Кровавая луна

— Выглядит незаконно, — пробормотала я, забирая пузырек из его пальцев, чтобы осмотреть. Он был ледяной, но внутри все еще оставалась жидкость.

— Они не зря называют это черным рынком, — протянул он, забирая флакон из моих пальцев и убирая его обратно в футляр.

— Так ты что, криминальный химик или что-то в этом роде?

Он ухмыльнулся.

— Что-то в этом роде, я полагаю.

Звучало подозрительно, но я решила не слишком настаивать. Вместо этого спросила:

— Как долго длится эффект?

— Зависит от обстоятельств, — он пожал плечами. — Иногда это может длиться до двадцати четырех часов, но иногда может достигать десяти. Просто зависит от того, сколько энергии расходуют вампиры, пока она метаболизируется. — На самом деле в этом было много смысла… не то чтобы я вообще много знала о науке.

— Это их ослабляет? — Спросила я, неуверенная, что мне некомфортно от мысли, что ребята занимаются делом не в идеальном состоянии. В конце концов, это была война.

— Ослабляет? Нет, не совсем. Это скорее раздражение, чем что-либо еще. Они могут гулять при солнечном свете и сниматься на камеру, но в остальном сохраняют большую часть своей силы и скорости. Жажда крови также немного приглушается на короткое время… Отсюда и высокий спрос.

— Значит, ты продаешь много этого зелья дневного света на черном рынке преступникам? — Я не пыталась осуждать его, я, честно говоря, находила все это захватывающим. С тех пор как покинула свою старую жизнь, я каждый день начинала осознавать, насколько защищенной была на самом деле.

Это приводило в бешенство — чувствовать себя младенцем в этом мире древних существ. Даже на стороне ведьм и колдунов была вечность. Большинство из них перестали стареть, как волки. Пока они активно использовали свои силы, процесс старения либо замедлялся, либо полностью останавливался. Мне было интересно, сколько лет Себастиану и откуда именно он родом. Очевидно, он был с юга, из Луизианы, судя по акценту, но кто знал на самом деле. Его французский акцент был смесью диалектов. Дарклинги имели тенденцию мигрировать еще в те дни, когда люди еще не знали о них.

Он ухмыльнулся, и его аметистовые глаза блеснули.

— Преступники, политики, светские львицы… — Кейс со щелчком закрылся, и он положил ладонь на его поверхность, все еще ухмыляясь мне. — Кто я такой, чтобы дискриминировать, пока они платят деньги?

Поджав губы, я обдумывала это. Я задавалась вопросом, насколько легко вампирам ходить среди людей незамеченными. Я задавалась вопросом, сколько знаменитостей, политиков или выдающихся общественных деятелей скрывали свою истинную природу с помощью этого зелья, и мы никогда этого не узнаем.

— Ты слишком много думаешь, — поддразнил Бастиан.

Я пришла в себя, слегка покачав головой, и одарила его мягкой улыбкой.

— Что ж, было приятно познакомиться с тобой, Бастиан. — У меня было мало времени, и я знала, что если в ближайшее время не выберусь наружу, альфа в конце концов придет за мной.

— Позволь мне проводить тебя, — сказал он прежде, чем я успела отойти на несколько футов. Я наблюдала, как он многозначительно посмотрел на Кристофа, передвигая футляр к перевертышу, прежде чем направиться в мою сторону. Кристоф не стал спорить, просто кивнул и отмахнулся от колдуна.

— Думаю, я справлюсь с этим.

У меня внутри все сжалось. Он казался достаточно вежливым, но я все еще понятия не имела, кто он на самом деле. Вокруг него была аура таинственности, но, казалось, он был полон уверенности, чтобы подкрепить это. Мне придется действовать осторожно.

— Но что в этом забавного?

— Он открыл входную дверь и поманил меня первой.

Вздохнув, я направилась в исчезающий вечерний свет, щурясь от солнца, длинные лучи которого выглядывали из-за горизонта. Я уже чувствовала, как оно обжигает мою кожу, и была рада, что пропустила самый разгар. Я знала, что здесь не смогу долго оставаться на открытом воздухе. Дампиры не обгорали, как вампиры, но находиться под прямыми солнечными лучами в течение длительного периода времени было невероятно неудобно.

Вечер был холодный, и тени были длинными. В свежем воздухе стоял густой запах дыма от костра. Было странно оказаться на улице сейчас, когда я не бежала так, словно от этого зависела моя жизнь. Пребывание в плену в течение неопределенного количества времени действительно оказало на меня большое влияние. Это была своего рода сенсорная перегрузка из-за такого большого открытого пространства, а из-за крови, которую я выпила прошлой ночью, мой слух казался особенно четким, а от света щипало в глазах и они слезились.

Бастиан шел рядом со мной, когда я направлялась в сторону озера. Я никогда не забиралась так далеко, но у меня было некоторое чувство направления. Солнце садилось за горные вершины вдалеке, сообщая мне, что город остался позади, поэтому я направилась на шум голосов и шарканье ног среди деревьев.

— Так ты и есть знаменитый дампир, о котором все говорят, — сказал Бастиан после двух минут ходьбы в тишине.

Я сделала паузу, пристально глядя на него, и спросила:

— Кто все?

Он пожал плечами, небрежно засунув руки в карманы брюк.

— Ходят слухи.

— Ладно, держи их при себе, — пробормотала я и продолжила путь.

Он усмехнулся и легко догнал меня.

— Не волнуйся, cher (фр. дорогая), кому я собираюсь рассказать? Кроме того, волки, наверное, учуют тебя за милю.

— Я беспокоюсь не об оборотнях. Очевидно, они уже знают, кто я.

— А о ком тогда? — спросил он.

— Люди еще не знают, и я понятия не имею, что произойдет, когда они узнают.

— И почему ты так беспокоишься о людях?

Я остановилась и повернулась лицом к лихому колдуну, свирепо глядя на него снизу вверх.

— Потому что, хотите верьте, хотите нет, но в городе все еще есть люди, которые мне небезразличны, и если СМИ узнают, кто я такая, это подвергнет их опасности.

— Ты беспокоишься о своей матери, — сказал он. Это был не совсем вопрос. — О, и эта твоя кузина-человек.

— Боже Мой!.. Как много ты знаешь о моей жизни? — Развернувшись, я продолжила свой путь сквозь деревья, а он последовал за мной.

— Полагаю, это просто привилегии знаменитости. С каких это пор Ангел Нок-Сити избегает общественного внимания?

— С тех пор, как я сбежала и смогла сделать выбор сама, — пробормотала я. Я уже начала уставать. Всю свою жизнь у меня не было иного выбора, кроме как выставлять свои личные дела на всеобщее обозрение. Я была сыта всем этим по горло.

— Поправка, — съязвил он. — Похищение вряд ли можно назвать дерзким побегом.

— Ты там был? — рявкнула я. Я могла видеть просвет между деревьями впереди и теперь практически мчалась к нему, желая убраться подальше от этого приводящего в бешенство человека. Я могла видеть движущиеся взад и вперед тени, и гул голосов становился громче, наряду с чем-то похожим на удары молотков и пил по толстому дереву.

Я остановилась, прежде чем мы дошли до них, зная, что Август, скорее всего, подойдет ко мне. Ну, или он, или одна из моих теней-вампиров. Бастиан остановился рядом со мной, когда я спросила:

— А как же тогда ты. Кажется, ты так много знаешь обо мне, как насчет того, чтобы я задала вопросы сейчас?

Он все еще улыбался, к моему невольному удивлению. В его глазах заплясал огонек, который сказал мне, что ему нравится играть со мной. Я не знала многих колдунов или ведьм лично, но я знала, что у магии есть способ сделать человека немного самоуверенным. Они были известны своими уловками и остротой языка, чтобы вывести из себя любого, кто им противостоял. На протяжении многих лет я видела это в действии издалека.

— Давай посмотрим… — Он притворился, что думает. — О, я позитивен, скорпион, мой любимый цвет — серебристый, я предпочитаю кошек собакам… — начал он, перечисляя каждое качество на пальцах.

— Знаешь что, забудь об этом. — простонала я, поворачиваясь на каблуках. Это было нелепо, и я ничего с ним не добьюсь. Я не успела сделать и двух шагов, как он остановил меня, посмеиваясь над моим раздражением.

— Ладно, ладно, я приношу свои извинения, — протянул он, ни в малейшей степени не выглядя виноватым. — Что бы ты хотела узнать? — Мне показалось, что я заметила легкую надутость губ, и выражение лица было таким милым, что мой мозг на мгновение застопорился. Акцент и развязность что-то делали с моим телом, и я хотела, чтобы это прекратилось.

Скрестив руки на груди, чтобы немного отстраниться, я спросила:

— На кого конкретно ты работаешь? Почему ты здесь помогаешь вампирам, оборотням и дочери Райана Харкера? Что тебе от всего этого?

Он цокнул языком, качая головой.

— Оставь это дело людям — видеть вещи в черно-белом свете.

— Я не…

— О, но разве это не так? — спросил он. — Ты считаешь себя настолько непохожей на окружающих тебя дарклингов, что я вижу, как это написано на твоем великолепном лице. — Подняв палец, унизанный кольцом, он чмокнул меня в нос. Я рассеянно моргнула, ошеломленная тишиной, когда он продолжил: — У нас, ночных созданий, нет другого выбора, кроме как иногда полагаться друг на друга, независимо от вида. Я здесь по причинам, которые на самом деле не хочу раскрывать совершенно незнакомому человеку, без обид.

Я неохотно кивнула. В чем-то он был прав. Я требовала ответов, хотя он никоим образом не был обязан их мне давать.

— Ты можешь хотя бы сказать мне, на кого ты работаешь? — Я выпятила губу, одарив его глазами лани, хотя была на сто процентов уверена, что не в его вкусе и никого не обманываю.

— А, теперь я могу ответить. — Он улыбнулся, сверкнув всеми зубами в полумраке. — Я тесно сотрудничаю с офисом Эстель Найтингейл. Давай просто скажем, что я глава очень… эксклюзивной ветви власти.

Я поперхнулась, с сомнением оглядывая его с головы до ног.

— Ты не похож на представителя правительства…без обид, — упрекнула я. Я знала, что он Эмисар, он представился таковым, но работать бок о бок с самим кандидатом в сенаторы? Это был большой бизнес. Кем, черт возьми, был этот парень?

Бастиан рассмеялся, запрокинув голову, и глубокий рокочущий звук отозвался в моем животе таким резонирующим звуком, который мне ни в малейшей степени не понравился.

— В том-то и дело. Каждый день узнаешь что-то новое.

Мы продолжали идти на звук шаркающих ног и голосов, и вскоре, сквозь разрыв в деревьях, я увидела оборотней десятками, несущих массивные доски, бревна и упавшие ветки. Мой желудок скрутило, когда я смотрела на них, зная, к чему они готовились. Чувство вины, которое я испытывала из-за потерянных щенков, съедало меня изнутри. Я знала, что технически это была не моя вина. Это не было похоже на то, что я просила, чтобы меня похитили, записали и показали по всему центру города. Очевидно, все это было сделано против моей воли… Но чувство вины все еще оставалось.

Это моя семья была причиной всего этого дерьма — всей этой душевной боли и, по сути, того, что, вероятно, вот-вот должно было перерасти в следующую гражданскую войну. Райан был катализатором, а я — всего лишь пешкой, трофеем, который использовался для разжигания ненависти между видами, которые жили бок о бок десятилетиями. Все это было так чертовски глупо.

Мы добрались до края озера, и к этому времени солнце уже садилось по-настоящему. Небо приобретало оттенок драгоценного камня, и я уже могла видеть звезды, мерцающие в покрове черноты, подкрадывающейся за угасающим светом. Вечер был прекрасный, и дождь, прошедший прошлой ночью, только разогнал запах леса. Вода была темной, но прозрачной и неподвижной. Я стояла у линии деревьев, чувствуя себя неловко и не в своей тарелке, наблюдая, как оборотни разводят два огромных костра. Дрова были сложены высоко поверх груды нарубленных бревен, и там была приподнятая платформа, на которую должны были положить тела.

У меня никогда не было возможности стать свидетелем похорон оборотня. Черт возьми, я видела только одни похороны за всю свою жизнь, и это были похороны моего брата. Но отпевание Шона было мягким и величественным. Его гроб был из полированного вишневого дерева, и проповедник отправил его восвояси с бессмысленными благословениями, на которые, я знала, Шон закатил бы глаза. Никто из нас не был религиозен, но Райан Харкер не допустил бы иного для своего великолепного сына. Все дело было в притворстве, и я сыграла свою роль так, как от меня ожидали. Я плакала во время службы, но не так безудержно, как в своей спальне позже той ночью. Нет, во время его службы я деликатно промокала щеки носовым платком, на каблуках и в платье за две тысячи долларов, которое придавало мне особенно невинный вид перед камерой.

Это была совершенно другая ситуация. Большинство оборотней были одеты в обычную повседневную одежду, и почти все мужчины были без рубашек. Не было никакого чувства приличия или статуса, потому что им было наплевать на подобные вещи. Это было еще более дико. Погребальные костры были двадцати футов высотой, украшенные гирляндами из аконита, и я заметила несколько необработанных лунных камней, уложенных у основания бревен. Вокруг них были разбросаны свежесорванные цветы, кучки мха и даже корзины с выпечкой. Женщины расставляли чаши вокруг каждого костра, некоторые были накрыты марлей, а другие просто наполнены чем-то, похожим на воду.

Подношения. Они предлагали тела своих павших богине Селене, прося ее принять их в свои объятия и сохранить в безопасности. В целом, это было невероятно красиво. Я повернулась к Бастиану.

— Чему поклоняется ваш народ? — спросила я. Ведьмы были известны своей скрытностью, и я мало что знала о том, как работает их внутреннее общество.

— Полагаю, самим себе, — раздался голос у меня за плечом. Я обернулась и увидела Меррика, который приближался, неся в руках охапку тяжелых бревен. Он подмигнул мне, поднося бревна к костру и укладывая их у основания, прежде чем повернуться и направиться обратно к нам.

