноги. Вскинул оружие.

— Стоим на месте! Кто такие?

Вояки остановились. Двое тут же отскочили в сторону, присели на колени, выставив автоматы перед собой. Остался стоять самый здоровый, морда красная, мясистая. Но по виду силен, уверен в себе.

— Ружье опусти, пацан! — спокойно попросил военный, нисколько не пугаясь бравого вида Кривого. — Нам нужен ваш главный, или кто он тут у вас, пахан?

— Зачем тебе?

— К вам на помощь пришли! — усмехнулся Сорокин, так как это он и был.

— Сохатый прислал, что ли? — от удивления Кривой опустил оружие.

— Дебил! — тихо прошептал Зяма, покачивая головой. Он решил до поры до времени не показываться. Вытащил рацию, связался с Пашей. Комендант надолго замолчал, видимо, озадаченный не меньше дозорных. Советовался с Бырой, наверное. Сам-то в таких вопросах не рубит, вот и держит знающего помощника при себе.

— Зяма, слушай! — раздался голос Быры — надо полагать! — Не вздумайте устраивать стрельбу. Выясни аккуратно, что это за кадры, одни или нет. Если только трое — зови на прииск. Разберемся.

— Вы кто? — решился Зяма, выглянув из-за увала.

— О! Наконец-то, позиционировал себя! — усмешка сползла с лица Сорокина. — Долго еще по рации трещать будешь? Веди на прииск, дело есть! Если не хотите лишиться своих голов — шевели жопой!

Пришлось Зяме сглотнуть обиду. Не тот случай, чтобы права качать. Голос вояки не предвещал ничего хорошего — нет, не для Зямы — ничего хорошего для будущего прииска. Он крикнул Кривому, чтобы тот вел военных к коменданту, а сам закурил новую сигарету. Не к добру такая активизация возле прииска. Китаец приперся, теперь какие-то спецы…. Завтра-послезавтра Сохатый нарисуется. Что за дела?

— А ты остаешься? — повернулся к нему Сорокин, когда его бойцы уже зашли за поворот и исчезли из виду. — На фишке стоять всю ночь будешь?

— Не-а, как стемнеет — вернусь в барак. Ночью у нас нет постов. Да здесь никто и не ходит по ночам.

— Я снимаю тебя с поста, парень. Идешь с нами. Сейчас же! Охранники, млять!

И повернувшись к Зяме спиной, подполковник широко зашагал вслед ушедшим. Парень почесал затылок всей пятерней, сделал пару затяжек и бросил бычок под ноги, каблуком сапога вдавил его в землю. Ладно, раз знающие обстановку люди говорят «иди» — так тому и быть. Зяма не против. Холодно стало, сумерки подкрадываются, а он не любил ходить в одиночку по темной тропе. Поэтому дозорный быстро нагнал военного и пристроился к нему в спину. Так молчком они и дошли до прииска. Зяма показал, где находится их барак, а сам нырнул в сторону столовой — жрать хотелось неимоверно.

Сорокин зашел в жарко натопленное помещение, окинув взглядом сидящих на скамейке его бойцов, стол, за которым примостилось несколько человек, среди которых он с немалым удивлением рассмотрел двух азиатов — китайцы, что ли?

— Кто хозяин прииска, или смотрящий, как там у вас принято? — тяжело ступая по скрипящим половицам, прошел к столу Сорокин.

— Я комендант, — представился Паша, — а смотрящих уже давно нет, вы опоздали с такой информацией. Есть хозяева, которые и решают все вопросы. А раз хозяин в отъезде — все переговоры уполномочен вести я. Так кто вы такие, господа военные?

— Подполковник Сорокин, спецбригада «Гюрза», — представился военный. — Прислан сюда по оперативной ситуации. В вашу сторону идут очень опасные, как бы помягче выразиться, существа. Скажу, задали вы всем задачу. Прииск закрыт уже несколько лет, а оказывается, здесь очень людно. Ладно, разбираться с вами будут те, кому это положено.

Сорокин без приглашения сел на свободный стул, пошатался на нем, словно проверяя прочность изделия. Автомат перебросил на плечо, и обвел всех взглядом из-под густых кустистых бровей.

— Завтра, возможно, что завтра, — поправился он, — здесь будет проходить группа чужаков-инопланетян, у которых находятся два заложника. Эти твари рвутся в эвенкийское Чертово урочище с какими-то своими целями. Ваш — условно ваш — прииск стоит у них на пути. Если бы он был пуст, мы бы их здесь и прищемили. Но вы все карты спутали, так что приводить в порядок пасьянс будем вместе.

Упоминание об инопланетянах вызвало громкий хохот присутствующих. Смеялись Быра с Пашей, Жига со Скорым — все те, кто еще не знал о трагических событиях последних дней, да и не могли этого они знать. Но слышать такие вещи от серьезного человека, обвешанного вкусными цацками и имеющего чин целого (!) подполковника — это был нонсенс. Без тени улыбки Дракон посмотрел на Сорокина и сразу поверил ему. Не могли сны врать! И снова противный холодок страха скользнул змеей вдоль позвоночника. Значит, блокпосты в Романовке, полевой лагерь военных — это было все неспроста. Не врет русский военный, не до шуток ему сейчас.

Сорокин спокойно отреагировал на веселье бандитов. То, что они относятся к криминальным структурам — он понял сразу. Быру он узнал: проходит по полицейским установкам, срисовал его рожу, когда встречался со своим другом в Улан-Удэ, и тот показал ему фотографию именно этого человека. Ограбил два стационарных банковских павильона, но видеокамера зафиксировала рожу Быры, что позволило объявить его в розыск. Рецидивист чистой воды, вот где окопался.

— Посмеялись? — обвел он взглядом сборище. — А теперь слушать меня внимательно, два раза не повторяю. Еще раз обрисовываю ситуацию: сюда идут три инопланетных твари с двумя заложниками. Проходить они будут именно через этот участок. Всех свидетелей и потенциальные боевые единицы с оружием они будут вырезать. Начисто, да еще срубая голову с плеч большим страшным мечом. Уже убиты семь человек, к вашему сведению. Еще есть вопросы, или мне уже приступать к организации обороны?

— Гражданин начальник, — Быра решил взять на себя роль переговорщика скорее из-за желания показать свою значимость перед молодняком, подтвердить свой статус, — ты бы шел отсюда подальше. Мы люди мирные, работящие, никому зла не делали. А вы заявились сюда со своими рамсами, да и нас втягиваете. Так не пойдет! Авось пронесет, да, пацаны?

Пацаны закивали головами, полностью поддерживая своего лидера. Один Паша призадумался. Вот ему-то совершенно не нравился возникший расклад. Завтра приезжает Сохатый, а тут вояки со сказками о чужих и хищниках! И что делать? С прииска их не выгонишь, они сами кого пинками отсюда покатят до самой Романовки! Лучше бы этот чертов зек сидел и молчал в тряпочку!

— Я сюда пришел не на толковище, убогие, — Сорокин говорил таким тоном, что некоторым стало понятно: это последнее предупреждение, — а спасать людей, работающих на ваше благо, в том числе и вашу кодлу, чего вы не заслуживаете. Комендант, сколько работников на прииске?

— Пятнадцать душ и нас шесть человек охраны, — сразу ответил Паша.

— Сейчас же собрать всех людей в одном месте, укрепить двери, окна. Если есть чердак — заколотить досками. Это не остановит тварей, но хотя бы на время задержит их в случае проникновения в помещение сверху, — Сорокин раздавал указания сухим казенным голосом, не сомневаясь, что большинство находящихся в бараке прислушивается к его словам. Вообще, странная компания. Что здесь делает китаец? Скупщик нефрита? Вероятно, так оно и есть. Мужик какой-то, лицо знакомое. Где видел?

— Так, у кого есть оружие? — подполковник скрыл ухмылку. Сейчас голубчики завертятся. Сто пудов — у всех стволы имеются, но будут мяться, всячески скрывать факт владения огнестрелом. Ну, у двоих точно есть.

— Чего жметесь, как целки перед первым трахом? — рявкнул Сорокин. — У кого есть стволы? Думаете, я не знаю об этом?

— У меня дробовик, но только в машине, — подал первым голос тот самый мужик, лицо которого показалось знакомым.

— Ты с Романовки? — вспомнил Сорокин.

— Да, живу там. Сюда с господином Лан Вэем приехал и его помощником.

— Давай, дуй за своим дробовиком, и живо сюда, не задерживайся на улице!

Славка рванул так, словно медведя увидел в двух шагах от себя. Сорокин перевел взгляд на китайцев, сидевших с невозмутимым видом, словно их не касалась возникшая суматоха.

— У этих господ, — кивок в сторону Лан Вэя, — что за миссия в наших краях?

— Господин подполковник может не волноваться на мой счет, — наконец, подал голос Лан Вэй, — все необходимые документы и виза у меня имеется. Я предприниматель. У моего помощника есть пистолет. Думаю, в случае необходимости он сможет защитить меня.

— Нихрена он не защитит, — буркнул Сорокин. — Ладно, условно двое. Комендант, время!

— У всех наших есть чем стрелять, — нехотя ответил Паша. — Три автомата «Калашникова», карабин, дробовик и пистолет. Гранат нет. Есть медвежий капкан.

— Так лучше, — кивнул подполковник, — а теперь пошли, осмотрим прииск, распределим людей по точкам, наметим засаду, пути отхода на всякий поганый случай. У нас есть время до завтрашнего утра. Ночью твари не любят передвигаться, вот мы и воспользуемся форой. И капкану место найдем.

Прииск располагался не в самом лучшем месте, выяснил для себя подполковник, осматривая места для обороны. Постепенно темнеющее небо не самым лучшим образом располагало для визуализации рельефа. Бараки располагались слишком рядом друг к другу, и при желании твари могут прыгать с одной крыши на другую, мешая стрелкам. Значит, нужна позиция выше уровня жилой площадки. Этот вопрос и задал Сорокин Паше. Комендант задумался ненадолго, потом показал куда-то в сторону Витима. Между гранитными осыпями вилась тропинка.

— И что? — не понял спец, поправляя автомат на плече.

— Видите несколько деревьев? — ткнул пальцем Паша, указывая на небольшую и плотную кучку сосен, растущих в двухстах метрах от бараков. — Там у нас сделан лабаз от медведей. Там мы храним мясо, рыбу. Запах привлекает зверей, и они частенько наведываются на прииск. Одному из работников пришла идея сделать открытую кладовую на дереве. Крупы и консервы мы храним в бараке, а вот мясо убираем наверх. Медведи практически сразу прекратили ходить сюда.

— Отлично, — кивнул Сорокин, отмечая про себя диспозицию, — там будет сидеть мой человек, контролировать передвижение тварей по крышам, если они догадаются это сделать. На плато надо будет посадить пару твоих людей с автоматами. Если пришельцы будут проходить мимо, они должны их пропустить, и только в случае серьезной заварушки ударят в спину. Сколько патронов у вас?

— На пятнадцать-двадцать минут боя, — немного подумав, ответил Паша, — на каждый автомат по два полных рожка. Мы же не собирались здесь стрельбище устраивать. Так, мишек пугать….

— Ага, и конкурентов мочить, — хмыкнул Сорокин. — Так, идем дальше. В бараке, где будут прятаться работники, нужно будет посадить охрану. Два человека с дробовиками, отпугивать и для последнего аргумента. Да, Паша, от такого оружия тварь не убить, но кто знает, как себя поведут гости. И капкан, кстати, можешь зарядить и поставить на входе. Только людей предупреди, чтобы не попались.

— Целесообразно вообще всех людей по периметру расставить, чтобы друг друга не расстреляли, — высказал свою мысль, увлекаясь, Паша. — Да и картина боя будет лучше видна.

— Ты точно комендант? В армии кем служил? — заинтересовался Сорокин.

— В армии не был, но военную кафедру заканчивал в институте, — ответил Паша, — имею младшее офицерское звание. Но это так, для самоуспокоения и выпендрежа.

— Отрадно, что самокритичность у тебя еще присутствует, — подполковник еще раз обвел взглядом прииск. — Все мне понятно, пошли к своим баранам. Будем проводить расстановку сил.

— Кстати, все хотел спросить, любопытство съедает: а что за автоматы у вас?

— АН-94 Абакан, — ответил подполковник, — хорошая машинка, только в разборке сложноват. А так кучность хорошая, с отсечкой стреляет.

В натопленном бараке Сорокину стало хорошо после уличного променада. Что ни говори — зима на носу, а холодный промозглый ветер на плато изрядно выморозил внутренности. А здесь его ребята постарались. Налили горячий чай, на столе лежало печенье и открытая пачка рафинада. Все были сосредоточены, но швыркали чаем исправно. Быра все так же сидел на топчане, насуплено осматривал свой автомат, но в дискуссию не вступал, только изредка дымил сигаретой. Видимо, в отсутствии руководящего звена здесь шло бурное обсуждение.

Сорокин расстегнул верхнюю пуговицу утепленной куртки и сел на свой стул. Паша устроился возле печки, грея озябшие руки.

— Руководство обороной прииска беру на себя, и это не обсуждается, — непререкаемым тоном сказал подполковник. — Любое противодействие приказам расцениваю как саботаж. Виновный будет заключен под стражу, а потом расстрелян.

Быра внезапно поперхнулся дымом, закашлялся и отложил автомат в сторону. Продолжая кашлять, прикрыл рот кулаком. У кого-то упал тяжелый предмет на пол. Кажется, стукнули прикладом дробовика.

— Шучу, — без тени улыбки сказал Сорокин.

— Ну и шуточки у тебя, гражданин начальник, — Быра, наконец, откашлялся, но дальше курить не стал, аккуратно погасив сигарету о край топчана. — Предупреждать надо.

— Даю диспозицию, — сказал Сорокин, показывая пальцем на Быру и Скорого, — вы оба занимаете оборону возле «уазика», но стрельбу не ведете. Пропускаете тварей и контролируете их передвижение. В случае боя стреляете в голову. Только в голову! В корпус бить не рекомендую. У них есть автономная система кровообращения, им рожка мало будет. Запомнили?

Скорый, молодой и невысокий крепыш с румяным лицом, поежился и посмотрел на Быру, словно ожидая, что авторитет осадит наглого вояку, вздумавшего диктовать условия на их территории, но тот молчал. Согласился, значит.

— Ты и ты, — палец неумолимо выбирал исполнителей будущей драмы, — занимаете позицию в бараке вместе с работниками и следите, чтобы твари не проникли через окна и крышу вовнутрь.

Зяма уже успел перекусить в столовой, и теперь сидел довольный и сытый. Он толкнул в плечо Жигу, словно приглашал того порадоваться за теплое местечко, выделенное им подполковником.

— Берете себе дробовики, все патроны к ним и сидите тихо как мыши. Если твари сунутся — бейте дуплетом, отгоняйте. Мужикам желательно вооружиться топорами, ножами, лопатками — всем, что есть в наличии, могущим резать и колоть. Все внимание на окна и крышу. Возле двери снаружи будет стоять капкан, но на него слишком не надейтесь. Забаррикадируйтесь всеми возможными средствами. Понятно?

— Усекли, — сказал Зяма.

— У нас один дробовик, — напомнил Паша.

— Отдашь им свой, — сказал Сорокин Славке.

— Эй, с чего вдруг? — возмутился водитель. — Это мое оружие!

— Ты же охотник? — не обращая внимания на вопли Славы, спросил у него подполковник. — Возьмешь карабин и вместе с моим бойцом займешь место на лабазе. Дистанция неплохая, достанешь. Бей в голову. Кстати, подпили кончик пули. Разрывным враз решишь проблему. Надеюсь на это. Наши парни уже используют такие патроны, эффект неплохой. Но слишком уж живучи эти твари. Так что пойдешь с Костей.

Боец, которого звали Костей, степенно кивнул головой и окинул приценивающимся взглядом будущего напарника.

— А куда мне вас прятать? — задумался подполковник, разглядывая молчащих в этой суете китайцев. — С одним пистолетом против таких машин — самоубийство. Пойдете в барак, к рабочим. Мне проблемы лишние не нужны.

— Было бы лучше, командир, если ты нас отпустишь. Мы и ночью можем уехать, — Лан Вэй говорил это без особой надежды, предчувствуя, что следующий восход солнца может стать для него последним.

— Хрен вам, — ожидаемо ответил Сорокин, — сидите в бараке от греха подальше. И последний штрих: Дима, ты со мной, — согласное движение головой второго бойца. — И комендант тоже. Возьмешь автомат, а пистолет отдай этому красавчику.

Палец подполковника уставился на печального Кривого.

— А мне куда? — обреченно спросил он, хлопая синими глазами.

Спец тяжело вздохнул. Сколько же здесь балласта, умеющего держать марку только перед подобными себе! Весь гонор и спесь как рукой сняло! Оказывается, под масками приблатненных индивидов кроются испуганные мальчишки, еще не верящие, что придется столкнуться с жестоким врагом, не ведающим жалости. Очередное мясо на пути к цели — вот кто они такие. Кто вообще в живых завтра останется? Хоть бы обошлось, и твари просто отступят без боя! Но лучший вариант будет, если его группа с помощью разношерстного сброда задержит продвижение чужаков, и здесь, наконец, их хлопнут.

— Тоже в барак. А теперь идем к рабочим. Надо, чтобы все знали, что нам завтра предстоит. Начнут паниковать — твари все стадо вырежут.

Я каким-то образом почувствовал, что совсем скоро наш поход завершится. Может, энергетика этих мест подействовала? Суровый край, низкое небо над головой, холодный ветер, пронизывающий каждую клеточку тела. На вершинах гольцов, как их называют аборигены, уже сахарятся снежные шапки. Видимо, снег упал ночью, когда мы после длительного перехода прятались в небольшом лесу, росшем на каменных россыпях. Хрутты совсем плохи. По-хорошему, надо бы их избавить от мучений, но я пока терплю, потому что мне проводник еще нужен. Как только он выведет меня в урочище — я убью обоих. Почему я не трогаю Шамана? Не хочу, чтобы проводник нервничал, потеряв хоть какую-то цель в своей жизни. Хрутты, несмотря на свою агрессивность, все же привязаны друг к другу, дают какие-то обещания, клятвы, которые тут же и нарушают, когда перед ними встает выбор: умереть или жить. Пример у всех перед глазами. Один из приятелей хруттов сбежал, когда появился такой шанс. Ведь ничего в его душе не колыхнулось, я думаю? Плевать, что друзья остались в лапах мерзких чудовищ, коими они нас считают, разделить судьбу вместе со всеми — кишка тонка оказалась.

У нас проще. Строгая иерархия и подчинение низшего высшему. Таким образом, мы исключаем из взаимоотношений ненужные эмоции, мешающие любому делу, будь то в обществе гражданском, мирном или в военных кругах.

Мне нужны эти двое, по своей наивности думающих, что они переиграют меня в последний момент. Пусть держатся друг за друга, я не буду препятствовать этому. Да и зачем? Хрутты сломлены, ярость в их глазах потухла. Даже уловки проводника не помогли. Сколько бы он ни водил нас по болотам и лесам — цель уже рядом. Я помню карту, начертанную Великим Праохотником. Он не один раз бывал в этих местах, делал все основательно, чертил маршруты для будущих поколений Охотников. И карту я держал в памяти, до малейшей черточки. Именно с этих мест, с извилистой, как змея в каменном лабиринте, реки мы начнем продвигаться к урочищу. Здесь много стойбищ, много хруттов, занимающихся разведением животных, оленей, кажется. И еще: мне хочется отомстить за смерть Праохотника. О! Вот это будет славное деяние, которое войдет в историю моего мира!

Замечтавшись, что мне было несвойственно, я не заметил, что Ааргис подает мне какие-то сигналы рукой. Он стоял на плоском как ладонь валуне и крутил головой во все стороны. Мне пришлось изменить тактику поведения, и теперь один из моих помощников постоянно находился в дозоре. Сегодня им был Ааргис, уже чувствовавший себя вполне сносно. Лихорадочная серость сошла с его лица, раны купировались, кровь снова разогналась по венам и артериям, наполняя восстановленные сосуды.

Мы поднялись ранним утром, и только успели пройти несколько километров, как обнаружили следы протекторов. Здесь проезжала машина, следы на влажной земле хорошо читались. Это слегка озадачило меня. По карте здесь не должно быть человеческого жилья, разве что оленеводы пригонят своих животных на водопой. И я послал вперед Ааргиса.

— Что там? — подходя к помощнику, поинтересовался я.

— Взгляни, Высший, — сказал Ааргис, освобождая мне место.

Легко вспрыгнув на валун, я сразу увидел машину, одиноко стоявшую посреди плато. Вокруг стояла утренняя тишина, откуда-то наползал туман, густыми клубами обволакивая и транспорт и нас. Сразу повеяло сыростью. Мне почему-то до самой глубины души захотелось солнца, ярких его лучей, радующих теплом и светом. Внимательно осмотревшись, я не увидел ничего подозрительного. Никто не копошился за камнями, нигде не мелькали фигуры хруттов. Тишина. И все же здесь кто-то был. Не сама же машина приехала в такое неудобное для человеческой деятельности место? Судя по посадочным местам, здесь могут быть до пяти хруттов. Давно заметил, что лесовики и речники самые агрессивные среди аборигенов. Они ходят вооруженные, стреляют без малейшего колебания, когда дело касается их материальных благ. Поэтому чтобы избежать новых дырок в своей шкуре, нам нужно быть настороже.

Я подал знак Стохсу, и тот, слегка удивленный, толкнул в спину Шамана.

— Подойди к Высшему, — пролаял он.

Шаман, запинаясь о каменистые выступы, приблизился ко мне, да еще старательно шуршал гранитной крошкой. Специально, что ли? Я для профилактики треснул его по затылку.

— А ну, тихо! Видишь кого-нибудь?

— Высший ослеп? — съязвил Шаман, отодвигаясь от меня на пару шагов. — Ладно, ладно. Вижу машину. Рядом никого.

— Кто это может быть?

— Я же не телепат, — пожал плечами хрутт, — рыбаки, охотники, добытчики.

— Какие добытчики? — нахмурился я, отметив про себя новую категорию хруттов.

— Нефрит добывают, минеральный камень, — пояснил Шаман.

— Что за люди, имеют ли оружие?

— Очень страшные люди, — округлил глаза хрутт, — за свое добро глотку рвут зубами. Те, кто мешает им в бизнесе — закатывают в бетон, расчленяют на части….

Хрутт врал, но врал вдохновенно, пытаясь поколебать мою уверенность в благополучном исходе нашего похода. За что и получил еще одну затрещину. Для профилактики.

— Иди туда, проверь, — толкнул я Шамана в спину, пока он приходил в себя после звонкого удар по голове.

— Почему я? — возмутился Шаман. — Я заложник — мне нельзя.

Я вытащил фрезу и несильно резанул ему по шее. Острая боль должна отрезвить ведущего себя слишком вольно хрутта.

Шаман от неожиданности вскрикнул, схватился за шею, стараясь сдержать кровь, потекшую ему за шиворот.

— Иди и проверь, а потом я перевяжу тебя, — пообещал я. На что только не пойдешь, чтобы подвигнуть к действию ленивых и строптивых аборигенов! Даже на человеколюбии приходится играть!

Шаман пошел, оглядываясь по сторонам. Вот он достиг машины, осмотрел ее, зачем-то попинал колеса, потом подошел к большому валуну, похожему на развалившегося животного, расстегнул ширинку, демонстративно помочился, словно показывая, что плевать он хотел на мои указания. Я хмыкнул. Не сломался абориген, еще остался огонек злости в душе. Дам я ему шанс доказать, что можно добыть свободу оружием!

А Шаман тем временем зашел за валун, и я потерял его из виду. Стохс заворчал, что хрутт может убежать, и надо бы вернуть его. Пришлось осадить ретивого помощника, потому что парень снова показался на глаза. Он помахал рукой, потом ткнул ею в направлении, куда собирался двигаться дальше.

Пришлось изменить порядок движения. Ааргис отодвинулся в тыл, контролируя проводника, Стохс пошел первым, а я чуть сбоку и сзади. Вытащил плазмоган. Осторожно ступая по осыпи, поднялись к машине, прошли ее. Туман накрыл нас густым покрывалом, и я потерял из виду Шамана. И обругал себя последними словами. Не учел природный фактор! Чертов хрутт обязательно воспользуется шансом и спрячется так, что не найдешь.

Мне показалось, что в молочной пелене мелькнула темная фигура, но Шаман это был или кто другой — сложно сказать. В таком тумане любое стороннее движение заставляет бешено колотиться сердца, и это далеко не показатель страха. Это возбуждение, адреналиновый взрыв, подготовка организма к действию.

— Шаман! — негромко окликнул я хрутта.

Тишина. Под ногами Стохса хрустит камень. Мелкое крошево предательски выдает наше движение. Вот впереди опять что темное, большое, и оно растет при приближении. Какие-то деревянные строения, стоящие рядом друг с другом. Стохс тихо свистнул. Мы сблизились.

— Здесь хрутты, — зашептал помощник, — я учуял их. Прячутся в крайнем строении. Оттуда такой запах пота идет — мертвый учует.

— Обходим здание, смотрим по сторонам, — решил я.

Мы разошлись по сторонам. Я уже приближался к двери указанного Стохсом строения, и вдруг краем глаза заметил вспышку, слегка смягченную туманом, правее меня. Я упал на землю. По ушам стеганул выстрел; звук получился смазанным, но вскрик Стохса я услышал. И броском преодолел открытое расстояние.

Помощник лежал возле строения, держа руку на голове.

— Попали, — сказал он, показывая окровавленную ладонь, — пуля вскользь прошла. Ничего страшного.

— Двигаться можешь?

— Могу, не беспокойся, Высший.

Я кинул взгляд на то место, откуда пришел выстрел. Наверняка, там какая-то возвышенность, позволяющая контролировать всю территорию, занятую строениями. Рывком ушел за угол, решив под прикрытием тумана подобраться к стрелку, но издали, оттуда, где находился Ааргис, застучали выстрелы. Заполошенная стрельба, внезапная, словно кто-то наткнулся на моего Ученика. Это уже автоматическое оружие хруттов. Яркая вспышка озарила туманное полотно. Ааргис пустил в ход плазмоган.

Я бросился вперед, но резко остановился, наткнувшись на какого-то хрутта. Он вышел из-за угла и спокойно направил на меня ствол своего оружия. Не знаю, как мне удалось избежать встречи с огненными стрелами. Хрутт даже не задумывался, нажимая на курок. Автоматная очередь застала меня уже уходящим с линии огня. Но левый бок обожгло знакомой болью. Попали!

В руках оказался меч. Эмоции я всегда подавлял, они мешают делу. Но сейчас я был взбешен. Хрутта, подстрелившего меня, я уже не видел. Трус исчез, не стал принимать бой, и мне пришлось выскочить на открытую площадку. Увиденное мне не понравилось. Соображения хватило понять, что нас обложили. С трех сторон стучали выстрелы: кто-то бил длинными очередями, кто-то короткими. Изредка начавший расходиться туман озаряли вспышки плазменных разрядов. Сильно грохнуло. Оранжевый столб пламени выплеснулся в небо, потом повалил густой черный дым. Кажется, досталось машине на плато. Что там вообще происходит? Неужели Ааргиса так обложили, что он не может подойти к нам?

Махнув крест-накрест мечом, я ринулся в туман, где проглядывались стены строения. Нужно было прикрыть Стохса, но на прежнем месте я его не нашел. В суматошном беге я совсем забыл о ране в боку. Организм сам решал проблему. Нужно найти этих чертовых людишек и покромсать их плоть! Тактика комариных укусов приносила им тактический перевес. Нас разбили, оттеснили друг от друга, и теперь будут стараться кого-то уничтожить.

Снова бабахнул выстрел с дальней дистанции. Опасный стрелок, подумал я и решил во что бы то ни стало добраться до его позиции. Решил — побежал. И тут же увидел Шамана, метнувшегося между бараками.

— Шаман! — зарычал я. — Я убью твоего друга, если ты не подойдешь ко мне!

Хрутт молча исчез в тумане. Рядом что-то прокричал Стохс. Я, наконец, встретился с ним.

— Где Ааргис? — сразу спросил я, вглядываясь в грязные потеки на щеках Ученика. Где-то успел вляпаться в грязь.

— Не видел его, Высший! Хрутты постепенно стягиваются в центр! Я не могу даже пересечь открытое пространство, по мне сразу стрелок бьет! В плечо попал!

— Придется тебе отвлечь его, чтобы я мог подобраться к нему! Переводи комбинезон в невидимость, иначе всех перестреляют!

Подул холодный промозглый ветер, резкий и порывистый. Он сразу снес туман вниз, в сторону лиственничного леса, росшего внизу, заодно очищая плато от черного дыма. И мне сразу открылась диспозиция невидимого стрелка. Хорошо засел, почти не видно. Я огромными прыжками понесся по каменистому откосу в сторону отдельно росших деревьев. Меня заметили. Оказывается, на дереве засел не один хрутт. Справа от меня взметнулась земля, швырнув в лицо мелкие камешки. Больно секануло по щеке. Почему я не переключил комбинезон в диапазон невидимости? Давно уже не применяю такой прием. Привык биться с врагом, когда он наблюдает тебя, ощущает дыхание смерти. Невидимость — это удел слабых или неподготовленных к истинному бою. Старый Зенга тоже пренебрегал таким методом защиты, страшно ругался, когда я пробовал подобраться к врагу бесплотной тенью. Сколько мы из-за этого ссорились! Но в дальнейшем я оценил его принципы открытого боя. Моя невидимость для врага — это несомненное преимущество, психологический фактор. Когда же я сходился один на один с каким-нибудь аборигеном-воином, то сполна получал удовольствие. Я впитывал весь спектр эмоций соперника: от ярости и злости до абсолютного ужаса, когда понимаешь, что спасения все равно не будет.

Просвистело в двух шагах от меня, и снова взрыв метнул в меня крошево гранитного камня. А вот в это раз задело основательно. По ноге словно кувалдой ударили. И сразу скорость бега упала вдвое. Достав на ходу плазмоган, я выстрелил в засаду. Плазменный шар набрал энергию и так шарахнул по стволу дерева, что практически подрубил его. Вспыхнуло пламя, ствол со страшным скрипом стал заваливаться на землю. Я пренебрег боем и с любопытством стал следить за действиями хруттов. Они пытались удержаться руками за ветки, смягчит последствия падения, но это было неправильное решение. При падении дерево в любом случае придавит их.

Ствол перестал падать, чудом удерживаясь на древесных волокнах, расщепленных энергией плазменного взрыва. Древесина горела, но опасно накренившись, укрытие стрелков не падало. Один из хруттов изловчился, и даже из такого положения умудрился дать очередь из автомата. Пули вспороли мне левую икру. Выстрел, достойный уважения! Я поднял свой пистолет и окончательно решил судьбу сосны. Дерево рухнуло. Я подскочил к едва копошившимся хруттам и нанес два удара, от которых не выживают. Нет, головы я не рубил. Я разрубил одного пополам, а второго — бородатого — проткнул острием, так как он был почти недосягаем для меня, прикрытый толстыми ветвями. Решив проблему безопасности с тыла, я скачками понесся вниз к жилищам землян.

Русский военный мог шутить, а мог и говорить серьезно, рассуждал Дракон, сидя на деревянном топчане, застланном старым матрасом, пропахшим дымом, копотью и застарелым потом. Бомжацкое, по сути, убежище скрывало здесь больше пятнадцати человек, до конца не верящим словам подполковник. Если он врал, то для каких целей? Выявить главных поставщиков нефрита? Схватить Сохатого? Но ведь его и Синь Тао Сорокин не схватил, не арестовал, а отправил в барак заколачивать окна и дверь. Если же не врал — тогда ситуация совершенно не нравится Дракону. Чудовище идет сюда, неумолимо приближается, чтобы судьба столкнула их лицом к лицу.