Меррик подошел прямо к Бастиану, и, к моему удивлению, они обменялись рукопожатием, которое обычно делают мужчины, больше похожие на братьев. Я сразу поняла, что они знакомы между собой.

— Я вижу, ты познакомился с девушкой. — Меррик одарил меня кривой ухмылкой, которая была почти скрыта под его загривком.

— Всё так. — Бастиан небрежно засунул руки в карманы. — Ты никогда не говорил мне, какое это абсолютное наслаждение.

Я фыркнула.

— Отлично, вас стало больше.

Я должна была догадаться, что они набросятся на меня. Горечь, которую я все еще испытывала по отношению к Меррику, Атласу и Фаусту, не прошла только потому, что я переспала с двумя из них.

— Хорошо выспалась прошлой ночью, маленький дампир? — Спросил Меррик. Я приподняла бровь в ответ на странный вопрос, потому что мне не понравилась ухмылка на его глупо привлекательном лице. — Ты, должно быть, действительно устала…

— Если тебе есть что сказать, то просто выкладывай, Меррик, — сказала я. Я уже знала, что он был полностью осведомлен о том, что произошло между мной и Атласом. Господи, у вампиров были большие рты.

— Стены тонкие, — сказал он.

Бастиан явно уловил смысл слов Меррика, продолжая оглядывать меня с ног до головы, приподняв бровь и проявив еще больший интерес, чем раньше. Его фиолетовые глаза определенно светились идеями. Я не могла долго выдерживать его взгляд. Вместо этого повернулась обратно, чтобы наблюдать за оборотнями. Похоже, они почти закончили с кострами, поскольку все больше и больше из них отходили в сторонку и разговаривали группами. Время от времени я ловила на себе взгляды одного или двух из них в мою сторону, прежде чем что-то прошептать приглушенным голосом.

— Они не хотят, чтобы я была здесь, — пробормотала я так тихо, что услышали только парни. — Меня не должно быть рядом со стаей прямо сейчас. Я почувствовала, что вторгаюсь во что-то священное. Во что-то, свидетелем чего я не имела права быть.

— У тебя не так уж много вариантов, — сказал Меррик.

Я уставилась на него.

— И кто в этом виноват? — Боже, иногда он был придурком. — Ты понимаешь, что не можешь держать меня здесь, как тогда, в своем подземелье?

— Это было не подземелье, ты просто драматизируешь.

Теперь я повернулась к нему лицом, помня о том, что Бастиан взволнованно наблюдает за нами. С таким же успехом у него мог быть пакет попкорна.

— Вы держите всех гостей вашего дома прикованными к обитой войлоком камере?

— Может, и так. Ты не знаешь о моей жизни.

— Отвали, Меррик, — прорычала я.

— Я просто разыгрываю тебя, девочка. Не нужно перекручивать трусики. Наши методы, может быть, и не идеальны, но они эффективны.

— Ты имеешь в виду эффективны при развязывании войны?

Во всем виноваты они. Очевидно, они ничего не продумали, когда решили выдать себя за моих телохранителей и похитить меня всего через два дня. Как они могли не знать, что это закончится дерьмовым шоу?

Меррик подошел ближе, сокращая расстояние между нами. Тем не менее, я стояла на своем, когда он протянул руку, убирая прядь моих длинных светлых волос с плеча.

— Не притворяйся, что эти цепи тебя немного не возбудили. — Его голос был низким мурлыканьем, которое скользило по моей коже, как шелк. — Звуки, которые ты издавала… — Я смотрела, как раздуваются его ноздри, и образы его тела, врезающегося в мое, промелькнули в моей памяти. — Я не могу выбросить их из головы.

— Цепи? — Бастиан задумался, совершенно не обеспокоенный нашим небольшим противостоянием. — Мне нравится, к чему это ведет.

Я бросила свирепый взгляд на колдуна, но, похоже, его это нисколько не обеспокоило.

— Не то чтобы это тебя касалось, но я уверена, что в конце концов ты узнаешь, поскольку у вампиров длинный язык и они любят посплетничать. Да, я трахнулась с Мерриком. Это была ошибка, и я обещаю, что не повторю ее.

Пристальный взгляд Бастиана удержал меня, и тепло разлилось у меня в животе, когда он сказал:

— Я люблю хорошие испытания.

Глава 6

Атлас

Выбраться из туннелей на окраине города было странным испытанием. Нам пришлось пойти другим путем, повернув налево, а не направо, огибая руины дома Ковена Ноктюрн. Я бы даже не стал притворяться, что мне не больно видеть, как все это превращается в руины.

У нас было много недвижимости в районе Ноктюрн, так что не все было потеряно. Фактически, большая часть моего Ковена выбралась оттуда невредимой. Убить вампира невероятно трудно. Я был уверен, что люди полностью осознавали это, но, вероятно, это заставило этих ублюдков перестать думать, что они причинили нам неудобства. Сторонники сенатора становились все более радикальными с каждым днем, и вампирам нужно было перегруппироваться. Я время от времени пробирался в город с тех пор, как рухнул дом Ковена, не желая оставлять нашу пленницу-дампира одну слишком надолго.

Я предполагаю, что слово «пленница» больше не подходит. Больше похоже на добровольную заложницу — нет, это тоже было не то. Она могла уйти, если бы действительно захотела. Я не стал бы ее останавливать. Когда дом Ковена взорвался и ее разлучили с нами, я сразу понял, что мы совершили ошибку. Мы были беспечны и неряшливы. Она могла сбежать в любой момент, но я был уверен, что она слишком умна для этого. Сиренити будет узнаваема, куда бы она ни поехала в этой стране. Такое популярное лицо не было в безопасности. Дарклинги либо потребовали бы за нее выкуп, либо разорвали бы ее на части, и ни то, ни другое не принесло бы мне особой пользы.

На карту была поставлена жизнь моей сводной сестры Локсли, и я знал, что, где бы она ни была, она рассчитывает на то, что я найду ее и освобожу. Я знал, что она все еще жива, потому что, если бы ее не было, у меня не было сомнений, что надо мной бы насмехались публично… Так же, как мы насмехались над Харкером из-за Сиренити.

Я пытался отделить мысли о ней от своих эмоций, но это становилось все труднее. Чем больше времени я проводил рядом с ней, тем мягче становился в ее присутствии. Было что-то в ее отваге и искре, что заводило меня, но я не мог этого объяснить. Я трахал бесчисленное количество женщин на протяжении веков и воображал, что невосприимчив к их уловкам, но Сиренити… Я все еще не мог понять, что меня привлекает. Более того, были вещи, которые я хотел сделать с этой женщиной, которые немного пугали даже меня.

Когда я впервые увидел ее в «Ру», танцующую с закрытыми глазами и лицом, повернутым к вспыхивающим огням, я понял, что она, вполне возможно, самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Я знал, как она выглядит, но журналы и телевидение не отдавали ей должного, как и те душные платья, в которые ее одевали стилисты, чтобы казаться ангельской и скромной. Но это платье темно-красного цвета облегало ее изгибы, как жидкий шелк. Иногда я мог поклясться, что все еще ощущал ее текстуру, когда поднимал ее к себе на плечи и зарывался лицом в ее влажную киску.

Мне становилось тяжело при одной мысли о той ночи. В ту гребаную ночь, когда я потерял голову и мне пришлось напомнить, что она была целью, а не кем-то другим, с кем я должен был связываться. Меррик и Фауст устроили мне столько дерьма за это, когда закончили свою смену и оставили ее на произвол сенатора. Особенно Фауст. Я все еще не понимал его отвращения к Сиренити, но враждебность между ними двумя была ощутима.

В общем, мне не следовало трахать ее прошлой ночью. Это был плохой ход с моей стороны. Мне не следовало открывать дверь в ту комнату для гостей. Я не был идиотом, и точно знал, что найду. Я вернулся в дом стаи после ночной встречи с Эстель Найтингейл, матроной-ведьмой, и некоторыми членами ее клана, которые открыли свое посольство для беженцев из дома Ковена.

Когда я проходил мимо комнаты, в которую поместили Сиренити, было невозможно не услышать тихие всхлипы и трение ее кожи о простыни. В этот момент мне был конец. Еще в коридоре я почувствовал запах ее возбуждения, и инстинкт взял верх. Я снова хотел ее даже сейчас, и знал, что чем больше времени я позволю себе быть рядом с ней, тем сильнее будет расти эта потребность.

Мне хотелось впиться в ее кожу и смотреть, как кровь растекается по совершенно белым простыням. Мой рот наполнился слюной при мысли о том, как я прокусил ее артерию и выпил всю ее жизненную силу, а затем кончил так сильно, что у меня перед глазами возникли звезды. Я хотел увидеть, как мои отпечатки пальцев останутся на этой молочно-белой коже, и наблюдать, как румянец стекает с ее щек. Я хотел выебать всю жизнь из Сиренити, и это было то, что пугало меня.

Мы с Фаустом притормозили, приблизившись к участку туннелей, который раньше вел к заброшенной системе метро. Под улицами было темно и сыро, а большая часть стен покрылась мхом и потрескалась. Старые рельсы были разбиты, поэтому мы обходили стены по приподнятой платформе не менее двух миль. К этому времени я уже запомнил систему туннелей, так что знал, что мы в мгновение ока приблизимся к посольству.

Только старейшие вампиры Нок-Сити жили в доме Ковена вместе с Фаустом, Мерриком и мной. Это была иерархия, поэтому, когда дом превратился в руины, большинство из них временно переехали в посольство Найтингейл, где было больше места. Посольства были нейтральной территорией и не могли подвергнуться нападению со стороны какого-либо одного вида, поэтому я знал, что на данный момент мы там в безопасности. Там было много людей, и я знал, что они не стали бы нападать на своих, если только были действительно не в себе. На данный момент я бы даже не исключал этого.

— Следовало ли нам оставлять ее с Августом? — Внезапно спросил Фауст. Его голос звучал неуверенно, как будто он раздумывал, стоит ли вообще озвучивать свои опасения. — Я не доверяю этому ублюдку…

— Не похоже, что он представляет угрозу, — задумчиво произнес я. Нахмурившись, я тоже был не совсем доволен идеей оставить ее там наедине с вспыльчивым альфой, но, по крайней мере, она была бы в безопасности. — Если он прав насчет всего этого дерьма с парой, то технически для него невозможно причинить ей боль.

— Ему лучше держать свои лапы при себе, — пробормотал Фауст, шагая вперед. Его мышцы были напряжены, и я мог сказать, что он сжал челюсти, глядя вперед. Я не мог удержаться от ухмылки.

— Ревнуешь?

Я знал, что это так, но ни за что на свете не позволил бы ему узнать об этом. Мысль о том, что Август прикасался к ней так же, как я прошлой ночью, заставила меня покраснеть.

Он горько фыркнул.

— Вряд ли.

— Я не знаю. По-моему, звучит как ревность, — еще больше раззадорил я, наслаждаясь тем, как легко мог нажимать на его кнопки. — Ты боишься, что он заебет бедняжку до смерти?

У меня скрутило живот, когда эти слова слетели с моих губ, но не знал почему. Она не была моей собственностью. Август думал, что она принадлежит ему, но волку придется изменить планы, если он думал, что я оставлю ее сейчас в покое. Я не думал, что смогу в этот момент. По многим причинам.

— Отвали, Атлас, — рявкнул Фауст. — Мне насрать, с кем она трахается, а это, похоже, почти со всеми.

— Ревность тебе не идет. — Я пытался не рассмеяться, но это было трудно. Я практически чувствовал исходящий от него запах зависти, но не был уверен, в каком контексте.

Я точно знал, что он ненавидел Сиренити с определенной страстью, которую я не мог объяснить, но также он хотел ее. Я знал, что два чувства боролись внутри него, и он ненавидел это, но он не обманывал Меррика или меня. Мы оба видели его глаза в том лесу, когда оборотни схватили ее. Не говоря уже о том моменте, когда мы оказались разделены в туннелях, когда земля и камни обрушились вниз. Нам пришлось оттаскивать Фауста от стены обломков, пока он копал, чтобы пройти. Он был почти безумен от желания добраться до нее, и я не думал, что спасение моей сводной сестры имело к этому какое-то отношение.

— Только потому, что она дает тебе пощечину, не означает, что ты будешь мягок со мной, верно? — В его голосе звучала горечь, но я проигнорировал это, решив не позволять ему выводить меня из себя сегодня.

— Нет ничего мягкого в…

— Теперь ты умеешь шутить? — Он развернулся на каблуках, и я остановился как вкопанный, прежде чем врезаться в него. У меня не было возможности обойти его стороной, и, кроме того, я не хотел этого. Он вел себя как придурок без всякой причины.

— Я не извиняюсь за вчерашнюю ночь, — сказал я без малейших угрызений совести. — У тебя действительно с этим проблемы, Фауст?

Его лицо было так близко к моему, что я чувствовал его холодное дыхание на своих губах и не мог удержаться, чтобы не перевести на них взгляд. Как и Сиренити, меня тянуло к Фаусту по неизвестным мне причинам, но каждый раз, когда мы были так близки, нас словно магнитом притягивало друг к другу.

— Единственное, с чем у меня проблема, так это с тем, что ты теряешь голову из-за гребаного человека.

— Она не человек, — протянул я, закатывая глаза.

— Как я ей и сказал — достаточно человечная.

— Послушай, — рявкнул я, теперь уже раздраженный. — Я понимаю, что у тебя есть какие-то проблемы, когда дело касается ее, но тебе нужно избавиться от них. Да, я трахнул ее. Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я сожалею? Потому что это не так.

— Она враг, Атлас, — кипел он. — Она была рядом с Харкером больше двадцати лет, и ты всерьез думаешь, что она такая чертовски наивная? Да ладно, я знаю, что ты не дурак. Она должна знать больше, чем показывает, а все остальные слишком увлечены своими членами, чтобы осознать это.

— Говорит парень, который трахал ее пальцем в душе через два дня после того, как она попала сюда.

— Минутная оплошность, — коротко сказал он, но я мог поклясться, что в его темных глазах вспыхнуло что-то горячее, когда он вспомнил это. Черт, как бы я хотел быть там и увидеть это.