Лан Вэй поежился и осторожно осмотрел помещение. Хмурый рассвет уже заглядывал сквозь щели досок, наложенных на оконные проемы. Здесь было три небольших окна, пропускающих свет солнца, и этого освещения было достаточно для того, чтобы проснуться, одеться и, не стукаясь лбами, выйти на улицу. Да и кому они вообще нужны? Весь день на выработке, на свежем воздухе.

В бараке было натоплено с вечера, и огонь в печи поддерживал худосочный мужичок в старой «аляске», латанной-перелатанной. Он изредка подкидывал полешки в печку и что-то про себя бормотал, но его шепот невозможно было расслышать. Остальные тоже не молчали, обсуждая что угодно, только не тему пришельцев. Люди не приняли всерьез рассказ подполковника, выдвигая версии, почему их не выпускают наружу. Кто-то пробовал, но Зяма и Жига со свирепыми лицами тыкали дробовиками в грудь ослушников и гнали тех на топчаны. Странно, неужели бандиты поверили?

Дракон посмотрел на Тао. Телохранитель молчал, глядя в одну точку: на стену барака. Казалось, ему все было безразлично, но Лан Вэй хорошо знал своего человека. Вот и сейчас Тао бросил цепкий взгляд на расшумевшихся Зяму и Жигу. Те затеяли игру в карты на щелчки по лбу. От скуки много чего переделаешь, даже ногти аккуратно погрызть успеешь.

До ногтей дело не дошло. Снаружи внезапно вспыхнула стрельба. Все соскочили с топчанов и бросились к заколоченным окнам. Кто-то сдуру попытался оторвать доску, чтобы посмотреть, что происходит. К двери никто не подходил, ибо все были предупреждены о взведенном медвежьем капкане снаружи, да и угрюмый Кривой с пистолетом сидел возле печки, периодически демонстрируя его особо ретивым.

— Куда? — заорал Зяма, бросая карты. — Отвалите от окна, придурки! Хотите маслину в лоб получить? Быстро сели!

Рабочие загомонили, но послушались. Все же это не петарды новогодние взрывались, а настоящие автоматные очереди. А потом грохнуло, и еще раз! Нешуточная стрельба уже шла за стенами барака. Кто-то страшным голосом, каким-то нечеловечьим, закричал, призывая неведомого шамана. От этого крика у Лан Вэя мурашки поползи по спине.

— Жил однажды в Китае человек, которому нравились драконы, — заговорил он на китайском, зная, что Тао его слушает, — и вся его одежда, вся обстановка в доме были украшены их изображениями. О его глубоком увлечении этими существами стало известно драконьему богу, и в один прекрасный день, перед окном этого человека появился настоящий дракон. Говорят, что человек умер от страха.

Лан Вэй помолчал, потом продолжил:

— Иногда мне кажется, что уподобился такому человеку. Я охочусь за красотой природы, отбираю ее и продаю людям. И постоянно думаю, что рано или поздно за мной придет настоящий дракон, который потребует от меня доказательств истинной любви к вещам из зеленого и белого камня. Стоит ли мне ждать своей судьбы или попытаться изменить жизнь? Там, за стеной сегодня настоящий дракон пришел ко мне.

— Никогда не любил легенды, — все же ответил Тао, посмотрев на шефа. — Жизнь отличается от назидательных нравоучений. Говорят еще, что в поспешности скрыты ошибки. Нам не надо делать поспешных выводов. Допустим, что русские воюют с чудовищами. Дождемся окончания боя и увидим, кто победил.

— Поспешим вступить в бой — и проиграем свою жизнь? — усмехнулся Лан Вэй. — А не станем спешить — упустим шанс выжить?

— Воистину мудрые слова, — наклонил голову телохранитель, — вы правильно все поняли, хозяин. Даже я не сказал бы лучше.

— Хорош на своем тарабарском базлать! — лениво бросил Жига с топчана. — О чем там шепчетесь? Говорите по-русски! Умеете же!

— Это к делу не относится, уважаемый Жига, — вежливо ответил Лан Вэй, — мы говорим о своем доме, о смысле жизни и перспективах остаться в живых….

— Сиди на месте — вот тебе вся перспектива, — хохотнул Зяма несколько натянуто. Его распирало желание посмотреть в оконце, как развиваются события. Но дробный перестук автоматных очередей и периодические громкие хлопки подствольных гранат заставляли сдерживаться. Шальные осколки и пули летят по непредсказуемой траектории, и по закону подлости, о котором Зяма был прекрасно осведомлен, один из них обязательно влетит в проем окна.

Внезапно зашипела рация. Подскочив от неожиданности (он совершенно забыл о связи), Зяма заорал:

— А ну, тихо! — и поднеся рацию к губам, произнес: — Принимаю, Зяма!

— Это Быра, — зашипел переговорник, — как обстановка? Прием!

— Все тихо, никто не ломится в барак. Стрельба на улице сильная. Как у вас? Прием.

— Кажется, завалили одного, — хрюкнула рация, — это реально чудовища! Полкан не гнал туфту! Сидите тихо и не высовывайтесь. Они очень хорошо бегают и прыгают. Скорого убили…. Прием.

— Как убили? — затупил Зяма, еще не осознав новости. — Прием.

— Просто — убили. Скорый оказался совсем не скорым. Зевнул. Мечом разрубили. Отбой.

В бараке услышали последние слова, после чего повисла тягостная тишина. Страшнее всего было неведение от происходящего, а не известие о смерти одного из бандитов. Снаружи наступила звенящая тишина, такая неожиданная, что показалось — все. Закончилось. Только кто оказался в победителях?

— Может, выйти и посмотреть? — предложил кто-то робким голосом.

— Я вам выйду! — взъярился Зяма. — Как дадут команду — выйдем.

Дверь внезапно сотряслась от удара. Дерево брызнуло горящей щепой в разные стороны. Кто-то по-щенячьи взвизгнул и прыгнул под полати. Запахло паленым. В обугленную дыру просунулась волосатая рука и рванула край двери на себя. Чудовище расширяло вход.

— Стреляйте! — заорали работники, скопом бросившись в дальние углы барака.

Зяма с Жигой, побледневшим от ужаса, выскочили на середину барака и дуплетом выстрелили в дверь. Картечь ударила по деревянному полотну и по лапе твари. Снаружи раздался короткий вой.

— Почему не сработал капкан? — истерично закричал Кривой, выставив пистолет.

— Да потому что он заметил его, придурок! — огрызнулся Зяма, внезапно ощутив, что страх ушел. Он деловито выбил использованные гильзы, зарядил новые патроны. Жига последовал его примеру.

Лан Вэй тоже почувствовал спокойствие. Сон сбылся. Чудовище, пусть и не в виде чешуйчатого дракона, пришло за ним. Настал момент, когда стоит взглянуть в его немигающие зрачки и принять бой.

— Нож, — протянул Лан Вэй руку, не глядя на телохранителя.

Тао без лишних слов вытащил из ножен боевой кинжал и вложил рукояткой в ладонь хозяина. А сам передернул затвор своего «Глока».

А тварь тем временем нанесла еще один удар по двери. Массивное тело просто внесло покалеченную дверь в помещение барака. Ворвавшись вовнутрь, чужак коротко рявкнул что-то на своем языке и оскалился, обнажив острые как шилья зубы. Он не остановился на этом, и, выхватив меч, коротким ударом выбил дробовик из рук оцепеневшего Жиги. А вот Зяма не растерялся. Его оружие выплеснуло порцию картечи прямо в морду твари. Пришелец взревел, задрав голову вверх. Ему здорово досталось. Глаз залило кровью, на голове вырвало клок шерсти, вспахав кожу от уха до макушки.

Зяме нет бы отпрыгнуть в сторону, открывая сектор стрельбы для Тао, но никто заранее не согласовывал такую возможность ситуации. Поэтому медлительность дорого стоила ему. Узкий клинок меча обрушился сбоку на шею Зямы. Удар не был идеален, но отличался страшной силой. Голова охранника слетела с плеч и закувыркалась по полу. Тело еще мгновение держалось на ногах, удерживаемое рефлексами и медленно рухнуло навзничь. Вот теперь поднялась настоящая паника. Рабочие дружно рванули на выход, обтекая вопящей рекой неподвижно стоящего чужака. Он спокойно дал всем выскочить наружу, но заинтересованно взглянул на Тао и Лан Вэя, стоявших напротив него.

— Самые храбрые? — прохрипел он по-русски с ужасным акцентом. Тембр голоса у него был весьма странный, низкий и утробный. — Отлично. Такие мне нужны!

— Иди ко мне! — Тао выступил вперед, заслоняя собой хозяина, и без всякой словесной шелухи, которую любят снимать в Голливуде, высадил пол-обоймы в корпус твари. Та даже не пошатнулась, несмотря на тяжелые удары входящих в плоть пуль. Но даже непосвященному в физические возможности пришельца было видно, что такие раны дали о себе знать. Взгляд его поплыл от болевого шока. Чужак крутанул меч перед собой, сделал два шага вперед, сближаясь с Тао, а потом косым рубящим ударом обрушил клинок вдоль плеча, отделяя руку с пистолетом. Телохранитель вскрикнул, выставил перед собой пальцы левой руки и коротким тычком попытался вогнать их снизу в глаз, не залитый кровью. Высокий рост чужака не дал ему исполнить задуманное не от нехватки сил или мастерства — он просто перехватил руку Тао и с хрустом переломил пальцы.

— Это глупо! — проскрипел чужак, заставляя телохранителя согнуться вниз.

И пропустил удар. Лан Вэй зашел сбоку и вогнал нож в шею. Удар был бы хорош, если бы противники были одного роста. Но и такого проникающего в плоть удара хватило. Лезвие, кажется, распороло яремную вену, если таковое и было у пришельца. Кровь хлынула в лицо Дракона, теплая, солоноватая. Она залила одежду китайца.

Сильный удар боковым отростком твари в голову Лан Вэя заставил того отлететь на несколько шагов и замереть на полу. Сознание на несколько минут покинуло его, и он не видел, что чужак отделил голову Тао от туловища и бросил на топчан. Приближающиеся шаги пришельца, уже шатающегося от потери крови, вывели Лан Вэя из забытья. Он видел только кончик меча, с которого стекала капля крови, а само лезвие оставалось чистым, матово поблескивая в сумрачном помещении.

— Хороший удар, — проклятое чудище издевалось, не хотело падать на пол, и, дрыгая ногами, умирать, — но бесполезный. Меня так просто не убить. А я тебя сейчас убью.

Говорят, спасение героя — это лишь дань фабуле, дополнительная пища для развития сюжета. Но Лан Вэй не был героем, и он был обречен погибнуть под разящим ударом инопланетного меча. Больше всего Дракон не хотел быть обезглавленным при жизни. Пусть лучше его сначала убьют, а потом делают что хотят. Выставив перед собой нож, который он странным образом не выпустил из рук при падении, Лан Вэй предупредил осипшим от переживаний голосом:

— Еще шаг — и я выпущу тебе кишки!

Тварь расхохоталась, запрокидывая голову вверх, и оттого залитая кровью, казалась настоящим порождением тьмы, посланником злого дракона.

— Забавный какой, — добавил пришелец и махнул клинком.

Лан Вэй закрыл глаза. Сны не могут врать.

Грохот автоматной очереди больно стегнул по ушам. Запахло порохом. А потом тяжелый удар от падения какого-то крупного предмета пересилил страх ожидания смерти. Заставив себя открыть глаза, Дракон понял, что он еще жив. Жив, несмотря ни на какие сны, ухитрившись взглянуть в узкие змеиные зрачки, где кроме плещущейся тьмы ничего не было.

— Долго еще лежать будешь, курьер из Пекина? — грубо спросил Сорокин, брезгливо осматривая загаженный барак.

— Я не из Пекина, товарищ, — тяжело зашевелился Лан Вэй, отодвигаясь от убитого пришельца, у которого вместо головы торчали зубчиками осколки черепной коробки.

— Все закончилось, можешь выходить. Жаль, упустили одного. Но ничего, за ним спецы пошли. Помощь подоспела. Далеко не уйдет.

— Быстрее, быстрее! — торопил Алекс своего товарища, хотя они и так спешили изо всех сил. За кромкой леса разгорался настоящий бой, а они никак не могли добежать до прииска. Большие валуны, коварные гранитные осыпи, из-под которых в самых неожиданных местах выступали корни и сухие стволы деревьев, погребенных когда-то в результате оползней — все это мешало оперативному продвижению вверх на плато. По наводке оператора беспилотника они вышли в район прииска чуть севернее, ошибившись на пару сотен метров от дороги, по которой сюда приехал Лан Вэй. Поэтому и ломали ноги, пыхтели, забираясь в гору.

— Я рядом, не оглядывайся! — пыхтел Бес, топая по гранитной крошке. Ему иногда приходилось цепляться руками за куцые отростки кустарников, чтобы подтянуться выше, и из-за своей комплекции выглядел тяжеловато по сравнению с худощавым Каревым. — Что ты на меня все время смотришь, словно я твоя девица на прогулке! Шевели булками, а то я из-за тебя темп теряю!

Они все-таки умудрились быстро забраться на гребень холма, и перед ними открылась картина продолжающегося боя. Жирно чадил «уазик», просев на пробитых колесах, чьи шины давали такой густой черный дым. Горел один из бараков, между которых периодически мелькали какие-то фигуры, но это были явно не пришельцы. Ростом не подходили. Где-то за нагромождением валунов снова громыхнуло.

— Из подствольного шарахнули, — сообразил Бес, вскидывая автомат к плечу. — Ты справа, я — слева. Пошли!

Они на слегка полусогнутых ногах двинулись мимо машины, мимо валунов в сторону центральной площадки прииска, готовые в любой момент открыть огонь на поражение. Стволы автоматов циркулировали полукругом по ходу движения. Алекс сразу среагировал на движение справа. Какой-то худощавый мужик с неприятным лицом призывно махал рукой из-за того самого приметного валуна, возле которого стоял «уазик». Еще бы немного, и спецы прошли его, не заметив. Сам захотел, чтобы его разглядели.

— Я к объекту, ты на «фишке», — предупредил Карев и быстро приблизился к мужику. — Оружие стволом вниз!

— Здорово, вояки! — мужик нервно дергал щекой, но указание спеца выполнил. — Здесь никого не осталось. Твари возле бараков тачкуются. Одного мы завалили, вон он там за камнем валяется.

— Грохнули пришельца? — вот здесь Алекс удивился и свистнул Бесу, показав знаками, что нужно подойти.

Они забежали за валуны и уставились на согнутую фигуру чужака, неподвижно валявшуюся в луже подсыхающей крови. Голова его была раздроблена хорошей очередью из автомата, а из особенностей спецы разглядели отсутствие одной верхней конечности.

— Ого! Это тот самый пятирукий! — ухмыльнулся Бес, присаживаясь рядом с трупом пришельца. — Знатно поработали, парни. Зачет! Ты понимаешь, Сэм, что мы имеем?

— Да не дурак, сообразил! — Карев схватил рацию и стал вызывать оперативный штаб. Сквозь помехи и шипение эфира он услышал ответный голос оператора, который контролировал передвижение группы через транслятор дрона. — Сэм на связи! Передай Второму, что мы получили приз! Двухсотый, но тело в сохранности! Срочно нужен транспорт для вывоза! Точка нахождения — прииск «Шульгинский»! На прииске бой!

Алекс отключил рацию и потребовал у мужика, чтобы тот в двух словах описал диспозицию. Мужик с ухватками зэка довольно споро накидал рассказ о том, что здесь произошло за последние часы. Особенно спецов порадовало нахождение на прииске подполковника Сорокина.

— Братва в бараке заперлась, но эта тварь проникла вовнутрь, — Быра жадно закурил, выдыхая в похолодевший воздух клубы дыма, — я только видел, как мужики разбегались в разные стороны, когда она туда вошла. Кругом стрельба, пули свищут, а я забздел немного. Моего напарника сразу убили, вот я и решил издали лупить. Да и патронов не осталось уже.

— С чужаками были два заложника, — прервал его Бес, — ты их видел?

— Видел одного, — сразу ответил Быра, — мы, когда по твари со Скорым начали садить из двух стволов, он куда-то в сторону Витима сиганул. Больше я никого не видел. А! Вспомнил! Был еще один, его Шаманом постоянно окликали. Вот он тоже исчез. Да здесь такая чехарда была, что некогда было за кем-то следить!

Сделав еще пару глубоких затяжек, Быра отбросил бычок в сторону и с надеждой спросил у спецов:

— У вас маслят не будет лишних? Оба рожка пустые!

— Маслята в лесу, — Бес хлопнул его по плечу, оперся на него и поднялся на ноги. Быра от навалившейся на него тяжести чуть не упал на пятую точку, но удержался. Недовольство мелькнуло на его лице, но тут же пропало. Понимал, с кем дело имеет. — Твое дело — караулить вертушку. Скоро прилетит за телом. Отвоевал свое — хвалю за гражданскую позицию!

— Я смотрю, вы все здесь шутники, граждане военные! — Быра вытащил вторую сигарету.

Оставив мужика за спиной, спецы заторопились к горящему бараку, где уже собирались люди. Карев сразу заметил фактурную фигуру Сорокина. Подошли к нему, сдержанно поздоровались.

— Упустили мы его, — сокрушался подполковник, — ушел вместе с заложником. Представляешь, стукнул его по голове, завалил на плечо и дал деру! Такого бега я еще не видел! Похлеще лося мчался!

— Куда он ушел? — азарт погони только начал разогреваться, Кареву хотелось тут же броситься по следу. — И почему один?

— Так нет больше у него помощников, — зло сплюнул Сорокин, — всех положили. Последнего я самолично казнил. Бойца потерял. Надо задержать эту гадину, очень уж опасен. Реакция бесподобная. Я ведь в упор стрелял — увернулся! Он вдоль реки пойдет, пока береговая линия позволяет. А потом может сплавиться по воде к нужному месту.

— Я с Бесом продолжу погоню, а вы ждите вертолет. Уже сюда летит, — сказал Карев, меняя магазин автомата. — Мне нужны данные о внутреннем строении этих тварей, где находится сердце, что еще важного можно узнать. Валить придется на раз, без всяких лишних попыток. Почему они настолько живучи, что, только вышибив мозг, успокаиваешь их?

— Не проще ли сразу организовать засаду в урочище, чем гоняться по камням за этим субъектом? Можно на вертолете за пару часов перелететь до места, грамотно расставить людей и закончить дело….

— У него заложник, товарищ подполковник. Заложник! И где-то еще один прячется, сумел убежать. Надо найти его. Возле реки ищите, — Алекс заторопился. — Все, мы побежали!

— Удачи, капитан, — Сорокин еще долго смотрел в спину спецов, удаляющихся от догорающего прииска.

Бежать, несмотря на хорошие физические данные, было сложновато. Раны в ноге беспокоили, но я мог перетерпеть какое-то время. А вот грузное тело Шамана, свешивающееся через левое плечо, серьезно тормозило передвижение. Дорога, которую я выбрал, проходила по берегу реки, заваленному различным мусором. Под ногами то и дело попадались рассохшиеся бревна, коряги, облепленные речной тиной и валуны — куда же без них! Мокрая речная галька тоже существенно снижала движение. Подошвы сапог скользили, ноги разъезжались в разные стороны.

Подкинув Шамана, я заметил пологий откос, ведущий наверх, в самую гущу леса. Рванул туда, решив пробираться к точке назначения вдоль реки но под прикрытием раскидистых крон. Решение было продиктовано далеким стрекотом винтокрылых машин, которые уже спешили на разгромленный прииск. Хрутты опаздывали на несколько шагов, но я не обольщался и не надеялся, что в плохую погоду кроме искусственных птиц никто не будет летать. А сейчас как раз была такая погода, но машины подняли в воздух. Значит, за мной вполне могли послать погоню. Люди разозлены неудачами, потерями и теперь возьмутся за меня всерьез.

Шаман очнулся. Он замычал, начал дергаться, и я сбросил его на землю. Привалившись к дереву, хрутт очумело посмотрел на меня, сглотнул слюну и попросил воды. Я сделал пару больших глотков и только потом бросил фляжку Шаману.

— Один остался? — хрутт был доволен, но периодически морщился, потирая затылок. Крепко я его приложил, видимо. А иначе я бы не смог уйти от вооруженных людей; только стукнув зазевавшегося Шамана по голове, мне удалось выскользнуть за пределы облавного кольца.

— Можешь не переживать. Я в одиночку сделаю больше, чем со всей свитой, — сказал я, сбрасывая с себя мешок, комбинезон и все оружие. Хотелось подогнать всю амуницию, которая за время боя разболталась и мешала передвижению.

— А зачем же ты тащил с собой целую кучу ассистентов? — удивился Шаман. — На дурака ты не похож, должен знать, что чем меньше группа — выше мобильность.

— Не учи меня, щенок, как проводить глубинные рейды, — я подставил обнаженное тело холодному речному ветру, приятно обдувающему волосяной покров. — Я десять полных солнечных циклов провел в таких местах, по сравнению с которыми этот лес — детская площадка.

— И все же? — полюбопытствовал хрутт. — Ты потерял четырех помощников, два заложника свалили из-под вашего носа, правда, за Лысого тебе ответку придется держать. Провал, да, Высший?

— Нет, — отрезал я, — все было заранее спланировано мной: и потеря Учеников, и возможный побег заложников. Все это время я нагнетал обстановку, чтобы за мной устремились лучшие силы хруттов. Конечно, где-то я и ошибался, но эти ошибки не были критическими. Осталось совсем немного, и я закончу миссию.

— Нафига тебе череп столетней давности? — Шаман, наконец, встал на ноги, покрутил головой, прислушиваясь к хрусту шейных позвонков. — Ты поднял на ноги свору волкодавов, которые тебя рано или поздно загрызут. И ради чего?

— Разве ты никогда не хотел славы? — я накинул комбинезон, перетянулся ремнями, ножны с мечом переместил за спину, пошевелил плечами. Вроде ничего не ерзает, не съезжает. — Слава — это наркотик, который может и убить, и поднять до необыкновенных высот. Какую дозу примешь, конечно….

— Смотри-ка, как заговорил! — Шаман искренне удивился, не ожидая от меня такой сентенции. — Я думал, что романтики давно передохли, а они живут и здравствуют, только на другой планете!

Хрутт хохотнул и шагнул вперед. Я пошел следом, особо не приглядывая за пленником. Куда ему бежать? Плотная стена дремучего леса подступала к постепенно повышающемуся берегу реки, и мне постоянно приходилось под ноги, чтобы не ступить на осыпь. Улететь вниз и свернуть себе шею — хуже смерти не придумаешь для своего статуса. А землянин уже приспособился к ритму движения. Он легко нырял под накренившиеся стволы деревьев, обходил густые кустарники, уже осыпавшие свои листья, и периодически тер лицо. Невидимая глазу паутина постоянно норовила облепить и меня, застревая в пряжках ремней, на комбинезоне и в волосах.

Через некоторое время мы вышли на какую-то тропу, едва заметную и петлявшую среди кустов и деревьев. Возможно, что эта проторенная дорожка принадлежала зверью, но и этого было достаточно, чтобы взять направление. Все равно она тянулась вдоль берега, и выбирать было не из чего. Общее направление мне было известно: часть оставшегося пути строго на север против течения реки, а потом резко повернуть на запад. Выйду к урочищу со стороны перевала, где меня могут не ждать.

Внезапно Шаман остановился, и я, задумавшись, врезался в его спину, просто снеся с тропы. Хрутт улетел вперед, запнулся, но с помощью рук предотвратил свое падение. Ладони, правда, ободрал о сучки, коротко выругался.

— Ослеп, что ли? — огрызнулся он, посмотрев на меня.

— Почему встал?

— Смотри!

Его палец показал направление, и я с любопытством пригляделся к открывшейся передо мной картине. Мы вышли на какую-то поляну правильной круглой формы, заросшую пожелтевшей травой и ягодными кустарниками. Окружавшие нас сосны и кедры в три человеческих обхвата были настолько величественны, что подавляли своими размерами. Но этот лес был каким-то угрюмым, мрачным и насупленным. С мохнатых веток свисали какие-то сизые клочья, сверху беспрерывно срывались холодные капли, норовя попасть за шиворот. Главное же было не в этом сером величии, а в торчащих посреди поляны каких-то странных палках, покосившихся от старости и сырости. На каждой палке висели лоскуты выцветших тряпок. Время, дожди и солнце вымыли краски с этих тряпиц, и угадать их цвет было невозможно. А по периметру поляны на высохших стволах переломленных бурями деревьев торчали черепа с рогами. То ли диких козлов, то ли еще кого — Шаман вообще не разбирался в строении скелетов животных. Ему было пофиг, чьи черепушки воткнули на сучья. Главное — жуткий элемент окружающей действительности, который играл роль некоего пугала для особо любопытных и впечатлительных.

— И что это? — поинтересовался я. Никакого пиетета к священному — определенно! — месту я не испытывал.

— Похоже на шаманское святилище или кладбище, — высказал свое мнение хрутт, — это же территория эвенков, они здесь рулят.

— А твое имя не от этих жрецов происходит? — я осторожно ступил на поляну, держа в руках плазмоган, готовый в любой момент испепелить врага, который мог сидеть в засаде.

— Это не имя, а погоняло, — хмыкнул Шаман, — и к тунгусам отношения не имею!

— Шаман, Тунгус — вы специально такие клички берете? — я окинул взглядом периметр и успокоился. Тихо. Даже птички не подают голос.

— А где мы живем? — усмехнулся Шаман. — Надо соответствовать. Все веруют в своих богов, и никто никому не мешает. Ты только не вздумай тут ничего трогать. Каждая вещь имеет заклятие.

— Мне это не повредит, потому что я не живу в мифологическом поле вашей планеты, — ответил я, внимательно отыскивая тропу, которая может вывести нас отсюда. Мне надоела мрачность этого кладбища. Уже, кажется, бесплотные тени умерших начинают витать над головой. Может, виной накатившей депрессии является погода? Тяжелые снеговые тучи собираются над рекой, готовясь обрушить белую крупу на замершую тайгу. Холодно и стрёмно, как говорят хрутты.

— Ну-ну, — только и сказал Шаман, — когда встретишься с Синильгой — погляжу на тебя.

Я пихнул разговорившегося хрутта в спину, чтобы тот перестал болтать языком. Нырнув под разлапистые ветви древней сосны, мы встали на тропу и молча продолжили движение. Тропа словно норовила запутать нас, то исчезая, то вновь появляясь под ногами. Но я заметил, что она постепенно уводила нас от берега реки, все дальше и дальше в лес. И вдруг звуки шумящей на перекатах воды исчезли. Совсем. Наступила такая тишина, что начала давить на уши. Спасало только частое дыхание хрутта. Шаман словно стремился прокачать несколько кубометров воздуха через свои легкие. Устал, наверное. А на меня начала давить энергетика этих мест. Пытаясь стряхнуть наваждение, я ускорил движение.

И пошел снег. Он падал крупными хлопьями, сразу покрывая верхушки деревьев и тая. К земле долетали редкие снежинки — весь удар стихии приняла на себя тайга. Шаман плотно закутался в ободранную и сожженную местами телогрейку, достал из ее кармана шапочку и натянул на голову.

— Короче, — сказал он, — надо место для ночлега искать. Куда еще топать при такой видимости? Завалит еще.

— Можно найти корневище дерева и под ним развести огонь, — предложил я.

— Не-ее! — протянул насмешливо Шаман. — Не согласен ночевать под открытым небом!

— И где ты найдешь жилище в такой глуши? — стал раздражаться я неуемным весельем заложника. Слишком вольно себя ведет.

— Да перед тобой!

Приглядевшись, я увидел-таки в сереющих сумерках дня покосившуюся от старости избушку, или заимку, как здесь называют подобные строения местные хрутты. Она почти вросла в землю, поэтому я сразу и не разглядел ее, скрытую в зарослях рябинника и черемухи, неведомым образом выросшей в хвойном лесу. Потянув носом влажный воздух, я не учуял посторонних запахов. Осторожно ступив вперед, я тихим голосом приказал:

— Иди и осмотри заимку!

— Боишься засады? — понятливо кивнул Шаман, и как беспечное животное, проломился через кусты, оставляя на влажном снежном покрове следы. — Правильно, я тоже боюсь, только другого.

Подойдя к заимке, он обошел ее кругом, осторожно потянул на себя дверь, сколоченную из грубых толстых плах, и громко гаркнул что-то. Потом осторожно исчез внутри, и долго не появлялся, испытывая мое терпение. Я понимал мысли Шамана. Хрутт понемногу смелел, делая попытки надавить на мое психоэмоциональное состояние после потери группы. Таким образом, он вынуждал меня совершить какую-нибудь ошибку, которая позволит ему убежать и скрыться в лесу. Решение правильное, но направлено не в ту сторону. Фомальпасцы редко подвержены эмоциональным срывам, я уже говорил, что в нашем обществе есть четкие критерии в иерархической градации. Потеря Учеников никоим образом не может повлиять на мои решения и действия. По-человечьи говоря, мне плевать на их смерть. Не смогли одолеть землян — значит, были недостаточно готовы к Охоте. Зря старается парень.

Ага! Замахал руками! Не расслабляясь, я вышел к заимке. Вблизи она выглядела совсем уж плохо. Бревна источены мелкими жуками, крыша еще держится, и то благодаря кругляку, а не тонким жердям, которые скороспелые строители современности накидывают сверху, лишь бы от дождя скрывала. А здесь добротные плахи, заваленные плотным слоем лежалой хвои. Я тоже обошел строение кругом. Есть печь, и это уже хорошо. Жестяная труба проржавела, но еще держится. Одно маленькое оконце, в которое вставлена металлическая решетка. Даже голова не пролезет. Зачем такие сложности? Я поймал себя на мысли, что стал мыслить подобно хруттам. Для меня теперь важно было найти хороший ночлег, правильно развести костер, сварить похлебку. Свой рацион я уже практически уничтожил. Вот теперь и мистикой место заразился. Что вообще со мной происходит?

Мы вошли вовнутрь, и при скудном освещении Шаман зажег огарок свечи, который стоял в ржавой маленькой плошке.

— Закрывай дверь плотнее. Видишь скобы по бокам? Толкай в них брус, заклинивай дверь.

— Я не вижу здесь никакого бруса, — пробормотал я, напряженно всматриваясь в темные углы избушки. — Все давно истлело, превратилось в прах.

— Сходи на улицу, сруби подходящую жердь, — Шаман метнулся к маленькой чугунной печи и деловито зашуршал берестой. — Шевелись, Высший, скоро будет совсем темно, а нам надо еще похавать приготовить. Здесь дикие места, медведи шастают иногда. Забредут на огонек, сожрут….

Разговорился! Как же он быстро осмелел!

Я вышел наружу, внимательно огляделся и нашел подходящее молодое деревце, срубил его своим мечом, тщательно ошкурил, марая руки липкой смолой, но результатом остался доволен. Теперь осталось только примерить по длине, и дело сделано. Довершать пришлось также с помощью клинка. Топор был утерян вместе со Стохсом, бесславно погибшим в бараке хруттов. До сих пор понять не могу, что его толкнуло влезть в ловушку. Заманили и уничтожили как щенка.

Закончив с запором, я уселся на опасно затрещавший под моим весом лежак. Надо было нарубить свежего лапника, но шевелиться не хотелось. Странное место, давит на нервы.