— Очевидно, ты испытываешь к ней какие-то чувства, — сказал я, скрестив руки на груди. Я не собирался отступать.

Он притворился, что размышляет, прежде чем сказать:

— Отвращение, брезгливость, общая апатия и скука.

— Да, продолжай убеждать себя в этом. Может быть, когда-нибудь ты перестанешь испытывать стояк всякий раз, когда находишься с ней в одной комнате.

— Пошел ты, — выплюнул он. — Пошел ты так сильно, Атлас. Иногда ты просто…

— Просто что? — Я подошел ближе, пока наши лица не оказались на расстоянии одного дыхания. — Просто что, Фауст?

Теперь наши губы соприкасались, и я смотрел, как его глаза опускаются, становясь черными. Я протянул руку, проводя по передней части его туловища. Я чувствовал его член у своего бедра и знал, что прямо сейчас он тверд как камень.

Его глаза метались взад-вперед между моими, когда он стиснул свою сильную челюсть. Я мог бы сказать, что он хотел сказать гораздо больше, но у нас просто не было времени прямо сейчас. Нас могли застать здесь в любой момент, так что этот разговор мы должны были приберечь для другого раза.

— Просто будь осторожен с ней. От нее одни неприятности, я это чую.

Я лукаво улыбнулся, и еще больше этого тепла наполнило его глаза, когда я прошептал:

— Ты же знаешь, как сильно я люблю неприятности…

Глава 7

Фауст

Мы вышли из туннелей в захудалом районе Найтингейл-Дистрикт. Я бывал здесь бесчисленное количество раз, но это никогда не переставало вызывать у меня зуд по коже. Солнце садилось, окрашивая каждый переулок и полуразрушенный магазин в оттенки серого и коричневого. Бездомные дарклинги усеивали тротуары.

Так было всегда, сколько я себя помню. Для такого предположительно прогрессивного места, в Нок-Сити все еще были свои тени. По большей части Найтингейл был богатым районом, поскольку ведьмы и колдуны, как правило, держались особняком и глубоко погрузили свои руки в котел богатства, который построил это место с нуля, но были и некоторые недостатки в использовании магии. Это было похоже на сильнодействующий наркотик, и если вы злоупотребляли им, то легко могли оказаться в трущобах на обочине улицы, выпрашивая объедки. Особенно, если вы нарушили закон и надзирательница решила лишить вас даров. Это случалось чаще, чем вы могли подумать, и зрелище было не из приятных.

Мы с Атласом обогнули нескольких бродяг, сгорбившихся рядом с куском картона и, по-видимому, игравших в кости. Они не обратили особого внимания на двух вампиров, крадущихся в вечерних тенях. На нас были надвинуты черные капюшоны, но мы сливались с большинством здешних темных личностей. Остановившись на углу улицы, я подождал, пока Атлас даст добро продолжать.

Он разговаривал по телефону с кем-то в посольстве, но вместо того, чтобы произносить слова, это было больше похоже на серию мычаний «да» или «нет». Прямо сейчас нам нужно было быть осторожными на улицах. Атлас был главной целью, если члены человеческого восстания патрулировали Найтингейл. Мне нужно было быть еще более осторожным, поскольку Харкер все еще считал, что я работаю на него в качестве человека-телохранителя. Гребаный идиот был слишком туп, чтобы понять, что нанял врага прямо у себя под носом. Я бы даже не стал притворяться, что не обналичивал каждый из этих чеков просто ради шуток и хихиканья.

Повесив трубку, Атлас кивнул, затем мы пересекли несколько улиц, ныряя за углы и держась в тени. Позвонить заранее в посольство было разумной мыслью. Я знал, что Эстель поручила членам клана Найтингейл следить за улицами.

Большинство фонарных столбов горели, но сегодня вечером в городе царила абсолютная пустота на фоне воя сирен вдалеке и прожекторов вертолетов, кружащих над головой. Это все еще был хаос, поскольку люди продолжали бунтовать, угрожая снести каждый район или поселение дарклингов. Удар по дому Ковена был только началом. Протестующие за права дарклингов столкнулись с человеческими толпами, и я легко мог слышать отсюда хор криков.

Городская полиция мало что сделала для защиты дарклингов или их союзников, потому что большинство из них перешли на сторону фанатиков, когда их смена закончилась. Это был гребаный бардак, и становилось только хуже.

Впереди я мог видеть посольство Найтингейл на пересечении районов. Три точки сходились в одном месте в центре Нок-Сити, где друг напротив друга располагались три посольства. Оборотни давным-давно сказали «к черту все» и у них не было своего собственного, хотя они были гражданами этого города только на бумаге, но с действующей Доктриной Сосуществования им были рады в любом из остальных для решения важных государственных вопросов.

Посольство Найтингейл было оформлено в форме собора, очень похожего на посольство Ноктюрна, только наше располагалось в основном в помещении, в то время как у Найтингейл были прекрасные сады, украшающие пышные лужайки с массивными деревьями, практически скрывающими все здание. Ведьмы и колдуны поклонялись природе и решили включить ее практически во все аспекты своей жизни, даже находясь в центре настоящих бетонных джунглей.

Наверное, это было красиво. Это напомнило мне старые времена, когда я путешествовал по Европе как бродяга, задолго до того, как встретил Атласа и Меррика. Я скучал по дням исследований и новых горизонтов. Казалось, чем дольше я жил, тем этот мир становился все меньше и меньше. Я видел все континенты, ел все виды пищи и трахал бесчисленное количество женщин. Я участвовал в войнах, встречался с известными драматургами и даже провел несколько лет отшельником. Я чертовски устал.

Я думал о том, что нам делать дальше, и, честно говоря, не знал, хватит ли у меня на это сил. За столетия моего пребывания на этой земле я видел бесчисленное множество тиранов, которые поднимались и падали, и все они в конце концов состарились и умерли. Насколько я понимал, в мгновение ока. Я предположил, что был эгоистом. Для людей эта жизнь была всем, что у них когда-либо было, и от восьмидесяти до ста лет были вечностью, в то время как для меня это было ничто.

Я подумал о нашей пленнице-дампирше и той внезапной и необъяснимой роли, которую она сыграла во всем этом. И снова, в гребаный миллионный раз, моя грудь сжалась, когда я представил ее лицо. Я провел с ней не так уж много времени. На самом деле, я по большей части активно избегал ее, но Меррик и Атлас не облегчали мне задачу.

Я знал, что они неравнодушны к ней. Я был уверен, что Меррик больше, что-то было между ними троими, и это меня бесило. Это чувствовалось в комнате, когда они были вместе, и я никогда не упускал из виду, как глаза Атласа темнели от желания при упоминании ее имени. Он трахал ее прошлой ночью, и я знал, что он также питался от нее. Я даже не мог солгать и притвориться, что ни капельки не завидую этому, потому что я был единственным, кому еще предстояло отведать ее крови. Даже сейчас я чувствовал покалывание в деснах, когда мое тело истосковалось по возбуждающему вкусу крови дампиров. Я пробовал их кровь только один раз в жизни, но помнил, насколько это было опьяняюще.

Пить кровь товарища-вампира было как наркотик. У нас не могло быть много, но я хотел пить из Сиренити, пока ничего не останется. Моя потребность в этом росла с каждым днем, и именно так я понял, что мне нужно держаться подальше. Кроме того, технически она все еще была нашей пленницей. Может, она больше и не была в цепях, но она никуда не собиралась уходить без одного из нас.

Я просто знал, что у нее должна была быть какая-то информация об объектах, которые мы искали. То, что она выросла в этом чертовом большом доме и больше двадцати лет следовала за сенатором, как овца, должно было дать ей какое-то представление о его теневом бизнесе. Либо так, либо она действительно была просто легкомысленной, невежественной маленькой девочкой. Я не хотел верить, что это было все, что скрывалось за ее прекрасными карими глазами, но до сих пор она была молчалива. Парни поверили ей и решили, что она какая-то невинная, но я просто не купился на это. Она была умна. Я не раз замечал искру в ее взгляде, и это выводило меня из себя. Если они хотели закрыть на нее глаза, то я знал, что мне нужно делать. Если бы она предала нас, я был бы первым, кто перегрыз бы ее прелестное горлышко.

Посольство Найтингейл было почти пустым, что было странно. Обычно это место было битком набито ведьмами, чернокнижниками и волками, занятыми своими делами. Посольство было не только местом ведения бизнеса, но и настоящей туристической достопримечательностью. Людям нравилось бывать здесь на экскурсиях с гидом, охая и ахая при виде пышных садов, декора, инкрустированного драгоценными камнями, и фресок, которые окрашивали стены в яркие цвета.

Но сегодня там было тихо. За стойкой регистрации в вестибюле нижнего этажа сидела одинокая женщина, ведьма с черными волосами и бегающими голубыми глазами, которая, настороженно нахмурившись, наблюдала за тем, как мы входим. Атлас первым снял капюшон, и я увидел, как плечи женщины опустились. Его лицо было почти таким же узнаваемым, как у Сиренити, и для него не было чем-то необычным встречаться здесь с матроной Найтингейл.

— Вас ждут на пятом уровне, — сказала женщина, когда мы подошли к стойке. Она стояла, сложив руки перед собой, все еще выглядя немного взволнованной. Атлас вежливо улыбнулся ей, и я просто опустил голову, когда мы проходили мимо нее.

Когда мы вошли в пустой лифт, я повернулся к Атласу.

— Что-нибудь из этого навевает на тебя воспоминания о первых днях? — Вся ситуация казалась неправильной и ненормальной. Это было похоже на годы, последовавшие за выставлением нашего существования на всеобщее обозрение. Много хождения на цыпочках вокруг людей и их драгоценных, неуместных страхов.

Он фыркнул, качая головой.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет.

— Я почти уверен, что этот корабль уже отплыл, чувак. Ты можешь поблагодарить за это папочку своей хорошенькой подружки. Харкер не собирался прекращать эту чушь в ближайшее время, и люди будут только следовать за ним, как овцы.

Лифт открылся, и я сразу же почувствовал запах знакомых вампиров, отчего мне стало не по себе. Когда мы вышли, я заметил, что на всех окнах в вестибюле были опущены и заперты темные шторы. Этаж был разделен на две половины — пентхаус, где матрона и правительственные чиновники останавливались, когда мотались между Нок-Сити и Сол-Сити дальше на восток, и другая половина, в которой располагались различные комнаты для гостей, гостиная, конференц-зал и небольшой бар в дальнем конце коридора.

Две половины были разделены центральным вестибюлем с плюшевыми диванами, большим каменным камином и фонтаном в центре, который нам пришлось обойти, чтобы добраться до стойки регистрации. Место было, мягко говоря, роскошным и резко отличалось от грязных переулков, по которым мы добирались сюда.

Несколько членов нашего Ковена развалились на диванах с напитками в руках. Некоторые беседовали за высокими столиками у камина, но разговор прекратился, когда мы прошли дальше в комнату. Большинство наших вампиров сбежали из дома Ковена во время нападения и тем временем жили здесь, пока все не уляжется. Большинство из них кивнули нам, когда мы проходили мимо, все они были напряжены и, казалось, ждали новостей.

Но у нас пока ничего не было. Я действительно не ожидал приказов о походе, которые, как я знал, скоро поступят, но это было неизбежно. Люди вышли из-под контроля, и если мы не найдем объекты до того, как все станет еще хуже, то шансы найти наших пропавших дарклингов уменьшаются с каждым разом.

Я подумал о Локсли и о том, как ей, вероятно, было страшно. В последний раз, когда я видел сводную сестру Атласа, она была на пути в центр города, направляясь в один из наших небольших вампирских клубов. У меня было смутное воспоминание о том, как я сидел в гостиной дома Ковена и пил с Атласом и Мерриком, когда она вышла. Последние несколько месяцев она время от времени встречалась с ведьмой из Найтингейл-Дистрикт, и мы постоянно доставали ее по этому поводу. Мы все любили Локс. Она была для всех нас как младшая сестра, и я прорвался бы сквозь толпы людей, только чтобы вернуть ее.

— Джентльмены, — сказал еще один служащий за стойкой регистрации, на этот раз чародей с ослепительной улыбкой и сверкающими зубами. Он был украшен серебряными украшениями, подвесками и носил одежду, которая казалась слишком повседневной для деловой обстановки, но именно такими были ведьмы и колдуны. Они называли себя «Свободными духами». — Если вы последуете за мной, я могу отвести вас к старшей матроне. — Он обошел стол, не потрудившись пожать нам руки.

Мы последовали за ним к левой стороне, где находился пентхаус. Пока мы шли, запах вампиров становился все слабее, а запах ведьм — сильнее. По крайней мере, я нигде поблизости не почувствовал человеческого запаха. На самом деле, для места, которое обычно кишело ублюдками, они казались подозрительно отсутствующими. Скатертью дорога. Людям не было места в темных пространствах. Они доказали свою неспособность справиться с переменами настолько, что стало ясно, что с ними нужно обращаться как с младенцами.

Служащий постучал один раз в пару больших деревянных дверей, но, не дожидаясь ответа, распахнул их перед нами. Он все еще широко улыбался, когда повернулся, держа ее открытой и пропуская нас. Я сухо кивнул ему, как и Атлас, и мужчина плавно закрыл за нами двери, уходя тем же путем, которым мы пришли.

— Мистер Ноктюрн, — раздался страстный голос, сопровождаемый стуком каблуков по мраморному полу. — Так скоро вернулись…

Эстель Найтингейл, матрона клана ведьм Найтингейл, пересекла комнату в черном платье, ниспадавшем волнами и волочившемся по полу позади нее. Ее малиновые волосы были вьющимися и растрепанными, а изумрудные глаза казались проницательными на фоне ониксовой кожи, которая переливалась, как кристаллы, в свете богато украшенной люстры над головой.

Она была поразительной женщиной, и даже я должен был признать, что она меня немного пугала. Эстель была легендарной не просто так. Она была кровожадной и безжалостной, и даже старше Августа из Кровавой Луны. До меня доходили слухи, что матрона была очень древней, а другие слухи о том, что у нее были кровные узы с богиней, но на данный момент это были всего лишь домыслы. Она веками хранила молчание, и на то были веские причины.