— Слышишь, Высший! — окликнул меня хрутт, сидя на корточках возле печки. Он уже разжег огонь, и пламя с гудением набирало силу. — Жрать уже нечего! Последнюю банку тушенки вскрыл. Да и твой биопаек закончился. Мясо кушаешь?

— Даже сырое, — оскалился я в темноту.

— Зашибись, тогда надо олешка завалить какого-нибудь или козла. Иначе не дойду с тобой до урочища, помру в пути. А вообще, зачем я тебе там нужен? Для ритуала?

Шаман шутил, но я чувствовал в его голосе напряжение. Хрутт боялся до смерти неизвестности, а я сознательно ничего не говорил. Кстати, он был недалеко от истины. Вскрытие могилы требует крови. Так что при самом худшем варианте, если я не найду ритуальную жертву, то ею будет заложник.

— А кто такая Синильга? — заинтересовался я.

— Легенда у эвенков ходит, — охотно откликнулся Шаман, желая заглушить давящую энергетику места громким голосом, — что у одного охотника родилась дочь, красивая — умереть не встать! Назвал ее Синильга, что на эвенкийском звучало как «снег», потому что в этот день снег шел, чистый, крупный. Ну, красивая девка была и умная. Стала шаманкой. А умерла молодой по неизвестной причине. Тунгусы выдолбили в дереве колоду и похоронили ее там по своим обычаям, да еще подвесили кверху. И похоронили на одной из эвенкийских рек. Где — никто не знает, но версий много. Не важно…. Так вот, эта шаманка взяла моду ходить по ночам, пугать людей, особенно мужиков, да еще одиноких. Приходит ночью, начинает бродить вокруг дома или чума, скрестись, стучаться. Говорят, что ничего плохого она не делала, ну, так, мелкие пакости, вроде мебель передвинуть или вещи переложить с места на место….

Шаман постучал себя ладонями по груди, пошарил в карманах и огорченно вздохнул:

— Эх, курева нет! Уши пухнут.

— Давай дальше, — нетерпеливо сказал я, удивляясь, почему меня так заинтересовали мифы аборигенов.

— Ладно. Входила она в дом, и звала с собой мужика. Уговаривала до тех пор, пока он не срывался с места и не исчезал в тайге. Или просто умирал после встреч с нею. Появления Синильги эвенки боятся до смерти. Проводят специальные обряды, чтобы она оставалась в своем мире, где ее стерегут черти. Очень хорошо просят. Но если надо — шаманы могут ее вызвать для помощи роду, когда приходят тяжелые времена.

Хрутт замолчал, подкидывая в печку дрова, которые нашлись здесь же под топчаном, уже высохшие до звонкости. Треснул сучок от жара, и я от неожиданности вздрогнул.

— А ты откуда знаешь эту легенду?

— Да ее здесь многие знают. Галсан знает, у него бабка из эвенков. Так что я в теме, понял?

— Все, ложимся спать. Завтра с утра пойдем без больших перерывов. Надоело плестись, — как-то разом очарование старинным мифом исчезло, и во мне снова заговорил Охотник.

Ночью внезапно похолодало. Я спал без термонакидки, не видя в ней нужды. Шаман так растопил печь, что полночи тяжело дышалось от жаркого воздуха, скопившегося в избушке. Маленькое оконце было заткнуто какой-то тряпкой, найденной на полу, такой же истлевшей, как и само строение. Кто здесь жил, когда последний раз человек приходил сюда? Мысли хаотично крутились в голове, и старался отогнать их, чтобы нормально выспаться, не будоража мозг лишней нагрузкой. Заснул, казалось, крепко, но пронзительный холод вынудил меня накинуть спасительное покрывало. Я взглянул на печь. Алые уголья еще не подернулись сизоватой пленкой, и от чугуна шел нестерпимый жар. В чем дело? Не могло же за ночь так резко похолодать?

Стояла мертвая тишина, и где-то за бревенчатой стеной мой чуткий слух уловил едва слышимее дыхание, словно крупный зверь стоял рядом с зимовьем и раздумывал, стоит ли попытаться проникнуть вовнутрь или уйти восвояси? Я осторожно встал с топчана, подошел к окошку, аккуратно вынул тряпку и прислушался. Да, возле нашего места ночлега явно кто-то ходил. Но ходил очень умело, словно плыл над землей, не касаясь ни травы, ни сухих веток. Холодом, конечно, тянуло, но обычным, приятным, когда разгоряченное тело требует свежести. А внутри температура упала до минусовой, я это кожей чувствовал.

Внезапно я заметил высокую фигуру в темной одежде, словно скользящей между деревьев, но не торопящуюся приближаться к избушке. Она медленно кружила вокруг нее и все время молчала. Легший на землю снег прекрасно оттенял пропорции незнакомца или незнакомки, позволяя мне рассмотреть ночного гостя. И тут какой-то тихий, нежный звук поплыл в ночной тишине. Фигура то появлялась, то исчезала, и только по звону можно было определить, где она находится.

Вытащив жердь из пазов, я решительно шагнул на улицу. В левой руке я держал меч, желая встретиться лицом к лицу с ночным гостем. Я уже говорил, что меня мало трогают местные мифы и предания, у меня нет иррационального страха перед неведомым. Конечно, признаюсь, что на Фольмапасе тоже существует культ мертвых, но он более практичен, что ли. Мертвые никому не мешают, они живут в своем мире, и не делают попыток вернуться к живым с благими ли намерениями или со злобой.

Я стал подозревать, что к нам пожаловала сама Синильга. Слишком тонка фигура в балахоне, неширокий шаг, семенящая походка. Так мужчины не ходят. Еще и атрибуты для колдовства: небольшой бубен, в который призрак постукивает при ходьбе, на голове маска из черепа какого-то животного, одежды обшиты хвостами пушных зверьков.

— Эй! — крикнул я, оглядываясь в поисках Синильги. — Подойди сюда!

Раздался смех, негромкий и совсем не пугающий. Морозным воздухом обдало затылок. Я резко развернулся. Синильга стояла в тридцати шагах от меня и смеялась. Потом сделала жест в сторону леса. Губы ее зашевелились, но я не понимал ни слова. Махнув мечом, решительно направился к призраку. Все было так необычно, и в то же время реально: тихий шелест клинка, скрип влажного снега под ногами и время, замедлившее свой бег. Подойдя к Синильге, которая и не думала исчезать, я увидел вместо лица, скрытого под капюшоном, темный овал. Пустота, угольная чернота. Клинок описал полукруг и обрушился на фигуру. Только вместо плоти меч прошил пустое место. Синильга смеялась за спиной. Я со злости плюнул в снег.

— Можешь сколько угодно насмехаться надо мной, но твоих чар я не боюсь, — негромко сказал я и ушел в избушку. Закрыл дверь за запор и завалился спать. И больше ничего меня не беспокоило.

Утром я пинками поднял дрыхнувшего Шамана, развязал его и погнал по лесу. Ночной снег начал таять, обнажая мокрую листву и хвою. Нависшие на кустах комья снега с тихим шелестом падали вниз, если их задевали неосторожным движением.

— Видел я ночью твою Синильгу, — почему-то я захотел рассказать хрутту о странной встрече, — приходила, кружилась вокруг заимки.

— И что она делала? — жадно спросил заложник.

— Да ничего особенного, — пожал я плечами, — слишком много смеялась, бегала вокруг заимки, звала в лес.

— В лес, говоришь? — хмыкнул Шаман. — Тогда тебе крупно не повезло, Высший. Очень крупно.

Только через три дня Лан Вэю удалось выехать из Романовки. Все это время военные и полиция допрашивали выживших на прииске. Дракона допрашивали майор Завьялов и еще какой-то человек из военной прокуратуры. Их интересовала не криминальная подоплека появления китайца на «Шульгинском», а все детали происходившего боя. Несколько раз Лан Вэй описывал ворвавшуюся в барак тварь, каким образом удалось ему остаться в живых, характер повреждений, нанесенных им и другими участниками стычки этому пришельцу. Подполковник Сорокин подтвердил, что это именно он завалил чужака очередью в голову.

— Утверждаете, что после удара ножом тварь оставалась на ногах и потеря крови никак не повлияла на его действия? — спрашивал следователь.

— Нет, никак, — сказал Лан Вэй, — у чужака было такое обильное кровотечение, что обычный человек скончался бы через пару минут. Но ему хватило бы времени отрубить мне голову. Благодаря вашему сотруднику я жив и сижу здесь.

— Вы все время просидели в бараке?

— Конечно, нас туда согнали, чтобы мы не мешали военным вести бой. Подполковник Сорокин полагал, так будет лучше для всех. Не знаю, как пришелец обнаружил нас в бараке. Искал, наверное, сбежавших заложников.

— Почему вы так решили, если не видели картину боя?

— Мы знали, что у них заложники. Сам Сорокин сказал.

— Да, подполковник мне говорил об этом, — подтвердил Завьялов, все это время молча слушавший рассказ китайца.

— Значит, выстрелы из дробовика и пистолета не причинили ему ущерба? — снова спросил следователь.

— Ни дробовик, ни пистолет, ни нож не смогли убить тварь. Только выстрелы из автомата в голову.

— Это была идея капитана Синицына — подтачивать конус пули, — снова прокомментировал майор, — и она сработала на все сто процентов. Полное разрушение черепа гарантировало смерть пришельца. Подствольные гранатометы также показали свою эффективность.

Следователь задал еще несколько не значащих вопросов, так, для формальности, и отпустил Лан Вэя восвояси. Его тут же перехватили полицейские. Вот этих товарищей как раз интересовали причины появления на прииске. Но Лан Вэй со снисходительной улыбкой отвергал все обвинения от нелегальной скупки нефрита до связей с криминальными авторитетами, курировавшими нефритовый бизнес. Самое главное все равно не могли привязать. Не было самого факта приобретения минерала. На прииске он присутствовал, это — правда, но в машине, в которой он приехал, его не было. Значит, это не его нефрит, а людей, которые добывали его. Зачем же он оказался на «Шульгинском»? Поехал с русским водителем Славой на охоту, заблудились, вышли на прииск, попросили помощи и места для ночлега. Кем ему приходился покойный Синь Тао? Компаньон по охоте, просто хороший товарищ. Очень сожалею о его гибели, даже не знаю, что сказать его родным. На остальные вопросы буду отвечать только в присутствии представителя консульства Китая.

Представитель приехал на следующий день из самого Иркутска, но уже ближе к вечеру, и все проблемы были улажены без лишних трений. Но самому Лан Вэю было сказано без намеков, чтобы тот как можно скорее уезжал на родину. Что Дракон и сделал с великим удовольствием и облегчением.

Сейчас он сидел в кабине минивэна и молча созерцал пейзажи, проносившиеся мимо него за окном салона. Водитель тоже молчал, и это гнетущее состояние глубочайшей потери напрягало его. Да и погода не радовала. Низкие осенние тучи, налитые холодным дождем, готовы были обрушиться на землю. Горы уже были покрыты снежными шапками, еще ненадежными, готовыми сорваться вниз от сильных ветров, но приближение зимы чувствовалось остро.

— Как же хорошо, что Слава остался жив, — вдруг произнес Лан Вэй, нарушая молчание.

— Да, это большая удача, — тут же откликнулся Виктор, — а то старик, как только услышал о бойне, сразу за сердце схватился. Пришлось врача вызывать. Ну, теперь все нормально будет. Славка должен на поправку пойти. Как же такое допустили? И кто это сделал?

Лан Вэй вспомнил, что Виктор вообще не в курсе, кого они встретили на прииске. Космические пришельцы, сошедшие с художественных картин Голливуда, оказались совсем не такими, как их представляли. Но в кровожадности ничем не уступали своим прототипам из фильмов.

— Очень плохие…люди, — Дракон решил не поднимать тему пришельцев, потому что не считал необходимым нагнетать ситуацию. Русские сами разберутся со своей бедой, пришедшей на эту землю. — Их осталось мало, и они ответят по закону, кровному закону, как принято у некоторых народов…. Иначе нельзя, Виктор. Обычный закон здесь не должен вступать в свои права.

— Да что же такого они натворили? — в сердцах бросил водитель, крепко сжав руль.

— Много плохого. Кровавый след чудовища тянется из глубины веков, а безнаказанность порождает очередную волну смертей, — непонятно пояснил Лан Вэй. — Надо этому воспрепятствовать.

— Ну, не знаю, — неуверенно бросил Виктор, мельком посмотрев на спидометр. Машина шла на хорошей скорости, скоро должна была показаться Чита, — слишком сложная история, да и как на это посмотрит полиция? Кровная месть….!

— Там за дело взялись военные, а они смогут загнать тварь под землю, — буркнул Лан Вэй.

— Так-то оно так, — не обратил внимания Виктор, в каком контексте китаец употребил слово «тварь», — но что дело темное — все в Романовке так говорили, пока с прииска трупы возили.

Снова наступило молчание. Лан Вэй до самого Забайкальска не проронил ни одного слова, решая для себя одну очень сложную дилемму. И как на его решение посмотрит хозяин? Из организации, если ты туда вступил, нет выхода. Но продолжать свой нынешний бизнес Дракон не хотел. Значит, нужно менять профиль деятельности. А он много чего умел: вести переговоры, втираться в доверие, проворачивать рискованные финансовые сделки. Так стоит ли этими умениями пренебрегать? Нефритовая эпопея закончилась в залитом кровью бараке. Больше он этим делом заниматься не намерен. Его не законы России напугали, его потрясли ожившие тени детских страхов. Как же он вообще жив остался?

Уже в самом Забайкальске, прежде чем пройти таможенный досмотр, Лан Вэй сказал Виктору:

— Возможно, меня очень долго не будет в ваших краях, так что на финансовую помощь в ближайшее время не надейся. Все, что тебе причитается — ты получил. Машина в твоем распоряжении, делай с ней что хочешь. Если понадобишься — найду сам.

— Завязываете? — догадался Виктор.

— Почему так подумал? — усмехнулся китаец.

— С пустыми руками возвращаетесь, значит, сделка сорвалась. Да и полиция слишком дотошно вас допрашивала. Ясно, что на хвост наступили. Государственные структуры уже давно хотели прижать всех добытчиков нефрита и подгрести под себя отрасль. Кажется, такой момент наступит уже в ближайшее время. Власть не хочет упускать такой лакомый кусок. Да только весь нефрит все равно в Китай пойдет.

— Видишь перспективу, — скорее одобрительно сказал Лан Вэй, — а значит, можешь работать по своему усмотрению.

Он подал руку Виктору, который крепко сжал ее и с чувством потряс. Видно было, что водителю жаль расставаться с клиентом, отдававшим от своих щедрот хорошую порцию. И Дракон счел нужным успокоить его:

— У нас много перспективных направлений в этих местах. Ты всегда можешь понадобиться. Живи, работай, детей расти. А придет время — мы тебя найдем.

Тушу убитой косули они увидели одновременно. Зверь лежал в кустах припорошенный свежим снегом. Бес сразу заметил, что в этом случае не волки задрали животное, а потрудился человек. Косуля была убита каким-то режущим предметом, распоровшим ей шею до самого позвоночника. Из тела были вырезаны большие ломти мяса, и больше ничего не было взято. Удивительно, что до сих пор никто не пришел к падали: ни волки, ни медведь.

— Кажется, это наш клиент охотился, — добавил Бес, осматривая глубокий разрез на шее. — Мечом бил, что ли? А как подобрался к зверушке?

— Майор Завьялов говорил что-то о фрезах, — сказал Алекс, — что твари мечут их на расстоянии, когда нужно бесшумно убрать противника. Помнишь диких старателей? Один из них был убит аналогичным образом. Такая же рана.

— Точно, так и есть, — товарищ разогнулся и внимательно осмотрел местность вокруг. — И что мы имеем? Плохо следы видно. Повезло гаду. Ушел до снегопада. Все следы снегом закрыло.