— Эстель, ты выглядишь прекраснее, чем когда-либо, — напевал Атлас, направляясь к ней с протянутыми руками. Когда они сократили расстояние, я увидел, как он взял ее пальцы и поднес к губам, нежно целуя ее. Она лукаво усмехнулась, зеленые глаза сверкнули, как драгоценные камни.

— Ты льстишь мне, Атлас, дорогой. Пожилой женщине нужно побольше таких мужчин, как ты, чтобы время от времени тешить свое самолюбие.

Старая женщина, черт возьми. Может, она и древняя, но выглядела не старше сорока.

Ее смех был мягким и музыкальным, когда она высвободила свою руку из его и положила себе на бедро. Ее взгляд метнулся ко мне.

— И ты, я вижу, принес перекусить…

Я увидел, как ее взгляд пробежался по моему телу, и напрягся. Матрона была известна тем, что разбивала сердца, но ей не повезло, если она думала, что ее обаяние подействует на меня.

Тем не менее, я вежливо улыбнулся ей, наклонив голову.

— Фауст Ноктюрн, мадам, — просто сказал я.

Прищелкнув языком, Эстель медленно обошла меня кругом, качая головой.

— Они просто делают их не так, как раньше, не так ли, Атлас?

Атлас вежливо хихикнул.

— Нет, не делают.

Я взглянул на него краем глаза, когда Эстель от души рассмеялась и прижала руку к груди, ее глаза загорелись озорством.

— О, значит, это так? — Она переводила взгляд с Атласа на меня, приподнимая алую бровь. — Никогда бы не подумала, дьяволенок… — Она дерзко подмигнула ему.

Мне захотелось выброситься из окна пентхауса. Это взаимодействие отняло у меня всю энергию, которая была в моем теле, и я не знал, сколько еще смогу выдержать, играя в эти игры. Атлас был профессионалом в умении ориентироваться в сложных ситуациях и доставлять удовольствие людям. У него был гребаный талант к этому после столетий практики, но не у меня. Я не мог выносить этих любезностей и падений в обморок.

Я почувствовал себя препарированным под ее похотливым взглядом. Но мы были здесь по причинам, которые нельзя было игнорировать, и я знал, что Атлас просто играет свою роль, чтобы добиться цели. Черт возьми, в этот момент я бы предпочел дежурить вместе с Мерриком, и это о чем-то говорило.

— Хватит дразниться, — сказала она со смешком. Эстель повернулась и зашагала дальше по пентхаусу, направляясь к высокому столу, уставленному всевозможными бутылками с ликером и бокалами, где налила себе выпить. Атлас последовал за ней, и я неохотно поплелся следом, взяв из ее протянутой руки стакан с чем-то, пахнущим скотчем.

Она застенчиво улыбнулась, когда сказала:

— Итак, расскажите мне об этом вашем дампире и почему я должна тратить свое время и ресурсы, пытаясь сохранить жизнь маленькой девочке…

Глава 8

Сиренити

— От тебя исходит его запах, — раздался голос сзади, когда я прислонилась к широкой секвойе. Я испугалась, и мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я вообще не слышала, как он подошел. Очевидно, оборотни были такими же легкими на ногу, как вампиры. Это, и я была слишком поглощена своим чувством вины, наблюдая, как оборотни заканчивают строительство костров.

— Что, прости? — Выдохнула я, выгибая бровь при виде Августа, когда он вышел в бледный лунный свет. Его массивные руки были скрещены на вновь обнаженной груди. Тот факт, что он был таким высоким, что я смотрела прямо ему в живот, было трудно игнорировать. Я начала задаваться вопросом, много ли у него рубашек и хочу ли я, чтобы он их вообще носил.

Он наклонился ко мне, его ноздри раздулись. Я почувствовала его горячее дыхание на своей коже, и мои глаза на мгновение метнулись по сторонам, гадая, куда, черт возьми, убежали Меррик и Бастиан. Мы ждали захода солнца уже больше часа, и в тот единственный раз, когда они оставили меня одну, набросились волки.

Я услышала легкий рокот, исходящий из груди альфы, когда он процедил сквозь зубы:

— Ты пахнешь, как гребаный вампир.

— Я гребаный вампир, — сказала я срывающимся голосом. — Ты не мог бы отойти, пожалуйста? — Протянув руку, я положила ее ему на грудь и надавила, но он отказался сдвинуться с места. Мои пальцы покалывало там, где они соприкасались с его горячей кожей. — Тебе нужно убраться с моего пространства, Август.

— Нет, пока ты не скажешь мне, почему аромат «Атлас Ноктюрн» распространился по всему твоему телу. — Его ярко-желтые глаза светились в темноте, напоминая мне о могущественном существе, с которым я пыталась спорить. Я надеялась, что мои щеки не пылали. Этим утром я приняла душ и вымыла каждый дюйм своего тела, но, очевидно, обоняние оборотня могло обнаружить нечто большее, чем просто мыло.

— Ты учитывал тот факт, что это не твое дело?

— Все, что ты делаешь, — это мое дело, пара. — От этого слова у меня болезненно сжалось в груди. Он действительно серьезно относился к этому. — Он прикасался к тебе?

Август выглядел так, словно был в нескольких секундах от срыва, и я внезапно обрадовалась, что Атласа нигде не было видно. На самом деле, Фауста тоже. Я предполагала, что они вернулись в город, все еще разбираясь с хаосом.

— Я не целуюсь и не рассказываю.

— Он прикасался к твоему телу или нет? — спросил он, каждое слово хлестало, как кнут, отчего у меня по спине пробегали мурашки.

Я задавалась вопросом, было ли то, что я чувствовала, его доминированием альфы. Альфа-оборотни обладали способностью самоутверждаться даже над теми, кто не был волками. Это была магия, которая глубоко текла у них в крови, предупреждая вас о том, что вы имеете дело с высшим хищником.

— Сиренити… — предупредил он, когда я не сразу ответила.

— Почему ты думаешь, что я твоя пара? — Вопрос, казалось, сбил его с толку, когда он моргнул, глядя на меня, но я действительно хотела знать логику, стоящую за этим нелепым заявлением.

— Я не просто думаю. Я знаю, — процедил он сквозь зубы.

Я выводила его из себя, но если он действительно думал, что я его мистическая родственная душа, тогда я знала, что он ни за что не стал бы действовать из-за жестокости, которую я видела в его глазах. Кроме того, я знала, что Меррик все еще где-то здесь, даже если я не могла видеть его прямо сейчас. Он не позволил бы Августу причинить мне боль.… Каким-то образом я просто знала это.

Я прислонилась к дереву, скрестив руки на груди, подражая его силовой стойке. Мы все еще прятались в тени деревьев, и любой, кто увидел нас здесь, вероятно, был достаточно умен, чтобы оставить нас в покое.

— Да, я это уже слышала, но что я хочу знать, так это почему ты думаешь, что знаешь это. Откуда ты знаешь, что я твоя пара? У тебя есть какая-нибудь волчья магическая радарная система или что-то в этом роде, потому что, клянусь тебе, я ничего не чувствую, — солгала я.

Я действительно что-то почувствовала. В основном, потребность потрахаться с ним, но я не признаюсь в этом. Не магия заставила меня кончать от одной мысли о нем прошлой ночью. Я была просто возбужденной дампиршей, борющейся с желанием. Да, с этим можно согласиться.

— Как много ты знаешь об оборотнях? — спросил он непринужденно.

Мягкость его голоса внезапно выбила меня из колеи, и я изо всех сил старалась сохранить бесстрастное выражение лица. Низкий резонанс его голоса успокаивал, когда он не был полон надменного гнева и силы. Я знала, что он пытается успокоить меня, но я бы справилась с этим властным придурком в любой день.

— Ты продолжаешь отвечать на мои вопросы новыми вопросами. Я не дура, Август.

— Просто сделай мне одолжение. Что ты знаешь об оборотнях и брачных узах? Полагаю, сенатор не потрудился оплатить комплексное обучение истории дарклингов?

— А ты как думаешь? — Возразила я, закатывая глаза. — Я знаю достаточно, как и все остальные. Они действительно учат нас некоторым вещам. Я знаю, что у вас есть родственные души на всю жизнь, как у ведьм. Я знаю, что оборотни готовы умереть или убивать ради своих партнеров, и я знаю, что связь нерушима, пока не вмешается смерть.

— Правильно, — ответил он, задумчиво кивая головой. Его длинные золотистые волосы сегодня были распущены, и я не могла не смотреть, как пряди развеваются на свежем ветру. — Ты знала, что могут потребоваться десятилетия или даже столетия, чтобы найти свою пару? Иногда даже дольше. Некоторые оборотни никогда не находят того, кто был создан для них, но когда это случается, в этом нет сомнений.

— Нет никакого способа…

— Ты ошибаешься, — настаивал он. — В тот момент, когда я посмотрел в твои глаза, я понял, что ты принадлежишь мне. Я чувствую запах, что ты моя.

— Я не принадлежу тебе, — сказала я со стоном, сердце бешено колотилось. — Ты слышишь, как безумно это звучит? Мы даже не знаем друг друга, и мне жаль, если это выводит тебя из себя, но я не собираюсь просто верить тебе на слово.

Он вздохнул, покачав головой, и провел ладонью по своей густой бороде.

— Я не ожидаю, что ты полюбишь меня сразу, — сказал он. — Все не так просто, как кажется.

— Тогда сделай это проще. — Я шагнула к нему, умоляя взглядом. — Ты альфа одной из сильнейших стай в Соединенных Штатах. Ты можешь воплотить в реальность все, что захочешь, и никто не сможет навязать тебе то, чего ты не хочешь.

— Ты предполагаешь, что это не то, чего я хочу?

— Ты с ума сошел? — воскликнула я. — Август, тебе больше тысячи лет, и ты гребаный волк-оборотень. Я двадцатичетырехлетний дампир, выросший в семье, которая, скорее всего, начала следующую войну видов. Ты ничего обо мне не знаешь, и, честно говоря, я не готова связывать себя с кем-то. Я не могу быть твоей парой, так что тебе лучше выбрать кого-нибудь другого. Кроме того, в данный момент я немного связана. Ну, ты знаешь, пленница и все такое.

На этот раз была его очередь рассмеяться, но в этом звуке не было ничего смешного.

— Я не могу просто выбрать кого-то другого. Так не работает. Ты моя, Сиренити. Нравится тебе это или нет, твоя душа начнет бороться за связь с моей, чем дольше мы будем рядом друг с другом. — Он сделал шаг ближе. — Разве ты не чувствуешь притяжения? Сегодня оно сильнее, поскольку Селена присматривает за стаей. Она привела тебя ко мне не просто так.

Я попыталась отступить, но врезалась в дерево. Он навалился на меня, отказываясь дать мне пространство.

— Я не верю в твою богиню, — прошептала я. — Я не пытаюсь оскорбить тебя, но божество не поместило меня в твою жизнь. Ты должен понять, что все это произошло по какой-то странной случайности. Я не твоя пара. Я никто. Я просто потерялась. У меня нет семьи, и я умею попадать в дерьмовые ситуации.

Он улыбнулся, и мне не понравилось, что это сделало с моими внутренностями. Я перебегала глазами из стороны в сторону, ища разумный путь к отступлению. Вместо этого я встретилась взглядом с женщиной, стоявшей рядом с одним из костров. У нее были темно-рыжие волосы и голубые глаза, которые смотрели на меня так, словно она могла сжечь меня дотла прямо здесь и сейчас. От ярости на ее лице у меня скрутило живот. Я могла поклясться, что никогда раньше не видела эту женщину.

У меня не было возможности что-либо сделать или сказать об этой женщине, прежде чем Август сказал:

— На самом деле меня не волнует, во что ты веришь или не веришь. Ничто из того, что ты мне скажешь, не изменит фактов.

Мне захотелось ударить его, но я сдержалась. Забыв о сердитой женщине, я уставилась на альфу.

— Я всю свою жизнь принадлежала тому или иному мужчине, и у меня нет планов связывать себя с тобой какими-то брачными узами.

— У тебя создается впечатление, что у тебя есть выбор в этом вопросе, — сказал он с легким рычанием. — Сколько раз тебе нужно повторять?

— Связи бывают обоих видов, — предупредила я. — Поверь мне, если ты принудишь меня к чему-то, я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы превратить твою жизнь в сущий ад. — Моя угроза не была пустой. — Может, ты и сильнее и старше, но я давным-давно утратила желание жить под каблуком у мужчины. Я была готова броситься с моста, чтобы избежать этого, и я не исключаю, что сделаю это снова.

Его ноздри раздулись, когда мы уставились друг на друга, оба отказываясь отступать. Он был так поразителен, что было трудно сосредоточиться, когда мы были так близко, но я не собиралась позволять ему победить. Я не собиралась ввязываться в какие-то отношения с незнакомцем, каким бы привлекательным он ни был и какое бы странное, необъяснимое влечение я не испытывала к нему. Это притяжение заставило меня испугаться, что он мог что-то заподозрить, и каким-то образом природа решила послать меня на хуй и связать меня с оборотнем. Но я пока не хотела делать поспешных выводов.

— Тогда компромисс, — сказал он, снова немного более непринужденным тоном. Я просто приподняла бровь, не говоря ни слова, поэтому он продолжил: — Узнай меня как мужчину, а затем сделай свой выбор. — Похоже, ему было очень трудно произнести слово «выбор» своими губами. — Не списывай это со счетов до того, как у тебя появится шанс почувствовать связь на себе.

— А если я никогда не почувствую этого? — Спросила я. — Что тогда? Что, если я узнаю тебя получше и решу, что это не то, чего я хочу? Ты закуешь меня в цепи где-нибудь в подземелье, как пленницу?

От этой мысли мне стало дурно. Я не сомневалась, что оказалась бы в подобной ситуации, если бы так быстро не выбралась из дома Карсона.

— Я бы никогда не причинил тебе вреда, — процедил он сквозь зубы, сжимая кулаки. — Предлагать такое отвратительно. — Он скривил лицо, как будто действительно находил эту мысль отталкивающей. — Несмотря на то, что ты можешь думать обо мне, я не монстр. Мы относимся к нашим партнерам с уважением.

Он подошел еще ближе, пока я не прижалась к дереву, чувствуя, как кора впивается мне в спину. Я облизала губы и попыталась дышать медленно и ровно. Его золотистые глаза пронзили меня, и я заставила себя не поддаваться им.

— Я бы, блядь, боготворил тебя, Сиренити. Если бы ты была моей…

Срань господня… Почему мужчины говорят такие вещи? Это действительно несправедливо, когда я пытаюсь стоять на своем.

Моя киска пульсировала, и я мысленно отругала себя. Я отказывалась позволить ему добраться до меня, но это не означало, что у меня не было желания позволить ему трахнуть меня прямо перед этим деревом. Он думал, что был ловок, дразня меня таким образом, но я еще раз подумала над его предложением. Я могла бы согласиться дать ему шанс. Возможно, этого будет достаточно, чтобы заставить его немного отступить. Я пробыла здесь всего день и ночь, а уже чувствовала себя разбитой. Мне, блядь, нужно было подышать свежим воздухом, и если бы это был способ сделать это, то я бы согласилась.

Его глаза вспыхнули, и он оглядел меня с ног до головы, прежде чем ему пришла в голову мысль, и он сказал:

— Ты все еще не сказала мне, почему я чувствую запах Атласа Ноктюрна по всему твоему телу. — Было ясно, что он пытается скрыть рычание в своем голосе, но у него это не очень хорошо получалось.

Расправив плечи, я стиснула челюсть и сложила губы в подобие ухмылки.

— То, что ты объявил меня своей парой, не означает, что я застенчивая девственница.

На мгновение воцарилась тишина. Только он и я смотрели друг на друга, пока до меня доходило то, что я сказала. Наше дыхание поднималось между нами белыми завитками, ночь становилась все холоднее. Я взглянула на его сжатые кулаки и поняла, что он слегка дрожит. Его тело превратилось в гранит, а глаза горели жаждой убийства. Внезапно я была благодарна больше, чем когда-либо прежде, что Атласа сейчас здесь не было.

— Ты трахалась с другим мужчиной под моей крышей, — прошептал Август.

— И что ты собираешься с этим делать? — Спросила я, игнорируя страх, который скользнул по моей спине, как холодный ветер. — Я уже говорила тебе — и повторю это снова, чтобы ты мог вбить это в свой толстый волчий череп — я не твоя, Август. Я не принадлежу никакому гребаному мужчине. Ты спросил меня, дам ли я тебе шанс узнать тебя получше? Что ж, вот твой шанс. — Он снова встретился со мной взглядом, не менее разъяренным. — Если ты хочешь, чтобы я согласилась на твои условия, тогда ты должен согласиться на некоторые из моих.

— Нет, если это означает позволить тебе распутничать…

— Ты в нескольких секундах от того, чтобы я ушла. — Гнев захлестнул меня. Гнев и разочарование. — Секс — это всего лишь часть того, кто я есть, и если это тебе как-то отвратительно, то мы закончили на этом. У меня жажда, которую ты даже представить не можешь, и то, кого я выберу для утоления этой жажды, зависит только от меня и ни от кого другого. Ты понимаешь это? Ты не единственный, кто…это — Я спохватилась и с трудом сглотнула. — Ты не можешь просто врываться в мою жизнь и ожидать, что мои чувства к кому-то другому изменятся.

Это было самое близкое к признанию, что я вообще что-то чувствую к Атласу. Я все еще сама с этим мирилась.

Он не ответил. Единственным ответом, который я получила, было сияние его золотых глаз, ярко горящих. Солнце уже зашло, и мы были почти в полной темноте, звуки других оборотней на расстоянии были меньше, чем гул. Все, на чем я могла сосредоточиться — это альфа, прижавший меня к дереву, и его аромат, который напомнил мне о бергамоте и кедре. Это было пьянящее сочетание, и я не могла притворяться, что оно мне не нравится. Все в Августе из Кровавой Луны привлекало меня, но мне нужно было оставаться сильной и стоять на своем.

Поскольку он решил ничего не говорить, а тишина становилась все более напряженной, я сказала:

— Шрамы на твоем теле…

Мои глаза блуждали по его обнаженной груди и серебристым порезам, которые портили его золотистую кожу. Некоторые были длинными и неровными, в то время как другие больше походили на проколы. Несомненно, накопленные веками.

Август вздрогнул, но остался на месте.

— Ты меняешь тему, — процедил он сквозь зубы.

— Знаешь, у меня есть такие же шрамы. — Я была права в том, что сменила тему, и надеялась, что это помогло ему понять, почему я никогда не могла позволить мужчине контролировать мою жизнь. Я услышала, как у него перехватило дыхание, и его глаза прошлись по моей обнаженной коже, но я знала, что он не найдет того, что ищет.

— Ты не найдешь их в местах, которые могла бы случайно заснять камера, — сказала я с горькой улыбкой. — Так пойми меня, когда я говорю тебе, что никогда больше не буду принадлежать кому-либо или слушать, что я могу и чего не могу делать со своим собственным телом. Ты можешь попробовать, но это не поможет тебе далеко продвинуться.

— Значит, ты ожидаешь, что я…

— Я ничего от тебя не жду, неужели ты до сих пор этого не понял? — Я огрызнулась, обрывая его. Я была почти уверена, что он к этому не привык, потому что он выглядел озадаченным. — Я была пленницей Ковена Ноктюрн уже несколько недель, а до этого я провела годы, пока меня трахала маленькая марионетка моего отца и ухаживал за мной садист. Я не собираюсь позволять чему-либо подобному случиться когда-либо снова. Я ничего не жду от тебя, кроме того, что ты будешь относиться ко мне как к гребаному чело…персоне! — На секунду я чуть было не сказала человек. — Ты можешь сделать это для меня, или это противоречит какому-то секретному руководству по брачным узам?

Он несколько раз моргнул, ничего не говоря. По крайней мере, он не кричал. Я кричала, но сейчас мне нужно было успокоиться. Это был мой первый полуцивилизованный разговор с альфой, и я должна была признать, что все прошло намного лучше, чем я ожидала. Нам нужно было в конце концов разобраться со всеми этими делами с помощниками, но сейчас самым важным было закончить то, что Атлас, Меррик и Фауст начали, когда взяли меня. Нам нужно было пройти через эти похоронные обряды, а затем составить план.

Август собирался ответить, когда кто-то окликнул его по имени. Он резко поднял голову, и мы оба увидели Гарета, стоящего в стороне и машущего своему альфе. Август оглянулся на меня, его глаза впились в мои, прежде чем прошлись по моему лицу. Я даже не могла догадаться, что происходило у него на уме, но что бы это ни было, он, казалось, успокаивался.

— Тогда будь по-твоему, — сказал он. — Но если я отступлю, ты должна согласиться дать мне честный шанс. Ты можешь не верить, что ты моя избранница, но у меня таких сомнений нет. Я прожил здесь достаточно долго, чтобы узнать женщину, которая была предназначена мне, и будь я проклят, если позволю тебе выскользнуть из моих когтей. Будь готова, Сиренити…

Он шагнул вперед, пригибаясь, пока его лицо не оказалось на расстоянии одного дыхания от моего. Обвив одной рукой мой затылок, запустив пальцы в мои густые волосы, он перевел взгляд на мои губы, которые слегка коснулись его губ.

— Довольно скоро я заставлю тебя умолять на коленях.

Отпустив меня, Август отстранился и, не сказав больше ни слова, повернулся и направился к своему помощнику, который стоял там, свирепо глядя на меня, пока не стер с лица выражение и не повернулся обратно к кострам.

Все мое тело было натянутым проводом, покалывающим, горящим и борющимся само с собой. Присутствие Августа было похоже на то, чего я никогда раньше не чувствовала. Это было всепоглощающим и интенсивным и только утоляло тот голод, который я испытывала прошлой ночью, когда мои руки блуждали по моему телу. Я сразу поняла, что у меня серьезные гребаные проблемы.

— Ты думаешь, что поймала его, — раздался тихий голос из-за моего плеча.

Я обернулась и увидела рыжеволосую женщину-оборотня, которая стояла по другую сторону дерева. Ее руки были скрещены на пышной груди. Она ухмылялась, но это была подлая ухмылка, когда ее голубые глаза оглядели меня с головы до ног и обнаружили, что мне явно чего-то не хватает.

— Кто ты, черт возьми, такая? — Спросила я, уже раздраженная и понимающая, что это не будет дружеским представлением. — Подожди, подожди. Дай угадаю, — я оглядела ее с ног до головы так же, как она меня. — Ты трахаешься с альфой, и злишься, что появилось что-то блестящее и привлекло его внимание. И теперь ты здесь, чтобы предостеречь меня держаться подальше от твоего мужчины угрозой насилия и боли. Я всё верно говорю?

— Ты интересуешь его не так, как ты думаешь, — сказала она совершенно невозмутимо. — Сучки пытались годами, и я наблюдала, как они терпели неудачу снова и снова. — Она горько улыбнулась, и это совсем не соответствовало красоте ее лица. — В конце концов, они приходят из каждой стаи, всегда надеясь стать единственной настоящей парой альфы. Но, в конце концов, ночью он заползает в мою постель.

Что-то мерзкое скользнуло у меня в животе, но я отогнала это. У меня не было причин испытывать какие-либо чувства по поводу того, с кем спал Август. Я никогда не была ревнивой и не хотела начинать сейчас, когда мне следовало бы посвятить свои усилия тому, чтобы сбежать от него. Я предположила, что Август был древним, возможно, ему были столетия, и такая сила и доминирование должны были привлекать женщин со всего мира, особенно жаждущих власти.

— Послушай, прежде чем это зайдет дальше, я не заинтересована в том, чтобы красть твою добычу.

— Я знаю, что видела, — отрезала она.

— Без обид, но ты ничего не знаешь. Тебе нужно отступить прямо сейчас, пока это не превратилось во что-нибудь отвратительное. У меня нет времени разбираться с ревнивыми сучками. Я тебя не знаю и не хочу знать, но желаю тебе удачи в попытках убедить себя, что Август любит тебя.

Она усмехнулась, подходя ближе и вторгаясь прямо в мое личное пространство. Я не знала, что она хотела доказать, но это было, мягко говоря, жалко. Мне почти стало жаль ее.

— Может, он и не любит, но, по крайней мере, он выбирает меня. — Ее голубые глаза были полны такой ненависти ко мне, к тому, кого она даже никогда не встречала.

— И я надеюсь, что он продолжит выбирать тебя, — солгала я. Я нутром чувствовала ложь, но проигнорировала ее. — Пока это убирает его с моей гребаной спины, то я буду рада, если твоя кровать и бедра будут открыты, чтобы собирать объедки.

Женщина что-то пробормотала, и я воспользовалась этим шансом, чтобы убежать, обогнув дерево и быстро направиться к стае и завершенным кострам. Я отказывалась оглядываться на нее, но чувствовала кинжалы, которыми она метала мне в спину. Я отмахнулась от всего этого, чертовски взбешенная тем, что мне приходится иметь дело с разным мелким дерьмом. Я никогда не просила, чтобы меня втягивали в бессмысленную драму.

Все, чего я хотела, это спрыгнуть с того моста и покончить с жизнью, но не могу позволить себе даже такой малости. Это была нездоровая мысль, но пусть будет так. Я смирилась с тем фактом, что, скорее всего, у меня будет короткая жизнь, учитывая мой послужной список.

Теперь оборотни собирались десятками, некоторые из них ставили корзины с выпечкой у основания прилавков. В моей груди что-то сжалось, когда я смотрела на их мрачные лица, гадая, кто из них был членом семьи, пришедшим оплакать своих щенков. Это было все, что я могла сделать, — остаться стоять на месте, вместо того чтобы убежать за деревья и спрятаться.

Мне было так стыдно стоять здесь живой и невредимой, в то время как этих мальчиков убили. То, что сделали люди, было неправильно, и у меня было ощущение, что власти позволили им разгуливать на свободе. Всем был хорошо известен тот факт, что полиция людей, как правило, была на стороне людей. За последние двадцать лет или около того, с тех пор как Райан Харкер становился все более известным и откровенным, увеличилось количество преступлений на почве ненависти, которые, как известно, остались безнаказанными. И теперь, с исчезновениями женщин-дарклингов, должно было стать более очевидным, что каждый дарклинг сам за себя.

В школе я изучала политологию, а также коммуникации, историю и религиоведение, поэтому не была наивна в отношении человеческих обычаев. Я знала, что жестокость — это болезнь человека, которая не встречается ни у одного другого животного или млекопитающего на земле. То, как люди относились друг к другу, даже до того, как дарклинги стали достоянием общественности, было чудовищным. История была наполнена насилием, обманом и политикой и построена на них. Несколько лет назад я поняла, что живу в событиях, которые навсегда войдут в учебники истории. Какую роль мне предстояло сыграть в этот момент, я еще не знала, но была полна решимости быть на правильной стороне.

Люди начали собираться вокруг костров, и в тишине я услышала ровный бой барабанов. Было так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его. Музыка имитировала биение сердца и наполняла ночь гудящей энергией, которой я никогда раньше не ощущала. В нескольких ярдах справа от меня я заметила Меррика, который вполголоса разговаривал с Августом. Руки Меррика были небрежно засунуты в карманы, в то время как руки Августа были скрещены на груди. Тогда я поняла, что Меррик был почти такого же роста, как Август, только не такой стопроцентный медведь, как альфа. Мне было интересно, что они обсуждают, и таинственности этого было почти достаточно, чтобы я подошла туда и разнюхала, но прежде чем успела это сделать, почувствовала чье-то присутствие рядом со мной.

Я подняла глаза и встретилась с темными глазами Атласа, когда он появился из ниоткуда. На его лице не было заметно никаких эмоций, но он растянул губы в притворной, слабой улыбке.