— Он идет строго на север, — подсказал Алекс, — и сейчас нет нужды разыскивать его следы. Идем в том же направлении, посматриваем по сторонам. Вдруг устроит засаду.

— Если Сутулый с четверкой помощников не устроил засаду, то теперь с ограниченными возможностями и подавно не станет ее делать, — возразил Бес.

Спецы оставили позади себя тушу косули и двинулись дальше, обходя буреломные места и слишком густые заросли молодого ельника. Витимская тайга тянулась сплошным темно-зеленым ковром вдоль реки, изредка прерываясь долинами с небольшими речками, тянущимися в основное русло между гранитными россыпями. Периодически приходилось переправляться через холодные потоки и после этого сушить обувь. Скорость передвижения, конечно же, резко падала. Но отдохнувшие за время сушки своих промокших берцев Алекс и Бес брали приличный темп и сокращали расстояние. Им все никак не удавалось выйти наперерез Сутулому, значительно срезая углы. Решили идти следом, уповая на скорость. Пришельцу удивительным образом удавалось выдерживать высокий темп передвижения, имея заложника. Вот Беса и заинтересовало это обстоятельство. Алекс, не оборачиваясь — он шел первым — предположил:

— Или тащит на себе, накачав препаратами, либо дал ему какой-то допинг. Тунгус говорил: им давали какие-то таблетки, после которых они шли целые сутки без привалов.

— Мне бы такой допинг, — вздохнул Бес, — я бы за пару часов догнал тварь. Надоело хуже горькой редьки гоняться за ним. Может, проще было бы на вертолете долететь до урочища и там организовать засаду? Эвенки не наивные дети — давно уже предупредили своих.

— Иногда мне кажется, что мы сделали ошибку, понадеявшись на свои ноги, — сознался капитан, хрустя свежим снежком и выдыхая клубы пара изо рта, — но, если подумать, мы же загоняем дичь. Пришелец чувствует погоню, торопится. Вон, у них уже и еда закончилась, а приготовить, как следует, мясо на костре не успевает.

— Да, костровища мы не видели, — буркнул в спину Бес, — только это может означать одно: мы сбились с пути….

Он чуть не налетел на Алекса. Карев резко остановился, подняв левую руку вверх. Не говоря ни слова, он поманил напарника к себе и ткнул пальцем в сторону открывшейся картины. Метрах в пятидесяти от них, надежно скрытых деревьями, на небольшой полянке сидел эвенк в короткой теплой куртке из оленьей шкуры, на его ногах были удобные сапоги с широкими голенищами, а на голове была шапка с длинными ушами, спадающими на плечи. Куртка была опоясана кожаным ремнем, за который был заткнут небольшой топорик, а с другой стороны висел кисет с непонятным содержимым: может, табак, а может — патроны к карабину, аккуратно приставленному к дереву.

Карев с напарником разделились и тихо ступая, начали обходить эвенка с двух сторон. Держа на прицеле автомата греющегося у костра лесовика, Алекс скользящим шагом, стараясь не хрустнуть предательским снежком, разгребал его носком берца и заходил справа. Он уже был в десяти шагах от безучастно смотревшего в костер эвенка, когда тот поднял голову, словно прислушиваясь к тишине леса, и сказал с легким акцентом куда-то в пустоту:

— Дедушка Хадиуль сказал мне, что надо помочь людям изловить зверя. Зачем крадетесь, подобно рыси? Подходите к костру, грейтесь.

— Черт глазастый! — восхитился Бес, закидывая на плечо автомат. — Как почуял, друг?

— Шумите громко, — ответил эвенк, — долго шли, устали. Дыхание услышал.

Алекс подошел к костру, над которым висел закопченный чайник на простой палке, лежащей на рогатине. В нем уже кипела вода, и эвенк достал из мешка, лежащего в его ногах, бумажный кулек. Аккуратно раскрыв его, высыпал на заскорузлую ладонь горсть заварки и бросил его в чайник. Как только вода побурела, он ловко снял посудину с огня и поставил ее рядом с щелкающим искрами костром.

— Зовут тебя как, брат? — Бес с удовольствием вытянул ноги, завалившись на пожухлую траву, уже освободившуюся от снежного покрова.

— Тыкулча, — эвенк посмотрел на Алекса, севшего напротив него, — а вас я знаю. Мне сказал ваши имена большой начальник, воин. Тимохин зовут его.

— Это каким образом? — удивился капитан.

— Большая беда у нас у всех, — Тыкулча снова порылся в мешке и достал оттуда вполне современные пластиковые стаканчики и протянул их спецам. А сам поставил возле себя кружку с отбитой по донышку эмалью. Налил всем чай, отхлебнул дымящий паром напиток, и только после этого продолжил: — Зверь вернулся. Все охотники в лесу, следят за ним. Стойбища опустели. Дедушка Хадиуль так и сказал мне идти вам на помощь. Быстро пойдем, через болота, через гольцы.

— Вы следите за ним? — поразился Бес, отхлебнув из стаканчика.

— Идет быстро, — кивнул Тыкулча, подняв скуластое темное лицо на стену леса, — тащит за собой человека. Но мы уже знаем, где он может потерять время. Зверь упрется в болото.

Нарушая тишину сумрачной тайги, вдали звонко залаяла собака, и через некоторое время к костру вылетела пушистая белая лайка. Она запрыгала вокруг Тыкулчи, тихо повизгивая от нетерпения, словно звала куда-то, и даже не обращала внимания на посторонних.

— О! Собачка! — обрадовался как ребенок Бес. — Как зовут?

— Гудейкон, — эвенк потрепал по загривку лайку и что-то прошептал на ухо.

— А что означает? — не унимался напарник.

— Красивый, — ответил Тыкулча, — это он белку загнал на дерево, а не понимает, что я сегодня не охочусь. Сиди, сиди!

Лайка быстро оббежала спецов, понюхала их осторожно, вроде бы успокоилась, но в глазах ее застыло напряжение. Улегшись в ногах хозяина, она продолжала недоверчиво поглядывать на каждое движение Алекса и Беса. Только хвост бубликом периодически покачивается на весу.

— Собаку не жалко бросать на чужака? — полюбопытствовал капитан.

— Сами справимся, без Гудейкона, — эвенк с едва скрытой любовью посмотрел на собаку, — он нам только обнаружит зверя, а дальше мы будем стрелять.

— Сколько охотников по тайге сейчас ходит? — решил уточнить Алекс.

— С десяток будет. Но ваш начальник хочет устроить засаду в урочище. Уговаривает дедушку Хадиуля, чтобы разрешил его воинов допустить к могильнику. Нельзя дух зверя тревожить, он и так зовет своего потомка, чтобы освободиться.

— А ты знаешь, откуда он появился, его потомок? — неугомонный Бес задал вопрос, на что Алекс выразительно постучал по лбу кулаком. — Он из космоса прилетел, с небес.

— Душа любой твари, любого человека отправляется на небо, — невозмутимо ответил Тыкулча, — только темная душа нечисти и бешеного зверя прячется под землей, в гостях у Харги — духа нижнего мира. Не может такая душа прилететь с небес. Это неправильно. Харги выпустил его.

Спорить с эвенком на тему эсхатологических мифов Бес благоразумно не стал. Он поблагодарил Тыкулчу за чай и протянул стаканчик обратно. Не кидать же его здесь на виду человека, для которого лес — живое существо! Оскорбится безмерно, и самое легкое — откажет в помощи. Эвенк оценил его жест, спрятал стаканчики в рюкзаке. Затем аккуратно слил остатки чая во фляжку, привязал пустой чайник крепкой бечевкой к металлическому карабину снизу к рюкзаку.

— Надо идти, однако, — сказал Тыкулча, хватая карабин, — солнце скоро на закат пойдет.

Гудейкон вскочил с земли и с радостным повизгиванием побежал впереди своего хозяина, периодически поглядывая назад, не отстает ли, не потерялся ли в лесной чащобе?

Вот и первый снег лег на каменистую почву урочища, разом преображая природу запретного места. Небольшой островок пышных пихт и светлокорого сосняка живописно выделялся на фоне угрюмых скальных выходов. Петляющий змеиным телом стылый ручей, из которого Гугдауль брал воду для приготовления чая и похлебки, нырял куда-то под подошву гольца. Стражник знал, что он появится на той стороне горы, где установлены запретные знаки, известные всем эвенкам на территории обширного района, и продолжит свой торопливый бег в сторону Витима, подпитывая его своей силой.

Гугдауль уже пятый год находился на своем бессменном посту, но не чувствовал никакой оторванности от своего рода. Изредка к нему приходили сородичи, приносили еду, но никогда не переступали запретную черту. Он сам выходил им навстречу в заранее оговоренное место, перекидывался парой слов, передавал привет семье и друзьям, после чего снова надолго оставался один на один с суровой природой и неизвестностью.

Жил стражник в маленькой избушке, построенной из лиственницы. Лет ей было уже под сто, но до сих пор крепкие стены спасали Гугдауля от стужи и пронзительных ветров, дующих со стороны Витима. Хижина была построена специально для стражников, несших свой тяжкий жребий по охране злого духа, и сменила уже с десяток человек. Спрятанную на склоне горы среди скальных отвалов, ее совершенно не было видно в утренние и вечерние часы, и лишь дневное солнце на несколько часов освещало потемневшее от дождей строение, давая толику тепла для человека.

Гугдауль каждое утро собирался на свое любимое место, с которого хорошо были видны две тропы: северная и восточная, та, что тянулась замысловатыми зигзагами со стороны реки. С северной стороны он не ждал ничего плохого, и все внимание уделял второй дороге, малозаметной среди кустарников и отвалов камней. Стражник знал, что именно оттуда нерадивые люди проникают в урочище. Бывало, бывало такое. Забредали изредка геологи, туристы и странные бородатые люди с дикими глазами, искавшие летающие тарелки или просто эзотерические места. С такими экземплярами было труднее всего, и на различные увещевания не реагировали. Самое интересное, они и Гугдауля воспринимали как природный артефакт, и все пытались выяснить, что здесь делает странный эвенк с карабином. Приходилось исхитряться, чтобы искатели приключений сами убежали сломя голову. Вот и появлялась медвежья фигура на фоне вечереющего неба с грозным рыком, или ночью вокруг палатки кто-то начинал тихо бродить, сопеть и дышать. Утром людям являлась картина полного разгрома лагеря: кружки разбросаны, тарелки с остатками еды тщательно вылизаны, а котелок с чаем находится где-то в кустах. Для непонимающих Гугдауль устраивал несколько сеансов таких представлений, увлекаясь настолько, что в его голове возникали удивительные сценарии. И с каждым разом все изощреннее и изощреннее. Дело доходило даже до застрявшего когтя неведомого животного в плотной ткани палатки. После такого аргумента не выдерживали самые стойкие. И в урочище снова наступала тишина.

Не сказать, что тридцатилетний стражник скучал без таких вот ежегодных концертов, но развлечься был бы рад. Одиноко молодому мужчине среди угрюмо нависших над головой гольцов и каменного единообразия, вот и взял себе щенка на воспитание. Эвенкийская лайка за два года выросла в красивого и быстроного пса и скрашивала будни стражника. Гугдауль назвал его просто: Шарик. Кличка пришла сама собой, когда он со смехом смотрел, как будучи щенком, Шарик колобком катался между камней, играя то с ящерицей, то с полозом, греющимся на солнце. Шарик и есть Шарик. Теперь собака больше выполняет функции ночного сторожа, но белку и соболя также может облаять. Иногда Гугдауль с Шариком уходили по хожалой тропе в лес и там охотились. Нет-нет, да и подстрелит стражник молодую косулю или горного козла, наварит и завялит мяса, сколько душе угодно. Так и жил.

Душа на месте не лежала у Гугдауля в этом году. Странная тишина нависла над урочищем. С начала весны ни одного человека он не заметил на тропе. А на исходе лета заметил эвенк яркую слепящую звезду, упавшую по крутой траектории где-то на юге. Упала да упала. Современный человек вообще редко воспринимает процесс падения осколков метеоритов или болидов, принимаемых за пресловутый звездопад, как нечто удивительное или неординарное. С любопытством посмотрит, загадает желание и забудет об этом. Гугдауль долго следил за странным поведением звезды. Не была она похожа на падающий камень с небес. До самого горизонта не гас яркий свет ее хвоста. Не мог он рационально объяснить, почему так взволновался. Сидя у костра и глядя в окрашенное дивными красками закатное небо, Гугдауль угрюмо посасывал трубку, выпуская дым. Говорить было не с кем, вот и общался с Шариком, высказывая свои сомнения.

— Старики, однако, помнят, как появился злой дух в наших краях, — бормотал Гугдауль, — такая же звезда падала, сразу после большого взрыва. Вся тайга легла, все звери ушли. И вот тогда он и появился. Четыре руки, две ноги, зубы острые как иглы….

Шарик приподнял голову и тихо рыкнул, словно понимал, о ком идет речь.

— Правильно, хуже чудовища никто еще не видел. Много смертей было, страх был на стойбищах. Охотники всех родов собрались, чтобы поймать его.

Пыхнув еще раз дымом, Гугдауль задумчиво разглядывал далекие гольцы, окрашенные в красно-желтые цвета. Солнце, несколько дней прятавшееся за мрачными темными тучами, сегодня старалось, согревая последним теплом урочище.

— Вот придет сюда его воплощенный в новом теле дух, что мне делать? Смогу ли я быть достойным дедушки Хадиуля? Или наших великих предков, победивших чудовище?

Шарик замахал хвостом, словно решил взбодрить упавшего духом хозяина. Я здесь, рядом с тобой! Не бойся! — читалось на морде собаки, понимавшей колебания двуногого друга.

Ранним утром Гугдауль без всякой спешки вскипятил воду и заварил свежего чая, добавив в котелок брусничных листьев. Потом пил горячий напиток, в какой раз оглядывая знакомую картину пустынного урочища. Нет, совсем пустынным оно, конечно, не было. Живность мелькала среди камней, летала в небе, пряталась в лесном массиве за ручьем — но только людей не было. Летний сезон заканчивался, а пришлых так и не удалось погонять. Гугдауль признался себе, что разочарован. Для него жизненно важным было прикоснуться к цивилизации хоть таким неординарным способом.

До чутких ушей, вычленивших неожиданные изменения в окружающем мире, донеслось едва слышное стрекотание, приближавшееся с севера из-за хребта. Звук нарастал с каждой минутой, но вдруг пропал за ближайшей горой. Стражник понял, что кто-то все же решил наведаться в запретное место. И это могли быть непростые люди, важные, наделенные властью.

— Пошли, Шарик! — поднялся Гугдауль с места, закинул походный мешок за спину — путешествие могло затянуться до самого вечера — взял карабин и упруго зашагал по тропке в сторону, откуда летел вертолет.

В двух километрах от хижины у стражника была заготовлена еще одна лежка, с которой он мог обозревать подходы с северной стороны. Наблюдательный пункт находился между двумя гранитными плитами, на которые навалился огромный ствол старой пихты, да так и остался лежать, удобно прикрывая Гугдауля своими высохшими от старости ветками. От дождя и снега она, конечно, не спасала, но как защита от солнца — это было незаменимое место. И самое главное — отлично просматривалась дорога в урочище.

Вот по ней и шли несколько человек в военной форме и вооруженные автоматами, и среди которых Гугдауль с удивлением узнал дядю по матери — Тукарчэ. Ему-то что понадобилось здесь? Неужели армейские чины решили устроить охоту на запретной территории? Они прекрасно видели шесты с черепами оленей и козлов, шаманские рисунки на камнях — и все равно ступили на эту землю! Или что-то изменилось за время долгого отсутствия стражника среди людей?

Тукарчэ шел медленно, в силу своих преклонных лет, но его никто не торопил. Военные, которых было четверо, с настороженным любопытством поглядывали по сторонам, но автоматы держали на согнутых руках, и в целом, не вызывали отторжения у рассматривающего их стражника. Кажется, это был тот случай, когда не следовало торопиться и выгонять чужаков из урочища, даже если с ними его сородич.