— Кажется, я успел как раз вовремя, — сказал он, расстегивая воротник своего костюма.

Я оглядела его с головы до ног и поняла, что он, должно быть, переоделся во время своей небольшой прогулки, потому что на нем был наряд, очень похожий на тот, в котором я впервые увидела его в «Ру». Со своим смуглым загривком на лице, гладко подстриженными черными волосами и элегантным костюмом с татуировками, выглядывающими из-под воротника, он был похож на долбаного босса мафии.

— Где ты был? — Спросила я шепотом. Я предположила, что его не было большую часть дня, поскольку проснулась только на закате. Краем глаза я увидела, как Фауст подошел к тесной группе, которую образовали Август и Меррик.

— Так скоро ты забываешь, кто я такой, — протянул он, и я, прищурившись, посмотрела на него. — Я руковожу одним из крупнейших Ковенов в мире, Сиренити. Ты ожидаешь, что я подожму хвост и буду весь день прятаться в лесу после такого нападения?

Ладно, в его словах был смысл. Я спросила:

— Что сейчас происходит в городе?

Мое воображение разыгралось безудержно. Я представляла себе все наихудшие сценарии — горящие машины, взорванные здания, драки людей на улицах. Я представила зону боевых действий и взмолилась, что ошибаюсь. Но по внезапному напряжению на лице Атласа я поняла, что ответ мне не понравится.

— Дом Ковена уничтожен, но большинству удалось выбраться и укрыться в обоих посольствах, где есть свободные места. Я встречался с Эстель Найтингейл, но нам пришлось соблюдать осторожность. Сопротивление людей становится все смелее и распространяется на другие районы. Сейчас это в основном мелкие преступления, легкие поджоги или домогательства, но это только начало, если Харкер добьется своего.

— Черт… — Я выдохнула, проводя ладонью по лицу. Все было именно так плохо, как я и предполагала.

— Она хочет встретиться с тобой, — сказал он, поворачиваясь к погребальным кострам, когда группа оборотней вышла из-за деревьев, неся два длинных свертка, завернутых в белое. — Тебя вызвали на встречу в посольство завтра вечером, и я не мог ей отказать.

— Зачем ей нужно встречаться со мной? Я уже сказала вам, ребята, что ничего не знаю.

— Несмотря ни на что, она хочет поговорить с тобой лично. Мы сообщили ей о твоем желании присоединиться к нам, но она осторожная женщина. — Он посмотрел на меня сверху вниз, пробежав глазами по моему лицу. — Ты ведь не передумала, правда?

— Конечно, нет.

— Хорошо, — сказал он с ухмылкой. — Потому что жизнь твоей кузины все еще висит на волоске, так же как жизнь моей сводной сестры и многих других женщин-дарклингов. На этой неделе Харкера показывали по всему телевидению, он нес всякую чушь о моем Ковене. История в том, что я похитил, изнасиловал и пытал тебя, и он умолял меня вернуть тебя. Надо отдать ему должное, он хорош в том, чтобы плакать на камеру.

Мой желудок скрутило от ярости, когда я представила шоу, которое он устроил для всех. И люди проглотили это дерьмо. Ужас охватывал меня всякий раз, когда я представляла, где Трикс может быть прямо сейчас. Я вспомнила ощущение, когда эти мужчины прикасались ко мне в гостиной Карсона, то, как они разглядывали меня с ног до головы, оценивая, словно я была движимым имуществом. В их глазах я не была личностью, и в то время даже не осознавала, что каждый мужчина в той комнате знал, что я не человек и не дочь Райана. Для них я был куском мяса, над которым можно экспериментировать и с которым можно играть.

Но какого черта им было нужно от моей кузины? Что им было нужно от человека, если не для того, чтобы выманить меня из укрытия? По словам Райана Харкера, насколько ему было известно, я либо была убита, когда они разбомбили дом Ковена Ноктюрн, либо меня все еще держали в плену где-то в другом месте.

— Эти объекты, — прошептала я, не желая, чтобы меня услышали посторонние уши. — Откуда ты вообще знаешь, что они существуют? Вы сказали, что они производят препарат, который может подавлять ДНК дарклингов, но чего я не понимаю, так это откуда вы знаете, что существует более одного объекта, или даже как их вообще найти.

Чем больше я думала об этом, тем более странным все это казалось. Это было что-то из боевика — какой-то таинственный злой ученый со своей лабораторией смерти. Мне это показалось не совсем понятным, но пока нужно было просто задать правильные вопросы. Я знала доктора Беллами, поэтому теоретически предполагала, что это не так притянуто за уши, как казалось.

Атлас на мгновение замолчал, просто наблюдая, как оборотни поднимают завернутые в белую ткань тела на погребальные костры. Я судорожно сглотнула. Затем он повернулся ко мне, засунув руки в карманы.

— Потому что мы уже нашли один.

Мой желудок сжался, и я повернулась к нему лицом, широко раскрыв глаза.

— Что значит «вы нашли»? Где? Как?

Я заметила, как его взгляд метнулся через мое плечо, и он, вероятно, подумал, что я не заметила едва заметного кивка, но я заметила.

— Мы можем поговорить об этом позже, — сказал он с настойчивым взглядом. — Когда вокруг будет не так много ушей.

Усмехнувшись, я отстранилась и покачала головой.

— Ты не доверяешь оборотням или что-то в этом роде?

— Я никому не доверяю.

Невысказанные слова отчетливо прозвучали в моей голове. Я знала, что он все еще не доверяет мне, но мне было все равно. Я тоже не доверяла ему.

Первая ночь погребальных обрядов длилась долгих четыре часа. Однако это была прекрасная церемония, и я была рада, что они позволили мне присутствовать, даже в свете сложившейся ситуации.

Я все это время стояла в стороне, стараясь не попадаться на пути оборотням. Я все еще чувствовала, что наблюдаю за чем-то, на что у меня не было никакого права смотреть. Сообщество оборотней было сплоченным. Я легко могла выделить семейные ячейки, но все, казалось, знали друг друга сугубо лично.

Я видела, как многие из них подходили к Августу и прикасались к его руке или плечу, и он делал то же самое с ними, шепча слова утешения скорбящим семьям. Было странно видеть его в роли опекуна, но я предположила, что это именно то, кем он был, помимо множества других вещей. Он был ответственен за этих людей, и было ясно, как сильно он о них заботился.

Костры были подожжены несколькими волками-самцами с факелами. Они ярко горели, пепел падал нам на головы в течение нескольких часов, пока оборотни возносили свои молитвы Селене. Я не верила ни в каких богов или богинь, но должна была признать, что наблюдать, как они молятся ей, было глотком свежего воздуха после целой жизни наблюдения за людьми, съежившимися в страхе перед своим Богом. В общем, это был другой вид поклонения. Это было больше похоже на благоговение и любовь, чем на страх и эгоистичную веру.

Атлас и Меррик стояли рядом со мной на протяжении всей церемонии, а Бастиан и Фауст были всего в нескольких футах от нас. Мы образовали странную маленькую группу людей, которые не вписывались в толпу. Три вампира, дампир и колдун. Звучало как начало плохой шутки. Тем не менее, их присутствие почему-то успокаивало меня. Я чувствовала себя более уверенной, когда они были рядом со мной.

Я несколько раз поглядывала на Бастиана и замечала, что он бормочет что-то вместе с оборотнями, его губы едва шевелятся. Не раз его фиолетовые глаза ярко горели, а лицо было лишено эмоций, как будто он находился в каком-то трансе. Я предположила, что он возносил какую-то молитву. Кому, я не имела ни малейшего представления, но это немного согревало меня. У ведьм не было идолов для поклонения. Они просто поклонялись самой земле… и самим себе. Они верили в свою собственную магию, так что я знала, что бы Бастиан ни задумал, это было чисто бескорыстно.

Эта рыжеволосая женщина прижималась к Августу на протяжении всей церемонии и пользовалась любой доступной возможностью, чтобы прикоснуться к нему, когда только могла. В основном на руке, но я поймала, как она несколько раз провела кончиками пальцев по его бедру, заставив меня скрипнуть зубами.

Он не стряхнул ее, но не раз я видела, как его глаза перебегали на мои, а челюсть сжималась. Я просто моргала в ответ, ничем не выдавая этого. Я хотела, чтобы он знал, что я знаю о его маленькой подружке по траху, но похоронный обряд был неподходящим местом для этого. Повод был слишком мрачным, и я не хотела омрачать его мелкой ссорой… даже безмолвной.

Женщина несколько раз ухмыльнулась мне, поглаживая руку альфы, и я знала, что она думает, что я киплю внутри. По правде говоря, я не знала, что чувствовать. Я определенно знала, что мне не нравится видеть ее руки на его руке. Мой желудок скрутило узлом, когда я подумала о них двоих вместе, и попыталась оттолкнуть это. У меня не было причин ревновать. Я не была его парой. Я ничего не значила для этого мужчины. Хотя это не остановило меня от желания врезать ей по зубам.

Когда церемония закончилась, и был почти час ночи, мы направились обратно в дом стаи, в то время как некоторые оборотни задержались, чтобы поговорить с альфой. Мой взгляд встретился с его, когда я повернулась, чтобы уйти, но заставила себя продолжать идти. Почему я чувствовала такое замешательство рядом с ним? Что в нем было такого, что так выводило меня из себя? Он был грубой личностью — грубой, черствой скотиной, которая думала, что я принадлежу ему. Мне следовало бы бежать отсюда прямо сейчас.

Когда мы подошли к дому, ребята остановились на пороге, пока я поднималась по лестнице на внешнюю площадку. Я остановилась и повернулась к ним лицом.

— Вы не зайдете?

Бастиан был первым, кто сдвинулся с места, подойдя ко мне и протянув свою унизанную кольцами руку, взяв мою. Он дьявольски улыбнулся.

— Отдохни немного, Mon cher. У нас еще есть кое-какие дела, которыми нужно заняться до конца ночи.

Я посмотрела через его плечо туда, где стояли Атлас, Меррик и Фауст, каждый из которых нервно наблюдал за мной.

Меррик слегка улыбнулась мне и кивнул, сказав:

— Мы не уезжаем сегодня вечером. Нам еще нужно кое-что обсудить с Августом перед нашей завтрашней поездкой в посольство. Не стесняйся, отдохни немного, девочка. Тебе скоро понадобится твоя сообразительность.

Положив руку на бедро, я с сомнением посмотрела на каждого из них и глубоко вздохнула.

— Если бы я сейчас не была такой чертовски уставшей, то сказала бы вам идти нахуй, но, увы, прошлой ночью я дерьмово выспалась.

Часть меня хотела потребовать, чтобы я приняла участие в их насущном разговоре, но гораздо более сильная часть меня хотела запереться в спальне. Эта часть, казалось, одерживала верх.

— Вы можете рассказать мне о нашей страшной опасности завтра, — добавила я, поворачиваясь обратно к дому. Ребята не сказали ни слова, но я чувствовала, что все они смотрят мне вслед.

Добравшись до спальни, я заперла за собой дверь, зная, что толку от этого будет мало. Я была уверена, что прошлой ночью дверь была заперта, и Атласу все же удалось проникнуть внутрь. Я была удивлена, что он не упомянул о нашей сегодняшней встрече там. После того, как я вышвырнула его из комнаты в приступе истерики, я предполагала, что он воспользуется первой возможностью, чтобы никогда не дать мне забыть об этом. Хотя я была рада. Я хотела оставить эту маленькую неточность в прошлом и никогда больше не вспоминать о ней. Все мы имели право на срывы время от времени, так что, на самом деле, мне не следовало этого стыдиться. Как вампир с многовековой историей, это не могло быть первым, свидетелем чего он стал.

Я постояла в комнате, не то чтобы вышагивая, но и не расслабляясь. По правде говоря, было еще слишком рано ложиться спать, даже если я была вымотана. Я не солгала ребятам, когда сказала, что дерьмово спала прошлой ночью… и, по-видимому, большую часть дня. Это не был спокойный сон, и с тех пор, как я проснулась, ходила с туманом в голове.

Сев на кровать, я закрыла лицо руками с долгим, протяжным стоном. Какой бы усталой я себя ни чувствовала, не могла избавиться от ощущения, что мне нужно что-то делать, где-то должна находиться. Я чувствовала себя бесполезной, прячась здесь, на территории оборотней, в то время как мой город разваливался на части, а жизнь моей кузины оставалась в подвешенном состоянии. Нам нужно было пережить эти три дня похоронных обрядов и перейти к составлению планов, потому что на кону стояли жизни. Я хотела предложить ускорить процесс, но также не хотела обижать оборотней после того, как они потеряли двух своих щенков из-за меня.

Я решила, что будет хорошей идеей встретиться с Эстель завтра. Я понятия не имела, что, по мнению матроны-ведьмы, она выиграет от встречи со мной, но я бы потакала ей, хотя бы ради того, чтобы выяснить, что происходит на самом деле. Мне нужно было сотрудничать с дарклингами, особенно учитывая, что теперь я была одной из них. Они, вероятно, были самыми близкими союзниками, которые у меня были за долгое время, даже если все начиналось немного не так… Ладно, очень не так. Я все еще была убеждена, что Фауст ненавидит меня. Меррик находил меня забавной, Атлас любил трахать меня, а Бастиан… Я пока даже не могла попытаться понять его. А потом появился Август. Я не знала, что делать в этой конкретной ситуации, и у меня было неприятное чувство, что вампиры не собирались уходить и оставлять меня с ним.

Стук в дверь спальни вывел меня из задумчивости. Резко обернувшись, я уставилась на нее, гадая, не подошла ли Кейт, но, подойдя ближе, уловила знакомый запах и замерла, протянув руку к дверной ручке.

Что он здесь делал? Мой желудок сжался, когда я сделала ровный вдох, мысленно подготавливая себя. Я открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с Фаустом. Он стоял в темном коридоре, возвышаясь надо мной. Его лицо снова было лишено эмоций, как я и ожидала от меланхоличного вампира.

— Да? — Сухо спросила я. Я не могла себе представить, что могло побудить его целенаправленно искать меня, поскольку он, казалось, был полон решимости дать мне понять, насколько мое присутствие здесь ему неприятно.

Именно тогда я заметила, что он держал в руках — большую черную спортивную сумку. Фауст прошел мимо меня, не слишком деликатно оттолкнув с дороги.

— Просто войди, и все в порядке, — протянула я, закатывая глаза.

Он без особой силы водрузил сумку на кровать и повернулся ко мне лицом. Карие глаза пробежались по моему лицу, и у меня возникло ощущение, что увиденное его совершенно не впечатлило.

— Пока нас не было, мы зашли в комнату твоей кузины в общежитии и принесли тебе кое-какую одежду и девчачьи штучки.

Мой желудок сжался, когда я посмотрела на пакет.

— Почему ты сделал это для меня?

— С нашей стороны было бы глупо стучаться в дверь Харкера и просить у него твои вещи, поэтому мы решили, что этого будет достаточно. — Он оглядел меня с ног до головы. — Ты немного маловата, но, думаю, пока сойдет.

Проигнорировав не такой уж тонкий укол, я расстегнула сумку и вытащила первое, что попалось под руку. У меня защипало в глазах, когда увидела знакомую черную футболку с белой надписью #darklingrights спереди. У Трикс был миллион таких футболок, поскольку большую часть она сшила сама. Я поднесла футболку к лицу и вдохнула, не заботясь о том, что Фауст наблюдает. У него не было причин оставаться здесь, поскольку он мог бросить сумку на пол и уйти. Вместо этого он внимательно наблюдал за мной. Футболка пахла Трикс, знакомо и успокаивающе. В груди у меня было тяжело от потери ее и желания выбежать из этого дома, через лес и броситься в город, чтобы найти ее.

— Это было… предусмотрительно с твоей стороны, — выдавила я, выпрямляясь и бросая ее обратно в пакет.

Плечи Фауста напряглись.

— Ты можешь поблагодарить Атласа, когда увидишь его. Я сказал ему, что это безрассудная трата времени, но он настоял. — Он отвел взгляд в сторону, крепко стиснув челюсти.

— Ты гребаный придурок, ты знаешь это? — Его голова быстро повернулась, глаза расширились, прежде чем сощурились. Я повернулась к нему, скрестив руки на груди. — Что, черт возьми, я тебе такого сделала? Или ты просто от природы так очарователен со всеми, кого встречаешь?

— Я тебе не доверяю, — просто сказал он. — И ты мне не особенно нравишься.

— Ну и что? — Я пожала плечами. — Я никогда не просила тебя доверять мне. На случай, если ты забыл, я не была добровольцем ни в чем из этого. Это тебе нельзя доверять. Это ты подделал трудовую книжку, замаскировался под человека, проник в мой дом и притворился моим телохранителем, прежде чем похитить меня и держать в заложниках, а я та, кому нельзя доверять? — Я горько рассмеялась. — Отвали от меня, Фауст.

Он подошел ближе, возвышаясь надо мной с хмурым выражением на своем абсурдно красивом лице. Пирсинг в брови блеснул на свету, а тени заиграли под его темными глазами так, что у меня внутри все сжалось. Хотела я это признавать или нет, но Фауст в некотором роде вывел меня из себя.

— Если бы не я, ты бы сейчас лежала на дне океана, разорванная на куски. Тебе следовало бы поблагодарить меня. — Его бесстрастное лицо внезапно изменилось, и медленная улыбка растянула его широкие губы. — Ты думаешь, раз ты раздвигаешь ноги для Атласа, это дает тебе какую-то свободу, но угадай что, маленький дампир. Ты такая же пленница здесь, как и в городе. Твоя клетка, возможно, и изменилась, но ключ все еще у меня.

— Ты так стараешься разозлить меня, но это не сработает, — сказала я с горькой ухмылкой. — Ты думаешь, я в долгу перед тобой за то, что ты лишил меня выбора? Ты думаешь, я стыжусь секса или что мне не насрать на твое мнение?

— Не обманывай себя, Сиренити, — усмехнулся он. Теперь он был со мной грудь в грудь. — Он может жаждать того, что у тебя между бедер, но когда дело доходит до этого, ты всего лишь пешка. Ты — средство для достижения гребаной цели, и это все.

Я приподняла бровь.

— Тебя, кажется, очень интересует, что Атлас делает со своим членом, — задумчиво произнесла я, склонив голову набок. — Как ты думаешь, почему? Могу предположить, что ты ревнуешь. Но это было бы безумием, верно?

Темно-красный цвет начал проступать в карих глазах, давая мне с удовлетворением понять, что я задела за живое. Он скривил лицо, как будто в отвращении, и выплюнул:

— Я могу добиться гораздо большего, чем невежественная дампирка с проблемами с папочкой.

Моя улыбка только усилилась, когда я сказала:

— Я говорила не о себе.

Я могла точно сказать, в какой момент попала в точку, потому что Фауст отступил на шаг, чернота наполнила его глаза, его вампирская сторона просыпалась сильнее, когда он становился все взволнованнее. Не знаю почему, но мне нравился тот факт, что я могла вот так достучаться до него. Это заставляло меня чувствовать, что я разговариваю не просто с бесчувственной каменной стеной.

В следующее мгновение решимость отразилась на его лице, и любые следы сомнений исчезли в мгновение ока. Фауст внезапно наклонился, приблизив свое лицо невероятно близко к моему, настолько, что мы дышали вместе. Что ж, мы бы так и сделали, если бы я не сдерживала свое.

Его улыбка была лукавой, когда он сказал:

— Тогда я надеюсь, что дал тебе пищу для размышлений, когда ты будешь сегодня одна в постели.

Его глаза опустились к моим губам, и хотя я могла видеть вспышку безошибочного тепла в их шоколадной глубине, я также могла видеть настороженность и нерешительность. Наши губы почти соприкасались. Он открыл рот, как будто хотел сказать что-то еще перед лицом моего ошеломленного молчания, но в итоге сделал короткий вдох, прежде чем снова сжать губы и отстраниться. Мое сердце бешено колотилось, и я была уверена, что он слышал каждый стук.

Мы уставились друг на друга, не произнося ни единого гребаного слова, но напряжение в комнате стало таким сильным, что стало душно. Затем я увидела, как он покачал головой, слишком быстро, чтобы уловить, затем он повернулся и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Глава 9

Август

— У меня двадцать волков, разбросанных по границам, но я могу выделить несколько, — сказал я вампирам.

Атлас потер бороду, и я увидел, как он мысленно подсчитывает. Нам нужны были все оборотни, которых мы могли выделить, чтобы защитить наши собственные земли, но также было важно создать единый фронт в городе.

Атлас кивнул.

— Это должно сработать. Мы отправляемся в путь после захода солнца и, вероятно, останемся до следующего вечера, просто на всякий случай. Мы отправим стражей разведать туннели до и после, но они должны быть самыми быстрыми.

Это был разумный план, и я бы составил его сам.

— Гарет останется здесь, и я буду сопровождать тебя, — сказал я, уже приняв решение, как только услышал о встрече в посольстве.

Все трое моих гостей уставились на меня. Бастиан, Атлас и Меррик выглядели так, как будто хотели поспорить, но я добавил:

— Я бы хотел быть частью этой встречи с матроной Найтингейл, и мне некомфортно, что моя пара путешествует без меня, когда каждый человек в городе узнает ее с первого взгляда.

Я сразу понял, что сказал что-то не то, но мне было насрать. Оба вампира выглядели так, будто хотели поспорить и сказать мне еще что-нибудь о том, что Сиренити никак не может быть моей парой, но, к счастью, они придержали языки. Их аргументы не принесли бы им никакой пользы. Эта женщина была моей парой, и не было ничего, что они могли бы сказать или сделать, что изменило бы то, чем Селена благословила меня. Они поступили мудро, держа рты на замке, пока это не переросло во что-то большее.

Бастиан просто наблюдал за происходящим с плохо скрываемым весельем. В отличие от вампиров, у колдуна не было такой привязанности к женщине-дампиру. Я видел, как они разговаривали раньше, и было очевидно, что он нашел ее привлекательной, как и любой мужчина с хорошим зрением, но он не представлял для меня угрозы. Бастиан был отъявленным холостяком и никогда раньше открыто не проявлял интереса к женщине.

— Это действительно разумно — привозить ее в город так скоро? — Спросил Бастиан, небрежно засунув руки в карманы, как будто ему было наплевать на весь мир. Его фиолетовые глаза ярко светились в темноте леса, а драгоценности сверкали в свете костра. — Мы могли бы еще немного обдумать наши варианты, прежде чем принимать поспешные решения. К настоящему времени сенатор, вероятно, предположит, что она погибла при взрыве. Разве это не принесет нам пользы даже больше, чем таскать ее за собой прямо у него под носом?

— Я согласен с Бастианом, — вмешался Меррик. — Она в большей безопасности здесь, где люди не смогут до нее добраться. Посольство кишит ими, и известие обязательно дойдет до Харкера.

Мы все посмотрели на него, и Атлас только вздохнул, пощипывая переносицу. Я тоже был склонен согласиться с ними, но очевидно, что у лидера Ковена были другие планы.

— Хотя… — Бастиан сказал прежде, чем кто-либо успел возразить еще больше. Подняв палец, можно было подумать, что у него над головой мигает лампочка. — Возможно, если бы прекрасная леди выглядела неузнаваемой… — Он говорил больше сам с собой, а мы все в замешательстве наблюдали. Через минуту он щелкнул пальцами и ухмыльнулся. — У меня есть как раз то, что нужно.

Из-за французского акцента его голос звучал почти ликующе и хитровато, но я знал, что у колдуна были добрые намерения. Если у него был надежный план, то я не собирался возражать против того, чтобы его выслушать. Я серьезно относился к обеспечению безопасности своей пары, даже если в настоящее время упомянутая пара скорее выцарапала бы себе глаза, чем была со мной.

— Выкладывай, — сказал я с глубоким вздохом. Сон уже звал меня по имени, и мне не терпелось узнать, что задумала моя пара.

Глаза Бастиана горели от возбуждения, а это никогда не могло означать ничего хорошего.

— Я давно этого не делал, но верю, что смогу зачаровать ее достаточно хорошо, чтобы незаметно провести в город.

Атлас усмехнулся.

— Наложение чар запрещено законом по определенной причине, Бастиан. Это слишком опасно.

Он был прав. Магия гламура была вне закона по меньшей мере сорок лет, когда дарклинги начали вмешиваться в политическую игру. Начнем с того, что это была опасная практика, и если чернокнижник, творящий заклинание, не был невероятно опытен и уверен в своем ремесле, чары могли выйти из-под контроля и, возможно, убить клиента.

Люди заплатили большие деньги на черном рынке за заклинания очарования, намереваясь проникнуть в темные пространства или убить политических деятелей. Наказанием за наложение чар была смерть или изгнание после лишения вашей магии. Многие ведьмы и чернокнижники выбрали бы смерть.

— Я более чем способен, — надменно сказал Бастиан. — Ты сомневаешься во мне, друг? — Он выдержал взгляд лидера Ковена, осмеливаясь задать вопрос печально известному Бастиану Найтингейлу.

— Конечно, нет, — сказал Атлас со стоном. — Я просто хочу быть уверен, что это сработает, прежде чем мы начнем экспериментировать с Сиренити.

— Не прошло и двух дней, как она была закована в цепи под твоей крышей, — бросил я вызов.

Атлас прищурил на меня свои красные глаза.

— То, против чего ты до сих пор ни разу не возражал.

Смеясь, я просто покачал головой вампиру.

— Никогда не говорил, что возражаю. Я просто констатирую факт. Раньше тебя никогда не волновало, комфортно ли ей и в безопасности ли она, так что же так внезапно изменилось?

Еще одна волна ярости, охватившая меня ранее, зажгла изнутри, и мне потребовались все силы, чтобы сдержать ее и не дать ей проявиться. Я чувствовал запах Атласа на коже моей пары и без вопросов знал, что произошло между ними. Однако не знал, как долго это продолжалось.

Мысль о его руках на Сиренити заставила меня покраснеть, и я ничего так не хотел, как вонзиться в его плоть и заставить понять, какую большую ошибку он совершил. Но я воздержался. Не ради него, а ради нее.

Было ясно, что она не хотела иметь ничего общего с брачными узами, и с этого момента я должен уважать ее решение. Мы были парой, а не заключенными, закованными в цепи. Я ни в коем случае не сдавался, Селене пришлось бы сразить меня до того, как это произошло, но пока я мог вести себя как Сиренити. Изматывай ее до тех пор, пока она больше не сможет сопротивляться этой связи.

Атлас удивленно уставился на меня, но через мгновение до него, казалось, дошло, что я знаю его маленький секрет, и медленная улыбка расплылась по его лицу. Моя грудь сжалась от дерзкого самодовольства в этой улыбке, когда он сказал:

— Кажется, она мне нравится.

Меррик фыркнул, проведя ладонью по лицу, но ничего не сказал. Он просто покачал головой лидеру своего Ковена, зная, что Атлас действует мне на нервы. Будь я оборотнем намного моложе, мои инстинкты защищать свою пару пересилили бы любые колебания, и вампир к настоящему времени превратился бы в груду мякоти. Но мне было больше тысячи лет, и я был далеко не молодым, неопытным щенком.

— Будь осторожен, Атлас, — предупредил я. — Поскольку у нас нет на это времени, я иду спать. Делайте, что хотите, но я бы предпочел, чтобы никто не покидал земли стаи сегодня ночью, пока костры все еще горят.

— Они просто кивнули, и я посмотрел на Бастиана. — Используй чары, но я предупреждаю тебя, если ты причинишь ей боль, ты…

— Да, да. — Он отмахнулся от меня и имел наглость широко зевнуть. — Если я причиню ей боль, я стану пятном на твоих полах. Имей немного веры в меня, хорошо?

Его улыбка была сонной, а фиолетовые глаза прикрыты. Иногда было трудно сохранять невозмутимое выражение лица рядом с чернокнижником, но я верил в его способности. Если бы я этого не сделал, он бы никогда и близко к ней не подошел.