В мире что-то произошло. Именно такая мысль стукнула в голову Гугдауля.

Наконец, группа подошла к какой-то невидимой черте и остановилась. Наверняка, это дядя Тукарчэ предупредил их о последствиях опрометчивых шагов. Он выступил вперед, приставил ко лбу ладонь и долго смотрел в сторону лежки стражника. Знал, что тайный пост племянника находится на вершине небольшой сопки, и теперь выжидал сигнала, что можно идти.

— Беги, Шарик! — толкнул пса Гугдауль. — Скажи дяде — пусть проходят.

Лайка вскочила и стремглав бросилась по склону вниз, словно и в самом деле стремилась передать разрешение своего хозяина. Сам Гугдауль еще долго зорко высматривал, как по извилистой тропинке гости заворачивают за сопку. Ну что ж, пришла пора привечать гостей, даже если несут они плохие вести.

Стражник легко потрусил вниз по обратной стороне горы, чтобы встретить военных на подходе к своему жилищу.

— Так вот оно какое, ваше Чертово урочище, — оглядывая в бинокль окрестности, сказал Тимохин, — только я не вижу могилу пришельца.

— Она левее ручья, — протянул руку Гугдауль в нужном направлении, — где осыпь, поросшая еловым молодняком. Видишь?

— Да, нащупал, — кивнул полковник, не отрываясь от бинокля, — а дальше?

— От этой осыпи возьми прямо сто шагов и найди гранитную стену, вроде осыпавшегося столба.

— Нашел!

— Вот под ней и лежит скелет чудища, — стражник кинул взгляд на полыхающий костер, на котором два бойца, пришедшие с большими начальниками, готовили ужин из его мясных запасов. Хорошо, что три дня назад козла подстрелил, как чувствовал, что придется угощать гостей.

— Хорошо бы посмотреть, — мечтательно проговорил Сорокин, стоя рядом и тоже не отставал в созерцании раскинувшегося под ними священного места.

— Этого нельзя делать! — сразу воскликнул Тукарчэ, кутаясь в длинную куртку из оленьей шкуры. — Дух злобного зверя выйдет наружу и призовет на помощь!

— Да я просто так сказал, — смутился подполковник, — в плане как лучше засаду сделать. А этих тварей я вживую видел, что мне эта столетняя рухлядь! Только вот насчет помощи опоздали мы все! Идет сюда потомок головореза, продирается через тайгу!

Гугдауль уже был в курсе произошедших событий, и его мозг напряженно работал. Нужно ставить капканы на возможных направлениях появления чудовища или изготовить такую ловушку, из которой он не выберется. Правильно сделал дедушка Хадиуль, что позволил военным оказать им помощь. Без сильного оружия эвенкам одним не справиться. Впервые стражник почувствовал облегчение. Большая помощь пришла, и от нее отказываться не стоит, даже несмотря на стародавние запреты старейшин и шаманов не пускать никого в урочище.

— Что думаешь, Андрей Викторович? — Тимохин, наконец, оторвался от бинокля. — Мысли появились?

— Очень сложный рельеф, — ответил Сорокин и ткнул пальцем в сторону гольцов, — и наш гость может появиться откуда угодно. Нам не перекрыть всех направлений, а значит, придется гадать с засадой.

— По последним данным беспилотников чужака засекли в восьмидесяти километрах отсюда, и если учитывать расположение урочища, то ждать его надо с юго-востока, — Тимохин подошел к костру и уселся на деревянный чурбак. — Как там ужин, бойцы?

— Пять-десять минут, товарищ полковник, — откликнулся один, шуруя угли палкой.

— Скорость передвижения объекта примерно тридцать пять километров в день, — Сорокин тоже решил сесть, только на расстеленную Гугдаулем шкуру, на которой уже грелся старый Тукарчэ. — Значит, ждать нам его надо уже через два дня. Успеем?

— Завтра с утра нам придется хорошо поработать, — усмехнулся Тимохин и посмотрел на стражника, — вместе с уважаемым Гугдаулем. Как ты на это смотришь? Ты здесь прожил столько лет, знаешь все потаенные места.

— Есть только несколько мест, откуда может прийти чужак, — эвенк сосредоточенно набил табаком трубку, — и я покажу их вам. Я бы и сам так шел.

— Но тварь не знает этих мест, и его решение в выборе направления может быть спонтанным, — возразил Сорокин, — и здесь мы можем тактически проиграть.

— Всегда можно исправить ошибку, — тут же откликнулся Тимохин, — и просто заложить хороший заряд тротила возле могильника. Взорвать его к е…ни матери!

— Это мы в первую очередь сделаем, — спокойно кивнул подполковник, поглаживая по голове Шарика, нахально улегшегося между ним и Тукарчэ, — но не будем забывать о заложнике. Вот если его отобьем — полдела сделано.

— Ужин, товарищи командиры, — объявил боец.

Насытившись походной кашей с мясом и горячим крепким чаем, все умиротворенно смотрели на потемневшие гольцы, из-за которых вставала луна. Холодный ветер пронесся по вершинам сопок, взвихрил костер, разбрасывая искры во все стороны. Природа медленно засыпала, и ей не было дела до трагедии, разыгрывающейся на большой территории, покрытой безбрежной суровой тайгой.

Ранним утром звонкий лай Шарика разнесся по окрестностям. Он заполевал неповоротливого тарбагана, которые в изобилии водились возле подошвы горы, и теперь в отчаянии облаивал нору, в которой скрылся зверек. Жирный зад тарбагана еще торчал в норе, когда Шарик начал расширять проход передними лапами. Но не успел. Тарбаган ушел глубоко, где, наверное, перевел дух и успокоился.

Гугдауль свистнул собаку и повел вчерашних гостей на осмотр территории. Возле хижины остался только Тукарчэ, а все военные пошли со стражником. Сорокин держал в руках офицерский планшет и карандашом наносил на лист бумаги какие-то нужные ему пометки.

Сначала осмотрели южное направление. Гугдауль пояснил:

— Сюда уходит ручей и прячется под горой. Проход здесь трудный, очень много камней, опасные осыпи. А внизу — болотина. Завязнет, устанет. Если и уткнется в это место, я думаю, не станет идти здесь.

— Поставим «сигналки», — решил Тимохин, — на всякий случай. Наткнется на них — сразу определим его выход в урочище.

— Я предлагаю ставить «сигналки» по всему периметру, — кивнул Сорокин, — это будет рационально и оправданно. Гугдауль, ты бы не пошел здесь, так?

— Конечно, — стражник огляделся, — это плохая дорога, но здесь можно поставить пулемет, вон там!

Палец эвенка показывал на естественное нагромождение валунов, нависавших над дорогой. При появлении чужака его можно было прижать огнем, нисколько не рискуя жизнью пулеметчика.

Сорокин удовлетворенно хмыкнул, сделал пометку.

Гугдауль повернулся и зашагал вдоль ручья в обратную сторону. Свои владения он знал прекрасно и не водил напрасно гостей по мокрым камням и через густорастущий багульник на склонах сопок. Обходил, где нужно, труднодоступные места, коротко, но емко доказывал, почему в этом направлении стоит или не стоит ждать ужасного гостя.

— Старики рассказывали, когда зверь попал в засаду, он почему-то сторонился склонов и осыпей. Знал, наверное, что в таких местах таится опасность. Нога может поехать, или же самого засыплет камнями, — пояснил эвенк. — А вот здесь надо прятать хороших воинов, которые умеют стрелять. Под огнем тварь бросится вниз, где ее легче всего взять.

— А почему ты уверен, что чужак будет действовать именно так? — заинтересовался Тимохин, останавливаясь. Тут же один из бойцов подал ему фляжку с водой. Полковник с удовольствием припал к горлышку.

День сегодня выдался солнечный, теплый. Позднее «бабье лето» докатилось и до Витима, торопясь отдать последнее живительное тепло перед долгой зимой. Пригревало знатно, так что офицеры расстегнули свои меховые куртки.

— Я внимательно слушал вчера, что ты рассказывал о тварях, — эвенк остановился и стал осматриваться, — не будет он рисковать своей головой. Это очень хитрый и опасный противник. Выжил в нескольких стычках, да еще заложника с собой ведет. Слабое место в нашем случае.

— Да мы и сами понимаем, что заложник сковывает нашу инициативу, — поморщился Тимохин. — Но у нас остается совсем мало место для маневра. Пусть мы насадим здесь роту спецназа, вооруженную до зубов — это делу не поможет. Больше бестолковости будет, перестреляем друг друга….

— Надо использовать оружие чудища против него самого, — Гугдауль бросил эту фразу настолько небрежно, глядя куда-то в сторону, что офицеры в первую секунду остолбенели и переглянулись.

— Ты что-то знаешь об этом оружии? — вкрадчиво спросил Сорокин.

— У меня хранится его оружие, — пожал плечами эвенк, — только оно старое. Не знаю, будет ли стрелять….

— А чего ж, бл…мы тут стоим? — взревел Тимохин, яростно глядя на скуластое и обветренное лицо эвенка. — Андрей Викторович, ты все отметил на плане?

— Не проблема, я закончу после обеда, — подполковник тоже заторопился, — да и остались всего два проблемных направления. Сходим потом с Гугдаулем…. Идем же, родной, что же ты раньше не сказал!

Известие о таинственном оружии, хранившемся в хижине стражника, не на шутку взволновало военных. Они стремглав бросились в обратный путь, так что бойцы едва успевали за ними. Сорокин все же скептически отнесся к известию о трофее столетней давности. Ну что могло остаться от этого оружия? Побитое ржавчиной железо, вышедшие из строя узлы механизма, будь это какой-то пистолет или автоматическое оружие? Не факт, что сохранится!

Тукарчэ от удивления едва котелок в костер не уронил, увидев чуть ли не бегущих больших начальников. Те торопились так, что ноги разъезжались по камням. Шарик с радостью прыгал перед ними, думая, что его вовлекают в какую-то новую игру.

— Где? — воскликнул Тимохин, подлетев к избушке.

— Что — где? — не понял старый эвенк, аккуратно ставя котелок на землю.

— Где оружие пришельца?

Тукарчэ только руками развел. Ни один стражник не позволит хозяйничать в его доме, пусть даже гость имеет высокий статус и находится в самых лучших отношениях с ним. Гугдауль сам должен показать вещь военным, если уж решил рассказать о реликвии, бережно хранящейся много лет в тайнике.

Молодой стражник подошел последним, невозмутимый и отрешенный от всей суеты. Скинув карабин, он аккуратно поставил его возле стены хижины и исчез в темном чреве дверного проема. Появился Гугдауль через пару минут, неся в руке длинный сверток из оленьей шкуры. Положив сверток на землю перед офицерами, он жестом показал, что позволяет им развернуть его.

Сорокин дернул веревку, которая связывала весь этот раритет, и с учащенно забившимся сердцем распахнул сверток, пропитанный то ли жиром какого-то животного, то ли маслом.

Там был меч пришельца, почти такой же, какой сейчас был у Сэма, но все же отличающийся по форме. Он был прямым, с простой гардой и такой же простой массивной ручкой из какого-то темно-красного материала, на которой были вырезаны незнакомые письмена и символы. Рядом с мечом лежал пистолет, самый настоящий пистолет со скошенной ручкой. Сам по себе он был довольно массивен, с толстым стволом, который в конце заметно сужался. А еще на конце ствола был навинчен патрубок, похожий на земной аналог глушителя, но это был явно не он.

— Пистолет работал на энергии аккумулятора, — пробормотал Сорокин, глядя снизу вверх на столпившихся возле него бойцов и Тимохина, и постукал по рукоятке. — Вот он. Сейчас попробую снять его.

Подполковник аккуратно провел пальцами по ребристой рукояти, словно что-то нащупывал, сверху вниз, потом круговыми движениям, пока довольный не хмыкнул. Раздался щелчок, и в подставленную ладонь упал крупный прямоугольник черного цвета с металлическими вставками в торце.

— А вот и батарейка, — прошептал Сорокин.

— За столько лет она могла и разрядиться, — вполголоса высказал свое сомнение один из бойцов.

— Надо проверять, — Сорокин покрутил перед собой аккумулятор, словно он мог что-то сказать о своих возможностях, — но это не плазменный пистолет, Леонид Иванович.

— Да вижу, что по форме не сходится, — поморщился Тимохин, — и конструкция немного другая.

— Прототип, — уверенно заявил тот же боец. — Может, это лазерный пистолет?

— Ладно, проверим, — Сорокин защелкнул батарею на место, встал и закрутил головой. — Куда пальнем?

Гугдауль показал на ствол высохшего дерева, росшего в пятидесяти метрах ниже по склону.

— Давно хотел срубить, — сказал он, — хорошая мишень будет.

Сорокин вскинул пистолет и покачал его в руке. Хмыкнул.

— Довольно тяжел, не сравнить с земными пушками.

И утопил пальцем продолговатую кнопку на скобе под стволом. Ничего не произошло. Не вылетел какой-нибудь луч бледно-зеленого цвета, не пыхнул жаром плазменный шар. Сорокин с каким-то мальчишеским отчаянием снова нажимал и нажимал на кнопку.

— Бесполезно, — вздохнул Тимохин, — сто лет — не шутки. За такое время даже самая емкая батарея разрядится. А здесь одно баловство.

— Зато меч очень хорошо выглядит, — не сдавался Сорокин.

— У Карева такой же трофей за спиной болтается. А результаты слабенькие, — Тимохин что-то вспомнил и обратился к бойцу, который отвечал за связь:

— Вызывай Завьялова. Пусть формирует группу захвата под руководством капитана Синицына. Через три часа бойцы должны быть здесь с полным комплектом вооружения, согласованным в начале операции. Он знает.

— Есть, товарищ полковник, — боец стал разворачивать походную рацию, которая стояла под навесом возле избушки, заботливо укрытая полиэтиленовым мешком.

Сорокин положил оружие обратно на шкуру, завернул его, как было изначально, и тяжело вздохнул:

— А жаль, что не работает. Шансы бы уравняли.

— Завалим мы его, Андрей Викторович, завалим, и без всякого экзотического оружия, — успокоил товарища Тимохин. — пара выстрелов в череп разрывными — и до свидания! Давай-ка после обеда начертим конкретный план расстановки людей, и еще раз пробежимся по мероприятиям. Времени маловато осталось.

Умудрились — забавное земное слово, поражающее своей беспечностью и каким-то нелепым и случайным совпадением разноплановых событий. Так вот, мы умудрились сначала вляпаться в болото и долго выбирались на твердую поверхность с помощью длинных жердей, которые я срубил по просьбе хрутта. Средство оказалось эффективным, несмотря на свою простоту. И мы уже без всяких приключений вышли на сухое место. Пока Шаман разводил костер, я оглядел окрестности. В голове сразу всплыла карта Великого Саджу. Выходит, через несколько километров мы выйдем к перевалу, за которым скрывается нужное мне урочище. Перевал невысокий, перейти его не составит труда, если только снег не внесет коррективы.

Шаман уже скинул с себя одежду и обувь и развешивал ее на палках. Дремучая отсталость. Моя термонакидка имела свойство сушить одежду прямо на теле. Простая настройка во встроенном блоке — и через несколько минут я сухой.

— Говорил тебе — не стоит лезть в зыбун, — пробурчал Шаман, выкладывая на траву куски мяса. Закончив с этим делом, он насадил их на заранее приготовленные заточенные прутья и стал держать их на прогоревшем костре, — теперь буду до утра сохнуть.

— Перетерпишь, — откликнулся я, — скоро снова лезть в воду.

— Надо говорить «потерпишь», чудище инопланетное, — парировал хрутт.

Осмелел абориген, ох, как осмелел! Задирается, отвечает нагло, думая, что раздражает меня. А я спокоен. Мне нужен боевой хрутт, который не сломался, не ноет по каждому пустяку: устал, ноги не идут, кушать хочу. Честно говорю: если бы хоть одна такая жалоба прозвучала от заложника — я срубил бы его головешку не задумываясь. Хороший экземпляр идет со мной, подумал я с удовольствием, поглаживая рукоятку плазмогана. Достойная жертва для вскрытия могилы.