— Отдохните немного, — сказал я мужчинам, отвернувшись от маленькой группы.

Несколько моих оборотней все еще толпились вокруг тлеющих костров, которым предстояло гореть еще два дня. Я остановился, не дойдя пяти шагов, и повернулся к ним с последней просьбой.

— И сделайте мне одолжение — держитесь сегодня подальше от комнаты моей пары. Я бы хотел поспать, не борясь с желанием перерезать всех в доме стаи.

Никто не ответил, но я этого и не ожидал. Я просто вышел, не сказав больше ни слова, и направился к дому. На ходу я разминал мышцы, разминал пальцы и проводил языком по зубам. Я частично обратился в оборотня, и мне нужно было отдохнуть перед полным обращением..

Мои мысли все еще были заняты событиями прошедшего дня и дополнительным бременем того, что приготовил для нас завтрашний день. Мне не нравилась матрона Найтингейл по многим причинам, и я не с нетерпением ждал встречи с ней. Она была суровой женщиной с острым языком, но она была верна своему клану и дарклингам в целом. Эстель была жестковатой, но я предполагал, что она справится с работой. Я был рад, что она была на нашей стороне.

Мне было интересно, как пройдет встреча, как она отреагирует на присутствие Сиренити. Без сомнения, она либо встречала ее раньше во время какого-то политического мероприятия, на которое отец Сиренити заставил ее пойти, либо видела ее по телевизору, как и все мы. Сиренити была публичной фигурой, поэтому даже у меня были сомнения при встрече с ней. То есть пока я не почувствовал супружеские узы. Но Эстель не почувствовала бы такой связи. Сиренити придется убедить надзирательницу, что она не рискует сбежать и не является двойным агентом.

В доме стаи было тепло, и камин все еще пылал. Я чувствовал запах, что все были дома. Единственными оборотнями, которые все еще жили в доме стаи, были я, Гарет, Лина и Нико. Лина была осиротевшим оборотнем, мать которой была одной из пропавших женщин, которых мы пытались найти. Она была застенчива и еще даже не обращалась. До ее двадцать пятого дня рождения, в год, когда у большинства волков было первое обращение, оставалось несколько лет, поэтому я пока приютил ее в доме стаи.

Нико, страж без пары, впервые обратился только в прошлом году, поэтому я держал его рядом, пока он не освоился со своим волком. Но в остальном дом стаи быстро пустел по мере того, как все больше моих волков находили себе пару на протяжении десятилетий.

Кухня была пуста, если не считать накрытой тарелки, стоявшей на столешнице, что говорило о том, что Кейт была здесь и была достаточно любезна, чтобы оставить для меня немного ужина, хотя я постоянно просил ее не беспокоиться. Как подруга доктора нашей стаи, Кейт обладала зашкаливающими материнскими инстинктами и заботилась о том, чтобы всем было удобно и сытно. Стеснение в груди ослабло, когда я взял тарелку и поставил ее в холодильник. Удивительно, но я не был голоден ни в малейшей степени. По крайней мере, не из-за еды. Другой вид голода занял свое место с того момента, как я понял, что нашел свою пару.

Даже сейчас я чувствовал, как напрягается мой член в джинсах при одной мысли о ней в комнате для гостей. Моя комната была рядом с ее, хотя я был уверен, что она еще не имела представления об этом стратегическом расположении. Мне повезло, что я был на пробежке во время ее свидания с Атласом, иначе я, скорее всего, выбил бы ее дверь и выбросил его из окна.

Мне не хотелось начинать еще одну войну между дарклингами, поэтому я пока оставил все как есть, говоря себе, что она все еще свободная женщина, которая может быть с кем захочет… пока. Я не хотел думать о том, что бы сделал, если бы она отвергла меня. Я слышал об этом раньше, хотя и не с кем-то, кого знал лично, но, судя по рассказам, отказ от партнера был болезненным.

По пути на третий этаж я прошел мимо Гарета. Дверь его спальни на втором этаже была распахнута настежь, и он сидел в кресле, читая книгу при свете лампы. Проходя мимо, я кивнул своему кузену, и он коротко кивнул в ответ. Наши отношения внезапно стали натянутыми с тех пор, как я выгнал его из-за Сиренити. Я знал, что он чувствовал себя преданным, но он просто не понимал, когда дело касалось партнеров.

К тому времени, как я поднялся наверх, я смертельно устал и был готов упасть в постель и просто не думать о всякой ерунде какое-то время. Иногда роль альфы все еще действовала на меня. Я хотел быть сильным для стаи, но это было не так просто, как я представлял, особенно из-за того, что я находился так близко к стенам Нок-Сити и налаживал напряженные отношения с другими округами. Я бы давным-давно переместил земли стаи подальше, если бы не опасность дикой природы. Городов-убежищ по-прежнему было мало, и они находились далеко друг от друга, а люди по всему миру по-прежнему охотились на дарклингов. Было безопаснее вступать в союз с районами, даже если они не были оборотнями.

Подойдя к ее двери, я замедлил шаг и остановился прямо на пороге, прежде чем понял, что тянусь к дверной ручке. Я остановил себя, пока не стало слишком поздно, и отдернул руку. Каждый из моих инстинктов кричал мне выбить эту дверь и заставить мою пару увидеть меня таким, какой я есть.

Я чувствовал вокруг себя ее густой, сочный аромат, цветочный и мягкий, точно такой же, как у нее. Прислонившись лбом к двери, я попытался делать глубокие, успокаивающие вдохи, в то время как мои руки дрожали от необходимости повернуть ручку. Это было все, что требовалось, и я был бы с ней… рядом с ней.

Моя пара была прекрасна во всех смыслах этого слова. Я знал, что она красива, еще до того, как узнал, что она моя пара. Все знали. Ангел из Нок-Сити была девушкой с плаката для дебютанток повсюду, идеалом того, какой должна быть приличная молодая леди. Я никогда не обращал особого внимания на Райана Харкера и его семью, за исключением того, что иногда доходило до моих ушей через сплетни в стае или мои ежемесячные встречи в посольстве, но я всегда предполагал, что она была избалованным ребенком, таким же, как ее мать. Богатая соплячка, которая повсюду следовала за папочкой, как щенок, устраивала благотворительные мероприятия и смотрела свысока на таких, как ее отец.

Теперь я задавался вопросом, не был ли я слишком поспешен в суждениях. Потребовался всего день знакомства с ней, чтобы понять, что она была чем-то большим, чем казалась на первый взгляд. В ее глазах я увидел огонь, подобного которому у человека просто никогда не могло быть. Под ее кожей скрывался зверь… монстр, готовый сорваться. У меня потекли слюнки при виде этого. Я хотел понаблюдать, как она обретает свою природу и овладеет ею.

Супружеская связь потянула меня, и я чуть не зарычал на дверь между нами, представляя множество способов, которыми я мог бы превратить ее в опилки. Я ненавидел эту стену, которую она воздвигла между нами. Для волков было обычным делом годами искать своих суженых, и я видел, как это происходило тысячу раз за мою долгую жизнь. Это не обязательно была любовь с первого взгляда, но она была далека от ненависти и отвращения, которые, казалось, исходили от Сиренити прошлой ночью, перед тем как она выбросилась из окна. За все мои годы я никогда бы не подумал, что моя первая встреча с моей второй половинкой обернется таким образом.

Я знал, что если ворвусь в ее комнату, то только добавлю еще больше недоверия к той куче, которую она уже накопила между нами. Мне нужно было сыграть так, как она хочет, и дать ей время привыкнуть к идее быть вместе. Я попытался глубоко дышать через нос, желая, чтобы мой член успокоился. Он напрягался и пульсировал, и мне до боли хотелось вонзить его глубоко в мою пару, пока мы оба не сойдем с ума от удовольствия.

Стоя там, прислонившись лбом к двери с закрытыми глазами, я представил, как сжимаю в кулаке ее длинные светлые волосы и откидываю ее голову назад, прежде чем захватить ее припухшие губы своими. Эти каштановые глаза были бы наполнены таким вызовом и жаром, что мне захотелось, чтобы все это было направлено на меня.

Блядь… Мне нужно было уйти, пока я действительно не выломал эту дверь и не трахнул ее быстро и жестко. Оторвавшись от двери, я продолжил путь к своей собственной комнате, слегка ухмыляясь тому факту, что она понятия не имела, что я был по другую сторону стены. Я специально разместил вампиров в другом конце зала, хотя, очевидно, этого было недостаточно, чтобы удержать Атласа от попытки заявить свои права на мою пару. Я не дурак. Я точно знал, что он чувствовал к ней. Это было ясно как день и написано у него на лице. То же самое было и с тем ирландским вампиром, Мерриком. Я не знал его так хорошо, как знал Атласа и Фауста, но тоже видел его глаза, которые следили за ней повсюду, как будто каждое ее движение было невероятно важно для него. Это чертовски разозлило меня. Просто еще один ублюдок, который встал у меня на пути.

Я вошел в свою комнату, и сразу же с моих губ сорвалось рычание. Включив свет, я увидел, как Саванна села в центре моего матраса королевских размеров, совершенно обнаженная. Ее темно-рыжие волосы волнами спадали на руки, а голубые глаза были полуприкрыты, когда она провела рукой вверх по бедру и животу, пока не стала ласкать грудь. Я легко мог учуять, насколько она возбуждена, но впервые за все года… ничего не действовало на меня.

Я трахал Саванну почти пять лет. У нее не было партнера, переселенка из стаи, которая распалась в стычке с другой конкурирующей стаей. Мы приняли ее как свою собственную, и она привязалась ко мне, но я никогда не испытывал к ней особых чувств, кроме физических.

Как альфа, мне нужно было быть осторожным с теми, кого я пускал в свою постель. Секс мог встать на пути иерархии стаи и вызвать проблемы. Саванна мне и так нравилась, но, взглянув на нее сейчас другими глазами, я понял, что она тускнеет по сравнению с женщиной по другую сторону стены.

— Пойдем в постель, — чувственно протянула она. Кончиками пальцев она погладила набухший сосок.

На ее розовых губах играла самодовольная улыбка, которая раньше заставила бы меня залезть на нее сверху и глубоко засунуть свой член. Я столько раз трахал её в этой самой кровати… и на комоде, и у стены.

— Что ты здесь делаешь, Саванна? — Хрипло спросил я, стоя как вкопанный. Дверь была закрыта, но если бы снаружи стоял какой-нибудь другой волк, он бы тоже почуял возбуждение. Интересно, как долго она здесь ждала.

— Ты не навещал меня целую неделю, Август, — сказала она, надув губы. — Я скучаю по тебе. — Оторвавшись от своей груди, Саванна встала на колени на матрасе и, придвинувшись к краю, протянула руку, чтобы погладить мою руку.

Я вырвал свою руку из ее хватки, отворачиваясь от нее и в изнеможении проводя ладонью по лицу.

— Тебе нужно уйти, — проворчал я. — Это неуместно. — Не тогда, когда моя пара находилась менее чем в двадцати футах от меня. Это было совершенно неправильно, и мое тело чувствовало это.

Саванна усмехнулась, и я, обернувшись, увидел, что она скрестила руки на груди, но это только подняло ее грудь еще выше. Мы с ней оба знали, что это было сделано абсолютно намеренно.

— С каких это пор? — спросила она, хныча, как ребенок. — С тех пор, как эта сучка прикатила и забрала каждый член в радиусе мили? — Она закатила глаза и с отвращением сморщила нос. — Может быть, тебе просто нужно напоминание о том, что у тебя уже есть…

— Я не играю в игры, — предупредил я, когда она встала с матраса и прижалась своей грудью к моей.

Я пытался быть деликатным в этом вопросе, не желая ранить ее чувства, но я был в растерянности. Она была моим компаньоном много лет, и было неправильно выбрасывать ее, как ненужный мусор. Но также было неправильно чувствовать ее так близко к своей коже.

— Я знаю, ты слышала сплетни, так что не притворяйся передо мной, только не после всего, через что мы прошли.

— Не притворяйся передо мной ты, — парировала она. — Ты не против отбросить меня в сторону, как будто то, что у нас было, было ничем только потому, что появилось что-то новое и блестящее?

— Ты же знаешь, что все было не так.

— Верно, — фыркнула она. — Твоя предполагаемая родственная душа. Да, ладно тебе! — Она одарила меня злобной ухмылкой, которая не шла к ее лицу. — По стае ходят слухи, что она отвергла тебя.

Еще одно рычание сорвалось с моих губ, когда я разозлился.

— Не говори со мной о вещах, о которых ты ничего не знаешь. — Схватив ее за плечи, я развернул ее так, чтобы она оказалась спиной к двери. — Тебе нужно уйти сейчас, пока это не зашло слишком далеко.

Ее голубые глаза вспыхнули огнем, на который я просто не ответил взаимностью. Очевидно, ей это нравилось, и я уже мог сказать, что она вот-вот станет настоящей проблемой. Прежде чем я успел остановить ее, она обхватила мой член, прижимаясь своими губами к моим.

Я задохнулся, моргая от шока от внезапного нападения, когда она застонала мне в рот. Мой мозг застыл, а тело напряглось, когда ее аромат окутал меня, удушая. Мне потребовалось меньше трех секунд, чтобы понять, что происходит, и оттолкнуть ее от себя, пока она, спотыкаясь, не оказалась в моей постели.

Рычание сорвалось с ее губ, и я встретил его своим собственным, чувствуя, как мои зубы удлиняются во рту. Сжав кулаки, я боролся с частичным изменением, адреналин волнами накатывал на меня. Обнаженная и распростертая на моей кровати, с раздвинутыми бедрами, мокрой киской и ненавистью в глазах, Саванна выглядела невероятно довольной собой.

Теперь я тяжело дышал, плечи дрожали, а кулаки были сжаты так сильно, что ногти впивались в кожу. Если я в ближайшее время что-нибудь не предприму, то, скорее всего, разнесу весь этот дом на куски.

Глава 10

Сиренити

И снова я обнаружила, что совершенно не сплю, запертая в своей камере временного содержания — я имею в виду свою комнату для гостей.