— Скоро придем? Задрало меня по тайге бродить! — Шаман вгрызся в кусок не до конца прожаренного мяса, сок брызнул ему на подбородок. — Эх, соли бы еще!

— Скоро, скоро, — утешил я хрутта, — остался один дневной переход.

Вдоволь наглядевшись на мрачную чернь болотистой воды, я развалился возле костра и взял в руки горячее мясо. Странные эти хрутты, пользуются химическими элементами для усиления пищи вкусовыми качествами. У нас предпочитают пряности растительного свойства, и их производится неимоверное количество. Кто-то владеет целыми концернами по производству и расфасовке приправ. Обогатился несметно. А вообще я могу есть мясо без каких-либо приправ, и не жалуюсь на их отсутствие.

— Тебя будут ждать, — сказал Шаман, вытирая пальцы о траву, — и ты это прекрасно знаешь. Глупое решение ради славы.

— Много ты понимаешь, — лениво ответил я, прикрыв глаза, но мои уши чутко ловили каждый шорох заложника. Надо бы связать его, да куда он денется? Сбежит? Далеко не уйдет. — Каждый охотник нацелен на такой результат, который принесет ему славу, пусть даже и посмертную. Это традиция и многовековой уклад всего общества. Мы не боимся рисковать и при любой возможности заглядываем за горизонт. Поэтому наши Охотники режут ваши головы, а не вы приносите ущерб Фомальпасе.

— Разумно, — не стал спорить Шаман, откинувшись на спину, тоже решив отдохнуть. — Будь наши правители умнее и не страдали бы никому не нужными амбициями, мы бы всю вселенную раком поставили. А так… своих-то удобнее нагибать. Приятно, и с наименьшими ресурсными затратами.

— Смотрю, ты не очень-то рад происходящему на своей планете, — заметил я, — но мне это не мешает, кроме тех, кто обучен на убийство.

— Вот я о чем тебе и толкую, — оживился хрутт, — грохнут тебя наши спецы, зуб даю. Валил бы ты отсюда.

— Ха-ха! — мне стало весело. — Я в шаге от цели, и никакой из опытных твоих спецов не остановит меня. Там будет величайшая битва из всех, которые видели мои сородичи!

Шаман посмотрел на меня с таким видом, словно увидел сумасшедшего. По крайней мере, именно это читалось в его глазах. Хрутт даже приподнялся, и его вдруг пробрал смех.

— Ты один! — выкрикнул он. — Твоих подельников убили, стянули все силы в урочище, я думаю! Там ловить нечего! Кто увидит твои подвиги?

Я самодовольно улыбнулся. Кто теперь из тех, кто знал, куда я направлялся, усомнится в моих расчетах? Вся Стая в один голос так и сказала, что во мне поселился дух сумасшествия, и ради нескольких мгновений славы я готов угробить Учеников. Да, готов. Готов, потому что не побоялся пойти на такой шаг. Аргументировано доказал, почему мне нужна поддержка. Кто-то же должен снять картину эпической битвы в зажатой между горами местности? Вот этот «кто-то» и стал мой лучший друг — Баалса.

Согласно моим расчетам экипаж Баалсы на своем челноке уже завис на низкой орбите Оксигенуса, чтобы войти в ее атмосферу. Сигнал послан, и осталось только вовремя дойти до урочища. Сценарий написан, подмостки возведены, актеры готовятся выйти на сцену. Красоту оценит истинный любитель драмы!

— Ты реально больной! — хмыкнул Шаман. — Впрочем, мне вообще по барабану, что ты там будешь делать. Если меня отпустишь — я даже посмотрю твой финальный матч. Только издали!

— Ты хитрый, но глупый, — отпарировал я, — и сам знаешь, почему я тащу тебя за собой. Так, вставай, пошли дальше.

— Вот и поговорили, — пробормотал Шаман, подбирая свою палку.

А еще мы умудрились налететь на медведя. Животное объедало кусты с какой-то пожухлой крупной ярко-красной ягодой. Оно сопело и чавкало, отправляя огромной лапой пищу в свой рот, и нас совершенно не замечало. Обойти медведя, так, чтобы он нас не заметил, не представлялось возможным, так как туша блокировала тропу, по которой мы шли. Боковые обходы исключались, потому что с одной стороны дорога примыкала к скальным выходам, а с другой шел крутой откос, обрывающийся где-то далеко внизу. Поскользнуться на сырой траве и улететь вниз мне совершенно не улыбалось. А медведь никуда не спешил. Сидя на заднице, он довольный, урчал и обчищал малинник.

Без лишних слов я достал плазмоган и уже собирался как следует проучить лесного зверя, как Шаман схватил меня за руку и зашептал:

— Ты что, его убить хочешь?

— Он мешает мне, — разозлился я, — в чем проблема? Сожгу его — и все дела!

— Просто дай залп в сторону, он и убежит! — глаза у Шамана стали злыми. — Зачем убивать медведя? Тебе мало людей, теперь и за зверей принялся? Угомонись, сволочь! Мишка сейчас добрый, жирок нагулял, и просто убежит.

Я раздраженно затолкал оружие под комбинезон и ответил хрутту:

— Ты такой добрый, зверей любишь? Так иди, отгони его сам! Только сделай это как можно быстрее! Мне некогда ждать! Давай!

Я толкнул хрутта в спину, тот неожиданно заупрямился, чуть ли не врос в землю ногами. Он боялся, и это чувствовалось по его напряженной фигуре. А я специально пихал хрутта вперед, чтобы он оказался на виду медведя.

— Давай, давай! — мне уже было интересно, как себя поведет Шаман. — Хочешь казаться добрым? Докажи. Прогони с тропы зверя! Что? Страшно? Как вы там говорите: зассал?

— Дай мне меч! — губы Шамана дрожали, но в глазах застыло бешенство. — Дай меч, и я его прогоню!

— Нет! С оружием и я могу! А вот с голыми руками попробуй!

— Кто же с голыми руками на медведя ходит?

— Я ходил на таких зверей, что этот по сравнению с ними — младенец! Чего встал? Пошел, говорю!

Медведь поднял мохнатую голову и обнаружил, что он, оказывается, здесь не один. Странные двуногие стояли за его спиной и о чем-то спорили. Зверюга озадаченно помотал головой, вернулся к поеданию ягод, но что-то его обеспокоило. Тяжело приподняв свою задницу, он встал на четыре лапы и, кажется, совершенно не знал, что делать. Он был сыт, за летние месяцы хорошо отъелся, и уже готовился залечь в берлогу. Лишние разборки с людьми, которых он видел-то раза два в своей жизни, его совершенно не прельщали. Но это была его территория, и позволения гулять кому-то еще он не давал. Поэтому решение напугать своим рыком пришельцев было наилучшим. Без драки, без демонстрации своих страшных способностей. Он не видел в двуногих соперников. Ну, разве что один из них, высокий и нескладный….

И медленно пошел к пришельцам, давая им возможность оценить свои способности и тихо ретироваться в кусты. Кажется, они не поняли намека. Толкаются, но стоят на месте. Чудаки!

Я сразу понял, что вся злость хрутта — это напускное, ширма для скрытия своих страхов. Боится, потому что слаб духом. Нужен ли мне такой ритуальный боец? Или же я найду его возле могилы Великого Саджу? Точного ответа у меня не было, но предчувствие копошилось где-то глубоко внутри. Тогда я подсек ноги хрутта, уронил на землю и выхватил веревку. Затем несколькими быстрыми движениями связал ему руки и ноги, да так, что он превратился в странную композицию. А как еще выглядеть, когда его конечности связаны друг с другом и еще переплетены веревкой надвое? Развернув Шамана так, чтобы его лицо было направлено на медведя, сказал:

— А теперь смотри, ничтожество!

Я решительно шагнул вперед, не вынимая ни меча, ни плазмогана. Раскинул руки и вспомогательные отростки, после чего сделал еще один шаг вперед. Медведь начал беспокоиться. Это был вызов, и он его принял. Встав на задние лапы, зверь сразу вырос, превратившись в косматую бурую гору. И попёр на меня. Я снова шагнул вперед, оценивая массу животного и его скорость, и только теперь заревел не хуже его самого. Рык вышел, какой и был нужен! Я задействовал обе дыхательные камеры, сжимая горло таким образом, чтобы разные тональности встретились и выдали такой звук, что его можно было принять за гул землетрясения и шум катящихся камней по склону горы. Местный зверь, видимо, не был знаком с нюансами моих шумовых способностей, и решил не испытывать судьбу. Он предпочел опуститься на землю и убежать по склону горы вниз.

— Понял? — я повернулся к лежащему Шаману. — Без оружия, один на один.

— Если бы он был голодный, то натянул бы твой затылок на морду, — ответил хрутт, замерший в неудобной позе, — и не посмотрел, какой ты здоровый и резкий.

Я без особой злобы пнул его по ноге. Для профилактики.

— Дело не в том, что он сытый, и предпочел мирный исход драке. Дело в духе. Если у тебя нет духа, то все твои слова, какой ты из себя герой — полное дерьмо. Слова должны соответствовать делу. А у тебя они расходятся друг с другом. Значит — что? Делай выводы, червь. А дух надо поддерживать демонстрацией своей силы и готовностью идти на смерть. Даже животное поняло, что я сильнее, а ты зассал!

Я освободил от узлов ноги хрутта и рывком поднял его за ворот телогрейки.

— Теперь ты пойдешь только так, со связанными руками. И мне нет дела, как ты будешь продираться через поваленные деревья или прыгать через ручьи. Твоих способностей хватит, чтобы дойти до могилы Великого Саджу. И этого достаточно для моих целей.

— Да завалят тебя там, сука! — заорал Шаман. — На что ты еще надеешься? На свой меч и четыре руки?

— А я тебе не говорил? — с видимым удовольствием я схватил пальцами хрутта за подбородок и вздернул его голову вверх. — За мной прилетит мой друг. И заберет домой. Он уже ждет моего сигнала. Так что поторопись, хрутт, и поменьше болтай своим языком.

Дежурная смена, заступившая на двенадцатичасовую вахту, приняла доклад операторов о нахождении объекта «П» на геостационарной орбите и начале разгона для входа в атмосферу. Майор Кожавин, старший дежурный ЦПК, тут же отметил на планшете траекторию спуска и нажал на кнопку прямой связи с Москвой.

Объект «П», а проще говоря, «Пришелец», движение которого около месяца отмечали мощные современные телескопы на Алтае и в Тункинском районе Бурятии, достиг своей цели. Сначала предполагали, что это какой-то неизвестный астероид «заблудился» или сбился со своей привычной траектории, и придали факту появления не больше времени, как и на остальные небесные тела. Но по мере приближения объект засветился на камерах космических спутников. Военные разведывательные аппараты среагировали на возмущение полей и направили свои камеры на это тело. Так и выяснили, что тело на астероид совсем не походит, не только из-за слишком правильной формы, но и из-за предсказуемого движения. Объект был похож на вытянутую огромную дыню или регбийный мяч, кому как подсказывало воображение.

Как только снимки этой «дыни» очутились в Москве, там поднялся страшный шум. Никто не ожидал, что в таком коротком интервале времени Землю посетит два космических корабля агрессивных пришельцев. И с этих пор все управление операцией по слежению и возможному уничтожению взяло на себя так называемая группа «Восток», входившая в структуру «Гюрзы». И майор Кожавин как раз был из этого подразделения.

— Дежурный оператор капитан Гришин, — раздался из динамика чистый и не забитый помехами голос, — слушаю.

— Майор Кожавин. Объект «П» начинает снижение. Прошу указаний для дальнейших действий. Привести в готовность гарнизоны ПВО или пропустить и только отслеживать траекторию?

— Конечная цель объекта выяснена?

— Корабль идет по пологой траектории в сторону Витимского плоскогорья. Даю координаты квадратов….

Выслушав Кожавина, московский дежурный молчал несколько секунд, принимая картинку со схемой прохождения «Пришельца» на свой монитор. Потом произнес:

— Переключаю на старшего смены подполковника Зотова.

В динамике послышалось какое-то мышиное шуршание, и уже другой голос, более властный, привыкший принимать нужные решения, произнес:

— Дайте команду продолжать наблюдение. При снижении объекта на допустимую высоту выслать звено сопровождения с полным боекомплектом.

— У нас нет таких самолетов, которые равны по скорости с «Пришельцем», — возразил Кожавин. — Вооружение и то в разы слабее их плазменных пушек.

Кожавин знал, о чем говорил. Захваченный в тайге неисправный летательный аппарат был уже досконально изучен техниками и инженерами. Машина пришельцев имела мощный двигатель, работавший на каких-то странных спаренных энергетических блоках, и всего числом четыре, и по версии исследователей, позволявший развивать скорость до быстрого гиперзвука, то есть примерно в десять-одиннадцать махов. Соответственно, под такую скорость и был сконструирован объект с несущим корпусом без крыльев.

Вооружение составляли две тридцатимиллиметровые пушки, выдвигавшиеся из чрева аппарата на специальных подвесных турелях, и стрелявшие плазменными сгустками, а также три дополнительных автоматических длинноствольных лазерных лучемета, призванные защитить экипаж от посягательств недружелюбных гостей в космическом пространстве. А в целом летающая дыня предназначалась для работы именно что на поверхности планет, а двигатель лишь позволял машине двигаться автономно какое-то время, после чего ее нужно было принимать на борт более крупного судна.

— У нас есть два Т-50 с индексом «К», которые уже прошли летные испытания, — донесся голос Зотова, и у майора вытянулось лицо. Они, что, всерьез собираются использовать ПАК ФА в борьбе с инопланетным кораблем? — Самолеты стоят на авиабазе «Белая» в Иркутской области и готовы к экстренному вылету.

— Они уже готовы? Прошли все испытания? Какое оружие? Какие функции будут выполнять самолеты? Только сопровождение?

Вопросы сыпались сами собой, но майор не мог остановиться. Он и в самом деле не мог понять, каким образом даже новейший истребитель сможет противостоять в воздушном бою пришельцам? Слишком разные технологические уровни. Их среднемагистральный челнок — если можно применить такое слово для космического аппарата, умеющего функционировать в автономном режиме — еще даст фору любому современному самолету на планете, будь то американский или российский.

Подполковник спокойно выслушал все вопросы, и в его голосе, когда он заговорил, не было никакого намека на раздражение. Он даже слишком мягко сказал:

— Майор Кожавин, дайте распоряжение на взлет двух Т-50 с авиабазы Белая. У вас есть полномочия на такой приказ. Пусть действуют по обстановке. Если не удастся посадить пришельцев — пусть сбивают.

— Да чем? — опять вырвалось у Кожавина. Ему очень не хотелось посылать на верную гибель летчиков, тем более на самолетах, в которые были вложены колоссальные средства. Все государство на них работает, а они за пару минут воздушного боя могут потерять новейшие истребители.

— Майор Кожавин! Вы слышали об изделии Х-74М2?

— М-ммм…, - только и смог выдавить из себя Кожавин, сразу поняв, о чем идет речь. — Это уже не слухи?

— Не слухи…. По четыре таких слуха висят под крылышками наших птичек. Они догонят кого угодно, а надо будет — перегонят и будут ждать в засаде. Есть еще вопросы?

— Никак нет.

— Вот и выполняйте. Не теряйте времени даром.

Отключив связь, майор ощутил, что весь горит. Ослабив галстук, отдышался. Ничего себе заявочка! Гиперзвуковые ракеты на вооружении Т-50, оказывается, уже не досужие вымыслы, а настоящая реальность!

— Хотелось бы, чтобы мы все не переоценили возможности наших птичек, — пробормотал Кожавин и связался с центральным пунктом связи. — Дайте линию ЗАС с авиабазой «Белая». Срочно!